Вторая часть публицистическо-фантастического повествования о самобытной российской действительности затрагивает историю непростого взаимоотношения многих северокавказских республик с центральной Россией в период сложных политико-экономических преобразований рубежа девяностых и двухтысячных, глазами самого юного участника одной из многочисленных командировок служивых людей к южным рубежам необъятной родины. История имела место в действительности, но по доброй традиции я сообщу, что "все выдумка, все совпадения случайны". Имена действующих лиц изменены, а герой истории Константин лишь тезка псевдониму своего автора.
Юг
Всем была хорошо известна задача командировки, которая состояла в охране некоторых объектов государственной власти и непосредственное функционирование одного важного контрольно-пропускного пункта, в народе - блокпоста, расположенного на развязке автомобильных дорог и железнодорожной линии. В расположение прибыли после обеда. Всего отряд Константина насчитывал около шестидесяти человек. Как и ожидалось, дислокация располагалась на окраине одного из населённых пунктов, являющихся центром равнинного района Чечни. Территория была огорожена высоким бетонным забором, с непременным усилением его мнимой неприступности рядами колючей проволоки. По периметру возвышались кирпично-бетонные огневые точки. На территории было одноэтажное основное здание и несколько вспомогательных бытовых. Размещение не заняло много времени, двухъярусные кровати и тумбочки - все было таким знакомым со времен срочной службы. Первый прием пищи, первые сто грамм, первое удивление и слезы сквозь улыбку от того, что вместо водки в алюминиевой кружке оказался чистый спит. Всеобщий хохот и одобрение самому молодому участнику командировки.
За территорию выходить было строго запрещено. Да и, что греха таить, опасно. Первый день показал сложность и многогранность бытия федералов среди местного населения. С утра в орган внутренних дел, сотрудники которого были из другого региона страны, назовем их условно "владимирцами", доставили подозреваемых в совершении преступлений на территории Чеченской Республики. К обеду у въездных ворот в отдел стало многолюдно. В расположение стали просачиваться слухи о том, что со стороны местного населения может быть осуществлена силовая попытка освобождения задержанных лиц, в том числе с применением огнестрельного оружия. Личный состав был приведен в боевую готовность.
Находясь за амбразурой, справа от въездных ворот, Константин отчетливо слышал отдельные фразы со стороны многочисленных пришедших к отделу людей, и они не сулили ничего хорошего. Он видел, как командир отряда в сопровождении руководителей "владимирцев" вышел через главные ворота. Пришедшие быстро обступили их со всех сторон. Люди требовали объяснений и освобождения задержанных, федералы уповали на закон и просили людей разойтись.
- Вы же только приехали, а ведете себя, как нелюди. Это наши ребята, они мирные люди, не бандиты! - прозвучало с легким местным акцентом из толпы.
- Я прошу вас разойтись! Мы не делаем ничего дурного. Мы просто выполняем свои обязанности, по-закону. Мы разберемся... - пытался успокоить окружающих главный "владимировец".
- Вы не сможете, никто не сможет. Разобраться...?!
- Вы здесь чужие...
- Зачем вы приехали...?
- Мы веками жили на этой земле. Мы вас не звали...
И такие неопределенные обрывки фраз, исходившие казалось из ниоткуда: "Не хотите... видно... спокойной... жизни...", "...наша земля... наши законы...".
Блокпост
Однако ночь прошла спокойно, затем еще одна, потом другая. Выезд на блок пост! Ехали на тентованном "Газоне". В кузове под брезентом вдоль бортов были установлены три лавки, на спинки которых сверху были надеты бронежилеты вплотную друг к другу. "Газик" летел по плохой дороге очень быстро, ловко объезжая выбоины и ямы, увозя недельную смену бойцов в количестве, обеспечивающем трехсменное круглосуточное дежурство, командира группы и бойца, выполняющего роль полевого повара. Дорога была почти пустой и до блокпоста добрались минут через сорок. Выгрузка не заняла много времени и съестные припасы на неделю, и боезапас были ловко выгружены в одну большую кучу за считанные минуты. Прямая дорога в охраняемом месте резко уходила вправо через железнодорожные пути, после которых снова виляла, но уже влево и терялась в редкой лесопосадке метрах в трехстах от блокпоста. Во все стороны подходы к блокпосту хорошо просматривались. У дороги возвышалось единственное строение, сооруженное из бетона. Своеобразный досмотровый пункт представлял собой будку, стены которой были выполнены из бетонных плит, используемых в мирное время для сооружения капитального фундамента под строительство крепкого кирпично-бетонного дома. Плиты были ровно выложены друг на друга выше человеческого роста и создавали что-то вроде укрепленного помещения с бойницами и дверью, место которой занимал видавший виды кусок брезента. Все остальные "помещения и сооружения" дислокации представляли собой землянки, укреплённые изнутри бревнами, а снаружи заложенные вездесущими мешками с песком, и все теми же кусками брезента вместо дверей.
Территория с тыла и сторон, не предусматривающих свободный подход к блокпосту, как и положено, была огорожена несколькими рядами колючей проволоки, которая была натянута между установленных деревянных столбов и представляла собой неплохое препятствие в рост высокого человека. К колючей проволоке были привязаны пустые консервные банки, весело звенящие при дуновении ветра. Внутри охраняемой территории находились: столовая - огромный котлован, который умещал в себя и походную кухню, и дизельный генератор, ужасно прожорливый, дымящий и шумный, вырабатываемой энергии которого хватало лишь для зарядки радиостанций, аккумуляторов личных фонариков и редкого света от редких же лампочек накаливания, расположенных лишь в штабе (очередной землянке), комнате для отдыха, а также в месте для приема пиши, ловко укрытом от ветра и от дождя замысловатой мозаикой из бревен, досок и брезента, а также две наблюдательные точки, называемые на пример Второй мировой войны - кукушками, те же землянки, но чуть возвышаемые над остальными помещениями высокой земляной насыпью. Проходы между всеми без исключения помещениями представляли собой достаточно просторные траншеи, в которых свободно можно было разойтись вдвоем, а пригнувшись, можно было смело не бояться быть увиденным с дороги или со стороны полей.
День на блокпосте прошел нормально. Местные жители, давно привыкшие к досмотровым мероприятиям, реагировали спокойно, заблаговременно останавливая свои автомобили, и сами приносили бойцам необходимые документы. Многие из них были приветливы и участливо справлялись о службе и тяготах жизни вдали от малой родины. Другие были безучастны, лишь деловито отвечали на дежурные вопросы и молчаливо уносились прочь по только им известным делам в раздираемой противоречиями республике.
Несколько раз через блок пост проходила колонна "владимирцев". Все те же тяжелые военные "Уралы" с высокими укрепленными дополнительными бронелистами бортами, сверху которых неуклюже возвышались спаренные стволы старых добрых крупнокалиберных пулеметов, в сопровождении бронетранспортера. На головы владимирцев всегда были надеты черные маски-колпаки, по типу вязанных черных шапочек, которые разворачиваясь, натягиваются до подбородка, укрывая всю голову целиком, оставляя лишь отверстия для глаз и рта. Зачем это было необходимо, мало кто понимал до конца, но было хорошо известно, что за два месяца пребывания в республике отряд "владимирцев" уже потерял трех человек "двухсотыми" (убитыми).
Все провожали взглядами колонну владимирцев молча, и каждый думал о своем.
Неожиданно, на блокпост спустилась ночь. Неделя, проведенная в республике, погодой не радовала. Все тот же зябкий туман и мелкий моросящий дождь поздней осени, начала зимы закутывал отряд в мешковатые плащ-палатки, и нагружал подошвы обуви тяжелыми шмотками липучей придорожной грязи. Часовая стрелка циферблата фирменных часов командира взвода по имени Михаил тяжело перевалила за 23 часа Кавказско-Московского времени. Константин с Сергеем в котловане, гордо именуемом столовой, грели руки об алюминиевые кружки, наполненные до края горячим крепким, сладким чаем, рассуждая на вольные темы, не отягощенные войной. В тусклом рассеянном свете ручного фонарика, укрытого по всем правилам светомаскировки, угадывались знакомые лица. Вдруг, где-то сверху тишину разорвал громкий резкий хлопок. Затем еще один, чуть подальше. Обитатели столовой, как один, подхватили лежащее рядом оружие и бросились в сторону штабной землянки.
- Вася! Что видел? - вбегая в землянку, на ходу бросил Михаил, вглядывающемуся сквозь ночь через бойницу прибором ночного видения бойцу.
- Да хрен разберешь! Туман, блин! Видно метров двадцать, не больше.
- Второй первому. Что видишь? - зажав кнопку радиостанции, сообщил как будто в никуда взводный.
- У меня тишина, - ответила первая кукушка.
- Третий - чисто! - ответила вторая.
- С подствольников стреляли - заключил Сергей.
- Давайте все наверх, осторожно только! - завершил спонтанное совещание взводный.
Константин, Сергей и боец с прибором ночного видения спешно покинули штабную землянку и расположились втроем у будки досмотра за мешками с песком.
- Дай взглянуть! От меня все равно пользы никакой - прошептал Константин, отставляя в сторону бесполезную в условиях ночного тумана снайперскую винтовку системы Драгунова.
Василий протянул Константину прибор ночного видения, единственный на всем блокпосте, и занял позицию для стрельбы в сторону абсолютной неопределенности. Мелкий дождь и туман, вот в принципе и все, что можно было разглядеть в прибор ночного видения. Где-то над головой со свистом пронеслись несколько молниеносных светлячков. Все трое инстинктивно пригнулись. Откуда-то издалека донеслась дробь автоматной очереди. Через несколько секунд из тумана снова вынырнули несколько светящихся огоньков, стремительно проносящихся над головами. Снова звук автоматной очереди вдалеке. В висках и груди что-то бешено заколотилось и заторопилось вырваться наружу. Однако страха не было совершенно, но дыхание сильно участилось, как после стремительной пробежки. Не успел Константин удивиться да этого неизведанному чувству, как из тумана, в звенящей тишине, снова вынырнули молниеносные светлячки. Но на этот раз они не пролетели со свистом над головой, но влетели друг за другом в бетонные плиты будки досмотра, и, осыпая искрами мешки с песком, унеслись прочь в разные стороны. Метрах в десяти от укрытия Константина снова что-то звонко хлопнуло и по мешкам с песком, за которыми укрывался Константин, как будто кто-то хлестнул горстью мелких камней. Со стороны первой кукушки раздалась автоматная очередь, и шустрые огоньки уже со стороны блокпоста прошили туман и скрылись в неизвестности. За ней еще одна очередь и еще одна. Затем со стороны второй кукушки и где-то совсем рядом. И через секунду, казалось, весь блокпост огрызнулся в темноту раскалённой сталью неуловимых частичек света...
Все погрузилось в угрюмую промозглую темноту. Константин слышал, как из штабной землянки раздавались все те же: "Второй первому", "У меня чисто", "Третий чисто!"... Константин неожиданно для себя обнаружил в правой руке табельный ПМ.
- Обалдеть! Когда только достать успел? - вслух удивился Константин.
- Ну, вот вам и посвящение в рыцари, - где-то рядом улыбнулся Сергей.
Снова знакомый свист летящих над головой трассирующих пуль. Несколько рядов светлячков, весело выскочив из тумана, устремились найти покой в любом предмете, способном их удержать в себе. Через несколько секунд стало понятно, что обстрел ведется, как минимум, из трех точек, с углом разлета между крайними не более сорока пяти градусов по фронту от помещения для досмотра. Визуально вычислить точки не представлялось возможным из-за тумана. Но было ясно, что и атакующие ведут беспорядочную стрельбу, наугад. Ленточки трассирующих пуль вылетали из густого тумана бодро и весело, ударялись о камни, бетонные плиты, отскакивали от твердого асфальтированного покрытия дороги, уносились прочь, скрываясь все в том же ненасытном тумане. Блокпост огрызался и плевался той же монетой - беспорядочной, неприцельной, бессмысленной и жестокой. Первую осветительную ракету, направленную со стороны блокпоста, туман проглотил с невероятной жадностью. Вторая ракета в угрюмой задумчивости проследовала за первой, подтвердив свою бесперспективность.
Обстрел прекратился также неожиданно, как и начался. Вероятно, и с той, и с другой стороны, как это часто бывает, закончился первый боезапас, снаряженный и сосредоточенный в имеющихся магазинах стрелкового оружия. Дальше нужно время, для снаряжения пустых магазинов, а при отсутствии освещения сделать это очень непросто. "Вот так бывает в жизни, в отличие от кинофильмов!" - подумал про себя Константин, сжимая в руке бесполезный для дальнего боя "Макаров".
Но дальнейшая ночь прошла без эксцессов. Под утро Константин сидел в штабной землянке, вглядываясь в туман и грустную неизвестность. Главная радиостанция периодически плевалась странными на первый взгляд булькающими закодированными звуками, очень отдаленно похожими на человеческую речь.
- Йооожжжииик... - неожиданно из радиостанции раздался неопределенный мужской голос.
"Вот придурки", - подумал про себя Константин, и к его лицу прикоснулась легкая непринужденная улыбка.
***
Утренние сводки не добавляли ничего нового и рисовали сухую статистику непонятной войны. "За истекшие сутки... колонна военнослужащих попала в засаду незаконных вооруженных формирований в Шатойском районе, в результате завязавшегося боя погиб военнослужащий, уничтожено пятеро боевиков. Бронетранспортер саперной разведки Инженерно-саперного полка подорвался на взрывном устройстве в Наурском районе, в результате взрыва погибли двое военнослужащих. В результате мероприятий, проводимых на территории Шалинского района по уничтожению незаконных вооруженных формирований, погибли двое сотрудников СОБРа, уничтожено более 30 боевиков. В Грозненском районе в результате...".
Несколько следующих дней на блокпосте прошли без происшествий. Все те же утренние сводки "В Итум-Калинском районе..., в Шелковском районе..., в Веденском районе...".
Заур
Зауру было на вид лет 30-35. Он был невысокого роста, всегда учтив и улыбчив, с хитрющими глазами с прищуром, с небольшой окладистой рыжей растительностью на лице. Он приезжал раз в несколько дней на бежевом "ВАЗ 2106" и на блокпост, и в расположение отряда. Никто не знал, когда и откуда он взялся. Но и "владимирцы", и бойцы сменившегося отряда ручались за Заура, как за человека редких талантов, способного достать любой товар за умеренную плату. В салоне и багажнике шестерки Заура всегда имелся богатый ассортимент сигарет, спиртных напитков от пива до различных сортов водки, и мелких хозяйственных товаров от спичек и батареек до сувениров и небольших радиоприёмников. В ходу у бойцов всегда было пиво и сигареты. А цены не отличались большой наценкой и Заур всегда был желанным гостем в расположении отряда и, конечно, на блокпосте.
Константин с Сергеем деловито обсуждали неизвестные сорта привезенного Зауром пива. Командир взвода присматривал что-то покрепче.
- Говорят, в первую ночь кто-то из местных чуть побезобразничал, - с веселым прищуром проговорил Заур, обращаясь к Михаилу.
- Что ты знаешь об этом Заур? Кто это был, к чему этот разговор и для каких целей это было сделано? Ведь это не детские игры, да и игрушки не детские используются в этих делах! - не поднимая глаз на Заура, ответил Михаил.
- Верно, командир! Заур не враг вам! Я, скорее, друг. Сложная тут жизнь. Все так переплетено, так запутанно..., - все с тем же прищуром продолжал Заур.
- Ты знаешь, кто это был? Что они хотели этим донести?
- И да, и нет!
- Боевики?! Тогда какой может быть разговор, Заур?
- Не спеши. Эта война принесла всем столько горя. И чеченцам, и вам. Все хотят жить в мире и в уважении друг к другу.
- Ну, пойдем чайку попьем, Заур, - добродушно сказал Михаил и кивком головы позвал за собой Константина и Сергея.
Заур прихватил с собой большую пачку какого-то печенья и через несколько минут в столовой за чашкой примирительного чая Заур ведал бойцам свою точку зрения на существующую в республике реальность.
Чеченец рассказал, что в республике есть две противоборствующие стороны: федералы и те, кто хотят независимости Чечни, но самое главное с оружием в руках отстаивают свою точку зрения. Да и не только Чечни, и не только, и не столько независимости! Наверное, многие хотят независимости, вот только умирать за нее согласны не все. И в той, и другой стороне есть разные силы, в том числе преследующие свои собственные интересы. Но, в общем, все сводится к первому тезису. Федералы - слабая власть для местных жителей, боевики - сильная, так как они не станут судить, проводить допросы или следствие. В республике неугодные им конкретные федералы могут погибнуть, а могут и выжить. А вот неугодные мирные жители не имеют шансов избежать смерти. Это факт. Вот и приходится местным под угрозой смерти договариваться и с одной, и с другой стороной. Сам Заур ни в коем случае не выступает на стороне боевиков. Да их, собственно, ненавидит и боится подавляющее число жителей Чечни. Но что будет, если Россия снова бросит тех, кто ей сочувствовал, как это было в девяносто шестом?! Память чеченцев еще свежа по тем событиям, очень свежа. От того и неспокойно на душе у людей. Чеченский народ, по сути своей, заложник, в чьей-то незримой большой геополитической игре. Ему хорошо известны имена чеченцев, и даже целых семей, которых боевики казнили за помощь федералам. И этот страх велик, не за себя, но за своих близких, за детей, за жен, за братьев и сестер. Есть и другие, которые с оружием в руках выходят навстречу вооруженным отрядам и не пускают их в свои села. Так, как всем хорошо известно, что выбивание боевиков из населенного пункта приводит к полному уничтожению всех без исключения строений, вместе с их нерасторопными обитателями. Работы нет, заработка нет. Как в таких условиях выживать?!
Дальше разговор все больше переходил к делу. Заур пояснил, что в каждом районе республики есть люди, которые пытаются выстраивать отношения, как с федеральной властью, так и с боевиками, с той простой выгодой, чтобы последние не трогали их людей, не заходили в их селения. Они хотят мирно жить и работать на своей земле. Как выяснилось, в первый день своего дежурства на блокпосте бойцами был остановлен Бензовоз. Грузовик и водитель были задержаны для проверки на причастность к незаконным вооруженным формированиям. Хотя после, и водитель, и бензовоз были отпущены без каких-либо условностей. И уважаемым людям не хотелось бы повторения инцидента. Люди, сторону которых представляет Заур, не бандиты. Людьми и оружием не торгуют, за федералами, как боевики, не охотятся. Хотя, за голову каждого федерала бандитами назначена награда, в виде кругленькой суммы денег, в зависимости от должности и конкретных дел, конечно же. Невинной крови никто не желает. Независимая ли Чечня, либо в составе России - это вопрос второй. Первый же - это возможность нормально жить людям на своей земле, а вот за это все чеченцы, как один, готовы драться и умирать, если придется!
- Да, дела! Ты же понимаешь, что я такие вопросы не решаю. Более того, буду с тобой до конца откровенным. Как говориться, откровенность за откровенность. Я в любом случае доложу своему шефу об этом разговоре. Тем более, я тебя знаю очень мало, а, вернее, совсем не знаю. Вдруг твои слова, банальная подстава, без обид! - подвел итог командир взвода.
- Я был уверен, что ты так скажешь. Ты все правильно понимаешь! Ну, буду ждать от тебя хороших новостей.
Заур уехал на своей бежевой шестерке, оставив бойцов в некотором замешательстве. Михаил ни эти сутки, ни следующие этого вопроса не касался. Две ночи пролетели как одна, ни обстрелов, ни бензовозов.
В четвертый день недели к блокпосту приблизилась колонна из восьми гражданских автомобилей. Не останавливаясь, головной автомобиль "Нива Шевролет", проследовал до досмотровой будки, и скорее всего, проследовал бы дальше, если бы дорогу не перекрывала массивная стрела шлагбаума. Вся колонна выстроилась следом, деловито перекрыв проезжую часть, явно намереваясь вне очереди и без задержек проехать в избранном направлении. Сергей подошел к "Ниве" со стороны водителя и жестом показал ему, что необходимо пройти процедуру досмотра и проверки документов. Водителю - мужчине неопределенного возраста с густой черно-рыжей растительностью на лице это явно не понравилось.
- Вы новенькие что ли? - произнес он с явным акцентом, опуская стекло водительской двери.
- Есть такое дело, первый блокпост. Но я не вижу оснований для иронии. Мне необходимо знать кто вы, куда и с какой целью передвигаетесь.
Константин с автоматом наперевес, полученным для несения службы на контрольно-пропускном пункте от взводного, вместо СВД, занял видимую для водителя и пассажиров "Нивы" позицию для возможного пресечения вооруженной атаки на блокпост.
- Эй, мы кадыровцы! Не следует так с нами себя вести. Мы можем ехать, где хотим и когда хотим! - выходя из автомобиля, с угрозой в голосе проговорил чеченец, с явным акцентом.
Из автомобилей стали выходить люди в камуфлированной форме со стрелковым оружием наперевес. Силы явно находились на стороне прибывших.
- Что случилось, оу? - крикнул кто-то из сопровождающих, метрах в пятнадцати от головного автомобиля, деловито вскидывая автомат Калашникова одной рукой держась за рукоятку, и приземлив его себе на правое плечо стволом вверх и немного назад.
- Так, парни, спокойно! - уже не так уверенно проговорил Сергей, обращаясь к ближайшим чеченцам. - Нам просто необходимо знать кто вы и что вы, действительно, имеете отношение к местным официальным властям.
- И как ты собираешься это сделать? - с улыбкой на лице сказал чеченец, вышедший из головного автомобиля.
Вопрос повис в воздухе. А действительно как? Занять боевые позиции забить тревогу и силой блокпоста попытаться воспрепятствовать проезду трех десятков вооруженных чеченцев через блокпост, так и не удостоверившись, кто они на самом деле? Вероятно, так и следовало сделать, но размышления Константина прервал голос взводного.
- Парни, никто никого не оскорбляет и не пытается этого сделать. Просто один человек предъявляет документы кадыровских или ямадаевских ополченцев, и все спокойно проезжают без задержек и досмотров! В конце концов, вы сами заинтересованы в том, чтобы бандиты не имели возможности спокойно передвигаться по дорогам.
Пассажир второго автомобиля иностранного производства что-то негромко крикнул, обращаясь по-чеченски к вооруженным людям, стоявшим у "Нивы". Один из чеченцев подошел к Михаилу и передал ему какой-то документ. Взводный взял документ в руки, бегло бросил на него взгляд и быстро вернул его владельцу, после чего жестом показал Константину, чтобы тот поднял массивную стрелу шлагбаума.
Колонна из восьми легковых автомобилей быстро проследовала через блокпост и медленно скрылась из виду по дороге в сторону Грозненского района Чечни.
- И что ты там увидел, командир?! - спросил у взводного подошедший к нему Василий.
- Да, ничего! Этих бумажек можно наклепать сколько угодно, хоть каждый день новые. Но, что я могу? А так, хоть видимость порядка...
За такой короткий срок пребывания в республике сложно было распутать все хитросплетения во взаимоотношениях между федеральной властью и местным населением, с его богатым внутренним миром вековых воинственных традиций и обычаев. Из разговоров с Зауром, общения с мирными местными и воинственными ополченцами этот древний родово-клановый пазл складывался неохотно. Но хорошо понятно было одно, что общая централизованная власть рано или поздно все же установится на территории всей республики. А вот изменить отдельные порядки и уклад жизни местного населения будет не под силу. Следовательно, в зависимости от твоих действий, либо враг у тебя один - незаконные вооруженные формирования, либо все местное население. Выбор, как говорится, оказался невелик. И как показала практика, существующие в республике порядки не изменились и через много лет после описываемых событий, разве что резать друг друга и не только местные стали гораздо реже. Такой уж менталитет.
Неделя завершилась, а значит, прибыла смена и с утра личный состав первой смены блокпоста вернулся в расположение отряда. Вечером командир собрал взвод и объявил, что на поводу у жуликов никто идти не собирается, а информация о Зауре будет предана спецам для соответствующей проверки.
- Так что следующий блокпост обещает быть жарким, парни. Нужно всем быть очень внимательными и осторожными во всем, заключил командир.
Заур в расположение так и не приехал. Неделя пролетела в дежурствах по охране собственного расположения. И никаких запоминающихся событий не принесло. Те же сухие утренние сводки боевых потерь: "в результате боестолкновения, в результате подрыва взрывного устройства..." и так далее, и тому подобное.
Происшествие
Снова пришла неделя блокпоста. На пост ехали молча. Новенький "Газик" быстренько доставил взвод на такой уже знакомый и родной блокпост.
Первый блокпост принимали дружно вместе с несшим там постоянную службу "дворовым" псом по имени "Рыжий". Удивительно умный пес усиленно гавкал на всех без исключения, кто не носил форменного обмундирования. Службу пес нес исправно, за что вдоволь получал пайковые от бойца с походной кухни. Так, и во второй приезд на блокпост Рыжий радостно встречал каждого бойца задорным лаем и вилянием рыжего хвоста. Каждый боец уважал его работу, так как понимал, что в темное время суток вряд ли кто-нибудь смог бы скрытно приблизится к охраняемой территории.
Первый день на блокпосте прошел без происшествий, ни бензовозов, ни Заура.
Сумерки спустились со стороны едва различимых горных хребтов Северного Кавказа. Потом сумерки становились все гуще и гуще, пока весь блокпост не погрузился тягучую звенящую тишину...
Константин сидел в первой "кукушке" и, как водится, размышлял о смысле после командировочного бытия. Где-то в стороне весело загремели пустые консервные банки, примотанные проволокой к ощетинившемуся колючей проволокой ограждению. Потом еще и еще раз. Стало ясно, что кто-то или что-то возмутительно беспокоит охраняемый периметр. Константин сжал табельный ПМ в руке и вышел из землянки, так как из бойницы его "кукушки" было трудно уловить направление возмутившего спокойствие звука.
- Первый второму, - чуть слышно проговорил Константин.
- На связи.
- Серый, подсвети-ка с тыльной стороны блока ракетой, кто-то колючку беспокоит.
- Принял.
Константин в ожидании привел пистолет в боевую готовность. "Как странно", - подумалось Константину - "Рыжего совсем не видно и не слышно". Секунда, вторая, третья, пятая... десятая... Вдруг, со стороны второй кукушки прогремела автоматная очередь. Очередь трассеров разорвала привычную ночную темноту. Вторая очередь ознаменовала опустошение магазина незадачливого стрелка. В сторону поля, освещая сцену сомнительных боевых действий, устремилась осветительная ракета...
Сложно было сказать в тот момент в чьих глазах удивления было больше, в глазах Константина или в глазах чудом выжившей коровы и нескольких ее незадачливых попутчиков.
- "Капееец"..., - Константин почесал лоб рукояткой от пистолета и поправил вязанную шапку на голове.
Привычная культурная речь взводного спешно приближалась к месту отчаянного происшествия, чуть поодаль за взводным семенил Сергей.
- Какого, блин (редакция), лешего (редакция), блин (редакция), вы, блин (редакция), сука, тут творите, очень нехорошие люди (редакция)?
Константин отвернулся, чтобы не прыснуть громким смехом в лицо взводному. Первая ракета, затухая, клонилась к земле. Однако в свете ее тусклого освещения было видно, что Сергей испытывал схожие с чувствами Константина эмоции. Наступила кромешная темнота. Но Константину казалось, что все вокруг все также освещается бодростью голоса взводного, чья речь как фейерверк сверкала отдельными яркими красками, живописными пейзажами и невозмутимой солдатской лирикой. Взводный словно рисовал одну прекрасную картину за другой, в ход шли названия частей прекрасного и не очень человеческих тел, смачные наименования различных сексуальных предпочтений и меньшинств, и даже, как показалось Константину, медицинских терминов из числа неведомых последнему диагнозов.
Долго ли, коротко ли происходил монолог взводного?! Сейчас уже не суть важно. Дисциплина в подразделении была восстановлена, виновные - отчихвощены, пусть и не без дополнительных седых волос на теле командира.
и часы на посту тянулись для Константина мучительно и долго. Пару раз до конца наряда в землянку прибегал Рыжий, весело виляя хвостом и задорно порыкивая в сторону брата по оружию.
- Вот, предатель! Чего сразу не сказал, что тревога ложная? - потрепал за ухо Рыжего Константин.
Носимая радиостанция периодически выдавала в эфир все те же монотонные звуки, отдаленно напоминающие человеческую речь. Почти к концу смены из динамика послышалось грустное: "Йооожжжииик...". Константину на секунду показался этот голос таким знакомым, и он снова улыбнулся.
Вся неделя прошла в тягостном ожидании Заура или иных обещанных командиром не слишком приятных событий. Однако ничего запоминающегося так и не произошло.
Снова смена. И четвертая неделя пребывания в кавказской республике потянулась для взвода по бытовому размеренно. Разве, что приезд важного начальника с малой родины прибавлял уверенности в том, что ни что не забыто и никто не забыт. В один из дней в расположение прибыло важное должностное лицо. Полковник Степанов отличался умением найти каждому бойцу нужное ободряющее слово. Вместе с его словом к празднованию Нового года подъехали с караваном утешительные премии от ведомства, весточки от близких, и новые надежды на светлое будущее. Расположение гудело в предпраздничном настроении, в объеме, в котором вообще возможно это самое настроение, со всеми тяготами и невзгодами службы в такой чужой и в тоже время единой и неделимой частичке необъятной Родины. С той лишь разницей, что частичка этой самой неделимой периодически поплевывала в лица бойцам свинцовой пулей.
Возможно потому, что всего в расположении было вдоволь, а возможно по какой-то другой причине, но Заур в расположении так и не объявился.
Новый год
Неделя блокпоста выпадала на самые, что ни на есть, новогодние праздники. Никому не хотелось думать ни о чем грустном. И видавший виды "Газон" всех нес к уже такому родному блокпосту.
Рыжий весело встречал уже знакомых ему бойцов. Пес непременно подбегал к каждому и деловито тыкался носом в каждую ладошку. Поздоровавшись со всеми вновь прибывшими, и, отправив восвояси сменившихся, Рыжий зажил своей обычной охранно-лающей деятельностью.
День 30 декабря и ночь на 31 были туманными, но морозными. Утро 31 декабря выдалось невероятно ярким и солнечным. В первый раз за месяц, как в подарок, на небе не было ни облачка. Весь небосвод, привычный серый и тяжелый, был светлым и кристально чистым. С этого места равнинной Чечни открывалась завораживающая картина горных хребтов Северного и, наверное, даже и не только, Кавказа. Белые вершины казались облаками, и в то же время внушали безграничный трепет. Вот они, такие далекие, как мираж, и такие настоящие и могучие. Казалось, весь Кавказский хребет пред взором, как на огромном блюдце, а ты возвышаешься над ним в каком-то фантастическом полете. Взор устремляется все дальше и дальше, туда, где горы все выше, где человеческая оболочка уже не имеет власти над тобой. Где, так замысловато над вершинами перемешиваются потоки встречного воздуха, закручивая локоны облаков и снега в причудливые узоры.
Но фантастический полет Константина быстро трансформировался в пересменку, боевые сводки штабной землянки и душную "спалку" (место для отдыха). Веселые, угрюмые, задумчивые, бородатые и нет лица местных жителей один за другим сменяли друг друга. Наступал вечер с 31 декабря на 1 января.
Ночь явила себя такой же яркой, как и день до нее. Небо озарилось бесчисленными светящимися центрами отдаленных миров. Отсутствие городской засветки делало звезды непривычно большими и ослепительными. Звезды на небосводе жили неравномерно. Одни казались ярче, другие тускнее. Одни жили большой дружной семьей, а другие могли похвастаться отдаленным, но большим жизненным пространством. "Совсем как мы!" - подумал Константин. И где-то там, в центре этого грандиозного чуда находится что-то огромное, неведомое, непостижимое, недосягаемое. Именно оно заставляет этот мир быть таким, каким мы его осознаем. Это нечто способно поглощать целые миры и возрождать их снова, не взирая на их желания, стремления, изыскания смысла жизни. Вот так, просто, живешь ты, чувствуешь, дышишь, мечтаешь, растишь детей, думаешь, что ты хозяин своей судьбы. Но все равно находится кто-то, кто сильнее тебя, важнее, мудрее, хитрее, в конце концов. И, вдруг, по каким-то неведомым причинам, он начинает решать за тебя, как тебе жить, где работать, и кто ты есть сам по себе, независимо от твоего желания. Эти правила объявляются законами, а они в свою очередь, всеми поддержанными и одобряемыми, даже если живого человека их поддержавшего или одобрившего найти невозможно. А ты против? Ах, ты против?! Значит, если ты мудрый, они объявят тебя глупцом, если смелый - трусом. Если ты сильный - очернят и оклевещут, если уважаемый - устранят физически. Главное вовремя объявить, объяснить, что все это во благо, что все это всеми нами давно одобрено, просто мы еще не дозрели до этого. Или вы против?!
За несколько десятков минут до полуночи весь небосвод стали пронизывать тонкие прерывистые линии. Они неспешно тянулись по всему горизонту от земли куда-то вверх, постепенно теряя свою яркость, и, угасая насовсем. Они казались неторопливыми, тягучими. Одни стремились чуть быстрее других, продиктованные более близким расстоянием до наблюдающего. За десять минут до Нового года весь горизонт насколько хватало глаз извергал в темное небо раскалённую сталь. Никогда прежде, да, что греха таить, и никогда в будущем, Константин не видел ничего подобного. Зрелище было столь масштабным, как будто бы срежиссированным. И хаос трассирующих пуль, линии которых то пересекали друг друга, то уходили в небо россыпью, только добавлял изящества наблюдаемому спонтанному салюту. И вот, отсчитав последние десять секунд уходящего года единичными выстрелами в небо из снайперской винтовки, блокпост внес свою лепту в неисчислимое количество ярких огоньков, выпущенных к звездам...
Вертолет
Гулу вертолета мало кто придавал значение. Так и в то морозное утро рев вертолетных двигателей и работа его лопастей, достигли слуха Константина, когда тот сидел на стуле у досмотровой будки контрольно-пропускного пункта. Время было раннее, с рассвета блокпост проехали всего два легковых автомобиля. Шум летящего вертолёта со стороны станицы приближался в сторону блокпоста. Вот показалось тело железного грохочущего чудища, летящего чуть в стороне от дороги. Издалека вертолет выглядел еще совсем маленьким, словно детская игрушка. И, казалось, только протяни руку, как грохочущая лопастями стрекоза приземлится к тебе на ладошку.
Константин не сразу заметил маленький светящийся огонек, беззвучно отделившийся от густой лесопосадки в паре километров от блокпоста, и устремившийся в сторону вертолета. В какой-то тягучей и застывшей тишине светящийся огонек с лету ударился о борт военной машины. И только в этот момент до обитателей блокпоста со стороны лесопосадки донесся хлопок выстрела из переносного зенитно-ракетного комплекса. Вертолет как будто бы вздрогнул и еще несколько секунд не менял направления движения, после чего стал резко уходить вправо. Затем, несколько раз развернувшись вокруг своей оси, рухнул на поле. В туже секунду до бойцов донесся грохот взрыва самой ракеты, а еще через несколько секунд упавшей машины, сопровождающийся еще несколькими отдельными разрывами. Все это не походило на правду. Ведь это все не запланировано, без сценария, бессмысленно. Сейчас, вот, все пойдет по-другому. Ход времени вернется назад, всего на пару десятков секунд. И вертолет не упадет, и, может быть, даже и бездушная ракета не вылетит из беспристрастного оружия, находящегося в чьих-то неведомых руках. Знал ли этот кто-то, того, кто летел в той военной машине? Ненавидел ли он его? Но почему секунды неотвратимо движутся только вперед?! А новые звуки разрывов боеприпасов упавшего вертолета не привносили напрасных надежд, но отрезвляли и возвращали в настоящую реальность.
Из штабной землянки выбежал взводный.
- Они сбили вертолет! Черт возьми, они его сбили! - голос Константина выражал больше удивление, нежели утверждение.
Взводный тут же скрылся обратно в землянку. Несколько бойцов с блокпоста устремились бегом сторону упавшего вертолета.
Константин вбежал в штабную землянку, когда взводный сбивающимся голосом докладывал кому-то по радиостанции о сбитом вертолете. Схватив свою винтовку, Константин выбежал из землянки и устремился вслед за боевыми товарищами в сторону крушения боевой машины.
- Назад, всем назад!!! - закричал в след бойцам взводный. Но быстро сообразив, что его голоса никто не слышит, бросился за подчиненными.
Рыжий с радостным лаем бежал впереди бойцов, радуясь внезапной спонтанной пробежке. Псу, вероятно, было недосуг, чем она была вызвана. И собачья радость была искренней и откровенной. Пробежав первые сто-сто пятьдесят метров неожиданный спринт сменился медленным бегом, а потом и быстрым шагом.
- Справа у лесопосадки движение! - закричал кто-то из бежавших впереди.
Бойцы сходу повалились на замерзшую прелую траву и принялись вглядываться в сторону лесопосадки приготовившись отражать возможное нападение. Константин плавно переводил перекрестие оптического прицела снайперской винтовки с одного подозрительного объекта на другой. Дыхание сбивалось, не давая сосредоточится, а усталость от пробежки перемешивалось с навалившимся адреналином.
Со стороны упавшего вертолета снова донеслись разрывы детонирующих боеприпасов. И к бойцам стало приходить осознание невозможности приблизиться к рухнувшей боевой машине по причине постоянной детонации имевшегося на борту боекомплекта.
Пролежав минут десять, бойцы поднялись и медленным шагом потянулись к асфальту. Со стороны обломков снова прогремел взрыв. Над головой бойцов что-то стремительно пронеслось прочь с громким шипящим звуком. По щеке Константина побежала капля чего-то теплого. Смахнув капли с лица ладонью, Константин на пальцах увидел следы резко-пахнущей грязной жидкости. Бойцы, кто на корточках, кто прямо на траве принялись ждать неведомо чего, совершенно неизвестно откуда. Минут через пятнадцать со стороны станицы показались два бронетранспортера. Не доезжая до места крушения метров восемьсот, машины резко остановились, было видно, как с брони спрыгивали бойцы. Через несколько секунд машины открыли стрельбу в сторону лесопосадки. Было совершенно непонятно велся ли огонь прицельно, либо просто в направлении. Крупный калибр крушил стволы деревьев, отрывал от них огромные куски или просто превращал их в мелкое крошево. Еще через пару минут со стороны станицы показалась колона военной техники. Первые два бронетранспортера закончили утюжить "зеленку" и проследовав до обломков вертолета остановились метров за двести.
- Все на пост! - скомандовал Михаил.
Вся процессия медленно зашагала в сторону блокпоста.
В пустоту
К обеду в небе над блокпостом появились штурмовые бомбардировщики. Сначала что-то блестящее и очень быстро двигающееся пронеслось на большой высоте примерно над блокпостом, затем заложив вираж далеко над лесопосадкой, также стремительно унеслось обратно. Весь маневр занял считанные секунды. И только на обратном пути штурмовика до обитателей блокпоста донесся рев двигателей железной машины. Он был оглушающим, жутким, несущим смерть. Еще через несколько секунд небо со стороны лесополосы разразилось оглушающим грохотом. Сама земля на секунду вздохнула, поднялась и вернулась на место. Снова блеск крыльев в небе, вираж... небо рвется на части от грохота. Снова земля будто уходит из-под ног, вздымается, и возвращается обратно...
Снова удар, опять удар. Константин с Сергеем размышляли над случившимся в землянке. Каждый удар штурмового бомбардировщика ссыпал на спальное место и в кружку Константина добрую долю пыли и земли. Вообще, и сама "спалка" и система отопления были своеобразными, наверное, чисто российскими. После пары часов сна в такой землянке бойцы были довольными, но сильно пропахшими дымом и соляркой. А представляла она из себя помещение со сбитыми воедино досками так, что получалось одно большое спальное место в половину всей площади. У выхода печь-буржуйка. Дрова использовались в землянках лишь в сильные морозы, а так, обходились подвешенной над печью пластиковой бутылкой 1,5 - 2 литра объемом, вниз горлышком, к пробке которой присоединялась медицинская капельная система. Вот эта капельница подавала по трубке из бутылки в печь дизельное топливо. А уж топлива на блокпосте было вдоволь, чего нельзя было сказать о дровах.
Дневные бомбовые удары прекратились. Остались лишь тяжелые думы и общая нервозность. К этому времени всем в отряде стало известно, что в сбитом вертолете погиб тот самый полковник Степанов, который несколько дней назад привез первый "караван" с малой родины. Вопрос оставался открытым, кто и почему сбил вертолет. По роковой случайности ли в нем находился Степанов, либо он и был целью боевиков? И имеет ли отношение ко всему происходящему Заур?
Вечером на блокпост приехала бежевая шестерка Заура. Однако за рулем был не Заур. Мужчина лет тридцати пяти, гладко выбритый, говорил почти без акцента.
- Ребята, нужно поговорить. Я от Заура. Я Мансур, его брат.
Сергей жестом пригласил гостя следовать за собой в сторону штабной землянки. Константин остался снаружи. Смеркалось.
- Костя! - голос взводного был несколько встревожен - Как стемнеет прибудет Заур. Он будет не один. В общем пока отдыхать никому не придется.
Около 21 часа на дороге в направлении блокпоста показались фары двух автомобилей. Константин прикинул, что скорость их была очень велика. За считанные минуты автомобили достигли поста, припарковались справа у дороги.
- Это Заур! Не стреляйте!
- Заур, проходи, один! Попутчики пусть остаются у машин, - в темноту прокричал Константин.
- Хорошо! - ответил Заур из неизвестности.
Несколько раз хлопнули двери автомобилей и через минуту Заур, Михаил, Константин и Сергей в штабной землянке обсуждали скорбные события последнего утра.
- Невеселые дела... Ни у вас, ни у нас... - проговорил, грея руки о кружку с горячим чаем Заур, - В районе действует большая группа боевиков, стволов триста. И это, не считая всякую местную мелочь. Вооружены до зубов, есть наемники из Турции, Сирии и Афганистана, профессионалы. Убили старейшину соседнего района, нескольких местных забрали. Что с ними и где они, сейчас никто не знает. Весь отряд разбит на несколько групп, которые рассредоточены по селам. Никто из местных выдавать их федералам не собирается, так как немедленно вся семья выдавшего будет казнена. Незамедлительно! Ни с кем не контактируют. Ждут указаний. Вертолет - их работа. К спецам напрямую идти бесполезно. Вероятно, они и передали информацию боевикам о движении одного из руководителей группировки федералов. Здесь замешаны огромные деньги и большие силы. Нужна крайняя осторожность. И информацию в Ханкалу нужно передать, напрямую. Если будут выжигать боевиков заживо с мирными людьми, кровников наживете на всю жизнь.
- Вы люди новые. Владимирцы ни в чем таком замечены не были. И если вам не доверять, тогда вы все враги. Бессмысленность какая-то! А со спецами местными беда в последнее время. Несколько человек наших без вести пропали. Родственника заживо в машине сожгли боевики. И все после дружеского общения. Нет им веры.
- Добро, Заур! Так и решим. В Ханкалу информацию сами передадим, минуя местных спецов. Я думаю, они сами на тебя выдут. Впрочем, надеюсь здесь и встретитесь.
- Миша! Ты только напомни командиру нашу просьбу. Ту, которую я озвучил месяц назад. Все рискуем. Поговори еще раз. Я думаю, что закрыть глаза на пару бензовозов в неделю за информацию о людях, сбивших вертолет, справедливая цена.
- Заур! Даю свое слово - бодро ответил взводный.
Константин и Сергей проводили Заура до досмотровой будки. Дальше в неизвестность Заур пошел один. Послышались обрывки фраз из темноты. Константин смотрел, как во тьму удалялись два маленьких автомобиля и думал о цене загубленных кем-то жизней...
К утру командир предупредил, что будет минометный обстрел зеленки.
Перед самым рассветом со стороны Дагестана стали доносится глухие хлопки. А потом где-то совсем рядом, приближающийся свист, сменяющийся с высоких нот на низкие... "Уххх" - где-то рядом задрожал грунт, "Уххх" - еще и еще стонала земля. Примерно в трех-пяти километрах от блокпоста не оставалось ничего живого. "Уххх, уххх, ухххххх..." - раз за разом!
***
Так и вышло. К утру на пост прибыл командир отряда в сопровождении "владимирцев". Взводный и командир сводного уединились в штабной землянке.
Уже позже Михаил поведал Константину...
... - Ты уверен, что можно доверять Зауру?!
- Я сейчас уверен лишь в том, что погиб наш боевой товарищ, и мы оба знали его лично! У него дома остались дети, жена! Что, в конце концов, мы потеряем? Нужно лишь довести информацию до Ханкалы, минуя местных. И, опять же, три сотни стволов! Это не местные бандиты, не понятно кому подчиняющиеся и с кем конкретно воюющие. Это солдаты, профессионалы, организованные, подчиняющиеся приказам централизованной силы. Какие беды они способны натворить?!
- Да я не понимаю кто здесь друг, а кто враг!!! - стоящие на столе кружка чая и тарелка с печеньем как от удара хлыста дружно полетели в сторону входной двери, смахнутые командиром отряда в кратковременном приступе неконтролируемой злости. Злости, вероятно, от чувства собственного бессилия, своей роли в произошедших и грядущих событиях.
- Хорошо! Передай Зауру, что все что он просит будет выполнено. Если все так, как он сказал, и он нам не враг, пусть возит свое топливо сколько ему вздумается, в пределах разумного, конечно. Я не хочу воевать непонятно с кем, а тем более рисковать людьми.
Командир сводного с сопровождением убыл, и блокпост зажил своей рутинной окопной жизнью, с известной долей нервозности в душе каждого его обитателя, наверное, за исключением только ничем не запятнанной души рыжего пса.
Ненависть
Смена с блокпоста, охрана расположения показались неспешной рутиной. В какой-то из дней Константину стало известно, что в районе блокпоста местными спецами проводилась спецоперация. Однако, то ли информация была неверная, то ли боевиков кто-то предупредил, в общем, обошлось без боестолкновения. На следующей день в станице предстояла так называемая "зачистка".
С утра бойцы погрузились в "Газон" и отряд направился на окраину станицы. На месте было оживленно. Справа и слева от дороги стаяло несколько единиц бронетехники. В зачистке станицы принимали участие и владимирцы, и отряд Константина, и бойцы других формирований, принадлежность которых к определенным родам войск мало кого интересовала. Михаил быстро объяснил диспозицию, конкретное направление движения отряда, название улиц и конкретные дома, которые предстояло тщательно проверить. Предстояло входить в домовладения, помещения, брать каждого на карандаш, проверять подвалы, погреба. Конечная цель мероприятия была одна - выявление лиц, не проживающих постоянно в станице.
Работа пошла планомерно. Как правило местные без лишних вопросов отворяли двери и представляли на обозрение содержимое любого помещения в доме. Почти все жители с пониманием относились к ставшей за последнее время частой процедуре. Константину даже показалось, что пару раз местные девушки одаривали его приятной улыбкой. От этого становилось даже немного теплее на душе, и уже не так сильно ему казалось, что он чужой на этой жестокой земле. В конце концов, чеченцы такие же люди, как и он. Есть ли плохой народ? Вот так, чтобы, среднестатистический представитель одного народа был в общем хуже среднестатистического представителя другого? Скорее, наверное, нет. Воинственнее, может быть. Менее или более просвещеннее, скажем, образованнее в каких-то определенных аспектах человеческой цивилизации - снова да. Но чтобы хуже... нет! Значит, в каждом народе есть хорошие и плохие люди? Но как тогда отличить хорошего человека от плохого? Где граница, где эталонный человек, по которому мы станем судить? Почему этой молодой чеченке, как показалось Константину, он даже и приглянулся на первый взгляд, а вот в глазах того мальчика, лет 10 отроду, в одном из проверенных домов, Константин прочитал сосредоточение ненависти воплоти. И этот мальчик стоял прямо и не отводил взгляда, и он был высок, строен и горд в своей детской наивности. И в чем-то даже прав! Константин даже чувствовал эту вину, не понято откуда взявшуюся, такую предательскую, непризнанную, неосознанную. Константин не чувствовал обратной ненависти к этому мальчику и это давало надежду на то, что не все потеряно в этой жизни.
Или, скажем, боевик - интернациональный человек, с оружием в руках, готовый выполнить приказ и лишить жизни. Кто он? Почему он стал врагом? Родился ли он врагом? Ненавидит ли он Константина или взводного, или командира отряда? Считает ли он себя правым, верит ли он в справедливость своих идеалов, стремлений?! Почему вообще кто-то не хочет быть частью чего-то всепоглощающего? Почему обязательно нужно стремиться к независимости, к самобытности, самодостаточности? С другой стороны, а почему я не имею права быть независимым, самобытным, самодостаточным? Получается, Россия независима, самобытна и самодостаточна, но каждый народ в ней самобытен и самодостаточен, но не независим! А если я родился на земле, на своей родине, принадлежит ли она мне, хоть малая ее часть? Могу ли я заявить о своем праве быть независимым? Или если я слаб надо мной посмеются, если силен - изолируют, если уважаем - устранят физически? Если я имею поддержку и нас таких много - значит прилетят самолеты и приедут танки с той, другой земли!? И только если я очень силен, у меня есть ракеты, самолеты, танки, то со мной будут считаться? Выходит, если я не силен, мне нужно просто согласится с тем, как все есть сейчас, смирится с данностью тех, кого ты даже не видел своими глазами! Остается только мыслить, оценивать, анализировать, синтезировать. Или и это делать опасно? Голова идет кругом...
Дом за домом зачистка вверенного им участка подходила к концу.
К обеду бойцы неспешно собирались у резвого "Газона".
- Ты видел метрах в пятидесяти, вон от того дома с черной трубой... - Василий указал Константину куда-то в сторону от дороги, - Остатки "вазовской" шестерки. Сгорела передняя часть, вероятно успели потушить. Бежевая, дырки от пуль, без номеров! Не Заура ли? Похожа...
- Не знаю, - ответил Константин, но где-то глубоко в животе очень неприятно засосало. Как-то между собой Константин с Сергеем назвали это чувство: "будто пуля в животе". И Константин задумчиво забрался в кузов "Газона".
Ехали молча. Вдруг, справа, со стороны Комендатуры раздался оглушительный хлопок. "Газон" резко принял вправо и становился.
- Из машины! - голос взводного звучал громко и пронзительно.
Отряд спешно вывалился из кузова и повалился на землю. Со стороны Комендатуры что-то снова громко бабахнуло, раздалась одна очередь, вторая, третья. С дороги двор Комендатуры был скрыт самим зданием и деревьями, и стрельба, вероятно, велась со стороны жилых домов вдали от дороги и в обратном направлении со стороны Комендатуры. Константин приподнялся на одно колено и хотел встать, по направлению вероятного боя.
- Куда, идиот!? - одернул Константина взводный. И только после этого, Константин понял, что сделал это совершенно неосознанно. И не мог найти объяснения своим действиям.
Стрельба велась из автоматического оружия еще около минуты. Потом также неожиданно стихла. Константин поймал себя на мысли: "И что дальше?" Кто с кем воюет? Вот, к примеру, сейчас выбежит мужчина или женщина с автоматом в руках, в их ли направлении или в другом, или автомобиль на скорости... открывать по ним огонь или нет? Или только если в их сторону будут выстрелы? А знает ли этот кто-то что за люди сейчас лежат наизготовку возле тентованного "Газона". И не примут ли "комендачи" (работники военной комендатуры) их сейчас за боевиков? Мысли стремительно проносились в голове Константина. И ни на один вопрос он не находил однозначного ответа. Из ступора Константина вывел разговор взводного по радиостанции: "Эльтон пятому. Эльтон пятому. Лежим на дороге по направлению к Комендатуре! Идет бой у Комендатуры. Заняли оборону. У нас чисто. Какие наши действия? Прием".
- Ждите! - донеслось из радиостанции в ответ.
Примерно через минуту тишины, которую нарушили лишь пару булькающих закодированных фраз, из радиостанции донеслось: "Пятый Эльтону. Возвращайся на базу! Как принял? На базу!".
- Принял! - ответил взводный, - Живо в машину!
Отряд быстро погрузился в "Газон" и в задумчивости уставился на убегающий в даль участок старого асфальта...
Ханкала
Быт в расположении становился настоящей досадой и возможность сопровождения заместителя командира отряда по тыловым вопросам до Ханкалы и обратно была воспринята Константином с воодушевлением, хоть и не была обычной прогулкой из одного населенного пункта в другой где-нибудь в спокойной части центральной России. И вот, Михаил, Василий и Константин непринужденно погрузились бронированный УАЗ.
Первая половина пути не оставила ничего запоминающегося. Давно уже никого не удивляло обстоятельство, что все здания, примыкающие к автодороге, были непременно разрушены до основания. Несколько раз УАЗ проезжал мимо остатков каких-то автомобилей, способные гореть агрегаты которых были выгоревшими полностью. Металлические детали автомобилей, как костные останки огромных животных, впечатывали в объективную действительность загадочность и бренность существования телесной оболочки. Но если останки животных итог неразумной жизни, в той или иной степени, то металл, причудливой формы, покрытый копотью, грязью и возможно даже частями человеческой плоти, есть результат осмысленных действий разума, возомнившего себя высшей идеей во вселенной.
По мере приближения к столице республики стихийные рынки у трассы в населенных пунктах становились многолюднее. И приобрести здесь можно было практически все, вероятно даже оружие, которое в изобилии водилось у местного населения. Мясо, рыба, различная бытовая техника. И самое интересное, это бесконечные емкости, баки, банки и просто пластиковые бутыли с жидкостью различной гаммы желтых оттенков. Топливо! Бензином эту смердящую жидкость назвать было сложно, но как ходовой вид местного топлива, она своим требованиям отвечала. Видеть это было, конечно, удивительно! Но что поделать, вот такая вот она, республиканская действительность, так не похожая на ту, другу жизнь, оставленную где-то севернее.
Ханкала - это почти город, выросший рядом с Грозным. Изначально предназначенный для полевого штаба он разросся до масштабов небольшого поселения городского типа, как и положено с капитальными постройками, башнями, бойницами и колючей проволокой по всему периметру, ну, как минимум докуда мог дотянуться взгляд Константина. Военная техника и вертолеты являли собой обыденность, однако ни Константин, ни его спутники не удержались от фотографирования на фоне очередной боевой машины. Пассажиров пыльного УАЗа мало интересовала цель их нахождения в Ханкале, а бесконечные фотографирования и ревизия сувениров местных военторгов достаточно скоро скрасили несколько часов ожидания одного из руководителей. Несколько мешков картошки, макаронных изделий и какой-то крупы, а также несколько ящиков консервов были быстро уложены в салон УАЗа. Автомобиль выехал по знакомой водителю дороге в сторону Шелковского района Чечни. Обратная дорога словно отчитывала обратно часы и минуты, потраченные на поездку в первом направлении.
На въезде в небольшой безымянный поселок образовалась пробка из гражданских автомобилей. Водитель УАЗа, в котором спешил домой Константин, деловито выехал на полосу, предназначенную для встречного движения. Обогнав изрядную долю, медленно движущихся по дороге гражданских автомобилей, УАЗ приблизился к замыкающему медленно двигающуюся колонну федералов бронетранспортеру.
- Вот, зачем инженерам вести разведку дороги днем? - негодовал водитель.
- Значит прошла информация... - поникшим голосом проговорил заместитель командира по тыловым вопросам.
- Ничего не поделаешь, придется чуть обождать!
Сквозь лобовое стекло Константин хорошо видел неспешно двигающихся бойцов инженерного подразделения, идущих пешком впереди колонны по дороге, а также справа и слева по обочине. Судя по уверенным движениям военных, их работа была формальностью и не предвещала серьезного происшествия.
Идущий первым бронетранспортер необычно будто чуть подпрыгнул вверх, словно живой, приподняв переднюю часть на цыпочки, пытаясь всмотреться куда-то вперед поверх голов. Жуткий грохот..., пыль, дым... Тишина, звон в ушах и "почему-то трудно дышать", подумал про себя Константин.
- Все целы?! - крикнул, обернувшись водитель УАЗа.
И только сейчас Константин увидел трещины по всему лобовому стеклу УАЗа, идущие словно паутинка от его правого верхнего угла.
- Да, мы то целы, что с нами будет?! Броня подорвалась видимо, - ответил за всех Василий, потирая свой правый висок, отрывая пальцы от него и почему-то на них поглядывая.
- Из машины не выходить! - бросил замкомандира и вышел из автомобиля.
Снова реальность будто вырвали из общей картины мира Константина. Как? Почему? Кто? Зачем? Голова кружилась от вопросов, на которые он не находил ответов. Кто мы? Кто они? Кто, в конце концов ты сам, и почему ты сам оказался здесь и сейчас? Вот именно в эти минуты происходит что-то важное, что-то такое интуитивно осязаемое, то, что необходимо осмыслить. Неужели то, что именно сейчас происходит в отдельной взятом клочке материи пространства и есть часть истины?! Но истинно ли то, что мыслит каждый из участников процесса разумного мышления?! Что есть истина? Как осознать истинность ненависти, истинность веры, правды? Почему правда так горько сталкивается, порой, с правдой, но какой-то иной правдой, по какой-то причине, являющейся той, первой правде, отрицанием. Ведь у каждого участника противостояния есть правда, и за эту свою правду он готов умереть или лишить жизни носителя иной правды. Ведь если он, участник противостояния, разумен, он понимает, что у каждого своя правда. Так почему же правда столь различна? А может быть конкретный исполнитель с обеих сторон и не мыслит в категориях правдивости, истинности, но лишь становится оружием в руках субъектов, мыслящих в этих категориях. Порой мысли как раскаленная сталь, впечатываясь в горящую, шипящую плоть, причиняют ощущаемую физическую боль от невозможности осознания простейших истин. Может ли быть ненависть неосознанной, спонтанной, интуитивной в военном противостоянии или это всегда чей-то трезвый, холодный расчет? Но если неосмысленно ненавидеть и воевать, не важно по какой причине, поверив своим лидерам или по территориальному признаку, то это одно, хоть это и трудная категория в осмыслении. Однако совсем другое дело, если враги идеалистически непримиримы. Но, в таком случае, эти враги мыслят суть истинных процессов. Значит, для осмысления истинности процессов, приведших к конфликту, им хватает разумности, но не допустить кровопролития или не допустить самого конфликта заранее способности рационального суждения, видимо не хватает. Так, получается, к подобному конфликту ведет чья-та ошибка, вольная или невольная, но ошибка...
- Поехали, по обочине слева, - слова замкомандира вырывали Константина из метафизического.
Через лобовое стекло УАЗа Константин вдел военного, стоящего посередине дороги и жестом ладони запрещавшего проезд всем автомобилям стоявшим позади. Однако, указав указательным пальцем на УАЗ Константина показал водителю, что тот может их объехать по встречной обочине.
УАЗик дернулся и, скатившись на обочину, неспешно поехал вперед, приближаясь к подорвавшемуся на взрывном устройстве бронетранспортеру. Переднюю часть боевой машины от взрыва чуть сместило на встречную полосу. И удаляясь от места происшествия, Константин, обернувшись, видел, что вместо передних правых двух колес в нижней передней части бронетранспортера зияет дыра, размером с среднее колесо легкового автомобиля и рядом лежат на земле двое бойцов, и вокруг каждого склонилось по несколько человек в военной форме.
Дальше ехали без происшествий под равномерный рев двигателя видавшего виды УАЗика и едва заметный шелест просыпавшихся на пол автомобиля зернышек риса из порвавшегося уголка мешковидной упаковки.