|
|
||
Ничего плохого бы не случилось, если бы не мой друг Дмитрий и его любовь к девушкам и тусовкам в ночных клубах. Впрочем, и ничего хорошего тоже. В моей жизни вообще мало чего хорошего. И ночные клубы я не люблю. Но Димка такой человек: не отстанет, пока я не соглашусь поехать с ним. А я, наверное, слишком слабая личность, чтобы долго отказывать верному другу, которого знаю, чуть ли не с первого класса. Он всегда поддерживал меня в трудные минуты, даже когда я в этом не нуждался, и требовал того же по отношению к нему. Как я мог отказать? А, отказав, жил бы себе дальше размеренной жизнью. Может быть, женился, хотя сомневаюсь. Вряд ли найдется такая девушка, с которой я смог бы прожить вместе довольно долго. Я по жизни человек-одиночка. Когда вокруг много людей мне становится не по себе. Болит и идет кругом голова, тошнит, не хватает воздуха. И все из-за моего дара. Если его можно так назвать.
В клубах много народу и у каждого человека свои мысли и чувства, все они переплетаются между собой и давят на меня со всех сторон. Я ощущаю их. Кошки и собаки узнают, когда к ним обращаются ласково и когда прогоняют, не понимая слов, различая интонацию голоса. Так я чувствую интонации человеческих эмоций. Я не читаю сами мысли. Они вторгаются в мой мозг размытыми образами и гаммой разнообразных цветов и оттенков, от них невозможно защититься. Чужая боль - моя боль, радость тоже становиться моей. Но ничем не замутненная радость редкое явление. В основном у людей другие эмоции. Когда-нибудь я сойду с ума. Уверен в этом. Возможно, это произойдет совсем скоро. Или я уже спятил? Иначе, как еще объяснить то, что со мной произошло.
В детстве у меня часто сильно болела голова. В детском саду и дома, когда родители ссорились. Они уже тогда не могли жить без постоянных выяснений отношений. Хотя я не слышал их ссор, но остро чувствовал их недовольство друг другом. Отец - непризнанный художник-авангардист, мать - пианистка. Две души с тонкой ранимой психикой. Они никак не могли решить, когда ей заниматься музыкой, а ему живописью. Так как в своей работе оба зависели от прихода вдохновения, у них были разногласия, а у меня раскалывалась голова. С утра, когда мать привозила меня в детский сад, и где я вместо того, чтобы играть с другими детьми, пытался найти место, чтобы спрятаться от детей и воспитателей, и их мвслей, до вечера, когда злой отец, недовольный тем, что его отвлекли от занятия творчеством, вез меня домой. По вечерам у нас были гости. Покупатели рассматривали и выбирали папины картины, покупали, но чаще критиковали. Мама сбивалась с ног, пытаясь всем угодить. Принести стул по удобнее, налить "чай по горячее и сахара побольше. Да-да, пять чайных ложек. А мед еще остался?" Я запирался в своей маленькой комнатке, включал телевизор, смотрел мультфильмы. Только это не помогало отгородиться от гостей и их эмоций. Голова все равно болела. Мать затаскала меня по разным детским врачам. Я прошел многочисленные обследования, но результаты говорили о том, что я вполне здоровый ребенок и причину надо искать не в моем телесном здоровье, а в душевном. Так мать отвела меня к психологу, женщине, умевшей находить общий язык с детьми. От нее исходило такое спокойствие и умиротворения, что я доверился ей и рассказал невнятным языком и словарным запасом пятилетнего ребенка, отчего у меня болит голова. Я говорил об этом родителям, но отцу не было дела до моего лепета, а мама посчитала фантазией. Воспитатели в детском саду и так смотрели на меня как на неполноценного. А психолог поверила и объяснила обеспокоенным родителям, что их мальчик не болен. Он обладает возможностью чувствовать чужие эмоции и в будущем может стать известным эмпатом.
В наше время такие люди ценятся. В ходе специальных тестов выясняется степень их способностей. Таким образом, все, обладающие экстраординарными возможностями, получают работу в государственных учреждениях. Я мог бы стать личным помощником руководителя какой-нибудь известной корпорации, но не прошел двух главных тестов. Не смог поставить барьер, ограждающий мои собственные мысли от чужих и не смог защитить их от другого эмпата.
Так что знаменитостью я не стал. Даже мое имя в полицейском участке, где я работаю нештатным сотрудником, знает только мой начальник. И я хочу, чтобы так и оставалось. Особенно слежу, чтобы его не узнали заключенные из временного изолятора.
Сегодня меня вызвали ранним утром. Оторвали от любимого занятия. Утреней пробежки. Мне нравится бежать по тротуарам пустынных улиц. Четыре утра. Город спит. Редкие машины проезжают мимо, высвечивая фарами придорожные кусты, уже полностью сбросившие листья в ожидании начала долгой зимы. Неясный свет фонарей, открывающий взору участки ровной дорожки, по которой я бегу, оставляя за собой в свежем холодном воздухе облачка пара от дыхания. Бегу ровно и легко. Вдох-выдох, метр за метром. 100 метров, 200... Под фонарем обнималась парочка подростков. Парень обхватил ее за талию, длинные каштановые волосы девушки беспорядочно рассыпались по плечам. Лиц я не видел. Да и не хотел. Достаточно было ощущать их влечение друг к другу, окутывающее их фигуры. Мне это было неприятно. Я смотрел себе под ноги и сосредоточился на движении. Через два часа улицы оживут, заполнятся людьми, спешащими по своим делам. И мне не будет здесь места. Поэтому я бегу в такой ранний час, стараясь никого не встретить. Наслаждаясь одиночеством и ощущением холодного ветерка, ласково прикасающегося к разгоряченной коже. Я не поклонник спорта, но мне нравятся бегать по утрам и поздним вечером бродить по парку. Одинокой светлой тенью среди темных стволов деревьев. Наверное, я похож на маньяка, вышедшего на поиски новой жертвы.
А вот и дверь закрытой булочной, освещенная яркой вывеской с изображением круглого каравая хлеба, дымящейся чашки кофе и аппетитных пончиков. Булочная служила мне ориентиром. Она находилась в полукилометрах от дома. В кухне уже кипела работа. В окнах горел свет, из открытых форточек доносился приятный аромат свежевыпеченного хлеба.
Вот тут и позвонил Семен Макарович, мой начальник из полицейского участка. Заспанным голосом приказал явиться как можно скорее к нему в кабинет. Срочное дело. Я мог видеть сладкий сон в теплой постели, но если разбудили его, то и подчиненным спать не положено. Я побежал обратно, уже не заботясь о том, чтобы не сбиться с темпа. Моя машина, подержанная иномарка, выпущенная двадцать лет назад и уже лет десять как снятая с производства, была припаркована около дома. Белая, с затемненными стеклами. Она завелась с пол оборота. Мне нравиться гонять по пустым улицам, слышать звук двигателя, увеличивающего обороты. Но только не тогда, когда я еду по долгу службы.
В кабинете Семена Макаровича было светло и тепло. Грузный, на вид 45, с запавшими от частых бессонных ночей глазами. Как всегда выглядел чрезмерно уставшим. Он отдал лучшие годы жизни работе, не получив взамен ничего кроме постоянных тревог и проблем. Но какое мне дело? У меня хватает своих забот и печалей, чтобы видеть еще и чужие. А они так и витали вокруг серыми тяжелыми массами мрачных образов.
- У меня тут в камере два человечка сидят. Задержаны по подозрению в убийстве. Пойдем, посмотришь на них. - Семен Макарович насмотрелся по жизни разного и мой растрепанный вид в поношенном спортивном костюме его не удивил.
Он с трудом поднялся из-за стола и направился к двери. В коридоре позвал Бориса и мы втроем пошли к обезьяннику. Хоть я и незаинтересованное лицо, мои показания никак не могли быть веским доказательством виновности обвиняемого. Однако, законом устава конституции Российского Союза запрещалось долго держать в камере невиновных. Семен Макарович мне доверял. К тому же во мне он не обманулся. За четыре года службы нештатным сотрудником я ни разу не ошибся. Коридор был длинным и извилистым с множеством закрытых дверей. За какой-то из них женский голос отвечал по телефону, второй аппарат надрывно трезвонил, где-то работал принтер, распечатывая данные. Я давно знал, куда идти и провожатые мне не требовались, но покорно шел за Семеном. Он привел меня в хорошо знакомую комнату, стена напротив представляла собой стекло, прозрачное только с нашей стороны. За ним была камера с решетками на двери. Туда уже подошел Борис, вынырнув из бокового прохода, в который свернул из главного коридора. Он положил руку на рукоять шоковой дубинки. Бессмысленное на первый взгляд действие, ведь дверь была заперта на цифровой замок, оно было направлено лишь на устрашение узников, и без того уже порядочно напуганных.
- Ты, - обратился Борис к крупному бритому наголо мужчине, у которого на скуле багровел синяк, видимо оставленный при задержании, - что ты делал в подъезде дома номер 17 по улице Союза тридцатого числа между десятью и одиннадцатью вечера?
- Я никого не убивал! - выкрикнул тот, для достоверности потрясая руками в наручниках, и тише добавил: - Живу я там... В этом доме.
- Прописаны вы, гражданин, Шубин, в соседнем доме, номер 15, в пятой квартире, где проживаете со своей супругой Шубиной Анной Васильевной.
От полиции не скроешь, где живешь и кем работаешь. Все узнают по отпечаткам пальцев. Идентификация граждан по сетчатке глаза доказала свою неэффективность, так что пришлось вернуться к старым проверенным методам. На моей паспортной карточке тоже красуется отпечаток пальца, он же находится и в базе данных полиции. На всякий случай. Если мне захочется кого-нибудь убить.
Шубин был сильно напуган, волны страха накатывали на меня даже через стекло. И неудивительно. Закон очень строг к тем, кто его нарушает. Множество петиций было собрано с просьбами отменить пожизненные каторжные работы, но ни одну не приняли к рассмотрению. Правительство осталось непреклонным.
Скажите человеку слово "стол" и он непременно будет думать о нем. При чем тут стол? Ведь речь идет не о столе и не о стуле. А когда его спрашивают, что он делал вчера поздно вечером, он вспомнит тот вечер. Узник сжал кулаки, лоб покрылся бисеринками пота. Его вина не доказана. Сказать правду означало разрушить многое. К страху примешивалось чувство, что он испытывал к женщине, с которой провел чудесное время. Прикосновения к ее гладкой нежной коже, ее слова любви, что она шептала ему в ухо, учащенно дыша, страстные поцелуи...Это было столь очевидно, что я не понимал, как могут не замечать другие.
- Он был у любовницы, - сказал я моему начальнику. - Он боится, что узнает жена и выгонит из дома, поэтому не признается.
Второй обвиняемый сидел дальнем углу камеры, устремив неподвижный взгляд в некую точку на белом потолке. Высокий, жилистый. Казалось, что он медитирует. Внешне абсолютно спокойный. Но вокруг него бурлило море эмоций. Ненависть, чувство выполненного долга, злорадство... Чего только не было намешано в бурлящих чувствах. Его руки до сих пор помнили, как он сжимал шею того несчастного парнишки, вышедшего покурить, глаза еще видели, как медленно, неохотно покидает жизнь молодое тело. Я указал на него:
- Уже не первое его убийство. Он давно планировал кого-нибудь убить.
Я не стал уточнять, их работа во всем разобраться. Я уже достаточно насмотрелся за сегодня, а день только начался. Развернулся и вышел. Меня не волновало, что будет с этими людьми дальше. Не волновало, сколько лет проведет виновный в шахте, добывая вместе с бездушными роботами по крупицам то немного, что осталось полезного в недрах планеты. Кто-то другой на моем месте, вероятно, был бы рад служить справедливости. Гордился своей работой. Сочувствовал каждому. Только не я. Мне порядком надоело видеть заключенных в следственном изоляторе, я не узнал бы никого из них, окажись они моими соседями по этажу. Разрозненное многоцветье мыслей людей затмевают черты их лиц. В памяти остаются лишь образы их чувств, мыслей, желаний, но не самих людей.
Пока я был в здании, на улице рассвело, и прошел дождь. Слегка подморозило. Обычно город окутывал смог от крупного мусоросжигающего завода на окраине. Пару дней назад ветер поменялся, и дым унесло к востоку от города. Дышать стало значительно легче, и небо не скрывал слой маслянистого едкого дыма. Низко нависли толстые темные тучи, готовые вот-вот разразиться крупными белыми хлопьями снега. Недавно прошедший дождь усыпал ветви кустов мелкими каплями. Замерзнув, они превратились в прозрачные льдинки, сделав кусты и деревья похожими на скульптуры из горного хрусталя. Кажется, разобьешь, и на землю брызнет поток звенящих в морозном воздухе осколков. Ветер сбросил несколько льдинок с кончика ветки, и я подставил пол них ладонь. Холодные. В другое время предпочел бы пройтись пешком несколько кварталов до дома, но в висках уже принялись выбивать несмолкающую дробь молоточки головной боли. Будет лучше проехаться на машине, припаркованной на стоянке неподалеку от полицейского участка.
В большом демонстрационном зале было очень жарко и душно. Мужчина в белой рубашке и сером пиджаке, сидящий в первом ряду зрительских мест, по виду важная шишка из правительства, вытирал сложенным треугольником носовым платком вспотевший лоб. Чуть ослабил галстук. Он не знал, что камера телеоператора в эту минуту нацелена на него. Все места были заняты. В первых четырех рядах с отделанными красным бархатом удобных креслах сидели известные личности Российского Союза, делегаты из дружественных стран и видные ученые. Дальше сидели инвесторы, директора фирмы "Космостехно", и просто богатые люди, которые не могли упустить столь крупное мероприятие. В помещении не было окон, а четыре мощных кондиционера не справлялись со своей работой. Зрители страдали от духоты. Большинство из них не меньше, чем от спертого воздуха и жары, изнывало еще и от скуки. Ее не могло развеять даже то, что показывал большой экран. Скорее наоборот, зрелище навевало тоску, а голос девушки на небольшом возвышении сцены, монотонно поясняющей меняющиеся изображения, нагонял дремоту.
Когда некий господин из первого ряда вытирал пот со лба, на широком, во всю стену, экране появилась новая картина. Белое здание на холме под осенне-холодным голубым небом, по которому едва заметно ползло одинокое облако. Девушка чарующе улыбнулась залу. Длинные каштановые волосы, выразительные глаза, правильный нос и чуть подкрашенные помадой губы - все, кто находил время включать телевизор, знали, кто она. И как не знать ведущую новостей на первом канале Рину Сладкову, сводящую с ума мужчин и ставшую предметом завести и подражания для женщин с первого дня, как появилась в эфире телеканала.
- В этом здании находится центральный офис фирмы "Космостехно", - голос, будоражащий слух миллионов поклонников во всем Российском Союзе, был усилен динамиками, скрытыми в стенах зала по всему его периметру. - Именно здесь сконструирован первый космический корабль "Зевс", чьей целью стало оберегать нашу с вами жизнь от угрозы из глубин космоса. Он много раз оправдывал вложенные в его строительство и оснащение средства, уничтожая астероиды, приближающиеся на опасно близкое расстоянии к Земле. Но наука, как все вы прекрасно знаете, дамы и господа, не стоит на месте, она постоянно движется вперед. И теперь "Космостехно" совместно с сотрудниками из "Джао Индустрид", хорошо вам известной китайской фирмой робототехники, закончили работу над новым проектом. Космический корабль, использующий новое топливо, состав которого пока держится в секрете. На сегодняшний день он является самым быстрым из всех существующих.
На экране появился следующий кадр. Космический корабль, зависший на орбите Земли. Лучи солнца освещали переднюю часть похожего на огромную торпеду корабля. На заднем плане была видна планета. Буро-синий шар, окутанный грязновато-серыми завихрениями облаков. И множество невыносимо ярких, манящих тайнами и открытиями, звезд.
Рина окинула взглядом зал, убедившись, что все внимание аудитории сконцентрировано на ней. Казалось, что она заглядывает в самую душу. Не забыла и о телезрителях, смотрящих прямой эфир. И продолжила бархатистым голосом, сначала тихо, будто признаваясь в некой тайне, потом все громче:
- Кто из нас не мечтал в детстве о звездах, о далеких планетах, где не ступала еще нога человека? Не хотел стать великим первооткрывателем? Прославить себя и свою семью на весь мир? А может, мечтает и сейчас? - ведущая сделала небольшую паузу и отошла чуть дальше от экрана, на котором исчезла из вида Земля и космический корабль. Камера спутника развернулась в сторону открытого космоса. Зрители видели только звездную даль. - Человечество испокон веков стремилось к звездам. Мы не предлагаем вам пускаться в авантюры. Не обещаем путешествий вглубь космоса. Нет! Это будет следующим шагом в освоении вселенной. На данный момент цель ученых более реальна.
Рина Сладкова изящно обернулась к экрану, взметнулись темной каштановой волной волосы. Она протянула к новому изображению руку в жесте, приглашающим к знакомству. Желто-красная планета.
- Марс! Холодная, негостеприимная планета, пока необитаемая. Но скоро на ней появятся первые люди. - Рина снова повернулась лицом к сидящим. -И этими людьми может стать кто-то из вас, - она обвела взглядом зал. - Или из вас, дорогие зрители, - ее лицо показали крупным планом.
А меж тем за ее спиной снимок Марса все увеличивался в размере. Уже были видны розовые облака, красный песок. Изображение стало двигаться. Облака остались позади, дюны, уступили место каменистой почве. Вдали появились очертания невысокой горной цепи с неровными, зазубренными вершинами. Горы были все ближе. На пологом склоне что-то блестело. Камера приблизилась еще, и оказалось, что это солнечные лучи отражаются от стеклянной крыши здания. Вытянутое, прямоугольной формы, одноэтажное, с множеством окон. В центре стены закруглялись, высота в том месте достигала двух этажей, а стеклянная крыша образовывала круг. Она разъехалась в стороны и маленький робот, который и снимал все эти кадры, влетел внутрь и мягко приземлился на зеленой лужайке внутри. Настоящая или искусственная трава не разобрать. Створки крыши беззвучно соединились, и послышалось тихое шипение.
- Воздух заполняет шлюзовое помещение, - пояснила Рина. - Хотя на Марсе еще нет людей, автоматика работает, как и запрограммирована при строительстве. В жилом комплексе "Марс-1" все готово к приему первых поселенцев. Там есть все, что необходимо для комфортного проживания пяти человек в течение полугода. Но экспедиция пробудет там не более месяца. Большие, уютные комнаты. - На экран выплыл снимок комнаты, залитой светом из широкого окна. Темно-бардовые сатиновые шторы спускались почти до пола, покрытого красным ковром. В углу рядом с позолоченным шкафом с зеркальными дверцами стояло кожаное кресло напротив электрического камина, в котором потрескивал огонь, выглядевший совсем как настоящий. На противоположной от окна стене я заметил телевизионную панель. За толстыми стеклами окна виднелись устремленные в розовое небо скалистые утесы. - Вы сможете смотреть телевизор, слушать радио, общаться с близкими и друзьями так, словно находитесь в другом городе или стране, а не на другой планете. Правда, есть некоторые проблемы с задержкой сигнала, но сотрудники "Космостехно" заверяют, что в скором времени все будет исправлено. Жилые помещения комплекса расположены в правом крыле здания, в левом - бассейн, тренажерный зал и оранжерея с растениями. - В центре кадра бассейн с прозрачной чистой водой, разделенный на плавательные секции, по его краям зеленые дорожки, а у стен ряды карликовых фруктовых деревьев в голубых вазах.
- В подвале находятся помещение для роботов и техники, кухня, которая приготовит блюда на любой вкус по нажатию одной или нескольких клавиш с пульта в вашей комнате и доставит горячую еду на ваш стол, как в лучших отелях, холодильные камеры со свежими продуктами питания. В нижнем ярусе подвала установлены механизмы по производству кислорода. Для экспедиции требуется пять человек, готовых покинуть нашу планету и провести месяц на Марсе плюс по недели на перелет. По возвращении каждый участник получит крупное денежное вознаграждение и естественно мировую известность. - Рина лучезарно улыбнулась. - Цель экспедиции узнать могут ли обычные люди прожить месяц на чужой планете, и стоит ли дальше разрабатывать тему освоения человеком Марса. Напомню, что в случае непредвиденных обстоятельств вы можете вернуться раньше срока. Наберите номер, который вы видите в верхней части экрана, если хотите оставить заявку. Набрав, нижний вы получите ответы на интересующие вас вопросы.
Я опустил банку с недопитым синтетическим кофе на пол. В рекламе говорилось, что его вкус точно такой же, как у того, который пили наши деды, когда кофе еще выращивалось. Но я не могу представить, чтобы мой дед, сидя ранним утром за кухонным столиком, потягивая этот напиток, не обращал внимание на его резкий неприятный запах. Надо сказать, что у моего уборщика что-то сломалось в ходовой части неделю назад, так что пол мой выглядел не лучшим образом. Я собирался отнести его в ремонт. Честно. Откинулся спиной на спинку кресла и провел ладонью по подлокотнику. Переключил канал скрытой под материей кнопкой. Все та же Рина Сладкова, рассказывающая о том, что в космическую экспедицию требуются инженер, механик, специалист по настройке радиооборудования, врач и психолог. По телевизионной панели пробежала помеха, исказившая прекрасное лицо ведущей. Я посмотрел в окно: ветви искусственной голубой ели припорошило снегом. Вновь посмотрев на стену, увидел во весь экран счастливое улыбающееся лицо лысого китайца. В улыбке не хватало зуба. Почему бы ему не нарастить себе новый? Денег у него хватит. Джао Лонг Че, глава фирмы "Джао Индустрид". Голос за кадром перевел слова китайца:
- Я очень рад помочь вашей стране в столь важном деле. Уверен, что не за горами тот день, когда человечество расселится по планетам Солнечной системы, а возможно и за ее пределами. Грядет новая эпоха. Эпоха открытий и свершений!
Ах, какие громкие слова. Я зевнул и прикоснулся к затертому подлокотнику кресла, переключая канал. Теперь там сияли звезды.
Такие телевизионные панели во всю стену есть почти в каждом доме. В богатых домах они занимают все стены и потолок, создавая эффект присутствия. Ужиная в столовой, можно ощутить себя, например, в шелестящей листвой дубовой роще. Переплетенные над головой ветки создают зеленоватую полутень, из миниатюрных динамиков слышатся звуки леса, а вентиляция наполняет комнату запахами прелых листьев и легким ветерком. У меня же самая простейшая модель, больше похожая на старинный телевизор, что был у нас в гостиной во времена моего детства.
Я уже собрался переключить канал, но что-то в изображении звездного неба остановило меня. В голове мелькнула мысль: может, мое место как раз там? Среди вечной пустоты, на корабле, несущемся в бескрайнем космосе. На Марс. Куда угодно. Но как можно дальше от тревог чужих, незнакомых людей. С которыми я не хочу иметь ничего общего и не желаю становиться невольным свидетелем их личной жизни. Но нет. Сняться с места и улететь в неизвестность, не мое. А если подумать, что меня держит? Родители четыре года назад уехали в Швейцарию, но и до их отъезда я редко заглядывал к ним в гости. В загородном доме, где я рос, всегда царила гнетущая атмосфера назревающего очередного скандала. Семен Макарович быстро найдет мне замену - эмпатов хватает. Дима, конечно, огорчится, обидится, что улетел без него.
От мыслей меня отвлек громкий стук во входную дверь. Телепанель автоматически переключилась на видеокамеру на лестничной клетке и теперь показывала сосредоточенное лицо Димы, барабанящего в мою дверь.
- А ну открывай, Макс. - Ах да, забыл представиться: меня зовут Максим, для друзей просто Макс. - Я знаю, что ты там!
Где же мне еще быть, как не дома.
- Ах ты, черт! - это уже не ко мне. Дима опять забыл вытереть ноги о коврик перед дверью, прощальный подарок моей матери. А в задачи коврика было заложено не впускать никого, кто не вытрет ноги. Так что он намертво приклеился к ботинкам Димы и с шумом всасывал мусор с подошв. - Выкинь ты эту треклятую штуковину из дома.
Дима покосился на две красных лампочки, горящие под шкафом и означавшие, что прибор работает. Похожие на глаза диковинного зверя. Наконец, прибор отключился, и коврик с урчанием отпустил обувь моего гостя.
Как всегда лицо Димы украшала трехдневная щетина, а короткие черные волосы торчали в разные стороны. Несмотря на всю кажущуюся грозность его крупной фигуры, в серых глазах, смотрящих на меня из-под нависших густых бровей, светилось озорство. Он был старше меня на семь лет, но иногда вел себя как ребенок. Ударом ноги перевернул коврик и тот жалобно запищал, требуя, чтобы ему вернули исходное положение.
- Ну что ты делаешь? Это же тонкая техника, чувствительная. Так и сломать недолго.
- Как сломаю, так и починю, если она того стоит. Эта вот, не стоит. Пошли чтоль в комнату, чего в прихожей стоять, и тащи что-нибудь съестное. С утра ничего не ел.
Пока я наскоро готовил мясной салат под соусом из белого вина, он сидел в моей комнате. Допил банку кофе и поставил на столик.
- Скоро ты там? - крикнул он мне.
Мой кулинарный шедевр на скорую руку был готов. Впрочем, мое участие в приготовлении ужина сводилось к нажатию кнопки и ожиданию, пока кухня сделает все остальное.
Мне было восемь лет или около того. Я возвращался из школы, неся тяжелый портфель и вытирая слезы. Меня снова побили, нижняя губа успела сильно распухнуть, но плакал я не от этого. К тому, что старшеклассникам нравится меня бить, я уже привык. Но не мог привыкнуть к их мыслям. Они ненавидели меня. Обвиняли во всех своих бедах. Считали, что я доносил директору, что на переменах они курят нт, легкий, но запрещенный наркотик. Против меня были настроены даже учителя, которые не знали, какую оценку ставить: высший бал или низший, ведь правильные ответы я знал наперед из их мыслей. И вот, когда я брел домой, ко мне подошел Дима. Интересовался, кто меня побил, помог нести портфель. Я сказал ему тогда: - Иди сразу к той девочке, которая наблюдает за нами. Ты ей нравишься и вовсе не нужно помогать мне, чтобы привлечь ее внимание. - Но он не ушел. Не испугался моей странности как другие. Так мы и познакомились. Больше бить меня никто не осмеливался. Дима в свои четырнадцать, почти пятнадцать был выше и сильнее всех. Его боялись и уважали. Наверное, со стороны это выглядело необычно: смуглый черноволосый крупный парень, болтающий с маленьким не по годам, бледным мальчиком. Типичные представители различных народностей, населяющих Российский Союз. Дима - единственный человек, от которого не исходит ничего, кроме хорошего настроения. Но в последнее время общение с ним начало меня угнетать. Слишком мы разные.
Мой друг смотрел в окно. На падающий в свете фонаря мокрый снег. Я поставил на столик мое творение. Он принюхался и сморщил нос;
- Фуу, опять синтетическое мясо, - и выудил из тарелки прозрачный ломтик бекона.
Я открыл новую банку кофе. Даже к противному запаху можно привыкнуть.
- Когда ты последний раз ел настоящее?
- Если подумать... То никогда.
- Тогда откуда ты знаешь, что это не настоящее? - Я кивнул в сторону его наполовину пустой тарелки. Искусственное или нет, но Дима ел быстро и с аппетитом.
- Ты лучше скажи, что за фигню ты смотришь?
На стене мерцали яркие звезды, а голос Рины Сладковой за кадром расписывал устройство космического корабля во всех деталях, делая упор на безопасности путешествия. Я не слушал. Мои мысли занимала белокурая красавица, сидящая на пассажирском сиденье автомобиля. Короткое пальто открывало взору манящее округлое колено. Так стоп! Это не мои мысли, а Димы.
- Хотят отправить экспедицию на Марс.
- Что-то слышал об этом. Из-за передачи отменили показ матча по женскому уличному футболу. А я так хотел посмотреть.
Не люблю ходить вокруг да около. И терпением никогда не отличался. Между тем Дима не собирался говорить о цели своего визита, а просто так он никогда не приходит. И при чем тут та девушка?
- Ты ко мне поесть пришел или обсудить особенности женского футбола?
Дима кивнул и отправил в рот последний кусочек с тарелки предварительно вывозив его в остатках соуса.
- И то, и другое. Ты же меня знаешь.
- Вот именно знаю. Ты что-то задумал.
- Ага, мы вместе задумали. Ты что забыл?
Дима всегда разговаривал громко, но в этот раз даже слишком. Его раскатистый смех наполнил комнату. Дима привык, что я знаю о его планах до того, как он о них расскажет и частенько забывал о чем-нибудь предупредить при разговоре по телефону, думая, что я и так в курсе.
- Сегодня открывается новый клуб "Цитрон" и мы с тобой туда едем.
Я мог бы сказать, что у меня важные дела этим вечером, но он бы мне не поверил. Или, что заболел и плохо себя чувствую, но он бы понял, что это ложь. Сам я всегда чувствую, когда другие говорят не правду или скрывают истину и потому уверен, что если солгу я, меня сразу раскусят. Так оно и есть - врать я не умею. Можно было бы поприпираться с полчаса, только тщетно. На мои попытки отказаться, Дима выдал свое коронное:
- Если ты не поедешь, то и мне незачем. Без тебя никак не обойтись, мне нужна твоя помощь.
Знаю, какая помощь ему нужна. Иногда я начинаю думать, что он меня использует.
С заднего сиденья я разглядывал девушку. Та самая. Длинные волосы ниспадали золотистыми прядями на спинку сиденья. Она сидела рядом с Димой. Мой друг был отличным водителем, когда не отвлекался. Однако Аня здорово его отвлекала. Оказалось, он заранее договорился отвезти ее в новый клуб, не упомянув, что они поедут не вдвоем, так что она удивилась, обнаружив в машине меня. До того, как мы подъехали к автобусной остановке, где она ждала, кутаясь в короткое белое пальто, Дима предупредил: - Ее зовут Аня и она прекрасна. Само совершенство. Ты сразу поймешь, когда увидишь. - Я понял, как только она села в машину. Дима ей неинтересен. Но у него есть машина, и он может возить ее по разным местам, где есть шанс найти обеспеченного холостяка или, в крайнем случае, женатого, лишь бы помог обустроиться на первых порах. Ведь так сложно начать новую жизнь одной в незнакомом городе.
Жаль разочаровывать Диму. Он мечтал встретить девушку, которой бы нравился, так же как и она ему. Для этого и таскал меня по клубам. Каждый раз рядом с ним сидела новая девушка, а я должен был определить, нравится ли он ей по-настоящему. Пока безрезультатно, но Дима не терял надежду и продолжал поиски. Хотя я его не понимал. Почему ему так важно знать, как она к нему относится, если намерен провести с ней ночь или две?
Со своего места я видел часть ее лица в зеркальце заднего обзора. Не могу сказать, что мой друг неправ, Аня действительно потрясающе выглядит. Похожа на киноактрису. Тонкие изящные линии бровей, яркие синие глаза, чуть вздернутый нос, губы подкрашены розовой помадой. Дима спрашивал, с кем живет, давно ли в городе, она отвечала. А я смотрел в окно, чувствуя себя здесь лишним. Дорогу освещали фонари. Фасады домов со встроенными телепанелями пестрели часто меняющимися изображениями рекламы. Разноцветные блики падали мне в лицо, и я закрыл глаза. Кажется, заснул.
Проснулся от щелчка закрываемой передней дверцы машины.
- Вылезай, соня. - сказал Дима, стоя на мокром от дождя тротуаре.
Я вяло вышел из машины, разминая затекшие мышцы. Передо мной чернела железная дверь в крошечном сером, невзрачном здании без окон.
- Ты уверен, что нам сюда? - поинтересовался я.
- На все сто! Разве не видишь? - Дима указал на мигающую красным цветом стрелочку с надписью "Цитрон", прикрепленную к рекламному щиту у дороги. Если бы Дима на нее не показал, я бы не заметил на фоне светящихся объявлений. Стрелка указывала на здание.
- Никого не впускай, пока не вернемся, - обратился Дима к машине.
Механический голос противоугонной системы безразлично ответил:
- Принято.
Дима открыл черную дверь и пропустил вперед Аню. Я нехотя вошел следом.
У правой стены такой же серой, как и снаружи, примостился киоск с напитками. Слева был эскалатор, спускающийся вниз. Сойдя с него, мы оказались в тускло освещенном узком коридоре с низким потолком. Аня занервничала, не таким она представляла себе элитный ночной клуб.
- Почему здесь никого нет? - спросила она у Димы, с опаской оглядывая некрашеные бетонные стены.
- Не знаю, - он пожал плечами, - наверное, все уже внутри, а мы опоздали.
Одинокая девушка в незнакомом городе, в каком-то тесном подвале в компании двух странных подозрительных типов. Темного небритого громилы и невысокого, болезненного вида, со спутанными белесыми волосами и взглядом безумца. Это я. Да, она испугалась не на шутку. Жалела, что не послушалась мать и не осталась в родном поселке. Бежать некуда и полицию вызвать не успеет, тем более, что не знает адрес, куда вызывать. Иногда чужие мысли доставляют мне удовольствие.
Свет моргнул и погас.
- Не бойтесь, у меня с собой фонарик. Где-то тут в кармане был. - Дима завозился в темноте. Фонарик не потребовался. Стены осветились красным, оранжевым, желтым и зеленым. Цвета плавно перетекали один в другой, становясь ярче в конце коридора.
- Нам туда, - обрадовалась Аня. Ее страх прошел.
Коридор привел нас в просторное помещение. Играла громкая музыка. Техно-джаз с примесью кантри и металла. В такт мотиву менялось освещение танцпола. Стены и потолок помещения терялись в дымном сумраке. Самый обычный клуб. Наверху поблескивали сферы. Одна из них неожиданно спустилась рядом с нами. Из нее вышла парочка. Длинноволосый парень передал конверт с подписанным чеком подоспевшему официанту.
- Не желаете заказать кабинку на двоих? - официант указал на полупрозрачную сферу.
- Нет, - огорченно ответил Дима, не найдя свою девушку в темном зале. Аня еще от входа заприметила мужчину, сидящего за пустым столиком со скучающим видом и решила занять место рядом с ним.
Мы нашли себе столик в углу, далеко от сцены, потому что ближайшие были заняты и заказали два коктейля. Дима вопреки моим уговорам взял себе бутылку водки.
- Ты за рулем. Нельзя тебе пить алкоголь.
- Отстань, не видишь, я расстроен, только что девушку потерял. И ты знаешь, как я вожу машину. Даже когда на ногах не стою, на дороге предельно аккуратен.
Я знал. С того времени, как он получил права, он ни разу не нарушил правил, ни разу не попал в аварию сам и не был ее участником, гоняя при этом на предельно допустимой скорости. В конце концов, повести могу я. Или доберемся на автопилоте, встроенном в машину Димы.
Почему он бросил ее? Они приехали в клуб, а потом он сказал, что у него неотложные дела и он придет позже. У него всегда дела. Она на последнем месте после работы, друзей и родных. Именно в этом порядке. Она так и сказала ему у входа в клуб. Тогда он накричал на нее и уехал. Почему я такая дура? Я обернулся. Слева, за соседним столиком сидела девушка, ее глаза влажно блестели. Или мне так показалось. Было слишком темно, я плохо различал черты ее лица. Толкнул локтем в бок Диму, приложившегося к горлышку бутылки, и зашептал ему в ухо:
- Позади тебя сидит симпатичная девушка, ее только что бросил парень. Почему бы тебе не утешить ее?
- Понял, спасибо, ты - настоящий друг.
Обрадованный Дима поспешно пересел к ней, а я постарался сосредоточиться на музыке, коктейле и созерцании своих ботинок.
- Это другая девушка, - со скрежетом сказал голос автомобиля.
- Тебе-то, какая разница? - Дима немного захмелел. Он был не в настроении ругаться со своим же автомобилем. - А ну впусти нас, жестянка, ты дрянная. Не то продам тебя на металлолом. Цена на железо поднялась до двадцати рублей за килограмм.
- Двадцать общероссийских рублей и сорок одна копейка, - уточнил робот, связавшийся для верности с главным компьютером. Со щелчком отрылись три дверцы.
- Осмелюсь предложить вам воспользоваться автопилотом. Вы пьяны.
- Дай мне только добраться до отвертки. Я тебя вывинчу и поставлю древнюю сигнализацию. Она точно не болтает так много.
Я сел на заднее сиденье. Все еще хотел спать. Вчера я гулял по парку до 12 ночи. Ходил по пустынным залитым лунным светам дорожкам, слушал звуки скрипки, доносящиеся из ближайшего кафе, наблюдал, как припозднившийся собачник играет со своим мохнатым другом. А в 4 утра вышел на пробежку. Проспал не более двух часов. Издержки профессии. Когда засыпаю, мне снятся кошмары. В эту ночь, как и в предыдущие, я проснулся в холодном поту и, как и в предыдущие больше не смог заставить себя заснуть. Полгода назад мой начальник вызвал меня на работу. В камере, скрестив руки на груди, сидел мужчина. На вид обычный житель большего мегаполиса, ничем не отличающийся от миллионов других. Седина на висках, спокойные бледно-зеленые глаза за толстыми стеклами очков в роговой оправе, жидкие усы. Он продрог в тонкой черной рубашке с коротким рукавом. Серийный убийца. Работал дворником. Он находил особое удовольствие в убийствах молоденьких девушек и еще большее в том, чтобы их помучить перед смертью. Ему нравился тот ужас, что испытывает одна, при виде, того, как умирает другая. Последней жертве не было и семнадцати лет. Ей повезло, она осталась жива. Но в то время пребывала в невменяемом состоянии и не могла давать показания. Две недели девушка, связанная по рукам и ногам, с залепленным клейкой лентой ртом, пролежала в подсобке дворника, маленькой комнатке, где хранились, ведра, половые тряпки, робот-уборщик и устройство компрессования отходов. Именно при его помощи убийца избавлялся от тел своих жертв. Естественно ее искали. Ранним утром уехала в институт и не вернулась. Когда убийца понял, что его дела плохи и скоро его поймают, стал в спешке заметать следы. Необходимо было как можно скорее устранить живое доказательство его вины. Пленницу спасло лишь счастливое стечение обстоятельств. Дверь в подсобку заклинило и ему пришлось ломать ее. Большой силой он не отличался, и житель дома решил ему помочь и выломал дверь плечом. То, что он увидел внутри, повергло его в шок, и только быстрая реакция помогла ему избежать удара по голове обрезком стальной трубы. От меня требовалось совсем немногое: узнать, нет ли у маньяка еще жертв, скрытых в других местах. Их не было, однако я насмотрелся достаточно для того, чтобы стать параноиком. Каждую ночь вскакивать с постели, ожидая увидеть себя в тесной вонючей коморке под лампочкой, качающейся от сквозняка на тонком, нитевидном проводе, стоящим на коленях на грязном полу и объясняющим связанной девочке вкрадчивым шепотом, что я сделаю с ней дальше.
- Сначала я завезу Макса домой, а после мы поедем к тебе на чай, дорогуша, - Дима подмигнул девушке. - Ты мне обещала какой-то особенный.
- Да, Димочка, настоящий цейлонский. Подруга летала на Шри-Ланку, там сохранилась часть чайных плантаций. Бешеные деньги потратила. На днях пришла в гости и принесла маленький пакетик.
- Умница, красавица и сама торты печет, - похвастался Дима и шепнул мне: - Я твой должник.
Дима внял нашим дружным уговорам о том, чтобы вел автопилот и автомобиль ехал плавно и медленно. Мокрый асфальт блестел в свете фар. Других машин видно не было. Я почти заснул, согретый теплом мыслей этих двоих друг о друге. Надо будет сказать Диме, что он нашел ту, которую искал. Позже. А может и не стоит ничего ему говорить. Он, кажется, и сам все уже прекрасно понял.
- Обнаружен автомобиль с неопознанными знаками, - я вздрогнул от неожиданно громкого голоса авторобота, - с отключенным автопилотом в километре от нас и следующий в том же направлении, что и мы на скорости 200 километров в час. Водитель нетрезв. Я передал сообщение в полицию.
- Нам ты зачем это говоришь? - обеспокоенный Дима поскреб в задумчивости заросший черной щетиной подбородок и переглянулся со своей новой знакомой.
- Он представляет опасность для вас, так как двигается по нашей полосе и скоро нас догонит.
- Свернем на обочину, - через затененное заднее окно я пока не видел ничего, кроме свободной дороги и медленно уходящей вдаль вереницы фонарных столбов. - А он пусть разбивается, если так хочет.
- Макс, ты просто животное! Как ты можешь так говорить? Сам же любишь погонять.
Псих, ненормальный, животное - Диме следовало быть более внимательным в выборе друга.
- Не на такой скорости и не пьяным.
Мы остановились на обочине, у самого края проезжей части. Я услышал все возрастающий рев мотора и оглянулся. Сзади приближался громоздкий грузовик с погашенными фарами. Стекла кабины водителя были непроницаемо темны. Дима наклонился к девушке, на всякий случай, чтобы она не испугалась. Я как завороженный смотрел на грузовик. Он становился все ближе. Слипшаяся грязь покрывала его плотным слоем почти до половины высоты кузова, свисая внизу неровными сосульками, а верх так выцвел от времени, что я едва различал цвет. Голубой, ставший бледно-бурым с пятнами ржавчины. На боку глубокая вмятина от удара. Колеса то и дело пересекали разделительную черту, но водитель с упорством пытался удержать машину на полосе. Он почти поравнялся с нами.
Салон Диминой машины осветился красным светом.
- Согласно траектории его движения столкновение неизбежно. Оно произойдет через 5 секунд.
- Черт! - выругался Дима. Его знакомая, крепко сжатая в объятиях его сильных рук, завизжала от страха.
Я дрожащими пальцами пытался расстегнуть ремень безопасности, чтобы переползти на соседнее сиденье, подальше от несущегося грузовика, но не успел. Грузовик вильнул в нашу сторону. На меня накатила волна отчаяния, страха, нежелания умирать. Кто-то громко, панически кричал. Не знаю кто. Дима, девушка или я сам. Крики били меня по барабанным перепонкам. Машину тряхнуло, раздался звук разрываемого металла. Как в чьем-то кошмаре. Передо мной не пронеслась вся моя жизнь, я не вспомнил о своих родных и близких, и время не остановило ход, чтобы я мог успеть насладиться последним мигом бытия. Вместо этого в моем мозгу возникло лицо новой подруги Димы, и желание во что бы то не стало защитить ее, затем вспыхнула тоска о матери, ждущей возвращения дочери. Даже перед смертью я чувствовал чужие переживания, а не собственные. Неожиданно мир остановился и погас.
Знаете, я всегда считал, что если все складывается, не слишком хорошо, то не нужно отчаиваться - нужно стремиться сделать так, чтобы в будущем жизнь изменилась в лучшую сторону. Но чего я добился? И к чему стремиться дальше, ведь фактически я перестал существовать, как личность. Я даже не призрак. Я - ничто, хотя и продолжаю мыслить.
И теперь по прошествии стольких месяцев, лет? я все еще боюсь узнать, что происходит с моим телом. Находится ли оно по-прежнему в коматозном состоянии или мертво. Или очнулось и смотрит на мир удивленными глазами.
Только это уже совсем другой человек. Не я настоящий.
|