Эпоха средневековья - более чем тысячелетний период становления и развития культуры человеческого общества от крушения греко-римской античности до Нового времени, совпадающий с существованием в Западной Европе феодализма.
История свидетельствует, что развитие человечества во всех регионах происходит от архаического состояния единения с природой в родовом обществе в направлении создания современного индустриального и постиндустриального общества. Это развитие осуществляется в долгом и трудном процессе культурно-исторического самосозидания общественных форм жизни человека через разложение первоначальных природных форм её организации в условиях родоплеменной общности и творчества новых, культурных, форм в условиях цивилизации. Однако, являясь магистральным направлением развития человечества, он происходил в различных регионах в силу множества причин в разных формах и с разной степенью интенсивности, породив два типа древних цивилизаций - восточные цивилизации и античную (греко-римскую).
Восточные цивилизации базировались преимущественно на государственной собственности на основные средства производства, обусловившей невозможность выделения индивида из родоплеменной общности, позднее соседской, территориальной общины, а также полную зависимость всех проживающих на определенной территории от центральной государственной власти. Античность же породило частную собственность и относительную независимость производителей как основу индивидуальной самостоятельности личности и становления договорных отношений в обществе.
Крушение античной цивилизации, произошедшее вследствие исчерпания внутренних ресурсов развития античного рабства и империализма и под ударами варварских племен - взятия Рима готами в 410 г., вандалами в 455 г., наконец, германским наемником Одоакром в 476 г., знаменовало конец Западной Римской империи, а вместе с нею всего предыдущего этапа культурно-исторического развития. На длительный период времени Западная Европа погрузилась в хаос, возникший из полного смешения германских племен (алеманов, тевтонов, англов, саксов, вандалов, готов, бургундов, франков, лангобардов), во многом ещё стоявших на уровне общинного уклада жизни с военной демократией и вождями во главе, с остатками римской цивилизации.
Мир "варваров", как называли полудикие племена германцев римляне, значительно уступал греко-римскому миру с точки зрения наличия гражданской, политико-правовой и духовной культуры, но обладал более жизнеспособными формами выживания и внутренней сплоченностью. На долгое время здесь исчезли государственные образования, крупные города были разрушены, и весь мир предстал как расколотый и раздробленный на мелкие части. Народы бывшей империи были отброшены из цивилизованного состояния далеко назад к догосударственному существованию и периоду разложения родового общества, и им предстояло заново пройти нелегкий путь становления первичных государств и основ цивилизации.
Единственной уцелевшей от прежнего мира силой, обладающей централизованной организацией и духовным влиянием оказалась христианская церковь во главе с римским патриархом. Это обусловило её необходимость для становления вновь устраивающегося порядка и её возвышение, обретение политического влияния и власти на всей территории Западной Европы.
Однако столетия существования античной цивилизации не могли пройти даром для народов Европы, пустив глубокие корни и обусловив характер становления западноевропейского феодализма прежде всего наличием частной собственности на землю, навыками управления государством, развитым договорным правом, наличием христианской религии и церкви, а также доставшейся от античности философии. Это позволило западноевропейскому феодализму в ускоренном темпе пройти этап становления новой средневековой цивилизации, в ходе которой сложилась социальная структура феодального общества и способы его жизнедеятельности, позволяющие характеризовать западноевропейский феодализм как законченный целостный культурно-исторический тип. Это романо-германская христианская цивилизация.
Другие средневековые цивилизации - арабо-мусульманская, византийская, восточные цивилизации - вследствие засилья там патриархально-родовых и даже рабовладельческих отношений, их переплетения с феодальными, оказались гораздо менее динамичными и продуктивными в культурно-историческом процессе движения человечества к современному обществу. Присущие им типологические характеристики, - государственная собственность на землю, стремление к политическому централизму, деспотизм власти и бесправие подданых, доминирование общинных обычаев и традиций, - на длительное время затормозили становление этих цивилизаций и обусловили, в конечном счете, их историческое отставание от западноевропейского мира. Поэтому в истории мировой культуры средневековье представляет именно западноевропейский феодализм как реализующий закономерности становления культурно-исторического развития человечества в наиболее "чистом", классическом виде.
Существуют различные способы периодизации эпохи средневековья. Наиболее приемлемой выглядит периодизация, в основу которой положен принцип циклического развития феодального общества - становление феодализма, зрелый феодализм, кризис феодальных общественных отношений. Первый период соответствует раннему средневековью (V - XI век), второй - зрелому (XII - XIV век) и третий - позднему средневековью (XV - XVII век), совпадающему по содержанию с эпохой Возрождения и Реформации.
1. Культура раннего средневековья (V - XI век)
Раннее средневековье характеризуется процессами воцарения беспорядка и хаоса, когда оказался поверженным Рим - великий город, несколько веков обеспечивавший мир, процветание и порядок десятков стран и народов, бывший воплощением цивилизованной и культурной жизни. Территория империи была наводнена воинственными варварами, способными только захватывать, разрушать и грабить. Она распалась на множество варварских территориальных объединений, не имеющих устойчивой структуры и какой-либо централизованной власти, жители которых говорили на разных наречиях, не понимая друг друга. В Британии обосновались германские племена англов и саксов, потеснившие местных бриттов и кельтов, в Галлии - франки под предводительством Хлодвига (Людвига), в середине Европы хозяйничали алеманы, на Аппенинском полуострове обосновались остготы, лангобарды и бургунды, Пиренейский полуостров достался вестготам, а на севере Африки было создано королевство вандалов со столицей в Карфагене. У населения бывшей империи появились новые хозяева, которые использовали знания и умения римских граждан, назначая их на различные должности и наделяя свалившейся на новых хозяев землей.
Этот процесс германизации Западной Европы, начавшийся ещё в IV веке нашествием на Европу гуннов и продолжавшийся до VII века, получил название "великого переселения народов". Ему сопутствовало образование и распад крупных и мелких варварских "королевств", которые весьма мало напоминали цивилизованное государство римлян. Предводители и вожди германских племен, разгромивших Рим и всю Западную Римскую империю, были ещё типичными дружинными вождями. Они даже имели власть не столько над своим племенем в целом, чрезвычайно многочисленным, занимающим огромные территории и по большей части живущим по древним общинным обычаям, сколько над отрядом приближенных "сильных людей" - дружинников, весьма заинтересованных прежде всего военными походами и грабежами. В дружине варварских королей царили ещё древние обычаи воинского равенства и братства - добычу долгое время делили поровну, короли и вожди мало чем отличались от остальных воинов, кроме воинской доблести и магической "удачи", утратив которые они быстро могли лишиться не только звания, но и жизни. Очень продолжительное время эти королевства не имели определенных и устойчивых границ, а законы, которые там издавались ("варварские правды"), скорее напоминали кодексы общинных и племенных обычаев. Земли, захваченные племенем, рассматривались как военная добыча короля, и по обычному праву самого сильного и удачливого он мог разделить её и раздать дружинникам, подобно тому, как он рассекал топором тушу добытого на охоте зверя.
Вообще власть варварских племенных вождей и королей была необходимой и эффективной в период завоеваний и военных походов. Налаживать и сохранять мир, обеспечивать порядок и стабильность в государстве она не умела ибо, переняв у римлян звучные названия правителей и их титулы, наладить государственной устройство и навести порядок, она была не в силах. Отсутствовали территориальная организация государства, государственный аппарат управления, система сбора налогов, вместо которой практиковались захваты и поборы.
Параллельно с созданием основ раннефеодальных варварских государств формировалась социальная структура феодального общества, возникавшая в результате социального расслоения германских племен и ассимиляции их с местным населением. Все время происходило интенсивное разложение германского общинного уклада и возвышение, стремительное обогащение в результате захватнических войн вождей и старейшин племен, а также приближенных к ним "сильных людей", присваивающих себе новые земли вместе с населяющими их людьми. Подобно тому, как король мог разделить захваченную в качестве добычи землю, так и сильные, властные племенные вожди раздавали захваченные ими земли своим приближенным за верную службу, и те становились "держателями" земли. Повсеместно распространилось и глубоко укоренилось в общественном сознании типичное для феодализма представление, что "нет земли без сеньора". Этот процесс "пожалования земель" служил материальной основой создания системы сюзеренитета и вассальной зависимости между феодалами, когда один из них являлся "сеньором", "сюзереном" (старшим, господином) для другого, а тот в свою очередь являлся "вассалом" (подданным) своего сеньора и должен был выполнять определённые обязанности в его пользу. Король являлся формально верховным сюзереном для остальных феодалов, однако вплоть до конца раннего средневековья центральная власть была ещё весьма слаба перед множеством местных "держателей земель".
Одновременно шло обеднение и разорение рядовых общинников, вынужденных искать защиты и покровительства у "сильных людей", оседать на землях новых владельцев и "прикрепляться" к ним самим укладом жизни. Среди множества рыскающих вокруг вооруженных отрядов выжить и заниматься земледелием можно было, только имея надежного сильного покровителя. Такая система землепользования коренилась в системе колоната, сложившейся ещё в Римской империи, когда крупные землевладельцы стали дробить свои имения на мелкие участки и отдавать их для обработки рабам-вольноотпущенникам и обедневшим, разорившимся крестьянам за покровительство и определенную плату натурой или деньгами. Мелкие свободные и полусвободные землевладельцы, оставшиеся ещё со времен Римской империи, также вынуждены были отказываться от своих прав на владение землей за возможность пользоваться ею под защитой и опекой нового господина. Однако за утратой земли неизбежно следовала утрата самостоятельности и былой независимости, а "прикрепление" к земле феодала оборачивалось закрепощением и личной зависимостью от него.
Так происходило социальное расслоение среди населения множества вновь возникших на развалинах Римской империи варварских "королевств" - возвышение военной и землевладельческой аристократии, из которой сложился класс феодалов (от слова "феод" - земельный надел), и все большее обеднение и разорение живущих и работающих на его земле крестьян.
Этот процесс проходил при участии христианской церкви, которая за освящение власти новых господ сама стала крупнейшим феодалом Европы, владея до одной трети всех земель. Именно крестьяне своим трудом должны были содержать феодалов в их ратных трудах и государственном устроении, а также обеспечивать посредничество и заступничество церкви в деле спасения души и обретения царства божьего.
Таким способом формировались материальные и социальные основания феодализма, опирающегося на крупную частную собственность феодалов на землю, поземельную и личную зависимость крестьян от феодалов и прямое (т.е. внеэкономическое, основанное не на личной заинтересованности крестьянина, а на насилии) принуждение к труду.
Первым шагом к созданию более цивилизованного государства среди множества варварских королевств и княжеств без сильной централизованной власти был сделан франкским королем Карлом Великим в условиях значительного расширения и усиления Франкского королевства. Он пошел на полное признание духовной власти Римского папы Льва III, который в свою очередь короновал Карла в 800 году императорской короной формально восстановленной Священной Римской империи.
Карл Великий стал самой героической и легендарной личностью раннего средневековья, прославившийся многочисленными завоевательными походами, направленными на объединение земель и укрепление единой централизованной власти, а также созданием первого великого христианского государства Западной Европы. Именно при нём было установлено прочное взаимодействие светской власти и церкви, когда церковь обрела силу власти, а власть - духовное освящение. Карл искренне стремился строить свое государство на христианских началах и ценностях, основывая закон не на общинных обычаях, а на "духе правды", на христианской морали. Он считал, что прочность государства зависит как от силы власти, опирается на подчинение, так и от преданности подданных, их доверия и "любви". Карл предпринял реформу территориального устроения государства, разбив все подчиненные ему земли на округа (графства) и назначив туда в качестве своих властных представителей кого-то из наиболее сильных местных феодалов. Сделав наиболее влиятельных феодалов своими представителями на местах, он закрепил за ними огромные права, превратив в полновластных хозяев обширных областей, но при этом связав их присягой на верность королю. Графы и епископы как полновластные представители короля осуществляли власть на всей пожалованной им области, собирали налоги, выставляли при необходимости войско, вершили суд, следили за соблюдением королевских указов, "капитуляриев", которые впервые он стал издавать в письменной форме для единообразного толкования.
Установив сильное самовластное правление, Карл Великий пошел на подчинение церкви своей власти, используя любимый им метод "кнута и пряника" - учреждал церковные епархии и назначал епископов, требовал полного подчинения, давая взамен церкви огромные земли и льготы.
Будучи сам всю жизнь неграмотным, Карл приказал развивать просвещение, учредив для этого многочисленные школы при монастырях и создав Академию, куда привлекал ученых людей со всего мира, и где сам заседал в качестве председательствующего.
Период его правления иногда называют "каролическим возрождением", то есть первой попыткой обращения к цивилизованной античности на основе христианской веры. Само латинизированное имя Карла ("каролус") во многих языках стало нарицательным обозначением короля, как и в случае с Юлием Цезарем, а сам Карл Великий стал легендарным героем средневекового эпоса.
Он первым попытался привести в порядок установившийся после распада Римской империи хаос, опираясь на некоторое концептуальное видение мира - Бог требует порядка и служения, а не хаоса; единства, а не раздробленности, для чего дает власть королю. Вследствие этого служение Богу превращается в служение государству и олицетворяющему его королю, который сам получает землю и власть от Бога. Соответственно служение государству также вознаграждается королем от имени Бога пожалованием земли и власти своим подданным, и именно земля дает власть над кормящимися с неё людьми. При этом власть силы должна дополняться и умеряться взаимным добровольным смирением и христианской любовью народа и государя, для чего необходима опора на церковь.
Тем самым он придал идеологическое обрамление и легитимность складывающейся феодальной практике сюзеренитета, закрепощения крестьянства и выстраиванию феодальной иерархии под духовным попечительством христианской церкви.
При таком порядке сам класс феодалов образовывал систему социального соподчинения - иерархию, названную "иерархической лестницей". Она представляла своеобразную пирамиду, вершину которой образовывали самые сильные и влиятельные феодалы (светские и духовные), во главе которых стоял король.
Король был сюзереном для всех феодалов, распространял свою власть на всю территорию государства и жаловал земли своим приближенным подданным (князьям, графам, герцогам) в пожизненное пользование ("бенефиций"), но без права наследования, на которых те могли вершить свою власть уже силой государства. Государство как бы уступала часть своих прав, предоставляя феодалам " иммунитет" в их осуществлении. За это они должны были приносить своему сеньору клятву вассала, то есть присягать на верность целованием креста и служить ему. Служба эта включала обязанности являться при необходимости на войну с собственным отрядом, предоставлять необходимые ресурсы, участвовать в церемониях, ссужать сюзерена деньгами и вообще демонстрировать и поставлять наверх собственную лояльность.
Середину иерархической лестницы образовывали более мелкие феодалы - бароны, являющиеся вассалами герцогов и графов, отношения между которыми строились на тех же основаниях. В свою очередь бароны являлись сеньорами для более бедных феодалов, занимающих место в основании иерархической лестницы, владеющих лишь одной - двумя деревеньками рыцарей (от немецкого слова "риттер " - всадник)
При этом один и тот же феодал являлся сеньором более мелкого феодала и вассалом более крупного, он был обязан служить только своему сеньору, и мог распоряжаться только своими вассалами. Это обеспечивало ступенчатое распределение власти и её упорядоченность, закрепленное в средневековом правиле "вассал моего вассала - не мой вассал".
В то же время подлинным основанием феодальной иерархии были трудящиеся, крестьяне, которые не входили в иерархическую лестницу, но обеспечивали все её существование. Для феодалов они представляли "подлую чернь", то есть темную, невежественную массу, занятую черновой работой и располагающуюся подле ног господина.
Феодальная иерархия обеспечивала некоторое единство и сплоченность государства, но в то же время несла ему угрозу. Ведь пожалованные за службу в пожизненное пользование феодала земли (бенефиции) имели тенденцию постепенно превращаться во владение, где феодал со временем начинал чувствовать себя полновластным хозяином, заводя своё войско, устанавливая свои порядки, утверждая налоги и подати, осуществляя суд и расправу. С течением времени эти земли превращались в наследственные владения (лен, феод), что уже создавало основу самостоятельности феодалов, их независимости от центральной королевской власти, и вело к феодальной раздробленности.
Вплоть до XI века, завершения раннего средневековья, раздробленность и феодальная вольница имела явный перевес перед королевской властью в большинстве европейских стран. После смерти Карла Великого его Священная римская империя сразу же раскололась на Западно-Франкское государство, Восточно-Франкское государство и Итальянское королевство.
На основе двух последних в десятом веке возникла Священная римская империя германской нации - самое крупное средневековое государство, включающее территорию современной Германии, Италии, Австрии, Чехии, Венгрии и просуществовавшее формально до завоевания его Наполеоном в XIX веке. Германский император все время претендовал на лидерство в средневековой Европе, пользуясь союзничеством с римским папой, резиденция которого находилась на территории империи.
Все эти государства в свою очередь постоянно испытывали сильнейшие тенденции к дальнейшему дроблению. Владения королей в результате "пожалований" стали значительно меньше, чем у их вассалов, что обусловливало слабость королевской власти и силу феодальных баронов. Король зачастую не мог даже безопасно проехать по территории своего государства, большей частью отсиживаясь в каком- нибудь замке. Все правление его преследовали заговоры, интриги, кровавые разборки различных борющихся между собой за власть и влияние сил. В этих условиях королю оставалось рассчитывать только на верность вассальной присяге, ибо принудить их силой к повиновению он не мог.
Символом средневековой эпохи в таких обстоятельствах стал средневековый замок - "родовое гнездо" и резиденция феодала, центр всей культурной жизни. При наличии множества соперничающих сил, частых войн и распрей каждый должен был сам позаботиться о своей безопасности, чтобы противостоять постоянной угрозе.
Вначале эти замки представляли скромные деревянные укрепления поблизости от удобно расположенной деревни, построенные чаще всего на холме, возвышении, откуда было удобно обозревать окрестности. К этой крепости примыкали хозяйственный двор с различными необходимыми постройками - конюшней, кузницей, амбарами, колодцем, кладовыми, которые окружались крепким частоколом, а позже и рвом с водой. Частенько через этот ров перекидывался мост, который в случае опасности уничтожался. Посередине крепости возвышалась высокая башня, последнее укрытие феодала в случае захвата крепостного замка, имеющая глубокие подвалы с запасами продовольствия на случай длительной осады.
С X - XI века начинается строительство каменных замков, превратившихся в настоящие неприступные крепости. Теперь феодал заранее выбирал особенно труднодоступное место где-нибудь на скале или на холме, окружал его каменными стенами и валами, специально вырытым рвом, заполненным водой и оборудованным подъёмным мостом на цепях. Внутреннее устройство замка предполагало наличие нижнего двора, где находились хозяйственные постройки и службы - те же конюшни, амбары, кладовые, пекарня, церквушка, жилье для слуг, и верхнего. Верхний двор располагался ещё за одной стеной и представлял каменный дворец с крепкими стенами, бойницами вместо окон, башней и глубоким подземельем. Здесь обитал сам феодал со своими родственниками, тут хранилось оружие, в подвалах - темницы для неугодных людей, запасы продовольствия на долгое сидение при осаде неприятелем и тайный подземный ход для бегства.
Замок представлял собой воплощение силы и власти феодала, его могущества и знатности, там он прятался во времена смут и войн, оттуда совершал набеги. Замок олицетворял центр собственного "королевства" и своего самоуправства. Здесь феодал собирал своих вассалов и войско перед походом, здесь находили приют окрестные жители в случае опасного нашествия врагов, сюда свозились подати и налоги, здесь вершились суд и расправа.
В условиях непрочного и непродолжительного мира жизнь феодала была довольно однообразна и скучна. Она посвящалась в основном охоте, скачкам, занятиям фехтованием, стрельбе из лука, позже проведению рыцарских турниров, и самому главному развлечению - пиршествам. Во время войн жизнь феодала становилась веселее, - он был занят собиранием войска, ратными делами, походами или, наоборот, отсиживался за стенами замка, подвергнувшегося осаде. Замки продолжали оставаться неприступными крепостями вплоть до изобретения огнестрельного оружия и пушек, символизируя собой феодальную вольницу и независимость от других феодалов.
И только с двенадцатого века, с завершением периода раннего феодализма, происходит решающий перелом в пользу центральной королевской власти, начинается выстраивание "вертикали власти" и формирование феодального государства как грозной силы, способной сломить любого непокорного феодала. Этот процесс занял несколько столетий. Так, ещё в середине двенадцатого века в ответ на претензии германского императора Фридриха Барброссы на лидерство в феодальной Европе, английский король, выражая убеждения феодальной вольницы, писал, что "каждый король - император в своем королевстве".
Причин такого перелома было несколько. Прежде всего, это значительный рост городов, в которых королевская власть нашла быстро богатеющих союзников в борьбе с непокорными феодальными баронами. Это также окончательное утверждение вассальных отношений, пронизывающих всю структуру феодального общества, и их формализация в законодательстве. Ведь чем сложнее становились переплетения прав сеньоров и обязательств вассалов, тем сильнее была потребность в некоем едином центре этих отношений, объединявшим их в систему. Не менее важным было то, что завершилось формирование зрелой системы феодальной эксплуатации, вызвавшей рост производства и необходимость ослабления феодальных ограничений на пути складывания общего экономического пространства с единым регулирующим центром, а также потребности государства противостоять внешней опасности. Пожалуй, в число таких причин, вызвавших усиление центральной государственной власти, следует отнести её соперничество с католической церковью за светскую власть.
Весьма колоритной фигурой, символизирующей уклад жизни раннего и зрелого средневекового общества, была фигура рыцаря, о которых было сложено множеств саг и легенд. Рыцари представали там бесстрашными воинами, преданными вассалами и стойкими защитниками правды и справедливости, благородными кавалерами прекрасных дам и борцами с нечистой силой. В то же время зачастую они представали и как алчные грабители, жестокие угнетатели, дикие невежественные насильники. Именно рыцари являлись главной и единственной реальной силой раннего и зрелого средневековья, необходимой всем - королям для борьбы с непокорными вассалами, служителями церкви и крестьянами; церкви - для завоевательных походов против иноверцев и борьбы за светскую власть; феодалам - для противостояния с центральной властью и другими феодалами.
Рыцарями назывались профессиональные воины с хорошим вооружением, экипировкой и на коне. В языке многих народов существует понятие рыцаря - риттер, рейтар, шевалье,- которые везде обозначали всадника в панцире, со щитом, копьем и мечом. Он должен был уметь отлично пользоваться оружием, скакать на коне, для чего с раннего детства должен был неустанно тренироваться.
Первые рыцари появились ещё в "варварских" государствах - известны предания о короле кельтов Артуре, жившем в 6 веке, и его рыцарях "круглого стола". Но именно с расцветом феодальных отношений к X - XI веку они превращаются в некое привилегированное сословие - касту рыцарей. Посвящение в рыцари уже требует благородного происхождения, подтвержденного грамотами, соответствующего воспитания, закалки, тренировки и способности обеспечить себя рыцарской амуницией и экипировкой.
Основную массу рыцарей составляли средние и мелкие феодалы, обязанные за пожалованную им землю давать клятву верности сеньору и служить ему верой и правдой. Рыцари составляли ударную силу феодального воинства, против которой не могла устоять ни пешее войско, набираемое из крестьян, ни легковооруженная конница. Отряды рыцарей легко сминали соперника, неспособного соперничать с тяжеловооруженным, хорошо натренированным и проникнутым чувством собственного величия и исключительности рыцарем.
Однако и ему были присущи недостатки, которыми искусно пользовались их противники. Никакой воинской дисциплины и порядка рыцарь не признавал, ибо каждый из них был индивидуальный профессиональный боец с чрезвычайно высоким чувством собственного достоинства, считающим себя равным в воинском искусстве любому представителю своего сословия не исключая и короля. В бою он рассчитывал только на свои силы и искусство, всячески демонстрируя свою храбрость и мужество. Главным для рыцаря было умение выделиться, стать первым среди равных, проявив исключительную доблесть, ловкость, искусство владеть оружием и конём, а также добротность своих доспехов и стати коня. Именно индивидуальная доблесть и воинское искусство становилось во многом основой репутации рыцаря, и всякое сомнение в них рассматривалось как страшное оскорбление его чести и достоинства, подлежащее отмщению в честном поединке.
Эта рыцарская горячность и склонность к своеволию, неспособность к дисциплине ослабляло воинский потенциал рыцарского войска, что потребовало от церкви и государства для осуществления своих завоевательных походов создать духовно-рыцарские ордена с уставом и дисциплиной.
Такие ордена были созданы в XII - XIV веках, однако судьба их оказалась весьма различной. Будучи созданы вокруг идеи обеспечения защиты и оказания помощи христианским паломникам, путешествующим к "святым местам" в Палестину, они очень скоро превратились в самостоятельную военнополитическую силу. Одни из них, как орден тамплиеров (храмовников), набравшись сил под покровительством католической церкви и европейских правителей, вступил с ними в открытое соперничество, продолжавшееся несколько столетий, но закончившееся разгромом ордена. Другие, как орден госпитальеров, дожили до Нового времени, утратив свое значение и превратившись в разновидность закрытого аристократического сообщества, занимающегося духовно-благотворительной деятельностью - в настоящее время это Мальтийский орден.
Третьи, как Тевтонский и Ливонский ордены, очень быстро оставили палестинских паломников и занялись "богоугодной деятельностью" на северо-востоке Священной римской империи - стали огнём и мечом нести язычникам слово Божье, основав на территории современной Прибалтики государство Тевтонского ордена и участвуя в военных набегах на земли восточных славян. Тевтонский орден в качестве закрытой элитарной организации аристократов существует в Германии и поныне.
Духовную жизнь становящегося средневекового общества во многом определяло христианская религии и церковь, стремившаяся вытеснить или преобразовать языческие верования германских народов и утвердить свои представления о Боге, сотворении мира и человека, о его призвании и будущем спасении. Возникнув в дальней провинции Римской империи, Палестине, среди беднейших и подвергающихся угнетению слоев населения, христианство за короткий промежуток времени превратилось из гонимой и презираемой римлянами секты в господствующую религию Священной римской империи. Это стало возможным вследствие универсального характера этой религии, как нельзя лучше соответствующей вызову времени - объяснить все бедствия и страдания человеческой жизни, все её тяготы и несправедливости, и дать человеку надежду на будущее избавление и спасение. Это спасение для вечной жизни не требовало от человека ничего, кроме веры, которая в условиях полной безысходности и трагизма человеческого бытия и так являлась единственной надеждой на некое чудесное избавление.
Христианство смогло найти массовый отклик в сердцах всех людей ибо давало простой и ясный ответ на самый мучительный вопрос по поводу тяжёлых времен и всеобщей материальной и моральной нищеты - почему так страшен мир и так печальна участь живущего в нём человека? Христианское сознание всеобщей греховности отвечало на этот вопрос со всей решимостью, отвергая всякие попытки самооправдания и поиска виноватых, как это делали другие религии, - да, это обстоит именно так, и иначе и быть не может; в испорченности мира виноват ты сам, виноваты вы все, твоя и ваша собственная внутренняя испорченность! Ни один человек не мог уклониться от признания за собой части вины в общем несчастье, и признание это стало в христианстве предпосылкой духовного спасения. Общераспространенному чувству, что люди сами виноваты во всеобщей испорченности и христианство дало ясное выражение в сознании греховности каждого отдельного человека. Нужно было только указать путь спасения, который отличался бы от традиционных способов, был легко понятным широким массам и поражал воображение. Вместо принесения в жертву своих врагов, жертвенных животных или самого себя для умилостивления того или иного оскорбленного нечестивым человеком божества здесь Бог сам приносит себя в жертву во имя искупления человеческих грехов!
Этим он показывает всю глубину своей любви к человеку, которая только и может вызвать искреннее ответное чувство и стремление к покаянию, очищению и исправлению в душе человека, даже самого закоренелого грешника. Вместо сурового, требующего повиновения и умилостивления, надзирающего и карающего бога, христианство показало человечеству Бога самоотверженности, любви и самоотречения, морального Бога, ставшего на многие века для миллионов людей идеальным критерием, мерилом добра и справедливости. Жить по божески - это стало означать жить, сознательно ориентируясь на добро, проявляя милосердие и сострадание к ближнему, с внутренним сознанием собственного несовершенства и необходимости покаянного искреннего самоочищения.
Именно поэтому так и получилось, что среди тысяч пророков и проповедников, создававших бесчисленное количество своих религиозных новшеств на просторах Римской империи, только христианство оказалось способным увлечь и подчинить своему воздействию огромные массы людей, принадлежащих к самым различным этническим и социально-классовым образованиям, всё более утверждаясь в качестве мировой религии.
Основным содержанием христианской религии стала вера в искупительную миссию Иисуса Христа, Спасителя, Бога-сына, сошедшего на землю. Родившийся чудесным образом от девы Марии, Иисус в образе Богочеловека явился тем Спасителем, о котором свидетельствовали пророки, и который в искупление грехов человеческих принял мученическую смерть на кресте, а затем воскрес и был взят на небо. В будущем должно непременно состояться его второе пришествие на землю, чтобы вершить Страшный суд над живыми и мёртвыми и установить царство Божье.
Разрушение и крушение могущественной Римской империи, казалось, в полной мере подтверждало истинность христианского вероучения и приближение конца света и второго пришествия Христа. В его предчувствии уже римские императоры спешили навстречу новой религии, сначала признав её равноправной с другими языческими религиями Рима (Миланский эдикт о веротерпимости "равноапостольного" императора Константина в 313 г.), а затем сделав официальной религией империи при императоре Феодосии (конец IV века). Разделение империи на Западную и Восточную (396 г.) обусловило начало фактического разделения христианской церкви на западную, с центром в Риме, и восточную, с центром в Византии.
Последовавшее вскоре падение Западной римской империи под ударами германских племен и воцарение на её пространствах беспорядка и хаоса весьма способствовали укреплению и подъёму римской церкви. Она, по сути, оказалась единственной организующей силой и опорой хоть какого-то порядка и одновременно освящением формирующейся на развалинах империи феодальной иерархии. Римский патриарх принял звание папы (от греч. "паппас" - отче, отец) и одновременно звание верховного понтифика (титул римского языческого первосвященника, означающий "строитель мостов"), и в действительности папство стало одним из главных мостов, перекинутых между погибающей античностью и средневековьем.
Слабость и раздробленность светской власти в "варварских" королевствах позволило римской церкви сохранить относительную независимость и даже возвыситься, встать вровень со светской властью, показать ей свою необходимость, силу и влияние. Римская христианская церковь унаследовала от Римской империи одно из главных убеждений, во многом предопределивших её судьбу в западноевропейском обществе и одновременно обусловивших её противостояние и раскол с православной церковью. Это убеждение о том, что благо и благополучие неразрывно связаны с силой и властью.
Это вполне языческое убеждение трансформировалось в твердую установку римско-католической церкви на то, что для творения добра и спасения христианских душ церкви необходима сила и власть. На протяжении всей своей истории католическая церковь всегда стремилась следовать этой установке, развернув активную деятельность по участию в социальной и политической жизни в Западной Европе. Фактически в условиях формирующегося феодального общества церковь выступила в роли коллективного феодала, со всеми вытекающими последствиями - претензиями на собственность и привилегии, участием в борьбе за власть, в политических и военных противостояниях, в установлении собственной духовной монополии и борьбе с инакомыслящими. Так, в восьмом веке папской канцелярией был сфабрикован "документ" (так называемый "Константинов дар"), в соответствии с которым император Константин ещё в четвертом веке якобы даровал римскому патриарху светскую власть над Римом и ближайшими провинциями.
Первым варварским королем, осознавшим полезность и необходимость союза с церковью для восстановления основ цивилизованного государства, был франкский король Карл Великий. Он признал высшую духовную власть папы Льва III, а взамен тот короновал его именем Бога на императорство и благословил восстановление Священной Римской империи в 800 году.
Дальнейшая история становления церкви происходит в постоянной борьбе Святого Престола (папской курии, канцелярии и центрального аппарата католической церкви) за укрепление своего влияния и власти в сложных взаимодействиях с другими центрами феодальной власти. В ходе этой борьбы, происходящей с переменным успехом, церковь втягивается в мирскую организацию власти - епископы назначаются светскими государями и приносят им вассальные клятвы, несут военную службу, получают за это земли и раздают их в свою очередь собственным вассалам.
Однако за всеми этими взлётами и падениями всегда остается главная задача - работа по созданию всемирного царства универсальной теократии, где власть папы была бы наивысшей и единственной во всем христианском мире. Апеллируя к истокам ранней христианской церкви, папство в XI веке постепенно изменяет порядок избрания Римских пап - вместо назначения императором они начинают избираться конклавом кардиналов, которых в свою очередь назначает сам папа. Папа стал также самолично назначать епископов независимо от императора (так называемая "инвеститура", процедура назначения духовных лиц, выведшая их из подчинения светским властям), устраивал и укреплял внутри католической церкви собственную "вертикаль власти" с центром в виде Святого Престола. Недовольство светских государей этими мерами по укреплению власти церкви умерялось угрозами папы отлучить недовольных от церкви.
Посредством всех этих мер, выстраивая и налаживая работу центрального аппарата и разветвленной системы церковной организации по образцу администрации Римской империи, католическая церковь стала превращаться в независимое феодальное самоуправляющееся государство. Римский папа Григорий VII (Гильдебранд) пошел ещё дальше, объявив, что любая власть без санкции Святого Престола происходит от дьявола, и потребовал беспрекословного послушания от светских владык. Попытавшийся ему противостоять германский император Генрих IV, самый могущественный государь Западной Европы, был действительно отлучен от церкви папой. Не найдя поддержки среди недовольных его самоуправством местных феодалов и потрясенный в глубине души этим отлучением, Генрих был вынужден зимой в одном рубище идти босой в резиденцию римского папы в Каноссе, который сам в страхе затворился в замке, и на коленях просить прощения (1077 г.)
Политическое усиление католической церкви сопровождалось постоянным возрастанием её духовно-идеологического влияния, подчинением ему всех форм культуры. Государственно-правовое устройство феодального общества, его сословно-иерархическая структура рассматривались как установленный Богом порядок, на страже которого стоит христианская церковь. Служители церкви - духовенство выступало как высшее, первое, сословие феодального общества в силу его особого статуса. Этот статус определялся наделением духовных лиц неким сверхъестественным даром - божественной благодатью при осуществлении таинства священства (рукоположения), позволяющим им осуществлять посредничество между человеком и Богом.
Духовенство далее само разделялось на низшее, не имевшее сана (церковнослужители и рядовые монахи), и высшее, имевшее сан священнослужителя. Для последних были установлены три степени священства: дьяконы (священники, аббаты, игумены), архиерии ( епископы, архиепископы, кардиналы и митрополиты) и церковные монархи, князья церкви - патриархи и папы. Духовенство делилось также на белое (священнослужители, не связанные особо строгими обетами послушания) и черное (монашество, принимающее на себя дополнительные обязанности, прежде всего "уход из мира").
Светские феодалы составляли второе привилегированное сословие, также выстроенное в иерархическом порядке, вследствие чего божественный характер их власти и привилегии ставились в зависимость от благословления церкви.
Народ, составлявший третье сословие феодального общества, установленным свыше порядком был предопределен к занятию трудом и выполнению обязанностей по содержанию первых двух сословий.
Будучи единственным образованным классом, духовенство развернуло деятельность по переработке раннего средневекового законодательства, основу которого составляли кодифицированные в "варварских правдах" общинные установления, в духе христианского учения.
Вообще все "мировоззрение средних веков было по преимуществу теологическим", а "церковная догма являлась исходным пунктом и основой всякого мышления". Поэтому "юриспруденция, естествознание, философия - всё содержание этих наук приводилось в соответствие с учением церкви" (Ф.Энгельс).
Особенно сильное влияние теологии испытала на себе философия, которая превратилась в "служанку богословия", главной задачей которой было постижение Бога, обоснование доказательств бытия Бога и раскрытие его атрибутов.
В первые века средневековья преимущество в разработке этой задачи имела мистическое направление в религиозной философии, восходящее к признанию сверхразумной природы христианских догматов, постигаемых в большей мере через божественное откровение, сверхразумное созерцание и мистическое озарение. Оно восходило к одному из первых апологетов христианства Тертуллиану, провозгласившему "верую, потому что нелепо", и выдающемуся "отцу церкви" Августину Блаженному, считавшему, что Бог недоступен для познания, но сам открывает себя в откровении, когда сообщает о себе в Ветхом завете: "Я есмь Сущий".
Мистическое направление религиозной философии само разделялось на ортодоксальное (Бернар Клервосский , XI - XII век) и неортодоксальное (Иоанн Скотт Эриугена, IX век). Первое твердо держалось основных догматов христианства, сознательно призывало к аскетизму и отказу от мирской жизни для достижения экстатического состояния и слияния с Богом. Второе использовало ссылки на откровение и озарение для проповеди пантеистических идей, и было осуждено церковью.
В силу мистической природы всякой религии церковь поддерживала ортодоксальные мистические философские построения, однако по мере вступления феодализма в период зрелости господствующим направлением религиозной философии все более становилась схоластика.
Схоластика в противоположность мистике видела путь постижения Бога и христианских догматов не в сверхразумном созерцании и откровении, а в спекулятивно-умозрительном познании посредством формально-логического анализа и комментирования текстов Священного писания и "отцов церкви", уже заключающих в себе всю мудрость мира. С тех пор за схоластикой закрепилось значение пустого, оторванного от жизни рассуждения, формально правильного, но бессодержательного по существу. Схоластика также восходит к Августину Блаженному, утверждавшему, что после того, как Бог открыл себя людям в Священном писании, именно изучение и толкование его текстов есть основной путь познания Бога и всего сущего.
Церковь была вынуждена отдать преимущество схоластике прежде всего потому, что опора на мистическое откровение в постижении Бога приводило
верующих к обоснованному сомнению в необходимости существования самой церкви как посредника в постижении Бога человеком, а также становилось препятствием для дальнейшего развития общества, нуждавшегося в рационализме как реальной движущей силе.
Схоластическая философия стала формой сохранения и развития рационализма в средние века, время торжества веры и откровения, мистического постижения и озарения. Логика её развития с необходимостью продвигала человечество от философии Ансельма Кентерберийского (XI - XII век) с лейтмотивом " верить, чтобы понимать" к философии Пьера Абеляра ( XI - XII век), стремившейся "понимать, чтобы верить". Сыграв свое положительную роль в становлении средневековой цивилизации, схоластика достигла наивысшего расцвета позднее, в XII - XIV веках, получив классическое выражение в творчестве "ангельского доктора" Фомы Аквинского (XIII век), причисленного католической церковью к лику святых. Однако по мере реальных успехов рационализма в Новое время схоластика всё более превращалась в тормоз на пути общественного прогресса.
2. Культура зрелого средневековья (XII - XIV век)
Период зрелого средневековья характеризуется в культурном отношении обретением феодализмом своих развитых классических форм в производственной, социальной и политико-правовой сфере, а также полным утверждением теологического мировоззрения. Одновременно во всех этих областях формируются и созревают имманентные феодализму, но, в конечном счете, обусловившие его преодоление, предпосылки будущего буржуазного переустройства общества.
Решающее значение в материально-производственной сфере продолжает иметь сельскохозяйственное, аграрное производство. Повсеместно утверждается трехпольная система обработки земли, получают внедрение железные орудия труда - плуг, борона, другие орудия сельскохозяйственные орудия. Все шире применяются ветряные и водяные мельницы, ставшие зримым символом феодального хозяйства. Развивается огородничество, виноградарство, животноводство.
Совершенствование орудий производства, улучшение методов плавки и обработки металлов способствует возрождению ремесленного производства. Растущая специализация ремесленного производства, возникновение в деревне отхожих промыслов, в итоге приводит к превращению этого производства в особую сферу трудовой деятельности, что в свою очередь обусловливает возрождение средневековых городов.
Основой феодального производства остается собственность феодалов на землю - основное средство производства. Именно на основе земельной собственности сложилась характерная для феодализма лестница соподчинения зависимых друг от друга феодалов, когда каждый феодал получал землю от вышестоящего феодала при условии выполнения перед ним определенных обязательств (сохранять верность, нести военную службу, поставлять наверх ресурс и демонстрировать собственную лояльность). Вместе с землей феодал получал и населяющих её людей - крестьян, вынужденных за право проживания на земле господина и пользования его землей и угодьями нести всякого рода феодальные повинности. Вся принадлежавшая феодалу земля делилась на господскую и крестьянскую. Крестьянин как бы выступал арендатором господской земли, однако, отличаясь от настоящего арендатора тем, что находился в полной власти и зависимости от феодала, ибо не имел никаких источников существования и был беззащитен перед вооруженным господином.
Крестьянин имел в собственности орудия труда, рабочий и продуктивный скот, инвентарь, собственное подсобное хозяйство, избу, домашнюю утварь. Однако без земли все это ничего не стоило, а земля ему не принадлежала. Он не мог бросить все свое добро, но не мог им пользоваться целиком в собственных интересах, а был обязан работать на господина.
Таким образом, в феодальных отношениях крестьянин находился и в экономической зависимости от полноправного владельца земли - феодала, и испытывал внеэкономическое, прямое принуждение к труду в форме непосредственной власти господина над ним. Личная зависимость и внеэкономическое принуждение носили на разных этапах различные формы - от почти рабского состояния в положении крепостного до сословной неполноправности крестьян, но она всегда выступала как самая характерная черта феодализма.
Существенной чертой феодального хозяйства был его натуральный характер, когда каждое хозяйство жило обособленной жизнью, производя внутри себя всё необходимое для жизни. Земледелие сочеталось здесь с неразвитым домашним ремеслом, связанным с производством орудий труда, переработкой сырья, прядением, ткачеством, изготовлением инвентаря и домашней утвари. Вследствие этого само производство долгое время носило замкнутый и самодовлеющий характер, когда лишь очень ограниченный ассортимент продуктов феодал приобретал в городе - вооружение, амуницию, ювелирные изделия, какие-то редкие изделия и продукты - ковры, кубки, соль, пряности, заморские деликатесы.
Крестьянское хозяйство тем более и в ещё большей степени было натуральным, ибо крестьянин не имел возможностей, какими располагал господин, а должен был ещё и трудиться на последнего.
Первоначально феодал реализовал свое право на использование труда крестьянина в форме отработки части времени, затрачиваемого крестьянином на производство, непосредственно в барском поместье на земле феодала. Это была так называемая барщина, когда большую часть времени крестьянин должен был обрабатывать господскую землю собственным инвентарем, выполнять строительные работы и другие необходимые феодалу работы под непосредственным принуждением и контролем господина или надсмотрщика. Понятно, что здесь крестьянин, подобно невольнику, совершенно не был заинтересован в хорошей работе, ничего с этой работы не получая, что диктовало необходимость как-то заинтересовать крестьянина в результатах труда. Так появляется в феодальном хозяйстве понятие оброка - задания, сколько и какого продовольствия и других сельскохозяйственных продуктов должен поставить феодалу крестьянин. Здесь уже нет необходимости постоянно надзирать за крестьянином, ибо он работает под свою ответственность, располагая своими силами и временем. Поэтому, имея твердое задание, крестьянин уже больше заинтересован в повышении своей производительности и улучшении способов и приемов работы. Ведь он мог оставшееся время работать на себя и свое хозяйство.
Долгое время совершенствование культуры производства происходило в рамках сочетания барщинной и натурально-оброчной системы, пока последняя окончательно не продемонстрировала свои преимущества и для феодала, и для крестьянина.
Однако принудительный характер труда при такой организации производства и его натуральный характер были существенным тормозом для его развития. Ведь крестьянин не был заинтересован в совершенствовании производства, орудий труда, приемов хозяйствования, а феодалу тоже не нужно продуктов больше, чем он может потребить в своем хозяйстве.
Натуральное производство не нуждается в расширении, в совершенствовании, ибо именно потому, что предназначено для внутреннего потребления, его масштабы и степень эксплуатации ограничивались "размерами желудка феодала". Подневольный же и принудительный характер этого производства угнетал всякую заинтересованность производителей в совершенствовании культуры производства, то есть в совершенствовании способов и приемов хозяйствования, в снижении затрат и совершенствовании средств производства. Именно этим объясняется чрезвычайно медленная эволюция феодального производства, его застойный, традиционный характер, консерватизм всего уклада жизни.
Тем не менее, совершенствование культуры производства приводит к появлению избытков продукции, которую желательно обменивать на что-то более нужное в хозяйстве, в частности, на предметы ремесленного производства, которые делаются специалистами лучше и дешевле, чем производятся внутри хозяйства. Возникает нужда продать и купить, а для этого необходимы деньги. Так постепенно натуральная форма оброка заменяется денежной, когда феодал требует уже поставлять ему оброк не продуктами, а деньгами.
Именно возникновение товарно-денежных отношений в городе, а позже и в деревне знаменует зарождение в недрах феодализма зародыша новых отношений, когда отношения между господином и крестьянином превращаются всё больше из подневольных в договорные. Крестьянин арендует землю и платит деньги, при удачном стечении обстоятельств, он может выкупить свой оброк и превратиться в независимого производителя. При неудачном ходе дел, он оказывается неспособным выплатить денежный оброк, разоряется и нанимается на работу за плату к более успешному работнику, либо убегает в город. Идет ускоренная социальная дифференциация крестьянства, в результате которой появляются "крепкие" независимые хозяева, работающие уже на себя на собственной земле, и множество разорившихся работников. Последние вынуждены наниматься к этим хозяевам батрачить, продавая свою рабочую силу. Так в рамках сельскохозяйственного производства складывается характерная уже для капитализма основа производства.
Медленное и постепенное совершенствование орудий труда и средств производства в сельском хозяйстве, рост разделения труда и углубление специализации приводят к появлению ремесла и отхожих промыслов, а с ними -- к отделению ремесленного производства от земледелия, а также к возникновению опосредующей это отделение деятельности- торговли.
Первоначально ремесленное производство складывалось внутри феодального поместья, но в связи с переходом к денежно-оброчной системе появляются отхожие промыслы. Наиболее умелые и сметливые крестьяне начинают заниматься ремесленным производством на продажу, и постепенно это занятие делается для них основным. Они начинают обслуживать все большее количество жителей не только своей деревни, но и соседних. Но вскоре становится очевидным, что им гораздо удобнее не переходить из деревни в деревню, обслуживая своим ремеслом жителей, а осесть на одном месте - там, где сходятся потоки людей, чаще всего - на пересечении дорог, у переправ и мостов через реку, а возможно и просто у стен феодального замка или монастыря. Теперь жители всей округи знали, где можно приобрести ту или иную нужную в хозяйстве ремесленную поделку, а заодно и предложить на продажу излишки продуктов из своего хозяйства. Так постепенно создавались поселения и посады, которые со временем превращались в города - центры ремесла и торговли, роста новых общественных отношений и новой культуры. Разумеется, сохранившиеся ещё с античности города также быстро росли и развивались.
Развиваясь и специализируясь, ремесло окончательно отделилось от земледелия и стало полностью товарным, то есть ориентированным на продажу. Само это производство в городах постепенно приобретало упорядоченный характер - мастерские ремесленников объединялись в цехи, имеющий внутреннюю организацию, выборное руководство и устав. Для предотвращения перепроизводства товаров и недопущению конкуренции между мастерами-ремесленниками цехи регулировали объёмы производства, количество работников в мастерской, технологию производства, а также цены товаров. Цеховой мастер имел собственную мастерскую, несколько подмастерьев и учеников и самолично работал на заказ или на местный рынок.
Развитие товарного производства стимулировало развитие торговли, товарно-денежных отношений, а, следовательно, способствовало появлению наиболее зажиточной части городского населения - торговцев, менял, ростовщиков, в руках которых концентрировался денежный капитал. Купцы и торговцы также объединялись в союзы - гильдии, регламентирующие взаимодействие внутри этой сферы деятельности, цены и качество товаров, защищающие купеческие права от посягательств феодалов.
Долгое время процессы эти разворачивались медленно, что объяснялось засильем натурального производства и узостью, ограниченностью рынка. Однако начало было положено, а дальше развитие новых отношений шло уже с нарастающей скоростью. Расширение сферы рыночных отношений, распространение хозяйственных связей на все более обширные территории требовали изменения способов организации производства и преодоления феодальной раздробленности, мешавшей установлению этих связей. Цеховой строй с его феодальной организацией, замкнутостью и рутиной, строгой регламентацией производства и враждебностью к новшествам, сам становился препятствием на пути развития. Отдельные мастера стали обходить цеховые уставы, расширять производство, выносить его за рамки цехов, нанимать себе все больше работников. Усилился процесс имущественной и социальной дифференциации ремесленников, когда капитал разбогатевших мастеров стал смыкаться с капиталом купеческим и ростовщическим. Это позволило значительно увеличить масштабы производства.
В связи с увеличением количества подмастерьев и учеников, укрупнением мастерских, фигура мастера уже утрачивает характер творца. Он уже не участвует непосредственно в процессе производства, ограничиваясь общим руководством и надзором. Разбогатевшие мастера постепенно превращались в капиталистов. Постепенно на основе опыта выяснилось, что наибольший эффект для получения прибыли достигался не при индивидуальном изготовлении изделия от начала до конца, а при пооперационном разделении процесса труда между множеством работников. Так возникла мануфактура - предприятие, использующее ручной труд многих работников, которые осуществляют лишь частичные операции в целостном процессе производства. Мануфактура стала непосредственным предшественником появления машинного производства и основанной на нём индустриальной цивилизации.
Города быстро росли и развивались на основе интенсивного разделения труда, роста частной собственности, развития товарного производства и торговли. Товарное производство снимало присущие натуральному хозяйству ограничения и стимулировало потребность в развитии средств производства и умений работника. Городская жизнь своей интенсивностью и разнообразием многократно превосходила её застойное и однообразное течение в деревне, где всё было привязано к циклическому природному процессу смены времен года и граничило с почти растительным существованием. Наоборот, города с их водоворотом жизни, интенсивным характером общественных отношений, разделением труда и новыми формами социальных связей становились местами пересечения новых веяний, открытыми переменам и новациям. Тем самым они становились подлинными ростками становления новой, городской, цивилизации.
Самим своим устройством города позднего средневековья стимулировали развитие производства и совершенствование навыков общественной самоорганизации и самоуправления.
Историческим центром всех городов были рынки, городская площадь с ратушей и собором, вокруг которых разрастались кварталы ремесленных мастерских и цехов, а также жилых домов. Позже в результате развития товарного производства и торговли центры городов украсились зданиями банков и бирж, монетных дворов, а на окраинах появились больницы, тюрьмы, странноприимные дома, т. е. постоялые дворы и гостиницы. Важное место в городах занимали учебные заведения -- коллегии и университеты, базирующиеся по большей части на территории монастырей или аббатств, этих центров средневековой учености.
Однако подлинным центром всей общественной жизни города оставалась городская площадь, служащая местом сбора горожан для решения важнейших общих дел, местом торжественных политических и религиозных ритуалов, местом казни, а также народных празднеств и гуляний с балаганами, карнавалом и фейерверками.
Таким образом, развитие культуры средневекового натурального аграрного производства заключало в себе предпосылки для своего собственного преодоления. Переход от натурально-оброчной к денежной форме выплаты феодальных повинностей, возникновение в недрах сельскохозяйственного производства ремесленного, все большее превращение продуктов этого производства в товары и широкое распространение товарно-денежных отношений, приводило к изменению социальной базы феодализма, его социально-классовой структуры. Между представителями привилегированных сословий - центральной королевской властью и феодальными баронами, духовенством и светским феодалами обострилась борьба за политическую власть и влияние, куда все более активно стало вторгаться третье сословие в лице горожан. Города росли и развивались, набирали экономическую силу, но продолжали оставаться политически бесправными.
Феодалы, на землях которых зарождались и росли города, стремились подчинить их своей власти, обложить податями и налогами, что вызывало недовольство и возмущение городского населения, уже почувствовавшего свою силу. Это привело к длительному периоду в XII-- XIII вв. борьбы "сеньоров с городами", то есть городов с феодалами за независимость. В итоге феодалы были вынуждены признать известную автономию городов и "городские вольности". Тем самым города постепенно превращались в центры антифеодальных настроений и оплоты относительной независимости горожан от феодального гнета. Распространилась практика, когда крестьяне убегали от своих феодалов в города и превращались в горожан. Существовала даже поговорка о том, что "городской воздух делает человека свободным". Так подрывались основы крепостной зависимости сельских жителей от феодалов.
Немалую роль в исходе этого противостояния сыграло то обстоятельство, что интересы городов совпали с притязаниями центральной королевской власти на превращение в реальный центр политической влияния на всей территории страны. Королю, нуждавшемуся в деньгах и сильной поддержке в борьбе с феодальной вольницей, приходилось идти на союз с городами, даровать городам различные "вольности", что объективно способствовало росту автономии городов и развитию местного самоуправления. В свою очередь города были заинтересованы в ограничении феодального самоуправства и раздробленности, мешавшей складыванию национального рынка и объединению страны. Церковь, сама выступающая в роли крупнейшего феодала, одновременно стремилась к выстраиванию централизованно управляемой всемирной "христианской республики", вследствие чего поддерживала то одних против других, то наоборот, но всегда в своих интересах.
Так из противостояния различных политических сил и интересов формировались зачатки политической культуры будущего буржуазного общества, с его устройством разделения власти в обществе посредством создания системы сдержек и противовесов.
Значительное усиление центральной королевской власти в западноевропейских государствах, произошедшее в течение XII - XIV веков, соответствовало интересам общества в объединении государств единым экономическим пространством с общим денежным обращением, системой государственного администрирования и сбора налогов, и встречало поддержку городов. Однако этому длительное время противились феодальные бароны, стремившиеся не допустить чрезмерного усиления центральной власти сохранить свои привилегии и власть на местах.
В результате политического противостояния в итоге сложилась система, при которой король был вынужден пойти на компромисс с феодалами через создание органов представительной власти - прообразов будущих парламентов. В Англии это был парламент (XIII век), во Франции - Генеральные штаты (XIV век) в раздробленной Священной Римской империи - рейхстаги и ландтаги, в Испании - кортесы.
При этом основным отличием вновь созданных органов власти от предшествующих феодальных съездов и церковных соборов заключалось в том, что они получили институциональное оформление, и здесь впервые в состав этих собраний оказались допущены представители третьего сословия. Пусть их количество было непропорционально мало, и это были наиболее богатые и влиятельные горожане, представлявшие свои интересы, королевская власть получило возможность опираться в проведении своей политики усиления центра не только на силу, но и на согласие различных сословий. Теперь королевская власть могла маневрировать и лавировать между различными интересами, сама как бы оставаясь над их столкновением в качестве общего синтеза национальных интересов.
Такое появление в рамках государственного устройства новых центров силы и власти изменило содержание и характер феодального государства. От сеньориальной монархии, каким оно было в период раннего средневековья, государство, развиваясь, превращается в сословно-представительную, а к пятнадцатому веку - уже в неограниченную самодержавную монархию.
Этой эволюции политической культуры зрелого средневекового общества соответствовали изменения, происходившие в сфере правовой культуры. Первоначально она находится на чрезвычайно низком уровне - только в XII - XIII веке формируются первые правовые кодексы, источником которых в основном были обычаи, "варварские правды", королевские указы и эдикты, приправленные христианским духом и остатками римского права, заимствованными из кодекса Юстиниана (императора Византии в VI веке). Больше всего римское право оказалось востребованным при формировании городского самоуправления в италийских городах.
До этого времени господствовали местные феодальные суды, выносившие решения на основании воли феодала, а также церковные ордалии ("божий суд"), когда обвиняемый подвергался "испытанию" водой или огнём. И тот, кто не утонул с завязанными руками, или не сгорел на огне, признавался невиновным, в то время как если он не выдерживал раскаленное железо в руках или шёл ко дну, то его вина считалась несомненной. В дальнейшем по мере усиления светской судебной власти церковные суды постепенно уступают ей место, оставив за собой (в форме инквизиционных трибуналов) лишь самые страшные преступления - против христианской веры и церкви.
Все эти феодальные кодексы ("Великие кутюмы" во Франции, "Ломбардский сборник" в Италии, "Швабское зерцало" в Германии) вперемешку трактовали вопросы из совершенно различных областей права и весьма отличались друг от друга по содержанию. Этот разнобой, несмотря на позднейшие усилия центральной власти по его преодолению, сохранялся на всем протяжении феодализма, так что Вольтер уже в восемнадцатом веке по этому поводу заметил, что "во Франции законы меняешь, как лошадей на станции".
По мере усиления центральной власти и развития товарно-денежных отношений на первое место в корпусе законов выдвигается римское право, где были детально проработаны вопросы государственного устройства и частных договорных отношений. Для его трактовки и разрешения противоречий между ним и старыми кодексами потребовались профессиональные юристы, которых стали готовить возникающие при монастырях университеты. Постепенно создаются органы правовой системы, включающие суды на местах, верховный суд, прокуроров, нотариусов и других чиновников. Создаются корпорации судейских чиновников, адвокатуры, нотариат.
Функционирование правовой системы носило вполне феодальный характер - чья сила перевешивала, в пользу того и склонялось правосудие. Вскоре за королевскими судами пошла такая же недобрая слава, что и за судебным произволом феодалов. В известной сказке Ш.Перро "Кот в сапогах" после смерти мельника его дети делят наследство между собой без обращения к нотариусу и прокурору, мотивом чего выступает рассуждение, что иначе бы им вообще ничего не досталось.
Наряду с королевскими судами существовали суды присяжных, состоящие из Большого жюри (24 человека из местных жителей), решавшего, отдавать под суд обвиняемого или нет, и Малого жюри (из 12 присяжных), решающего вопрос о виновности по существу.
Однако в целом судопроизводство и вся правовая система сохраняла все черты феодального устройства общества с его сословно-иерархическим разделением прав и обязанностей. Чем выше в социальной иерархии стоял человек, чем сильнее он был по своему социальному статусу, тем более правоспособным он являлся, обладал большими правами и имел меньше обязанностей. Самым бесправным оставалось третье сословие, несущее основные тяготы по содержанию государства и общества.
Это особенно ярко отразилось в уголовном праве, где все преступления делились на политические, религиозные, против жизни и здоровья человека и против имущества. При этом под первыми предполагались неверность и нелояльность королю, сеньору, церкви, цеху, гильдии, однако в чём состоит эта "неверность", предоставлялось толковать судьям, которые сами же придумывали и наказания. Преступления против церкви карались очень жестоко, так как любые сомнения, несогласия, ересь, не говоря уже о занятиях колдовством и ведовством, анатомировании трупов, - рассматривались как преступления, провоцирующие гнев Божий на весь народ, и поэтому требующие суровейшего наказания.
Однако не считались преступлениями промысел вооруженных отрядов феодалов на больших дорогах, который рассматривался как их законная военная добыча, захват силой заложников для последующего выкупа, право "первой ночи" для феодала и вообще насильственные действия в отношении бесправных крестьян. Тем более не было преступлением вооруженная расправа над стихийными выступлениями доведенных до отчаяния крестьян.
Проводимое в отношении обвиняемого следствие под влиянием инквизиции ставило своей целью добиться от него признания любой ценой, для чего применялись самые изощренные пытки. Признание считалось достаточным доказательством вины, но особо упорствующих можно было осудить также потому, что судье внешность и выражение лица обвиняемого казалось "особенно подозрительными".
Процветала зависимость судей, их продажность, в судах господствовало вымогательство, крючкотворчество и волокита.
Наказания, принятые в средневековом обществе, соответствовали общему правилу - они должны были устрашать всех. Поэтому, если следствие и судопроизводство вершилось в основном келейно, то для большего эффекта наказание должно было быть как можно более жестоким и публичным. Совершались наказания, как правило, на городской площади при большом стечении народа в торжественной обстановке и в основном в форме мучительной казни - сожжения, четвертования, кипячения в масле, разрывания на части, заливания раскаленного металла в глотку. Повешение считалось большой поблажкой. При этом трупы казненных долго оставались неубранными для всеобщего обозрения. Лишь в позднее средневековье (с XVI века) начинают практиковаться другие наказания - пожизненные ссылки на галеры, на каторгу, в тюрьму на определенный срок.
Зрелый феодализм характеризуется стабилизацией социальной структуры и её внутренней организацией, что позволяет анализировать социальные типы личности, воспроизводимые феодализмом, общие и особенные характеристики присущей ему нравственной культуры.
Сословное деление общества всегда имеет тяготение к наследственному закреплению в виде замкнутых каст со своими ценностями, нормами поведения и определённым статусом в обществе. В свою очередь в рамках самих сословий образуются корпорации - группы и союзы людей, объединенных общностью профессиональной деятельности и также построенные по иерархическому принципу. Это и военно-духовные ордена рыцарей, и монашеские ордена, различные тайные общества, цехи горожан-ремесленников, гильдии купцов, даже нищие попрошайки и воры образовывали внутри себя некоторое подобие закрытой иерархической организации.
Такая структура общества предопределила главную особенность социально-нравственной культуры феодального общества - её сословно-корпоративный характер. Каждое сословие, каждая корпорация имеет целый набор писанных, закрепленных в уставах, и неписанных прав, обязанностей, привилегий, ценностных ориентаций и норм поведения. Здесь вырабатываются и формулируются добродетели, которым должен соответствовать человек, определяющие его достоинство и цели, каким он должен служить.
По сути дела нравственность феодального общества расслаивается на множество нравственных кодексов, имеющих ярко выраженный сословно-корпоративный характер, несущих печать кастовой замкнутости. Тем не менее, оставаясь таковой, она имеет ряд характерных универсальных черт и признаков, позволяющих рассматривать её как целостность.
Прежде всего, такой универсальной характеристикой является представление о справедливости и вечности социального неравенства, о необходимости иерархии в жизни, о распределении прав и обязанностей, благ и лишений не в равной степени, а "по достоинству" в соответствии с социальным статусом. "Высший" и "лучший" всегда во всем должен преобладать над "низшим" и "худшим". Не равное, а адекватное воздаяние рассматривается как божественная и нравственная гармония, установленная Богом.
Каждый занимает определенное положение в обществе, и именно его сословно-корпоративный статус определяет престиж, привилегии, нормы поведения и образ жизни, моральные качества и добродетели, которым он должен соответствовать. Феодальная мораль нацелена на выработку обостренного чувства социальной дистанции между представителями различных сословий, групп, каст и кланов, охраняет её своими запретами и привилегиями, поощряет верность своей системе норм. Каждый должен на своем месте заниматься своим делом и благодарить Бога, если это получается у него хорошо.
Именно это представление о "подобающем месте" в общественной иерархии сословно-корпоративных статусов, которое должен занимать как индивид в группе, так и группа в обществе, является непреложным и бесспорным требованием феодальной морали вообще.
Характерной в этой связи является относительная ценность богатства в феодальном обществе: земля, жилище одежда и убранство, деньги и драгоценности - все эти виды богатств имеют статусный и престижный характер. Жилье, в котором мог жить человек, одежда, которую должен носить, украшения, оружие, даже его пища достаточно определённо зависели от его места на ступеньках феодальной иерархии. Богатство оценивалось не само по себе, а в зависимости от статуса человека, той общности, к которой он принадлежал. Допустимо и желательно такое богатство, которое необходимо для обеспечения принятого, достойного для данного сословия образа жизни и не слишком выходит за эти рамки. Стремление к выхождению за рамки, к обогащению любой ценой осуждается морально как жадность и алчность, а богатство " не по положению и рангу" воспринималось как вызов и угроза всей иерархической системе и поэтому сурово осуждалось.
Богатство само по себе не хорошо и не плохо, таковым оно становится в зависимости от социального статуса его хозяина. Посредством него феодал демонстрировал свой престиж и верность сюзерену - принимая его в замке, ссужая деньгами, выставляя войско в его поддержку, а также осуществлял в отношении своих вассалов и зависимых людей "покровительство", щедрость, широту души, "дарения" и "кормления". Главным для феодала было умение тратить богатство, подтверждая свой статус, а вовсе не умение его наживать - постараться эффективно организовать производство на принадлежащей ему земле, как-то заинтересовать крестьян в результатах своего труда. Ведь труд - презренное занятие, приличное лишь для "неблагородных", для "черни", смысл существования которой состоит в том, чтобы обеспечивать господ необходимым.
В свою очередь верность своему сословному статусу вознаграждается чувством единения и защищенности, которое получает индивид в рамках оказываемого ему социальной группой "покровительства", ведь теперь на него распространяются закрепленные обычаями права и привилегии, принадлежащих всей группе.
Поэтому индивид в феодальном обществе не отличается самостоятельностью, он всегда "коллективизированный" индивид, образ жизни и поведения которого строго и детально регламентирован его сословно-корпоративным статусом.
Другой важнейшей особенностью нравственной культуры феодального общества является патернализм - отеческое покровительство "старших" по отношению к "младшим". Эта характеристика также вытекает из принципа иерархичности мироустройства и одновременно его гармоничности. Именно проявлением патернализма является сюзеренитет и вассалитет - обязанность высшего, старшего феодала помогать своим вассалам и заботиться о них и их обязанность служить ему верой и правдой, а также почитание крестьянами-общинниками своего феодала как "отца родного", способного рассудить и защитить. Патернализм в морали различных классов и сословий предполагал обоюдные, хотя и неравные, обязанности "высших" и "низших": если крепостные крестьяне несут повинности и тяготы в пользу своего господина, то и он обязан оказывать им отеческое покровительство - защищать от насилия и притеснения других феодалов, помогать при стихийных бедствиях и неурожаях, поддерживать среди них "правду".
Патернализм пронизывает собой все оценочные суждения феодальной морали, выставляя в качестве общего шаблона взаимоотношения "отцов" и "детей" и уподобляя им практически все связи и отношения феодального общества. Хорошо, когда феодал выступает "добрым отцом" своих крестьян, король или князь - своих подданных, господин - "отцом" своих слуг, мастер - работающих у него подмастерьев. Все "дети" в свою очередь должны беспрекословно повиноваться и служить своим "отцам" и вообще "старшим".
Всё общество как бы уподобляется одной большой семье, верховным отцом которой является Бог. Поэтому ясные и понятные отношении в большой патриархальной семье выступают в моральном сознании феодального общества как единый и доступный всем трафарет для моральной оценки. Однако не следует идеализировать такие отношения, ибо патриархальная мораль вовсе не предполагает равноценности её субъектов - чем ниже на ступенях социальной иерархии располагалась социальная группа, тем меньше ценности придавалось входящим в неё индивидам, тем больше обязанностей она несла, тем тяжелее был испытываемый ею гнет.
И третьей характерной чертой, одинаково присущей нравственным кодексам различных сословий, был механизм реализации заключенных в них требований. Патриархальность и патернализм феодального общества, закрытый характер сообществ, на которые распространялось их воздействие, предопределяли характерное для родового, общинного уклада жизни засилье обычаев и традиций, традиционализм средневековой морали. Индивидуальная личная мотивация, самостоятельная нравственная позиция сводились здесь к правильному осознанию своего статуса, места в общественной иерархии, а дальше уже действовали детально расписанные и однозначно детерминирующие поведения индивида обычаи и нравы. Индивид находился полностью под их контролем, что препятствовало развитию его моральной внутренней свободы и становлению подлинно зрелой нравственности.
Выявляя эти характерные черты нравственной культуры феодального общества необходимо всё время помнить об её универсальном содержательном единстве, детерминируемом господством христианской религии в средневековой культуре. Важнейшим связующим ядром для нравственных кодексов различных классов и сословий явилось ценностное содержание морального сознания, формируемое религией. Именно христианская религия с её идеей равной и одинаковой греховности всех людей перед Богом, о мелочности и ничтожности их земных интересов перед величием царства небесного пробивает дорогу основополагающему моральному представлению о моральном равенстве всех людей и о преобладании духовных ценностей для жизни человека.
От имени Господа религия санкционировала сложившийся порядок с его распределением прав и обязанностей, стремясь удерживать произвол господствующего класса в установленных Богом границах и давая угнетенным духовные силы смиренно переносить выпадающие на их долю тяготы и лишения. Практически именно христианская мораль позволила духовными, моральными средствами сглаживать, примирять социальные антагонизмы в условиях отсутствия возможностей для их ненасильственного разрешения, тем самым препятствуя воцарению хаоса и социального распада. Религия давала людям представления о добре и зле, о справедливости, о необходимости внутреннего покаяния и очищения для своего совершенствования перед лицом Бога, способствуя этим формированию в моральной культуре способности к моральной рефлексии, выбору, мотивации действий исходя из собственной совести, а не по привычке и обычаю. Христианская религия сформулировала и выразила для человечества нравственный идеал личности в образе Христа, ставший на долгие века ценностным ориентиром для людей разных званий и сословий.
Разумеется, будучи чистым морализаторством, проповедуя самоотверженную и бескорыстную, пронизанную идеалами любви и всепрощения, смирения и ненасилия мораль, религия не была в состоянии реально преобразовать действительность, но она давала высокие духовные ориентиры человечеству.
Понятно, что господствующей моралью в средневековой культуре была нравственность господствующего класса, состоящего из "лучших людей". В соответствии со своим положением и кругом занятий его представители культивировали приоритеты, нормы и ценности, подобающие высшему классу - сознание собственной исключительности, презрительное высокомерие в отношении к нижестоящим. Подходящим занятием для феодальной знати были войны и походы, рыцарские турниры и придворные балы, охотничьи забавы и верховая езда. Земледельческий и ремесленный труд, как и чиновничья служба, считались занятием низменным и "недостойным", уделом "смердов" и "холопов".
Феодал же должен был соответствовать своему статусу, главными характеристиками которого считались родовитость, врожденное благородство, власть и могущество, верность своему сеньору и данной клятве, храбрость и мужество в битве, ловкость в обращении с оружием и конем, наличие "дамы сердца". Он должен был быть щедрым и гостеприимным по отношению к равным ему, почитать Бога и его служителей, сурово наказывать всякое проявление непочтительности по отношению к своему сословию со стороны "низших" людей.
Все эти требования воплощались в понятии чести, представление о которой целиком вытекало из сословного положения человека и закреплялось в обычаях и традициях. Тем самым сословная честь защищала достоинство "принадлежности" человека к определённой социальной группе.
Дворянин, как стали называться представители рода "держателей двора", феодального поместья, и приближенные королевскому двору, превыше всего дорожил именно честью, ставя её выше жизни, ибо жить, "уронив лицо", не расплатившись за унижение, не продемонстрировав мужества и презрения к смерти, было самым большим позором. Отсюда частые дуэли в феодальном обществе, затеваемые по самым, казалось бы, ничтожным поводам и являющиеся явно неразумным с точки зрения обывателя риском. Их смысл заключался в символическом значении - смыть кровью обидчика нанесенную обиду, доказать всем, что даже возможная смерть с честью дороже, чем жизнь с унижением.
Фактически в этом феномене отстаивания чести даже ценой жизни дворянская мораль культивировала важнейшую черту моральной культуры вообще - превосходство честного и благородного имени, то есть духовных ценностей, перед расчетливостью и осмотрительностью готового терпеть унижения человека.
В то же время чувство чести оборачивалось спесью и чванством, когда речь шла об отношении к людям низшего звания. С ними можно было не церемониться - не платить за товары купцу, не возвращать долги ростовщику, проявлять грубость и жестокость в обращении со слугами и крепостными. Беззащитное и зависимое положение низших сословий открывало полный простор для произвола и жестокости феодала.
Ограничить его могла только христианская мораль, не устававшая просвещать и вразумлять наиболее свирепых в своей жестокости феодалов, которые долгое время продолжали оставаться грубыми и необразованными людьми, ставившие на документах вместо подписи крест.
Однако постепенно в среде дворянства для собственного отличия от "неблагородной черни" зарождается стремление к культивированию грамотности, благородных манер и куртуазного обращения, положивших начало возникновению светского этикета. Всё большее распространение среди господ получили благородные, деликатные манеры, чистота и опрятность во внешнем облике, изысканная дорогая одежда. Даже походка, осанка и умение кланяться, обходительная и изысканная речь, умение танцевать, вести себя за столом, не говоря уже о склонности и интересе к наукам и искусству, позволяло ещё больше подчеркнуть свое благородство и отделиться от "подлых" людей, или же просто продемонстрировать большую культурность в своем кругу.
Однако формирование внешней культуры поведения, чем, безусловно, является этикет, с неизбежностью оказывает воздействие и на внутренний духовный мир людей, способствуя его облагораживанию и смягчению.
Гораздо меньше можно сказать о нравственной культуре трудящегося населения, в основном представленного в феодальном обществе бесправными и зависимыми крестьянами, а позднее - и горожанами. Средством защиты крестьян от произвола феодалов всегда была община, роль которой для горожан играли цехи и корпорации, позднее городские коммуны. В глазах привилегированных сословий все это - "подлая чернь", призванная трудиться на господ и служить им. "Низость" третьего сословия ассоциировалась ими с бедностью, слабостью, безродностью, темнотой и забитостью, невежеством, примитивизмом и ограниченностью образа жизни и мышления.
Этому способствовали тяжелые условия жизни крестьян, полной труда и лишений, страданий от голода, войн, неурожаев и болезней. Тяжелая деревенская жизнь превращала крестьян в человекообразные существа, одетые в лохмотья, живущие в землянках, не умеющими даже внятно разговаривать, которых феодалы презрительно именовали "вилланами" - невежественными скотинами.
Господствующий класс и, прежде всего, церковь усиленно прививали народу холопские "добродетели", убеждая, что тяжелый подневольный труд, терпение и смирение являются верными средствами "спасения души", что заведенный порядок существует от Бога и закреплен в обычаях и традициях старины.
Всё это предопределяло сложные и противоречивые отношения крестьян со своими господами. С одной стороны, они оставались патриархальными, проникнутыми стародавними обычаями и традициями, связанными с почитанием господ как "отцов родных", как защитников и покровителей. Но с другой, - разрасталось недоверчиво-враждебное отношение к ним, рассматривающих их как хищных волков, стремящихся ободрать с крестьян шкуру. Это недовольство доведенных до крайней нужды крестьян неоднократно выплескивалось в стихийных крестьянских бунтах с поджогами и разорением господских усадеб и убийствами самих господ ("жакерия" во Франции, восстание Уота Тайлера в Англии в XIV веке, крестьянская война в Германии в XVI веке). Однако их разрозненность делала эти выступления обреченными на жестокое подавление более организованными и хорошо вооруженными феодалами. Весьма распространенным явлением в средние века стали побеги крестьян в города и превращением их городских жителей - бюргеров.
В отношении к труду в нравственной культуре народа формируется противоречивый комплекс настроений и ценностей: с одной стороны крестьянин видит в труде естественный источник жизни, арену своего непосредственного общения с природой, способ служения земле и Богу. Труд, наконец, выступал средством самоутверждения, доказательством собственной умелости, сообразительности, хозяйственности. Но с другой стороны, изнурительная и подневольная работа на господ, угнетающих и обирающих крестьян, заставляет крестьянина рассматривать труд как проклятие. Это подтачивало его трудолюбие и воспитывало хитрость, изворотливость, лень, угодничество и пресмыкательство перед господином и его наместниками.
Ещё большую ценность приобретает труд в глазах горожан, независимых от прямого произвола феодалов, чьё материальное положение непосредственно определялось их мастерством, трудолюбием, упорством, соизмеримостью трудовых затрат и результатов. Звание настоящего мастера давало огромное внутреннее удовлетворение и стимулировало его старательность и совершенствование мастерства.
Безусловно, в нравственном сознании трудящихся сословий преобладало терпение и смирение, культивируемое христианством, однако они стремились защитить свои интересы от притязаний феодалов при помощи сохраняющихся от родового уклада нравов и обычаев жить сообща, помогать друг другу, стоять за общие интересы. В этом им помогала идея "вольностей", "правды", морально оправдывающих защиту закрепленных обычаем общинных прав, отказ от все новых повинностей и поборов. Обращались они и к христианской религии с её идеями всеобщего равенства перед Богом, любви и ненасилия, которые, очевидно, связывали не только угнетенных, но и угнетателей заповедями любви и смирения.
Община, игравшая у крестьян ту же роль, что сословия и корпорации у горожан, защищала их положение и интересы, выступала естественной средой жизни. Но в то же время она сковывала становление самостоятельности индивидов, накладывала на них цепи обычаев, суеверий и предрассудков, лишала исторической инициативы, а тем самым консервировала существующие отношения и препятствовала развитию нравственной культуры как общества, так и индивида.
Весьма существенную роль в становлении культуры зрелого средневекового общества сыграла личность горожанина, жителя средневекового города, этого настоящего центра ремесла, торговли и становления новых буржуазных отношений. Социальную основу города составляли наиболее инициативные и умелые выходцы из крестьянской среды, - ремесленники, образовавшие постепенно целые поколения потомственных работников. Для лучшей организации в противостоянии феодалам, для защиты своих интересов перед ремесленниками других профессий, для регулирования рынка своей продукции, и вообще в соответствии с сословным духом феодализма, ремесленники объединялись в союзы из одной или нескольких родственных профессий - цехи. Это были булочники, мельники, пивовары и мясники, обеспечивающий продовольственный рынок. Портные и сапожники, кузнецы и каменщики, плотники и столяры, ювелиры и оружейники - также были необходимы для жизни средневекового общества. Обслуживать материальное производство были призваны лекари, учителя, юристы, образующие свои корпорации. Весьма необходимыми и влиятельными людьми были посредники в обмене товарами - купцы и торговцы, образующие одну из наиболее влиятельных и богатых корпораций - купеческие гильдии. И даже проводы человека в последний путь были уделом не только церкви, но и корпорации мастеров похоронных дел и могильщиков.
Торговля оказалась наиболее рискованным, но и наиболее прибыльным занятием. Длительные и дальние путешествия за товарами были очень опасным занятием из-за разгула разбоев и грабежей на больших дорогах, что заставляло купцов самим быть также умелыми воинами, нанимать охрану, а позднее организовывать целые торговые компании. Однако торговля давало возможность купцам накапливать большие денежные средства, за которые они могли выкупить у феодала, и даже короля, всегда нуждавшегося в "немедленных" деньгах, право сбора доходов, долгов и налогов с определенных территорий, тем самым превращаясь в откупщиков - настоящих финансовых феодалов. Широко распространилась практика продажи денег "в рост" - ростовщичество, которое было запрещено церковью с XII века как противоречащее христианскому учению, а на самом деле - подрывающее основы феодализма. В связи с этим практика ростовщичества стала достоянием подвергшихся рассеянию и повсеместному преследованию евреев - народа иудейского, а не христианского вероисповедания,- сделавшая их на долгие века профессиональными финансовыми воротилами.
Цехи состояли только из полноправных мастеров, владеющими мастерскими вместе с входящими в них на правах учеников и прислуживающих подмастерьями. Только мастера участвовали в общем собрании цехов, где избиралось руководство - цеховые старшины, утверждался устав и решались текущие вопросы. Цеховые уставы строго регламентировали ремесленное производство и его высокое качество, заботясь, прежде всего, о сохранении равенства в условиях производства - в размерах мастерской, количестве подмастерьев, станков и даже в размерах выставочных витрин. Звание мастера своего дела высоко ценилось в средние века, и достичь его было непросто, что стимулировало работников в старании и трудолюбии. Чтобы заслужить звание мастера, ученик должен был несколько лет трудиться под началом хозяина, выполняя все работы по дому и в мастерской, а затем пройти испытание в изготовлении ремесленного изделия - "шедевра", позволяющего судить о его квалификации.
Все это приучало к равноправному общему участию в ведении совместных дел, к умению искать и находить согласие, но одновременно консервировало производство и препятствовало внедрению изобретений и новшеств.
Цехи и гильдии складывались в население городов, образуя городскую общину - коммуну. Каждый цех должен был вносить свой вклад в организацию жизни города, выставлять при необходимости войско, платить налоги в городскую казну, содержать церковь, иметь своего святого в качестве покровителя, и даже иметь свой герб и знамя. Постепенно в цехах формировалась руководящая верхушка из самых знатных и богатых купцов и мастеров - "больших" людей, которым все больше противостояли бедные ремесленники и "вечные подмастерья". Из "больших" людей формировалась городская верхушка, образующая городской магистрат, управляющий делами города, принимающий законы, утверждающий суды, вступающий от имени города в сношения с королевской властью и феодалами.
Для осуществления таких дел требовались образованные люди, в связи с чем возрождаются влачившие жалкое существование монастырские и церковные школы, начавшие готовить не только служителей церкви, но и грамотных людей. Позже на базе этих школ стали возникать колледжи и университеты, объединявшие на началах самоуправления ученых людей и обучаемых студентов. Каждый университет имел три факультета, объединения ученых и студентов по направлениям деятельности, - юридический, богословский и медицинский, а также подготовительный факультет "свободных искусств".
Города, также как и цехи, нуждались в объединяющих население символах и занятиях, заводили свою символику - гербы, знамена, гимны, святых покровителей, а также устраивали праздники, уличные представления, шествия и карнавалы, которые были главным развлечением горожан. Основными действующими лицами в них становились странствующие артисты - лицедеи, трубадуры, фокусники, жонглеры, шуты. Церковь с большим подозрением относилась к подобным развлечениям, рассматривая всё это искусство сродни дьявольскому, основанному на обмане и притворстве, мошенничестве и колдовстве, но не могла противиться настроениям толпы.
Долгое время города были прибежищем всяких странников, бродяг и нищих, первоначально формирующихся из паломников, странствующих проповедников, путешествующих из города в город в поисках учености "вагантов" - "вечных" студентов, и артистов. Для них в городах устраивались постоялые дворы и странноприимные дома - гостиницы. Однако постепенно к ним присоединились беглые крестьяне, разорившиеся подмастерья, воры и другие маргинальные элементы, образующие целые поколения людей, нежелающих заниматься трудом. Их огромное количество обусловило запрет на бродяжничество, введенный в большинстве городов с XV века. Вытесненные из городов бродяги, воры и другие "лихие люди" перебазировались в окружающие леса, образовав целые разбойничьи шайки, которые долгое время терроризовали всю местность вокруг городов.
Так складывалась культура городской жизни, формировались навыки городского самоуправления, культура нахождения согласия между представителями различных социальных групп, формировалась мораль городских жителей, основанная на началах активности и личной инициативы, самостоятельности и относительной независимости.
Таким образом, социально-нравственная культура феодального общества оказывалась глубоко противоречивой - будучи значительным шагом в культурном развитии человечества, особенно представленном в городских ипостасях, она в то же время тормозила это развитие и препятствовала ему сохранением феодальных институтов, традиций и пережитков.
Весьма серьёзные изменения в период зрелого, развитого, средневековья произошли в христианской религии и церкви. Они подготовили, в конечном счёте, духовные предпосылки, которые вкупе с материальными, социально-политическими и культурными условиями стали подлинной основой становления нового буржуазного общества. В XI веке (1054 г.) формально завершилось давно существовавшее расхождение между западной и восточной христианской церковью, в результате чего католическая церковь во главе с Римским папой получила неограниченную власть над населением западноевропейских стран. Яркой иллюстрацией власти Римского папы стали "крестовые походы" (XI - XIII век), организованные папством во имя освобождения "Гроба Господня" в Иерусалиме и других христианских реликвий, захваченных турками. Походы эти проходили с переменным успехом и по большей части превращались просто в грабительские. Особенно показателен четвертый крестовый поход (1202 - 1204), подлинной целью которого стало вовсе не освобождение Иерусалима, а завоевание православного Константинополя с целью ликвидации самостоятельности восточной церкви.
В течение XII - XIII веков римско-католическая церковь достигла наивысшего могущества - она стала международным центром всей феодальной Западной Европы, объединившим её в одно большое целое под своей духовной и политической властью. Она была крупнейшим феодалом средневековья, владея третей частью всех земель и угодий, распоряжаясь трудом проживающих на этой территории крестьян. Церковь имела огромную политическую власть - многие светские владыки короновались Римским папой вплоть до XIV века и находились в зависимости от него.
Поэтому она ревностно защищала феодальный строй, иерархию классов и сословий, освящала феодальные привилегии и угнетение народных масс ореолом божественной благодати.
Для укрепления своей власти и преследования противников католическая церковь в XIII в. оставляет путь кротких словесных увещеваний по отношению к оступившимся и учреждает инквизицию - церковный трибунал.Инквизиция стала карательным органом для преследования опасных "еретиков", виновных в прегрешениях против церкви. На самом деле, инквизиционные трибуналы стали орудием борьбы "князей церкви" -- церковной номенклатуры -- со своими противниками. Жертвами инквизиции стали многие выдающиеся ученые, писатели, врачи, тысячи простых смертных, попавших в немилость к служителям церкви или ставших жертвами доносов недоброжелателей. Имущество еретиков подлежало конфискации в пользу церкви, причем, значительная его часть шла на содержание трибунала, что стимулировало его усердие.
Малейшего подозрения в неверности церкви, просто ложного доноса было достаточно для ареста человека и помещения его в тюрьму, как правило, мрачные сырые подвалы, лишенные воздуха и света. Тюрьмы были переполнены заключенными, которым зачастую месяцами и годами не предъявлялись даже обвинения. Когда же доведенные до полного отчаяния заключенные требовали суда, им предъявлялись самые вздорные, основанные на доносах и измышлениях обвинения. Признание своей вины влекло суровые наказания, отрицание делало обвиняемого упорствующим в ереси. Тогда он подвергался самым невероятным и утонченным пыткам -- на дыбе, раскаленными щипцами, падающими в продолжение многих часов на обритую голову каплями воды. Признание под пытками влекло в лучшем случае пожизненное заключение, но чаще обвиняемых ждала та же участь, что и выдержавших пытки мучеников и не признавших ложных обвинений, - наказание "насколько возможно милосердное, без пролития крови", т. е. сожжение.
Правда, первым полагалась одна милость -- перед сожжением они должны были быть удавлены! Оправдательных приговоров инквизиция практически не знала. Как ни странно, редчайшее исключение из этого правила коснулось, к счастью католической церкви, одного из выдающихся деятелей Контрреформации, основателя ордена иезуитов Игнатия Лойолы, который в молодости неоднократно арестовывался инквизицией, но всякий раз ухитрялся благополучно оттуда выбираться!
Особенно свирепствовала инквизиция в Испании, где прославился своей ревностью в служении церкви Великий инквизитор Фома Торквемада (вторая пол. XV века), только живыми сжегший более 10 тыс. человек. Жесточайшие пытки, сожжение на костре заживо творились именем учителя любви и милосердия Христа и оправдывались лицемерными уверениями, что, сжигая тело без пролития крови, церковь спасает душу грешника!
Проповедуя смирение, бедность и воздержанность, церковь непристойно богатела, наживаясь на всем: помимо положенной ей десятины она брала с бедных прихожан плату за крещение, венчание, исповеди, отпевания и другие таинства и обряды. Высшие иерархи церкви жили в неслыханной роскоши, предавались разгулу шумной светской жизни, очень далекой от христианского идеала.
Ярким и страстным обличителем духовного разложения верхушки католической церкви и самого папы, их властолюбия и алчности был монах-доминиканец Джироламо Савонарола (конец XV века). Он призывал церковь к отказу от богатства и пышности, властолюбия и тщеславия, к покаянию и аскетизму. В своих проповедях он настаивал, что Александр VI "вовсе не папа, он не христианин и не верует в Бога". Понятно, что он был отлучен от церкви, схвачен и после пыток казнен.
Однако порча поразила не только высшие эшелоны церкви -- рядовые священники в условиях полной бесконтрольности и безответственности осуществляли службу как попало, отличались невежеством, ленью, жадностью и похотливостью. Монастыри, долженствующие быть местами чистого духовного покаяния, смирения и служения Богу, превращались в вертепы разврата и порока. Именно на материале монастырских нравов строил свои литературные фантазии известный маркиз де Сад. В народе бытовали поговорки, отражающие глубину падения авторитета церковников -- "ряса монаха - это плащ жулика", "собаки лают, волки воют, а монахи лгут", "путается с женщиной, как кармелит, объедается, как бернардинец, пьянствует, как францисканец".
Претензии на власть, которые были присущи католической церкви, оставались признанными светской властью до определённого момента, пока центральная королевская власть ещё была не настолько сильна. По мере усиления королевской власти всякая конкуренция с нею стала всё более нетерпимой.
Таким образом, католическая церковь, достигнув небывалой власти над странами Западной Европы и владея несметными богатствами, оказалась, тем не менее, к концу XV в. в очень печальном положении. Это привело её к очередному крупнейшему расколу, когда в рамках христианской религии в ходе Реформации возникла третья крупнейшая разновидность христианства - протестантизм.
3. Культура позднего средневековья (XV - XVII век).
Возрождение и Реформация.
Вступление западноевропейских стран в период позднего средневековья, содержательно совпадающий с эпохой Возрождения и Реформацией, знаменовало собой заключительный период существования феодализма и полную подготовку всех культурных предпосылок для его слома.
Присущее феодализму натуральное производство, бесправие и полная зависимость большей части народа и прямое непосредственное принуждение его к труду, общинный и сословно-корпоративный характер общественного устройства,- все эти устои феодального общества приходили в противоречие с потребностями дальнейшего развития общества.
В то же время значительный рост товарно-денежных отношений в деревне и, особенно, в городе, развитие городов, их экономическое и политическое усиление и возвышение означали, что приходит конец господству деревни над городом. Вытекающая из товарного производства и частной собственности потребность в развитии производительных сил давала толчок опытному познанию природы, а потребность в свободном труде независимого работника порождала новые представления о человеке, его природе, правах и достоинствах.
Универсальным выражением этих общественных потребностей стала гуманистическая идеология эпохи Возрождения, противопоставившая средневековому теоцентрическому и аскетическому мировоззрению возвеличивание человека, страстное желание усовершенствовать мир на началах разума и человечности. Идеи гуманизма легли в основу дальнейшего развития философии и науки, общественной мысли, литературы и искусства. Однако созданная на этой основе культура -- философские учения, художественные произведения, научные открытия и изобретения, призванные облегчить и улучшить жизнь человека, открыть перед ним простор для развития, -- все это было достоянием узкого круга образованных людей, далеких от простого народа.
Поэтому гуманистическая культура, стремящаяся преобразовать общественную жизнь посредством обращения к отдельной личности, развития ее до разумного и свободного состояния, не могла найти отклик и оказать действенное влияние на массовое сознание, чтобы способствовать победе нового строя общественных отношений. Ведь духовную жизнь огромного большинства людей того времени определяла отнюдь не философия, наука или искусство, а, прежде всего, религия.
Именно религия давала людям основные мировоззренческие представления о человеческом бытии, его смысле и предназначении в земной жизни, о страданиях и тяготах в этой жизни и возможности спасения, тем самым обнадеживая и вдохновляя людей. Поэтому реализовать назревшие потребности общественного развития в коренном преобразовании феодальных общественных отношений было невозможно без самой мощной и действенной для людей того времени санкции, - религиозной.
Почему же католическая церковь оказалась неспособной ответить на вызов времени -- выразить в доступной народу религиозной форме культуры потребности общественного развития и тем самым возглавить историческое преобразование феодальных общественных отношений? Ведь на стороне католической церкви стояла тысячелетняя традиция духовного попечительства, она имела огромный и непререкаемый авторитет в массах верующих, опиралась на силу светской власти и сурово расправлялась со всеми ересями. Более того, тяготы и покаяния, налагаемые на верующего католической церковью с ее культом и обрядностью, были несоизмеримы с тяготами, проистекающими из протестантского требования сурового и непреклонного исполнения "мирской аскезы" и пуританского благочестия. Только одних церковных праздников в католицизме чуть ли не половина календаря, тогда как протестантизм приравнял праздность к самым страшным порокам!
Тем не менее, католическая церковь не смогла противостоять идеям протестантских теологов, увлекшим огромные массы людей, которые вряд ли могли разобраться в теологических и вероисповедальных различиях между новым и старым способом верить в Бога. Это удалось потому, что ответ, данный деятелями Реформации на вызов истории, оказался понятным и близким погруженным в религию, но не разбирающимся в теологических тонкостях массам: католическую церковь следует отвергнуть потому, что она безнравственна, а, следовательно, безбожна! Именно этот нравственный протест против "безбожной" церкви встретил живой отклик в сердцах тысяч верующих, принадлежащих к различным сословиям. Само же это убеждение в безбожности основанной самим апостолом Петром церкви постепенно созревало в недрах католической церкви, не выдержавшей испытания огромной властью и богатством.
Первый удар по теократическим притязаниям Римского папы на высшую власть от Бога, на абсолютную непогрешимость и право утверждения или низложения не только церковных, но и светских властей, был нанесен в XIV веке французским королем Филиппом Красивым, когда папство почти на 70 лет попало в подчинение французских королей. По месту резиденции римского папы этот период получил название "авиньонского пленения пап".
Вторым ударом стала деятельность предшественника Мартина Лютера, чешского богослова и профессора Яна Гуса (XIV - XV век), выступившего против злоупотреблений церковных властей и призывавшего "в духовных вопросах повиноваться не людям, а Богу". Он резко порицал князей церкви за отлучения христиан от церкви, советуя им сначала отлучить самих себя от грехов и пороков, среди которых он выделял жадность и властолюбие. "Богатство отравило и испортило церковь", -- учил Гус, выступая за упрощение католического богослужения, проведение его на национальном языке и фактически за создание независимых от Рима национальных церквей. За это он был вероломно, вопреки выданной ему германским императором охранной грамоте, схвачен на соборе в Констанце и сожжен как еретик в 1415 г.
Возникнув как движение бедных и униженных, порабощенных и гонимых, христианская религия и церковь стали в средние века господствующей духовной и политической силой, достигнув высшего светского владычества. Нигде и никогда никакая другая церковь не имела дела с таким опасным искушением, как безграничная светская власть. Именно это безраздельное господство римско-католической церкви во всех областях жизни, абсолютная монополия на власть и привели её, в конечном счете, к внутреннему перерождению и разложению. Ведь если верно утверждение, что власть развращает, то абсолютная власть развращает абсолютно!
При таком состоянии дел всякий порядочный христианин был просто обязан со всей решимостью выступить против официальной католической церкви, чем бы это ему ни грозило. Именно это обязательство двигало Мартином Лютером, когда он, уже отлученный папой от церкви, принял решение явиться на рейхстаг в Вормсе в 1521 г. для объяснения своей позиции. Пример Яна Гуса был еще свеж в памяти, и охранная грамота императора ничего не значила для папы. Однако Лютер почтительно отказался от вооруженной охраны со стороны своих сторонников. Им руководило не рассуждение о степени опасности предприятия, а невозможность уклониться от выполнения долга честного христианина: "... даже если бы они запалили огонь от Виттенберга до Вормса до самого неба, я все равно явился бы туда с именем Господа и стал бы в самой пасти бегемота меж огромными его зубами!" Изложение своей позиции на рейхстаге он закончил знаменитыми словами, утвердившими долг совести, изменить которому для уверенного в своей правоте человека просто невозможно: "На том стою и не могу иначе. Да поможет мне Бог!"
Вышло так, что именно внутреннее, нравственное, разложение католической церкви, ее властолюбие, алчность и жадность сделали эту церковь абсолютно неспособной возглавить прогрессивные преобразования в обществе и одновременно породили внутри самой церкви мощный протест, отражавший широкие общественные настроения.
Таким энергично выраженным религиозным протестом и стала Реформация. Реформация не осталась только эпизодом в истории религии и церкви, а знаменовала рождение нового мировоззрения, стала знамением новой эпохи. Идеи Реформации, в содержательном плане значительно расходясь с гуманистической идеологией Возрождения, в стратегической перспективе продолжили начатое гуманизмом дело, так что Гегель даже называл Возрождение -- "зарей новой эры", а Реформацию -- "полным сиянием солнца".
Обычно начало Реформации связывают с событиями 31 октября 1517 года в Виттенберге, когда никому еще не известный монах и доктор теологии Мартин Лютер прибил к дверям церкви свои тезисы с осуждением продавцов "святого товара" -- индульгенций, церковных грамот об отпущении грехов. Отпущение грехов стало практиковаться католической церковью еще с XI в. как распространение монашеской практики на мирскую жизнь. Первоначально оно осуществлялась в натуральной форме -- за "богоугодные дела", т. е. за участие в паломничествах к святым местам, в крестовых походах за освобождение Гроба Господня, за пожертвования в пользу церкви и монастырей. Позже, с развитием торговли и денег церковные грамоты по случаю отпущения грехов стали предоставляться за деньги, и постепенно эта торговля приняла самые циничные формы. "Накопленный" церковью запас "святости" из добрых дел святых и праведников обменивался церковью по определенной таксе на все мыслимые и немыслимые прегрешения. Позже папство ввело индульгенции и на еще не совершенные грехи!
Продажа индульгенций стала одной из важнейших статей дохода церкви. Но она же косвенным образом способствовала распространению пороков и злодеяний, которые при наличии денег уже можно было не считать грехом. В ходу была поговорка -- "церковь прощает все грехи за исключением одного - отсутствия денег"!
Эта позорная практика вызывала повсеместное возмущение верующих и рассматривалась как яркое доказательство кризиса церкви, алчности ее служителей. Однако осуждалось именно придание отпущению грехов грязной денежно-торгашеской формы, но не само право церкви осуждать и миловать, накладывать на людей покаянные тяготы - епитимьи и прощать грехи. Лютер пошел дальше. За проступившим наружу оскорбительным торгашеским духом церковной практики он рассмотрел подлинно "сатанинскую выдумку" - стремление освободить человека от необходимости внутреннего покаяния! А ведь это именно то, к чему постоянно и неустанно призывает Евангелие: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Божье!"
Тем самым католическая церковь фактически упразднила главное требование христианства и непременное условие человеческого спасения - внутреннее покаяние. Против этого и выступил Лютер, заявив, что нельзя заменить полагающиеся человеку в силу его врожденной греховности очищающие душу страдания, ибо это единственный способ укрепления в вере и нравственного очищения, т. е. обретения искренней готовности жить по-божески. Фактически Лютер потребовал возврата к нравственным принципам первоначального христианства с его простотой, искренностью, непосредственной погруженностью в веру. Человек не может и не должен искать промежуточных инстанций для спасения, - уповая на них и наделяя их правом наказывать и прощать, он изменяет Господу, умаляет его величие.
Именно обличение скрытого неблагочестия церкви во главе с римским первосвященником перед лицом Бога привлекло на сторону Лютера всех недовольных всевластьем развращенного Рима. Нравственное негодование и возмущение получили здесь сильнейшее религиозное подкрепление, что обеспечило быстрый рост популярности реформаторских идей. Поставив под вопрос право церкви посредничать между человеком и Богом в деле спасения, Лютер идет все дальше и в итоге отвергает саму скомпрометировавшую себя церковную иерархию во главе с "бесовским князем" -- папой. Папство он называет "антихристовым установлением", искушающим человека, провоцирующим его на плохие дела, которые легко искупаются внешним благочестием, участием в церковных таинствах и обрядах или, как это делают самые закоренелые грешники, покупкой отпущения грехов. Оно, по существу, украло у человека Бога и занялось спекулятивной продажей его милости. Бог "труждающихся и обремененных" превратился здесь в Бога богатых и самодовольных.
Постоянно сверяя свои идеи со Священным писанием, Лютер отверг само деление общества на священников и мирян, ибо ни о папстве, ни о священничестве там "нет ни слова". Папа предстал в его изображении предводителем многотысячной армии титулованных ученых шарлатанов и мошенников, самозванных посредников между человеком и Богом, которые не помогают, а мешают общению человека с Творцом. Лютер отвергнул и большинство таинств, составляющих католический культ и обрядность, -- святых и ангелов, культ Богородицы, поклонение иконам и святым мощам, богатые и торжественные церковные церемонии и службы, идущие к тому же на непонятном народу латинском языке, представление о чистилище. Все это он рассматривал как разновидность церковной магии, при помощи которой католическая церковь стремилась самого Господа подчинить целям и интересам людей.
Все пути спасения, связываемые с умилостивлением Бога -- прямым ли подкупом, пожертвованиями или даже монашеством, паломничеством к святым местам, другими проявлениями внешнего благочестия, - оказываются у Лютера противными самой сущности христианства, ибо представляют собой попытку управлять Богом, влиять на него. Спасение, по Лютеру, возможно только посредством перенесения человеческих устремлений из сферы внешнего, показного благочестия во внутреннее пространство сознания - в личное верование человека. Лютер на все лады не устает подчеркивать это свое открытие сущности религии, которая заключается не во внешних формах благочестия, не в богоугодных делах без искреннего внутреннего устремления к Господу, а прежде всего, в самой вере, во внутреннем самоотверженном настрое, который не может, разумеется, не воплотиться в хороших делах.
Чтобы оттенить эту мысль, Лютер многократно намеренно повторяет свой тезис о спасении, об оправдании "одной только верой", постоянно добавляя "без участия добрых дел", подразумевая под ними именно внешнее показное благочестие. "Нельзя предписывать вере соединяться с добрыми делами, ибо истинная вера не может по сущности своей не сказываться в праведной жизни", - утверждал он.
В связи с этим Лютер отрицательно отзывался о монашеской практике, предлагая сделать из монастырей школы, выступил за отмену обязательных постов, пилигримства, т. е. паломничества к святым местам, ибо видел в этом бесполезное проживание средств в чужих краях, оборачивающееся бедностью и голодом в оставшихся дома семьях. Ратуя за чистую и искреннюю веру в Бога, Лютер отвергал последний и неотразимый аргумент, к которому так любила прибегать католическая церковь, - отлучение от церкви и проклятие. Еретиков, считал он, следует побеждать писанием, а не огнем, иначе палачи были бы самыми учеными теологами в мире. Этим он способствовал развитию самостоятельности и свободы совести в вопросах веры.
Но чтобы не заплутать в вопросах веры, необходимо постоянно сверять ее со Священным писанием как критерием истинности христианского вероучения. Утверждая непререкаемость авторитета Писания, Лютер настаивал на праве каждого верующего иметь собственное понимание его содержания, на независимости личных суждений в вопросах веры и морали и, в конечном счете, на свободе совести. Чтобы обеспечить это право, он сам перевел Библию на немецкий язык и заложил этим основы немецкого литературного языка. Этим он сделал Библию доступной народу и способствовал упрочению общественной потребности в развитии грамотности.
Основное содержание лютеровской Реформации позднее было сжато изложено его сподвижником Филиппом Меланхтоном в "Аугсбургском вероисповедании" (1530) и заключалось в идее возможности личного спасения одной только верой, признании условности папства и церковной иерархии, в утверждении равенства всех верующих в вопросах веры перед Богом, что выразилось в принципе "всеобщего священства". Суть его состояла в том, что каждый верующий может быть сам для себя и других священником, и никакого особого священного круга деятельности не существует, никаких преимуществ духовенство иметь не должно. Все это сильно сокращало дорогостоящую церковную бюрократию и культ, лишало церковников представления о собственной святости и неподсудности светской власти.
Эту концепцию "новой церкви" Лютер дополнил учением о божественном предопределении всего сущего и иллюзорности свободы воли человека. Стержнем протестантского мировоззрения стало положение "все от Бога", освободившее человека от тщетных и суетных переживаний о ходе и исходе его мирских дел и оставившее ему лишь одно - уповать на Господа и верить в свое спасение.
Лютер довёл эту мысль до утверждения, что спасение вообще не зависит от усилий человека, а целиком определяется одним только Богом. Ибо если было бы иначе, если спасение не было бы только благодатью Божьей, а его можно было заслужить, это порождало бы самоуспокоенность и самодовольство человека, влекло человека к гордыне и отвращало от покаяния.
По сути дела, здесь рождалась новая мировоззренческая и нравственная установка, проникнутая готовностью принять и перенести все трудности и испытания, ниспосланные человеку свыше, и отчаянным стремлением к внутренней чистоте и духовной стойкости в вере. Сохранить в душе образ Божий, не упасть духом, а делать свое дело методично и хорошо несмотря ни на что и вопреки всему! И если такое действие без надежды на благополучный результат, совершаемое вовсе не ради него, а во имя своего человеческого долга жить по-божески, во имя укрепления веры, вдруг оказывается действительно успешным -- это и будет явным знаком божественного благоволения и возможностью спасения.
Поэтому фатализм протестантской этики не отрицал необходимости активных деятельных усилий, упорного систематического труда в рамках своего мирского призвания, как не отвергал он и приобретения в результате этой деятельности материального достатка и благополучия. Протестантская мораль лишь отрицает традиционную мотивацию такой деятельности -- мужество и упорство, старание и прилежание, как и приобретаемые с их помощью благополучие и богатство необходимы не ради них самих, не ради развлечений, празднеств и веселого образа жизни. Они нужны для получения чувства удовлетворения от сознания собственного избранничества, гарантирующего будущее спасение.
Выполнение долга в рамках своей мирской профессии -- высшая задача человека, посредством чего он убеждается в собственной угодности Богу. Тот, кто упорно и добросовестно трудится, вырастает в глазах Бога, кем бы он ни был, хотя сословие его было бы низким, а должность еле приметной. Тот же, кто трудится нерадиво - чернь в глазах Творца, как бы высоко он ни вознесся в переменчивом течении жизни.
Истинная христианская вера как бескорыстная устремленность к добру означает просто усердную и тщательную сосредоточенность и упорную методичность в выполнении своей обыкновенной мирской работы, составляющей одну из взаимопригодных служб устроенного Богом миропорядка. Хорошо работать нужно просто потому, что это угодно Богу, а не потому, что эта работа будет достойно вознаграждена. При этом успешность человеческих занятий и их исход сами по себе безразличны для спасения души, но поскольку отлично выполненная работа свидетельствует об упорстве и добросовестности работника, а, стало быть, о прочности его веры, успешный результат может рассматриваться как внешняя примета спасения. Такова логика лютеранской Реформации, заложившей прочные духовные основы для появления работника нового типа и принципиально иной культуры труда, без которых невозможно никакое эффективное высокотехнологическое производство.
Новое понимание христианской веры как непосредственной личной связи человека с Богом, сильнейший удар по католической церкви как духовному и политическому оплоту феодализма, ограничение церковного авторитета в делах веры и нравственности и утверждение свободы совести, защита высокой ценности труду и его религиозное освящение, - вот далеко не полный перечень заслуг Лютера в утверждении культуры раннебуржуазного общества.
Радикальным продолжателем Реформации стал француз Жан Кальвин, основавший в Женеве, куда он был вынужден бежать от преследования католиков, одно из самых мощных течений протестантизма. Кальвинизм еще более упростил христианский культ и богослужение, придав церкви демократический характер с полным преодолением разделения верующих на клир и мирян и выборностью руководства церкви. Кальвин усилил и упростил учение о божественном предопределении, доведя его до абсолютного фатализма: одни люди еще до рождения якобы предопределены к спасению и небесному блаженству, а другие -- к погибели и вечным мукам, и ничто не в силах этого изменить -- ни отвергнутое Лютером внешнее благочестие, ни их вера. Человек спасается не потому, что верит в Бога, а верит потому, что предопределен Творцом к спасению.
Однако божественное предопределение и собственное избранничество сокрыто от людей, и потому каждый христианин должен построить свою жизнь так, как если бы изначально был предопределен к спасению, открывая в своей жизни знаки божественного предопределения к спасению или погибели.
Таким образом, кальвинизм идет дальше лютеранства, утверждая, что спасение не зависит даже от одной только веры, ибо истинно верующим может быть лишь тот, кто "избран". Но человек не должен и не смеет проникать в тайны божественных решений, и поэтому он не может заранее знать, принадлежит ли он к числу избранных или отверженных, а посему должен истово заботиться о том, чтобы оказаться достойным этого избрания. И если он ощущает в себе силы, позволяющие ему противостоять искушениям и соблазнам, стремлению к удовольствиям и развлечениям, т. е. всему тому, что осуждается Богом и Священным писанием, ибо способствует "развращению человеков" и их погибели, то это хороший знак для него.
Наиболее видимым знаком избранничества кальвинизм вообще признавал удачное и успешное течение дел в земной жизни, ибо все это невозможно без сильной воли, упорства, целеустремленности, сильного характера и стойкости, трудолюбия, простоты и скромности в жизни, -- всех тех качеств и способностей, которыми Бог отмечает избранных.
Именно поэтому кальвинизм проповедовал постоянный упорный труд и совершенствование профессионального мастерства, прилежание, скромность и ограничение своих потребностей, доходящую до скопидомства бережливость и отказ от земных удовольствий и праздности. Непроизводительное потребление, растрата капитала, праздное времяпрепровождение рассматривались кальвинистами как самый большой грех, ибо праздность, ленность, склонность к легкой жизни, неизбежно приводящие человека к порокам и бедности, свидетельствовали о неизбежности его погибели.
В соответствии со своими установками Кальвин очень скоро превратил Женеву, в которой протестанты взяли верх над католиками, из самоуправляющейся трудолюбивой и веселой общины в теократическое государство с личной диктатурой самого Кальвина, стремящегося насадить свои представления о жизни не только убеждением, но и принуждением. Шумная жизнь процветающего, трудолюбивого и веселого города притихла и сменилась мрачной серьезностью и строгой религиозностью. Кальвин стремился при помощи системы принуждений и наказаний заставить граждан города усердно молиться и работать, наложив запреты на всяческие развлечения и удовольствия, свободное времяпрепровождение, праздность и увеселения. Неприятие Кальвином праздности и роскоши переходило у него в отрицание художественного творчества, литературы и искусства, в строгую мелочную регламентацию личной жизни верующих вплоть до запрета на ношение красивой одежды, причесок, употребление изысканных кушаний и т. п.
Обожествление протестантизмом трудолюбия и ненависть к социальному паразитизму вылилось у Кальвина в запрет нищенства и монашества, однако взамен он, в полном соответствии со своим представлением о земной жизни как подготовительной ступени к жизни вечной, как юдоли скорби и плача, предложил аскетический идеал жизни всем верующим. "Кальвин, -- писал об этой его особенности Вольтер, -- широко распахнул двери монастырей, но не для того, чтобы все монахи вышли из них, а для того, чтобы загнать туда весь мир".
Однако, несмотря на суровое преследование кальвинизмом всякого инакомыслия и убежденность в собственной непогрешимости, сама логика буржуазного образа жизни с присущими ему стремлением к духовному и идеологическому плюрализму способствовала порождению из кальвинизма целого ряда течений и протестантских сект - пресвитериан, конгрегационалистов, баптистов, пуритан и т. д.
Пожалуй, наиболее полно и последовательно их общую духовную сущность и родство с кальвинизмом выразил пуританизм(от англ. "чистый", "истинный"), основателем которого был англичанин Джон Нокс. Термин "пуританство" стал даже общим названием всех этих течений. Пуританством стали называть характерное для последователей кальвинистской церкви религиозное мировоззрение и стиль жизни, связанные с абсолютизацией аскетической строгости нравов, трудолюбия, высокого чувства долга, бережливости, мелочного благочестия и религиозного усердия.
Этика пуританства отличалась строгим ригоризмом,т. е. суровым и непреклонным следованием нравственным принципам и нормам, источником которых считалась воля Бога, требованием простоты в отношениях между людьми, проповедью всемерного ограничения и упрощения собственных мирских потребностей, крайне отрицательным отношением к роскоши, расточительности и пустой праздности. Пуритане не могли позволить себе тратить драгоценное время на непроизводительные занятия и считали все забавы и развлечения незаконными, ибо они отнимают время, которое необходимо посвятить более серьезным занятиям. Поэтому большинство праздников были отменены, а жизнь пуритан превратилась в разновидность "мирской аскезы", т. е. служения Богу. Пуритане заметно отличались своей подчеркнутой скромностью жизни и набожностью.
В то же время эта скромность и сдержанность сочеталась у них с чрезвычайно высокой самооценкой, проистекающей из их религиозных убеждений о том, что именно они являются не просто одной из разновидностей христианства, а носителями божественной исторической миссии. Своей жизнью они стремились продемонстрировать, что Господь указывал именно на протестантов, когда предвидел истинный путь человечества к спасению. Это весьма стимулировало социальную активность и религиозную непоколебимость пуритан как надежное средство против преследований их врагами, против сомнений, колебаний и душевной слабости и уныния.
В то же время эти установки инспирировали подъем предпринимательского духа, присущего капитализму, и способствовали, в конечном счете, его окончательной победе над феодализмом. Именно представители радикальной протестантско-пуританской ветви христианства, вынужденные в результате религиозных и политических преследований бежать в 1620 г. из Европы в Северную Америку на корабле "Мэйфлауэр", заложили фундамент новой нации, ставшей лидером западной цивилизации.
В то же время успехи, одержанные протестантской Реформацией, заставили римско-католическую церковь встать на путь преобразований и поиска путей восстановления утраченных позиций. Оправившись от первых чувствительных ударов и поражений, до основания поколебавших ее устои, римская церковь начинает собирать свои силы для новой ожесточенной борьбы с протестантизмом. Эта борьба развернулась в Западной Европе в XVI--XVII вв. и получила название Контрреформации - организованного папством церковно-политического движения в защиту святости и величия католической церкви.
Она включала ряд мер по организационному переустройству церкви и активизации функционирования её институтов. При этом Контрреформация не ограничилась чисто церковными мерами, а пошла по пути развязывания целой череды жестоких и кровопролитных религиозных войн, охвативших Европу в этот период. Прежде всего, была резко активизирована роль инквизиции, преобразованной в Конгрегацию "Святого престола", действующую под непосредственным руководством папы и обрушившую всю свою мощь на противников католической церкви.
Были мобилизованы силы старых нищенствующих монашеских орденов -- францисканцев, доминиканцев, кармелитов, августинцев, члены которых должны были активизировать свою проповедническую миссию. Но наиболее удачным орудием папства против свободомыслия и ересей стал вновь созданный орден иезуитов "Общество Иисуса",девизом которого стал лозунг "Иисус - спаситель людей".
Орден иезуитов был основан испанским дворянином Игнатием Лойолой, непреуспевшим на военной службе вследствие ранений и направившим свой неукротимый пыл и воинствующую религиозность на служение католической церкви нетрадиционными методами. Тяжело переживая кризис католической церкви, Лойола искал ответ на вопрос, как можно исправить дело. В итоге он пришел к мысли основать духовное общество для защиты церкви не тихим монастырским служением и проповедничеством, а активной борьбой с ее противниками. Он задумал создать настоящую боевую организацию воинов Христовых, тесно связанных дисциплиной и сильных своим единодушием, -- "духовное войско, сражающееся за славу Божью под знаменем креста Господня".
Найдя себе единомышленников и последователей, Лойола быстро подчинил их своей сильной воле, внушив идею собственного избранничества и божественного покровительства в деле защиты католической церкви во главе с папой от врагов. Первоначально это вновь возникшее товарищество занималось проповедничеством и обличением еретиков. Внешняя и внутренняя жизнь членов ордена была весьма различной -- на людях иезуит, орденская принадлежность которого известна окружающим, должен вести себя скромно и благочестиво, быть приветливым и кротким, никогда не выражать недовольства. Он должен больше смотреть вниз, чтобы не выдавать глазами своих мыслей и хранить в тайне всё относящееся к внутренней жизни ордена. Но эта кротость и благочестивость не должны мешать иезуиту использовать все средства для достижения главной цели -- выполнения приказов и распоряжений начальства. Он мог прибегать к клевете, к интриге, заговору, использовать яд, кинжал, предаваться светским развлечениям, вести разгульный образ жизни, если это казалось необходимым для победы над врагами католической церкви.
Такое поведение было теоретически обосновано идеологами ордена в концепции так называемой иезуитской морали, главным принципом которой стало положение "цель оправдывает средства". Провозглашая своей целью укрепление славы Божьей, иезуиты считали, что нет таких средств, которые не были бы оправданы этой целью, и последовательно применяя эти положения к жизненной практике, постепенно пришли к оправданию любых безнравственных и просто преступных деяний. Ложь, клятвопреступление, предательство, тончайшая интрига и игра на человеческих слабостях, страстях и пороках были обычными средствами укрепления иезуитами своих позиций.
Неудивительно, что вскоре этот орден не только стал играть руководящую роль в религиозной жизни, но и оказывать громадное влияние на политику. Папы быстро поняли возможности, которые открывали им такие готовые на все помощники, и наделили орден многочисленными привилегиями. Несмотря на тяготы послушания, суровой дисциплины, вытекающие из устава ордена, численность иезуитов постоянно росла, а сила крепла. В основном иезуиты вербовали своих членов из привилегированных сословий, и трудно сказать однозначно, что больше двигало этими людьми - действительное стремление к бескорыстному служению силе и величию католической церкви или желание почувствовать себя избранником, принадлежащим к мощной и всесильной организации, приближенной к главе церкви.
Иезуиты приняли активное участие в подготовке и созыве Тридентского вселенского собора (1545--1563), принявшего ряд решений, ознаменовавших формальное начало Контрреформации.
Прежде всего, собор подтвердил догмат о непогрешимости пап в делах веры и приоритете папской власти перед авторитетом вселенских соборов. Было принято решение об издании инквизицией индекса запрещенных книг, ставшего мощным орудием церковной реакции против свободомыслия и науки. В то же время было признано, что для успешного противостояния наступлению протестантизма недостаточно одних угроз и запретов, а необходимо повысить общую грамотность и религиозную образованность католического духовенства за счет расширения и укрепления системы религиозного образования. В свою очередь для малограмотной паствы было принято решение издавать катехизис веры, т. е. краткое и понятное изложение основ католического вероисповедания в форме вопросов и ответов. В результате этих решений в Риме был создан целый ряд учебных заведений -- коллегий для специальной подготовки католического духовенства, усилена церковная цензура, активизирована миссионерская деятельность церкви.
Еще одним трагическим проявлением Контрреформации стало возрождение и широкой распространение в XVI--XVII в. практики "охоты на ведьм". Тысячи женщин, обвиненных в ведовстве и сожительстве с дьяволом, были подвергнуты жесточайшим казням. Правда, в этом отношении протестантские церковники ненамного отставали от своих коллег из католической инквизиции.
Борьба, начатая папством, не ограничилась областью чисто церковных мер, и вскоре по всей Европе запылали огни религиозных войн. Они раскалывали только начавшие складываться нации и препятствовали формированию буржуазных государств, в то же время демонстрируя всю бесплодность и бессмысленность религиозной нетерпимости и постепенно приучая европейские народы к необходимости вынесения религиозных разногласий за рамки государства и гражданского общества.
Важнейшими вехами на этом пути стал Аугсбургский мир (1555) в Германии, в результате которого восторжествовал принцип "чья власть, того и вера". Французский король Генрих IV, натерпевшийся от религиозных битв и неоднократно вынужденно переходивший из одного вероисповедания в другое, издал Нантский эдикт о веротерпимости (1598), позволивший католикам и протестантам уживаться в одном государстве.
Меры, предпринятые католической церковью, позволили ей предотвратить беспрепятственный натиск протестантизма, победившего в основном в Скандинавии, Северной Германии, Швейцарии и Нидерландах, а также на Британских островах. Оплотом католицизма оставались Италия, Испания, Франция, Австрия и юго-восточные страны Европы.
В то же время протестантизм внёс наиболее ощутимый вклад в становление культуры западноевропейского общества. Не провозглашая никакого определенного социально-политического идеала, не требуя переделки общества в ту или иную сторону, не свершая никаких научных открытий или достижений на художественно-эстетическом поприще, Реформация изменила сознание человека, открыла перед ним новые духовные горизонты. Человек получил свободу самостоятельно мыслить, освободился от авторитарной опеки церкви и утвердился в высшем для него, религиозном, убеждении, что только собственный разум и совесть могут диктовать ему, как следует жить.
Реформация способствовала появлению человека буржуазного общества, независимого автономного индивида со свободой нравственного выбора, самостоятельного и ответственного в своих суждениях и поступках. Именно в носителях протестантских идей с наибольшей полнотой выразился новый буржуазный тип личности с новой культурой и отношением к миру. Было пересмотрено отношение к труду, приобретшему религиозно-этическую ценность, тогда как неумение и некомпетентность в своем деле стали считаться таким же тяжким грехом, как и праздность.
Складывающийся в Западной Европе в XVIII - XIX веках капитализм, индустриальная буржуазная цивилизация получили в протестантизме свое духовное обоснование. В свою очередь протестантизм послужил раскрытию возможностей нового строя, продвижения общества на пути прогресса. Реформация вызвала необходимость преобразования и традиционного католического вероисповедания, приспособления его к условиям нового буржуазного общества, что позволило католической церкви остаться важнейшим институтом буржуазного общества и не превратиться в факт истории религии и культуры.
Однако до окончательного поражения феодализма в эпоху Реформации и Контрреформации было ещё далеко. Необходимо было, чтобы феодализм полностью исчерпал резервы своего развития и сформировались политические предпосылки для его окончательного ниспровержения. Позднее средневековье - это как раз период окончательного преодоления и подавления феодальной вольницы во Франции и Англии и становления там абсолютистской монархии (в силу значительного отставания Германии, а также её раздробленности, там этот период характеризовался усилением абсолютизма регионального).
Так, во Франции в итоге гражданских религиозных войн к власти, благодаря своей расчетливости, хитрости и просто удачливости пришёл Генрих IV Наваррский, понявший всю губительность религиозной междоусобицы и своим Нантским эдиктом (1598 г.) утвердивший государственную веротерпимость во Франции. Он стал опираться не столько на феодальное дворянство, сколько на государственный аппарат в лице чиновников, прежде всего судей, адвокатов, финансистов, а также на города и крупных торговцев. Генрих IV снизил налоги на крестьян, чем позволил окрепнуть материальной базе государства, ибо разоренное нищее крестьянство не могло содержать крепкое государство и армию.
Ещё более укрепил централизованную самодержавную монархию во Франции премьер-министр при короле Людовике XIII кардинал Ришелье (XVII век), посвятивший всю свою жизнь усилению и возвышению Франции. Он силой и интригами сломил сопротивление не желавших уступать привилегии высших феодалов, погасил притязания ставших подниматься после Нантского эдикта протестантов, но при этом не стал их преследовать и насаждать химеру однородной религиозности, запретил дуэли как наносящие прямой ущерб государству. При нём был установлен полный контроль центральной власти над всеми территориями, положен конец автономии городов, значительно ограничены права Генеральных штатов, что в тех исторических условиях было прогрессивными мерами против феодального сепаратизма.
Своего апогея абсолютистская монархия во Франции достигла при "короле-солнце" Людовике XIV, проявившем недюженные способности в деле государственного управления, реформирования промышленности и торговли, реорганизации армии. При нём государственная власть стала отождествляться с его личной властью, а ссылки на закон, на право стали считаться преступными. Известно его самое знаменитое высказывание, к сожалению, вырванное из контекста и принявшее несколько иной смысл. Так, когда в Генеральных штатах возникла оппозиция его планам усовершенствования собственной власти в стране, Людовик воскликнул: "Вы думаете, государство - это вы? Нет, государство - это я!".
"Король-солнце" любил яркий образ жизни, роскошь, веселье, но в то же время сумел превратить Францию в подлинный культурный центр Европы, создав великолепные дворцы в Версале, оперный театр, Академию наук, Академию архитектуры, Академию музыки. Сам он всю жизнь продолжал работать по управлению государством и пополнял свои познания, сожалея по поводу нехватки знаний. Будучи весьма точным и пунктуальным, он очень вежливо, но твердо мог отчитать провинившегося вельможу - так, одному из опоздавших на аудиенцию министров Людовик вымолвил: "Я чуть было не подождал вас", заставив того похолодеть от страха.
В Англии в этот период происходила борьба между королем Карлом I и парламентом, за которым король признавал только право советовать, но не принимать решения, постоянно угрожая распустить парламент, а то и просто его уничтожить. Его попытка силой утвердить единоличную власть, необходимую для усиления страны, натолкнулась на твердое сопротивление парламента. Его возглавил парламентарий, талантливый полководец пуританин Оливер Кромвель, разбивший войска короля и казнивший самого Карла I (сер. XVII века). Однако это не изменило логики исторического процесса, ибо роль абсолютного монарха исполнил сам Кромвель, принявший звание лорда-протектора и установивший свою диктатуру. За десять лет своего правления железной рукой он создал серьезные предпосылки для будущей победы буржуазии. После его смерти и реставрации монархии противостояние парламента и короля продолжалось и завершилось "славной революцией" 1688 года, знаменовавшей собой компромисс между монархией и буржуазией и начало становления буржуазной государства.
В этот период даже церковь оказывается в подчинении у светских государей, с чем она вынуждена была смириться.
Абсолютизм стал последним звеном между средневековьем и Новым временем, уничтожив последние феодальные перегородки и создав единое экономическое и политическое пространство с единообразным законодательством и его применением, с относительной религиозной терпимостью и ростом уважения к знаниям и просвещению.
Но в то же время абсолютизм до предела обострил противоречия феодализма, продемонстрировав все губительные последствия господства ничем не ограниченной власти. Абсолютная власть быстро развратила и подвергла разложению весь с таким трудом созданный государственный аппарат. Бесконтрольные расходы государственных средств, произвол королевской власти в налоговой политике, постоянные поборы и угнетение одних и совершенно немотивированные льготы для других, множество заговоров и интриг за большую близость к царственной особе, постоянные балы, пиры и празднества в условиях финансовой несостоятельности государственной казны, - всё это угрожало прочности государства. Разросшийся государственный бюрократический аппарат отличался специфической особенностью всякой "вертикали власти" - зависимостью перед вышестоящим чиновником и полной безответственностью перед нижестоящими инстанциями, а тем более народом. По воле короля и сиятельных вельмож-министров любой подданный мог быть схвачен, подвергнут аресту, ссылке, конфискации имущества и даже казни без суда и следствия. Коррупция достигла огромного размаха - продавались права на откуп долгов и налогов, должности, дворянские звания, за взятку можно было решить в суде любое дело в свою пользу.
Для сведения счётов между богатыми и влиятельными вельможами даже продавались чистые бланки от имени королевской власти для ареста и заключения в Бастилию с незаполненной графой, куда можно было вписать любое имя. Никто не мог чувствовать себя защищённым ни в своих правах на свободу и жизнь, ни тем более в защите права собственника имущества, владельца какого-то дела.
Всё это создавало общественную потребность в таком переустройстве общества, чтобы можно было рассчитывать на стабильные порядки, на фиксированную защиту интересов собственности, на ограничение произвола власти и на преодоление привилегий одних и бесправия других, на защиту личности и её свободу. Произвол и коррупция абсолютистской власти становилась всё более нетерпимой, что порождало широкое народное недовольство. Попытки власти несколько цивилизовать свою природу и предстать перед народом в качестве некоей просвещённой монархии, опирающейся на ценности гуманистической культуры и просвещения, идущей на ряд уступок народу, освобождение крестьян от крепостной зависимости без земли или с правом выкупа, развивающей изящные искусства, литературу и философию, не затрагивали основ феодального строя.
В конечном итоге феодализм исчерпал ресурсы и возможности собственного развития в интересах всего человечества и стал препятствием на пути дальнейшего прогресса. В недрах феодального общества были созданы культурные основания и предпосылки для перехода человечества к новому более эффективному типу цивилизационного развития.