Аннотация: Рита в больнице, а в Галкиной кухне прочно обосновался непонятный друг ее нового родственника
Утром Галка проспала. Чья-то сердобольная рука, вероятно, Федора, а может, и ее собственная, выключила звук на телефоне и, когда девушка проснулась было уже светло. Далекое бледное солнышко закуталось в облака по самую макушку и только слабые лучики пробивались в девичью комнату - за окном по-прежнему бушевала непогода. Как же уютно поваляться под теплым шерстяным одеялом. Галка чувствовала себя киселем, размазанным по простыне, лежать бы так до вечера.
А сколько же времени? Девушка встрепенулась - почти час! Как она могла так безответственно проспать?! Ведь договорились же вчера поехать на целый день в больницу! Рита ждет их, надеется, что подруги не оставят ее в такую минуту.
Расслабленного состояния как не бывало, теплое одеяло отлетело в сторону, Галка заскакала по комнате на одной ноге, напяливая джинсовую штанину, головой она протиснулась в теплый пушистый свитер и рванула на кухню.
- Фе-о-до-а-р! - крикнула она на весь дом, едва только выскочила в коридорчик между комнатами.
- А можно так не орать? - недовольно, но вежливо спросил кто-то из кухни. - Что за манеры?
Галка остановилась, как вкопанная. О Господи, у них же девушка Федора! Кажется, он вчера называл ее ангелом, а она его бешено ревновала и хотела убить - эта ненормальная разгромила мамину комнату, порубила все на мелкие кусочки. Галка круто развернулась и кинулась к соседней двери проверить, не приснились ли ей ночные игры с огнем. Но нет, в комнате все было в порядке, только несколько проплешин на ковре - эта дура, все-таки что-то сожгла здесь, а мамин племянник надрывался от хохота. Может, у них такие любовные игры? Но мебель цела - наверное, погром все же приснился - все стоит на своих местах, и диван целехонек, правда постель смята, скомкана простынь, а подушки, вообще, разбросаны по полу. Галка слегка покраснела, представив себе, что здесь происходило ночью. Правильно она ушла спать, не хватало еще услышать! Куда же, интересно, делся Федор?
- Он сказал, скоро вернется, - доложили из-за спины, словно услышали ее последние мысли.
Девушка обернулась и чуть не упала самой себе под ноги - за ее спиной стоял парень. Парень! А вовсе никакая не девушка. Высокий, субтильный, мускулы на руках не крепче Галкиных, большие, просто огромные глаза в длинных ресницах сияли чистотой высокого неба, омытого весенним дождиком, а от лица невозможно было оторвать взгляда - все черты тонкие и, какие-то, слишком правильные, но все-таки мужские - принять этого необыкновенного красавца за существо женского пола могла только такая дура, как она, Галка.
"Но он же был в платье", - вспомнила девушка.
А может, это такая рубашка, как у буддистов, к примеру? К тому же волосы. Галка вздохнула про себя с затаенной завистью - огненно-рыжие пышные пряди волос струились по плечам и спине этого паренька до самого пояса. Роскошь, а не волосы! Везет же некоторым. А еще от него изумительно пахло, волшебно! Галке захотелось подойти поближе и обнюхать гостя своего... тьфу ты, маминого племянника. Она с трудом заставила организм взять себя в руки и только вздохнула, незаметно потянув носом, в ноздри ворвался тонкий аромат: то ли розы, то ли фрукты какие, то ли свежескошенная трава, то ли все вместе и сразу - интересные духи у него, одновременно и пряные, и горькие! За таким запахом можно идти с закрытыми глазами, как за звуком волшебной дудочки. Девушка замерла, погрузившись с головой в густой аромат.
Парень тоже вздохнул. В руках у него оказалась миска, и он что-то взбивал в ней венчиком. Галка удивилась тому, что в ее квартире оказался кулинарный венчик. В готовке она была не очень сильна: так, простые блюда, а, например, кондитерские изделия - вообще никак; разные там суфле из рыбы или домашние паштеты - даже ни в мыслях; соусы любого вида сложности - исключительно из магазина. Конечно, нельзя сказать, что она ничего не смогла бы приготовить: бутерброды любой сложности Галка сооружала мастерски, но это было все, поэтому на миску и венчик девушка посмотрела с уважением.
Тонкая рука, крутившая без остановки, слегка дрогнула, видно парень устал от того, что все на него пялятся. Галка поспешно отвела взгляд, уставилась в пол - кто же виноват, что ты уродился таким необыкновенно красивым? Ангел и есть. Недаром же Федор так его назвал вчера. Так близко с людьми нетрадиционной ориентации она еще ни разу не сталкивалась и отвести глаза от серьезного лица молодого человека удалось не сразу. Стыдобища-то! Уставилась, как в зоопарке.
- Меня зовут Зейнвейлла, - представился парень. - Пошли на кухню, я там сварил кофе, и кое-что приготовил на завтрак, после опустошения мне нужен белок, - объяснил он Галке.
Сбитая с толку последними непонятными словами девушка машинально двинула за пушистым каскадом волос, закрывающим почти всю спину. Парень со странным именем был одет в домашние штаны Федора, которые непонятно как держались на худой заднице, и в его же футболку, точно так же висевшую на нем, как на вешалке. Галке было отчего-то неудобно, словно она подглядела в замочную скважину. Вот почему она решила, что это девушка: у него имя похоже на женское - Зейнвейлла - хотя, если подумать, у многих народностей мужские имена слышатся для нас, как женские. Да и одежда на нем сидит мешком, словно платье. Ох, прямо голова кругом!
- А меня зовут Галя, - пробормотала она, разглядывая розовые пятки, длинные и стройные ноги, которые обрисовывались в глубине трикотажной шотландской клетки, и прямую спину.
- Я знаю, Армилиос сказал вчера, - сообщил ей бойфренд Федора, почему-то называя его по-своему.
Парень-гей вызывал в девушке нездоровый интерес. Ужас-то какой! Как-будто она приехала из глухой тайги. Разве она раньше не знала, что существуют такие люди, которые не интересуются противоположным полом, а вот такой же, как у них самих, только подавай? Знала, конечно, но это было абстрактное знание, вживую она с ними нигде не сталкивалась, кроме, разве, Антона Березуцкого, на первом курсе своего колледжа, но это не тот случай. У Антона не было ни на грамм той красоты и притягательности, как у Зейнвейллы. Чтобы казаться привлекательнее Антон красил ресницы, подводил стрелочки, делал себе замысловатые стрижки и красил ногти и волосы в яркие тона: синий, зеленый, красный, к тому же он был толст, вечно потел и обливал себя духами. Березуцкого Антона в колледже презирали и даже брезговали садиться вместе с ним, а вот презирать Зейнвейллу вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову. Он был прекрасен!
В самых растрепанных и противоречивых чувствах Галка уселась за стол, где ее ждало еще одно потрясение: от количества еды глаза полезли на лоб - весь стол был заставлен блюдами, мисками, тарелками. Черт, да у нее на Новый Год не бывает такого изобилия. Это называется, "кое-что приготовил"? Зейнвейлла, не замечая ее вытаращенных глаз, ставил очередной противень в духовку, при ее мыслях о нечистом слегка поморщился.
- А давай, вот, без этого, - повернулся он к ней, но на чтение мыслей она не обратила внимания - этого же не могло быть на самом деле.
- У нас что, праздник? - удивилась девушка.
- Нет, - задумчивый парень пододвинул ей блюдо с омлетом и грибами, миску с фасолью и приготовленной в каком-то хитром соусе рис с курицей. Сам он тоже принялся за еду: перед ним стояла огромная тарелка, в которой Галка узнала праздничное блюдо для пирога из немецкого сервиза бабы Леры, маминой мамы. - Мне нужно восстановить энергию.
- А-а, - понятливо кивнула Галка и покрылась пунцовыми пятнами.
Вот так, запросто, рассказывать людям, не так давно знакомым, между прочим, что тебе нужно восстановить силы после изматывающего ночного секса - это не каждый сможет. Слава Богу, она крепко спала ночью, еще раз возблагодарила Галка Создателя. Не хватало ей еще слушать, как они там кувыркаются. Галка поскорее отогнала такие мысли, выдающие ее с головой, и взяла вилку.
- Ешь, тебе тоже нужно позавтракать, - заботился Зейнвейлла и пододвинул к ней еще одну мисочку с румяными сырниками и стакан со сметаной.
- Позавтракать, но не обожраться, - пробормотала Галка, тихонечко себе под нос, подцепляя кусочек сырника.
Диета - псу под хвост. Какая диета с такой кормежкой? А на дворе уже середина зимы, не успеешь глазом моргнуть, как все растает, и надо будет снимать одежду, скрывающую формы. А чем маскировать толстую попу? Придется покупать яркую помаду, усмехнулась Галка про себя.
"Есть или не есть - вот в чем вопрос! Гамлету бы мои мучения, он небось и раздумывать не стал бы, набросился бы, как волк на курицу, а потом на омлет и креветки, - развеселилась она, но тут же мысленно обругала себя последними словами. - На Риту напали, подруга в больнице, а ты веселишься!" - она снова нахмурилась.
Зейнвейлла не замечал ее мучений, а если и замечал, то не подавал вида, он полностью сосредоточился на восстановлении жизненных сил: ел красиво, аккуратно и быстро, запивая соком из высокого хрустального бокала. Кстати, рядом с ней тоже стоял такой же, а также, рядом с третьей тарелкой, приготовленной для Федора. Да и правильно, чего они столько лет пылятся в шкафу? Молодец Зейнвейлла! Галка ковырнула омлет. Ух ты, какая вкуснотища!
"А что? И съем, а то еще, этот скажет Федору, что я ни к чему не притронулась, а тот не возьмет в больницу", - оправдала свою слабую силу воли девушка.
- Очень вкусно, - похвалила она парня. - А я плохо готовлю, у меня никогда так не получается.
- Ты знаешь, кто ты ему? - не поднимая глаз, поинтересовался парень.
О Господи! Только бы он не устроил ей тут скандал! Галка заторопилась:
- Я - родственница. Он новый племянник моей мамы, то есть... ну... это недавно случилось... я недавно узнала, что... правда, он ей не родной, а... но все равно, получается, что я ему, как бы, двоюродная сестра... от маминого третьего брака. Я - сестра! - поспешно выложила она Зейнвейлле. А то еще приревнует.
Мысли Галки направились по неизведанному руслу. Нужно быть толерантной, она живет в цивилизованном мире, где необходимо быть терпимой к любым проявлениям человеческой индивидуальности. В конце концов, она взрослая современная девушка с прогрессивными взглядами, хотя то, что Федор - гей, как-то напрягало, держало в нездоровом тонусе, призывало отсталое самосознание работать над собой, воспитывать и совершенствовать в себе новые, непривычные взгляды на мир. Видно было, что Зейнвейлла дорожит близкими отношениями с ее ... с маминым племянником - вон какие сцены устраивает.
- Это Федору, - уточнил парень, пододвигая к себе блюдо с куриными ножками. - А Армилиосу?
- Амри?.. Арами?.. Кому? - Галка отложила вилку в сторону и уставилась на собеседника в недоумении. Какого ответа он ждет? Разве этот Амри... какой-то там, не Федор?
- Армилиосу, - Зейнвейлла поднял на нее огромные глаза, заставляя почувствовать свое убожество, ведь ни одна тушь не сможет зрительно увеличить ее глаза до такой степени, граничащей с уродством. Вот только уродливым Зейнвейллу никак не назовешь, до того он красив! То, что он оказался геем - форменное оскорбление всем девушкам, ведь от него родились бы красивые дети, надо же случиться такому, что на девушек ему совершенно наплевать. Как можно быть геем, когда все особи женского пола падают к твоим ногам? А что они падают, Галка была совершенно уверена - она сама едва не упала.
Девушка отметила темные круги под глазами, черные просто, словно он тяжело переболел двухсторонним воспалением легких, и измученный взгляд, словно он пятнадцать часов не спал, и частое дыхание, словно он бежал на пятый этаж бегом. Да что же он так переживает?! Или это результат бессонной ночи? Галка снова начала покрываться пятнами.
- Если он тебя выбрал, значит есть причина, а причина тут может быть только одна, - выводил ее на чистую воду Зейнвейлла.
- Нет никакой причины! И ничего он меня не выбрал, его моя мама прислала и Андрэ, - испугалась девушка. - Он просто привез мне рыбу!
- Имей в виду, если ты плетешь свое заклинание, я узнаю, - спокойно и буднично пригрозил парень.
От поглощения своей курицы он не оторвался.
Что, вообще, происходит? Галка метнулась из-за стола в свою комнату и забегала там, взволнованная, дальше некуда. Конечно, Зейнвейлла классно готовит, но лучше бы ему уйти, потому что последними словами он напугал. От его тона девушку продрал мороз по коже, она почувствовала опасность, леденящий душу страх. Не хватало ей еще отбиваться от ненормальных любовников своего... тьфу ты, маминого нового родственника, и у этого Зейнвейллы нет ни малейшего повода для ревности!
Наверное, самым правильным сейчас будет уйти самой, сделать вид, что у нее куча дел, собственно говоря, так оно и есть. Сколько времени? В больнице уже вовсю начался прием посетителей, и нет ни одной минутки, чтобы дожидаться, пока соизволит прийти Федор. Куда его понесло с утра пораньше? Галка торопливо проверила наличие денег на дорогу.
- Он велел дождаться, - Зейнвейлла загородил выход из комнаты.
У Галки разом пропало все очарование его красотой. Готов служить своему любовнику, как собака? Велели охранять - он охраняет?
- Слава Богу, я ему не подчиняюсь, - возроптала девушка, доставая теплые носки: до больницы далеко, а на улице мороз - околеешь, пока доберешься своим ходом.
- Ошибаешься, еще как подчиняешься! Все слишком серьезно!
Девушка взглянула в сияющие небесной синевой глаза и на сверкающие в утреннем свете волосы. Красив до невозможности, смотрела бы и смотрела! Он, конечно, не настоящий мужчина, а всего лишь гей, но все равно он сильнее, вряд ли она с ним справится. Руки сами нашли телефон, пальцы нажали на вызов.
- Ир, ты не могла бы за мной заехать? Твой Женька на машине?
Из трубки заругались:
- Я заехать? Вообще-то, Летягина, это ты со своим племянником должна была за мной заехать! Нам же еще в магазин, не забыла? Женька давно на работе.
- Он не мой, а мамин, - привычно поправила Галка. - Да он куда-то ушел, а я не могу просто сидеть и ждать его.
- Время у нас еще есть, - рассудила Ирка. - Если он не появится в течение часа, поедем своим ходом. Короче, если через час вы за мной не заедете, то встречаемся в больнице.
Федор изволил заявиться только через полчаса. Стоя еще на лестничной площадке, он потянул носом воздух и сразу же потопал на кухню.
- Зейнвейлла! - расплылся парень в довольной улыбке. - Обожаю, когда ты теряешь энергию!
Галка, сначала вертевшаяся в прихожей, пока Федор снимал громадные военные берцы (ее три ноги уместилось бы точно) и вешал куртку, потом крутившаяся в кухне рядом с родственником, от этих слов снова расцвела вспыхнувшими розовыми пятнами на лице.
Это уж слишком! Что это они себе позволяют в ее присутствии?! Подробности их интимной жизни ей вовсе не интересны, совершенно незачем обсуждать их при ней каждые пять минут! Ну был у вас невозможно какой чумовой секс, ну и что? Держите эти воспоминания при себе и обсуждайте мелкие детали наедине друг с другом. Почему это некоторым обязательно нужен посторонний свидетель их бурных ночных забав? Да, конечно, девушка слышала, что некоторые пары, особенно однополые, очень любят расписывать свои достижения в постели, выставлять напоказ свою ориентацию и, вообще, сексуальную жизнь, но никогда не понимала, для чего это делается? Может быть, таким образом эти пары себя возбуждают?
Во всяком случае, никто из Галкиных знакомых: ни Ритка, ни Ирка не хвастались друг перед другом интимными подробностями своей личной жизни. Хотя Ритка могла ляпнуть что-нибудь. Например, когда Галка увидела на ее шее багровый кровоподтек и еще несколько мелких синяков на руках подруга хихикнула: "Это мой Гусев вчера с ума сходил!". Насчет Ирки было и вовсе глухо: в свою жизнь, и не только в сокровенную, она не впускала никого, даже своим родителям она сообщала только радостные новости и никогда не делилась проблемами, равно как не хотела постоянно слушать о неприятностях в семье старшего брата, который вместе с женой и двумя детьми жил вместе с родителями, постоянно сидел в долгах и кредитах. А так как радостные события, такие, например, как покупка квартиры или шубы не случались каждый день, то и разговоры Ирины с родителями обычно заканчивались через пять секунд после их начала. Галка не могла понять, как можно так игнорировать семью, своей маме она рассказывала все мельчайшие подробности новой, самостоятельной жизни, вплоть до того, как отравилась несвежими роллами или, как сокурсник пытался проводить ее до дома, но подруга только усмехалась: "Летягина, ты такая наивная, если у тебя мама, как подружка, думаешь у всех они такие?" В душу к Ирке пробиться смог только Женька, да и то, вряд ли он добрался до самых потаенных ее уголков, впрочем, кто знает...
А тут что? Одному надо восстанавливать силы, другой обожает, когда партнер теряет энергию! Хоть бы постеснялись, не одни ведь находятся, может, ей неприятно это слушать?
Племянник с Камчатки накинулся на еду, словно перед этим три дня сидел запертым в подвале, словно он не заказывал три раза на дню по огромной пицце.
- Присоединяйся, - щедрым жестом пригласил он к столу Галку.
- Да я уже объелась, вообще-то, - хмурилась девушка, чувствуя себя третьей лишней на своей собственной кухне.
Галка опасалась, как бы эти двое не решили продолжить свою вечеринку, по ходу дела, им плевать на ее присутствие. Зейнвейлла чему-то хмыкнул, поперхнулся индюшачьим мясом, а когда откашлялся, то первым делом заявил:
- Нужны еще продукты.
Он стоял, прислонившись к дверному косяку, держал в руке свою тарелку и увлеченно рассматривал остатки мяса на объеденной косточке.
- На обед еще хватит, там есть кое-что в морозилке, но на ужин совсем ничего не остается. Как можно так жить? - он с осуждением посмотрел на Галку.
- Я столько не ем, - тут же парировала она вслух. - Мне бы этого хватило недели на две.
"Мне не нужно на убой кормить любовника", - добавила она мысленно.
- Мы собираемся в больницу, ты не забыл, случайно? - уставилась она на Федора, пресекая дальнейшие разговоры о еде, но, как выяснилось, это были любимые разговоры Зейнвейллы, правда, Галка поняла это гораздо позже.
- Я уже был там, - парень махнул вилкой, собрал на нее остатки рыбы и придвинул к себе соседнюю тарелку с остывшей курицей и фасолью, которые девушка даже не попробовала.
- И что? Как Ритка?
Не обращая внимания на второй столовый прибор в тарелке, племянник с Камчатки стрескал все, что на ней лежало, а только потом заметил, что его новая родственница все еще ждет ответа. С таким же успехом Галка могла задать этот же вопрос Зейнвейлле.
Затем Федор прихлебывал кофе из огромной литровой кружки с яркими футбольными мячами по бокам (мамин подарок отчиму Валере на день рождения - тот отчаянно болел за Динамо), второй рукой, чтобы зря не простаивала он макал сырник в сметану, отвечать ему было некогда и нечем, так как рот жевал, без устали перемалывая все, что в него закидывали.
- Федор! - крикнула девушка, прослеживая взглядом полет сырника, с которого сметана капала на стол, между прочим, от стола к работающим жерновам - челюстям нового брата.
- Нельзя тебе туда, - наконец взглянул родственник и было видно, что слова эти ему произносить не хотелось.
- Почему нельзя?! - отчаянно возмутилась девушка. - Ты опять? Я не собираюсь падать в обмороки, просто тогда я слишком перенервничала.
- Не в этом дело, - сырник исчез за белоснежными зубами, и Федор на несколько минут снова заткнулся. Галка нетерпеливо ждала, пока он прожует. - Там все очень... плохо, - в пасть к родственнику полетели остатки омлета.
Галка похолодела. Ритка умирает, а эти... спокойно жрут и не собираются бежать заводить машину, поднимать на уши больницу, трясти за пуговицу пиджака главного врача, орать на медсестер за плохую и медленную работу, звонить в полицию с жалобой, что пациенты здесь мрут, как мухи; на горячую линию Департамента Городского Здравоохранения с жалобой на некачественную работу медиков вообще и, конкретно, вот этой самой больницы; в Министерство, наконец! А еще ведь можно пойти и другим путем: главному врачу можно тайком сунуть денежку в конвертике, в карманы медсестрам опустить по хрустящей купюре, обещать отправить деньги на ремонт больницы, нужно только узнать номер счета, в конце концов, может быть, доктора и правда не виноваты! А кто тогда виноват?! Кто виноват в том, что Рита попала на больничную койку? Лелик? Галка вспомнила избитого, измученного парня, закованного в наручники и перетянутого кухонным полотенцем. Лешка плакал вместе с ней, словно беспомощный ребенок, и он сам боялся - это было заметно. Нет, не мог он! Но кто же тогда, кто?! Господи, как там Лешка в СИЗО, среди настоящих преступников? А вдруг его уже убили? А что? Разве мало людей погибает прямо в камерах, не доживая до суда? Сколько уже таких случаев!
От безрадостных мыслей, внезапно рухнувших ей прямо на голову, хотелось завыть.
- Ужасный мир, в таком я застрял впервые, - изрек Зейнхейлла.
Он делал вид, что не слышит Галкиных мыслей и невозмутимо рылся в холодильнике. Говяжья вырезка, которую он задумчиво рассматривал, видимо, не внушала ему оптимизма. - На Ванехнале тоже было хреново, но там можно было хотя бы, завалить драмма, а в нем мяса хватало почти на весь период восстановления, два драмма - и энергия восстановлена, а здесь и так-то, все не первой свежести, плохого качества, да еще за всем нужно тащиться в их убогие магазины, тратить твои запасы, - он оглянулся на Федора.
- Вы люди или нет?! - не выдержала Галка. - Ритка там, может быть, умирает, а у вас все мысли о жратве только! Федор, если ты не собираешься ехать, то я ухожу! Приятного аппетита! Смотрите, не подавитесь тут!
Не дожидаясь ответа нового родственника, девушка выбежала в прихожую, стремительно застегнула молнии на сапогах, рванула с вешалки свой пуховик, схватила сумку, на ходу накидывая на плечо.
- Подожди, подожди! - попытался задержать ее Федор, но она его уже не слышала, стуча сапогами по ступенькам.
Рука нащупала в кармане телефон.
- Ир, встречаемся в больнице! - крикнула она в трубку.
Выбегая из подъезда, Галка проверила деньги в сумке, карточки и понеслась к остановке. Успеть бы на автобус. По дороге она бормотала про себя: