Почтальон. - Был Новый Год. Куранты пробили двенадцать. Мы выбежали на улицу и стали играть в снежки. Все пили шампанское и целовались. На цент-раль-ной площади вокруг елки кружился хоровод. Мне[Author ID1: at Tue Feb 18 07:58:00 1997
]хоровод.ММне[Author ID1: at Tue Feb 18 07:58:00 1997
] было двадцать лет. Я держался за руки с девчонками и мальчишками, бе-гал, смеялся. Там я встре-тил парня, своего ровесника. Но выглядел он умнее и злее меня. Он расска-зал мне про своего отца, про урок, который получил от него в детстве. Отец ставил его перед дверью и говорил: Слушай ,сынок. Слушай меня внима-тельно. Там за дверью тебя ждет мир - чужой, непонятный и злой. Он - зверь. И он либо сожрет тебя, либо ты сожрешь его. Третьего не дано. Не верь ни-кому .Все обманут тебя. Не верь даже мне. Верь только себе. И каждый раз , когда ты выходишь за дверь, начинается война. Всегда будь готов драться. Дерись и побеждай. Это твоя борьба. Твой Майн Кампф!
Ты фашист? - спросил я этого парня.
Нет, я обыкновенный фанатик.
Это все равно, - сказал я. - Коммунисты тоже были фанатиками.
Ну что ж, если тебе так не нравится слово фанатик, называй меня энтузиа-стом, - сказал он и улыбнулся. - Мы все должны во что-ни-будь верить. В хо-рошее, в плохое - неважно. Главное верить. По-тому что когда мы перестаем верить, мы сдаемся и проигрываем свою войну. Ты и пикнуть не успел, а мир тебя сожрал. Так что мо-жешь быть кем хочешь, но обязательно будь энту-зиастом, брат. Не забывай: будь энтузиастом.
Он протянул мне руку и я ее пожал. Мы разошлись в разные сто-роны. Вокруг шумел праздник. Мне одинаково хотелось и пойти за ним и бежать от него. Я долго стоял и смотрел на веселящихся во-круг людей. В конце концов я увя-зался за какими-то ребятами, кото-рые пели под гитару:
А мы сажаем алюминиевые огурцы, ага
На брезентовом поле...
Я больше никогда не видел ни того энтузиаста, ни тех парней с гита-рой, ни тех, с кем встретил Новый Год.
(затемнение )
ДЕЙСТВИЕ 1
(тихая красивая новогодняя музыка. Темная сцена. В центре за-горается круг света. В нем верхом на стуле сидит, подперев ку-лаками щеки, Зося. С наискучнейшим выражением лица она уста-вилась на зрителей. В сто-роне у белой оконной рамы спиной к Зосе стоит Пиня. Он задумчиво смотрит в окно.)
Зося. - Мне грустно. Никто со мной не играет.
Пиня (басом) - Кто бы знал как мнегрустно!
Зося. - Никто меня не любит и не обожает.
Пиня. - Я тебя люблю и обожаю.
Зося. - Неправда. Ты все врешь. Ты всегда говоришь неправду. Я сейчас за-плачу.
(Зося начинает тихонько хныкать, уткнувшись мордочкой в спинку стула)
Пиня. - Ну вот. Началось. Невыносимо.
(Пиня повернулся к Зосе и зло прокричал:)
Ты слышишь, дура? Ненавижу! Не - на - ви - жу!!
Зося (испуганно соскочила со стола и с ужасом посмотрела на разъярен-ного Пиня) - Я так и знала! Я так и знала! Вот ты и прокололся, го-лубчик. Все вы мужики такие. Рано или поздно в вас просыпается зверь. И вы станови-тесь не лучше животных. Вы как поганые крысы, тупые носороги и похотли-вые орангутанги. Все вы носите маски, ми-лые и обходительные, как павлины , но лишь до той поры, пока не за-тащите женщину в постель, не оттрахаете ее как следует и не удо-влетворите свои низменные желания. Ведь так? Отвечай, баран!
Пиня (оглушенный тирадой, немного подумал и ответил) - Нет, мне от женщин ничего не нужно.
Зося ( недоуменно) - Это как понимать?
Пиня. - Я не интересуюсь и никогда не интересовался женщинами.
Зося. - Ты что такое несешь, придурок?
Пиня. - То что слышишь. Я педераст. Извини, что приходится тебе об этом говорить, но у меня больше сил нет терпеть.
Зося. - А все эти наши жаркие ночи, пылкие признания, оргазмы ?..
Пиня. - Жалкая имитация рассчитанная на таких дурочек как ты.
Зося (возмущенно) - Что-о-о? Дурочка?! Я те ща покажу дурочку!
(Зося схватила стул и замахнувшись собралась опустить его на голову Пиня. Тут раздался стук в дверь)
Голос за дверью: - Эй! Есть дома кто? Зося! Пиня! Это я - Фифа. Принесла водки и огурцы маринованные. Открывайте я слышала как вы ругались.
Зося (сквозь зубы) - Повезло тебе на этот раз, пидор вонючий.
Пиня. - Ладно, открывай давай лесбиянке своей ненаглядной.
(Зося с ненавистью посмотрела на Пиня, но не ответила, а ушла в тем-ноту, откуда послышался звук отпираемой двери, потом радостные вопли и смачные засосы.)
Голоса из темноты: - Ой, как я рада тебя видеть, мой пупсик!
- Солнышко мое, какими судьбами?
- Да я тут мимо проходила...На, подержи огурцы...
(на сцену выходят Зося с банкой соленых огурцов и Фифа с двумя бутыл-ками водки.)
Фифа. - Слышу - ругаются. Дай, думаю, зайду. Устрою перемирие. Милые бранятся - только любятся. Ведь правда? Вы уже не сердитесь друг на друга, а?
Пиня. - Вот водки бы, это кстати.
Зося. - У этого всегда одно на уме.
Пиня. - У меня много чего на уме.
Фифа (с умилением глядя на Пиня) - Какой он у тебя умница!
(Пиня обустраивает бутылку водки и огурцы на столе)
Фифа. - Давайте выпьем за встречу!
(пьют кто во что горазд)
Фифа. - Ну как живем, творим?
Зося. - Живы покамись, как видишь. Этот бездельник так и не нашел никакой работы. Лепит себе дребедень всякую, ваятель хренов.
Пиня. - И не дребедень вовсе, а концептуально- символические афрозо-диаки.
Фифа. - Афро... что?
Пиня. - Афрозодиаки. Есть такой термин применимый к объектам искусства возбуждающих в субъектах их созерцающих эротические образы и желания. Помимо чисто эстетического предназначения подобные творения несут в себе определенный заряд целебного свойства исцеляющий импотентов и возвращающий к жизни угасшую было страсть.
Фифа. - Ка-а-ак интересно! Вот бы хоть одним глазом поглядеть на штуку эдакую.
Пиня. - Так ты наверняка его видела, когда к нам шла. Во дворе стоит. Всадник без головы называется.
Фифа. - В каком дворе?
Пиня. - В нашем. В самом центре.
Фифа. - Ничего я там не видела. Куча мусора какого-то лежала помню, а больше ничего. Никаких всадников безголовых.
Пиня (в ужасе) - Не может быть! (вскочил, подбежал к окну) Так и есть! Сволочи! Суки! Пидоры проклятые! Я ж только на минуту от окна отвер-нулся. Ну я им сейчас покажу!
(разъяренный Пиня убегает в темноту, хлопает дверь)
Зося. - Он целый месяц этого урода лепил. Самосвал глины перевел. Сам Це-ретели обещал включить его Всадника в свой вернисаж. Да только уж больно страшный он у него получился. Дети и старушки боятся теперь во двор заходить, и мужики местные пригрозили сломать эту гадость. Вот Пиня и стоял все время у окна, сторожил. Ан, все равно проглядел. И поделом ему.
Фифа. - Да уж.
(вошел Пиня)
Пиня (плача) - Сам Церетели пожал мне руку! (глядя на свою ладонь) Вот эту руку! Варвары! Фашисты! Ничего святого!
Зося. - Да угомонись ты! Сломали твою культяпку - туда ей и дорога! Иди лучше водки выпей, А то заставлю сейчас ведра твои с глиной с лестницы выносить.
Фифа. - Так это ваши ведра! А я то думаю, чего это у вас землей вся лест-ница заставлена.
Зося. - Это он, сапожник, себе прозапас на натаскал, Еще какую-нибудь га-дость ваять.
Фифа. - Ладно тебе. Чего ты на него окрысилась. У него просто период та-кой - гадости лепить. Побудет и пройдет. Как у Пикассо: кубизм, голу-бизм, инфантилизм.
Зося. - Не-е, у него это надолго. Он еще год назад для ТЮЗа памятник Оловянному Солдатику сваял. Так на него инвалиды войны в суд подали за оскорбление образа солдата-инвалида. Все у него не как у людей.
Пиня. - Настоящего художника никогда не признавали при жизни.
Зося. - Вот и подохни. Может больше пользы будет.
Фифа. - Ну что ты, Зося, совсем уж мужика затюкала.
Зося. - Да разве это мужик? Всю жизнь на бабьей шее. Одно название оста-лось. Ладно, утри сопли и иди к нам. Помянем твоего страшилу безголо-вого.
(налили , выпили)
Фифа. - Земля ему пухом. Не горюй, Пинь, другого слепишь.
Пиня. - Другого такого не будет.
Зося. - Да ладно, что это мы все о нем, да об его всаднике. Надоело уже. Как ты, моя ненаглядная, поживаешь? Расскажи. Давно ведь не виделись.
Фифа (выдержав паузу, гордо так произносит) - За границу еду я. Вот.
(Пиня и Зося оба так и обомлели. Потом на их лицах медленно нарисова-лись деланные улыбки, как-будто они очень рады за Фифу, хотя в душе их бушевало полное недоумение - с какой это стати такая дура набитая, как Фифа, едет за границу, не важно какую, а они - гении и бесспорно более умные люди - остаются торчать в этом болоте.)
Зося. - Как мы за тебя рады, Фифа! Правда, Пиня?
Пиня (согласно кивнул, сохраняя на лице ту же глупую улыбку, что и у Зоси) - Ага!
Зося. - А куда же ты это, милая , собралась?
Фифа. - Во Францию.
(Зося и Пиня аж покраснели от зависти, переглянулись и заерзали на сту-льях,не зная куда девать лица , руки и глаза)
Зося. - Так ты ж языка не знаешь.
Фифа. - А он мне и не нужен.
Зося. - Что же ты будешь там делать?
Фифа. - Работать.
Зося. - Как же ты будешь работать, если ты ни бе, ни ме?
Фифа. - Я буду пасти овец.
Зося и Пиня (хором) - Что-о-о?!
Фифа. - Я буду пасти овец во французских Альпах.
Зося. - Ты че, Фифа, (Зося постучала себе по лбу) того? Каких овец? Ты хоть знаешь как они выглядят?
Фифа. - Узнаю. Мне все покажут. Работа эта , говорят, не пыльная. Там все стерильно и автоматизированно. Мне вообще наверное делать ничего не придется, только кнопку нужную нажимать утром и вечером, да батарейки менять. Это мне так тетка сказала, которая меня туда устроила. Она уже два года у ихнего пастуха нянькой работает. Пастух, говорит , на пенсию вышел, а замену себе найти не может. Не хочет там никто пастухами работать .Все хотят быть либо рок-звездами, либо манекенщицами. Государство их и так кормит. И деньги дает, лишь бы они не воровали и не убивали друг друга. А овец пасти нужно. Вот тетя и посоветовала меня выписать . На полном пан-сионе. И зарплата такая, что вам и не снилась. И все равно дешевле станет, нежели какого-нибудь француза-лодыря приглашать.
Зося (с восхищением) - Ну ты, Фифа, баба-не-проомаах! Давай я тебя поце-лую.
Пиня (раздраженно) - Э, хорош лесбиянствовать. Давайте лучше выпьем. (наливает) За тебя, Фифа, и за твоих будущих питомцев.
Фифа (прослезившись) - Спасибо, ребята! Я так рада! Вы такие добрые! Я вас так люблю! Так люблю!
ЗАНАВЕС
ДЕЙСТВИЕ 2
(обстановка та же. Зося сидит на стуле и чинит платье. Стук в дверь)
Зося. - Кто там?
Голос за дверью. - Это я - Нина.
Зося (бросает платье и идет открывать дверь) - Эй, Нина, что с тобой? Ты плачешь?
(они выходят из темноты. Зося усаживает рыдающую Нину на стул ипытается ее утешить)
Зося. - Что случилось, родная? Ну успокойся, не плачь. Хочешь воды?
(Нина отрицательно мотает головой, утирая слезы и сопли платочком, но Зося убегает и возвращается с графином и стаканом, наливает его докраев и дает Нине. Та пьет, стуча зубами о стакан и расплескивая воду, сквозь рыдания выдавливает из себя)
Зося (выпрямилась, гладя на подругу и расхохоталась) - Ха-ха-ха!
Нина. - Чего ты ржешь?
Зося. - Чушь все это. Никакой он не голубой.
Нина. - Откуда ты знаешь?
Зося. - Я с ним спала.
Нина. - Когда?
Зося. - Вчера.
Нина (выронила стакан и мгновение-другое смотрела на подругу, а по-том взорвалась новыми рыданиями) - А-а-а-а!
Зося. - Ну ладно-ладно, с кем не бывает?
Нин. - Ты же моя подруга. Как ты могла?
Зося. - Да я просто так. Шалила. Из любопытства. Ты же сама говорила ка-кой он необыкновенный в постели, гигант секса. Вот мне и захотелось про-верить.
Зося. - Да знаешь, так себе. Ни хуже, ни лучше других мужиков. Вот только кончить никак не мог, да и колготки мои на себя напялил.
Нина. - Розовые?
Зося. - Розовые.
Нина. - Так это он в твоих колготках вчера домой пришел. Подонок! (Нина опять зарыдала) И с тобой в колготках! Мой муж пидор! А-а-а-а!
Зося. - Да успокойся ты наконец. Он же творческая натура. Может себе по-фантазировать. Они же - певцы - все через одного голубые, а твой все-таки женщин предпочитает. Радоваться надо. А что я с ним перепихнулась, так это дело житейское. Хочешь вон с Пиней перепихнись. Я только рада за тебя буду.
Нина (взвизгнув) - Да как ты можешь? Ничего святого!
(Зося подняла упавший стакан, собралась его наполнить)
Нина. - Я тебе главного не сказала. Я видела сегодня, как мой муж трахается с моим бывшим мужем.
Зося ( роняя стакан) - Иди ты!
Нина. - Да! Я раньше вернулась домой и эти пидоры прямо на моей кровати нагло трахали друг друга. Николаша в твоих розовых колготках, а Борис в моем лифчике. Ты бы видела их блаженные морды. Мерзость!
Зося (сначала удивилась, а потом задумалась) - М-да. Круто. А впрочем, я бы посмотрела. Никогда не видела трахающихся мужиков.
Нина. - Омерзительное зрелище.
(Зося и Нина уставились друг на друга и на их лицах отразились явно противоположные чувства. Пауза затянулась и напряжение росло. Тут раздался звук отпираемой двери.)
Зося. - А вот и Пиня!
(подруги вздохнули с облегчением. Входит радостный Пиня, напевая ве-селую мелодию. В его руках пакет, из которого он достает шампанское, бананы)
Пиня. - Привет, девочки. Можете меня поздравить. Я получил заказ от РЕ-ЗИНОТРЕСТБАНКА.
Зося и Нина (с восторгом) - От РЕЗИНОТРЕСТБАНКА?!
Пиня. - Да, от самого РЕЗИНОТРЕСТБАНКА! Будем теперь пить-гулять, нужды не знать.
Зося. - И много денег дают?
Пиня. - Зося! Обижаешь! Это же РЕЗИНОТРЕСТБАНК! Шубу твою люби-мую хоть завтра пойдем и купим.
Зося (вскочила и бросилась Пиню на шею) - Ой, Пиня! Любимый! Спасибо!
Нина. - И как это вас угораздило РЕЗИНОТРЕСТБАНК развести?
Пиня. - О-о, это тонкая политика. Я долго думал, где водятся самые боль-шие деньги и пришел к выводу, что в РЕЗИНОТРЕСТе. Видели рекламу На свете сосок лучше нет - готов сосать до старости лет!?
Зося и Нина. - Конечно! (цитируют рекламу) Соси всегда, соси везде - РЕЗИНОТРЕСТ не оставит беде!
Пиня. - Короче, я пошел к ихнему начальству и убедил в необходимости возведения монумента перед центральным зданием РЕЗИНОТРЕСТБАНКа, который стал бы символом процветания и солидности этой конторы. И затея моя, как видите, удалась.
Нина. - Пиня, вы гений!
Зося. - Не гений он, а мошенник. Какую гадость ты собираешься ваять на этот раз?
Пиня (оскорбленно) - Никакую не гадость, а самый настоящий образец кон-цептуально-монументального искусства, возможно шедевр. Это будет ко-лоссальное изваяние свиньи-копилки, шесть метров в диаметре на двадцати-метровом постаменте с инициалами Р.Т.Б. на пятаке. Каково?
(Пиня развел руки, как поэт рассказывающий вдохновенные стихи. Зосяотпрянула от Пиня и с нескрываемым отвращением произнесла)
Зося. - Так я и думала. Он только гадости лепить может.
Нина. - Ну что ты, Зося? Это же социальный заказ. Что ты хочешь? Чтобы там журавлики да русалки красовались? Это же РЕЗИНОТРЕСТБАНК - се-рьезная организация!
Зося. - Ну не свинья же! И как они только согласились.
Пиня. - Они денег на ветер не бросают. Знают, что делают. Если согласи-лись, значит так надо для пользы дела. Я не понимаю, чем ты недо-вольна. Тебе что, шуба не нужна?
Зося. - Да пошел ты со своей шубой. Я думала, что выхожу замуж за худож-ника, а оказалось за свинодела-коньюктурщика, к тому же бездар-ному, как баран
Пиня. - Много ты понимаешь в искусстве. Шла бы лучше на кухню за стака-нами. Пора заказ обмывать.
(Зося ни слова не говоря уходит на кухню. Пиня и Нина остаются одни.Повисло неловкое молчание. Пиня кашлянул и сказал)
Пиня. - Нина, не хотите ли банан?
Нина. - Да, не откажусь.
(Пиня отламывает банан и протягивает его даме. Нина картинно сни-мает с фрукта кожуру и начинает смачно его есть)
Пиня (завороженный зрелищем) - Мне было интересно, что чувствуют женщины, когда едят банан. Для них несомненно поедание банана имеет не только чисто утилитарное, но и явно выраженное эротиче-ское значение. Когда вы едите, Нина, вы ни разу не задумывались, что банан в чем-то сродни фаллосу?
Нина. - А что, разве бывает такие огромные фаллосы?
Пиня. - Конечно бывают. Мало того, я знаю одного обладателя фаллоса именно таких размеров.
Нина. - Вы шутите! Может познакомите?
Пиня. - С удовольствием. Он...
(беседу нарушила Зося, которая уже некоторое время стояла со стака-нами и слушала не замечающих ее Нину и Пиня)
Зося. - Ну так давай выпьем за то, чтобы купили!(и добавляет, выделяяслова) В конце концов! В прошлый раз тоже шубу обещал. Так ни денег, ни шубы так и не видала.
Пиня. - Ну ладно-ладно. За шубу так за шубу. (передразнивая Зосю) В конце концов!
(выпили, помолчали. Пиню вдруг озаряет)
Пиня. - Нина, а как там Фифа поживает? Нет ли от нее известий?
Нина. - Не знаю. Месяц назад прислала открытку. Какие-то горы хмурые, овцы грустные. Пишет, что грустно и одиноко. Пастухи все невеже-ственные мещане и расисты. Не знают, кто такой Феллини. Никакой культуры.
Пиня. - Да-а, с культуркой там слабовато в этих ихних французских Альпах.
Зося. - А ты почем знаешь как у них там с культуркой?
Пиня. - А я когда на стройке дизайнером работал, пообщался с венгерскими малярами. Они тоже только вчера с гор спустились. С венгерских, правда, но один хрен. Они только барана зарезать умеют, да на фиг послать. Какой там Феллини? Бедная Фифа!
Зося. - Сама виновата. Знала куда едет.
Пиня. - А как к ней французы относятся?
Нина. - Об этом она не написала. Но наверняка без обожания, коль скоро она их расистами называет.
Зося. - Интересно, в чем это отличие фифиной расы от французской?
Пиня. - Да хватит тебе над Фифой издеваться. Давай лучше выпьем за то, чтобы она там не загнулась от скуки и доблестно допасла француз-ских овец до победного конца!
Зося. - Хороший тост.
Нина. - Присоединяюсь.
(выпили)
Пиня. - Нина, а как ваши успехи?
Нина. - О чем это вы, Пиня?
Пиня. - Ну, о ваших успехах на литературном поприще. Вы, кажется, фило-логический окончили, а теперь в каком-то журнале работаете?
Нина. - Нет, (с достоинством) я всего лишь редактор по литературной части.
Пиня. - А каком журнале?
Зося (с издевкой) - Дамский Угодник.
Пиня. - О да это известный журнал. На каждом углу продается. Вы наверное неплохие деньги зарабатываете.
Нина. - Не жалуюсь.
Пиня. - Нина, а в чем состоит ваша работа? Ведь, насколько я знаю Дамский Угодник покупают исключительно из-за фотографий обнаженных девиц, не так ли?
Нина. - Не совсем. Хотя это правда, что мы ориентируемся на вкусы мужчин, а точнее - на удовлетворение их эротических запросов. Но мы се-рьезная организация и по мере возможности стараемся приобщать мужское население к разным проявлениям прекрасного. Таким, на-пример, как поэзия, литература, живопись, музыка и кино. Людей об-разовываем, не даем им замыкаться исключительно на сексе. За-одно предоставляем трибуну молодым талантам.
Пиня.- Какие вы молодцы! Двух зайцев одним махом. А нельзя ли ознако-миться с творчеством кого-нибудь из этих молодых талантов?
Нина. - Да ради бога. Купите журнал и читайте. Тем более, что он на каждом углу продается.
Пиня. - Ну вот еще, ходить куда-то покупать.
Зося. - Ладно те, Нин. Почитай нам что-нибудь. Я же знаю ты всегда с собой эти журналы таскаешь. Давай, показывай! Вон даже Пиню стало ин-тересно.
(Нина не стала ломаться, полезла в свой рюкзачок и достала оттуда журнал сголой девицей на обложке)