Ведьма не любила беспощадных июльских дней, когда жар полуденного солнца заставлял бродить мозги в головах мальчишек. В такие дни она спускалась в подвал с чуть треснувшим бокалом в руке, наливала себе темного, с металлическим привкусом, вина, и, поднявшись по бесшумным ступеням, устраивалась в бархатном кресле у окна, чуть наклонив голову, чтобы видеть тропинку.
Ей нужно было ждать его. Как дышать, как делать хотя бы глоток из старых бутылок, чувствуя, как, оживляясь, весело бежит помолодевшая кровь по венам. Но лучше любого вина, выцеженного по каплям из глупых мальчишек, согревало знание, что он придет.
В очередной раз на тропинке перед домом появились дети. По ночам они боялись ходить через кладбище, но днем, когда солнце с присущей ему издевкой освещало ее заброшенный сад и ржавые качели, им не было страшно.
Первую минуту они молчали. Дом, построенный еще учителем ведьмы, до сих пор хранил свое величие. Но ставни уже прогнили, камень местами обвалился, и разинутые пасти окон принуждены были терпеть.
Дети наперебой, словно стадо молодых козлят, закричали: "Старая Ведьма! Старая Ведьма!", швыряя камни и с восторгом наблюдая, как булыжники, не коснувшись стен, бессильно падают у входа в сад.
Наигравшись, они ушли, а Ведьма погрузилась в мечтательную дрему. Она слишком стара для охоты. Но кто-нибудь из глупцов обязательно придет к ней ночью, не этой, так следующей. И тогда в ее подвале появится три, даже четыре новые бутылки.
Иногда перед ее взором вставал мальчик с темными, чуть вьющимися волосами, и глазами, полными черного огня. Он всегда приходил с остальными детьми, но оставался в стороне. Он не швырял камней - только смотрел на дом с таким страстным интересом, что по телу ведьмы танцевали острые дрожащие иголочки, напевая сладкие обещания о мальчике, чье имя - Анри.
Каждую ночь Анри сползал с неудобной скамьи, служившей ему кроватью, и, не дыша, пробирался к окну. Ночью все было особым - приятный, не раздражавший его лунный свет, тихие песни в лесу, что по дороге к кладбищу. Пойдешь к звукам этих песен - и утром найдут маленькое бледное тельце с застывшей улыбкой на губах и кольцом на безымянном пальце.
Неожиданно прямо перед ним, звонко хохоча и улыбаясь, пролетели две близняшки. Сердце Анри забилось как испуганная птица о прутья ребер, и он заворожено уставился на их одинаковые белые платья, длинные белые волосы, в прядях которых, запутавшись, трепыхались разноцветные бабочки. Им было пятнадцать, может быть, шестнадцать лет, и, смотря на них, Анри вдруг почувствовал, что не сможет жить без этих двух звенящих улыбок.
Неожиданно его грубо швырнули на скамью у противоположной стены, и мать резко задернула шторы.
- Ты обо что головой ударился, что торчишь у окна в канун всех святых? - сердито прошипела она, стараясь не разбудить младшую сестру Анри, - ведьмы носятся у самых окон, а ты разве что по пояс не высунулся!
- Я видел двойняшек, - пролепетал Анри.
- И что? Они сегодня все у Старой Ведьмы собираются. А эти близняшки...белобрысые, что ль? - чуть изменившимся тоном переспросила мать.
Анри судорожно кивнул.
- Любимицы ее. Доченьки ее теперь. Каждую ночь к ней, к ведьме Старой. А ведь я была знакома с теми, кто был ее родителями.
- Их больше нет? - подавшись вперед, спросил Анри.
- Они им больше не родители. Сам подумай - случись у кого что, сразу ведьмы виноваты. Если твое чадо им попалось - оплачь и похорони по совести. Но если эти твари приняли его к себе - тут уж кроме как отречься и выхода-то нет. Красивые были девки... - задумчиво проговорила она, неуклюже забираясь обратно, к чуть похрапывающему мужу.
- Хочу быть с ними всегда... - засыпая, пробормотал Анри. В голове не умолкал их звенящий смех.
Утро было наполнено звенящей, холодной, влажной от росы тишиной. Анри откинул покрывало и с вызовом посмотрел на солнце. В его свете мелькали вчерашние острые улыбки сестер.
Мальчик быстро вышел из дома и, не оглядываясь, отправился прямо по тропинке, ведущей в лес. Равнодушно он прошел через кладбище, не замечая белых крестов и каменных ангелов на надгробьях, с грустью глядевших ему вслед.
Он остановился только у сада, прямо перед проржавевшими узорными воротами. В глубине зарослей он увидел качели, и в голове мальчика вспыхнула невыносимая картина: гордо сидящие по обе стороны качелей сестры в своих белых платьях, как сфинксы охраняющие его, всегда рядом, вместе со своими жестокими улыбками. Сложив тонкие ладошки, он закричал:
- Старая Ведьма! Впусти меня!
Ответом была лишь звенящая тишина.
Палящее солнце с такой скукой освещало заросли и ржавчину на воротах, что на секунду в сердце Анри зашевелились сомнения. А правда ли это? Может, все местные просто слишком много пили килью? И двойняшки мелькнули так быстро - видение, навеянное лунным светом. И Ведьма - просто история, рассказанная под очередную бутылочку браги.
Старая Ведьма чуть вздрогнула от звуков его голоса. На несколько секунд она застыла, задумавшись. Затем легонько сомкнула губы и выдохнула. Ворота со скрипом отворились, и Анри вошел в дом.
Поначалу они просто смотрели друг на друга, изучая.
- И зачем ты пришел? - медленно проговорила Ведьма, хотя ее тысячелетнее сердце неожиданно взлетело вверх, будто она снова была той, до своей жизни Ведьмой.
- Возьми меня в ученики. Я буду делать все, что ты скажешь. Я хочу остаться у тебя, учиться...и играть с близняшками, если позволишь.
Она чуть нахмурилась:
- С Генриеттой и Кирой? Хороших же себе друзей выбирают молоденькие мальчики. Но ты им понравишься. Как ужин. Или ты не знаешь, что к Ведьмам не ходят в гости?
- Я пришел, чтобы остаться с тобой, - мальчик посмотрел прямо в выцветшие глаза Старой Ведьмы, и, снова залюбовавшись темным огнем, полыхающим в его глазах, она улыбнулась и прошептала то, что станет ее приговором: "Ты будешь прекрасным учеником".
Вечером прилетели сестры и с удивлением воззрились на мальчика, внимательно изучающего книги. В его глазах светился восторг.
- Это кто?
- Скорее всего - наш будущий ужин, - ответила Ведьма, следя за реакцией мальчика. Его глаза продолжали глотать строки книг, - или брат для вас. Узнаем через год.
Но уже до установленного срока Анри осуществил свою мечту. Сестры полюбили его, и по ночам, когда ржавый металл в саду снова покрывался позолотой под светом луны, они садились по обе стороны от качелей и тихо улыбались, пока он напевал простые деревенские мотивы.
Однажды вечером, когда ветер снаружи подпевал волкам, Анри кивнул Генриетте с Кирой, приглашая их на качели. Переглянувшись, сестры поднялись, но Старая Ведьма лениво протянула, не отрывая взгляда от каминного пламени:
- Слишком ветрено, дорогие. Это ветер, прилетевший с шабаша, незачем пускать его к себе.
Даже не взглянув на Анри, сестры сели обратно, не чувствуя двух потоков ревности, бегущих между Анри и ведьмой через всю комнату. "Он никогда не приглашал меня с ними", - думала Ведьма, чуть покачиваясь в кресле и наблюдая за огнем в камине. Мальчик, ничуть не изменившийся, хмуро смотрел в книги.
Он изучал - все, что знает Ведьма. Он готовился стать ею.
Через два года Ведьма подозвала его к себе и поставила перед ним бокал:
- Теперь ты уже не мой ученик.
- Ты больше не хочешь учить меня? - задрожал Анри. В его голове заметались испуганные чертенята, вопя: "Догадалась, догадалась! Старая, безобразная, догадалась!".
Ведьма ласково улыбнулась, не видя чертенят, метавшихся в глазах мальчика:
- Я научила тебя всему, что знаю сама. Мне этого хватает, но ты...ты молод. На шабаше ты найдешь себе новых учителей.
- Так значит...сегодня мы можем отпраздновать? - спросил Анри, радостно глядя на пустой бокал, - можно я сам выберу бутылку? Ты выпьешь со мной?
Ведьма, не переставая улыбаться, кивнула. Она сохранила улыбку и когда отпивала принесенного Анри вина - может, только потому, что не заметила, что бутылка была уже открыта.
Уже через час в доме не стало Старой Ведьмы. Только маленький Анри, с нетерпением ожидавший сестер.
Они прилетели вечером. Войдя в дом, они чуть вздрогнули, оглядываясь на угрюмый камин:
- А где Старая Ведьма?
- Она больше не будет мешать нам. Теперь это - только наш дом, - Анри вскочил из кресла Ведьмы, где игриво прятался, и протянул руки к сестрам, - идемте на качели!
Сестры в молчании последовали за ним и послушно сели по краям качелей, когда он вспрыгнул на сиденье. Анри начал было напевать одну из любимых своих песен, как взгляд его упал на идеально ровные спины сестер. Песенка оборвалась, и в тишине прозвучал боязливый вопрос мальчика:
- Мы ведь всегда будем вместе? Вы всегда будете сидеть так со мной?
Не оборачиваясь, сестры кивнули.
Этой ночью он плохо спал. Ему все казалось, что кто-то ходит снаружи дома. Пришлось встать. И пришлось увидеть, как сестры в своих неизменных белых платьях тихо ходят вокруг качелей.
С грустью мальчик вернулся в холодную постель, накрывшись с головой...
На следующий вечер сестры снова прилетели к нему.
-Вы никогда меня не оставите? - робко спросил Анри, влюбленно глядя на два силуэта у подножия качелей.
Сестры одновременно чуть наклонили головы, не отрывая взглядов от стен старого дома.
- Я видел...как вы вчера бродили в саду.
- Мы прощались со Старой Ведьмой, - прошептала Генриетта, не оборачиваясь.
Некоторое время Анри продолжал раскачиваться молча. Но как только он попытался снова начать свою любимую песню, сестры прервали его.
- Зря ты так со старой Ведьмой. Мы ведь любили ее, - сказала одна из них таким тоном, что лед от ее дыхания обжег щеки Анри. Он попытался спрыгнуть с качелей, и вдруг понял, что не может этого сделать.
Они спокойно смахнули песок под ним, все продолжавшем раскачиваться. И Анри увидел под тонким слоем песка знаки, вырытые в земле, и пучки трав, разложенные по углам звезды.
- Ты будешь качаться здесь и смотреть на ее дом, - медленно и грустно проговорила Кира, - пока не поймешь, что она значила для нас. А когда поймешь - мы, так и быть, сделаем с тобой то же, что и ты с ней.
С этими словами сестры поднялись и вернулись в дом. А Анри продолжил раскачиваться. Щеки мальчика жгли слезы, но он, не замечая их, смотрел вслед сестрам, не переставая шептать: "Всегда, всегда...всегда...".
На следующий вечер сестры снова спустились в сад. Они еще не успели замереть перед пустыми качелями, как почувствовали его за спиной.
- Вы...вы обещали.
Генриетта хотела было поднять руку, но Анри резко дернул головой и подтолкнул ее к правому основанию качелей.
- Садись. А ты - слева, - кивнул он Кире.
Сестры подчинились, не в силах даже поднять взгляда.
- Улыбайтесь.
- Мне холодно... - прошептала одна из сестер, чувствуя, как медленно застывает кровь.
- Улыбайся! - с надрывом крикнул Анри.
- Мне холодно!
- Улыбайся! Не переставай улыбаться!
- Я...
- Улыбайтесь... - бессильно прошептал мальчик каменным статуям, даже не пытаясь смахнуть слезы. Медленно он подошел к сестрам, застывшим сфинксами с резкими улыбками на лице, и с невыразимой нежностью провел по каменным прядям. Затем сел на качели и, раскачиваясь, начал напевать свой любимый мотив, принесенный из деревни...
Если пойти по тропинке, ведущей в лес через кладбище, то можно увидеть старинный дом. Он уже слишком стар, прогнившие ставни валяются у стен дома, и черные окна неприветливо разинули свои пасти. Но дом все еще сохраняет свое былое величие.
Говорят, в этом доме жила Старая Ведьма. Когда-то много детей пропало в этом доме, и она выпила их кровь. И говорят даже, что Старая Ведьма до сих пор живет здесь, приходя по ночам в сад и напевая подслушанные в деревне песенки.