Когда надо учиться, когда задают читать не то, что хочется, когда задают то, что мешает читать, да и во все любые другие случаи, ты подходишь к книжным полкам в библиотеке или в книжном магазине, а там... - книжный рай. На полках в ряд стоят книги авторов, которых читал и не читал, хочешь прочитать, никогда не слышал. Все эти имена, известные и неизвестные, произведения, прочитанные и нет, зазывают тебя, от них исходит некий аромат, будто они надушены каким-то приворотным зельем, будто шепоток проходит по ним - Прочитай меня, открой меня, я твой старый друг, а помнишь наше былое? а давай тряхнем стариной, а я тебе открою то... И ты к ним вдруг так ярко, так концентрированно чувствуешь любовь, и что-то схожее, похожее на страсть и вожделение. Кафка, Томас Мор, Манн, Борхес, Бредбери, Гоцци, Метерлинк, Гессе, Гофман, Перро, Сэлинджер, Фитцджеральд, Сартр, Уайльд, Экзюпери, Булгаков, Достоевский, Грин, Гоголь, Хармс, Чехов, Горький, Толстой, Кржижановский, Улицкая, Рубина, Ерофеев, Толстая, Петрушевская, Лукиан, Менандр, Аристофан, Еврипид, Гомер, Гесиод, Анакреонт, Алкей, Сапфо... Такие сладкие звуки, сладкие имена, сладкие названия. Пусть ты половину не читал, но эти надписи действуют на тебя магически, как кролик на удава, как дудка на змею. Твоя страсть так сильна, так даже болезненна, что хочется сорваться, побежать и сесть куда-то в уголок и читать, читать. Откроешь и такое родное, и такое чудо вливается в тебя, впитывается, родное, теплое. Тут и житейские воззрения кота Мура, и дамки в заднем ряду, и синяя птица, и музыка, и воспевающий любовь блаженный голос, пронизывающий и входящий в тебя до бесконца, и старый потертый гобелен, и окровавленные прогвожденные руки, и крошка Цахес, и великан-эгоист, и резвый мальчик с вином, и этот редкостной силы призыв - Выше, плотники, выше!, и зеленая лампа, и девушка, убегающая по волнам ночью в темноте от лодки, и бисер, и даже эти кровавые мохнатые теннисные мячи, и крик - Ка-мер-ди-нер, и Гоголь, спотыкающийся о Пушкина, и Толстая Тетка, и Азорка, и прекрасная планета, и капризная роза, и овечка, которую видит только чистый, только ребенок, и человек, узнающий бурю по крылышкам стрекозы... И это до мозга костей, родное, и это в душе, внутри, до этой нити, этот оголенный нерв и все глубже, глубже и глубже... Не это ли чудо, не это ли безграничный, бесконечный мир, волшебный и сказочный, и чудный, и дивный, твой, родной, теплый, прекрасный, твой...