Коренблит Эммануил Израйлевич : другие произведения.

Неотправленные письма

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Опубликовано в книге "Избранное", Кирият-Хаим, "Амаль", Израиль, 2000

   Продолжение книги "Избранное"
   Эммануил Коренблит
   Иллюстрации - Израиль Коренблит, отец автора
   Н Е О Т П Р А В Л Е Н Н Ы Е
   П И С Ь М А
   Повесть
   Предо мной толстая тетрадь в темно-коричневом коленкоровом переплете, наполовину исписанная зна­комым аккуратным почерком. Храню её с той поры, когда наша 36-я железнодорожная бригада закончила строительство стокилометрового участка Иркутск - Слюдянка. Пошли поезда, и бригаду почти в полном составе передислоцировали куда-то под Харьков. А мой адрес, по ряду причин, остался прежним: Иркутская область, станция Кая.
   В мае 53-го я отправил эту тетрадь на Украину. Прошли годы. В одну из поездок в те места, она вновь оказалась в моих руках.
   Записи в тетради, по многим приметам, напоминают дневник: даты, имена, описания событий дня нынешнего и недавнего прошлого. Есть и отличие: каждая запись обращена к одному лицу - к женщине... И вчитываясь в текст, начинаешь понимать, что пред тобой не отправленные по каким-то соображениям письма...
   * * *
   10 ноября 1952 г.
   Получив в Чите назначение в часть, я, не медля, авиапочтой, отправил тебе письмо. В пути написал второе. Поэтому, учитывая время нахождения в штабах разных инстанций, рассчитывал получить твой ответ вскоре, по прибытии к месту службы. Но писем нет и по сей день...
   Понимаю, что пора сказать себе:"Кончай - хватит!" Но, что кончать? Ведь не обязательно, чтобы взаимное
   246
   .
   чувство возникло там, где дети вместе растут: игра­ют, ссорятся, мирятся; где мальчишка привык опекать подчас виновную, задиристую девчонку. С той поры и по сей день его влечёт к тебе... Но можно ли утвер­ждать, что это больше чем дружеская привязанность?
   У нас не было тайн друг от друга. Хорошее и плохое делилось всегда пополам. И, очевидно, пове­рять тебе самое сокровенное вошло в привычку. Теперь
   мне необходимо её преодолеть: перестать думать о
   тебе, беседовать с тобой, забыть тебя...
   Днём это удаётся. Но каждый вечер, когда спадает напряженность насыщенного до предела трудового дня, ты вновь "приходишь" ко мне. Долго, иногда далеко за полночь, длиться наша "беседа"...Что утомительно,
   Инна. Хотя бы потому, что наш разговор, нескончаемо возвращаясь к своему началу, бесконечен... И в этой круговерти совсем не остаётся времени для отдыха.
   Теперь, кажется, выход найден: отныне наше обще­ние я буду ограничивать страницами этой толстенной тетради. Ознакомишься ли ты с ними? Не уверен... Но даю слово: первым, кто её прочтет, будет моя жена.
   Ей, прекрасной незнакомке, я и посвящаю эти записи...
   * * *
   Выпускников училища, прибывших после отпуска в Иркутск, в штабе бригады решили попридержать для их участия в праздничном военном параде, в честь 35-ой годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции: как ни смотри, а также претендует на круглую дату. Выдали нам половину положенного денежного довольствия, обеспечили ночлег в казарме ближней воинской части, и... "Гуляй, Вася!"
   После трёх лет муштровки на ленинградских прос­пектах и Дворцовой площади, если что и добавилось на утренних сборах в столице Восточной Сибири, так только весьма ощутимые морозы - ведь прибыли мы в летней форме одежды, а здесь давно перешли на зимнюю. Но это, видимо, никого не заботит. И наши "конечности", начиная с ушей, безжалостно проверяю-
   247
   .
   о
   127. Сибирские мотивы. Гуашь. (Повернуть на 90 )
   248
   .
   тся на морозостойкость.
   Иногда слушаем лекции. Из них узнал, что на нашу долю досталась достройка железной дороги, которую с незапамятных времён начинали строить зэки;
   затем, в середине сороковых, продолжили пленные
   японцы. И теперь - нашей славной 36-ой железнодоро­жной бригаде - надлежит в сжатые сроки закончить её строительство...
   Свободное после "учёбы" время использовали для знакомства с городом и студенчеством: институтов в Иркутске хватает, и во всех - предпраздничные вечера.
   Побывал на двух: в медицинском и народного хозяйства.
   В последнем пришлось принять участие в викторине на лучшее знание истории ВКП(б) - одна из студенток, вычислив меня, очевидно, по носу, поинтересовалась: "А вы знаете ответы на заданные вопросы?.."
   Стыдно было бы не ответить на любой вопрос из истории нашей родной Партии, после её трёхкратного изучения. И я написал ответы на все поставленные вопросы. Не скрою: приятно было услышать, что моя протеже заняла первое место!
   Так познакомились: студентка первого курса, зовут Оля. Приехала из Улан-Удэ, живёт в общежитии. Плотно сбитая, круглолицая, рыжеволосая, вся усыпанная (сужу только по открытой части...) веснушками, и с бьющей через край энергией... Так я поимел возмож­ность убедиться, что и в Сибири встречаются симпа­тичные еврейки с... чисто русскими именами.
   При содействии Оли перезнакомил наших ребят с её сокурсницами, а сам "отмылился" в сторону. Ты же знаешь - чересчур активных девчонок я стараюсь об­ходить стороной... Но признаюсь: улыбчивое лицо Оли чем-то привлекает...
   Вечер в медицинском институте был сведён к попой­ке в женском общежитии: кто-то, где-то, с кем-то договорился, и мы, группа молодых офицеров, оказа­лись в обществе выпускниц-медиков, явно не желающих отправляться в предначертанном им направлении... Когда осознал основную цель нашего сбора, почему-то стало не по себе. Разумеется, не из-за боязни, что
   249
   .
   оженят. Скорее от исчезновения духовного содержания
   в наших контактах. Чувствовал я себя как на скотс­ком рынке: "Годится - не годится..."
   Много пили, курили, обменивались откровенными взглядами... Один из наших упился до непристойного состояния. В сущности, и офицеры знакомились между собой в процессе сборов, так как в училище мы никак не соприкасались. И вот - подарочек... Пришлось с согласия хозяев до утра оставить его в общежитии.
   Одна из девушек, весь вечер державшаяся в "тени", оказалась местной, и я вызвался её проводить. Шли по ночному, звенящему морозным воздухом городу, о чем-то беседовали: я расспрашивал, она - отвечала. Судя по ответам, она прекрасно понимала, что наша беседа - первая и последняя...
   Седьмого ноября состоялся парад. Прошли без замечаний. Пока стоял по стойке "Смирно!", мороз успел прихватить правое ухо. Едва оттёр. Но и сегодня ещё побаливает...
   * * *
   ...Дежурный офицер в штабе бригады подсказал, что комбат, в часть которого я получил назначение, про­ездом находится на станции Кая - первая от Иркутска на строящемся участке железной дороги: "Всего,- как выразился он,- в девяти километрах от города. Пото­ропись, авось, повезёт... Штаб батальона расположен ещё дальше, на станции Большой Луг, что на тридцать восьмом километре. Туда доберёшься, затем - обратно топать: ведь у каждой роты свой участок пути..."
   На попутный транспорт надежд не было, и вдвоём с Юрой (наш выпускник: он- механик, а я, если помнишь, - путеец...) отправились пешим порядком навстречу своей судьбе: через центр города, длиннющий ангарский
   мост, с подъёмом на Кайскую гору, последующим затяжным и извилистым спуском к реке Иркут - притоку Ангары.
   Дороги и тротуары давно покрылись плотной коркой снега и льда. Оставалось сожалеть, что не догадались запастись санками. Впрочем, наши фибровые курсантские
   250
   .
   чемоданы, оправдали оказанное им доверие, и "самос­тоятельно" соскользнули с горы к мосту через Иркут.
   ...Командир части принял нас в железнодорожной теплушке, установленной в ближнем к посёлку тупике. Мужчина, по всем параметрам, заметный: высокий, ши­рокоплечий, голова пропорциональна телу - большая и,
   если судить по глазам, умная. Взгляд, что у Тараса
   Бульбы: "Посмотрим, сынки, на что годитесь..."
   В центре вагона жарко натопленная "буржуйка". В торце вагона, за письменным столом, двое младших по званию офицеров. Судя по всему, комбат решил прервать совещание, ради знакомства с нами - один ноль в его пользу...
   Доложили о прибытии. Первым представился Юра, за ним - я. Пока рапортовал, заметил, как менялся взгляд подполковника: при рапорте Юры он казался отечески ироничным; моём - появилась непонятная сосредоточенность, словно человек сверял то, что видит, с тем, что ему обо мне известно...
   ...Чем объяснить? Неужели в моём личном деле ос­тался "след" недавних изнуряюще-длительных баталий с подполковником Тумашовым - замкомбата по политча­сти в училище? И своё чёрное дело он всё-таки свер­шил, поместив в моём досье соответствующую "писулю"!
   Ведь и в Чите, где мы проходили начальный этап регистрации в Забайкальском военном округе, впервые встреченный полковник - начальник отдела кадров - без какого бы то ни было повода, вдруг повысил, в общении со мной, голос. Это было столь неожиданно, что я не успел испугаться...А он, самовозбуждаясь и напирая на меня недопустимо "ёмким", на мой взгляд, для советского офицера животом, орал так, что я не улавливал смысла в его выкриках. Единственное, в чём разобрался, что "выступал" он на зрителя, благо в помещении находились не только выпускники училищ, а и сотрудники отдела... Моя удача сказалась в том, что, отождествляя его образ с Унтер-Пришибеевым, он, с первых бессвязных выкриков, чем-то напоминал шута.
   Крупного и багрового, в офицерском мундире, даже полковничьем звании, но шута. Я смотрел на него и,
   251
   .
   не пойму почему, улыбался. А он с каждой минутой свирепел всё больше...
   Повторюсь: моё счастье, что не промолвил ни слова. Иначе не миновать бы мне гауптвахты... Что равнозначно крушению всех моих планов: при получе­нии взыскания я лишаюсь права подачи документов на поступление в военную академию в следующем году. Права, гарантированного для всех, закончивших воен­ное училище по первому разряду.
   Пару слов об училище, подполковнике Тумашове и "писуле". Началось всё с того, что на третьем курсе мне - всесторонне успевающему курсанту - было пред­ложено вступить в партию. Рекомендации в подобных случаях гарантированы, и оставалось лишь дать своё согласие. Но как мне поступить, если в моей мишпухе не всё гладко с родственниками за границей? Везде и повсюду, заполняя анкеты, я писал, что таковых у меня нет, но сам был прекрасно осведомлён, что - сын от первого замужества одной из тётушек - повторно, ещё до революции, вышедшей замуж за родного брата моего отца, с царских времён проживает в Америке! Конечно, к разряду близких родственников отнести его невозможно, но всё же...
   С ответом торопят, а я не знаю, как быть: ведь речь идёт о самом заветном для каждого гражданина Союза - о вступлении в ряды родной Коммунистической партии! И хотя знал, что прошёл всестороннюю прове­рку при поступлении в училище, но сомнения жгли мою душу. И я решил посоветоваться с кем-либо из офице­ров. Выбор, как ни странно, пал не на тех, кого хо­рошо знал,а на майора Поповичева,адъютанта комбата, молчаливого, малообщительного, небольшого росточка человечка,тихой безобидной мышкой проходившего мимо нас по общему коридору в течение почти трёх лет.
   И посоветовался!.. Все последующие дни, недели и месяцы я по несколько часов стоял навытяжку в кабинете подполковника Тумашова. Речь о вступлении в партию уже не шла, а монотонно, раз за разом, сводилась к одному:
   - А как вы себя поведёте, если ваш американский
   252
   .
   128. "И что он все высматривает?.." Тушь. Перо.
   253
   .
   родственник предложит сообщить ему некоторые данные
   о Советской армии?
   - Он мне не родственник...
   - Ну, а всё же: как вы себя поведёте?..
   - Я его никогда не видел и видеть не хочу!
   - Зато он вас захочет видеть... Ведь вы читаете, о чём сегодня в газетах пишут: о врачах-убийцах, которые сумели - отдаёте себе отчет: сумели! - до нашего дорогого Иосифа Виссарионовича Сталина добраться!..
   ...Я страшно уставал и совершенно был лишён возможности готовиться к предстоящим госэкзаменам. И когда, наконец, Тумашов потребовал изложить письменно свои "родственные" связи с американским гражданином, я с облегчением согласился, в надежде, что он с её получением от меня отстанет. Но не тут­-то было: мой самооговор лежал в деле, а вызовы в кабинет продолжались...
   Терпение мое исчерпалось, и, при очередном вызове, сказав, что хочу дописать кое-что в "ту" бумагу, я, с наслаждением, на глазах только что обрадованного, затем - очумевшего подполковника, изорвал листок на мелкие кусочки. Несмотря на его сумбурные выкрики, покинул кабинет и, добежав до туалета, смыл свою минутную слабость в канализацию...
   ...Я понимал, что о моём "деле" Тумашов непремен­но доложил гвардии полковнику Мариеву - начальнику политотдела училища; понимал, что насилие надо мной будет продолжаться с ещё большим ожесточением; и вполне отдавал себе отчет, что за неповиновение и "замаранность" в связях с американским империализмом,
   меня могут лишить присвоенного недавно сержантского
   звания и, разжаловав в рядовые, отправить на изна­чальную службу в стройбат. О чём ведал по печальным судьбам других курсантов, с которых, при полном построении училища на плацу, под непрерывную, над­рывающую душу дробь нескольких барабанов, помпезно срывали погоны. Но мне уже было всё равно...
   Единственный человек, которому не знал бы как глядеть в глаза - ты, Инна... Но, как видишь, всё
   254
   .
   обошлось - мне позволили закончить училище, а
   бумагу для моего "Дела" (на всякий случай...)
   настрочил, судя по всему, Тумашов...
   ...Исключить поездку в штаб батальона не удалось
   - надлежало соблюсти все формальности. И до Большого
   Луга добирались в кузове автомашины. Завидовать нам не приходилось - даже при двадцатиградусном морозе, чтобы согреться, пару раз останавливали транспорт.
   По прибытии прошли собеседование с заместителем комбата по политчасти майором Черненко и поставили свои подписи в первом (секретном) отделе. Для чего? В очередной раз взяли на себя обязательство, что не будем разглашать содержание документов с грифом "Секретно". Когда ставил подпись, видел перед собой отвратный образ подполковника Тумашова... Были и приятные заходы: в финотделе получили остаток денежного довольствия и на складе - зимнюю форму одежды. Особенно меня порадовала шапка-ушанка...
   Несколько паровозных бригад, которыми предстояло командовать Юре, дислоцировались на Большом Лугу. И он остался. Мне же доверен второй взвод первой роты, размещавшейся где-то вблизи села Смоленщина, в пятнадцати километрах от Иркутска. Командир роты - старший лейтенант Тушишвили. Что из грузин - понятно. А каков он, как человек? Увидим...
   Возвращался в полночь рабочим поездом из трёх допотопных, насквозь продуваемых вагонов. Пассажи­ров - единицы. Все местные, и кто-то подсказал, где сойти.
   ...Снаружи ни огонька, обильный снегопад, ветер и в обозримом пространстве ни единой живой души.
   Поезд ушел. Осмотрелся. Попытка разглядеть где­либо огонёк успехом не увенчалась: куда ни глянь, сплошная белая пелена... И рельсы на глазах скрыва­ются под единым белым покрывалом. Стою на месте, не имея понятия, в каком направлении сделать первый шаг: "Вот тебе, командир, и первое испытание..."
   Понимаю, что с зимней тайгой, тем более, ночью и в пургу, шутки плохи. Принял решение: с железной дороги не сворачивать и идти вслед за поездом в
   255
   .
   129. Зимний лес. Карандаш.
   256
   .
   сторону Иркутска. Всего "каких-то" пятнадцать кило­метров... Как говорится: "Спасение утопающих - дело самих утопающих..." Ведь жить-то хочется! Ради познания. Тебя, Инна, в первую очередь...
   Не успел сделать несколько шагов в избранном направлении, как, сквозь снежную осыпь, разглядел промелькнувшую невдалеке тень:
   - О-го-го! Человек, если живой, откликнись! ...Откликнулся. Оказался, батальонный почтальон.
   Значит, есть Б-г на свете! И мы ещё поживём!..
   * * *
   Сошли с насыпи и сразу попали в глубокие, по колено, снежные завалы. Но это ерунда, когда осоз­наёшь, что движешься в известном направлении: душа поет, и веришь, что всё в этой жизни устроится... Впрочем, сибирская погодка могла бы отнестись более лояльно к южанину, с его хромовыми - будь они неладны - сапогами, в натяжку на один носочек...
   ...Лишь спускаясь вслед за солдатом в присыпан­ную снегом, как поначалу казалось, нору, до конца осознал, как жизненно мне повезло: в темень и метель,
   когда в трёх шагах ничего не видно, никогда бы не
   отыскал без проводника эту замаскированную, находя­щуюся в стороне от дороги, подземную казарму. Даже в ясный день, на фоне сплошного снежного покрова...
   Открыли утеплённую мешковиной дверь, и в лицо ударил застоявшийся спёртый воздух, со свистом нагнетаемый сотнями глоток молодых парней. Набрав про запас полную грудь чистого морозного воздуха, вошёл вовнутрь вслед за солдатом.
   В едва освещаемом керосиновой лампой помещении я скорее угадал, чем увидел сквозь прорвавшееся во внутрь морозное облако, двухъярусные нары по обе стороны от центрального прохода; в центре землянки
   - раскалённую докрасна металлическую бочку и, рядом с ней, дремлющего дневального. Тепло... Но в большей мере греет сознание, что ты - среди людей! А что до остального - в том положении, в каком оказался, -
   257
   .
   грех было бы желать чего-либо лучшего.
   Больше того: морально к подобным условиям службы я был подготовлен прошлым летом, проходя стажировку на строительстве железной дороги вдоль границы с Финляндией. Там свои "прелести": тучи комаров и на десятки километров полное отсутствие населённых пунктов. Как следствие, ни одной женщины в округе...
   Признаюсь, меня последнее не беспокоит, так как ты,
   Инна, мысленно, повсюду со мной... И другую, схожую с тобой,никогда и нигде не искал. Даже в Ленинграде.
   Как обходились (и обходились ли?..) без общения с женщинами мои сокурсники и солдаты срочной службы, никогда не интересовался. Хотя, как говорится, слу­хами земля полнится...В тот выезд только и разгово­ров, что об открытом судебном процессе, проходящем в расположении батальона, по групповому изнасилованию жены офицера. Подробности слышал, но пересказывать не буду. Семеро солдат получили впечатляющие сроки...
   Не захочешь, а начнёшь примерять по отношению к себе подобную жизнь. Убеждён: надо очень любить и верить в супруга, чтобы решиться жить многие годы в в подобных условиях.
   Когда через три месяца прохождения практики, на обратном пути в училище, повстречали первую женщину, я смотрел на неё как на диво-дивное...
   ...Вполне отдаю себе отчёт, что - быть "Дивой"
   - ты не откажешься, но надолго ли тебя хватит?
   Казармы-времянки для железнодорожных войск - не эпизод, а обычное явление. Участок дороги отстроили, и дальше - вперёд! - к светлому будущему... Потому, видно, наша серебристая эмблема и напоминает крылья самолёта - ты всегда, как бы, в "полёте". Девчонки за лётчиков нас принимают. И мы на первых порах стараемся их не разочаровывать. Иначе невесту не сыщешь... Не крылья на эмблеме, а всего лишь отобра­жение комплекта вагонных рессор, прикрытых красной перламутровой звёздочкой...
   Так что: глядеть надо! Ведь моргнуть не успеешь, как в глухомани окажешься... Мало того, мы - даже не стройбат в обычном понимании этого слова. У них
   258
   .
   казармы, как правило, на стационаре. Даже тёплые
   туалеты имеются... А наши солдаты всегда находятся
   вдали от цивилизации, и о подобных благах могут
   только мечтать. Замечу: в "этом" отношении финские
   комары пострашнее сибирских морозов - от них не
   укроешься...
   ...Переночевал в ротной канцелярии, расположенной
   в противоположном торце землянки, имеющей крошечное
   окошко под коньком кровли. И хотя снаружи продол­жала неистовствовать пурга, обледеневшее стекло, приобщившее меня к внешнему миру, сразу подняло настроение: не знаю почему, но закрытое подземелье действует на меня угнетающе... Первым делом сбросил сапоги. Ступни ног - что кастаньеты.
   12 ноября 1952 г.
   Написав дату, задался вопросом: "Зачем, если она не отражает день свершения описываемого события?" И откликнулся на него не разум, а душа - главное событие и состоит в том, что в этот день я остаюсь наедине с тобой...
   ...Утром из офицеров первым пришёл заместитель командира роты по политчасти. Старший лейтенант Кон-
   дратьев: худощавый, с запавшим, ничего не говорящим
   взглядом на измождённом, рано состарившемся лице.
   Кратко рассказал ему о себе; он - о делах роты:
   - Первый путь буквально на днях будем сдавать в эксплуатацию. Под второй на нашем участке подготав­ливается земляное полотно. Но зимой земля в Сибири прочнее железа...
   Из беседы с ним уяснил, что в роте нет ни одного офицера на должности командира взвода. Каждым из трёх взводов командует сержант срочной службы.
   - Так что дисциплина могла бы быть и получше. И вам придётся потрудиться, - сказал в заключении политрук.
   Вскоре прибыл командир роты. Здоровяк лет трид­цати также в звании старшего лейтенанта. Рост выше среднего. Лицо смуглое - не поймёшь: от рождения
   259
   .
   или кавказского загара.
   Я доложил о прибытии и... стал присматриваться к своему непосредственному командиру. Ведь с ним не только щи хлебать: "Приказ начальника - закон для подчинённого. Приказ должен быть выполнен беспреко­словно, точно и в срок" Так трактует мои с ним взаимоотношения "Дисциплинарный устав"...
   Голос - труба. Не человек - огонь: о чём бы ни говорил -"горит", разгоняя руками пламя грузинского темперамента. Густые тёмные брови и, с любовью ухоженные, чёрные, как воронье крыло усы создают заметный контраст с крупными молочно-белыми зубами.
   Про таких говорят: "Заметный мужчина!.." Тебе, Инна, он бы понравился... Впрочем, округлая талия подсказывает, что он поспешил исключить из своего распорядка дня утреннюю зарядку...
   Первым делом поинтересовался, женат ли я. Полу­чив отрицательный ответ, он укоризненно шевельнул усами и со вкусом продолжил "тасовать" гласные русского алфавита:
   - Жэныться нада, таварыщ лейтенант, жэныться! Без жэны - ох как трудно будэт! У нас всо уже есть, всо построили! Комнату дадым. Варыть нада? Нада! Топыть нада? Нада! Кто будэт?..
   Я молчал.
   - Дэвушка на прымэте есть?..
   И тут я не знал, что ответить. Не рассказывать же ему о наших с тобой отношениях...
   Дипломат из меня всегда был неважный. Лицо подводит. Вот и сейчас комроты поспешил зайти с другого фланга:
   - Нычэго - нэ дадым погыбнуть! И я халастяком нэ одын год жил! - Задумался, затем повернулся к приоткрытой двери и, на чистом русском языке, отдал приказ: - Дневальный, старшину ко мне!
   Вошёл старшина. С ним мы старые знакомые - с подъёма. Земляк. Тоже с усами. Ему без усов никак нельзя - старшина! Но вид их не тот: цвет пшеничный и каждый волосок обособленно расти норовит...Не усы
   - кисть малярная! Такой поцелует - не обрадуешься.
   260
   .
   Впрочем, вас - женщин - не поймёшь: быть может, и наоборот... Тем более, также крупной кости и грудь колесом. Одна осанка чего стоит: не подступись - Наполеон!
   - Роту на завтрак поведёте - лейтенанта накор­мите! И проследите, чтобы чай сладким был..., - ротный усмехнулся и, повернувшись ко мне, вновь перешёл на русско-грузинский говор. - А мы тут, с замполитом, нэмного посовэщаемся...
   ...Для начала, кажется, недурно? С юмором человек, и вообще - есть в нём нечто привлекающее. Во всяком случае, с таким командиром в разведку пойдешь, не раздумывая. Разве сравнить его с тем полковником из Читы: "Я начальник - ты дурак!"
   Метель поутихла. Тропу к столовой, размещённой также в землянке, проторённую, очевидно, не только солдатской обувью, уже успели очистить от снежных завалов. Внутри: длинные дощатые столы и расстав­ленные в ряд алюминиевые миски...
   - Головные уборы - снять! Садись!
   На завтрак: рыба, овсяная каша, хлеб, ломтик масла и чай. Всё бы ничего, но хлеб!.. Информация старшины мало что прояснила:
   - Да, сырой. А куда денешься? Пекарня такой в Иркутске выпекает. Пока на санях довезёшь, в кусок льда превращается. Топором рубить приходится...
   ...Прав старшина: деваться некуда. И в виду отсутствия в обозримом снежно-сосновом пространстве ресторанов, пришлось попросить старшину поставить меня на довольствие. Последнее решается довольно просто - путём вычета расходов из моего оклада.
   По возвращении командир роты преподнёс мне небольшой "сюрприз":
   - Мы тут с таварищэм Кондратьевым посовэщались и рэшили назначить вас командиром нэ второго взвода,
   как написано в приказе, а третьего...Нэ перэживайте
   - с бумагами мы всо утрясём. Что касается принятого нами решэния, то, как мы понымаем, трудностэй вы нэ боитэсь?..
   ...Ну и хитрец, этот грузин! Я понимал, что
   261
   .
   130. "Мы тут посовещались..." Гуашь.
   262
   .
   перестановка осуществлена не в лучшую сторону. Вместе с тем, видел заинтересованные взгляды едва обретённых, неглупых (на мою голову...), командиров:
   "А как сейчас, на поверку, поведёт себя этот ленин­градский щёголь? Тем более, представитель известной национальности, которая и без анкеты на его лице написана..."
   В конечном счёте мне было всё равно: что второй взвод, что третий, на который, при своевременных контактах с командиром роты (которого, по-видимому, никто не спрашивал) могли изначально меня назначить.
   Скорее всего, сейчас вопрос звучал иначе: "Возьмём ли мы тебя, если понадобится, в разведку?.."
   * * *
   Строй солдат встретил нового командира десятками пытливых, изучающих взглядов. Не берусь утверждать, что сразу почувствовал себя в своей стихии и не ощутил состояния "невесомости" под их воздействием. В меру возможного, я старался выглядеть спокойным, чему, несомненно, содействовало наличие у меня некоторого опыта общения с подчинёнными.
   Напомню: в училище, на третьем курсе, я был назначен на должность помощника командира взвода курсантов первого года обучения. В общении с ними я,
   как мне кажется, понял главное: авторитет командира
   не в словах и не внешнем облике, а, прежде всего, в
   его поступках. То есть, можно много и красиво гово­рить, но воспитываешь ты подчинённых, в основном, личным примером; своим поведением, как по отношению к ним, так и в общении с начальством. Солдат всё замечает, чем и соизмеряется его доверие к тебе. Вывод один: в армейском плавильном "котле" ты, командир, сам себе не принадлежишь...
   ...Присматриваюсь к строю солдат. По знакомым признакам считываю солдат третьего года службы: чубы на пределе, и гимнастерки заправлены так лихо, что нижняя кромка едва просматривается из-под ремня. Нет сомнений - солдаты считают дни до демо-
   263
   .
   билизациии. Тут и догадываться не о чем: впереди
   декабрь, время призыва в армию, а в воинских частях
   - долгожданный "дембель"!
   Кратко рассказал автобиографию. Вопросы, ответы
   - всё как положено.
   Команда дневального: "Рота, приступить к чистке оружия!", подсказала дальнейшие действия - распо­рядок дня не ломать и перенести индивидуальное знакомство на вечернее время. А сейчас посмотреть состояние оружия.
   Предупредив бойцов о своих намерениях, приказал помощнику, бойкому кареглазому старшему сержанту, распустить строй.
   - Взвод, рав-в-няйсь! Смир-но! Воль-но! Раз-з...
   - Отставить! - как в геометрии несовместимы понятия прямой и кривой, так неуставное выполнение команды "Равняйсь!",начисто исключает слово "Армия".
   И я потребовал повторного её выполнения.
   Прохожу вдоль строя и, поправляя положение пяток и носков, твержу прописные истины:
   - Выше подбородок! Правое ухо - выше левого; видеть грудь четвёртого человека...
   И тут строй пошатнулся и замер: с левого фланга неожиданно раздался голос:
   - Знаем! Не первый год служим...
   ...Растерялся ли я? На мгновение - да. С подобным нарушением уставного порядка встречаешься не часто.
   - Кто всё это знает? Выйти из строя!
   Тишина. Мозг сверлит одна мысль: "Выйдет или струсит?" Жду.
   - Я! - бойцы облегчённо вздохнули...
   На середину строя развязной походкой вышёл щуплый солдатик, для которого первый рост обмунди­рования был явно велик.
   - Фамилия?!
   - Рядовой Полищук!
   Встречаюсь с взглядом озорных и смышлёных глаз. Раскаяния не видно. Артист, но весь на виду: "Пог­лядим, ребята, что нам новый командир скажет..."
   Кто это - Василий Тёркин или взводный шут?..
   264
   .
   131. Юноша. Цветной карандаш.
   265
   .
   Подхожу поближе. Словно нехотя, медленно, солдат опустил руки по швам и стал навытяжку.
   - Вот так правильно,- замечаю я, - перед строем следует стоять по стойке "Смирно!". Пора бы знать! Тем более не первый год служите...
   ...Замечаю улыбки на лицах солдат. Обстановка несколько разрядилась. Да и самому полегчало. Но как действовать дальше - ограничиться предупрежде­нием? Нет, пусть получает то, что заработал:
   - Взвод! Смирно! За нарушение дисциплины строя рядовому Полищуку объявляю два наряда вне очереди!
   Так началась моя служба в части.
   * * *
   ...Но это были лишь "цветочки"."Ягодки" ожидали меня впереди. Тем, что численность солдат в подраз­делениях стройбата, порой, завышена в три раза, меня не удивишь. Поразило другое: большая часть личного состава, именно моего взвода, прибыла из... Китая! Нет, они не были китайцами по месту рождения, но кличка "китаец", в оборотах речи командного состава,
   за ними сохранилась. Их собрали из частей разных
   родов войск, дислоцировавшихся в Китае, и отправили
   дослуживать на Родине. Спецэшелоном, под вооружённой
   охраной. В пути, после разгрома ларьков на несколь­ких станциях, из теплушек их перестали выпускать. По прибытии в Иркутск, - развезли отдельными группами по батальонам бригады (напрашивается вывод: служба в железнодорожных войсках не только не престижна, но и "в табеле о рангах" рассматривается кем-то на одном уровне со штрафными батальонами...).
   Командирам выбирать не приходится. Но знать, за какие грехи состоялась депортация, желательно. О чём и спрашивал во время беседы. Большинство укло­нялось от ответа. Некоторые признавались:
   - К девочкам, в самоволку, бегал...
   - И тут бегаете?..
   - Как получается...
   Тем, от кого за версту винным перегаром пахло,
   266
   .
   подобных вопросов не задавал... Всего "китайцев" -
   человек тридцать, что по численности составляет
   полтора взвода в строевых частях. Вторая половина
   моего взвода укомплектована представителями народов
   республик Средней Азии, Закавказья и Молдавии. Среди
   последних "затерялся" один еврей, мой однофамилец по
   материнской линии - Гальперин. Кто знает: быть может,
   родич, отколовшийся в каком-то колене... Скромный и
   тихий парень. Прячет взгляд за рыжими ресницами,
   но радость в нём так и светится... Но на поблажку
   пусть не надеется: спрос с него будет даже больше,
   чем с других. Надеюсь, он к этому готов - будь я на
   его месте, всё же считал, что мне повезло...
   К вечеру командир роты спохватился, что со мной до конца не разобрался. Вызвал старшину:
   - С ночлегом лейтенанта надо решать! Пошлите солдата, который, - командир поднял кверху палец, - "всо" знает...в село Смоленщина! Пусть разузнает, у кого комнату снять можно или угол... И договорится.
   - Подумал и, обращаясь ко мне, пояснил, - можно и угол. Здесь мы работу заканчиваем и к Новому году на двадцать восьмой километр перебазируемся. Там мы комнату вам дадим...
   Старшина долго не размышлял:
   - Полищука из их взвода надо отправить. Он всех в селе знает.
   "Вот тебе, лейтенант, и Юрьев день: уж он для тебя подыщет! Долго помнить будешь...- подумал я. - Ладно, каким бы ни был результат, а скажу старшине, чтобы учёл один из "подаренных" мной рядовому Полищуку нарядов вне очереди..."
   - В помощь Полищуку дайте солдат - пусть сразу отнесут вещи лейтенанта и постель!
   Полищук возвратился ближе к полуночи, когда в канцелярии я остался один и, спавшие за перегородкой солдаты видели, наверно, второй сон. Рапортовать ему не позволил и указал на стул рядом с собой.
   - Как успехи?
   - Снял, товарищ лейтенант! В доме трое: хозяин и две его дочки...
   267
   .
   - Как искать этот дом буду, в темени?..
   - Ночь нынче светлая - такую Луну я впервые видел... А с хозяином мы договорились: он лампу у окошка выставит... Сейчас в селе все давно спят - так что сразу увидите.
   - А само село где находится?
   - По железной дороге, километра два в сторону Иркутска. Как сопку, что по правую сторону, по кривой обойдёте, переезд увидите. Здесь, вправо сверните и "дуйте" прямо по автодороге. Мост через речку пройдёте, за ним, на пригорке, домик. В нём свет в окошке увидите - там вас ждать будут...
   ...Смышлёный парень - всё предусмотрел! И, судя по всему, не злопамятный... Хорошо бы сейчас, не спеша, с ним поговорить. Но устал, видно, здорово...
   Ладно, в другой раз - впереди, встреч у нас будет немало.
   Поблагодарив солдата, я вышёл в зимнюю темень.
   22 ноября 1952 г.
   Две недели прошло, как нахожусь на новом месте. Немного огляделся и решил поделиться с тобой своими впечатлениями.
   На пути поиска съёмного жилища, я неукоснительно руководствовался чёткими указаниями рядового Поли­щука. Вносить какие-либо коррективы в намеченный им маршрут не понадобилось. Однако, чтобы излишне его не захвалить, отмечу, что им была упущена непреодо­лимая, как поначалу казалось, преграда: наличие на сельских дорогах в ночные часы, враждующих между собой собачьих стай!
   В Смоленщине их "всего" две. Но мне, в ту ночь, не стало от этого легче...
   Каждая собачья стая, как потом разобрался, контролирует "свою" территорию: первая, от переезда
   - до моста через речку с лирично-таёжным названием Олха; и вторая - от моста до края села.
   Издалека углядев пришельца на железнодорожном
   268
   .
   полотне, первая "группировка", по зову дозорного, сбежалась на пограничный рубеж и, преградив путь в направлении к селу, хором "приветствовала" меня далеким от дружелюбия лаем: мол, иди прежним путем, и считай, что мы тебя не видели... Но я не внял их предупреждению и вынужденно повернул направо. Тональность общения ночных разбойников стала угрожающей...
   В Сибири, где охотничий промысел до конца ещё не исчез, мелких собак не держат. И, честно призна­ться, в этот момент, я страшно завидовал Полищуку, который, как уверял старшина, вхож в каждый дом не только в Смоленщине, а и по всей округе: ведь его, солдата, каждая из этих собак не только в лицо знает, но и чует по запаху...
   Да, я себе не завидовал: ведь такие, натасканные на зверя псы,запросто растерзают и спасать будет не только некогда, а и некого... Но не возвращаться же в казарму? Узнают-засмеют...И не это главное: устал ощутимо и утром наметил поспеть к подъёму...В конце концов, что тут за порядки:"По какому праву они меня не пропускают?! Я - Человек! А они - только собаки... Что, конечно, не умаляет их достоинства: в своём большинстве, собачья поросль - не самая глупая..."
   Жизненного опыта оказалось достаточно, чтобы не идти напролом, а попытаться привлечь их к "перего­ворному процессу" и мирным путём изыскать общий язык... На их откровенную ругань, высмотрев вожака (среди собак также встречаются подхалимы, с огляд­кой на "руководство",проявляющие особое рвение...), я, обращаясь только к нему, сообщил, что считаю их "хорошими" и "прекрасными" собачками; что всю жизнь мечтал о встрече с такими "умницами", как они...Они хорошие, я хороший, и все мы - хорошие. Говорил тихо, спокойно, постепенно сближая с ними дистанцию. И банда шальных пиратов, следуя примеру предводителя, постепенно стихла, вслушиваясь в интонацию и смысл произносимых пришельцем слов. Разобравшись в моих добрых намерениях, расступилась и, взяв под непро­шенную опеку, рядом со мной последовала к мосту.
   269
   .
   ...Ни одно сопровождающее Человека по жизни существо не разбирается в его речи так, как собаки. Бытует мнение, что они реагируют только на интона­цию голоса. А кто её не ощущает? Помнишь фразу: "Не важно что сказано, а важно - как!.." Ещё в щенячьем возрасте, виляя хвостиком, собаки проявляют своё благосклонное отношение к доброму слову. И слова "хороший", "красивый", "умница", несомненно ассоциируются в их памяти с ласковым прикосновением к ним рук опекаемого (да, опекаемого...) ими человека:
   почёсыванием за ухом, поглаживанием спинки...
   ...За мостом, со второй, не менее многочисленной группировкой, я повёл разговор аналогичным образом. Но четвероногие забияки, на расстоянии поняв, что я почти "свой", проявили лишь закономерный интерес к незнакомому человеку, изыскав в своих копилках место
   и для его запаха. Или им было о чём "поговорить" с
   теми, кто остановился по другую сторону моста?..
   Теперь мы друзья. И дважды в ночные часы - при следовании к подъёму в роту и возвращении домой, меня сопровождают и передают из "лап в лапы" мои новые приятели.
   * * *
   ...Освещённое окно в доме на пригорке я увидел издалека. Двери в сени и бревенчатую избу не были заперты и я, без стука, стараясь не шуметь, вошёл вовнутрь. После трескучего мороза в лицо ударил тёплый, пахнущий семейным уютом, воздух. Расслабив­шись, почуяв непомерную усталость, я готов был разлечься тут же, в прихожей, на замеченной, справа от входа, широкой деревянной скамье, и даже на чисто вымытых половицах...
   Внутри дома дверей не оказалось: два проема в дощатых перегородках указывают на наличие некой условной границы между прихожей и остальными поме­щениями. Пока раздумывал, какой переступить порог, побаиваясь с первых шагов оказаться на женской половине, в проёме слева появилась фигура в мужском
   270
   .
   о
   132. На окраине. Карандаш. (Развернуть на 90 )
   271
   .
   о
   133. Застоялась... Карандаш. (Развернуть на 90 )
   272
   .
   исподнем белье:
   - Здравствуйте, заходите...Нет-нет, не туда - ко мне идите... А лампу из той комнаты я сейчас уберу. Для вас её поставили. С дороги то окно лучше видно...
   - Да-да, спасибо. По свету ваш дом и отыскал... Частое грудное покашливание давно небритого
   мужчины, хриплый голос и шаркающая медлительная походка показались мне не столько отражением его возраста, сколько следствием тяжелой изнурительной болезни. В чём убедился, лучше его разглядев, когда старик вернулся с лампой в руках: скелет с запав­шими щеками и угасающим пламенем в глазах...
   Оберегая рукой шатко держащееся в зажиме стекло, он повёл меня в свою комнатёнку, в обход единственно белого во всей квартире участка стены. При обходе стена оказалась "русской" печью: потрескивающие в топке угли напомнили мне о первых месяцах недавней войны; о татарской семье, приютившей эвакуированных; о тарелке горячего борща, приготовленного этими, ещё вчера незнакомыми людьми, в такой же топке...
   Закуток, в который мы вошли, назвать "комнатой" можно лишь условно: по ширине, не более прихожей, и в ней - две железные кровати, с узким проходом между ними и бревенчатой стеной. В торце самоде­льный, грубо сколоченный стол. Над ним окошко, что особенно обрадовало: ведь весь день, находясь в казарме, я был лишён общения с внешним миром...
   - Та кровать ваша, - сказал старик и, поставив на стол лампу, кряхтя и покашливая, прилёг на первую от входа в помещение койку.
   Упрашивать меня не было нужды: разместив у изголовья будильник, я быстро скинул одежду и, потушив лампу, с блаженством нырнул под одеяло. Засыпая, где-то совсем рядом, сквозь щели - между поставленными на ребро досками перегородки, - ко мне донеслись взволнованные женские голоса, явно сигнализировавшие о своём присутствии...
   Все последующие дни, от подъёма до отбоя, я находился в подразделении и со своими хозяевами не общался: уходил рано, приходил поздно. На объектах
   273
   .
   134. Обездоленный старик. Гуашь.
   274
   .
   ведём "зачистку" недоделок, и за день так умотае­шься, что к вечеру только бы до койки добраться.
   Первый воскресный день также провёл в общении с солдатами - по скорректированному графику дежурств офицеров мне было оказано высокое доверие... Я его, на мой взгляд, вполне оправдал, но, чтобы успеть и себя в какой-то мере привести в порядок, к вечеру, оставив за главного старшину, поспешил в село.
   Зимой темнеет рано и, как в ту первую ночь, на подходе к дому, я увидел свет в знакомом окошке."Не спят,- подумал я.- Сейчас с хозяевами познакомлюсь. А то как-то неловко... Да и оглядеться в доме надо"
   Войдя в дом, увидел в большой комнате за столом четверых молодых людей игравших в карты: две женщины и двое мужчин в солдатской военной форме, но - без погон и ремней. "Вот и появились первые демобилизо­ванные, - решил я.- Пришли, видно, проведать старых знакомых..." И,поприветствовав компанию, последовал в свой угол.
   - А вы к нам присоединяйтесь! - настигнул меня в пути задорный женский возглас...
   Старик лежал в темноте на своей койке. Проходя мимо, не видя лица,я на всякий случай поздоровался.
   - Вечер-то добрый, да не очень...,- ответил он.
   - Сегодня вы чегой-то рановато...
   - Так сегодня выходной...
   - А-а-а, - ответил старик и замолк.
   Лампа в доме - на всех одна. Света, проникающего сквозь щели в перегородке из соседней комнаты, маловато, чтобы заняться полезным делом. И я решил воспользоваться приглашением. Тем более, что отказ мог бы быть неправильно истолкован... Что, как само собой разумеющееся, не допускала честь Советского офицера.
   Но, если честно признаться, еженощные женские вздохи за перегородкой в достаточной мере меня заинтриговали, чтобы поиметь желание заглянуть в глаза своим искусительницам. И, сняв верхнюю одежду, я примкнул к играющим.
   Обстановка в большой комнате оказалась столь же
   275
   .
   убогой, как и в остальных помещениях: стол, двус­пальная кровать и несколько табуреток. Русская печь,
   расположенная слева от входа, занимала значительную часть площади. Кровать, как ожидалось, находилась по другую сторону от "моей" дощатой перегородки...
   Пока сдавали карты, познакомился с каждым из присутствующих. Мои догадки подтвердились: парни недавно демобилизовались, а обе молодки - дочери хозяина. Все, судя по разговору, давно друг друга знают. Но меня смущала небольшая "мелочь": не сто­лько запах спиртного, который учуял с близкого рас­стояния, а округлённая, в положенном месте, фигура старшей сестры. Последнее позволяло предположить, что старик вскоре станет полновесным дедом... Быть может, кто-либо из парней родственник моим хозяевам?
   Нет, они старые друзья и просто зашли на огонёк... По голосам женщин постиг, что персональное
   приглашение в мой адрес поступило от младшей дочери
   - Даши, круглолицей и, по городским меркам, вполне привлекательной девицы, стройной и длинноногой, чем,
   несомненно, не одному молодцу ещё успеет вскружить голову. Да и моя башка поворачивалась в "ту" же сторону, когда она вставала из-за стола и ненадолго куда-то исчезала... Причём, заметил: стоило остано­вить на ней свой, признаюсь, небезразличный взор, как Даша тут же, положив на стол карты, покидала нас, демонстрируя на "подиуме" свою фигуру.
   ...Моя с ней, молчаливая игра длилась до той поры, пока в ответ на свой познавательно-любопытный взор, я стал встречаться с непонятным для первого знакомства откровенно-бесшабашным взглядом распу­щенной девчонки!
   Я был трезв и, хотя фривольно вертел головой, всё же не собирался её терять. Тем более, что многие годы себе не принадлежу. О чём ты, Инна, прекрасно осведомлена. И при подобных обстоятельствах сам по себе возникает "заслон". В твоём лице...
   Или, быть может, это просто трусость? Боязнь перед познанием нового, когда ты вполне - что слу­чается, говорят, со многими - можешь "не справить-
   276
   .
   ся"... Нет, я знаю: после общения с другой женщиной
   не смогу к тебе прикоснуться. Не смогу... В этом
   мире для меня существует лишь одна Женщина - ты!
   Восприняв ответные, как считал - спровоцирован­ные мною - заигрывания Даши следствием извечной, благодарной за внимание жертвенности женщин, я, сославшись на ранний подъём, распрощался с гостями и ушёл к себе, считая, что вскоре парни последуют моему примеру. Представь себе то потрясение, когда меня, полусонного, вернули в явь сладострастный шёпот и шорох четырёх занимавшихся сексом людей! Рядом, за перегородкой, на одной постели...
   Признаюсь: мне стало не по себе... Страшная, не испытанная до сей поры, чувственная боль пронзила всё тело! Запах женской плоти сводил с ума, и скрип собственных зубов заглушал перезвон металлических пружин всех расставленных в квартире кроватей...Что я "вытворял", мало что добавит к повествованию, но моё состояние откликнулось в возгласе старика:
   - Бесстыдницы! Чужого бы человека постеснялись!..
   ...Да-да, бесстыдницы! О, Боже, как им не стыдно!
   Когда, временами, за перегородкой, наступала тишина, я, пытаясь заснуть, затыкал пальцами уши. Но старик непоколебимо стоял на "страже" и будил меня всё тем же возгласом: "Бесстыдницы!.."
   И ему было нелегко. Очевидно, вдвойне... ...Через пару дней, осуществляя выправку пути
   вслед за геодезистами, направленных к нам в помощь из инженерной службы батальона, я увидел среди них недавних "демобилизованных" знакомцев. Меня разгля­деть им было намного проще...Отдав честь, они пошли дальше.
   * * *
   Сегодня необыкновенная ночь. Я возвращался в село и невольно залюбовался чернильным звёздным небом. Ширь-то какая!
   Затем чувства восхищения сменились непонятным волнением. Всё это уже было: и небо, и звёзды, и
   277
   .
   воздух был также насыщен человеческим счастьем, и
   радость ощущения жизни переполняла меня... Всё было.
   Когда?
   ...Детский парк невдалеке от твоего дома. Город давно уже спит. В затемнённых аллеях, в поисках свободной скамьи, натыкаемся на отдельные пары: здесь занято и здесь...Наконец присели. Ты рядом, и мы одни. Жёсткий ворот курсантского мундира создаёт помехи при повороте головы, но я их не замечал: жизнь была прекрасна со всеми её неудобствами. Хотелось обнять весь этот счастливый звёздный мир и понести его людям: "Смотрите, как прекрасна жизнь! Любите друг друга, люди!"
   Нигде не было так хорошо с тобой, как в том саду для самых маленьких. В нём думы безоблачней, чище. И читаются они на расстоянии - без слов, рук и поцелуев... Ты склонила каштановую голову к моему плечу и, почти касаясь губами щеки, тихо напела:
   - Вот она высоко, далеко-далёко,
   Над родимой улицей моей.
   Где цветёт рябина,
   Где одна дивчина,
   Где поёт на зорьке соловей...
   ...Указательным пальцем ты показывала ввысь, в направлении шпиля древней угловой башни.
   Я готов был обнять весь мир, но обнять тебя у меня не хватило смелости...
   ...Здесь, вдали от берегов Буга, все мои попытки отыскать твою Звезду оказались тщётными. Но солдату теряться не положено,тем более - дважды. И я выбрал самую яркую - ту, что смотрела только на меня, и сказал: "Это Она!" Потом не смог сдержать улыбки: "А вдруг та Звезда над каланчой и эта - надо мной, одна и та же?.."
   Мороз крепчал. Чувствуя его прежде всего недавно обмороженными ушами, я покрепче подвязал шнурки ушанки и продолжил отмерять метры железнодорожного пути. Уже и кривая, повторяющая очертание располо­женной справа сопки, осталась позади, когда мощный луч света, прорезал темноту. Он вынырнул слева,
   278
   .
   позади меня и, растворяясь вдали, стал постепенно
   сближаться с железной дорогой. И когда, наконец, он
   "улёгся" между рельсами, я успел разглядеть свою
   тень по центру пути, переезд и, вблизи от него, как
   всегда, своих четвероногих друзей.
   ...Вдруг, в какой-то момент, меня словно кто-то ударил по спине, заставив сделать отчаянный прыжок в сторону от железнодорожного пути!! В тот же миг мимо меня пронёсся поезд!.. Тот самый, пользуемый один раз в сутки рабочий поезд, которым я прибыл чуть более месяца назад...
   Выбраться из снежного сугроба я сразу не мог - не было ни сил, ни желания. Тот единственный бросок в сторону от железной дороги, продливший мой век, исчерпал весь остаток имевшихся сил...Их не хватало даже на дыхание. И приводя его в норму ,я постепенно возвращался в отпущенную мне Создателем, неизвестно ради чего, жизнь.
   Сколько сидел на снегу, не скажу. Но весь драма­тический период осознания продолжения своего бытия вокруг меня кружили чертовски умные четвероногие создания. Выражая сочувствие человеку, они не только скулили, о чём-то меж собой "переговариваясь", а и пытались помочь, разгребая снег у моих ног...
   Домой пришёл позднее обычного. Но в эту ночь в мире что-то происходило: Кто-то, следовавший за мной по пятам, решил по-своему распорядиться судьбой человека, до сих пор не обретшего ни якоря, ни ветрил, решив привлечь к участию в благом мероприя­тии моих хозяев.
   ...В сильные морозы, находясь весь день на трассе, в сапожках не походишь. И с первых дней, по примеру старших офицеров, я перешёл на валенки. Возвращаясь домой, ставлю их на сушку - пристраиваю свою пару на поде русской печи, рядом с валенками хозяев. Как отмечалось ранее, топка расположена со стороны мужской половины, и думалось, что моя бесшумная возня, кроме, возможно, старика, никого не беспокоит. Но я ошибался.
   В сибирской глубинке с керосином, привозной
   279
   .
   водкой и многим другим во все времена ощущалась
   "напряжёнка". И вскоре лампу перестали попусту жечь,
   в ожидании возвращения квартиранта. Тем более, что
   в подобных домах можно "заплутать" только преднаме­ренно, либо - в невменяемом состоянии...
   И на сей раз, прекрасно ориентируясь в темноте, я, сбросив одежду, обошёл кровать хозяина и на ощупь занялся размещением валенок. Не успел потре­вожить установленный ряд обуви, как из-за угла печи вынырнула знакомая, по резвости и запаху, молодая фея. В белой ночной сорочке, обжигая всё вокруг внутренним жаром, она стала наводить порядок в том же обувном ряду, путая и переплетая мои руки со своими... И я, ошеломлённый всем происходящим, но достаточно быстро соображая, что воспользоваться своей кроватью нет никакой возможности, также целе­устремленно стал хвататься не за свои руки...
   ...Что делать, как укрыться от старика?! Вполне отдаю себе отчёт, что он явно не спит - с момента моего прихода он не только не шевельнулся, но и ни разу не кашлянул. О старшей сестре - и говорить нечего... А мне уже дышать нечем: прижатый в угол, между печью и спинкой ближней кровати, я "пропадал" ни за грош в девичьих сладостных объятиях, не имея понятия, где уединиться с непредвиденно оказавшимся в моих руках божественным даром... Время шло, и греховодный хмель, ударивший в голову, не реализо­ванный в конкретном продолжении, постепенно стал исчезать.
   ...Нет сомнений: окажись мы в квартире одни, всё бы решилось довольно просто. Но сблизиться с женщиной на людях, тем более - впервые в жизни - я не мог. И когда окончательно осознал несбыточность наших намерений, неожиданно ощутил, что возбудивший меня фимиам пылкой женщины, совсем иной - не той, о которой мечтаю и ради кого все годы юности себя берег...
   Легонько, грудью, я отодвинул Дашу в сторону: свою целомудренность я желал отдать, прижавшись к таким же нецелованным губам...
   280
   .
   135. Подведение итогов... Карандаш.
   281
   .
   136."Мои года - моё богатство..." Карандаш.
   282
   .
   25 декабря 1952 г.
   ...Нагромождать гипотезы, какими соображениями руководствовалась Даша в том страстном (или притво­рно-страстном...) порыве, не буду. Ни в ту ночь, ни в последующие пару недель, до передислокации роты на двадцать восьмой километр, мы не обмолвились ни словом. Я не стремился воспользоваться податливым "счастьем" и не искал продолжения ночному пассажу: в эти дни и без того забот хватало.
   * * *
   Темпы строительства железной дороги оказались недостаточными, и для их ускорения из каких-то мест перебрасывается двенадцатая желдорбригада. Участок строительства ей определили наиболее "лакомый" - от Иркутска до станции Шелехово, что на двадцать первом километре, где под второй путь (первый ныне сдаётся в эксплуатацию) требуется незначительная подготовка земляного полотна. Подразделения нашей бригады, в наказание за срыв сроков строительства, сместили в сторону Слюдянки. И навещать Иркутск в выходные дни стало затруднительней. К чему стремлюсь ради того, чтобы "побаловать" свой желудок иной, отличимой от повседневного солдатского рациона, пищей.
   Так что в перспективе мне улыбаются только "Щи да каша - еда наша..." Можно спросить: "Как же солдаты?.." Им, естественно, от ежедневной овсяной каши, также не до веселья. В чём не вижу ничего хорошего. Но солдатам она "светит"считанные годы, а мне - как медному котелку... По-видимому, на данном участке жизненного пути, зря я от Даши отказался? Мне - заметное подспорье, и я для неё как временный трамплин: для начала, майора или подполковника "подстрелит", затем и генерала... Некоторые царицы с денщиков начинали, а тут "готовый" лейтенант под боком валяется...
   А что еврей, то в сибирской тайге подобный фактор населением в расчёт не принимается: слышали о таких
   283
   .
   людях, а с чем их "едят" - понятия не имеют. Был бы
   мужик, чтобы в доме, на печи и сеновале не "терялся";
   водку хлестал не хуже других; и на медведя с одним
   рогачом выйти не побоялся.
   ...Все рассуждения к тому, что, и в училище, я кое-чего навидался: обещают девчатам златые горы, затем - смываются. Один из таких пытался свести меня со своей девушкой. Но ничего у него не вышло: вручая ей от него записки, я видел в её умном взг­ляде не только страдание, но и решимость отстаивать своё достоинство (что подтвердилось в последующем). Иные, порой, женятся. По "узаконенной" схеме, с запланированным разводом на очередном этапе. Дивно, но факт: офицер - человек чести - строит своё бла­гополучие за счёт другого. Идёт, как говорится, по трупам...
   ...Как, Инна, не отметить, что все мои предки женились один раз. Разлучала их только смерть.
   Впрочем, что я всё время о себе: где же забота о "демобилизованных" солдатах?.. Тем более, что декабрь на исходе, и "дембель" в текущем году, судя по всему, нашим солдатам не светит. В их наполненные переживаниями глаза невозможно смотреть...Прекрасно их понимаю, но ничем помочь не могу. Наиболее отва­жные, в лице Полищука и его друзей, твердят, что служить они будут только до февраля следующего года
   - до дня их призыва в армию. А там, мол, посмотрим...
   ...Меня они тоже немного познали: их интересы я отстаиваю, как свои. Разумеется, в пределах данных мне полномочий и возможностей. Но и требовать с них буду, как обязывают должностные предписания. Причем, до последнего дня их и... моей службы.
   О чём они прекрасно осведомлены, не раз устраивая мне "контрольные" поверки: то валенки терялись, то рукавицы; то тут болит, то там что-то давит... Не желают вкалывать за тридцать рублей денежного довольствия в месяц и овсяную кашу... Когда впервые валенки "пропали", честно признаюсь, я растерялся: "Не свои же им отдавать?.." Затем нашел выход: обул "пострадавших" в валенки дневальных, обязав послед-
   284
   .
   них отыскать пропажу: ведь случившееся произошло в
   их дежурство... Жестоко? Возможно. Побудь на моём
   месте один день и тогда поймёшь: в стройбате - не
   солдаты, а братва. Тем более, при комплектации
   людьми, прошедшими качественный отбор в войсках за
   рубежом...Почувствуют слабину, и ты уже не командир.
   Знаю: не успею выйти за порог казармы, и валенки "найдутся". Мало того, они больше не теряются...
   Понимаю, что одними параграфами Уставов трудиться не заставишь - людей заинтересовать как-то надо... Чем? Только заработком! Я это понял в конце месяца, при закрытии нарядов, выборочно сотворив дисциплини­рованным трудягам высокую производительность труда. Не моя в том заслуга: ведь придумала чья-то умная голова выплачивать солдатам четвертину заработка при перевыполнении объёма работ. Скажем, выполнит солдат две нормы выработки - первая, "положенная", идет в зачёт за ночлег, обмундирование, питание - короче, на армейские расходы. И лишь от второй он получает половину.
   И за это спасибо! Всё-таки какой-то стимул для человека. Ты бы посмотрела, сколько было радости во взглядах при вручении дополнительной тридцатки. Понятно - этого мало. Но ведь конец дело красит... Теперь, в основной солдатской массе моего взвода, решение проблемы дисциплины найдено: будет порядок - будет и приработок...
   Как намечаю этого достичь? Ничего хитрого здесь нет - всё на законных основаниях: перевожу добросо­вестный труд в кубометры перелопаченной земли, переброшенного балласта, подштопанных и подбитых электрическими шпалоподбойками (день поработаешь - неделю руки ломит...) метров пути. И хотя самому, чтобы воспользоваться подобным рычагом воздействия, приходится вечерами корпеть над нарядами, сегодня испытываю немалое удовлетворение.
   Первыми отреагировали представители республик Средней Азии, которым вскоре придётся выплачивать немалый калым за невесту. Вчера на трассе несколько солдат подошли ко мне и почти хором сказали:
   285
   .
   - Товарищ лейтенант! Мы будем работать вместе. Дай нам отдельное задание...
   ...Теперь знаешь, над чем приходится думать? На каких видах работ меня не могут "прижучить", обвинив в приписках... Потому обязал сержантов вести учёт выполненных работ. А за мной дело не станет - в училище, во время производственной практики на вок­залах Ленинграда, по решению руководства факультета, я разъезжал по городу и обучал ребят закрывать наряды на выполненные за день объёмы работ: в этом мне пригодилась наука отца-строителя, которому я, едва научившись считать, помогал составлять сметы.
   Всё поведанное не хвастовство, Инна, - такова реальность. И я доволен решением основной проблемы поддержания дисциплины, с попутным пробуждением в людях желания работать.
   ...Во взглядах и высказываниях замполита чувст­вуется настороженность. Конечно, в подобных случаях возможно пробуждение личной корысти у того, кто варьирует нарядами. Его опасения я понимаю: "грязи" вокруг нас хватает... Но он зря тревожиться - мои руки всегда будут чистыми.
   Впрочем, есть солдат из Средней Азии, с которым не могу справиться. С утра, на разводе, берёт инструмент, но в деле его не применяет - использует в качестве опоры при обозревании сибирских далей и ближних сопок. Стоит, замерзает, но не работает. По возвращении в казарму, аккуратно ставит инструмент в штабель. Поначалу пытался как-то на него воздейс­твовать, а когда ротный сказал, что Елдашев "такой" с первого дня службы, - я угомонился...
   * * *
   Сегодня разговор пойдёт о Полищуке. Нелёгкая и вместе с тем интересная сложилась у парня судьба. Расскажу всё по порядку.
   Из настольных игр особо популярны в нашем подразделении русские шашки. О моей приверженности к ним ты знаешь. И ведаю, что никогда не одобряла
   286
   .
   подобного увлечения. Но не всем же быть шахматиста­ми! Даже завоеванный на зональных соревнованиях в Ленинграде первый разряд по шашкам не спасал меня от твоих нападок. Ну, да ладно: кто старое помянет...
   В Николае Полищуке в этом отношении я нашёл союзника и, соответственно, отличного "противника". В роте он признанный чемпион. И мне ничего не оставалось, как посягнуть на его лавры. Когда по распорядку дня наступает свободное от занятий время,
   мы ищем друг друга.
   Не бахвалясь скажу, что ротному чемпиону прихо­дится довольно туго. Сказывается слабость в теории. Но его природная смекалка, интуиция и, конечно, немалая практика иной раз и разрядника загоняют в "угол"...
   У каждого из нас есть свои болельщики. Разумее­тся, за спиной Николая их больше. Это логично: товарищ лейтенант - новенький. И знать "наших" ему не помешает... Вместе с тем зрители наши объективны,
   и хорошая комбинация любой из сторон вызывает общее
   одобрение.
   В очередной нашей дуэли в первой партии фортуна благоволила ко мне, а во второй - решила пофлирто­вать с Николаем: в позиционном отношении он явно меня переиграл. Но, как говорится, "цыплят по осени считают..."
   Команда о построении на вечернюю поверку прозву­чала совсем некстати. И солдат Николай Полищук, прикусив от огорчения губу, стал в строй. Я сожалел не меньше - окончание игры, предоставлявшее простор для комбинаций, обещало быть интересным... И всё же,
   в большей мере, меня интересовал сам Полищук: свое­нравный, вспыльчивый, не всегда объективно "режущий" правду-матку в глаза командиру. Хотелось побольше узнать об этом энергичном, искреннем и прямолиней­ном парне, и я решил,"злоупотребив" служебным поло­жением, вызвать его после поверки в канцелярию. Так и поступил - на вечернюю прогулку рота пошла без щуплого левофлангового солдата.
   ...Солдаты видели первые сны, когда шашечное
   287
   сражение, к обоюдному удовлетворению, закончилось вничью. Расходиться не хотелось - необходима была разрядка. Некоторое время мы обсуждали перипетии последней партии, анализируя возможные варианты её окончания. Удачный ход Николая, и я поинтересовался,
   где научился он игре в шашки. Беседа рефлективно потекла по его жизненному пути.
   - Да так, - махнул он рукой, - больше баловался. Как попаду в детский дом, от безделья и поигрывал...
   Слово за словом, и рассказал Николай свою биографию.
   - Родителей не помню. Так, бывает, что-то найдет на меня, а что? - сам не пойму. На душе муторно становится и всё! Война шла... Кто-то в детдом меня отвел. Фамилию назвал, имя - всё, как положено. Документов тех нет - война стёрла. Долго я родителей
   после войны ждал. У многих находились, и я надеялся.
   Сам вспоминать пытался, да что там... В одну точку уставлюсь и вспоминаю: родное, ласковое лицо перед глазами заметельшит, а кто - разобрать не могу! Одно волнение...
   Потом, как подрос, удрал из детдома. Шибко нас не охраняли. Несколько ребят сговорились и"смылись". Через пару месяцев двое нас осталось. Как жили? - и так понятно. Всякое бывало... Спасало, что в разных городах попадались, и что за малолеток сходили. Ну, милицейская комната, детдом, и снова воля.
   Как-то попали мы с дружком в Одессу. Долго бро­дили. Красивый город - понравился. Забрели на одну улицу. Понимаете: иду по ней, и вроде чужая она, как все остальные, и не чужая... Будто был я здесь когда-то! Сказал дружку, а он смеётся: "Это у тебя, говорит, от голода. Вот человек - впервые "щупает" Одессу, а уже требует, чтобы его считали одесситом!".
   Ладно, идём дальше. Идём...
   Николай запнулся, отсутствующим взором огляделся и, словно сбросив с плеч невидимый тяжкий груз, расправил плечи:
   - Домой я попал, товарищ лейтенант, домой! Дом свой узнал, понимаете?! Стою перед ним, сам дрожу и
   288
   .
   думаю: "Если войти сейчас в калитку и идти вдоль
   стены, то сразу - справа - у неё разворот будет, как
   буква "Г", понимаете? А дальше, за углом, вход в дом
   должен быть, и крылечко из серых протёртых плит...
   Так всё точно и получилось. Дружок подумал, что свихнулся я, когда бросился в дом мать с отцом искать, - он, возьми, и схвати меня за руку. Ни за что по зубам-то и схлопотал...
   ...Не нашёл я родителей. Мать в блокаду с завода не вернулась, а отец - с первых дней на фронт ушёл. Но всё же встретил я родную душу: сестру свою - Аню! Тут же, в доме, у соседей росла. От них и узнал, что сестра она мне...
   Здесь, наконец, обрёл Николай постоянное прис­танище. По обретённому родному адресату, с большим опозданием получил паспорт и вслед за ним повестку военкомата.
   ...Как складывалась у него служба в армии, мне уже известно. За самовольную отлучку находился под следствием и, как предупредил командир роты: "Висит на волоске".
   3 января 1953 г.
   С Новым годом, Инна! Пусть будет он для тебя радостным и счастливым. Я верю в твою удачу и хочу, чтобы так всё и было...
   В конце декабря рота перебазировалась на 28-й километр -восточную окраину села Ольха, разбросавшего свои бревенчатые избы вдоль извилистой, повторяющей русло одноимённой реки, улицы. В селе она единст­венная, и потому растянулась километра на три, не меньше. Дома от реки отделяет грунтовая автодорога, а со стороны двора - наша железная дорога...Так что расширяться селу некуда. Но для надворных построек и огорода места хватает. Иначе бы не строились.
   Лишь школа и несколько жилых домов разместились по другую сторону автодороги - примерно, посередине села - на берегу реки, в месте её излучины. Будто пожелавшей прижаться к дальней сопке. Чего - чего,
   289
   .
   о
   137. На хуторе. Карандаш. (Повернуть на 90 )
   290
   .
   о
   138. Пейзаж. Карандаш. (Повернуть на 90 )
   291
   .
   а сопок и сосен здесь хватает...
   Наши воинские постройки, щеголяющие свежестру­ганной древесиной, осовременили архитектуру села на его въезде с восточной стороны, расположив вдоль берега реки казарму, столовую и в низине, ближе к селу, щитовой одноэтажный дом для семей офицеров.
   Культурно-торговый центр, олицетворяемый единст­венным на всё село магазином и четырёхстенной избой, отведенной под клуб, расположен на дальней от нас окраине. Чем, очевидно, руководствовались, исходя из подъезда со стороны Иркутска - на три километра, что ни говори, а ближе к цивилизации... В магазине в основном торгуют хлебом, водкой и стеклами для керосиновых ламп. Иногда, говорят, завозят сахар, конфеты"Подушечки",простецкие крупы (просо, овсянка и другие). О гречке, рисе, сливочном масле и мясных изделиях, как и в ваших краях, можно только мечтать...
   Ты, очевидно, догадываешься, что всю информацию я почерпнул у жён офицеров, очень милых дам, которые "...и представить себе не могут, как можно одному, без супруги, жить в подобных условиях!"
   * * *
   ...Прошла всего неделя, как нахожусь на новом месте, но уже успел убедиться в обоснованности сомнений женщин: жить при сорокоградусных морозах, в не отапливаемой комнате, расположенной в собранном из тощих щитов бараке, невозможно. Плита в комнате имеется, но топить её поздним вечером, по приходу со службы, у меня не остаётся сил. И, набросив всё возможное поверх одеяла, я сваливаюсь в постель...
   Должен отметить, что знакомство с семьями сослу­живцев, наряду с приятными впечатлениями, привноси­мыми присутствием представительниц прекрасного пола и повсеместно создаваемого ими ощущения домашнего уюта, вносит и коррективы в образы их мужей. Прежде всего, к сожалению, постепенно тает восторг, возни­кший после первой встречи с командиром роты. Даже несмотря на то, что понаблюдав за мной несколько
   292
   .
   дней, он предложил выделить солдата в качестве
   истопника. Идея, конечно, рациональная и проявленное
   внимание заслуживает благодарности. Но по мере зна­комства, моё отношение к нему становится всё более настороженным: в быту ротный совсем иной, чем в солдатской среде. Помнишь браваду с грузинским акцентом? Это и есть его линия поведения вне домаш­них стен, рассчитанная на внешний эффект. Дома разговаривает с женой на чистом русском. Но зато - как говорит! Только на высоких нотах, окриками, не выбирая выражений... Несомненно, вполне сознавая, что его "темпераментные" выступления слышны во всех помещениях щитового барака.
   Под предлогом, что должность денщика в Советской армии не предусмотрена, от назначения истопника я отказался. Понимаю, что при сложившихся обстоятель­ствах поступил не лучшим образом, но дело уже сделано.
   Супругу командира, зовут Надя - молодая, хрупкая на вид, женщина с доброжелательным взглядом серых задумчивых глаз. На фоне остальных офицерских жён непривычно молчалива. Детей нет. Встречаемся с ней редко. И всё же, в её мимолетном взоре, наряду с покорностью судьбе, прочитывается тоска по несбыв­шимся надеждам.
   Многого за короткий срок мне не понять. Но присматриваюсь к Наде не случайно...
   ...Чрезвычайное происшествие произошло в первые дни моего вступления в должность. В роту я прибыл к подъёму и, выйдя из землянки вслед за солдатами, следовавшими на физзарядку, увидел подъезжавшую ав­томашину. Из нее вышли два подполковника и женщина, не уступавшая комплекцией и ростом своим спутникам.
   Я, как полагается в подобных случаях, отдал рапорт старшим по званию. Первым делом они поинте­ресовались:
   - Здесь размещена рота старшего лейтенанта Тушишвили?
   - Так точно!
   - А где сам командир роты?
   293
   .
   - Ещё не прибыл: семьи офицеров проживают на двадцать восьмом километре!
   - Как долго ждать?
   - Скоро прибудет!
   - Сколько это "скоро"?..
   - Примерно через час!
   ...Офицеры переглянулись: перспектива контакта с крепким утренним морозцем в течение часа им явно не улыбалась.
   - А где можно переждать?
   Ничего лучше подземной канцелярии я предложить не мог. Холод прижимал, и упрашивать их долго не пришлось. Проходя по пропитанной солдатским потом казарме, дама, брезгливо морщась, высокомерно пово­дила носом. Но другого выбора для неё не было.
   Я понимал, что высокое начальство прибыло столь рано неспроста. О причине визита меня они не инфор­мировали, а задавать вопросы младшему по званию не полагается. Оставлять их в помещении одних было неловко, и я решил дождаться прибытия кого-либо из ротных офицеров, проку от которых будет, несомненно,
   намного больше, чем от меня.
   Немного согревшись в тепле, дама сбросила с головы пуховый платок и... разговорилась, продолжая начатую, видимо, ранее беседу:
   - Я не сожалею о том, что произошло! Но зачем он меня обманывал?!..
   ...Моё невольное присутствие её нисколько не смущало. В избытке покрытая макияжем, она метала во все стороны молнии возмущения, очаровывая слушателей большими чёрными глазами, прекрасно выглядевшими на фоне столь же чёрной короткой причёски и крупного, освобождённого от оков зимнего пальто, бюста.
   Слушая её, подумал: "Такой попадись, и от тебя ничего не останется... А Зураб Тушишвили - всё же, решился. Они - кавказцы - в подобных случаях, как "некоторые", не раздумывают... Таких мужиков любят. Потому и огорчена. Но командиру зачем понадобилось обманывать столь "целомудренную", ни о чём не сожа­леющую?.." Ответа в кокетливых глазах я не прочёл
   294
   .
   и, сославшись на занятость, вышёл из канцелярии.
   Стало ясно, что старшие офицеры прибыли из штаба бригады по заявлению не единожды "обманутой", но, очевидно, со связями развязной дамы, для опознания её "совратителя" - заметной, по многим приметам, личности командира. Оставалось лишь сожалеть, что грузины, ради такого "дела" не жертвуют усами...
   ...За аморальное поведение командиру на год отстрочено присвоение очередного звания. Приказ оповещён на сборе комсостава соответствующего ранга,
   но "шила в мешке не утаишь..."
   Присматриваясь к Наде, задаюсь вопросом: "Ради чего командир пошёл на обман, в итоге обменяв целомудрие супруги на прошедшую огонь и медные трубы гетеру?
   Небольшого роста, хрупкая на вид, Надя произ­водит впечатление молоденькой девчонки, несомненно напуганной регулярными придирками супруга и потому избегающей ненужных разговоров с кем бы то ни было. И в эти несколько дней при встречах мне оставалось довольствоваться её застенчивым улыбчивым взглядом.
   Многое не нравится мне в этой семье: деспотиче­ский нрав супруга, его ничем не спровоцированные оскорбительные окрики в адрес жены, бессловесная покорность Нади. Словно супруги давно не живут вместе, и оформление развода - вопрос нескольких дней... Над кем же он тогда куражиться будет, целе­направленно изыскивая пошлые замечания и насмешки, не считаясь с присутствием посторонних людей?..
   ...Наступающий 1953-й год отмечали в своей ротно -офицерской компании в стенах семейного щитового барака, объединяющего нас за пределами казармы. Договорились, "сбросились" и собрались в квартире недавно вернувшегося из отпуска заместителя коман­дира роты по технической части, старшего лейтенанта Сергея Бирюкова - добродушного, каким-то образом сохранившего на четвертом десятке ямочки на щеках, человека.
   Я знал о его существовании: был осведомлен, что его жену зовут Галя,что после многих лет совместной
   295
   .
   139. Строитель. Карандаш.
   296
   .
   супружеской жизни в их семье ожидают появления
   ребёнка. Потому не удивился, встретив в день нашего
   знакомства самого счастливого на земле человека...
   И всё же был изумлен, когда убедился, что любую
   беседу, с кем бы то ни было, зампотех начинает с
   улыбки. Именно о таких людях говорят: "Доброта так
   и светится на его лице..."
   Под стать супругу оказалась и Галя. По характеру. Подчеркиваю, так как по весовым категориям они несравнимы...Дородная и улыбчивая, столь же душевно отзывчивая Галина, всё просчитав, на второй день после моего поселения принесла банку с молоком:
   - Взяла для вас у молочницы. Она приходит к нам через день. Приносит ещё творог и сметану. Говорите, что требуется и я буду для вас брать...
   Под Новый год, убедившись, что я подыхаю в своём "холодильнике" ( пришлось признаться, так как все продукты превращаются в куски льда), Галя занялась поисками для меня жилья. И нашла! При содействии той же молочницы. И завтра у меня очередное новоселье...
   ...Теперь вернемся к встрече Нового года. Глядя, как "габаритная" Галина протискивается в узких про­ходах крошечного помещения, я немало наволновался, переживая за человечка, не имевшего понятия о нашем,
   сверх меры, нетрезвом обществе. Настолько опьяневшем,
   что после моего выхода во двор, в морозную ночь, я
   не смог на своих ногах вернуться в помещение...Спас
   меня еще соображавший рассудок, подсказавший, что в
   одной рубашке и безлюдном месте вполне могу больше
   не встретиться со своими собутыльниками. И я добра­лся до входной двери в барак на четвереньках...
   К спиртному в тот вечер я больше не прикасался. И даже неожиданно протрезвел при непосредственном содействии командира.
   Моё место за столом располагалось у входной двери, со стороны общего коридора. И когда решался вопрос, кому пойти в квартиру командира за патефо­ном, выбор пал на меня. Командир распорядился:
   - Надя, ты пойдешь с лейтенантом! Сам он ничего не найдёт... Не забудь мои любимые пластинки!..
   297
   .
   ...Присутствие Нади было мне приятно. Весь вечер не покидало ощущение, будто ты, Инна, находишься рядом. Мы шли по тёмному коридору и по пьянке (говорю о себе...) натыкались друг на друга. Особо волнующий трепет я ощутил, когда не сразу, на ощупь,
   пытались отыскать замочную скважину. Наши соприкос­новения были случайны - ни я, ни Надя к ним не стремились, о чём могу судить по её резким отстра­нениям. Я был пьян, едва держался на ногах, но головы не терял. Поверь: не потому, что Надя - супруга моего непосредственного начальника...
   Войдя в помещение, Надя зажгла свет, и мы, взяв необходимое, вскоре возвратились. Представь, каково было моё удивление, когда на пороге квартиры Сергея меня остановил нетрезвый возглас командира:
   - Ну что, лейтенант, признавайся: щупал мою жену?!..
   Я поставил патефон на стул и, не ответив, покинул помещение. Как долго приходил в себя, не скажу, но дал зарок: спиртное в компании с команди­ром не потреблять.
   11 января 1953 г.
   ...Эти строки пишу в "своей" комнате, снятой в селе Ольха, при активном участии Галины и упомянутой молочницы, пожилой, но ещё упорно тянущей семейный воз, женщины. Она - моё "верховное" руководство, хотя проживает в соседней избе с супругом и семьей сына, на одном с нами земельном участке. "Мы" - это её рано овдовевшая дочь и двое малолетних внучек. Старшей годика три, а младшая - совсем кроха.
   Впрочем, еженощно у нас ночует кто-либо из стариков. Их "дежурство" мне не мешает: не храпят и оберегают, очевидно, меня и свою дочь от взаимных посягательств... Всё понимаю, но делаю вид, что меня их заботы не касаются.
   По-прежнему возвращаюсь домой затемно, когда всё вокруг спит и мои домочадцы на своих местах: старшая
   398
   .
   140. "Верховное" руководство. Цветной карандаш.
   399
   .
   141. Вдовьи заботы... Акварель.
   300
   .
   дочь с матерью - на широкой постели, приставленной
   к русской печи со стороны большой комнаты; младшая
   ещё в люльке, и кто-либо из предков - в прихожей,
   неизвестно как пристроившись на кухонной лавке.
   Стариков, конечно, жаль, так как какой-либо угрозы в отношении чести их дочери - синеглазой, плотного телосложения молодой женщины - с моей стороны не предвидится. Хотя и миловидна, улыбчива и не намного старше меня... Ещё и ещё раз повторяю: нет у меня интереса к дамскому сословию, кроме одной девчонки! И сейчас думаю над тем, как делика­тно продемонстрировать им отсутствие во мне каких­ либо агрессивных помыслов...
   Договорился с Шурой - так зовут молодую хозяйку
   - о дополнительных услугах в части стирки белья, уборки комнаты и обеспечения молочной продукцией. В печальном взоре женщины успел перехватить светлый луч надежды: судя по всему, моё поселение - немалое для неё подспорье. Я же о большем и мечтать не мог
   - чувствую себя, как в раю, и портить отношения с кем бы то ни было из-за "ерунды" не собираюсь.
   Комната у меня отдельная, с окошком по фасаду. Мебель та же, что была ранее: солдатская металли­ческая кровать, тумбочка и табуретка. Из хозяйского
   - прижавшаяся в углу, между дощатой перегородкой и русской печью, деревянная бочка с пахучей жидкостью.
   Один из солдат, помогавших мне при переселении, принюхавшись, заметил:
   - Вам, товарищ лейтенант, повезло: "просыхать" теперь некогда будет...
   - А что в бочке? - поинтересовался я.
   - Да вроде как бражка...
   О таком хмельном напитке слышал: дрожжи, сахар, ещё что-то, и вся смесь определённое время в тепле "бродит". Но пробовать пока не приходилось. Так что многие открытия меня ждут впереди...
   Вход в мою комнату со стороны коридора - открытый узкий проём между русской печью и наружной стеной. И далее, обойдя печь, за счет её ширины образуется отдельное(!), для твоего, Инна, покорного слуги,
   301
   .
   142. "Что стоишь качаясь..." Карандаш.
   302
   .
   помещение. Впрочем, в отличие от моего предыдущего
   жилья, в перегородке, разделяющей избу на две
   комнаты, предусмотрена дощатая дверь. Легкая, без
   запора, она шевелится при малейшем движении воздуха.
   Иногда, просыпаясь ночью, я слышу скрип её ржавых петель. И возникает ощущение, что к тебе кто-то крадётся...Надо бы смазать, но когда? Представляешь,
   если я ночью займусь этим делом... Во-вторых, могут решить, что проявление подобной хозяйственности не случайно - ведь слева, за дверью, кровать Шуры...
   Но смазать шарниры всё-таки следует. Заодно и пружины своей койки проверить - также поскрипывают: чуть шевельнусь, и "дежурный" на входе даёт понять, что бдит (ему на узкой лавке не позавидуешь...) и мне следует отбросить всякие "нехорошие" мысли.
   ...Одно беспокойство себе и людям. Но о чём они думали, когда давали согласие на моё поселение?
   15 января 1953 г.
   Получен приказ о моём назначении по совместите­льству на должность коменданта нашего населённого пункта. По хитрющему взгляду командира роты понял, что именно он меня сосватал, оставив за собой должность начальника гарнизона.
   Пришлось вооружиться. В штабе батальона на руки получил пистолет и две обоймы патронов. Теперь не знаю, где их припрятать, так как в роте хранение личного оружия офицеров не предусмотрено. И прихо­дится чреватое неприятностями "добро" держать в чемодане, под койкой. За его утерю установлена неизбежная, не подлежащая обжалованию, кара: "лишь" три года тюрьмы... Но, нынешним хозяевам: прежде всего, бездонным глазам моей спасительницы, довери­ться, убеждён, можно.
   Отмечаю только потому, что кто-то из прежних хозяев (думается, старик) провел ревизию моего имущества и "вылакал" сбережённую для меня мамой банку клубничного варенья. Мама, задолго до моего
   303
   .
   143. Две вербы на обочине... Карандаш.
   304
   .
   приезда в отпуск, сварила любимое мною варенье;
   мама его сберегла от не менее дорогих ей детей, и
   мама торжественно положила лакомство в чемодан -
   сластен своих мама знает... Тем и была эта банка
   мне дорога: только прикасаясь к ней, я мысленно
   возвращался в дом родителей...
   ...Обнаружив прикосновение чужих рук, я выставил банку на стол. Отрада ли она для старика или лекарство - пусть, на здоровье, пользуется. В любом случае ему нужнее. О чем, разумеется, мог бы и сам догадаться. Но оружие в чемодане, на прежней квартире, я бы не оставил.
   Теперь, четыре раза в неделю, в дни работы клуба, взяв с собой в патруль двух солдат, совершаю вечер­ний моцион. Отбоя от желающих "прогуляться" со мной, как ты, Инна, догадываешься, нет: вся рота, без преувеличения, просится в патруль. Так, неожиданно, появился ещё один стимул для поощрения солдат.
   Клуб от других изб ничем не отличается: четыре рубленных стены с дощатой кровлей и такими же сенями. Внутри - у торцевой стены небольшой подиум, и скамьи по периметру избы. В двух углах по желез­ной бочке, используемых в качестве печей.
   В работе клуба основное массовое мероприятие - танцы. Объявлений не пишут. Как здесь говорят: "Все в курсе дела..." Вечером, в установленный день, молодёжь наполняет карманы кедровыми орешками и в клуб. Иногда приезжает кинопередвижка - "крутит" картины. Большинство из них смотрел ранее. Одни в детстве, другие - несколько позднее.
   В танцах греются, в основном, девушки. Парни "подпирают печи" и пригоршнями забрасывают в топку ореховую шелуху. Возможно, что и они, также как я, пытаются угадать под громоздкой зимней одеждой при неярком свете керосиновых ламп очертания фигур танцующих...
   Патрулирование в будни забот не доставляет. Иное дело в воскренье, когда большинство наших ребят идёт в увольнение. Выбор у девчонок, понятно, возрастает, местных парней перестают замечать, и на этой почве,
   305
   .
   подчас, возникают "трения". Но пока справляемся...
   * * *
   С первых дней января занимаемся боевой подгото­вкой солдат. Иногда, при "особых" обстоятельствах, по команде сверху, боевую подготовку проверяем на трассе с использованием лопат, ломов и костыльных молотков...
   Морозы держатся страшенные. Мои хозяева говорят, что подобного холода они упомнить не могут: в иные дни - минус пятьдесят два градуса по Цельсию... Но местные воспринимают сей феномен как неизбежное: "От Рождественских морозов всякое можно ждать..."
   В один из таких дней роту отправили выталкивать из карьера гружённые балластом четырёхосные платфо­рмы. Под моим командованием. Приказ есть приказ, но суть его я не "переварил" и по сей час: почему люди, а не паровоз или, на крайний случай, АГМ-ка, - пла­тформа с автомобильным двигателем? Вся упомянутая техника имеется в распоряжении батальона. И карьер, как мне пояснили, расположен ближе к Большому Лугу, чем к селу Олха (между нами десять километров...). И в Большом Лугу базируется третья рота и несколько вспомогательных подразделений, в том числе - взвод паровозных(!) бригад Юры, моего однокашника. И в училище нас учили строить, взрывать, выводить объе­кты из строя, а не толкать в пятидесятиградусный мороз железнодорожные вагоны?!..
   Вопросов много. Но приказы в армии не обсуждаются:
   - Задание понятно?
   - Так точно!
   Какой может понадобиться инструмент я совершенно не представлял. Загружать людей лопатами, ломами и кувалдами посчитал излишним в надежде, что нечто подобное отыщется на месте. И повёл роту в расчёте на солдатские руки, плечи и смекалку. Единственно о чём догадался - приказал сменить сапоги (ведь мы находились на "учёбе"...) на валенки.
   Прибыв на место, я насчитал три платформы. Всего
   306
   .
   три. Которые приказано толкать вручную. При жестком
   приказе по бригаде, запрещающем жечь костры...
   Вначале попытались одновременно сдвинуть весь состав. Не вышло. Затем одну, крайнюю, платформу. Результат тот же - валы колесных пар будто привари­лись к буксам вагонов!
   Разглядев, как у людей мгновенно белеют носы и щёки, дал команду разжечь костры и следить друг за другом. Ведь сам обмороженный не видит и, порой, не ощущает боли - будто песчинка ударила в лицо. Одно­временно факелами, сотворёнными из тряпья, попыта­лись нагреть буксы. Но "зажечь" солдат я уже не мог:
   им, быстрее чем мне, стало ясно, что только неизле­чимый идиот мог отдать подобный приказ. И построив роту, я быстрым маршем отвёл людей в казарму.
   Это был первый, за время службы, не выполненный мною приказ командования. В мирное время...Думается, также поступил бы в боевой обстановке, видя перед собой недоумка, жертвующего людьми ради непостижимой цели. Бороться с морозом без продуманной подготовки бессмысленно. Что с ветряными мельницами...Только в нашем случае результат, несомненно, был бы плачевней - из строя были бы выведены десятки солдат.
   ...Доложил командиру роты. Угрюмо глянув в сто­рону замполита Кондратьева, командир промолвил:
   - Это по твоей линии, ты и докладывай... ...Интересно: с каких это пор политотдел стал интересоваться платформами с балластом?
   Замполит не спешил. Оглядев меня долгим взгля­дом, переспросил:
   - Так говорите, обмороженных нет?
   - Так точно - нет!
   - Хорошо. Вы свободны...
   ...В докладе в политотдел батальона почему-то также подчеркивалось, что обмороженных среди солдат нет. Нет! Что своими ушами слышал честный человек и не мог, как и я, дать тому пояснение...
   ...Так "что" или "кого" изначально намечалось обрести: платформы с балластом или обмороженных солдат?! Не знаю. Но какие-либо "оргвыводы" по от-
   307
   .
   ношению ко мне пока не сделаны...Храбрюсь, повторяя
   про себя известный афоризм: "Меньше взвода не дадут,
   дальше Кушки не пошлют..." Где находится Кушка -
   догадаться не трудно. Всё же почему-то обидно: ведь
   направили не взвод, а роту, в которой наличествует
   четыре офицера... На момент отдачи приказа все
   четверо находились в помещении канцелярии. Ощущение
   такое, что кому-то важен был не результат, а посыл...
   Да, я офицер Советской армии, и горжусь этим. Вместе с тем, как выяснилось, я не такой, как все - а человек без нации! Трудно в это поверить, но такой ответ я получил в училище от преподавателя курса марксизма-ленинизма подполковника Бабочкина, на свой наивно-дурацкий вопрос, при изучении темы "Нация":
   - Я - еврей. Согласно сталинского определения сути формулы "Нация" (единство территории, культуры, языка и т.д.), получается, что я отношусь к русской нации... Так ли это?..
   ...И до сих пор радуюсь, что у меня хватило ума задать этот вопрос в перерыве между занятиями.
   Ответить с ходу подполковник не смог. С готовым ответом он пришёл только через несколько дней:
   - Нет, к русской нации вы не относитесь...
   - А к какой? - поинтересовался я.
   Подполковник, ничего не ответив, пожал плечами. "Без нации" оказался и главврач нашего батальона,
   в звании подполковника, которому припомнили старый
   грех и недавно сняли с должности. Из части его не
   отпускают - ждут решения его судьбы из Москвы... И
   в столице непонятно, что творится: на самых высоких
   должностях пристроились "убийцы в белых халатах"...
   Неужели и мне надлежало принять в этой свистопляске участие?..
   ...Вполне возможно: ведь когда Сергей Бирюков -
   наш зампотех - изъявил желание сопровождать роту, командир резко отреагировал:
   - Нет! Сам справится...
   ...Не справился. А казалось - пустяк. И шёл как на прогулку: с такой силищей, да не протолкнуть три платформы? Не будь мороза, с песней повёл бы солдат...
   308
   .
   Но и обмороженных по моей вине тоже нет!
   * * *

...В моём взводе произошло ЧП. Отличился всё тот

   же Николай Полищук.
   Когда морозы несколько поутихли, я решил прове­сти полевые занятия с отработкой развёртывания взвода в цепь из походного строя. Главный замысел занятия: отражение внезапного нападения "противника"
   с быстрой и упорядоченной реакцией солдат.
   Урок шёл по намеченному плану: всё было расска­зано и показано, солдаты набегались, разрумянились, вывалялись в снегу и, с чувством исполненного долга, строевым шагом, с песней, следовали в подра­зделение, предвкушая причитающийся обед. И в момент их полного расслабления, когда родная казарма уже стояла перед глазами, коварный "противник" (по моей не менее вероломной команде) открыл огонь!
   В этом и был основной замысел: проверить реакцию солдат не на плацу, а при неожиданных обстоятельст­вах. Исполнением команды остался доволен: с равными интервалами, завалившись в глубокий снег, лежали мои ребята, ощетинившись штыками винтовок в сторону невидимого "врага". Я прошёл вдоль цепи. И здесь всё было в порядке: затворы сняты с предохранителей,
   оружие заряжено учебными патронами - взвод к бою
   готов!
   "Ну, теперь пару раз щелкнём затворами для полного ощущения близости противника, и домой", - подумал я, не без желания побыстрее сбросить с ног тесное наследие былого курсантского форса.
   - Взвод! По отдельно стоящему строению, залпом,
   - я сделал необходимую паузу, напряг слух (ты видела, как слушает любимую симфонию ценитель музыкальных произведений? Точно так же прислушивается строевой командир к исполнению этой команды...) - Пли!
   Сухого единого щелчка я не услышал - всё заглу­шил настоящий боевой выстрел. Рядом с Полищуком шипела в снегу ещё не остывшая гильза...
   309
   .
   ...Сейчас, когда пишу эти строки, я испытываю глубочайшее презрение к этому человеку. Не потому, что по его вине случилось чрезвычайное происшествие в роте. Все последствия в отношении командира вполне закономерны, вне зависимости от того, признал бы свою вину Полищук, или нет. Я презираю его за нечестность, трусость, что, в единении, характери­зуется как подлость. Нет ничего позорнее, когда напроказивший человек увиливает от ответственности.
   Обвинить не трудно. Поэтому я ещё и ещё раз взвешиваю все "за" и "против": случайность или очередная проделка, грубый просчёт в работе коман­диров или тяжкое нарушение дисциплины?
   Случайность - версия Полищука. Он не отрицает, что стрелял, но не его вина, что среди учебных патронов оказался один боевой...
   За прошедшие два месяца командования взводом, я не раз осматривал каждую обойму. Каждую, Инна! И у всех патронов был пробит капсуль, и каждая гильза просверлена, и все они многие годы принимают ухажи­вания бережливых солдатских рук. В том числе, и рядового Полищука... Среди этих близнецов стреляная гильза с тёмными следами ликвидированной ржавчины сразу бросается в глаза. Так могу ли я поверить, что эту гильзу не раз держал в руках? Нет, такого не может быть... А сколько раз эти патроны проверялись младшими командирами за пару лет нахождения солдата в части? Аргументов достаточно. Но есть ещё один, известный мне и Полищуку: по отпечатку тела солдата в снегу видно, что пуля была послана не в сторону казармы, а левее, в покрытую редким сосняком сопку...
   Отсюда следует один вывод: солдат знал, какой патрон послан в патронник, и побоялся направить пулю по указанной командиром цели - в сторону казармы... Так почему же, напроказив, он юлит? Струсил! И это самое обидное...
   21 января 1953 г.
   ...В последнее время старики всё чаще срывают
   310
   .
   график дежурств. И только теперь до меня дошло, что
   своим вторжением я внёс определенный диссонанс в их
   супружеские отношения. Но я не знал о их намерениях
   и, соглашаясь на моё вселение, они, несомненно,
   могли бы сами предвидеть все последствия. Или речь
   идёт о демонстрации помыслов, и только поэтому они
   жертвуют личной жизнью? В таком случае эта проблема
   решалась бы намного проще, путём моего размещения в
   соседнем доме, где они проживают с семьёй сына...
   Меня - к сыну, а сами - к дочери. Не буду скрывать:
   мне самому "дышалось" бы намного ровнее...
   Но они сочли возможным поселить холостого мужика в доме дочери - вдовы с двумя малыми детьми на руках. Несомненно, прежде всего, ради притока средств. Кто бы возражал, а я - нет! Но к чему эти ночные бдения и покашливания, если никто не посягает на целомудрие их дочери? Или они подспудно руковод­ствуются какими-то иными соображениями... Какими?
   Не скажу, чтобы при нашем знакомстве игривые поглядывания в мою сторону симпатичной супруги сына меня сильно смущали, но и сбрасывать их со счетов также нельзя. Судя по всему, они говорят не столько о её личном интересе, как намекают на "нечто" в более широком плане... Что не прошло мимо внимания членов семьи. Именно поэтому, ради повышения своего имиджа в глазах невестки, старики просто вынуждены установить ночное дежурство...
   С другой стороны, своим присутствием родители напрямую высказывают недоверие к своей дочери! Но ведь скромница Шура совсем не такая, как можно было бы подумать... Или я, в своих размышлениях, полнос­тью запутался? Ясно одно: при любом варианте наличие
   стариков на суверённой площади направляет мысли
   "тупого" квартиранта в определённом направлении...
   Это точно! И при их отсутствии - так же...
   ...Вот и в прошедшую ночь никого из стариков не было. Пришёл поздним вечером, двери не заперты - эти функции, как само собой разумеющееся, оставлены за мной. Прошёл к себе. По пути, несмотря на потёмки, отмечаю, что лавка - напротив русской печи - пуста!
   311
   .
   144. "Слышали: Шурка, что лейтенанта на постой пустила, к своему "седлу" его приторочила..." Акварель.
   312
   .
   145. "До чего дожили - девки всякий стыд потеряли..."
   Цветной карандаш.
   313
   .
   146. "Оно-то и так... А куда женщине с двумя детьми деваться?" Карандаш.
   314
   .
   147. "И чего судачат? Лучше бы делом занялись..."
   Тушь. Перо.
   315
   .
   148. "А мне, думаете, за двоих "пахать" было легко? Ничего - сдюжила..." Карандаш.
   316
   .
   149. "Да чтобы "такое"?.. Я бы никогда не смогла!"
   Карандаш.
   317
   .
   150. "Нет, Шурка права! Я, вот,"сохну", а она смелее оказалась..." Карандаш.
   318
   .
   151. "Сколь ни говори, а рожать - наше, бабье, дело..."
   Акварель.
   319
   .
   152. "...Не вам меня судить!" Тушь. Перо.
   320
   .
   153. "Ни о чём не жалею..." Карандаш.
   321
   .
   Разумеется, меня сей факт не касается, если не считать лёгких "шевелений" за перегородкой... Кое­ кто ещё не спит, и... я мгновенно вспоминаю, что лично, своими руками закрыл засовы на дверях в сени и на входе в дом... Так как мне реагировать на существующую реальность?!..
   А никак: просто люди стали доверять порядочности советского офицера. Что, несомненно, следует только приветствовать - не ты ли, ради обретения доверия, подумывал перекатить бочку с бражкой, чтобы подпе­реть дверь в соседнюю комнату?..
   ...И я занимаюсь "своим" делом: осторожно, на ощупь, отыскиваю на тумбочке бутылку с молоком и, сидя на солдатской скрипучей кровати, не торопясь, опустошаю посуду, заедая живительный напиток ломтем свежеиспеченного домашнего хлеба...
   ...Боже, как сказать людям, что я безмерно устал и мне ничего, кроме тёплого приюта, не нужно?
   Пока готовлюсь отойти ко сну, за перегородкой, вначале изредка, затем - всё чаще, дольше и учащён­ней - начинает постукивать детская кроватка-качалка.
   Дитё,дай Б-г такое каждому: спит и голоса не подаёт, а мать, непонятно почему, всю ночь его укачивает...
   ...Постукивает качалка. И я, осознав, что этих женщин мне никогда не понять, с головой укрываюсь одеялом.
   * * *
   Кто сказал, что я не прав, припрятывая за графлённую решётку бумажных листков, размышления, предназначенные, Инна, только тебе; кто утверждает, что письма мои затерялись, и ты также беседуешь со мной на страницах общей тетради?..
   Затерялись...Так отправь ей ещё одно. Торопись, пиши - она ждёт! Не пишешь, почему? Разумом осознал, но не желаешь признаться в том, что образ, который ты носишь повсюду с собой, также отличается от реального, как бережно хранимый учебный патрон от покрытой пятнами ржавчины гильзы Полищука. Боевой патрон кем-то утерян, а как ты сумел потерять самое
   322
   .
   дорогое?..
   * * *

... Итак, рядовой Полищук доказал, что он не трус

   и не шкурник. Он "герой", как тот солдат, который,
   находясь на посту, решил искупаться в реке:
   разделся, вошёл в воду, но, увидев начальство,
   бросился к ружью, а не к подштанникам!
   По моему рапорту рядовой Полищук был отправлен в батальон и посажен на гауптвахту. Неожиданно, на следующий день к полудню арестант вернулся в роту: в прошедшую ночь солдат подвёргся испытанию огнём и, проявив героизм, спас человека.
   Электроэнергией батальон обеспечивается походной дизельной установкой. Продолжительность её работы определяется наступлением темноты и восходом солнца,
   с полной остановкой дизеля после отбоя - на ночной
   период - до подъёма.
   Около одиннадцати вечера в караульное помещение, совмещённое с гауптвахтой, с поверкой прибыл дежур­ный по части и вместе с начальником караула и сол­датом из бодрствующей смены ушёл проверять посты.
   Три мигающих световых сигнала, предупреждающих о скором прекращении подачи электроэнергии, совпали с построением караульной смены. Как всегда - ничего особенного. И всё шло своим чередом: одни продол­жали готовиться к заступлению на пост, другие
   - зажигать лампы. И тут обнаружилось, что лампы керосином не заправлены. Уже уводя смену, разводя­щий отправил одного из караульных за горючим.
   Солдат ноябрьского призыва (комендантские взводы предпочитают комплектовать из молодых солдат...) не мешкал и, проявив личную инициативу, раздобыл в автороте бутыль бензина - из курса молодого бойца он твёрдо усвоил, что безвыходных положений для бывалого солдата не существует...
   Всего в караульном помещении, не считая часового у входа, оставалось четыре человека: двое карауль­ных бодрствующей смены и двое арестованных. Нары
   323
   .
   для них, с подъёма приторачиваемые к стене, давно
   опустили, и они наслаждались отдыхом.
   Заправляли лампу уже в темноте, на полу, на ощупь. Не очень спешили, но немного разлили... Обтереть не догадались, да и где её, тряпку, в темноте­ то искать? И когда зажжённую спичку поднесли к фитилю, вспыхнул смоченный бензином корпус лампы. Новёхонькие шинели висели рядом - пожалели. Ничего другого, что можно было бы набросить, под рукой не оказалось и "нерастерявшиеся" парни решили выбросить
   жаркий факел на улицу: один бросился открывать дверь, другой - ударил сапогом по лампе!..
   ...После кромешной темноты внезапно хлынувший мощный поток света заставил часового отскочить в сторону. Случилось непоправимое: караульный промах­нулся, и стеклянный корпус лампы разбился о сухие бревна рубленого строения! Одновременно со стеной вспыхнул оставшийся в бутыле бензин...
   Окончательно растерявшийся солдат вышиб оконную раму в противоположной стене помещения!
   Пламя на всю высоту дверного проема преградило второму караульному обратный доступ. Он схватил на пожарном щите лопату и остервенело стал забрасывать пламя снегом; часовой бросился к подвешенному с угла здания обрубку рельса...
   ...Гулкие удары пожарного гонга рядом с решёт­чатым окошком мгновенно разбудили Полищука: "В чём дело - пожар настоящий или учебная тревога?!"
   Рельс непрерывно, надрывая душу, продолжал зве­неть и звать на помощь. Николай поднялся и прильнул к окошку: кругом, куда ни глянь, тёмное небо."Учебная", - решил он, но тотчас учуял запах дыма.-"Откройте!"
   - Откройте! - эхом откликнулся голос из соседней камеры. - Откройте!..
   В ответ - ни шагов, ни отклика. Будто весь мир вымер.
   - Откройте, я вам говорю! - Полищук прислушался, и вновь ни единого желанного звука в ответ. Только дробные удары кулаками о дощатую дверь, взывавшего о помощи соседа добавляли уверенности, что ситуация
   324
   .
   - хуже не придумаешь...
   ...Дверь не поддаётся. Всё ниже опускается дымный туман, и каждый вдох отдаётся болью в груди. Николай схватил табурет и нанёс удар по сволочной двери!
   "Нет, так не пойдёт, - мысли мелькают с молние­носной быстротой.- Неужели конец?! Нужно попытаться снизу, у поперечины: там доски амортизировать не будут и дышать легче..."
   Бил по двери зло, ожесточённо. Жить хотел. Как все, по-настоящему. И он боролся за ту самую жизнь, которой ещё вчера, не задумываясь, бравировал.
   Вскоре табурет превратился в щепу. Но и дверь поддалась. Последним усилием, используя оставшуюся ножку как рычаг, он оторвал снизу проклятую доску. Остальное доделал плечом.
   - Свалился я, товарищ лейтенант, кулем в коридор и чую, что сил моих больше нету. Дыхнуть, главное, нечем. Что будешь делать? И тут слышу - хрипит рядом, за дверью, мой соседушка:"Братцы, помогите! Спасите, братцы!" Стонет тихо - с жизнью, что ли, прощался?..
   Рассказчик вопросительно глянул на меня. Дать точный ответ было невозможно, и я промолчал.
   - И такая, знаете, меня злость взяла - спасу нет. На всех обозлился: на караульных, на соседа, что на гауптвахту попал, да и на себя тоже...Ладно. Ругаюсь на чём свет стоит, и маленько, знаете, по­легчало на душе. И сил как будто прибавилось... Ну, отыскал замочек на двери "дружка" своего. Хлюпенький такой. Как и на моей. А с той стороны - попробуй, открой...Выволок бедолагу в коридор, а потом ничего не помню, ей-Богу. Не будь часового, сгорели бы мы с напарником. Точно! Добрался он, дьявол, до нас... Не то, что те "фазаны" - наш, вместе призывались... Вот и всё. Жив остался. Даже не обжёгся. Огонь-то, ещё куда ни шло - главное, дышать нечем...
   ...Детали событий меня не интересовали. Я был рад счастливому исходу, но в течение повествования пытался найти ответ на вопрос: "Как объяснить столь разноречивые поступки, и в чём твоя, солдат, насто­ящая суть? Та, что заставила не признавать "шалость"
   325
   .
   с боевым патроном, или эта..."
   Полищук о чём-то задумался. Серые, с лукавинкой, глаза сейчас были непривычно серьёзны. Они смотрели в невидимую мной даль, как бы заново интересуясь смыслом жизни. Ещё вчера не по годам озорной мальчишка на глазах становился мужчиной.
   - Сапоги, вот, новые в батальоне дали, шинель и ремень. Шинель жалко -эту по новой ушивать придется...
   ...Нет, не о том его думы. Сказал так, для людей. А с мыслями своими - желал остаться один.
   Я был на пепелище. С тяжёлым чувством перебирал носком сапога невесомые древесные угольки: "Не будь мужества в этом, как оказалось, духовно сильном чело­веке, как глупо и трагично всё могло бы закончиться
   - худшего стечения обстоятельств и не придумаешь...
   Значит, я ошибался в нём. Или наоборот: мой солдат,
   Николай Полищук, наконец-то обрёл самого себя?.."
   "Мой"... В школе учили нас, что нехорошо приме­нять местоимение "моё", что лучше говорить "наше". А в армии без этого местоимения, высказаться невоз­можно. Проследи сама: взвод лейтенанта..., его солдат, его отделение, его подразделение. Так и привыкаешь нести порой тяжёлое бремя ответственно­сти за всё, что охватывает слово "моё". И в первую очередь, за своего бойца.
   Да, тяжело порой. Но так жить - в тесном сопри­косновении с людьми - интересно.
   9 февраля 1953 г.
   Я делаю "успехи", Инна, - всё реже берусь за перо. Но это, если честно, одна видимость: в моих силах дать отдых телу, но приказать рассудку я не в состоянии...
   С первого февраля боевая подготовка солдат была прекращена - вместо трёх месяцев всего месяц с трудовыми "перекурами" на выталкивание платформ из карьера и другие "срочные" задания.
   За учебный период постарался бегло поделиться тем, что изучал в училище три года. Получилось нечто
   326
   .
   обзорных лекций. Особо уделил внимание курсу "Путь и
   путевое хозяйство" - тому, с чем ежедневно встреча-
   емся на практике; основным видам стрелкового оружия
   и как потенциальные сапёры - противопехотным минам.
   Провели боевые стрельбы. И всё, в том числе, изуче-
   ние Уставов, за один неполный месяц... На удивление,
   многие солдаты, отслужив более двух лет, понятия не
   имели, как должна располагаться мушка в прорези
   прицельной планки... Провёл также пару занятий по
   буро-взрывному делу, надеясь, что пригодится на
   практике. Последнее подтвердилось: уже сегодня мы
   разрабатываем скальную выемку на 36-ом километре...
   Киркой в наших условиях много не наработаешь - отколоть кусок промёрзшей земли при подобных морозах
   невозможно! И для её отогрева разрешили использовать
   костры. У солдат появилась возможность согреться. Но
   в деле отдача нулевая. Да и как быть со скалой?
   Отсюда и моя задумка воспользоваться полученным в училище удостоверением на право производства буро -взрывных работ. Жаль, практических занятий провести не удалось - склад взрывчатых веществ (ВВ) один в бригаде. И тот - за сотню километров, в Слюдянке.
   Написал рапорт на имя ротного. Он поддержал, и вскоре меня вызвали на беседу к командиру части.
   ...Подзабыл, Инна, тебе доложить, что под Новый год у нас произошла смена комбата. Прежний пошёл на повышение, и на его место прибыл новый, также в звании подполковника, но не русский - Сисакьян... Для меня нет разницы - был бы Человек...
   Комбат оказался щуплым мужчиной с морщинистым и невзрачным лицом. Он долго, с явным недоверием, вертел в руках мою Книжку взрывника и задавал далё­кие от сути вопросы. Лишь упоминание о Юре, моём однокашнике, у которого также, как я считал, должна быть подобная книжица, перевела беседу в практичес­кое русло... Было ли это напускным, или отражало проходящий в Москве процесс над "убийцами в белых халатах", не знаю. Но неужели он уверен, что такие документы можно приобрести на армянских рынках? Если "да", то - ради чего?..
   327
   .

...На следующей неделе еду в Слюдянку за (ВВ).

   * * *
   ...Несмотря на позднее моё возвращение со службы, в нашей избе не гасят свет - Шура в последнее время занялась рукоделием и прекращает работу с моим приходом. Не успеваю умыться, как на столе в её комнате уже всё готово для моего ужина и совместно­го чаепития. Зачастую балует калачом к сметане или пирогом к чаю. В доме уютно, тепло. Рядом посапывают спящие девчонки: младшая в качалке, старшая - на широкой материнской постели...
   Пьём чай, беседуем. О последних постановлениях Партии и Правительства, моей службе, погоде, проис­ках мирового империализма. Говор Шуры нынче не мес­тный, несколько манерный, протяжно-московский... Не удивительно: девчонкой войну прихватила под Москвой, в войсках ПВО. Симпатичная женщина, добрая и вполне привлекательная. Но ведь и та, о которой день и ночь думаю, не хуже! И, поблагодарив за ужин, я тороплюсь скрыться за массивной печкой, чтобы не глядеть в призывно-вопрошающие, зовущие в пропасть неизведанного, синие - как морская глубь - глаза!
   Убегаю... И подолгу просиживаю в исподнем на своей кровати, напротив приоткрытой дощатой двери, в полной мере сознавая, что"так" долго продолжаться не может, что надо решаться: вот сейчас встать и пойти... А если прогонит? Ведь дочка с ней... Вот тогда уж точно - придётся уйти, а этого мне вовсе не хочется...
   * * *
   Шофер грузовой автомашины ЗИС-5, предоставленной мне для поездки в Слюдянку, быстроглазый и улыбчи­вый солдат, - на мой критический взгляд, брошенный на видавший "виды" транспорт, заметил, что эта машина, покрывшая себя неувядаемой славой в годы войны, неплохо трудится и на трудовом фронте. Так что товарищу лейтенанту беспокоиться не о чём...
   В дороге, живо реагируя на снежные заносы, он, с
   328
   .
   о
   154. На сеновале. Тушь. Перо. (Повернуть на 90 )
   329
   .
   о
   155. Подруги. Акварель. (Повернуть на 90 )
   330
   .
   заметным напряжением, высказал вполне здравую мысль:
   - К полуночи до Слюдянки, конечно, доберёмся. Но что мы там, в темени, делать будем? Нам бы лучше по пути где-либо переночевать...
   Внимательно глянул на меня и, убедившись, что офицеру - "салаге" возразить нечего, продолжил:
   - Есть у меня тут, неподалеку, знакомые хозяева. Хорошие люди... Думаю, не откажут. А завтра, поутру, по ледовой дороге, через Байкал, быстро до места доберёмся. За день управимся и домой поспеем... Так как: не возражаете?
   За оформлением документов на первую в моей жизни командировку и на получение (ВВ) о ночлеге я как-то не подумал. Меня захватил процесс сбора необходимых бумаг, мысли о предстоящей дороге, тревожное ожидание новых впечатлений...Когда уж тут думать о ночлеге?
   Выбирать не приходилось, и я согласился. Но как прийти к чужим людям с "пустыми" руками?
   - А вы не беспокойтесь: я, как узнал о поездке, бутылку "Сучка" прихватил, - успокоил меня бывалый солдат...
   ..."Сучок" - это сибирская разновидность водки. Опыт её потребления у меня уже есть: в мединституте и на Новый год... "Идёт" с трудом, но валит с ног даже лучше любой другой...Как я понимаю, "гонят" её, судя по всему, из древесины - иначе, откуда взяться столь ласкательному народно-древесному прозвищу?
   Итак, впереди предстоит выпивка. Пол-литра, даже на троих, не проблема. Но, находясь в компании, не будешь обращаться к солдату по званию. И я решил познакомиться с шофером поближе: зовут Владимиром, из Липецка, призывался в пятьдесят первом...
   * * *
   Ещё не менее часа рулил Владимир налево и нап­раво по неизвестному мне маршруту и поздним вечером завернул в спящее село - вокруг ни огонька и стаи собак... По уверенному виражу в один из дворов без плетня и ворот, условно ограждённый несколькими
   331
   .
   кольями, я понял, что наторелый водитель бывал
   здесь не один раз.
   Не успели сойти с машины, как из избы, в наспех накинутом на плечи полушубке и валенках на босу ногу (что, понятно, разглядел не сразу...),выбежала ликующая молодка и бросилась на шею Владимиру:
   - Чего так долго не приезжал?!..
   Чтобы не смущать влюбленных, я отвернулся.
   - Ладно, Дуся, ладно... Веди лейтенанта в дом, а я воду из радиатора спущу. К утру нагреть не забудь - дальше поедем...
   Вошли в дом. В полутьме, в одной - на всю избу
   - комнате, поспешно прибирались ещё два человека. Познакомить нас Дуся не догадалась, но поближе их разглядев, понял, что они - её родители. В комнате, слева от входа, самодельный, на козлах, стол и две скамьи по обе его стороны; в дальнем углу - полати; справа, прижавшись к наружной стене, - русская печь,
   с занавеской поверху, по всей длине лежака.
   Вскоре накрыли стол: хлеб, миска с разваристой картошкой в мундире, квашеная капуста, чай покрепче и погорячей для тех, кто с мороза. Бутылку разлили с первого захода, закусь запили чаем и быстренько - спать: времени на сон оставалось мало, работы на завтра, вернее - уже на сегодня - много...
   Прогулялся во двор, вернулся. Мне постелили рядом со столом, на сомкнутых лавках. Куда исчез Владимир - разобрался позже, когда расслышал со стороны печи тревожащее - радостные вскрики Дуси и тихий
   шёпот солдата, с продолжительными перерывами доно­сившиеся из-за единственной во всём доме занавески...
   ...Будучи совершенно сексуально безграмотным, стремясь при любой возможности хотя бы теоретически восполнить допущенный "пробел" в своём воспитании, поутру, в пути, я поинтересовался у водителя:
   - Дуся - ваша невеста?..
   Владимир удивлённо глянул в мою сторону:
   - Почему невеста? Просто сошлись: ей хочется, и я не прочь... Ведь каждому человеку "это" надо...
   Что "надо"- я по себе знаю...И всё же, несмотря
   332
   .
   на ряд замечаемых странных явлений в сфере любовных
   отношений, я продолжаю видеть в Женщине нечто свя­тое, на что мы, мужчины, вправе посягнуть только на основе взаимного влечения и, как считаю, долговре­менных отношений. Отсюда возник очередной вопрос:
   - А если забеременеет?..
   - Уж это её забота как уберечься! Я предлагал пользоваться "резинкой", так сама отказалась: ей, видишь ли, с презервативом не нравится...
   Уточнять у ровесника-практика, ради чего"такого" женщины рискуют здоровьем, я не стал: промышленность резинки выпускает, значит - надо. Правда, дефицита в них не замечается: в какую аптеку ни войди, повсюду на видном месте лежат. Что другое, не менее значимое для сбережения здоровья, нет, а этого добра навалом...
   ...Тут совсем запутаешься! Ещё один вопрос напрашивался, но задавать его Владимиру, после произнесённого им слова "сошлись",счёл бесполезным: о его взаимоотношениях с родителями Дуси, несомнен­но желающими дочери долговременного счастья. Ответа на него он не мог знать и, очевидно, не искал: Дусе "хорошо", а ему - и подавно... Тем не менее, я ощу­щаю, Инна, некую обделённость, вспоминая искренний всплеск безбрежного счастья, прозвучавшим при их встрече в возгласе Дуси; в каждом её восклицании, доносившемся с печи: Женщина отдавалась счастливым минутам общения с любимым, не замечая присутствия посторонних и не задумываясь о возможных последст­виях... Дуся не "сошлась", Она - любила!
   Я никогда не завидовал чужому счастью. Но в эту ночь сердце сжалось и что-то в нём оборвалось: иначе, откуда возникнуть непрекращающейся боли?..
   ...Ты будешь права, заметив, что подобное событие в моей "практике" уже было - на первой съёмной квартире. Да, было... Но по форме, а не содержанию. Что станет понятным из моих личных ощущений: глаза Женщины, в данном случае - Дуси, до края были заполнены только Любимым, а меня - "красавца" - они в упор не видели...
   Следовательно, Создатель что-то не доработал:
   333
   .
   самозабвенная любовь Женщины не должна оставаться
   безответной! Мужчин - пусть наказывает, они покрепче
   и изначально их помыслы греховней: "Наше дело не
   рожать, "то" - другое и бежать..." Подобные надписи
   я почитывал на соответственно оформленных открытках,
   ввозимых после войны с тлетворного Запада на нашу
   непорочную Родину. И вот, пожалуйста...
   ...Но, быть может, именно для таких случаев Бог
   дал людям Душу?
   Из бесед с солдатами и личных наблюдений, я знал, что в таёжных селениях, удалённых от больших городов, автомобильных трасс и железных дорог, молодёжь, как правило, не задерживается. Прежде всего те, кого успела обкатать армия. Редко кто из моих парней после демобилизации намечает надолго задержаться в своём "медвежьем" углу, селе или ауле. Разъедутся кто куда и, чтобы закрепиться на новом месте (одна прописка чего стоит...), женятся на "местных". Без любви, радости в общении и близости. А девчонкам - тем, кто нравился и кого оставили,- куда деваться?..
   * * *
   ...Ледовая дорога на Слюдянку ошеломила неизве­данными доселе впечатлениями: едешь по ровному полю, без границ, ухабов, встряски - и дороги, как таковой, не ощущаешь. Словно находишься в полёте и всё вокруг наблюдаешь из иллюминатора самолёта. Прямо по курсу, из-за горизонта восходит Солнце, и небо на востоке - в районе, очевидно, Японии - окрашено во все цвета радуги. Пронзающие небо сочные лучи провоцируют желание оглядеться вокруг, но слева и после рассвета не различить кромку "прикосновения" светлеющего на глазах неба к бело-­сиреневому ледяному покрову. Будто нет конца и края воспетому народом славному морю...
   Чтобы вновь ощутить себя на земле, торопишься обратить взор вправо, где, пусть и на значительном расстоянии, уже можно разглядеть тёмную полоску таёжных сосен, просматриваемых на фоне белоснежного
   334
   .
   покрова неисчислимых сопок... Необозримая ширь и
   живописность вокруг! И нигде не видно ни встречной,
   ни поперечной живой души, и вся эта красотища
   принадлежит только нам двоим: мне и Владимиру.
   Но шофёру, судя по всему, не до моих восторгов: он пристально вглядывается в распростёртое впереди пространство, ни на секунду не отвлекая взгляд по сторонам. И неожиданно осознаёшь, что ты не в небе, а на воде, от которой тебя отделяет хрупкая прослойка льда, через толщу которого ты "беседуешь" с Самим Священным Байкалом! С его значительными, не до конца изведанными, глубинами; мировым запасом пресной воды (под водой от жажды не умрёшь...); непревзойдённой по вкусу, неопробованной российским и всем остальным людом, рыбой под неслыханным названием - "Омуль"...
   * * *
   ...Ажиотаж вокруг упомянутой байкальской рыбы стоит того, чтобы уделить этой сдобно-полнотелой красавице несколько минут внимания.
   Сильно переживать тебе, Инна, не следует: пару раз я её всё же испробовал. Первый, три месяца назад,
   при поездке в Читу за назначением. Не потому что
   погнался за экзотикой, а просто хотелось есть. И
   когда на каком-то прибрежном полустанке, за окном
   вагона услышал призывный возглас - "Омуль с душком!
   Кому омуля с душком?!..", я рванул к двери с той же скоростью, как если бы предлагался жареный карась...
   Проблема в том, что добыча омуля простому люду запрещена. В открытой продаже его также нет. Слышал,
   что его продают за границу. За валюту... Но я, как
   видишь, даже на зуб пробовал. И не простого омуля,
   а с "душком"! Вновь повстречался с ним за празднич­ным Новогодним столом: под горячую картошку и водочку - он очень даже хорошо пошёл...
   Каким образом народ промышляет? На удивление, совершенно обыденно: из-под полы... Даже по домам разносят. На то, говорят,и законы,чтобы их обходить.
   Ведь не случайно та женщина, на полустанке, прошла
   335
  
   вдоль вагонов, не прячась, словно покровительствует
   ей сам Всевышний или... местный начальник милиции:
   - Омуль с душком! Кому омуля с душком?!..
   ...А я и не знал, как мне здорово повезло. Взял рыбину, съел с аппетитом, даже не успев разобраться, почему с "душком". Как приедешь, Инна, обязательно побываем на том полустанке...
   * * *
   ...В данный конкретный "исторический" момент сей валютный продукт плавает под нами. Подо льдом. Будем надеятся, что в столь сильные морозы толщина льда окажется достаточной, чтобы омуль (натуральный или с душком...), по собственному почину, ни "по просьбе трудящихся", не выскочил на поверхность. Ради выполнения сухопутным транспортом поставленной задачи... А то ведь всякое может случиться: как­-никак, по морю едем, а не по мелководной речушке... Тем более, что по многим приметам наблюдаем и чуем, как некоторые "миролюбивые" страны, втихую, мощные бомбы испытывают. От чего в Иркутске - в женском общежитии института народного хозяйства (куда я иногда по воскресеньям заглядываю...) - дверцы шка­фов и люстры, словно на корабле, при сильном шторме мотаются. Скажешь: "Просто землетрясение!" И будешь права. Где-то нашу махонькую планету тряхнуло, и волны этой встряски на невидимой глубине движут огромными пластами земной коры, попутно разрушая города, мосты и посёлки, как пушинку вздымая к небу ледяные и водные покровы морей и океанов...
   ...Потому зорко глядит вперед водитель-практик войсковой части 83244 Владимир. Ему, если разобра­ться, не только омуль в полыньях, но и трещины во льду задаром не надо! А мне - и подавно...
   И дублируя шофера, я внимательно вглядываюсь в белоснежно-сиреневую гладь впереди распростёртого пространства. Ровно постукивают клапаны двигателя, и я, ничего толком не разглядев, прикорнув в углу кабины, продолжаю "полёт" над водной гладью...
   336
   .
   В Слюдянку прибыли вовремя. Как намечали, за день управились и без остановок на обратном пути возвратились домой.
   17 февраля 1953 г.
   ...Главная новость: пока меня "где-то" носило, Галина, супруга Сергея Бирюкова, успела родить ребёнка! По моим предварительным прикидкам, исходя из габаритов Галины, должно было родиться, как минимум, двое детей. Но, очевидно, не доглядели, и на свет появилось лишь одно существо, и то - не мужского пола!..
   Если бы кто сказал, не поверил - надо воочию поглядеть на Сергея, чтобы убедиться: бывают, всё­-таки, случаи, когда для супруга, появление на свет одной девчонки - адекватно рождению ста мальчишек...
   Разговаривать с ним невозможно: всем встречным деся­тки раз повторяет рост новорожденной, вес, цвет глаз и уже вьющихся кудрей. Всё остальное у неё также нечто особенное - не такое, как у остальных женщин...
   Ну, Сергей! Ну, трепло! А, казалось, был вполне нормальный мужик. К тому же, дочь-то он ещё ни разу на руках не держал... Но уже точно знает - что цвет глаз у неё - его, её родного отца! Потому, как дру­гими они быть не могут... Кто бы возражал: желает, чтобы глазки были голубыми? Пусть так. Но одно непонятно: как он мог влюбиться в чёрноглазую?..
   ...Глядя на счастливое, согревающее всё живое вокруг, лицо Сергея, нельзя было не подтвердить, что
   всё им сказанное - "чистейшая" правда. Иначе и быть
   не может - человек, считай, семь лет ждал этого часа.
   ...Нет у меня ни жены, ни ребёнка. И не боюсь признаться, что мне интересно наблюдать за молодыми семьями. С Сергеем мы друзья с первых дней нашего знакомства. И, будучи предельно откровенным с ним в более щепетильных вопросах, считаю, Инна, возможным поделиться размышлениями относительно его столь наглядной "ненормальности": так, очевидно, ведут себя все мужчины, не раз терявшие надежду обрести с
   337
   .
   любимой женщиной своего ребёнка...
   Так что у нас внеочередной праздник: скинулись на приобретение детского приданного и, разумеется, на "обмыв". Деньги я внёс, но решил, что участвовать
   в последнем мероприятии не буду. Сергей меня поймёт,
   а это для меня главнее всего остального - отпразд­нуем прибавление в его семье без самовлюблённого тамады и громких тостов.
   В ближайшее воскресенье побывал в Иркутске и приобрёл для новорождённой куклу с пищащим животи­ком и закрывающимися глазками. Но подобный подарок показался мне тривиальным, и я решил прикупить ещё что-либо "эдакое", чтобы настроить её родителей на ближайшую перспективу, когда дитё уже начнёт бегать ножками. Остановил свой выбор на ярко окрашенном и любовно изготовленном детском наборе садово-огород­ного инструмента: лопаточка, грабли и тяпка для прополки.
   ...Не успел переступить порог дома, как ко мне подбежала Нинка, трёхлетняя дочь Шуры, и ухватилась за инструмент обоими ручонками! Ещё хорошо, что у взрослого "лба" хватило ума подтвердить, что покупка
   предназначалась именно ей... Как не поблагодарить
   ребёнка за науку? Уже более двух десятков лет прожил
   мужик, а - как был дураком, таким и остался: сколько
   раз наезжал в город, и ни разу не пришло ему на ум,
   что живёт он не только рядом с симпатичной женщиной,
   но и в одном доме с её детьми! И сколь угодно, если
   ему так хочется, пусть избегает их мать, а её детей
   он всё же обязан замечать...
   "Сколь угодно", судя по всему, не получится: терпение Шуры явно исчерпано. Ночами она продолжает еще "беседовать" со мной, выстукивая об пол детской качалкой - алфавит азбуки "Морзе". Многое я давно уже считываю. Когда медленно, с расстановкой (точка -тире, точка-тире...): "Я - жду..., я - жду..."; а когда мощно и торопливо, так что избу начинает раскачивать: "Я жду тебя, дылда стоеросовая! Жду!.."
   Одновременно высказывая всё то, что потенциальному, но трусливому партнёру, пожалуй, лучше не переводить
   338
   .
   с азбуки "Морзе"...
   А малышка ночи напролёт, тихо спит в своей кроватке, совершенно не понимая, из каких соображе­ний мамка так настойчиво её укачивает...
   Встречаться с Шурой - я предельно побаиваюсь: её глаза отражают не прежний трепет, а пламя разра­стающейся отчуждённости. Глядя в них, убеждаешься в безошибочности вывода многих литературных знатоков "слабого" пола: "У женщин от любви до ненависти - один шаг!" И я, даже будучи полным сексуальным про­фаном, понимаю, что Шуре уже важна не сама любовь, а желание разобраться в мотивах таинственного пренебрежения, проявляемого к ней, заметной по всем статьям, Женщине! Её заинтересованные взгляды достаточно откровенны, чтобы почувствовать себя на бурлящем, полном беспощадной мести, вулкане...
   ...Так как мне поступить, Инна?.. Мне не хочется расставаться с этим тихим, опрятным и тёплым домом.
   * * *
   ...Разработка скальной выемки пошла веселее: нагревая ломы и клинья, солдаты без утайки греются у костров; затем и сами "накаляются" с кувалдами в руках, долбя в промерзшей земле шпуры для зарядов. Несмотря на холод, парни улыбаются, шутят, тем самым подтверждая, что в наших серых однообразных трудовых буднях появился определённый смысл в жизни,
   что, непременно, облегчит их тяжкую долю.
   Значит - поверили! В меня, их командира. Поверили, что тяжкий солдатский труд, наконец, станет оплачи­ваемым, и "отдача" их не обойдет. Представь, Инна, себя на моём месте, и ты, несомненно, разглядишь тот самый лучик, пробившийся сквозь зимнюю сибирскую стужу не только к солдатам, а и ко мне. Для полного счастья мне недостает только тебя, и я очень хочу, чтобы ты на сей раз сумела меня понять...
   Это не хвастовство, Инна, - в этом моя жизнь.
   ...Пока готовятся шпуры, я - подальше от костров
   и людей - заготавливаю запалы: одинаковыми метровыми
   339
   .
   кусками, нарезаю бикфордов шнур, затем насаживаю на
   каждый из них по капсулю-детонатору. Работа - не для
   перчаток. И солдаты, видя, как отогреваю дыханием
   замёрзшие пальцы, просятся в помощники. Но доверить
   эту работу кому бы то ни было не могу: взорвётся
   капсуль и, в лучшем случае, двух-трёх пальцев, как
   не было... Что для меня, в прямом и переносном
   смыслах, похуже любого их обморожения! Я убеждён в
   этом. Чему недавно получил очередное подтверждение,
   о чём с тобой, при удобном случае, ещё поговорим...
   ...Готовы шпуры, потушены костры. Личный состав, под командованием младших командиров, отведён на безопасное расстояние от места взрывных работ. Выставлены посты по периметру опасной зоны, так как бродячего люда и в тайге хватает. Долбанёт человека обломком скалы или куском мёрзлой земли, и...ничего хорошего руководителю буро-взрывных работ не улыба­ется. Отсюда вполне резонный вопрос: "Кому нужны такие игры?"
   Отвечаю: "Мне, Инна!"... Они необходимы для того, чтобы стать командиром там, где солдаты, одиннадцать месяцев в году (а то, как убедились, и более...), в руках держат лишь ломы и лопаты; где, из-за нехватки кадровых офицеров, на должностях командиров взводов находятся сержанты, либо вчерашние студенты, приз­ванные в армию по окончании ВУЗов, прежде всего из тех, где отсутствуют военные кафедры... Удивительно? Но что делать, если факт... И это ещё не всё: их технический профиль, чаще всего, далёк от того, чем приходится заниматься в строительных частях. Вот и соображай: получается, что младший командный состав в стройбатах, в своем большинстве, не подготовлен ни к войне, ни к миру... К ним, к этим людям, не может быть претензий: каковы порядки - таков результат!
   Но солдатам от подобных комбинаций не легче, когда вместо командира и специалиста они получают контролёра, осуществляющего, в лучшем случае, учёт выхода людей на работу, численности больных, а также - находящихся в самоволке и розыске...
   Что можно ожидать от подобных командиров? Всё,
   340
   .
   что угодно, но только не порядка в подразделении.
   Даже у тех, кого природа одарила недюжинной силой, и руководят они подчинёнными не только мощным рыком...
   Бывает, наоборот: подберётся во взводе группа "аховых" солдат и, объединившись (что скрывать?..) в откровенную банду, терроризируют как сослуживцев, так и своего командира, подчас обратив его в никче­мную "шестёрку"...
   И в моём взводе есть двое бездельников. Получил их недавно, в результате подвижек в личном составе роты: группу молодых солдат, прибывших с новым пополнением, командир роты определил в первый взвод,
   а излишки последнего передали в мой. Решение принято
   без моего участия - согласно приказа!
   Ничего доброго от вновь поступивших ожидать пока не приходится. Не потому, что из "китайцев" и муть в их глазах не исчезает - во взводе участились случаи воровства. Кто подобным может заняться? Только тот, кто сверх положенного денежного довольствия ни рубля не получает, но из хмельного состояния не выходит. Так что не трудно догадаться, на какие деньги гуляют... Однако, как говорится: "Не пойман
   - не вор..." А вещи и деньги пропадают. У солдат буквально слёзы на глазах: готовились к демобилиза­ции, по копейкам накапливали рубли и, в результате, бессовестный грабёж...
   Проще всего развести руками и скрыться за дверью канцелярии: "А я что сделаю?.." Подумал, взвесил и решил передать решение проблемы в солдатские руки. Понимаю, что многим рискую, но мириться с подобными явлениями не вправе. Законным путём воришку не изловить: о подобных ЧП "наверх" не докладывают, чтобы подразделение выглядело чище, чем есть на са­мом деле. Убедившись в отсутствии какой-либо реакции
   по моему рапорту, я, воспользовавшись политинформа­цией, поделился с солдатами следующим соображением:
   - ...Обворовывает вас тот, кто, не имея допол­нительного заработка, непрестанно пьян.
   Фамилии пьянчуг не назвал, но те, кого это ка­салось, прекрасно поняли, о ком идёт речь и - кому
   341
   .
   Из гроба истории вставший опричник
   Привел нас на Север, в медвежьи углы,
   Где шли мы под стражей, под окриком зычным
   Выкалывать камень из дикой скалы.
   Поэт Яков Косман, з/к Ухтижемлага.
   156. Взрывники. Тушь. Перо.
   342
   .
   Мы рвали киркой и тяжёлой кувалдой Промёрзлые глыбы из плена земли.
   Мы жили надеждой в тоске небывалой, Топя свои жалобы в снежной пыли.
   Поэт Яков Косман, з/к Ухтимжелага.
   157. Колщик камня. Тушь. Перо.
   343
   .
   А груду раскрошенных чёрных осколков, Как хлам бесполезный, свозили в овраг, И с ними на тачку я клал втихомолку Тяжёлые камни людских передряг.
   Поэт Яков Косман Расстрелян 20.09.1942 г. в посёлке Ухта Коми АССР
   158. Каменотёс. Тушь. Перо.
   344
   .
   доверено разбираться, в случае поимки... Впрочем,
   вскоре стало понятно, что многие солдаты пришли к
   такому же выводу намного раньше меня. И не выскажи
   командир своего мнения, вполне могла организоваться
   встречная - "положительная" - банда, с последующим
   противостоянием во взводе. Чем оно может закончиться
   - примеров немало... А так: поимка воришек, надеюсь, меня не минует, и ей можно будет дать законный ход.
   Вечером того же дня моё главенство в столь щепетильном и нестандартном деле подтвердилось:
   - Товарищ лейтенант, солдаты меж собой решили установить ночное дежурство!.. - без предисловия доложил вошедший в канцелярию помкомзвода.
   ...Уж если с меня спрос, так пусть хоть "вожжи" будут в моих руках. Другого выхода, для наведения порядка в подобных условиях, не вижу. Не все "китайцы" таковы, как эти двое. И есть уверенность: воровство прекратится. Во всяком случае, подозрева­емые, в последние пару дней, заметно протрезвели...
   Так и живем, Инна...
   * * *
   ...Есть необходимость поделиться с тобой по теме более щепетильной и, не скрою, болезненной.
   Склад, на который сдал привезенное (ВВ), размещён в районе Большого Луга. И с утра, на каждый рабочий день, я оформляю в штабе батальона документы для получения очередной порции необходимых материалов. В один из заходов, проходя по посёлку, заселённому семьями офицерского состава батальона, буквально в десятке метров от здания штаба, вдруг услышал детский окрик:
   - Еврей! Еврей! Еврей!..
   Оглянулся и увидел укрывавшегося за штакетником ограды двора одноэтажного коттеджа малолетнего мальчишку, напрягавшего голосовые связки. Нападение было столь маловероятным и неожиданным, что не сразу поверил своим ушам - рота дислоцируется на периферии, и я мало с кем из офицерского состава батальона успел познакомиться... А тут: совершенно
   345
   .
   незнакомый мальчишка, прекрасно осведомлён не о
   моём звании, даже - не о занимаемой должности, а,
   прежде всего - моей национальной принадлежности!
   - Чей этот мальчик? - спросил я у мимо проходя­щей женщины.
   С удивлением взглянув на меня, она ответила:
   - Командира части...
   ...Следовательно, тогда - при первой встрече с комбатом - интуиция меня не обманула: во главе части находится ярый антисемит, который, несмотря на высокое служебное положение, в домашней обстано­вке полностью раскрывает своё натуральное естество. Как, в таком случае, не обратить внимание, что с мыслительным процессом у него не без проблем?..
   Разумеется, обидно. И непонятно: с национальной точки зрения, заглянув в не столь далёкое историче­ское прошлое, можно провести некоторые параллели и убедиться,что судьбы армян и евреев во многом схожи.
   Но из каких таких соображений, находясь на службе в армии, мы начнём соизмерять невинные людские потери наших народов? Разве мы - "Союз нерушимых республик свободных..." - не строим одной братской семьёй государство невиданно прогрессивных общественных отношений? О чём ежедневно веду беседы с солдатами, среди которых многие, особенно из республик Средней Азии, вместо подписей, по сей день ставят крестики! А я, на основе статистических данных, убеждаю их в том, что в нашей стране победившего социализма дав­но решена проблема всеобщего среднего образования...
   ...Убеждаешь в одном, не доверяешь в другом. И я не верю в достоверность обвинений, предъявленных на процессе над "убийцами в белых халатах". Не верю! Вслух не говорю, но и за истину принять не могу. А комбат верит. Видимо, не только во исполнение... Да и пропаганда твердит, что евреи - плохие люди. Об этом сейчас весь мир знает: Жданова убили, на Сталина покушались. И я имел неосторожность родиться
   евреем. Следовательно, обладаю теми же, присущими
   только еврейскому национальному характеру, отрица­тельными чертами. Что Христа распяли, ещё куда ни
   346
   .
   шло: "Религия - опиум для народа!". Здесь, кажется, всё в порядке. Но до чего обнаглели: на Вождя и Друга всех народов подняли руку! Что уж говорить об их отношении к простым людям?..
   О последнем, Инна, я наслышан с конца сороковых годов, в стенах строительного техникума, из уст пристроенного при учебном заведении "преподавателя"
   - небольшого росточка, скользкого мужичка. От него узнал, что прирост населения в нашей стране заметно снизился... Почему? Младенцев при рождении врачи известной национальности сразу умерщвляют! Говорил открыто, но, по привычке, осматриваясь по сторонам воровскими оглядками... Выглядел он настолько никчемным, что принять всерьёз его болтовню в то время, сразу после войны и Катастрофы еврейства, было невозможно: брызжет слюной - и чёрт с ним...
   ...В чём сегодня убеждён - подобные слухи расп­ространялись не по личной инициативе антисемита, а на основе распоряжений, полученных свыше. Откуда такая уверенность? Оказывается, и в армии практику­ется система "добровольных" осведомителей:
   - У вас во взводе должен быть "свой" человек, - потребовал политрук в первые дни нашего знакомства.
   Нет у меня такого, и вряд ли когда появится. Что касается совпадения интереса в части поимки воров, то он не сопоставим с наличием во взводе шептуна­ - провокатора. К слову, вспоминая отмеченный разговор с политруком, я невольно возвращаюсь к дням минувшим
   и задаюсь вопросом: "В училище, кто из курсантов
   нашего взвода выполнял подобную роль?" И, кажется,
   догадался. Называть его фамилию не буду. Однако, не
   без удовлетворения, отмечаю: его нос однажды я всё
   же расквасил... Как ответ на очередную провокацию.
   ...Вот такие мы творим дела: убиваем налево и направо, дробим носы и шпионим в пользу иностранных разведок. Так до каких пор эдакое засилье можно терпеть?!..
   Потому на нас всех без разбора и показывают пальцем. Думаю, "правильно" делают: в каждой семье моей мишпухи имеется не менее одного дипломирован-
   347
   .
   ного врача, а то и - все подряд! Я не интересовался
   - и, очевидно, зря: судя по публикациям, мои дорогие родичи только для того и стремились в медицинские институты, чтобы под корень извести все остальные нации (о чём, без особого умственного напряжения, любой дурак догадается...)!
   Но, если глянуть на проблему с другой стороны, в которой, по минимуму, присутствует здравый смысл, - надо быть неизлечимым идиотом, чтобы поверить, что кто-либо из моих родных может причинить зло людям. Так ради какой конечной цели затеяна по всей стране вся эта буйная свистопляска? Ответа нет. И мне не отвернуться и не уйти, как тогда - в техникуме, от примитивно мыслящего шептуна-одиночки, болтающего на перемене в кругу нескольких студентов. Ныне масштабы совершенно иные...
   ...Как могу, в беседах с солдатами обхожу эту чудовищную тему - мол: "Судебный процесс в Москве идёт своим чередом, и судьи сами разберутся, кто в чём виновен..." Политрук, о моих высказываниях, уверен, информирован. Но меня интересует не его мнение о происходящем (оно, как известно, обязано совпадать с передовицами газеты "Правда"), - а моих солдат. И проводя политинформации, я заглядываю в глубину их глаз, в большинстве своём отражающих со­держание природно-смекалистых извилин...По ухмылкам и хитрющим взглядам каждый раз убеждаюсь, что мало кто, за редким исключением, верит в подобную чушь. Хотя прекрасно осознают, что на скамье подсудимых находятся представители гонимой нации: той, что маячит перед ними; той, с кем связаны определённые надежды; и той, с кем ныне, проходя службу, им стало
   жить (факты - вещь упрямая, Инна...) чуть легче.
   У каждого человека есть своё понятие о долге. И не думаю, что моё поведение было бы иным, не будь московского процесса. Проявляемое мною служебное рвение не является отражением желания создать некий образ порядочного и заботливого командира-еврея, как
   бы в пику газетным публикациям. Нет! На мой взгляд,
   в человеческом общежитии и в армии, в частности, не
   348
   .
   должно быть разделения по национальному признаку.
   Не должно! Потому, что большинство евреев и неевреев выжило в последнюю войну благодаря поддержке подчас совершенно незнакомых людей, которые, уверен, помогли бы любому, кто бы ни нуждался в их помощи. Говорю не ради красивой фразы: на своём коротком веку судьбоносную поддержку многих людей я не раз ощущал на себе. Но, подчеркну: в основном - простых людей... Как и каждый познавший войну.
   Нам повстречались - Люди! Этим всё сказано...
   Я прекрасно помню имена многих из них, примерно ориентируюсь - кто какой был национальности и, всё же, главное вижу в том, что обогатился зримыми образами людей, с которых стараюсь брать пример. Прежде всего - со своих родителей, сеявших на своём жизненном пути добро, зачастую рискуя благополучием своих детей. Не знаю, чем объяснить, я не вижу в солдатах подчинённых мне людей и, соответственно, не
   допускаю, с чей бы то ни было стороны, высокомерных
   начальственных придирок, тем более - оскорблений их
   человеческого достоинства. Нет и панибратства. Един­ственное - и главное в моих взаимоотношениях с ними,
   - требование безукоризненного соблюдения дисциплины. Уж если есть желание чем-либо меня попрекнуть,
   так только стремлением поступить в военную академию
   - а какой лейтенант не мечтает стать генералом?.. Тем более, известный тебе, Инна, обалдуй, ежедневно видящий пред собой ту, ради которой живёт...
   ...И всё же затеянные мной опасные "игры" не бравада и не показуха. Во мне достаточно желания жить, чтобы не заниматься ухарством там, где необходимы знания, смекалка и, если на то пошло, хватка. Нет сомнений, определённый риск есть, но он оправдан производственной необходимостью и наглядным
   укреплением армейской дисциплины. Важен результат.
   И он нагляден: то, что поначалу принималось моими "китайцами" в штыки, теперь заметно приветствуется. Мало того, их стремление к труду проявилось с с неожиданной для меня стороны: несколько солдат из других взводов изъявили желание служить под моим
   349
   .
   началом... Подобное соизволение приятно слышать, но вопрос перевода - не в моей компетенции.
   Да, я взял их рублём: а кто из сильных мира сего когда-либо отказывался от денег? Тем более, заработанных честным и тяжким трудом.
   К сожалению, дополнительная статья расхода средств, используемых на поощрение рядовых трудяг, для кое-кого "наверху", явно оказалась неприятной неожиданностью. Как в масштабе роты, так и батальона.
   Наличие заработков в одном взводе, вызвало брожение в остальных подразделениях и отозвалось головной болью у командования. Чему можно было бы не только посочувствовать, но и оказать содействие. Но, судя по всему, никто не стремится заниматься нарядами. С другой стороны, если рассматривать данную проблему с позиций диалектического материализма в вопросе "Деньги-товар-деньги...", то в нашем случае (огля­дываясь на нынешний московский процесс...) вполне применимо более современное экономическое открытие: "Деньги-еврей-деньги..." Что не секрет - мне извес­тно о проявляемом интересе:"А не прилипает ли часть этих денег к ладоням творца этих нарядов?.."
   ...Никто почему-то напрямую не спросит: "Как оплачиваются опасные игры?" Зачем интересоваться, если знают - никак... О деньгах и разговора не было.
   Не потому, что не посмел, предлагая свои услуги, а
   просто о них не вспомнил. Можешь не верить, но думал
   я не о себе: изо дня в день глядеть как люди кайлят
   мерзлую землю, невозможно! И сейчас не претендую на
   дополнительный заработок. Кроме того, мне нравится
   эта работа. Чему не сразу дашь объяснение: возможно,
   занимаясь ею, человек, полностью сосредоточившись,
   без остатка отключается от существующих реалий?..
   Что сегодня во всех отношениях, имеет для меня немаловажное значение. Особенно сладостное ощущение испытываю в первые шестьдесят секунд, когда с зажжённым контрольно-рабочим бикфордовым шнуром перебегаю от одного заряда к другому, последовате­льно поджигая запалы каждого из них. А в оставшиеся сорок секунд драпаю со всех ног к избранному для
   350
   .
   себя укрытию, чаще всего в виде прикрывающего спину уступа скалы. Ничего, пока Б-г милует...
   * * *
   Придраться, если кто пожелает, ко всему можно. Подсказать? Например, приписать моральное растле­ние солдатских масс презренным металлом... Ведь при коммунизме денег вообще не будет: "Каждому - по потребности!"... Или обнаружить в нарядах приписки. Но для этого, как минимум, надо разбираться как в нарядах, так и "В нормах выработки и расценках". Я в этом деле "собаку съел". Не веришь? В училище, в период стажировки, по поручению деканата, я обучал сокурсников закрывать наряды...
   ...Звучит как бахвальство? Ну и что - в нашей стране, как в песне: "По заслугам каждый награждён!"
   Во всяком случае, если кому очень хочется уличить меня в подтасовках и приписках, - пусть копается в оформленных мной нарядах и упомянутых "Нормах выра­ботки". Зубы (без кавычек...) сломает! Также пусть выпытывает у солдат сколько денег их взводному "пе­репало"... Потому, Инна, мне не стыдно "хвастаться" подобным успехом - ведь я, по сути, хожу по лезвию ножа... И то, что все антиеврейские "подвижки" мне известны, подтверждает, прежде всего, неравнодушие моих солдат (русских, украинцев, татар, узбеков, казахов, туркмен, двух грузин и одного еврея) к судьбе их командира! Они прекрасно всё видят и раз­бираются - где грязная возня и где чистота помысла.
   Вот ради этого, нам - евреям - и дан изощрённый ум! При одном, уже упомянутом, условии: чтобы ни одна копейка не прилипала к ладони дающего...
   Да, евреи не только способны, но и умеют делать добро. И всё же - это не самоцель, не разбрасывание в толпу, как в старину, на зрителя, пригоршнями золотых монет: "Вот, мол, какие мы щедрые..." Добро должно порождать благожелательность и радость во всех, кто к этому сколь-нибудь причастен. Не моя заслуга в том, что солдатам изыскан дополнительный
   351
   .
   приработок - он был предусмотрен разумными людьми
   задолго до моего появления в части. Циркуляр был, но
   никто его не применял: либо не знал или не желает
   знать, как им распорядиться... Какой вывод? Никаких
   открытий я не сделал, а лишь выполняю свой служебный
   долг. Но не будем скромничать: не просто выполняю,
   а стараюсь как получше. Так почему моё начальство
   должно быть против? Ах, да: "Еврей! Еврей!.."
   * * *
   ...Вот теперь попытаемся проанализировать собы­тие, происшедшее со мной на Большом Лугу, когда не­смышленыш, сын командира части, перехватив в стенах родного дома дозу неприязненной настроенности отца к какому-то еврею ("Вот идёт тот еврей!.."),огласил на всю улицу содержание мозговых клеток родителя...
   Как не задаться вопросом: "Где заложена причина использования высокопоставленным военным чиновником подобной лексики, будь то в домашнем или служебном помещении?.. Какие внешние обстоятельства позволяют ему сегодня, в феврале 1953-го года, открыто испо­льзовать подобный словарь, не опасаясь какой бы ни было огласки и наказания?"
   Служебной провинности за мной не числится. Даже наоборот: я впервые встретился с вновь назначенным командиром части, заметным разве что по погонам мужчиной, предложив свои услуги в качестве рядового подрывника. Не требуя от него ничего, кроме согласия и содействия в получении (ВВ). В подобных случаях не требуется большого ума, чтобы разобраться в выгоде
   поступившего предложения. Тем более, что за меня он
   ответственности не несёт, так как к удостоверению
   взрывника отношения не имеет. И вот, как ни странно,
   единственно сохранившееся в его памяти, - что перед
   ним еврей... Хотя по национальному вопросу не ска­зано было ни слова. Или в лежащих в первом отделе секретных бумагах некоторые военные уже не числятся путейцами, механиками, снабженцами, тем более - взрывниками, а "мечены" лишь по одной пятой графе?
   352
   .
   Потому комбат не рисковал авторитетом, во всеуслы­шание инкриминируя в вину моё еврейство...
   ...Всё же не будем исключать иную, более прием­лемую, для нормального разума, версию. Два-три километра от Большого Луга до скальной выемки, для звуковой волны, не расстояние. И те, кому знакома физиономия нарушителя покоя, не раз интересовались у меня: "Когда всё это кончится?.."
   - Когда не станет взрывчатки или взрывника...
   Супруга подполковника также могла выразить своё возмущение. И комбату ничего не оставалось, как проявить семейную солидарность...
   Но почему именно таким образом: почему "еврей", а не "лейтенант" или "взводный"; наконец, извини, не "хрен моржовый"?!.. Или всё-таки он счёл возмож­ным произнести вслух то, о чём в газетах пишут меж­ду строк?..
   Повторяю: я не стыжусь своей национальной принадлежности. И всегда адекватно реагировал на подобный окрик. Однако, из уст несмышлёныша услышал его впервые. Видимо, поэтому он с особенной болью отозвался во мне. Боль настолько сильна, что и сейчас перехватывает дыхание.
   * * *
   ...Нечто сходное, но совершенно при иных обстоя­тельствах, мне пришлось испытать прошедшим летом, незадолго до окончания училища, когда, находясь в увольнении, решил напоследок попрощаться с Эрмитажем.
   Трехэтажный комплекс Зимнего Дворца, на общем фоне застройки Ленинграда, особенно не выделяется: всё вокруг столь прекрасно, что несколько протяжён­ное вдоль набережной Невы строение воспринимается как обычное. И, кажется, ничего иного, кроме того, что пред тобой, на данном месте быть не может!
   Совсем иное впечатление, когда ты оказываешься внутри и в несчётный раз останавливаешься ошелом­лённым, словно впервые видишь представшее пред тобой
   великолепие: широкие мраморные лестницы, лёгкими
   353
   .
   крыльями взлетающие наверх; сверкающие хрусталём
   огромные люстры; несчётное количество неохватных
   колонн из чёрного мрамора; капители и портики,
   инкрустированные позолотой; скульптуры Растрелли и
   парящие под облаками небесные ангелы... Ты стоишь
   опьянённый, ощущая потребность преклонить колено
   пред человеческим гением, способным разглядеть на
   чистом листе бумаги и воспроизвести в камне, дереве
   и золоте всю эту ослепительную царственную красоту.
   И на сей раз я настроился насладиться желанным зрелищем, как вдруг, с первых шагов ощутил необыч­ность поведения некоторых посетителей: пристальные взгляды, усмешки, экивоки, стыдливый отвод глаз. В чём дело? Я глянул в ближайшее зеркало и, увидев знакомое, вполне бравое отображение (правда - с заметным крупным носом...), решил, что некоторые представители публики ещё продолжают заблуждаться относительно мужской, отражённой на лице, "витрины"...
   Потому, ни на кого более не обращая внимания, я вошёл в первый зал и приступил к осмотру картин.
   Экспозиция оказалась значительно обновлённой, что явилось приятным сюрпризом. Тем паче, что нашлось дополнительное место творчеству известных западно­европейских художников прошлого века. Оглянувшись, я заметил скопление посетителей у одной из картин, размещённой по другую сторону от входной двери, на которую, войдя в зал, я поначалу не обратил внима­ние. Решив, что в данном конкретном случае "любопы­тство - не порок", я вернулся на исходную позицию.
   Подойдя поближе и разглядев размещённую у края дверного проёма картину (с таким, несомненно, расчё­том, чтобы миновать её на выходе было невозможно...),
   я внезапно ощутил потерю равновесия: в натуральную
   величину на меня глядел рыжеволосый мальчишка и,
   похвалясь в счастливой улыбке, протягивал мне на
   раскрытой ладони серебряную монету!..
   О его национальной принадлежности догадываться не приходилось: рыжий, покрытый от верхушки лба до кончиков пальцев многочисленными веснушками; щерба­тый, раскрытый до ушей, рот; робкий, опасливый взгляд
   354
   .
   - с головой выдавали его еврейскую суть. Последнее не вызывало никаких сомнений. Их не могло быть, так как реакция двух присутствующих крепких парней дос­таточно чётко озвучивалась в улавливаемом "шёпоте":
   - Вот оно - их еврейское счастье!.. За деньги
   - родного брата предадут!.. И такие вот людишки посмели замахнуться на руководство страны... Сколько людей на тот свет отправили!
   Я был как в дурмане. Даже сейчас не верится, что всё происходило на моих глазах ,в самом, что ни есть, центральном музее страны! Покинув на считанные часы стены училища, в надежде вздохнуть полной грудью за пределами армейской казармы, я неожиданно вновь ощу­тил себя в кабинете подполковника Тумашова, у стола с подшивкой газеты "Правда", с нацеленным на меня заголовком о раскрытии заговора преступной банды врачей - убийц благодаря бдительности советской патриотки Лидии Тимашук (обрати, Инна, внимание на созвучие фамилий "Тумашов-Тимашук"... Родственники? В любом случае их мышление - от одного корня...)
   И я вновь оказался в окружении "патриотов". Весь период моего пребывания у картины шептуны не унима­лись. Не исключено, что моя физиономия их даже несколько вдохновляла... Остались они у картины и после моего ухода, продолжая делиться вслух своим возмущением. Потому уверен: эти попки приставлены к полотну - от открытия музея и до его закрытия...
   ...Стремясь постичь конечную цель, решаемую автором прекрасно исполненной картины, я долго гля­дел в смышлёные глаза мальчугана; на его открытое в душевном доверии лицо; на изорванную в лохмотья одежду. Понятно, что она "совпадает" с озвученной трактовкой так же, как интеллекты художника и попок.
   Сохранив для нас образ вечно гонимого народа, живо­писец предоставил возможность потомкам самим искать ответ на многовековый вопрос: "Что изменилось в жизни еврейской диаспоры за прошедший период?"
   Изменилось! И наглядно: "попки" свободно разгу­ливают в Царских палатах...
   Ты, Инна, хорошо знаешь паренька, изображённого
   355
   .
   на холсте: в войну и в послевоенные годы я и был
   этим мальчишкой: вшивым, немытым, некормленным... И
   также мечтал о такой монетке, надеясь обрести в этой
   жизни немного удачи - сбегать на рынок к горластым
   тёткам, чтобы купить у них несколько морковок или,
   если сторгуюсь, хотя бы одну лепёшку... Хотя бы
   одну! Чтобы не подохнуть с голоду.
   ...Да, тот же мальчишка. Тоже - еврей. Также - обрезанный (на портрете, к сожалению, - персонально для попок, придаток не виден). Разве что - не рыжий.
   Именно поэтому, с отличием закончив техникум и не имея материальной возможности продолжить учёбу в институте, я оказался в военном училище, где в первый же год поправился более чем на десять килог­рамм, что составило пятую часть моего полного веса...
   ...На этом закончилось моё прощальное посещение Эрмитажа. Уходя, спохватился, что не прочёл название картины. Расшифровать мелкий шрифт сразу не удалось. Пришлось доставать очки и через "микроскоп" знако­миться с авторским видением картины. Оно гласило: "Первый заработок"...
   ...Все-таки, заработок! Честно заработанный франк или шиллинг. Всего один. На лепёшку...
   ...Откуда столько зла в людях?!
   * * *
   ...При очередном посещении батальона встретился с Юрой, моим однокашником, с которым добирались в ноябре до Большого Луга. Скрытным оказался парнем: лишь сейчас признался, что женат. Под Новый год, взяв неделю в счёт отпуска, съездил за супругой. И привёз. Прямо из Ленинграда! Расписался с ней ещё курсантом, за пару недель до окончания училища. Вот тебе и Юра! А смотрелся таким тихим пай-мальчиком...
   Вечером того же дня зашёл к молодожёнам знако­миться - что ни говори, а человек из Питера прибыл! Одного этого достаточно, чтобы его за родственника признать...
   ...Не признал. Свойская, можно сказать, разбитная
   356
   .
   супруга Юры как-то сразу, повадками и ужимками,
   напомнила мне Дашу, за чьи руки недавно хватался в
   подтопке печи. Но нынче наши руки не спутаешь. Эта
   женщина - жена моего товарища, что незамедлительно
   выводит её на одну с ним орбиту: в любом случае,
   для меня она неприкасаема.
   Потому, её бесцеремонность обращения, с незаме­длительным переходом на фамильярное "ты", в какой ­то мере поначалу шокировало, а затем и оттолкнуло: отыскивать в ней "зёрнышки" Ленинграда оказалось делом затруднительным, а спрашивать - забегала ли она на седьмое ноября или под Новый год на праздничные мероприятия в училище, счёл неудобным. Сославшись на дальний обратный путь, я откланялся.
   Жаль Юру. Но, быть может, я не всё разглядел? Или глядел, да не в ту сторону?.. Не зря говорится: "На вкус и на цвет - товарища нет!" Юре, конечно, виднее...
   * * *
   26 февраля 1953 г.
   ...То, что произошло в последние несколько дней, мне, Инна, чрезвычайно трудно изложить на бумаге. И всё же, беседуя с тобой подобным образом, я нахожу незримую, но реальную опору, позволяющую взглянуть на свершившееся с бесстрастных оптимистичных пози­ций, полностью отвлекаясь от личного "я". Потому утаивать что-либо от тебя не считаю возможным. И я расскажу обо всём, как было.
   23 февраля, в юбилейный праздничный День Совет­ской армии, в гарнизоне села Ольха произошло ЧП: солдаты нашей роты разгромили (в полном смысле этого слова...) избирательный участок! Не Избу-­читальню, даже не Сельсовет, а Из-би-ра-тель-ный участок...Кому-то, одного праздника показалось мало и его совместили с выборами в Советы депутатов трудящихся! "Укрупнили" мероприятием, что находится под неусыпным контролем некоторых специфических
   357
   .
   организаций, когда со спиртным, даже заводского
   розлива, нет никаких проблем и в таёжных селениях.
   В то безоблачное утро, если я куда спешил, так только на армейский избирательный участок, располо­женный в клубном помещении на Большом Лугу. Быстро собрался, отведал принесенного Шурой с морозца парного молочка и пешим порядком,- "с песнею борясь и побеждая...", налегке, чуть ли не вприпрыжку, потопал привычным маршрутом в "столицу" нашего батальона.
   Зимнее солнце, искрящийся снег, душевный песен­ный настрой - я и не заметил, как одолел десяток километров. Отдав свой голос за нерушимый блок коммунистов и беспартийных в лице выдвинутого каким -то коллективом единственного кандидата в депутаты, нигде ни на секунду не задерживаясь, развернулся и пошёл тем же путём, но в обратном направлении: кому праздник, а коменданту - служба...
   Роту на избирательный участок ранним утром после завтрака отводил старшина. На пути в Большой Луг я высматривал её, но где с ней разминулся, зайдя на обратном пути в казарму, выяснять не стал: быстро прихватив патруль из двух молодых солдат (из вновь прибывших, так как танцы днём в клубе не предвиде­лись... ), дал команду: "Вперёд!"
   Около своего дома, объявив перекур, я остановил солдат, чтобы взять оружие, патрульные повязки и заодно отметиться у хозяев, заметно "соображающих" относительно праздничного застолья. Так и есть - всё семейство копошится в доме: женщины у печи, мужчины заносят столы и скамьи. Значит, не случайно "верховная" хозяйка с вечера интересовалась, как праздник отмечать собираюсь...
   ...Подержав в руке запасную обойму с патронами, положил её на место, прикинув: "В свой-то праздник и одной хватит. Прогуляюсь, что-нибудь прикуплю в магазине и обратно".
   Развернулся на выход, как навстречу, из-за печи, вышла Шура, держа в руке гранённый стакан с бражкой:
   - С мороза, да в свой праздник - выпить надо!..
   358
   .
   Поблагодарив, я поднёс стакан к губам... И тут, словно Кто-то схватил меня за локоть и чётко произ­нёс в самое ухо: "Не смей! Ведь ты на службе..."
   В то же мгновение, Инна, я "увидел" себя идущим по укатанной снежной дороге, едва державшимся на ногах, поддерживаемый с обеих сторон солдатами...
   ...Тебе смешно? Но так было! И я, атеист со дня рождения, также не смог сдержать улыбки, спрашивая себя: " Кто произнёс эту фразу?!.."
   Поставив стакан на подтопок печи и отводя взор от удивлённого, затягивающего в неведомую глубину взгляда Шуры, сказал:
   - Сейчас не могу. Вернусь со службы - обязате­льно выпью... Обязательно!
   С тем и вышёл, на прощание ещё раз глянув в удивительно сдержанные, далёкие от моих ночных фантазий глаза добросердечной молодой хозяйки...
   ...Не прошли мы и пару сотен метров, как увидели бегущего навстречу, едва вписывающегося в ширину сельской дороги, пьяного солдата. По мере нашего сближения, не хотелось верить тому, что разглядел на его лице: потёки крови, слёзы боли и озлобления, неубранные сопли.
   - Наших бьют! Помогите!..- заорал он, разглядев нас с близкого расстояния.
   - Где бьют?..
   - Там! В школе! - указал он в памятную для него сторону. Но ещё что-то соображая, явно сочтя, что трое "салаг" (в том числе, и я - представляешь?!..) не подмога, с которой можно одержать необходимую
   - одну на всех - "победу", он, не останавливаясь, побежал в направлении ротной казармы.
   Солдат был не из моего взвода. Но углядеть в нём, несмотря на кровавые разводы, "китайца" и про­пойцу не представляло особого труда. Фамилии его не знал, и он мою - едва ли помнил. По этой ли причине или какой другой - на моё требование остановиться, он не реагировал. Пришлось догонять и останавливать его откровенно неделикатным приёмом. Миндальничать не приходилось - главенствующей, в данной ситуации,
   359
   .
   была мысль: "Не допустить провоцирования роты!
   Остановить его любой ценой!"
   Столкнув его на обочину, крикнул:
   - Не подчинишься - применю оружие!.. Согласно Дисциплинарного Устава! И дембеля тебе не видать - хоть так, хоть этак!.. Понял?!
   ...Прекрасно понял и десятым чувством уловил, что угрозу исполню. На что и рассчитывал: подобный типаж пропойц - храбрецы в толпе. Быстро пьянеют, но, когда "надо", при личной угрозе, - с не меньшим темпом трезвеют. И наш не рядовой "герой" этого страшного дня, в дикой злобе растирая по лицу кровь и слёзы, подчинился, последовав с нами к месту драки.
   На ходу, из отдельных реплик пьянчуги уяснил, что в школе размещён избирательный участок для мес­тного населения, и там же - устроили распивочную!..
   Энергетический источник возникшей драки опреде­лился. Но между кем конфликт? Оказалось, что сводят счёты "тутошние мужики" с солдатами:
   - Навалились на нас всем селом и бьют - гады!.. Управы на гражданских у меня нет, а милицией
   ещё не обзавелись. И моё положение, с какой стороны ни смотри, аховое. Тем более, что в противоборстве со старослужащими молодые солдаты в составе патруля мне не помощники - любое их участие на "моей" стороне будет расценено как предательство, и затем, в казарме, с ними жестоко посчитаются...
   Получалось так, что вся моя "надёжа" на этого озверевшего солдата! И на подходе к месту сражения (иным словом не выскажешься...) я на бегу, предуп­редил "китайца":
   - Слушай меня внимательно! Добром это не кончи­тся. Если хочешь, чтобы я молчал и тебя в упор не видел, помоги остановить драку. Это лучше будет для всех. И прежде всего, для тебя!..
   ...Если бы меня тогда спросили, почему именно для него, я едва ли нашёл, что ответить. Да и от того, что увидел, можно было потерять рассудок!
   Школьный двор представлял собой поле боя - вдоль дворового фасада здания школы, перекрыв подступы
   360
   .
   159. Хмельные "разборки". Гуашь.
   361
   .
   160. Первый парень на деревне. Карандаш.
   362
   .
   161. Сельский хлопец. Акварель.
   363
   .
   к избирательным урнам, велось настоящее сражение. По
   одну сторону - местные жители, держащие оборону за
   высокой поленницей дров; по другую - десятка полтора
   вдрызг пьяных солдат, берущих приступом естественную
   крепость. Схватки шли по всему "фронту", с исполь­зованием тех же поленьев в качестве дубин и ядер; а также солдатских ремней, накрученных на руку, с металлическими пряжками на конце. Все сражающиеся - в крови. Несколько человек лежало на снегу, умоляя о помощи, иные - без движения... За оградой - толпа:
   женщины, старики и дети. В воздухе повисли крики, плач, стоны беспомощных людей...
   Окинул взглядом дерущихся солдат - все из нашей роты, но ни одного сколь-нибудь знакомого. Казалось бы, должен радоваться, что моих ребят здесь нет. А в тот момент - сожалел...
   - Прекратить драку! Стрелять буду! - крикнул я, находясь позади наступающих солдат. Двое-трое огля­нулись, но, глядя на остальных, продолжили битву.
   И я дважды выстрелил в воздух. Результат тот же
   - словно вокруг одни глухие! Впрочем, нет - вопли толпы, кажется, стихли.
   - Имею право стрелять по людям! Приказываю - прекратить драку!..
   Держа в руке заряжённый пистолет, "подло" - со спины, ударом сапога, я стал сбивать солдат с ног. Выражение моего лица, видное обороняющимся в полный анфас, не добавляло, очевидно, приятный мазок на общей панораме. По этой ли причине, либо углядев неожиданную поддержку, последние перешли на "пасси­вную" защиту, прекратив метание поленьев. Драка заметно стала затихать. Казалось, что сами дерущи­еся вздохнули с облегчением, в том числе - солдаты. Кроме одного, на правом фланге, пытающегося достать поленом своего противника... Видя, как к нему приб­лизился сутулый старик, пытающийся на ходу что-то втолковать буйствующему воителю, я задержался на занимаемой удобной позиции в центре побоища. Даже промелькнула мысль, что драке пришёл конец!
   Но случилось невероятное: на моих глазах солдат-
   364
   .
   негодяй ударил поленом по голове ни в чём не повин­ного, желавшего мне помочь, человека! Охватив голову руками, старик свалился на окровавленный снег...
   Я подбежал к обезумевшему солдату и, ударом ногой в пах, повалил его рядом со стариком:
   - Ты что делаешь, сволочь?!
   Ещё раз замахнулся, но спохватился, что бить лежачих - недостойно звания советского офицера...
   ...Скрежеща зубами, солдат поднялся на ноги и, разорвав на себе ворот рубахи, пошёл на направлен­ный на него пистолет:
   - На, стреляй, гад! Стреляй!..
   Я был готов к подобной развязке и прижал к его груди ствол пистолета: патрон в патроннике, курок взведён, палец на спуске - чуть придавить, и этого паскудника не станет!.. Для чего имеются все осно­вания, и любой суд меня оправдает... И никто из его соратников, кто ожидает развязки нашей схватки, не пожелает последовать вслед за ним - что сейчас является самым главным!..
   ...Казалось, другого выбора нет. Да и я очень хотел, чтобы этот подонок больше не шевельнулся! В нём всё было отвратно, вплоть до этой жидкой щетины на тощей и ребристой, как стиральная доска, груди! Но когда он вновь в бешенной ярости раскрыл свой пакостный рот, я успел разглядеть то, от чего меня особенно тошнило: белую и вязкую пузырящуюся массу, медленно стекавшую по краям губ на давно небритый подбородок...
   ..."Так он больной! Похоже на эпилепсию! - поду­мал я, не очень разбираясь в медицинских терминах.
   - Но остановить его, тем более, следует! Каким образом? Оглушить ударом по голове, или вновь повалить на землю?"
   Я ещё примеривался к припадочному "китайцу" (возможно - прикидочному, нечто нажевавшегося для устрашения недругов), как к нам, нежданно, подбежал давний знакомец: встреченный ранее солдат-вестовщик.
   Обхватив дружка за плечи, он стал его уговаривать:
   - Кончай, Тимоха, хватит! Пошли в казарму - обед
   365
   .
   скоро... Пошли! Нам ведь до дембеля дотянуть надо...
   И вдвоём, обнявшись, шатаясь в обе стороны, они шаг за шагом вышли со школьного двора на улицу. Остальные солдаты поплелись вслед за "героической" парой, с непобеждённым видом оглядываясь на покида­емое ратное поле.
   Проводив воителей за пределы школьной территории, всё ещё огляываясь по сторонам, не веря, что это финал сражения, я поручил патрулю навести порядок на школьном дворе (на данном поприще мой молодняк пригодился вдвойне: реальной помощью и реабилита­цией военной формы...). А сам поспешил к старику. Около него уже копошилось несколько человек - слава Б-гу, голову уберегла плотная меховая шапка. А небольшое сотрясение мозга при подобных разборках на Руси в расчёт не принимается...
   Людей подобрали, развели по домам. Большинству, прямо в здании школы, оказали медицинскую помощь. Я же заглянул в "летучий" буфет, откуда, как выяви­лось, и началось побоище. Так и есть: гора ящиков с водкой, хлеб на прилавке и кабачки в соусе... Колбасой, даже вареной, изначально не пахло.
   Приказал прекратить торговлю спиртным, что не вызвало заметных восторгов ни у посетителей, тем более - продавца. Но коммерция заметно продолжалась с выносом бутылок за пазухой... О том, что сам намечал обрести сей продукт, совершенно забыл...
   ...В этой жизни, Инна, ничего своего у меня нет. И в тот момент, главным её содержанием виделось в обеспечении реализации советскими гражданами права участия в свободных демократических выборах, гаран­тированного Сталинской Конституцией.
   ...Прошло, примерно, полчаса. Я вышёл во двор проверить, как идёт уборка территории. Не успел оглядеться и увидел подъехавшие к зданию школы два вездехода с автоматчиками и легковую автомашину, из которой вышла группа старших офицеров во главе с высоким подполковником. Я поспешил с рапортом, но начальство, не останавливаясь, словно меня тут и не было, гурьбой прошло в здание школы. Мне оставалось
   366
   .
   162. После драки... Карандаш.
   367
   .
   163. Не пропадём!.. Карандаш.
   368
   .
   164. Бывалый парень... Карандаш.
   369
   .
   идти следом. На входе в зал избирательного участка,
   подполковник, не без апломба, спросил:
   - Кто тут Председатель избирательной комиссии?!
   - Я, - ответил мужчина средних лет, несколько ранее выразивший мне общественную благодарность за наведение порядка. Но тогда, в эмоциональном запале,
   я не ощутил торжественности момента...
   - Это вы звонили дежурному Обкома партии?!
   - Разумеется! А что оставалось делать? - ответил представитель местной власти, видимо, не усматривая в своём поступке состава преступления.
   Подобное поведение людей, в любых обстоятельст­вах, в словесном поединке мужских характеров, мне всегда импонировало:"Молодец, мужик - не из робкого десятка!.. И чего подполковнику кичиться?"
   Смять "пиджак" командным тоном, с ходу, не уда­лось, и офицеру пришлось снизить тональность беседы:
   - Я, командир 36-ой желдорбригады. Прибыл, по поручению Обкома партии разобраться, что здесь произошло... Где с вами можно переговорить?
   И офицеры с несколькими представителями местной власти уединились в отдельном кабинете.
   ...Своего комбрига я видел впервые. По первым впечатлениям, не считая роста, восторгаться было нечем. Потому знакомство с ним, тем более, в данной ситуации, меня ничем не привлекало: "Люди всё видели, расскажут. Их мнение известно. Разберётся - и делу конец! Настоящих "героев" во все времена украшала скромность..."
   Вместе с тем понимал, что полного разбора без непосредственного участника событий не получится. И разговор с комбригом меня не минует...
   Так и случилось: через какое-то время меня пригласили в кабинет. Я вошёл, отрапортовал и застыл по стойке "Смирно!" в ожидании вопросов. Но беседы не получилось - тот, кто знал, что за подобное "ЧП" его по головке не погладят (а должность комбрига - генеральская!..), до моего прихода принял решение, кого принести в жертву ради спасения собственной карьеры.
   370
   .
   ...И я неожиданно оказался на заседании импрови­зированного военного трибунала. Начался допрос:
   - Где вы находились в момент начала конфликта?!
   - Отдавал свой гражданский долг и утром посетил избирательный участок, находящийся в Большом Лугу - в десяти километрах от села Ольха!
   - И без вас знаем, где расположен Большой Луг!
   - истерично взвизгнуло возбуждённое руководство. И оглядев меня с ног до головы презрительным взглядом, подполковник вновь завизжал. - Я знаю, почему всё это произошло: этот лейтенант, обязанный обеспечить порядок в селе, - пьян! Немедленно найдите врача и пусть сейчас же подтвердит, что он находится в нетрезвом состоянии!
   ...Я не верил тому, что слышал, и не мог отвести взгляд от его не знающих физического труда ладоней. Они лежали предо мной на глади письменного стола, белые и изнеженные, не намного шире запястий рук, с
   удивительно длинными, тонкими и холёнными пальцами,
   с ровными, профессионально обработанными ногтями,
   поверху покрытыми блестящим лаком. Эти нервные
   пальчики вздрагивали, сжимались в кулачки и вздыма­лись ввысь... Я глядел на эти мерзостные кулачки и ничего не слышал, а в висках непрерывно стучало: "В кобуре заряжённый пистолет! В кобуре..."
   Меня под охраной увели в соседнюю комнату, отобрали оружие и в коридоре, у дверей, приставили двух автоматчиков.
   ...Не исключено, Инна, что внешне я действительно напоминал пьяного: ведь всего час назад я чуть было не застрелил человека! Одна малейшая с моей или со стороны солдата неосторожность - и выстрела было не избежать...Меня и сейчас знобит от одних воспомина­ний. И всё же люди, подобные подполковнику, гадливей любого припадочного...Умственно неполноценные, они, имея власть, ради своего спасения идут по трупам... Вот и в нашем случае, вместо того, чтобы грамотно, с умом, разобраться в ситуации и выяснить истинную причину разгрома избирательного участка, он - твой командир - ради своего благополучия, решил пожертвовать именно тобой!
  
   371
   .
   ...Вскоре пришёл врач - сухонький, изголодавшийся на сибирских харчах старичок, с умными, всё понима­ющими, рано выцветшими глазами. Вслед за ним вошли мужчина и женщина, которых он коротко представил:
   - Понятые. Они подтвердят показание прибора. Мне, Инна, было всё равно: кто есть, кого нет;
   кто пришёл, кто ушёл - об одном сожалел, что отдал, не оказав сопротивления, оружие...
   Немного повозившись у соседнего стола, врач подо­шёл ко мне и спросил тихим доброжелательным голосом:
   - Скажите: сегодня или вчера вы потребляли спиртные напитки?
   - Нет! - ответил я и тут же вспомнил, что прикоснулся губами к стакану с бражкой...
   - Вот и прекрасно, молодой человек! Вот и прекрасно... И не следует лишний раз волноваться: я вам верю, следовательно, всё будет хорошо...
   Затем, обратясь к понятым, продолжил:
   - Смотрите сюда, в эту колбу. Сейчас молодой человек "дыхнёт" в неё и, если находящийся в ней реактив останется без изменений, реакция трактуется как "отрицательная"; если помутнеет - в организме человека имеется алкоголь, и реакция рассматривается как "положительная". Что мы увидим, то и запишем... Итак, дуем - вот так, из глубины: "Ха!"...
   ...И он поднёс к моему рту колбу. Не знаю, что ощущает на операционном столе подопытный кролик, а во мне всё противилось в исполнении подобной роли. Но и затевать полемику с добрым, не причастным, по сути, ко всему происходящему Человеком (с большой буквы! Почему - поймёшь ниже...), я не мог.
   И я "дыхнул"...
   - Ну вот, - обрадовался старик и обратился к понятым, - вы видели: ничего не изменилось! Так мы и запишем: "От-ри-ца-тель-ная..."
   Я ощутил и не только на слух, как он смакует каждый слог... Заполнив требуемую бумагу на моё имя, расписался и передал на подпись остальным участникам действа.
   372
   .
   165. Сельский философ. Карандаш.
   373
   .
   166. Местная власть. Гуашь.
   374
   .
   167. "Не задевай!.." Гуашь.
   375
   .
   168. Услада... Карандаш.
   376
   .
   169. "Ну и жизнь..." Карандаш.
   377
   .
   Вышли вчетвером. Увидев радостные лица, часовые не стали меня задерживать и пошли рядом, сопроводив до соседнего кабинета. У двери судебной (без кавы­чек!..) комнаты, врач неожиданно повернулся ко мне и, не объяснив причину, сказал:
   - Мы зайдём втроём, а вы - останетесь здесь!.. ...Он знал, чего ожидает от него высокое военное начальство. Но мораль у честного Человека одна, а у
   интригана - совсем иная. Пойти на поводу у мерзавца,
   оправдываясь отговоркой - мол, не я, а "он" за всё
   в ответе, легко. Но, в последующем терзать свою
   душу, если она есть, будешь ты...
   Мне в данном случае выпал счастливый билет: подобные рассуждения, для такого Человека, как повстречавшийся на моём жизненном пути доктор, давно пройденный этап. В чём убедился при его возвращении. На выходе я расслышал сказанную им в нервном возбуждении фразу:
   - ...Хоть десять врачей приглашайте - результат будет тот же! В любом случае этот документ остане­тся в силе!
   * * *
   ...Вот и всё, Инна. Я дома и рассказываю тебе о происшедших событиях, расположившись на малой площади прикроватной тумбочки: меня отпустили, вернув оружие. Уходя из школы, я вновь заглянул в импровизированный буфет, где рассовал по карманам и положил за пазуху бутылки с "горючим". Буфетчик, ещё молодой мужчина, пересчитав деньги, неожиданно протянул для пожатия руку и сказал:
   - Драка здесь, в этой комнате, началась - стулья за столами не поделили... Я в курсе твоих дел и рад, что обошлось... Прости, если можешь: эта торговля
   - не моя инициатива...
   ...Я простил. Не знаю, как остальные: на всём пути к дому меня сопровождали безрадостные взгляды избитых людей, расположившихся у своих домов и заборов. Судя по "украшавшим" их повязкам, бинтов в медицинском пункте села - для очередного подобного
   378
   .
   праздненства, пожалуй, не осталось...
   * * *
   Любил и я в былые годы,
   В невинности души моей,
   И бури шумные природы,
   И бури тайные страстей.
   М. Лермонтов
   Как предполагал, веселье в доме было в самом разгаре: Шура с детьми, старики, семья брата, ещё пара семей, которых впервые видел. Быстро освобо­дили для меня место и усадили рядом с Шурой... С водки начинать не стал и потребовал(!) оставленный ранее стакан бражки. Тот, что не выпил, уходя на дежурство...
   Сколько чего осушил - не помню. Сам ли добрался до постели или довели - память также не сохранила. А что песни распевал, и пытался плясать - это точно
   - было!
   Проснулся среди ночи от тошноты и обалделых видений. Быстро накинув шинель, выбежал за порог дома. Успел... Проветрился. Что-то стал припоминать и даже, почувствовав холод, начал слегка соображать:
   "Шура, несомненно, слышала сейчас мою метушню... И,
   наверное, не спит... На таком морозце долго мне не
   выстоять... Надо возвращаться... А как поступить,
   если застучит "морзянка"?.. Всё! Отступать некуда -
   Шура сама не придёт, но тебя видеть не захочет... Значит, надо решаться... И ты обязан сделать эти несколько шагов... Во что бы то ни стало! Хотя помы-
   слами ты с другой и до сих пор был ей верен... Итак, вперед! А то ведь помрёшь или, чего проще,- посадят, и не познаешь своих мужских достоинств..."
   ...Я вошёл в дом, накрепко - с шумом - задвинул засов; по пути к себе убедился, что "посторонних" на лавке у печи нет; и, "споткнувшись" о свою железную койку, стал сбрасывать сапоги. Тут же, требователь­ным эхом, отозвалась качалка: "Я - жду..."
   379
   .
   "Морзянка" откликнулась, а моя трусливая душа, впервые решившаяся посягнуть на нечто привле­кательное, но мне не принадлежащее, в одночасье провалилась в оголённые пятки. Последние, ощущая колебания каждой половицы, в нервном напряжении со­ставили компанию вибрирующим конечностям. И, изме­рив ширину комнаты ступнями ног, могу подтвердить достоверность наблюдений в части слабости некоторых мужчин в коленках... И если бы только в коленках!
   Не буду рассказывать, как долго, по сантиметру открывая дверь в соседнюю комнату, скрипел на весь дом ржавыми петлями; как, едва дыша, приблизился к заветной постели; как долго стоял рядом, прислушива­ясь к дыханию спящих...Особенно умиляло посапывание Нинки, просторно разместившейся у тёплой печки и, в сущности, оберегавшей мать от любых посягательств по всей площади ложа. Замерев на пороге царства покоя, я спросил себя: "По какому праву ты здесь?.."
   ...Постоял, поёживаясь от ночной прохлады, и уж было решил убираться восвояси, как тут же сработала наброшенная на меня (невидимая не только в темноте, но и при ярком свете...), дарованная только слабому полу сеть интуитивной сигнализации.
   - Кто тут? -с притворным испугом, но необходимым в данной ситуации - шёпотом, поинтересовалась Шура.
   Пришлось, в чём был..., представиться:
   - Я...
   А сам обрадовался: "Теперь не сбежишь, - уже и уздечка наброшена! Тем лучше - сама пусть командует.
   Ведь тут не развернёшься..."
   ...Но одной узды, в подобных случаях, оказывается мало. Как сейчас понимаю: для Женщины, мечтавшей о полнокровной жизни, не одну ночь ждавшей этого мгно­вения и тонко чувствующей потенциального партнёра, наслаждение победой было бы неполным без исполнения "ритуальных" (хотя бы на начальном этапе...) любов­ных игр. И набрасывая на меня очередную привязь, Шура перешла на фамильярное обращение.
   - Чего пришёл? - всё также шёпотом спросила она.
   Ну и вопросик! Будто и так не ясно... Но, уловив
   380
   .
   в тональности необходимую (для пугливого мужчины...)
   доброжелательность, я изыскал вполне достойный ответ:
   - Холодно, вот и пришёл...
   - Тут не согреешься!..
   ...Вот и пойми этих женщин? Но - нет, так - нет: мы цену себе тоже знаем! И я "твердо" решил развер­нуться, чтобы уйти и никогда не возвращаться, как дочь Евы, мгновенно прочтя мои недостойные мысли, решительно сказала:
   - Иди к себе! Я сейчас приду...
   И пришла... И, чуть не задавив, легла рядом...И, жадно набросившись на неё, я успел прикоснуться к чему-то пламенному... И, не войдя в "гавань",обжегся...
   И, ничего не поняв, тут же "пришвартовался"!..
   ...О, Боже: за что мне такое наказание?!
   ...Шура также ничего не поняла. Некоторое время не шевелилась, видимо, пытаясь осмыслить свершивше­еся. Затем, что-то уяснив, мгновенно съёжилась и, прикрыв рот руками, захохотала. Счастливый смех прорывался сквозь пальцы, и, задыхаясь, не найдя простора на узкой койке, она, как была в первоздан­ном виде, соскочила на пол и, подбежав к заледене­лому окошку, опустилась на колени.
   Казалось, Женщина молится. И благодарит Его, всемогущего, за малую толику удачи, отпущенной и в её не столь радостной жизни. Её ликование было нас­только естественным и добросердечным, что, раскрыв наши молодые, жаждущие любви души, сблизило их нам­ного теснее, чем смогло бы сплотить что-либо иное. И я, позабыв обо всём на свете, также рассмеялся...
   ...Что ж: не одним Мужчинам радоваться подобному "везению".
   С этого момента, под руководством Шуры, я стал интенсивно осваивать "Курс молодого... любовника".
   * * *
   2 марта 1953 г.
   В конце рабочего дня, 28-го февраля, вблизи от скальной выемки, на автодороге, остановилась легко-
   381
   .
   вая автомашина. Уже темнело. Не сумев разобраться
   на расстоянии, кто из начальства удостоил нас вни­манием, я, на всякий случай, наученный опытом осу­ществления мгновенных идей высокопоставленных визи­тёров (желающих, зачастую, ощутить своё командное положение в "деле"- с лопатами в солдатских руках), я поручил увести взвод быстрым маршем в казарму. А сам поспешил навстречу руководству. Вблизи разгля­дел, что удостоил нас своим вниманием не кто иной, а сам комбат - подполковник Сисакьян.
   Выслушав рапорт, он поднялся на земляное полотно и, неспешно расспрашивая о делах, пошёл в желанном для меня направлении. О чём шла беседа? Обо всём, кроме погоды. Вплоть до технических условий по укладке рельсов на кривых участках пути: меня ли проверял или действительно не знал, но пришлось поделиться обретёнными в училище знаниями... Подоб­ное "собеседование" меня не очень устраивало и, чуя, что тематику начальству приходится выискивать, решил подбросить ему идею облегчения укладки пути при подбивке шпал электрошпалоподбойками. В работе их восемь, и каждая весом два пуда. Но вес - ерунда, в сравнении с их непрерывной тряской в солдатских руках... Ставлю людей на подмену. Однако, несмотря
   на дополнительное питание, желающих "общаться" с
   подбойками - нет.
   Для облегчения труда, предложил изготовить опы­тный образец передвижной установки с использованием тележки с пружинной подвеской подбоек - по четыре с каждой стороны. Чем исключаются непрерывный контакт с "трепыхающимся" инструментом и переноска его на себе. Рабочим остаётся одно действие - нажатие...
   В дальнейшем можно будет подумать о сокращении численности людей наполовину. Возможно, и больше...
   - Есть чертежи? - поинтересовался подполковник.
   - Есть прорисовки - могу отдать... А изготовить можно в любой мастерской...
   О чём и договорились.
   С учётом общей обстановки в стране, проявляемый ко мне интерес хотя и вызывал некоторые сомнения,
   382
   .
   но я решил воспользоваться встречей, и поделиться
   своими планами на текущий год: информировал комбата
   о своём праве и намерении оформить документы для
   поступления в академию. Подполковник не возражал и
   даже обещал помочь.
   Незаметно пробежало время. Когда вдали стали видны огни посёлка, комбат попрощался, не проявив желания навестить роту, - сел в следовавшую за нами автомашину и поехал в обратном направлении.
   ...Нет, Инна, я не забыл об окриках его отпрыска, помнил о московском процессе врачей, знал о судьбе подполковника - еврея, главврача нашего батальона. Всё помнил и учитывал. А зачем для встречи со мной, с самой мелкой "сошкой" на иерархической армейской лестнице, приезжал командир батальона, я до сих пор не могу понять... Что может происходить в этом мире,
   чтобы командир, у которого, таких, как я, - не один
   десяток, решил изыскать время для этой беседы? Без
   свидетелей, с единственным в части строевым офицером
   некоренной национальности... Ведь с не меньшим
   успехом он мог вызвать меня в свой кабинет и вести
   разговор не один на один, а с привлечением моих
   непосредственных командиров - что, к слову, он
   обязан был сделать... И, затратив на меня столько
   времени, мог бы, находясь рядом, заглянуть и в роту,
   в которой ещё ни разу не был...
   Повторяю: нечто странное происходит в этом мире...
   * * *
   Думаю, Инна, мне следует поделиться с тобой и вестью, напомнившей об армейском "праздничном" дне: подполковника, с холёными пальчиками, несомненно продвигаемого по службе не по уму, а протекции (что,
   к сожалению, на общем фоне Советской армии, ярко
   просматривается... ), отстранили от командования
   бригадой. На днях зачитан приказ о вступлении в
   должность комбрига - полковника Корзубова. Фамилия
   "зубастая" и потому, видимо, запомнилась.
   ...Пока зачитывали приказ, я мысленно встретился
   383
   .
   с Врачом, перед которым до конца жизни останусь в
   неоплатном долгу. Впрочем, полковник также: о чём,
   за "чашкой чая" (если пригласит... ), обязательно
   расскажу - чтобы и ему было на кого равняться...
   ...После памятного происшествия в роте дважды побывали офицеры из военной прокуратуры, упорно пы­таясь меня "раскрутить" в помощь негодяю. Разговор с ними был коротким: "Солдаты не из нашей роты. Возможно, из подразделения соседней 12-ой бригады. Никого из солдат в лицо не запомнил..."
   Каждый раз, возвращаясь воспоминаниями к этому очередному Акту жизненной комедии, с душевной болью осознаю, что мне в ней была предопределена роль бесправной и к тому же наивной овцы, отдаваемой самозванным Хозяином моей судьбы на заклание. Явно считая свою надъяремную "ставку" беспроигрышной, он нисколько не сомневался в большей значимости его карьеры в деле построения коммунизма в нашей стране.
   Чем, в таком случае, коммунизм отличается от крепо­стного права, при котором помещица Салтычиха забила до смерти не один десяток своих крепостных?
   Так, на личном примере, я разглядел ещё одну ка­тегорию людей новой общественной формации, которой выбирать жертву из подневольного стада значительно проще, чем по минимуму шевелить приданными мозгами
   - ведь требовалось дать ответ на несложный вопрос: "В чём причина возникшего конфликта?" Надменной Серости познать истину было не дано...
   ...Так зачем ей - Серости - доверять судьбы тысяч людей? И в беседах с офицерами (кроме Сергея...), я также никого и ничего "не помнил".
   6 марта 1953 г.
   Умер Сталин! Вчера, по приходу в казарму, мне сообщили эту невероятную весть. В роте из офицеров я оказался один - остальных подняли среди ночи вызовом в штаб батальона.
   Приглушенный говор, тишина. Улавливаю вопроси­тельные взгляды солдат. В каждом можно прочесть:
   384
   .
   "Как без Вождя будем жить дальше?.." Ответа я не
   знал. Но отступать некуда - кто-то должен поговорить
   с солдатами, объединить их, исключить разброд.
   После завтрака рассадил людей на нарах и круг за кругом, прогуливаясь по проходу, в живой беседе заглядывая в глаза солдат, стал рассказывать трижды изученную назубок (в школе, техникуме и училище...) биографию Иосифа Виссарионовича: активного участника в создании нашей родной большевистской партии; одно­го из талантливейших теоретиков марксизма-ленинизма,
   обогатившего его доскональным знанием национального
   вопроса, чем способствовал объединению наших народов
   в единый Союз и потому по праву именуемого Отцом
   всех народов; теоретик и практик, доказавший неиз­бежность пролетарской революции во всем мире в лице созданного социалистического лагеря; организатора и вдохновителя всех наших Побед, под руководством которого наша страна в короткий срок из аграрной стала индустриальной и, наконец, непревзойденного военного стратега, под чьим руководством наши наро­ды одержали Победу в Великой Отечественной войне...
   Закончил выступление плагиатом, повторив речь Сталина над гробом вождя мирового пролетариата:
   - Уходя от нас, товарищ Сталин завещал нам крепить дружбу наших народов!..
   Слова шли от сердца, так как не только слышал их с малых лет, но и верю им. И всем существом ощущал, как оказавшиеся в армейском "плавильном котле" люди, следя за каждым шагом оратора, вслушиваются не столько в слова, сколько в интонацию сказанного. Я не следил за временем - спешить было некуда, но на всём протяжении своего выступления не слышал ни шороха, ни шёпота: люди, как никогда в прошлом, задумались о своей грядущей жизни.
   И я вместе с ними...
   Как оказалось, эта речь была выдержана в лучших партийных традициях, и никаких замечаний на моё самоуправство от возвратившегося к вечеру замполита не последовало. Пострадали солдаты: им пришлось повторно выслушать ту же речь, но прочитанную по
   385
   .
   размноженной политуправлением бумажке.
   * * *
   ...Несмотря на смерть Вождя, скрип несмазанных дверных петель, как и в предыдущие вечера, мгновен­но откликнулся эхом:
   - Иду!.. - вожделённым шёпотом отозвалась Шура. ...Не буду скрывать: этот наполненный счастьем
   отзыв, несмотря на повседневную усталость, - желан­ный. Не только в подаренном Создателем любовном блаженстве, сколько в душевном успокоении; осозна­нии, что ты желанен и кому-то необходим. Неважно, ради чего. Главное: тебя с нетерпением ждали!
   С приходом Шуры - в процессе познания Женщины - утомление исчезает. Но даже заметив моё состояние, вряд ли она приняла его во внимание. Как не реаги­ровала на присутствие родителей в первые дни нашей любовной связи. Впрочем, их дежурство длилось всего полторы ночи: мать сумела дождаться рассвета; а отец в темноте быстро собрался, ушёл, и с той поры никто из них не появляется... Удивительно то, что мать, первой разобравшаяся в налаживании наших отношений, почему-то не сочла нужным поделиться своими наблюдениями с супругом. Решила, видимо, кое о чём ему напомнить?..
   5 апреля 1953 г.
   Время летит с космической скоростью: не успел оглянуться, как день уже на исходе...
   О главном, Инна, ты знаешь: прах Сталина внесли в Мавзолей, и жизнь страны потекла по прежнему руслу.
   ...Разве что до смешного быстро прошла в Москве реабилитация врачей! Тогда что же это было на самом деле - операция Салтычихи во всесоюзном масштабе?..
   Ладно, там и без нас разберутся. Расскажу коротко о своих делах.
   Узнав, что документы в академию проходят много­этапный просмотр по всем армейским инстанциям, я
   386
   .
   быстренько собрал все необходимые бумаги и передал
   их в штаб батальона. Будем теперь ждать и надеяться
   на лучшее... Благо, на прошлой неделе в бригадной
   газете "Защитник Родины" неожиданно опубликована
   похвальная статья о моём взводе. Название короткое
   - "Путейцы": "...Проявляя упорство и настойчивость, неустанно овладевают специальным делом, совершенст­вуют своё мастерство воины команды, возглавляемой комсомольцем"... Вот так: знай наших!
   Теперь о другом...
   * * *
   В разгар рабочего дня на трассу прибыл посыль­ный:
   - Товарищ лейтенант, командир роты приказал срочно направить в подразделение рядового Полищука!
   - Что случилось?
   - Не знаю...
   По хитрой физиономии и отведённому в сторону взгляду догадываюсь, что кое-что солдату известно. Но, чтобы не сболтнуть лишнего, он добавил:
   - Что сказано, то и передаю...
   Понимай, мол, как знаешь...
   Значит, что-то произошло! И я не стал засыпать амонийку (ВВ) в готовые шпуры, а поспешил вслед за Полищуком в роту, решая необычную дилемму: "Что можно поручить солдату, минуя его непосредственного,
   ныне еще здравствующего, командира?.."
   Оказалось: поступил приказ - направить от нашей роты в батальон трёх солдат, с перспективой распре­деления комплектуемой команды по другим войсковым частям для продолжения службы. По настоянию старши­ны, от моего взвода включён рядовой Полищук...
   ...О взаимоотношениях Николая и старшины я знал: конфликт между ними возник на почве постных щей, от которых и я, столуясь вместе с солдатами, также не в восторге. Солдаты задались закономерным вопросом: "Куда девается мясо?" И под руководством Полищука нашли на него ответ, разглядев, как старшина
   387
  
   регулярно уносит домой увесистые свертки.
   Полищук не из тех, кто молчит. И вот результат... Группа была готова к отправке. Терять время
   было нельзя, и я обратился к ротному:
   - Я против перевода Полищука. Прежде всего, это решение надлежало согласовать со мной - старшина не то лицо, которое вправе решать вопросы комплектации личного состава моего взвода. Прошу отменить приказ.
   - Поздно! Сопроводительная бумага подписана...
   - Полищук здесь - значит, не поздно! Огласка не нужна ни вам, ни мне - не вынуждайте меня добива­ться решения вопроса в батальоне... Желательно, чтобы отмена приказа исходила от вас!
   Ротный внимательно посмотрел на меня - хотя к тому, что мы успели познать друг о друге, этот взгляд ничего не добавил... Относительно свертков старшины разговор у нас состоялся ранее, но, судя по всему, никаких мер командир роты не принял. Зная его упрямство, я решил добавить:
   - Я питаюсь вместе с солдатами. И также убежден, что не всё довольствие попадает в солдатский котёл. Кто-то должен урезать аппетит старшины... Но сейчас не это главное - вы обязаны считаться с мнением непосредственного командира!..
   ...Добрым взор ротного не назовёшь. И не без озлобления он гаркнул:
   - Дневальный, старшину ко мне!..
   ...Взамен Полищука я пожертвовал того пьянчугу, за которым солдаты установили ночную слежку. Чем, уверен, спас его от более тяжкой участи.
   ...Разумеется, Инна, понимаю, что в личном плане, на перспективу, я мало что выиграл. Но другим я уже не буду.
   * * *
   В тот вечер я задержался в роте: конец месяца, наряды... Писарской работы хоть отбавляй. Ближе к полуночи, почувствовав усталость, собрался уходить. Неожиданно открылась дверь, и в накинутой на нижнее бельё шинели в помещение вошел Полищук:
   388
   .
   - Товарищ лейтенант! Я пришёл сказать... Я дол­жен вам сказать... Патрон, тогда... Я знал, что он боевой... Что хотите делайте - хоть в штрафбат отправляйте!..
   И выбежал из канцелярии...
   ...Думается, Инна, ради пробуждения подобных душе­вных порывов всё-таки стоит жить! Как ты считаешь?
   * * *
   В середине месяца зашёл в общежитие института народного хозяйства, поздравить девушек с прошедшим Женским праздником - выбраться раньше никак не мог. Как оказалось, лучше бы вообще не появлялся...
   На входе в помещение обратил внимание на группу знакомых студенток: стоят плотным кольцом и о чем-то шепчутся. Лица у большинства - в слезах... На воп­рос: "Что случилось?", всегда приветливые девчата с непонятным отчуждением взглянули на меня, давая понять, что не очень обрадованы моим приходом.
   В подобной ситуации, входить в помещение счёл невозможным и, ничего лучшего не придумав, решил убираться воcвояси. Но не успел сделать и двух шагов, как девчонки, о чем-то сговорившись, окружи­ли меня и с пристрастием стали допрашивать:
   - Как вы относитесь к Оле?..
   ...Ну и вопросик! Плотненькая, тускло рыжеватая, до пят (как-то углядел... ) покрытая веснушками, всегда чрезвычайно энергичная и деятельная Оля, чем -то, не буду скрывать, меня привлекала. Впрочем, как и остальные девушки, учинившие мне сейчас неожиданный допрос. В чём нет ничего удивительного: и для меня пришла пора любви. И в каждой девчонке я ищу тебя, Инна, высматривая в них присущие тебе черты - внешние, и... не все внутренние.
   Больше всего индивидуально-привлекательного, на мой взгляд, заложено в Изольде: стройной и хрупкой девушке, чей внимательный вдумчивый взгляд я, порой,
   улавливаю на своей персоне... А что? Не исключено,
   что именно ради её скромного и стеснительного взора
   389
   .
   я и зачастил в их комнату... Но пока они приятны
   мне все - без разбора. Пока...
   ...Однако та же Изольда, словно приставив нож к горлу, старается сейчас выпытать самое сокровенное. Но и ей я не готов раскрыть душу:
   - Что произошло? Чем вызван подобный вопрос?.. Девчонки переглянулись, пошептались в сторонке
   и вновь отсекли меня от лестничной клетки:
   - Вы должны жениться на Оле! Иначе её отчислят из института...
   Ну и заявочка! Вот так, нежданно-негаданно, не зная всех достоинств, тем более - недостатков Девы, я "обязан" на ней жениться! И никого не интересует, как отреагирует на подобный манёвр моя мама...
   - Вы же понимаете: пока я не буду знать, что с Олей произошло, разговора у нас не получится...
   Слово за словом, и мне поведали историю девушки, полюбившей сокурсника по имени Геннадий (встречал его пару раз: высокий, чубастый - короче, заметный парень...). В период зимних каникул Оля решила не навещать своих родных и остаться в общежитии "хозя­йкой". Как результат их совместного хозяйствования, она готова преподнести своим родителям внучонка.
   Что ж, такое случается... Пассаж в том, что Гена, не пожелав обременять себя отцовством, забрал документы из института и скрылся в неизвестном нап­равлении. А Олю отчисляют за аморальное поведение. Остальное понятно: срочно необходим спаситель - кроме меня, очевидно, некому...
   ...И в любви, оказывается, всё просто: сошёлся, разошёлся. Почему "оказывается" - а разве у тебя с Шурой иначе? Да, не так! И об этом поговорим потом. Но, если коротко: ложась в постель (мы ведём речь не о скотской случке...), партнёры должны знать друг друга не только по имени. Убеждён: Геннадий знал, ради чего отдаётся ему глупая девчонка и, не собираясь на ней жениться, обязан был, как минимум, поберечься. А Оля? Тем более.
   В данном случае есть и другие аспекты в поступке парня, как в моральном, так и национальном плане.
   390
   .
   Но не нам о них судить: возможно, он предупреждал, что о женитьбе не может быть и речи. Возможно...
   ...Но вернёмся к девчачьему экспромту: их подруга неудачно "поиграла" в любовь, а от тебя всего лишь требуется проявить великодушие - ведь решается вопрос отчисления человека из института... И рассуждать не о чём: сейчас пойти в деканат и взять грех на себя. А дальше как? Будем искать Гену и пробиваться к его совести... Но в том-то и вопрос:
   есть ли она у него? Тем более ты уже признал своё
   отцовство... Так что не трать зря время и на закон­ных основаниях укладывайся с обретением в постель и "доделывай" у ребёнка уши...
   Но и это не столь важно: какими глазами станет глядеть на тебя спасённая женщина? Будет ли целовать с тем же жаром, с каким отдавалась желанному мужчине, или ей - до конца жизни - придётся возмещать долги
   своей непутевой молодости? Ведь не все мужчины бу­гаи, и не каждого удовлетворит определённая для него роль сожителя и сопутствующая ей - постылая половая связь. Кого из мыслящих людей может насытить такая жизнь? Тем более, что дар любовных ощущений, как сейчас понимаю, отпущен не одним только Женщинам!
   ...В данном случае есть еще один очень важный нюанс, олицетворяемый моей еврейской мамой. Её на мякине не проведёшь: она обязательно разберётся, где кровный внук, а где - подкидыш...
   ...Изольда отступила в сторону, и я прошёл к выходу.
   * * *
   Теперь пару слов о моей любовной связи с Шурой. Не сомневаюсь: тебе, Инна, интересно знать, есть ли в ней духовное содержание? Отвечу: "Есть!" Я нахожу его не только в её безоглядной готовности к отклику, а и в интонации ответного, повторяющегося изо дня в день возгласа - "Иду!", чувствуя в нём стремление Женщины вновь оказаться рядом со мной; ощущаю его в её "эгоистичном" указании "Не спеши!", понимая, что Женщина желает такого же наслаждения от близости с
   391
   .
   170. Скромница. Масло.
   392
   .
   171. "Ни на кого тебя не променяю..." Акварель.
   393
   .
   172. "Меня - за что покинул?.." Акварель.
   394
   .
   173. Чистота помысла. Карандаш.
   395
   .
   174. Однолюбка. Карандаш.
   396
   .
   тобой, как и ты в общении с ней. Она жаждет обладать
   возлюбленным: ласкать его, целовать, "баловать"...;
   душевно и физически наслаждаться им. И ты ощущаешь
   это в каждом её прикосновении, наконец-то осознав,
   что и к тебе пришла пора любви; что и ты рождён,
   чтобы любить, и дальнейшая жизнь без любви лишена
   смысла. И когда Шура рядом, от усталости, повторяю,
   не остается даже воспоминаний...
   ...Впрочем, что-то она стала говорить со мной загадками. На днях, уходя к себе, сочла необходимым отметить некоторые мои успехи:
   - Сегодня ты был как настоящий мужчина!..
   И всё, и ни слова больше... Ничего себе компли­ментик: "А кем же я был все предыдущие дни?!.."
   Спросить Шуру: чем конкретно я отличился - счёл зазорным. Теперь приходится самому, шаг за шагом, прослеживать свои действия в ту похвальную встречу.
   До сих пор анализирую и проверяю свои догадки методом проб и ошибок...Как иначе, если самоучители издаются только для обучения игре на балалайках? А моя проблема в загоне. И о работе думать некогда!
   * * *
   ...Как бы там ни было, а нам - взводным, грех жаловаться: и для нас надумали провести в середине апреля недельный сбор где-то в районе Култука. Кого -то осенило, что и младшему комсоставу следует пре­доставить возможность передохнуть. Особенно мне...
   21 апреля 1953 г.
   В воинскую часть, где проходил сбор, прибыло, примерно, человек тридцать младших командиров. От нашего батальона - двое: я и старший лейтенант Анатолий Кольцов. Вдвоём нас и поселили.
   Зрительно, на расстоянии, мы с ним встречались и ранее: среднего роста, с округлым торсом, бычьей шеей и, соответственно, покатыми плечами. Средних лет, но с уже заметно поредевшей белесой шевелюрой.
   397
   .
   Таким и засёк: борец или штангист... Оказалось - гиревик. Холостяк. Ему, как выяснилось, спешить некуда: женщин на его век хватит. Разумеется, чужих... Как утверждает, отказа никогда не бывает. Что наглядно стал демонстрировать по месту команди­ровки.
   На каком воинском поприще трудится Анатолий не интересовался: раз держат, значит - нужен. Во всяком
   случае, к строевой службе он отношения не имеет.
   Почему так думаю? Часто встречаясь с ним на терри­тории батальона, сделал вывод, что солдатами он не обременён и времени для любовных авантюр у него достаточно. Но пока я не женат, они меня не касаются...
   Учёба известна: лекции о международном положении, продовольственной программе, народно-освободительном движении, предстоящей амнистии. О последнем ранее слышать не приходилось, и заинтриговало загадочной новизной - многих знал, кого "посадили", а по каким критериям будут освобождать, плохо представляю. Как, впрочем, и сам лектор... Немного спорта, стрельбы и шагистики. Культурная программа: клуб, кино, газет­ные подшивки.
   На второй день, к вечеру, Анатолий предложил мне прогуляться по территории части: искристый снег, легкий морозец, свежий воздух, приземистые домишки, и таинственные дамы за окошками...
   Посёлка я не знал. Но, по уверенной поступи Анатолия, понял, что ведёт он меня в известном ему направлении. Чутье не обмануло: вблизи от очеред­ного стандартного жилого барака он остановился:
   - В этом доме живёт знакомый капитан - вместе служили... Зайдём, посидим... Днём повстречались, пригласил к себе...
   - Вам есть о чём говорить, а мне ради чего идти?
   - Одному - неудобно... И я его предупредил, что вдвоём придём...
   На подходе к веранде Анатолий неожиданно сказал:
   - Ты к жене приглядись: я её во всех видах пользовал...
   398
   .
   ...Удар обухом по голове, я перенёс бы значите­льно легче, чем услышанное откровение.
   - Нет-нет, иди сам! Мне там делать нечего...
   Кольцов спохватился:
   - Ты что: шуток не понимаешь?! Идём, прошу тебя. Нас ждут - уже из окна на нас смотрят...
   И я вслед за ним вошёл в дом.
   * * *
   Действительно, судя по накрытому столу, нас ждали. Познакомился с хозяевами: он - среднего роста, щуплого телосложения, худощавый мужчина; она
   - в меру округлая симпатичная дама, с мгновенно очаровывающим шармом. К тому же обладательница заметного энергетического потенциала. В комнате двое глазастых детей школьного возраста.
   Сразу пригласили к столу. Выпили, закусили. Вновь налили... Я не пьянел. Сидящий напротив меня глава семьи - также. Он не вёл застолье, не участвовал в разговоре и, когда к нему обращались, ограничивался короткими репликами. И на логический вопрос: "Знает ли он о любовной интриге супруги с присутствующим мужчиной?", - ответ не требовался. Он считывался на его измождённом, уставшем от нелёгкой жизни, морщи­нистом лице; в потупленном взоре, едва замечающем перед собой еду; в редких и быстрых, как вспышка молнии, взглядах, направленных в сторону бывшего сослуживца, в которых не было и намёка на радость от состоявшейся встречи. И мне стала понятна необ­ходимость участия в ней постороннего человека...
   В не меньшей мере (точнее - в большей...) меня интересовала хозяйка дома. Впервые оказавшись в подобной ситуации, я не мог, в силу, очевидно, природной любознательности, упустить возможность проникновения в скрытую от сторонних глаз сферу таинственного женского мироощущения...
   ...День за днём в общении с Шурой, открывая для себя этот загадочный и притягательный, во всех отношениях мир любви, я и сейчас безотчётно
   399
   .
   175. Грёзы. Акварель.
   400
   .
   воспользовался представившейся возможностью, чтобы
   разобраться в поведении женщины, в критической для
   неё ситуации. И наблюдая за хозяйкой, сознавая её
   греховную суть, вскоре обратил внимание, что никак
   не могу настроиться на негативное к ней отношение.
   Даже наоборот: я любовался ею!
   Разумеется, я "не замечал" её стройной фигуры, округлых плеч, интригующего декольте, открывавшего стороннему взору не только благородную шею, а и нечто, явно ниже наличествующее, в достаточной мере приоткрытое, чтобы возжаждать узреть всё остальное. Отрицать нет надобности: всё видел, засекал и брал на заметку. Однако меня увлекли совершенно иные персональные дарования совратительницы, под влиянием которых и я оказался в плену её женского обаяния. Последние, к слову, одними глазами не охватить...
   Прежде всего она привлекала внимание быстротой реакции по любому, требующему её участия, поводу; неординарным мышлением; умением поддерживать беседу при намертво замолкшем супруге, в общении с двумя пентюхами, не наученным светским манерам. Она успе­вала следить за столом и всеми участниками трапезы, улавливая момент возможного автономного мужского "плавания" для посещения кухни; возвращаясь, с лёту находила тональность общения, продолжая поддерживать
   атмосферу дружеской непринужденности, ироничностью
   и юмором вызывая отзывчивый смех детей и улыбки тех,
   кому этот юмор был предназначен.
   Она, несомненно, желала нравится гостям и, что касается меня, достигла поставленной цели эрудицией,
   весёлым нравом и всеохватывающим очарованием. Забыв
   о присутствии супруга, я не выпускал её из виду,
   наконец разобравшись, что есть на белом свете дамы
   - не знающие возраста и старения: всегда молодые и желанные... И глядя на прелестную искусительницу, думал о том, что подобным Женщинам не место в зачу­ханных гарнизонах, где нет не только цивилизации и очагов культуры, но и элементарного благоустройства.
   Будучи информированным о её любовной связи с Ко­льцовым, я, приглядываясь к ней не без пристрастия,
   401
   .
   пытался убедить себя, что это всего лишь бахвальство
   сексуально озабоченного мужчины. Но вынужден был
   признать, что он сказал правду, - при всех талантах
   хозяйки скрыть подобный факт от осведомлённого
   человека - невозможно. Он улавливался в каждом их
   взгляде, ужимках лиц и даже в игривости её походки
   - во всём, что предназначалось только для них и можно было бы сокрыть от тех, кто ничего не знает...
   Но не мне выступать в роли судьи. Если и есть здесь о чём вести речь, так только о мужской поря­дочности: одно то, что женолюб пошёл на сближение с супругой своего товарища, достаточно характеризует человека - тот, кто честен пред своей совестью, подобных связей избегает. Потому не следует удивля­ться той лёгкости, с какой столь интимная информация была поведана едва знакомому офицеру. Отсюда стано­вится понятна и осведомлённость супруга... С людьми, предающими дружбу, вести речь о сохранении тайны их
   любовной интриги бесполезно: для того они её и
   заводят, чтобы незамедлительно растрезвонить о ней
   на всех перекрестках...
   Вместе с тем роман на стороне не украшает и замужнюю женщину. Прежде всего как хранительницу семейного очага. Разонравился супруг - распрощайся с ним, и делу конец. Даже при наличии детей. Тем более, если он вдруг, как сексуальный партнёр, оказался непригодным.
   ...Мои рассуждения наивны, Инна? Возможно. Но что за семейная жизнь, когда один из супругов - несёт этот тяжкий груз только потому, что жалко бросить...
   На мой непросвещённый взгляд, лучше развода ничего не придумаешь. Потому, что мужчины - "кролики" пока ещё редкость; потому, что матриархата нет и неизве­стно, когда ещё будет; потому, что каждый супруг обязательно - собственник! И в этом смысле, судя по наблюдениям, мужчины (если они любят...), чрезвыча­йно мстительны и могут, образно говоря, подняться из гроба, чтобы свести земные счёты...
   ...Так что, Инна, если нет влечения, замуж лучше не выходить: ни за меня, ни за кого другого.
   402
   .
   Но, как бы там ни было, а своё мнение о достои­нствах и недостатках старшего лейтенанта Кольцова я всё же составил...
   * * *
   За день до окончания сборов погибли два офицера. С ними произошло то, что пять месяцев назад удачно избежал я. Дикая, по совпадению обстоятельств, случайность! Но я был глупец, а они своими действи­ями не заслужили подобной участи.
   В этот весенний день сибирский климат решил ещё разок напомнить о себе снежной пургой и ощутимым морозцем. И пусть бы себе буйствовал, если бы после занятий, к вечеру, хлопцы не надумали прогуляться по железной дороге в сторону Слюдянки, решив, очевидно, наведаться в один из многочисленных придорожных посёлков.
   Перегон действующий, двух путный. Парни, поступив разумно и грамотно, пошли по левому пути - навстречу движению поездов. Но Смерть шла за ними по пятам и, запудрив мозги сотрудникам станции Култук, настигла неповинных людей за выходными стрелками!
   Казалось бы, плёвое дело: требовалось перевести товарный состав с одного станционного пути на другой, с выездом на перегон, за выходную стрелку. В чём нет ничего необычного. Разве что - выезд на перегон возможен только с разрешения дежурного по станции. Что и было исполнено. Осталось лишь с умом выполнить манёвр, учитывая реальные обстоятельства: темень, пургу и движение состава в непредусмотрен­ном для данного пути направлении...
   Всё остальное, из-за чего погибли люди, было исполнено с точностью до наоборот: маневровый паровоз находился позади выталкиваемого на перегон состава; тормозной тамбур хвостового вагона, ставшего "головным", вместе с находившимся на нём составителем поездов, оказался позади - со стороны состава... Разглядеть на железнодорожном полотне людей, на расстоянии впереди катящегося вагона,
   403
   .
   составитель поезда не смог...
   Офицеры погибли. Из-за чужой халатности. Совсем молодые, энергичные и о чём-то мечтавшие. Они, как и большинство из нас, не знали, что в этой жизни во всём принято действовать из расчёта "на дурака". Иначе пропадёшь. Ни за грош!
   * * *
   По возвращении в часть меня поджидала очередная неприятная встреча, напрямую как будто меня не касавшаяся, но пройти мимо которой, словно не заметил, я оказался не в состоянии...
   В батальоне, в отделе снабжения, служит майор "известной" национальности: небольшого росточка и, в соответствии с должностью, избыточно упитанный. Его наличие в части меня до сих пор ни с какой стороны не касалось: отдавал при встрече честь старшему по званию и - до следующего "свидания".
   И надо было такому случиться, что в день приезда, проходя по офицерскому посёлку, из ближнего дома вылетел, как пробка из бутылки, прямо на меня наш "герой". Пугливо оглядываясь, он, казалось, не заме­чал никого вокруг! Вслед за ним на веранду выбежала незнакомая женщина и, размахивая над головой скалкой для раскатки теста, крикнула во всю силу лёгких:
   - Ах ты, жид пархатый! Попробуй только вернуться домой!..
   Чуть не столкнувшись, майор пробежал мимо меня, стыдливо отвернув голову в сторону. Обомлев, я ос­тался стоять там, где застал меня крик антисемитки.
   Она ещё продолжала выкрикивать угрозы, а я, прослеживая позорный бег майора, ни на секунду не сомневался, что вот сейчас он развернётся и загонит эту мелкую поганку не только в квартиру, но и под кровать! И продержит её там в воспитательных целях не одни сутки...Но этого, к сожалению, не случилось.
   ...Думается, у каждого человека имеется болевая точка, затронув которую можно заставить его потерять душевное равновесие. Таким импульсом для меня служит
   404
   .
   уничижительный попрёк в национальной принадлежности.
   Не словом "еврей", ни каким угодно ругательством, а именно словом "жид", за которым вижу откровенную ненависть, вызывающую адекватную реакцию. Последнее осознал лишь тогда, когда в наших реалиях убедился в наличии столь неприятного психического расстройс­тва, и анализировать причины, его породившие, было уже поздновато. Никому не говорил, к врачам не обращался, но такой "грех" за мной числится...
   И на сей раз, не отдавая отчёта своим действиям, я пошёл в направлении веранды.
   Не сомневаюсь: в моём облике просматривалось нечто неприятное, что, разумеется, ни в прямом, ни переносном смыслах, никого не украшает. А как посту-
   пить при подобных обстоятельствах? Каким законом за
   ничтожной, вне всякого сомнения, мразью закреплено
   право попирать достоинство других людей? И сколь
   долго это будет длиться - ведь московский процесс
   над врачами, оклеветанными такой же шмакодявкой,
   только на днях "накрылся", успев отнять жизни деся­тков умнейших людей...Слишком много пережито, чтобы сегодня вести разговор о сдерживании эмоций. Да и мысли у меня такой не было: один животный инстинкт, словно предо мной, как для быка, выставили красное полотнище... Но и этого оказалось достаточно, чтобы отвратное существо, юркнув за дверь, быстро закры­лось на все засовы. За что поганке от меня огромное спасибо...
   ...После этого случая я дал зарок, что женюсь только на еврейке. Но и в её лексике не должно быть этого слова.
   * * *
   30 апреля 1953 г.
   Привет, Инна! Замечаешь: если человек общается с людьми, то у него, кроме огорчений, бывают и радости. На этот раз отрада пришла с совершенно неожиданной стороны. Преподнёс мне её - угадай кто?
   405
   .
   - рядовой Елдашев! Помнишь такого? Тот самый, что ни одного дня, находясь в армии, не работал...
   Ты только послушай, что произошло. Когда пришла под разгрузку вертушка с балластом, я, как всегда, поставил Елдашева на последнюю платформу в качестве бесплатной добавки, будучи заранее уверенным, что он даже не шевельнет лопатой - обопрётся на неё и будет стоять, как статуя, пока его не передвинут на очищенное место... Инструмент из рук не выпускает и никому его не доверяет. Кроме меня. И порой, ради разминки, я пользуюсь его доверием...
   Разделавшись с Елдашевым, дабы не маячил перед глазами, я продолжил расстановку людей, продвигаясь в сторону паровоза. Не успел дойти до середины состава, как издалека донёсся крик:
   - Елдашев работает! Елдашев работает!..
   Он повторялся волнами, с платформы на платформу, как нечто невероятное, но радостное. И хотя солдаты сами не верили своим глазам, я понимал, что повисшее в воздухе ликование, прежде всего, предназначено мне! Люди переглядывались, смеялись и, возвеселившись, работали с удвоенной энергией. А о моих ощущениях говорить не приходится: поручив сержанту продолжить расстановку людей, я поспешил к хвостовому вагону, понимая, что, в данный момент, моё место только там!..
   Ты бы посмотрела, как этот, абсолютно безграмот­ный, забитый жизнью, но имеющий собственное достои­нство человек, работал! Словно вместе с балластом он сбрасывал под откос свою беспросветную, в чём нис­колько не сомневаюсь, совершенно бесправную судьбу.
   ...Понимаю, Инна, что эту тему лучше не продолжать. Но если Елдашев - раб, то кем являемся мы - те, кто над ним, в том числе - я? Опричники! Но такие же, в сущности, невольники властвующих над нами людей, без колебаний готовых отдать тебя на заклание...
   ...Ударным трудом Елдашев встретил Первомай. И в конце месяца я счёл возможным вывести ему в нарядах, за высокие производственные показатели, поощритель­ную тридцатку. Солдаты поймут: ведь его пробуждение
   - наш общий праздник!
   406
   .
   176. Крепостной страны Советов. Акварель.
   407
   .
   ...Да, праздник. За тридцатку... Как не вспом­нить, что при крепостном праве барину отдавали четвертину от собранного урожая. А в наше время - получается наоборот?..
   * * *
   ...Ну и задала мне Шура головоломку: так в чём же всё-таки секрет настоящего мужчины?
   Пришёл я в тот поздний вечер столь утомленным, что, приближаясь к скрипучей двери, подумывал о законном перекуре в нашем, чрезвычайно напряжённом, медовом месяце... Разумеется, в этом вопросе я сам мог бы проявить инициативу, но мысль о том: "Что может подумать Шура об офицерах Советской армии?!", заставила решительно коснуться дверной ручки... Тем более, в чём не раз убеждался: оказываясь рядом с её упругим, податливым и трепетно-страстным телом моя усталость мгновенно исчезает...
   Но в ту встречу душевная "автоматика" неожиданно дала сбой... Не в том смысле, что ты, Инна, можешь подумать, а именно - в моём духовном состоянии. Что, очевидно, сказалось в апатичном поведении во всём последующем: не проявлял инициативы и, понятно, никуда "не спешил"... Впрочем, что хорошо помню, весьма оперативно расстелил на полу газеты и разложил на них постель...
   ...Надеюсь, тебя не будут шокировать некоторые подробности моей любовной практики, осуществляемой без какой-либо теоретической подготовки. Интересный факт: для тех, кто познает наиважнейший в продолже­нии человеческого рода жизненный этап, - не с кем слово молвить! Моя партнёрша, будучи в курсе моего полного невежества в отмеченной проблематике, вне сомнения могла бы заполнить пробел в моём половом воспитании. Так опять же: у неё нелады с педагоги­ческим образованием... И вместо того, чтобы шаг за шагом растолковывать мне что к чему, вдруг надумала играть роль шестнадцатилетней девчонки! Одно спасе­ние - в этом амплуа её надолго не хватает: переход
   408
   .
   из одного качества в другое безмолвно и всегда
   неожиданно. Только гляди, чтоб не взлететь слишком
   высоко и не оказаться на морозной улице без
   подштанников...
   Потому каждая наша встреча как прогулка по Лунной поверхности - боязно, но хочется... А в тот раз не было во мне ни того, ни другого. И Шура, что хотела, то и делала...
   ...К необходимости переселения на пол мы с Шурой пришли не от хорошей жизни. Примерно через неделю после начала расшатывания нашей бревенчатой избы выявилось, что моё армейское металлическое ложе совершенно непригодно для практических занятий любовью! Не по причине малого оперативного простра­нства и не потому, что от ватного матраца остались одни клочья: а из-за того, что на поверхность выпе­рли скобы металлической сетки кровати... И Шура, в дополнение к известным дебютным ходам, подложила (без слов, на долговременной основе...) мои руки туда, где, как сказано, и клока ваты не осталось...
   Наутро смотреть на тыльную сторону моих ладоней без слёз было невозможно: там, где ещё вчера произрастал едва заметный нежный волосяной покров, теперь свисали одни кровоточащие струпья...
   Вечером, неся патрульную службу, я по всему селу выискивал кусок фанеры, либо, на худой конец, картон потолще. Но безуспешно. И прикрыть, по возвращении домой, "амбразуру" оказалось нечем. Так что, только неумолимая реальность заставила меня воспользо­ваться партийной печатной продукцией... Зато - как просторно! Впрочем, газеты можно и проигнорировать: пол у Шуры чист, как обеденный стол.
   ...С неделю прятал руки подальше от людских глаз. Немного побаливают. Всё же, глядя на них, возвращаюсь к приятным воспоминаниям о Женщине, которая в любви не знает пощады ни для себя, ни для кого другого...
   А насчёт "настоящего" мужчины ещё не разобрался
   - надо подумать...
   409
   .
   3 мая 1953 г.
   Эврика! Я сделал открытие: до сих пор считал, что Женщины в любви довольствуются одной только ла­ской. Милуются, а все остальные радости - Мужчинам...
   Оказалось: о чём думал и впрямь лишь дебютная часть неохватного процесса, в котором партнёры абсолютно равны и обретают, судя по всему, совершенно одинаковые ощущения! Только Женщины дольше "раскачиваются", и ещё больше требуют к себе внимания после телесной близости с Мужчиной: вот ради чего Шура многократно повторяет одну и ту же фразу - "Не спеши!"... А я, бестолочь, трактовал её в совершенно ином плане... Это же надо быть таким олухом!
   Так вот: настоящим Мужчиной следует считать такого представителя сильного пола, кто - чувствуя свою партнершу - доводит её до экзальтированного состояния, когда она не слышит того, о чём говорит, и не отдаёт отчёта своим поступкам. Шура, например, шумит на весь дом, призывая из соседней избы свою родительницу: "Ой, мамочка!"... И сжимает меня так сильно, что и мне впору отца с Украины выкликать...
   ...Чтобы не задохнуться в её объятиях, я спешу завершить очередной "урок", произнося в вожделённые мгновения имя девушки, о которой мечтаю всю свою непродолжительную жизнь... Твоё имя, Инна! Оно срывается с моих непослушных губ, и тело Шуры вздрагивает, будто пронзённое электрическим током. Затем смиренно стихает. Проходит время, и я ощущаю лёгкое взаимоуспокаивающее поглаживание отзывчивых ласковых рук всё понимающей Женщины.
   Спасибо ей. Не только за науку...
   7 мая 1953 г.
   Юра погиб! Ушёл из жизни неожиданной и нелепой смертью...
   Согласно официальной версии, во время раскоман­дировки паровозных бригад попал под колёса своего локомотива. Следовательно, случайность, от которой
   410
   .
   никто из нас не застрахован, а значит - и не с кого
   спросить...
   В тот же день, как узнал о его гибели, побывал на Большом Лугу, где встретился с машинистом паровозной бригады.
   ...Ничто не предвещало беды: паровоз, как всегда, стоял в тупике, под парами, на окраине посёлка. Юра пришёл ранним утром в обычное время и выдал разна­рядку на день: где что взять и куда доставить. Первая поездка - в карьер за думкарами, гружёнными грунтом. Уходя, находясь на стремянке, добавил:
   - Долго не раскачивайтесь! Первый рейс - срочный...
   И ушёл.
   Далее повторю то, что услышал из уст машиниста.
   "Несколько минут мы с помощником ещё повозились. Затем, прежде чем тронуться, я глянул назад (паровоз, на выезде, стоял тендером вперёд...), думая, что увижу на пути, как раньше бывало, фигуру лейтенанта. А его и след простыл. Я ещё спросил помощника:
   - Лейтенант куда девался?
   Он тоже глянул и, никого не увидев, ответил:
   - С моей стороны - пусто. Наверно, свернул в посёлок...
   ...Ну, я и повернул рычаг. А потом, как глянул назад, - волосы дыбом стали!.."
   ...Солдат закрыл лицо руками, и разрыдался. Я также не мог сдержать слёз.
   Когда успокоились, я задал прямой вопрос:
   - Значит, самоубийство?..
   - А иначе - как?.. - ответил машинист.
   - Тогда: почему?..
   - Это все знают: из-за его шлюхи! С ней - кто хотел, тот и переспал...Никому не отказывала. Когда лейтенант с какой-либо бригадой в командировку убывал, солдаты в очередь к ней становились. Офицеры тоже хаживали... От нас - не скроешь...
   Фамилии офицеров не спрашивал: предположительно, они мне были известны...Да и какое теперь это имеет значение? Не стало Человека - тихого, скромного и доверчивого мальчика, не претендующего на многое в
   411
   .
   жизни, желавшего трудиться, иметь семью, растить
   детей. Просто жить, никого не совращая, не обманывая
   и не грабя. Кое-чего добился и делал первые
   самостоятельные шаги на пути к поставленной цели.
   Так почему такие, как он, должны уходить из жизни, оставляя этот мир алчным, похотливым и подлым - или,
   когда Человек теряет веру в людей, смерть для него уже не страшна?..
   Прощай, Юра! Сей мир заметно несовершенен...
   11 мая 1953 г.
   ...Из штаба бригады возвращены мои документы, поданные для поступления в академию. В первом отделе (секретная часть) мне дали ознакомиться с резолюцией: "В ходатайстве отказать".
   Подобного поворота событий я не ожидал и всеми правдами и неправдами приобщился к остальным, имев­шимся в деле, бумагам. Прежде всего, со служебной аттестацией. Вскоре разобрался, что с выданной мне в батальоне характеристикой не только в академии, а и в штрафном батальоне могут отказать в приёме!
   ...Даже не знаю, как тебе об этом рассказать, так как столь подлого и необъективного отражения действительности в природе едва ли ещё существует. Во всяком случае я и не предполагал, что оно есть.
   В этой "характеристике", что ни слово, то сплошной вымысел. И под всей этой белибердой стоит роспись не моего непосредственного командира Зураба Тушишвили, а... - ты никогда не угадаешь - старшего лейтенанта Кольцова! Офицера, который неизвестно в каком подразделении служит и знает меня не по службе и не в производстве, а по случайному(??) совместному пребыванию на сборах...
   Первым делом разыскал самозванца и спросил, каким образом его роспись стоит в моих бумагах.
   - ...Меня вызвали в штаб и дали подписать. А мне что?.. Надо, так надо!..
   Вот так, оказывается, решается судьба человека. ...Приведу несколько выписок, под которыми поста-
   412
   .
   вил свою подпись абсолютно не знающий меня негодяй:
   "...а) С начала службы проявил себя малотре­бовательным офицером, формально выполняющим свои обязанности и недостаточно добросовестно относится к работе по воспитанию своих подчинённых."
   ...После всего мною поведанного, как не повторять один и тот же вопрос: "Есть ли предел человеческой гнусности?!.."
   "...б) Не добивается полного выполнения работ из-за отсутствия настойчивости и производственного опыта, к накапливанию которого относится без особо­го желания."
   ...А по результатам работы четырех месяцев, за успешную разработку скальной выемки, приказом по части меня наградили премией в сумме триста рублей. Да и как соотнести сей наговор с похвальной публи­кацией в газете "Защитник Родины"?
   "...в) Политические знания преподносит подчинён­ным недоходчиво и не прикладывает к этому особого старания."
   ...А пропагандист батальона капитан Никитин, однажды подслушавший за дверью помещения, где я проводил занятие с солдатами, заявил на очередном семинаре политгрупповодов:
   - Методике проведения политзанятий учитесь у лейтенанта...
   Подобную похвалу однажды высказал и замполит батальона гвардии майор Черненко: "Молодец, лейте­нант - занятия проводите с душой!" И то, что парторг батальона капитан Паринов не дает прохода, считая возможным моё членство в КПСС, разве не подтверждает мою политическую зрелость?..
   Вывод может быть один: характеристика, данная мне для поступления в Академию, выполнена по заказу.
   Она, несмотря на положительную резолюцию командира части подполковника Сисакьяна: "Лейтенант..., молодой
   офицер..." (это, очевидно, единственное, что есть во мне положительного...), изначально обрекала меня на провал в любой высшей инстанции.
   ...Так неужели этот мир состоит из одних двуликих
   413
   .
   Янусов - людей лицемерных и неискренних?! Как жить и служить дальше без веры в своих командиров, не видя пред собой какой-либо перспективы в творческом и интеллектуальном росте? Если, конечно, не считать за таковое - членство в рабоче-крестьянской партии.
   И всё же, при всём моём разочаровании в людях, не могу оставить незамеченным поступок Зураба. Нет сомнений, что его, как моего непосредственного командира, принуждали поставить свою роспись под сочинённым кем-то (убежден - по указанию комбата­ - антисемита...) пасквилем. Но подписи его под сфаб­рикованной аттестацией - нет! Отрицать не будем: нормальными наши с ним отношения не назовёшь. И вот убедился, что, несмотря на горячность и необуздан­ность характера, он, несомненно, человек честный и прямодушный. Отсюда следует вывод, что по отношению к нему я во многом был несправедлив. Что ж, если и дальше будем вкалывать в одной упряжке, обещаю "исправиться". Главная в нём слабина - женщины: влюбляется мгновенно и до умопомрачения, забывая о служебном долге, семье и всех прежних увлечениях... Как правило, исчезает на несколько дней и, по возвращении, откупается искренним комплиментом:
   - Я знал, что вы сделаете всё так, как я намечал...
   ...Не знаю как Надя, а я - сразу забываю о его прогуле. Потому, как уверен: не может человек с чистой совестью ставить свою подпись под поганой бумагой!
   * * *
   Через пару дней вновь побываю в Слюдянке, так как исчерпался запас (ВВ). Уже оформил командировку и договорился с командиром автороты о направлении со мной Владимира. Своё желание видеть его в качестве шофера объяснил тем, что он уже знает все пункты назначения и маршруты.
   Владимир, конечно, обрадуется. И всё же забота в моих хлопотах - о Дусе...
   414
   .

Э П И Л О Г

   На этом заканчиваются записи в разлинованной под линейку тетради: из поездки в Слюдянку, Леонид - так звали автора записей - не вернулся.
   ...Через некоторое время эта толстенная тетрадь, отправленная мною в адрес его родителей, вновь оказалась в моих руках. Между её страницами я обна­ружил и своё сопроводительное письмо к родителям Леонида, с которым им был отправлен этот дневник. Чтобы стало понятней, приведу текст моего письма.
   15 мая 1953 г.

Уважаемые родители Леонида!

   Обращается к Вам сослуживец и друг Вашего сына - Сергей Бирюков. Мне трудно писать это письмо, хотя знаю, что из посланной телеграммы Вам всё известно. Прошу принять наши искренние соболезнования в связи с трагической гибелью Леонида!
   Обращаюсь к Вам не только от имени своей семьи, а и от всего личного состава роты. Таким сыном, как Леонид, Вы вправе гордиться: несмотря на недолгий срок службы, Ваш сын сумел завоевать сердца солдат. А это, признаюсь, в стройбате очень трудная задача. И я, поверьте, нисколько не преувеличиваю.
   Мне было поручено собрать вещи Леонида и сдать в штаб батальона. Что я и выполнил. Но прилагаемую тетрадь, по ряду соображений, я решил отправить Вам отдельной заказной бандеролью. Причину объяснять не буду - она Вам станет ясной по мере ознакомления с записями Леонида...
   Ваш сын был хорошим другом, грамотным и требова­тельным командиром, способным вдохновить и повести за собой людей. Именно поэтому он пользовался у личного состава исключительным доверием и уважением. Иначе и быть не могло: к таким людям, как Леонид, проникаешься доверием с первой же встречи, что и подтвердилось в процессе нашей совместной службы. Его откровенность, честность и порядочность во взаимоотношениях с кем бы то ни было влекла к нему
   415
   .
   людей, и самые, казалось, неисправимые под его
   командованием становились лучше.
   Не нами замечено: "Птицу видно по полёту..." И Лёня, действительно, поспевая повсюду, был в наших глазах Птицей, сеющей на своём пути только добро.
   Нет сомнений, что Вы желаете знать обстоятельс­тва и, по возможности, причину гибели Вашего сына. Как ни трудно об этом писать, я постараюсь ответить на первый вопрос, со слов единственного свидетеля - шофера Владимира. Его рассказ привожу дословно, без комментарий.
   "...Как и в прошлый раз, переночевали у знакомых
   и поутру продолжили путь. Когда подъехали к развилке,
   где съезд на ледовую дорогу имеется, я предупредил
   лейтенанта, что она, примерно с месяц, для проезда
   закрыта. А он ответил:
   - Морозы этой зимой были небывалые, так что и риск небольшой...Поехали ледовой! Быстрее обернёмся.
   - Так опасно...
   - Ничего, проскочим!.. - ответил лейтенант.
   И мы поехали..."
   За ночь проталины покрылись коркой льда, и ледовое пространство казалось сплошным ровным полем.
   Но, отъехав пару километров, они попали на старую колею и тонкий слой льда под колёсами автомашины провалился. Машина погрузилась настолько, что вновь вырулить на поверхность ледового поля оказалось невозможным...
   "Я глянул на лейтенанта:
   - Что будем делать?..
   - Вперёд! - скомандовал он.
   И мы продолжили путь. Но чем дальше, тем колея становилась глубже, и вскоре стало слышно, как машина карданом царапает поверхность льда. Наше положение становилось угрожающим, и я, открыв дверку кабины со своей стороны, посоветовал также поступить лейтенанту. Но он отмахнулся:
   - Обойдётся!..
   ...Не обошлось! В какой-то момент лёд затрещал, и машина стала погружаться в воду! Вначале стал
   416
   .
   опускаться передок, и я успел выскочить в открытую
   дверь на льдину...
   ...Остальное наблюдал, как в страшном сне: лейтенант даже не шевельнулся, оставаясь сидеть на своём месте, хотя машина ещё некоторое время оставалась на плаву... Когда уровень воды достиг подбородка, он поднял над головой ладонь правой руки!.."
   ...Так ушёл из жизни Ваш сын и мой друг.
   На вопрос: "Почему он за неё не боролся?" - Вы, убеждён, ответите сами, ознакомившись с записями в прилагаемой его тетради.
   Всего Вам доброго.
   Ваш Сергей Бирюков
   * * *
   ...Прошли годы. В очередной отпуск, оказавшись на родине Леонида, я решил навестить его родителей. Однако в живых их уже не застал. С согласия его сестры, дневник вновь оказался в моих руках. И перечитывая записи друга, я восстанавливаю в памяти реальные события, непрерывно потрясавшие жизнь огромной страны, нещадно отражавшиеся на судьбах нескольких поколений людей.
   Думается, что эти записи, повествующие о станов­лении молодого человека в тот бесчеловечный период, будут полезны для последующих поколений...
   417
   .
   о
   177. Половодье. Карандаш. (Повернуть на 90 )
   418
   178. Неотправленные письма... Карандаш.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"