Аннотация: Книга была опубликована в издательстве "Рипол Классик" в сокращенном виде под названием "Нельзя быть такой счастливой"
ИРИНА КОМАРОВА
СКРИПАЧ НЕ НУЖЕН?
2003 г.
Денис терпеливо подождал, пока жена поправит ему воротничок рубашки, позволил себя поцеловать и сам коснулся губами ее щеки. Потом взял чемоданчик и сказал буднично:
- Мне пора.
- Когда вернешься? - так же буднично спросила Светлана.
- Как пойдет, - он пожал плечами, открыл дверь и вышел на лестничную клетку. - Дела там дня на три, но может придется задержаться.
- Позвонишь? - голос прозвучал жалобно, и Светлана поторопилась безмятежно улыбнуться. Впрочем, могла и не стараться, Денис уже закрывал за собой дверь.
- О чем речь, - донесся его голос с лестницы.
Светлана вздохнула и пошла на кухню. Встала коленками на табуретку, оперлась о кухонный стол и стала ждать, когда муж выйдет из подъезда. Денис показался довольно быстро, остановился на секунду, взглянул на небо. Как обычно, Светлана подняла руку, чтобы помахать, если он оглянется, посмотрит на окно. Денис переложил чемоданчик из правой руки в левую и, как обычно, не оглянувшись, зашагал по двору к ожидавшей его служебной машине.
Любимый супруг не одобрял излишней эмоциональности и, за семь с лишним лет жизни с ним, Светлана привыкла себя контролировать. Почти привыкла. Ладно, она и не собиралась требовать от него голливудских страстей. В конце концов, бурность чувств, которую так убедительно демонстрируют на экране герои фильмов, вряд ли уместна в обыденной жизни. Но можно ведь позволить себе какие-то милые мелочи! Разве ей много нужно? Улыбка, поцелуй, взмах руки, ласковое слово...
Нет, на самом деле жаловаться грешно. Муж у нее - образцово показательный! Не пьющий, не жадный, не скандальный, не ревнивый, не... в командировки, правда, часто ездить приходится, так это работа такая. Коммерческий директор - надо же налаживать связи, искать поставщиков, клиентов и все такое. Зато деньги зарабатывает приличные. И все в дом, все в семью.
Из простого упрямства помахав вслед уехавшей машине, Светлана слезла с табуретки и громко спросила:
- Интересно, это все мужики так устроены? Или только мой?
Никто, естественно, не ответил. Кошку, что ли завести? Хоть будет с кем поговорить.
За отсутствием кошки она включила стоящий на подоконнике маленький приемник, навеки настроенный на "Маяк", просто для того, чтобы создавал звуковой фон. Жизнерадостный женский голос тут же сообщил, что чудодейственный крем "Софья" избавит ее от всех неприятностей, связанных с варикозным расширением вен. Светлана поморщилась и убавила громкость. Потом открыла холодильник, достала масленку. Надо бы позавтракать по-человечески, но, когда Денис уезжает, тошно даже походить к плите. Картошку себе пожарить, и то не хочется. Впрочем, к плите подойти все-таки пришлось - кофе без кипятка не сделаешь. А давиться бутербродами всухомятку, это даже для ее теперешнего лирического настроения, будет перебор.
Пока намазывала хлеб маслом, вода в турке закипела. Светлана заколебалась - не сварить ли настоящий кофе, вон на полке стоит пакет "арабики". Потом решила лениться до конца, взяла баночку с растворимым. Тем временем, реклама закончилась и запела Лариса Долина. Ну, это можно и послушать. Светлана покрутила колесико громкости и голос певицы заполнил кухню. Ломтик сыра получился слишком толстым, никак не выучится она этому искусству - нарезать сыр на бутерброды. Ну и ладно. Пусть будет некрасиво, лишь бы вкусно. Откусила большой кусок, посмотрела на часы. Без пяти восемь - надо бы поторопиться. Конечно, она вполне может позволить себе маленькое, "джентльменское" опоздание. Шеф ее слишком ценит, чтобы обращать на это внимание. Но зачем? Не так это трудно - придти вовремя. Светлана торопливо проглотила бутерброд, запила его несладким кофе. Нормально, будем считать, что позавтракала.
На "Маяке" началась программа новостей. Споласкивая чашку, она рассеянно выслушала сообщение, что в Москву прибыла группа высокопоставленных чиновников ВТО. По кислому тону диктора можно было предположить, что вся эта компания завалилась к нему домой и устроила там пьяный дебош. Светлана вытерла крошки со стола, оглядела кухню:
- Вот и вся уборка. Что значит муж в командировке - вроде никакой работы по дому и нет.
Диктор в ответ намекнул, что назначенная на сегодня встреча иностранных визитеров с членами российского правительства, грозит экономике страны серьезными осложнениями.
- И нечего меня пугать! Лучше бы про погоду рассказал.
Диктор, на удивление послушно, признался, что в Москве ожидается дождь, а в Санкт-Петербурге ясно, но прохладно.
- Что ты мне про столицы, - укорила его Светлана, вытирая мокрые руки. - Мне интересно, что у нас.
Она сама понимала, что упрек не по адресу - хочешь знать местные новости, слушай местное радио. Выключила приемник и ушла с кухни. В комнате подошла к окну, глянула на прикрепленный к раме снаружи термометр. Ну и сентябрь в этом году - с утра двадцать пять градусов! Что ж, выбор нарядов диктует погода - достаем из шкафа сарафанчик!
Так, почти готова. Остановилась перед зеркалом. Краситься сегодня неохота, только губки помадой тронем, вот так. Провести массажной расческой по волосам, проверить сумочку... ключи, деньги, документы, все на месте. Последний взгляд в зеркало, ноги в босоножки... Вперед, Светлана Дмитриевна, на трудовые подвиги!
Поезд, как всегда, действовал успокаивающе. Все-таки, не любил Олег самолеты. Сидеть несколько часов в кресле, даже самом удобном - настоящая пытка. То ли дело устроиться, вытянув ноги, на мягкой полке. Ритмичное покачивание вагона, стук колес, деревья, мелькающие за окном - что еще нужно человеку, желающему использовать долгие часы дороги для полноценного отдыха? Радио он выключил, как только вошел в купе спального вагона, а на шум ссоры, доносящийся из-за тонкой перегородки, можно просто не обращать внимания. Очень даже просто: лечь на спину, положить руки под голову, закрыть глаза и расслабиться. Через некоторое время голоса соседей сливаются с монотонным стуком колес, становятся чем-то вроде музыкального сопровождения.
- Та-ти-ти-ти-ти-та-та-ти-ти-ти! - высокий женский голос возмущенно выговаривает, срываясь время от времени на некрасивый визг.
Олег вздохнул и повернулся на бок. Судя по накалу страстей, военные действия скоро выплеснутся из купе. Может, если продолжать лежать с закрытыми глазами, удастся притвориться спящим? Хотя, вряд ли это поможет. Увы.
Он не ошибся. Не прошло и трех минут, как дверь соседнего купе грохнула и, через секунду, его собственная дверь, дернулась и откатилась в сторону.
- Тернов! Ты слышал, что сказал этот человек? - прекрасное сопрано, уместное в большом концертном зале, в двухместном купе просто оглушало. Собственно, Эля и была певицей, но несколько лет назад из-за проблем с голосом ей пришлось оставить сцену и теперь она, с не меньшим успехом, выступала в роли администратора. - Я требую, чтобы ты вмешался!
Разумеется, она не обратила внимания на его закрытые глаза и нарочито ровное дыхание. Олег приподнял голову, укоризненно сказал:
- Эля, я почти заснул...
- Ерунда, - величественная блондинка в шелковом бирюзовом халате до пят, небрежно отмахнулась от его слов. - Нам ехать еще больше пятнадцати часов, успеешь выспаться. А вопрос с Михаилом надо решать немедленно!
- Мне больше нравится другой вариант - я сейчас посплю, а с Мишей поговорю потом. Или ты боишься, что он спрыгнет с поезда и исчезнет в голубой дали?
- Шутить в такой ситуации глупо и неприлично, - широкие бирюзовые рукава взметнулись вверх и опустились, словно крылья огромной бабочки. - Тем более, тебя это тоже касается! Ты хоть слышал, что он сказал мне?
- Нет, - честно ответил Олег. - И не хочу слышать.
- А придется! Пойми, он только что сказал, что не поедет на Селигер!
- Элечка, я тебя умоляю! Ты прекрасно знаешь: то, что говорит Миша, очень редко имеет отношение к тому, что он думает.
- Откуда я знаю, что он думает? Я знаю одно, что он отказывается ехать на Селигер! И этому эгоисту наплевать, что я уже созвонились с пансионатом в Осташкове и заказала номера!
- Тот самый пансионат, который на берегу озера?
- Вот именно! Там рыбу удить, можно не выходя из комнаты, прямо из окна! А Михаил говорит, что ему надоела рыбалка!
- Врет, - убежденно сказал Олег. Михаил был рыбаком еще более страстным, чем его жена, красавица Элеонора. - Это он тебя просто пугает. Ссора-то из-за чего началась?
- А я знаю? - Эля пожала плечами. - Миша сегодня такой нервный с утра, его буквально все раздражает.
- К-гх-хм, - Олег деликатно не стал указывать на то, что вчера, на банкете после заключительного концерта фестиваля, его аккомпаниатор несколько перебрал. Естественным следствием чего и является сегодняшняя раздражительность.
- Всего-то и хотела его немного развеселить, - продолжала Эля, - рассказала пару последних сплетен... потом вспомнила, что он еще не знает про пансионат, а ты хоть представляешь, чего мне стоило выбить бронь на эти номера?! Там же сейчас разгар сезона! А Мишка смотрит на меня и нагло так заявляет, что ни на какой Селигер не поедет! Нет, ты представляешь?
Она повернулась, посмотрела в зеркало и поправила прическу.
- Я взбесилась и ушла. У тебя посижу, - она сделала шаг и, неожиданно тяжело, плюхнулась на соседнюю полку. Олег вздрогнул:
- Осторожнее! Скрипку раздавишь!
- Что ей сделается? На твоем футляре чечетку танцевать можно. Нет, ты скажи, ты собираешься принимать меры? Имей в виду, если Миша не поедет, тебе придется сидеть там одному. Я порядочная женщина и с посторонними мужчинами, без мужа, никуда ехать не могу!
- Ладно, я поговорю с ним, - покорно согласился Олег, - только попозже. Пусть сначала поспит, он устал.
- От чего это, интересно, - довольно злобно фыркнула Эля. - Можно подумать, это он до четырех утра чемоданы собирал!
- Господи, да что ж ты там собирала? Мы всего-то на два дня и едем. Завтра утром там, вечером репетиция, послезавтра концерт и ту-ту! Прощай Саратов - город на Волге, здравствуй отпуск! Или ты сразу оттуда, не заезжая в Москву на Селигер собиралась? И сидела до утра, удочки складывала?
- Ох, Олежка, с тобой даже разговаривать на эти темы скучно, настолько ты ничего не понимаешь. При чем здесь удочки? Мне и без удочек... Тебе, конечно, собирать нечего - фрак в чемодан сунул, джинсы натянул, а больше ничего не и надо.
- Почему ничего, - не согласился он, - а футболки? И носки, и концертные туфли...
- Ерунда! - она небрежно отмахнулась. - Тоже, нашел что сравнивать, носки и мои платья! Кроме того, ты, как всегда, забыл, что мы едем не на два, а на три дня. Потому что, кроме концерта, запланирован прием у губернатора. И если ты можешь себе позволить явиться на этот прием в тех самых джинсах...
- Ты тоже вполне можешь себе позволить, - подхалимским голосом поторопился перебить он. Когда Элеонора начинала излагать свое мнение о его вкусах в одежде, она становилась немного утомительной. - С твоей фигуркой, да в джинсах! Мужики просто штабелями у твоих ног лежать будут.
- Слава богу, я в состоянии купить себе приличное платье, - холодно ответила Эля. - И мужик у моих ног, мне нужен только один... - она замолчала и прислушалась. - Заснул он там что ли? Вроде храпит.
- Точно, - с легкой завистью подтвердил Олег. - Храпит.
- Скотина. Выгнал меня из купе и спокойно заснул!
- Не передергивай. Он тебя не выгонял, ты сама ушла.
- Ну и что, что сама?! Это он меня довел! А теперь, вместо того чтобы мучиться угрызениями совести и искать меня по всему поезду, он спит!
- Эля, ну зачем ему тебя искать? Миша прекрасно знает, что ты у меня сидишь.
- Все равно, бессердечная скотина, - она снова прислушалась. - Ладно, пусть выспится. А уж потом я ему покажу, будет знать, как обижать беззащитных женщин.
- Я бы тоже поспал, - на всякий случай намекнул Олег.
Надежды, что намек будет понят и его оставят в покое почти не было, поэтому он, в общем-то и не особенно огорчился, когда бирюзовые рукава снова вспорхнули:
- Сейчас я кофе сделаю, и вся твоя сонливость пройдет. И вообще, если сейчас выспишься, что ночью делать будешь? Лучше послушай, этот пансионат в Осташкове...
Местом своего теперешнего проживания Витька Акимов был доволен. Ничего надежнее и безопаснее этой развалюшки, похоже, и быть не может. Он жил здесь уже вторую неделю, с тех пор как приехал Саратов. Хозяйку маленького частного домика - две отдельные комнатушки и совсем уж крохотная кухонька, ему рекомендовали надежные люди. Дамочка получила избушку в наследство и, поскольку сама нужды в этой лишенной удобств жилплощади не испытывала, сдавала ее, не особенно придирчиво выбирая постояльцев. Лишь бы деньги были уплачены в срок, а социальный статус, национальность и наличие документов, ее не интересовали.
Витька быстро договорился о цене, заплатил за месяц вперед и получил в свое распоряжение обшарпанную комнату в девять квадратных метров. Вторую комнату, на три квадратных метра больше, занимали два таджика, братья Маруф и Джура. Они жили здесь уже пятый месяц и работали на строительстве офиса для какой-то мелкой, но попавшей, со своей продукцией "в струю" и поэтому быстро разбогатевшей фирмешки. Акимов покрутил было носом, он предпочитал в таких случаях обходиться без соседей, но поскольку тратить время и силы на поиски другого жилья не хотелось, пришлось соглашаться. Впрочем, таджики оказались на удивление нелюбопытными и доброжелательными ребятами. Сказал новый сосед, что его зовут Женей - хорошо, пусть будет Женя. А фамилия и зачем в город приехал, так это им и знать не нужно. Был бы человек хороший.
Женя, по их мнению, был хороший. Не обзывал чеченцами, не говорил дурных слов про Аллаха, не предлагал есть колбасу. Вообще вел себя вежливо. Один раз ввалился в комнату, когда Джура молился - сидел на коленях в углу, наклонив голову - так сразу вышел, на цыпочках, тихонько. И дверь за собой прикрыл осторожно, так что не скрипнула. Такое уважительное отношение братьям очень нравилось. Правда, он ни разу не сел с ними поужинать, но наверняка не потому, что брезговал - просто не хотел объедать. А чай зеленый пил с удовольствием, обязательно выставляя, со своей стороны, очень вкусные пряники и шоколадные конфеты.
За чаем они разговаривали. Женя больше спрашивал, а они рассказывали про жизнь в далеком горном селе. Про то, что работы нет совсем, и мужчины каждую весну, с началом строительного сезона, едут в Россию. Работают на стройках до глубокой осени, а на зиму возвращаются домой, к семье. Три холодных месяца дома, а в марте опять на заработки.
- Мы хорошо работаем, - сдержанно хвалился Маруф. - Шестой год приезжаем, работу сразу находим.
- Даже искать не надо, - поправлял Джура, - еще осенью договариваемся и нас ждут.
Витька слушал их и только головой качал. Кому бы не жить, как не этим мужикам? Трудолюбивые, как муравьи, не пьют, не курят, баб к себе не водят. А ведь по девять месяцев вдали от жен! Аккуратные - в комнате у них чистота и порядок. Витька-то свою за неделю захламил, даром, что вещей почти нет. И экономные, куска лишнего не съедят - каждую копеечку откладывают, домой отправить. Что же за времена на дворе, если такие работяги, и в нищете?
Впрочем, хотя и удивлялся Акимов такой жизненной несправедливости, особо долго он об этом не размышлял. Своих проблем хватало.
Литературное агентство называлось "Подсолнух". Название, несколько озадачивающее непосвященных и наводящее их на мысли о сельском хозяйстве, придумал сам основатель, владелец и директор агентства Леонид Анатольевич Горелов. Навеяно оно было книжкой, которую в детстве ему пришлось прочесть по настоянию отца, "Республикой ШКИД". Гербом этой гордой республики, как известно, и являлся подсолнух, символизируя стремление к свету, а также тесное единение учащихся школы и педагогического коллектива. Книгу, выполняя сыновний долг, Леня прочел, пожал плечами и заявил: "Неплохо, но с Саймаком или Хайнлайном не сравнить". А вот символ школы для трудных подростков ему понравился.
Через много лет, когда он оформлял документы на регистрацию агентства, едва ли не самым сложным оказалось придумать подходящее название. Скромное, но элегантное, незатейливое, но запоминающееся, привлекающее внимание, но без эпатажа... Леонид перелистал от корки до корки литературный словарь и словарь иностранных слов, замучил домашних, требуя предложений, отчаялся и почти согласился на предложенного десятилетним племянником "Рейнджера". Но тут в голове его всплыло незатейливое, милое слово "подсолнух". Родные и близкие уже были согласны на все. Им настолько надоело придумывать названия и выслушивать в ответ оскорбления, что они с энтузиазмом поддержали бы даже "Кукурузу" или "Тыкву", лишь бы только он от них отстал.
"Подсолнух" занимал четыре комнаты в отгороженном фанерной стеной тупике на втором этаже в правом крыле четырехэтажного кирпичного здания с несколько запутанной планировкой. Естественно, одна из комнат, в которой был крохотный предбанничек для секретарши Насти, была кабинетом собственно директора, о чем сообщала черная, с белыми буквами, стеклянная табличка. На дверях второй комнаты табличка висела более скромная, бумажная, отпечатанная на принтере - "Бухгалтерия". Там царила Александра Борисовна, мощная дама постбальзаковского возраста, дальняя родственница Леонида Анатольевича. В третьей, не украшенной какими-либо обозначениями или сообщениями, трудились технические работники - молоденькие девочки набирали тексты на компьютере. Эта работа не требовала никаких знаний и навыков, кроме умения быстро стучать по клавишам, оплачивалась очень скромно и редко какая девочка задерживалась там больше, чем на полгода. Самая просторная комната, тоже без таблички, но зато с большой цифрой "7", нарисованной в незапамятные времена черной краской прямо на двери, была занята редакторами. Редакторов в "Подсолнухе" работало трое.
Светлана была старшей и находилась в привилегированном положении. Но не потому, что пять лет отучилась с теперешним директором в университете на одном потоке. И не потому, что вместе с самим Леонидом Анатольевичем и Александрой Борисовной являлась старейшим работником агентства. Шеф был не настолько сентиментален, чтобы ценить людей просто за то, что они знакомы много лет. Даже не за то, что она была хорошим редактором, Светлана могла рассчитывать на особое отношение. Главным было то, что она писала любовные романы, принимавшиеся специализирующимся на такой литературе издательством с полувзгляда и моментально сметаемые восторженными читательницами с прилавков. Все эти романы, которых она писала по четыре в год, проходили через литературное агентство "Подсолнух".
Самым младшим, и почти таким же ценным из редакторов, была Нина. На пять лет моложе Светланы, она пришла в агентство сразу после окончания филфака и, почитав пару месяцев проходящие через ее руки тексты, заявила:
- Если это печатают и называют детективами, то я - Агата Кристи!
После чего настрочила коротенькую детективную повестушку про девицу, которая после окончания соответствующих курсов пошла работать, по рекомендации друга детства, секретаршей в некую подозрительную фирму. Круто замесив гнусные домогательства шефа, его последующее загадочное убийство, полдюжины покушений на эпизодических фигурантов, исчезновение крупной суммы денег, бросив подозрение на всех действующих лиц, кроме старенькой мамы героини и вставив пару постельных сцен, причем одну - на роскошной белоснежной яхте посреди океана, Нина заставила девицу распутать преступление, причем главным злодеем оказался тот самый друг детства.
Это рукоделие пошло на ура, издательство потребовало немедленного продолжения. По подсказке Леонида Анатольевича, Нина помогла героине решить, что карьера секретарши для нее - слишком мелко - и открыть частное сыскное агентство, что давало возможность писать сериал практически бесконечно. Ну действительно, сколько раз в жизни попадает в историю с преступлением нормальная секретарша? Один? Два? Пять? Если больше, то такая невезучесть начинает вызывать сомнения в умственной полноценности героини. А частный детектив может расследовать преступления сколько угодно! В общем, теперь Нина, хотя и несколько в ущерб своим прямым обязанностям (что вызывало сдержанное ворчание шефа), клепала детективы, загоняя экс-секретаршу в самые дикие и невообразимые ситуации. Сериал процветал.
Третьим редактором работала Лидочка. Она была старше Нины на три года, ей уже исполнилось двадцать пять, но находилась под полным ее влиянием. Своей воли у Лидочки, кажется, не было вообще. На работе решения за нее принимала Нина, дома муж или свекровь, а если вдруг рядом не оказывалось никого, кто выдал бы ей четкие указания, она просто впадала в ступор. Соблазненная примером подруг, и, вроде бы, легкими деньгами, Лидочка тоже загорелась написать что-то свое, но промучившись неделю - какой жанр выбрать, детектив, фэнтэзи или любовный роман, осознала, что потом придется еще придумывать имена для героев, описывать их внешность, да еще сочинять, что с ними должно произойти, пришла в ужас и бросила эту затею. А редактором она была хорошим - грамотным и чутким.
Комната номер семь была самой большой в агентстве. Но вовсе не потому, что шеф стремился обеспечить редакторам максимально комфортные условия для работы. Просто туда, кроме трех хозяек, регулярно набивались авторы. Впрочем, "регулярно" - это неподходящее определение. На самом деле, понять закономерность этих приливов и отливов было невозможно. То, целыми неделями, ни один из представителей как выражалась склонная к ехидству Нина, "славного племени графоманов", не переступал порога, так что приходилось названивать им домой и выяснять сладкими голосами, нет ли у них чего для "Подсолнуха"? То авторы вдруг шли косяком, толкаясь, наступая друг другу на ноги и выстраиваясь в очередь. Наблюдать за ними было интересно. Одни, подозрительно поглядывали на всех собравшихся в комнате, прижимая к сердцу папку с рукописью или коробку с дискетами, разговаривали с редактором шепотом, а свое бессмертное произведение пытались передать так незаметно, что на ум сразу приходили старые фильмы про шпионов.
Другие авторы, наоборот, быстро знакомились друг с другом и начинали обмениваться новостями литературной жизни и анекдотами. Для таких в комнате стояли дополнительные стулья, а на специальном столе - "чайно-кофейные принадлежности". Когда дружелюбных авторов собиралось много, атмосфера становилась особенно непринужденной. Попивая кофеек, они, не особенно стесняясь, приступали к громкому обсуждению агентства "Подсолнух", как такового, и персоналий, в означенном агентстве служащих. В целом, это было довольно весело, хотя рабочий процесс несколько тормозило.
Сегодня, к счастью, денек выдался тихий.
- Светлана, ты обедать пойдешь? - без пяти двенадцать спросила Нина. - Мы с Лидочкой хотели по магазинам пробежаться.
"Мы с Лидочкой хотели", на самом деле означало, что хотела Нина. Но кого это волнует, если саму Лидочку устраивает?
- Бегите, - кивнула Светлана, не отрывая глаз от экрана компьютера. - Я раньше, чем часа через два есть не захочу.
Леонид Анатольевич разрешал редакторам сдвигать обеденный перерыв по желанию. Единственное, чего он требовал, чтобы в комнате редакторов, в рабочее время, всегда кто-нибудь был.
- А то придет новый автор, и уйдет несолоно хлебавши. А потом окажется, что это Достоевский приходил! - любил повторять он.
Светлана однажды не выдержала и объяснила любимому шефу, что при той литературной политике, которую проводит их агентство, Федора Михайловича, если бы он вдруг и в самом деле заявился в "Подсолнух", всячески обласкав и обнадежив (что тоже входило в список обязательных требований Горелова - авторов обижать нельзя), тем не менее, отправили бы именно "несолоно хлебавши". Поскольку при всей общепризнанной гениальности, его произведения никак нельзя считать коммерческими. Даже с учетом того, что некоторые горячие головы из литературоведов, величают "Преступление и наказание" классическим криминальным романом.
Леонид Анатольевич повздыхал, согласился и произнес небольшую, но прочувствованную речь о том, куда катится современная литература. Впрочем, это не помешало ему через пару дней очередной раз погрозить пальцем:
- Вот вы разбежитесь по своим делам, а явится к нам новый Достоевский...
Светлана плюнула и больше с ним на эту тему не спорила. Тем более, что соблюдать подобный режим было вовсе не сложно. Нина, ярко выраженный лидер, захватив полную и безоговорочную власть над Лидочкой, автоматически пыталась командовать и Светланой. Та мягко, но упорно, держала оборону. Такие взаимоотношения несколько мешали тесному сближению и в результате, при полном взаимном уважении ни у Нины, ни у Светланы, даже мысли не возникало о совместных обедах или походах по магазинам - вежливо соблюдавшаяся очередность устраивала всех. Ну, а когда возникала совсем уж пиковая ситуация и по каким-то важным и неотложным делам, все редактора разбегались в разные стороны, существовала еще секретарша Настенька, которая всегда готова была подежурить в редакторской часок-другой.
Но сегодня Настина помощь не требовалась - Светлана отпустила девочек по магазинам даже с облегчением. Каждый раз, когда Денис уезжал, она замыкалась в себе, словно устрица в раковине, до минимума сводя общение с окружающими. Собственно, именно благодаря этому состоялась ее писательская карьера - частые командировки мужа времени для работы оставляли более чем достаточно. Правда, из-за этого же, за последние десять лет не появилось новых друзей. Да и старые как-то растерялись.
В школе, а потом в университете, подружек было полно, да таких, что казалось, на всю жизнь! И действительно, тогда встречались очень часто - и в праздники, и просто так, без повода, собирались. Но время прошло и где они? Разбежались, разъехались, повыходили замуж... у всех свои заботы, свои проблемы. На смену веселым посиделкам пришли телефонные разговоры, да и те случались все реже. Когда, интересно вспомнить, она в последний раз с кем-нибудь из девчонок общалась? Месяц... нет, два месяца назад - с Анечкой Алексеевой, все по тому же телефону. И то, не полноценный разговор был, а так, дежурное поздравление с днем рождения.
Впрочем, бог с ними, с подругами. Конечно, хорошо, когда они рядом, кто бы спорил, но и без них вполне можно обходиться - ничего страшного, проверено! И вообще, хочешь мира в семье, значит самой лучшей подружкой должен быть муж. А у нее ведь, кроме Дениса, есть родители, есть брат. Хотя они и живут в райцентре, но не на краю же света, всего-то четыре часа езды на машине... и вообще, непонятно, зачем об этом думать? Светлана с досадой тряхнула головой, посмотрела на часы. Вместо того, чтобы спокойно работать в тишине, столько времени потеряла. Девчонки, наверное, через полчаса уже вернутся, да с покупками. Придется снова отвлекаться, рассматривать...
Нина с Лидочкой вернулись вовсе не через полчаса, а через час, но очень довольные. Оказывается, Нине позарез нужен был подарок на день рождения для парня, за которого она нацелилась выйти замуж - достаточно дорогой, чтобы он понял серьезность ее намерений, при этом элегантный, чтобы продемонстрировать ее безупречный вкус. Кроме этого, он должен быть эффектен настолько, чтобы парень захотел похвастаться подарком перед друзьями.
- Знаете, как это бывает, - объясняла Нина, - "кто подарил?" - "моя девушка". А если привык выговаривать "моя девушка", уже можно работать над превращением в "мою невесту"...
Еще подарок должен быть полезным, чтобы понравиться будущей свекрови. И желательно, чтобы почаще попадался кандидату в женихи на глаза. В общем, проблема крайне серьезная.
Но девчонки бегали не зря - собрав весь коллектив агентства (шеф в таких случаях был весьма демократичен и любил принимать участие в оценке и обсуждении подарков, тем более, имеющих столь важное значение для его служащей), Нина с гордостью продемонстрировала органайзер. Из хорошей кожи, с тонкими металлическими уголками, с десятком отделений, застегивающихся на кнопочки, крючочки и молнии, с калькулятором, шариковой ручкой и специальным блокнотиком, с календариком в прозрачном пластиковом чехольчике, с кармашками для визитных и кредитных карточек... в общем, именно то, что надо!
- Именно то, что надо, - подтвердила Александра Борисовна. - Я бы, как свекровь, не устояла.
- Да-а, - с уважением сказала Светлана, покрутив органайзер, - как говорит одна моя подруга, "бэрешь в руки, маешь вещч"!
- Стильно, - согласился и Леонид Анатольевич, щелкая кнопочками. - От такой игрушки и я бы не отказался. Сколько стоит?
Нина потупилась и назвала цену.
- Ой, - Настя потянувшаяся было пощупать кожу, отдернула руку. По лицу ее было видно, что она подсчитывает, сколько лет ей надо копить свою секретарскую зарплату, если, не отказываясь от ежедневной еды, жилья и милых привычек, вроде умывания и стирки, она захочет купить подобный подарок. Результат получался явно не утешительный.
- А где такие продают? - Светлана, у которой подобных проблем не было, отобрала у Леонида изящную вещицу. - У моего Дениса день рождения скоро, я бы ему тоже такой купила.
- На проспекте такой магазинчик маленький, кожаными изделиями торгует, знаешь? Только у них черных больше нет. И вообще, всего две штуки осталось - коричневый и бежевый.
- Все равно, надо зайти посмотреть, - она положила органайзер в картонную коробочку черного цвета с золотым вензелем фирмы на крышке, вернула Нине.
- Балуешь ты своего мужика, - неодобрительно покосилась на Светлану Александра Борисовна. - Ниночка, понятно, ей необходимо. У нее парень еще и сбежать может. А твой-то, никуда не денется, значит нечего и деньги переводить. Купи ему рубашку или ботинки.
Светлана вежливо улыбнулась и отошла к своему компьютеру. Спорить с бухгалтером она не собиралась. Та была замужем больше двадцати лет и каждый день выдавала своему благоверному строго рассчитанную сумму на обед. Денег на проезд он не получал, супруга лично, ежемесячно покупала ему трамвайный проездной. Время от времени Александра Борисовна пыталась объяснить более молодым сотрудницам, что другого обращения мужья не понимают и это единственный способ построения семьи, как благополучной ячейки общества. Нина иногда пыталась ей возражать, но все ее аргументы моментально разбивались неумолимым:
- Это, милочка у тебя чисто теоретический взгляд на вещи. А семья, это такое дело, где теория от практики так далеко, что они друг друга даже в бинокль не разглядят! Вот выйдешь замуж, на собственном опыте убедишься.
Лида не спорила с Александрой Борисовной по врожденной мягкости характера, хотя именно ее семейная жизнь являлась ярким примером абсолютно противоположного подхода к вопросу. Светлана тоже держала свое мнение при себе, но просто потому, что не любила бесполезных дискуссий. А разговаривать с главбухом на эту тему, было не то, что бесполезно, просто нелепо! Не объяснять же, что с Денисом подобные номера, в любом случае не пройдут.
- Упаковывать будешь или так подаришь? - поинтересовалась тем временем Лидочка.
- Даже не знаю, - Нина с сомнением смотрела на элегантную коробочку. - С одной стороны, упаковка, конечно... а с другой стороны - бумага эта блестящая, финтифлюшки всякие, бантики... не по-мужски как-то. А вы, как скажете, Леонид Анатольевич?
- Да уж, бантики здесь ни к чему, - шеф поджал губы. - Но просто коробку отдавать, это как-то... голо.
- В супермаркете напротив, специальный отдел открыли, - Александра Борисовна умела быстро переключать свое внимание. Тем более, что обсуждение проблемы упаковки подарка было гораздо более интересным, чем разговор, довольно односторонний, со Светланой, о том, что следует дарить мужьям. - Там очень большой выбор всего: и сумочки, и коробочки, и бумага есть такая, знаете, благородно-матовая, без блесток. Надо сходить посмотреть.
- Вот, правильно, - обрадовалась Нина, - прямо...
- К-хг-хм, - деликатно кашлянул Горелов.
- Прямо сегодня, после работы туда зайду, - моментально перестроилась Нина.
На намек шефа среагировали все. Настя, тихой мышкой скользнула в дверь первой. Лидочка попятилась к своему компьютеру, торопливо вызвала на экран какой-то текст и с самым деловым видом на него уставилась. Александра Борисовна просто повернулась и удалилась - величественная, как Эйфелева башня. Нина засунула коробку с подарком будущему жениху в ящик стола и тоже изобразила деловую активность. Удовлетворенный Леонид Анатольевич позволил себе покинуть комнату редакторов.
Как только дверь за ним закрылась, Лидочка встала:
- Какая может быть работа? Так все интересно, правда девочки?
- Что это ты такого особенно интересного обнаружила? - подозрительно спросила Нина. За Лидочкой пристрастия к глупым розыгрышам, вообще-то, не наблюдалось, но мало ли...
- Ну как же! У тебя все так интересно! И вообще, любовь, это так захватывающе! Особенно в самом начале, когда сердце замирает, - Лидочка, прижав руки к груди, закружилась по комнате, - вздохи, взгляды, прикосновения, слезы, по ночам, в подушку... - она резко остановилась и спросила у Нины, - ты по ночам в подушку плачешь?
- Нет, - ответила та, обменявшись со Светланой изумленным взглядом. - А что, это обязательно?
- Не знаю. Нет, наверное, - Лидочка пожала плечами. - Я, по крайне мере не плакала. Но есть в этом что-то романтическое. Света, ты, как специалист, согласна?
- Нет, - голос Светланы прозвучал резче, чем ей хотелось бы, и она пояснила, - ерунда это все, Лидочка. Выдумки.
- Что выдумки? Страдания от любви?
- Да все, - она развернулась на вращающемся стуле, спиной к компьютеру. - И страдания и вздохи твои со взглядами, и вообще любовь.
- То есть как это? - ошеломленно спросила Нина. Лидочка, судя по всему, потеряла дар речи. - Любовь - это выдумки?!
- Абсолютные, - Светлана поморщилась, вспомнив как стояла сегодня утром у окна, словно бедная родственница, - нету никакой любви.
- Но как же... ты же сама об этом пишешь?
- Потому и говорю, что сама об этом пишу, - вздохнула Светлана. - И уж поверьте мне девочки, то, что я пишу, никакого отношения к реальной жизни не имеет!
Она снова повернулась к экрану и углубилась в работу, довольно успешно сделав вид, что не замечает выражения лиц, потрясенных ее словами подруг.
Через полчасика, исключительно из чувства долга перед своим организмом, Светлана закрыла файл и встала. Если она после своего чисто символического завтрака, пропустит еще и обед, то к вечеру просто ноги протянет. Тем более, что основной наплыв посетителей в ближайшем кафе уже схлынул. Значит, не придется стоять в очереди, потом сидеть за столиком с незнакомыми людьми... Она прихватила сумочку, сообщила Нине с Лидочкой, которые все еще испуганно косились на нее, о своих планах и решительно вышла.
Кроме агентства, в этом здании расположились несколько посреднических контор, риэлтерская фирма, парикмахерская, небольшое ателье по производству самых разных чехлов, мастерская по пошиву и ремонту кожаных изделий и пара крохотных магазинчиков на первом этаже. Там же, на первом этаже, прямо в коридоре стояла большая рамка, на которой были закреплены образцы жалюзи и рядом - письменный стол, за столом сидела девочка Олечка, вчерашняя школьница, готовая немедленно оформить заказ на изготовление, если вдруг появится заинтересованный клиент. Сидела она там, неторопливо разгадывая сканворды, уже восемь месяцев, но ни один клиент так и не появился. Правда, молодой хозяин риэлтерской фирмы, тщательно изучив образцы, пообещал, что как только начнет делать ремонт в тех двух комнатах на пятом этаже, которые его фирма занимает, то непременно обратится к ней и только к ней. Олечке и этого было довольно. Она перезнакомилась со всеми, работавшими в этом здании, кто хоть сколько-нибудь был склонен к общению, добровольно выполняла обязанности справочного стола, исправно снабжая растерянных посетителей информацией, как именно им отыскать нужную комнату, при необходимости рисуя планы со стрелочками, а то и провожая до места.
У сотрудниц агентства, наибольший интерес вызывала парикмахерская - там работали вполне приличные мастера и шапочное знакомство людей, которые регулярно встречаются в коридорах не слишком большого здания, давно переросло в крепкую дружбу. С Олечкой редактора тоже были в хороших отношениях - девушка смотрела на людей близких к литературе с восхищением и гордилась знакомством. А они покровительствовали ей, давали читать новые книжки и никогда не отказывали в помощи, если очередной сканворд оказывался для Олечки слишком сложным.
А вот магазинчики на первом этаже, вызывали, скорее, недоумение. Они принадлежали разным хозяевам и располагались по разные стороны от лестницы. Других различий не было. Одновременно открывшиеся, оба магазинчика торговали бытовой химией, причем совпадал в мельчайших подробностях не только ассортимент, но и цены, кстати сказать, несуразно высокие. Отсутствие покупателей, тоже было для этих торговых предприятий общим фактором. Даже продавщицы там работающие, казались отражением друг друга - высокие худые брюнетки, одинаково жующие резинку, одинаково отвернувшись к окну. Вроде бы, они не менялись, работали уже года по два каждая, но никто с ними так и не познакомился.
Даже не взглянув на стеклянные витрины, заставленные пузырьками и баночками, Светлана обменялась парой слов с Олечкой и вышла на улицу.
До гостеприимно распахнутых стеклянных дверей кафе надо было пройти всего сто метров. Двинувшись вперед довольно бодро, Светлана с каждым шагом замедляла темп, все яснее понимая, что есть совершенно не хочет.
"И нужен мне был этот обед? Вполне могла обойтись чашечкой кофе на рабочем месте... Не догадалась девчонок попросить плюшку какую-нибудь принести..."
С отвращением посмотрев на пельмени и пиццу, выставленные в витрине, как основные блюда, она приняла решение: "Ладно, пусть обед тоже будет символический"! После чего взяла коробочку салата, маленькую бутылку минералки из холодильника и заварное пирожное. Вышла с подносом на улицу, устроилась за свободным столиком.
А хорошо все-таки придумали с этими столиками на свежем воздухе. Сидишь в тенечке, под большим навесом, музыка играет. Кстати, именно в этом кафе довольно приличная - все больше старые итальянские песенки. Челентано, Тото Кутуньо, Рикардо Фольи и прочие. И кресла эти пластиковые, довольно удобные. О, ветерок подул, совсем хорошо. Слегка покачиваясь в такт музыке, прикончила салат, хлебнула холодной минералки, протянула руку за пирожным. Хорошее пирожное, с настоящим масляным кремом и шоколадной помадкой сверху - жаль только, маленькое... Ну вот этого еще не хватало!
Откуда взялся хмырь в черной футболке с большим гадким рисунком - в череп, раскалывая его, ударяет молния - она не заметила. Только что сидела одна, наслаждалась, можно сказать, жизнью и вот, нате вам! Плюхнулся на соседнее кресло, мало того, придвинулся с ним вместе поближе:
- Девушка, а что это вы одна сидите, скучаете? Давайте, я вам компанию составлю, - и главное, еще и лапу свою тянет к пластиковой бутылочке, - я водички хлебну, не возражаете?
Она бросила на него ледяной взгляд, отшлифованный за долгие годы, бьющий наповал. Не столько рассматривала нахала, сколько демонстрировала свое отвращение и презрение к подобным типам. Разумеется, подействовало - парень явно растерялся, хотя бутылочку из руки не выпустил.
- Светка, ты что, - удивленно сказал он. - Не узнаешь меня, что ли?
- А? - теперь растерялась Светлана. Вгляделась в широкоскулое покрытое мелкими веснушками лицо. Коротко стриженые светлые волосы, мерзкая черная футболка обтягивает широкие плечи... Абсолютно незнакомый тип, она просто понятия не имеет, кто он такой! А парень моргнул светлыми ресницами, обиженно уставился на нее голубыми глазами. Эти глаза... она замерла.
- Ну ты что...
- Витька! - взвизгнула она и, едва не опрокинув легкий столик, кинулась ему на шею.
- Ну, так-то лучше, - Витька Акимов, одноклассник, с которым она проучилась вместе все школьные десять лет, и уже десять лет не виделась, удовлетворенно похлопал ее по спине. - А то даже не по себе стало - уставилась на меня, как на врага народа.
- Да разве тебя узнаешь, - Светлана чмокнула его в щеку, оставив розовый след помады и вернулась в кресло. Столик снова качнулся. - Вон ты какой стал... заматеревший! Мужик!
- Ну, это нормально, как ты считаешь? - Витька, бывший в их классе самым мелким и щуплым, был явно доволен ее словами. - А я тебя сразу узнал, как только увидел. Ты и не изменилась вовсе, только похорошела!
- Спасибо, Витя, ты, как всегда... ой, а куда же ты подевался? Я почти всех наших время от времени встречаю, а ты пропал на десять лет! Уезжал куда-нибудь?
- Да всяко было, - Акимов широко улыбнулся. - И уезжал и приезжал... помотало меня, одним словом. А ты, я слышал, в писательницы подалась?
- Точно! - радостно кивнула Светлана. - Причем в популярные. Среди определенных кругов читателей, разумеется. Дамские романы, сам понимаешь, чтение на любителя.
- И как же тебя занесло на эту стезю? - Витя наконец открыл бутылку и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка.
- Как тебе сказать... само собой вышло. Я после филфака поболталась немного, потом один знакомый парень, тоже вместе учились, задумал открыть литературное агентство, позвал меня редактором. Вот я там читала-читала чужие опусы, потом подумала, а мне что, слабо? Неужели не смогу так же написать? Или даже лучше. Ну и попробовала. Вообще, так многие начинают, почти все. А как только первый роман у меня взяли... знаешь, это так затягивает!
- И сколько у тебя книжек вышло?
- Восемь. Еще три принято, две в издательстве на рассмотрении. И, естественно, сейчас тоже пишу.
- Четырнадцатую? - быстро посчитал Витя и покивал с одобрением, - молодец! Я так понимаю, тебе это нравится.
- Оч-чень!
- Ну, а заработки как?
- Неплохо. Конечно, начинать собирать коллекцию бриллиантов, как Барбара Картленд, мне пока не по силам, но на хлеб с маслом и даже с вареньем, хватает. И потом, работу в агентстве я тоже не бросила.
- Агентство, это что? Вы книжки печатаете?
- Печатает типография. А мы даже не издательство, мы только литературное агентство. Прикармливаем авторов - многим из них удобнее, чем самим в Москву мотаться, через нас свои опусы пристраивать. У нас и связи и знание рынка... Еще одно поле деятельности - кидаем идею детективного сериала, придумываем фамилию и биографию обобщенному автору и человек десять начинают этот сериал писать. А мы редактируем, убираем особо выдающиеся нескладухи и продаем в издательство.
- Десять человек? Под одной фамилией? - Акимов покачал головой. - Дурите, одним словом, почтенную публику.
- Не без этого, - Светлана улыбнулась. - С другой стороны, согласись: когда ты покупаешь книжку автора, который печатает по двенадцать детективов в год, ты и не ожидаешь от нее особых литературных достоинств, так? Вполне достаточно занимательного сюжета и более-менее связного изложения. И если тебе, как читателю, подобная книжная продукция нравится, то какая тебе, повторяю, как читателю, разница, один человек это все написал, десяток или два десятка? Главное - конечный результат.
- Какой цинизм, Светка! От кого другого, но от тебя я не ожидал!
- Ладно тебе, Витька, при чем здесь цинизм, - отмахнулась она, - нормальные товарно-денежные отношения. И вообще, расскажи лучше про себя. Ты-то чем занимаешься?
- Ну, как тебе сказать? - Витька посмотрел на бутылочку, которую все еще держал в руке. - Света, ты еще будешь? Или я допью?
- Пей, конечно! Слушай, я не пойму, что ты крутишь? Пропал сразу после выпускного, как камень в воду! Я даже не знаю, куда ты поступал. И теперь, через десять лет встретились, я уже два раза спросила, где ты работаешь, и что? Может ты какой-нибудь жутко засекреченный тип?
Витька, снова проигнорировав пластиковый стакан, допил минералку, медленно, не глядя на Светлану, начал навинчивать пробку на пустую бутылку.
- Видишь ли... в общем, да, засекреченный. Я, Светочка, наемный убийца. Киллер.
Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть округлившиеся глаза бывшей одноклассницы. Светлана несколько раз беззвучно шевельнула губами, потом все-таки, сумела пискнуть нечто невразумительное. Витя с интересом смотрел на нее, явно дожидаясь более внятной реакции.
- Нет! Я не верю! Этого не может быть! - она отчаянно затрясла головой. - Витька, ты врешь!
- Вру, конечно, - легко согласился он, улыбнувшись.
- Как это?! Ты что, шутишь?!
Тут он не выдержал и расхохотался:
- Нет, Светка, ты бы себя видела! Слушай, ты уж реши, пожалуйста, какой вариант тебе больше нравится: что я на самом деле киллер или, что я пошутил.
- Акимов! Скотина! - Светлана задохнулась от возмущения. - Как был балбесом, так и остался!
- А помнишь, я в десятом классе написал на твоем портфеле мелом: "Не забуду правило буравчика!" - ностальгически вздохнул Витя. - А ты потом всю перемену за мной гонялась.
- Помню, - мстительно сказала Светлана. - Я тогда тебя догнала и этим самым портфелем по башке шарахнула.
- Точно! - восхитился он. И добавил мечтательно: - Хорошее было время.
- Витька, не переводи разговор на другую тему! А ну, колись, быстро, кем ты работаешь? Не выводи меня из терпения.
- Да что ты, в самом деле, нашла из-за чего нервничать. Журналист я.
Она подняла брови:
- В самом деле? А ты не забыл случайно, у кого ты все сочинения списывал? Акимов, ты же сам двух слов никогда связать не мог, как ты мог стать журналистом?
- Запросто. Я не пишущий журналист, я снимающий. Фотокорреспондент.
Светлана снова открыла было рот, но ничего не сказала. Вроде бы действительно, ходил Витька одно время с фотоаппаратом. А раз так, почему бы ему и не стать фотокорреспондентом?
- Слушай, ты мне лучше про остальных расскажи, кто где? Классом-то часто собираетесь?
- Смеешься? Всего пару раз было дело. Но так, на улице, изредка натыкаемся друг на друга. Значит, про кого я тебе могу рассказать... Илья Верушкин и Кирилл Осипов медицинский закончили. Илья сейчас в седьмой горбольнице, а Кирилл - окулист, в хозрасчетной поликлинике. Надька Максимова закончила музыкальное училище и больше я ее не видела, а Пашка Александров пять лет подряд поступал на театральный факультет в консерваторию, потом плюнул и уехал куда-то на север. Мишка Коробов пошел школу милиции и сейчас работает в каком-то райотделе. Где точно не знаю, да мне и не слишком интересно...
- Ну да, помню, вы с ним всегда друг друга недолюбливали, - кивнул Витя.
Потом он выслушал про Марину Рожкову, которая не стала даже поступать никуда, а сразу после школы вышла замуж и уехала с мужем в Москву, про Леню Фрайбурга, который уже года два, как уехал в Израиль и про Верочку Трофимову, вернувшуюся после пединститута учителем математики в их же школу. Ахнул и не поверил, когда услышал, что шесть лет назад от опухоли головного мозга умер Валерка Чарышев, и совершенно не удивился тому, что Генка Гирин сел на двенадцать лет за групповой разбой...
Когда Светлана выдохлась, мягко спросил:
- А про Тамарку что молчишь? Вы же с ней "не разлей вода" были.
- То-то и оно что были. "Мы с Тамарой ходим парой", - усмехнулась она. - Уехала Томка. Она экономический закончила, на пятом курсе вышла замуж за курсанта из химучилища и сейчас они в военной части под Иркутском.... ой, Витя, я же не спросила, ты сам-то, как? Женат?
- Не-а, - он смотрел на пустую бутылку, которую продолжал вертеть в руках. - И как у нее сейчас дела? Вы ведь переписываетесь?
- Переписываемся, это громко сказано. Первое время, конечно, чуть не каждую неделю по интернету связывались, потом, сам понимаешь, то одно, то другое. Быт стал заедать. Но вроде, все нормально у нее. Две девчонки родились, близняшки... Вить, а ты не женат, в смысле развелся, или вовсе ни разу не женился?
- Не женился.
- А почему?
- Ну, как тебе сказать. Так жизнь сложилась. Сначала первую любовь не мог забыть...
- Да что ты, - польщено улыбнулась Светлана.
- Ну, да. А потом... не знаю, не встретил я девушку, ради которой... - он поставил бутылочку на стол. - Значит, говоришь, у Тамары все хорошо? Что ж, я рад. Знаешь, Светка, я ведь в школе в нее влюблен был, сильно.
- Как? Ты хочешь сказать, что твоя первая любовь, это Тамарка?
- Ну да.
- Да ничего подобного! - возмутилась Светлана. - Все знали, что ты в меня влюблен! Ты за мной ухаживал!
- Нет, влюблен я был в Тамару, с первого класса. А за тобой ухаживал, чтобы никто об этом не догадался. Вы же всегда вместе были, вот я вертелся около тебя, чтобы к ней поближе быть.
- Но зачем? Почему так сложно?
- Ну, ты вспомни, какой я тогда был заморыш, - Витька даже изобразил руками, что-то такое, по его мнению, очень хилое и несчастное. - Это я сейчас хоть немного на человека похож стал, а тогда... стану рядом с Томкой, а она выше меня на голову! Только около тебя я и мог прилично выглядеть.
- Хочешь сказать, я тоже была заморышем?
- Ну что ты, Светка! Ты у нас в классе была самая хрупкая и изящная.
- Скотина ты, все-таки, Витечка, - Светлана сама удивилась, когда почувствовала, что глаза ее полны слез. - Столько лет меня обманывал!
- Да ладно тебе, - не понял он. - Ты-то никогда даже не притворялась, что в меня влюблена.
- Зато ты мне нравился! И вообще, знаешь, как приятно было! Мне, между прочим, та же Томка завидовала!
- Чему? - Витька попытался безмятежно рассмеяться, но получилось у него это не слишком удачно.
- Да всему! Мало ли, что ты маленького роста был, зато какой веселый! И всегда рядом! Знаешь, когда ты исчез, она говорила, что мне, дуре, повезло, а я не оценила. И что если бы ты на нее, а не на меня глаз положил... ой, Витя, это что же получается... ой, наверное, не надо мне было это говорить... прости...
- Да уж, пожалуй, не надо, - он зябко поежился. - Ты же не хочешь, чтобы я сейчас ломанулся в военную часть под Иркутском, свирепым ураганом ворвался в ее счастливую жизнь, развел Тамару с мужем... тем более, говоришь, дети там...
- Витька, ты читаешь любовные романы, - слабо улыбнулась Светлана. - Я узнаю манеру.
- Я их пишу, - мгновенно оживившись, подмигнул он. - "Гордость и предубеждение" читала? Моя работа. И еще эта, как ее... "Джейн Эйр".
- Всего-навсего? - прыснула она. Грустить рядом с Витькой по-прежнему было невозможно. - Маловато будет!
- А это не все, я гораздо больше написал. Только забыл, как остальные книжки называются.
- Как ты эти-то названия запомнил?
- Так по ним фильмы были, многосерийные... Слушай, Светка, а где твоя богадельня, я имею в виду литературное агентство, находится?
- Отсюда видно. Вон, четырехэтажка кирпичная, - Светлана указала рукой. - Заходишь, поднимаешься на второй этаж и налево. Комната номер семь, моя. Если забудешь, спросишь у Олечки, она у дверей сидит, жалюзи продает. А что, хочешь заглянуть ко мне? Так ты лучше домой приходи.
- Спросить у Олечки, которая продает жалюзи, - рассеянно повторил Витя. - Нет, домой не лучше. Дома обычно мужья, дети, всем надо будет объяснять, кто я такой.
- И ничего подобного. Муж у меня в командировке... - она запнулась. - Пожалуй ты прав, домой не стоит. Слушай, Акимов, а что ты задумал? Я такое выражение на твоей хитрой рыжей морде еще со школы помню.
- Ну, как тебе сказать... допустим, я хочу доказать тебе, что тоже в состоянии написать увлекательный роман. Вы как, произведения графоманов принимаете?
- Только с ними и работаем. А ты что, серьезно?
- Нет, конечно. Шалю. Ты как, с девяти до шести с перерывом на обед?
- В общем да, только обед плавающий.
Акимов посмотрел на часы, на пустую пластиковую коробочку из-под салата:
- Понятно. Значит договорились, завтра заскочу к тебе.
- Эй, завтра суббота, у нас выходной, - вспомнила она.
- Значит в понедельник. Ладно, Светка, я побежал, дел полно, - он встал, наклонился, чмокнул ее в щеку. - До понедельника.
Странно, почему эта встреча на нее так подействовала? Даже дома, вечером, Светлана продолжала прокручивать в голове разговор с Акимовым. Казалось бы, десять лет не виделись, надо бы просто обрадоваться, а она... Впрочем Витька тоже хорош, нес какую-то ахинею, запутал ее совсем, то он киллер, то он фотограф, то он Шарлотта Бронте. А может, про Тамарку он тоже наврал? Да нет, не похоже. Очень уж у него лицо в тот момент было выразительное. Обидно-то как! Годами, можно сказать лелеяла воспоминание о конопатом оболтусе так преданно и беззаветно в нее влюбленном, а оказалось, что оболтусу, было на нее наплевать. Ну и в чем дело? Значит и ей нужно наплевать, вот и все. Господи, да из-за чего она вообще тут сидит и расстраивается?! Нужен ей этот Акимов! Она вообще десять лет про него не вспоминала... ну, может быть только иногда.
Собирается Витька заглянуть в агентство - пожалуйста, пусть приходит. Наверное, ему тоже интересно побывать в таком экзотическом заведении. Думает, небось, что там писатели знаменитые толпами ходят и свои книжки с автографами всем дарят. Вот пусть и окунется в правду жизни.
- А тебе, моя дорогая, - сурово обратилась она к себе, - пора вылезать из кресла и приниматься за работу. Восемь часов вечера, а до нормы еще, как до Пекина пешком!
Нормой для Светланы были двести строк текста ежедневно. Иногда они писались легко, прямо-таки выплескивались за три-четыре часа, иногда их приходилось высиживать до глубокой ночи. Когда ей задавали бестактный вопрос, кто, собственно, эту норму назначил и кто будет ее контролировать, она не могла ничего объяснить внятно - куда только пропадали литературные способности. Бормотала какую-то чушь про самодисциплину, прекрасно понимая, насколько нелепо выглядят ее объяснения. На самом деле, Светлана просто была уверена, что в литературе ежедневные занятия необходимы так же, как и в спорте, например, или в музыке. Хочешь чего-то добиться - будь любезен, работай. А если расслабиться и начать баловать организм всякими там отпусками-праздниками-выходными, то недолго и писать разучиться. Так что, каждый вечер после работы, она решительно усаживалась за компьютер.
Вот и теперь, Светлана встала, потянулась, сделала шаг к рабочему столу. Взгляд ее упал на телефон. А может именно поэтому у нее такое скверное настроение? Потому что Денис так и не позвонил? А Витька Акимов вовсе ни при чем? Она сняла трубку, послушала длинный гудок. Работает. Черт, ну почему муж не понимает, почему считает ее просьбу позвонить простой бабьей блажью?
Впрочем, еще только восемь, Денис наверняка еще занят на каких-нибудь переговорах. Ну конечно же, сейчас слишком рано. Надо сделать так - сесть за компьютер и сделать вид, что вовсе не ждешь никакого звонка, просто забыть про него. И тогда телефон зазвонит, совершенно неожиданно. А она не будет торопиться, она не побежит, нет. Закончит слово, встанет из-за стола, подойдет, неторопливо снимет трубку. И услышит голос мужа...
Спать Светлана легла около двенадцати. Долго еще лежала в темноте, слушая как на улице удивительно часто - не меньше, чем по одной в минуту, проезжают машины. Господи, ночь ведь уже, куда они все едут?