Леший пытался сосредоточиться на чем-то хорошем. Он всегда любил эту погоду. За один час можно поздороваться и распрощаться с весной раз, наверное, тридцать.

Дуновение ветра - и в воздухе разливается свежий, ни с чем не сравнимый запах талой воды. Леший ловил этот момент, задерживал его в памяти. Пройдет минута и солнце скроется за тучами; новый порыв ветра обдаст лицо гнилой сыростью. Это нужно просто пережить. Весна не ушла насовсем, а только выскочила из комнаты на чей-то зов. Она вернется и снова будет слепящее солнце, искрящийся воздух и синее небо в коричневой сетке ветвей.

Им встретились следы возвратившихся в предгорья оленей. Белки, оживившиеся с приходом тепла, не замолкали ни на секунду. Пахло смолой. Леший, будь у него силы на сентиментальные изречения, сказал бы, что лес очнулся от спячки и устремился вперед, подгоняя время птичьими криками. Весна наступала им на пятки. И в этом, к сожалению, не было ничего хорошего.

На третий день, примерно к обеду, они выбрались на широкую вершину приплюснутого, облысевшего холма. Минут пять бежали, наверстывая потерянные из-за предосторожности полчаса. Рите не понравились оставленные кем-то или чем-то следы у выбившегося из-под снега родника. Большие, круглые и глубокие, они напоминали дырки от бревна. Они и на следы-то были непохожи, но, Рите, понятно, видней.

Леший прикидывал, что отыграть упущенное получится скоро, минуты через четыре. Бежать вниз было приятно. Он и не заметил, как склон набрал крутизну.

- Сбавь обороты! Здесь ломают ноги даже горные козы!

Он послушался, дождался ее у покрытого мхом валуна.

- Понял теперь?

Дальше спуск был совсем плох. Странное дело, северная сторона, но снега с гулькин нос. Под ногами захрустело и захлюпало; оставалось гадать, какой из камней сидит в земле крепко, а какой только ждет, чтобы вывернуться из-под ноги.

- Что будет, если мы не успеем?

Рита пожала плечами. Может быть, это значило "не знаю". А может, она поправляла соскользнувшую лямку рюкзака. Каждый ответ из нее приходилось вытягивать, точно в голове у охотницы существовал какой-то конечный и очень небольшой запас слов.

- Я видел, как ты стреляешь, - сказал Леший, когда они миновали неприятный участок, - Вчера ночью.

- Я тебя слышала.

- Но сделала вид, что не замечаешь?

Она посмотрела на него без выражения.

- Ты рассчитывал обменяться расшаркиваниями?

- Я рассчитывал на то, что ты дежуришь у костра, - Он не хотел, чтобы слова звучали, как упрек, долго подбирал то одно, то другое выражение. И конечно - не угадал. Наверное, это было неизбежно, - Мы договорились серьезно отнестись к безопасности. Или я что-то упустил?

Она остановилась, едва не сгибаясь от ядовитого хохота.

- О, послал же мне бог, или дракон, или еще кто напарника!.. Мы ушли от города, тут не встретишь разбойников. А зверье... О какой безопасности вообще может идти речь? Нас только двое, ты не можешь вынести ночной холод, и мы жжем чертов костер, вместо того чтобы забраться на ближайшее дерево.

- Ясно.

Ее лицо исказила странная гримаса. Казалось, она собирается совершить один из самых страшных охотничьих грехов. Однако извинений за грубость не последовало. По крайней мере, в общепринятом смысле.

- Забудь. На дереве тоже не спрячешься от всего. - Она ненадолго умолкла, разглядывая козявочки тополиных почек у себя под ногами. Леший замучился сдирать их с голенищ. На Ритины сапоги эта гадость почему-то не липла. - Тут есть такие... Да неважно. Давай пошевелимся чуть активнее, я хочу дойти до удобного места к закату.

Что за "удобное место" так и осталось загадкой. Они шли в тишине не меньше часа. Лес то густел, со всех сторон протягивая к ним ветви, то превращался в рыхлую поросль. Риту это условно открытое пространство как будто не радовало. Она ускоряла шаг, сверкала глазами, если Леший вдруг отставал больше, чем на пару метров. Она бросала на крапчатое, бело-синее небо острые взгляды. Иногда небо отвечало ей клекотом, и Леший вскидывал голову, разыскивая его источник среди облаков. Сокол преследовал их с вечера первого дня. Рита пыталась дозваться его, но сокол не приближался, только кричал ей тоскливо и, кажется, зло.

- Видишь те выемки? Держись от них подальше. Особенно на обратном пути.

Леший оглядел склоны оврага, в который им предстояло спуститься. Кивнул, стараясь задержать ее взгляд.

- Понял. Как ты оцениваешь свои шансы?

Рита дернула подбородком:

- Так мы не закончили?

- Нет.

Он думал, что она не ответит. Или что разразится бранью. Но она только посмотрела на него неприятно внимательным взглядом.

- Понятия не имею. Пятьдесят на пятьдесят. Либо получится, либо - нет... Ты говоришь, что видел, как я стреляю, так что скажи сам.

Леший, разумеется, промолчал. Во-первых, потому что застал самый конец трехчасовой тренировки. Точность и скорость закономерно пошли на спад. А во-вторых... во-вторых, ему попросту не хотелось цитировать Кроу. Она, выражаясь предельно мягко, обладала природной предрасположенностью к чему угодно, но только не к стрельбе. К счастью, она и не ждала ответа. Начала спускаться, не дав ему и половины секунды.

Овраг, или, скорее, ущелье не было широким, и все же они потратили четверть часа на то, чтобы одолеть его.

- Ты уже заходила так далеко? - спросил Леший, чувствуя какой-то зуд оттого, что они снова молчали. Ведь это его всю жизнь называли молчуном.

Она прошагала несколько метров спиной вперед.

- Заходила ли я так далеко в своем идиотизме?.. Шесть лет назад мы с Кроу пытались перейти Драконьи горы. Не напрямую, а чуть на восток. Малахитовый перевал, наверное, слышал о таком, он примерно в семи днях отсюда. Но тогда была середина лета.

- Вдвоем?

- Нет. Конечно, нет. В такие походы не отправляются на пару.

- Сколько вас было? - тихо спросил Леший.

- Пятеро. И десяток первосортных лошадок. Но кто их считает?.. Они недолго продержались с нами. Лучше бы и их пустили в дело, честное слово.

- Но ведь это...

- Безумие? Наверное. Вы, ваше сиятельство, должно быть, не помните предшествовавший этим событиям неурожай и внезапный падеж скота... Чертовы свиньи! Мясная, мать их, порода.

Она замолчала, расчищая дорогу через густой бурелом ударами топора. С топором, в отличие от лука, Рита обращалась мастерски.

- И мы тоже молодцы. Вырезали всех кабанов в округе. Секачей, маток, недельных поросят. А как же? Народ голодает, государь беснуется, Совет грозит налоговыми санкциями. Нет, начали-то мы по старинке - со всякой мелочи: с зайцев, цесарок... Вырезали все, что шевелилось.

- Но жаль тебе почему-то именно кабанов?

Сокол спустился ниже, буковка "Т", в которую он превращался на большой высоте, приобрела птичьи очертания. Рита задрала голову, следя за концентрическими кругами. Потом вдруг гаркнула:

- Убирайся! Пошел нахрен, слышишь меня?! Треклятая, привязчивая бестия! Возвращайся в город, или, клянусь, ты пойдешь на ужин.

Голос ее дрожал от злости. Сокол, издав надрывный клекот, унесся прочь. Леший так и не понял, отчего он послушался ее. Знал только, что был этому не рад.

- Местные зоотехники, - продолжила она хрипловато, но уже спокойно, - скрещивали особенно жирных свиней с таким усердием, что редкий хряк не был отцом и братом для одной и той же несчастной свинки.

- Кажется, это называется чистой линией?

- Это называется несколько иначе.

Рита выругалась. Длинно, грязно и очень образно. Леший добавил еще один пункт в список того, в чем она была хороша. И снова вспомнил уходящую "в молоко" стрелу. Не первую и, к сожалению, не последнюю за ночь.

- Треклятые свиньи стали дохнуть от каждого чиха. Р-р-раз - и нет половины свинарника. Два - и зараза перекинулась на соседний... Какой-то умник доложил Его Величеству, что дело можно поправить вливанием дикой, то бишь кабаньей крови.

- А кабанов поблизости уже не осталось, - наконец-то сообразил Леший.

- Именно.

- А почему вы?...

Рита наполовину сбежала, а наполовину скатилась с отвесного склона. Остановилась внизу, вытряхивая снег из глубоких карманов. Потом поймала взгляд Лешего и произнесла почти по складам:

- Мы - не гильдия. Мы - шайка непонятно каким образом доживших до сознательного возраста идиотов. Посмотри на меня. Никто не гонит меня, никто не стоит позади со взведенным самострелом, - впервые за все время Леший услышал, как под ее ногой хрустнула ветка, - И никто не стоял тогда. Налоговые санкции, боже мой... Да насрать! Гильдия не обеднела бы. Мы и правда заслужили то, что имеем. Как и ты, как все прочие, такие же, как ты.

- А младшему сыну достался только кот, - пробормотал Леший, - Кому вершки, а кому - корешки.

- Да пошел ты, ваше сиятельство, - беззлобно ответила она, - Это...это должно кончиться. Теперь, когда я знаю что делать, все это непременно закончится.

- Почему ты так уверена?

Она отвернулась, начала стряхивать снег со штанин. В этом не было необходимости. Один лишь повод не смотреть на него.

- Сам поймешь, когда увидишь его... Скажи, ты ведь запоминаешь обратную дорогу?

- Стараюсь.

Леший ненавидел, когда подчиненные отвечали ему подобным образом. Он ждал, что Рита взорвется, но она только покачала головой:

- Будь внимательнее. Ты должен вернуться. Иначе во всем этом нет никакого смысла. Здесь достаточно ориентиров.

- А если с тобой что-то случится еще до того, как мы придем? - неуверенно возразил Леший, - Как мне понять куда идти?

- Ты пугаешь меня, ваше сиятельство. Сначала прикидываешься рационалистом, говоришь что-то о шансах, а потом...

- Это не ответ. Все может случится.

Она долго смотрела на него прежде, чем начать говорить.

- Хочешь правду? Мне нечего тебе ответить. Мы нихрена о нем не знаем. Мразь раскидывает свои чертовы яйца в расщелинах и пнях, но никто еще не видел ни одного подросшего птенца. Он копает огромные ямы в каменной земле, сваливает в кучу вековые сосны. Может, это такие гнезда, а может... да что угодно. Иногда он пропадает на год или два. Я не знаю, чем питается эта паскуда, когда в округе нет таких, как мы с тобой. Не удивлюсь, если сволочь придерживается строгой диеты. Никто даже дерьма его не видел.

Леший дождался, пока она выдохнется.

- Так куда мне идти?

- Туда, - Рита махнула на возвышавшиеся на севере горы, - Примерно туда... И хватит уже.

- Но ты...

- Никаких но, - буркнула она. Подтаявший снег захлюпал под ее ногами, - Не о чем тут говорить. Береги дыхание. Пока ты не чувствуешь усталости, но поверь - это ненадолго.

И она, разумеется, оказалась права. Желание поболтать покинуло Лешего на следующий же день. Холод и постоянная гонка вымотали его до невозможности. В голове образовалась звенящая, мутная пустота. Долгие часы единственной его мыслью была фантазия о том, что охотница выдохнется, спустит пар на очередном переходе и пойдет медленнее. Однако этого не случилось. Она вообще как будто не уставала. Шла по колено в снегу, оставляя за собой быстро набирающие воду лунки. С одной скоростью, как чертов локомотив.

Леший пытался понять, как именно она выбирает дорогу, но все его теории разбивались максимум через час. Между буреломом и низенькой порослью молодых елок она чаще всего выбирала бурелом. Протоптанные кем-то тропинки производили на нее необъяснимое впечатление. Рита то радовалась, начиная идти еще быстрее, то мгновенно забирала в сторону. Ее походка теряла обычную пружинистость. Леший удивлялся тому, что не слышит грохот ее шагов.

Иногда Лешему казалось, что Кроу был прав не только по поводу ее мастерства в стрельбе. Что он в принципе был прав. Может, она действительно рехнулась там, в Восточной тюрьме. Просто это было безумие особого, охотничьего рода. Может он и сам немного рехнулся. Он старался не думать о том, что творится сейчас в городе. Он начал сомневаться в своем решении. Чем дальше они шли, тем сильнее ему хотелось бросить эту затею. Однако стоило поразмыслить над "капитуляцией" всерьез, как ему становилось дурно от собственных рассуждений. Неуверенность жрала его поедом.

Лес значительно поредел. Широкоствольные гиганты, так восхищавшие Лешего в начале их "путешествия", все мельчали и мельчали, под конец превратившись в чахлые деревца. Ясень и граб уступили место орешнику и бересклету, березу удавалось узнать только по нескольким сухим листикам. Последними отступили сосны. Скрюченные уродицы карабкались по скалам, свешивали с них половину корней, но не сдавались.

- Здесь аккуратнее, - говорила Рита время от времени, - Услышишь щелчки или присвист - обойди. Сотни метров хватит. Они охраняют нору со щенками, сам по себе ты им неинтересен.

- О ком ты? О волках?

- Нет. Обрати внимание на эту булыжную насыпь. Она приметная. Видно издалека.

Леший кивал, потом заставлял себя сказать: "Понял" вслух. Она бросала все эти указания не оборачиваясь. Наверное, еще пара дней - и он пошел бы обратной дорогой. Не факт, что она заметила бы его отсутствие. Не факт, что он нашел бы город прежним. Леший смотрел на булыжную насыпь и думал о красивых, но как выяснилось, не особо полезных стенах Призона. Все, что он делал, все, чем гордился - потеряло смысл. Он был не нужен. Ни раньше, ни теперь.

На пятый день стало еще хуже. Снежная прослойка истончилась, земля под ногами приобрела вид неровного шахматного поля. Тут и там из нее торчали высушенные солнцем валуны. Леший не оглядывался и без того зная, что за спиной, насколько хватает глаз, тянется та же картина. Они медленно, но неуклонно поднимались все выше. Им больше не встречались следы, птицы как будто охрипли. Иногда Леший замечал сойку или тощего воробья. Они глядели на него, раскрывали клювы, но было не слышно ни звука. Неумолчный бубнеж горной реки перекрывал все.

Увидев Полноводную недалеко от истока, Леший не узнал ее и минут десять молча пялился на нее с высоты. Вода под пеной была черной; поток без усилий тащил выкорчеванные чем-то или кем-то деревья.

Было слишком далеко, чтобы рассуждать всерьез, но Леший почему-то не сомневался: все эти деревья - те самые несгибаемые сосны. Они мелькали на поверхности, ныряли вглубь, сверкая свежими ранами. Через пару километров от них оставалась только обглоданная косточка сердцевины. Она ныряла в Полноводную еще раз или два, а после с треском раскалывалась о гранитный берег.

Похожий треск разбудил Лешего, заставил схватиться за оружие и бежать, выискивая в лунном свете дорожку человеческих следов. "Было бы очень здорово оказаться сейчас без сапог, - ухмылялась рациональная его часть, - Ты как знал, что не стоит снимать их на ночь". "Она ушла! - стучало его сердце, - Бросила меня в последний момент и ушла! Куда мне теперь? Куда-куда-куда?". Он намотал пару кругов у костра, прежде чем заметил след каблука во влажной пыли. Когда он появился? Вчера вечером? Час, минуту назад? Чертовы охотничьи каблуки! Проклятые, совершенно круглые, по которым невозможно понять хоть что-то!

Рита не интересничала, уходила "тренироваться" недалеко. Он бы заметил ее. Луна сегодня почти как прожектор.

Как она говорила? Два отпечатка - уже направление, три - короткий пересказ жизни? Нужно найти еще один след. Если найдет - все наладится.

Он заставил себя успокоиться, стал обходить первый след по расширяющейся спирали. Он был так увлечен разглядыванием грязи и плевков недотаявшего снега, что прошел мимо охотницы в считаных метрах. Заметил ее лишь когда она пошевелилась. Только так ее удалось отличить от торчавших в округе камней.

Присев на одно колено она медленно, но хлестко молотила по земле. Могло показаться, что она взялась рубить хворост, но рука ее была пуста. В некотором отдалении лежали обломки ее тисового лука. Все еще соединенные тетивой, они напоминали великанские вязальные спицы.

- Рита!..

- Какого черта ты опять шляешься по ночам?!

Леший, еще секунду назад испуганный и потерянный, задохнулся от злости. О чем она только думала? На что надеялась?! Марш-бросок днем, изматывающая тренировка ночью. По-другому и быть не могло. Ему захотелось, наплевав на приличия, бросить ей это в лицо. И он бы, наверное, не сдержался. Но она вдруг сменила тон.

- Не понимаю, как так вышло, - тихо и жалобно сообщила она, - Я сломала его, и даже не поняла как. Это не мое. Я пытаюсь играть на чужом поле.

- Мы могли бы поступить иначе, - осторожно начал Леший, - Я мог бы помочь. Я стреляю не хуже нашего общего друга.

Она вздрогнула, сдерживая беззвучный смех.

- Общего друга? Забудь и не вспоминай. С такими как мы не нужно врагов. Он... он считает это местью.

Она рассмеялась в голос, встала одним тягучим, но резким движением. Обломки лука хрустнули под ее каблуком. Леший поморщился от звука. Какой же он все-таки идиот! Почти завидовал этим двоим, воображая все прелести подобной близости. Боже!

- Я должна убить василиска. Сама. Я убью его, ясно? Я здесь не останусь.

Это было сказано тихо, но Лешего пробрало до кишок, как от истошного крика.

- Ясно, - сказал он ей в спину, - Яснее некуда.