Аорист : другие произведения.

Прототипы "Бесов" Ф.М.Достоевского

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Революционеры той поры послужили Ф.М.Достоевскому в качестве прообразов типажей романа "Бесы". Этим бы можно и ограничиться. Бесы, они и есть бесы. Но, уверяю, все же стоит почитать их "творения", задавшись вопросом: что ими руководило? В конце концов, русские ли это? По крови да. А по духу? Я ограничусь лишь немногими комментариями, предоставляя читателю больше возможности самостоятельно судить о Нечаеве, Ткачеве и Заичневском.

Прототипы "Бесов" Ф.М.Достоевского






Иллюстрация к роману Ф.М.Достоевского

Первый из трех предлагаемых Вашему вниманию текстов написан летом 1869 г. в Женеве. Его нынешнее заглавие появилось в 1871 г. лишь для обозначения этого документа - в ходе известного процесса над нечаевцами (убийство активистами организации своего единомышленника студента Иванова и привело к судебному процессу, получившему столь широкий резонанс в русском обществе). Революционеры той поры послужили Ф.М.Достоевскому в качестве прообразов типажей романа "Бесы". Этим бы можно и ограничиться. Бесы, они и есть бесы. Но, уверяю, все же стоит почитать, задавшись вопросом: что ими руководило? В конце концов, русские ли это? По крови да. А по духу? Я ограничусь лишь немногими комментариями, предоставляя читателю больше возможности самостоятельно судить о Нечаеве, Ткачеве и Заичневском.
Сборище С.Г.Нечаева (1847-1882), мещанина из провинции, появилось в С.-Петербурге в конце 1868 г., в период студенческих волнений. В этот момент наиболее ретивые революционеры-подпольщики попытались взять реванш за справедливый разгром, последовавший после выстрела государственного преступника Каракозова.
С 1869 г. Нечаев трудится на погибель России за границей, сближаясь с М.А.Бакуниным и Н.П.Огаревым, взятыми под опеку масонством (как и К.Маркс!), задействован в выпуске целого ряда характерных документов, прокламаций, воззваний и прочей продукции сатанинской печати.
В "Катехизисе..." излагается программа повсеместной в России террористической деятельности. За теорией последовала практика основанной Нечаевым осенью 1869 г. в Москве организации "Народная расправа".
Второй персонаж, П.Н.Ткачев, происходил из дворянской среды (его отец, из купцов, за безупречную службу получил наследуемый дворянский титул). В процессе получения образования на юридическом факультете С.-Петербургского университета запятнал себя участием в революционных посиделках и похождениях. Вскоре был заключен в Петропавловскую крепость и, естественно, отчислен из университета. В последующее время сходится с нечистью из числа разночинцев и создает себе славу радикально настроенного публициста. С 1869 г. четыре года проводит в заключении, после этого мыслит в ссылке, жертвою павший в борьбе роковой с ненавистной монархией. Совершает побег в конце 1873 г. За рубежом, хлебнув хорошо оплачиваемого воздуха свободы, пишет неисчислимо брошюры и статьи и, поскольку не без способностей, становится одним из наиболее заметных руководителей так называемых русских революционеров. Предлагаемая вниманию работа неминуемо нашла место на страницах женевской газеты "Набат" в сентябре 1881 г. В ней опять же проповедуется терроризм, внушается иллюзорность неприкосновенности Самодержавия. И, разумеется, плещется грядущая кровь. Якобы ради свободы. Красную пену этой свободы Россия потом узнала.
Автором третьего труда является П.Г.Заичневский, сын орловского помещика, студент физико-математического факультета Московского университета. Поруководил студенческим кружком, пристрастился к выпуску запрещенной политической литературы и был подвергнут аресту летом 1861 г. Эта прокламация была им написана за решеткой, в темнице сырой, и после переправлена на волю орлом молодым. С весны 1862 г. ее распространяют в С.-Петербурге, Москве, а также многих других городах Российской Империи. Автор демонстрирует открытую приверженность к социализму и замечателен угрозами революционной расправы. Вскоре в столице заполыхали красные языки пожаров. По счастью, в тот момент это привело к перемене в общественных настроениях, и Правительство получило возможность усилить борьбу с революционным движением. Однако, к сожалению, власти сторонились крайних мер.
И еще один штрих, уж коли мы коснулись этого крайне важного, судьбоносного для России времени. В сентябре 1879 г. некий Гартман пытается взорвать царский поезд вблизи Москвы. В этом происшествии снова обнаруживается след масонов. Гартман в итоге скрывается в Париже под именем Мейера, русская служба выслеживает его. Казалось бы, он уже в руках, остались формальности. По просьбе русского посла кн. Орлова его арестовывают, но французские радикалы подымают невообразимый шум, будто это дело их жизни и смерти. Депутат масон Энгельгардт взял на себя его защиту, доказывая на пальцах, что Мейер и Гартман - это разные лица, а русские-де что-то напутали и нечего с ними об этом говорить. Кн. Орлов в это момент начинает получать подметные письма с угрозами расправы. Левые депутаты угрожают отставкой ряда министров. Возможно, имел место и подкуп (эти два способа традиционно соседствуют). Под воздействием такого пресса французские власти не дожидаются обещанных русским послом документов из России, позволяющих установить личность Гартмана, и последний чудом бежит в Англию. В Лондоне, уже не скрываясь, Гартман принимается в масонскую ложу филадельфов.
Красиво, правда? Здесь отразилось отношение насквозь промасоненной Западной Европы к Российской Империи. Это еще не все. Небезызвестный Гарибальди, масон, пишет масону же Феликсу Пиа 6 марта 1880 г., сообщившему ему о красоте сюжета, связанного с русским Гартманом. Вот это письмо, оно короткое:
"Дорогой Пиа!
Благодарю вас, популярного героя парижских баррикад, за ласковое письмо... Гартман - храбрый человек, и все честные люди должны относиться к нему с уважением и благодарностью.
<...>
Политическое убийство есть секрет благополучного осуществления революции. Монархи называют друзей народа убийцами. Все истинные республиканцы - Агезилас, Милано, Пиетри, Орсини, Пианори, Монти и Тоньетти - все были в свое время "убийцами", ныне же это - мученики, коим поклоняются народы. Гедель, Нобилинг, Монкази, Пассананте, Соловьев, Отеро и Гартман суть провозвестники правительства будущего - социальной республики. Истинные убийцы это прелаты, которые с помощью костра убили сначала прогресс, а теперь с помощью лжи убивают совесть людей. Не товарищам Гартмана место в Сибири, а христианскому духовенству.
Жму вашу руку, преданный вам
Дж.Гарибальди"
Отрицание монархии, отрицание частной собственности, отрицание семьи, отрицание религии, призыв к обострению естественных, постепенно изживаемых социальных противоречий, призыв к терроризму, порицание любых действий Правительства - вот что привнесли западники в Россию и чем ее в итоге погубили. Разумеется, это всегда финансировалось масонскими (правящими) кругами Запада, преследовавшими всегда следующие задачи:
сокрушение православного государства Россия;
уничтожение в ее лице геополитического конкурента;
уничтожение Христианства в Европе, в России и во всем мире;
подготовка и начало построения Нового Мирового Порядка посредством последовательного проведения этапов Мировой революции, т.е. мировых войн, десятков (сотен) локальных конфликтов и войн; посредством диктата остальному миру своей воли через международные организации.



Катехизис революционера
С.Г.Нечаев


Отношение революционера к самому себе
1. Революционер - человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью - революцией.
2. Он в глубине своего существа, не на словах только, а на деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, и со всеми законами, приличиями, общепринятыми условиями, нравственностью этого мира. Он для него - враг беспощадный, и если он продолжает жить в нем, то для того только, чтоб его вернее разрушить.
3. Революционер презирает всякое доктринерство и отказался от мирной науки, предоставляя ее будущим поколениям. Он знает только одну науку, науку разрушения. Для этого и только для этого, он изучает теперь механику, физику, химию, пожалуй медицину. Для этого изучает он денно и нощно живую науку людей, характеров, положений и всех условий настоящего общественного строя, во всех возможных слоях. Цель же одна - наискорейшее и наивернейшее разрушение этого поганого строя.
4. Он презирает общественное мнение. Он презирает и ненавидит во всех ея побуждениях и проявлениях нынешнюю общественную нравственность. Нравственно для него все, что способствует торжеству революции. Безнравственно и преступно все, что мешает ему.
5. Революционер - человек обреченный. Беспощадный для государства и вообще для всего сословно-образованного общества, он и от них не должен ждать для себя никакой пощады. Между ними и им существует тайная или явная, но непрерывная и непримиримая война на жизнь и на смерть. Он каждый день должен быть готов к смерти. Он должен приучить себя выдерживать пытки.
6. Суровый для себя, он должен быть суровым и для других. Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем единою холодною страстью революционного дела. Для него существует только одна нега, одно утешение, вознаграждение и удовлетворение - успех революции. Денно и нощно должна быть у него одна мысль, одна цель - беспощадное разрушение. Стремясь хладнокровно и неутомимо к этой цели, он должен быть всегда готов и сам погибнуть и погубить своими руками все, что мешает ея достижению.
7. Природа настоящего революционера исключает всякий романтизм, всякую чувствительность, восторженность и увлечение. Она исключает даже личную ненависть и мщение. Революционерная страсть, став в нем обыденностью, ежеминутностью, должна соединиться с холодным расчетом. Всегда и везде он должен быть не то, к чему его побуждают влечения личные, а то, что предписывает ему общий интерес революции.

Отношение революционера к товарищам по революции
8. Другом и милым человеком для революционера может быть только человек, заявивший себя на деле таким же революционерным делом, как и он сам. Мера дружбы, преданности и прочих обязанностей в отношении к такому товарищу определяется единственно степенью полезности в деле всеразрушительной практической революции.
9. О солидарности революционеров и говорить нечего. В ней вся сила революционного дела. Товарищи-революционеры, стоящие на одинаковой степени революционного понимания и страсти, должны, по возможности, обсуждать все крупные дела вместе и решать их единодушно. В исполнении таким образом решенного плана, каждый должен рассчитывать, по возможности, на себя. В выполнении ряда разрушительных действий каждый должен делать сам и прибегать к совету и помощи товарищей только тогда, когда это для успеха необходимо.
10. У каждого товарища должно быть под рукою несколько революционеров второго и третьего разрядов, то есть не совсем посвященных. На них он должен смотреть, как на часть общего революционного капитала, отданного в его распоряжение. Он должен экономически тратить свою часть капитала, стараясь всегда извлечь из него наибольшую пользу. На себя он смотрит, как на капитал, обреченный на трату для торжества революционного дела. Только как на такой капитал, которым он сам и один, без согласия всего товарищества вполне посвященных, распоряжаться не может.
11. Когда товарищ попадает в беду, решая вопрос спасать его или нет, революционер должен соображаться не с какими-нибудь личными чувствами, но только с пользою революционного дела. Поэтому он должен взвесить пользу, приносимую товарищем - с одной стороны, а с другой - трату революционных сил, потребных на его избавление, и на которую сторону перетянет, так и должен решить.

Отношение революционера к обществу
12. Принятие нового члена, заявившего себя не на словах, а на деле, товариществом не может быть решено иначе, как единодушно.
13. Революционер вступает в государственный, сословный и так называемый образованный мир и живет в нем только с целью его полнейшего, скорейшего разрушения. Он не революционер, если ему чего-нибудь жаль в этом мире. Если он может остановиться перед истреблением положения, отношения или какого либо человека, принадлежащего к этому миру, в котором - все и все должны быть ему равно ненавистны. Тем хуже для него, если у него есть в нем родственные, дружеские или любовные отношения; он не революционер, если они могут остановить его руку.
14. С целью беспощадного разрушения революционер может, и даже часто должен, жить в обществе, притворяясь совсем не тем, что он есть. Революционеры должны проникнуть всюду, во все высшия и средние <сословия>, в купеческую лавку, в церковь, в барский дом, в мир бюрократский, военный, в литературу, в третье отделение и даже в зимний дворец.
15. Все это поганое общество должно быть раздроблено на несколько категорий. Первая категория - неотлагаемо осужденных на смерть. Да будет составлен товариществом список таких осужденных по порядку их относительной зловредности для успеха революционного дела, так чтобы предыдущие номера убрались прежде последующих.
16. При составлении такого списка и для установления вышереченаго порядка должно руководствоваться отнюдь не личным злодейством человека, ни даже ненавистью, возбуждаемой им в товариществе или в народе. Это злодейство и эта ненависть могут быть даже отчасти и полезными, способствуя к возбуждению народного бунта. Должно руководствоваться мерою пользы, которая должна произойти от его смерти для революционного дела. Итак, прежде всего должны быть уничтожены люди, особенно вредные для революционной организации, и такие, внезапная и насильственная смерть которых может навести наибольший страх на правительство и, лишив его умных и энергических деятелей, потрясти его силу.
17. Вторая категория должна состоять именно из тех людей, которым даруют только временно жизнь, дабы они рядом зверских поступков довели народ до неотвратимого бунта.
18. К третьей категории принадлежит множество высокопоставленных скотов или личностей, не отличающихся ни особенным умом и энергиею, но пользующихся по положению богатством, связями, влиянием и силою. Надо их эксплуатировать всевозможными манерами и путями; опутать их, сбить их с толку, и, овладев, по возможности, их грязными тайнами, сделать их своими рабами. Их власть, влияние, связи, богатство и сила сделаются таким образом неистощимой сокровищницею и сильною помощью для разных революционных предприятий.
19. Четвертая категория состоит из государственных честолюбцев и либералов с разными оттенками. С ними можно конспирировать по их программам, делая вид, что слепо следуешь за ними, а между тем прибрать их в руки, овладеть всеми их тайнами, скомпрометировать их до нельзя, так чтоб возврат был для них невозможен, и их руками и мутить государство.
20. Пятая категория - доктринеры, конспираторы и революционеры в праздно-глаголющих кружках и на бумаге. Их надо беспрестанно толкать и тянуть вперед, в практичные головоломныя заявления, результатом которых будет бесследная гибель большинства и настоящая революционная выработка немногих.
21. Шестая и важная категория - женщины, которых должно разделить на три главных разряда. Одне - пустые, обессмысленные и бездушные, которыми можно пользоваться, как третьею и четвертою категориею мужчин. Другия - горячия, преданныя, способныя, но не наши, потому что не доработались еще до настоящего безфразного и фактического революционного понимания. Их должно употреблять, как мужчин пятой категории. Наконец, женщины совсем наши, то есть вполне посвященныя и принявшия всецело нашу программу. Они нам товарищи. Мы должны смотреть на них, как на драгоценнейшее сокровище наше, без помощи которых нам обойтись невозможно.

Отношение товарищества к народу
22. У товарищества ведь <нет> другой цели, кроме полнейшего освобождения и счастья народа, то есть чернорабочего люда. Но, убежденные в том, что это освобождение и достижение этого счастья возможно только путем всесокрушающей народной революции, товарищество всеми силами и средствами будет способствовать к развитию и разобщению тех бед и тех зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и побудить его к поголовному восстанию.
23. Под революциею народною товарищество разумеет не регламентированное движение по западному классическому образу - движение, которое, всегда останавливаясь с уважением перед собственностью и перед традициями общественных порядков так называемой цивилизации и нравственности, до сих пор ограничивалось везде низложением одной политической формы для замещения ее другою и стремилось создать так называемое революционное государство. Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственность и истребит все государственные традиции, порядки и классы в России.
24. Товарищество поэтому не намерено навязывать народу какую бы то ни было организацию сверху. Будущая организация без сомнения вырабатывается из народного движения и жизни. Но это - дело будущих поколений. Наше дело - страстное, полное, повсеместное и беспощадное разрушение.
25. Поэтому, сближаясь с народом, мы прежде всего должны соединиться с теми элементами народной жизни, которые со времени основания московской государственной силы не переставали протестовать не на словах, а на деле против всего, что прямо или косвенно связано с государством: против дворянства, против чиновничества, против попов, против гилдейского мира и против кулака мироеда. Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России.
26. Сплотить этот мир в одну непобедимую, всесокрушающую силу - вот вся наша организация, конспирация, задача.










Терроризм как единственное средство нравственного и общественного возрождения России
П.Н.Ткачев


'Кто только вдумается в современное положение России, придет необходимо к заключению, что положение это одно из тяжелых и быть продолжительным не может. Наше экономическое положение потрясено; финансы в расстройстве; в управлении по крестьянским делам обнаружились такие существенные недостатки, что правительство нашлось вынужденным передать на рассмотрение земств вопрос о реорганизации крестьянских учреждений; крестьяне, составляющие в общей массе народонаселения России 80%, обеднели и оказываются почти не в состоянии нести тяжесть лежащих на них повинностей; учебная часть поставлена дурно, а учреждению народных школ и развитию грамотности в народе бывшее министерство народного просвещения ставило преднамеренные препятствия; еврейские беспорядки обнаружили присутствие в народных массах недоброго чувства не только против евреев, но и вообще против имущих классов; полиция оказывается несоответствующею обязанностям, на нее возложенным, и урядники вместе со становыми и исправниками не приносят ни народу, ни правительству пользы; злоупотребления и хищения расстроивают народный организм...'
Вышеприведенная выписка сделана нами не из какой-нибудь 'подпольной' брошюры, не из какой-нибудь революционной прокламации, не из какого-нибудь заграничного издания, - нет, она сделана из передовой статьи ? 174 (от 25 июня 1881) 'Голоса', газеты, которую, конечно, никто не упрекнет в политической неблагонадежности, в недостатке холопского пресмыкательства, полицейского рвения и иных добродетелях, присущих российскому верноподданному. Если 'Голос' так характеризует современное положение России, если даже он находит его невыносимо тяжелым, то страшно даже подумать, каково же оно должно быть в действительности! Каково оно должно быть в действительности, если сознание его невыносимости начинает проникать в умы даже того забитого чиновничества, того отупелого и погрязшего в хищничестве дворянства и купечества, той развращенной, изолгавшейся и исподличавшейся 'интеллигенции', отголоском чувств и мнений которых служат 'Голос' и иные подобные ему представители нашей полицейско-официозной прессы! Но кто же довел Россию до такого положения? кто расстроил и погубил народное благосостояние? кто довел массу народонаселения до состояния нищенства и хронического голода? кто задавил крестьянство под 'бременем непосильных' налогов и повинностей? кто препятствовал развитию в народе грамотности, кто 'поставил дурно' нашу учебную часть? кто водворил во всех отраслях общественного управления систему 'хищения и всяческих злоупотреблений'? кто наградил нас урядниками, становыми, исправниками и иными 'блюстителями общественного спокойствия', не приносящими - по сознанию самих верноподданных - 'ни малейшей пользы ни народу, ни государству'? Кто? - Самодержавная, бесконтрольная, вездесущая и всемогущая власть 'царя-батюшки'. Ни один из верноподданных не может усомниться в этом факте, не перестав быть верноподданным.
Усумниться в нем значит усумниться в силе, в всемогуществе, в самом принципе самодержавия. Но если самодержавие довело нас до такого положения, которое, по сознанию верноподданнейших из верноподданных, 'продолжаться долее не может', если оно, по сознанию тех же верноподданнейших из верноподданных 'потрясло наше экономическое состояние', 'расстроило наши финансы', 'ввергло большинство населения в бедность и нищету', 'водворило во всех отраслях общественного управления систему хищничества и грабежа' и т.п., - то какие же чувства должно оно возбуждать к себе во всяком человеке, не утратившем 'образа и подобия человеческого'? Чувство негодования, озлобления, презрения, ненависти и мщения. Эти чувства должны вызываться в нем, так сказать, сами собою, помимо даже его воли и желания, чисто рефлективным, роковым, неизбежным образом, подобно тому, - как вызывается чувство боли при известном раздражении нерва. По-видимому, невозможно себе представить такого нравственно и физически искалеченного и развращенного существа, которое было бы в состоянии с искреннею признательностью лизать руку, его защищающую, целовать ногу, его топчащую, которое было бы в состоянии пылать чувством любви, благодарности и уважения к тому, кто вверг его во тьму нищеты и невежества, кто отнял у него все его человеческие права, кто предал его в безграничную власть хищников и грабителей. По-видимому, подобного нравственного урода не может существовать, так как его существование было бы отрицанием всех известных нам законов, управляющих природою, не только всякого мыслящего, но и просто даже чувствующего, организма. Потому, казалось бы, что и наши верноподданые, в качестве если не мыслящих, то хоть чувствующих организмов не могли бы и не должны были бы питать к самодержавной власти - источнику всех своих страданий и злосчастий - никаких иных чувств, кроме чувства озлобления, ненависти и негодования. Но что же мы видим на самом деле?
Чувствуя, и не только чувствуя, но и сознавая, и не только сознавая, но даже выражая это сознание в устном, а где и когда возможно, и в печатном слове, - чувствуя и сознавая невыносимость того положения, до которого довела нас самодержавная власть, наши верноподданные, в то же время, наперерыв спешат отличиться друг перед другом в выражении чувств 'беспредельной благодарности', 'бесконечной любви', 'безграничной преданности' и 'безусловного почтения и благоговения' к этой самой самодержавной власти! Со всех углов России и от всех сословий шлют они своему самодержавному палачу, тирану и грабителю свои верноподданнические излияния; со всех концов России и от всех сословий шлют они ему своих 'выборных' депутатов, которые, от лица всех пославших их, лижут (не в литературном, а в буквальном смысле слова) ему ноги, целуют его руки и, обливаясь слезами, заверяют его в своей любви, преданности и благодарности!...
Читая официальные отчеты о всех этих верноподданнических 'излияниях', 'коленопреклонениях' и 'лизаниях', становится стыдно и гадко называться русским и невольно вспоминаются слова поэта:
К чему скотам дары природы?
Их можно резать или стричь -
Наследье им, из рода в роды
Ярмо с гремушкою, да бич!
Каким же образом могли до такой степени атрофироваться в людях, не только чувство 'собственного, человеческого достоинства', но даже и элементарное, животное чувство себялюбия? Каким образом могли они дойти до такого невероятного нравственного падения и самоуничижения?
Никто, разумеется, не исключая даже и самих верноподданных, не сомневается в том, что во всех этих 'излияниях', 'коленопреклонениях', 'лизаниях' и 'славословиях' очень мало искренности и правды, но очень много лжи и лицемерия. Омывая слезами благодарности руку, которая их бьет, выражая свою любовь, преданность и благоговейное уважение к чудовищу, которое их грабит, разоряет, унижает, топчет в грязи, верноподданные действуют очевидно под влиянием тех же самых мотивов, которыми во времена крепостного права определялись и обусловливались отношения бесправного раба-холопа к полноправному владыке-помещику. Мотивы же эти сводились - как всем известно - главным и почти исключительным образом к чувству страха, - страха за свою жизнь и личную безопасность. Под гнетом этого чисто скотского страха, вызываемого присущим всякому животному инстинктом самосохранения, в душе раба-холопа вытравлялись постепенно все симпатические, человеческие чувства, извращались все его умственные и нравственные понятия, и он превращался действительно в какое-то нравственное чудовище, способное с благоговением и признательностью лизать руку, которая его душит, целовать ноги, которые его топчут; нравственное чудовище, совершенно лишенное всякого сознания собственного достоинства, всякого сознания своих человеческих прав, совершенно неспособное ни к какой борьбе, ни к какому активному протесту. Упразднение крепостного права, устранив чисто юридическую (экономическая подчиненность осталась прежняя) подчиненность, в которой находилось крестьянство к помещикам, нисколько не устранило, а напротив еще больше усилило ту подчиненность, ту зависимость, в которой все русские верноподданные вообще находились и находятся, по отношению к самодержавной, бесконтрольной, всемогущей власти полицейско-бюрократического государства. Верноподданные, как во время, так и после крепостного права, остаются по-прежнему полными, безгласными холопами-рабами 'царя-батюшки' и его слуг и клевретов. В силу основного принципа самодержавия, царь-батюшка, его слуги и клевреты по-прежнему остаются полными, неограниченными хозяевами и распорядителями имущества, чести, свободы, жизни и всех вообще человеческих прав верноподданного.
Сознавая или если и не всегда сознавая, то все-таки чувствуя и чувствуя весьма осязательно на собственной шкуре, свое рабское, бесправное, зависимое положение перед 'предержащей, самодержавною властью', верноподданные всех чинов и сословий, а преимущественно верноподданные средних, буржуазных и так называемых интеллигентных классов, постоянно живут, или лучше сказать, прозябают, под всесокрушительным гнетом того же вечного, инстинктивного, животного страха, под гнетом которого, во времена крепостного права, прожили дворовые холопы самодержавных помещиков. И этот-то страх и заставляет так, как он заставлял и дворовых холопов, лизать руки и ноги их самодержавного барина; воскурять ему фимиамы и воссылать ему слезные благодарности за все то унижение, за все те муки и страдания, которым ему благоугодно подвергать их. Этот-то страх в такой же степени, если еще не большей, исказил и продолжает искажать их нравственную, человеческую природу, в какой он исказил и извратил природу дворового холопа. Он делает их совершенно неспособными - как делал и последнего - ни к борьбе, ни даже к пассивному протесту; он вытравляет из его ума самые элементарные понятия о правде и справедливости, из их сердца - самые элементарные чувства: человеческого достоинства, чести и самоуважения; он лишает их образа и подобия человеческого; он превращает их в бессмысленных скотов, с ослиным терпением несущих положенное на них ярмо; мало того, он атрофирует у них даже такие чувства, которые присущи и последнему скоту: собака, кошка защищают своих детенышей от своего владыки - человека; верноподданные же в угоду своего владыки-царя, откармливают его палачей мозгом и кровью своих собственных сыновей, дочерей, сестер и жен! Чтобы спасти свои шкуры, отец предает своего сына, жена - мужа, брат - брата! Как ужасен, как всесилен и всемогущ должен быть страх, доведший тысячи, сотни тысяч людей до такого нравственного падения и вырождения, до такого нравственного уродства! Извращая и искажая нравственную природу человека, страх этот является в то же время одною из самых могучих и непоколебимых опор самодержавной власти полицейско-буржуазного государства. В сущности говоря, последнее им только и сильно; исчезни страх из сердца верноподданных и самодержавное государство не могло бы просуществовать и дня.
Потому-то все усилия людей, понимающих и сознающих весь ужас и всю невыносимость современного положения России, людей, искренно любящих народ и стремящихся к экономическому, политическому и нравственному возрождению своей родины, все усилия этих людей должны быть направлены к освобождению русского человека из-под гнета оболванивающего и оскотинивающего его страха. Только освободившись хотя отчасти от этого страха, он в состоянии будет нравственно возродиться, он сознает свои права, сознает всю унизительность своего рабства и сделается способным к активной борьбе со своими тиранами, кровопийцами и эксплуататорами. Но каким же образом, при существовании данных политических и общественных условий, возможно достигнуть освобождения верноподданного от гнетущего его страха? Ведь этот страх порождается именно этими данными политическими и общественными условиями, - условиями, при которых судьба, свобода, честь и жизнь верноподданного всецело и безусловно зависят от самодурного произвола самодержавных чиновников. Следовательно, страх может исчезнуть лишь с устранением этих, порождающих его условий. Но с другой стороны, как могут быть устранены последствия, при господстве страха, обезличивающего человека, забивающего в нем все человеческие чувства, делающего его неспособным ни к борьбе, ни к активному протесту?
Как выйти из этого, по-видимому, заколдованного круга? По мнению так называемых либералов из него нас может вывести лишь путь мирного, постепенного общественного прогресса; они утешают себя наивною мечтою, что будто бы при 'благожелательном направлении самодержавной власти постепенно будут расширяться различные общественные свободы, будет распространяться образование и что естественным результатом этого развития образования и расширения свобод явится ослабление самодержавного гнета, то есть освобождения верноподданного от извращающего и оболванивающего его страха. Но ведь это несбыточная иллюзия, неосуществимая, химерическая утопия! Во-первых, при том отношении, которое существует у нас между верноподданными, с одной стороны, и самодержавною властью, с другой, последняя не имеет ни малейшего резона поступаться своими правами в пользу первых. Зачем? Ведь верноподданные не только не протестуют и не жалуются, но, напротив, постоянно заверяют ее (не только на словах, но и на деле) в своей преданности, любви и признательности. Во-вторых, если бы даже самодержавной власти и пришла невозможная фантазия развивать среди своих верноподданных человеческие идеи, и расширять их общественные свободы, то какой же бы от этого получился результат? Реформаторские попытки прошедшего царствования доказывают с очевидностью, не подлежащею ни малейшему сомнению, чему результат этот должен был бы равняться.
Разве наши думы, наши земства, наша магистратура отваживались хоть когда-нибудь на серьезную попытку воспользоваться предоставленными им свободами? Напротив, при всяком удобном случае, они из кожи лезли, чтобы засвидетельствовать перед самодержавною властью свою холопскую преданность и свое решительное нежелание в чем бы то ни было ей перечить и прекословить. Страх перед всесильным самодержавием, страх вполне естественный и неизбежный, делал и делает наших верноподданных совершенно неспособными пользоваться какими бы то ни было свободами, которыми благоугодно будет самодержавной власти наградить их. Что же касается до распространения разумного, человеческого воспитания среди людей, потерявших - под гнетом страха - образ и подобие человеческое, то об этом смешно даже и думать...
Разве рабская, извращенная страхом натура способна воспринять и подчиниться влиянию каких-нибудь, разумных, человеческих идей? Нет, - единственно практическое, единственно действительное средство достигнуть политического и социального возрождения России состоит в том, чтобы освободить верноподданных от гнетущего их страха перед 'властью предержащею', и только тогда, когда они освободятся от этого страха, в них проснутся человеческие чувства, в них пробудится сознание их человеческих прав, у них явится и желание, и сила, и энергия бороться за эти права... А так как сила гнетущего их страха прямо пропорциональна силе, дисциплине и организации 'предержащей власти', то отсюда само собою следует, что для ослабления первой, т.е. силы страха, необходимо ослабить, расшатать, дезорганизовать силу второй, т.е. данной государственной власти. Достигнуть же последней цели, т.е. дезорганизовать и ослабить правительственную власть, при существующих условиях политической и общественной жизни России, возможно лишь одним способом: терроризированием отдельных личностей, воплощающих в себе, в большей или меньшей степени, правительственную власть. Скорая и справедливая расправа с носителями самодержавной власти и их клевретами производит на эту власть, как доказали события последнего времени, именно то действие, которое, с точки зрения истинных интересов верноподданных, должно быть для последних наиболее желательным.
Она ослабляет эту власть, нагоняет на нее панику, расстраивает ее функции, заставляет ее - в буквальном смысле этого слова - терять голову. В то же время, она умаляет ее авторитет и разрушает ту иллюзию неприкосновенности самодержавия, в которую так искренне верит большинство верноподданных. Иными словами, революционный терроризм, дезорганизуя, ослабляя и запугивая правительственную власть (или, что все равно, носителей этой власти), тем самым содействует высвобождению верноподданных из под гнета оболванивающего и оскотинивающего их страха, т.е. содействует их нравственному возрождению, пробуждению в них, забитых страхом, человеческих чувств; возвращению образа и подобия человеческого... Революционный терроризм является, таким образом, не только наиболее верным и практическим средством дезорганизовать существующее полицейско-бюрократическое государство, является единственным действительным cpeдcтвом нравственно переродить холопа-верноподданного в человека-гражданина.




*******************************


Молодая Россия
П.Г.Заичневский


Россия вступает в революционный период своего существования. Проследите жизнь всех сословий, и вы увидите, что общество разделяется в настоящее время на две части, интересы которых диаметрально противоположны и которые, следовательно, стоят враждебно одна к другой. Снизу слышится глухой и затаенный ропот народа, народа, угнетаемого и ограбляемого всеми, у кого в руках есть хоть доля власти, - народа, который грабят чиновники и помещики, продающие ему его же собственность - землю, грабит и царь, увеличивающий более чем вдвое прямые и косвенные подати и употребляющий полученные деньги не на пользу государства, а на увеличение распутства двора, на приданое фрейлинам-любовницам, на награду холопов, прислуживающих ему, да на войско, которым хочет оградиться от народа. Опираясь на сотни тысяч штыков, царь отрезывает у большей части народа (у казенных крестьян) землю, полученную им от своих отцов дедов, делает это в видах государственной необходимости, и в то же время, как бы в насмешку над бедным, ограбляемым крестьянином, дарит по несколько тысяч десятин генералам, покрывшим русское оружие неувядаемою славою побед над безоружными толпами крестьян; чиновникам, вся заслуга которых - немилосердный грабеж народа; тем, которые умеют ловчее подать тарелку, налить вина, красивее танцуют, лучше льстят! Это всеми притесняемая, всеми оскорбляемая партия, партия - народ.
Сверху над нею стоит небольшая кучка людей довольных, счастливых. Это помещики, предки которых или они сами были награждены населенными имениями за свою прежнюю холопскую службу; это потомки бывших любовников императриц, щедро одаренные при отставке; это купцы, нажившие себе капиталы грабежом и обманом; это чиновники, накравшие себе состояния, - одним словом, все имущие, все, у кого есть собственность родовая или благоприобретенная. Во главе ее царь. Ни он без нее, ни она без него существовать не могут. Падет один - уничтожится и другая. В настоящее время партия либеральничает, обиженная отнятием у нее права на даровую работу крестьян, ругает государя, требует конституции, но не бойтесь: она и царь неразрывно соединены между собою, и звеном соединения - собственность. Она понимает, что всякое народное, революционное движение направлено против собственности, и потому в минуту восстания окружит своего естественного представителя - царя. Это партия императорская.
Между этими двумя партиями издавна идет спор, спор, почти всегда кончавшийся не в пользу народа. Но едва проходило несколько времени после поражения, народная партия снова выступала. Сегодня забитая, засеченная, она завтра встанет вместе с Разиным за всеобщее равенство и республику русскую, с Пугачевым за уничтожение чиновничества, за надел крестьян землею. Она пойдет резать помещиков, как было в восточных губерниях в 30-х годах, за их притеснения; она встанет с благородным Антоном Петровым и против всей императорской партии. К этой безурядице, к этому антагонизму партий, антагонизму, который не может прекратиться, пока будет существовать современный экономический порядок, при котором немногие, владеющие капиталами, являются распорядителями участи остальных, присоединяется и невыносимый общественный гнет, убивающий лучшие способности современного человека.
В современном общественном строе, в котором все ложно, все нелепо - от религии, заставляющей веровать в несуществующее, в мечту разгоряченного воображения - бога, и до семьи, ячейки общества, ни одно из оснований которого не выдерживает даже поверхностной критики, от узаконения торговли этого организованного воровства и до признания за разумное положения работника, постоянно истощаемого работою, от которой получает выгоды не он, а капиталист; женщины, лишенной всех политических прав и поставленной наравне с животными. Выход из этого гнетущего, страшного положения, губящего современного человека, и на борьбу с которым тратятся его лучшие силы, один - революция, революция кровавая и неумолимая, - революция, которая должна изменить радикально все, все без исключения, основы современного общества и погубить сторонников нынешнего порядка.
Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы; мы предвидим все это и все-таки приветствуем ее наступление, мы готовы жертвовать лично своими головами, только пришла бы поскорее она, давно желанная!
Понимает необходимость революции инстинктивно и масса народа, понимает и небольшой кружок наших действительно передовых людей... и вот из среды их выходят один за другим эти предтечи революции и призывают народ на святое дело восстания, на расправу с своими притеснителями, на суд с императорской партией. Расстреливание за непонимание дурацких Положений 19-го февраля, работа в рудниках за указание безнадежности настоящего положения, ссылка в отдаленные губернии, ссылка гуртом в каторжные работы за публичное заявление своего мнения, за молитву в церквах по убитым, - вот чем отвечает императорская партия им!
Императорская партия! думаете ли вы остановить этим революцию, думаете ли запугать революционную партию? или до сих пор вы не поняли что все эти ссылки, аресты, расстрелы, засечения на смерть мужиков ведут к собственному же вашему вреду, усиливают ненависть к вам и заставляют теснее и теснее смыкаться революционную партию, что за всякого члена, выхваченного вами из ее среды, ответите вы своими головами? Мы предупреждаем и ставим на вид это только вам, члены императорской партии, и ни слова не говорим о ваших начальниках, около которых вы группируетесь, о Романовых - с теми расчет другой! Своею кровью они заплатят за бедствия народа, за долгий деспотизм, за непонимание современных потребностей. Как очистительная жертва сложит головы весь дом Романовых!
Больше же ссылок, больше казней! - раздражайте, усиливайте негодование общественного мнения, заставляйте революционную партию опасаться каждую минуту за свою жизнь, но только помните, что всем этим ускорите революцию, и что чем сильнее гнет теперь, тем беспощаднее будет месть!
Революции все способствует в настоящее время: волнение Польши и Литвы, финансовый кризис, увеличение налогов, окончательное разрешение крестьянского вопроса весною 1863 года, когда крестьяне увидят, что они кругом обмануты царем и дворянами; а тут еще носятся слухи о новой войне, поговаривают, что государь поздравил уже с нею гвардию. Начнется война, потребуются рекруты, произведутся займы, и Россия дойдет до банкротства. Тут-то и вспыхнет восстание, для которого достаточно будет незначительного повода! Но может случиться, что крестьяне восстанут не сразу в нескольких губерниях, а отдельными деревнями, что войско не успеет пристать к нам, что революционная партия не успеет сговориться, недостаточно централизуется и заявит свое существование не общим бунтом, а частными вспышками, императорская партия подавит их и дело революции снова остановится на несколько лет.
Для избежания этого Центральный Революционный Комитет в полном своем собрании, 7-го Апреля, решил:
Начать издание журнала, который выяснил бы публике принципы, за которые он борется, и в то же время служил бы органом революционной партии в России. В нем будут помещаться отчеты о заседаниях Комитета, будут предлагаться вопросы на обсуждение провинциальным комитетам, будут заявляться публике мнения революционной партии о каждом важном событии. Комитет вынужден был приступить к изданию своего органа и тем, что еще ни один из издаваемых журналов не выяснил обществу революционной программы. Для доказательства этого мы обратимся к двум органам: 'Колоколу' и 'Великоруссу'.
Несмотря на все наше глубокое уважение к А.И.Герцену как публицисту, имевшему на развитие общества большое влияние, как человеку, принесшему России громадную пользу, мы должны сознаться, что 'Колокол' не может служить не только полным выражением мнений революционной партии, но даже и отголоском их.
С 1849 г. у Герцена начинается реакция: испуганный неудачною революциею 48 года, он теряет всякую веру в насильственные перевороты. Два, три неудавшихся восстания в Милане, ссылка и смерть на его глазах французских республиканцев, наконец, казнь Орсини окончательно тушат его революционный задор, и он принимается за издание журнала с либеральною (не более) программою.
'Колокол', встреченный живым приветом всей мыслящей России, как первый свободный орган, вскоре становится загадкою для людей действительно революционных. Где же разбор современного политического и общественного быта России, где проведение тех принципов, на которых должно построиться новое общество?
Проходит еще год, и 'Колокол', оказывая влияние на правительство, уже совсем становится конституционным. Увлечение им молодежи уменьшается, революционная партия ищет другого органа и если он читается, то этому способствует еще прежняя слава Герцена, Герцена, приветствовавшего революцию, Герцена, упрекавшего Ледрю-Роллена и Луи Блана в непоследовательности, в том, что они, имея возможность, не захватили диктатуры в свои руки и не повели Францию по пути кровавых реформ для доставления торжества рабочим.
Наконец, его надежды на возможность принесения добра Александром или кем-нибудь из императорской фамилии, его близорукий ответ на письмо человека, говорившего, что пора начать бить в набат и призвать народ к восстанию, а не либеральничать. Его совершенное незнание современного положения России, надежда на мирный переворот; его отвращение от кровавых действий, от крайних мер, которыми одними можно только что-нибудь сделать, - окончательно уронили журнал в глазах республиканской партии.
Но нам могут возразить, что ошибаемся мы, а не Герцен, что отвращение его от насильственных переворотов проистекло из знакомства с историей Запада, от его уверенности, что каждая революция создает своего Наполеона. Мы ответим на это, что и сам Герцен не разделяет этого мнения, да и революции кончались худо от непоследовательности людей, поставленных во главе ее. Мы изучали историю Запада и это изучение не прошло для нас даром: мы будем последовательнее не только жалких революционеров 48 года, но и великих террористов 92 года, мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем пролито Якобинцами в 90 годах.
В июле прошлого года появился в России 'Великорусс'. Несмотря на всю ошибочность и отсталость его мнений, несмотря на радикальную противоположность их с нашими, мы все-таки должны заявить свое уважение к редакции его, выдавшей в России же протест против существующего порядка. Успех 'Великорусса' был громадный, что и надо было предвидеть вначале. Удовлетворяя и как нельзя лучше совпадая желаниями нашего либерального общества, т.е. массы помещиков, стремящихся хоть чем-нибудь нагадить правительству и опасающихся в то же время даже тени революции, грозящей поглотить их самих, кучки бездарных литераторов, сданных за ветхостью в архив, а во времена Николая считавшихся за прогрессистов, он все-таки не мог составить около себя партии. Его читали, об нем говорили, да и только. Он вызывал улыбку революционеров своим мнением о том, что государь побоится отдать приказ стрелять в собравшийся народ, своими невинными адресами, которыми думает спасти Россию.
Об остальных заграничных журналах даже и упоминать не стоит. Не понимаем, зачем это уезжают из России господа вроде Блюммера и Кн.Долгорукова. Шли бы себе они, шли рука об руку с 'Русским Вестником' и 'Северной Почтой', да вызывали бы все вместе своими принципами презрение всех честных людей.
О прокламациях (на всякой брошюре, изданной нами, будет стоять 'Изд.Центр.Рев.Ком.'), выходивших в последнее время в таком изобилии, тоже распространяться не стоит: неимение определенных принципов, пустое, ничего не значущее и ни к чему не ведущее либеральничанье, - вот отличительные черты их.
Не находя ни в одном органе полного выражения революционной программы, мы помещаем теперь главные основания, на которых должно о строиться новое общество, а в следующих номерах постараемся развить подробнее каждое из этих положений.
...Мы требуем изменения современного деспотического правления в республиканско-федеративный союз областей, причем вся власть должна перейти в руки Национального и Областных Собраний. На сколько областей распадется земля русская, какая губерния войдет в состав какой области, - этого мы не знаем: само народонаселение должно решить этот вопрос.
Каждая область должна состоять из земледельческих общин, все члены которых пользуются одинаковыми правами. Всякий человек должен непременно приписаться к той или другой общине: на его долю по распоряжению мира назначается известное количество земли, от которой он, впрочем, может отказаться или отдать ее в наем. Ему предоставляется также полная свобода жить вне общины и заниматься каким угодно ремеслом, только он обязан вносить за себя ту подать, какая назначается общиною.
Земля, отводимая каждому члену общины, отдается ему не в пожизненное пользование, а только на известное количество лет, по истечении которых мир производит передел земель. Все остальное имущество членов общины остается неприкосновенным в продолжение их жизни, но по смерти делается достоянием общины.
Мы требуем, чтобы все судебные власти выбирались самим народом; требуем, чтобы общинам было предоставлено право суда над своими членами во всех делах, касающихся их одних.
Мы требуем, чтобы, кроме Национального Собрания, составленного из выборных всей земли Русской, которое должно собираться в столице, были бы и другие Областные Собрания в главном городе каждой области, составленные только из одних представителей последней. Национальное Собрание решает все вопросы иностранной политики, разбирает споры областей между собою, вотирует законы, наблюдает за исполнением прежде постановленных, назначает управителей по областям, определяет общую сумму налога. Областные Собрания решают дела, касающиеся до одной только той области, в главном городе которой они собираются.
Мы требуем правильного распределения налогов, желаем, чтоб они падали всею своею тяжестью не на бедную часть общества, а на людей богатых. Для этого мы требуем, чтобы Национальное Собрание, назначая общую сумму налога, распределило бы его только между областями. Уже Областные Собрания разделяют его между общинами, а сами общины в полном своем собрании решают, какую подать должен платить какой член ее, причем обращается особое внимание на состояние каждого; одним словом, вводится налог прогрессивный.
Мы требуем заведения общественных фабрик, управлять которыми должны лица, выбранные от общества, обязанные по истечении известного срока давать ему отчет; требуем заведения общественных лавок, в которых продавались бы товары по той цене, которой они действительно стоят, а не по той, которую заблагорассудится назначить торговцу для своего скорейшего обогащения.
Мы требуем общественного воспитания детей, требуем содержания их на счет общества до конца учения. Мы требуем также содержания на счет общества больных и стариков - одним словом, всех, кто не может работать для снискания себе пропитания.
Мы требуем полного освобождения женщины, дарования ей всех тех политических и гражданских прав, какими будут пользоваться мужчины; требуем уничтожения брака как явления в высшей степени безнравственного и немыслимого при полном равенстве полов, а следовательно и уничтожения семьи, препятствующей развитию человека, и без которого немыслимо уничтожение наследства.
Мы требуем уничтожения главного притона разврата - монастырей, мужских и женских, тех мест, куда со всех концов государства стекаются бродяги, дармоеды, люди ничего не делающие, которым приятен даровой хлеб и которые в то же время желают провести всю свою жизнь в пьянстве и разврате. Имущества как их, так и всех церквей должны быть отобраны в пользу государства и употреблены на уплату долга внутреннего внешнего.
Мы требуем увеличения в больших размерах жалования войску уменьшения солдату срока службы. Требуем, чтобы по мере возможности войско распускалось и заменялось национальной гвардиею. Мы требуем полной независимости Польши и Литвы, как областей заявивших свое нежелание оставаться соединенными с Россиею.
Мы требуем доставления всем областям возможности решить по большинству голосов, желают ли они войти в состав федеративной Республики Русской.
Без сомнения, мы знаем, что такое положение нашей программы, как федерация областей, не может быть приведено в исполнение тотчас же. Мы даже твердо убеждены, что революционная партия, которая станет во главе Правительства, если только движение будет удачно, должна сохранить теперешнюю централизацию, без сомнения, политическую, а не административную, чтобы при помощи ее ввести другие основания экономического и общественного быта в наивозможно скорейшем времени. Она должна захватить диктатуру в свои руки и не останавливаться ни перед чем. Выборы в Национальное Собрание должны происходить под влиянием Правительства, которое тотчас же и позаботится, чтобы в состав его не вошли сторонники современного порядка (если они только останутся живы). К чему приводит невмешательство революционного Правительства в выборы, доказывает прошлое французское Собрание 48 года, погубившее республику и приведшее Францию к необходимости выбора Луи Наполеона в императоры.
Теперь, когда мы выяснили свою программу, к нам обратятся с вопросом: на кого же мы надеемся, где те элементы, сгруппировать которые мы хотим, кто на нашей стороне?
Мы надеемся на народ: он будет с нами, в особенности старообрядцы, а ведь их несколько миллионов.
Забитый и ограбленный крестьянин станет вместе с нами за свои права, он решит дело, но не ему будет принадлежать инициатива его, а войску и нашей молодежи.
Мы надеемся на войско, надеемся на офицеров, возмущенных деспотизмом двора, той презренной ролью, которую они играли и теперь еще играют, убивая своих братьев поляков и крестьян, повинуясь беспрекословно всем распоряжениям государя. Оно вспомнит сентябрьский приказ, разберет хорошенько, в какое положение поставит себя, если став исполнять его, да кстати вспомнит и свои славные действия в 1825 году, вспомнит бессмертную славу, которой покрыли себя герои-мученики.
Но наша главная надежда на молодежь. Воззванием к ней мы оканчиваем нынешний нумер журнала, потому что она заключает в себе все лучшее России, все живое, все, что станет на стороне движения, все, что готово пожертвовать собой для блага народа.
Помни же, молодежь, что из тебя должны выйти вожаки народа, ты должна стать во главе движения, что на тебя надеется революционная партия! Будь же готова к своей славной деятельности, смотри, чтобы тебя не застали врасплох! Готовься, а для этого сбирайтесь почаще, заводите кружки, образуйте тайные общества, с которыми Центральный Революционный Комитет сам постарается войти в сообщение, рассуждайте больше о политике, уясняйте себе современное положение общества, а для большего успеха приглашайте к себе на собрания людей, действительно революционных и на которых вы можете вполне положиться.
Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим великое знамя будущего, знамя красное и с громким криком 'Да здравствует социальная и демократическая республика Русская!' двинемся на Зимний дворец истребить живущих там. Может случиться, что все дело кончится одним истреблением императорской фамилии, то есть какой-нибудь сотни, другой людей, но может случиться, и это последнее вернее, что вся императорская партия, как один человек, встанет за государя, потому что здесь будет идти вопрос о том, существовать ей самой или нет.
В этом последнем случае, с полной верою в себя, в свои силы, в сочувствие к нам народа, в славное будущее России, которой вышло на долю первой осуществить великое дело социализма, мы издадим один крик: 'в топоры', и тогда... тогда бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и селам!
Помни, что тогда кто будет не с нами, тот будет против; кто против - тот наш враг; а врагов следует истреблять всеми способами. Но не забывай при каждой новой победе, во время каждого боя повторять: 'Да здравствует социальная демократическая республика Русская!'
А если восстание не удастся, если придется нам поплатиться жизнию за дерзкую попытку дать человеку человеческие права, пойдем на эшафот нетрепетно, бесстрашно, и кладя голову на плаху или влагая ее в петлю, повторим тот же великий крик: 'Да здравствует социальная и демократическая республика Русская!'





Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список