Аннотация: Западные земли издавна принадлежат врагам рода человеческого - мертвецам. Отчаянные колонизаторы пытаются строить там города, но всякий раз их убивают. И тут мальчишке Тимохе удаётся выжить. Ему на помощь спешит казак из восточных земель...
Тимошка оглядывал полуразрушенную деревню. Развалившиеся сожженные избы, да дымящееся поле - все, что осталось от некогда богатого поселения. Мальчику было страшно, он спрятался под крыльцом родного дома, который угрожающе кренился и готовился развалиться. Вороги, вроде бы, отступили. Но кто знает, что у них на уме? Может, спрятались, только и ждут, что мальчик вылезет из своего укрытия, схватят его и убьют.
Страшно, да есть хочется. Сильно. Тимошка понимал, что рано или поздно придется выбраться, что они все равно его поймают, зачем же мучиться, морить себя голодом? Но надежда не желала умирать. Хотелось верить, что появится добрый человек и спасет мальчишку от напасти. Надежда и вера единственное, что осталось у мальчика. Вот-вот наступит ночь, тогда придут вороги, Тимошка лишится последнего, что у него осталось - жизни.
...
Казак скакал по полю, напевал грустный мотив, который узнали бы в любом российском поселение. Он загнал уже двух лошадей, так спешил в место, о котором рассказал ему ведьмак. Маленький мальчик попал в беду.
Третий день продолжался путь казака от границы, за которую не ступали добрые люди, границы, за которой безраздельно правили вороги рода людского. Как сюда попал мальчик - неизвестно. Но казак верил ведьмаку, потому гнал коня вперед на свой страх и риск. И не был обманут - на рассвете третьего дня блеснул в лучах рассвета купол церкви разграбленного села, ветер донес запаха дыма. Очень скоро казак увидел гадов ползучих, что вылезли из-под земли и плотной линией преграждали путь к деревне. Останавливаться нельзя, но и на коне скакать плохо. Жалко ведь животину - ужалят его змеи, сгинет.
Полез мужчина за сорочку, достал крест свой нагрудный, снял его с шеи, слез с коня и двинулся вперед, на гадов ползучих. Зашипели змеи, встревожились многоножки - боялись нечистые твари крестного знамения и символа святой веры, расступились перед казаком. Набрался храбрости крещеный человек и рванулся вперед, в деревню. Шипели гады, но ужалить, подползти к казаку и коню не посмели.
Наконец, деревня! После стольких преград и препятствий казак оказался так близок к цели. Он снова оседлал своего коня и пришпорил, подгоняя его - заветная цель так близка!
...
Мертвые скачут! Испугался Тимошка, тише воды, ниже травы сидит в своем укрытии под крыльцом и молится. Вороги вернулись - а ведь день уже, неужели солнца не боятся? Топот копыт разнесся по пустынным улочкам села - давным-давно не бывало здесь никого. Не может живой пробраться в эти места - сильны вороги, не справиться с ними никому.
Но слышит Тимошка - сопит жеребец, задыхается, устал от напряжения последних дней. Значит живой конь, а коли конь живой, то и наездник мертвым быть не может. Выскочил Тимошка из-под крыльца, видит - казак скачет, не иначе, как за ним.
Но радость тут же сменилась отчаянием. Добраться сюда казак сумел, но сумеет ли спастись, когда вороги людские поймут, что к чему и погонятся за ним?
Подскакал всадник к Тимошке, подхватил его и посадил впереди себя, коня разворачивает.
- Нельзя меня с собой брать. Только погубишь себя, казак, - сказал Тимошка. - Погонятся они за нами, днем идти не могут, но ночью будут проходить столько, сколько мы за неделю проскачем.
- Бог не выдаст, свинья не съест, - ответил казак.
- Как знаешь, но от мертвых не уйти. Здесь они особенно сильны - в церкви прячутся, святых символов не боятся. Лошади их резвы, силы у мертвых не меряно, числа им нет. Не спастись нам, казак. Лучше оставь меня, как есть здесь, я буду прятаться, глядишь, не тронут, - страшно стало Тимошке. Представил он, что казак и вправду его бросит. Оставит здесь, в разграбленном селе, на погибель. Но ничего не ответил казак, пришпорил коня и помчались они обратно.
Взглянул Тимошка на церковь - не блестит, не переливается золотом купол храма Господня. Миновал уж полдень. Ворочаются вороги в своих могилах, подниматься скоро да в погоню, за мальчиком, последним оставшимся в живых.
...
Казак был лих, гнал коня до заката. Удал был молодец, но скакать всю ночь сил не хватит. Тимошка все время оглядывался, знал - те, что гонятся за ними, не устают. А голова казака клонилась к земле.
Солнце уже на закате, слышен топот копыт высоких статных лошадей ворогов, за спиной, на западе, горизонт объят пылью, которую они поднимают. Не спастись, не укрыться!
Казак завалился на бок, поволок за собой Тимошку, чуть оба не слетели на землю, едва не разбились. Нет сил скакать дальше, нужен привал. А мертвые не знают усталости!
Остановил казак коня, слез на землю, а сам на ногах с трудом стоит, глаза от усталости смыкаются, руки не держат сбрую.
- Слезай, Прохор! - приказал казак и с грустью посмотрел в бусинки глаз своего верного наездника.
Ноги скакуна все в порезах, круп трясется от перенапряжения, не ржёт от радости, а едва дышит, пить желает, а нечего, вот-вот помрёт.
Поцеловал казак верного коня в ухо, достал саблю, размахнулся, да так со всего маха на шею скакуну и опустил. Застряла сабля, не перерубила крепкую шею с первого раза, кровь хлыщет, а скакун брыкается, в последнем приступе ярости от внезапного предательства отбросил своими мощными копытами и Тимошку, и казака. Но недолго ему брыкаться осталось, пробежал вперёд не больше десяти саженей, да рухнул на землю. Побежал казак к трупу лошади, достал свою окровавленную саблю, рассек живот скакуну, вытащил оттуда внутренности и зовёт Тимошку.
- Ты, - гутарит казак, - унутри ховайся, а я бой приму. Как помру, не пугайся, и сиди там, за рёбра держись изо всех сил.
Тимошка воспротивился, да казак ухватил его за волосы, да вырнул прямо в месиво из внутренностей коня. Разревелся малец, да ослушаться не посмел, забрался внутрь и сидит, ждёт, что дальше будет.
Казак же стал на колени лицом на восток, вытер ладонью кровь с сабли, перекрестился да попросил господа:
- Господи, даждь мне сил побороть ворогов рода людского. А коли нет таких сил в моих жилах, так пусть же прольётся их кровь, как пролилась сегодня кровь скакуна моего верного. А мальца этого, ни в чём не повинного, спаси и сохрани, Господи, о том только и молю тебя.
Закончил он свою краткую и пламенную речь, произнесённую волнительно и смиренно, не успел встать с колен, а солнце за горизонт зашло и объявились вокруг вороги рода людского, и тянутся они рядами до самого горизонта, и нет им числа, и норовят погубить всё живое, что посмело границу их владений пересечь.
И лошади у них мертвы, у одних на костях одна шкура болтается, другие только гнить начали, смрадом дохлятины несёт по-над степью. Чует всё Тимошка, от страха дрожит, но нет-нет, да и выглянет наружу. И вид он, как мертвяки спешились, как надвигаются они на казака, как казак размахивает саблей, наотмашь ударит - полегла улица, размахнётся - слёг переулок.
Да только мертвые не знают усталости. Упали, да тут же встали. Без рук, без ног и даже без голов. Идут, надвигаются, неистово рубит их казак, да толку нет, нет спасения.
Не успел занести добрый молодец саблю для удара, схватили его, повалили его, загрызли его живьём. Слышал Тимошка, как вопил казак от боли, как орал он во всё горло, просил Господа прибрать его грешную душу к себе. Да не торопились мертвые, ведь не знают они ни усталости, ни жалости. Убили казака, и давай кружить, мальца искать.
Пришёл самый старший из ворогов рода людского. Высокий, кривой, гнилой. На морде лоскуты почерневшей кожи, кости обтянуты остатками мышц, одна глазница пустая, во второй помутневший глаз безумно вращается. И молвит самый старший мертвяк:
- Так мол, и так, а был с ним малец. Прибыл он в эти земли с колонистами-завоевателями. И коли живым спасётся, лишимся мы своей земли, отступить будем должны из-за чар колдовских, из-за сил Господних, что эти добрые люди в наши земли принесли! Ищите его, братья-мертвецы! Порвите его, братья-мертвецы! Сожрите его, братья-мертвецы. Чтобы неповадно было в наши земли роду людскому показываться!
И начали вороги искать, стали метаться вокруг на около, но найти Тимошку не могут. А малец затаился в брюхе коня, не жив, не мертв, дышать боится, про себя только светлую господню молитву нашептывает, да "спаси и сохрани" повторяет.
Рыщут вороги вокруг да около, а найти никого не могут. Что делать дальше - не знают. Тогда старший мертвец посмотрел на небо, увидел, что затянуто оно тучами, не видно солнца мертвых. Стал пассы руками делать ворог проклятый, колдовать своим чёрным словом, своей волею злобной. И расступились тучи, и показалась луна, и освятила всё вокруг.
Снова рыщут мертвецы, подобрались к коню, да отчего-то приблизиться не могут, замирают, и идут прочь. Видать, мертвый мёртвого не обидит.
Тогда старший ворог рода людского приказал расступиться, подошёл к убиенному казаку, протянул свою костлявую руку, положил на лоб мертвецу, прошептал тайные слова. И поднялся казак, и посмотрел на мир по-новому, своими мертвыми глазами. И поклялся новым богам, преклонил колено перед новыми братьями, сказал, что они теперь кровь от крови, что служит им будет верой и правдой, не предаст никогда, а коли предаст, так пускай его молния в тотчас же и сожжёт!
Приняли его мертвецы в свои ряды, подвели к старшему, и спрашивает тот у казак:
- Брат мой названный, пока жив ты был, мальца куда-то вёз. Расскажи, где ты его спрятал? Нельзя, чтобы малец ушёл, казнить его должны, иначе, коли вернётся он в края родные, земли свои мы потеряем, не сможем натиску людскому противиться.
- Так и быть, расскажу всё, как на духу. Поднимите моего коня!
И снова чернокнижник магию свою творит, поднимается скакун убитый, а Тимошка поближе к рёбрам прижимается, держится за них изо всех своих невеликих сил. Дрожит малец, а звука не издаст, лишь одними губами слова молитвы нашёптывает.
И подошёл мертвый конь к казаку, и взял его казак за узду, и посмотрел гордо на старшего мертвяка, и провозгласил во всеуслышание:
- Здесь малец!
- Где, где? - вопрошают мертвяки.
- В землях наших! Но привести его могу только я. Дайте времени до утра и доставлю вам паршивца!
- Ты уж постарайся, братец, - отвечают ему мертвяки.
Оседлал казак своего мертвого коня и поскакал на восток. Несётся восставший скакун быстрее ветра, чудом Тимошка внутри держится. Прошла минута - проскакали версту, прошёл час - и вот они у границы владений мертвяков. Рассвет занимается, а по ту сторону ведьмак бдит, холодным взором ищет мертвые глаза казака.
Замер скакун у самой границы, соскочил на землю наездник, запустил свою костлявую руку в брюхо коню, залез в самую грудную клетку, вцепился в лодыжку Тимошки, выволок его и швырнул на сырую землю.
Рыдает Тимошка, на четвереньках к границе ползёт, хватает его ведьмак, к себе подтягивает. Прижимает, обнимает, утешает, слова добрые шепчет.
Казак стоит и глазами своими мертвыми смотрит на землю, некогда родную. И катится слеза из неживого ока, а небо мигом хмурится, тучи из-за горизонта бегут, заволакивают голубизну, сурово и раскатисто громыхают.
Сверкнуло! - и нет казака, и скакуна его нет, один лишь пепел на земле остался, и тот ветер развеял.
Глядит Тимошка и глазам своим не верит: поле мертвяков оживать начинает, сквозь потрескавшуюся, покрытую сажей землю начинают травинки проклевываться.
- Это я казака научил, Тимошка, - говорит ведьмак. - Сказал: коли мертвые вас настигнут, умри как предатель, предателем и переродишься. Так и сделал казак, спас тебя, и прогнал мертвяков дальше на запад, пожертвовав ради доброго люда своею жизнью. Не забывай никогда, Тимошка, кому ты обязан! Неси этот долг до самой гробовой доски!
Так поучал ведьмак, а малец не слушал его почти и любовался тем, как оживают мертвые земли.