Меня повергают в трепет такие простые вещи: день рожденья
твоего сына (представить не могу, что несколько лет назад ты дала
жизнь новому человеку), твои родители (люди которые на протяжении
тридцати двух лет воспитывали и любили тебя... или не любили, это
мне пока что неизвестно), твой первый муж (я думаю, ты его
любила), твоя комната (это мифическое место, в которое я так
стремлюсь попасть, в котором хранятся самые тайные черты твоего
характера, в обоях, в ковре, в картинах на стенах), твой
запах (дурманящий и терпкий, щекочущий нос, такой родной, что
я скучаю, если долго его не слышу), твой голос (то сердитый, то нежный,
иногда усталый, иногда радостный, но неизменно любимый), твое тело
(такое сильное, такое красивое и такое загнанное, легкое в радости,
застывшее в злости и просто порой тяжелое от усталости).
Если бы ты могла увидеть себя со стороны, моими глазами... слов
не хватает, чтобы описать, как струятся твои волосы, какой нежный шелест
порождают они, когда ты вскидываешь голову. Я могу сказать, что
руки твои изящны и выразительны, но разве это может описать, как
сбивается с ритма моё сердце вслед за их неожиданным взмахом?
Я знаю все движения твоего тела наизусть, я знаю, чего ты хочешь,
лишь только взглянув в твои глаза, каждый твой жест понятен мне, как свой.
Я могу часами смотреть заворожено на кисть твоей руки, расслабленно
лежащей на спинке кресла, на наклон головы, на завитушки волос
на висках. Я люблю, когда ты сидишь в кресле, когда пьешь чай, когда
говоришь с кем-то, когда неспешно идешь по улице. Я могу слушать
твой голос неограниченное количество времени, и неважно, что это
- рассказ о студенческих годах, или о сыне, какой-то незатейливый напев,
лекция или даже молчание.
Я провожу с тобой рядом шесть часов подряд, мы пьем чай в буфете,
смеемся, я сижу на твоих лекциях и читаю книжку, снова чай, снова
радостный смех, и вот я провожаю тебя домой. 16.20, меня еще ждет
работа, голова моя забита делами, и вот... только 19 часов, а я уже снова
скучаю.