Костин Валерий Сергеевич : другие произведения.

Человеческий Фактор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Еще одно бредовое описание теории инопланетного вмешательства в ход развития цивилизации. Пишу с колес, найдете ошибки указывайте. Мне очень важно Ваше мнение!

   Великий мыслитель - Тилькуатаатли, был у цели своего путешествия. Выполняя решение Иерархии света, он прибыл к месту вселенской боли - планете плача - миру нескончаемой битвы, и прочее и прочее. Каких только названий не давали этому миру пограничной жизни, который в силу особенностей развития разума, был словно нарыв посреди вселенского спокойствия. Проще говоря, этот мир сильно резонировал на всех слоях реальности, рожденной в нем болью, страхом и страданием. Особо чувствительным созданиям, находиться по близости было противопоказано. Существа тонких и духовных миров, старались удалиться подальше от шума вибраций рождаемого чувствами, эмоциями, переживаниями и мыслями живых существ населяющих эту планету. Скидывая свою телесную оболочку, эти существа не покидали своего мира, а перерождались снова и снова. Ослепленные своим материальным существом, отвергали истинного предназначения дара сознания. Глупцы. Волна сострадания накатила на мыслителя, он сам еще не покинул своей телесной оболочки, и делал только первые шаги на пути познания божественного замысла вселенной. В прочем, развитие данной системы скоро перейдет в новый этап, звезда завершит свой очередной цикл, и выплеснет волны энергии, которые омоют этот мир, и дадут ему новый шанс. Возможно новые ростки сознания, проросшие сквозь тело материи, смогут скинуть покрывало иллюзии, и взглянуть на мир ясным - понимающим взором.
   Ну а на данный момент, мыслителю необходимо собрать материалы о существах населяющих этот мир в последние дни их существования, определить приоритеты, скоординировать процесс и выявить перспективные виды, которые должны пережить обновление планеты. Подобные эксперименты многократно проводились во многих мирах, их целью было не допущение развития деструктивного разума в обитаемой вселенной. Иерархии света не было нужно вселенских войн, и сопутствующих им неудобств. А в данном конкретном, порученном мыслителю, случае, надо было зачистить результаты последнего неудавшегося эксперимента по селекции разума. Один из видов гоминидов, ради которого миллионы лет проводилась упомянутая селекция, и которого буквально за уши вытаскивали из животного состояния разума, путем разнообразной стимуляции и прямого обучения, так и не смог обуздать свое животное начало. Заложенные в нем инстинкты, полезные для развития биологического вида, но крайне вредные для развития высокоорганизованного разума, выражались в причудливых формах агрессии. В том числе, совсем не понятная для Тилькуатаатли, война за территорию, или еще более не объяснимая война на идеологической, расовой или религиозной почве. Притом, что и идеи и религии, были не только не верны, но скорее напоминали бред замутненного сознания. Не мотивированная агрессия в крайней форме её проявления, то есть убить и сожрать, была неотъемлемой чертой этого вида гоминидов - человека. И как следствие страдание великого множества живых, волнами распространялось по вселенной, вызывая резонансные явления в Сознании всего Мироздания. Многочисленные попытки, ненасильственного вмешательства, с целью направить энергию и потенциал человека в нужном Иерархии света направлении, не дали результата, а переродившись в человеческом разуме в уродливые, неузнаваемые идеи, привели к новым вспышкам агрессии. Агрессии в планетарном масштабе.
   Однако, время отведенное на эксперимент закончилось, звезда завершила свой очередной цикл, а человеческая 'цивилизация' не в состоянии пережить перемены. Ну что ж, помогать им ни кто не собирается. Хотя жалко конечно. Тилькуатаатли искренне сожалел о грядущей судьбе миллиардов живых существ, но целесообразность есть наивысший закон вселенной. Что поделаешь, занозу не удалить без боли, да и зерна душ - искры жизни, ни одного живого существа этой планеты, не будут уничтожены. Бережно собранные, они взойдут новыми ростками, в новых прекрасных мирах.
   Непосредственная задача самого Тилькуатаатли, заключалась в сборе и сохранении образцов уникальных генотипов существ не способных пережить обновление. Остальное было ему не по силам, не его задачей и не его задумкой. Он лишь один из многих, многих исполнителей воли Разума. Всего лишь представитель одного из видов жизни, стоявшей на пороге перехода в духовное - бестелесное состояние разума. К такому результату привели миллионы лет эволюции, постижения законов мироздания, накопления знаний, и постепенное уяснение цели разума во вселенной. Теперь сородичи Тилькуатаатли, были полноправными партнерами Сознания, принимали участие в реализации его планов, выполняя его поручения, что говорило о признании факта скорого, полного и окончательного разрыва со своей животной составляющей и перехода в мир свободного разума, мир радости без границ.
   Тилькуатаатли внутренним взором созерцал эти мысли, как если бы человек осматривал красивую картину, находя и рассматривая все новые детали, выглядывая мелочи и оглядывая все в целом. Другая часть сознания мыслителя, сосредоточилась на управлении своим 'космическим кораблем', давая задания искусственному интеллекту, контролируя их выполнение и анализируя результаты, что приводило к постановке новых задач.
   Корабль Тилькуатаатли был велик, спрятав его за обратной стороной спутника планеты, он начал свою работу, рассеяв по орбите сотни тысяч автоматических ботов, сканируя планету, получая, анализируя и сохраняя данные. Спускаться на планету не было необходимости, синтезировать биологическую жизнь, возможно и без физических образцов, используя лишь данные сканирования. Собирать и сохранять индивидуальности живых существ было не целесообразно.
   Третья часть сознания Тилькуатаатли, понимая уникальность момента, тщательно запоминала визуальные образы, картины жизни обреченного мира, и все более и более проникалась сочувствием и жалостью. Да - да, все правда, горе, ненависть, страх, алчность, похоть, весь полный спектр негативных эмоций и ментальных возмущений, но были и другие. Особенно впечатляли эпизоды жизни господствующих на планете гоминидов с участием детей и одомашненных животных, чувства бескорыстной любви, заботы и доверия. Мыслитель стал проникаться ощущением неоднозначности принятого Разумом и Иерархией света решения. Осознав эту мысль, он временно атрофировал возможность своего организма воспринимать чужие эмоции. Не в его праве осуждать вселенский порядок. Но червячок сомнения забрался к нему в душу, и наткнувшись на непреодолимый ментальный барьер, полез по другому пути.
   Какой же я мыслитель, если пропущу такой случай, выпадающий раз в миллионы лет, и не посмотрю своими глазами на мир, от которого скоро останутся лишь тени, в матрице акаши. С этой мыслью Тилькуатаатли согласился быстро, так как действия, диктуемые ею запрещены не были. Он же не долго, погуляет по планете, посмотрит, послушает, повоспринимает и вернется. Планета еще не успеет сделать оборот вокруг своей оси. Опасно конечно, но он все предусмотрит. Решив так, Тилькуатаатли выделил часть своего сознания на изучения возможности спуска на планету самому, обеспечения безопасности данного мероприятия, и возможности экстренного возврата.
   Обдумывая запланированную авантюру, Тилькуатаатли сразу воплощал в жизнь свои решения. Для обеспечения не заметного спуска на планету он настроил аппарат телепорта. Для того чтобы не привлекать внимание к своей, мягко сказать не земной внешности, он решил подвергнуть свое тело тотальному изменению, и сделать его не просто похожим, а 100% человеческим. Это было возможно, при помощи имеющейся на корабле аппаратуры, правда с изменением ДНК, и структуры клетки, терялись многие возможности тела настоящего Тилькуатаатли, но это можно компенсировать при помощи технических приспособлений.
   Жестко встал вопрос, в человека какого пола лучше измениться. Биологический Вид мыслителя уже сотню тысяч лет воспроизводил себя искусственным путем, атрофировав себе половые органы, сведя их до рудиментов. Это освобождало сознание от необходимости контролировать животные инстинкты, и давало возможность селекции вида. В прочем во времена древней дикости, предки Тилькуатаатли были яйцекладущими. Поэтому мыслитель подошел к этому вопросу с точки зрения безопасности, и проведя небольшое исследование сделал вывод, что самки доминирующего гоминида, реже подвергаются агрессии, а если подвергаются, то агрессия носит приоритетно сексуальный характер, что в общем-то не смертельно. Так же к самкам распространенно снисходительное отношение, касающееся их интеллектуальных способностей, и свое возможное несоответствующее ситуации поведение, можно объяснить собственной глупостью, не вызывая при этом подозрений. И чем симпатичнее самка, тем снисходительнее к ней отношение. В результате такого наблюдения, тело самки, в которое ему предстояло превратиться, как и одежду, он скопировал с одной из популярных самок гоминидов, которую регулярно транслировала их сеть вещания.
   Мыслитель любовался конструкциями своих умозаключений, созерцая их со всех сторон он не находил изъяна. Все было готово, осталось выбрать место на планете. В данный момент спутник проходил над планетой в районе её самого большого континента. Спускаться в крупные города гоминидов мыслителю показалось рискованно, из за возможных непрогнозируемых случайностей. Он выбрал маленький городок у излучены двух речушек, который был окружен лесостепью. Телепортироваться где нибудь в зарослях растительности, и спокойно войти в город, посмотреть на их жизнь своими глазами, вдохнуть их запах, коснуться их эмоций. Хотя последнее вряд ли, человеческое тело не имеет такой возможности. Ну да ладно. Решение принято, цели определены, пора действовать.
   Тилькуатаатли сделал все как задумал, под светом яркого спутника планеты, спустился на луче телепорта на место, в стороне от городка, и стараясь не упасть, с трудом держа равновесие на жутко неудобной обуви, больше похожей на устройство для проделывания дыр в мягкой земле, пошел по берегу реки. Короткая, облегающая одежда задиралась вверх, оголяя нижние конечности, роем вокруг кружили насекомые, все было настолько не хорошо, что Тилькуатаатли уверился в том, что эти гоминиды, специально осложняют свою жизнь, даже в самых мелких бытовых моментах, чтобы только доставить себе страдание. Хоть в малости. Сжимая в руке прибор экстренного телепорта, удерживая при этом большой палец на кнопке активации, мыслитель вышел на возвышение берега, где увидел человека, судя по телосложению и одежде самца, стоявшего к нему спиной и размашисто закидывая какой-то тонкий и длинный предмет с прикрепленной нитью в воду. Тилькуатаатли замешкался, вот момент когда можно пойти на контакт, поговорить, запечатлеть в своей памяти уникальный момент, о котором можно с гордостью рассказывать своим соплеменникам, вызывая добрую зависть, и гордиться тем, что имеешь знания, которые не имеет ни кто из них. И не так-то легко подавить волнение, охватившее мыслителя, находясь при этом в непослушном теле самки гоминида. Но сила разума, есть сила преодолевающая все, и Тилькуатаатли решился, он тихо подошел к самцу гоминида со стороны спины, положив ему верхнею конечность на голову сказал, подбирая непривычные ему слова - 'доброй ночи мужчина'. Нажать на кнопку экстренного телепорта мыслитель не успел, он вообще ни чего не успел, даже что - либо почувствовать. Его сознание погасло.
  
  
  
  
  ***
  
   Каждый год, первого мая, пацаны выезжали на природу, бухнуть. Сегодня их собралось восемь, не считая команды поддержки - баб, а всего 12 человек. С собою взяли 20 бутылок водки, 12 трех литровых баклажек пива, два ведра замаринованного мяса - свинины (все славяне), и прочей закуски без счета. Кто бы её считал. Разложились на берегу реки Хопер, расставили автомобили, натянули палатки, разожгли костер, собрали мангал. Бабы нарезали помидоры, лук и огурцы, мужики открыли водку. Солнце быстро закатилось.
   Луна уже освещала лес и поляну на которой разгорелась натуральная вакханалия, Михаил и Александр по кличке - Бчёл, пели песни под гитару перед благодарными слушателями в лице нескольких девушек. Другой Александр, по кличке Чура, уволок подругу, как ему казалось далеко, но на самом деле его терпение хватило метров на 10, и на виду у всех уговаривал её помочь ему исполнить задуманное, так как сам он, в следствии перепития алкоголя, ни как не мог достичь состояния готовности. Подруга была потрезвее, и работать головой на публике категорически отказывалась. Младший брат Чуры - Сергей, вооружившись ножом, сражался с деревом, ему это казалось круто, и он вовсю красовался, надеясь, что за ним все наблюдают. Дмитрий вместе с еще одним Сергеем (фамилия Барщиков) пили водку, запивая её пивом, и как им казалось, беседовали, на самом деле каждый из них говорил монологом. Владимир пытался жарить шашлыки, которые уже ни кто не ел. Денис оглядев все мутным взглядом вспомнил цель своего выезда на природу, и поднявшись, неровной походкой пошел к своему автомобилю, из багажника которого достал спиннинг. Сжимая его в руках направился к реке.
   1 мая Хопер разливается, отодвигая зажавшие его берега, воздух уже теплый, но вода еще очень холодная, поэтому Денис накинул на плечи старенький пуховик а на ноги надел резиновые сапоги, которые достал из того же багажника. Подойдя к реке, он зашел в воду по щиколотку и размахнувшись, закинул спиннинг. Рыба не ловилась, но занятие это успокаивало Дениса, впавшего в состояние апатии под воздействием съеденного и выпитого. Он закидывал спиннинг раз за разом, мыслей в голове почти не было, такая своеобразная медитация, как вдруг, что-то мягкое и холодное коснулось его головы, и низкий с хрипацой голос произнес: 'Доброй ночи мужчина'. Дениса пробрали мурашки, но он был парнем военным, срочку служил в войсковой разведке, потом служил по контракту в той же разведке, а потом тоже по контракту в охране аэродрома, поэтому он сначала сделал, а потом подумал. Присев в развороте, Денис бросая спиннинг нанес удар кулаком в голову подкравшемуся к нему негодяю. Тело рухнуло, издав чавкающий звук. Денис наклонился посмотреть, что это было, и увидел скорее раздетую, чем одетую, молодую девицу, блондинку. Думая, что как-то не хорошо все получилось, Денис взял её за руку и выволок повыше на берег, под свет луны, развернув положил на спину и осмотрел лицо. Удар пришелся точно в висок.
   - Мля, не дай бог, зашиб.
   Денис похлопал девушку по щекам. Бесполезно. Сбегал к воде, сложив руки ковшом набрал воды и вернувшись выплеснул что осталось на лицо болезной. Без результата. Пощупал вену на шее. Пульс бьется. Денис поднял девушку на руки и понес к костру, к товарищам.
   - Откуда только взялась на мою голову такая, разодетая.
  Подойдя к месту пикника, Денис обратил на себя внимание возгласом
   - Мужики! - и дождавшись пока на него посмотрят, сказал - тут такая хрень..., вот, нашел.
  После чего аккуратно положил девушку на землю возле костра.
   - А чё это - заинтересовался Чура младший.
  Народ собрался к лежавшей девушке. Подошедший Чура старший оглядел девицу и авторитетно заявил - проститутка. Потом взяв подругу за руку поволок её в сторону, гораздо дальше предыдущего места.
  - А что с ней, пьяная что ли? - спросила Светлана, член группы поддержки.
  - Да это ... я её стукнул, случайно, ... а она без памяти, в больницу наверное надо.
  В это время девушка застонала, как-то неожиданно хриплым и низким голосом, и открыла глаза. Наклонившаяся Светлана спросила - как себя чувствуешь? Девица не ответила, внимательно оглядывая собравшихся вокруг людей, с каким-то не понятным выражением лица, не то страх, не то любопытство, не то отвращение. Так человек, страдающий арахнофобией рассматривает ядовитого паука огромного размера.
   - Да она обдолбаная - сделал предположение Чура младший.
  Девушка дотронулась рукой своего виска, поморщилась и спросила - За что вы меня так?
   - Не хер со спины подкрадываться, дурра! - явно успокаиваясь выразил свое отношение к девице Денис.
   - А ты кто такая? - спросил Дмитрий.
  Девушка посмотрела на него приподняв брови. Подошедший по ближе Барщиков присел на одно колено и всматриваясь в лицо девицы охнул - Шакира еп-тыть!
  - слушай, действительно - защебетали девушки вокруг - и в платье концертном, я в клипе видела.
  - какая на ..., Шакира! Шалава это, под Шакиру косит, бабло зарабатывает - вернулся к обществу Чура старший, и обращаясь к девице спросил - ты проститутка?
   Чура старший был ментом - гаишником, и в чудеса не верил, более того был абсолютно уверен, что весь мир дерьмо ... ну и так далее.
  
   Тилькуатаатли пытался анализировать создавшеюся ситуацию, и тихо паниковал. Прибор экстренного телепорта исчез, наверное выронил, он окружен аборигенами, беззащитен, к тому же его явно раскусили, опознав в его внешности знакомую самку. Что делать? Что отвечать на вопросы? Вот прямой вопрос, проститутка ли я? Так, проститутка - самка гоминида, позволяющая спариваться с собой за материальное вознаграждение, занимает одно из низших ступеней в социуме аборигенов, относительно разделяются на три разновидности: дешевая, она же привокзальная, дорогая и элитная. Последняя разновидность пользуется наибольшим снисхождением, в обществе гоминидов, среди своих согруппниц. Тилькуатаатли закивал головой и сказал.
  
  Девица закивала головой и хриплым низким голосом сказала - да, элитная.
  Мужики заржали. - А что голос такой хриплый? - спросил Чура младший.
  - Херов холодных обсосалась - пошутил в тему Михаил.
  Новый взрыв хохота.
  Барщиков обращаясь к девице - тебя как зовут?
  - Тилькуатаатли - не нашел ни чего другого мыслитель.
  Опять все заржали, посыпались вопросы, что за имя да как звучит, а где здесь имя а где фамилия, а как фамилия и так далее. Черту подвел Барщиков, ткнув в сторону мыслителя пальцем и объявив - Килька. И снова взрыв хохота.
   Барщиков присел рядом с Килькой, выражая свое благоволение, обнял её за плечи и с детской непосредственностью спросил - а ты почем?
   Килька пожала плечами. Барщиков заулыбался, предчувствуя халяву, прижал Кильку к себе и опять спросил - водку будешь?
  
  Тилькуатаатли чувствовал, что разговор заходит куда-то не туда, но вокруг все смеялись, испытывая явные положительные эмоции, значит, ему ничего не угрожало. Один из самцов даже обнял его и поглаживал конечностью по плечу, что можно расценить как дружелюбный жест. Потом предложил выпить с ним дурманящий напиток, что тоже считается жестом дружелюбия. Мыслитель сделал вывод, что аборигены его приняли. Боясь испортить налаживающийся контакт, он взял протянутую ему посудину (пластиковый стакан на половину наполненный водкой) и в два глотка выпил спиртосодержащую жидкость. Было противно до дрожи, но Тилькуатаатли сдержался и виду не подал.
  
   - Во жрёт! Как воду! - выразил свое удивление Денис.
  Татьяна скинула с себя куртку и накинула на плечи Кильки, - Эх мужчины, она же замерзла совсем, вон вся дрожит, и голос хриплый, застудилась вся.
   - Так одета не по сезону, и не к месту - сказал Михаил и обращаясь к Кильке - ты откуда такая?
   Михаил парень умный, закончил среднею школу, и физмат педагогического института с отличием, с того дня постоянной работы не имел, не любил подчиняться, считал себя умнее всех своих друзей и знакомых, но умело скрывал свое мнение. Лично он воспринял появление проститутки в вечернем платье среди лесов Воронежской области, как дело обычное, и уже прикидывал, кто будет ломать копья за первое место в очереди к её телу. Любопытно только, кто тут по близости отдыхает, явно не местный, потому что взял с собой проститутку, довольно ухоженную кстати, не с соседней деревни, девочку. Да и не девочка уже, лет около тридцати, но отлично сохранилась все же.
   Килька посмотрела на Михаила, как будто что-то вспомнила - Ой я совсем забыла, мне вернуться надо. - и попыталась встать.
   - Да ладно - Барщиков не дал ей подняться, удержав своей рукой лежавшей у Кильки на плече - нужна будешь, сами найдут, а домой мы тебя и сами довезем. Ты где живешь?
   - Да, мне домой надо.
   - И куда ты попрешься, на ночь глядя?! Сиди уже! Утром довезем. - вмешалась Татьяна.
  Таня тоже была не без греха, и ситуация Кильки ей была понятна, сама попадала не раз. Попадется какое нибудь хамло, зимой раздетая убежишь, не то что в мае месяце.
   Барщиков налил Кильке водку и подставил перед ней пластиковую 'одноразовую' тарелку с кусками недожаренного мяса.
   - Пей! Закусывай!
   Остальные тоже дружно потянулись за стаканами, пили без тоста, кончились давно, лишь Барщиков наклонился на ушко инопланетному трансвеститу и томно шепнул - за знакомство.
  
   Великий мыслитель сморщился и залил в себя отвратную жидкость, после чего ему в рот нагло запихали кусок плоти мертвого животного, от чего его чуть не вырвало, но пришлось прожевать и проглотить. Гадость неимоверная. Вот и он, словно животное, ест плоть живых существ и пьет одурманивающую жидкость, весь во власти страха и иллюзии, низшее грязное существо. Тилькуатаатли стало себя жалко, и очень стыдно, как же так? Зачем же он? Слезы полились из глаз его человеческого тела. Самец гоминида прижал мыслителя сильнее, поцеловал в волосистую часть головы, что-то сказал, ласковое, стало тепло и уютно. Мыслителю опять поднесли водки, и он опять выпил, не так уж и противно, расслабляет. Засунули в рот кусок мяса, нормальная еда, сытная. Потом была еще водка, еще мясо, мир поплыл перед глазами, в ушах зашумело. Окружающие его добрые и внимательные, дружелюбные аборигены, пели песни, рассказывали смешные и добрые истории, обсуждали и осуждали плохие поступки других особей своего вида, а перед ним горел костер, настоящий горячий, и искры сгораемого дерева уносились в ночное небо, усыпанное звездами. Ветер шумел в кронах деревьев.
  
   Девочка уснула на плече Барщикова, он не выпускал её из рук, не смотря на высказывания и протесты младшего Чуры и Фелекса, которые тоже не имели пары. Пьянка шла своим чередом, люди расходились, или засыпали прямо возле гаснущего костра, на специально захваченных для этого дела, непромокаемых подстилках. Водки было выпито неимоверное количество. Михаил 'насиловал' гитару, пытаясь изобразить музыку, Александр, тот который Бчёл, жуя бороду, опустил голову на грудь и мычал в такт дерганью струн 'насилуемой' гитары. На востоке небо прояснялось.
   Барщиков был пьян, сильно пьян, но чувство 'долга' не давало ему заснуть раньше, чем всё случится. Поняв, что праздник закончился и надо переходить к яркому и запоминающемуся финалу, он аккуратно встал, поднял на руки тело мудрейшего и понес его в свободную палатку, где разложил, задрал короткую юбку и снял трусы ниточки. Отодвинулся, посмотрел, снял блузку, оголив груди. Великий мыслитель был без памяти второй раз в своей жизни, его вялое сопротивление самец гоминида воспринял как не существенное, и пыхтя перегаром овладел телом, один в один скопированным с тела ПОП звезды - Шакиры, не задумываясь о средствах предохранения.
  
  ****
  
   Великий мыслитель бродил в низших слоях астрального мира, среди мерзости созданной негативными эмоциями. Чудовища, уроды, корчились вокруг, мучила жажда, но напиться было невозможно, болела голова, и низ живота. Вдруг кокой-то склизкий и воняющий водкой уродец набросился на него и, повалив на спину, стал ерзать, оставляя влажные следы на его теле. Только тело было уже не его, а самки человека, осознав это, мыслитель застыл в недоумении, и неожиданно почувствовал, что склизкий урод залез во внутрь его тела, прямо в живот в его нижнею часть, и находясь в нем стал ритмично двигаться, одновременно навалившись всем телом и слюнявя его шею длинным мокрым языком.
   Тилькуатаатли проснулся, но встать не смог, сон продолжался. Тот самый самец, который обнимал его и поил водкой возле костра, навалился на него всем телом, просто и незатейливо спаривался с ним. События последних часов медленно всплывали в памяти, Тилькуатаатли знал, что этот кошмар не возможно пережить, но с каждым толчком убеждался, что все еще жив. Он не возмущался, не впал в негодование, его охватил банальный страх. Смотря на искаженное лицо самца, он проклинал момент, когда решил спуститься на эту планету, проклинал себя, проклинал вселенский разум, весь мир, космос, вселенную, позволивших этому произойти.
   Самец поймал его взгляд, и не прекращая своего занятия сказал - проснулась, ну хоть стони что ли, а то как бревно!
   Мыслитель открыл рот и произнес - а, аа, ааа!
   Самец еще несколько раз дернулся и затих, минуту полежал на теле мыслителя, отдышался, и отвалился в сторону.
  
   Солнце подходило к зениту, когда 'народ', стал потихоньку оживать, приятели потянулись к 'столу', разговаривали, курили, похмелялись, обсуждали прошедшую пьянку. Михаил в красках, немного преувеличивая, рассказывал о событиях прошедшей ночи, поясняя всем, что он-то был трезвее всех, а поэтому он точно помнит, кто что натворил. Начал он с того, что наступившее утро, было утром исполнения желаний, в связи с тем, что май месяц это еще не жаркое лето, то он немного замерз, учитывая тот факт, что заснул он с оголенным торсом, и где и когда снял майку, ну совершенно не помнит. Однако, как только он об этом подумал, то ему на глаза сразу попалась его майка, одев которую он пожелал чего нибудь выпить, так как банально хотелось пить, и сразу, прямо у своих ног он увидел баклажку пива, откупорив которую и сделав несколько больших глотков, подумал, что не плохо было бы покурить, и надо же, споткнулся о пачку сигарет. Знал бы он раньше о таком волшебном утре, загадывал бы другие желания.
   Из своей палатки вышел Барщиков, неся на своем помятом лице блаженную улыбку, а на голове всклокоченные волосы. Мужчины стали подшучивать над ним, интересуясь как дела у 'Ромео', удовлетворен ли он, и не затрахал ли он Кильку до смерти. Барщиков горделиво подтвердил факт соития произошедшего прошедшей ночью, и то, что он вполне удовлетворен. Михаил рассказал всем, что он лично был свидетелем, как Барщиков раскачивал палатку, чуть ли не до рассвета, кряхтя и повизгивая, а вот элитная Килька по ходу напилась до состояния куска мяса, что скорее всего и послужило успеху Барщикова в его предприятии. В противном случае, по мнению Михаила, Барщикову не хрена бы, не обломилось.
   Барщиков выпячивая грудь и улыбаясь, сказал - Я же хитрый - после чего бросил окурок в кострище, поднялся на ноги и пошел обратно в свою палатку, и под смех товарищей, забрался во внутрь.
   - Вообще-то это моя добыча. - сказал Денис подымаясь на ноги - пойду спиннинг поищу, из за этой бляди хорошую вещь проебал.
   Из палатки Барщикова послышались хриплые стоны, спровоцировав среди мужиков, взрыв хохота.
   Посидев какое-то время, приятели стали понемногу сворачивать лагерь, собирать после себя мусор, складывать палатки, грузить в багажники автомобилей. Килька вылезла из палатки следом за Барщиковым, помятая, светя припухлой гематомой под глазом, затравленно огляделась вокруг, ловя на себе насмешливые взгляды мужчин и осуждающе - сочувствующие женщин. Барщиков повелительно усадил Кильку возле погасшего кострища, и широким жестом поднес к её лицу пластиковый стакан водки, а второй рукой поковырявшись на 'скатерти' в остатках овощей и холодного мяса, выудил кусок помидора, и так же торжественно вручил своей подопечной. Которая взглянув на стакан как-то сразу позеленела и выставляя вперед руку, отрицательно замотала головой.
   - Выпей, лучше будет! - Проявил заботу Барщиков - давай, давай!
   Килька выпила, и сдерживая рвотные позывы, взяла из рук Барщикова помидор, закусила.
   К месту пикника подошел Денис, держа в левой руке спиннинг, а правой поднес к глазам предмет, похожий на женскую брошь, круглый, серебренного цвета, с большим, зеленым камнем в центре.
   - Слышь Килька! Я тут какую-то цацку нашел. Не твоя?
  Мыслитель оживился, вскочил на ноги и подбежал к Денису.
   - Тихо, тихо, дай погляжу, тут узор какой-то, блестит аж глаз режет, дорогая, наверное. - продолжая разглядывать 'цацку' увернулся от неё Денис.
   Килька схватила его за руку - отдай, мне домой надо!
   - Да отдам, не боись!
   - Чего там такого интересного - подошел с вопросом Михаил.
  Подошли Барщиков и младший Чура. Килька оглядевшись, запаниковала, и буквально бросилась на Дениса, хватая его руку с блестящей цацкой. Денис не удержался на ногах, и они завалились на землю, толкнув Михаила и остальных. В следующее мгновение свет померк, и воздух, как бы замер, стал затхлым, пропали запахи и звуки природы, наступила тишина. - Твоюж мать, раздался голос Михаила.
  
  Тилькуатаатли, вышел из палатки, анализируя свои чувства, он разложил их на три составляющие: жалость к себе, стыд, и страх. Аборигены занимались своими делами, смотрели на него с открытой насмешкой. - Животные! Скоро вы все сдохните! - мстительно подумал мыслитель и прибавил к отчету о чувствах: гнев и уныние. Самец указал ему место на земле возле расстеленного покрывала (скатерти), а когда он повиновался, дал ему стакан с водкой. - Он хочет, чтобы я умер - подумал мыслитель и, уловив запах спиртного, почувствовал тошноту, попытался отказаться, но самец настаивал, и Тилькуатаатли подчинился. Неизвестно, что за мысли в голове у этого гоминида, откажусь, и он убьет меня, или снова спариться со мной, утверждая свою доминанту. Все просто, он доминантный самец, я его самка, надо подчиняться, таков здесь порядок, нужно дотерпеть до момента, когда появиться возможность сбежать. - Злобные обезьяны - проговорил про себя мыслитель. На поляну вышел гоминид, поймавший мыслителя прошедшей ночью, в руках которого, о чудеса вселенной, был прибор экстренного телепорта. Мыслитель вскочил и подбежал к прибору, но гоминид не отдавал его.
  - Хочет забрать себе - подумал Тилькуатаатли - этого нельзя допустить, телепорт, корабль, эти технологии дороже моей жизни - собрав все свое мужество, Тилькуатаатли прыгнул на опасного гоминида, схватился за его руки, дотянулся до кнопки прибора и на его удачу прибор успел среагировать. Вот уже родной запах рабочей палубы корабля, тишина, ни ветра, ни шума, только что-то пошло не так, вместе с Тилькуатаатли, прибор перенес и его новых знакомых, ну ничего, это мой дом, здесь я хозяин. Мыслитель встал, не обращая внимание, на удивленные возгласы гоминидов, пошел к приборным панелям.
  
  Денис понял, что произошла какая-то хрень, он смотрел на лица своих товарищей и видел, что они тоже находятся в замешательстве, все кроме Кильки, та опершись на его тело, встала и с невозмутимым, и как заподозрил Денис, с торжествующим видом, направилась к центру помещения. Предчувствие нехорошего заставило Дениса действовать, все еще находясь в положении лежа, он подсек своей ногой ноги Кильки, а когда она рухнула, ударившись носом об пол, перекатился на неё и сжал одной рукой её тонкую шейку.
   - Слышь коза! И что здесь происходит?
   - Для тебя ни чего хорошего, злая обезьяна - захрипела Килька - отпусти меня, и вы все отправитесь домой!
   - А если не отпущу?
   - Сделаю из вас чучела!
  Денис сдавил шейку Кильки сильнее.
   - Давай начинай.
  Девушка подергалась и с чувством повторила только что сказанные Михаилом слова - твоюж мать!
  Барщиков в это время постучал по полу, поцарапал его ногтем, оглядел круглую площадку, на которой все они находились, матовые стены помещения без острых углов, вереницы мигающих панелей футуристических форм и резюмировал - круто!
   - Сюр какой-то. - сказал Михаил - И где мы?
   - Слышь коза! Мы где? - продублировал его вопрос Денис.
   - На научно-исследовательском космическом корабле! Низкое животное! - ответила Килька.
   - Как мы сюда попали?
   - Телепорт!
   - Сколько вас здесь?
   - Я один, то есть одна, теперь еще стадо обезьян с собой привела!
   - Если ты соврала, голову оторву! Коза! - сказал Денис и брезгливо отбросил в сторону тельце Кильки.
  Мыслитель сел, у него был разбит нос, шла кровь, на шее проступали багровые пятна, он плакал. Увидев такую картину Барщиков, нахохлился.
   - Ден! Какого хрена!
   - Да пошел ты! Джентльмен херов! - После чего Денис стал осматривать место, в котором они оказались.
  Михаил достал из кармана носовой платок, и передал его Кильке. Мыслитель взял его и стал неумело вытираться, на деле только размазывая по лицу кровь и сопли. Барщиков забрал у неё платок, помог вытереться, прижал к носу, и показал, как нужно держать, пока не остановиться кровь. Килька, прижимая платок к разбитому в кровь носу, прогнусавила - только ничего не трогайте!
  
  Великий мыслитель, анализировал обстановку. Первое - телепорт не сработал как надо, второе - системы корабля не слушают ментальный приказов, третье - он опять избит и находится во власти дикарей. Возможные решения: первое - провести диагностику систем корабля, второе - обмануть тупых дикарей, третье - наладить испорченные отношения с дикарями, с целью злоупотребить их доверием, и далее смотрите пункт два. Все правильно? Правильно, только в обратном порядке.
   - Только ни чего не трогайте! ... люди. Идите сюда, я все вам расскажу, и даже покажу.
  Гоминиды окружили мыслителя, он хотел провести их в 'кают-компанию', но опасный самец по имени Денис, резко его остановил, сказав, что здесь тоже нормально. Тилькуатаатли усадил надоевшее ему тело, обратно на пол и начал.
   - Я не женщина ...
  Все хором заржали, кроме Барщикова, который сделал икающее движение и выдавил из горла - Дык..ыи!?
   - И даже не человек - продолжил Тилькуатаатли - я высокоразвитое по сравнению с вами существо - мыслитель осекся, увидев полный пофигизм на лицах дикарей, и сказал проще - я инопланетянин.
   Барщиков приосанившись, толкнул сидящего рядом Чуру младшего, и указав своим толстым указательным пальцем на мыслителя сказал - Слышь, слышь! А я с ней спал!
   Тилькуатаатли вздохнул, - если вам не достаточно телепорта, я покажу вам космос, стоит только открыть ... иллюминаторы.
   - Сиди на месте! Мы тебе верим. - сказал Денис - Давай дальше.
   - Я прибыл суда по поручению Иерархии света, с целью ... с научно-исследовательской целью, дальше вы все знаете, и теперь предлагаю разойтись по домам. Я отправлю вас назад по лучу телепорта, а вы оставите меня в покое.
   - Вполне цивилизованное решение - заявил Михаил.
   - Хрен тебе! - вмешался Чура младший - если это НЛО, я от сюда без бонуса не уйду!
   - Какого бонуса? - не понял мыслитель.
   - Любого, хотя бы бластер дай, или другую какую нибудь фигню, только мощную, и на земле что бы ни у кого больше не было.
   Тилькуатаатли задумался, - он хочет быть сильнее всех самцов на планете, естественный мотив для дикаря. И это можно использовать. Нет, я их не убью, зачем мне так омрачать своё сознание и отягощать душу. Но я надругаюсь над ними так, как они надругались надо мной. Мыслитель не заметил, как низменные страсти овладели его рассудком, омрачив сознание ясностью которого он так гордился. Пережитые унижения, окунули его в мутные воды иллюзии, под властью которых он готовил свою месть, совершая все то, за что порицал человечество. Вслух мыслитель сказал.
   - На научном судне нет оружия, но я могу немного подправить твое тело, и ты станешь сильным как сто мужчин, и практически не победим в схватке.
   Чура младший закатил глаза вправо и вверх, обдумывая сказанное, потом спросил - это как?
   - Точно так же, как я изменил свое тело, сделав из него человеческую женщину.
   - А по морде! - не понял аналогии Чура.
   - Я имею в виду, при помощи того же аппарата, но ты то останешься мужчиной, при том очень сильным мужчиной.
   - Херня, какая-то! - опять не понял Чура - А что, реально бластера нет?
   - К сожалению нет. - Вдохнул мыслитель - но если хочешь, я могу сделать так, что ты сможешь пускать молнии из рук, мощные и все уничтожающие.
   - И далеко будут бить? - заинтересовался Чура.
   - Далеко. Только тогда ты уже не совсем будешь человеком, можно даже сказать не совсем биологическим существом.
   - Киборгом что ли? - глаза Чуры сузились.
   - Тебе это надо? - вмешался Михаил - не выпить, не покурить, не потрахаться, сплошной 'ал би бек'.
   Ощущение не реальности происходящего не покидало не только Михаила, все участники событий до конца не понимали, что происходит. Так бывает, когда пьешь водку второй день подряд, а окружающая реальность ставит перед тобой все новые и новые задачи, которые твой мозг уже не способен решать. Своеобразное чувство действий без последствий. Проще говоря, каждый тупил, но по-своему.
   - Погоди, что-то я не понял сути разговора - вмешался Денис - что за подарки? Что за торги? Тебе чего надо коза?
   - Я не коза - терпеливо уточнил мыслитель - меня зовут Тилькуатаатли, мой статус Великий мыслитель, я порученец Иерархии света и моя работа имеет вселенское значение. Я ...
   - Да понятно всё - перебил Денис - от нас-то чего тебе было нужно?
  Тилькуатаатли вздохнул - ни чего, просто любопытство - признался он самому себе.
  Барщиков потянулся к мыслителю, погладил его по голове и с нежностью произнес - лох, это судьба. Тилькуатаатли при этом передернуло.
   - А что за работа - спросил Михаил.
   - Не важно.
   - Это что, настоящая летающая тарелка? - спросил Чура младший, оглядываясь.
   - Настоящая.
   - Походить посмотреть можно?
   - Можно - разрешил Мыслитель - только руками не трогайте ничего. Вообще на корабле много кают, можно перейти в более удобное место, если желаете, там даже есть мебель, если вы понимаете, о чем я говорю.
   - Пошли поглядим - согласился Денис.
   - А можно на космос посмотреть? - попросил Барщиков.
   - Для этого мне нужно коснуться пальчиком воон той кнопочки - Тилькуатаатли опасливо глянул на Дениса, который подошел вплотную к мыслителю и разрешил ему коснуться кнопочки.
  Матово-бежевый цвет стен рассеялся, и разом маленькая комната визуально превратилась в площадку в открытом космосе. Невиданно близко была луна, и она казалась огромной, а вот земля была дальше, но неописуемо красива. Мужики замерли, вращая головой. Михаил подошел к совершенно прозрачной и абсолютно не заметной стене, приложил к ней ладонь и выдохнул - охренеть.
   - Надо мужикам показать - предложил Чура.
   - Так давайте перенесем их сюда - неожиданно быстро согласился мыслитель.
   - Что всех?
   - Конечно всех.
   - Не, баб не надо, болтать много будут - сказал Денис.
   - Если без баб, тогда водки пусть возьмут - нашел альтернативу Барщиков.
  Как все просто, на удивление просто, думал Великий мыслитель, ну что можно взять с дикарей, кроме шкурок, да ни чего. А вслух сказал - и водки найдем, и чего другого, гулять, так гулять.
  Барщиков от избытка чувств, обнял мыслителя и обслюнявил ему скулу. Тилькуатаатли замер, думая, не переборщил ли он, ожидая всего от похотливого самца, но Барщиков отпустил его и сказал - Я тебя люблю!
  Михаилу казалось, что он спит. Он даже планировал, как будет в красках рассказывать этот сон, такой яркий и абсолютно не логичный. Пытался анализировать, какие события реального мира, могли спровоцировать этот сон, и когда он успел заснуть опять, или не просыпался совсем. Ну да, утро исполнения желаний, точно сон. Но такой реалистичный, и такой глупый. Он ущипнул себя за ладонь, больно. Ну и что, что сон, такое приключение и во сне не всякому присниться, надо будет потом Барщикову рассказать, как инопланетная Шакира их угощала водкой на борту летающей тарелки, и Михаил заулыбался, впадая в состояние благодушия, про себя думая - бред конечно, а вслух.
   - Давай ящик водки и тех раздолбаев сюда.
   - Для этого мне надо пройти к вон той панели - показал пальчиком мыслитель.
   - Иди - расслабился Денис и отпустил от себя Тилькуатаатли, и посмотрел в след аппетитной фигурке инопланетянина в облике Шакиры, который просеменил к панели со светящимися узорами и провел по ним пальчиками.
   Тилькуатаатли быстро выяснил в чем дело, искусственный интеллект корабля классифицировал его как новое существо, то есть как мыслителя и неразрывно связанного с ним симбионта. Симбионт имел разум в зачаточном состоянии, и живую душу, что чрезмерно удивило мыслителя. Интеллект корабля отказывался воспринимать ментальные команды не опознанного пилота.
   - Что за гадость я подцепил на этой дрянной планете - в ужасе кричал про себя мыслитель, продолжая диагностику и перенастройку оборудования.
   Диагностика показала, что его тело человеческой женщины, носит в себе плод, то есть будущего ребенка, человеческого ребенка, с заложенным в нем зерном духа, со сложившимися кармическими связями. У Тилькуатаатли дрогнули ноги. Дрожащими руками он закончил настройку и привычно почувствовал отзыв корабля на ментальные сигналы, но это уже не радовало. Вдобавок он обнаружил в своем теле тысячи мелких микроорганизмов, что не опасно, но все равно противно. Он почувствовал себя грязным. Грязным и больным. Надо срочно очистить организм, принять свой нормальный вид. Мыслитель лихорадочно активировал символы на панели, но корабль выдал отказ в проведении данной операции, делая ссылку на то, что не имеет санкции, Иерархии света, на действия связанные с риском уничтожения носителя зерна духа (Атмана). Тилькуатаатли предложил кораблю разделить их тела, и поместить плод в искусственный инкубатор. Корабль ответил, что это может привести к необратимым изменениям обоих биологических тел, а также к разрыву кармических связей, а данные действия также должны быть оговорены с носителями вселенского разума, на предмет целесообразности. Тилькуатаатли отправил запрос на разрешение операции, с одновременным описанием проблемы. Ответ пришел сразу, в виде приказа для общего исполнения, и в нем четко говорилось - операцию запретить, Великого мыслителя Тилькуатаатли от выполнения миссии отстранить, с одновременным лишением статуса и переводом в категорию 'падших', самовольно начатый эксперимент продолжить, без прямого и насильственного вмешательства.
   Тилькуатаатли упал в обморок.
  
  - Короче, водки не будет - констатировал Денис над лежащим телом девушки.
  - Бить не надо было - укорил его Барщиков.
  - И чё делать - спросил Чура младший.
  Михаил наклонился и осмотрел девушку - вроде дышит, это она от перенапряжения, наверное.
  - В смысле? - не понял Барщиков.
  - Ну не хрена себе в смысле! Приехал турист, пошел прогуляться, морду набили, водкой напоили, в теплой, дружеской обстановке трахнули, а ведь еще сутки не прошли. Стресс в общем. Не подготовленный турист.
  - Туристка! - уточнил Барщиков.
  - Тебе виднее. - не стал спорить Михаил.
  Девушка застонала. К ней наклонился Барщиков и подложив ладонь под голову приподнял её поворачивая к себе лицом. Девушка открыла глаза и страдальчески зажмурилась.
  - Ты как себя чувствуешь? Как там тебя? Тилькуатли? - всем своим видом проявлял заботу Барщиков.
  Девушка закрыла лицо ладонями и взвыла - За чтооо?!
  - Дык.. а что случилась? - спросил Михаил.
  Барщиков помог ей сесть, а потом и встать. Девушка запустила пальцы в волосы и сжала их в кулаки.
  - Я падший!
  -Ха! Осознала! - съязвил Денис.
  - Я ... - она осмотрела мужчин - у меня будет ребенок.
  - Сюрреализм! - замотал головой Михаил.
  Барщиков взял её ладонь своими ладонями и от души улыбаясь - поздравляю! А кто отец?
  Девушка нервно выдернула ладонь, и прошла несколько шагов в одну сторону, потом повернула в другую, потом посмотрела на мужчин и спросила.
  - Кто нибудь понимает, что происходит?
  Все отрицательно замотали головами.
  - Мне в принципе по фигу - сказал Чура.
  - Что бы ни происходило, но я не вижу повода не выпить. - уже в слух смеялся Михаил.
  - Такую новость надо обмыть! - поддержал его Барщиков, и остальные тоже закивали головами.
  - Да... теперь-то что терять - опустила голову девушка, и добавила с затаённой злобой - давай!
  
  Планы падшего мыслителя снова поменялись. Охватившие его, ранее не известные, совершенно естественные, без признака чужеродности чувства, не поддавались анализу, и уже они управляли ходом и направлением его мыслей, а не наоборот. Он уже не строил ментальные замки из логических формул, разделяя свое сознание, на множество независимых друг от друга 'строителей'. Он даже не преследовал, какой либо определенной цели. Он был просто унижен, оскорблен и предан. Поэтому просто стал пакостить. На зло. Нет, уже даже не людям, хотя про них он тоже не забыл, Вселенскому Разуму, который не захотел его понять, просто выкинул как мусор. И за что, за то, в чем он не был виноват, что произошло с ним против его воли. Он знал что такое месть, знал как понятие, но ни когда не испытывал её жажду. Теперь же она терзала его человеческое тело, а его выше всякой меры развитый разум, не смог опознать это чувство, и поддавшись ему лихорадочно выдавал один бредовый план отмщения, за другим. В итоге падший мыслитель, используя мощности уже не полностью но все еще подчинявшегося ему корабля, при помощи направленного луча телепорта, перенес остальных дикарей знакомой ему компании, правда только мужского пола, на борт. Далее не ожидая пока они разберутся, где они и что с ними, перенес им несколько ящиков их любимого напитка, и пищи. Инициировал употребление этой дурманящей и тошнотворной дряни, начав первым (а что? он теперь падший, ему все можно, точнее ни чего не запрещено). Прокатил аборигенов по орбите их родной планеты и предложил показать другую, тоже обитаемую планету, где живут похожие на них инопланетяне, что было воспринято с интересом и воодушевлением.
   Тилькуатаатли придумал, как ему казалось, коварный и злобный план. Он всю свою жизнь потратил на выполнение поручений связанных с экспериментами по селекции разума, взращиванию новых цивилизаций разумных существ. Поддержкой обеспечения направления их развития путем ненасильственного вмешательства, в нужную Иерархии света сторону. Но не теперь. Теперь он будет вредить. Он знал о мире, в котором выбранные для селекции существа, только недавно прошли инициацию и в настоящий период проходят этап общения с 'богами' - резидентами Иерархии, последние обучают их жить меняя окружающую среду, а не подстраиваясь под неё, и наставляют на путь познания и восприятия без разрушения. Он решил дать этому миру альтернативу - тех самых упившихся водкой гоминидов, которых везет в чреве своего корабля. Вот это будут боги так боги! Тилькуатаатли с опаской запросил интеллект корабля, имеет ли он право на модернизацию человеческих тел, без причинения им вреда, на предмет усиления их физических и интеллектуальных параметров. Интеллект разрешение дал. Ну а дальше проблем не было. Уговорить пьяных гоминидов вставать по очереди на нужную площадку, труда не составило. Интеллект, согласно заданной программе, направленным лучом, вносил изменение в ДНК подопытных, излечивал их болезни, и наполнял тела нано частицами, благодаря которым эти обезьяны, смогут сравниться с божками ждущей их планеты, а кое в чем и превзойти их. Тилькуатаатли перестраховался, он запрограммировал начало изменений на несколько часов позже, опасаясь реакции дикарей. Одного дикаря он отметил особо. Того самого, что стал отцом ребенка и причиной всех его бед. Вот кто будет настоящим ужасом, как для себя, так и для будущих его жертв. Его сила, будет его же проклятием.
   Корабль вынырнул в пространство прямо над нужной Тилькуатаатли планетой. Предложение провести пикник на поверхности было поддержано хором пьяных голосов, и уже через минуту, вся компания горланила песни на склоне горы, с непривычным и в тоже время похожим на земной ландшафтом планеты, находящейся на сотни тысяч световых лет от родины землян. Все шло по плану. Ночь, костер, песни, пьяные разговоры. Тилькуатаатли был даже счастлив, отчасти потому, что как и дикари напился, отчасти потому, что впервые воплощал в жизнь, что-то задуманное им самим. Перед тем как покинуть ни о чем не подозревающих землян, он великодушно позволил себе не противиться приставаниям похотливого самца, и уже пережил это действо, вдумчиво анализируя свои ощущения. Уходя от спящих дикарей, падший мыслитель, шатаясь, огляделся и тихо хихикая, активировал прибор телепорта. У него не было желания объяснять этим обезьянам, что произошло, и что он с ними сделал, также корабль не стоило оставлять, это единственное, что у него осталось. На корабле он спокойно родит, а там посмотрит, понаблюдает, скоординирует если надо. В общем, в полной мере воспользуется принципом ненасильственного вмешательства.
   - Они еще пожалеют - думал Тилькуатаатли, падая на лежанку в каюте своего корабля.
  
  Хоть один раз в жизни, напивается любой из нас. Не все, но многие похмеляются на второй день, и к вечеру отходят. Еще меньше людей пьют два, три дня и более. Некоторые пьют каждый день, а для самых отчаянных выпивох, состояние трезвости вызывает шок. Не столько связанный с алкогольным отравлением, сколько с восприятием реального мира вокруг без призмы алкогольных паров. Понимание собственной никчемности и ненужности, беспомощности, жалости и презрения к самому себе. Да! Действительно шок.
  Вот наступило утро, свежее теплое утро молодого мира, нет комаров и прочих надоедливых насекомых, нет сырости и как следствие ощущение холода. Теплый ветерок шумит в ветвях деревьев и гладит невысокую траву, волной пробегая по склонам низких гор. От еще не затухшего костра пахнет дымом, и вот только голова болит, словно избитая боксерская груша. Жажда, рвотные позывы.
  - Мля! Сколько же я выпил! - подумал Сергей Барщиков - похмелье дикое! Как бы голову поднять!? Мозги не разбрызгав!
  Воспоминания прошлых событий вяло проявлялись перед внутренним взором, какой-то бред, помесь фантастики с поллюционными снами. Голову поднять все-таки удалось, но она была тяжелее в несколько раз обычного, да и тело как будто распухло, огромное, тяжелое, ноги вообще некуда было деть. Барщиков обхватил голову руками, и наткнулся на массивные закрученные, толстые, рифленые рога.
  - Чё мля за шутки! - попытался сорвать рога, как шапку, Барщиков, но не получилось, чуть не свернул себе шею. Движение отозвалось дикой болью. Взгляд упал на ноги, и Серега охерел! Реальные копыта! Штаны разорваны, кроссовки лежат в стороне, а новенькие, глянцевые раздвоенные копыта блестели в лучах восходящего солнца. Барщиков попытался пошевелить пальцами, копыта пошевелились.
  - Это сон, сон, сон! Полная хрень! Щас проснусь! Бывает!
  Сергей огляделся вокруг. Все как вчера, только солнце встает. Мужики спят. Вот Михаил зашевелился, приподнялся на локтях. Вроде Михаил, лицо его, а вот тело, словно у статуи греческого бога, мышцы рельефны, рост под два метра, волосы кудрявые (а были залысины), одежда тоже сорвана. Этот нью-Михаил сел, посмотрел вокруг, на Барщикова, и вздохнув, безысходно произнес - допился! До чертей!
  - Миха! - позвал его Барщиков и удивился своему дребезжащему, овечьему голосу.
  - Чего тебе глюк? - отозвался Михаил.
  - Что за на хер?
  Михаил засмеялся, замотал головой и произнес, - ну ты даёшь рогатый, ты у меня спрашиваешь?
  - Да заманал ты! Это я! Серега! На себя посмотри мля! Апалон хуев! Ну?! Втыкнулся?
  Михаил втыкался. Вся его вера в науку, законы физики, и прочею мутатень, явно не стыковались с фактом обнаружения себя в виде загорелого до бронзового цвета двухметрового красавца с рельефным прессом вместо округлого животика, с жиденькими черными волосиками, что было раньше. Мощные, крутые бедра, длинные мускулистые икры, грудные мышцы как диванные подушки! Етить твою тыть!
  Зашевелись остальные собутыльники, один другого краше. - Нет, ну в таком виде, и в клуб! Все бабы наши! - подумал Михаил.
  Бчел тряс кучерявой бородой, не понимая, почему он шире самого себя раза в два, а его необъятная ладонь накрывает такую большую площадь.
  Чура младший вскочил, с положения лежа, метра на три в небо, и упал на колени и локти, не готовый к такому развитию событий. Словно тигр выгнул спину, и заревел по хищному, прогоняя дрожь по мощным рельефным мышцам.
  Чура старший, чесал гладкий мускулистый живот (против объемного бурдюка, что был до этого), и рассматривал когти на пальцах, его длинные черные маслянистые, но не грязные локоны, спадали на крутые плечи бодибилдера, а руки с объемом бицепса не менее 60 сантиметров готовы были лопнуть от заложенной в них силы.
  Дмитрий, будучи всю жизнь тощим, обнаружил себя мускулистым мужчиной с загорелой кожей, сквозь которую светились слабым серебряным светов кровеносные сосуды, а руки окутывала туманная дымка.
  Денис проснулся с клыками, и с желанием жрать, настолько сильным, что сырое мясо его бы не смутило ни сколько.
  Один Фелекс, как был человеком, так человеком и остался, только проснувшись, достал из воздуха сигарету, и подкурил её пальцем, и не заметив данного факта взял пустую бутылку из под пива и сделал из неё несколько жадных глотков. Настолько жадных, что пиво полилось по подбородку. А так как был, сутулым, лысым и ушастым, так и продолжал таким быть, осматривая всех вокруг пофигистическим взглядом обкурившегося наркомана, матерясь о чем-то, о своем.
  После взаимного осмотра, настало время вопросов.
  - Нет! Ну все, мля, как люди! Один я с рогами! Что за хрень!? - ревел Барищиков.
  - Предохраняться надо было! - парировал Дмитрий.
  - Да что за хня!? Орал Серега, подходя к Фелексу и забирая бутылку пива, уже полную холодным пенным напитком.
  - А где эта... Тилька? - спросил Чура младший.
  - Ни кому верить нельзя! - утвердился в своем принципе Денис, держась за живот и испытывая муки голода.
  - Мужики!? А это нормально, что трахаться хочется? - спросил рогатый и козлоногий Барщиков. - Пипец как!
  - Тише, мужики. - поднял руку Чура старший - я таки понимаю, что нас кинули.
  Мужики согласно закивали головами.
  - Хер его знает где мы, и как с этим бороться?
  Мужики согласно закивали головами.
  - Жратвы нет.
  Согласные кивки.
  - Хаты нет.
  Согласные кивки.
  - Беда!
  Согласное молчание.
  - Какие мысли?
  Уй его знает! - ответил Феликс, жуя кусок копченого окорока. Козлоногий Барщиков потянулся за мясом, - отвянь нечисть рогатая, не видишь последний кусок! - сказал Феликс отодвигая руку страждущего.
  - Отдай крыса! - завопил Серега.
  На кусок копченого мяса, кинулся Денис, и извернувшись по невозможной траектории, ухватил за него зубами и приземлился с другой стороны. Проглотил.
  Феликс, поискав, достал из травы другой кусок и с аппетитом стал жевать.
  - Где ты их находишь? - спросил Михаил.
  - Глаза разуй - ответил Феликс.
  - Ааа... взревел Денис, - лохи мы лохи, надо же так купиться!
  - Не хрена не понимаю! - подал голос Чура младший, вздернул носом, огляделся, - Это, что...? Взаправду всё?
  - Нет - хихикал Михаил, - сейчас меня отпустит, и я очнусь в дурке, на соседней с вами койке. Хи хи хи, бред.
  - Вам проще, а у меня жена, двое детей - сказал Бчел.
  - Попадалово - глубокомысленно заявил Чура старший. - съездили на пикник.
  Дмитрий достал сотовый телефон, посмотрел на экран - нет сети, - и положил его обратно в чехол.
  
  Парни задумались, ни кто из них до конца не верил в реальность происходящего. Начавшаяся еще вчера сказка, что-то стала пугать. Думали, ссорились между собой, решали, что делать, пока солнце не поднялось в зенит. Наступившая жара плохо влияла на похмельные головы, запахи всего, что цвело и росло вокруг, наполнили воздух приторным дурманом. Родился вопрос, идти, или не идти, а если идти, то куда?
  - Как минимум воду надо найти - предложил Михаил.
  - А если Килька вернется? - высказал надежду Барщиков.
  - После того, что она с тобой сделала?! - поддел его Денис.
  - На месте сидеть нельзя. Помнится, был разговор об аборигенах, вроде как на нас похожих. - высказался Дмитрий.
  - На каких нас, вчерашних? Или сегодняшних? - уточнил Бчел.
  - В любом случае, надо что-то делать. Пойдем от гор в долину, что нибудь да найдем. - настаивал Дмитрий.
  - Ага, и в лабораторию на опыты! Нас таких красивых, как раз туда и засунут, мы же инопланетяне для местных. Какой нибудь местный аналог ангара 18, тут наверняка есть. - Барщикова одолевали пессимистические настроения.
  - И что теперь?! Сдохнуть от голода и жажды?! - Вмешался Денис.
  Барщиков набрал в легкие воздуха, но явно сдержавшись, сказал - пошел весь! - Отвернулся и грузно шагая, на козлиных ногах, отошел в сторону - Я ни куда не пойду..., она по любому вернется..., так не бывает.
  - Все бывает, я теперь всему верю. - выразил свое смирение Бчел.
  - Кто еще не пойдет? - спросил Чура старший.
  Желающих оставаться не было, но товарища одного бросать как-то не хотелось, мужики замялись.
  - Серега! Ты эгоист! - решил надавить на Баршикова Михаил - С какого перепугу все должны с тобой нянчиться?
  - Сам такой - отвечал Серега.
  - Я предлагаю не тупо куда-то идти, а сначала местность разведать, разделиться по парам и в разные стороны. К вечеру вернуться, и решить куда перебазируемся. - внес предложение Дмитрий - а я с Барщиковым на месте останусь, чтоб не одному ему.... Друг все таки. - сказал Дмитрий подходя к Барщикову и кладя руку ему на плече.
  Серега улыбнулся и обняв Дмитрия за плечи, и с благодарными нотками в голосе произнес - Димка! Пошел весь!
  - Пусть будет так, - сказал Михаил.
  - Пошли, - приказал Чура старший.
  
  Так как горная гряда находилась по отношению к товарищам на севере, то оставалось три направления.
  Разделились следующим образом: оба братьев Чуриковых пошли на восток, Александр Бчел и Феликс пошли на юг, а Михаил вместе с Денисом пошли на запад.
  Козлоногий Барщиков и Дмитрий остались на месте.
  
  ***
  
  Верховный бог, бог отец - Зевус, и по совместительству руководитель селекционной лаборатории, рассматривал экран сонара, и отмечал наличие собственного удивления. Объект на экране обозначался как корабль расы мыслителей, а именно принадлежащий 'падшему' мыслителю. Что было нужно бесполому, безразличному ко всему, ментальному архитектору, в мире который не требует его вмешательства, Зевусу было не понятно. Хотя... он падший, значит в чем-то напакостил. Зевус не любил мыслителей, этих заумных ящеров, отчасти потому, что они были не только сильными менталистами и эмпатами, но еще и великими снобами, считающими себя чуть ли, не особо приближенными к создателю, доверенными лицами. Безусловно, их ступень развития невообразимо выше положения расы Зевуса, и на много древнее. По этой причине спорить с ящерами не стоило, но именно поэтому их представители чаще других совершали критические ошибки. По одной простой причине, слишком далеко оторвались от нужд 'пограничной' жизни. Еще бы, последняя ступень перед переходом к нематериальному, беспрерывному прогрессу сознания. А еще эти ящерицы называли себя светоносными. А этот падший светоносный, то есть ожидать от него можно все, что угодно. Очень давно, он уже сталкивался с такой ситуацией, и ничего хорошего из этого не получилось.
  Зевус сел за пульт связи, уведомил о происходящем своего куратора, получил ответ о том, что менталист действует самостоятельно, однако имеется указание об оказании непрямого противодействия, любым его попыткам вмешательства в эксперимент.
   Зевус успокоился. Ни ему, ни участникам его группы, не придется лично выгонять нашкодившего мыслителя с территории селекционного мира. Иерархи решили поиграть - тем лучше. Хоть какое-то разнообразие. Возможность реванша, опять-таки. Кармический принцип во всей свей красе. Он приказал связаться с кораблем мыслителя. В отсутствии последнего, ему ответил искусственный интеллект, который, не скрывая рассказал, что его хозяин сменил тело, и став человеческой самкой с мира разумных - Земля, подлежащего скорому обновлению, наслаждается одурманиваем своего сознания, плотскими удовольствиями, а кроме того вмешался в ход течения событий вселенского масштаба. - Вот чего ему не простили Иерархи. - А в настоящее время мыслитель одурманенный продуктами брожения злаковых культур упомянутой планеты, спаривается с самцом на поверхности вверенного Зевусу мира.
  - Мндаа! - вслух произнес Зевус - и это Великий мыслитель! Ну что ж, будем наблюдать, и если нельзя вмешиваться самому, пошлем других.
  Зевус вызвал на связь Гертруду - главу отдела контроля над демографией и по совместительству богиню урожая и семейного очага.
  - Герта!
  - Да Зевус.
  - Ты помнишь Землю?
  - Давно это было.
  - Так вот, если ты не в курсе, к нам гости и именно оттуда, во главе с падшим мыслителем.
  - История повторяется Зевус.
  - Пока мы имеем тела, мы подчиняемся законам вселенной - как бы пошутил Зевус и добавил - Карма.
  - И что будем делать?
  - Сделай откровение кому нибудь из своих служак, сразу и без возражений объяви их демонами. Пусть пошлют мужчин насадить землян на пики. А лучше живьем и на алтарь, для уверенности.
  - Самим не проще?
  - Самим нельзя, Иерархи все никак не наиграются.
  - Понятно.
  - Что с земледелием, обучаются мартышки?
  - Тяжело, но идет, не просто заставить работать, когда достаточно просто руку к дереву протянуть и взять все, что тебе нужно.
  - Пора смену сезонов устанавливать, чтобы запасы стали делать, но это потом, пусть научаться сначала.
  - Не уверенна, что стоит ждать, они пока прекрасно кормятся охотой и собирательством, а вот узнают, что такое зима, станут думать, появятся результаты.
  - Надо обсудить этот вопрос на общем совещании.
  - Хорошо. Давай координаты наших гостей, посмотрю, что можно сделать.
  - Пожалуйста - провел рукой по панели Зевус и отключился.
  
   Всего два десятка глинобитных домиков с соломенной крышей, хаотично поставленных на берегу, узкой, но быстротечной, реки были окружены таким же глинобитным забором высотой не более полутора метров, с двумя проемами, оборудованными плетеной калиткой. Один проем вел к реке, другой к лесу. Забор этот был от диких животных, а не от людей. В предрассветный час, всё население маленькой деревушки спало, за исключением помощника деревенского старосты, обязанностью которого в эту ночь было поддержание огня перед деревенским алтарем, над которым на деревянных полках были расставлены глиняные фигурки богов. Жители деревни обосновано гордились тем, что имеют освещенные в единственном храме 'Всех Богов' фигурки всего пантеона, от великого Зевуса до покровителя торговли Меса. Юный помощник периодически подкидывал в огонь, заранее заготовленный хворост, огонь горел, и все было как всегда. Но вот, совершенно неожиданно для юноши, фигурка богини Гертруды окуталась зеленой дымкой, дрогнула маленькими молниями и, ожив, заговорила.
  - Печаль, печаль сердцу моему! Внимай сын человеческий! Жалко мне вас, потому как с севера от холодных гор придут твари злобные и хитрые, числом восемь, но силой великою, мужей, стариков и детей побьют, жен обесчестят, и поселятся в домах ваших, и плодить будут скверну. Имя им - сыны Змея! С надеждой смотрю на вас, ибо в силах ваших остановить демонов мрака!
  Молния ударила в костер, разметав его, фигурка треснула, и богиня удалилась.
  Несколько минут юноша не шевелился, сидя на земле с открытым ртом и круглыми глазами, потом стал кланяться часто и много. Далее вскочил на ноги и, вопя во все горло, стал будить односельчан, бегая от хибары к хибаре. Недовольные и обеспокоенные жители собирались к площадке в центре поселка. Юноша, дрожа от волнения, рассказывал о своем видении, показывая трясущейся рукой на алтарь. Он все повторял и повторял услышанное им откровение, рассказывая своими словами те предложения, которые успел забыть, но смысл, которых помнил.
  Женщины заплакали, мужчины заговорили, перебивая друг друга, поднялся многоголосый шум.
  - Тихо! - поднял руку крупный мужчина, и шум понемногу утих - люди народа Деллая! Богиня не только предупредила нас, но указала нам путь! Стыдно будет не оправдать надежды, матери нашей! К мужчинам я обращаюсь: возьмите в руки копья свои, натяните тетивы на луки, облачитесь для боя, пора выйти на великую охоту и оружием встретить сынов Змея проклятого!
  - Даа! - заорали вокруг, и мужики разбежались по хибаркам вооружаться, а крупный мужчина повернулся к старику - старосте деревни, положив ему руку на плечи, приказал уводить женщин и детей в лес, а в случае неудачи и дальше к другим селениям и предупредить людей о появившемся Зле.
  При первых лучах солнца группа из 43 сильных вооруженных мужчин народа Даллая бегом отправилась в лес на север, в сторону холодных гор, рассредоточившись веером. Бежали споро, высматривая следы, примечая опасности, нюхая воздух.
  
  Феликс шел следом за Бчел. Они спустились по пологому склону, дошли до лесной опушки и зашли в лес. Светлый лиственный лес с бедным подлеском на каменистой почве. Было жарко. Трава и деревья испускали приторные ароматы, пуская липкий сок, на который слетались жужжащие насекомые.
  Бчел - Александр Пчелинцев, в недавнем прошлом директор маленького рекламного агентства, интеллигентный, добрый отец семейства, любитель выпить и хорошей компании, находился в унынии. Терзаемый муками совести, он корил себя за то, что вообще поехал на эту пьянку. Сидел бы дома, ничего бы не случилось. Дома жена, дети, фирма, проблем куча. Как они без него разбираться будут, справятся ли?
  - Зачем грустный такой? - подбадривал его Феликс, друг Александра со времен дикой юности - Живы, значит все нормально.
  - Ну да. - отвечал Бчел, боком протискиваясь между деревьями, его теперешние габариты, не позволяли идти по лесу без маневров.
  - Здоровый как бычара! - констатировал Феликс - В тебе мяса килограмм 200 не меньше, а я вот не поменялся.
  - Ты по сторонам смотри! Мало ли какие тут звери водятся. - голос Александра тоже изменился, превратился в раскатистый бас, с бархатистым 'Р'.
  - Да с тобой ни какой медведь связываться не станет.
  Прошли еще какое-то расстояние, Феликс шел, срывал ветки на ходу, рассматривал листья, и удивлялся, как все по земному. Что-то отличается, но все равно, очень похоже, спутать можно. Попадались деревья с плодами, встречались ягоды, и даже грибы, но есть их никто не стал, мало ли что.
  - Я вот что заметил - обратился к Александру Феликс - у меня из ладоней энергия аж прет, вот смотри.
  Феликс взял в руку ветку, поднял её на уровень своих глаз, и ветка ярко вспыхнув, рассыпалась в прах.
  - А еще ты сигареты их воздуха достаёшь. - добавил Бчел.
  - Правда? А я и не заметил.
  - На вот бутыль - Бчел протянул опустевшую баклажку из под пива, взятую с собой - наполни.
  - Как? - не понял Феликс.
  - Захоти пива.
  - Нее, хорош, лучше кваса.
  - Давай кваса - согласился Бчел.
  Феликс посмотрел на баклажку, и она стала быстро наполняться ледяной жидкостью, он прислонил горлышко к губам, сделал глоток.
  - Нормально так!? А что я еще могу?
  - Пока, наверное, всё.
  - А ты с чего знаешь?
  - Просто знаю и все. А еще у тебя сил мало осталось, на серьезные фокусы не хватит, так что, не трать попусту, поднакопи.
  - Угу - хмыкнул Феликс, отдавая баклажку с холодным квасом Александру - А ты чего умеешь?
  - Могу вот это дерево с корнем вырвать - немного задумавшись, пояснил Бчел - А еще, на что не посмотрю, об том всё мне ведомо становится.
  - Хорош прикалываться, бородатый! Зачем под древнерусского богатыря косишь?
  - Да не нарочно я, мысли так текут. А думы у меня тяжкие, боязно мне что-то.
  - Это паническая атака, у алкашей так бывает, после алкогольных зорь, перед белой горячкой, хи хи.
  Александр остановился, и стал вдыхать воздух носом, из лесной чащи ему в лоб прилетел камень размером с кулак Феликса, и, ударившись с гулким звуком, отлетел назад.
  - Ох! - сделал шаг назад Бчел, наваливаясь на Феликса.
  Лес ожил в одно мгновение, со всех сторон с визгами и криками выскочили какие-то мужички в юбках и кожаных безрукавках, с длинными палками и луками в руках. В Александра и Феликса полетели камни, стрелы, копья. По чистой случайности, в виду удачного расположения Феликса по отношению к нападающим, в него они не попали. А вот в Пчелинцева закрывшего Феликса своим телом, прилетело много 'подарков', но по странной причине, отлетали от него в сторону, оставляя лишь синяки и царапины. Бчел закрывался руками, пятился назад. Феликс, выглянув из-за тела своего товарища, получил касательно попадание стрелой по голове, после чего не стал испытывать судьбу и, развернувшись, побежал, будучи совершенно уверенный в том, что Бчел бежит за ним. Навстречу Феликсу, наперерез ему, бежали десятки малорослых мужичков, издавая грозные звуки и корча страшненькие мохнатые мордочки.
  - Мля! Пигмей! - вслух выкрикнул Феликс и, уворачиваясь, пошел на прорыв. Оттолкнул одного, перепрыгнул через второго, дал в глаз третьему, получил дубиной по голове от четвертого, от чего, потерявшись, резко поменял направление и, ударившись головой о дерево, упал на задницу. Он не заметил, что сломалась не только дубина 'пигмея', но ствол дерева, который медленно, но с ускорением, кренился, намериваясь упасть как раз на своего обидчика. Злобные мужички шарахнулись в стороны.
  - Да заманали! - взревел Пчелинцев и врезал своей ручищей самому смелому 'пигмею', оказавшемуся ближе всех и настырно тыкавшему его копьем, стараясь попасть в причинное место, видимо, на его взгляд, самое уязвимое. Пигмей сложился так, как будто все его кости превратились в муку, даже далеко не отлетел.
  Пчелинцев сломал дерево, первое которое ему попалось, поднял его в руках.
  - Ну! Подходи!
  Ему в лоб опять прилетел камень и с тем же успехом, что и первый.
  - Да пошли вы все на хрен! - взревел Бчел и, бросив дерево, развернулся, тяжело побежал, сшибая стволы деревьев плечами. По пути подобрал Феликса, закинул его на плечо и затрусил, как ему думалось, назад к пацанам. На самом деле сильно сворачивая в левую сторону.
  Мужчины народа Даллая, запыхавшиеся и потные, остались на месте, смотря в след грозному великану, которому самый высокий из них, не доставал и до уровня груди. Им было страшно. Таких демонов, да вообще демонов, они видели в первый раз. Их не брало оружие, они были сильны как тысячи мужчин.
  - Мы напугали их! - как-то взвизгнул вождь, и, прокашлявшись, более достойным басом провозгласил - Мы победили!
  - Дааа! - скорее с облегчением, чем с радостью заорали остальные.
  - Погибли двое, двое лучших из нас! - не унимался вождь - вечная им память за великую жертву ради нашего народа и бессмертных богов! - пафос в его словах нарастал - так не посрамим памяти своих героев! Пойдем дальше!?
  - Даа!
  - Уничтожим их всех!
  - Дааа!
  Вооруженные мужчины побежали строго на север, как и указывала им богиня - мать.
  
  Под тенью раскидистого дерева двое землян разговаривали ни о чем, вспоминая свои любовные похождения, смешные моменты, связанные с проведенным вместе временем. Много их таких было, и поговорить было о чем. Попутно размышляя о сложившейся ситуации, не вдаваясь, впрочем, в мелочные подробности, стараясь не затронуть чувства друг друга. Разговор был вялый и беспредметный. Жаркая погода и приторные запахи сделали свое дело - Дмитрий заснул.
  А вот рогатому Сергею не удавалось достичь состояния душевного покоя. Он никак не мог успокоиться. И даже разговор с другом на отвлеченные темы не помог. Он сидел, обхватив закругленные рога руками, и, смотря на глянцевые копыта, думал: 'Что!? Что он сделал не так? Чем обидел это неземное существо? Как покаяться? Как получить прощение?' Его мучила жажда. Нет, он не хотел пить ни воды, ни чего-либо другого. Он хотел её! Так сильно, как только может хотеть мужчина! Даже больше! Он чувствовал в себе зверя, готового разорвать ткань мироздания, лишь бы овладеть возлюбленной. Жажда рвалась сквозь кости, мышцы и кожу, крючила пальцы. Хотелось взломать себе грудь. Еще свежи были в памяти сладостные мгновения их совместного соития и ощущение её тела, теплого и упругоподатливого.
  - Ааааа! - заорал Барщиков.
  - Что случилось? - проснулся Дмитрий.
  - Да так, ничего, - ответил Сергей и, встав на копыта, пошел в сторону - я прогуляюсь - сообщил он, присматривая кусты, в которых мог без лишнего внимания заняться самоудовлетворением.
  
  
  Мужчины народа Даллая добежали до предгорья, рассредоточились, осторожно, без шума окружили дерево, под которым дремал демон - великан с бледной кожей. Недалеко от первого демона, в кустах, находилось второе, самое мерзкое существо, которое они только могли себе вообразить - огромное рогатое создание, помесь животного и человека, сидело на земле и мерзостью своей оскверняло мир, созданный богами, изливая свое гнилое семя на землю.
  Вождь набрал в грудь воздуха и, призывая богов себе в помощь, заорал - Зевууус!
  Охотники вскочили и бросились на демонов, стреляя из луков и кидая копья. Рогатый демон дернулся всем телом, было видно, что он испугался, одна из стрел вонзилась ему в бедро, копье оцарапало спину, когда он, суетясь, пытался подняться на ноги. Демон с бледной кожей даже не успел встать, подбежавшие к нему мужчины настойчиво били его дубинами по голове, безуспешно пытаясь её разбить, кололи копьями его тело, безрезультатно пытаясь проколоть кожу, но хоть успеха они не добились, демон не сопротивлялся, явно потеряв сознание.
  Вот тело рогатого демона не было столь непробиваемым, уже три древка от стрел торчали из его богопротивного тела, когда он со всех копыт мчался от сильных мужчин народа Даллая, совершая при этом огромные прыжки, убегая вверх по пологому склону. Догнать его было невозможно, и охотники остановились, только крича и улюлюкая в след уже совсем не страшному демону. Те мужчины, что пытались добить бледнокожего демона, оставили свои безуспешные попытки и просто связали его, привязали к копью, словно добытое на охоте животное, подняли копьё с обеих сторон и поднесли своему вождю.
  Вождь думал, думал потому, что умел считать, и, насчитав четырех демонов, понимал, что данная цифра никак восьми не равняется. Приказал охотникам осмотреть территорию. Исполнив приказ, мужчины доложили, что нашли следы, ведущие в три стороны. Учитывая тот факт, что двое демонов остались здесь, вождь сделал вывод, что ушедшие должны вернуться. То, что не было никаких следов, говорящих о том, откуда пришли эти чудовища, вождя не интересовало. Понятно откуда - из мрака, они же демоны. Он осмотрел плененного, находящегося в бессознательном состоянии демона. Он был очень высок, почти вдвое выше самого высокого мужчины, у него было гладкое лицо, как у женщины или ребенка, пальцы и ладони немного не той формы, черты лица странные, но, в принципе, вполне человеческие, даже красивые, конечно если не принимать во внимание разбитые в кровь губы и нос. И кровь у демона была красная, как у людей.
  - Отнесите его в деревню и бросьте в яму. Если мы не в силах его убить, то пусть решают боги, что с ним делать, - Вождь еще немного поморщил лоб и позвал двух своих соплеменников - Хил! Мер! Пойдите по следу рогатого, с такими ранами он не должен далеко убежать.
  - Не знаю, почтенный! Бежал он здорово, - ответил Мер.
  - Не спорь, просто сходи и посмотри.
  Шестеро мужчин понесли плененного демона в деревню, на месте осталось 33 охотника, включая вождя. Оставшиеся не скрывались, более того, решили перекусить, развели костер, достали запасы снеди. Выставили по одному дозорному в четыре стороны, но на небольшом расстоянии. Настроение было приподнятое. Еще бы, они победили сильных противников - Демонов, одного даже в плен взяли. Двое соплеменников погибли, но ведь смерть товарищей только придаст героизма действиям выживших. Об этой битве будут складывать песни и их имена узнают все. Больше всех был рад вождь, ведь это под его мудрым руководством удалось одержать эпическую победу. Теперь он был уверен, что на следующий год его опять выберут вождем, и он снова будет принимать важные решения, в том числе контролировать раздел урожая и вершить суд, торговать с соседними поселками. Любил он эти занятия до страсти, и потеть не надо, и в достатке всегда. И демоны пришли 'вовремя', а то, что четверо еще где-то бегают, то не страшно, трусливые они, это уже понятно.
  
  Братья Чуриковы вышли к берегу быстрой речушки, осмотрелись и решили дальше не ходить. Воду они нашли, пресную и вроде чистую, солнце уже клонилось к закату, и пора было возвращаться назад на место сбора. Они возвращались не спеша, по пути Чуриков младший закидывал в рот все, что напоминало съедобные плоды или ягоды. Какие-то ему нравились, какие-то он сразу выплевывал, говорил, что отрава. Чура младший наслаждался своим новым телом, его силой и ловкостью. Он прыгал и бегал как молодой кобель на прогулке, периодически подбегая к старшему брату и повторяя одно и тоже: - Слышь! Охренеть как здорово, глянь! - и совершал какой-нибудь новый, только что придуманный гимнастический кульбит.
  Чура старший шел спокойно, степенно, изредка улыбаясь, смеясь над придурью брата. Посмотрел, что младший брат ест плоды какого-то дерева, подождал, брат не помер и его не 'пронесло', после чего сам набрал таких плодов, про себя назвав их яблоками за внешнее сходство, и спокойно их съел. Настроение не было ни плохим, ни хорошим, просто хотелось есть, и это был факт. А еще скорое наступление ночи, отсутствие крыши над головой, и уже надоевшая компания, от которой в ближайшем будущем не избавиться, тоже факт, и неприятный. Идти оставалось недалеко. В очередной раз подбежал братишка и уже без веселья, взволнованно сказал - Там толпа каких-то 'чурок', по виду киргизы, только сильно бородатые, все с холодным оружием, наших нет, засада какая-то!
  - Толпа это сколько!
  - Человек 30.
  - Много! - озадачился Чура старший.
  - Да ладно! Наваляем! Они все мелкие! Я же говорю киргизы! Одному второму носы разбить, остальные сами убегут. Я такое в армии проходил.
  - 30 вооруженных человек все же.
  - Только ссать не надо, братан! Говорю, справимся, значит справимся.
  - Я не ссу, - смутился старший - Пошли, только ты за мной держись, - и с насмешкой, - Герой!
  Братья вышли из леса, огромный Чура впереди, и Чура поменьше сзади. Не спеша подошли к толпе мелких мужичков на расстояние около 10 метров. Мужички увидели их, засуетились, собрались в кучу, кинулись было вперед, но один из них что-то крикнул, и все остановились, рассматривая братьев.
  Вы кто такие, мужики? - спросил Чура старший.
  Толпа загомонила, язык был незнаком, но странным образом понятен братьям. Младший тихо сказал брату - я же говорил киргизы, вон с акцентом говорят, по-русски ни бельмеса, сволочи! - И уже обращаясь к мужчинам народа Даллая, с вызовом крикнул - На русском говори, чурка драная!
  - Ой хой! - в один голос охнули 'киргизы' и дружно напали на братьев.
  Вот только интеллигентов среди братьев не было, и эти двое, не заботясь о последствиях, стали гвоздить малорослых аборигенов с обеих рук. Старший держал фронт, младший успевал с обоих флангов. Тушка примерно в 50 килограмм и до перерождения была для братьев не той весовой категорией, на которую стоит обращать внимание, сей час же и вовсе ничто. Раскидав аборигенов как котят в кровавом (для Даллая) скоротечном бою, получив в отместку только несколько ссадин и неглубоких порезов, братья наблюдали как оставшиеся на ногах 'киргизы' убегают с поля боя. Вокруг лежало не меньше дюжины храбрых охотников.
  - Ну вот, а ты '30 вооруженных мужчин! 30 вооруженных мужчин!' - передразнил брата младший.
  - Петушиный сходняк, - заключил старший - А где пацаны?
  - Ой-ё, надо было пленного взять! - и младший с места рванул в погоню за отступающим врагом. В несколько по хищному диких прыжков он преодолел расстояние метров в сто и сверху запрыгнул на отстающего от своих охотника, смял его, и, взяв под мышку, потащил к брату. Пленный не сопротивлялся - он потерял сознание, не то от страха, не то от подзатыльника, отвешенного ему младшим братцем.
  Старший Чура оценил действия брата - Красавчиг!
  Пленный, взятый младшим Чурой, оказался лишний, во-первых потому, что умер, не приходя в сознание, во-вторых потому, что среди оставшихся на поле боя тел, большинство были подранки - допросить было кого. Этим-то Чура младший с удовольствием и занялся.
  Взяв одного, предположительно, со сломанной ключицей, за отворот одежды, Чура, не скрывая своих агрессивных намерений, спросил - Где наши пацаны? Гнида! - и нажал на больное плечо.
  Пленный заверещал, засучил ножками, стал что-то быстро говорить, его слова казались понятными, но звучали совершенно незнакомо.
  - По-русски говори чурка! - терпеливо потребовал младший.
  Вблизи храбрый охотник народа Даллая, выглядел маленьким, но крепким мужичонкой, с лицом, по глаза заросшим бородой, и оттопыренными ушами, на нем была одета длинная, почти до колен, рубаха без рукавов прямого покроя, опоясанная кожаным поясом, поверх рубахи кираса из толстой, мягкой кожи, на ногах сандалии, из такой же кожи. Черты лица напоминали аборигена Австралии: кожа смуглая, зубы белые мелкие, клыки не выделяются, волосы длинные, собранные в косу до середины спины.
  - Чурбан чурбаном - подумал младший.
  Охотник бормотал не переставая.
  - Не пойму, что он говорит? - спросил младший.
  - Молится, не слышишь что ли. Просит какую-то Герту защитить его от демонов. Это он про нас, наверное.
   Сравнение младшему понравилось, он вслушался в бормотание пленного охотника, разбирая слова, и неожиданно понял, что охотник говорит на своем языке, ранее младшему неизвестном, но абсолютно понятном. Причину своего 'полиглотства' он не знал, но приятно этому удивился. Выделив из речи пленного слово 'демоны', младший с вопросительной интонацией произнес - Демоны? Демоны? - и уже на русском, двигая правой рукой на армянский манер - Где?
   Охотник показал на младшего дрожащим пальцем.
  - Я тебе ща голову оторву! - брызнул слюной младший - Другие, другие где?! - водя руками по сторонам, заорал он.
  У пленного случилось расслабление мочевого пузыря, под ним растеклась лужа с резким запахом.
  - Да твою-ж! - с чувством сказал младший и оттолкнул от себя тельце охотника, не рассчитав силы настолько, что сломал пленному шею.
  - Хлипкие они, - равнодушно заключил старший.
  Рядом раздался хрип. Братья обернулись на звук и увидели, как еще один подранок перерезал себе горло наконечником копья.
   - А это как понимать? - удивился Чура старший.
   - Я же говорю - чурки.
  
  Храбрые охотники народа Даллая бежали в панике, бежали без оглядки, бросив оружие, раненых, забыв о мужской чести, забыв обо всем. Страх, рожденный инстинктом самосохранения, подавлял все возвышенные чувства, и уже не страх, ужас, гнал перепуганных людей дальше и дальше. Первым бежал вождь, он побежал сразу, как увидел с какой злобой и силой демоны убивали его соплеменников. Хватало одного удара, и тело несчастного отлетало в сторону, сбивая с ног товарищей, бездыханным падало на землю. Сами демоны были неуязвимы, стрелы отлетали от них, не пробивая кожу, копья ломались, дубины и камни не причиняли никакого вреда, как в кошмарном сне. Вождь бежал! Бежал даже тогда, когда уже не хватало дыхания. Он сорвал с себя кирасу, с ноги, порвавшись, слетел сандаль, и, когда уже не было сил, вождь остановился, упав на четвереньки, накатившая тошнотворная волна заставила опорожнить желудок. Рядом с ним падали измученные охотники. Битва закончилась.
  
  Барщиков тоже бежал без оглядки, повинуясь инстинкту и гонимый страхом. Бежал резво, не смотря на боль от застрявших в его теле стрел. Удивляясь своей силе и выносливости, он бегом поднимался на хребты невысоких гор и, обходя скалистые утесы по пологим склонам, бежал дальше к следующему хребту, пока не понял, что заблудился и не знает, куда бежать дальше. Воздух стал холоднее, стало тяжелее дышать, пейзаж вокруг изменился, деревьев больше не было, трава на склонах стала редкой, вокруг вздымались скалистые пики горных вершин, на севере закрывали горизонт снежные пики настоящей горной гряды, а не того предгорья, где осталось тело его товарища. То, что его друга убили аборигены, Барщиков видел сам, своими глазами. Его, лежащего, били по голове дубинами, кололи копьями, после такого не выживают. Он сам еле убежал, схватив аж три стрелы.
  Барщиков сел, осмотрел свои раны: одна стрела засела в левом бедре, вторая в правой части груди, застряв между ребрами, третья почти на вылет пробила дельтовидную мышцу, и её наконечник торчал с другой стороны. Он, терпя боль, осторожно продавил последнею стрелу, до конца вытаскивая наконечник. К удивлению Сергея наконечник был бронзовым (он как мастер электросварки умел различать металлы) в форме листочка. Он сделал вывод, что можно попробовать вырвать стрелы из своего тела, но сначала отломал рассмотренный им наконечник и вытащил древко стрелы. Потом, собравшись с силами, вырвал стрелу из ребер. Было больно, но терпимо. Барщиков, потея от напряжения, потянул стрелу из своего бедра, боль пронзила все его тело, нога задергалась, он остановился. Ругаясь матом, он собрался для новой попытки. Он ухватил древко покрепче и со всей силы дернул его на себя, дергая ногой в другую сторону. Стрелу он выдернул, но от боли потемнело в глазах, и Сергей упал на бок. Кровь хлынула из раны. Барщиков, пыхтя и матерясь, сорвал с себя майку, чуть ли не единственную одежду, которая на нем осталась, и перетянул ей рану.
  - Как я еще сознание не потерял от болевого шока - вслух удивлялся он - ну все, теперь или от потери крови или от её же заражения все одно помру, - осознал для себя Сергей.
  Однако кровь остановилась быстро, а раны и не думали воспаляться, даже болели не сильно. Это было приятно, но уже не удивительно. После рогов и копыт мало что может удивить их обладателя. Сергей сидел и думал, что делать, куда идти, где достать еды, как провести ночь, как добыть огонь, что с остальными? Ничего он не знал. Солнце уже закатилось за горы, появлялись звезды, чужие своим незнакомым расположением на небосводе. Даже луна была полная, крупная, желтая, чужая. Стало холодно, грустно и одиноко. Опять накатило дикое желание секса, от чего Серега завыл. Тут же на его вой отозвались какие-то звери, завыв в ответ, и казалось, что воют они совсем рядом. Их вой сразу ассоциировался с волками, а какие тут бывают волки, Серега не знал, но ничего хорошего уже не ждал от своей жизни, и, стукнув ладонью по колену, вскликнул - Да что ж такое!
  
  Дмитрий очнулся, когда упал на дно ямы. Пошевелиться он не мог, так как был буквально опутан веревками, при этом его руки были завязаны под коленями, а спутанные ноги соединены с петлей на шее. Упал он неудобно, головой вниз, по этой причине осмотреться было проблематично. Голова болела сильно, тело саднило, вдобавок ко всему он понятия не имел, что произошло, и где он находится. Заснул вроде в одном месте, а очнулся в другом.
  - Второй раз за трое суток такая ерунда происходит. Это уже многовато, - пробормотал он.
  Дергаясь всем телом, Дмитрию удалось перевернуться на спину. На фоне вечернего сумрака он увидел над собой неровный округлый проем ямы. Оценивая глубину, он решил, что метра три не больше. То есть стоит только развязаться, и можно вылезти, зацепившись за край ямы. А кто его связал? Наверно местные. Связали, значит не убьют, хотели бы убить, убили бы сразу. Дмитрий осмотрел веревки, которыми был связан, они оказались сплетены из волоса, явно не синтетика, что могло говорить о многом. Первое - он попал в плен к каким-то фермерам, второе - на этой планете вообще не знают, что такое синтетика, третье - эти веревки единственное, что попалось под руку аборигенам, и четвертое - он точно не в научной лаборатории. Дмитрий напрягся, попробовал веревки на прочность, петля на шее опасно затянулась. Обозвав аборигенов хитрецами, Дмитрий оставил свои попытки.
  - И что? Так и лежать? Скрючившись в три погибели? - сам себя спросил Дмитрий - А что еще делать,- сам себе и ответил.
  Пролежал он долго, тело затекло и ныло, небо потемнело, наступила ночь. Дмитрий надеялся, что кто- нибудь вот-вот заглянет в яму, но никто так и не заглянул.
  - Эй! Есть, кто там? - крикнул он.
  В проеме показалась волосатая голова, и в яму полетел горящий факел, который упал рядом с Дмитрием.
  - Что хочет это чудовище? - услышал Дмитрий голос, доносящийся из-за пределов его поля зрения. Язык был незнаком, но слова понятны.
  - Не знаю - ответила голова, смотрящая в яму - Разве его можно понять.
  - Ты лучше не смотри туда, мало ли что.
  - Да что он сделает, он ведь связан.
  - Все равно не смотри, демон все-таки.
  - Ладно, - сказала голова и пропала.
  Дмитрий загрустил. Не пришелец, а демон. Не фонарик, а факел с живым огнем. Не научная лаборатория, а сырая яма.
  - Куда я попал?... Бежать надо от греха, - думал он. Дмитрий еще недавно тоже работал в милиции, ну ... в полиции то есть, но не в ГИБДД, как его товарищ, а в самой настоящей полиции, в следствии. Он точно знал, что хороших поступков ни от кого ждать не следует. Особенно от тех, кто тебя связывает, кидает в яму и называет демоном, такие ребята могут и на костёр затолкать. Лежать и ждать милости неизвестно от кого нельзя ни в коем случае, это только убедит негодяев в собственном над тобой превосходстве.
  - Надо бежать! - убеждал он себя.
  Дмитрий пододвинул спутанные ноги к огню, веревка занялась сразу. Потерпев и посетовав на неизбежные ожоги, Дмитрий освободил ноги, и пережог веревку державшую петлю на шее, потом освободил руки. Встал и наслаждением потянулся, треща костями. Размял кисти рук, несколько раз присел, после чего со всей силы прыгнул, желая зацепиться за край ямы. Но вместо этого, самому себе на удивление, выпрыгнул из ямы полностью, и, будучи не готов сориентироваться, упал на землю. Тут же поджался, собираясь бежать, но увидел, что рядом никого нет. Он осмотрелся. В стороне стоят несколько сараев, за которыми горит костер, что видно по отблескам света на стенах, оттуда же доносятся голоса. Охранника возле ямы не обнаружилось.
  - Дебилоиды - шепотом сказал Дмитрий, осторожно пошел в противоположную сторону, наткнулся на глинобитный забор, перелез через него и побежал в темноту леса.
  Куда надо идти он не знал, но решил на месте не оставаться, поэтому побрел по ночному лесу, выбирая направление наугад, лишь бы подальше от ямы и от деревни аборигенов, знакомиться с которыми желания не было. Блуждая по лесу, наткнулся на речку, с удовольствием напился и умылся холодной водой. Перешел на другой берег и, подумав, побрел вниз по течению.
  
  Остатки поселкового войска вернулись в селение. Их ждали пустые дома и пятеро охотников, которые бойко доложили, что пленного демона связали и бросили в яму, а один из них побежал сообщить соплеменникам о радостной новости и позвать домой. Но их энтузиазм быстро развеялся, когда они рассмотрели своих 'боевых' товарищей. Изорванные и измученные они стыдливо прятали глаза. Пришли не все, вождь был и вовсе без доспеха и оружия, изнуренный, со слипшимися от пота волосами, он поднял руку и созвал всех к себе.
  - Братья! - голос вождя дрожал - Это была достойная битва! Не наша вина в том, что враг силен и неуязвим! Не мы повинны в смертях наших сородичей. Мы сделали все, что смогли, - он опустил голову - Теперь надо уходить.
  До сознания встречающих охотников дошло, что случилось страшное.
  - А как же пленный демон? - Спросил один из них.
  - Эта ноша не по нашим плечам, оставьте его в яме.
  - Я ему огонька подкинул, - вмешался еще один - Говорят, они живого огня боятся, так пусть помучается.
  - Пусть - согласился вождь, не выходя из задумчивости.
  - Может его закопать? - не унимался охотник.
  - Нет времени, можем не успеть, они наверняка идут за нами. Надо уводить племя.
  Мужчины народа Даллая пошли навстречу своим женам, детям и старикам. Их сердца сжимались от понимания горя, которое они несут вместе с собой. Плачь и крики по покойным соплеменникам, траур, скитания и нужда, вот, что ждало их впереди. Скорбь была на их лицах. И как всегда бывает, когда отступает страх, остается стыд и желание мести. Не за убитых соплеменников, хотя и за них тоже, но сильнее всего мстить хочется за свой страх и стыд.
  
  Зевус смахнул скупую слезу, ему на самом деле было жаль этих глупых обезьянок. Но в прочем нечто подобное он и ожидал. Теперь 'неожиданных пришельцев' воспримут как надо, и борьба с ними будет делом чести любого самца, живущего в ареале влияния его лаборатории. И никакие ухищрения падшего ящера не помогут, долго они не продержаться.
  - Ну ладно, вернемся к работе, - сам себе сказал глава лаборатории.
  Он просматривал доклад Нолапы, ведущего специалиста в направлении математики, архитектуры и астрономии. В докладе говорилось, что отобранные им в ученики, смышленые Даллайцы успешно осваивают обработку камня и основы строительства. Даллафа - основной город-государство, обзавелся еще одним красивым зданием, приспособленным для общественных сборищ. Заложены фундаменты храмов, построено зернохранилище по новому образцу. Существуют и проблемы, в основном касающиеся слабой способности вида к трехмерному пространственному мышлению. Нолапа предлагал путем генетической вакцинации поправить данный недостаток.
  - Ему бы только полубогов плодить, - ворчал Зевус.
  Далее шел доклад Маркуса, ответственного за безопасность и мотивацию агрессии подопытных. Он пытался обосновать создание армии и внедрение принципа конкуренции между городами-государствами, как прогрессивный способ мотивации вида и ускорения развития.
  - Это мы уже проходили, плохо как-то получилось, - думал Зевус - но отказывать не буду.
  Зевус сделал пометку - 'нет' конкуренции внутри ареала, 'да' объединению усилий при пасионарном толчке на сопредельные территории и распространению цивилизационных основ среди неохваченных ареалом сообществ, - подумал и добавил - Армии тоже 'да'.
  Следующим был доклад Феста, задачами которого было обучение аборигенов искусству добычи полезных ископаемых и их полезного использования, он сообщал, что внедрение обработки меди, бронзы и других металлов повсеместно закончено, обучение горному и кузничному делу идет успешно.
  В общем, работа шла планомерно, спокойно, как обычно, за исключением неизвестной величины - падшего мыслителя и его землян. Не нравилось Зевусу такое положение вещей.
  - Иерархи сначала дадут задачу, не говоря о цели, а потом неожиданную вводную, обусловленную правилами и запретами. Они так играются, или эксперименты ставят? Уже над нами, наверное, - подумалось Зевусу.
  
  У Тилькуатаатли тоже все шло по плану. С орбиты планеты он видел все, что произошло. Отмеченного им рогами самца отделили от группы и загнали в горы - хорошо. Еще одного, наделенного им способностью создавать ментальные сущности и преобразовывать материю, взяли в плен, но ему удалось бежать, и он тоже отделен от группы - тоже хорошо. Остальные собрались вместе и дружно пришагали к реке. Куда они пойдут дальше, никому неизвестно - и это тоже хорошо. Самый лучший план - тот, который никто не может просчитать.
  Тилькуатаатли разложил надоевшее тело самки гоминида на лежаке, ослабил искусственную силу тяжести на корабле, и решил поспать, так как тело этого требовало.
  
  Два охотника, два соплеменника, Хил и Мер шли по следу рогатого демона. Они уже сообразили, что до темноты догнать его не успеют, но, обсудив этот вопрос, решили не возвращаться, так как вернуться с тушей демона на копье гораздо заманчивее, чем без неё. Слава и почет - вещи не материальные, но уж очень приятные и очень желанные молодым мужчинам народа Даллая. А так как ночью уже не было видно следов, они остановились на ночлег, разожгли костер, поужинали и легли спать, неся стражу по очереди.
  
  ***
  
   Дмитрий шел вдоль реки по её течению, шел уже двое суток, никого не встречая на своем пути, пил из реки, ел в основном плоды и ягоды, те, что казались съедобными, охотиться и ловить рыбу даже не пытался, так как не надеялся на свои силы и навыки. Есть хотелось очень сильно, но, странное дело, не было слабости и усталости, а жаркие солнечные дни не утомляли, а буквально заражали энергией. Новое тело готово было шагать и шагать, мышцы не ныли от усталости, голова не болела от прямых солнечных лучей, не было желания спать. А вот в той, прежней жизни, спать хотелось постоянно, и состояние утомленности, слабости, было привычным и казалось нормальным.
   Места, которые он проходил, были обитаемыми, но совсем недавно брошенными, по неизвестной Дмитрию причине. Он не раз набредал на обработанные участки земли или брошенные ветхие лодочки на берегу, но людей не встречал. Наконец он вышел к брошенному поселку, всего в несколько дворов. По всему было видно, что люди жили здесь еще совсем недавно, и ушли, побросав свои дома, взяв только самое необходимое. Дмитрию спешить было некуда, и он стал обходить домик за домиком, знакомясь, так сказать, с бытом аборигенов. Осматривая брошенное хозяйство, он нашел несколько бронзовых предметов, включая бронзовый распашник от плуга, точнее Дмитрий предположил, что это именно он, смутно ассоциируя его с картинками из учебников истории пятого класса и своими собственными детскими воспоминаниями. Быт селян-аборигенов навеял на него тоску. Земляной пол в хижинах, открытый очаг и дырка посередине соломиной крыши. На земляном полу сплетенные грубые циновки вместо кроватей.
   - Какие-то доисторические времена, - думал Дмитрий - И вши наверняка есть. В одном из домов он нашел несколько глиняных горшков размером с ведро, которые доверху были заполнены зерном, чем-то средним между пшеницей и кукурузой. Сразу и очень ярко вспомнился хлеб: свежий, горячий и хрустящий. Но, как его сделать, Дмитрий себе не представлял. Была бы еще мука, он бы наверняка справился бы, но что можно сделать с зерном без мельницы или хотя бы ступы. Да и где выпечь? На раскаленных камнях?
   В центре поселка стоял самый большой дом. Он был выше остальных раза в полтора, стоял на каменном фундаменте, стены выложены из кирпича, на вид странного, шириной всего 2 сантиметра, крыша была не соломенной, как обычно, а черепичной, притом черепица была белой. Зайдя в этот 'дворец', Дмитрий обнаружил дощатый пол. В центре помещения был установлен деревянный постамент в форме ступенчатой пирамиды, явно подставка для чего-то, но на момент прихода Дмитрия пустой. Перед постаментом из камня выложен очаг, потолка в помещении 'дворца' не было, и, подняв голову вверх, Дмитрий увидел массивные бревна стропил, поддерживающие черепичную крышу.
   - Жить можно, - сам себе сказал Дмитрий и решил, больше никуда не идти и озаботится пропитанием, а то голод уже замучил. Задумок было много, от охоты до рыбалки, но кроме рук у него ничего не было, то есть, ни удочки, ни сетей, ни хотя бы перочинного ножа, одна зажигалка. По этой причине было принято решение найти два камня и попробовать измолоть имеющиеся зерна в муку.
   Дмитрий пошел к реке искать камни, как он думал, ему нужны были один большой и плоский камень и второй поменьше, овальной формы. В поисках подходящих каменюк он спустился вниз по течению и набрел на место, где, по всей видимости, аборигены добывали глину. Река огибала невысокий холм, который на треть был разрыт, обнажая пласт белой глины. Тут же лежали несколько разорванных плетеных корзин. Дмитрий подобрал одну из них и продолжил свои поиски. Найдя нужные ему камни, он сложил их в корзину, и, держа её обеими руками под дном, понес в поселок ко 'дворцу'. Желая сократить путь, он пошел не по берегу реки, а напрямик, и наткнулся на огороды. В прямом смысле огороженные плетеным заборчиком участки обработанной земли, на которых ровными грядками росла разная зелень. Обрадовавшись такой удаче, Дмитрий стал исследовать культурные растения. Нашел и собрал несколько незнакомых, но явно съедобных корнеплодов, нарвал что-то типа перца и пучок пряно пахнущей травы. Положил все это поверх камней, и, фантазируя на кулинарные темы, пришел в поселок.
   Молоть муку, растирая её между камнями, оказалось не так уж сложно. Мука получалась грубая, с обилием разного мусора вроде шкурок от зерен. Сита у Дмитрия не было, и он решил, что на первые разы сойдет и так. Зерна одного из кувшинов он высыпал на циновку, освободив, таким образом, посуду, в которой, смешав грубую муку и воду из реки, замесил тесто.
   Костер Дмитрий развел в очаге 'дворца', набравшись терпения, прождал, пока прогорят дрова и получаться угли, и уже тогда поставил в очаг глиняный горшок с тестом, засыпав его, насколько можно, горячей золой и углями. Также в угли Дмитрий заложил вымытые в реке корнеплоды, после чего стал ждать, сглатывая слюну.
   Получилось непонятно что, но горячее и съедобное. Печеные корнеплоды на вкус были похожи на пареную редьку, а горячее тесто вытаскивать из горячего горшка было целым мучением, но двухдневная голодовка была лучшим в мире поваром. Готовые корнеплоды с кусками толи недопеченного, толи недожаренного теста, которое к тому же надо было жевать осторожно, чтобы не сломать зубы о кусочки мусора, были самым замечательны ужином Дмитрия за последние несколько дней. А если еще заедать их 'перцем' и пряной травой, так вообще - пища богов.
   Ощущая уже забытую тяжесть в желудке, Дмитрий вышел на ступени 'дворцового' крыльца и, сев на них, стал любоваться закатом. Желудок бурлил, обильно образовывая газы, но вокруг, никого не было, и стесняться Дмитрию было некого. Хотя отрыжка на вкус и запах, была премерзкой. На дне пустой корзины Дмитрий заметил куски глины, впитавшие влагу от мокрых камней из реки. Он взял один кусок, помял его в руках. Глина была пластичной и, на удивление, почти не пачкала руки. - Как пластилин, - сказал вслух Дмитрий. Убивая время, он стал лепить из этого куска глины, фигурку. Просто фигурку, без цели и замысла. Он умел лепить с детства, этот талант достался ему от природы, он просто умел лепить и все. Без всяких школ и учителей, как, к примеру, некоторые люди умеют рисовать. Лепка была его хобби в той недавней жизни. Вот и теперь, он просто решил занять себя хоть каким-то делом. Разминая кусок глины, он раскатал его в маленькую 'колбаску', приплюснул её, прижал пальцем в разных местах и получился человеческий торс. Дальше - больше, вот уже появились ноги, руки, умелые пальцы сформировали женскую грудь, еще раз с нажимом пригладили таллию, получившейся женской фигурки. Дмитрий лепил и думал, думал о разном, вспоминая и анализируя недавние события, и тут же мысленно удаляясь в далекое прошлое, вызывая в своей памяти образы давно прошедших событий. Пальцы прилепили женской фигурке голову с 'растрепанной прической', а на спину пару крыльев 'летучей мыши'. Фигурка была готова. Стройная голая девушка с аппетитными формами присела на одно колено и, сложив крылья за спиной, выжидающе смотрела перед собой. Дмитрий поставил её на ступеньку перед собой, повертел в разные стороны, рассматривая, оставил лицом к себе и вслух сказал - Ну что? Поговорим? - И только теперь Дмитрий заметил, что солнце давно закатилось за горизонт, и над головой звезды, вокруг ночь и темнота, а свет, благодаря которому он лепил и видел фигурку, исходит от его рук. То, что его руки светятся, он заметил уже давно, но теперь они светились не только ярче, но и как-то изнутри, просвечивая кожу и вены мягким не режущим глаза белым светом. Слепленная им фигурка, тоже излучала свет, но больше похожий на свет фосфора в темноте, то есть, напитавшись светом извне, хранила его в себе, как сосуд хранит в себе воду. Дмитрий, повинуясь наитию, коснулся указательным пальцем правой руки, головы слепленной им горгульи, и, приказывая, произнес - Живи!
   Свет впитался в сырую глину, фигурка вздрогнула, и маленькая девушка упала на свою миниатюрную пятую точку, распахнув чешуйчатые крылья.
   Обычно Дмитрий в своих мыслях матерно не выражался, но это был не тот случай. Девушка-лилипут, встала на ноги, осмотрела саму себя, несколько раз взмахнула крыльями, оторвавшись при этом от земли, и, снова приземлившись, обратилась к Дмитрию с вопросом - А как меня зовут?
   - А ты не знаешь? - ответил вопросом на вопрос Дмитрий.
   - Так, откуда мне знать, - пропищала она тонким голоском - Я же только родилась! Это про тебя я все знаю. Ты же меня создал, вот и дай мне имя, любимый мой.
   Вот это 'любимый', как-то сразу насторожило Дмитрия, но виду он не подал, а протянув руку, пригласил девушку сесть ему на ладонь. Та сразу и без страха согласилась, забралась и уютно устроилась на рельефе его ладони, обхватив своими ручками большой палец. Дмитрий поднес её ближе к глазам. Ладно сложенная девица с упругой кожей и округлыми формами, пропорционально большой грудью, узкой талией, высокой и выпирающей попой, длинными (пропорционально размеру) мускулистыми ногами, милой мордашкой и копной черных всклокоченных волос на голове. За спиной, из лопаток, торчали кожистые крылья, которые на ощупь были теплые и сухие, как подушечки лап у щенка. И не подумаешь, что недавно это был кусок глины.
   - И какое имя ты бы хотела?
   - Нуу, - затянула девица, отводя мордашку в сторону - Я не знаю, ведь я же ночной демон, значит и имя должно быть демоническое, Азазеля, какая нибудь. А что, красиво, - и пробуя на распев, подняв ручки и растопыривая пальчики - Аазаазееля!
   - Азазель был мужчиной.
   - Вот, блин! - выругалась девица, запросто и естественно.
   - А откуда ты все это знаешь?
   - Знаю и все. Тебе виднее, ведь ты же меня создал.
   - Каким интересно образом? - действительно не понимал Дмитрий.
   - Это тоже не ко мне, я ведь младенец, ты не забыл?
   - Болтливая, больно, для младенца.
   - Что вложил то и получил. Так как ты меня назовешь? Милый мой.
   - Ночной демон в женском обличии, это суккуб.
   - Сокращенно сука, что ли? А ласково суккубочка? Нет, не пойдет!
   - Валькирия, как тебе?
   - Не совсем про меня, но красиво. А сокращено - Валя? Нет, не то.
   - Азазеля, сокращенно Зеля, или Аза, тоже ведь не красиво, - парировал Дмитрий.
   В ответ девица с выражением запела - Прощай цыганка Азааа, помню твои губы, сладкие как вино, - и заключила - Нормальное имя, пусть будет Азазеля, ну пожалуйста!
   - Пусть будет, - согласился Дмитрий и потрогал средним пальцем животик нареченной Азазели, типа почесал, что вызвало бурю восторга и звонкого девичьего смеха. Дмитрию аж уши заложило.
   Отсмеявшись, Аза легко взлетела с ладони Дмитрия, и бесшумно как летучая мышь облетев вокруг него, залетела в дом, подлетела к погасшему, но еще теплому очагу и защебетала - Ух ты! Огонь! Я ни разу не видела огонь! Пожалуйста, разожги огонь! Я хочу посмотреть! Ну, пожалуйста!
   - Вот ты ж ё моё! - закряхтел Дмитрий, подымаясь с насиженных ступенек, - Сейчас, подожди немного, дрова соберу.
   - А покажи, как ты дрова собираешь! - уже над ухом Дмитрия звенела Азазеля.
   Порхая над своим создателем, пока тот собирал сухие палки, Азазеля постоянно, что-то говорила, вставляла советы по поводу того, какую палку подбирать стоит, а какую не стоит, периодически отлетая в сторону, влетала высоко вверх, выше крыш домов и макушек деревьев, раскидывала руки в стороны и громко вздыхала - Ах, красота-то, какая! - И вновь устремлялась вниз к своему создателю, кружа у него над головой.
   Дмитрий развел костер. Языки пламени заплясали в темноте, освещая зал 'дворца', сухие ветки, сгорая, трещали. Завороженная Азазеля, сидела на плече Дмитрия и, затаив дыхание, смотрела на огонь, потом совсем по-женски поежилась, поведя плечиками, грациозно на столько, на сколько это может сделать 15 сантиметровая женщина, придвинулась к шее Дмитрия, томно шепнула - Ты просто волшебник! - и игриво куснула его за мочку уха.
   Дмитрий не смог сдержать смех. Азазеля тут же вспорхнула и оказалась перед его глазами - Что смешного!? Ты смеёшься потому, что я такая маленькая, да?
   - Да нет, просто не могу понять, о чем я думал, когда тебя делал?
   - Явно не таблицу умножения вспоминал!
   - Вот, вот.
   Так как Дмитрий сидел лицом к костру, то Азазеля в порыве своего гнева зависла как раз над языками огня, и почувствовала это как-то для себя внезапно. Взвизгнув, бросилась назад на плечо Дмитрия, опустив обожженную попку на прохладную кожу своего создателя и шипя, стала корчить свою мордашку в недовольных гримасах.
   Дмитрий опять засмеялся, стараясь неловким движением не свалить крохотную девчушку со своего могучего плеча.
   - Глина, явно не была огнеупорной, - извиняясь, отшутилась Азазеля.
   - Странно, я сейчас хотел сказать тоже самое.
   - Так я же слепок твоего подсознания, можно сказать, твое альтер эго.
   - Ты откуда такие слова знаешь? Огня-то ни разу не видела.
   - Видеть не видела, а знать то знала. Я еще на грозу посмотреть хочу, на молнии, тебе же это тоже нравиться?
   - Фуф, фуф, фуф, - вздохнул Дмитрий - И что мне с тобой теперь делать?
   - Как минимум поговорить можно.
   - Сам с собой я всегда поговорить смогу.
   - Не скажи, родной. Я ведь теперь не ты и смотрю на мир своими глазами, не твоими, а следовательно другой взгляд, другой опыт, поговорить будет о чем.
   - Какой опыт!? Тебе от роду часа два не больше.
   - А совет уже дать могу.
   - Хы, хы. Какой?
   - А ты возьми, и сделай себе бабу в полный рост. Можно будет не только поговорить.
   - Тоже мне совет! Я сам уже об этом думал.
   Азазеля наморщила лобик и, согнув одну ногу в колене, обхватила её руками, - а еще можно другие вещи делать, - пропищала она.
   - Да, попробовать можно, нож нужен, топор, прочие мелочи быта. Но как? Слепить из глины и сказать, топор! И кусок глины станет стальным топором, да?
   - Ну, я же стала ночным демоном вожделения, притом воплоти.
   - Тут конечно я что-то перемудрил.
   - И большое тебе спасибо за это! Я хоть души и не имею, наверное. Но жить мне нравиться. А на счет топора, так думай только о топоре, когда делать его будешь, авось получится.
   - Завтра попробуем.
   - Уже завтра. Вон на востоке небо светлеет, и я скоро впервые в жизни увижу восход солнца! Любимый! Ты просто волшебник!
   - Это твой 'опыт' заставляет говорить такие слова, или я сам о себе так думаю?
   - А какая теперь разница?!
   - В любом случае, я сначала высплюсь.
   - Спи, спи, я ни куда не улечу, я теперь всегда, всегда, буду рядом с тобой.
   - Хорошо ли это?
   - Не забивай себе голову!
  
  ***
  
   - Короче, мужики! Не спрашивайте, откуда мне это известно. Сам не знаю. Точнее знаю и все тут, - обращался к товарищам Бчел.
   Мужики собрали совет, так как свое положение они оценивали как критическое, чему немало способствовала потеря двух друзей. Окружающая реальность казалась враждебной для них, и, не смотря на то, что вопрос с едой и питьем был решен благодаря нахождению реки и проснувшимся охотничьим способностям Дениса, они не ощущали себя в безопасности. Враждебное местное население, отсутствие какого либо жилья, перспектива жизни дикарем, вызывали у них обоснованные опасения за свое будущее. Да и вообще, перспективы радостными не казались.
   - Наша с вами задача - продолжал Бчел - наладить контакт с местным населением любым способом, по-доброму или по-плохому, иначе нам тяжко придется.
   - Кто это нам задачи ставит? - спросил Чура старший.
  - Тот, кто дает мне знание об этой планете.
  - А если я его пошлю куда подальше? - продолжал Чура.
  - Ему похрен, он только подсказывает, а на исполнении не настаивает.
  - Походу эта инопланетная шлюха от нас не отстанет, - вставил свое слово Денис.
  - Я все-таки продолжу. Мы находимся на территории ареала влияния местных божков. Они тут аборигенов 'цивилизируют'. Несколько десятков городов государств-полюсов, да еще сельское население, все это к югу от нас, и все это для нас враждебно и опасно. Там нас принимают за демонов, порождение зла, ну и так далее, короче, с хлебом и солью не встретят. Имеется предложение пройти на восток, - Бчел показал рукой в сторону восходящего солнца - Пешим ходом недели две пути, там дикие племена живут в лесах и болотах, они еще местными божками не оболванены и для нас они будущие благодарные подданные, если поведем себя как надо. У них для нас есть и дома и еда и бабы.
   - Бабы! - скептически воскликнул Чура младший - Своих надо было брать, а не с местными обезьянами путаться.
   - Тем не менее, - продолжал Бчел - Выбор у нас не большой. Еще дальше за лесами и болотами, начинаются степи. Это уже место жительства кочевников-скотоводов, но их образ жизни для меня лично не приемлем.
   - А племен, которые живут в виллах на берегу моря здесь нет? - пошутил Михаил.
   - Есть, но все они к югу - серьезно ответил Бчел.
   - А чё мы шкеримся!? - продолжал возмущается Чура младший - раскидаем местных, как детей, проходили уже, слабые они, придем и возьмем все, что понравиться! Кто нам помешает!? Всех нагнем, и пастись заставим! Овцам овечья жизнь!
   - Не совсем все так, - парировал Бчел - местные боги, это представители высокоразвитой расы, тоже, кстати, не с этой планеты, а вот у них наверняка найдется дубинка, которая сможет тебя успокоить. Да и воевать и убивать лично мне что-то не хочется, есть другие пути выживания.
   - Выживания! - гнусавя передразнил Чура младший - Грязная жизнь с блохастыми дикарями!
   - Молчи уже, - перебил Чура старший - Вояка! - и уже к Бчелу - Веди нас Сусанин - герой.
   - Погоди, - вмешался Феликс - А про нас ничего рассказать не можешь?
   - Особо рассказывать нечего. По поводу нашего физического состояния имеется пояснение, которое гласит, что мы теперь не столько люди, в биологическом плане, сколько инкубаторы для микроскопических наночастиц, наших симбионтов, высокоэнергоемких, искусственных, самовоспроизводящихся машин, имеющих коллективный интеллект на уровне инстинктов. Наши тела теперь на три четвертых состоят из этих наночастиц. Так что, мы теперь кибернетические организмы.
   - Не хера себе, говорить нечего! - высказался Денис - А меня кто нибудь спрашивал!?
   - Мля! А кто в 'загадай желание' играл!? - вспомнил Михаил - Встаньте в круг, чего хотите? Хочу быть высоким сильным и красивым! Вот вам и результат.
   - Так по пьянке же! - оправдывался Феликс.
   - Ты вообще загадал, что бы у тебя все было, что хочется.
   - Ну, в принципе не обманула. А как это получается? Раз, и есть того, чего не было.
   - По этому поводу есть пояснение, - заговорил Бчел - Материя, это конструктор, и нет ничего сложного в том, что нас удивляет, для тех, кто умеет, естественно.
   - Теперь и я умею, хоть и бессознательно, - улыбнулся Феликс.
   - Ладно, пойдем мужики - предложил Денис - Сиди, не сиди, а начинать надо.
   Мужики пошли, и повел их Пчелинцев в край дремучих лесов, где обитали племена свирепых варваров, наводящих ужас только одним своим именем на жителей плодородных долин и блистательных городов, вечных врагов 'цивилизованных' аборигенов, безбожников, практикующих каннибализм и человеческие жертвоприношения своим идолам, врагам вселенского порядка. А попросту животным, поумневшим, но не имеющим, никакого понятия, что с этим умом делать, ждущим пока до них дойдет очередь в затеянном Вселенским разумом эксперименте. И скоро их очередь наступит - к ним идет сводный отряд падшего мыслителя, создавать альтернативный порядок мироустройства. Только никто из этого отряда об этом не знал.
  
  ***
  
   Барщиков опять бежал, опять не разбирая дороги, снова, куда глаза глядят, но только не в горы. Причина его бегства, в виде двух охотников, сильно отстала, как ни старалась. Устроенная ими засада была бы успешной, если бы не сверхчеловеческая сила проклятого демона. Они встретили его, когда он возвращался, и столкнулись бы лицом к лицу, но увидели его первыми, и спрятались. А когда демон подошел на расстояние броска копья, оба охотника метнули свое оружие и оба попали, но не нанесли смертельных ран, и вот теперь вынуждены задыхаться и преследовать рогатую тварь.
   А Барщиков, проклиная свою судьбу, бежал, зажимая ладонью, рваную рану на правом боку, и хромая на левое копыто, оставляя за собой следы из капель крови на траве. И не то, что бы Барщиков спасал свою жизнь, жить ему в принципе уже не хотелось, но зарезанным быть хотелось еще меньше. Вот он и несся, не разбирая дороги, сквозь кусты и овраги, падая и снова подымаясь, задыхаясь и все четче ощущая слабость и страх, приходящий с осознанием скорой смерти. Останавливаться было нельзя, нельзя ни в коем случае. Они найдут его по следам, по каплям крови, которая предательски вытекала из его ран. - Господи! Помоги! - взмолился Барщиков, и отвлеченно подумал, что на этой планете его родной Бог наверное не услышит, далеко потому что. - Ну как же так!? - думал он - За что!?
   Проламываясь через кусты, Барщиков выскочил на мелкий овражек, скорее даже арык, на дне которого спокойно текла вода, не удержавшись на копытах, он упал, воды в ручейке, не хватило, даже для того, чтобы смягчить падение, и Барщиков больно ударился о каменистое дно. Ручей вокруг упавшего 'демона' окрасился красным, смывая кровь с его ран. Потребовались титанические усилия, чтобы подняться и пойти, бежать сил уже не было. Барщиков теоретически знал, что следы можно скрыть, передвигаясь по воде ручья, и сознательно пошел вниз по течению. Слабость одолевала все больше и больше, перед глазами расплывались цветные круги, руки и ноги дрожали, обильно шел пот. Сколько Барщиков прошел, перед тем как упасть, он не помнил. Как и не помнил момента, в который потерял сознание и свалился. Спасительная тьма, окутала его сознание и избавила от мучений.
   Хил и Мер, обливаясь потом вышли к ручью. По всему было видно, что рогатый демон упал в этот ручей, потом встал и пошел вниз по течению, о чем говорили следы его копыт, неосторожно оставленные на краю, да и местами на дне ручейка, хоть и замытые вяло текущей водой. Судя по следам, шаг зверя был тяжел и не равномерен, было понятно, что он устал и истекает кровью. Охотники приободрились: добыча ранена, и скоро сама свалится им в руки. Спешить было уже не нужно, но и останавливаться нельзя. Они пошли вниз по течению и, чем дальше шли, тем сильнее была их уверенность в удачном окончании охоты. Все следы говорили о том, что демон слаб, и возможно они найдут его уже мертвым. Сбавив темп, они успели отдышаться и даже отдохнуть, и вот, не пройдя и тысячи шагов, они увидели тело рогатого демона, лежащее на берегу ручейка, своими копытами оскверняя чистую воду, а мощным телом пачкая землю сотворенную богами. Его бока медленно вздымались, он еще дышал. Ничего, кроме омерзения, эта огромная туша не вызвала у смелых охотников народа Даллая.
   - Добьем? - спросил Хил
   - Он без сил. Свяжем и приведем живым, если не помрет сам. Живой он будет намного ценнее, - ответил Мер.
   - Какая разница? Все равно убивать. Отрежем голову и копыта, кинем жребий, кому что, и идти будет легче.
   - Лучше тогда содрать шкуру, можно будет продать дороже, или чучело сделать.
   - Ага, а костяк выварить, и скелет можно будет в дело пустить.
   - А рога куда? Нет, тут уж либо чучело, либо скелет.
   - Решено. Добиваем. - Хил перехватил поудобнее копьё.
   - Шкуру лишний раз не порть - бей в глаз или в пасть, сейчас его голову разверну.
  
   Сквозь тьму Барщиков слышал все до последнего слова, слышал, но ничего не мог и не хотел сделать, он смирился с тем, что умрет, и, даже с тем, что его зарежут как свинью, содрав кожу на трофей. Он желал только того, чтобы аборигены, не сплоховали и сделали все быстро, а значит не больно. Вспоминая свою жизнь и не чувствуя ничего, кроме стыда за неё, он согласился со смертью, и желал её как избавления. Он сдался.
   Вот только тело его не сдалось, и, в момент, когда абориген подошел к нему и взял его своими лапками за голову, вздрогнуло и схватило тельце обезьянки со всей имеющейся силой, вгрызлось зубами в его податливую плоть. В рот брызнула освежающая и бодрящая кровь. Жрать, сожрать этого гада! Вырванный кусок мяса ушел в горло, как утренний бутерброд с маслом. Кровь, словно сметана к блинам, смочила губы. Жрать, жрать! Тело брало своё, оно хотело жить, и ему было глубоко наплевать на все чувства и переживания разума своего владельца. Оно хотело жить, повинуясь своим инстинктам. Кусок за куском, рвало оно тело несчастного, жрало и насыщалось.
   Хил оцепенел от ужаса, ему бы вмешаться, ударить копьем, рубануть мечем, а он все смотрел и смотрел, как брызжет кровь, как оголяются кости, как тело его товарища словно безвольная кукла болтается в руках зверя, раздираемое на части.
   Он совладал с собой только тогда, когда чудовище откинуло от себя частью обглоданное тело его товарища и обратило свой взгляд на него. Он ударил копьем, но тщетно. Его сил не хватило. Чудовище схватило его, повалило на землю, сорвало одежду. Хил попрощался с жизнью, но то, что случилось, было хуже смерти. Чудовище изнасиловало его, и в момент пика своей страсти укусило его за плечо, оставив кровоточащую рану, и, бросив поруганное тело, скрылось в наступающий сумрак.
  
   Барщиков пришел в себя ночью. Его, как ему казалось, страшные раны, уже стали заживать, и почти не болели. Его лицо, руки, грудь, живот, все тело было в запекшейся крови. Он чувствовал себя сытым и отдохнувшим. То, что он помнил, ему не понравилось. Канибал-сыроед, да еще и активный пидераст. Этого он о себе не знал. Как и не знал то, откуда взялись силы победить все это. А еще воспоминания о произошедшем событии были настолько сладостные и приятные, что самого бросало в дрожь от собственного разврата. Мысли о том, что мальчика надо было бы забрать с собой, были так навязчивы, так притягательны, что сознанию самого Барщикова хотелось стошнить. Но, ни рвотных позывов, ни всеобъемлющего чувства стыда душа рогатого беса не испытывала. Только похоть. Похоть сытого тела. Желание, довлеющее над всем. Барщиков завыл, скребя себе грудь. Где он, что он, не имело значения. Он хотел секса. Как умалишенный. Кем в принципе и являлся. Биохимия его нового тела, не оставляла ему выбора.
  
  ***
  
   Великий мыслитель облегченно вздохнул. Он только что, чуть не потерял одного из основных своих агентов влияния. Благо, что заложенная им программа сработала сама по себе. Иначе бы не было мести всем в одном лице. А без этого похотливого самца всё было бы не так интересно. Он еще раз похвалил себя за предусмотрительность и свою расу за технологии. Первая победа над всеми, включая этого мерзкого гоминида. Пусть страх наполнит сердца местных адептов Вселенского порядка. А записанную матрицу, столь жуткого зрелища, он покажет во снах оракулов и предрекателей местного разлива. Как раз сейчас Тилькуатаатли лениво сканировал территорию 'ареала' в поисках местных разумных имеющих способность и возможность, воспринять его трансляцию. Он предполагал, что ему скоро будут оказывать активное, и, возможно прямое противодействие, но успокаивал себя тем, что насилие, для Иерархии, это последний довод. А значит, главное не зарываться. Так получилось, что он вмешался в работу представителей расы Титаров, якобы созданных по образу и подобию самого Бога, и которым неоднократно прощались, их мерзкие шалости. А ему, не простили всего одной. Неужели отсутствие чешуи, хвоста и наличие круглого зрачка, дают такие преимущества в глазах Иерархов. Мыслитель один прожил дольше, чем вся эта команда архитекторов, устроивших базу на этой планете, вместе взятых. Даже с имеющимися ограниченными возможностями, он сотрет в порошок все плоды их труда, не смотря на все потуги обороняться. Тилькуатаатли сверился с результатами сканирования и анализа, проведенного кораблем.
   - Зевус - вслух сказал он - достойный соперник - и уже про себя - Вселенский разум опять играется, раскладывая обстоятельства нашей жизни, снова и снова. Интересно, кому он дает новый шанс, мне как падшему представителю расы мыслителей, или Зевусу, как не справившемуся с предыдущим заданием. В любом случае, Зевусу не справиться и со мной, он просто не имеет той власти над материей, что имею я. Да он может в клочья порвать эту планету, но сделать из куска камня, кусок сыра, а из одной рыбины, десять, он не может. А я могу. А так как разрушение планеты не предвидится, у меня есть все шансы. Немного попозже, я пущу в ход непреодолимое оружие, 'подсознательное программирование', как я его называю, и тогда аборигены в корне поменяют свое мнение о 'великих богах', добре и зле, устоях мироздания, и прочие и прочие. А вот тогда, сами Иерархи обратят на меня внимание. И у них будет только два выбора, либо стереть всё и всех и начать заново, либо договориться со мной.
   Тилькуатаатли, нашел около трех десятков открытых каналов, все они жрецы 'архитекторов'.
  - Даже этого не сделали! - презрительно хмыкнул мыслитель и беспрепятственно 'слил' матрицу сохраненных образов в сознание жрецов, носителей каналов связи. - Ни чему не учатся.
   Далее мыслитель нашел место на планете, где один из его подопечных увлеченно, ловко, но бессознательно, творил голема, создавая из куска земли внешнею форму, напитывал её ментальной матрицей сознания, которая заменит атман (зерно духа), искусственному существу, и даст ему все внешние атрибуты личности, а подарок мыслителя - наниты, сделают все остальное. Кусок земли оживет, и будет жить, ни чем, не выдавая своего происхождения. Вот только жизнь его закончится вместе с жизнью его тела.
   - Талант - пробормотал он - Назову тебя Творцом! И подарю твоему первому творению маячок связи.
   Про себя мыслитель подумал - неплохая, кстати, мерзость, получается у этого творца, не то человечек, не то летучая мышь, хороший образ для страшилок.
   После чего переключился на остальных землян, посмотрел, как они едят жареное на костре мясо, убитой ими травоядной твари, заключил, что эти не пропадут, и переслал носителю канала, информацию о географии окружающей их местности, расположении селений, и сложившейся 'политической' ситуации вокруг них.
   В общем Тилькуатаатли без дела не сидел, работал, и находил в своей работе колоссальное удовлетворение. Он создавал шедевр. Вот только, что делать с жизнью, растущей в его теле, он еще не придумал, но время пока было.
  
   Зевус собрал свою группу на совещание, и вот уже половину дня обсуждал с товарищами, что делать.
   - Я все-таки настаиваю на своем предложении, немедленно уничтожить всех агентов ящера! - ярился Маркус .
   - Ты готов выдать подопытным 'оружие богов'?! - возмущался Нолапа - это немыслимо и недопустимо, последний раз такое решение привело к вынужденному уничтожению уже сформированной цивилизации. Бедный Теморей до сих пор гниет не развоплощенный .
   - Это продиктовано соображениями целесообразности, - упирался Маркус.
   - И запрещено постулатом непрямого вмешательства - уточнила Гертруда.
   - А что, спрашивается, мы здесь делаем, как не 'прямо вмешиваемся' в естественный ход эволюции?! А что делает наш чешуйчатый оппонент!? Как Вы думаете!? Вот именно, прямо вмешивается! Применяет все доступные ему технологии! Которых у нас, кстати, нет!
   - Предлагаю уронить на Даллая метеорит! - вмешался Фест.
  Наступила небольшая пауза.
   - Ты соображаешь, что говоришь? - ответил Зевус.
   - Да нет, маленький такой метеорит, состоящий из сплава металлов, из которого возможно выковать оружие, способное рассечь подкожную броню, этих, ящеровых нанитов.
   - Опять-же - 'оружие богов'. - парировал Нолапа.
   - Не оружие, а дар - ответил Фест - его всего-то и хватит на один комплект доспехов, да меч, ну и наконечник копья можно будет смастерить.
   - Будет нужен герой, сильный герой, способный сразиться с ними! - продолжал давить Маркус.
   - Ты предлагаешь, кому нибудь из нас, заблудить с представителем народа Даллая? - уточнив, спросил Нолапа.
   - Делать полубогов это твоя прерогатива. - вставил слово Зевус.
   - Ты тоже не брезговал. - ответил ему Нолапа.
  Зевус поморщился, но промолчал, решив оставить спор о субординации на потом, а вслух высказал заключение, - Создаем и роняем метеорит, да так, чтобы ничего не повредить, не убить, и чтобы его сразу нашли, лоббируем мысль использование этого 'дара' в нужных нам целях. Создаем не одного, а трех бастардов. Да, да, Нолапа, трех! Я тоже буду участвовать, и Фест нам поможет. Там поглядим, чей будет лучше. Взращиваем их, и тот, кто покажет лучшие результаты, получит оружие и самоубийственное задание. Неоднозначный результат, следует ожидать лет через 18 - 20. Ни кто из нас не знает, что произойдет за это время. - Зевус осмотрел собравшихся - и еще, их восемь, восемь! - он поднял указательный палец - а полубог, с холодным оружием, будет один.
   - Будем работать как над резервным планом. - предложил Нолапа, заручившись согласным кивком Феста.
   - Нужна армия! - рявкнул Маркус.
   - Опять ты за свое. - вздохнул Зевус - будет тебе армия, можешь приступать хоть сейчас. Вон с Фестом, наберите и вооружите тысяч пять мужичков, и вперед воевать лесных варваров.
   - Почему их? - спросил Фест
   - Потому, что основная часть агентов, направляется в северо-восточный лесной массив. Что бы они ни предприняли, им надо помешать. А еще надо было слушать доклад, а не чертежики рассматривать. - раздраженно ответил Зевус, и обращаясь уже к молодой девушке в откровенном наряде - Мида! Возьмешь своих охотников, и лично с ними, во главе их, пойдешь и сделаешь с нашим новоявленным сатиром то, что не успели сделать бедные обезьянки. Снимешь с него шкуру.
   - А как же невмешательство? - спросила юная и стройная богиня.
   - С этим зверем, ящер хватил лишку, именно с ним мы сможем оправдаться, а если что, ссылайся на меня, это прямой мой приказ. Лук свой 'волшебный', возьми обязательно, применять не стесняйся. - и обращаясь к Гертруде - направь к 'отщепенцу' своего делегата, пусть попробует поговорить, наладить контакт, посмотрим что это за существо. Может, не придется его развоплощать. С его даром, он нам самим был бы неплохой союзник. Понятно?
   - Понятно Зевус, сделаю. - ответила Гертруда.
   - На этом, обсуждение закончу. Следующий вопрос - организация смены сезонов, необходимость, и техническое исполнение, докладчик Гертруда.
  
  ***
   Большой, светлый и чистый город Даллафа, жемчужина среди городов всего ареала, широко раскинулся на плоском известняковом плато, которое своими пластами, словно ступенями, возвышалось над водами моря омывающего плато с юга, и полноводной реки - Диры, омывающего его с запада. Практически посередине города, на самой верхней 'ступени', блестел, в лучах восходящего солнца, золотом, и белоснежными колоннами, недавно построенный храм всех богов. Под крышей которого, перед алтарями, и статуями богов, из мрамора, слоновой кости и золота, служили службу жрецы, возносили жертвы и молитвы прихожане. У противоположной от входа стены, прямоугольного зала огромного храма, высилась великая статуя Зевуса, сидящего на троне, высотой как 20 взрослых мужчин, вставших на плечи друг другу. Воплощение могущества и гордыни, статуя возносила венок из молний, на своей голове, под самый потолок. Она была столь грозна и величественна, что человек, видевший её впервые, пугался, и переполнялся религиозным трепетом и благоговением.
   Утро этого дня, сложилось суетливо, пророческое видение, пришедшее сразу ко всем жрецам, всполошило служителей храма. С первыми лучами солнца, они уже молились и возносили жертвы. Предупрежденные служки собирали народ на площади перед храмом. И когда людской гомон стал слышен в большом зале, жрецы собрались, и в строгом порядке, следом за старейшим последователем Зевуса, вышли перед народом. В соответствии с канонами, жрецы построились, на просторном крыльце храма, синхронно взметнули руки, так, чтобы широкие рукава надетых на них хитонов, упали им на плечи, и стройным хором вознесли хвалы и благодарности богу отцу - Зевусу. Лишь после обязательной церемонии, старейший обратился к собравшимся и затихшим в ожидании, жителям Даллафы, также в соответствии с каноном.
   - Уважаемые граждане - начал он - как города Даллафы, так и других достойных городов, осененных светлой мудростью Богов, и их неусыпным покровительством. А также свободные люди, селяне, и рабы, чья судьба привела их под стены этого храма. - драматическая пауза - Этой ночью, все 'видящие' нашего храма, и всего нашего города, получили откровение. Суть которого, столь страшна, и, отвратительна душе, и разуму человека, что публичное его оглашение, мы сочли вредным. А потому ознакомиться с письменным его описанием, смогут только взрослые мужи. Которые, пусть подойдут к служителям храма - старейший указал рукой на тех самых служителей - и разберут пергаменты. (ради такого случая, жрецы не пожалели драгоценную кожу)
   Понадобилось время, на чтение, и уразумение записанного откровения. Взрослые мужи, всем своим видом выражали свою озабоченность. Описание жуткого кошмара, который взял да и приснился сразу всем 'видящим' жрецам, что-то да значило. Собравшиеся граждане и не граждане, вытеснили из своих рядов женщин и детей, и негромко обсуждали прочитанное, создавая на площади перед храмом равномерный гул. Женщины и дети, стояли кучками в сторонке, не желая расходиться по своим делам.
   Старейший жрец, привлекая к себе внимание, поднял руки, и громко заговорил, треснувшим старческим голосом, - согласно законам, данным богами нашим предкам, и прямому повелению грозного Маркуса, и учителя учителей Феста, совет жрецов инициирует созыв 'вселенского сената' на который следует прибыть главам сенатов городов, главам сельских общин, главам храмовых советов. Так же совет храма предлагает сенату города Даллафа, созвать малое городское ополчение, вооружить его и держать в готовности до дня его надобности, либо дня понимания его ненадобности.
   Для жителей города, решение и предложение жрецов, были, мягко говоря, сомнительным, сделанные всего лишь на основании какого-то жуткого сна, и пары откровений. Нарушение размеренного течения жизни, перемены, вызывали плохие предчувствия. Собравшийся народ, недовольно зароптал, но видя, что жрецы возвращаются в храм, и пояснений больше не дадут, стал понемногу расходиться с площади, пересказывая друг другу описание откровения, и делясь предположениями, какой извращенный разум мог такое придумать. Именно в этот момент, шедший за мамкой, и держащий её за руку, маленький мальчуган, поднял голову, посмотрел на небо, прищурив глаза, и вскинув руку, завизжал - Гляньте! Гляньте! Звезда падает!
   Сначала его мамка, за ней шедшие рядом горожане, а потом и весь поток граждан уставился на небо, где по пологой дуге, оставляя дымный след, с небесного свода, падала горящая звезда. Все замерли. Звезда быстро приближалась, гудение, создаваемое её падением, нарастало, уже было слышно, как она трещит. Даллайцами овладела паника, кто-то побежал, кто-то остался на месте, кто-то упал, закрываясь руками. Крики, причитания, мольбы богам. И боги помогли. Звезда, которая, казалось, летит прямо на город, пролетела дальше и упала в холмы, примерно в трех лигах от испуганных горожан. Холмы вздыбились, а через несколько мгновений, до Даллайцев дошла волна грохота, и твердь под их ногами содрогнулась.
   Вот, примерно такого, знамения, Даллайцам было достаточно, для обоснования требований жрецов.
  ***
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"