Больше всего на свете, я пожелала бы очутиться в кошмарном сне, нежели в реальности, оказавшейся куда страшнее любого призрачного сна.
Небо окрасилось в нежно-алые тона, а в тени деревьев скользили изумрудно-дымчатые полосы - оставшиеся следы заходящего солнца. Невзрачные облака скупыми кучками шествовала по небесной выси, устремлявшиеся в неизвестную даль; многовековые стволы и их богатые зеленоватое одеяние были пропитаны душистым ароматом, развевающимся со свежестью теплого ветра. Истинный художник будет находить краски страсти в каждом мнимом жесте окружающей его природы, но сейчас все эти блестящие оттенки были полны горечи. Тени представлялись в жутких образах, пугающие взбаламутившиеся мысли; зелень, касавшаяся кончиков пальцев на ногах, заставляла вздрагивать и выпучивать огромные от страха глаза. Первое время я даже не чувствовала холода - все благодаря жгучим царапинам, покрывавшим мои запястья и голые ноги - кровь горячила незажившие раны, и от рук исходило благодатное тепло. Прислушиваясь к каждому шороху листвы и дуновению ветра, вглядываясь в золотистые очертания несущихся вперед облаков, я вспоминала теплую кровать и травяной чай; нежное прикосновение рук и смех, звучавший в просторной гостиной, заглушавший музыку Дебюсси; треск живительного огня в камине и сочные финики с холодным молоком. Мне хотелось думать, что свои последние часы, которые мои родители провели на пестрящих улицах Каира, были шумными и беззаботными; что их мимолетный поцелуй был полон искренней любви и ласки; что последнее касание пальцев было таким же волнующим и влекущим друг к другу влюбленных, как при первой встрече. Я все заглядывала за горизонт пурпурного небосвода и молилась, чтобы мои любимые были вместе.
Когда глаза заболели от вновь подступающих слез, я стала переворачивать в руках подаренный кулон, отождествляя его, скорее с проклятием, нежели с реликвией, которую стоит передавать из поколения в поколение. На ум пришло очередное нелепое сравнение с романом Уилки Коллинза "Лунный камень" и я мысленно улыбнулась, физически не ощущая смены выражения лица. Я сжала серебряную подвеску в руках, думая обо всем случившимся и с твердой уверенностью могла заявить, что здесь я не умру. Не дам всем свалившимся горестям и потерям сломить мою английскую натуру и ирландскую кровь, текущим в моих жилах - не за трусливую девчонку отдали жизнь мои родители; не за это сумасшедшее и душераздирающие состояние беспомощности, когда сквозь кожу видны голубоватые вены, а по щекам пробегают горячие слезы.
Колючая цепочка боли продирала ноющие мышцы до костей, и я чувствовала себя подводной принцессой из сказки, продавшей душу ведьме за человеческие ноги и ступившей на сушу в поисках своего возлюбленного, делая такие же мучительные и нерешительные шаги по неровной земле. Брести в неизвестность на закате была моей опрометчивостью и жестокой ошибкой: живот сдавливали конвульсии и тошнота, а во рту была удушающая сушь. Мне хватило бы просто промочить губы и протереть глаза, но тело физически не воспринимало душевную тягучую боль и требовало все тех же естественных потребностей для продления человеческой жизни. Ковыляя и изредка опираясь на ближайшие деревья, чтобы перевести дыхание и стереть кровавые подтеки, я мысленно вырисовывала картину дня, который я могла бы пережить совершенно иначе. Я бы встала пораньше и приготовила горячие вафли, обжигающие язык; познакомилась бы с привлекательным парнем, который мог провести со мной романтическую экскурсию; выстрелила бы в десятку из папиной двустволки с первого раза; полежала бы с мамой на диване, рыдая в голос над очередным французским фильмом из семидесятых - склизкая и ядовитая змея, под именем тоска сковывает сердце, заполняет все твои мысли, от чего дышать становится невозможно, и ты медленно задыхаешься, не понимая, почему не можешь сделать вдох. Смертельный яд проникает вглубь души и отравляет все, что было так дорого, не оставляя ни единого следа от переполняющего когда-то восторгом волшебного мига человека.
Я остановилась, внимательно приглядевшись, как чуть поодаль проблескивает сквозь ветви деревьев песчаный берег. Влекомая затеплившейся внутри надеждой, я поспешила вперед, бездумно совершая все действия, как автомат. Крепко ухватившись за бревно, лежащим на моем пути, я ловко перепрыгнула его, но рука соскользнула из-за покрывавшего дерева мха, отчего на моей спине появились новые ссадины и порезы, а на локтях уже проглядывались темно-алые разводы новоиспеченных синяков. От досады хотелось застонать и вжаться в спасительные объятья взрослого человека. Быть один на один со смертью без посторонней помощи слишком для любого, а для подростка незнающего жизнь и повидавшего на своей памяти только светлую сторону мира и подавно. Только теперь начинаешь понимать, каким беспомощным ребенком является человек в свои шестнадцать лет. Пускай, многие неспособны принести себе заваренного чая из отравленного пакетика и кипяченой воды; пускай не могут определиться с нужным цветом коротенькой юбчонки, закрывающее самое важное, чтобы отправиться на очередную вечеринку; или же решиться какой марки должна быть их машина, превышающая европейскую цену в тридцать тысяч фунтов - наставление старших, их смелые и порой суровые советы всегда смогут обратить юного и несмышленого глупца на верный путь. Они позаботятся о нашем будущем - остановят и скажут прекратить бессмысленные попытки сдать зачетные работы на сто баллов, объясняя, что излишний труд приведет к нервному срыву; порадуют новыми ботинками для соревнований в новом семестре по легкой атлетике; посмеются над нелепыми движениями рук, изо всех сил старающиеся поровну порезать уже очищенный картофель и прикрикнуть в случае, если мы откажемся одеть вместо теплых сапог легкие туфли в промерзлую погоду наступающей осени.
Мои глаза сузились от бьющих в лицо светлых лучей, а ноги приятно обжег жар песка. Морской бриз согревал своей умиротворенной порой и непреклонной силой возвышающихся малахитовых волн разбивающихся о мыс. Море - бушующая и завораживающаяся своей красотой сила. Я стояла, похожая на высеченную из гранита скульптуру, настолько неподвижным оказалось мое тело, забывшее в секунду о былой боли, а разум очистился, оставив за собой туманную полоску грозных воспоминаний.
- Море...
Я почувствовала на себе чей-то взгляд и, обернувшись, чуть не вскрикнула от ужаса, увидев белоснежную шкуру и золотистые внимательные глаза. Волк послушно сидел и кисточки его ушей чуть подрагивали, когда он следил за каждым моим вдохом. Я с обуявшим меня внезапно страхом заглядывала в его пасть, откуда виднелись огромные клыки, в любую секунду готовые разорвать на части свою жертву.
- Надеюсь, я не в меню твоего ужина, - дрогнувшим голосом сказала я.
Он заскулил и своей дикой решительной походкой направился ко мне. Хотелось взвизгнуть от всей полноты охватившей меня ярости и потаенного страха, но только бездомная пустота проникла в мои глаза, а я похолодевшая попятилась назад. Но не было ни разрывающих клыков глотку и пролившейся крови, ни треснувших под его неумолимым натиском костей и сухожилий, ни мерзкого победоносного воя, распространившегося по всей округе - было только нежное прикосновение к руке, когда его мокрый черный нос уперся мне в ладонь и он осторожно стал полизывать открытую рану. Смущенная и измученная, чувствуя как кончики пальцев покалывает от любопытства, я ласково погладила загадочного зверя, благодаря за подаренную мимолетную ласку.
Схватившись зубами за кончик моей потрепавшейся рубашки, он повел меня вдоль побережья. И хотя он и был огромных размеров, доходя своей величиной до поясницы, мне все равно приходилось наклоняться, чтобы поспешить за его быстрыми лапами.
- Куда это ты меня ведешь? - спросила я, неотрывно наблюдая, как горячая слюна стекает на мою футболку и нервно сглотнула, забывая обо всех синяках, чувствую, как вдоль позвоночника проскальзывает жуткий холодок.
Белый волк отпустил меня и, пробежав немного вперед, остановился, поджидая пока я догоню его на своих шатающихся ногах. Так продолжалось около получаса, пока вдалеке я не увидела сеть высоких каменных домов, находящуюся вдоль живописных долин, расписанных яркими цветами столь причудливой формы, что от умиления приходилось неловко открывать и в то же время закрывать рот. Это напоминало райские сады или утопию, которую с такой ярой находчивостью и небывалым упорством пытались отыскать все искатели приключений - густые рощи сменяли собой широкие и просторные поля, усыпанные желтоватыми подсолнухами, словно дорогостоящие полотно итальянского мастера, истинного любителя эстетики, было красноречиво дополнено его изящной рукой. Хрустальными водопадами стекала вода по запутанным улочкам, напоминая стеклянные дороги, отражавшие багровое небо. Я с замиранием сердца запечатывала в памяти великолепные образы, представшие перед моими глазами, рассматривая благолепный пейзаж с высоты птичьего полета. Мне ни на секунду не хотелось отворачиваться от этого прекрасного зрелища, если бы мой четвероногий проводник вновь не пытался поддеть своими острыми зубами край моей майки, от которой и так остались одни лохмотья.
Я следовала за ним по мастерски выложенной гравием тропе, наступая на деревянные дощечки каким-то образом вбитые в узкую дорожку, не удержавшись, я даже несколько раз прыгнула на одном месте, чтобы узреть хоть какие-то изменения, но меня ждало разочарование - ни один камушек не шелохнулся под моим весом. Бархатная на ощупь пурпурная листва опадала, и заполняла собой все видимое пространство, а клонившееся к заходу солнце придавало этому месту мистические афоризмы, приходившие на ум с необычайной скоростью.
Неожиданно для самой себя, я застыла, как вкопанная и вслух задала вопрос:
- Где я очутилась?
На мой вопрос ответа не последовало, да я и сама не знала, от кого хотела его услышать. В воздухе все еще висел горький привкус скорби, а запекшаяся на щеке кровь щипала лицо до потери рассудка. В какой-то момент мне показалось, что у меня начинается горячка, и я плела свои вымотавшиеся ноги вперед в неведомое место скорее из-за интереса, что еще сотворит со мной подходящий к концу день. Я отчаянно нуждалась в слепой попытке найти спасение или уединение, чтобы на несколько жалких минут забыться во сне и просто ответить на логический вопрос "Что делать дальше?". Хотя я бы с величайшей радостью вгрызлась в буханку черствого хлеба и съела бы ее с таким нескрываемым аппетитом, что любой доходяга заинтересовался бы, что лежит в моих руках. Я все ускоряла свой шаг, пока не поскользнулась и плашмя не очутилась на земле, расстилая руки и ноги в разные стороны, словно вырисовывала снежного ангела в сочельник.
- Почему? - выкрикнула я, страдая от бессилия и вконец порванных джинсах, которые хоть как-то прикрывали разодранные коленки. Алая листва все заигрывала со свободно блуждающим ветром, и солнечный свет ослеплял сталкивающиеся друг с другом бирюзовые волны. В подсознании кто-то шептал, что я чужая в мире великих чудес и неземного великолепия.
Я простонала от изнеможения в попытке подняться на ноги, а сев на колени, увидела перед собой людей в черном одеяние. Мои глаза расширились и, казалось, что время остановилось в своем бессмертном потоке, а сердце замерло на один долгий миг. Я изумленно приоткрыла рот, откровенно вглядываясь в их фиалковые глаза и серебристые волосы, прежде не видя ничего более завораживающего. Двое из них были близнецами, у которых в короткие волосы были вплетены золотые подвески, по бокам красовались кинжалы с аметистами в рукоятях, драгоценные камни очень похожие на клинок темноволосого мальчика, которого я вытащила из пещеры. Их белоснежная кожа, оттенявшая мрачную экипировку, состоявшей из плащей и таких же темных препоясанных штанов делала их похожих на призраков, а человек, стоявший впереди маленького отряда был, наоборот, темнокож, но с таким устрашающим выражением лица он смотрел на меня сверху вниз, что я мысленно начинала читать про себя молитву, надеясь, что смерть моя будет легкой.
- Как посмела женщина пройти на территорию священного дома? - задал он вопрос. От его стального голоса я буквально сложилась пополам. Я бы заскулила, будь я щенком, но все что этот человек смог добиться от меня, так это моей отчаянно опустившейся головы. Я молчала, дозволяя ему самому разбираться с ситуацией, догадываясь, что если я произнесу хоть слову, то он так же, как тот странный мальчик накинется на меня с оружием и угрозами отрубить путешествующей Алисе голову за таинственные наречия, сплетающиеся с моего языка. Близнецы прищурили глаза, стараясь найти подвох, а я тоскливо опустила голову на грудь, коря себя за трусость и затекшие колени. Хотя нет, меня нельзя назвать трусихой, я была хуже этого, мне было уже все равно - усталость и жажда давили, как невидимые гири на плечах, а страх испарился вместе с отчаянным желанием уткнуться лицом в ладони.
- Ван, посмотри на ее нелепые короткие волосы, - объявил, заливаясь смехом один из близнецов.
На что другой тут же ответил с сомнением:
- Не похожа она на наших женщин, может..., - юноша прервал себя, будто боясь сделать предположение, - может статься так, что это человеческая самка.
Зазорный смех в ту же секунду умолк, а мне хотелось провалиться под землю. Я распробовала на вкус произнесенные этим прекрасным темным ангелом слова и от преобладающей в моей душе ненависти, я сжала кулаки и окинула его таким презрительным и высокомерным взглядом, на который только могла быть способна, вливая в него все перенесенные унижения и обиды, печаль и разгорающеюся ярость.
- Ван, похоже, ей не понравились твои слова, - задумчиво произнес парень, брезгливо поморщившись, когда посмотрел на мое лицо и впился взглядом в мои налившейся злобой глаза.
- Какое позорное создание, - продолжил он, - давайте просто убьем ее и дело с концом. С хладнокровной улыбкой он вытащил два сверкающих ножа, играя и переворачивая их в руках, будто это и не было смертоносным оружием, а обычная деревянная палка. Юноша уже подступил ко мне, как его путь преградила смуглая рука, дав понять, что решения здесь принимает взрослый мужчина, а не мальчик, забавляющийся с невинной жизнью.
- Ответь мне женщина, откуда ты и как сюда попала? - прошептал он в подступающую темноту.
Я горько улыбнулась этому незнакомцу и отрицательно покачала головой, зная, что он все равно не сможет понять ни единого моего слова. Смуглая рука опустилась, и человек отошел назад, прошептав:
- Прости, у нас нет другого выхода.
Послышался лязг золотых украшений, и я увидела остекленевшие демонические глаза, жаждущие крови и чудовищная улыбка исказила юношеское лицо, превращая его до не узнавания в безумного старца, выдавая все похотливые и греховные мысли.
- Вот и славно, - холодно сказал юноша. - Жаль, что ты не одна из нас, у тебя такое забавное выражение лица. Его брат, наблюдавший за всем, каким-то отчужденным взглядом смотрел сквозь него.
- Я поняла, что попала не в ту кроличью нору, - проговорила я, сдерживая слезы. Так долго убегать от смерти, должно быть, еще никому не приходилось. Я ощущала исходящий от клинков жар, и пыталась вспомнить, кто же высказался о жизни из писателей наилучшим образом. Клинки застыли на полувзмахе, и до меня донесся вопрос:
- Что ты сказала?
Ах да, совсем забыла, это был Хаггард. Это он сказал, что жизнь - это все, и жизнь - это ничто. Можно много рассуждать на тему любви и компромисса, нашего выбора и наших поступков, наших решений и предубеждений, но можно просто научиться верить и понимать, и главная мораль всего человеческого существования предстанет перед нашими глазами в столь банальном свете, что все предрассудки окружающие тебя прежде будут полностью стерты.
Кровь брызнула мне на лицо, когда бросок остроконечных зубов впились в руку человека, собиравшегося отнять мою жизнь. Тот обладал мгновенной реакцией, и успел увернуться от разящей атаки, подставив локоть. На идеальной белой коже выступили уродливые рубцы, а морда хищника вгрызлась в его запястье, намериваясь оторвать всю конечность вместе с клинком. Но на лице юноши не дрогнул ни один мускул, он лишь прижал указательный палец непострадавшей руки к губам и тихо произнес:
- Исполни.
Воздух наполнился сияющими искрами, и тело прострелило вибрацией, от которой волосы мои наэлектризовались, а в лицо ударила мощная струя силы, отбросившая меня на несколько метров. На лице проступила кровь из открывшейся раны на щеке и на губах я чувствовала солоноватый металлический вкус - вкус смерти.
Ошеломленная и растерянная я старалась унять бьющееся сердце, и сама не зная, откуда взялись силы, бросилась бежать, не разбирая дороги. Страх въедался в самые кости, распространяя повсюду свои щупальца, выжигающие нервы. Магия! Это была настоящая магия, стирающая врагов в пыль, оставляя после себя прах, разлетающейся по горячему ветру. Плескавшаяся жажда крови в вишневых глазах, поедающие собственный страх и, уничтожая чужую душу, заставляя ее потонуть, оставляя надежду на спасительный воздух. Тьма и вечный мрак, из которого невозможно вынырнуть - худшая из смертей - ненасытная алчность. Я не боялась умереть, мне было дико представить себе кровавую одержимость этих дьявольских глаз, поглощающих в самую бездну. Когда я была совсем маленькой, то часто любила смотреть иностранные издания книг посвященных живописи, а добравшись до глав с наименованием "Потусторонний мир" заглядывалась на утонченные черты лица злых духов - такие же чудотворные глаза, несущие с собой опустошающую гибель и разрушения.
Рубашка прилипала к вспотевшему телу и мне ничего не хотелось так сильно, как окунаться в ледяной воде. Перепрыгивая через каменную изгородь, я ринулась вперед, не обращая внимания на то, что под ногами были выложены каменные плиты, а вокруг меня мелькают люди, останавливающиеся в недоумении и, шепотом переговариваясь друг с другом.
Мотая головой, чтобы прогнать появившеюся ненависть к самой себе за проявленную слабость, я то и дело переставляла ноги, вбивая в остатки разума, что остановиться - значит умереть и сдаться. Но я остановилась - пролетевшая в миллиметре от моего лица пронзающая стрела, разрезала уже пострадавшую щеку. Я видела того самого темнокожего мужчину, задававшего мне роковой вопрос, только теперь он натягивает тетиву, целясь в меня со смертельной точностью. Даже если бы я увернулась от этой стрелы, за спиной у него целый колчан, полный стрел, окаймленных соколиными перьями.
- Сделаешь еще шаг и перестанешь дышать, - сообщил он, не сводя с меня своих фиалковых глаз, пылающих решительностью.
Я замерла и обвела взглядом, столпившихся вокруг меня людей. У них у всех был этот великолепный серебряный волос и схожий цвет глаз, меняющийся только когда раскосые лучи света обращали их в более темные тона, а одежда поражала своей индивидуальностью и уникальным дизайном, который содержал в себе изделия из драгоценных камней и металлов. Однако в толпе изредка встречались люди с русыми и каштановыми волосами, а у одной девушки, на которой задержались мои глаза, были шелковистые светлые волосы, струящимися локонами, спадающие ей на плечи.
"Какая красивая", - пролетела мысль в моей голове. "Должно быть, с нее списывали образ ангела".
Она была по-настоящему красива, сотканная из всех сладких сновидений нимфа. Оливковая кожа и румяный цвет лица придавали ей вид фарфоровой куклы - ее одежда чем-то напоминало традиционное китайское кимоно и платье с перламутровым отливом. Невинное личико и голубые небесные глаза делали ее похожей на принцессу из сказки, однако она была самой прекрасной из всех, которых я встречала в детских историях и легендах.
- Что здесь делает человек? - удивленно протянул кто-то из толпы.
После объявленного вопроса по толпе пролетел призрак тишины, а я в который раз отметила про себя, что у этих ребят не все дома и у них явный пунктик на людей. Роившиеся вопросы, готовые вырваться на свободу в любую секунду требовали немедленных ответов. Они что причисляют себя к какой-то расе? Правду говорили психи, повернутые на инопланетных и внеземных существах - эти ребята тому доказательство.
- Успокойтесь, сие дитя не причинит вреда, - сообщил голос, и знакомая фигура, взмывая в воздух, атлетическим прыжком приземлившиеся на обе ноги, оказалась в паре футов от меня.
- Кай, не вмешивайся! - выкрикнул мужчина, продолжая держать в руках лук из слоновой кости. - Ее не видела жрица. Пока она не огласит свое мнение по поводу этого создания, мы не можем ее убить.
Золотые украшения со звоном ударились друг от друга, и юноша в ответ с коварной улыбкой что-то пробормотал себе под нос.
- Я планирую убить эту девчонку. Так что тебе решать: выпускать стрелу и ненароком попасть в меня или смиренно отложить оружие, дабы я избавил тебя от грязной работы. А ты, - сказал Кай, обращаясь ко мне, - доставишь мне несравненное ни с чем наслаждение. У меня давненько не было такой очаровательной жертвы.
- Прекрати, брат! Мы не звери, чтобы поступать так с этой женщиной, даже если она человек, - вмешался Ван.
- Прекратить? - озадаченно прошептал он. - Это ты прекрати Ван, или не знаешь, что остались считанные дни до прихода Нового Света. Мы не знаем, придет ли конец нашей цивилизации и что станет с остальными шестью континентами, когда нас накроет божественная волна! И все из-за пророчества, которое упоминает темного человека, явившегося в канун судьбоносного месяца. Она, - он указал на меня и ко мне были обращены десятки лиц с широко раскрытыми глазами, - человек, не владеющий общим языком. С ее губ доносятся обрывки неизвестного наречия. Это демон, пришедший покарать нас за продвижение в науке и создания собственного баланса мироздания. Мешкать нельзя, поэтому я возьму на себя этот худший из грехов. Я не хочу знать, что наши дети и старики погибнут от моря, которому мы каждый день приносим дары. Это испытание, которое мы должны принять и пройти - трагедии можно избежать.
Трагедия? Прогресс? Мысленная мозаика складывалась из потерявшихся кусочков.
Я огляделась - восхитительные орнаменты и фрески из алмазов и жемчуга покрывали чудотворные дома, напоминающие готический французский стиль архитектуры; огромные плиты, по которым зеркальным, тонким потоком струилась вода; золотые винтажные лестницы, спускающиеся со зданий из изумрудного мрамора и игрушечные золотые звери, сидящие на перилах, изображающие диковинные сцены; бриллиантовые россыпи по краям декоративных бассейнов и водяные улочки, по которым держала свой путь гондола, но прекратившая мирное плаванье из-за столпившихся на площади людей.
- Невозможно, - пролепетала я, пораженная своей догадкой. - Этого просто не может быть... такого... Такого не бывает! - продолжала я, отодвигаясь назад, подальше от этого человека.
- Вы слышите, что она говорит? У нее змеиный язык, - не унимался Кай. - Нужно избавиться от человека, посягнувшего на честь священного дома. И ведь она женщина, оскорбившая души наших предков ступив на окраины лесов. Мы не можем мириться и с этим проявлением тиранического воздействия людей, которые только и думают о силе и славе.
Вся жизнь буквально пролетела перед глазами, как на старой кинематографической пленке. Почему я сразу ни о чем не догадалась? - ведь истина все это время была передо мной. Как и с родителями. Я знала, чем именно они занимались, но закрывала на все глаза и заставляла себя воспринимать все, как должное. Знала, что подкупленные люди, тайком подглядывающие за нашими окнами, в которых теплился свет по вечерам, заглядывали в них и отслеживали каждый наш шаг; чувствовала как что-то зачесалось между лопаток, когда я приходила в очередной книжный магазин, но обернувшись, чтобы увидеть человека покосившегося на меня, видела только стеллаж доверху забитый листовками и кассовыми расходами за месяцы проделанной работы. Знала, что письма, поступающие на наш адрес, были с предостерегающим подтекстом, а люди, следовавшие за нами по пятам, имеют определенное наименование. Вот разжевывать все созданные мною домыслы не хотелось, а стоило мне быть осторожнее, быть может, тогда, мои мама и папа остались бы живы. Я с самого начала понимала, где оказалась, но мириться с дурной гипотезой не собиралась, и сразу отбросила подобный вариант.
- Остановись, Кай! - закричал его брат.
Но было слишком поздно - Кай вытащил свои кинжалы, и острие с зазубренными заскользило по воздуху круговыми движениями, рассекая все на своем пути. Я закрыла глаза, как вдруг чьи-то сильные руки схватили меня за плечи и резко откинули назад.
- Попробуешь снова атаковать, как твоя голова падет с твоих плеч, - ровно произнес знакомый глубокий голос.
- Ты..., - едва шевеля губами прошептала я, стараясь сбросить сонную пелену с глаз. И верно, это был тот самый темноволосый юноша с неординарным отношением к миру и с фантастическими глазами, которые отливали золотистые и сапфировые тона - цвет индиго и охры. Его одежда сменилась белоснежным шелковым костюмом, расшитым золотыми нитями и изумрудными каменьями, что были под цвет рукояти его меча.
Тут же повернувшись ко мне, словно по воле заколдованной марионетки, он испытующе оглядел меня сверху донизу. И я в очередной раз подивилась его девичьей красоте не только из-за длинных густых волос, перетянутых в тугую косу, но и из-за удивительных очертаний его нежного лица, мне казалось, что передо мной стоит сказочный восточный принц.
- Кто поставил тебе эти синяки и ссадины? - прошипел он. Его выражение лица не менялось, но в глазах читалась лютая ненависть.
Я так и застыла с открытым ртом, а в ответ его глаза опасно сузились.
- Это сделал я, - донеслось с дальнего конца площади.
Он обернулся в сторону юноши с белыми, как снег волосами, на что тот ответил расплывшейся улыбкой на лице.
- А что не так Ян? Почему ты защищаешь сторону человеческого отпрыска? - ровным голос спросил Кай. - За последние двести лет их стало и так слишком много, а сияние нашего мира медленно затихает под воздействием их жестокости и насилия. Сила нашего рода больше не может сдерживать их неутолимую жажду убивать и наслаждаться дарами матери природы. Мы виноваты, что подарили людям знания, надо было оставить их подыхать на краю той бездны, из которой они пришли.
Я увидела, как плечи Яна вздрогнули, но он тут же сжал кулаки, словно пытаясь сдержать ярость охватившую его.
- Я просто хотел избавиться от одной из этих ничтожных смертных, ее потеря не будет оплакиваться человеческим племенем, которых с каждым днем становится все больше.
- Единственным ничтожеством являешься ты, на данный момент, - ответил Ян без тени колебания. - Опусти свои небесные клинки, Кай. Ты достаточно нанес оскорбления сегодня моему дому, сделав такое с лицом моей нареченной.
Его ответ удивил меня не меньше, чем Кая, который застыл с каменным выражением лица, на котором отразились смятение, ужас и... отвращение? От волнения моя грудь так и ходила ходуном. Как это он там сказал "нареченная"? Если бы мне не было так больно, я, наверняка, шлепнулась бы в очередной обморок и с удовольствием провалялась бы в бессознательном состоянии дней так пять.
- Что ты только что сказал полукровка? - подчеркнуто невозмутимо вопросил Кай, скрывая за длинной челкой выражение своего лица. - Ее, эту человечиху...
- Она спасла мне сегодня жизнь, - быстро объяснил Ян, - по всем законам дома, я обязан взять ее себе в супруги.
Кай внимательно посмотрел на Яна, горько усмехнулся и вслух пробормотал:
- Так, братец, до чего ты докатился...
В воздухе запахло гарью и в пространстве замелькали голубые искры, воспламеняющиеся при соприкосновении друг с другом. Мой рассудок едва сопоставлял логические картины, но я, наверное, более никогда не смогу забыть ту наэлектризованную силу, прошедшую сквозь меня в своей сокрушительной мощи. То, что я тогда ощутила, было всего лишь давлением воздуха, но во рту все еще чувствовался металлический привкус крови, и я содрогнулась при мысли о том, что же может случиться, если сияющая энергия коснется тебя в полном своем величии.
- Этот парень... кто он такой? - спросила я, продолжая неотрывно наблюдать за плавными переходами голубых полос в воздухе, переплетающихся в грациозные орнаментные линии.
Даже с такого расстояния, я смогла расслышать непоколебимый голос Кая:
- Вот, значит, до чего докатился? - бормотал он. - Ну, так, я избавлю тебя от этой ноши, брат! - воскликнул юношу и поднял руку, приготовившись забрать мою никчемную жизнь одним ударом. Еще секунда - и конец.
Я сжалась, прикрыв голову руками, нашептывая про себя: "Ну, пожалуйста, пожалуйста, пусть все это пройдет!". Однако ничего не случилось, и я, спустя бесконечно долгую минуту осмелилась чуть приоткрыть глаза: изумленное выражение лица Кая застало меня врасплох, один из его клинков был разбит на мелкие осколки, а на одежде проступили багровые пятна крови.
- Я же сказал тебе.... Тронешь девушку, и я посчитаю тебя своим врагом!
Пронизывающий ветер теребил белоснежную и темную одежды двух противников, стоящих друг напротив друга, а я дрожащей рукой старалась убрать волосы с глаз.
Кай вдруг криво ухмыльнулся и прищурился:
- Кажись, нам есть о чем поговорить, как считаешь Ян? Значит, будешь ненавидеть меня, если я перережу ей трохею? - вещал он, вливая в голос максимум презрения.
Ответом ему последовала, вырвавшаяся из пространства мощная волна, отбросившая Кая на несколько метров, но не успел тот прийти в себя, как та же невиданная сила вжала его в каменные плиты, образовав глубокую впадину, от которой пошли многочисленные трещины. Воздух наполнился потусторонним меркнущим голубоватым сеянием.
Я не видела лица Яна за его шелковистыми темными прядями волос, выбившимися из искусно уложенной прически, он по-прежнему молчал, но я вздрогнула, когда он повернул ко мне свое, исказившееся болью лицо.
Я попятилась, в глубине души признавая, что внезапно появившаяся сила, не простой фокус, а самая настоящая магия, которую может исчезнуть и вернуться по любому призыву своего обладателя. Возможно за этот короткий период, что я побывала в этом месте, я смогла унаследовать инстинкт самосохранения, а может просто сработало шестое чувство. В этот самый момент Кай поднял голову и поднялся, как ни в чем не бывало. Раны на лице тут же затянулись, словно кровавые отпечатки были всего лишь краской.
- Полукровка...- мрачно пробасил он. - Значит, решил меня разозлить...
Надо отдать тебе должное, Ян, это было весьма неразумно с твоей стороны, - он плотоядно оскалился и выразительно облизнул губы.
Быстрое движение и черноволосый юноша уже катался по земле, правда, кувыркаться по твердым каменным плитам пришлось недолго - сильная рука схватила за волосы, а другая мощным ударом врезалась в челюсть, отчего послышался хруст.
Будто почувствовав адскую боль, простреленную сквозь каждый его мускул на лице, я зажмурилась, представив удар такой силы на себе.
- В этот раз, полукровка, ты перешел все границы, - спокойно сказал Кай, и на мгновение его лицо покрыла тихая безмятежность, и оно снова стало прекрасным.
Ян только прищурился и выплюнул, накопившуюся во рту кровь на бесстрастное лицо своего противника. Кай вытянул руку и смахнул с лица кровавую отметку с нескрываемым отвращением, прекрасно понимаю, что это было ответом на его оскорбление, на что только и хмыкнул, даже не вздрогнув.
- Ты посмел коснуться моей женщины, по моим расчетам, это малая доля того, чем ты мог бы заплатить в отместку, - голос юноши был полон яда. Воспользовавшись секундным замешательством своего палача, он виртуозно прогнулся и пнул Кая обеими ногами, нанося тем самым сокрушительный удар по ребрам. Отлетев на несколько шагов, Кай впервые пригляделся к своему врагу, на лице которого уже не было ссадин, а его походка уже не была столь неуверенной, наоборот, он двигался плавно и быстро, словно весь поединок для юноши, всего лишь беспокойная возня, отнимавшая у него время. В его горделивой княжеской осанке проглядывался образ величественного и устрашающего воина, в любую секунду готового обрушить свой гнев на врага.
Оба искусно отбивались от атак направленных друг на друга клинков, сталь под натиском двух противостоящих сил распевала звенящую балладу. Янтарные искры, отбрасываемые от столкновения мечей, в секунду разлетались в стороны от их молниеносных движений. Их поединок напоминал танец двух статных господ, настолько легки и изящны были их маневры, но удивляло, то, что на лицах этих двоих не было ни малейшей царапины или ссадины, словно любой недостаток, включая одежду, срастающуюся на глазах, растворялся в порожденной разумом фантазией.
- Я все равно убью эту чужеземку! И развею ее прах над твоей почивальней, чтобы ты смог воскресить ее в своих снах! - проорал Кай впечатывая Яна о каменные плиты и вонзая в его ладонь свой кинжал.
- Ты всего лишь выродок, которому давненько пора уже знать свое место! - не унимался тот, нанося увесистый удар по лицу Яна. - Всего лишь отродье, которому досталось слишком много почестей из-за проклятого рода, придавшего нашу чистую кровь - твое существование коварная ошибка и насмешка судьбы.
- Исполни, - торжественно воскликнул Кай, возвышаясь над своим противником, протягивая руку к небесам, словно прося их о вселенском могуществе. Горячий поток энергии прошел сквозь меня, и я почувствовала тот же непреодолимый страх, коснувшегося меня ужаса - вот если бы только он имел форму - да именно таким и представлялся окутавший меня призрак, бесплотная фигура, разрывающая тебя на мелкие куски.
Алые волны спиралью охватили тело юноши, образовывая символические руны, от которых исходил разъедающий пар, будто магические знаки были раскаленными углями.
Но Ян просто удостоил его брезгливого взгляда. И вдруг улыбнулся.
- Исполни, - произнес он.
По его рукам протекали синеватые прописи иероглифов, словно по волшебству ожившие, они, как со страниц зачарованной магией книги, пробились сквозь хрупкий барьер реальности, расколов заслон своего соперника. Оба в секунду отскочили друг от друга и мистические буквы, которыми юноши управляли, как хлыстами, взметнулись в потемневшее небо. Загадочные орнаменты переплетались друг с другом и продолжали свой грандиозный танец, отпугивая своей державной и властолюбивой мощью.
Кай сложил руки, и снова что-то прошептав, его алые буквы высекли по воздуху заклинание.
- Затишье и безмолвье путника войны накроет мраком, - процедил сквозь стиснутые зубы от внезапной боли Ян. Его высокая фигура опустилась на колени, и он прокашлял кровью, в то время как огненные буквы, стали меркнуть, а их заклинатель застыл, будто мошка в янтаре.
Совсем ополоумев от страха, я кинулась к Яну, подбегая четче различая и его обгоревшие до мяса руки, и кровь, сколько же багровых пятен покрывали его величавую одежду. Я даже не могла понять, как могу дышать и как пытаюсь руками зажать его зияющую рану, стараясь всеми силами остановить этот бурлящий червонный поток. Он часто дышал, и его забило в мгновенной лихорадке, а я все задавалась вечным вопросом, почему его очерченные скулы покрывали ссадины вперемешку со слезами и кровью, почему красивое лицо пересекала уродливая гримаса каждый раз, когда он делал мимолетный вдох, надеясь упиться воздухом.
- Почему ты не исцеляешься? - кричала я, теряясь в догадках, почему мое лицо влажное, и чьи были слезы на его щеках.
Неизвестные схватили меня под обе руки и потянули прочь от человека, истекавшего кровью за мою жизнь. Лишившись моей близости его, казавшиеся совсем черные в темноте глаза, не отпускали, а губы дрогнули, силясь выговорить хоть слово протеста, но все что у него вышло это очередной приступ влажного кашля с кровью.
Брыкаясь и вереща во все горло, я саданула одному между ног и, ощутив свободу одной из рук, врезала другому от всей силы и не раз, чтобы хорошенько запомнил, что я не слабачка. Я хотела было вновь побежать к Яну, как почувствовала, что задыхаюсь. Я силилась получить хотя бы частичку кислорода, но тщетно - я напоминала рыбу без воды, которая сколько бы ни глотала воздух, так и не смогла задышать вновь. По телу проходил ток, оставлявший после себя холод. Я больше не плакала, а всего лишь неотрывно продолжала наблюдать за черноволосым юношей, благородный волос которого окрасил красный цвет.
- Человеческое дитя, которое ходило по земле священного дома, - задумчиво произнес мужчина, что поставил мне шрамы на лице своими смертельными стрелами. - Я дам тебе возможность снова дышать, если пообещаешь не создавать мне новых хлопот и позволишь стражам увести тебя.
Он коснулся кончиком пальцев засохшей крови на моей щеке.
- Похоже, что ты понимаешь наш язык, несмотря на то, что не имеешь представления, как говорить.
Взор начинал мутнеть, и я быстро закивала головой, в надежде, что меня поймут. Он щелкнул пальцами, и я глухо вздохнула, мгновенно повалившись на колени, глотая воздух с примесью нескончаемого кашля. Мое тело дрожало, а глаза бегали от одного лица к другому. Подняться не было сил, поэтому я просто смотрела впереди себя на раненного юношу, который так же прерывисто дыша, скользил по мне взглядом, словно проверяя - жива ли я.
- Отведите ее к жрице, - приказал мужчина, - пусть она решает, что с ней делать. Я слышала шелест одежды, но совершенно не воспринимала окружающий мир, поэтому удивилась, когда меня бережно подняли на руки, а я не чувствовала рук, что несли меня в неизвестном направлении.
- Ян...
Человек, что нес меня, остановился и я, воспользовавшись этим, посмотрела на юношу в последний раз.
- Ян, - тихо бормотала я, поражаясь глубине несчастья, скользившего в тоне моего голоса, - не умирай.
Я задавалась стольким количеством вопросов, что голова уже давно перестала мыслить. И все же одно я понимала точно, протягивая свою оцарапанную руку к нему. Я мечтала не о доме и родителях, а о том, чтобы прижать к себе этого странного незнакомца. Услышать исходящий от него запах травы и солнца и заглянуть в эти загадочные глаза, переливающимися всеми оттенками радуги. Они напоминали мне драгоценные камни: сапфир, нефрит, рубин - почему в его глазах столько цветов?
- Он не умрет, дитя.
Человек, держащий меня, застыл. Складывалось такое ощущение, что все, собравшиеся люди на площади замерли, бросив единый восхищенный взгляд всего на одну женщину.
- Как так получилось, - обратилась она ко всем, - что мою званую гостью принимают в столь неподобающем свете. Она не чужак, раз носит под сердцем осколок зеркала.
Шифоновое алое платье обволакивало ее прекрасную стройную фигуру, подпоясанное золотой цепочкой. В тот момент, мне показалось, что в ней сочетались тьма и свет - волосы ее были чернее ночи, а глаза сияли небесной лазурью. Медленно спускаясь по мраморной изумрудной лестнице, она смотрела на меня и улыбка на ее лице становилась все шире.
- Я никогда не видела человека с такой аурой, как у тебя. Она ярче, чем у солнца.
Одним движением руки по воздуху прошелся странный свистящий звук, и Кай освободился от своей тюрьмы.
Он убрал оставшийся клинок и несколько раз глубоко вздохнул, а потом произнес со смесью сожаления и удовлетворения:
- У меня не было выбора. Эти двое нарушили слишком много законов за один день.
Я начала выворачиваться из стальных объятий, но человек все так же продолжал спокойно стоять и тихо, но угрожающе проговорил:
- Он не успеет до тебя добраться. Я сделаю это первым, если не перестанешь возиться.
Мои глаза сверкнули гневом, и я готова была поклясться, что зарычала от досады и накатившего раздражения. Но, похоже, что он понял причину моего страха.
- Бедная девочка потеряла родителей, чтобы попасть к нам.
Я в изумлении посмотрела на нее, на что она ответила мне новой улыбкой. Ее открытое лицо вызывало доверие, и напряжение внутри меня постепенно исчезало.
- Дио, будь добр, исцели девочку.
- Сможешь стоять на ногах? - спросил юноша.
Я только кивнула и меня, словно хрупкое венецианское стекло поставили на собственные ноги и некоторое время поддерживали, боясь, что я снова рухну.
- У тебя не так много порезов, но если учесть, что ты человек, то раны могли бы заживать около месяца. Вытяни руки, - попросил Дио. Он сжал мои запястья, и по телу стало растекаться блаженное чувство спокойствия и счастья. Я все еще хотела есть и готова была выпить сладкую газировку, которую так ненавидела, только бы избавиться от невыносимой жажды.
- Кай, а ты исцели Яна, - сказала женщина. - Ты чуть не убил одного из нас. Молись богам и благодари судьбу, что он все еще дышит. Ты хотел высвободить всю свою силу. Тебе повезло, что твоим противником был Ян, только он один мог сдержать такую мощь.
Кай немного помолчал.
- Он создание, рожденное от человека. Я не считаю его за одного из нас.
- Вижу, - учтиво сказала женщина, - но он тот, кто только спас наш город от разрушения. Если бы ты закончил читать свое заклинание, то мы все были бы в огне, Кай. Благоразумие покинуло тебя. Потому отдай ему все, что имеешь.
Я увидела усмешку на его губах, только вот усмешка походила на звериный оскал и человеческого в ней не было ни капли.
- Как пожелаете, - сказал Кай.
Женщина повернулась ко мне и поманила к себе рукой, на что я отрицательно покачала головой.
- Почему? - озадаченно спросила она.
Дио отпустил мои запястья, и я поклонилась ему, надеясь, что он сможет понять мою благодарность. Чувствуя легкость движений, я побежала к Яну. Побежала так, как никогда раньше. Я в ужасе обогнала Кая, который с презрением заметил:
- Человеческих женщин всегда сопровождает аромат гнили.
Я была полна презрения к этому человеку, но не обратила на оброненные им слова никакого внимания. Положив свою ладонь на разгоряченный лоб юноши, меня охватил отчаянный страх и безумная надежда. Сейчас он с трудом дышал и горел в лихорадке, но все же приоткрыл глаза и губы его дрогнули в улыбке. Щекой он прижался к моей ладони, и я вздрогнула, осознав, что надежду, которую я берегу в своем сердце будет идти от чудовища. Чудовище, которое и сейчас несет в себя смерть.
- Независимо от того, как долг ты просидишь с ним, раны его не затянуться по твоему желанию. Он потратил всю свою силу, чтобы сдержать мое огненное заклятие.
Кай наклонился ко мне и прошептал:
- Прости.
Я открыла рот, но слова застряли в горле. Слышать из уст этой змеи подобное, равносильно глотку яда. Лицо ангела, которое приобретало черты обитателя царства тьмы. Я сжимала руку Яна, пока он корчился в боли, поглощая энергию своего соперника. Я вспомнила легкое пощипывание, когда мои раны затягивались. Это означало, что он чувствует, как срастаются заново его ребра.
- Я не верю такому, как ты, - сдавленно проговорила я. Кай и глазом не повел, продолжая свою работу, но определенно понял, что мой гнев был направлен на него.
Позади меня раздался бархатный женский голос:
- Скажи мне дитя, откуда у тебя медальон?
Я рисовала круги пальцами на ладони Яна и следила за его трепещущими ресницами, а когда он открывал рот, чтобы набраться воздуха, заглушая боль в груди, мое сердце подпрыгивало. Спустя, казалось, вечность, мне пришлось все-таки обернуться, чтобы встретиться с лунной богиней. Таких женщин я никогда не видела, просто бы не хватило фантазии. Все в этом новом мире были настоящими богами. Каждый из них - я обвела взглядом всех, собравшихся на площади - обладали силой, о которой люди в моем времени, не могли себе вообразить.
- Все это сон. Это сон, - сказала я решительно, отпуская руку юноши, за которого цеплялась больше всего в этом месте. Я знала его не больше суток. Он наставил на меня свой клинок и так же, как и другие пытался убить, но он походил на человека больше, чем все остальные. Морской воздух; поля, покрытые пшеницей и голубое небо - все это было частью и моего мира. Я до сих пор не была точно уверена, где нахожусь, но поравнявшись с ней, я не удержалась от вопроса, терзавшего меня все это время:
- Это место, это Атлантида?
Ян распахнул свои глаза и, оперевшись на локоть, с интересом посмотрел на меня. Кай обернул одну из его рук, вокруг своей шеи, чтобы помочь тому подняться.
- Я жрица Седьмого континента, - провозгласила она. - Добро пожаловать в Атлантиду, Кейтлин.