Жизнь состоит из смеха и слёз и любое событие можно отнести в той или иной степени к ним. Победы и поражения, удачи и неудачи. Радость и горе, кругом. Так и только так.
Пук! Ой! Интересно, это записалось?
О чём это я?
Уж не решил ли я заделаться философом и демагогом?
Ну, тогда мне прямая дорога на Охотный ряд, один, в здание, в туалетах которого заседает множество выдающихся задниц.
Нет, конечно же, нет. Этот дневник, который, который я пишу исключительно для себя, имеет кодовое имя "Досье неудачника".
Так уж вышло, что везунчиком меня не назовёшь.
А мои друзья в юности частенько именовали меня другим титулом.
Бредуном для них я был, я так понимаю, потому что мои идеи, равно как и мои шутки, были бредом, с их точки зрения.
Подозреваю, что бредун я для них до сих пор.
Итак, пишу для себя, а если где и обращаюсь к слушателям во множественном числе, то исключительно для того, чтобы мне потом самому было интереснее слушать. Этакая радиопостановка.
Бог дал мне телефон. Мобильный. В кредит. С диктофоном, на который я и записываю себя с историей своей жизни, чтобы потом прослушать и понять. Говорю я потому, что писать мне лень, как и всякому нормальному человеку. Наверное.
В общем, писать мне лень.
А цель дневника - узнать самому (и, может, исправить) в чём же причина моих проблем. Иначе говоря: почему я такой ДОЛБАНЫЙ НЕУДАЧНИК?!
В общем, пациент и психоаналитик в одном лице, вначале пациент, потом психоаналитик. Раздвоение личности.
Опять куда-то не туда понесло.
Вот так всегда, доктор Джекилл, постоянно меня уводит куда-то в сторону. Ну никакой сосредоточенности!
Встаю и подхожу к зеркалу.
Как я выгляжу?
Пухлая физия с торчащими волосами.
Хитрые глаза и пара сохранившихся зубов. Ну, разве не красавчик?
Волосатое пузо, торчащее из расстегнутой рубашки. Нос несколько набок, подарок юности.
Надо любить себя, утверждают психологи.
Что ж, попробуем.
А это что?
Пук! Чёрт!
Козюля из носа торчит! Прямо на волосах висит, которые оттуда растут. Сейчас выковыряю и попробую себя полюбить.
У меня брат старший, когда я маленький был, свои козюли любил. Ему тогда лет десять-одиннадцать было. А мне было пять и я запомнил. Яркое такое воспоминание. Извлекает он эту козу из носа мизинцем, смотрит на неё (у-ух! Жирная попалась!) и съедает. Вот.
О чём это я? Ах да, о любви!
Надо любить себя. Пробую. Смотрю себе в глаза (отражению), улыбаюсь во все два зуба. Очаровашка.
Я люблю тебя, морда!
Главное это произносить с чувством, с положительной эмоцией. И сразу как-то на душе легко стало и светло. И смотрю на себя, как доярка на Алена Делона. И почему меня девчонки так мало любят? Вот же он я, мечта любой женщины! В полном расцвете сил и с пустым кошельком. (М-да, надо его чем-нибудь наполнить, желательно свободно конвертируемым и в большом количестве.)
Невольно вспоминается моя первая любовь, Маринка, девушка, которую я так и не решился поцеловать. Видать, тонкой я был организации в шестнадцать
лет, тогда, когда друзья вовсю рассказывали как они "с этой, да ещё с той, да всю ночь/день" - (ненужное зачеркнуть).
А мы с другом Артёмом (который сейчас сидит) возвращались от неё как-то ночью (вечером поздним) и горланили песню, им сочинённую:
- Я КПСС не член,
Комсомола не член!
Но от тебя стоит мой член!
Вот так вот мы самоутверждались в шестнадцать, хотя я то, как раз был в комсомоле, и кем был! Секретарь комсомольской организации школы! У меня даже комсомольский билет был, который мой старший брат в девяносто втором благополучно продал в Будапеште, привезя мне взамен жвачку с Дональдом.
А тогда был девяносто первый, ещё социалистический год, и моя первая любовь Марина так и осталась платонической. Гулять-то я с ней гулял, а вот в любви, почему-то, ей Артём признавался.
Странно как-то всё получается.
А потом был Вадим, который общался с девочками самым убедительным, аргументированным методом. У него аргумент такой был: кулак. Хлоп ей в живот и она уже с ним согласна. Во всём. И в том, что Родька бредун, лох и ещё всяко-разно, и общаться ей надлежит исключительно с ним.
А потом мне:
- Родька, она сама меня выбрала.
И она тоже:
- Мне нравится Вадим.
Потом был ещё Роберт, который одну из моих подружек за три сигареты соблазнил в период табачного кризиса.
Это что же получается?
Я лох что ли? Бредун, ладно, потому как у каждого свои тараканы в голове, каждый бредит по-своему, но лох?!
Да, сами вы лохи! Все!
Замечаю, что как-то недобро смотрю на своё отражение. (Оно почему-то отвечает тем же - того и гляди друг другу ряхи набьём!)
Спокойно!
Глубокий вдох. Выдох!
Всё, опять улыбаюсь. Думаю, с моей-то мордой мне дорога прямая - в кино. Типа Никулина или Джима Керри, хотя мне один раз сказали, что я на мистера Бина похож. Неужели я такой?
Хотя, если в Голливуд, то можно быть кем угодно, хоть задницей калифорнийского губернатора. Игра стоит свеч, а Париж - мессы, как говорил один король, которого потом замочили.
В первую очередь хочу выразить глубокую признательность, благодарность, поклон, а также объятия и поцелуи своим родителям, не поленившимся потрудиться над моим появлением на свет. Спасибо ВАМ, МАМА и ПАПА!
И ещё спасибо за то, что выкормили этого толстого обормота, в которого я и превратился, и до сих пор кормите.
Ну и пусть я ваш неудавшийся эксперимент, что ж, с детьми всегда так, тут как на Олимпиаде: главное не победа, главное участие! Скажу даже больше: если бы все дети оправдывали ожидания родителей, то ВСЕ на свете были бы
богатыми и счастливыми, и вообще Земля давно бы лопнула от истощения ресурсов и перенаселения.
Может, просто стоило меня запроектировать в другой день? Тогда, когда звёзды будут благосклонны? А то, я чувствую, родился под той звездой, которая является искусственным спутником Земли.
ПУК!
Ну вот, всегда так, в самый ответственный момент! Капуста, что ли?
Если бы мне было лет на тридцать меньше, то отец сказал бы, что от меня курицей воняет, как он любил говаривать в те времена. И это тем более странно, что он всегда любил курицу. Равно как и сам был не прочь выдать тираду той частью тела, которая разговаривает на непонятном языке.
Хочу тут сделать ещё одно отступление:
- Граждане! Если эта запись вдруг попала к Вам в руки (мало ли: вдруг вы украли мой телефон!), то прошу Вас: немедленно сотрите её. А то я сгораю от стыда, рассказывая тайны своей жизни. Если же вы всё-таки её опубликуете (не дай Бог в Интернете!), то будете преследоваться по закону об авторских правах. (Лучше сразу отдайте мне все деньги, вырученные с её продажи. Предпочитаю евро и йены.)
Воспитывался я родителями хорошо. Отец любил пообщаться с моей задницей при помощи ремня, а мать меня жалела, в то время как я исправно таскал конфеты из шкафа и черпал столовыми ложками сгущёнку из холодильника. И только изредка, когда я попадался ей под горячую руку, отхаживала меня тряпкой с воплем:
- Ах ты, дрянь!
Да, мамки они такие! Любят своих детей.
Помню как-то, зашёл к своему другу Роберту. Нам уже тогда по тридцать было. Он ко мне в подъезд вышел. Поболтали. Потом я извлёк из рукава пузырь портвейна, который мы тут же и уничтожили. Потом в другом рукаве у меня случайно нашёлся ещё один пузырёк. Покурили. Допили. Поговорили. Покурили. Ух, хорошо!
Чувствую, моему телу как-то вдруг (и с чего бы это?) полежать захотелось. Стал домой собираться. Проходим с Робертом мимо двери в его квартиру. Попрощались. Он заходит домой, а за дверью его мама ждёт. Вернулся, значит, дорогой! Блудный сын!
И мама (а у неё в руке тапочка была) дарит ему своё материнское благословение, причём по всем местам. И сопровождает изъявление материнских чувств хорошими такими выражениями, крепкими как кирпич.
Тут с нас обеих хмель-то и слетел! С меня от смеха, а с него от материнской любви.
В общем: берегите мам, мать вашу!
Ну вот, опять отвлёкся! Что я делаю!
Болтаю без умолку, что тот попугай, из тех, которых по телевизору кажут!
А Вы и уши развесили!
Тоже мне!
Я что байки пришёл сюда рассказывать? Нет! Тут дело серьёзное!
Психоанализ, понимаешь!
Первопричину ищу моих неудач. Мой первородный грех. И где же он?
Когда я всё-таки встретился с этим миром, я молчал. Не в смысле "не говорил", а в смысле "не орал". Странно? Все орут, да?
Нет, не все. Я не орал. А чё орать-то? Я сразу начал разглядывать мир, в котором оказался.
Уже тогда я знал, что поорать ешё успею. Зачем ради такой ерунды тратить первые мгновения своей жизни?
А как-то позже, через какое-то время, я заговорил. Моё первое слово было "баба". Мама, услышав его, умилилась: настоящий мужик! Сразу о бабах!
А родители у меня ещё молодые, и погулять им тоже охота. Мне год. Они в кино. Меня оставили со старшим братом, которому семь.
Сидим, значит, с ним. Я какаю. Улыбаюсь, гугукаю, говорю "баба!" и какаю. А он, значит, подтирает. Хорошо подтирает, тщательно. Рвёт газеты и опять подтирает. И так хорошо это делает, что вонючие бумажки с портретами вождей заполняют всю нашу комнату в коммуналке.
Короче, имидж он мне испортил. Родители вернулись, что они видят? Меня посреди этой кучи вонючей бумаги.
"Ну и засранца на свет произвели", - думают они.
Может это корень моих неудач?
А брат продолжает и дальше за мной ухаживать. В следующий раз он мне в нос бумаги натолкал - сопли вытирал.
А однажды я у него нырнул с дивана головой в пол.
Мои, незабвенной памяти, друзья, частенько ещё именовали меня тормозом. Может я с тех пор тормозить начал?
Но я, хоть мне и год всего был, хоть говорил я тогда исключительно о бабах, всёж не дурак был. Как-то однажды, мать свидетель, я ему отомстил.
Мамка усадила нас рядом на диван, дала нам по леденцу. Я со своей конфеткой быстро расправился. А братан, повернувшись ко мне, дразнился. Свой леденец он держал в открытом рту и показывал мне, всасывая его и высовывая обратно. Я глядел-глядел, приблизился к нему и хвать зубами конфету. Тогда у меня, как и сейчас, аккурат, два зуба было - сверху один и снизу. Брат от удивления рот открыл, а я конфету ту уже схавал.
Вот что значит, в семье клювом щёлкать! Братан у меня в рёв, а я счастлив.
Это была моя первая победа!
Вот так я тогда и двигался по жизни, поражения и победы есть, значит живой. В общем, какой-никакой, ушибленный головой, с двумя зубами, но всё же живой.
Аз есмь!
Ну, всё! Язык устал!
Я вам не тут! Вернее, я тут, конечно, но язык у меня не самая сильная часть тела, я вам не президент Советского Союза!
Вообще не помню, что бы я когда-нибудь столько говорил. Завтра прослушаю и пойму, гожусь ли я в депутаты.
Как Вам моя речь? Как язык, обороты, один...
Пук!
... чего стоит! Чёрт, я не об этом!
Ну, ладно, всё, у нас с Вами связь состоялась.
До следущей связи. Пойду, прогуляюсь.
Пока!... Щёлк.
* * *
Щёлк... Ик! Привет!
Кто это? Ик! А это ж мои отражения! Ой! Ик! А если один глаз закрыть? Ик! Ой! Да! Тогда я там один! Ик! Ну рожа у тебя, у меня...!
Чтой-то мне такого себя и любить-то не хочется! Ик!
Пойду в сортир! Ик!
Башмаки к чёрту! Ик! Эт я сегодня хорошо прогулялся! Ик!
Шлёп, шлёп, шлёп.
Ик! Бе - е - е - е!
Пардон! Ик! Кажется я блеванул... Ик!
Бе - е - е - е!
Эт я хорошо сегодня выпил! Ик!
Я что-то хотел сказать? Ик!
К чёрту, завтра... Ик!... скажу...
Ик! Бе - е - е - е!
... Щёлк.
ЛИТЕРАТУРА ПУКА!
СЛОВО КО ВТОРОМУ ДНЮ "НЕУДАЧНИКА".
Привет, дорогие!
Я, как Вам известно, публикуюсь не только здесь, но и в других местах. Кое-где даже получаю отзывы, порой интересные. Дело в том, что мои опусы не считают литературой, а тем паче юмором. Согласен, ни на что более изысканное, чем БРЕД СИВОЙ КОБЫЛЫ, я не гожусь.
Хотя у меня есть аргумент - порой я бываю смешным.
И под влиянием народных(и инородных тоже) и прочих масс, соглашусь: моя литература - это литература ПУКА! Причем я от этого никаких неудобств не испытываю, ибо моей целью не было написать "Анну Каренину", а вот "Идиот" - это по мне, в точку, как говорится, причем не изысканный Идиот 19-го века, а НАСТОЯЩИЙ ИДИОТ 21-го!
Нынче масса народна - весьма неоднородна, как, я надеюсь, Вы заметили. Если полторы сотни лет назад все читали "Войну и мир" и восхищались, то теперь появились Дарья Донцова, "Полные записки кота Шашлыка" и (о, ужас!) я, Ваш покорный слуга. Разнообразие налицо! А те маститые писатели и критики, которые сами себя причислили к лику Святых, усиленно делают вид, что ничего не изменилось, и они, и только они правят моду на Парнасе. Увы, господа, писаки(пардон за фамильярность - уж я то знаю, что вы такие же бредуны как и я, может только Ваш бред - это БРЕД, а мой - просто бред), Ваши каноны устарели, как впрочем, и Вы сами, со своими взглядами вместе.
Ведь литература, из искусств, дольше всех сопротивлялась изменениям. Музыка, живопись, скульптура, архитектура - они изменились уже давно, теперь и наша очередь.
Помню, около восьми лет назад, участвовал в лит.конкурсе, у нас здесь, в Йошкар-Оле. Местный писатель(авторитет, член Союза Писателей России) тогда заявил, что у меня - не литература, а чтобы научиться писать я должен прочитать его творчество. Иными словами, делай как я и все у тебя получится! Это правило старо как мир. К чести того же Толстого, он советовал читать Пушкина начинающим писателям, а не себя!
Что касается юмора, то, на мой взгляд, юмор - это когда смешно, не смешно - не юмор. А как еще это называют: стеб, прикол, байка или еще как - не важно.
Может, мой юмор не так тонок, как английский? Возможно, а кто-нибудь знает, что такое настоящий русский юмор? Сдается мне, что ни у одного народа такого количества анекдотов, как у нашего, нет. А в анекдотах что? Там все прилично и по канонам? Нет, потому как жизнь наша, она и есть - анекдот. А где Вы видели, чтобы в жизни все было прилично?
Увы и ах! Вот, как и жизнь наша, так и мое творчество!
Итак, всех тех, кто не ханжа, и приемлет мою литературу пука, приглашаю продолжить знакомство с моим творчеством!