Она курила, сидя на подоконнике двенадцатого этажа. Он писал её.
Она нервничала и выходила из себя. Он возвращал её обратно и писал.
Она комкала листы бумаги и бросала их в окно. Он брал новые и писал её.
Она корчила гримасы и кривлялась. Он улыбался и писал её.
Она хватала со стола кисть и перечёркивала холст. Он вытирал полосу и писал её сверху.
Она прятала лицо руками и утыкалась в подушку. Он писал её спину.
Она закрывалась с головой одеялом. Он писал её по памяти.
Она стряхивала пепел в краски. Он перемешивал пепел с краской и писал её.
Она вытирала краски рукой. Он выдавливал новые и писал её.
Она сидела не шевелясь. Он просто писал её.
Она вскакивала на подоконник и обещала прыгнуть. Он писал её быстрей.
Она выхватывала кисть и бросала её в окно. Он брал новую и писал её.
Она обвивала его шею руками и тёрлась о щёку. Он краснел, но продолжал писать её.
Она прыгала ему на руки и крепко целовала в губы. Он сдался, а потом снова писал её.
Она спала, свернувшись калачиком. Он любовался и писал её.
Она проснулась и хотела уйти. Он остановил её и писал.
У него закончились краски. Она одолжили у соседей. Он писал её.
У него закончились холсты. Она взяла дома. Он писал её.
У него закончились кисти. Она сбегала в магазин. Он писал её.
У него закончились и краски, и холсты, и кисти, и деньги... Он курил, сидя на подоконнике двенадцатого этажа. Она достала из сумки тетрадь и карандаш и писала его.