Молодой человек по фамилии Иванов копался в вещах на чердаке дедушкиного деревенского дома. Дом внезапно достался ему в наследство, и юноша, горя алчным взором, примчался на первом поезде из своего города-миллионника в провинцию, дабы впервые лицезреть неожиданную недвижимость.
Однако энтузиазм существенно поугас, когда перед его взором предстал осевший на один бок деревянный сруб, заросший от старости мхом. Крыша немного съехала на сторону, а покосившийся фасад будто прищурился одним из двух окон как ушлый менеджер-продавец в автосалоне китайских автомобилей.
Однако молодой человек здраво рассудил, что дареному коню в зубы не смотрят, и приступил к изучению и оценке имеющегося имущества. То бишь начал перерывать весь дом в поисках чего нибудь ценного. Мало ли, что хранят старики в глубинках по темным закуткам. Может царские золотые монеты, которые прятались не одним поколением от жадного государства, может иконы, цены которым старики и не знали, но за которые на аукционе какой-нибудь коллекционер мог отвалить кучу денег.
Дедушку Иванов и не видел никогда. Да и не был уверен, то ли это двоюродный дедушка, то ли прадедушка, то ли седьмая вода на киселе. Однажды заглянул он в свой почтовый ящик, чтобы выкинуть в мусоропровод очередную накопившуюся пачку рекламных листков, и увидел письмо. Удивился конечно, т.к. не электронных писем он давно не получал. Тетя Зина, которую он видел лишь пару раз, да и то в детстве, писала, что, дескать, "привалило тебе щасье, ехай принимай наследство".
Обшарив обе комнаты избушки, молодой человек понял с разочарованием, что разжиться тут нечем. Древние комоды и сундуки были забиты протухшим от времени скарбом, все это барахло не представляло никакой ценности. Поживиться нечем.
Оставалась слабая надежда на чердак. Иванов, уже скептически настроенный, вскарабкался по рассохшейся лестнице в пыльные сумерки под крышей. Брезгливо уклоняясь от лоскутов паутины, он обнаружил в углу еще один сундук.
--
Ага, сейчас найду в нем волшебную лампу, - саркастически подумал Иванов, откинув крышку. И обнаружил в сундуке лампу.
--
Ага, сейчас потру ее и появится джин, - еще более саркастично подумал Иванов. Он потер лампу, и появился джин.
Джин был почти такой, как в диснеевском мультике. Синий и округлый. Вот только лицо было совсем не мультяшное. Небритое, опухшее в складках лицо запойного алкаша раздраженно и нетерпеливо взирало на осевшего на пол Иванова.
--
Ну короче, предваряя твои банальные вопросы, раскладываю все по полочкам. Да, я джин, да, все это на самом деле происходит, да, я исполню три желания. Так что давай напряги свой мозжечок поскорее и роди наконец, чего ты хочешь. Чем быстрее мы с этим закончим, тем быстрее я вернусь обратно.
--
Эээ... ты что... вправду джин?
Джин возвел очи горе и вздохнул. Оперативно прояснить ситуацию у него не получилось, поэтому следующие минут десять были посвящены попыткам уложить в мозги Иванова то, что джин сразу четко сформулировал. Наконец, это более-менее удалось.
--
Итак, давай скорее твои три желания, не тяни резину. Тем более, что у тебя на все-про все осталось двадцать минут. Затем отведенное время закончится, и я вернусь к себе в лампу. Второй раз вызвать меня не получится.
--
Э! ЭЭЭ! Я ничего такого не читал в сказках про ограничение по времени!
--
Какой веский аргумент. А как тебе такое возражение: мне до лампочки, что ты там читал. У меня контракт с тем, о ком тебе знать не положено, в котором четко оговорено, сколько джиночасов я должен отработать на одного человекоподобное существо. Ровно одну вторую джиночаса, независимо от того, человек меня вызвал, гарпия, кентавр или еще кто... Одиннадцать минут уже истекли.
У Иванова в голове начало проясняться. Фантастический шанс, который выпадает раз в тысячу лет. Надо успокоиться и все взвесить. Пороть горячку нельзя.
--
Так, хорошо. Значит все, что угодно?
--
В пределах разумного. Вселенную уничтожить, например, я не смогу, - джин почесал щетину.
--
Так... так... Стоп, а что после? За эти три желания мне потом придется отдать свою душу, да?
--
Чегооо? На кой черт мне то, чего у тебя нет? - джин презрительно опустил уголок рта, - семнадцать минут.
--
Я решился, хочу обладать богатством! Нет! Нельзя формулировать слишком абстрактно. Ты же можешь извратить мои слова, например перенести меня в сейф банка в окружение золотых слитков, денег и драгоценностей, где я в темноте задохнусь от недостатка кислорода еще до того, как сейф откроют. Знаю я эти хитрости.
--
Шестнадцать минут осталось.
Тут у Иванова будто открылось второе дыхание. Он хладнокровно и четко сформулировал:
--
Желаю, чтобы на моем счету в банке образовалась сумма в сто миллиардов денег, и чтобы ни у кого от самого младшего сотрудника до главного начальника безопасности и президента и председателя правления не возникло никогда сомнения в законности их принадлежности мне. И вообще чтобы никто об этом не задумался, - Иванов произнес эту фразу на одном дыхании и жадно втянул воздух.
--
Сделано. Дальше. Четырнадцать минут осталось.
Иванов огляделся с удивлением. Вроде никакого подвоха, он жив и здоров. Банковский счет правда не проверить сейчас. Тут уж ничего не поделаешь, поверим на слово. Окрыленный первым удачным желанием, он задумался о втором. Вполне закономерно мысли его потекли в сторону бессмертия. Однако Иванов был парнем в некоторой степени неглупым и начитанным. Парень понимал, что бессмертие в конце концов обратиться в вечную усталость, разочарованность опостылевшим миром, и он превратится в обреченного Агасфера. Нет, человеческий разум не предназначен для бесконечно долгого существования -- это путь к безумству. А вот здоровье и долгая жизнь...
Иванов уверенно выпрямился.
--
Желаю, чтобы мой организм не подвергался болезням в течение жизни, чтобы у меня был идеальный иммунитет, и умер я лишь от старости, когда мои клетки исчерпают естественный резерв регенерации. Ах да, и чтобы никакой несчастный случай преступление или катастрофа не оборвали преждевременно мою жизнь.
--
Вообще то формально это два желания в одном, - джин недовольно скривился, - но я могу пойти на некоторые уступки, так и быть, - джин наклонился чуть в сторону, зажал одну ноздрю большим пальцем, и смачно сморкнулся жирной голубую соплей в кусты. Весь его вид не демонстрировал расположения к этому человечку, что диссонировало со его словами.
Ну надо же. Вроде прокатило. Иванов был на пике возбуждения. Может и правда, не нужно джину никак его обмануть и извратить желания, как это бывало в книгах и фильмах. Сколько там осталось? Не меньше десяти минут. Богатство и долгую здоровую жизнь он уже себе обеспечил. Осталось теперь пожелать чего нибудь, что бы позволило прожить эту жизнь интересно. Да, финансовое состояние позволит себя баловать всевозможной роскошью, дорогими женщинами, дорогими машинами, дорогими виллами на солнечном побережье и всеми возможными развлечениями. Но ведь и это рано или поздно приестся. Хочется какой то изюминки, чего то такого, что за деньги не купить. Чего то особенного, чего нет и не будет ни у кого.
- Пять минут.
И тут Иванов вспомнил, свою предыдущую жизнь. И свои разочарования.
Девушек, с которыми он хотел завязать отношения, но не получалось. И он не понимал почему. Вроде и внешностью вышел, и ухаживать старался правильно, но постоянно не складывалось. Молодому человеку часто хотелось понять, да что же у них в голове? Что они думают, почему ничего не выходит?
Или в университете. У него почему то не получалось влиться в студенческий коллектив. Быть на равных со своими однокашниками. Не то чтобы его гнобили, но держались обособленно и не впускали в компанию. Некоторые даже насмехались и тонко подначивали. Он снова не понимал почему, в чем причина?
Или ситуация на работе, на которую ему удалось устроиться. Коллеги держались отстраненно, а начальство старалось не замечать. Тоже непонятно, в чем причина?
В чем дело?...
--
Три минуты!
Что же у них в голове, что они сами чувствуют? Хотелось бы понять!
--
Джин!!!, - в душе Иванова уже не было никакого спокойствия. Он уже весь кипел осознанием, чего хочет. Лицо пылало, а глаза горели осознанием, - Джин, я хочу чувствовать, то, что чувствуют другие люди.
--
Ты уверен? - джин впервые проявил некий намек на интерес, - чувствовать то, что чувствуют другие люди? Ты точно сформулировал свое желание?
--
Да!!!
--
Пойми, мне то до фонаря, мое дело исполнить и вернуться обратно в лампу к моему другу Бахусу. Но все же замечу, что тут ты погорячился...
--
Сколько там осталось? Меньше минуты! Не заговаривай зубы. Выполняй!!!
Джин снова скривился. Пробормотал еле слышно сквозь зубы: "ну и В..з..вул с то..й". И исчез. А желание исполнилось.
И Иванов начал чувствовать все, что чувствуют ВСЕ люди на Земле. Океан ощущений захлестнул его с головой. Вот только он не подумал о том, что чувства и эмоции имеют разную силу. Чтение лиричеких стихов и прогулки по осеннему парку среди опавшей листвы вызывали легкую тянущую душу грусть. Ужин и отдых уставшего главы семейства после работы -- теплую негу семейного уюта. Посильнее чувства -- это чувство спортсмена, радующемуся преодолению очередного рубежа. Возбуждение сексуальных партнеров, предающихся животной и прекрасной любви. Азарту старых друзей, устроивших веселую безбашенную попойку....
Но самые острые и сильные чувства были другие -- это были безысходность умирающего в агонии ракового больного. Ужас молодой девушки, которую пытает садист-маньяк. Отчаяние солдата, который с разорванным животом умирает в грязи поля боя. Агония детей, которые заживо горят в пламени пожара. И многое другое.
Эти самые острые из возможных чувств нахлынули, растворили в себе все остальные чувства, как серная кислота растворяет в себе вкус сладкого лимонада. Иванов умирал вместе с наемников наркокортеля, которому в Колумбии другой наемник отрезает голову бензопилой. Вопил вместе с мужем, который вытаскивает из раскореженной машины умирающую жену, и страдал с этой женой тоже. Со множеством людей, которые корчатся в агонии каждую секунду существования этого мира...
Идеальное здоровье не позволяло ему потерять сознание или сойти с ума. Ему предстояла долгая жизнь.