Летом их товарищ переехал в деревню, купил дом и обжился. Теперь, чтобы поздравить его с днём рождения, друзьям его нужно было ехать километров тридцать, они выбрали автобус. Все пятеро поместились на заднем сидении. Воодушевлённые хорошей погодой, снегом, предвкушая скорый праздник, они веселились - открыли бутылку шампанского, пили вино прямо из горлышка, вырывая бутылку друг у друга, разговаривали, громко смеялись. В автобусе кроме них сидели лишь две старухи в чёрных платках и старик с большим, переклеенным крест накрест скотчем, чемоданом. Водитель какое-то время косился на шумную компанию, но вскоре успокоился, включил радио. Автобус гремел на ухабах, старухи, казалось, качали головами в такт, старик всю дорогу дремал.
Дом, куда они шли, стоял в стороне от дороги. Ещё на подходе они громко, хором начали выкрикивать имя хозяина, он встретил их на крыльце. Девушки бросились к нему, обняли с двух сторон и целовали его в небритые щёки, затем наступила очередь мужчин - рукопожатия, объятия, похлопывания по спине, "Водка греется? - Греется!", всё дышало праздником.
Пришла пора дарить подарки, дарили книги, музыкальные диски. Одна из девушек связала для виновника торжества шарф - он был встречен рукоплесканием, хозяин немедленно обмотал шарф вокруг шеи. Дальше - застолье: вино, водки "чтобы согреться", наскоро состряпанные салаты, жареная свинина, запеченый в духовом шкафу картофель - именинник постарался на славу. Всё казалось удивительно гармоничным: эта простая еда, деревня, сугробы по пояс, где-то невдалеке прокричал петух. "Тебе нравится здесь?". "Да, мне здесь нравится. Вино быстро закончилось, и было решено сходить в деревню, купить ещё.
Вышли все вместе. Дверь не запирали: "Тут все свои". Долго и весело ходили по дворам, спрашивали "домашнего", пробовали вино на вкус... Купив, сколько нужно, повернули к дому.
Дверь была заперта. Это всех удивило.
- Может, щеколда случайно захлопнулась? - предположил кто-то.
- У меня нет щеколды, только засов, - хозяин нахмурился, громко
постучал в дверь. - Эй, кто ты там, выходи!
В ответ - тишина. Они стучали минут пять, затем возникла догадка:
- Возможно, это кто-то из наших приехал. Припоздал, а теперь издевается...
Догадка развеселила. Все начали стучать в окна, гадать, кто это может быть...
Никто не открывал.
- Ладно... Ерунда какая-то... Придётся лезть в окно...
Хозяин сходил в сарай, принёс долото и молоток, перед тем, как начать вынимать стекло из рамы, крикнул грозно:
- Ну, берегись! Я иду.
Пять минут, и стекла уже не было. Хозяин, чертыхаясь, полез внутрь дома. Гости остались на улице, они слышали, как он спрыгнул с подоконника, заскрипели половицы, и, чуть позже, неожиданно - крик, это не был крик боли, а, скорее, крик удивления - короткий, как выдох. Кто-то там, в доме, быстро бежал к двери, дверь распахнулась, на пороге - человек огромного роста, бородатый, со всклоченными длинными волосами, он был одет в грязные лохмотья, лицо искажено злобной гримасой - рот распахнут, видны гнилые зубы и синюшный язык, в руках человека топор, на лезвии - кровь:
- А-а-а-а!
Он не закричал, а взвыл, бросил топор и побежал, побежал прочь, куда-то в заснеженную степь, и все, оцепенев, наблюдали, как он бежал, вспарывая ногами снежную равнину, этот бродяга, убегал, превращаясь в рваное пятно. Кто-то зашел в дом и громко охнул, я видел, как одна из наших девушек, обхватив голову, смотрела куда-то в сторону деревни - оттуда к нам, похожие на неторопливых ворон, брели старухи - те две, из автобуса, брели молча, не торопясь, ритмично покачивая головами, закутанными в черные платки.