Опухоль мозга, сказали они. Прозвучало как приговор, нежели как диагноз. В одно мгновение люди в белых халатах стали судьями. Сделать уже ничего нельзя... Ничего не нужно, услышал я. Пытаясь, видимо, оправдаться, мне сообщили, что в моем возрасте такое бывает крайне редко, один на миллион. Обнадеживающе. Да я чертов везунчик. Радоваться, наверное, должен. Уникум. К черту.
После таких новостей надо думать, что можно успеть за пару недель, что сделал за пару десятков лет. Ничего. И там и там. Ноль. Не сидел, не привлекался, холост, детей нет, достижений нет, смысла нет. Надо думать именно и только об этом. Не дай Бог вам попробовать, но мысли все лишь об этой штуке, которая сидит в голове и пожирает, и без того крошечный мозг. Растет, радуется своему существованию. Уже начинаешь даже чувствовать ее, хотя еще вчера не подозревал, что такое бывает.
Вероятно, я теперь должен ценить каждую секунду, но если не делал этого двадцать лет довольно-таки трудно привыкнуть вот так сразу. Делать глупости, жить каждым мгновением, делать то, что никогда не мог себе позволить. Какая к черту жизнь? Попробуйте посадить в банку кузнечика. Как думаете, он будет жить? Будет ли радоваться оставшимся часам? Сильно сомневаюсь.
Музыка, что когда-то давно, в жизни, радовала и приносила удовольствие, превратилась в реквием. Любая мелодия, любой ритм звучат словно отпевальная. Все фильмы теперь исключительно о смерти. Теперь каждая мелочь кричит тебе: "Пора умирать".
Слова утешения от тех немногих кто знает, становятся прощальными, будто они уже возле могилы, в которой я уже начал разлагаться, и не слышу их фальшивых признаний и не вижу бутафорских слез. Ложь теперь настолько явная, что хочется плюнуть в мерзкие лица этих лицемеров. Это они убили меня. Убивали с самого рождения своими идиотскими истериками, правилами, наказаниями. Ложью.
К черту все. Странно, но я даже рад, что так случилось. Паразиты не умеют раскаиваться, но я смог. Я сам как опухоль. И скоро меня удалят из общества. Ему повезло больше, чем мне. Общество будет жить.