22:59
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Один день из жизни человека в мире, где властвует страшная болезнь. Она проявляется странно: с течением времени эмоции человека отражаются на теле. Теперь люди боятся испытывать чувства, чтобы не умереть от ужасных внутренних язв, вызываемых болезнью. Как быть, если одни могут справляться с таким тяжелым недугом, а другие - нет? И к чему приведет принятие решений головой, а не сердцем? Умопомрачительная фантастика, сюжетная составляющая которой не имеет аналога. Блестящий сюжет переплетается с суровыми вопросами, от которых мы бежим в течение всей своей жизни. Может быть, пришло время на них ответить?
|
05:00
Роджер Стоун уже не спал, когда зазвонил будильник.
Он перевел взгляд на часы, как будто ожидая увидеть там что-то новое. Но, как и каждое утро последние десять лет, они показывали ровно 5 утра.
Предстоит еще один рабочий день.
Новый ортопедический матрас даже не качнулся, когда встала его жена, и он еще раз подумал, что не зря выбрал именно этот, пусть и стоил он как его месячная зарплата. Перевернувшись на другой бок, он успел увидеть, как Сандра заходит в ванную комнату, запахивая плотнее халат. Через секунду из ванной раздался шум воды.
Роджер на минуту закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Он чувствовал себя немного уставшим и невыспавшимся. Слегка тянуло поясницу после вчерашней тренировки. Видимо, зря он начал увеличивать веса, несмотря на запрет тренера. По этой же причине мышечные волокна, надорванные тяжелой тренировкой, вызывали боль в мышцах. Роджер постарался не шевелиться, чтобы сосредоточиться на другом. Неприятные ощущения в районе желудка вызвали у него секундный страх -- что если сказалось нервное напряжение, вызванное переводом на новую должность? Он пять раз глубоко вдохнул и выдохнул, постарался расслабиться и подумал о том, что он, должно быть, просто проголодался.
Роджер сел на кровати, повел плечами вверх и назад и еще раз кинул взгляд на часы. Два нуля успели смениться на один и три.
Распаренный после душа и уже одетый в светло голубые джинсы и белую футболку с еле заметной надписью "Медикол", он зашел в столовую, где его уже ждали Сандра и завтрак, как обычно заботливо приготовленный его любимым рестораном и доставленный ровно в срок.
-- Лили еще спит? -- спросил он, целуя жену в щеку.
-- Я думаю оставить ее дома сегодня. У нее вечером опять болела голова, -- промямлила Сандра так тихо, что Роджеру пришлось перестать размешивать сахар в кофе, чтобы ее услышать.
-- Ты ей даешь таблетки? Может быть, стоит показаться врачу и увеличить дозу?
-- Если сегодня не пройдет, завтра сходим, -- Сандра подняла на мужа почти прозрачные глаза. -- Она поругалась с Эмилией и еще переживает из-за этого.
Роджер вздохнул и почти упал на стул, оставив на джинсах две точки от кофе, расплескавшегося от его резкого движения.
-- Тебе надо больше говорить с ней о том, как справляться с эмоциями. Ты же знаешь, насколько это может быть опасно.
Сандра промолчала, ковыряя вилкой уже остывший омлет. Она привыкла к его ворчанию и уже не испытывала никаких эмоций. Наверное, этому учишься, прожив столько лет с одним человеком. Или это действие психотропных, которые назначил ей доктор Сэйджвик.
Доедали они в тишине.
Было уже сорок минут шестого, когда Роджер быстрым шагом вышел из дома и сел в машину. Старый бензиновый БМВ завелся только с третьего раза, и Роджер подумал о том, что пора раскошелиться на новый электромобиль. Проблема была в том, что ему нравился его БМВ. Эта машина досталась ему от его деда. Передавать ее из поколения в поколение было своего рода традицией. Как золотые украшения или семейный бизнес. Роджеру нравился запах старой кожи, вытертой до такой степени, что уже никто не мог вспомнить, какого цвета она была, нравилась потрепанная оплетка на руле, хранившая отпечатки старшего поколения его семьи, нравилось, как слегка пахло бензином в салоне. Он как будто переносился в те времена, в которые даже еще не родился ни он, ни его отец, ни его дед.
Роджер оглянулся через плечо и дал задний ход. Выехав на дорогу, он повернул направо и увеличил скорость до максимально разрешенной. Он опаздывал.
Его дорога лежала через зеленый пригород, в котором предпочитали жить все, у кого хватало на это денег. Возвращение к природе было продиктовано предписаниями врачей. "Природа успокаивает" -- говорили они. Да Роджер и сам не раз отмечал, что именно в этой части города все реже слышны сирены машин скорой помощи, чего не скажешь о центре города -- офисном муравейнике, в котором через каждые пять шагов можно было увидеть грязно-красные пятна на асфальте и через каждые пять минут увидеть сине-красные мигалки. Поэтому все трущобы на окраинах города были снесены, чтобы уступить место роскошным домам с садами, над которыми славно потрудились ландшафтные дизайнеры, ставшие самыми высокооплачиваемыми людьми. Городские многоквартирные дома были перестроены под некое подобие дешевых мотелей, комнаты в которых нельзя было купить, но они сдавались в аренду по смешной цене.
Въехав в город, Роджер, как в зимнюю прорубь, окунулся в колючий мир стекла, бетона и развороченных тротуаров -- вдоль дороги шли строительные работы. Правительство, видимо, тоже сделало выводы и внедрило программу озеленения промышленного района. Повсюду, где хватало места, должны были начать высаживать деревья, кустарники и разбивать клумбы. Сейчас же, на подготовительном этапе, город представлял собой жалкое зрелище, больше напоминая руины. Круглые сутки в городе стоял крик отбойных молотков, выкорчевывающих асфальт в жалких попытках добраться до земли. Город обещал наполниться кислородом от растущих деревьев еще в прошлом году, но пока дело не двигалось с места. Многие компании, ведущие лидеры на рынке, поддержали инициативу озеленения и стали разбивать целые сады на крышах своих небоскребов, скрыв их под большими стеклянными куполами. Роджер даже участвовал в опросе, который проводила его компания, с названием "Тематика сада". Всем сотрудникам предлагалось выбрать из пяти вариантов. Первым вариантом был сад в японском стиле, с кривыми деревьями, маленькими прудами и красными фонариками. Второй вариант был неким подобием тропического леса и предполагал чуть ли не джунгли: с лианами, папоротниками и даже небольшим зоопарком с обезьянами. Под номером три значился "Райский пляж" с белым песком, цветами, пальмами и даже попугаями. Только без моря. Четвертый вариант предлагал вернуться в деревню с яблонями, грушевыми садами и земляникой. За пятый вариант проголосовал Роджер. Смешение стилей. Четыре в одном.
Роджер повернул последний раз направо и заехал на парковку. Третий уровень, место 313 в самом начале. Ему специально дали такое место, чтобы как можно меньше сотрудников дышало выхлопами старой бензиновой развалюхи. Роджер заглушил мотор, еще раз кинул взгляд на часы и улыбнулся. Он успел.
06:00
Совещание начиналось как обычно.
Сначала слово брал сотрудник, отвечающий за безопасность. Он приводил последние цифры статистики, напоминал о предстоящих тренировках пожарной или электробезопасности и выделял несколько имен сотрудников, которые особо рьяно вмешивались в трудовые процессы, замечая нарушения правил безопасности. Это у них поощрялось не только словами, но и приятными бонусами в конце квартала. Роджер слышал об этом от коллег.
Следом руководитель отдела контроля за проектами сухо зачитывал результаты работы по отделам и передавал эстафету одному из штатных психотерапевтов.
Роджеру нравилась эта часть совещания -- каждый раз команда врачей придумывала новые упражнения, чтобы настроить персонал компании на рабочий день, продуктивный и как можно менее стрессовый. Иногда они писали мини-сочинения на разные темы вроде: "Сегодня мой идеальный день", "Полчаса на Таити" или "Я благодарен этому миру за...". Иногда это были практические упражнения, когда их разбивали на группы и просили пообщаться на заданную тему. Но больше всего Роджеру запомнился день, когда они "надевали шкуру носорога" перед тем, как пойти работать. Он тогда смущался, краснел и ворчал о том, что это детские игры, но внутри себя ухахатывался от вида коллег, "натягивающих" толстенную, непробиваемую, тяжелую шкуру. Натягивают до самой головы, а на лицо опускается морда с громадным рогом и маленькими глазками. Он настолько вжился в роль, что мог бы поклясться, что даже чувствовал запах, который может исходить от шкуры носорога, если забраться в него изнутри. Ощущал липкую тяжесть на своей коже. И чувствовал себя в безопасности.
Сегодня они не собирались в группы, не кричали, не одевались носорогом или кем-то еще. Психотерапевт раздал им планшеты с опросником, в котором было 10 вопросов, и попросил ответить "да" или "нет". Такие опросы тоже были не редкостью и проводились каждые две недели с одной целью -- оценить общее эмоциональное состояние персонала, чтобы выявить зачатки накопившейся усталости, недовольства или других состояний, способных вызвать в организме разрушительные реакции и привести к чуме 23 века. Роджер пробежал глазами вопросы -- ничего нового.
"Чувствуете ли вы себя уставшим по утрам последние две недели?" Роджер задумался, вспомнил, что сегодня, пожалуй, он был разбит с самого утра, но винил в этом чрезмерную нагрузку на тренировке. Он подумал, постучал пальцами по столу, попробовал подсмотреть ответы у рядом сидящего товарища по работе, вздохнул и написал "нет".
Дальше. "Нет ли у вас проблем с аппетитом последние две недели?" Это было просто, он сразу поставил "нет" и перешел к следующему вопросу.
"Пропускали ли вы сеансы физической активности последние две недели?" Роджер точно помнил, что пропустил целых три тренировки на прошлой неделе из-за того, что оставался допоздна на работе. Новая должность обязывала. Он задумался. Если написать правду, его, скорее всего, заставят идти к психотерапевту, который начнет вести с ним долгие беседы о его детстве, браке или отношениях на работе. Он решил просто постараться войти в старый график и не нарушать режим тренировок следующие две недели и, если у него это не получится, сказать об этом на следующем опросе. Довольный своим решением, он написал "нет" и перешел к следующему вопросу.
"Чувствуете ли вы боли последние две недели?" Роджер подумал про сегодняшнее утро и охвативший его мимолетный страх от едва заметной боли в районе солнечного сплетения. Он постарался вспомнить, прошло ли это ощущения после того, как он позавтракал, но не смог. Чувство страха опять вернулось, и он опять сделал пять глубоких вдохов и выдохов, попытавшись сосредоточиться на чем-то приятном. Обычно он вспоминал свой последний отпуск. У них была традиция -- летать на Таити всей семьей раз в три месяца, как советовали врачи. Последний раз они были там всего два месяца назад, и воспоминания были яркими. Солнце, море, песок, пина колада, мясо на гриле, тихая музыка. Его как будто опять обдало послеобеденным ветерком с моря, и он мог бы поклясться, что почувствовал соленый привкус на губах и скрип песка на зубах. Вернувшись в реальность, Роджер обратил внимание на ощущения, которые испытывает сейчас. А сейчас было только чувство приятной сытой тяжести от омлета из двух яиц, пары тостов и стакана сока. Решив понаблюдать за собой следующие две недели, Роджер поставил "нет".
Остальные шесть вопросов касались семьи и работы. Он дописал везде уверенные "нет" и нажал "отправить" на планшете, в котором они проходили опрос. Отведенные пять минут закончились. Считалось, если вы слишком долго думаете над вопросом, вы сомневаетесь, значит, автоматически попадаете на очный прием. Он успел вовремя.
Еще пять минут ушло на то, чтобы огласить фамилии тех, кого приглашали на встречу с психотерапевтом. Стоун в списках не значился.
06:30
Зайдя в свой кабинет, Роджер вздрогнул. Он еще не совсем привык к тому, что видит свое отражение в стеклянной стене, за которой по утрам все еще висела ночная мгла, не тронутая лучами солнца. Он любил свой кабинет, хоть он и напоминал ему больничную палату своей почти неприличной белизной. Белый стол, белое кресло, белый монитор, белая фоторамка на столе с тремя улыбающимися лицами. Тогда еще счастливыми.
Роджер обошел стол, плюхнулся в кресло, загрузил компьютер и начал перебирать задания на сегодня.
Его недавно перевели с простого специалиста на должность руководителя, отметив тем самым десятилетнюю преданность работе. И надо сказать, что Роджер действительно верил в то, чем занимался.
Все началось на последнем курсе института, в котором он учился на врача. Поступая туда, он мечтал не о том, чтобы лечить людей. Он хотел заняться исследовательской деятельностью и найти лекарство от болезни, которая практически не поддавалась лечению, считалась неизлечимой и в простонародье именовалась "Черная дыра". Эта болезнь первый раз была классифицирована и внесена в список более тридцати лет назад, когда Роджер еще даже не родился. Первые десять лет были самыми тяжелыми -- люди умирали каждый день, а врачи не знали, как их лечить. И только через двадцать с лишним лет наконец-то нашли причину. Ученые долго спорили, что положило начало, а религиозные фанатики кричали о втором Всемирном Потопе и каре небесной. В итоге выяснили, что Черная дыра является генной мутацией, которая заставляет мозг вырабатывать вещества, разрушающие клетки человека, если человек испытывает сильные или продолжительные негативные эмоции. У большинства процесс начинался с желудка, перерастая в эрозии, язвы, разъедая тело до дыр и оставляя обугленные края, как будто плоть была выжжена огнем, пока человек не умирал от внутренних кровотечений. Были и те, кто ходил в черных язвах по всему телу, и тогда считалось, что им повезло -- болезнь было легче обнаружить и вовремя направить больного на лечение. Черная дыра поражала и кости, и мозг, и другие органы, но врачи до сих пор не могли понять, как она выбирала себе "пищу".
В годы, когда Роджер только поступил в медицинский институт, не существовало лекарства, способного помочь тем, кто уже заболел. Врачи лечили симптомы, как будто латали дыры в старом мешке, который от их манипуляций только расползался по швам еще больше, заставляя больного страдать, подсаживаться на сильные обезболивающие или наркотики, и в итоге умирать. Основной проблемой являлось то, что течение болезни представляло собой замкнутый круг: заболев, человек начинал еще больше бояться того, что это неизлечимо, накручивал себя, искал все новые и новые симптомы. В итоге он приобретал нездоровые привычки, в надежде отвлечься хотя бы на вечер с парой бутылок высокоградусного пойла или пакетиком белого вещества, что влекло за собой еще большие проблемы. Самые сильные психотропные шли в дело, но только разрушали окончательно организм, нарушая гормональный баланс и делая человека овощем.
На третьем курсе Роджер узнал о том, что лекарство найдено, и это на целый месяц выбило его из учебного процесса и привело в тот самый бар, где он выпил свой первый стакан джина со льдом.
Пятнадцать лет назад
-- Мы передаем последние новости из мира здравоохранения. Только что ученые корпорации "Медикол" заявили о том, что лекарство от Черной дыры найдено! Напомним, что эта болезнь впервые была диагностирована более 30 лет назад, и до сих пор не существовало средства, способного ее вылечить. Как утверждает профе...
-- Заткнись!!! -- заорал Роджер, и телевизор погас. Чертова умная техника.
Роджер со стоном завалился на диван и закрыл глаза. Ярость бурлила в нем с такой силой, что он не мог справиться с дыханием. Он чувствовал, как его тело слегка дрожит от учащенного сердцебиения, а голову начинает сжимать обручем боли. Он сжал кулаки и закричал. Чувствуя, что это не помогает, Роджер вскочил на ноги, и у него потемнело в глазах от резкой смены положения. Он схватил пиджак и выбежал из квартиры, которую снимал тогда со своим приятелем.
Бежать. Бежать и не останавливаться, пока ярость не выйдет из него вместе с потом. Выбор простой -- либо он от нее избавится, либо она убьет его, медленно выжигая его внутренности.
Роджер вспомнил видео, которые ему показывали на лекциях. Черные дыры, пожирающие человеческую плоть, заставляя больных корчиться в страшных муках. Один случай ему запомнился особенно хорошо. Это был молодой парень, почти такой же молодой, как Роджер тогда. Говорили, что у него вся семья погибла под колесами какого-то придурка, который не справился с управлением, потому что отключился за рулем. Когда его сумели достать из машины, он был еще жив, но больше похож на желе. Черная дыра разъела его кости, и от удара то, что было когда-то человеком, превратилось в кожаную куклу, набитую фаршем, перемолотым вместе с костями и залитую пятью литрами еще теплой крови, которая медленно вытекала из тех мест, где осколки костей проткнули кожу. Но не это больше всего испугало тогда Роджера, а то, что сделала ярость с единственным оставшимся в живых в той аварии. На видео молодой человек бился в припадках, как будто был одержим самим сатаной. По его безумным глазам было видно, что он уже не здесь, но еще и не пересек черту. Он был во власти воображаемых демонов, чудовищ, которые рвали его на куски, один за одним, не уставая ни на секунду. Тот парень прожил больше года в агонии. А когда провели вскрытие, оказалось, что Черная дыра расплавила ему мозги, превратив их в суп-пюре. Больше года в агонии. Роджер не мог этого допустить. Только не мозг.
Он бежал и бежал, чувствуя, что мышцы уже настолько забились молочной кислотой, что стали каменными. Дыхание стало больше похоже на хрип, горло горело от холодного воздуха, который уже не успевал проникать в легкие. Пот тек с него градом и замерзал где-то в районе поясницы. Еще немного, и он упадет.
Роджер остановился резко, как будто налетел на невидимую стену. Согнувшись почти до земли, он упал на колени и чуть не разбил себе голову об асфальт. Сердце колотилось со страшной силой, легкие работали на износ. Роджер ждал.
Спустя десять минут он пришел в себя и почувствовал, что ярость ушла. Он победил. Тогда он поискал глазами место, где можно было отсидеться и отдохнуть, прежде чем идти обратно домой. Бар "Черная дыра". Как символично. Роджер скривился и толкнул тяжелую дверь, вошел, огляделся и сразу заметил столик, стоящий в самом дальнем углу. На негнущихся ногах он дошел до своей цели и плюхнулся на стул, сразу схватившись за правую икру, мышцы которой свело судорогой. Роджер начал чувствовать, что от него дико воняет потом и грязью, и решил было дойти до туалета, чтобы умыться, но не смог подняться. Он отрицательно мотнул головой официанту, давая тому понять, что ему ничего не надо.
-- Извините, у нас не принято сидеть и ничего не заказывать. Вы должны либо сделать заказ, либо уйти. Извините, -- Роджеру понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что говорил ему этот молодой, моложе него, парень, стоявший с каменным лицом, вытянувшись в струну.
Роджер недовольно поморщился и попросил оставить ему меню и немного времени подумать. Официант аккуратно положил планшет для заказа на стол и не торопясь вернулся к барной стойке.
Роджер никогда раньше не пил. Не было необходимости, да и страшно ему было -- уж очень красочная коллекция видео обо всех последствиях алкоголя была у них на факультете. Ткнув наугад, он выбрал джин со льдом.
-- Ваш заказ, сэр, -- официант с равнодушным видом поставил перед Роджером стакан, доверху заполненный кубиками льда и залитый прозрачной жидкостью. -- Принести вам лайм или лимон? -- Роджер отрицательно помотал головой. Официант кивнул, развернулся и ушел.
06:35
Звук открывающейся двери прервал воспоминания Роджера.
-- Эээ... Вы вызывали меня, мистер Стоун? Сэр?
В дверях копошился Кристиан, один из новичков. Чей-то сынок, насколько помнил Роджер. Однозначно. Иначе он не взял бы его в свой отдел, и парень застрял бы где-нибудь на минус первом этаже, среди курьеров и разнорабочих.
Роджер смотрел в монитор, делая вид, что вчитывается в мелко напечатанный текст, и заставляя Кристиана обливаться холодным потом.
-- Кристиан, проходи, -- наконец проговорил он. Кристиан застыл на месте. Роджер выпучил глаза и взглядом указал на стул возле двери. Новичок сглотнул, помялся секунд пять, и, обмякнув, опустился на стул. Роджер смотрел на него, стараясь скрыть накатившее раздражение вперемешку со смехом. "Вот ведь мямля". -- Кристиан, ты догадываешься, почему я тебя позвал?
-- Эээ... Н-нет. Нет, сэр. Мистер Стоун... Сэр...
-- Я просмотрел вчерашний отчет об инцидентах, и меня немного обеспокоило кое-что, -- Кристиан опять шумно сглотнул. -- Ты ведь вчера был на участке 13/67?
-- Эээ... Я, сэр. Но я не понимаю... Что я сделал не так? Сэр. Мистер Стоун.
Роджер перевел взгляд с Кристиана в монитор и прочитал:
-- В 15:23 сотрудник "Медикол" пропустил красный шевроле, в котором сидели две молодые девушки, -- Роджер многозначительно посмотрел снова на Кристиана. -- Это так, Кристиан? Ты пропустил этих двух леди? -- Молодой парень у двери, казалось, врос в стул и молчал. Роджер подождал минуту и продолжил: -- Ты, наверное, думал, что они куда-то опаздывали? Хотел им помочь? Хотел поднять им настроение, показав, какие вежливые и отзывчивые бывают в наше время молодые люди на дорогах. Так, Кристиан?
-- Нет, сэр... То есть да, сэр!
-- То есть ты хочешь сказать, что ты специально нарушил пункт пять статьи двадцать восемь нашего положения, потому что хотел помочь этим двум леди? -- Роджер откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и нахмурился.
Кристиан вскочил со стула, красный, как тот шевроле, который он вчера пропустил ровно в 15:23.
-- Н-нет, сэр... Я не специально! Я просто... Мистер Стоун, я отвлекся. Такого больше никогда не повторится, сэр! -- он побелел, губы у него дрожали. Под строгим взглядом Роджера он сполз обратно на стул. -- Никогда, с-сэр... Мистер Стоун.
Роджеру стало жалко новичка, который, казалось, вот-вот упадет в обморок. Только этого ему и не хватало -- возиться с этим сопляком, которого, насколько он помнит, ему кто-то навязал. Роджер вздохнул, потер рукой лоб, как будто стараясь стереть память об этом инциденте, и посмотрел на Кристиана.
-- Кристиан, ты у нас новичок, а новичкам мы обычно прощаем мелкие оплошности. Пропустить машину -- это не мелкая оплошность. Это нарушение правил. Ты это понимаешь? -- Кристиан поспешно закивал головой. -- Хорошо. Я допускаю, что ты отвлекся. И я верю, что этого больше никогда не повторится.
Роджер снова перевел взгляд на монитор, поискал файл с названием "Назначение_15.08". Открыв его, он пролистал в самый низ, где у него была таблица с распределением персонала по автомобилям и участкам. Он на минутку задумался, мысленно просчитывая варианты, постучал пальцем по столу и решил:
-- Сегодня я назначаю тебя на участок 31/17... -- Кристиан побледнел еще больше, как будто это было возможно. Роджер понимал его страх. Все работники знали, что на этом участке была кольцевая дорога, которая соединяла главные улицы города. Оживленное движение между стратегически важными объектами -- школа, больница, библиотека и самый крупный торговый центр города -- контролировать было очень сложно. Получить назначение на этот участок было наказанием. -- Я жду, Кристиан, что ты сделаешь выводы из сегодняшней нашей встречи и не нарушишь больше ни одного правила. Мы договорились? Я могу тебе доверять? -- Роджер склонил голову к левому плечу и скрестил пальцы рук перед собой.
-- Да, сэр... Мистер Стоун... Сэр. Я вас не подведу!
-- Ты можешь идти, Кристиан, -- Роджер посмотрел на свое левое запястье. -- Через пятнадцать минут выезд на участки. Не опаздывай.
Кристиан кивнул, вскочил и выбежал из кабинета, едва не разбив лицо о стеклянные двери кабинета.
-- Кристиан, стой! -- Вновь раскрасневшееся лицо показалось в дверном проеме. Роджер помолчал, пытаясь принять правильное решение. С одной стороны, было видно, что парень слишком возбужден, и правильно было бы его оставить без наряда на сегодня, дать время отдохнуть. С другой стороны, молодежь лучше учить сразу, иначе они никогда не научатся... Да и начальство его по голове не погладит за то, что у него не хватает сегодня людей на постах. Ну что может случиться? Он же всегда на контрольном пункте. Роджер решился: -- Не забудь пройти предрейсовый осмотр. Ты слишком остро реагируешь.
Кристиан улыбнулся, кивнул и, к своей радости, закрыл за собой дверь. "Мямля".
Роджер вздохнул, закрыл файл с назначениями и покачал головой. Он сомневался в своем решении -- уж очень ответственное было задание для такого новичка. Решив для себя, что в трудностях тот быстрее научится, Роджер успокоился и решил, что успеет выпить еще чашечку кофе перед тем, как приступит к работе.
И почему мне было не остаться сегодня дома? Я все-таки не очень хорошо себя чувствую. Тянет сильнее и, кажется, немного жжет. Мне кажется, здоровье важнее, чем эти дурацкие правила. "Нельзя пропускать. Подумай о своем будущем". Как же отец любил повторять это, когда мне было плохо, но нужно было идти в школу. Если это мое будущее, почему мне что-то нельзя? Разве не я решаю, что можно в моем будущем? Как это глупо -- жить по чьим-то правилам. И разве не говорили по телевизору недавно, что Черная дыра стала агрессивнее, видимо, в ответ на найденное лекарство. Сейчас люди умирают в два раза быстрее... Как же хочется просто лежать в кровати и ничего не делать. Ничего не решать, стать человеком, который никому ничем не обязан. Интересно, такие бывают? Кажется, отец рассказывал, что раньше пропагандировали такую стратегию -- живи своими желаниями. Как это было бы чудесно! Странно, что это не прижилось в обществе... Еще несколько минут, и придется идти к ним. Как же я их ненавижу! И жжет, кажется, еще сильнее.
Роджер допивал свой кофе, когда зазвонил телефон. Он взглянул на экран. Сандра. Сейчас начнет ему рассказывать про новые шторы, которые она присмотрела в торговом центре. А ему некогда, ему надо работать.
Роджер вздохнул и нажал кнопку "ответить".
-- Роджер...
-- Да, Сандра. Что-то срочное?
-- Нет... наверно... -- Сандра как обычно растягивала слова и делала долгие паузы -- то ли размышляя о том, что говорит, то ли под влиянием психотропных.
-- Говори, дорогая. У меня еще куча дел.
-- Ммм... Это насчет Лили...
-- Что-то случилось? -- Роджер держал себя в руках, все время поглядывая на часы. Эмоции были не частыми гостями в его мыслях и теле.
-- Я думаю -- оставить ее все-таки дома или отправить в школу?
"Боже мой, первое предложение длиннее трех слов, которое она произнесла без запинки! Надо ей сходить к врачу и сменить таблетки..." -- про себя хмыкнул Роджер.
-- А от меня ты хочешь...
-- Эммм... Я хочу, чтобы ты посоветовал... Оставить ее... Или отправить в школу?
Роджер вновь посмотрел на часы, вздохнул и ответил:
-- Измерь уровень кортизола. Если он низкий, пусть идет в школу. И запиши ее к врачу.
-- Я измеряла... В пределах нормы...
Роджер закатил глаза и крепко сжал телефон, представляя в своей руке шею своей жены.
-- Так чего же ты мне звонишь, дорогая? -- легкая улыбка не сходила с лица Роджера.
Сандра молчала не меньше минуты, пока не ответила:
-- Я не знаю... Она идет в школу, Роджер. Увидимся вечером.
-- Да, дорогая. Хорошего дня. Передай привет Лили.
Роджер сделал последний глоток кофе, потряс чашку, чтобы последние капли упали к нему на язык, и поставил ее на стол. Пора.
Выйдя из кабинета, он направился в контрольный пункт, в котором проводил большую часть рабочего дня, наблюдая за своими сотрудниками, разбросанными по всему городу. Роджер вспомнил, как сам проводил целый день на улицах города. Как же давно это было! А где бы он был, если бы не тот стакан джина со льдом?
Пятнадцать лет назад
Роджер смотрел в стакан с прозрачной жидкостью и кубиками льда. Он не собирался пить.
"Сегодня у нас в гостях профессор корпорации "Медикол", который непосредственно входил в группу ученых, разработавших препарат АДФЕКТИН..."
Роджер почувствовал, как ярость вновь начала нарастать. Как будто первые пузыри зарождались на дне кастрюли, в которой вот-вот закипит вода. "Мне надо отвлечься. Если я опять побегу -- я сдохну". Он все еще смотрел в стакан с прозрачной жидкостью, на уже слегка растаявшие кубики льда. Решение пришло само собой -- он тремя большими глотками осушил стакан джина, достал двумя пальцами кусочек льда и засунул его в рот. Пожар ярости был потушен.
С того дня Роджер частенько стал захаживать в "Черную дыру". Иногда после занятий, иногда вместо них. Теперь, когда лекарство было открыто кем-то другим, он потерял смысл жизни, который обрел еще в пять лет, наблюдая, как болезнь уносит жизнь его дедушки. Не было смысла ходить в институт, не было смысла слушать лекции и участвовать в практических занятиях. Стать врачом он не хотел никогда -- его тошнило от одной мысли о чужих немытых телах, особенно дряхлых стариков, с отвисшей кожей и пигментными пятнами по всему телу. Он ненавидел болезнь и старость с тех же пяти лет, когда он ухаживал за дедом, который два года пролежал дома в постели, перед тем как врачи забрали его в больницу, чтобы он продолжал умирать там.
В "Черной дыре" бывала разная публика. Кто-то приходил залить печаль разбитого сердца, другие просто заливали скукоту своей жизни, третьи оплакивали близких. Как Роджер оплакивал свою мечту.
Примерно через месяц Роджер получил сообщение из деканата -- ему было наказано явиться для встречи с главным по учебной части. Встреча была короткой и по большей части молчаливой. Главный долго смотрел на него, ничего не говоря, как будто приценивался к лошади, на которую ему надо было делать ставку. Или не делать. Роджер тоже молчал, разглядывая то свои руки, то галстук мужчины, сидящего напротив, то стену за его спиной, увешанную благодарственными письмами. Спустя пять минут молчаливого диалога Главный выдал ему направление к штатному психотерапевту и попросил не откладывать прием, "так как от этого зависит ваша жизнь". Роджер сразу решил, что никуда не пойдет. Не пойдет и все! Он вообще задумывался о том, чтобы бросить институт. Просто очень боялся реакции своих родителей.
Еще через месяц Роджер напился так, что не помнил ничего, что происходило в "Черной дыре". Он проснулся в чужой комнате на полу, рядом стоял огромный горшок с каким-то цветком. С кровати раздавался дикий храп, и он решил, что завалился в чужую комнату по ошибке. Еле как поднявшись на ноги, он, пошатываясь, дошел до двери и обернулся -- в полумраке было видно только огромную черную дыру, из которой вырывался почти звериный рык. Незнакомец спал и не собирался просыпаться, чтобы проводить "дорогого гостя". Уже выйдя в коридор, Роджер понял, что находится не у себя в общежитии -- коридор был увешан картинами, чего у них в корпусе не допускалось -- медицинский институт был прародителем больничных стен. Только через два дня, когда он опять показался в "Черной дыре", ему рассказали о том, что в тот вечер он пил в компании студентов из школы искусств и кричал о том, что переходит в клан Аль Мольберто. В тот день стакан джина со льдом остался нетронутым. Зато направлению к врачу уделил должное внимание. Роджер решился.
06:55
-- Мистер Стоун!
-- Привет, Патрик. Всем доброе утро! Ну, как у нас дела? Начинаем через... -- Роджер в очередной раз посмотрел на свое левое запястье. -- Пять минут?
-- Да, мистер Стоун, все готово.
-- Отлично. Выводите наряд на экран.
Роджер встал за спиной у главного координатора, Патрика, и посмотрел на стену впереди себя. Контрольный пункт представлял собой комнату около пятидесяти квадратов, стены которой были увешаны мониторами. В центре комнаты стоял стол главного координатора, другие расположились вдоль стены у самых экранов. На столе Патрика стоял монитор, который показывал наряд на сегодняшний день -- список сотрудников отдела и номера участков, на которых они должны были работать сегодня с 7 до 11, с 13 до 14 и затем с 16 до 20. С экранов на стенах в комнату проникал свет улиц, показанных в режиме реального времени. Именно здесь следили за работой "нарушителей".
Нарушители в отделе Роджера были главными людьми, делающими основную работу. С самого утра, пока люди еще только-только собирались ехать на работу, в обед и вечером, когда все возвращались домой, нарушители садились в свои служебные автомобили и разъезжались по городу. В их задачу входило создавать на дорогах опасные ситуации, пробки и мелкие аварии, не подвергая, конечно, опасности жизни людей. Перед устройством в отдел они проходили специальное обучение, затем на три месяца становились практикантами и в итоге сдавали экзамен, после которого комиссия принимала решение, можно ли выпускать их на улицы города. Обычно нарушителями становятся те, кто уже проработал какое-то время в корпорации и был проверен на верность идеалам компании "Медикол". Как и любой сотрудник корпорации, нарушители подписывали соглашение о неразглашении. Им запрещалось рассказывать о своей работе, называть имена коллег или даже просто вести разговоры о "Медикол".
Роджер, как никто другой, понимал своих нарушителей, потому что совсем недавно был одним из них. На протяжении почти десяти лет он вставал рано утром, приезжал на работу, садился в машину и открывал свой наряд. Он любил свою работу, понимал ее смысл и разделял идеалы "Медикол". Именно поэтому сейчас, находясь на должности руководителя, он приходил каждый день в контрольный пункт и сам следил за тем, что происходит на дорогах -- ему, как побывавшему на той стороне, были видны как ошибки нарушителей, так и опасные ситуации, которые грозили перерасти в катастрофу. Роджер не мог этого допустить. Только не в своем отделе.
-- Патрик, увеличь изображение с камеры 5690. Отлично, -- Роджер повысил голос, чтобы его было слышно всем координаторам. -- Видите, здесь нарушитель сосредоточился на этой черной Тойоте и совсем не смотрит налево. А там, чуть дальше, в пробке образовалась дыра, через которую машины пропускают тех, кто вливается в поток с левой стороны. Если он не снизит скорость и не заметит машину, появляющуюся из этой самой дыры, авария будет как минимум с тремя жертвами. Сэнди, передай ему.
-- Ммм, передать, чтобы он остановился?
-- Передай, чтобы он замедлился, пока не увидишь очередную машину, пытающуюся залезть в поток через эту дыру.
-- Вы хотите, чтобы была авария, Мистер Стоун? Мне кажется...
-- Сэнди, тебе не должно КАЗАТЬСЯ, ты должен ЗНАТЬ. Если снизить скорость до 20 километров и подставить свое левое заднее крыло вон под того нарушителя, который появится в дыре через три машины, авария соберет как минимум три машины, но никто из водителей не пострадает. Скорости не хватит. В этом случае они создадут пробку в два раза длиннее, чем сейчас. А если он не снизит скорость и на него вылетит кто-нибудь слева, его развернет, и может случиться трагедия.
-- Понял, сэр, -- Сэнди подключил наушник и начал быстро давать инструкции нарушителям.
Роджер смотрел, как нарушитель, двигающийся прямо, снизил скорость, следуя словам координатора и дожидаясь своего коллегу, который вот-вот должен был показаться слева от него. Все затаили дыхание. Через три минуты произошла авария, зацепившая еще три машины, кроме тех двух, принадлежащих корпорации "Медикол". Патрик скупо улыбнулся, давая понять, что восхищается продуманными действиями Роджера Стоуна, а остальные обернулись посмотреть на того, кто только что собрал пробку, протяженностью более пяти километров.
-- Мистер Стоун, вы мозг, -- Патрик, хоть и был главным координатором уже больше пяти лет, никогда не видел такого. Хотя, честно признаться, к нему раньше вообще никто из руководства не приходил.
-- Ничего особенного, Патрик. Вы скоро будете видеть больше меня, -- Роджер положил руку на плечо главного координатора и улыбнулся левым уголком губ.
Роджер провел в контрольном пункте еще около часа, наблюдая за тем, как работает команда. Даже Кристиан, который сегодня с утра был явно не в форме, проявил себя молодцом, вовремя проскочив между автобусом и синим пикапом, которые остались стоять в ожидании полиции.
08:12
На его телефон пришло сообщение о том, что его вызывают к начальству. Внешне не проявив никаких эмоций, Роджер сухо извинился и вышел из комнаты, следящей за жизнью на дорогах города. В приемной он едва заметно кивнул Нине, молоденькой секретарше, которая, хоть и была новичком в их команде, обладала своим взглядом на жизнь, поэтому разрешала называть себя только "помощник". Она не секретарь. И не помощница. Она помощник.
-- Нина, не знаешь, что за повод?
-- Нет, мистер Стоун. Но уже пришел мистер Клайф из отдела по больницам.
-- Оливер? Интересно, -- Роджер задержался у двери, не решаясь войти. Оливер Клайф?
Вздохнув и обернувшись на Нину, которая помахала руками в сторону двери, как бы подталкивая его, он вошел в кабинет.
-- Мистер Купер, мистер Клайф. Доброе утро.
-- Роджер! Проходи. Кофе? -- Стивен Купер, как всегда, улыбался во все 32 зуба. Он давно сидел и на таблетках, выпускаемых компанией "Медикол", и на позиции директора, управляя подразделением, которое занималось привлечением новых клиентов -- так они себя называли -- и, как мог, старался наладить отношения с каждым руководителем из своих отделов. С Роджером он был особенно мил на корпоративе прошлой зимой, когда сыпал комплиментами в адрес его жены и дочери. "Мы не команда, мы семья!" -- было его любимой фразой, которую он вставлял в каждую свою речь.
-- Нет, сэр, спасибо. Две чашки за утро для меня слишком много.
-- Ну что ж... Вы знакомы с Оливером? Хотя чего это я спрашиваю, конечно, знакомы. Мы ведь не команда, мы семья, -- подмигнул он, -- а в семье все друг друга знают. Вам, наверно, интересно, зачем я вас позвал? -- Стивен Купер театрально выждал несколько секунд, как будто ожидая ответа на свой риторический вопрос.
Не дождавшись ответа, он продолжил:
-- Как вы знаете, у нас недавно состоялось очередное совещание директората. К сожалению, я вынужден сообщить о том, что у НАС упали показатели за последние три месяца, -- Роджер догадался, что начальник как обычно не хочет никого обижать, поэтому употребил слово "у нас", хотя, скорее всего, речь шла именно об отделах Роджера и Оливера. Но, не будучи уверенным, решил переспросить:
-- У нас -- это у меня и у мистера Клайфа, сэр?
-- Нет, Роджер, -- Стивен Купер улыбался так, что, глядя на него, у Роджера свело скулы. -- У нас -- это у всего нашего подразделения.
-- Ммм...
-- Именно поэтому было принято решение собрать инициативную группу из начальников отделов, которые смогут совместно найти решение данной проблемы.
-- И этой группой должны быть мы двое? -- Роджер мельком посмотрел на Оливера Клайфа и перевел взгляд обратно на директора.
-- Конечно, нет! -- Стивен вскочил с кресла и начал ходить вдоль стеклянной стены, за которой уже было светло и висел белый смог. Такой густой, что не было видно соседнего корпуса корпорации "Медикол". -- Я выбрал вас двоих для того, чтобы вы помогли мне собрать эту самую инициативную группу. Я хоть и являюсь главой нашей СЕМЬИ, -- он выразительно исподлобья посмотрел на своих подчиненных, -- мне не всегда отсюда видно, кто может лучше справиться с этой задачей.
-- А почему бы не собрать группу из всех руководителей, сэр? -- Оливер сложил руки на груди и откинулся в кресле.
-- Потому что, -- глубокий вдох, -- большой группой нужно руководить. Иначе это будет балаган!
-- То есть предполагается, вы сами не участвуете в этой группе? -- Оливер как будто специально бесил своего начальника, оставаясь внешне спокойным, как замерзшее зимой озеро, раскинувшееся за границей города.
Стивен Купер остановился, покраснел и сделал огромные глаза, как будто был жутко удивлен непониманием своего сотрудника. Одного из лучших, между прочим. Он подошел к креслу, сел в него и развернулся лицом к стеклянной стене, предоставив своим подчиненным возможность быстро переглянуться и закатить глаза. В их время они не часто видели проявления эмоций -- только люди на серьезных препаратах могли себе это позволить. А вот эти препараты были по карману далеко не всем.
-- Оливер, -- кресло развернулось обратно, -- в свете того, что у НАС с вами упали показатели, у меня будет очень много дополнительной работы. Это очевидно, -- Стивен Купер посмотрел на Роджера, ожидая его одобрение. Не дождавшись, он продолжил: -- Именно поэтому я хочу, чтобы вы, как руководители самых успешных отделов, взяли на себя формирование инициативной группы и принятие решения по данному вопросу.
Роджер наконец-то все понял -- их хотят сделать козлами отпущения в случае, если у них не получится придумать достаточно хороший план по повышению показателей. В то же время, если они преуспеют в этом, -- всю славу заберет себе мистер Купер, глава их "семьи".
До Оливера Клайфа, видимо, тоже дошел смысл сказанного, и он посмотрел на Роджера, желая убедиться, что все трое понимают, о чем тут идет речь.
-- Я согласен, -- быстро сказал Роджер, потому что разглядел во взгляде коллеги зреющий конфликт, готовый прорваться наружу. -- Оливер, пойдем ко мне в кабинет, обсудим? Или, может быть, у тебя будет удобнее?
Лицо Стивена Купера засияло. Он быстро выпроводил своих подчиненных, пока у того, что построптивей, не начался приступ поисков истины. Роджер и Оливер кивнули Нине, проходя через приемную, и вышли в абсолютно белый коридор.
-- Оливер, когда у тебя есть время встретиться по... этому поводу?
-- Никогда, -- пошутил Оливер с таким же каменным лицом, потом прокашлялся и серьезно сказал: -- Я подумаю и скажу.
-- Хорошо. До встречи.
Как же они все меня достали! Идея того, что мы все должны работать сообща, быть друзьями, стремиться к общению, попахивает пережитком прошлого. Точнее, от нее смердит, как от тухлой рыбы, лежавшей на солнце неделю и постепенно разлагающейся, покрывающейся червями. Человек -- не стадное животное. Мы не рождены для того, чтобы жить в обществе! Или они все думают, что эволюция глупее их? Как иначе объяснить Черную дыру? Что она есть, как не запрет эволюции к общению?! Все наши проблемы -- из-за других людей. Мы злимся на них. Мы их боимся. Мы на них обижаемся. Мы грустим тогда, когда они уходят от нас... Нет, нет, представьте себе эту чудесную жизнь БЕЗ людей! Захотел есть -- ешь. И никто тебе не скажет, что ты жирный. И никто не осудит твои манеры -- локти, видите ли, нельзя на стол ставить! Захотел остаться дома -- да пожалуйста! Никому ты не нужен в долбанные пять часов утра! А эта дурацкая традиция поддерживать разговор, от которого тебе хочется либо блевануть, либо повеситься? Нужно запретить скучных людей! Точно! И еще всех вышестоящих. Всех этих заумных гениев, рожающих идеи, как проститутки свои отродья... Да заткнись же ты! Завелся, теперь не заткнешь. Как же я вас всех ненавижу!
Роджер в который раз за день посмотрел на часы -- ему нужно было вернуться в контрольный пункт, а потом успеть до обеда просмотреть отчет об утренней смене нарушителей, чтобы скорректировать возможные ошибки в разнарядке.
11:10
Почти вбежав в кабинет, он плюхнулся в кресло, включил компьютер, уснувший от долгого ожидания, и стал изучать отчет. Ему все нравилось. Серьезных происшествий и аварий не было, пробки поражали своей протяженностью, и внутренние правила корпорации "Медикол" никто не нарушил. Через час Роджер закрыл отчет с приятным чувством хорошо проделанной работы. И в который раз за день вспомнил о том, как все начиналось.
Пятнадцать лет назад
Психотерапевт, согласившийся его принять в "максимально короткие и приемлемые" сроки, принимал в корпусе медицинского института.
В ожидании первого визита Роджер несколько раз заходил в "Черную дыру", но ему удавалось вернуться домой без особых происшествий. Если не считать чем-то особенным разодранные кулаки после драки с местным сутенером в попытке вступиться за честь "прекрасной дамы", украденную кредитную карту или черную карту от бармена "Черной дыры". Черная карта для "Черной дыры". Роджер чувствовал иронию. И он чувствовал руку судьбы. Не будь у него этой черной карты, его попытки отменить визит к врачу оказались бы успешными. Но его перестали пускать к джину со льдом. Поэтому он решил впустить себя в новую жизнь, которую ему (они обещали) гарантируют сеансы психотерапии.
Перед тем как войти в кабинет доктора Ричарда Петерсона, Роджер долго мялся у дверей приемной. Он пришел на 20 минут раньше и теперь постоянно смотрел на часы в ожидании времени, когда ему можно будет войти. В качестве сохранности личной жизни студентов, в приемный покой мог войти только тот, кому было назначено, и только в специально отведенное для этого время. Записавшимся присылали код на телефон, который они набирали на цифровом замке, чтобы зайти. Выход был чуть дальше по коридору, за поворотом. Над ним висела табличка "Служебное помещение", и дверь открывалась только изнутри. Только те, кто уже бывал на приеме у доктора Петерсона, знали эти маленькие секреты. Но встречаться друг с другом не планировали и потому строго соблюдали порядок.
Ровно в 17:00 Роджер ввел код и открыл дверь. Приемная была маленькой комнаткой, в которой стояло кресло с маленьким столиком, кулер с водой и автомат с горячими напитками: чай, кофе, какао. Картины на стенах -- пастельные тона, деревенские мотивы -- располагали к спокойному ожиданию. Лампочка над дверью с табличкой "Доктор Ричард Петерсон, профессор" горела красным -- прием задерживался. Роджер постоял, не решаясь пройти. Он не был уверен, но боялся того, что замок открывается только снаружи, отрезая путь отступления тем, кто уже перешагнул порог и имел несчастье захлопнуть за собой двери.
Тут Роджер услышал шаги по коридору. Он быстро шагнул вперед и запер за собой дверь. Не хватало еще, чтобы его тут кто-нибудь заметил. Как раз в этот момент загорелась зеленая лампочка, зазывая его пойти до конца. И он пошел.
Войдя в кабинет врача, Роджер подумал, что попал в параллельное измерение. А точнее, в прошлое -- в дом своего деда. В комнате царил полумрак -- окна были занавешены тяжелыми шторами. В уютном свете старомодного торшера, стоявшего у кресла, в котором, по всей видимости, надлежало сидеть заблудшей душе, были видны только очертания мебели: большой массивный стол, два кресла, расположенные друг напротив друга, немного по диагонали, чтобы не пересекаться прямыми взглядами, большой стеллаж с книгами и маленький столик с кофейником и одноразовыми стаканами. Возле кофейника, а точнее с ним в руке, стоял доктор Петерсон. Он обернулся, улыбнулся Роджеру и взглядом спросил: "Кофе?". Точно, как его дедушка, тот же добрый взгляд, седые бакенбарды и галстук-бабочка. Роджер кивнул и почувствовал, что попал туда, куда шел давным-давно, но случайно потерялся в бермудском треугольнике "Черной дыры".
-- Роджер, правильно? -- голос у доктора Петерсона был таким же убаюкивающим, как и его кабинет, и картины на стенах приемной.
-- Да, сэр.
-- Ты пьешь с сахаром?
-- Да, сэр, -- Роджер никогда не пил кофе с сахаром, но ему почему-то не хотелось говорить доктору Петерсону "нет".
-- Ну что ж, держи, -- доктор Петерсон протянул было ему стаканчик с кофе, но потом одернул руку назад, -- давай я тебе поставлю его сюда, рядом с креслом. Горячий.
Роджер нерешительно посмотрел на кресло, но ему ничего не оставалось, как сесть туда. Доктор Петерсон сел напротив. Минут пять они просто пили кофе, изредка поднимая взгляд от стаканчиков и смотря друг на друга. Наконец психотерапевт нарушил молчание.
-- Хочешь, я расскажу, что меня беспокоит, Роджер? -- Увидев недоумение в глазах человека, сидящего напротив, доктор сделал вид, что оговорился: -- Или ты пришел сюда, чтобы рассказать, что беспокоит тебя?
-- Я не знаю, зачем пришел.
-- Что ж. Это как минимум откровенно. Тогда могу я попросить тебя выслушать меня? Если, конечно, у тебя есть на это время. Скоро сессия.
-- Доктор, вообще-то я... -- Роджер осекся, не решаясь сказать о том, что хочет уйти. -- Конечно, у меня есть время. Немного.
-- Я тебя понял! -- засмеялся доктор Петерсон. Потом он замолчал, как будто раздумывая и подбирая слова. -- У тебя когда-нибудь была мечта, которую тебе никогда не достичь?
Роджер замер. Как он узнал? Не дождавшись ответа, доктор продолжил:
-- У меня была мечта. Ты будешь смеяться, но я мечтал стать великим пианистом. М-да... Моя мама с детства прививала мне любовь к музыке. Ни на один день не останавливались пластинки на старом дедушкином патефоне. Знаешь, что такое патефон? -- Роджер кивнул, хотя слабо представлял себе, о чем идет речь. -- Музыка из него вытекала поистине волшебная. А моя мама играла на скрипке. В детстве она говорила мне, что бросила карьеру из-за того, что родился я, и я винил себя за это. Наверно, тогда у меня появилась мечта стать великим музыкантом. Для нее, для мамы. Я пошел в музыкальную школу, отлично учился. Преподаватели прочили мне известность и все такое прочее, -- доктор Петерсон откинулся на спинку кресла и с грустью посмотрел на Роджера. -- Перед самым выпуском произошла неприятная ситуацию. Мы были еще детьми, играли... В общем... -- он показал свою правую руку -- на ней не хватало указательного и среднего пальцев. -- Произошел несчастный случай, я лишился пальцев, -- он грустно вздохнул, помолчал минутку и сказал с наигранной веселостью: -- Такая вот история!
Роджер сидел и смотрел на его руку, в его смеющиеся глаза. Он думал о чем-то, но никак не мог ухватить эту мысль.
Доктор Петерсон хлопнул себя ладонями по коленкам и поднялся:
-- Еще кофе?
-- Да, спасибо... То есть, нет, извините. Мне сегодня уже хватит, -- увидев немой вопрос в глазах доктора, Роджер поспешил добавить: -- Я и так плохо сплю. А после кофе, да еще и так поздно -- это будет дохлый номер, -- он виновато улыбнулся и пожал плечами.
-- А я себе налью, если ты не возражаешь, -- Роджер не возражал. -- Значит, ты плохо спишь? Почему?
-- Да знаете... Разные мысли лезут в голову, поэтому и не получается заснуть.
-- Мысли?
-- Разные мысли.
Доктор Петерсон внимательно посмотрел на Роджера, как будто пытаясь прочитать, о чем он думает.
-- Ясно. Я бы мог послушать -- о чем твои мысли. Но что-то мне подсказывает, что ты не хочешь ими делиться, даже со мной, -- Роджер виновато опустил голову. Доктор Петерсон бросил наливать кофе, отставил стаканчик, подошел к нему и положил руку на плечо. -- Это нормально. Я бы тоже не стал ничего рассказывать такому старику, вроде меня, -- он глухо засмеялся. Роджер поднял голову и улыбнулся.
-- Спасибо, сэр, доктор Петерсон.
-- Не за что, -- доктор посмотрел на часы. -- У нас с тобой еще пятнадцать минут. Ты хочешь о чем-нибудь поговорить или послушать?
Роджер вновь опустил голову и начал рассматривать свои пальцы и ладони.
-- Мне интересно, как вы справились с потерей своей мечты.
-- Ах, это... -- доктор Петерсон наконец-то налил себе кофе, взял стаканчик и вернулся в кресло. -- Я нашел себе другую мечту.
Роджер ошарашенно посмотрел на него.
-- Почему ты удивляешься? -- доктор Петерсон склонил голову на бок. -- Существует миллиард возможностей и желаний, которые дарит тебе жизнь каждый день. Даже прямо сейчас.
-- Прямо сейчас?
-- Прямо сейчас. Что ты хочешь прямо сейчас?
Роджер замялся, пытаясь разобраться в своих желаниях.
-- Я хочу есть, -- улыбнулся он.
-- Я бы тоже не отказался, -- засмеялся доктор. -- А чего бы тебе хотелось?
Роджер судорожно пытался понять, чего хочет. В конце концов признался:
-- Я не знаю.
-- А я бы сейчас съел большого омара! Мы с женой пробовали таких на Бора-Бора. Таких больше нигде не подают. Видишь, у меня только что появилась мечта -- я хочу омара с Бора-Бора, -- доктор замолчал, внимательно изучая реакцию Роджера. Тот сидел, опустив голову, и вновь рассматривал свои пальцы. Как будто на них был написан ответ. -- Роджер, я хочу предложить тебе два упражнения. Ты будешь выполнять их самостоятельно, наедине с собой. И ты не должен никому о них говорить. Справишься?
Роджер наконец-то оторвал взгляд от своих рук и посмотрел на доктора Петерсона. Кивком он дал понять, что согласен.
-- Первое, я хочу, чтобы ты каждый день, по 15 или 20 раз, спрашивал себя: что я хочу. Собираешься на обед? Спроси себя: что я хочу? Закончились лекции? Спроси себя: чем я хочу заняться сейчас. И так далее.
-- Подождите, а если я отвечу -- хочу улететь на Луну, -- засмеялся Роджер, -- мне что же, туда лететь?
-- Нет. Ты можешь не делать то, чего хочешь. Но тебе важно начать понимать свои желания. Начав с малого, ты постепенно найдешь свою большую мечту. Как это сделал я, -- доктор Петерсон улыбнулся и развел руками.
-- Я понял... А в чем ваша большая мечта сейчас? В том, что вы стали психотерапевтом?
-- Моя мечта -- помощь одаренным детям, у которых нет денег на то, чтобы оплачивать занятия музыкой.
Роджер в который раз ошарашенно вытаращил глаза:
-- Какая красивая мечта...
-- И у тебя будет такая. Главное -- пойми, чего ты хочешь. Хорошо? -- Роджер кивнул. -- Второе задание попроще. Если не сможешь заснуть опять от своих мыслей, встань, возьми ручку и листочек и запиши свои мысли на бумагу. Ты не поверишь -- бумага творит чудеса.
-- Сейчас бумага стоит больше, чем компьютер, -- засмеялся Роджер.
-- Это верно... Иногда я забываю, в каком мире мы живем, -- виновато улыбнулся доктор Петерсон. -- Пиши там, где удобно. Хорошо?
-- Хорошо.
Доктор Петерсон посмотрел на часы и поднялся.
-- Ну что ж. Наше время вышло, -- он протянул Роджеру руку. -- Приятно было познакомиться с тобой, Роджер. Если будет время -- заходи еще поболтать.
-- Конечно, мистер... доктор Петерсон! Ааа... Мне задания выполнять сколько?
-- Желательно пару недель.
-- А потом прийти опять к вам?
-- Если у тебя будет желание пообщаться со старым сплетником -- можешь прийти даже раньше.
-- Понял. Хорошо! До свидания.
-- До скорой встречи, Роджер.
Уже подойдя к двери выхода, Роджер обернулся и посмотрел через плечо на доктора Петерсона и его кабинет, пытаясь запомнить все до мельчайших подробностей. Ему тут понравилось. Совсем как у дедушки. Он улыбнулся еще раз, кивнул и вышел в коридор. Дверь за ним захлопнулась, отрезав от него тепло улыбки доктора Петерсона.
Роджер улыбнулся, вспомнив тот свой поход к психотерапевту. Это был его первый сеанс. Первый из тысячи двадцати восьми. Тысяча двадцать девятый был запланирован на следующую неделю.
11:55
Роджер посмотрел на часы -- время обеда. Он уже собирался идти, как всегда, в местную столовую, когда ему позвонили.
-- Роджер у телефона.
-- Роджер, привет! Это Дэн!
-- Дэн?
-- Из института. Помнишь? Наши комнаты были через коридор. Ну, вспоминай! У меня сосед был жутко ненормальный, мы звали его Помойруки, потому что у него была мания на чистоту. Вспомнил?
Роджер вспомнил.
-- Конечно, Дэн! Рад тебя слышать!
-- Ты не был на последней встрече выпускников. И в социальных сетях давно не было публикаций.
-- Да... Ты знаешь, я так занят последнее время... -- Роджер обманывал -- он просто не любил вести беседы ни о чем, особенно в сети. -- А ты как, Дэн? Многих наших видел?
-- Я до сих пор дружу с Маршалом, Помойруки. У нас дочки ходят в одну школу. Устраиваем барбекю иногда, собираемся семьями... Тебе стоит как-нибудь прийти!
"Что же ты меня ни разу не позвал?" -- подумал Роджер, а вслух сказал: -- Обязательно, конечно, я буду очень рад.
-- Отлично! У тебя сейчас обед? Или опять очень занят?