Болота встретили ее как родную. В глаз тут же впилилась какая-то мелкая стрекоза, лягушки уважительно замолчали, несколько птиц вспорхнули с земли, заложили пару кругов почета. Не прошло и пяти минут, как над ее головой материализовалось грозовое облако мошкары. Теперь следовало сбавить обороты и хорошенько пораскинуть мозгами. Наметить маршрут.

Рита была не из тех, что бросаются в прорубь разом. Она предпочитала привыкнуть, поболтать ступней в ледяной воде. Потом, если дурь не пройдет, окуналась по колено. И снова раздумывала так ли оно ей надо.

С болотами она обращалась примерно так же.

Километр вперед, а дальше обратно, узким серпантином с петлями длиной метров сто-сто пятьдесят. Рита заранее допустила эту неточность, по-другому здесь было нельзя. Время от времени она останавливалась, чтобы зачерпнуть из ближайшей ямы комок склизких водорослей. Они, развешенные по верху кустов ивы, обозначали контрольные точки ее маршрута.

Рита не надеялась на успех. Реши она прочесать таким способом пусть даже десятую часть Южных болот, у нее ушло бы лет семь. Шансы отыскать "волшебную траву", мягко говоря, были невелики. С другой стороны, невелики были и шансы сгинуть.

Шуршания было не слышно, но это, конечно, ничего не значило. Многие змеи норовят прикинуться мертвыми вместо того, чтобы убраться с дороги.

Примерно через час она добралась до седьмой по счету петли, порадовалась, что не придется искать "гирлянду". Тощая, полуживая ель послужит прекрасным ориентиром и без дополнительных манипуляций.

Пахло торфом, гнилой водой и чем-то сладким. Рита несколько отклонилась от намеченной траектории - обошла небольшой холмик, заросший багульником. Мошкара над ее головой поредела, но не пропала совсем. Хороший знак. Можно рассчитывать, что это и правда совершенно обыкновенный багульник, а не его собрат, источающий на многие метры вокруг ядовитые пары. На всех они действовали по-разному: кого-то заставляли хохотать до слез, некоторых приводили в возбужденное состояние, придавали сил на "подвиги". Хватало дурмана на час, не более того, но за этот час человек успевал так накуролесить, что падал без сил.

Для двенадцатой петли Рите пришлось вырывать из земли кусок плотного дерна - участок был приподнят и потому суховат. Именно здесь она увидела первую, пригревшуюся на бугорке засохшего пырея змею. Та, к счастью, заметила ее еще раньше - кинулась прочь, мелькая лентой в низкой траве.

Рита помедлила, всматриваясь в маслянистое марево на севере. В прохладную, сухую погоду отсюда можно разглядеть пенечки дозорных башен. Сейчас, понятное дело, перспектива была размыта.

Под ногами снова захлюпало. Чуть поодаль возникла плотная, ярко-зеленая стена рогозовых зарослей. Тяжелые початки приветливо колыхались под собственным весом. Там, в глубине, наверняка найдется небольшое озерцо, а в нем... Да, собственно, что угодно. Проверять не хотелось.

В направлении предполагаемого озерца полз неширокий, изрытый морщинами ручей - трава и водоросли медленно бултыхались прямо над поверхностью. Рита зачерпнула пригоршню, но зелень оказалась совсем плоха - вынырнув на воздух, тут же превратилась в комок слизи и утекла сквозь пальцы.

- Волшебство... И оно еще только начинается.

Впереди ее ждала настоящая топь: под зеленой травой этого года и желто-коричневыми махрами прошлогодней кислятины пряталась огромная, прямо-таки нескончаемая лужа. Солнце взблескивало то тут, то там. Холмиков тоже хватало, но надеяться на них мог только совсем уж отчаянный дурачок.

В свое время Рита подрабатывала проводником у парочки новоявленных травников. До этого они садовничали у какого-то маркиза, но, подкопив какие-никакие деньжищи, решили наконец обрести независимость от настроения барина. С точки зрения Риты, это были довольно сходные профессии, ей и в голову не пришло спросить почему, собственно, они не напросились в подмастерья кому-то из своих новых коллег. Как выяснилось, тому были причины.

Рита мыкалась с "травниками" три недели, но так и не смогла втолковать им, почему сегодня они идут напрямую, тогда как только вчера топали к Черноозерке в обход. Им казалось, что охотница дурит их, на ровном месте набивая себе цену.

Удивительные люди. Все кудахтали, как им, дескать, повезло с проводником, и как хорошо они помнят то, да это, и как им бывает порой обидно и все в таком духе. Обычная нервическая чушь, Рита не обращала на нее никакого внимания. Вот только в промежутках они задавали вопросы. Это были вполне нормальные вопросы, но задавались они с таким невинным лицом, что Рита поневоле вспоминала, что давала на них ответы пару часов назад, вчера и, скажем, во вторник. Кончилось тем, что Рита вместо очередного объяснения вежливо поинтересовалась, не хотят ли ее подловить на вранье.

Потом, задним числом, она сообразила, что такие вещи надо говорить не у кромки болот, а в более подходящем месте. Хотя бы как здесь, посреди громадной, затягивающей куда-то под землю топи.

Рита очень хотела бы увидеть, как до "травников" на примере собственной шкуры постепенно доходит, что секретов и уверток нет и никогда не было. Есть только человеческая жадность, набор нечетких правил и своя собственная, ненадежная как бумажная веревка чуйка. На все остальное была воля болот.

Она тщательно прощупывала каждый пятачок, переносила на посох едва ли не весь свой вес, но это не придавало уверенности. Земля под ногами нет-нет да проваливалась, откусывала ногу по колено. Рита, потея и матерясь сквозь зубы, вытаскивала ее и, толком не отдышавшись, шла вперед.

Заложив три убийственные по трудозатратам петли, и потратив не меньше часа, Рита дала слабину - объявила участок бесперспективным. Мятлика тут не было и в помине, только осока разной степени гнилостности.

Минут десять она отдыхала, набросав на какую-то кочку ивовых веток. Подстилка получилась так себе: теплая болотная влага вскоре начала лезть в штаны. Пришлось двигаться дальше - по толстой корочке всплывшего на поверхность торфа, по хрустким клубням калужницы и, конечно, через вездесущие заросли осоки. Иногда ей попадалась голубика, по большей части уже обобранная. Лишь в одном месте повезло собрать половину пригоршни ягод.

Кустик оплел небольшое возвышение, ужасно живописное на фоне парочки синих благодаря отраженному небу луж. Клочок болотного пейзажа был настолько красивым, что Рита испытала нечто сродни обиды, когда земля провалилась под ногой. Холмик, будто почувствовав ее недовольство, исправился. Проглотил ступню до щиколотки и снова стал крепким.

Рите это не понравилось. Не понравилось куда сильнее, чем если бы чертов холмик и вовсе ушел под воду. Она слышала приглушенный треск, какой бывает если наступить на тонкостенный горшок. Последние, еще не дожеванные ягоды, были тут же выплюнуты.

Она сдвинулась на полметра, но не полезла в ямку рукой, а вместо этого достала кинжал и стала раскапывать дерн в другом месте, в стороне. Не найдя ничего, стала рыть еще чуть левее. Наконец, кинжал стукнулся обо что-то твердое. Немного пошарив в грязи, Рита вытащила оттуда мелкий, истыканный грубыми наростами предмет. Подумав пару секунд, она положила его обратно.

- Море, - пробормотала она, принимаясь за новую ямку, - иногда возвращает своих мертвецов. Болота - никогда... Ну-ну.

Зная, где череп и в каком направлении располагается позвоночник, отыскать одну из рук покойника не составляло труда. Через минуту Рита нащупала две параллельные, тонкие кости предплечья. На ее лице возникло выражение крайнего удовлетворения. Бедолага с большой вероятностью не был одним из них. Охотничьим наручам болотная жижа была нипочем.

Она помедлила, оглядываясь вокруг, запоминая место. Кроу любил такие вещи, говорил, что вот-вот увидит в них систему. Ужасное нахальство для человека, возглавлявшего самые скользкие предприятия гильдии.

В ямки, которые она раскопала, набиралась вода. Все это случилось слишком давно - никакого запаха мертвечины, никаких насекомых. Все чисто и гладко. Торф, кости, и роскошный куст голубики. Его Рита выдрала с корнем.

- Покойся с миром. Наверное.

Солнце по широкой дуге падало за горизонт, жара не мучила так сильно. Край болот был близок, он дразнил ее, заставляя наглеть. Тогда-то и начались неприятности.

Она прошла мимо собственноручно разрытой могилы дважды. Та осталась сначала в тридцати метрах слева, потом - в шестидесяти метрах справа.

Посох впился в мутную гладь, уперся во что-то твердое и застрял. Рита, понятное дело, наклонилась, пытаясь рассмотреть причину неприятности.

И вдруг посох провалился. Ушел куда-то вглубь, больше не встречая сопротивления. Так резко, как если бы кто-то дернул его вниз.

Рита взмахнула рукой на манер испорченного флюгера, почувствовала, как трещат трижды залатанные швы в подмышке. И - рухнула в воду.

В воздухе прошуршала быстрая, сверкающая стрекоза. Где-то вдалеке скрежетнул кулик. Грузная, едва живая от обжорства лягушка приподнялась на передних лапах и вместо того, чтобы удрать, окинула охотницу задумчивым, снисходительным взглядом. Лягушка наблюдала за людьми достаточно, чтобы знать - человеку сейчас не до нее.

Рита отмечала детали автоматически. Она успела заметить, как раздувается лягушачье горло, но уже не расслышала протяжного гогота. Вода сомкнулась над головой, залила уши и набилась в открытый для крика рот.

Лужа (если, конечно, этот водоем все еще можно было называть лужей) оказалась глубокой. Вода или, скорее, очень жидкая грязь держала крепко, не позволяя вытолкнуться на поверхность хотя бы по плечи. Рита кое-как догребла до берега. Принялась шарить по нему руками. Корни болотных кустарников были повсюду, но ухватиться за них не получалось. Мелкие тут же рвались, а крупные выскальзывали из ладоней. С неистовым бульканьем она снова ухнула вглубь.

Не сказать чтобы ситуация была ей в новинку. Рите приходилось тонуть куда чаще, чем она готова была признаться, однако, теперь обстоятельства складывались иначе. Что-то тянуло ее вниз. Что-то хватало за лодыжки, обнимало бедра и, кажется, скользило вдоль поясницы.

Сапог врезался в нечто твердое, дрогнувшее от соприкосновения с каблуком. Хватка на мгновение ослабла, и ей удалось глотнуть воздуха. Потом лодыжки стянуло вместе, и она, как поплавок при поклевке крупной щуки, разом ушла на огромную глубину.

Там было тихо. Только в ушах гудело собственное сердце.

Фокус с ударом каблуком оказался одноразовым, Рите не дали его повторить. Ноги ее были связаны, стиснуты друг с другом от лодыжек до паха, как какой-нибудь русалочий хвост. Рита чувствовала, что и руки вот-вот ждет та же участь. Что-то большое и холодное тыкалось в правый бок. Она не столько била, сколько пилила и ковыряла этот предмет. Он был твердым, как корень старой яблони и таким же бугристым. Если лезвие проникало чуть глубже, по стянувшим ноги жгутам проходила едва заметная судорога. А может, ей хотелось так думать. Он, этот предмет, хотя бы поддавался. Со жгутов лезвие соскальзывало. Рита втыкала кинжал с такой яростью, какая бывает лишь у умирающих. Вокруг стало темно. Или всегда было темно?.. Рита не знала.

Когда лезвие протиснулось внутрь почти до рукоятки, она провернула его с нечеловеческой силой. Жгуты не ослабили хватку, наоборот, сдавили еще крепче, мотнули ее из стороны в сторону, прикладывая о мягкие стены лужи-колодца. Потом, видимо, в припадке ярости, швырнули к поверхности.

Рита прекрасно понимала, что вдох может стать последним, но вместо того, чтобы набрать побольше воздуха, вдруг заорала дурным голосом.

Крик этот имел важные, можно сказать, далеко идущие последствия. Прежде всего потому, что теперь ее тянули не только на дно, но и вверх.

- Отпусти ее, мать твою! Она же утянет тебя в трясину!

И Рита едва не утянула. От страха и злости в голове совершенно помутилось. Она, как любой порядочный утопающий, была готова обменять жизнь спасителя на лишний глоток воздуха.

- Помоги, - еще один, другой голос звенел от натуги, - Хватай за ремень!

Едва оказавшись на берегу, Рита бросилась бежать. Треклятые лягушки орали вслед, из-под ног летел оглушительный чавкающий хруст. Она несколько раз падала, на карачках выползала из болотной жижи, и тут же, с низкого старта, бежала дальше.

Ноги подводили, но остановиться было решительно невозможно.

Она не слышала шагов за спиной, но и не думала обернуться. Если та тварь нашла себе новую игрушку - прекрасно. Ей пришло в голову, что это далеко не единственная лужа-колодец. Вполне возможно, их было много, они даже могли соединяться друг с другом на большой глубине, как кротовые норы.

Неожиданно болото закончилось, и Рита, споткнувшись об очередную корягу, на полной скорости прокатилась несколько метром кубарем. Какое-то время она просто лежала, повернув лицо к топям. Она заставила себя встать, только когда рассмотрела на горизонте фигуры спасителей.

- Впечатляет!

- Вы как, в порядке?

Тот, что заговорил первым, оглядел ее с ног до головы, собирался сказать еще что-то, но не сдержался и заржал.

- Спасибо, - сухо и, может, чуть виновато ответила Рита. - Я у вас в долгу.

- Это уж точно! В таком долгу, что...

- Павел, - одернул его второй. Судя по особенно грязной кольчуге и вырванному с корнем рукаву, завязанному вокруг левого запястья на манер платка, именно его Рита пыталась утопить, - Давай не будем преувеличивать наши заслуги. Ей-богу, в этом не было ничего...

- Не было?! Я видел в воде какие-то...какой-то. Что-то!

- Что-то, - согласилась Рита, чувствуя, как затылок обдает холодом. Помолчав, она повторила свои первые слова, - Я у вас в долгу. Предпочитаете золото или услугу?

Безрукавный удовлетворенно хмыкнул.

- Значит, все-таки охотница.

- Как я тебе и говорил!..

Рита, не находя что сказать, кивнула.

- Тут можно было бы извиниться за то, что оставили вас в одиночестве, - покачал головой безрукавный, - Но честное слово, за вами не угнаться!

Рита чувствовала, как подсыхающая грязь стягивает кожу на лице и ладонях. А еще чувствовала стыд. За то, что дала деру. За то, что испытала разочарование, увидев этих двоих живыми и здоровыми. Пришлось снова отделаться кивком.

- Вам требуется какая-то помощь? Я по себе знаю, иной раз на адреналине не замечаешь ни боли, ни каких-то опасных травм.

- Я в порядке.

- Уверены?

Она не была уверена. Иначе - сделала бы сальто, а не переворот. Тот, к слову, тоже вышел калечным, Рита едва не рухнула набок, когда принявшая вес левая нога вдруг решила сделаться ватной. Никто этого, к счастью, не заметил.

- Понял? - хохотнул тот, кого звали Павлом, - Мы чуть не подохли там, а она...

- Она очень ценит вашу помощь, - скучным голосом подытожила Рита, - И повторяет уже в третий раз, что готова за нее заплатить. Деньгами или услугой.

- Так-так-так, - Павел восторженно хлопнул себя по бедру, - Это интересно. О каких именно услугах идет речь?

Взгляд его сделался сальным. Он, должно быть, пытался угадать, что именно скрывается под слоем одежды и грязи и, судя по короткому подергиванию плеч, его терзали самые невероятные фантазии.

- Меня, кстати, зовут Фарс, - он вытер ладонь о штанину, но в последний момент передумал, не стал подавать руки, - Извини, но эта тина у тебя на руках! Даже отсюда чувствую вонь.

Рита ухмыльнулась самым паскуднейшим образом. Любой человек, хоть немного знакомый с ее характером, предпочел бы тут же свернуть беседу.

- Простите моего друга. На него дурно действует жара, - с нажимом сказал безрукавный. Он, в отличие от товарища, и не думал обмениваться рукопожатием. Либо, заметил тину сразу, либо, откуда-то знал, что у охотников не принято щупать всех без разбора, - Не подумайте, что он всегда такой. Я - Леший. Рад был знакомству.

Он успел сделать пару шагов прежде, чем Павел-Фарс сообразил что к чему.

- Что? Ты сейчас серьезно? Хочешь простить ей...

- Паша, - в голосе безрукавного послышалась угроза. Рита заметила офицерское клеймо на наплечье обоих мужчин. Звание Паши-Фарса соответствовало десятнику, а драконья голова, выбитая на пластинах безрукавного, говорила, что перед ней как минимум сотник, - Ты слышал выражение "полузнание хуже незнания"? За долги охотника отвечает гильдия. Хочешь потребовать компенсации - обращайся в их совет. Они, поверь мне, заплатят с лихвой. Вот только кто, когда и как - решать не нам.

Фарс тут же сник.

- Не слишком-то справедливо.

- Не слишком, - согласилась Рита. Ей делалось дурно от мысли, что эта история всплывет в неточном и приукрашенном пересказе, - К тому же к гильдии я отношусь лишь формально.

- Как это?

Она с трудом извлекла из ворота рубахи кожаный шнурок. Долго оттирала медную пластину. Наконец на ней проступил схематичный рисунок пущенной стрелы.

- Ага, - недоуменно пробормотал подступивший поближе Фарс, - Мне казалось он больше и на нем...

- Выгравирован еще и лук, - закончил за него безрукавный, - Значит, работаете в одиночку? Так сказать, свободная художница?

Рита постаралась скрыть удивление. Корочка грязи на лице оказала ей в этом неоценимую помощь.

- Вроде того. Могу предложить дичь к вашему столу. Или пушного зверя. В разумных количествах.

Ухмылка на лице Фарса затмила бы своим сиянием полуденное солнце.

- И какое количество считается разумным? Сколько стоит жизнь охотника?

Рита пожала плечами.

- К несчастью, немного. Если считать по тарифам, выйдет сущая мелочь. Шестьдесят килограмм дичи или три шкурки ондатры или выдры. Бобровых - две. Норка и, тем более, горностай, уже не вписываются в бюджет. Я, конечно, считаю это грабежом и с удовольствием удвою ваше вознаграждение за труды... Только учтите, что чем дольше вы думаете, тем больше моя гипотетическая жизнь теряет в цене.

Безрукавный вдруг улыбнулся. Причем не так, как улыбнулся бы человек, чья роскошная карета только что обратилась в тыкву. Нет, он улыбнулся весело, беззаботно и, чтоб его, понимающе. Как будто Рита рассказала ему древнючий, но все равно смешной анекдот.

- Долги охотника теряют в цене ежедневно. Что, ты не знал? Такие вот пени наоборот.

- Но это наглость!

- Скорее добрая традиция.

- Ах, традиция? - зашипел Фарс, - Ужасно удобная, я вам скажу! Может, нам тоже стоит завести какую-нибудь традицию? Как думаешь, Леха, стоит?

- А есть повод? - ухмыльнулась Рита, между делом почесывая корочку грязи на шее.

По существу, у Риты было только два настоящих таланта: она умела превратить едва живой костер в бушующего пламенем монстра, пододвинув только одну, но правильную ветку, и точно также, сказав всего пару слов, умела вскипятить кровь собеседника. Последнее она чаще всего делала не специально, но сути это не меняло. Фарс дернулся назад, потом вперед, как если бы Рита отвесила ему оплеуху.

- Что ты сейчас вякнула?

По лицу старшего офицера пробежала тень.

- Серьезно, Паша? Ты этим хочешь закончить?

Он, вне всякого сомнения, хотел. Страх все еще бродил в его теле, искал выхода. Рита предложила бы ему пробежаться пару километров вдоль кромки болот, но это, как ни крути, был долгий и трудный способ. Фарс производил впечатление человека, привыкшего обходиться более простыми методами.

- Пусть продолжает, - вздохнула Рита, - Старые песни положено петь до конца.

- Это борзость, - сказал Фарс, сбитый с толку ее спокойствием, - Я сам прекрасно помню, как варили одного зайца на всю десятку, но когда это было? Город давно обеспечивает себя без всех этих вылазок в лес.

Не видя никакой реакции, он обратился к Лешему:

- Только подумай: в одном нашем гарнизоне десять собак и все они питаются, прошу заметить, не святым духом. А эти, - он кивнул на Риту, сделал паузу, как будто раздумывая не плюнуть ли ей под ноги, - Они продолжают строить из себя мучеников.

- Ты закончил? - спросил его командир.

Рита перебрасывала взгляд с одного на другого. На болотах водились разные странные твари, но эти двое, определенно, били все рекорды.

- Давайте думать, что уж теперь-то мы точно в расчете, - хмуро улыбнулся безрукавный после долгой паузы.

Они, не сговариваясь, двинулись прочь. Рита смотрела, как Фарс сбивается на бег, поднимаясь на холм. От этого человека пахло гнилью. Быть в долгу у такого - все равно что чистить зубы солью. Эффект есть, но когда-нибудь эта привычка оставит тебя без зубов. А второй... второй офицер был, пожалуй, даже хуже. Риту от его вежливости бросало в озноб.

- Я буду ждать! - крикнула она. Легкий ветерок унес ее слова в нужную сторону, - Дайте знать, если передумаете!