Леший появился в офицерских казармах задолго до рассвета. Он был одет в парадную форму и аккуратнейшим образом выбрит; на сапогах не нашлось и следа вездесущей каменной пыли.

- Пять утра, - проскрипел Фарс, намекая со свойственным тактом на то, что начальству не рады. Изоров, еще один мелкий офицер, с которым Фарс делил комнату, перестал храпеть, но не пошевелился. Фарс с трудом поборол желание швырнуть в него подушкой.

- Нет времени на подробную записку, - сказал Леший, - Извини.

Он подкрутил фитиль в принесенной лампе, уселся на край кровати, и несколько минут распинался о триумфальном возложении последнего блока. Неудивительно, что Фарс, даже еще толком не проснувшийся, поневоле засомневался, чуя какой-то неясный, но вместе с тем очевидный подвох. И в итоге оказался прав.

Все рухнуло в одночасье. Причем как переносном, так и в прямом смысле. Но до этого было еще полдня.

Поначалу, если не брать в расчет несвоевременную побудку, все шло как обычно. Может быть, даже чуть лучше обычного. Фарс отвернулся к стене и, мгновенно провалившись в темноту, с удовольствием доспал оставшийся до подъема час. Потом он неспеша оделся, и также неспеша добрался до гарнизона соседей. Мохноногая кляча знала дорогу и ползла вперед без всякого участия седока.

Обычное, ленивое утро плавно перетекло в караулку дозорной башни, дополнившись приторным чаем и перепалкой с бригадиром каменщиков. Фарс поглядывал на стройку из засиженного мухами окошка, справедливо полагая, что рожа надсмотрщика портит интимный момент начала рабочего дня. Коричневатые кристаллы сахара шуршали где-то на дне. Старый гарнизонный пес прижимался к лодыжке горячим и пыльным боком.

Фарс ополовинил третью кружку, доказывая упрямому собеседнику возможность вторичного использования пиломатериала, когда снаружи послышалось истерическое "Ложись!".

Они с бригадиром быстро переглянулись и, не сговариваясь, ринулись вон. Так как никто не желал уступить, они потеряли несколько секунд, толкаясь в дверях.

Заминка оказалась решающей. Крики стихли, сменившись жутким грохотом.

- Господи помилуй! - только и сумел выговорить помятый бригадир. Рот его открывался и закрывался, обозначая столь глубокое замешательство, при котором на ум не приходит ни одно крепкое выражение, - Господи помилуй, как им удалось обвалить такой кусок?!

В первые минуты после обрушения Фарса охватило настоящее помешательство. Он побежал в сторону Северного гарнизона, но вдруг остановился и кинулся к конюшням. Приказал осоловевшему конюху седлать первую попавшуюся, глубоко жеребую кобылу. Не выждав и секунды, он выскочил вон и понесся к наполовину разобранным лесам. Солдаты и строители шарахнулись прочь.

Огромная, угловатая щербина выглядела так, будто стену расстреляли из танкового орудия. Лицо Фарса перекосило, а глотка сама собой изрыгала то бессвязные ругательства, то жалобные стоны, то хриплый, задушенный рык.

Леса страшно закачались под его весом, в ладонь впилась острая щепка. Фарс не обратил ни на то, ни на другое никакого внимания. Наверное, он долез бы до верхнего яруса, если бы его не окликнул знакомый и крайне властный голос:

- Слезайте! Эй, вы там! Товарищ десятник! Фарс! Слезайте, черт вас подери! Пройдите двадцать метров и воспользуйтесь нормальной лестницей.

Фарс, все так же на автопилоте, пополз вниз.

- Надо отправить весточку его сиятельству, - командир Западного гарнизона говорил спокойно, но глаза его лихорадочно блестели, - Где он пропадает в самое неподходящее время?

Фарс ответил ему бессмысленным кивком.

- На наше счастье кладка обрушилась не на площадь, обошлось без жертв, - Атом передернул плечами. Выдохнул с тихим присвистом, - Ну, черт вас дери, принимайте решение или складывайте полномочия. Или вас выставили сюда в качестве манекена?

Фарс соображал крайне плохо, но на всякий случай ощерился:

- Никуда сообщать мы не будем. Леший сейчас находится на личной аудиенции Его Величества. Нужно для начала понять, что произошло.

- То есть ему не до нас? - хмыкнул Атом.

- Надо понять в чем дело, - упрямо бормотал Фарс, - Понять в чем дело и вернуть камни обратно.

- Как мило вы это говорите: "вернуть обратно"! Погодите минуточку, я только сбегаю за волшебной палочкой, и мы с вами все мигом устроим! - глаза командира гарнизона превратились в темные щелочки, - Пишите Лешему. Или это сделаю я.

Вокруг них собиралась толпа из солдат и рабочих. Большинство молчало, но тут и там вспыхивал негромкий, быстро набирающий обороты бубнеж. Фарс слышал отдельные возгласы:

- Как это могло случиться?

- А если бы они рухнули на площадь?

- Боже! Скажите этому дураку с пирожками, чтобы отошел подальше!

- И средний ярус! Вдруг средний ярус тоже заложен непрочно?

- Это из-за тех камней, они мне сразу не понравились...

- Нехорошо. Прямо перед самым праздником. Знак - дурнее некуда.

- Что же это? Нам теперь не заплатят?

- А хоть бы и заплатили! Я туда больше ни в жизнь не полезу.

Фарс схватил за грудки первого попавшегося каменщика и прошипел прямо в испуганную, рябую рожу:

- Ты! Пойдешь со мной. А вы все, - он оглядел толпу, не в силах вычленить из нее ни одного конкретного лица, - вы все ждите здесь. И чтобы ни шагу!.. Слышали?!

Пойманный каменщик попытался было возражать, но Фарс встряхнул его так, что затрещали сшивавшие робу нитки. Они вышли за ворота в полной тишине и чуть ли не в обнимку. Метров сто ковыляли вдоль стены, обмениваясь полными злости и паники взглядами.

Смотреть вперед не хватало сил. Желудок то и дело сводило холодным спазмом. Хотелось раздать краткие указания и сбежать в караулку, дожидаясь возвращения Лешего за запертой дверью. Такой феерический, невообразимый провал! Лешего наверняка отдадут под трибунал, а его самого посадят на губу на месяц, а то и на два. Фарс осторожно ощупал гравировку, украшавшую наплечье. С трудом подавил горький стон. Нужно было браться за работу.

Они перетаскивали камни молча, лишь иногда над завалом разносилось хриплое карканье "Взяли!". Поначалу казалось, что перед ними лежит куча боя. Но в действительности брака было немного. Это придало Фарсу сил.

Случись обрушение неделей позже, история выглядела бы иначе. Зима в Призоне никогда не начиналась с больших снегопадов, земля успевала промерзнуть... С другой стороны, блоки не пришлось бы выковыривать, отрывая ногти.

Несколько часов кряду был слышен только глухой грохот и дыхание с присвистом. Ближе к полудню его помощник нарушил негласный обет скрипучим:

- Я отойду?

Фарс зыркнул на него. Но кивнул, отпуская. Ему тоже нужна была минутка, чтобы разобраться с блоками, лежащими через равные промежутки под его ногами. Двенадцать рядов по восемь-девять камней в каждом; ровнехонькие, отполированные и подогнанные с болезненной тщательностью. Произведение искусства, а не кладка. Фарс сплюнул вязкую слюну и разразился потоком гнусных ругательств.

Вся эта красота, вся долгая, изнурительная работа, все старания накрылись огромным, блестящим медным тазом! Он вспомнил и бессонные ночи и жуткий разрушенный замок на западе и, едва ли не в первую очередь - обещание Его Величества наградить весь офицерский состав. Еще вчера Фарс засыпал с мыслью о скорой смене гравировки, приценивался к черненым, собранным из мелких чешуек доспехам. Все это превратилось в наркотический сон.

- Ваша милость, - помощник возвращался к нему, на ходу затягивая веревочный пояс, - Там это, один кирпичик у самой стенки валяется. Чуть не пропустили, ваша милость.

Рубашка "его милости" вымокла насквозь, на ладонях образовались синяки и царапины. Последний час они работали на голом упрямстве. Пару раз Фарс лишь чудом не размозжил себе кончики пальцев. Он мог позволить себе поблажку, мог оставить чертов камень лежать посреди чахлых кустиков терна до прибытия Лешего. Он мог, в конце-то концов, сделать вид, что камень лежит там давно и свалился день, а может, и неделю назад.

Фарс собирался махнуть рукой, но...

- Пошли поглядим.

- Видать зацепился за что-то. Далековато улетел, - сумрачно забормотал каменщик, - Да и странный он какой-то. Хотя...кто его знает? Может, и не из этих вовсе?

Фарс нехотя нагнулся над находкой, беззвучно пошевелил губами. И вдруг произнес совершенно нехарактерную для себя речь:

- Ты молодец...хорошая работа. На сегодня можешь быть свободен.

Каменщик глядел на него в полном недоумении. Немного подумав, Фарс добавил:

- Сгоняй за водой. Или за разбавленным вином... За чем-нибудь, одним словом. Сгоняй, и хорош на сегодня.

- А плата? - возмутился каменщик, - Что я бригадиру скажу?

Фарс нащупал в кармане какую-то мелочь, лихорадочно соображая, хватит ли пяти или шести серебряных для полноценной взятки. Каменщик вел себя невозмутимо, но в его глазах стояло подозрительное выражение. Вроде того, что бывает у бродячей собаки, которой предлагают кусок отличного мяса, нашпигованного отравой. Фарс был уверен, что он все понял еще раньше - до того, как решился показать находку начальству.

- Не хочешь и не надо, - Фарс пожал плечами, делая вид, что согласен, но в то же время продолжая звенеть монетами. Это был многократно проверенный, не дающий осечки трюк.

- Нет, правда? - тут же заныл каменщик, - Не подумайте, что я недоволен. Хоть разок свалить пораньше, кто же от такого откажется?.. Но дневной заработок мне терять не с руки.

- Четыре серебряных?

- Четыре? Маловато, конечно. Вот если бы пять...

Фарс согласился легко. Может быть даже слишком, но сейчас это было неважно.

К тому моменту, как ушлый засранец скрылся в воротах, Фарс ощутил, что его начинает знобить. И мокрая рубашка тут была ни при чем.

- Блядский колючий куст, - прошипел Фарс, отодвигая ветки.

Фиолетовые плоды терна ссыпались вниз от удара каменюки. Они лежали на земле - лопнувшие, истекающие прозрачным соком. Фарс раздавил парочку, ворочая блок туда и сюда. Пальцы защипало от кислоты.

- Какая же сука это сделала?..

Фарс адъютантствовал у Лешего долгие годы и поневоле стал разбираться в строительном ремесле. Он легко представил всю конструкцию, хоть видел лишь ее небольшую часть.

Перед его мысленным взорам возник целый ряд точно таких же чуть скошенных снизу камней. Возникла "заплатка" из подгнившей древесины. Эдакая мина замедленного действия. Яблоко, изъеденное червем до самой кожицы. Они возводили верхние ряды, не понимая того, что кладут последнюю соломинку на спину верблюда.

- Обратите внимание на зацеп.

Негромкое замечание буквально вышвырнуло Фарса из мыслей в реальность. Как он мог?.. Как умудрился подобраться так близко?

- Срезанные по нижнему краю блоки должны были остаться на стене. Чтобы их можно было убрать вовремя.

- Вовремя? - хрипло спросил Фарс.

Атом кивнул, глядя куда-то ему под ноги.

- До того как их заметите вы. Или кто-то еще.

Он замолчал, точно решая впопыхах какую-то сложную задачу.

- Очень легко разобрать, а потом собрать кладку, когда она так хороша... Я все боялся, что вы рванете наверх, заметите щепки и разверещитесь, - Атом поднял на него тяжелый взгляд и прибавил, - Наверное, стоило позволить вам убиться там, на лесах...на кой черт вы отпустили каменщика?

Фарс вдруг почувствовал себя голым. Он смеялся над Лешим, не желавшим расставаться с оружием даже в собственном кабинете. "И на обед, - ворчал он, - и на стройку, ты везде таскаешься с этой железкой. Помяни мое слово, когда-нибудь ты запнешься о нее на лестнице и свернешь себе шею!". Теперь, глядя на короткий фальшион Атома, глядя на кинжал, притороченный к его сапогу, Фарс не находил оправданий своему дебилизму. Его собственный меч валялся за дверью караулки между кадкой с квашеной капустой и мешком сухарей.

- Я типа должен проникнуться? - Фарс обнаружил, что голос подводит его, - Хрен. Здесь полно солдат и прочих людишек, нужно быть дураком...

Атом картинно поозирался по сторонам; его усы - две черные, унылые запятые с длинными хвостиками дрогнули от невеселой улыбки.

- Здесь нет никаких солдат. Вообще никого нет, кроме нас двоих. Люди боятся лезть на стену. И даже если бы не боялись... не вы ли приказали дожидаться дальнейших указаний на площади?

Вопреки его словам Фарс слышал далекий и очень знакомый скрип: где-то наверху волокли здоровенный камень. Он хотел было отступить подальше от стены, но Атом многозначительно положил руку на оголовье меча.

- Почему вы отпустили каменщика? Почему сразу не доложили командиру о случившемся?

- Я сам не знаю, - пробормотал Фарс.

Мысли то текли неспешным потоком, то проносились в голове с такой скоростью, что он не поспевал за ними. Что делать? Неужели у него лишь два варианта: умереть от удара клинком или погибнуть под тяжестью сброшенного со стены камня? Он повидал достаточно опасных людей и знал это холодное, безразличное выражение, застывшее в глазах командира Западного гарнизона. Точно такое выражение возникало у палача перед тем, как топор взлетал в воздух. Казни в Призоне случались нечасто, но уж если случались - Фарс всегда успевал занять место в первых рядах.

- Я понятия не имею. Леший ушел по важному делу, оставил меня присматривать за стройкой. Я не мог его подвести.

Атом скривился.

- Конечно не могли. Он сам себя подвел. Везде, где только было можно. Скажите честно: что произойдет, если он узнает об обстоятельствах вашей смерти? Мне часто приходится слышать, что Северный гарнизон его чуть ли не боготворит. Думаете, он наберется наглости и попытается выбить меня отсюда? Или опять побежит докладывать во дворец?

Рубашка прилипла к спине. Фарс чувствовал, как между лопатками стекают капли холодного, едкого пота.

- Зачем вы это сделали?

Атом пожал плечами.

- У меня есть причины.

- Считаете, что вас отстранят от командования? Боитесь, что под его рукой окажутся оба гарнизона?

- Этого боятся все. Но я меньше остальных. Может быть потому, что знаю, чего стоит его слово.

- Ему плевать на власть, - забубнил Фарс, отыскивая хотя бы небольшой отклик в глазах Атома, - Объяснитесь, и он поймет. Вот увидите, он даже лучше, чем о нем говорят...

- В этом все дело, - улыбнулся Атом. Где-то наверху хрипел сдвигаемый к краю камень, - У него так много достоинств, что они превратились в недостаток.

Он замолчал, его усы повисли безжизненными нитями. Фарс прислушивался к образовавшейся наверху тишине. Когда Атом заговорил вновь, Фарс был так напряжен, что звук человеческой речи показался ему оглушающим.

- Его все равно уберут. Не так, так по-другому. Вопрос лишь в том, сколько людей погибнет в процессе. Вы можете стать первой жертвой в этом списке. Возможно единственной. Но вероятнее всего другое. Его сиятельство вряд ли смирится с несчастным случаем, начнет копать и наверняка докопается до правды. До части правды, если быть точным. Но дела это не меняет.

Атом приподнял подбородок. Скосился куда-то наверх. Угловатый кадык на его шее коротко дернулся и пропал из вида.

- Я не признаюсь в содеянном, а Городской Совет станет по своему обычаю медлить. Кто же захочет связываться с упрямцем, под командованием которого находится несколько сотен вооруженных людей? Они понимают, чем это пахнет... Представьте себе длинную череду трупов, - Атом прочертил кончиком клинка борозду на земле, - начнется она с вас, а закончится... точно не мной. Даже если его сиятельство победит, толку от этого будет не много. Вы и вообразить не можете сколько у него станет врагов. Что будет потом? Не знаю. Смерть - не самая худшая вещь, которая может случится с политиком.

Фарс хотел было возразить, что Леший и политика - понятия несовместимые, но вместо этого просто выпучился на Атома. Желудок скрутило судорогой. Он почти не сомневался, что начнись заварушка - Северный гарнизон разобьет предателей наголову. Хотя бы по той причине, что довольно значительная часть западников в случае конфликта отсидится в казармах. Но дела это действительно не поменяет.

Победа не принесет Лешему ничего. Ни дополнительного влияния, ни удовлетворения. Даже ума она ему не прибавит.

Фарс представил, как "его сиятельство" скрипит зубами от невыносимой злобы. Смотрит на Атома пустыми глазами, но не может найти в себе силы сделать то что нужно. Вместо того чтобы решить все здесь и сейчас, он конвоирует убийцу в Восточную тюрьму. Потом возвращается в родной гарнизон, выбросив по дороге знаки отличия. Поднимается к себе в кабинет, кладет ключ ровнехонько посередине стола и идет к начальнику арсенала, чтобы сложить оружие. Еще через полчаса он, уже переодетый в гражданское, благодарит солдат за верную службу. А дальше... дальше только эшафот. Может, в компании Атома, а может - в гордом одиночестве.

Видение предстало так ярко, что у Фарса на миг закружилась голова.

- Наверное, я еще пожалею об этом, - сказал Атом, - А вы-то уж пожалеете точно. Не знаю, насколько искренне, но пожалеете... Или встанете в позу? Ну, думайте быстро! Только помните, что сохранить и жизнь, и лицо - не получится. Как знать, может он выкрутится и на этот раз?

Осеннее солнце поливало их холодной желтизной. Фальшион Атома, так и не убранный в ножны, бросал на землю яркие полосы, более мелкие блики гуляли по его кольчуге и наплечью. Фарс видел, как скалится отраженным светом драконья пасть.