Коваленко Алексей. Цена любви зверя. Часть 2 (продолжение 4)

Менар не помнил, как успел подскочить к ней, каким образом перетащил на свое седло. В голове билась только одна мысль: она не должна умереть! Но почему так предательски слабели руки? Почему начинало накатывать чувство безысходной тоски и до сих пор неизведанного страха за чужую жизнь? Только по слабому давлению упругой груди Пустынник понимал, что его подопечная еще дышит. И что ее сейчас нельзя трясти, но другого выбора у него не было. Надо было попасть в Кнот, только там можно заняться раной. Если еще будет смысл...

- Держись, - прорычал Менар, подгоняя коня. - Ты слышишь меня? Не умирай! Ты нужна миру. Кто будет мешать мне спать? За кем я буду подглядывать? Ты нужна - слышишь? - нужна мне. Только продержись. Совсем немного осталось.

Барон скакал вперед и думал только о том, чтобы под рукой оказалось все необходимое для перевязки. Стрела не прошла на вылет, застряв в груди. И каждое резкое движение, каждый мощный скачок коня причинял девушке нестерпимую боль. Это было видно по почти белым судорожно сжатым губам. Псы с безразличным видом скакали рядом, стараясь просто не отставать от Менара. И Пустынник злился, все яростнее нахлестывая своего скакуна. Злился на себя за то, что не настоял на кольчуге, злился на телохранителей за их равнодушие, злился на принцессу за ее своенравность. По лицу его текли слезы, и причиной их был отнюдь не ветер...

Стражники заметили отряд издалека. Таким малым числом захватывать город было безумной идеей, потому никому в голову не пришло запирать ворота и долго допытываться, кто и зачем пожаловал. Огромные обитые железом створки распахнулись, стражники привычно шарахнулись в стороны, пропуская всадников на взмыленных конях, затем снова закрыли ворота и погрузились в привычное полудремотное состояние.

Псы никогда не были дальше Ситархи, но привычно не показывали никаких эмоций, полностью доверившись барону, гнавшему уже порядком уставшее животное к ближайшему постоялому двору, где можно было переночевать с относительным комфортом. Беспокойство за принцессу отступило, вновь позволив трезво мыслить и перекраивать первоначальный план. Им придется остаться. Если не случится какого-то чуда, то не меньше полутора-двух недель. Вся выигранная фора полетела псу под хвост. Но главным сейчас было просто спасти жизнь этой взбалмошной девчонке, со смертью которой времени потерялось бы намного больше.

Барон уже сам не понимал, как относится к Диэре. Как только проявлялся несносный характер, хотелось скользящим шагом подойти к ней и... ласково дать по шее. Раз шесть. Но сейчас, когда по рукам стекала теплая кровь, а перед глазами стояли сведенные судорогой губы, не оставалось других желаний, кроме как защитить, спрятать, закрыть от всей грязи и боли. И плевать, что придется делать это одному.

Бросив поводья подбежавшему конюшему, Пустынник спрыгнул на землю и бережно принял на руки безвольное тело девушки. Телохранители молча встали по бокам. Барон плечом распахнул дверь и почти ввалился внутрь, чувствуя, как до этого невесомая ноша становится все тяжелее и тяжелее.

- Хозяин! - многие повскакивали из-за столиков и потянулись за оружием, увидев необычную для мирного селения картину. Однако холодный блеск клинков телохранителей остудил их пыл. - Комнату, чистые простыни, теплую воду и самое крепкое вино. Быстро!

Хозяина даже затрясло. Одними только глазами показав направление вверх по лестнице, он убежал на кухню. Менар плавно поднялся, отмечая свой путь каплями крови. И сейчас он горько сожалел, что не своей. Толкнул плечом первую попавшуюся дверь - заперто. Вторую - то же самое. Третья... Из четвертой вышел какой-то лорд в состоянии крепкого подпития. Пустынник молча оттеснил его плечом, вошел внутрь, рявкнул на полуголых девок, чтобы выметались. Те с визгами выбежали, успев прихватить кое-что из одежды. По одному только знаку псы прямо на пол скинули смятое постельное белье, сбросили набитый пухом тюфяк.

Стараясь действовать медленно и осторожно, Сокол положил стонущую принцессу на живот и аккуратно разорвал на спине сорочку, не задевая древко стрелы. Поднеся ближе светильник, он облегченно выдохнул и устало прикрыл глаза. Положение дел оказалось лучше, чем он ожидал. Стрела не задела сердце или легкое, войдя выше, не уткнулась в кость. Можно было ее извлекать, но кровищи будет... Четверо псов внесли все самое необходимое, что приказал Менар, и ушли зализывать свои раны.

Барон аккуратно намочил кусок полотна в воде и принялся осторожно промывать рану. Странно: столько раз приходилось залечивать самого себя, помогать побратиму, и всегда все делалось жестко, быстро, не обращая внимания на боль. А сейчас каждый стон Диэры отдавал тупым уколом в сердце. Отбросив окровавленную тряпицу, Менар по возможности аккуратно приподнял принцессу и снял с нее остатки сорочки. Теперь предстояло самое страшное... Покрепче зажав девушку в руках, Пустынник прикинул направление движения стрелы и резко протолкнул ее вперед. Дикий крик ударил по ушам. Принцесса забилась в руках. Пока не прошел шок, барон резко обломил стрелу. Оперенный конец полетел в угол, за ним последовала часть древка с наконечником. Вновь пошла кровь. Свернув чистую тряпицу, Менар прижал ее к ране и перевернул Диэру. Боги, спереди все было в крови!

Осторожно омыв вином края раны, Сокол прижал к выходному отверстию еще один кусочек ткани и, придерживая его рукой, принялся рыться в своем поясе. Где-то еще оставалось то средство, которым он лечил себя на берегу заводи. Да, вот оно! Барон вынул и покатал на руке белый шарик. Последний. Когда будет возможность пополнить запасы, он не имел ни малейшего понятия. Но самым ценным сейчас было время. Стрела могла оказаться грязной или даже отравленной. Мысленно попросив у принцессы прощения, Менар размял шарик в руке и аккуратно посыпал порошком прямо на рану, заранее зажмурившись. Раньше равнодушный почти ко всему, сейчас он не мог выносить крики Диэры.

Все. Теперь заражения не будет почти наверняка. Осталось только смыть кровь и осторожно перевязать. Барон внимательно осмотрел грудь девушки и решил, что смертельного ничего не произошло. Крови, конечно, она потеряла порядочно, но жить будет. Жаль только, что время они упустили. Не прислушались вовремя к кричащему весь ощущению приближающейся опасности. Теперь надо будет ждать выздоровления.

Отшельник укрыл принцессу одеялом, побросал окровавленные тряпки в таз и бесшумно вышел, притворив за собой дверь. Выйдя во двор, он подошел к бочке с дождевой водой и с наслаждением умылся, избавляясь от следов пота и грязи на лице. Он переживал за лежащую наверху принцессу. Беспокоился. Не бегать бы ей сейчас по миру, а дома сидеть, детей нянчить. Менар представил, как он приходит домой, открывает дверь, а там его встречает она, и целует, а не отталкивает, обнимает, боясь потерять... Пустынник сколько было сил ударил кулаком в стену, потом еще раз. Да что такое с ним? Что за мысли? На какое-то мгновение ему стало тоскливо и одиноко, но тут же ледяной капкан снова захлопнулся вокруг сердца, делая мир чужим и враждебным. Барон резко тряхнул головой, возвращая мыслям прежнюю ясность. Над всем, что к делу не относится, можно будет подумать потом...

Пустынник нисколько не сомневался, что Кансе появится. И без того почти незаметного летара ночью можно было найти только чудом. Видно было, что лучник тоже пострадал. Плащ в нескольких местах был порван, на руках заметно несколько ран. Но в целом дело обстояло неплохо.

Менар вылил воду как можно дальше от постоялого двора и незаметнее, чтобы никому не пришло в голову искать следы крови, и тоже пошел к принцессе. Он не спал всю ночь, надеясь, что девушка придет в сознание. Ожидание было напрасным. Принцесса так и не очнулась. Просидевший возле нее барон периодически смачивал губы Диэры водой, так и не заставив себя прилечь, хотя после перенапряжения в засаде все мышцы ломило, словно отшельник побывал в несущейся с гор лавине.

- Ну, рассказывай, - летар уже стащил с себя кольчугу изумительного тонкого плетения и с сожалением осматривал безрукавку. - Даже переодеться не во что... Итак, ради кого мы рисковали своими жизнями?

- Хорошо, - Сокол проверил состояние девушки и присел рядом с кроватью прямо на пол. - Только сначала переоденься. Сзади тебя в мешке рубашки, выбери себе по размеру. А на столе найдешь порошок. Раствори в воде и промой раны. Там немного, но тебе хватит. Много не используй - привыкнешь... И не стесняйся, Диэра все равно ничего не видит.

Кансе усмехнулся. Ему перед женщинами и не в таком виде приходилось бывать. Знал бы Сокол, может, со стыда бы умер. Но у летаров жизненные ценности были другими. Нагота не считалась чем-то неприличным. Пока лучник смывал с себя пот и переодевался, Менар имел прекрасную возможность оценить его телосложение. Да, многое становилось понятным. Кансе не был высоким или могучим. Но подобную плотность тела барон видел только у своего побратима, который напоминал ремень: тонкий, плотный, жесткий. Возникало ощущение, что если кто-то решит ткнуть летара пальцем, то этот самый палец и сломает о железной крепости тело. А это что? Татуировка клайда... Очень интересно.

- Насмотрелся, - спокойно ответил Менар. - Вопросов много, но не думаю, что ты захочешь на них отвечать. Так что давай пока проясним ситуацию, - барон уселся поудобнее. - За моей спиной на кровати лежит самая настоящая принцесса. Зовут ее Диэра, но это ты и без меня знаешь. Да, у нее в роду были амазонки, потому ведет она себя иногда странно и непоследовательно. В том числе и мои просьбы и приказы игнорирует. Я - барон и ее добровольный телохранитель. Она знает только последнее. Почему добровольный? История долгая и темная. Не думаю, что тебе это будет интересно. На принцессу охотятся, потому что она осталась последней наследницей, в чьих силах стать королевой. Конечно, многим это не нужно. Потому выход только один: довезти ее до Собрания Координаторов, которые могут сделать ее королевой стран Векового Мира и решить эту проблему раз и навсегда.

- А что здесь понимать? Ты едешь в Ерону. Что ты там везешь для своего народа, мне решительно наплевать. Ваши внутренние проблемы. Но часть твоего извилистого пути пролегает через Ерону. А нам нужно туда же...

Кансе судорожно искал выход. В идеале никто не должен был не то что знать о его миссии, но даже видеть его в лицо. Нет, летары не были редкостью в Валее. Но секретность - дама упрямая. И кому угораздило попасться? Воину, у которого все тело в шрамах, как решето. Что он понимает во всех этих интригах, секретах? Зачем ему все это?

- Мне плевать. Можете собирать свои Доспехи Оборотня. Можете уничтожать этот мир или стремиться к высшему идеалу - дело ваше. Я всего лишь хочу выполнить то, что добровольно взвалил на себя. И если ради этого придется идти по трупам... что ж, меня этому учили. Ты обладаешь уникальными для нас способностями, которые могут помочь, но это не значит, что я выброшу тебя, как только станешь обузой. Нет. Если ты будешь в опасности и будет хоть какой-то, даже призрачный, шанс на твое спасение, я не раздумывая брошусь за тобой. Но если я не буду тебе доверять...

- Кто ты? - хрипло спросил летар. - Кто ты такой. Ты знаешь то, что не положено знать даже летарам, но ни во что не вмешиваешься. Ты умеешь сражаться, но избегаешь битв. Ты неприхотлив, но выдаешь высокородные манеры. Я не понимаю...

- И не надо, - Менар вздохнул, прислонился затылком к кровати и прикрыл глаза. - Я всего лишь урод, который живет в этом мире по странной прихоти судьбы. Единственное, что у меня хорошо получается - выживать. Одному. И я не в состоянии даже защитить близких. Видишь? Я не смог убедить ее надеть кольчугу.

Только сейчас он ощутил, насколько же устал. Бой в лесу изрядно вымотал, а теперь последний гвоздь в крышку гроба вгоняли переживания за состояние принцессы. Самым страшным было то, что восполнить запасы энергии было просто не из чего. Пустынники умели одни виды энергии превращать в другие даже в пределах собственного организма. Но Менар сейчас был полностью опустошен. Чувствовалось, как подрагивают руки, предательски подгибаются ноги. Срочно надо было отдохнуть.

Сокол только кивнул. Спорить сил уже не было. Поднявшись на ноги, он присел рядом с девушкой, смачивая ей губы тряпицей, намоченной чистой водой. Сон подкрался подло и незаметно, набросившись сзади...

Стоп! Получается, весь этот кошмар вовсе не был сном! Девушка припомнила попытки ускакать от преследователей, оборону псов, зверское лицо своего телохранителя, резкий рывок за руку, забрасывающий ее в седло, редкий град стрел и дикую боль в спине, которую не почувствовала сначала. Дальнейшее было сплошным туманом, прерываемым ощущениями острой боли. Значит, ее все же задели.

Диэра подняла здоровую руку и ощупала себя. Кошмар! Она была перевязанной и без верхней одежды! Значит, кто-то ее раздел. И этот кто-то, одержимый желанием, сейчас сопит рядом?! Принцесса резко повернула голову и застыла. Рядом с ней полулежал Сокол, откинувшийся на неудобную спинку кровати. По его лицу было заметно, как он вымотался. Видимо, сражение за жизнь принцессы для него даром не прошло. Диэра тихонько пододвинулась к барону и несмело его обняла.

Менар дернулся, с его губ сорвалось тихое рычание. Девушка улыбнулась: даже во сне он с кем-то сражался. Ну, это легко исправить. Опершись на правую руку, принцесса приподнялась и легко поцеловала юношу. Ничего зазорного в этом она не увидела. Если раньше ее от вида женихов тошнило, то отшельник вызывал совсем другие чувства.

Укладываясь поудобнее рядом и стараясь не разбудить Пустынника, девушка накрыла его одеялом и замерла, заметив странный блеск на широкой груди. Это что такое? Диэра аккуратно отогнула ткань и озадаченно уставилась на небольшую татуировку в виде изогнувшейся зеленой ящерки. Принцесса голову готова была дать на отсечение, что раньше ее не было. Столько раз она видела своего телохранителя по пояс голым. Не было никакой татуировки. Откуда взялась? Девушка осторожно пальцем провела по изображению ящерицы и тут же снова улеглась и старательно притворилась спящей, потому что Сокол заворочался.

Менар открыл глаза и покосился на мнимую спящую. Так, начал накатывать очередной приступ боли. Пустынник аккуратно соскользнул с постели и зажмурился, сжавшись в комок. Не уследил. Уснул. Тело уже начинало гореть огнем. Нельзя было допускать, чтобы принцесса прикасалась к телу отшельника. Проклятие давно уже убитого мага продолжало действовать. Менар согнулся, сжав зубы так, что челюсти онемели. В ушах нарастал шум. Осталась только одна мысль: "Держаться". Принцесса не должна была прийти в себя от стонов своего телохранителя. Слабостей быть не должно. Кровавая пелена перед глазами уже не давала что-либо разобрать. Как часто в бою спасением от боли был гнев, ярость, холодная и трезвая злость, придающие новые силы. Попавших под горячую руку врагов можно было ломать, рвать, рубить... здесь же надо было сдерживаться, контролировать себя, не метать кинжал в первого, кому не посчастливится открыть дверь.

Зацепиться сознанием за этот мир помогла только цепочка с Каменной Слезой, приятно холодившая кожу. Менар сосредоточился на ней, изо всех сил сжав кулаки. Боль схлынула резко, словно и не было. После жара Пустынник словно окунулся в приятную прохладу. Сокол с трудом добрался до стула, сел и обессилено откинулся на спинку. По лицу ручьями бежал пот. Барон несколько раз сжал и разжал кулаки, вытянул перед собой ладонь с раздвинутыми пальцами и удовлетворенно кивнул: не дрожат.

Вытерев пот с лица, Менар снял рубаху, чтобы надеть чистую, когда зашел летар. Так он и застал Пустынника: левая рука и половина тела уже одеты, а правая поигрывает метательным ножом. Увидев Кансе, барон спокойно закончил переодеваться и снова сел на стул, наблюдая за принцессой.

- Раньше плюнул бы и растер, - барон пожал плечами. - Но сейчас многое изменилось... И я тоже изменился. Ты знаешь, уже не первый раз я вижу ее без одежды. И она знает, что я ее видел. Но именно этого раза я боюсь больше всего, потому что впервые раздевал ее сам, своими руками. Конечно, она истекала кровью, ничего не помнит, но мне от этого не легче.

Дверь неслышно открылась. В проеме стоял один из псов. На немой вопрос барона он только отрицательно покачал головой и так же тихо ушел. Телохранитель принцессы, при бегстве получивший стрелу в спину, не выжил. Девушке повезло больше: стрела была не бронебойной, способной на излете прошить ее насквозь, а обычной. К псу удача повернулась спиной. Спасти его не смогли. Пятеро... Менар опустил голову и сжал кулаки. Не прошли еще и половины пути, а уже осталось только пятеро. И никакой возможности самому отлучиться, узнать, что же начало происходить с Орденом...

- Понимаешь, сейчас все встает с ног на голову, - барон покачал головой и заставил себя разжать кулаки. - Я считал, что должен просто довезти ее до нужных людей, сдать с рук на руки и забыть. Забыть все, что пережил, что было и чего не было. Выбросить из головы. Навсегда. И жить так, как жил до этого. Но когда увидел стрелу в ее спине... Кансе, ты можешь не верить, но мне стало страшно. Не от того, что могу не достигнуть цели. В конце концов, для меня ведь ничего не изменилось бы. Страшно стало за нее. Что я ее не увижу. Это... Как же сказать? Я знаю, что сейчас с прежним равнодушием могу выйти на улицу и вырезать весь это городишко. За ночь. Всех. Но не могу так же равнодушно относиться к ней. Уже не могу...

- Ты ответил сразу. Не стал задумываться, спрашивать сам себя, сомневаться... Ты сразу выдал заученный и вбитый в голову ответ, - покачал головой Кансе. - Знаешь, о чем это говорит? Ты думаешь так, как приказываешь себе сам. Это ты сам затвердил эту цель и не позволяешь себе в ней сомневаться. Потому что тебе страшно. Страшно признаваться самому перед собой в том, что цель давно пора менять. Конечно, ты и так идешь к смерти, ведь твое существование бессмысленно. А бессмысленное существование бесполезно и ненужно миру. Он сам тебя отвергнет. Но ты сопротивляешься. Почему? Ты сам хочешь жить для чего-то или кого-то. Возможно, даже жил. Когда-то. А вот ей, лежащей на кровати, необходимо все это. Необходимо самой жить для кого-то и чтобы кто-то жил ради нее. И тебе сейчас надо бояться не ее слов, а того, как она воспримет твой поступок. Ты сам показал, что ее жизнь важна для тебя. Так что... с возвращением в реальную жизнь, друг мой.

Летар дружески потрепал барона по плечу и вышел, оставив его наедине со своими мыслями. Менар всего лишь кивнул и еще долгое время сидел, размышляя. Он не стал спорить с Кансе. Какой смысл отрицать правду? Пустынник сам чувствовал, что в последние два года все глубже заходит в тупик, из которого нет выхода. Жизнь без цели превратилась в существование по инерции. Жил потому, что просто жилось, что не мог бросить на произвол судьбы своих людей. Заботился... Уже тогда заботился о многих, хотя сам себе врал, что не нужен никто, кроме побратима. И люди, скорее всего, мягко улыбались в спину, терпеливо ожидая, когда же их барон повзрослеет. Пустынник закрыл лицо руками. Что бы ни случилось, сдаваться нельзя. Что бы ни говорили другие, что бы ни произошло вокруг - не опускать руки. Пустынники выживали всегда, всегда выигрывали битвы. Даже самые сложные. Даже с самими собой.

Принцесса потянулась и повернулась к Менару, делая вид, что только что пришла в себя. Она прекрасно слышала разговор за своей спиной, и ей стоило немало усилий, чтобы продолжать притворяться лежащей без сознания. Однако в глаза ей внимательно смотрел все тот же несгибаемый и ледяной Сокол. Девушка каким-то невероятным образом почувствовала, что он поставил еще одну стену между собой и миром. Эмоции снова были под контролем...

- В Кноте, - Менар прищурился. - Чудом добрались. Ты получила стрелу в спину. Один из псов - тоже. Ты выжила. Ему не повезло. Теперь пойдешь на поправку. Только не думай, что уже можешь вскочить и бегать, как прежде. Сейчас действует легкий наркотик. Постепенно он будет отступать, и станет накатывать боль. Понемногу, чтобы ты привыкла.

- Если тебе неприятна мысль о том, что я снимал с тебя одежду, то извини за то, что это сделал, - Менар резко встал. - В следующий раз позволю тебе захлебываться в луже твоей же собственной крови и даже пальцем не пошевелю, чтобы спасти.

Пустынник вышел, громко хлопнув дверью. Диэра тут же попыталась встать, чтобы переодеться. Грудь тупо ныла, двигать левой рукой было больно, но терпимо. Орудуя правой, принцесса начала копаться в своих вещах, отыскивая нужные. Когда она уже почти закончила переодеваться, в комнату зашел летар.

- Все ты понимаешь, - Кансе устало покачал головой. - Все же вы странные. Вы - люди. Бегаете друг от друга, отталкиваете, обижаете, хотя все условия для того, чтобы вы были вместе. Зачем ты его обидела? Да, Пустынника. Да, обидела! Ты знаешь, через что ему пришлось перешагнуть, чтобы не бросить тебя на дороге и не забыть вообще о твоем существовании? А ты так легко оттолкнула руку, которая уже вторую ночь возвращает тебя из Междумирья.

- Ты так думаешь? - летар прислонился к косяку двери, сложив руки на груди. - А зачем он вообще с тобой? Что ему надо от тебя? Ах, да... довезти до пресловутых Координаторов, сделать королевой. А самому ему что с этого? И все же он везет тебя, обороняет, находится рядом, спасает. Может, только для мужчин все в этой жизни должно иметь смысл, но именно сейчас сама постарайся встать на его место и найти ответ на этот вопрос...

Менар стоял на улице вдали от домов и смотрел на яркие звезды. Катра уже заходила, факелы своим светом не заслоняли чудесной картины. Принцесса, осторожно ступая по земле, подошла и встала рядом. Несколько минут они молча стояли, глядя в небо и думая каждый о своем.

- Однажды Учитель сказал: "Мы не замечаем простейших вещей до тех пор, пока они рядом с нами". Бывало, простого летнего неба не увидишь несколько дней... Я научился ценить очень многое, - спокойно, будто не было разговора в комнате, ответил Пустынник. - К сожалению, мы понимаем, что любили что-то или кого-то лишь тогда, когда потеряем.

- Нисколько, - Менар потянулся и хитро посмотрел на принцессу. - Все в жизни дает нам опыт. И никто не говорил, что он будет приятным. Тебя почему-то в последнее время интересуют мои чувства. К чему бы это? Если хочешь узнать что-то, то спрашивай прямо. Не люблю я хождения вокруг да около.

Диэра смутилась. Слова Кансе заставили ее саму пристальнее взглянуть внутрь себя. И понять, чем же вызваны ее волнения, желание поскорее увидеть Сокола, странное спокойствие рядом с ним, кажущиеся беспричинными слезы. Она влюбилась в этого спокойного и равнодушного человека. Влюбилась безумно и бесконтрольно. Всех ее сил хватало только на то, чтобы держать в узде порывы своей души, стремящейся вернуть отшельника миру.

Что делать? Может, сказать ему все и сейчас? Тем более, он о многом уже догадывается, по глазам вижу. И будь что будет... Нет. Так нельзя. Боги, что же мне делать? Зачем меня наказываете? Нет, я промолчу. Он же сам сказал, что Пустынники не могут любить. И у него самого только ненависть осталась. Зачем ему портить жизнь своими признаниями? Пусть все решается тогда, когда он сам что-то почувствует...

- Любовь, - неожиданно вымолвил Менар, прекрасно видя душевное смятение своей подопечной. - Странное и тяжелое чувство. В Ордене нас всегда учили наблюдать, запоминать и анализировать. Я наблюдал... Любовь сродни безумству.

- Бывает, - неохотно ответил Менар. - Бывает такое, что встречаются... как бы тебе лучше сказать?.. нужные люди. Они прекрасно понимают и чувствуют друг друга, хотя похожи и непохожи одновременно. И если они остаются вместе, то это только помогает сохранить им чувство реальности. Я не отрицаю подобного... Но ни разу таких людей не встречал.

- А при чем здесь мы? - барона редко можно было увидеть удивленным, но сейчас был именно такой момент. - Ты что-то не договариваешь. Молчишь, юлишь, пытаешься ускользнуть от ответов. Думаешь, этого не видно? Ты ведь причиняешь боль только себе. Мне-то можно сказать, что тебя мучает?

- Нет, - принцесса покачала головой. - Просто... Как бы теперь тебе объяснить? По своему статусу приходилось видеть очень многих людей. Разных. У каждого есть свои достоинства и недостатки. Но они... односторонние. Если это поэт, то от него не услышишь ничего, что обошло бы стороной его самого и его стихосложения. Если это рыцарь, то будет до утра говорить о походах и поединках. А так хочется, чтобы тебя просто заметили, поговорили, выслушали, поинтересовались... Хочется почувствовать себя человеком, а не бездушной куклой во дворце, готовой наивно удивляться и верить всему, что говорят. Я видела глаза этих людей - стекло. А твои... бездонные омуты. И они могут излучать многое: ненависть, страх, злобу, лед и...страсть. Не мотай головой. Ты еще сам не знаешь, на что способен, а я не буду тебе подсказывать. У тебя тоже есть достоинства и недостатки, но ты дал мне почувствовать, что я - тоже человек, с которым надо считаться.

Менар молчал. Впервые ночь-спасительница, столько раз укрывавшая его от преследований или помогавшая незаметно подобраться к цели, стала ночью-предательницей. Неужели темнота действительно располагает к подобным откровениям? Сам барон за собой подобного не замечал. Он же просто общался с принцессой, узнавал ее, чтобы самому иметь представление, что и когда от нее ожидать. И тут такой поворот событий... И ведь теперь не скажешь, что все разговоры были пустышкой. Узнал, что хотел. И самого затянуло то, что увидел.

Диэра смотрела по сторонам совсем другим взглядом. Она начинала понимать, что же происходит здесь и сейчас. Она легкомысленно решила потягаться со зверем в его же собственной стихии. Ночь всегда была для Сокола родной средой, укрывая лучше любой тени и защищая лучше любого доспеха. Потому-то она едва не выдала все свои сокровенные мысли и чувства, что телохранитель знал, на что обратить внимание, о чем и когда спросить. Хитер. Хитер и коварен. И тверд, как гора льда. Девушка понимала, что Пустынник - противоречивое творение какого-то извращенного разума. Словно самодостаточный механизм. Ему не нужно больше ничего. И он защищен практически от любого вмешательства в себя самого. Если принцесса хотела быть с Соколом, то ей предстояло побороть два совершенно противоречивых чувства: желание Пустынника жить и его же нежелание пускать кого бы то ни было в свою душу.

Решив не доверять Диэру псам, Менар взял ее с собой. Надо было найти Шоктеру, прорвавшегося в Кнот на пару часов позже Пустынника. Наемники в пылу боя прихватили кое-какие вещи, принадлежащие компании барона, и даже нескольких коней, оставленных псами. Рассчитывать на дальнейшее сотрудничество не приходилось. Часть отряда полегла, защищая принцессу. И то, что Сокол непосредственно помогал наемникам, ничего не меняло. Они понесли потери, о которых не оговаривалось, и ценой жизней своих напарников помогли увести девушку. Барон считал, что они вполне заслужили узнать имя капитана, готового перевезти их, и продолжать дальнейший путь самостоятельно. Как потом стало известно, Шоктера считал так же. Расстаться получилось без взаимной ненависти.

Барон чувствовал, к чему ведут разговоры принцессы. Видел, что она пытается понять его внутренний мир, узнать его поближе. Пустынник даже знал, каким образом можно противостоять проницательности девушки. Но почему, как только разговор заходил о чувствах, то ему становилось трудно, почти невозможно подобрать нужные слова? Приходилось отмалчиваться и держать себя в руках, потому что эти самые чувства, словно зная, что говорят о них, рвались наружу и уже наступали на горло.

- День. Не больше, - твердо отрезал Менар. - И без того много времени потеряли. Завтра с утра попробую подлечить тебя сам, и вечером исчезнем отсюда. А легенду на ночь расскажу, перед сном. Чтобы спалось лучше.

Пустынник, слегка пригнувшись, заглянул во внутренний двор. Действительно, тихо. Почему же он сам не обратил внимания на этот факт? Ни лошадей, ни пьяных голосов. И темнота. Менар мгновенно прикинул в голове план двора и расположение комнат. Значит, всех или убили, или попросили уйти. Неужели снова засада?

- Потеряли, - Сокол разочарованно покачал головой, стараясь говорить шепотом. - Преимущество потеряли. Теперь наше путешествие будет больше походить на бегство. Враг точно знает наше местонахождение. Жаль... Слушай меня. Сейчас ты вдоль ворот проскользнешь вправо. Поняла? Вправо. Лошадей привяжи здесь. Они уже ничего не меняют. Видимо, там засада. Про судьбу псов пока не знаю. Давай.

Принцесса только кивнула и, привязав лошадей снаружи, сама постаралась незаметно проскользнуть в спасительную темноту. Не успела. На мимолетное движение у ворот уже кто-то отреагировал. Диэра заметила только метнувшуюся тень и тут же услышала звук рассекаемого воздуха. Тихий удар. Девушка встала в самое темное место и осмотрелась. Темной тенью был рванувшийся на перехват человек. Сокол долго не думал, точно и сильно метнув тяжелый боевой нож, пробивший шею неизвестного.

Пустынник даже не сообразил, враг это или нет. Вбитые за годы тренировок рефлексы сработали сами. Глаза увидели, руки сами ухватили нужное оружие и метнули в нужное место. Менар бесшумно приблизился к телу, выдернул нож и уволок труп подальше от выхода. Вовремя. Диэра увидела, как распахнулась дверь, и наружу вышел пошатывающийся наемник. Что-то бурча себе под нос, он явно искал место, где можно было бы справить нужду. Сокол черным призраком возник сзади. В последнее мгновение человек почувствовал что-то и даже постарался ударить. Однако отшельник присел, широким шагом проскользнул под рукой, ударил под подставленное колено, заставляя противника присесть, и тут же нанес короткий убийственный удар кулаком в шею, ломая позвоночник.

Придержав тело, чтобы не выдать себя гремящими доспехами, Менар покачал головой: простаки. Вроде и притворился пьяным, чтобы без подозрений со стороны проверить внутренний двор, а все же прокололся. Нет, это не убийцы. Так, шайка сброда, опасного только своим количеством. Барон выдернул из-за пояса и надел полумаску, чтобы в темноте не выделяться более светлым лицом. Затем легко вспрыгнул на перила крыльца, подтянулся и перелез на крышу. Дверь вновь открылась.

Диэра в рассеивающейся тьме видела, что Сокол одной рукой распустил пояс, приготовившись использовать его в качестве удавки. Боги, а что он не умеет использовать в качестве оружия? А если... Если этот поднимет тревогу. Сокол же может пострадать! Принцесса крепко зажмурилась и прикрыла руками рот. Она боится за своего телохранителя... До какой же степени могут изменить человека Боги, переворачивая все внутри и оставляя от прежнего всего лишь внешность.

Решив, что полезное совпало с приятным, то бишь разведка со справлением нужды, человек развернулся и снова скрылся внутри. Менар вновь затянул пояс и, кончиками пальцев нащупывая зазоры между бревнами, прямо по стене двинулся к занимаемой ими комнате. Можно было бы просто исчезнуть, но барон не ожидал, что их найдут так быстро, потому многие ценные вещи оставил в комнате. Пробиваться в открытую было чревато ранениями, и Пустынник решил незаметно проскользнуть и так же незаметно исчезнуть.

Принцесса видела, как темный силуэт перемещается по стене и исчезает за углом. Стараясь не шуметь, Диэра отошла к лошадям и успокаивающе погладила их по мордам. Если она не ошибалась в своем телохранителе, то скоро им придется убегать. И лучше в этот момент находиться поближе к тем, от кого будет зависеть твоя жизнь. Может, перевести лошадей, ведь окно в комнате выходит на другую сторону?

Мысль была здравой, только сделать задуманное принцесса не успела. Послышались крики, звон стали, грохот. Диэра спряталась за воротами и теперь подглядывала только одним глазом. Она увидела, как в окнах второго этажа заметались свет и тени, затем одно из окон разбилось. Девушка увидела мешком упавшее тело, и сердце екнуло в ожидании самого страшного. Но Менар выпрыгнул следом, удачно приземлился и тут же перекатился вперед, прижимая к груди мешок с вещами. Тут же в место его падения вонзились три болта из арбалетов. Кто-то сгоряча выпрыгнул следом, но, видимо, сломал ногу. Диэру передернуло от хруста кости и криков боли. Барон скакал по двору, беспорядочно меняя направления, будто маятник обезумевших часов, но неуклонно приближаясь к воротам. Выбежавшие наружу люди пустили еще несколько стрел, но промахнулись и побежали за Пустынником.

Диэра забралась в седло и с места галопом послала коня к воротам. Уже порядочно рассвело, и стражники должны были открыть тяжелые створки. Глухой стук копыт скакуна телохранителя было слышно сзади. Спохватившиеся преследователи тоже выводили коней.

Только бы вырваться. Менар подстегнул коня, бросив мимолетный взгляд через плечо. Только бы добраться до открытого места. Уж там я вам подойти не дам. Не дождетесь. Знаю, что не отстанете, видимо, заплатили прилично. Кодекс теперь не позволит. Преследовать будете до последнего. Только не на того напали. Наниматель не сказал вам, что я Пустынник. За это и поплатитесь...

Из Кнота выбрались благополучно и рванули по дороге, чтобы ноги лошадей не запутались в густой траве. Нужно добраться до Тракта. Если Кансе и псы не дураки, то будут ждать там. В городе они ничем не смогли бы предупредить: за ними тоже вели охоту. Рассчитывают на способности Менара. Барон еще раз глянул через плечо... Преследователи тоже выскочили из ворот и теперь отчаянно нахлестывали лошадей. На глаз было видно, что расстояние до них будет неумолимо сокращаться.

Пустынник вынул из колчана несколько стрел, спрыгнул на землю и тут же развернулся к врагам. Семеро. Барон воткнул стрелы перед собой и глубоко вздохнул, успокаивая дыхание. В каждом выстреле должны быть только стрела и цель. Менар вытащил из земли стрелу, легким движением ее отряхнул, наложил на тетиву и натянул лук.

Семеро... вот они. Разгоряченные погоней и жаждущие легкой добычи. Отшельник, несмотря на большое расстояние, отчетливо видел каждую черту лица. Движения всадников замедлились; они теперь плавно опускались и поднимались в седлах, словно на борту небольшой лодки при малой качке. Глаза преследователей устремлены на него. Менару даже не надо было видеть. Он все это прекрасно чувствовал. Семеро... Стрела круто ушла в небо. Через несколько мгновений на груди арбалетчика расцвел яркий цветок оперения. Человек вылетел из седла, напоследок безвольно взмахнув руками.

...пятеро...До преследователей шагов триста. Менар снова натянул лук и послал в полет очередную летающую носительницу смерти. Точно в грудь. Еще один кулем свалился на землю. Почуявший свободу конь свернул в сторону.

...четверо... Враги поняли, что творится неладное. И поняли, что выбора у них уже нет. Сокращать дистанцию не имело смысла, Сокол мог расстрелять их еще на подходе. Оставалось только убегать со всех ног, нещадно хлеща лошадей. И надеяться, что этот страшный человек, за смерть которого заплатили так много, промахнется. Вот один из них стал заворачивать своего коня. Потерял скорость... И тут же упал со стрелой в шее.

...трое... Успеть бы до восхода солнца, стороной прошла мысль. Уже все оставшиеся дружно разворачивали своих коней, бросившись в разные стороны. Поздно. Очередная стрела упала с неба, вонзившись в шею лошади. Та с жалобным ржанием рухнула, прокатившись по вылетевшему из седла человеку. Лишь бы стрела уцелела.

...двое... Один скакал к лесу, надеясь скрыться в зарослях. Второй гнал прямо в город. Менар повернулся и вновь легко спустил тетиву. Стрела насквозь пробила шею. Было видно, как человек схватился за нее, пытаясь удержать бьющую кровь, но безвольно свалился с коня и больше не двигался.

...один... Сокол прищурился, потому что цель удалялась. Неизвестный не менял направления, не снижал скорости. Затмивший разум страх заставлял просто гнать вперед, надеясь на неизвестное чудо. Пустынник пустил в полет последнюю стрелу. Ударом на удар, как всегда его учили... За принцессу, стоявшую неподалеку и плачущую над этой расправой. За ее страдания. Главарь почувствовал страшную боль в спине, а потом стальной наконечник пробил сердце.

Семеро... все мертвы. Менар отложил лук, достал мечи и повернулся навстречу восходу. Давным-давно он дал себе клятву: при рождении светил - дневных или ночных - не попадаться с нечестным оружием в руках. И до сих пор эту клятву исполнял. Лук Пустынник считал оружием подленьким из-за его дальнобойности, но владел им великолепно, как и полагалось Пустыннику. Лучи солнца прошлись по фигуре с поднятыми и скрещенными над головой клинками. Менар усмехнулся, убрал оружие, снял маску и отправился добывать стрелы. Настроения разговаривать с расстроенной чем-то принцессой не было. Внутри было спокойно и свободно, как после тяжелой и хорошо выполненной работы.

Барон крепче сжал в руке лук. Путь предстоял неблизкий, потому не следовало разбрасываться стрелами направо и налево. Или же вперед... Первый. Менар спокойно встал на одно колено, рассматривая стрелу. Хм, прочно засела. Как же ее достать, чтобы не повредить? Может, разрезать шею? Нет, это же придется какую дыру делать... И почему принцесса плачет?

Пустынник сел на траву и сжал голову руками. Почему? Почему она снова в его мыслях? Зачем? Чувствовалось, что сейчас надо подойти к ней, накричать за все глупости, которые она совершила или наговорила. Но сам Менар знал: стоит только ему посмотреть на нее, как вся злость улетучится, а останется желание просто стоять, любоваться ею и глупо улыбаться. Любовь?! Не может этого быть. Не может человек любить и не догадываться об этом. Здесь же все темным-темно, как ночью в густом лесу. С этим состоянием надо было что-то делать. Барон понимал, что оно подтачивает его изнутри, что он уже против своей воли искоса смотрит на ее улыбку, любуется жестом, которым принцесса поправляет непослушные волосы. Пустынник сжал волосы в кулаках до такой степени, что голова начала гореть огнем.

Нет, стрелу не вытащишь. Менар поднялся на ноги и направился к тому, по которому всем телом прокатилась бедная лошадь. Ба, да он еще жив! Хотя и едва дышит, из носа и рта идет кровь. Пребывать на этом свете ему осталось недолго даже без помощи барона. Скоро умрет. Пустынник присел рядом с умирающим. О чем думал этот человек? Несколько минут назад он сказал на лошади и мечтал только о том, чтобы всадить свой кривой клинок посредственной ковки в спину своей цели. А теперь... Если ты идешь убивать, приготовься к тому, что убить могут тебя самого. Пустынников приучали к мыслям о неминуемой смерти с самого начала. А если что-то страшное постоянно ходит рядом с тобой, то уже перестаешь бояться, свыкаешься, не замечаешь.

Телохранитель вырезал стрелу из шеи лошади. Вот кого ему действительно было жаль, так это бедное животное. Кстати, надо бы собрать остальных лошадей. Права на них никто уже предъявлять не станет, а псам они понадобятся. Некоторых можно будет продать, потому что пора пополнить запас стрел. Слишком много их ушло в лесном бою два дня назад. Да и летару может понадобиться прикупить кое-каких мелочей. Сколько там стрел в колчане осталось? Менар припомнил момент, когда выхватывал те семь стрел, которые потратил несколько минут назад. Четырнадцать... и из них только пять с длинными узкими наконечниками против воинов в доспехах. Такими темпами средств хватит только до озера Курб. А там... А там придется побираться и перебиваться. Или завернуть домой? Отлучиться ненадолго и заскочить на родину?

При приближении Сокола Диэра вытерла слезы и постаралась успокоиться, насколько это вообще было возможно. Менар подъехал на трофейных лошадях, сохраняя невозмутимый вид, словно перед этим не убил нескольких человек. Принцесса дала себе слово молчать и ни о чем не спрашивать, но не выдержала.

- А ты хотела с ними поговорить? - Менар повернулся к девушке с такой улыбкой, что ей стало понятно: и впредь будет только убивать. - Тогда почему не вышла к ним с распростертыми объятиями и открытой улыбкой?

- Ты сама ответила на свой вопрос, - барон пожал плечами, плавно покачиваясь в седле и не забывая периодически оглядываться назад. - Ты же знаешь, что они нашпигуют тебя стрелами раньше, чем успеешь хоть слово произнести. Потому выбора у меня не было. В подобной борьбе есть два варианта: ты или тебя. Я предпочитаю первый, - Менар вздохнул и покачал головой. - Пойми меня правильно - я не хочу твоей смерти. Но тебе самой, чтобы выжить, придется забыть о том, что такое жалость. Ты думаешь, они бы встали перед тобой на колени и, уливаясь горючими слезами, молили о прощении? Нет. Даже раненного врага не оставляй в живых, потому что он в любой момент сможет воткнуть тебе нож в спину.

- Да при чем здесь это? - Пустынник помотал головой. - Будьте вы теми, кем хотите. Ордену на это наплевать. Неужели ты думаешь, что Пустынникам до всех есть дело? Ищите свои идеалы, стремитесь к ним, будьте счастливы, достигнув их, или терзайтесь мучениями от недоступности. Это ваша жизнь. Это жизнь каждого человека. Почему мне должно быть до него дело? Ты думаешь, что добивать раненого меня научили Пустынники? Нет, Орден здесь совершенно ни при чем. Жизнь учила. Просто каждый раз, когда передо мной встает выбор: сохранить человеку жизнь или отобрать, я слушаю самого себя. И ни разу не ошибся. Надо быть собой, принцесса, просто быть собой. Просто и сложно одновременно.

- Бывают моменты, когда не надо ничего говорить, - Менар хмыкнул, подгоняя лошадь. - Ты сама видела тех, кто на нас напал. Видела, как легко я с ними расправился. А с самого начала за мной прислали других. Медлительных, но абсолютно нечувствительных к боли. Одному из них я отрубил ногу. Так он даже не отреагировал. Никак. Будто у него этой ноги никогда и не было. Понимаешь? А эти - просто охотники за наградой.

- За твою голову назначили награду. И не говорят, что тебя охраняет Пустынник, чтобы не распугать желающих. Мы в кольце, принцесса, и именно поэтому мне сейчас нужен будет каждый меч. Не облегчай врагам работу, не относись с пренебрежением к моим просьбам.

Девушка побледнела, стоило ей представить мчащуюся по пятам армию наемников, желающих ее крови. Одурманенные обещанной наградой, они могут сделать такое, что не в каждом кошмаре приснится. Принцесса глубоко вздохнула и искоса глянула на Сокола. А что с ним станется? Он как раз осознает всю опасность их положения. Потому и гонит вперед, предпочитая напарываться на засады, но не давать наступить себе на пятки озверевшей толпе охотников за наградой. Всю жизнь стремился к смерти, так зачем ему от нее теперь бегать? А Диэра хотела жить. И сама для себя решила, что если она не сможет выполнить свое желание, то и ее телохранитель ничего не получит. Он-не-умрет! Даже если придется быть рядом и защищать своим телом.

- Боишься, - Менар не спрашивал, а утверждал. - Это нормально. Зазорного в этом ничего нет. Не боятся в этой жизни только дураки или безумцы. Нас учили не бояться, хотя сначала тоже было страшно. Ты не представляешь, что такое: видеть испытание безоружного Пустынника в бою против закованного в броню Учителя. Нас учили бороться телом и разумом, внушая, что самый страшный враг человека - он сам. Стоило нам узнать себя и побороть страх, и даже Учителя уже не считались серьезными противниками.

- Я помню, - барону ничего не оставалось, как улыбнуться и покачать головой. Характер Диэры все равно оставался неизменным. - Я хотел сказать, что многие люди в поиске себя уходят от остальных и уже не могут вернуться. Пустынники - из их числа. Мы ищем себя, находим, знаем абсолютно все свои возможности. Но при этом мы уже потеряны для мира. Остальные люди нас не то, что не интересуют - мы просто их не понимаем. Чувства и эмоции для нас становятся пустым звуком, никогда не служат оправданием. Над мотивами многих поступков мы можем размышлять очень долго, хотя они продиктованы как раз сердцем, а не разумом. Зато есть и свои плюсы: Пустынники никогда не испытывают угрызений совести, потому что каждый поступок продуман, взвешен, последствия его просчитаны.

Снова воцарилось молчание, прерываемое лишь редкими всхрапываниями лошадей, глухим стуком копыт по пыльной дороге и поскрипыванием седел. Менар периодически оглядывался назад, видимо, ожидая удара в спину. Пустынник пока не мог понять, насколько же далеко могли уйти псы с летаром. Хотя, если им сказали, что принцесса уже погибла, да еще преследовали... Не в правилах телохранителей было бросать даже мертвого хозяина, но Кансе вполне мог уговорить их уйти и встретить по дороге. Оставалось только надеяться, что вся компания снова соеденится на Тракте.

- Не напрягайся. Ты слишком много сил тратишь на то, чтобы следить за всем сразу. Глаза устают, мышцы от нервного напряжения становятся деревянными, голова не работает. Расслабленность - вот основной принцип. Нужно очистить сознание, как бы слиться с природой, чувствовать сразу все. Тогда заметишь малейшие изменения и сможешь правильно на них отреагировать.

- Ну, больших секретов я тебе не открою, - Менар поерзал в седле, устраиваясь поудобнее. - А небольшие... Пустынники никогда не скрывали, что главный и единственный их принцип: "Путь Пустынника - это действующие вместе душа, тело и разум". Все вроде как просто. Но очень многие могут привести в соответствие только две составляющих. Даже если человек владеет хорошо тренированным телом, то у него нет души или разума. Если же в гармонии душа с разумом, то человек слаб физически. Столько людей потерялось на этом длинном пути, что не сосчитать. Оставались только лучшие. Но даже им зачастую приходилось уходить с пустыми руками.

- Ошибались, - барон рассеянно кивнул, погруженный в воспоминания. - Они просто поверили, что друг никогда не сможет поднять руку на друга. Поверили, что дружба - это все. И не осознали, что бывают моменты, когда за дружбу надо бороться. В том числе вместе с друзьями и даже против друзей. Знаешь, каким было одно из любимых развлечений Учителей? Они захватывали разум одного из учеников и заставляли его делать то, что им заблагорассудится. Представляешь себе: ты просыпаешься от того, что тебя будит друг, глядит на тебя стеклянными глазами и прижимает к горлу нож? Выгоняли без разговоров обоих. Один не смог защитить разум, второй - почувствовать опасность. И когда были поединки, мы опасались ударов не только от Учителей, но и от своих же друзей.

- Нет. Мы с архирийцем искали ответы на вопросы. Заплатили хорошую цену, но нашли. Учителя посмеивались, но не запрещали. В конце концов, каждый учился выживать по-своему. Мы охотились за знаниями и учились применять их в жизни. Способ оказался простым до безумия. И действенным...

- Подожди, - Диэра остановила коня и помотала головой. - Я что-то не понимаю. Тебе сейчас двадцать с хвостиком лет. Ну, может, под тридцать. Когда ты все это успевал? Воевать, учиться, искать, любить и разочаровываться?

- А с какого, по-твоему, возраста берут в Пустынники? - барон скривился. - Я почти никогда не видел, чтобы в Орден приходили взрослые люди и становились Пустынниками. Дети. Дети, которые с детства отличались хорошим развитием, рано научились читать и так далее. Оставалось только научить их правильно воспринимать мир. Но как заставить это делать детей? Тогда мы сами нашли выход: мы слова Учителей воспринимали как аксиому. Если нам говорили, что это плохо, то мы не требовали доказательств и разбирались со всеми, кто старался внушить нам обратное. А взрослые имеют то, что им мешает: предубеждение.

- Вот именно, - Менар победно улыбнулся. - Ты считаешь, что человек не может летать всего лишь потому, что сама не видела этого своими глазами. Боги не дали человеку крылья, но они не забыли дать ему разум. С его помощью можно вытворять такие вещи... Я видел, как люди ходят сквозь стены, летают, исчезают, слышат оставшиеся в воздухе звуки, падают с огромной высоты без вреда для себя. Каждый выбирает способность сам. Таких людей называют Просвещенными. И не надо думать, что все это могут только Пустынники. Использовать разум в силах каждого человека.

- Примерно так, - впервые за долгое время барон рассмеялся. - Я выбрал Луч и проиграл. Я не смог его освоить. Перерыл все, до чего только мог дотянуться. За последние четыреста лет ни один человек не смог овладеть способностями Луча. Оказалось, что если человек не сумеет удержать Луч под контролем, то тело просто разорвет. Контроль можно установить только с помощью чувства. Но какого? Не сказано нигде. Ни какое оно, ни как вызывать...

Принцесса кивнула и перевела взгляд с профиля телохранителя на дорогу. Становилось все жарче. Солнце уже давно поднялось, своими лучами опаляя все вокруг. Странно, но трава словно не замечала зноя и суши, продолжая весело зеленеть. А вот девушка не отказалась бы окунуться в прохладную воду. Судя по поведению Сокола, нападения он ждал разве что от птиц, равнодушно пролетающих в вышине. Эх, сейчас бы валяться где-нибудь в теньке, лениво пожевывать травинку, с высоты наблюдая за жалкими потугами преследователей. Менар даже головой покрутил, думая, что сказал все это вслух. А чего ему не хватало сейчас? Разве что, не было рядом Норе, готового всегда подставить свое крепкое плечо и прикрыть спину. А так за спиной висели проверенные клинки, рядом пытался уложить в прическу непослушные кудри человек, ради которого стоило умереть, орды врагов сзади и неизвестность впереди. Не изменилось почти ничего. За исключением самого Пустынника.

Это уже было сложнее. Диэра была девушкой, которая великолепно умела использовать все свои преимущества. Сейчас тон был просящим. Но проницательный барон чувствовал в нем нотки озорства и приготовился к неприятностям, повернувшись к принцессе и изобразив на лице внимание.

Менар зажмурился, делая вид, что его ослепило солнце. Просто он не мог равнодушно смотреть на эти деланно-капризно надутые губы. Хотелось дернуть повод влево, обхватить девушку за талию, притянуть к себе и бесконечно долго целовать. Ящерка предупреждающе кольнула. Барон взял себя в руки и помотал головой, справляясь с чувствами.

- Представь себе ситуацию: юноша и девушка любят друг друга. Но не решаются признаться в своих чувствах, потому что не уверены в том, что это взаимно. Кто из них должен признаться первым? - Диэра мысленно помолилась Богам и затаила дыхание.

- Положение? - принцесса непроизвольно сглотнула, чувствуя напряжение телохранителя и понимая, что спрашивает он отнюдь не просто так. - Одинаковое, конечно. Если оно разное, то тут уже вступают в силу законы и традиции.

- Хорошо. Допустим, что они равноправны. Тогда... Тогда оба одновременно. Но такого в жизни не бывает. Не знаю, - Пустынник чувствовал себя так, словно идет по огромному болоту, и у него нет уверенности, что следующая кочка окажется достаточно надежной. - Я могу тебе сказать только с точки зрения человека, который живет разумом, а не эмоциями. Мне кажется, что первым должен признаться тот, кому это больше нужно, кто не может уже больше скрывать чувств.

- Ты думаешь? - Менар прищурился. - Ты думаешь, что скрывать свои чувства неподготовленный человек может бесконечно? А ты попробуй посреди бала взять в руку раскаленный уголек и сделать вид, что ничего не произошло. Получится? Нет. Чувства - огонь. Огонь, сжигающий человека изнутри. Конечно, если они безответные. Это мучения, терзания, постоянные мысли о том, к кому ты их испытываешь. Неважно, положительные они или нет. Потому Пустынников и учат держать чувства и эмоции под контролем: в решающий момент они могут помешать.

- Ну, я же Пустынником не родился. Было время, когда я чувствовал. И даже любил. И считал, что это взаимно и навсегда. Но потом понял, что для меня единственный шанс выжить и сохранить себя - Орден. А твой вопрос... В конечном итоге признается тот, кто слабее. А если сильные оба, тогда будут бегать по замкнутому кругу без надежды на выход.

Амазонка больше ни о чем не спрашивала, почувствовав внутреннее состояние телохранителя. Еще не время выставлять на игровое поле все фигуры. Или пора? Принцесса до дрожи не хотела затрагивать этот вопрос. Но не затрагивать его не могла. Она устала быть одна, защищаться, заботиться и бояться. Хотелось, чтобы кто-то позаботился о ней. Чтобы рядом наконец-то появился тот, кому можно доверять, с кем можно посоветоваться, поговорить или помолчать...кого можно было любить. Ей хотелось всего этого, но реальность оказалось сложнее, чем думалось. Кого же выбрать: неизвестного Менара, ночного спасителя или Сокола? С одной стороны, Диэра была наследницей престола Стран Векового Мира, потому понятия бесчестие для нее не существовало. Нарушение слова, данного ею самой или ее родителями, было равносильно смерти. И получалось, что выбор однозначно должен был склониться в пользу Менара Северного.

Но как приказать юному сердцу? Оно рвется к Соколу, который уже неоднократно спасал жизнь Диэры. И дело здесь было вовсе не в признании заслуг и благодарности. Просто она видела, как он рисковал своей жизнью, прикрывал спину, спасал. Она все больше узнавала его и понимала, что он уже не просто симпатичен, хотя с самого начала отталкивал. А стоит ли вообще над этим размышлять, если девушка не имеет права ничего говорить?

Теперь она осознала, насколько был прав телохранитель в своем определении безответных чувств. Диэру жгло изнутри. Она видела того, кто был ей дорог, того, без кого не мыслила своей дальнейшей жизни... Видела и не могла подойти к нему, прижаться к сильной груди, поцеловать, сказать что-нибудь ласковое. Принцесса не могла спокойно жить, ловя себя на том, что все мысли уже о телохранителе, не теряющем бдительности ни на минуту даже сейчас. Спасало только то, что с детства Диэра установила над собой жесткий контроль, подчиняя свою жизнь потребностям государства.

Нахлынули воспоминания... Как с подругами ходили на занятия к учителям. Тогда все было общее, делились всеми мыслями, желаниями, мечтами. Потом наступил тот возраст, когда сердце настойчиво требовало любви. Подруги долго не сопротивлялись. И уже через несколько недель они весело обсуждали ухажеров, краснели, хихикали. Но ни от одной из них Диэра не слышала чего-либо, хотя бы отдаленно похожего на переживаемое ею сейчас. Потом трое из восьми подруг вышли замуж. Неожиданно для многих. Когда стала известна причина, принцессе показалось, что она получила сильнейший удар в жизни. Было такое чувство, что она зазевалась и с размаху всем телом налетела на столб. Подруги ждали детей... И вроде как ничего удивительного в этом не было, учитывая, с какой скоростью менялись их кавалеры. Но для принцессы, которая превыше всего ставила принципы, подобная жизнь была просто проявлением животных инстинктов. О какой же тогда любви или счастье могла идти речь?

А она сама? Со своими жестокими взглядами на жизнь она могла получить то, о чем так давно мечтала? Жить с девушкой, которая ждет чистых и честных отношений, согласится далеко не каждый. Она видела тех, кто претендовал на ее руку и сердце. Одни из них были хищниками, пришедшими на запах денег, другие - ничего не понимающими юнцами, следующими советам родителей, имеющих собственные, далеко идущие планы на трон и саму принцессу. А Сокол... не разменивается на слова, взгляды, проявления чувств. Ледяной и непрошибаемый. Его даже оскорбить практически невозможно, потому что изощренный и холодный ум найдет, что сказать или сделать в ответ. Но это и притягивало. Потому что Диэра знала, что если он будет рядом, то любой, кто решится вызвать телохранителя на поединок, будет убит, так же, как и надоумившие несчастного человека на подобный способ самоубийства. И при этом Сокол не будет испытывать никаких эмоций. Убьет спокойно и хладнокровно, будто выполняя прискучившие обязанности.

Что-то в этом Пустыннике было. Что-то, что заставляло думать о двойственности. Такое чувство, что он очень похож на саму принцессу и при этом разительно отличается. Диэра нисколько не сомневалась в том, что телохранитель предугадывает ее поступки, знает наперед, что она скажет или что сделает. А вот она могла только догадываться о том, какие мысли крутятся в голове Сокола. Иногда это раздражало. Она словно пыталась рассмотреть что-то на дне озера с мутной водой. Да и занимали девушку в первую очередь не мысли, а чувства. Что творилось внутри этого странного и иногда страшного человека?

- Диэра, - принцесса оглянулась на телохранителя, машущего рукой. - Сворачивай на поле. Я не знаю, когда мы пересечемся с Кансе и псами, потому лучше заранее тебя подлечить, чтобы ты хотя бы сбежать смогла. Сейчас лошади двигаются почти шагом, и ты ничего не ощущаешь. А если перейдут на галоп, то раны откроются.

Девушка кивнула и свернула в поле. Надо было остановиться так, чтобы видеть уже недалекий Тракт и держать под контролем полосу леса. Стреножив и оставив пастись лошадей, Менар примял траву, заставил принцессу сесть, сам сел напротив, подогнув ноги, чтобы иметь возможность быстро вскочить в случае чего. Барон, разминая руки, помог Диэре снять кольчугу, внимательно посмотрел в глаза принцессе и тихо, но твердо попросил обнажить грудь. Сердце девушки упало далеко вниз, и вернуть его обратно не получалось никакими усилиями. Покраснев, Диэра опустила голову и покачала головой.

Менар улыбнулся. Он редко делал это именно так: печально и снисходительно. Затем осторожно большим и указательным пальцем взял девушку за подбородок, заставил посмотреть в лицо и мягко сказал:

- Я просил всего лишь в пределах раны, - твердо, разделяя слова, произнес барон. Пришлось сжать зубы, чтобы не выдать свой стон от пронзившей тело боли. - Это значит, что не надо полностью раздеваться. Поверь мне, прелести красавиц меня интересуют очень мало. Так было и так есть. Потому можешь просто приспустить рубашку с плеча. Слегка...

Девушка прямо-таки вспыхнула, когда Сокол произнес последнее слово. По тону было понятно, что бросает вызов скромности. Проверяет: сможет или не сможет принцесса перешагнуть через себя. Вымучив улыбку, Диэра стащила рубашку через голову и теперь просто обеими руками прижимала ее к груди. Менар на это только усмехнулся. Можно подумать, когда вытаскивал стрелу, ничего не видел. Барон снял повязки и аккуратно отложил их в сторону. Потекла кровь. Пустынник растер в руках остатки порошка и дунул на раны, затем осторожно осмотрел принцессу.

До выздоровления было далеко. Раны получились рваные, большие. Конечно, умереть от них уже было нельзя, но жизнь они попортили изрядно. Надо залечивать. А сделать это можно только одним путем...

Диэра смотрела на траву перед собой, закусив нижнюю губу. Она чувствовала, как от мягкий прикосновений жестких пальцев внутри нее поднимается непонятная волна. Усилием воли принцесса попыталась успокоиться, но это было не так-то просто. Тело стало безвольным, послушным каждому чужому прикосновению, дыхание участилось. Девушка почувствовала, как ее тянут за здоровое плечо вниз, и послушно легла, закрыв глаза.

Барон покачал головой и, тряхнув кистями, положил руки так, чтобы рана оказалась между ними. Теперь предстояло очистить голову, поймать поток энергии и направить в тело принцессы, ускоряя заживление. Руки тут же начало жечь. Менар злобно оскалился и покачал головой: врешь, не заставишь. Ради жизни Диэры боль можно потерпеть.

Работать с энергией было очень трудно. За всю свою жизнь Пустынника Менар делал подобное всего два раза. Но оба он сам был в безопасности, люди безоговорочно его слушались, последствия были предсказуемыми. А с принцессой ничего нельзя утверждать наверняка. Менар даже не решился бы предположить, как именно повлияет на девушку передача энергии. Он уже сейчас чувствовал сопротивление Диэры.

Удивленная его голосом, Диэра расслабилась, о чем тут же пожалела. Поначалу живительное тепло, начавшее расходиться от рук телохранителя, вызвало в принцессе волну... желания. Такого подлого шага девушка не ожидала. Принцесса тут же все силы бросила на борьбу. Нельзя было допустить, чтобы желание захватило разум, ведь это означало крушение всего, что она смогла построить за всю жизнь. И неожиданно все прошло. На смену теплу пришел холод. Диэра почувствовала, что энергию уже вытягивают с нее, безжалостно и быстро, не заботясь о ее самочувствии. Это было настолько непривычно и пугающе, что девушка не вскочила на ноги лишь от осознания близости Сокола.

Принцесса открыла глаза, щурясь от непривычно яркого солнца, и села. Первым делом она посмотрела на телохранителя, лежащего рядом. Было видно, что он бледен, мокрые волосы прилипли ко лбу и шее, дыхание было тяжелым и редким. Очевидно, его затея далась Пустыннику нелегко. И за что же он боролся? Девушка скосила глаза на грудь и замерла от удивления. Раны больше не было. На груди красовался всего лишь неровный шрам. И два алых отпечатка ладоней Сокола. Боли они не вызывали. Напротив, принцесса до сих пор чувствовала исходящее от них тепло. Скорее всего, подобную картину можно было увидеть и на спине. Диэра надела рубашку и осторожно повела плечами. Боли не было. Принцесса поднялась на ноги, ощущая во всем теле удивительную легкость. Вынув меч, она сделала пару пробных взмахов, но ничего не почувствовала. Рука и грудь слушались великолепно. Интересно, можно ли будет потом избавиться от шрама? Или оставить на память?

- Сколько раз тебе говорить, - глухо пробормотал Пустынник, покачиваясь из стороны в сторону. - Если я о чем-то прошу, то надо делать, а не рассуждать. Ты знаешь, сколько энергии я потратил на то, чтобы сломить твое сопротивление? Ты же не умеешь работать с энергией, так зачем вообще начала что-то делать?

- Откуда я знаю, - Менар пожал плечами, поморщился и подтащил к себе мешок с припасами, собираясь порыться в нем на предмет съестного. - Я просто ускорил ток твоей энергии, направив ее на заживление. Когда тебя ранили, ты могла не вынести скачки. Потому пришлось тоже работать с твоей энергией. А ты зачем-то начала мне мешать. Когда ты была без сознания, все проходило намного легче. С энергией и без того трудно работать, а уж направить ее на строго определенное место - одна из сложнейших задач. Об этом можно с легкостью говорить только тогда, когда касается только тебя самого. Пустынники умеют переводить один вид энергии в другой.

- Если ты хоть раз сталкивалась с настоящими служителями какого-либо божества, то могла заметить, какие возможности у них есть, - барон кивнул. - Они получают силу от тех, в кого верят. Напрямую. Конечно, подобной чести удостаиваются только фанатики. Но все же... И это уже другой вид энергии.

Менар отыскал в глубине мешка сыр, хлеб, остатки мяса и принялся быстро и жадно все это поглощать. На счет принцессы он не обольщался. Пока было непонятно, почему, но он чувствовал ее все лучше и лучше. Каждое ее движение становилось наполненным смыслом, должно было к чему-то вести. Как сейчас: девушка присела рядом с Пустынником не просто так. Барон будто наяву видел, как она поудобнее перехватывает меч, чтобы...

Резкий взмах принцессы пропал впустую. Менар еще до окончания замаха перекатился в сторону, успев вытащить катласс и взяв его обратным хватом. Диэра вскочила, но Пустынник уже тоже стоял на ногах, приняв странную стойку. Руку с мечом он отвел назад, спрятав за спиной, а впереди выставил пустую, обратив открытой ладонью к девушке. Принцесса попыталась предвидеть тактику, по которой будет действовать Пустынник на этот раз. Обычно его было просто не сдвинуть с места. Он стоял, словно вкопанный, заставляя противника скакать вокруг и тратить силы. Но на этот раз барон превратился в неуловимого. Он не отбивал выпады принцессы, а просто уходил с линии атаки. Девушка чувствовала, что все усилия ни к чему не приводят. Сокола просто не было в том месте, куда она наносила удар или делала коварный колющий удар. Зато ее меч мотало из стороны в сторону, чувствовались мимолетные касания к запястьям, неожиданно переросшие в стальной захват.

- А ты все не оставляешь попыток меня достать? - Менар холодно прищурился. - Только что мы говорили о том, что Пустынники умеют переводить энергию из одного вида в другой. У меня был резерв. И мне нужно было совсем немного времени, чтобы им воспользоваться.

Диэра почувствовала, как к спине прикоснулось лезвие второго катласса. Что он собирается делать? Девушка понимала, что даже рывок в сторону не спасет. Пустынник просто передвинется так, чтобы клинок катласса в правой руке не сдвинулся ни на волос. Менар вторым клинком плавно вел по спине девушки вверх, внимательно следя за ее реакцией. Что она сейчас подумает? Предполагает ли она, зачем барону все это нужно?

Принцесса осторожно сглотнула. Она чувствовала, насколько острым было лезвие оружия ее телохранителя. Раньше она не понимала, зачем такие толстые клинки, предназначенные для рубящих ударов в ограниченном пространстве, затачивать настолько тонко. Теперь на себе испытала, что Сокол не столько рубит, сколько уклоняется и наносит резкие смертельные удары, метя в незащищенные или уязвимые места. Для этого толщина клинка не важна, нужнее как раз бритвенная острота.

Менар усмехнулся, развернул второй клинок лезвием от принцессы и резко рванул его в сторону. Он видел, как принцесса вздрогнула и побледнела, хотя ничего страшного с ней не произошло. Барон просто в назидание укоротил ей волосы на пару дюймов.

- Теперь каждая твоя попытка будет наказываться, - спокойно произнес Пустынник, убирая правый катласс и вновь вставая в свою странную стойку. - Если ты хочешь рисковать, то приготовься к тому, что в случае неудачи придется платить. Поднимай меч и собирайся. Мы и без того много времени потеряли.

Принцесса провела по шее рукой и посмотрела на ладонь. Чисто. Сокол полностью контролировал свое оружие, не позволив себе даже просто поцарапать девушку. Хотя Диэра по его виду поняла, что ему пришлось удерживать себя от этого желания. Возможно, она действительно заслужила подобное отношение. Но ничего поделать с собой не могла. Отец приучил ее к тому, что каждый человек должен отвечать за свои слова. Если Пустынник сказал, что его невозможно застать врасплох, значит, пусть подтверждает это делом. Хотя... он так же говорил, что покусившихся на его жизнь просто убивает. Пока вроде не убил.

Диэра молча убрала меч в ножны и подошла к своей лошади. Менар уже перевесил сумки на прежних скакунов, предложив принцессе заводного. Сам тоже пересел на серебристого жеребца. Девушка забралась в седло, сверля спину телохранителя злобным взглядом. Она видела, как Сокол чуть повернул голову, немного наклонил ее вперед и усмехнулся. Знает. Он знает все мои эмоции. Чувствует. Предсказывает шаги наперед. Лучше меня знает, что я буду делать в ту или иную минуту. Хвала Богам, это касается пока только поединков. Как же его зацепить? Как найти слабое место? Может, он и был бесчувственным Пустынником до встречи со мной, но теперь он не такой. Он живет. Дышит. Я вижу, с каким чувством он смотрит иногда по сторонам. Словно видит этот мир с другой точки зрения.

Менар улыбался, глядя перед собой. Принцесса злилась и сама не могла объяснить, почему. Эмоции, которые она испытывала в отношении Пустынника, были открытием для нее самой. Иногда барон пытался проанализировать то, что чувствует девушка, понять, чем это вызвано, к чему ведет. Но предположения были настолько невероятными, что юноша просто качал головой и следовал одному из принципов Ордена - делал вид, что его все происходящее совершенно не касается.

- Скажу, - Пустынник вздохнул. - И не потому, что ты пытаешься воздействовать на меня своим видом. Просто секретов тут нет. В Пустынники может податься любой желающий. Ограничений нет, я же тебе уже говорил. А вот кто сможет продержаться в Ордене - вопрос совсем другой. Обучение построено так, что воспитанники не могут даже доползти до кроватей. Падают от бессилия прямо во дворе. Неоднократно были случаи, когда доведенные до отчаяния ученики пытались голыми руками разорвать Наставников.

- Ничего, - Менар пожал плечами. - Выгоняли. Нас приучали держать эмоции под контролем. Накапливать и преобразовывать их. Мы имели право испытывать только то, что не туманило нам разум. Ярость? Пожалуйста. Только холодную, трезвую, расчетливую. На начальных этапах работали над телом и волей. Конечно, никому этого не говорили. Человек попадал в Орден и просто начинал жить по общему распорядку. А что и для чего требовалось - объясняли только тем, в ком видели перспективу. Если Наставники понимали, что воля воспитанника закалилась, что он уже способен держать себя в руках, с ним начиналась совсем другая работа, - барон вздохнул, вспоминая. Диэра видела, что он с силой сжал поводья лошади. - И тогда из Ордена выходили просто машины для убийства, внутри которых стоял лед. Мотивы их поведения было не понять никому, но мы всегда верили, что им ведома истина. Они могли спокойно пройти мимо отпетых убийц и насильников. А могли вмешаться в бойню, из которой практически невозможно выйти живым. Все живут ради чего-то, эти же просто существуют. Потерянные души...

Диэра молча пыталась осознать все, что только что рассказал Сокол. Барон говорил глухо. Было понятно, что он не просто рассказывал, а переживал. Он вспоминал все это, потому что сам недавно был почти такой же бесчувственной глыбой льда, равнодушной ко всему вокруг. Почти. Если бы его в свое время не выгнали из Пустынников, то неизвестно, во что бы превратился этот человек. А так он все же сумел сохранить хотя бы малую часть чувств.

- Не исключено, - Менар улыбнулся одним уголком губ. - Чувства и эмоции никогда до конца не просчитаешь... Все будет зависеть от степени замкнутости отшельника. Если он дошел до состояния засухи, то все это бесполезно. Можешь представить, что перед тобой камень. А если успеешь перехватить до того, как отшельник перевалит за эту грань, то последствия я предсказать не берусь. Были случаи, отрицать не стану. Те, кому повезло, обрели любовника, мужа, защитника и друга в одном лице.

Менар усмехнулся. Сам себе. Он все понимал. Оживающая часть его души ничего не имела против. Но разум Пустынника привык прогнозировать и предусматривать. И барон понимал, что ему не место рядом с будущей королевой...

Оставить комментарий © Copyright Коваленко Алексей (shagdev@mail.ru) Размещен: 12/10/2009, изменен: 12/10/2009. 91k. Статистика. Глава: Фэнтези		Ваша оценка:

Коваленко Алексей : другие произведения.

Цена любви зверя. Часть 2 (продолжение 4)