Ковалев Александр Владимирович : другие произведения.

Грешник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Грешник

   История, переполненная глупостями, ложью и ошибками, возможно от того то только и кажется нам правдивой, настоящей... Отдаваясь впечатлению от произведённого на нас эффекта, мы не пытаемся найти смысл чего либо, но при этом абсолютно уверенны в том, что он обязательно есть.
  
  

Ковалёв Александр Владимирович

2010 г.

0x01 graphic

   Земную жизнь, пройдя до половины,
   Я очутился в сумрачном лесу,
   Утратив правый путь во тьме долины.
   Каков он был, о, как произнесу,
   Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
   Чей давний ужас в памяти несу!
   Так горек он, что смерть едва ль не слаще.
   Но, благо в нем обретши навсегда,
   Скажу про все, что видел в этой чаще.
  
   Данте Алегиери "Божественная комедия"
  
  
   Из всех мыслимых грехов к истинной погибели нас ведут семеро: Чревоугодие, Лень, Жадность, Похоть, Зависть, Гнев и Гордыня. Но чтобы победить их довольно трёх светочей: Веры, Надежды, а более них - Любви.
   Августин Блаженный

Пролог

   Он снова услышал лёгкий шелест её крыльев, когда раскладывал свой мусор в аккуратные кучки. Даже не хотелось оборачиваться, что-то подсказывало, что она опять, как и много раз прежде уселась на трухлявый пень, вцепившись в него когтями своих пушистых совиных лап, и сложила переливчатые серые крылья за спиной, подставив обнажённую девичью грудь с острыми сосками мягкому солнцу. Но всё же он обернулся. Обернулся и взглянул в её пустые кровоточащие глазницы. Кровь двумя дорожками стекала по её щекам и капала на грудь, оставляя грязно-красные кляксы на белой коже.
   - И почему славяне считали тебя посланницей богов? - произнёс он, - по мне, так эллины были правы, ты просто гарпия!
   - Но и эллины признавали нас божьими слугами! - возразила она, - слышал о комедии Эсхила?
   - Птичий город? Я не читал её.
   - Скажи, чем ты занимаешься?
   - Тем же чем и всегда, пытаюсь избавиться от этого хлама!
   Она пристально оглядела то, что лежало перед ним: использованные одноразовые шприцы, и разорванные презервативы, рваные бумаги и денежные купюры, порнографические открытки, пластиковые бутылки из-под газировки и обёртки от конфет, битые бутылки от водки и пива, окровавленное оружие... и много-много ещё чего.
   - Что я только с ними не делал? Пытался сжечь - они не горят, закапывал, но они опять вылезали наружу! Пытался забросить их так далеко как только можно, но они опять возвращаются.
   - Это твои совершённые грехи, от них тебе уже никуда не деться, - ответила она.
   - Но разве нет способа их искупить?
   - Если он есть, тогда чего же так все мучаются с ними? Как раз в необратимости действий, их ужас для смертных и бессмертных. Наши ошибки никогда не прощаются, они остаются с нами навечно.
   - Выходит, лучше поступать как даосы и буддисты и вовсе ничего не совершать?
   - Это как раз и есть одна из таких ошибок. Несовершённые дела режут осколками стекла, гораздо больнее совершённых. Что сделано, то сделано, а что упущено...
   - И нет выхода? Ну что же? Я Мертв! Чего же мне ещё?
   - То, что ты в раю, ещё не значит, что ты мертв! Мертвые не чувствуют! Мертвых ничего не держит! Они растворяются в небытие. Прах к праху, дыхание в ветер...
   - И это место, по-твоему, рай?
   - Оно рай для тебя.
   - Тогда как же это?
   - Это твои грехи. Они то и держат тебя, не позволяя умереть и достичь нирваны.
   - Но если я в раю, какие вообще могут быть грехи? Я же их искупил, выходит!
   - Насколько же ты глуп! Сколько раз нужно повторить, чтобы ты запомнил, от совершенных грехов нет искупления!
   - А как же те, кто в том Раю, где Бог и Ангелы?
   - Ты называешь богом Иегову? Ну что же в их раю тоже Грешники, только их грехи иные. Эти грехи, пожалуй, единственное, что делает их души бессмертными, иначе у них больше не осталось бы никаких стремлений, а отсутствие стремлений это отсутствие движения, мысли желания... это и есть Ничто! Нирвана! Смерть!
   Ты то сам помнишь, как оказался здесь? Если тебе так нужен ответ, что делать с этим мусором, расскажи мне свою историю.
   - Ты и так её знаешь.
   - Это нужно не мне, а тебе.
   - Ну что же, начну я, пожалуй, былинно, с неким пафосом, но так уж мне хочется. Слог будет корявым, но прости меня, я не поэт. Вступление займет совсем не много, слушай:
   Светила уж давно покинули безжизненное, лишённое звёзд, небо. И совершеннейшая тьма владела местом сим. А ветви то и дело хлестали по лицу, его в кровь раздирая. Я тщетно закрывал себя руками, пытался увернуться, но шипы настигали меня неизменно. Я был в лесу, и конь мой шёл вперёд, не разбирая троп. Не я им правил, но мною он, ведя своим невидимым путём. И Странный голос ветром приносимый, бросал в меня один упрёк:
   - Ничтожный Грешник!
   И казалось, что чем дальше шли мы, тем дальше уходили от дорог. И вдруг в тени забрезжили огни. Таинственные светлячки иль призраки былого, они внезапно осветили путь. Мрачнее становилась тьма, лишь стоило ей расступиться, и показать хоть часть тех ужасов, что скрыты были прежде в ней. Меж исковерканных деревьев, от света прячась, корчились огромные уродливые твари. Не слизняки, не черви, не змеи и не пауки, но разом вместе все в едином теле.
   Да где же я? И жив ли до сих пор? Но холод чувствую и плотью боль, а значит жив. И к мерзости был отвращением охвачен, и меч из ножен обнажил, коня в бока пришпорил до крови. И он помчал меня скорее прочь отсюда. Но вдруг остановился и упал. Огромная и жирная пиявка впилась зубастой пастью в его бок. Ещё одна, и вновь, ещё. Я отсекал куски их тел, рубил напополам. Я их давил копытами коня. Но тщётно всё. Они неистребимы. Лишь сам успел на землю соскочить и прочь скорее. А отбежал подальше, обернулся. Мой старый друг иссушен до костей, в глазах его мольба и боль, но я не смог его спасти, я отвернулся и бежал. Друзей случалось мне бросать и раньше. И слышал лишь, как за спиной чудовища пресытившиеся кровью взрывались.
   От них бежал я в дебрей глубину. Перед собой клинком я прорубал дорогу, но вдруг мой меч прошил лишь пустоту. Я вышел на поляну. И в призрачном рассвете увидел тень. Но это человек? И это женщина? Монахиня, ведь на груди ее весит огромный медный крест. Из глаз её текла кровавая слеза. К ней осторожно подошёл, держа меч наготове.
   - Скажи мне кто ты? Что с тобой случилось? И знаешь ли отсюда путь?
   Она же отстранилась, на ощупь, пробуя дорогу. Ладонью провела по моему лицу. Она слепа! Как раньше не заметил. Но тут как будто бы меня она узнала, и, улыбнувшись мне, произнесла:
   - Тебя ждала я долго, славный рыцарь, и, наконец, ты сам ко мне пришёл. Отсюда путь есть ... только мёртвым!
   - Что это? Ты демон! Это всё ловушка!
   Но только сжал клинка я рукоять, как боль пронзила кисть. Кулак разжал и ужаснулся. Весь меч обличье изменил в подобие орудья пытки превратился, змеёй извился, иззубрился пилою, а рукоять шипы исторгла из себя, и ими проколола руку, и более я отпустить её не мог. Демон же лишь ближе подошёл, и издевался:
   - Давай же Грешник, порази меня клинком, лиши мир снова жизни, что ж ты медлишь?
   - Скажи мне, в чём мой грех! Чем заслужил я эти пытки, демон?
   - В чём грех? Да их так много, что всех не перечислить и за раз. На самом деле все их знаешь ты. Ты спрашивал: кто я? Я - Немезида!
   И в тот же миг почувствовал, как копья пронзают плоть мою, и иглы разрывают кожу. Я ими ощетинился как ёж. И из груди, ломая кости, меня объять желают огромные крюки. С меня живьем слезает кожа и льётся кровь ручьём. Нет сил терпеть, нет сил кричать, лишь боль и ужас, больше ничего.
   - Вот и настало моё время, смертный! Как только дух испустишь свой, на век останешься со мною!
   - Постой сестра! Ты не дала ему возможность защищаться.
   Из тени появился новый демон, ужасен его вид, подобен сплошной пасти, и трудно разобрать, где пасть его кончалась, и начинался он. Между клыков и ртов сверкнула пара глаз, и глотка, словно у пиявки, усеяна клыками, отверзалась, выпустив его язык на волю. Брызжа слюной, он на своих ногах бежал со скоростью доступной только богу. Но ангел мести его остановил:
   - В том нет нужды.
   - Напротив! Я предлагаю спор. Иначе Фемида вновь узнает, чем занята её сестра. И узы крови не помешают ей отправить в ад родную. Ты знаешь, ты сама такая, ведь вы же близнецы.
   - Предатель! Подлый искуситель!
   - Сие есть правда, однако, я тюремщик лишь. Тебе я предлагаю спор. Позволь мне с помощью его добыть те души, что аду предназначены по праву, и тем искупит он свою вину. Всего семь пленников, всё по числу его грехов. Хоть раз не справится - он твой по праву и закону.
   - Но он почти уж мертв!
   - Однако способ есть!
   Он крест с груди её сорвал и подносил к моим устам. Тот крест был не обычен, восьми концов и с перекладинами по бокам шипам подобен.
   - Желаешь муку прекратить? Готов ли по делам своим ответить? Целуй же крест мне!
   Опять обман? Ещё одна ловушка? Но он его к устам моим прижал, и в тот же миг края креста загнулись, он обхватил мне лоб и всё лицо, и вид свой изменил, шипы стали все уже и длиннее. Он сжал мне голову своей колючею решёткой, и стал подобен рёбрам вымершего зверя. Иглы и колья рвать меня на части перестали и на плечах в меня вросли и бронзовыми стали, и ребра, вырванные из груди, срослись снаружи, тело охватив, а ногти и шипы в руках как панцири срослись. Боль отступила.
   - Что? Неужели? Я свободен?
   Но демон преградил мне путь, и тут же панцирей скелет стал твёрже стали, он грудь мне сжал и прекратил дыханье, стянул суставы члены, и приковал к земле, в неё корнями врос. Предо мною он предстал, разинув все три пасти.
   - Пожалуй, нет! Сие есть не доспехи, а клетка лишь, удерживающая в мёртвом теле дух. Сними её и в миг умрёшь. А я тюремщик твой. За мною следуй, коли отвагою не обделён. Я покажу тебе дорогу...
  

1.

  
   Учение Северного Храма Тму-Тарака гласит: Всякое действие побуждается стремлением. И нет более сильных стремлений, чем те, что принято называть в обществе порочными. Парадокс в том, что порочность обуславливается именно их силой, человеку трудно преодолеть эти наклонности просто усилием воли, что в свою очередь ведёт к ненасытной несдержанности и саморазрушительным последствиям. Эти стремления называют - Грехом.
   И если колдун задаётся целью создать некоторое действие, обладающее определённым значительным эффектом, последствиями и силой, ему следует создавать природу этого действия на основе первичной природы греха!
   Базовый учебник философии Тму-Тарака. Введение.
  
   Чтобы найти разгадку, нужно разгадать загадку, разгадка уже содержится в самой загадке, но чтобы разгадать загадку, загадку сперва нужно загадать. А правильно загадать загадку - это уже искусство! Вот такая белиберда!
   Правила игры в Загадки. Катехизис Тму-тарака.
  
   Зверь вновь издал рёв, от которого у людей закладывало уши. Он, казалось бы, соревновался с осаждёнными в том, что лопнет раньше - его раздутая от напряжения глотка или их барабанные перепонки. Наконец задохнувшись от крика, он умолк, харкнул густой слюной, переводя дыхание, и вновь полез на стену, цепляясь когтями за отверстия окон и щели в неровной каменной кладке.
   - Он уже съел кого-нибудь? - спросил кастелян, крики снаружи были ему ответом, он вздохнул и произнёс, - Зверь вкусил плоти, теперь на какое-то время его кожа мягка!
   Все и так это знали, но кастелян произнёс это несколько раз, словно заклинание, и когда он умолкнул, остальные стали прислушиваться к звукам ящера.
   Как только его жёлтый глаз показался в проёме обвалившейся бреши, загородив собой солнечный свет, один из стражников не выдержал и бросился вперёд, протыкая воздух перед собой длинным копьём.
   - Стой, кретин! - только и успел крикнуть Хозяин, вдогонку, ухватив за шкирку второго балбеса, пытавшегося последовать за товарищем. Копьеносец в миг оказался у окна, перед огромным ромбовидным зрачком, но вдруг этот кошмарный глаз исчез. Воин от неожиданности не успел остановиться и выбежал почти на самый край полу обвалившейся площадки балкона. Яркое солнце ослепило его, он зажмурился, замер над пропастью, балансируя своим копьём.
   Слепота быстро прошла, и, открыв глаза, воин увидел окружающие пики скалистых жёлто-бурых гор, серые камни, вымытые из гор дождями и чёрные вены поросших мхами промоин и оврагов. Холодный ветер леденил его кожу, яркий свет озарял груды камней осыпавшиеся из разбитых стен у подножья крепости, и длинный чешуйчатый хвост...
   Хвост! Чёрт! Воин поднял глаза вверх, но солнце не ослепило его вновь. Огромная четырёхпалая лапа с развитыми гибкими пальцами крепко схватила его, сжав рёбра до хруста.
   Крича от боли, воин вонзил в звериное предплечье острое копьё, пробил мышцу, да так, что окровавленный наконечник вышел с другой стороны. Это заставило тварь разжать хватку, и воин стремительно понесся вниз, пролетая рядом со стеной башни, которую так долго защищал.
   - Проклятье, - подумал он, - спастись от зубов этой змеи, чтобы разбиться о камни! Да уж! Видно, смерти мне было уже не избежать! А я всё ещё лечу? Чёрт, какая же она на самом деле высокая, когда же уже будет зем...
   - Грохнулся, - печально заметил один из стражников, аккуратно выглядывая в низ, наблюдая, как тело чуть ли не взорвалось от удара о землю, разлетаясь ошмётками в разные стороны.
   - Теперь осталось двести тридцать один, - заметил другой.
   - Молчать! - огрызнулся Хозяин, он быстро оглянулся на потолок. Верхний этаж прекрасно просматривался через огромную дыру в перекрытии, пробитую некогда упавшими с верхнего края стены камнями. Некоторые из этих валунов лежали здесь на полу, некоторые застряли на остатках потолка-пола верхнего этажа.
   - Три человека, лезьте туда и постарайтесь подтащить камушек побольше к краю дыры, только так, чтобы он раньше моей команды не свалился, пятеро спрячьтесь здесь за камнями и колоннами, остальные убирайтесь на нижние этажи и без дела не высовывайтесь.
   Стражники бряцнули об дощатый пол оружием в ответ на приказ и побежали его исполнять, им не нужно было даже говорить, кто конкретно, что должен был делать. Тем временем, ящер почувствовал носом, как ветер проникает внутрь башни через щель в каменной кладке. Он шкрябнул когтями по стене и камни в слабом месте зашатались. Не долго думая он вцепился в наиболее крупный выступающий булыжник зубами и потянул на себя. Камень с хрустом вылетел из стены и понесся с огромной скоростью вниз, свистя рассекаемым воздухом. Через секунду ещё один угол старого холла осыпался от сокрушительного удара упавшего камня. У встроенной в стену замковой часовни обвалились остатки каменных арок некогда поддерживавших крышу, упавшую ещё раньше.
   Зверь же глубже засунул свой длинный нос в образовавшуюся дыру, теперь он челюстями, как огромными пассатижами, вцепился в толщу стены и с силой рванул на себя. Огромный кусок кладки обвалился, превратившись в гремящий камнепад. В образовавшуюся брешь хлынул свет, выхватывая лишь одну фигуру:
   Невысокий, мускулистый. Он был одет только в рубаху без рукавов и обут в высокие ботинки из грубой кожи. Его доспехами были прочный кожаный передник, и шишак с бармицей* из плотной ткани, Лишь тоненький золотой венец с острыми иглами редких зубцов на шлеме отличал его от прочих защитников башни.
   Зверь остановился, разглядывая нового врага, вдруг в его мозгу что-то словно лопнуло и он с рёвом вогнал свою голову в брешь, разинув пасть, пытаясь ухватить зубами мелкую шуструю тварь с венцом на голове. Хозяин отскочил назад, но зубастая пасть с ещё большей скоростью последовала за ним. Воин вдруг уперся спиной в стену, отступать было больше некуда, он отвернулся и зажмурил в ужасе глаза, крича от страха и готовясь умереть.
   Вдруг его с ног до головы окатило горячей густой жижей. Ещё минуту он стоял с закрытыми глазами, уже не крича бесполезно открытым ртом, но ничего не происходило. Наконец он решился открыть глаза. И тогда он увидел прямо перед собой поломанные сомкнутые клыки, прокусившие собственные губы и язык. Огромный камень размозжил голову зверю об дубовый пол, почти полностью раздавив ее. Изо рта, ноздрей, ушей и лопнувших глаз огромными пульсирующими потоками лилась кровь, подгоняемая ещё живым сердцем. Она стекала с пола в пробитую зверем дыру и лилась по камням стены, смывая по дороге и унося с собой какие-то предметы, мусор, даже небольшие камни. Воины вцепились в колонны и вбитые в стены крюки для светильников, чтобы не поскользнуться и не быть смытым в пропасть. Но вдруг кто-то громко вскрикнул, ржавый винт, звякнув, обломился, и соскользнувший воин упал на пол, его стремительно понесло к бреши, и не один из его товарищей не успел протянуть ему руку или копьё.
   - Двести тридцать - глухо продолжал считать стражник.
   - Забыли скомандовать? - раздалось откуда-то с верху. Хозяин, ещё не успев придти в себя, поднял голову вверх и кивком поблагодарил, кого-то не видимого. Отёр ладонью чужую кровь от глаз и лба.
   - Смотрите! Они снова идут!
   Преодолевая дрожь и усталость, Хозяин осторожно подошёл к мертвой голове зверя, хватаясь за её выступы и чешую, чтобы не последовать за смытым стражником. Он наступил ногой на морду мёртвой твари, ухватился за её усы, взобрался на вбитый в её череп валун, и посмотрел в отверстие бреши перед собой. Угловая башня, держащая натиск, уходила основанием в грохочущий поток, бесновавшийся, будучи запертым, в ущелье между стен внутреннего и внешнего валов. Едкий кислотный запах поднимался от пенящихся багряных волн, которые пополнялись от ран павшей твари. Хозяин оторвал взгляд от глубокой пропасти, и проследил глазами вдоль хребта ящера до внешней стены, занятой отрядом осаждающих.
   Широкая спина зверя легла поверх двух растерзанных каменных валов, меж которых во рву кипела тёмно-красная зловонная жижа. Широкая спина зверя легла, словно мост через кровавую реку. Широкая спина зверя несла на себе несколько сотен затянутых в толстую черную кожу, ремни, одетых в низко натянутые плотно вязаные шапки и грубо кованые каски, с лицами, упрятанными за деревянные, костяные или тряпичные маски.
   Как только зверь замер, и его омертвевшее тело заняло устойчивое положение, эти сотни с воплем выставили толстые щиты из дубовых спилов, и бросились вперёд, по усеянной наростами и шипами, словно ступенями шее ящера, послужившей им штурмовой лестницей.
   Хозяин мельком взглянул на запад. Края гор уже почернели, а небо над ними жарко пылало малиновым. Солнечный диск на половину скрылся за рванным каменным краем.
   - Осталось ещё не много! - крикнул он тем бойцам, что стояли у него за спиной, - Просто не дайте им вступить в эту башню. На нижних этажах - готовьтесь завалить проходы и обрушить мосты, на случай поражения, остальные - за мной!
   И словно забыв о только что пережитом ужасе смерти, он, размахивая над своей головой длинным седельным мечом,* понёсся по шее ящера на встречу наступающим, между двух рядов широких шипов, служивших ему бортами.
   Стражники с разбега сшиблись со штурмовиками, и несколько десятков осаждающих тут же, от сильного удара толпы на толпу, посыпались в пропасть рва, по пути утаскивая с собой одного, другого стражника. А защитники выставили перед собой копья, бердыши, мечи, и крепко упершись в них руками, толкали всей массой отряда, словно колючий поршень, тесно сбитую толпу врагов. Те даже не могли воспользоваться оружием, в тесной давке нельзя было ни протянуть, ни поднять руки, рёбра трещали от напряжения. Кто-то в середине толпы издал славленый крик, и как будто маленький фонтанчик чёрной крови брызнул из лопнувших от давления глазных яблок.
   Сумерки вечера сгущались. Солнце давно уже скрылось за хребтом, и темнота стала наливаться чернильной чернотой. Тут с осаждающими начало что-то происходить. Паника быстро распространилась в их рядах. Десятки голосов разом завопили:
   - Огня! Принесите света! Скорее!
   - Факелы! Скорее факелы! Закат прозевали!
   - Света! Пожалуйста, света! Скорей же!
   Но факельщики бегущие с хвоста не могли пробраться к тем, кто боролись на шее. С теми же, кто оказался слишком далеко от света, стали происходить странные метаморфозы: они словно бы растворялись в нарастающей тьме, теряли плотность и очертания. Их одежда и оружие падало с их тел, словно сквозь воздух и тени. Первыми таяли их глаза, и они начинали страшно пронзительно визжать, заливая всё вокруг кровью, срываясь в пропасть, иногда нарочно, чтобы прекратить мучения. Факельщики долженствующие стать спасением, стали преградой, мешающей покинуть поле битвы. Их иной раз сбрасывали на камни вместе со спасительным светом. Разгром был ужасен.
   Стражники продолжали давить толпу врагов уже на спине, и до самого хвоста, пока ров не кончился, и не началась внешняя стена. Дальше они не пошли. Враги тут быстро разбежались по ярко освещённым кострами норам, пробитым в скалах.
   - Ух! Теперь можно будет отдохнуть до утра.
   - Двести двенадцать, мой господин, - подытожил стражник, - нас осталось двести двенадцать.
   Хозяин печально оглянулся на угловую башню центрального замка, из середины которой свисала шея звероящера. Вершина развалилась, крыши нет, лестница обрушилась на нескольких этажах, вместо неё протянули толстые верёвки с узлами, дыры в стенах местами очень большие, так что свободно видно внутренности, да ещё из середины свисает длинная шея мертвого зверя, по которой, оказывается, очёнь удобно ходить.
   - Мы сможем сбросить эту тварь?
   - Не думаю, господин. Она привалилась к стене и когтями впилась в камни. Конечности уж коченеют. Придётся встраивать в крепость, ответил кастелян оглядываясь назад.
   - За ночь успеем?
   - Нет, конечно, тут и трёх ночей не хватит. Ну, а что делать?
   - Ладно. Зови людей. Мы начнём таскать камни. У кого есть мечи пускай начинают срезать мясо. Сначала с шеи, а там докуда успеем. А мы тогда поднимем стену вот здесь, нужно будет надстраивать по тазу твари, там, где кости, а то когда мясо прогниёт, стена рухнет.
   - Хозяин...
   - Сейчас я линию намечу... - словно не замечая слугу, он продолжал что-то делать стоя спиной к кастеляну.
   - Хозяин! - раздалось более требовательно.
   - Ну что? - он не выдержал, крикнул с явной злобой, с желанием убить, но тут же осёкся, и виновато кивнул своему слуге. Тот понимающе кивнул в ответ и заговорил:
   - Мы теряем слишком много людей. Самим не справится. Нужно позвать на помощь.
   - И кто откликнется? Кому есть дело до этой войны? Она длится уже триста лет, и в гробу они все её видели! Все уже давно привыкли и всем плевать кто прав, а кто виноват! И кто же откликнется на наш призыв?
   - Те, кто любит деньги достаточно, для того, чтобы умереть за них. То сокровище, которое мы так долго защищали, несомненно, нельзя отдать в руки врага. Тогда получится, что жизни павших потрачены зря. Но его можно отдать тому, кто сможет защитить его лучше нас.
   - Ты прав. Наверное, ты прав... Я пошлю гонца в города, может, кто и отзовётся...
  

2.

  
   Примечательно, то, как порой сила склоняется перед слабостью. Особенно отчётливо это видится на примерах героев и правителей. Иной раз задумываешься, от чего слабый вдруг обретает власть над сильным. Может, все великие только кажутся нам таковыми, лишь оттого что мы сами стоим перед ними на коленях?
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   В момент, когда Дева сменила Льва, а Аврора сама только-только очнулась ото сна*, на восточной окраине Содома, по улице разделяющей рынок рабов и те дома у входа, в которые, висят ветви ивы*, шли двое странников. Они имели довольно необычный вид для этой области Тара-Барры, и некоторые прохожие слегка сторонились их, принимая за колдунов с Севера. Хотя большая часть прохожих вовсе не обращали на них внимания, у них было полно своих забот.
   Один был крайне невысок, и ширина его вполне соизмерялась с его ростом, от того он словно бы перекатывался на резвых мускулистых косолапых ножках, внешне напоминая очень упитанного мопса. Но, несмотря на это он шёл очень быстро, гораздо быстрее своего более высокого и менее тучного спутника. Карлик был одет в рясу, тканную из собачьей шерсти, от него в принципе слегка несло псиной, даже золотая гривна на его шее напоминала собачий ошейник. Лицо его было приплюснуто и нос, словно бы вдавлен в него, мясистые щёки свисали как у молосского дога*, и казалось даже странным, что из-под них не выглядывают огромные клыки. Но самым приметным в его лице были ужасающие свежие шрамы, перекрещивающиеся на уровне рта. Один продолжал разрез его губ, заводя улыбку чуть ли не за уши, и был схвачен вертикальными стежками хирургической нити. Второй начинался ещё под рясой и шел, рассекая лицо, да и всю лысую голову на две равные части, проходя по подбородку, губам носу, между глаз и дальше по лбу, и схвачен он был косыми крест на крест стежками.
   Если первый походил на пса, то второго можно было, пожалуй, сравнить с ежом. Тонкие и относительно длинные колючки торчали прямо из его тела во все стороны. Он был роста среднего, сутул, придавленный чем-то невидимым, телосложением крепок, хотя далеко не мускулист. Лица его не было видно вовсе, из-за странной вычурной маски напоминавшей скелет трилобита*. Бронзовым хребтом она пролегала от переносицы до подбородка, обхватывая голову с обеих сторон торчащими острыми рёбрами-иглами. Верхние два ребра значительно длиннее прочих стягивали голову над ушами, почти срастаясь на затылке, а два нижних загибались вверх, и тянулись вдоль скул и висков, поднимаясь надо лбом и лохмами русых волос как рога. Иногда в щелях этой решётки тускловато поблескивали его глаза.
   Плечи странника были усеяны толстыми и очень длинными подвижными шипами, они росли так густо, что все принимали их за наплечники, даже не догадываясь, что каждое из этих тяжеловесных копий другим концом было попросту воткнуто в тело. Грудь странника была закована в бронзовую же клетку, скреплённую клёпками навесными замками и тонкими звенящими цепями. Клетка эта имело нечто общее между обычной тюремной решеткой, за которой держат диких зверей или людей, и человеческими костями. Надета она была прямо на голое тело.
   Ниже голого живота был повязан широкий кожаный ремень с множеством металлических блях. Он удерживал на бёдрах юбку ниже колена и ножны с виду обычного тонкого меча. Руки и ноги были обуты в бронзовые краги и котурны соответственно. Рельефный узор изображал их увитыми терновым плющом.
   Эти двое шли довольно быстро. Недостаточно быстро, чтобы заподозрить, что они от кого-то бегут, но достаточно для того, чтобы понять, что оба чего-то опасаются и нервничают. Внезапно на дороге прямо перед ними взметнулось облако пыли, и раздались хлопающие разрывы брошенных петард. Случайных прохожих как метлой смело. Даже красный свет в окнах соседних борделей погас, и шторы оказались плотно задернутыми.
   - Не успели таки! - недовольно фыркнул карлик. Он нахмурился и скривил рот, готовый к жесткому отпору, колючий же слегка вздрогнул и незаметно зашёл за спину карлику, отгородившись им от вероятной опасности.
   - Храбрый же у тебя защитник! - раздался насмешливый женский голос из облаков опадающих пыли и дыма.
   - Зато им командовать прощё - рыкнул в ответ карлик, затем он мотнул головой и резко бросил спутнику - Вперёд!
   - Может, я здесь останусь? - спросил колючий.
   - Я сказал вперёд, раб!
   - Ты назад-то погляди!
   Гном обернулся и увидел ряд женщин в кожаных одеждах, вооружённых длинными хлыстами и короткими спицами. Он оскалился и повернулся вперёд. Перед ним стояла такая же стена, только в центре её находилась девица, опутанная цепями, с тяжёлым кистенем, мерно вращающимся над её головой.
   - Чего вам нужно? Мы и так уже уходим!
   - Ты вправду надеялся, что Госпожа Содома отпустит вас с миром, после того, что вы натворили в её городе?
   - Мы делаем свою работу, именем Того Кто Приносит Свет! Законы нами нарушены не были. Уйди с дороги, иначе...
   - Ну и что будет иначе? Твой "отважный" "сильный" "свирепый" воитель изрежет нас на куски?
   - Он может попытаться, - усмехнулся карлик, - Грешник!
   - Я не хочу! У меня ещё с прошлого раза раны не зажили.
   - А у тебя не спрашивают. Смерть то тебе не грозит, Грешник! - чтобы все услышали, рявкнул карлик, и едва слышно, только для спутника добавил - Главное следи, чтобы маску с тебя не содрали и цепи не лопнули...
   - Я знаю, знаю - в них моя жизнь!
   Названный Грешником немного отошёл от своего тюремщика, глубоко вздохнул... Он зажмурился и стиснул зубы, затем аккуратно всей ладонью взялся за рукоять своего меча и, крепко сжав её, замер. Стражницы ехидно переглянулись, раздались едкие смешки, затем они разом щелкнули кнутами об землю и двинулись на странников, но в этот момент с Грешником началось твориться нечто странное. Из ладони плотно сжимавшей рукоять меча вдруг вышли несколько острых шипов, они пробили плоть кисти, выступила кровь. Но тут же кровавая клякса исчезла на остриях странных пик. Клинок вздрогнул, его лезвие словно бы потекло, как если бы его расплавили. Линии причудливо изгибались, вытягивались в бритвенные полосы, ершились словно пилы. Женщины остановились в удивлении.
   В след за тем длинные иглы стали выходить из плоти правой руки Грешника, они как сыпь распространялись от кисти к плечу, пока, наконец, последний шип не пробил кожу на шее. Грешник больше не смог сдержаться, он закричал от боли во всю мощь лёгких, но на полу крике задохнулся и упал, опершись на изменчивое лезвие своего клинка. В следующую минуту в щели между решётками маски зло блеснули белки глаз. Менады отступили, в их рядах послышались произнесённое шёпотом: "Колдуны!"
   - Да чего вы испугались? - заорала девица в цепях, - он и так уже изранен, просто добейте его! - Она сама бросилась, вперёд расталкивая осторожничавших сестёр, и оказавшись на достаточном расстоянии от Грешника, метнула в него с размаху своё грузило на цепи. Снаряд попал в незащищённую ключицу, сломал её, вошёл в плоть и зацепился в ней изогнутыми крючками. Девица с силой дёрнула цепь, и Грешник покатился по земле, оставляя кровавый след в пыли.
   - Ну, вот и всё! - злорадно орала она, - Вот и всё на что способно их жалкое колдовство! Забейте его кнутами! Разорвите его плоть от плоти, член от члена!
   Менады с диким радостным визгом бросились исполнять приказ своей госпожи и начали стегать тело, которое их хозяйка тащила за собой по улице. Те же, кому не хватило места в толпе истязающих Грешника садисток, окружили тюремщика и без особых трудностей повалили его на землю, связали руки кнутом, а в золотую гривну продели цепь.
   - Колесницу мне! - рявкнула госпожа, и ей вскоре подали её, запряжённую двумя чёрными жеребцами, на которых восседали две обнажённые девушки-всадницы. Предводительница менад привязала цепь к оси, сама запрыгнула на площадку и крикнула всадницам - Гоните, стервы! Вперёд!
   Пара рванула с места как бешенные, унося по дороге колесницу. Женщина обернулась назад - покрытое колючим скелетом существо безжизненно металось из стороны в сторону, вспахивая за собой пыль дороги, как борона. Она радостно заулыбалась. Вид истязаемого тела вызывал внутри неё сладостное возбуждение. Она вновь посмотрела вперед, чтобы хлестнуть спины всадниц, заставить их гнать коней ещё быстрее, но тут повозка резко остановилась, да с такой силой, что ось колёс вылетела из уключин.
   От удара треснули оглобли, и высвободившиеся лошади метнулись в разные стороны, сбросили ненавистных наездниц и долго ещё продолжали тащить за собой их, запутавшихся в сбруе.
   Предводительница с ужасом увидела ту скорость, с которой твердая земля приближалась к её лицу. Она зажмурила глаза и вся сжалась, но это не спасло её. Раздался хлюпкий удар, потонувший в общем визге и шуме, и даже звонкий хруст не смог пробиться сквозь эту пелену гомона. Госпожа открыла глаза, она взглянула на свою правую руку. Та словно бы обрела новый сустав и была согнута в нём почти под прямым углом. Боли не было. Но она знала, что как только пройдёт шок, боль появится и она будет нестерпима.
   Тогда она оглянулась в сторону пленника, желая узнать, за что такое зацепился его труп, что цепь смогла вырвать ось колесницы. Но к её удивлению труп просто лежал посреди дороги, или точнее полу сидел. Или если уж совсем точно... Тут глаза её расширились от удивления... труп Грешника с мясом стёртым до костей сидел на дороге, одной рукой с локтем вылетевшим из сустава держал цепь, а другой, пронзенной тысячами игл, сжимал рукоять меча, клинок которого по самое перекрестие был вогнан в землю.
   - Проклятье! Да ты и в правду колдун! - взревела она, залившись потоком слёз. Превозмогая свою слабость и дурноту, она выхватила из-за пояса длинную спицу и бросилась на врага, с яростным криком накинулась на него и вогнала остриё в шею. Замерла, сжимая его в костодробительных объятьях. Испуганные притихшие менады подошли ближе, рассматривая эту странную застывшую пару. Со стороны двое походили даже более на любовников застывших в один из моментов страсти. Но, когда они приблизились достаточно, то увидели, что тело их госпожи проткнуто насквозь несколькими штырями, растущими из тела Грешника.
   Тюремщик, выглядывавший из-за спин воительниц, злорадно улыбнулся. Он без особого труда сам сбросил путы и с силой, которую от него было трудно ожидать, растолкал тех женщин, что мешали ему пройти к Грешнику.
   - Я удивлён, что ты позволил им себя связать, - раздался слабый голос из-под решётки на лице.
   - А я не удивлён тем, что эта женщина погибла в сражении с тобой, хотя ты даже ни разу не замахнулся на неё мечём, - отвечал тюремщик, он ловким движением стянул воительницу с игл своего спутника, взял её бережно на руки и поднёс к ошалело стоявшим рядом женщинам.
   - Вот, возьмите её и отнесите её матери. И передайте мои слова её отцу... хотя нет. Скажите, что я только молчал. Надеюсь, теперь вы позволите нам навсегда убраться из этого города и никогда больше не переступать границ вашего царства?
   Женщины переглянулись. Никто из них не хотел принять ответственность за решение, никто не хотел опять драться и получать увечья, ни кто не хотел возвращаться с трупом своей госпожи к господам своей госпожи. Среди них разгорелся спор. Спор перерос в склоку, склока в драку...
   - Пошли отсюда, Грешник, - вздохнул тюремщик и повернулся к дороге.
   - Я идти не могу, - шепнул человек. Тюремщик вздохнул и стал наматывать цепь на локоть. Грешник забеспокоился:
   - Эй, погоди! По-моему это не лучшая идея! Может, какую-нибудь телегу или повозку? Да стой же! Я же ещё даже меч бросить не успел!
   - Ну, так бросай его скорей, смотри не порежься, - и с этими словами карлик потащил его за собой на цепи, точно так же как до этого, менада тащила его за собой на колеснице, только с меньшей скоростью.
  

3.

  
   Изучая проект "Грешник" неопытный аналитик сочтёт его набором бессвязных, возможно глупых, противоречащих друг другу действий. Отчасти это так, но лишь от части. Нельзя однозначно сказать, что у этой жестокости не было цели. Нельзя сказать, что проект был провалом. Главной целью бесцельного эксперимента был поиск цели. И для того, кто проникнется сутью сотен внутренних конфликтов и противоречий, тысяч ошибок и просчетов, тот убедится, что все они были не случайны...
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Утро превратилось в вечер, и звёзды сменились над небом Содома. Запах нечистот в канавах становился нестерпим. Но его старательно пытались забить приторными ароматами, распыляемыми в воздухе. Множество мужчин и женщин появлялись на улицах, одетых и не очень, и даже совсем на оборот.
   Молодая девушка в шелковом коротком халате, проходя по Привратной улице, встретила знакомого парня. Они приветствовали друг друга поцелуем, крепко обнявшись, затем они занялись любовью, во время чего девушка рассказывала парню свои новости, свежие сплетни, он охотно ей отвечал. Потом, закончив свои чувственные ласки, они поцеловались на прощанье, и парень пошёл дальше по своим делам, а девушка, увидев других знакомых, радостно помахала им рукой, и пошла на встречу.
   - Я ненавижу этот город! - заявил шокированный Грешник, наблюдавший эту сцену. Он отвернулся к воротам, чтобы не видеть чем обернётся встреча красавицы с группой парней и девушек, распивающих вино в беседке из виноградных лоз. Но ворота по-прежнему были закрыты, ведь полночь ещё не наступила.
   - Это потому что ты так не можешь, - злорадно ухмыльнулся тюремщик, - хочешь, а не можешь. Зуб видит, а глаз не имеет! Стоп, что-то не то, Зуб не видит...
   Грешник не слушал и не отвечал. Он закрыл уставшие глаза и попытался заснуть, но у него не получалось. Он не мог никак принять удобную позу, не мог расслабиться.
   - Бывали времена, когда просто невинный поцелуй в щёчку считался развратом, - не унимался тюремщик, - а ведь по сути если это действие не несёт последствий, не может их нести, оно не может считаться не то, что греховным, даже порочным! Ведь что они, по сути, делают? Занимаются Любовью! Не ненавистью, не насилием, не войной. Любовью! Дарят удовольствие окружающим и получают радость сами. Да это тысячам людей покажется раем, лишённым злобы и жестокости!
   - Да они же занимаются этим между делом, вместо "здрасти"! Какое там удовольствие? Радость? Они его за это даже не считают, это должное. Рутина, болото!
   - Я смотрю, тебе не хочется в рай?
   - Если он таков, то не очень.
   - А, каким же он должен быть? В раю нет страстей, нет горестей желаний.
   - Вот-вот, потому что горестей нет у того, кто ничего не желает. Нету там ничего в вашем раю. Просто пустыня и сборище недочеловеков без воли и страстей. Рабы капризного ребёнка.
   Тюремщик усмехнулся. Он отвернулся от толп гуляющих в вечерней дымке людей, и посмотрел на истерзанного облитого кровью спутника. В его глазах больше не было злорадства, только интерес. Он не много подумал и спросил:
   - А где бы ты хотел жить? Может в аду?
   - Не знаю. В ад мне тоже не хочется.
   - Но ведь следуя твоей логике, только там, самые невыносимые страдания, значит, только там могут быть и самые неизъяснимые удовольствия?
   - Не знаю, может и удовольствия, может и радость... может, надежда?
   Тем временем на колокольной башне у ворот пробило ровно полночь, и огромные окованные створки распахнулись. Те, кто покидали город шли по правой стороне, их было не много, те, кто прибывали, шли по левой, и их были тысячи.
  

4.

  
   Из истории Великого Колдовства мы знаем, что всякое малое колдовство, неотъемлемо является частью большего колдовства. Кто-то в шутку назвал это "эффектом матрёшки". Это всегда планы внутри планов, и интриги внутри интриг. Как порой удивительно осознать, что твои собственные мысли, о которых ещё минуту назад ты даже не подозревал, уже просчитаны и включены в общую стратегию.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   - Нужны наёмники! Среди вас есть ветераны? Кому нужны деньги? Среди вас есть наёмники?
   - Сколько платишь, девочка?
   - Десять тысяч золотых талантов, вы согласны?
   - Ого! Погоди, а куда служить то? Кто такой щедрый?
   - Хозяин Кровавой Башни. Так что?
   - Не! Нет, ни за что, красавица. Ищи других идиотов!
   Группа молодых людей, посмеиваясь, отошла от девушки. Она глубоко вздохнула, и как бы скинув очередную неудачу, направилась к торговцу вином. Седобородый старик усмехнулся и жестом пригласил её на лучшее место. Она медленно прошла под навес, скрадывавший посетителей от холодного моросящего дождя.
   Звякнув длинным мечом об пол, девушка присела на табурет и уронила голову на стойку прилавка. Её каштановые волосы устало рассыпались по затёртому дереву, отбрасывая красноватые блики от нефтяных ламп.
   - Сегодня так же нет желающих? - поинтересовался торговец, наливая вишнёвую водку в расписной глиняный кубок.
   - У меня больше нет денег, Хетт, - послышалось из-под каштановой копны.
   - Ты и так обеспечила мне месячную выручку. Думаю, могу попотчевать тебя и в кредит. Это же Содом! Гоморрские грехи тут не в почёте.
   - У вас своих хватает, - жёстко ответила девушка, быстро подняв голову.
   - Ты забыла, что я скопец? - усмехнулся торговец.
   - Знаешь ли, не было возможность проверить правдивость твоих слов. И надеюсь, что она так и не представится.
   - В этом вся ваша беда. Здесь в оплату нужно предлагать не деньги, а кое-что интересней. Девственность, например, - он снова неприятно улыбнулся.
   - Для евнуха ты какой-то слишком озабоченный. Содомцы паршивые воины, за их услуги я не дала бы и медного гроша. Я надеялась, что здесь будут приезжие. Например, солдаты, отдыхающие после воин. Они всегда скапливаются у мест с доступными женщинами.
   - И мужчинами, - поправил старик.
   - Да угомонись ты! Престарелый содомит! У врат есть ещё гостиницы? Не знаешь?
   - Нет. Много людей нашла?
   - Двоих, если не считать тех, кто к ним прилепился. Ещё бы парочку.
   - Чего нет, того нет. Кстати это не твои двое вчера устроили бойню на центральной улице? Говорят, вырезали целый отряд стражниц, кровищи было! Еще говорят...
   - Много чего говорят. Это точно не мои. Они благородные люди, и чёрта лысого прошли бы за стены внутреннего города.
   - Так значит твои наёмники не колдуны с севера, что снимают комнату у Толы?
   - Им нужны деньги? - девушка сразу подняла голову энергичным движением. В её глазах загорелся интерес.
   - Естественно! После того, что они натворили, их не выпускают из внешнего города, да что там, их из своей конуры не выпускают. Толе даже пришло предложение от верховной жрицы внутреннего города - выкупить у него эту комнату и замуровать там поганцев. Эй, ты куда?
   Девушка уже не слушала его, она бежала под дождём к указанной гостинице.
  

5.

  
   Забавный случай. Как известно, колдун Тюремщик, создавший Грешника, обещал тому избавление от мук, в оплату за службу по её завершении. Сам же тюремщик даже и не думал о том, как исполнить своё обещание, дело в том, что служба Грешника не должна была завершиться никогда.
   И когда у Тюремщика спросили о Содоме, что бы он сделал, если бы его с Грешником на веки заперли в замурованной камере, он ответил:
   - Закричал бы от радости, ведь тогда, мое колдовство завершилось бы успешно.
   - Почему же тогда вы сбежали?
   - Сбежал не я, и не по своей воле, к этому нас вынудило ещё большее, и ещё более древнее колдовство...
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Каменщики оглядели фронт работ, и резво принялись месить цемент. Один начал закладывать камнем окна, другой - забивать дверь. Доложив до середины, он остановился, дожидаясь товарища, дабы и он мог выйти. Посреди комнаты угрюмо сидели двое - карлик и шипованный. Они только-только начали приходить в себя.
   - Я не чувствую тела! - Испуганно вскрикнул Грешник, - что происходит?
   - Ты парализован, - вяло ответил Тюремщик, - они подсыпали отраву в еду, для смертного дважды смертельная доза. Но мы же проклятые из Северного Храма Тму-Тарака, смерть для нас - избавление от мук, так что яд не сработал должным образом. А вот если они замуруют нас тут и наложат шесть печатей по одной на каждую сторону, вот тогда мы не выберемся отсюда до тех пор, пока печати не будут сломаны.
   - А это случится очень не скоро! - раздался визгливый голос, и у полу заложенного прохода показался женоподобный старик в белых одеждах, - он с наслаждением садиста посмотрел на двоих пленников, - я Едон Хатти, евнух из административного аппарата внешнего города. После того, что было содеяно вами в пределах внутреннего города, был создан неприятный прецедент. Не говоря уже о кровавом побоище на центральной улице. Поскольку казнь не удалась, как вы уже заметили, суд евнухов приговорил вас к пожизненному заключению заочно.
   - Вы не дали нам возможность оправдаться, - огрызнулся Тюремщик.
   - Оправдания не имеют смысла. Ваша вина доказана, мотивы нас не интересуют. Вы убили двух человек, и за два убийства вы должны городу две смерти либо две жизни. Око за око.
   - Вы знаете, что мы граждане другого государства, это вызовет ответную реакцию со стороны Северного Храма.
   - А вы не могли подумать о том, что Храму не захочется ссориться с Содомом, особенно после того, как наш совет позволил ему открыть приход во внешнем городе? Ваше наказание одобрено представителями обеих сторон.
   - Спорим что это один из семи колдунов, которых мы ищем? - шепнул Грешник на ухо Тюремщику.
   - Это не подлежит сомнению, - ответил тот.
   Три стены уже были полностью лишены отверстий, и тогда евнух пролез внутрь. Каменщики подали ему шесть глиняных табличек с клинописью и странными схемами. На каждой помимо изображения содомского божества с фаллосом вместо головы стоял оттиск в виде трёх девятихвостых звёзд.
   - Печати заверены советом трёх первосвященников, - произнёс тюремщик, - Содома, Гоморры и Вавилона. Они должны быть установлены изнутри. Ты что остаешься с нами?
   - Ну, разумеется! Я хочу насладиться вашими муками даже ценой собственной жизни!
   - Я же говорил, они тут все психи! - заорал в бешенстве Грешник. И даже встал на ноги. С минуту он удивлённо смотрел на своё вновь обретённое тело, и, наконец, до него дошло:
   - Отпустило!
   - Проклятье! Закладывайте скорее! - крикнул евнух каменщикам, и сам тут же прижал плитку к стене, та сразу плотно вросла в кладку. Грешник бросился на старика и, замахнувшись, попытался ударить, но евнух прикрылся стопкой пластин. От удара кулака по глиняным плиткам керамика даже не треснула, а вот Грешник от боли свалился на пол, прижимая к груди выбитые костяшки.
   - Ни один колдун не сможет сломать тройное заклятие! - злорадствовал евнух, продолжая устанавливать пластины. Грешник, правда, быстро оправился и вновь сцепился со стариком. В пылу потасовки они не заметили, как каменщики по какой-то причине вдруг бросили работу и удалились. Двое сражающихся тел откатились к дальнему углу комнаты, где евнух всё-таки поставил печати на пол и ещё две стены, не опечатанными оставались только потолок и незавершённая стена. И как раз в не заделанном проёме показалась женская голова. Она окинула взглядом тёмную комнату и остановилась глазами на спокойно сидящем тюремщике.
   - Это вы колдун с севера?
   - Я - коротко ответил карлик.
   - Тогда я сейчас вам помогу, - шепотом произнесла она и аккуратно перелезла в комнату. Грешник и евнух продолжали бороться. Субтильный от природы, да ещё ослабленный ядом, Грешник никак не мог одолеть противника. Взобравшись на плечи своего врага, старик таки поставил печать на потолок, и тут обнаружил, что последняя табличка находится в руках Грешника.
   - Приколи его к стене - раздалось откуда-то со стороны света. Но сказать проще, чем сделать. Грешник попытался вырвать из своего тела один из шипов, но это оказалось слишком больно. А евнух тем временем вцепился в глиняную табличку обеими руками.
   - Отдай, тварь!
   - Не отдам!
   Тут потные руки старика соскользнули с керамической пластинки, и он, потеряв равновесие, кубарем покатился в угол. Пользуясь моментом, Грешник полез в дыру. Как только он оказался на свободе, девушка и карлик принялись закладывать остаток лаза. Из-за стены раздались яростные проклятья евнуха, он даже начал со всей силы биться о незавершённую кладку, чтобы сломать её. Но тюремщик, вырвав печать из рук Грешника, приложил её к последнему камню и быстро вставил в отверстие. Как только он это сделал, швы между камнями словно срослись, и звуки больше не доносились из нутра камеры.
   Через какое то время и тюремщик, и Грешник пришли в себя. Они оба посмотрели на свою спасительницу и почти хором произнесли:
   - Ты кто?
   - Я? Я ... - девушка слегка смутилась того, что оказалась не в состоянии членораздельно говорить, но, наконец, тряхнула головой и чётко отрапортовала, - Я вербовщик, прибывший по поручению Хозяина Кровавой Башни. Мне требуются люди для пополнения гарнизона недавно понёсшего серьезные потери. И вы должны мне за ваше спасение.
   - За спасение мы благодарны, конечно - ответил Грешник, - но нам в другую сторону. Мы гонимся за одним колдуном от самых Северных Гор, и мы и так задержались.
   - Но вы должны мне!
   - Когда-нибудь сочтёмся.
   - Сочтёмся? Да у вас даже денег не было откупиться от суда. Как вы собираетесь покинуть город?
   - Лично я собираюсь идти с тобой, - заявил тюремщик и поднялся на свои косолапые короткие ножки.
   - Я не понял? Ты чего? - остолбенел Грешник.
   - Не обращайте на него внимания, - сказал тюремщик девушке, беря её под руку, - это мой пленник, он всё равно пойдёт туда, куда я его поведу.
   - Вашу мать! Нет, ну замечательно! - злился ежик, но его никто не слушал.
   - А скольких людей вы уже наняли? - спросил карлик.
   - Если, честно не считая вас - двоих. Одного воина и одного учёного мужа.
   - И хорошо ли вы платите своим наемникам?
   - Достаточно хорошо. Но слава нашей крепости отпугивает и самых смелых воинов. Хотя награда действительно велика. Я даже удивилась, когда Гоморцы всё равно отказались от неё.
   - Да! О Кровавой Башне мало кто ничего не слышал!
   - Например, я! - встрял в разговор Грешник, - что это за крепость такая?
   - Сам увидишь, - огрызнулся тюремщик.
   Около выхода на улицу девушка накрыла обоих бурыми балахонами, правда иглы Грешника предательски лезли со всех сторон, но и так было не плохо. Для пущей конспирации карлик залез Грешнику на шею и заявил, что будет его головой, кряхтя под тяжестью, Грешник не возражал. В таком виде они направились за городские стены. Стражники более не обращали особого внимания на прохожих, наверно весть о том, что главных преступников уже замуровали, докатилась во все закутки Содома. Так что через врата города они прошли беспрепятственно.
   Теперь дело было за малым. На большом выгоне с сочной травой паслись множества зверей, пригнанных сюда приезжими. Тут были и скот и вьючные твари. Среди гуртов свиней и отар коз мерно прохаживались верблюды и лошади. Девушка уверенно шла вперёд, разгоняя перед собой скотину длинным мечём в ножнах.
   - Скоро доберёмся до привязи. Там будет моя лошадь и повозка. До башни, по полям минуя дороги, день пути.
   - А как же другие наёмники? - спросил карлик.
   - Сами дойдут. О! Вон коновязь!
   Девушка бегом бросилась к небольшому крытому стойлу. Только она заглянула за глинобитную стену, весь выгон содрогнулся от её испуганного крика. Грешник метнулся к ней, ощетинившись ещё большим количеством шипов. Но к его удивлению, когда он добежал, в стойле никого не было. Немного постояв в растерянности, он спросил:
   - По какому поводу шумим?
   Девушка пальцем показала на груды обглоданных костей лежащих на земле под навесом.
   - Тюремщик, глянь! Прям как у тебя дома! - усмехнувшись, крикнул Грешник неторопливо ковыляющему карлику.
   - А где же пастухи? - приходя в себя, спросила девушка, - кто это сделал? Волки?
   - Я однажды видел нечто похожее. Это было по дороге в Гоморру, один судья очень любил покушать, и всё время сетовал, что слишком быстро наедается, а вокруг столько не отведанных блюд. И вот как-то на его счастье мимо шли семеро колдунов...
   - Оставим эту историю на потом, - прервал его подошедший тюремщик, - Которая лошадь наша?
   - Какая теперь разница? - ответила девушка.
   - И всё же я настаиваю! - не унимался карлик.
   - Кажется вот. Да, это Живчик, - девушка показала на груду костей и рваную шкуру лежащую подле добротной повозки.
   - Живчик? - переспросил Грешник, он вдруг затрясся и залился смехом, - Что-то живчик не слишком... живой что ли? Ой, блин! Ну что можно починить?
   - Что починить? - не поняла девушка. Тюремщик не ответил. Он достал из-за пазухи какой-то комок сырого мяса, пучок вен и нервов, сросшихся на сухожилиях. Вдруг этот шматок плоти зашевелился, клубок сосудов распутался и в его центе показался белый шарик глазного яблока.
   - Что это за гадость? - спросила девушка.
   Тем временем глаз увидел кости, и вопросительно обернулся на ниточке нерва к тюремщику, тот утвердительно кивнул. Более не тратя времени, на ветвистых отростках вен и нервов, как на ножках, подобно осьминогу, глаз сполз с руки на землю, быстро подбежал к черепу лошади и занял удобное место в пустой глазнице.
   Тут началось нечто ещё более странное: щупальца отростки глаза, корни кровеносных сосудов стали прорастать на кости, они увивали её словно плющ. Укрепившись на черепе, эти корни полезли по хребту, и стянули его в плотный столб, насадив на вершину череп, это странное существо подобное змее зашевелилось и отправилось на поиски других запчастей, затем подобная участь постигла грудную клетку, таз и ключицы, в последнюю очередь в суставы были ввёрнуты кости ног. Наконец скелет кобылы был собран и радостно гарцевал перед довольными колдунами и шокированной девушкой.
   - Вот теперь он Живчик! - усмехнулся Грешник, - Поехали? Да! А ты молодец, глазик!
   Дохлая лошадка в ответ радостно подпрыгнула и, повалив Грешника на землю лизнула его между прутьев маски.
   - А я тебе говорил, не играйся с ним, - заметил карлик.
   - Зато он меня больше любит! - смеясь, ответил Грешник.
   - Меня сейчас стошнит! Прекратите это скорей! - попросила девушка. Она, пошатываясь, села на козлы повозки и закрыла глаза и нос руками, прошептав:
   - Поехали уже скорее!

6.

  
   Официальная хроника ещё не существовала в те времена, когда люди вассалы восстали против своих бессмертных богоподобных суверенов. Бессмертные не оставляют хроник, они всё держат в темноте своих воспоминаний, от того то до нас и доходят только варианты человеческих летописей. А они в свою очередь явно лживы. В описании восстания люди обвиняют в предательстве полу-богов. Но полу-богам всякая ложь и всякое предательство чужды! Так что же случилось на самом деле? Боги мертвы, и мы уже никогда не узнаем. Да и настолько ли это важно?
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   День клонился к закату. Дорога уходила на запад прочь из пустынных глиняных земель Тара-Бары. Воздух постепенно становился чище, пыли меньше. На пылающем горизонте небо прорезали чёрные зубы горных хребтов, впиваясь оскалом волкодлака* в розовое мясистое вымя небесной тёлки. Из укушенного вымени на чёрную шерсть коровы брызнуло молоко, разлившись белёсой дорожкой и тысячами мелких капель. На чёрной земле чаще стали появляться кусты и трава. С гор дохнуло ледяными ветрами.
   Глаз, опираясь на скелет мёртвой лошади, не зная устали, тянул на подъём колесницу с тремя людьми. Тюремщик сидел в углу, плотно зажмурив глаза, и казалось, полностью отрешившись от реальности. Грешник с интересом смотрел на проносящуюся перед глазами страну, и иногда видя что-то незнакомое, спрашивал об этом у девушки. Девушка правила лошадью и отвечала.
   - А как тебя зовут? А то я ведь до сих пор не знаю, - наконец спросил Грешник.
   - Волга. На нашем языке это значит Волчица. А твое имя?
   - Грешник. На моём языке это будет значить то же самое что и на твоём, - он улыбнулся. Волга усмехнулась в ответ.
   - А кто твой отец? Он, правда, король?
   - Его имя Буран - Снежный ветер. Нет, он не король. Земли запада не имели над собой единого короля уже три века. С тех самых пор, длится эта война. Мой отец просто Хозяин Башни.
   - А что за война?
   Волга с удивлением посмотрела на него.
   - Ты что? Из какого далёка ты тут оказался? Я думала, что и северные колдуны уж за три столетия хоть что-нибудь о таком событии да слышали.
   - Ну, может оно уже и не считается "Таким событием"! Я о нём ничего не слышал. Кто хоть враг? И кстати, рас уж мы наёмники, нам же заплатят?
   - Заплатят, заплатят. Об этом не беспокойся. Наши враги обитатели Горы и все вассалы Горного короля. Ещё их называют народом дракона.
   - Они нормальные люди?
   - Они вообще не люди. Хотя и выглядят подобно человеку внешне. Когда-то они все были драконами. В те времена драконы могли по желанию принимать человеческий облик более удобный для занятий ремёслами и искусствами. И очень многие жители Горы ходили по земле как люди. Но теперь они утратили возможность перевоплощаться. Кто жил в зверином обличии, тот и остался звероящером, кто в человечьем - человеком.
   - Почему?
   - Да ведь из-за этого же и началась война! Всему виной меч ударивший по змее.
   - Я ничего не понимаю! Ты можешь объяснить так, как будто я вчера родился?
   Девушка вздохнула:
   - Когда-то Запад был единым королевством, как Тму-тарак Севера или Тара-Бар Междуречья. Им правил из века в век Горный Король. Когда сюда пришли люди, он не прогнал их и позволил построить свои башни, даже разрешил иметь собственных человеческих князей, и так продолжалось долго. Мои предки поколениями приносили клятвы вассалов Горному Королю. Пока однажды, спустя десять тысяч лет от своего рождения, Горный Король не состарился. У него не было наследника мужского пола, только дочь. И получилось так, что он никак не мог найти ей мужа достойного среди жителей Горы, потому как все они были слишком близкими ему родственниками. Он не знал что делать, и уж было решался заключить кровосмесительный брак, пока однажды дочь сама не подсказала ему выход. Дело было так:
   Принцесса, приняв облик прекрасной девушки, сидела у окна и вышивала гобелен. И тут она услышала шум за окном. Выглянув, она увидела крепкого всадника на чёрном коне. Всадник ловил золотую лисицу и загнал её в щель у подножья Горы. Он был так ловок, что умудрился поймать зверя за шкирку голой рукой, не прибегая к помощи оружия и даже не слезая с седла. И только он хотел прикончить животное, чтобы снять с него драгоценную шкуру, как принцесса вскрикнула от ужаса и отвращения, боясь увидеть кровь.
   Охотник поднял голову и увидел девушку. Тогда, чтобы не омрачать убийством место, где находится женщина, он отпустил бесценный трофей. Золотая лисица тут же исчезла как сквозь землю. И тут показался другой всадник. Он натянул тетиву лука и пустил стрелу, в следующий момент он потрясал над головой мёртвой лисицей, смеясь над хозяином чёрной кобылы. Принцесса спросила чёрного всадника, зачем он ловил этого редкого зверя.
   - Это должен был быть мой свадебный подарок. Его назначила девушка из соседней башни. Без шкуры этой лисицы никто не сможет просить её руки. Теперь я лишился своего шанца на счастье. Ведь в округе больше нет свободных девиц, а к тому времени как подрастут следующие невесты, я уже не буду иметь той силы и ловкости, какими владею сейчас, я не смогу выдержать испытания.
   - Но тогда что же ты тут стоишь? Отправляйся в погоню за своим врагом!
   - Чтобы отнять трофей, боюсь, мне придётся его убить. Несмотря на то, что женихов больше чем невест, это недостойно для меня.
   Принцесса была удивлена. Она не знала, что человек может быть настолько благородным, ведь она веками слышала о людях как о подлейших и злобнейших существах не знающих меры ни в чём. Тогда она спросила у отца:
   - Если среди людей она найдёт того, кто достоинствами своими не уступит ни одному из подданных Горного Короля, может ли она отдать ему свою руку. Король насторожился, но ответил:
   - Если это так, то конечно это возможно. Но разве сыщется среди людей такой?
   Тогда девушка поведала ему о благородном всаднике:
   - Я стала причиной того, что он лишился своей невесты. С моей стороны должно предложить ему то, что было утеряно.
   - Но рука принцессы Гор не сравнится с рукой человеческой девицы.
   - Зато его доблести сравнятся с доблестями Драконьих князей! - ответила она. Король дал свое согласие, тогда принцесса, приняв облик лазурного дракона, отправилась вслед за ускакавшим охотником. Найдя его, она спряталась за скалой, и вновь обернулась девицей, чтобы охотник не узнал в ней дракона.
   Всадник был очень удивлён, когда увидел её перед собой стоящей на дороге. Ещё больше он был удивлён тому, что она сама предложила ему свою руку.
   - А как же испытание? - спросил охотник.
   - Ты уже прошёл его! - с улыбкой отвечала девушка.
   И так оба замка начали приготовления к свадьбе.
   - Пока что войной и не пахнет, - заметил Грешник. Значит, всё случится на свадьбе? Я имею в виду меч и змею.
   - Ты догадлив. От части причина была в том, что все гости со стороны невесты тщательно скрывали свою принадлежность к жителям Горы. Так что все люди думали, будто бы брак заключается между двумя человеческими башнями. Стол накрыли в долине между двух скал под открытым небом. И гости веселились и пили и ели, как и положено на таких собраниях. За невестой было дано богатое приданое - множество сокровищ, и главным из них была золотая лисица, изготовленная мастерами Горы. Как символ той, что держал в руках жених, и, отказавшись от нее, получил гораздо более ценный трофей. Как потом оказалось, Горный Король не желал, чтобы его потомками были люди, и потому внутри золотой лисицы было спрятано Рубиновое Яйцо - сокровище, посредством которого драконы сбрасывали змеиную кожу и перерождались в облик людей. Яйцо должно было превратить жениха из человека в дракона.
   Таков был замысел Короля. Он думал, что сородичи Охотника, увидев, как их брат превращается в чудовище, испугаются и отрекутся от него, и тогда чета наследников вынуждена будет жить в Горе, как дети древнего народа. Однако во время застолья под ногами у гостей проползла змея - пустая драконья кожа, это была кожа невесты. Она должна была проглотить Охотника, после того, как тот возьмёт в руки золотую лисицу, но один из гостей-людей заметил змею и, ударив по ней мечом, отрубил голову.
   Увидев такое варварское обращение со святым животным, народ Горы возмутился. Как обычно бывает на свадьбах, началась драка. В пылу драки кто-то пустил в ход оружие, и пролилась кровь. Тогда народ Горы попытался принять облик драконов, но у них ничего не вышло, ведь Яйцо, внутри которого происходит перерождение, оказалось в руках Охотника. Охотник же, не долго думая, схватил свою невесту и увёз в башню подальше от места кровопролития, прихватив с собой приданое и лисицу.
   Народ Горы отказался признать человека наследником Короля, они потребовали вернуть им сокровища, и самое главное - Рубиновое Яйцо. Но конечно люди отказались это сделать, они побоялись, что, вернувшие себе облик драконов, жители Горы истребят весь их род. Вот так и началась война.
   - Если верить тебе всему виной предательство и ложь колдунов, - произнёс Грешник, - в целом похоже на правду. Хотя лично мне кажется, в твоей версии чего-то не хватает. По опыту знаю, в таких делах виноваты всегда обе стороны.
   - Ничего подобного! - огрызнулась девушка, - Мои предки оказались жертвами предательства! Даже дочь короля, утратив кожу и став окончательно человеком, не пожелала вернуть сокровища отцу. А уж её никто не сможет упрекнуть в бесчестии!
   - Но тут кое-что не вяжется, - заметил Грешник, - Из рассказа я понял, что древним драконам претила всякая подлость и ложь. Так с чего же вдруг благороднейший и мудрейший правитель самой неиспорченной расы опустился до предательства, а преданными оказались люди - народ веками снедаемый самыми мерзостнейшими страстями? Пусть вы и не столь порочны, как жители Вавилонии, но вы всё же люди.
   - Не суди по себе, - отрубила Волга, и, замолчав, пресекла всякую попытку Грешника вновь заговорить.
   - Ты всегда умел понравится женщине, - тихо прорычал тюремщик, приоткрыв один глаз и растянув улыбку до ушей, - Приятный разговор, тактичная беседа... Продолжай в том же духе.
   - Да иди ты! На кой чёрт мы вообще сюда попёрлись? Могли же просто сбежать!
   - Ну, я ведь дал слово, - ответил Тюремщик. С минуту они смотрели друг на друга, и вдруг разразились диким хохотом.
   - Нет, а если честно?
   - Если честно, мы ведь преследуем семерых колдунов, сбежавших из заточения в Северном Храме?
   - Вот именно! И четверо из оставшихся на свободе сейчас идут на Юг, в то время как мы тащимся в совершенно другую сторону! - возмущённо прохрипел Грешник.
   - Но ведь я не сказал что колдунов только семеро.
   - Как это?
   - Семеро были заключены в Храме, но двое никогда и не были пойманы. И мне кажется, мы найдём то, что ищем в Кровавой Башне. Она сказала, что что-то изменилось в обычном ходе войны. Мне кажется, тут не обошлось без одного из них, - затем тюремщик перестал шептать и громко спросил у девушки, - Так что случилось, что Хозяин башни вдруг решил призвать наёмников?
   Девушка недовольно посмотрела на неприятного страшного карлика, но всё же ответила:
   - Драконы нашли новых союзников. Они многочисленны, хорошо вооружены, очень сильны и ловки. Никто никогда не видел их без доспехов и одежды. Говорят что они вообще не люди. Когда протыкаешь одного из них, трупа не остаётся. Они властвуют днем, но панически боятся ночи. Боятся темноты. Мне кажется, тьма для них смертельна. Эти существа даже спят при ярком свете. Мало нам было тех драконов, что остались в облике ящеров, теперь ещё и эти твари!
   - Они осадили вашу башню? - спросил Тюремщик.
   - Да. Но ночью мы пройдём свободно, если дорогу не будет сторожить звероящер. Сказать по правде, мой народ уже несколько десятилетий не покидал башни. Даже вход долгое время был замурован. Его разбили специально для меня, чтобы я привела помощь.
   - А что же вы едите? - удивился Грешник.
   - Драконов, тех, что остались лежать мёртвыми в нашем замке.
   - Это интересно, Грешник! - насмешливо воскликнул карлик, - Скоро ты сам всё увидишь и сразу поймешь, почему башня называется Кровавой!
   - А ты понял, что это за твари?
   - Пока нет. На месте разберёмся...
  

7.

  
   Мы - змеи! В наших устах раздвоенное жало мудрости, в наших венах нет крови - только яд! Мы те, кто дали Еве яблоко в садах Эдема, мы те, кто украли огонь у Олимпийцев, и отдали его людям, мы те, кто научили мужчин владеть оружием, а женщин косметикой. Мы посеяли грех среди вас, чтобы вы научились с ним бороться! Как переболевший организм борется с вирусом кори. Если бы не мы, человечество погибло бы тысячи лет назад от "легких простуд"...
   Из клятвы колдунов-перевёртышей
  
   Солнце лениво перекатилось с вершины небесной полусферы в сторону возвышающихся на пути странников гор. Оно едва задержалось на кончиках пик и стремительно рухнуло в пропасть, утаскивая за собой в бездну остатки света. Горная дорога кончалась здесь тупиком около небольшого источника, водопада, вырвавшегося из вертикальной скалы. На берегах образованного им озера стоял небольшой хутор двора в три, не больше. Туда то и направила Волга повозку. Достигнув деревни, она быстро соскочила на землю, и произнесла тихо:
   - Дальше лошадь не пройдёт, оставим колесницу тут.
   Тюремщик и Грешник последовали за ней. Грешник подошел к скелету лошади обжитому Глазом и легко погладил глазик. Тот, явно притомившись, с радостью бросил кости и, избавившись от лишнего, вновь приобрёл вид шевелящегося похожего на осьминога шматка мяса с глазом вместо головы. Он залез Грешнику под рёбра его кирасы и там, удобно устроившись, укутал свой глаз тонкими веками.
   Грешник же расстелил на земле рваную лошадиную шкуру и, уложив в неё все кости, связал в узел и забросил на плечи.
   - Ты это зачем? - удивилась девушка.
   - Авось ещё пригодится?
   - Делай, как знаешь. Ладно, идите скорее за мной. Тут нас должны ждать ещё двое.
   Отряд направился к крайнему дому, стоявшему почти у самой скалы, едва ли не опираясь на неё одной из стен. По мере того, как они подходили ближе, с Тюремщиком начинало что-то не понятное твориться. Он стал тихо рычать себе под нос, его редкие волосы поднялись дыбом, лицо сморщилось в гримасе. Карлика буквально трясло.
   - Что это с тобой? - удивился Грешник.
   - Я его чувствую! Этот ублюдок где-то поблизости!
   - Какой ублюдок?
   - Любой! Главное что этот поганец из рода Персея!
   - Окстись! В этой дыре потомок царского рода? - усмехнулся из-под решётки Грешник.
   Тем временем девушка вошла в дом, и вскоре за ней следом пара блуждающих огоньков влетела в открытую дверь, освещая внутренности жилища. С улицы было видно, как разбуженные этим светом, поднялись двое мужчин.
   Шрамы Тюремщика набухли, нитки натянулись.
   - О, чёрт! Только не сейчас! А ну прекрати! - ужаснулся Грешник, заметив страшные приготовления. Он подбежал к тюремщику и крепко обхватил его голову, не давая шрамам разойтись.
   - Отпусти меня, придурок! - просипел тюремщик, пытаясь освободиться, - Ты меня задушишь!
   - Ещё, чего! Ты же бессмертный, тебя нельзя задушить!
   Но тут их возня была прервана возгласом:
   - Точно! Они из содома! Продолжайте, ребятки, я не буду вам мешать!
   Грешник и тюремщик, не разжимая объятий борьбы, посмотрели на человека вышедшего из дома. Это был невысокий, субтильный тип. Довольно молодо выглядевший, одетый в черные шелковые рубаху и плащ. На голове красовалась соломенная шляпа с широкими полями, на поясе побрякивали молоток, нож и ещё какие-то инструменты.
   - Это не он, - просипел Тюремщик. Но, тут увидев статного витязя в длинной кольчуге, вышедшего из-за спины насмешника, сорвался:
   - Вот, он! Семя проклятого рода! Я задушу тебя! Посмотри! Посмотри на моё лицо! Это сделал со мной один из твоих предков, а потом другой, этот был ещё хуже! Он надел на меня цепи и проволок по улицам города как падаль! Изувечил, меня, унизил! Изуродовал...
   - А это зря, он ведь и так-то не красавец! - вставил, между прочим, Грешник. Тюремщик, вдруг перестал вырываться, и посмотрел на своего пленника яростными глазами:
   - Ты! Да я сейчас сдеру с тебя эту чёртову маску...
   - Успокойся, наконец! Нас ждут там колдуны!
   Упоминание о врагах "более заклятых", нежели тот, что стоял рядом, заставили Тюремщика придти в себя.
   - Ты прав! Сначала колдуны! - затем он обратился к удивлённому воину, - Слушай меня, благородный юнец, я буду терпеть тебя рядом с собой, но ровно до тех пор, пока мой контракт не будет завершен. А после, я напьюсь твоей крови!
   Воин вышел вперёд. Он был высок и крепок телом. Кольчуга на нем была соткана из толстых крупных звеньев, и опускалась ниже колен, из-под рукавов едва выглядывали кончики пальцев. Его лицо приняло жёсткое выражение:
   - Я - Гектор, Рыцарь ордена Святой Девы. Я пришёл сюда по зову долга, выполнить один из обетов. А именно, мне должно убить сотню демонов, прежде чем вернуться домой. И если вы, двое чертей, своей смертью приблизите моё возвращение, я с радостью вступлю с вами в схватку, пусть даже сразу с обоими!
   - Я тебя за язык не тянул! - заметил Грешник.
   - Это позор, для благородного семейства призывать под свои знамёна демонов! - произнёс Гектор, обращаясь к Волге.
   - Они не демоны, а колдуны, - ответила девушка, - и, кстати, делают с тобой одно дело, кажется, ловят сбежавших еретиков, или что-то в этом роде. Можно подумать, тут до самого Содома растянулась очередь из наемников? Подходи! Выбирай кого хочешь! На любой вкус! А всё одно больше на помощь к нам никто не пришёл, - она горько улыбнулась.
   - Понимаю. Простите, меня. Я готов дать ещё один обет, сражаться за вас и ваше дело, до тех пор, пока ваши прекрасные уста не будут озарены вновь улыбкой. Улыбкой излучающей радость!
   Девушка кивком поблагодарила рыцаря и в знак признательности взяла его за руку. Гектор и Волга пошли вперёд. Карлик с Грешником следовали за ними в компании незнакомца с соломенной шляпой.
   - Вот, смотри, как нужно обольщать барышень, не то, что ты! - весело и злобно шепнул тюремщик Грешнику. Этим неосторожным обетом он может приковать себя к ней до конца времён.
   - Так вам тоже понравилась эта госпожа? - спросил незнакомец, подслушав разговор.
   - Да нет, - поспешил оправдаться Грешник, - Это он просто дурака валяет.
   - С кем имею честь? - поинтересовался незнакомец.
   - Меня называют Грешник, его Тюремщик, ну а ты?
   - Моё имя - Никто, - улыбнулся парень в соломенной шляпе.
   - Плагиатор, - хмыкнул под нос Тюремщик.
   Пёстрый отряд начал взбираться по узкой лестнице вырубленной в скале. Лунное лицо, засияв над рваными краями скал, осветила почти вертикальный склон, выхватывая из тьмы странные очертания странников. Наконец, лестница бесцеремонно оборвалась, завершившись ровной, словно срезанной площадкой. Грешник, не сразу заметив это в темноте, шагнул в пустоту. От неожиданности он споткнулся и с громким криком грохнулся на каменные плиты дороги. Он поднял голову, чтобы оглянуться, и как раз в этот момент порыв ветра прогнал прочь тучу, ненадолго прикрывшую собой луну. Белёсые яркие лучи выхватили из тьмы рваные скалы, остатки древних разрушенных домов, и странную тень, преграждавшую собой конец ущелья. Грешник присмотрелся к ней, его кожа похолодела, сердце сжалось от ужаса, и словно упало на дно желудка. Он закричал во всю глотку и ринулся назад - к краю пропасти. Но тут ему в гребень маски уперся широкий волосатый кулак:
   - Ты чего разорался, придурок? - окрикнул его тюремщик, для весу дав ещё одну затрещину.
   - Чего? Там! - Грешник указал пальцем в сторону огромной тени, - Драконы, мать вашу! Змеи! Они срослись как голова горгоны! Вы чего? Ослепли? Бежим отсюда!
   - Да стой же ты! - Тюремщик схватил его обеими руками за голову и хорошенько потряс, затем он повернул Грешника глазами к образам мёртвых тварей.
   - Посмотри внимательно. Что видишь?
   - Я вижу свору здоровенных змей, которые сплелись в клубок!
   - А ведь змеи обычно кишат и шевелятся, а эти...
   - Эти замерли! Не шевелятся... Ну и что? Спят, наверное. Погоди, так они что? Мёртвые?
   - Сожраны и погребены, так что не позорь меня!
   Грешник смущённо взглянул на Волгу, Гектора и незнакомца, растерянно смотревших в его сторону.
   - Нет ну они действительно страшные! - вступился незнакомец, переведя взгляд на циклопические скелеты, вросшие в камень скал. Девушка устало вздохнула и пошла в сторону этих чудовищ, не глядя на наёмников, лишь презрительно бросив на ходу:
   - Добро пожаловать, в Кровавую Башню... Торопитесь. Солнце поднимается.
   Небо действительно переливалось из чёрного в синее, и первые отблески пурпура поднимались над острыми пиками, багряня землю и предметы.
   - Ну что вы встали? - окрикнула Волга наёмников, - Бежим!
   Странники ринулись с места вдогонку девчонке, бежавшей по камням словно рысь. Солнце накатывалось тяжёлым мраморным шаром на это мир. Свет яркими потоками стремительно затапливал ущелье. Белые лучи, срываясь и падая, вырвали из неба вершины каменной твердыни. Они сияли высоко и одиноко, вспарывая синеву горней сферы спицами своих тел. Чем ближе Грешник оказывался к этому странному причудливому сооружению, тем мертвей оно ему казалось. Дозорные башни вершинами улетали в высоту, но при этом зияли дырами, опасно и шатко лежали в кладке камни. У самого основания фундамента лежала огромная голова, разинувшая зубастую пасть. Её рога уходили в неровную стену, сложенную из плохо отёсанных известняковых кусков, самые крупные и изогнутые острыми концами выходили наружу, торча из стены шипами.
   Бежавшие странники устремились в глубину пасти, под навес окаменевшего изжелта костяного нёба. Отставший Грешник, плетшись в конце, и едва поспевая за остальными, начал замедлять бег. Он ошарашено остановился у подножья твердыни, прямо под носом давным-давно убитого ящера, пытаясь глазами охватить снизу до верху исполинский колосс башни.
   От головы лежащей перед ним вверх спиралью уходил хребет твари, кости которого слились цветом с камнями сложенными между витков этой арматуры, образуя круглую надвратную башенку. Две толстые кости плеч выходили из стен башенки на высоте двадцати метров, и под широким углом врастали в землю по обе стороны, образуя опоры. Слева от врат из хаотичной насыпи огромных камней поднимался частокол из гигантских изогнутых кольев, промежутки между этими столбами были заполнены плотной кладкой посаженной на известковый раствор, и едва ли сразу угадывались в этой стене рёбра мёртвой твари.
   Глаза Грешника скользили по этой цитадели более своим видом напоминавшей грибницу с множеством стволов, арок, башенок, пристроек, поднимаемых над различными фундаментами, или просто отрастающими от тела основного ствола. И всё это было странным месивом из замковых архитектурных элементов и вкраплённых в них останков мёртвых чудовищ. Эти трупы, изглоданные вымытые дождями кости обретались в различных формах и позах, являвших собою фантасмагорию смерти и агонии во всех её проявлениях, при этом служа то основой мосту, на огромной высоте пролегшему между стен или башен над пропастью, то опорой стены цитадели, то элементом сортира нависшего над бесконечной бездной.
   - Да что ты там стал, рот разинул? - донеслось, откуда-то до уха Грешника, - Ко мне раб! Чёрт! Хватит глазеть! Беги сюда скорее! Тебя сейчас схватят?
   Только тут Грешник вздрогнул, чудовищное видение отпустило его. Он обернулся и увидел странных воителей. Они словно дымки расплывчатых призраков, выскакивали из теней на яркий свет и сразу обретали чёткую форму, их кажущаяся эфемерность сменялась твёрдостью материи, а парящие движения мутировали в упругие толчки мускулов.
   Этих парней затянутых до самых глаз в чёрную кожу набралась порядочная толпа. И эта огромная свора с криками и гиканьем неслась прямо на Грешника, а точнее намеревалась пронестись сквозь него в разверзнутую пасть открытых ворот.
   Раздался скрип застарелого механизма, и огромная челюсть мёртвого ящера начала быстро опускаться, с небольшим трудом преодолевая сопротивление застоявшегося воздуха. Грешник более не о чём не думал. Он кинулся к полу сомкнутым зубам мертвого дракона, бежав при этом столь стремительно, что пыль поднималась столбом следуя за его стопами. Визжа при этом то ли от напряжения, то ли от ужаса пронзительно, временами срываясь на фальцет. Он успел добежать раньше, чем огромная верхняя челюсть упала на нижнюю.
   Чёрные воины, следовавшие за ним по пятам, ворвались в превратную башню "на его плечах", и тут же нескольких из них пронзили и перекусили пополам огромные всё ещё острые зубы. Тень упала на всех, кто оказался внутри. Те, что остались невредимы, вытащили оружие и приготовились ломать двери, но дверей не оказалось. Передними стояла совершенно глухая стена. Они даже бросились к ней, совершенно не обращая внимания на Грешника валявшегося в пыли, стучали по кладке древками копий, пытаясь отыскать лаз или тайный проход, но тщетно - стена была совершенно глухой.
   Грешник поднялся в окружении врагов. Его сердце стучало так сильно, что ему начинало казаться, будто этот стук уже слышит не он один, но, видя, что его не трогают, он приободрился и слегка набрался храбрости. Окинул взглядом воинов. Несколько стояли вокруг него, держа Грешника в кольце из острых копий, остальные с остервенением набросились на кладку стены, пытаясь её проломить, но или они устали, или силы их покидали по другой причине, они быстро выдыхались и слабели. Грешник посмотрел в сторону в щель между сомкнутых окровавленных зубов черепа, чёрные воины по ту сторону оставались энергичными и бодрыми, они с бешеным остервенением долбили стену огромными молотками и ломами, будучи обжигаемыми ярким утренним солнцем. Тут то Грешник пробормотал сквозь зубы:
   - Так вот как! Значит, мне не показалось, в тени вы слабеете, как Самсон с выдранными волосами! Вот от чего вы боитесь ночи!
   Он злорадно улыбнулся, да так что это было заметно даже сквозь решетку его маски. Грешник схватил одной рукой за вражеское копьё и с силой рванул на себя. Воин вцепился в древко крепко, но ноги его подкосились словно ватные. Он споткнулся и упал, напоровшись на копья своих товарищей. Тут Грешник произнёс в полный голос:
   - Так значит, вы не тронули меня, потому, что боитесь! - Его глаза засверкали нехорошим блеском. Он схватился за рукоять меча, и со свистом извлёк из ножен его пилообразное тело, погружая то в одного, то в другого врага, а тех словно одолела какая-то болезнь, они слонялись подобно сонным мухам по темнице не способные дать даже слабый отпор своему обидчику. Но едва вражеская кровь оросила клинок, как раздался крик боли, принадлежавший самому Грешнику.
   Он остановился тут же и с отвращением посмотрел на свою правую руку. Она была иссечена и изнутри разодрана десятками шипов. Грешник немедленно разжал кисть, сжимавшую рукоять, но меч не упал на землю, он продолжал висеть на кисти, будучи пригвожден к ней выросшими из рукояти шипами. И шипы эти пульсировали, шевелились, словно были не из бронзы, а живыми, и ранили Грешника сильнее, чтобы его кровь текла на рукоять клинка, жадно, словно губка, впитывавшую горячую красную влагу.
   - Я больше не хочу сражаться! Пожалуйста, отпусти меня! - хныча, прошептал Грешник.
   - А ему всё равно. Он напротив, очень рад новой драке, его ведь давно не кормили! - раздался злорадный голос откуда-то сверху.
   - Тюремщик! Я убью тебя! - заорал в ответ Грешник и шипы тут же сильнее впились в его плоть, - всё, все, все, я пошутил. Я уже успокоился и никого не хочу обидеть. Я сама доброжелательность! - пытался внушить сам себе Грешник. И иглы нехотя покидали его тело.
   Наконец он смог засунуть меч обратно в ножны. Враги вокруг были либо мертвы, либо настолько ослабели в темноте, что ползали по земле подобно слизням. Тогда он посмотрел вверх. Под самым потолком метрах в семи над землёй ютилось небольшое незаметное окошко. Именно оттуда на него смотрело насмешливое лицо Тюремщика.
   - Тут дверей в нормальном понимании нет, на, держи! - к ногам Грешника упал конец узловатой верёвки. Грешник посмотрел на свою в очередной раз израненную руку. Глубоко вздохнул и, терпя боль, от которой непривыкшие смертные теряют сознание, начал карабкаться наверх.
   Минуту спустя он очутился в узком тоннеле с низким потолком. Его спутники уже миновали этот лаз, и после того как тюремщик последним покинул его, в конце тоннеля показался яркий свет. Грешник усмехнулся и поспешил вперёд, цепляясь за камни шипами.
   Они очутились в огромной круглой башне. Её сердцевина (колонна из камня), и стены соединялись ступенями винтовой лестницы полого уходящей куда-то вверх. Здесь было много места, и много света снопами падавшего из сотен едва заметных щелеобразных окошек. Это место было погружено в тишину, даже густой стоялый воздух, казалось, был виден, словно бы он сгустился. Настолько толстыми были стены этого строения, что ничто не беспокоило его внутренностей, пока в нём не появились пришельцы.
   Наёмники остановились, чтобы перевести дух, и Волга им не мешала. Рыцарь присел на выступ ступеньки, и, уперев в каменный пол меч, оперся на его рукоять подбородком. Парень в соломенной шляпе прогуливался по залу, оглядывая его восторженными глазами. Он со странным энтузиазмом рассматривал, ощупывал каждый шов, ковырял строительный раствор штырьком, и, когда тот осыпался трухлявой пылью, презрительно и самодовольно усмехался про себя. Тюремщик, как обычно в минуты отдыха, принял позу лотоса и ушёл в настолько глубокую медитацию, что со стороны он всё равно, что умер, а когда он вдруг перекидывал бусинку на чётках, это казалось настолько жутким и не естественным, что у присутствующих мурашки бежали по спине. Потому они старались не смотреть в его сторону.
   Наконец в комнату шумно, со скрежетом ввалился Грешник. Увидев спутников отдыхающими, он хотел, было сесть прямо на пол, но тут его израненная рука начала настолько нестерпимо болеть, что он забыл об отдыхе. Сначала он подошёл за помощью к Тюремщику. Но, увидев колдуна в оцепенении, махнул на него рукой, и направился к сидящим рядом рыцарю и девушке.
   - У вас есть что-нибудь, чем можно обработать рану? - Спросил он, - смотрите, болит невозможно! - с этими словами он протянул вперёд руку. Рыцарь и девушка сразу уставились на что-то удивлёнными глазами.
   - Куда вы смотрите? Раны же вот они! - Грешник проследил глазами за их взглядами вдоль руки и, наконец, увидел то, что их изумило. В шоке нервы руки спазмировали мышцы, и кисть, непослушная воле хозяина, мёртвой хваткой сжалась в кулак, держа за волосы чью-то мёртвую голову.
   - Как это? - удивилась Волга, почему она не растаяла, когда ты её отрубил? Они же всегда тают! Трупов никогда не остаётся.
   - А что это такое вообще? - спросил ничего не понимающий рыцарь.
   - Это отрубленная голова одного из этих существ! - ответила девушка, - но мы никогда не видели их мёртвыми. После смерти их тела растворяются словно туман.
   Человек в соломенной шляпе подошёл ближе. Он внимательно осмотрел трофей Грешника. И через минуту авторитетно заявил:
   - Это не плоть. Материя тонкая, призрачная, как сгущённый свет, воздух...
   - Так это духи? Духи гор? Слуги Горного короля! - предположил рыцарь, - Так это же отлично! В храме Девы меня учили, как бороться с подобной нечистью.
   - Но это не сгущённые свет или воздух или туман, - заметил человек в соломенной шляпе, он осторожно ножом отрезал кусочек распадающейся ткани и поднёс его к окну. Через минуту он закричал:
   - Скорее несите голову сюда!
   Рыцарь и девушка взяли Грешника под руки и бегом направились к окну. Там "Никто" таки выдрал голову из застывшей руки Грешника, и подставил её яркому лучу света. Мертвая голова тут же стала восстанавливаться. Из черепа с ошмётками тканей проступило лицо, раны заживали, плоть нарастала, и вот на них глядело благородное правильное лицо человека.
   - Я знаю его! - воскликнула девушка, - Он один из нас! Это Херер. Но он недавно погиб, упал с края стены во время битвы. Что это с ним?
   Тут веки головы резко открылись, уставившись на четвёрку глазами из сплошных зрачков, и в следующую минуту она раскрыла рот, беззвучно закричав. От ужаса Волга завопила во весь голос, а не ожидавший этого Никто выронил голову в окно, и та упала в пропасть глубокого рва.
   -Что здесь происходит? - раздался трескучий старческий голос под сводами зала. Все обернулись и увидели человека, более походившего на скелет. Он словно иссохшая мумия, стремящаяся к жизни, медленно брёл к ним, поднимаясь из какого-то подвала. Старик сразу заметил молодого рыцаря, Грешнику даже показалось, что чем ближе старец подходил к юноше, тем твёрже была его походка. Рефлекторно, Грешник кинул взгляд на Тюремщика. Тот, казалось бы, оставался в трансе, но Грешник знал по сотням мелких признаков, Тюремщик проснулся и сейчас сквозь опущенные веки, его зрачки зорко следят за стариком.
   - Кто эти люди? Волга, зачем ты их привела? - прохрипел старец.
   - Это наши союзники, Герейне.
   - Союзники? - прошипел старик словно змея, и тут же после этого шипящего звука раздался звонкий щелчок четок. "Тюремщик себя выдал" - подумал Грешник, - "Значит, в старике что-то есть! Что-то от колдунов"
   - Да! Это действительно хороший союзник! - пробормотал старец, оглядывая рыцаря, - Кто ты?
   - Я Гектор, Рыцарь ордена Святой Девы. Я дал обет совершить крестовый поход и истребить в нём сотню демонов, и пока я не исполню обещанного, честь не позволит мне вернуться домой, также я дал обет вашей госпоже и не покину её, пока не исполню свой долг.
   Пока рыцарь говорил, спина старика понемногу стала выпрямляться, губы старца расплылись в улыбке.
   - Это хороший союзник, - сказал он Волге, - С его помощью скоро всё закончится! Этот тоже не плох. Он мастер: ремесленник, строитель, оружейник, художник, врач... А этот, мне не нравится! Он колдун! Смердит серой и мертвечиной! - он потянул воздух рядом с Грешником, - демон! Лучше выгнать его!
   - Он нам тоже нужен! - вступилась за Грешника Волга, - кого выгнать, а кого оставить решит Хозяин Кровавой Башни!
   - А мертвечиной несёт из вашего крепостного рва! - возмутился Грешник.
   - Я знаю, в этом рву не вода. Там гниёт кровь наших врагов! - с этими словами седовласый стал быстро удаляться в свою тёмную нору.
   - Он словно помолодел, когда говорил с вами, - Волга широко и приветливо улыбнулась Рыцарю, - Один обет вами выполнен! Ну, идемте. Идёмте все. Пора встретиться с моим отцом.
   Они начали подъём по высоким, крутым ступеням винтовой лестницы. "Никто" на ходу обрабатывал раны Грешника. Рыцарь рассказывал что-то Волге, а тюремщик шёл позади всех, храня молчание и перебирая чётки.
   - У вас ловко, получается! - восхищённо произнёс Грешник, наблюдая за работой "Никого", - это просто волшебство какое-то!
   - Искусство это и есть волшебство! Это основа чародейства! - польщено отвечал мастер.
   - А вы, правда, умеете все, что перечислила эта ходячая мумия?
   - Ну не всё, но что-то умею.
   Когда мастер закончил работу над ранами, Тюремщик незаметно дёрнул Грешника за одну из цепей сковывавших его клетку. Грешник аккуратно отстал от мастера и рыцаря с Волгой.
   - Видел, что случилось и головой на свету? - спросил Тюремщик.
   - Да, но ты же ещё спал! Откуда ты...
   - Знаешь, что означает слово Медитация?
   - Транс?
   - Неуч! Медитация - это размышление, а не сон. Я видел всё и даже больше чем глазами. А ты видел? Видел, что произошло со стариком?
   - То же что и с головой!
   - Ты не безнадёжен. Я подозреваю, что он колдун. Но этого мало. Нужно понять его природу. Иначе мы бессильны.
   - А возможно, что старик просто подвержен заклятию, вот и всё его отношение к колдунам.
   - Даёшь возможность оправдаться? Ты не безнадёжен! - улыбнулся Тюремщик, - я хочу, чтобы ты увидел сокровища, которые они охраняют, и расспросил об этом старце. Кстати что ты думаешь о материи, из которой сотканы призраки?
   - Не знаю. Они боятся темноты и любят свет. Но мастер сказал, что это точно не свет.
   - Думай. Тело человека это всего лишь отблеск его сущности, рефлекс окружающей среды на его присутствие.
   - Как тень, которую мы отбрасываем на свету? Черт! Тень! Они сотканы из тени! Чем ярче свет, тем чернее тень!
   - Не ори так, идиот! Тихо! - Тюремщик зажал Грешнику рот, - Ты идиот, но молодец! А теперь заткнись и сделай лицо, как будто выпил уксуса. Нужно разгадать природу заклятья. Напросись в сокровищницу. Скажи, что хочешь увидеть свою награду.
   - Будет сделано!

8.

  
   Чаны и сосуды алхимиков Горы - удивительные достижения науки! Как известно, они способны не только воссоздавать условия аналогичные утробе, для развития организмов из плоти и крови, но даже могут работать с более тонкими материями. Так, например, известен эксперимент, производившийся бессчетное количество раз: В сосуд помещалась разгневанная сущность. В идеале она должна быть предана или замучена, чтобы жаждать мести, либо при жизни иметь неразделённую любовь, или незавершенную мечту, природа стремления не столь важна. Сосуд с сущностью помещают в чан, и варят в определённой материи, пока материя не обретает состояние вещества.
   По сути это способ воскрешения призраков. Одну и туже сущность можно наделять призрачным подобием плоти бессчетное количество раз. Говорят, так были созданы мародёры Запада.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Спустя четверть часа, путники поднялись по винтовой лестнице достаточно высоко. Они прошли ещё немало узких коридоров, запирающихся решетками, и тонких воздушных мостиков связывающих над пропастью соседние башни.
   Встав посреди одного из таких мостиков, Грешник с невероятной высоты окинул взглядом этот странный замок, и всё что творилось в нём и вокруг него. Он был подобен огромному муравейнику, ибо в нём умещался целый город. Скелеты многих мёртвых драконов дали надёжный и прочный материал для циклопической постройки. Они служили арматурой для каменной кладки.
   К удивлению Грешника в нос ему ударил острый тухлый запах мертвечины. Удивительно, как этот запах мог держаться на такой высоте? Но, взглянув вниз, он увидел огромный ров несколькими кольцами опоясывавший постройки. Он был заполнен до краёв, но не водой, а гниющей кровью.
   Грешник пошатнулся, чтобы не упасть он лег на плиты моста. Его стошнило сквозь прутья его решётчатой маски. Послышались гневные крики откуда-то снизу. Он не обратил на них внимания. Отряхнулся, вытер рот. Спутники, казалось бы, забыли о нём. Тюремщик не звал поторопиться, значит, он хотел, чтобы Грешник был здесь и увидел что-то.
   Он стал внимательно осматриваться. Замок-город стоял на одном из пиков отвесной скалы. Он находился как бы в окружении трёх хребтов, защищавших его от ледяного ветра. Старые здания были давно погребены под новыми надстройками. Казалось бы, чем больше Кровавая Башня подвергалась нападениям и чем яростнее они были, тем толще становились её стены и выше росли башни. Местами были видны ядра катапульт, использованные в стенах вместо кирпича.
   На плоских крышах некоторых зданий были разбиты сады и огороды, аромат которых едва ли исправлял зловоние, поднимавшееся изо рва. В каменном колодце одного из дворов вместо стены Грешник увидел чей-то огромный окровавленный бок. Высокий мускулистый человек голый по пояс, орудуя огромным топором, отсекал крупные куски мяса, оставляя видимыми беловато-желтые полосы костей-ребер. Из стены соседнего дома торчала чешуйчатая лапа, с неё тоже местами до кости срезали мясо.
   В другой стороне длинное тело ящера легло мостом между внешним валом и одной из внутренних башен. Голова была спрятана где-то внутри тонкой высокой каланчи, а зубчатый парапет внешнего вала возвышался над поясницей зверя. Туша ящера была опутана тонкими цепями. Вдруг Грешник увидел, как одна из цепей оторвалась, и конец её упал в пропасть, но тут же стал подниматься вверх. Люди затаскивали цепь на стену, а на конце её, на крюке висел кусок мяса размером с половину свиньи.
   - Да. Они точно не голодают! Интересно, а смогут ли они жить, если война закончится, и драконы больше не будут приходить к их башне? - подумал Грешник, - А может, это и хотел показать мне Тюремщик?
   Он больше не оглядывался на замок, и поспешил за спутниками, боясь отстать и заблудиться.
   Наконец, девушка привела их в большую круглую залу. Сейчас она была пуста. Окна в ней начинались от самого пола и заканчивались стрельчатыми арками под потолком, но при этом были достаточно узкими, чтобы даже ребёнок не мог выпасть из них. И всё же не смотря на окна, света не хватало. Стены между световыми прорезями были увешаны широкими лоскутами разноцветной змеиной кожи, жёлтой, зелёной, золотисто-коричневой, красновато-терракотовой, чёрной. Мастер, при виде этих одеял, нервно снял соломенную шляпу, проведя рукой по волосам, и тут же вновь надел её. Тюремщик мельком подсмотрел этот жест со спины и едва заметно улыбнулся.
   Рыцарь ходил по пустому залу кругами, он разглядывал кожаные, со следами чешуи занавеси, оглядывался на драконью пасть, разинутую прямо напротив двери, из которой они только что вышли, на кресло, вырезанное из беловато-жёлтой гладкой кости, стоящее в глубине звериного нёба. Подушки, разбросанные вместо стульев вдоль стен, забытые кем-то бокал и кувшин, глиняная тарелка с остатками жареного мяса, - все говорило о том, что ещё недавно здесь было полно людей.
   - Чего мы ждём? - нервно спросил мастер.
   - Моего отца, - ответила девушка.
   - И долго мы будем его ждать? - подал голос Грешник.
   - Сколько потребуется. Он сейчас, наверное, занят! Может быть, даже сражается на стенах! - это было сказано с таким выражением, что тишина вновь воцарилась в зале надолго.
   Но вот за спинкой кресла раздался шум и громкие недовольные голоса. Вскоре, откинув полог красной занавески, в зал вошел высокий человек, ведя за собой толпу вооружённых людей. Они все выглядели одинаково: одинаково крепко сложены, одинаково не высоки. Даже одеты они были одинаково. Их оружие было сделано из скверного покрытого ржавчиной железа или же из привычной желтоватой кости.
   Предводитель был чуть разве что твёрже остальных. Те стояли устало, ссутулившись, а он держал спину прямо, а голову высоко. На его остроконечном шлеме тускло сверкал тоненькой полосой золота венец с зубцами в виде тонких спиц, как зубы ящера.
   Он остановился стоя перед креслом, выточенным из кости, в то время как его люди медленно прошли вдоль стен, образуя кольцо, загораживая собой все входы и выходы. Когда этот манёвр был завершён, он поднял в руке длинный и ржавый от крови меч, обводя его сверкающим кончиком каждого пришельца.
   - Кто вы такие? И зачем сюда пришли?
   - Я Рыцарь Храма Девы! - вышел вперёд Гектор, - я пришёл сюда по зову чести, помочь в битве моим братьям-воинам и исполнить данный в храме обет! - Его слова воины приветствовали одобрительным не внятным мычанием, которое понимали, очевидно, только местные воины.
   - Он это каждый раз будет произносить с таким пафосом? А они мычат как коровы, чего это с ними? - хихикнул на ухо тюремщику Грешник.
   - Хватит, дурачиться. Это мычание тайный язык Запада, они обсуждают его между собой, так чтобы он их не понял. Сейчас я представлю нас, а ты лучше молчи и не ляпни чего ни попадя! - жестко ответил ему Тюремщик. Когда рыцарь закончил перечислять все свои титулы, обеты и прочую благородную шелуху, покрывающую обычно таких людей, вперёд вышел карлик. Он заговорил на военном языке Запада, чем вызвал неимоверное удивление присутствующих, Грешник, однако, заметил, что помимо него, только рыцарь не понимал значения произносимых слов, значит мастер родом из этих мест! Тем временем Тюремщик говорил:
   - Моё имя Тюремщик, его - Грешник. Он мой пленник, раб и ученик. Мы колдуны с Севера, посланцы храма Того, Кто Приносит Свет. Вы знаете, что колдуны Севера не делают ничего, что не соответствует их собственным планам и стремлениям, и это так. Мы прибыли сюда не столько ради торжества справедливости и прочей глупости, сколько ради собственного дела, и конечно награды, которую нам обещали.
   - Что это за дело? - спросил хозяин Кровавой Башни.
   - Мы преследуем колдунов, нарушивших законы нашего братства и творящих свои заклятья вопреки его интересам. Поверьте, именно в заклятье одного или двоих таких колдунов кроится источник этой нескончаемой войны.
   - Нам не нужны колдуны. Нам нужны воины, защитники крепости! Чем вы можете нам помочь?
   - А как же орды призраков? - Тюремщик самодовольно улыбнулся, - Спросите у своей дочери. Что она видела сегодня утром?
   - Это правда, Хозяин! Я видела голову Херера, это была голова призрака!
   "Она называет собственного отца Хозяином!" - подумал Грешник, - "Что за дикость? Или это часть официального ритуала?" Тем временем спор продолжался:
   - Нам на помощь пришёл Рыцарь, с детства обученный сражаться с порождениями тьмы! Он один справится с сотнями таких призраков!
   - Не сможет. Не сможет, мой господин, потому что эти создания не порождены тьмою. Их создал свет! - Тюремщику понравился произведённый им эффект. В глазах Хозяина башни сначала вспыхнуло удивление, а затем гнев, но гнев был смешан с неуверенностью. Словно человек хотел сам поверить в то, что испытывает ярость.
   - Я понимаю! - продолжал Тюремщик, - Вам кажется, что это может означать только то, что тогда вы являетесь силами тьмы! Но тут не всё так просто. Дело в том, что в начале было зло, именно оно явилось причиной того, что вы называете добром. Пламя свечи горит ярче в темноте, а тени чернее днём! Без света не будет тени.
   Как сказано у Данте*, призраки - это свет, отражённый душой человека. А значит, Рыцарь обученный сражаться с этими ночными созданиями, ничего не знает о том, как уничтожить то, что соткано из тени, а не света!
   Мы же знаем, как совладать с любым подобным существом, ведь мы не чураемся ни света, ни тьмы. Для нас важна только истина, а дурна ли она или хороша? Истина не бывает таковой. Она вне этого космоса.
   Хозяин явно колебался, а стражники стоявшие над стенами молчали, доводы колдуна тяжёло подействовали на них. Волга странно смотрела на карлика широко раскрытыми глазами полными гнева. Рыцарь молчал, не зная, что ответить. Эта двойственная философия была отлична от того, чему его учили, но она подкупала своей правдивостью.
   - Заткните уши, глупцы! - вдруг раздался хриплый старческий голос, - Если не хотите быть отравленными, не берите яда в уста! Его слова яд! Он твердит, что черное это белое, а белое - черное! Он сеет сомнения, а сомнения зёрна раздора! Его породила извращённая философия Северного Храма Тму-Тарака, он создание дьявола! Не слушайте его! Мы воины света! Правда за нами, и мы знаем это! Нам не нужно его чёрное колдовство!
   С этими словами в комнату вошёл старый Герейне, опираясь на свою клюку. Тюремщик смерил его презрительным взглядом:
   - Я просто сказал, что чёрное и белое, это всего лишь оттенки одного цвета: серого! А во тьме оттенки серого не различимы! Вы теряете слишком много людей, опираясь на свои убеждения.
   - У тебя во рту раздвоенное жало змеи! - завопил Герейне.
   - У меня ли? - насмешливо возразил Тюремщик, - я говорю, открыто, когда хочу сделать гадость! И молчу, когда собираюсь сделать нечто... отличное от гадости. И сейчас я говорю открыто. Мне плавать на вашу войну! Я не собираюсь в ней участвовать. Я просто хочу найти этого чертового колдуна! И как только я его поймаю, часть ваших проблем решится сама собой. Правда, на их месте появятся новые...
   - Прогоните их, Хозяин! - взмолился старый мудрец. Но Хозяин сурово остановил его движением руки. Он злобно сверкнул глазами в сторону Грешника. Потом перевёл взгляд на Тюремщика:
   - Твой раб воин? Он носит доспехи, и опоясан мечём.
   - Нет, он не воин. Он не умеет драться. Но он лучше многих воинов. Позвольте ваш меч? - Тюремщик взял клинок и подошёл к Грешнику, тот не понимал о чём идёт речь, и ничего не ожидал. Внезапно Тюремщик размахнулся и вогнал клинок между рёбер Грешника. Тот завопил от боли и повалился на пол.
   - Ты что? Сдурел? - верещал он.
   - Хватит хныкать! - отрезал Тюремщик, он догнал уползающего по полу Грешника и выдернул из него меч. Колдун заставил Грешника подняться и стоять ровно. Стражники с ужасом и удивлением наблюдали за ним.
   - Он не умер? - спросил кто-то.
   - Не дождётесь! - усмехнулся Тюремщик. Люди подходили к Грешнику, они засовывали пальцы в его рану, и, убедившись, что она настоящая, с ужасом отскакивали.
   - Бессмертный!
   - Они даже смерти противны!
   - Но он бессмертен!
   - Он не бессмертен, - поправил Тюремщик, но обычным способом убить его не удастся. Эти доспехи, не защищают его от ран, это клетка, попросту не дающая жизни покинуть тело. А его клинок - меч-вампир, заколдован самой Немезидой.
   - Твой ученик действительно будет нам полезен, - произнёс Хозяин, - Рыцарь света и рыцарь смерти! Не стоит отказываться от одного в пользу другого, если можно использовать обоих. А что касается лично тебя, колдун, ты знаешь природу силы наших врагов. Лучший способ убить чудовище - натравить на него другое чудовище. Молчи, Герейне! Ты, верно, мне служишь, и верно служил моему отцу, но ты так и не справился с этими ордами демонов. Пусть они попробуют.
   - Не смог справиться? А кто открыл вам секрет, как размягчить шкуру ящера, чтобы её можно было пробить оружием? Пусть они попробуют? Только как бы мне не пришлось произнести: "Я же говорил!" - обиженно прохрипел старик и удалился в нишу за троном.
   Наконец Хозяин заметил последнего из пришельцев.
   - А это кто?
   - Никто, я просто мастер, ремесленник.
   - Он, мастер на все руки, - вступилась за него Волга, - пусть он не воин, но он замечательный оружейник, строитель и врач!
   - У нас и так есть оружейники, строители и врачи, - недовольно пробурчал Хозяин.
   - А у вас есть те, кто умеет это всё одновременно? - с вызовом спросил мастер.
   - А он мне нравится, больше остальных, - впервые по-доброму улыбнулся Хозяин. Вскоре появились девушки, которых позвали, чтобы отвести наёмников в их новые жилища, где те могли бы отдохнуть и поесть. Они взяли под руки пришельцев, и повели их прочь из комнаты, но тут Грешник вспомнил наказ Тюремщика, он стал вырываться и закричал в спину собиравшемуся уходить хозяину:
   - Подождите! Подождите! Вы обещали мне награду! Вы дали слово! Я хочу её увидеть! Я хочу знать, за что сражаюсь! Подождите!
   Хозяин башни недовольно обернулся на Грешника, он скорчил презрительную гримасу, но всё же коротко бросил своей дочери:
   - Отведи его в сокровищницу, только не спускай с него глаз. Какой крикливый! - и уже мягким голосом добавил, тихо, только для её слуха, - Ты молодец! Я понимаю, что это лучшее, что ты могла найти. Ты умница! Моя наследница! Теперь иди с ним, но будь осторожна. Ты видела, на что он способен.
   Люди понемногу покидали тронный зал. Первым удалился хозяин башни, в сопровождении десятка вооружённых топорами и копьями стражников. В след за ним по своим делам разошлись остальные воины ведомые своими десятниками. В конце концов, в зале остались несколько девушек, мастер и Грешник. Последний слишком ослаб после того, как Тюремщик ударил его мечом. Он сполз с рук девушек на пол и попросил какое-то время не трогать его.
   Мастер заставил Грешника лечь на спину, чтобы осмотреть его раны. Как только он взглянул на них, его глаза удивлённо расширились, но затем на его лице появилась довольная улыбка. Он понял как "это" работает.
   - Крови ты не теряешь. Вся вытекшая из ран кровь течёт по желобкам в рёбрах твоих доспехов или клетки, а затем возвращается в тебя же через иглы, воткнутые в тело. Странно то, что гноя нет, и нет некроза. Но это тоже какой-то хитрый трюк. А вот боль настоящая!
   Я зашью эту рану тоже. Но смотри не подставляйся так больше. Если бы твой хозяин пробил бы сердце, эти решётки не удержали бы в тебе жизнь. Удивительно то как быстро нарастают новые ткани.
   Грешник молчал и тихо кивал мастеру, терпеливо ожидая пока тот кончит работу. Боль, которую причиняли игла, и нить в руках мастера терпеть было не так уж сложно. Но всё равно Грешника пришлось держать, чтобы тот не вырывался и не дёргался.
   - А это что? Очередная рана? - удивился мастер, найдя под рёбрами доспеха ещё шматок живого мяса. Он словно бы вывалился наружу. Мастер хотел, было коснуться его иглой, как вдруг этот кусочек жил и нервов внезапно исчез, издав жалобный писк. Безымянный мастер закрутил головой, сгоняя наваждение. Он вновь провёл пальцами по тому же самому месту на груди Грешника - ничего.
   - Готово! - заявил мастер, - Он поправится быстрее благодаря этой штуке, - тут он постучал по медным прутам нагрудника, - только дайте ему побольше еды, лучше бульона и вина. А то у него совсем не осталось сил. Не нужно его никуда вести, пусть здесь спит.
   - Вот бы всем нашим воинам такие доспехи! - произнесла одна из девушек.
   - Тогда каждый пожалел бы, что одел их! - произнёс мастер, - Однажды одев, их нельзя больше снять, иначе умрёшь. Он, обречен, носить их вечно. Его существование подобно жизни вампира. Пусть он и не умирал, он уже при жизни стал нежитью.
   - Однажды я сниму эту маску! - сквозь бред заявил Грешник.
   - Снимешь, конечно! Когда надоест жить.
   - Сниму, и буду жить! Жить заново! Он обещал избавление... Способ должен быть...
   Грешника уложили на подушки, и он тут же заснул. Девушки увели мастера, оставив рядом с раненым только Волгу. Через какое-то время в зале появилась женщина. Она принесла кружку горячего бульона и кувшин вина. И к удивлению обеих женщин, почувствовав запах пищи, только что изнемогающий от усталости полутруп резко сел и потянул ноздрями воздух.
   Он сверкнул из-под решётчатой маски голодными глазами. Женщина с едой в ужасе поставила поднос на пол и бросилась бежать прочь, причитая себе под нос молитвы. Грешник усмехнулся. Он достал откуда-то из-за пазухи длинную тонкую трубочку и, просунув один конец через прутья решётки себе в рот, другой опустил в бульон. Раздалось громкое сопение. Спустя четверть часа, время дошло и до кувшина с вином. Наконец подкрепившись, Грешник самостоятельно встал на ноги и потянулся, обводя комнату довольным взглядом. Повернув к Волге улыбающееся лицо, он произнёс:
   - А теперь отведите меня в сокровищницу, но сначала в клозет!
  

9.

  
   Что стало с похищенной со свадьбы принцессой? Даже человеческие хроники молчат об этом. Стала ли она замученной пленницей своего мужа? Или же любящей женой? Как бы мне хотелось быть уверенным во втором варианте! Фея, спустившаяся с небес, и выбравшая счастливую земную жизнь с любимым, вместо скучного бессмертия! Скучала ли она о днях своей юности в гротах Горы? Стала ли она смертной подобно человеку? Что она чувствовала, видя своих братьев умирающих на стенах башни своего мужа? Увы, даже если она всем сердцем любила мужа, в её жизни было не много счастья... Однако, смею предположить, она не пожалела о своем выборе.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   - Вот здесь мы спустимся! - сказала Волга подводя Грешника к узкому круглому колодцу.
   - Надо полагать это единственный путь?
   - Конечно! Этот колодец ведёт к основанию старой башни. Она уже лет сто погребена в глубине новой крепости, - говоря, Волга приводила в действие большой механизм, напоминавший колодезного журавля. Она поместила над колодцем толстую стрелу из ребра дракона, со свисавшей с железного блока цепью. На конце цепи покачивалась круглая железная клетка, в каких раньше держали пленников, подвесив их над крепостным рвом, чтобы не сбежали. Волга пригласила Грешника войти в эту клетку, затем вошла сама. Ловко управляясь с цепями, она приготовила механизм к работе.
   - А теперь приготовься, только старайся не цеплять стен! - Грешник не успел ничего ответить, как клетка со стремительной скоростью понеслась вниз, в недра колодца. Мгновенно стало темно, и даже в какой-то момент, Грешник почувствовал невесомость, но тяжесть медленно вновь начала вливаться в их тела. Падение быстро замедлялось, вжимая их в пол клетки. Внезапно их ослепил свет, а рывок остановившегося пола заставил подскочить вверх.
   Когда глаза Грешника привыкли к свету, он удивился тому, что его ослепили всего лишь два факела. Теперь он видел, что в этом низком сыром помещении не так уж светло. Выйдя из клетки, они оказались в коридоре с низкими сводчатыми потолками, по камням которых струйками стекала конденсируемая влага. Воздух здесь был стоялый затхлый. Очевидно, волна свежего кислорода, которую пригнала перед собой их клетка, заставила на секунду так ярко вспыхнуть эти негаснущие светильники. Но теперь они дожигали последний воздух. И с каждым вздохом дыхание становилось тяжелее.
   - Пойдём скорее! - тихо произнесла Волга и потащила Грешника за собой, - Не стоит тут долго находиться.
   - Здесь должно находиться вечность! - без интонации заметил Грешник. Что-то незримо изменилось в его облике, и Волга заметила это. И это что-то внезапно для неё оказалось привлекательным. Она с удивлением смотрела на него, когда тот, не спрашивая у неё дороги, пошёл вперёд, причём избрав верный путь. Он же никогда здесь не бывал!
   - Пламя свечи горит ярче в темноте! - она произнесла вспомнившуюся присказку Тюремщика. В этом странном тёмном и жестоком месте Грешник распрямился. Её отец назвал этого раба колдуна рыцарем Смерти. Пусть смерти, но всё же рыцарем.
   Всё-таки на одном из разветвлений катакомб Грешник запнулся, и остановился в нерешительности, ожидая свою проводницу. Она тихо улыбнулась про себя, вновь обретая первенство и некую власть над своим спутником. Внезапно для себя она сравнила Грешника и Гектора. Гектор был ей очень приятен, приятен внешне и внутренне. Он был прост и искренен в своей простоте. Её нельзя было назвать глупостью, настолько благородной и чистой она была. Но всё же в нём была какая-то чрезмерная гордость. Он, конечно, делал всё абсолютно от чистого сердца, каждая мысль его была без лукавства, и он словно бы сам знал это. Знал это и гордился этим.
   А Грешник? Грешника нельзя было заподозрить в благородстве. Его странная внешность была пугающая и отталкивающая, но впрочем, ореол таинственности делал его несколько интересным. Он обладал всеми обычными недостатками, какие только приписывают мужчинам, а именно: лень, трусость, мелочность, эгоизм, скупость. И он даже не пытался их скрывать, но при этом не отказывался отвечать за них! Своё проклятье он принимал, пусть плача и стеная, но принимал, как заслуженное. И он страдал, сам, считая страдания должными, находя в них какое-то утешение, без вызова, вез гордости, плача и стеная. Это не в коем случае не мазохизм, это... Она никак не могла подобрать подходящее слово. Но, интуитивно понимая, что именно в этом слове кроится то различие между Грешником и Гектором, которое уравнивает их между собой.
   - О чём вы думаете? - спросил Грешник. Этот вопрос заставил её вздрогнуть, и он удивлённо изучил её реакцию, но не найдя ничего особенного, предложил самый простой вывод, который тут же и озвучил:
   - Я напугал вас?
   - Да, немного. На какой то миг, мне показалось, что я думаю в слух, а вы подслушиваете. Такое чувство, словно вы застали меня обнажённой.
   - Извините, - Грешник виновато улыбнулся, - Я понимаю. Меня тоже бывало, заставали за занятиями, которые даже я сам считал стыдными. Они должны были оставаться моей тайной, но вдруг... Сократ говорил, что всё тайное однажды становится явным.
   - Но тайну можно навсегда похоронить. И если удастся скрывать её достаточно долго, однажды наступит момент, когда истина уже не будет никого интересовать.
   - Возможно и так. Может быть, формула Сократа всего лишь утешение поборникам справедливости.
   Оба замолчали. Образовавшийся вакуум слов словно воздвиг между ними заслонку, изолировав каждого в потоке собственных идей. Оба испытывали в этой тишине потребность разбить её, что-то сказать. Но никто не решился, и в тишине они продолжили свой путь. Каждый погружённый в космос собственных мыслей.
   На Грешника эти бесконечные сырые катакомбы действовали как наркотик. Он чувствовал мистицизм этого похороненного под новой жизнью места. Он видел стены и остатки зданий, арки с замковыми камнями. Местами, опорой возносившимся сводам потолка служила древняя крепостная стена, с бойницами и проёмами окон. Он вдруг осознал, что они идут по дну древнего рва. На его каменных стенах оставались до сих пор следы водной растительности. На полу лежали останки некогда живших здесь рыб. Странное чувство вызвала у него смена маленьких пространств большими, а теперь огромными. Словно бы он оказался в проклятом подземном мире, наполненном темнотой, излучаемой каменным небом. И даже башня донжона, пронизывающая свом массивным телом это низкое куполообразное небо из каменных плит, пусть она и пронзает его насквозь, пусть уходит вершиной в другой мир, всё равно в ней читается космическая жестокость иглы нанизывающей на свое безжалостное остриё миры, не взирая на их обитателей. Лишь бы придать им некий причудливый порядок. Эта игла не даёт никакой надежды проникнуть по ней за пределы этого места. Она глуха, как монолитная скала.
   На вершинах черных стен, и в проёмах глухих окон Грешнику мерещились люди, населявшие эти жилища, словно они продолжали в них жить и теперь, но почти осязаемая тьма не давала им материализоваться в этом подземном мире. Присутствие этих сущностей было физически ощутимо.
   Его мозг болезненно работал, пытаясь совладать с усталостью, от которой невозможно было отдохнуть. Слишком много информации зашифровано в трудно перевариваемых формах мистики.
   Это место, несомненно, священно, но в чём его святость? Это ведь не просто хранилище ценностей. Крепость в крепости, а внутри крепости ещё крепость. Матрёшка. Матрёшка - это не просто детская игрушка. У древних вообще не было просто игрушек. Каждый ребёнок играл не просто с вещами. Он играл с вселенной. Каждый ребёнок маленький бог! Он бог, пока не повзрослеет и не забудет, чтобы потом вновь научиться быть ребёнком. Так что же означает матрёшка?
   Загадка не полна. Он это понимал. Чтобы разгадать загадку, её прежде нужно загадать, а в самой загадке, если она правильно загадана, уже содержится ответ. Нужно собрать элементы загадки во едино: Война, которая не может окончиться. Не может, потому что никто не хочет, чтобы она заканчивалась. Причина войны - осквернённая реликвия. Яйцо! Яйцо - это вселенная, Матрёшка - это вселенная. Матрёшка может быть бесконечной? Нет, у неё есть начало. Конца может не быть, но начало есть. А у яйца может быть конец? Его конец начало другого, яйцо и птица - элементы бесконечного цикла. Бесконечная война... Природа бесконечности - замкнутый цикл. А что будет, если изъять из этого цикла один из элементов? Например, яйцо?
   Неужели ради того, чтобы изучить что-то, это непременно должно разрушить? Возможно, нет, но это самый простой и эффективный способ, по сравнению с альтернативой.
   Первым элементом его загадки, с помощью которой он собирался определить природу колдовства, как его учил Тюремщик, будет яйцо, спрятанное в матрёшке. С этим яйцом придётся что-то сделать. Но что? Он ещё не решил. Пока ясным для него было одно. Установившуюся систему следовало выбить из равновесия, к каким бы аморальным последствиям это не привело. Что из этого следует? Он посмотрел на девушку, которая вела его сквозь свои храмы, к святыне, ради которой лилась кровь её предков. Это будет означать, то, что он её предал!
   И тут он, наконец, понял! Природа колдовства всегда основана на грехе, возведённом в абсолют. Таково учение колдунов Севера. Грех не может быть уничтожен. Он может быть ослаблен, усмирён, но не уничтожен. Единственное, что может уничтожить грех - это он сам по своей природе, как саморазрушающая сила. С подобным борются подобным. А, следовательно, то, что может быть разрушено предательством, то предательством и было воздвигнуто.
   Он помотал головой. Нет! Эта логика полна софизмов! Это не то! Нужно искать парадокс. Или что-то ещё, какой-нибудь очередной дежурный прием, разученный у Тюремщика. Нет. Я слишком глуп для этих упражнений.
   Он с шумом вздохнул, заставив мысли вихрем покинуть его сознание. Волга заметила это, но промолчала. Она теперь всё свое внимание обратила на дорогу. Они шли уже больше часа, и, наконец, остановились перед массивной дверью, ведшей в проём сложенный из трёх огромных камней в виде буквы П.
   - Это же могила! - удивился Грешник.
   - Так и есть. Это усыпальница первого короля Запада из человеческой династии, и его возлюбленной королевы Драконессы.
   - А как мы войдём? - недоумевающие спросил Грешник, глядя на гладкий камень двери, без единого намёка на ручки или замочные скважины.
   - Герейне нас впустит.
   - Этот старик?
   - Он хранитель подземелий.
   - Я думал он хранитель вашей истории.
   - Так и есть. Это наша история, - после чего, она громко позвала, и голос её многократно был усилен эхом каменного мешка:
   - Герейне! Герейне!
   Каменная дверь слегка задрожала и понемногу начала уходить в бок. Она тут же остановилась, замерев, но этого движения хватило, чтобы оставить небольшую щель, в которую мог протиснуться человек.
   Они пролезли в эту щель. И сразу свет ударил им в глаза. Ибо тут было светло, как бывает светло зимой, от снежных сугробов. Только тут вместо снега был крупный золотой и серебряный песок, наваленный кучами прямо на пол, как зерно в амбарах. Местами песок для удобства был сплавлен в небольшие гирьки, умещающиеся на ладони, каждая весом в один талант. Местами в рыхлую драгоценную крупу были погружены произведения искусства, созданные мастерами Горы. Утварь, посуда, предметы туалета, украшения, оружие.
   Грешник медленно проходил между рядами этих богатств, вспоминая Гоморру с её золотым тельцом, и давя в себе рвущуюся наружу сущность одного из прежде повержённых Грешников. Наконец он с трудом справился с одолевавшим его приступом. Он просто заставил себя забыть о ценности этих предметов, и стал наслаждаться их красотой. Для этого не нужно было обладать предметом. Его красота уже принадлежит каждому, кто её видит, в не зависимости от того, владеешь ты этим предметом или нет.
   - Можёшь взять свой аванс, - сказала, следовавшая за ним по пятам Волга, - Мы договаривались на десяти тысячах талантов, ты помнишь?
   Грешник немного подумал, и затем спросил:
   - А что если я соглашусь снизить плату, но возьму не деньгами, а каким либо предметом? Здесь много вещей удивительной работы!
   - Конечно удивительной! Это же работы мастеров Горы, им не было равных в ремёслах и искусствах. Пожалуй, ты можешь что-нибудь взять. Правда, я сомневаюсь, что любой из их предметов будет стоить меньше десяти тысяч! - усмехнулась она.
   - Ты права, они бесценны! - улыбнулся Грешник, беря в руки инструменты, для резки по дереву и кости. Оглядев их, ему показалось, что он уже видел такие на поясе у Мастера без имени. Но вдруг раздавшийся под каменными сводами могилы голос, заставил его вздрогнуть и выронить инструменты. Он обернулся на этот злобный рык и к своему ужасу увидел огромную змеиную голову на толстом чешуйчатом теле. Рогатая Змея нависла над Волгой, играя в переливах света своей яркой красивой шкурой.
   Грешник хотел, было кинуться вперёд и стать между Волгой и змеем, но природный страх заставил его стоять на месте как вкопанного. Но волга почему-то замерла также как и он. Но она то в трусости не повинна. В чем же дело?
   А змей словно танцевал стоя на самом кончике своего хвоста и поднимая своё извивающееся тело покрытое пёстрыми переливающимися узорами. У него была особенно красивая шкура. Танец этих узоров завораживал глаза. Это было действительно очень красиво. Красное, желтое, золотое, изумрудное, и всё на обсидиановом черном фоне сверкающей шкуры.
   Грешник с трудом скинул с себя наваждение, заставив посмотреть себя вверх, на разинутую пасть с раздвоенным языком жала, с которого на пол капала ядовитая, прожигающая камень слюна. Грешник подобрал на полу тяжёлый кусок золота и с яростной силой швырнул его прямо в глотку змеи. Тварь отшатнулась и, скорчившись, упала на землю.
   - Что ты наделал? - гневно крикнула в сторону Грешника Волга.
   - Попытался спасти тебя от дракона! - удивлённо произнёс тот. Но когда он подошел ближе, то увидел только Старика Герейне, барахтающегося на полу среди рассыпавшихся драгоценностей. Его чёрная мантия, покрытая причудливой разноцветной вышивкой, была заляпана кровью, бьющей фонтаном из разбитого носа. Ужасу и удивлению Грешника не было предела. Он бросился извиняться и помогать яростно отмахивающемуся от него старику. Пока тот сам не поднялся и, зажав нос рукой, не ударил несколько раз Грешника по голове своей клюкой.
   - Какого чёрта ты вообще тут делаешь, нежить? - орал старик на Грешника. Это место могут посещать только те, кто пролили на него свою кровь!
   - Как вы сегодня? - не удержался Грешник, чем вызвал новую вспышку праведного гнева у старика. Теперь удары клюкой сыпались на молодого колдуна без счёта. И лишь усталость и отдышка заставили старца успокоиться.
   - Я отчётливо увидел дракона, - оправдывался Грешник, повернувшись в Волге, не менее взбешённой, чем старик, - Может всё дело в этом яйце, что превращает драконов в людей и людей в драконов.
   - Ты хочешь так взглянуть на это яйцо? - вдруг странным голосом произнёс Герейне, - так пойдём, я тебе его покажу!
   В голове Грешника мелькнула мысль: "Что он задумал? Это не спроста! Это не просто желание похвастаться!" Но всё же он покорно пошёл по проходам между куч сокровищ следом за хранителем.
   - Ты видел дракона? - вдруг весело спросил Герейне.
   - Видел
   - Так и есть! Я дракон этой сокровищницы! И я, как и положено давней традицией насиживаю свое гнездо, собранное из драгоценностей, я чудовище, охраняющее эти богатства, - с этими словами он накинул на себя капюшон, напоминающий голову змеи, и повёл его, слегка приподнимая посохом. Сходство с демоном было поразительным.
   Грешнику сразу вспомнились колдуны-перевёртыши из Северного храма, и всё же. Это только иллюзия! Обман! Опять обман? Да сколько же можно!
   Повторяя шаги змееподобного старца, Грешник и Волга углубились в недра сверкающей могилы, проходя мимо бесценного и многочисленного приданного, ставшего предметом споров и кровопролитий. Однако Грешник понимал, не жадность причина этой вражды. Обеим сторонам плевать на ценность этих богатств, они с лёгкостью раздают их своим союзниками. Значит, сражение идёт за правду. Эта мысль на миг позабавила Грешника, и он еле заметно улыбнулся под своей маской.
   Вдруг Герейне резко остановился, да так, что Грешник чуть не налетел на него. Он осторожно вышел из-за спины старца и оглядел то, что находилось прямо перед ними. На двух больших каменных столах лежали два великолепно одетых тела. Мужчина давно превратился в выбеленный временем скелет. Не осталось на этих костях ни следа плоти. Он словно был выточен из алебастра кремового оттенка.
   А женщина напротив лежала нетленной, словно время не властно над её плотью даже после смерти. Её волосы отливали синевой ультрамарина. Странные узоры на висках у самой кромки волос, чем-то напоминали змеиные чешуйки, - Грешник мельком обратил на них внимание и тут же забыл, заворожённый красотой мёртвого лица. В ней явно проглядывались черты виденные им на лице Волги. Она по-прежнему была красива, а кожа, превратившаяся в мрамор, излучала иллюзорную теплоту. Грешник даже коснулся кончика босой ноги, чтобы убедиться - точно камень.
   Между ними, одетыми в кольчуги из тонкой золотой проволоки, и драгоценные ожерелья из самоцветов, стоял слишком будничный и простой деревянный столик с непримечательным деревянным ящиком. Старик бережно снял крышку, демонстрируя содержимое.
   Грешник увидел именно то, что и ожидал - произведение искусства. Та самая золотая лисица из рассказа Волги, в точности, во всех деталях соответствующая описаниям девушки. Но внутренним чувством Грешник угадывал, что истинное чудо сокрыто внутри.
   - Протяни руку и возьми его сам! - произнёс старик.
   - Почему вы не хотите касаться его? - удивился Грешник.
   - Ты хочешь увидеть его?
   Грешник больше не перечил. Знал ли старик или нет, но он сам помогал Грешнику в задуманном им преступлении. Он протянул руку, залез через пасть в желудок лисицы и, нащупав гладкое яйцо, вытянул его наружу.
   Когда он увидел его своими глазами, изумлению его и ужасу не было предела. Опустив взгляд зрачков внутрь этого прозрачного рубинового предмета. Это был не драгоценный камень. Это вообще был не камень. Это действительно было живое яйцо, внутри которого протекали какие-то таинственные процессы. Он проник взглядом внутрь, там была целая вселенная, огромная, бесконечная, уходящая в глубину не взирая на пределы кроваво-рубиновых граней. Взгляд проник ещё глубже...
   - Нет! - он закричал это в слух и с силой заставил себя зажмуриться. Грешник сжал кулак, пряча яйцо от собственных глаз. Теперь он понял, почему старик хотел, чтобы он сам взял его в руки. Эта реликвия не была сотворена, кем бы то ни было, она сама являлась инструментом сотворения. Она заставляла перерождаться не только тело, но и душу. Это было прекрасно, но страшно!
   Грешник вновь просунул руку во чрево лисицы, чтобы вернуть реликвию, когда он вытаскивал руку, его ладонь была раскрыта, дабы все видели её пустой. Лишь едва заметное странное шевеление набухших вен на его руке, могло бы вызвать какое-то подозрение. Но видя бронзовые краги увитые тернием на руках Грешника, можно было убедиться, что он не мог своей рукой запрятать куда либо реликвию.
   - Ты не стал её красть? - удивился Герейне.
   - Ты знал о моих намерениях? - спросил Грешник, - Зачем же ты позволил мне...
   - Затем, что ты не дракон! Ты сам не знаешь, кто ты, и в какое чудовище превратит тебя эта вещь, и будет ли для тебя путь назад.
   - А что если это моё спасение? Что если яйцо позволит мне исцелиться и, наконец, снять эти проклятые клетки? Как им нужно пользоваться?
   - Спроси у драконов! - злобно смеясь окровавленным ртом, ответил старик, - Они уже идут! Идите наверх! Пусть эта мерзость сражается за свои деньги!
   Странное дело. Чем громче смеялся старик, тем моложе он выглядел, в какой-то момент, он помолодел на столько, что Грешник испугался, не нагрянуло ли на него вновь наваждение. Но тут он дернулся от щекотки, возвращаясь в реальность, - это глазик ползал по его голому телу, щекоча своими щупальцами нервов и вен.
   - Пойдём отсюда, - попросил он, обращаясь к Волге, - Я уже увидел свою награду. Это предаст мне храбрости в бою. Взяв Грешника за руку, она повела его к выходу. Вдруг он дёрнулся, и вырвал свою руку из её руки. Она удивлённо обернулась на него.
   - Это от щекотки, - оправдался, Грешник, Глазик и вправду бегал по его телу под рёбрами нагрудника. Когда он успокоился, Грешник сам нежно взял руку девушки. Она улыбнулась, и вновь потащила его за собой.
   А Глазик тем временем соскользнул по ножнам его меча и беззвучно плюхнулся на сырой каменный пол. Он секунду смотрел вслед уходящей паре. Вдруг он сощурился, как это обычно делал Тюремщик, и точно копируя его собачью интонацию, ехидно хихикнул. В следующую секунду он растёкся как амёба в щелях между камнями и куда-то скрылся, незаметно оглядывая всё вокруг.
  

10.

  
   Понятия лжи, предательства, фарисейства и лицемерия зачастую сбрасывают в одну кучу. Нет сомнений, что природа каждого порока одна, но, как известно вся соль в нюансах. И можно ли обвинять каждого, кто хоть немного соврал? Является ли ложью когда говорят то, во что искренне верят, или если при этом говорящий ошибается? И если да, то выходит, что никто не имеет права на ошибку? Мораль в этом плане у каждого своя, и нет единых стандартов, утверждать обратное - самому становится фарисеем. Но можно ли судить об этом нам? А кому же ещё? Только ты сам можешь определить меру своей честности, и только с позиций своей собственной морали. Всякое вмешательство из вне чревато ошибками, всякое осуждение другого - тоже. Как же измерить это зло? Не уподобляйтесь в этом плане драконам с их стремлением к абсолютной правдивости. Чистая вода без примесей становится ядом!
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   - Значит, ты видел их? - проворчал сквозь сон транса Тюремщик.
   - Кого их? - переспросил Грешник.
   - Тех, с кого всё началось.
   - Короля и королеву? Да, видел. Славная пара.
   - Как по твоему, кто из них был подвержен заклятию?
   Грешник недовольно повернулся на кровати и посмотрел на карлика. Уродливый коротышка неподвижно сидел с закрытыми глазами в позе лотоса посреди их коморки. Он провёл так всю ночь и, похоже, не собирался менять положения. Вопросы, которые он задавал спросонья, повторялись из раза в раз, и каждый раз они были совершенно одинаковыми.
   За ночь уже трижды Тюремщик будил Грешника своими расспросами. Грешник посмотрел в маленькое окошко. Небо уже начало сереть, хотя звёзды всё ещё пусть и тускло, но мерцали, между теней заслоняющих башен.
   - Скоро утро, - подумал Грешник. Он почти не спал из-за бреда Тюремщика, и чувствовал себя на редкость плохо. Его знобило, голова раскалывалась от каждого шороха, как брошенный на пол богемский хрусталь.
   - Простудился, наверное, - в слух проговорил Грешник. Окно их комнаты никогда не знало ни стекла, ни ставен. Просто дыра в стене, больше похожая на обычную щель в покосившейся кладке. Спустив ноги на пол, Грешник тихо подошёл к Тюремщику и стал оглядывать складки его рясы и балахона. Он знал, что у Тюремщика всегда есть при себе иголки, смоченные в различных ядах и наркотиках.
   - Отверни ворот. Обезболивающее на конце крайней иглы, - прорычал Тюремщик.
   - А есть лекарство от гриппа или простуды?
   - Есть - твоя собственная кровь, если конечно останешься жив.
   Грешник не ответил. Он вытащил воткнутую между складок нужную иголку и вонзил её себе в шею. Озноб сразу прошёл и туман в голове понемногу рассеялся, хотя слабость продолжала владеть его телом. Закутавшись в рваное одеяло, он отворил дверь и вышел на воздух. За его спиной Тюремщик вновь что-то спрашивал, но Грешник его уже не слышал.
   Подняв с пола у двери небольшую глиняную миску, он направился к небольшому фонтану, чтобы почистить зубы. Вода подавалась выше, на самую вершину башни, и уже оттуда тоненькой струйкой стекала вниз из одной каменной чаши в другую. Грешник подошёл ближе и подставил затылок под холодную струю. Затем он тряхнул головой, смахивая воду, набрал полную чашку и начал свой утренний туалет. Внезапно его отвлёк возглас:
   - Зачем ты это делаешь? - Грешник оглянулся на звук. На вершине низкой стены сидела Волга, свесив одну ногу вниз, а другую, поджав к подбородку. Она повторила вопрос: - зачем?
   - Что, "зачем"? - переспросил Грешник. Девушка указала на чашку с водой.
   - Ты же всё равно не умрёшь, даже если не будешь следить за здоровьем.
   - Умереть не умру, а зубы могут сгнить. Причём раньше, чем костлявый ангел ухватит меня за плечо.
   - Да ты и так ешь и пьёшь через соломинку!
   - Не правда! Если нарезать, например морковку или ещё чего, соломкой, я вполне могу просунуть её между прутьев маски. Ещё я лапшу люблю... И вообще! Однажды я сниму эту чертову маску и клетку вместе с ней! Тогда мне пригодятся и зубы, и здоровье! - он зло сверкнул на неё глазами и повернулся к каменной чаше с водой. И хотя он даже не касался рукояти своего изменчивого клинка, из неё во все стороны полезли иглы, пытаясь нащупать живую плоть.
   - Удивительно! - произнесла Волга, - Все твои пороки написаны на твоей поверхности, и это, тем не менее, делает тебя невосприимчивым к самому страшному греху.
   - И какой же грех у вас считается самым страшным? - булькая, спросил Грешник.
   - Лицемерие, - это слово заставило его сердце сжаться внутри него, но внешне он не показал своего волнения ни единым шевелением мускула, но тут же подумал, что эта каменная маска сама по себе выдаёт его с потрохами. Усмехнувшись, Грешник ещё раз погрузил голову в холодную воду. Закончив, он вытерся краем одеяла, и повернулся к Волге:
   - А кто же подвержен этому греху у вас? - спросил он в слух, а про себя осёкся, - Чёрт! Слишком грубо! Но может так и надо? В лоб! И так слишком много уловок и извилин на нашем вечно прямом пути.
   - Почти все, - ответила она, - Никто не верит в правду, именно потому, что в неё "нужно" верить. Слова благие, и дела с ними не расходятся, но...
   - Но помыслы черны, - усмехнулся Грешник, - Дай угадаю. Когда приходят драконы, вы все изображаете ужас. Драконы приходят вас убивать. Они каждый раз отнимаю жизни десятков людей. Но внутри себя вы радуетесь, когда они приходят!
   Глаза девушки на секунду вспыхнули, и, заметив это, Грешник улыбнулся так широко, что это было заметно даже сквозь маску.
   - Они вам давно перестали быть врагами, стали вашими буднями, и вы перестали даже их бояться. Нет, вы, конечно, боитесь их, когда они готовы вас сожрать, но внутренне радуетесь, когда они жрут другого. Потому что кого-нибудь они обязательно едят, и если другого, значит не тебя. И всё это потому, что ОНИ ваше богатство. Не те золотые голыши, что похоронены в подвале, а именно эти самые драконы, которых вы любите и ненавидите.
   Вы пристрастились к их мясу. А ведь они разумные, живые, мыслящие, чувствующие. Они по сути люди, а вы уподобились каннибалам.
   - Довольно! - прокричала она, спрыгнув со стены и оказавшись настолько близко к Грешнику, насколько нужно для удара ножом.
   - Вот и разгадка! Но это не всё, иначе слишком просто.
   - А тебе подавай запутанные головоломки со смыслом, спрятанным внутри смысла? - раздался голос позади них. Грешник узнал хриплый лай тюремщика, а голос продолжал:
   - Будь осторожен, когда поднимаешься по лестнице, с неё можно упасть вверх! Крайности опасны тем, что они не есть две точки на концах прямого отрезка, это две точки лежащие в месте спайки кольца. То, что скрывают пуще самого тайного всегда лежит на виду - классический пример взаимопроникновения противоположностей. Старайся держаться на равно далёком расстоянии от крайностей, и ты увидишь все, что можно увидеть. Кстати об увиденном. Ты видел в сокровищнице яйцо?
   - Он его видел, - откликнулась Волга.
   - А я не у тебя спрашиваю, так ты его видел, Грешник?
   - Видел.
   - Ты смотрел сквозь него?
   - Да, то есть я... Я не смог.
   - Почему?
   - Оно заставляет существо переродиться, словно выворачивая его на изнанку. То, что было внутри, оказывается снаружи и наоборот.
   - Так почему же ты не посмотрел сквозь него до конца?
   - Я испугался того, что спрятано у меня внутри, - Грешник сказал это твёрдо, и подошедший Тюремщик наградил его уважительным взглядом:
   - Значит, ты честен перед собой, мой раб. Точнее ученик, теперь ты более заслуживаешь называться так. А теперь ты юная воительница, - он повернулся к Волге, - Ты помнишь легенду рассказанную тобой раньше? Помнишь место о свадебном пире? Ты сказала, что Горный король хотел заманить жениха в ловушку, с помощью яйца, но предательство невозможно со стороны благородных драконов. Значит это наглая ложь.
   Если яйцо выворачивает человека наизнанку, меняя внешнее с внутренним, то, что же хотел сделать король?
   - Испытать жениха! - догадался Грешник.
   - Да что вы оба встреваете, когда вас не спрашивают? - взревел Тюремщик, он покачал головой, и вновь посмотрел на девушку:
   - Ты знаешь правду? Твой предок смотрел сквозь яйцо? Откуда взялась змея?
   - Я не знаю, - словно простонала девушка. Она осела на пол. Прислонившись спиной к стене, и закрыла лицо руками и начала тихо петь что-то себе под нос.
   - Что она делает?
   - Засыпает, так будет легче заставить себя поверить, что всё это было только во сне. Что ты думаешь по этому поводу?
   - По поводу её или всего вообще? - уточнил Грешник. Тюремщик нахмурился, и Грешник всё понял:
   - Я думаю, что не хватает ровно половины. Природа действий народа Башни понятна, но что заставляет народ Горы продолжать эту резню. Они не похожи на кровожадных убийц. Почему же они совершают эти поступки? Тут что-то ещё.
   - Да. Ещё один колдун. Как думаешь, первый Хозяин башни смотрел сквозь яйцо?
   - Не знаю. По его скелету не скажешь. Почему-то мне кажется, что нет.
   - Нынешний Хозяин может быть нашим колдуном?
   - Но это же не возможно! Колдуны бессмертны, пока длится заклятие, а я видел скелет первого хозяина!
   - А что если это его сын? Что если колдовская природа передалась по наследству? Может этот Хозяин и все его предшественники - один человек?
   - Люди бы заметили.
   - Посмотри на неё, - Тюремщик указал на уже заснувшую девушку, - Она заметит то, что захочет заметить.
   - Почему ты думаешь, что это он?
   - А на кого думаешь ты?
   - Я склонен подозревать Герейне. Не ты ли мне сказал, что колдун именно он? Он мудрец башни и хранитель сокровищ. Он вполне может быть и колдуном. Бродит по башне словно призрак, знает её лучше всех. Громче всех кричит, что нас нужно изгнать.
   - Заметь, - медленно произнёс Тюремщик, - Я тогда сказал, что склонен подозревать его, а не в коем случае не говорил что именно Он колдун. А что говорят его действия? Он ОТКРЫТО обвинил нас! Он НЕ ИЗБЕГАЛ встречи с нами, хотя знал кто мы такие. Я послал Глазик шпионить в подвалы башни, когда ты спускался в сокровищницу. Он ничего мне не показал такого, в чём можно было бы подозревать этого полоумного и безобидного для нас старика.
   Ты счёл его колдуном, потому что в твоих закислых мозгах старик с клюкой непреложно ассоциируется с чародеем. Или потому что просто повторил за мной как попугай, исказив при этом смысл!
   - А, почему ты подозреваешь Хозяина башни?
   - Ты видел Королеву в могиле?
   - Да.
   - В её облике было что-то не обычное, что-то, что отличает её от обычных людей, ведь она драконесса.
   - Ну, если не считать голубых волос... - Грешник провёл пальцами у висков, и тут же замолчал, вспомнив странный узор. Его глаза сверкнули между прутьев решётки.
   - Именно! - произнёс Тюремщик, а кто в башне никогда не снимает головного убора?
   - Мастер и Хозяин! Один всё время в соломенной шляпе, другой в шлеме с короной.
   - Он носит шлем как корону, это его оправдание, чтобы не снимать его на людях. И никто не увидит следов перерождения.
   - А как же мастер?
   - Чудо-ремесленник и умелец на все руки? Он просто один из народа горы. У него на висках должны быть такие же отметины. Да даже без них не сложно было догадаться, особенно когда ему стало плохо при виде знамён из горловой кожи ящеров.
   - Он что? Предатель? Зачем он помогает своим врагам?
   - Вот когда узнаешь, кто колдун Горы, тогда и поймёшь, - Тюремщик посмотрел на запад, и тихо произнёс, - Сегодня они придут. И ты увидишь их. Когда дочь нашего Хозяина проснётся, попросись в дозор, на западную стену.
   И когда страх овладеет тобою, не борись с ним, позволь страху тебя проглотить, пройди сквозь него. И когда страх уйдёт, останешься только ты, и кто-то ещё, рождённый из твоего страха, - подойдя к Грешнику ближе, Тюремщик махнул ему рукой, чтобы тот наклонился, будто бы ради того, чтобы сказать что-то ещё на ушко. Но, как только Грешник нагнулся, Тюремщик быстрым движением вынул свою иглу с наркотиком у него из шеи.
   - Это моё, если хочешь вылечиться, пей горячее и не ходи с мокрой головой!
  

11.

  
   Ради спасения многих, часто жертвуют малым. И в связи с этим законом, всякое сообщество обитающее в коллективе, обретает определённое расслоение. Выделяются либо те немногие, кто готов пожертвовать собой ради других, либо те немногие, кем готовы пожертвовать остальные. Обе группы в плане эволюции являются ущербными. Вот и выходит, что благородство чуждо естеству, так же как и слабость, и стоят они в одном ряду. Но если с первой группой все понятно, то вторая появляется тогда, когда иссякает первая. Иными словами, когда более не остается тех, кто сам готов умереть, ради выживания, приходится обманывать самых доверчивых, и доверившихся предавать, бросая их в пасть Молоху. Вот и выходит, что подлость и предательство наиболее успешно селекционируемое качество. Так чего же мы удивляемся, оглядываясь вокруг?
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Судьба Кровавой Башни примечательна. Она стала сама по себе оружием против чудовищных исполинских монстров. Однако главным оружием были сами люди, их плоть и душа! Как известно шкуру дракона очень трудно пробить, но стоит дракону вкусить человеческого мяса, как кожа его мякнет. Людские плоть и кровь очень вкусны, но в тоже время страшно ядовиты.
   Одни говорят, что это принцесса Драконесса, ставшая женой Хозяина башни, предав своих сородичей, открыла секрет слабости драконов. Но тогда от чего сами драконы не знали о нём? Скорее всего открытие совершили сами люди, предав однажды своих братьев, оставив их на съедение зверю, и подсмотрев, что из этого получилось... не без помощи колдунов, возможно.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Наступил полдень. Солнце ярко осветило склоны гор и белые покрывала свежевыпавшего пушистого снега. Воздух искрился холодной чистотой. От обилия света и нежной синевы небес казалось, что лёгкого морозца нет вовсе. Взрослые мужчины и подростки ходили по стенам и воздушным мостам лабиринта своей крепости, раздевшись до рубах. Работа их грела лучше солнца и огня. Пока один десяток стражников башни, из оставшихся двух сотен отгонял градом камней из пращей лениво атакующих стены чёрных призраков, эти люди, словно рабочие-муравьи под защитой солдат, возводили вершину разрушенной ранее оборонительной стены.
   Они разбирали старые руины, вытаскивая из завалов подходящие материалы, и на лебёдках, перекинутых через костяные и деревянные толстые брусья с блоками, поднимали их на нужную высоту.
   Грешник удивился, увидев среди этих простых механизмов сложную машину, позволявшую поднимать целые куски упавшей стены, если камни были достаточно прочно скреплены раствором. Впрочем, когда он увидел за рычагами этого агрегата Мастера, как говорил Тюремщик: чудо начало обретать очертания реальности.
   Грешнику показалось, что всё происходящее вокруг, на этой стене выглядит слишком мирно и буднично, он попытался ощутить ритм битвы. Для этого он перегнулся через парапет внешней стены, рискуя свалиться вниз, и посмотрел на перестрелку между стражниками башни и мародерами осаждающих.
   Стражники спокойно, словно выполняя монотонную работу, заряжали пращи крупными кусками щебня и, раскрутив ремень оружия над головой, швыряли снаряды в чёрные бегущие фигуры. Каждый камень опрокидывал одного из мародёров, заставляя его упасть на холодную землю или в снег. Мальчики лет одиннадцати-двенадцати, приобщаясь к искусству войны, бегали за их спинами, собирая снаряды и подавая их целыми горстками стреляющим.
   Мародёры бежали внизу, не взирая на прицельный обстрел. Они таскали плётенные из ивовых прутьев корзины, наполненные камнями и землёй, бросали их у подножья стены, сооружая наклонную насыпь, и многие падали на эту кучу сами с пробитыми головами. Яркое солнце задерживало разложение их тел, но чёрный чадной дымок тихонько выветривался из их одежд и доспехов.
   Нет, это ещё не сражение. Это действительно, беспощадная кровавая рутина, монотонный жестокий труд, перед настоящим боем.
   - Они даже не пытаются отбиваться! - пробурчал один из пращников, - Такое ощущение, что мы их убиваем, а они потом опять воскресают!
   - Один чёрт! - отозвался его сосед, - Мы их задержим до наступления ночи, а там раскидаем эту насыпь, к чертям собачим!
   Вдруг в небе над скальными пиками раздался трубный рёв. Услышав его, чёрные мародёры побросали корзины и бегом вернулись в свои окопы. Грешник прильнул к бойнице в стене, наблюдая происходящее в долине между внешней стеной и горными склонами. В углублениях окопов, и норах вырытых в основании гор, произошло какое-то брожение. Внезапно эта возня резко затихла, и затем почти синхронно поднялась целая стена из щитов и частокола копий. Чёрная орда разбилась на сотни, и во главе каждой сотни появились ранее не виданные люди. Это были воины, одетые в прочные красивые доспехи тонкой работы. Их золоченные чешуйчатые латы напоминали чешую драконов, а лезвия мечей и копий светились ярким блеском, словно сами состояли из солнечного света.
   - Это народ горы, - пояснил Грешнику один из пращников, - Дурной знак, они редко участвуют в битвах, только если не... От, дьявол!!!
   Раздался очередной рёв, но на этот раз это точно был не звук боевого рога. На какой-то миг сияние снежной шапки над горным хребтом стало особенно ярким, а в следующий момент из-за каменной стены появилось слепящее пятно. Все стражники зажмурили глаза, а когда они привыкли к этому сиянию, все рассмотрели изящные очертания ящерицы.
   - Золотая! - восхищённо прохрипел один их воинов. Кастелян обернулся на замерших в изумлении мальчишек и заорал на них, гоня прочь от опасного места. Одного из них, он поймал за шкирку и приказал сообщить о происходящем Хозяину башни.
   Мужчины, поднимавшие стены, бросили свою работу и поднялись на вершину отремонтированной внутренней стены. Между стражниками и ними лежала пропасть рва заполненная бурлящей гниющей кровью. Их было сотни три, не больше.
   - Сколько у вас воинов, - спросил Грешник у кастеляна-десятника, оглядываясь на внутреннюю стену.
   - Двести одиннадцать, - ответил кастелян.
   - А этих вы не считаете? - удивился Грешник, кивая назад.
   - Они не воины! - возмутился кастелян, - У нас тысяча взрослых мужчин, и из них только триста владеют военным искусством достаточно для того, чтобы носить титул воина! - и потом уже более мягким голосом добавил, - Оружия у нас просто мало. Его нужно беречь, и людей нужно беречь. Особенно ремесленников и строителей, без них крепость падёт! Они будут пращниками, а удар на себя примем мы.
   Тем временем дракон перелез через хребет и спустился в долину. Воины в золоченых доспехах и разноцветных султанах стали спускать с его широкой спины упакованные механизмы. В мгновение ока эти машины были установлены вдоль линии фронта и приобрели очертания дальнобойных требучётов*. Как только спина ящерицы освободилась от груза, она расправила свои почти прозрачные крылья, напоминавшие одновременно крылышки стрекозы и перепонки летучей мыши.
   - Они летают? - спросил Грешник, начиная узнавать в себе симптомы нарастающей паники.
   - В полёте они уязвимы, их мушиные крылья слишком нежные и тонкие, и по ним слишком легко попасть. Смотри, вот он втягивает их в карманы на спине, прямо за костяными шипами. Не бойся, чтобы напасть ему придётся лезть на стену. Для того и насыпь. Крыльями они пользуются только для бегства.
   Теперь Грешник чувствовал ритм битвы. Это был ритм его бешено бьющегося от безудержного страха сердца.
   Тем временем "золотые воины" привели требучёты, эти огромные пращи, в положение готовое к выстрелу. Грязные куски скал были вложены в их сети, и тяжеловесные грузы на качелях были готовы сорваться вниз, превращая свои массу и скорость в энергию броска. Упоры были сорваны, и тут же раздались хлёсткие удары о воздух гигантских плёток, орудий. С громким щелчком, сорвавшись с их концов, в стену полетели, рассекая со свистом густой воздух, холодные, покрытые инеем камни.
   Первый врезался в стену левее Грешника на метр. От удара сухая кладка разлетелась как груда гороха. Камни, схлестываясь, высекали ярко-оранжевые искры, крошились в острую щебёнку, разлетавшуюся далеко вокруг, и до крови рассекавшую кожу.
   Грешник обернулся назад. Хозяин башни, в сопровождении двух сотен воинов, спешил переправиться на внешнюю стену по перекидным мостикам. Внезапно раздался ломкий хруст. Это второй снаряд угодил в машину Мастера, и та с треском обрушилась. Впрочем, мастер довольно ловко спрыгнул с неё раньше, чем та смогла его раздавить. Воины попадали на мостики, прижавшись к ним всем телом, чтобы падающие осколки машины не сбили их в пропасть рва. В следующую секунду они вновь бежали на стену.
   - Направо! - раздалась команда кастеляна, и все стражники рванули с места в указанном направлении, тут же за их спинами стена вспыхнула холодным каменным цветком.
   - Налево! - и отряд уже бежал, спасаясь от следующего снаряда. Но вот кто-то замешкался, и уже двое летели в бурлящую кровавую пучину рва, сбитые с ног, сотрясающимися камнями стены. Грешник услышал, как яростно ругался Хозяин, наблюдая гибель своих людей.
   - Эти чертовы машины нужно сжечь! - крикнул он кастелянам.
   - Слишком далеко, - кричали они ему в ответ, - стрелы не долетят!
   А тем временем снаряды перестали разбивать парапет стены, и начали ложиться в одно и тоже место, аккуратно над насыпью пандуса, недавно возводимого черными призраками. Снова и снова, огромные каменные глыбы били точно в одно и тоже место, словно ритмичные удары огромного молота. Тем, кто стоял на внутренней стене, было отчётливо видно, как кладка в середине стены начала прогибаться внутрь, сначала небольшим бугорком, затем огромным пузырём, и, наконец, выбитые камни полетели вниз, в пропасть. Стена рухнула, осыпавшись в ров до середины, образовав посреди себя брешь плавно переходящую в пандус. Оставшиеся в живых защитники башни, понемногу стали вставать на ноги, услышав наступившую после грохота обвала, пронзительную тишину. Они с ужасом смотрели на брешь, для подъема удобней которой была бы разве что лестница, устланная ковровой дорожкой. Затем они переводили взгляд на замерших в молчании дракона и народ горы, и легионы их бессмертных союзников.
   - Нужно вернуться на внутреннюю стену, здесь мы беззащитны! - заорал кто-то из воинов.
   - Нужно, чтобы кто-то здесь остался! - ответил Хозяин, - Дракон легко перепрыгнет со стены на стену.
   - А если они пошлют сюда мечников или мародёров? Они же сбросят нас в наш же ров! Нужно отступать! У них кончились большие снаряды, внутреннюю стену им не пробить!
   - Если мы уйдём, они пошлют дракона!
   - Ну и пусть!
   Их спор прервал оглушительный рёв, разорвавший спокойный воздух долины. Он несся из каждой глотки, со стороны окопов осаждающей армии, многократно усиливаемый эхом гор. Всей черной массой мародёры ринулись вперёд, далеко перед собой выставив длинные копья с рваными знамёнами из почерневшей человеческой кожи. Они бежали кучной толпой, не блюдя ни порядка, ни строя. А вслед за ними ровными рядами чинно шествовали закованные в золотую броню мечники. Между их отрядами медленно начал свой путь золотой дракон, высоко поднимая голову на длинной тонкой шее.
   - Отступаем! - скомандовал Хозяин, и тут же две сотни воинов по перекидным мостикам ринулись назад, на внутреннюю стену. Грешник хотел, было последовать за ними, но Хозяин его удержал, ловко схватив за место свободное от шипов.
   - Стой! Ты бессмертный, ты и прикроешь наше бегство, - с этими словами, он толкнул Грешника обратно на разрушенную вершину стены, а сам стремительно побежал назад. И до того, как Грешник успел последовать за ним, перекидной мостик был опрокинут.
   - Ну, ни хрена себе! - только и смог, произнести шокированный ученик колдуна. Он так и остался стоять с открытым ртом, и выпученными глазами, наблюдая этот не поддающийся логике приступ паники и беспричинного предательства. Грешник же оказавшись в одиночестве начал думать вслух - Не удивительно, что от них отказались все союзники! Уроды! Да я спокойно мог уйти вместе с ними! Зачем им понадобилось меня здесь бросать? Интересно, почему здесь нет ни Гектора, ни Волги? Про тюремщика можно не спрашивать.
   В это время на внутреннюю стену поднялся благородный рыцарь, ведомый Волгой. Гектор взглядом опытного воителя окинул происходящее и чертовски удивился, когда увидел Грешника в одиночестве стоящего на россыпи камней некогда бывшей вершины внешней стены.
   - Что он там делает? - удивлённо воскликнул Гектор, глядя на одинокую фигуру.
   - Он сам вызвался защитить оставленный рубеж! - претенциозным тоном заявил Хозяин башни.
   - Это же бессмысленное самоубийство! - вскричал Гектор, - перекиньте мостик, я уведу от туда этого дурака!
   - Уже слишком поздно! - крикнул один из кастелянов, - Враги ворвутся на стены на ваших плечах.
   - Вот значит, как? - странным голосом произнёс Гектор. Он начал медленно отступать назад, стягивая с себя кольчугу, и отбросив щит.
   - Что ты делаешь? - удивлённо спросила Волга.
   - А вот что! - с этими словами, оставив из доспехов один только короткий меч, рыцарь разбежался и прыгнул с края внутренней стены. Он пролетел больше половины рва, когда начал падать. За его спиной раздался испуганный крик Волги, но он лишь усмехнулся. Чудом, но всё же ему удалось приземлиться в том месте, где стена была разбита надвое. Он с силой ударился грудью о камни, и едва не полетел в пропасть. Когда рука Грешника внезапно втащила его на стену.
   - Ты идиот? - вместо приветствия крикнул Грешник.
   - А ты? Какого черта ты здесь остался? Нужно было уходить с остальными!
   - Я и хотел! Этот Хозяин Башни, какой-то психопат! Он бросил меня здесь, и велел прикрывать их отход!
   - Это ложь!
   - Ложь это то, чем здесь дышат!
   - Замолчи! Я не знаю, что здесь происходит, но я пришел, чтобы помочь тебе. Я не бросаю даже таких союзников как ты!
   Грешник ухмыльнулся под маской, но ничего не сказал. Тем временем, черные орды подошли к стенам замка и встали как вкопанные. Защитники крепости удивлённо уставились на них.
   - Что это с мародёрами? - спросил кто-то из кастелянов. Волга, спохватившись, ответила, повернувшись к отцу:
   - Карлик сказал, что будет медитировать, и пока он в трансе, мародёры не посмеют приблизиться. Транс карлика вызывает у них непреодолимое отвращение, так он сказал.
   - Выходит, мы зря их там бросили? - начали переговариваться между собой стражники.
   - Ничего страшного, - отвечал Хозяин Башни, - если они убьют дракона, чем плохо? Если дракон сожрёт их, значит, он не сожрёт нас!
   Волга слушала отца с нескрываемым удивлением и презрением. Чем больше он говорил, тем больше она хмурила брови, пока, наконец, не сдержавшись, не закричала на него:
   - Замолчи! Замолчи и не выпячивай свою подлость! Да разве так можно? Что ты творишь? Ты же всегда заботился о своих людях! Ты единственный, кто оплакивал каждую смерть в этой братской могиле, которую мы зовём нашей башней! Ты мне противен! Ты жалок и мерзок! - её брань оборвала хлёсткая пощёчина. Волга закусила разбитую губу, отшатнувшись от отца, её рука непроизвольно легла на рукоять меча.
   - Вот значит, кого я вырастил! - с горечью произнёс Хозяин Башни, - Неблагодарную лицемерную дуру! Когда башня нависает над зверем, я обрушиваю её на врага, чтобы уберечь своих людей, когда нужна жертва, я отдаю наёмников, а не своих родственников! Ты знаешь, что дракона нельзя убить, пока тот не отведает человеческой плоти. Так может, ты сама хочешь отправиться на прокорм дьяволу? Я может и не так хорош, как этот рыцарь, но я говорю сейчас безо лжи и фальши, я боюсь, и я предал их, ради своих людей!
   Странное дело, как только он это произнёс, черные орды вновь двинулись на стены, словно их ободрило что-то, придало им сил. Но через минуту они вновь замедлили шаг и остановились. Напряжение над замком разлилось неимоверное. В воздухе даже появилось марево, четко отделившее границу, на которой стояли мародёры.
   Грешник ощутил надрывную пульсацию, источником которой мог быть только Тюремщик. Он мысленно послал колдуна к чёрту, и повернулся к полю битвы. Мечники в золотых доспехах не спешили ринуться в сражение. Они остановились позади мародёров и стали ждать, пропуская вперёд ящерицу.
   Двадцатиметровая рептилия, слепя рыцаря и Грешника блеском своей драгоценной чешуи, легко и быстро направилась к стене, огромными шагами, перемахивая через ряды своих союзников. В мгновение око она одним прыжком очутилась в провале бреши, и, изогнув шею, опустив голову на уровень людей, заревела, прямо на двоих воинов, словно стремясь их оглушить или сбить потоком вырывающегося из лёгких воздуха.
   Рыцарь, закричал в ответ, как будто бы был шанс перекрыть этот исполинский рёв, но, как и следовало ожидать, его крик потонул в потоке шума. Тем не менее, он ринулся навстречу ящерице, и с разбегу попытался вонзить в её горло свой клинок, он попал острием точно в основание шеи и навалился на него массой всего тела. Но вместо того, чтобы раздвинуть чешую и проникнуть в плоть, клинок изогнулся в дугу и с металлическим скрежетом треснул, разлетевшись на две половины.
   Изумлённый рыцарь отскочил назад, а дракон пронзительно заклекотал, явно от боли. Он взвился вверх, встав на задние лапы и задрав голову к небу. А накричавшись, стремительно понесся вниз, изогнувшись коромыслом, перетекая гибким телом, как водяная змея, бросаясь на жертву.
   Грешник смотрел на эту махину разинутой пасти, настоящая пещера, усеянная мраморно блестящими лезвиями кинжальных зубов. Он замер в ужасе на месте не в силах пошевелиться. Грешник не слышал кричащего ему на ухо Гектора, звавшего убегать, он даже оттолкнул рыцаря, на секунду сообразив, что если он этого не сделает, то рыцарь обязательно погибнет. "Но почему он сам не думает о спасении?" - мелькнула мысль в его голове.
   - Потому что я уже умер! - сама пришла догадка. Страх - это ещё одна форма смерти! Но смерть придёт к тому, кто её не боится! Парадокс! Чтобы выжить нужно, бояться, но если будишь бояться - умрёшь!
   И тут он вспомнил слова Тюремщика. Пусть страх овладеет тобой и пройдёт сквозь тебя не оставив и следа, и тогда останешься только ты, тот кто был до страха, и твоя воля к жизни, ты - другой, рожденный страхом в тебе!
   Клыкастая пасть продолжала падать на него, и уже не было возможности бежать. Рыцарь, отброшенный Грешником, скатился с рассыпавшейся стены на самый край, и теперь был слишком далеко, впрочем, это спасло его от зубов и когтей ящерицы. Грешнику больше никто не мог помочь, но теперь он знал что делать. Подобно тому, как звереныш, попавший в капкан, сознательно ранит плоть, чтобы спасти жизнь, Грешник положил руку на рукоять ненавистного ему клинка-вампира. Текучее лезвие меча, почуяв плоть и нарастающую злобу, сразу дернулось как огонь от порыва ветра. Грешник знал, чем это обернётся, он сознательно заставил себя возненавидеть это существо, и вскинул пилообразный клинок на встречу дракону.
   Но в следующую минуту челюсти сомкнулись над ним, проглотив Грешника почти не жуя, как цапля глотает лягушку. Как только дракон сглотнул ком, с вершины внутренней стены раздался боевой клич, и сотни копий, брошенных с огромной силой, понеслись в ящерицу. Они бились остриями о чешую, но отскакивали от по-прежнему твёрдого покрова, вырывая разочарованный вопль из глоток осаждённых.
   - Черт! Может, этот колдун уже не был человеком? - озадаченно произнёс Хозяин, - Разыщите Герейне, это он узнал о секрете драконьей шкуры, пусть разберётся, что не так!
   - Можно скормить ему ещё и рыцаря! - предложила со злостью и сарказмом Волга.
   - Жирно будет! - не замечая её тона, ответил отец.
   Но в этот самый момент с драконом начало что-то происходить, он закашлялся, и усиленно работая горлом, попытался срыгнуть. Ничего не получалось. Своими развитыми как у человека лапами, он обхватил шею, пытаясь выдавить душащий его ком, но это причинило ему только больше боли, и тут Волга увидела, как из драконьей глотки полезли шипы.
   - Это Грешник! - радостно вскричала она, - Он не съеден! Ящер им подавился!
   Задыхающийся дракон уже не мог сражаться, он расправил крылья и взлетел, спасаясь бегством, но не пролетел и пары вёрст, как судорога разбила его тело. Он затрясся, перевернулся в воздухе, и камнем полетел вниз, скрывшись далеко за горным хребтом. Через какое-то время запаздывая, как гром молнии, раздался грохот падения. Золотые воины, угрюмо развернулись и пошли прочь, к своим машинам. Мародеры так и остались стоять там, где их остановило колдовство Тюремщика. Хозяин недовольно сплюнул в ров:
   - По вине этого колдуна, мы только что потеряли тушу, которой могли питаться всем замком целый месяц! Будь он проклят! Перекиньте мостики! Нужно подобрать рыцаря. Спустя несколько минут, мост был наведён, и Волга бросилась по нему к висящему на камнях Гектору. Она помогла ему вновь взобраться на вершину стены. Оба они рухнули на камни и тяжело задышали.
   - Я хотел спасти его, а он спас меня! - произнёс Гектор, - Демон! Колдун! Спас меня! Если бы мы встретились в поле, я бы срубил ему голову и даже не обернулся, ведь он нечисть! А он, меня спас ценою своей жизни! Да что же твориться на этой земле? Совсем как говорил тот карлик: чёрное стало белым, а белое чёрным. И всё это всего лишь оттенки одного цвета.
   Вдруг что-то захихикало у рыцаря прямо над ухом.
   - Что это за мерзость? - с отвращением спросил Гектор.
   - Это зверюшка Грешника - Глазик, - ответила Волга, - Наверное, он был у него на плече или за пазухой как обычно. Только почему он смеётся?
   - Значит, Грешник жив? - улыбнувшись, заключил Гектор, - А эта тварь насмехается над нами. Все-таки колдун есть колдун!
   Рыцарь поднялся на ноги и посмотрел на запад, в даль за горы, куда упал дракон. Туда же смотрел и Глазик, и наблюдавший через него Тюремщик. Тот в своей тёмной коморке, не выходя из транса, широко скалился своими собачьими клыками.
  

12.

  
   В сказаниях Запада просматривается тенденция отождествлять начало трёхсотлетней войны с событиями "свадебного пира". Или с охотой на золотую лисицу. Это конечно важные элементы, но они были лишь направляющими, сориентировавшими события так, как их запланировал колдун. Но если бы не эпоха, предшествовавшая появлению людей в пределах Запада, если бы не Яйцо, непонятно, как и кем найденное и отданное драконам, ничего из того, что произошло в последствии, вообще не могло бы произойти.
   Несомненно, что обретение Яйца народом дракона не было случайным. Это был "дар Прометея". Как вы помните, Прометей украл у богов огонь и одарил им людей, чтобы те могли согреть свои жилища и развеять тьму, но, получив огонь, люди сожгли свой дом. Это было испытание на право владения. И люди его не выдержали. Боги тоже...
   Ясно одно. Обретение драконами матаморфозора явственно указывает на причастность колдунов-перевёртышей и богомерзких технологий. Есть вероятность, что именно они были в слепую использованы более искусным колдуном-манипулятором.
   Из анализа проекта "Запад"
  
   Прошло около получаса с тех пор, как она проглотила проклятого человечка. Того самого, что раздулся в её горле, словно ерш, и из-за которого она потеряла сознание, прежде чем успела долететь до Горы, с её спасительными лекарями. Она помнила, как странная боль разлилась в её теле и как она неслась вниз, подобно пронзённой стрелой лебеди.
   Но ни удара о землю, ни чего что было после, она не помнила. И теперь странная мягкая темнота окружала её, словно бы она находилась в утробе матери. Может, она уже умерла? И тогда это либо новая жизнь, реинкарнация, перерождение, или её сознание сохранено для нового гомункула, из алхимической пробирки мастеров Горы?
   Она протянула вперёд свои руки. У неё, значит, есть руки! И ноги, и голова, но нет хвоста и крыльев, и шея странно коротка. Лёгким не хватает воздуха, и это заставило её ползти вперёд, сквозь мягкость окружающёго её существа. Наконец она нашла тоннель, в конце которого послышался запах свежего воздуха. Увидеть его мешало что-то на глазах. Но она чувствовала его по запаху.
   Какая-то сила помогала ей продвигаться, проталкивая своими потугами вперёд, как мать, рождающая дитя, и, наконец, тоннель кончился, и она упала на холодные острые камни, раня непривычно нежную и чувствительную кожу. Холод окутал её. Она знала этот холод горных вершин покрытых снегом, сколько раз она ощущала этот холод в нежных складках своих крыльев, но никогда он не был столь обжигающим. Стремясь согреться, она встала на ноги и обхватила себя руками.
   И тут странные сомнения и страхи охватили её. Это тело, что она ощущала своими тонкими руками, было непривычно нежным и тёплым, слишком хрупким. На груди появились неудобные округлые холмики плоти, а из живота тянулась обратно к таинственному нутру тонкая трубка пуповины. Наконец она поняла, что мешает ей видеть, это были её собственные волосы, слишком длинные. Она судорожно смахнула их с лица за уши и обернулась.
   К ужасу её на неё мертвыми стеклянными глазами смотрело её же лицо! Красивое, длинное вытянутое, покрытое нежным золотым пушком девичьей шерстки, с всё ещё сверкающими перламутровыми отливами золотыми чешуйками. Тонкие длинные рога, витые, словно бивни нарвала, искрились на ярком солнце, длинные острые зубы цвета белого мрамора, как же она ими гордилась! Розовый язычок безжизненно выпал из тонких губ на холодные камни.
   Неужели она умерла, и теперь, призраком, отделившимся от тела, смотрит на себя со стороны? Но холод и странная боль, какую она прежде не ощущала, говорили об обратном. Вдруг она поняла, что нутро, из которого она вышла, было её нутром, а пуповина, тянущаяся из её живота, тянется обратно внутрь её мёртвой. Не зная, что делать, она так и осталась в нерешительности, боясь прервать связь со своим старым телом, страшась нового. Она оглянулась вокруг, и увидела его!
   Тот самый странный человечек. Теперь он не казался ей таким маленьким, когда рост её нового тела едва ли превышал рост этого непонятного существа. Он лежал на спине, опрокинувшись навзничь. В его разжатой руке тускло сверкал удивительный клинок, серебристое лезвие непрерывно меняло форму, то, извиваясь как змея, то, иззубрившись, как пила, то, вспыхивая как огонь, оставаясь вытянутой и бритвенно острой. В гладкую бронзовую рукоять меча медленно втягивались напитанные кровью иглы и шипы, пока на её ровной поверхности не осталось и следа колючек.
   При виде этого оружия, девушка нервно схватилась за горло, но с её горлом было всё в порядке. Всё больше и больше теряя связь со старым мёртвым телом, она решилась и острыми ногтями обрезала пуповину и сама перевязала её аккуратным узелком.
   Ещё неуверенным шагом, спотыкаясь и падая, учась заново владеть ногами, она подошла к лежащему человеку, пытаясь понять, кто он. Уж больно странным был его вид. Особенно доспехи в виде клетки и странная бронзовая маска, прячущая лицо, не говоря уже об ужасном клинке. Она видела и знала многое об искусных ремесленниках изготавливавших в недрах Горы удивительные вещи, она и сама умела мастерить довольно интересные поделки, своими развитыми как у человека руками дракона, но эти предметы не были похожи ни на что. И, несмотря на таинственные свойства, созданы были точно не ремесленниками Горы.
   Вдруг человек открыл глаза и посмотрел на неё сквозь прутья своей маски, произнеся:
   - Немезида? Ты? Выходит, я таки умер! Чертова колдунья, у тебя прорезались глаза?
   - Я не Немезида! - оскорблено ответила она, - а ты кто такой?
   Немного придя в себя, человек попытался сесть, но, от слабости, это у него не получилось. И он заговорил лёжа:
   - Я Грешник, раб Тюремщика, колдуна из Северного Храма Тму-Тарака. Дьяволицы! Вы все на одно лицо! Что там тебе должно со мной сделать? Содрать кожу? Обварить в кипятке? Начинай, мне уже всё равно!
   - Да что ты несёшь? - удивилась она, - мы благородный народ Горы! Эти мерзкие пытки могли бы придти в голову только человеку!
   Тут удивился Грешник. Он резко сел и ошалелыми глазами посмотрел на неё. Перед ним стояла молодая совершенно нагая девушка. Она стояла не прячась, и не стесняясь наготы, явно не зная причин для стыда, чем наводила Грешника на одну странную мысль о тех, кто не вкушал плода черного дерева. Её волосы на голове в тонких линиях бровей, и даже те, что нежным пушком были распределены по её телу, являлись совершенного золотого цвета. А радужки глаза сверкали неестественно ярким жёлтым оттенком. Правда, за ту минуту, что Грешник смотрел в её глаза, они потемнели до естественного светло карего оттенка. Затем он посмотрел на труп дракона, за спиной девушки и пуповину, тянущуюся к девице.
   Смутная догадка озарила его ещё затуманенный мозг. Он резко сунул руку себе за пазуху, и тут же нащупав что-то, остановился, замерев всем телом. "Тюремщик! Он послал Глазик это сделать, когда я был в сокровищнице!" - подумал он, а в слух произнёс:
   - Ты же дракон, что сражался сегодня на стенах Кровавой Башни?
   - Драконесса, - поправила девушка.
   - Так! - улыбнулся Грешник, перестав разглядывать её миловидное лицо, и нагло уставившись на грудь, - Значит, это тебя я сразил в честном бою, и соответственно пленил, по праву трофея?
   - Как это? - удивилась девушка, - как это ты меня победил? Я же проглотила тебя с костями! Это ты был мною повержен!
   - Я дико извиняюсь! - расплылся в улыбке Грешник, - посмотрите, барышня назад, что вы видите? Правильно! Мёртвого дракона! Следовательно, я победил!
   - Но я то не мертва! - гордо заявила девушка.
   - Потому, что я тебя спас! - не поперхнувшись, соврал Грешник, - Я ученик колдуна, из Северного Храма! Мне ведомы многие пути! И я, чтобы сразить чудище, превратил тебя в человека! Славно, что ты оказалась драконом-девочкой!
   - Минутку! Драконы сами могли превращаться в людей, по своей воле!
   - Да, в стародавние времена. Когда это было!
   - Для этого мы использовали... А, что ты держишь за пазухой?
   - Ничего! - Грешник достал руку, и показал пустую ладонь, но красная искорка предательски блеснула между рёбрами его нагрудника.
   - Царское яйцо! - изумлённо воскликнула девушка, - Так вот значит, какие пути ты знаешь! Вот значит, что ты со мной сделал! А ну отдай немедленно! Это реликвия моего народа! - с этими словами она бросилась на него, пытаясь достать рубиновое яйцо из прутьев клетки Грешника, а тот в свою очередь, попытался сбросить с себя голую девицу, стараясь не ранить её своими иголками, крича при этом:
   - Чёрта лысого я тебе дам! Это моя награда! Я заработал её как наёмник! Да убери ты руки от меня! Я непотребством с голыми бабами не занимаюсь! Отстань, я сказал!
   Как ни старалась девушка, новое тело оказалось слишком слабым и нежным, даже по сравнению с телом Грешника. Он пусть и не без усилий, но быстро сбросил её на землю, и угрожающе выставив перед собой Сверкающее малиновым огнём яйцо, произнёс:
   - Не сметь меня трогать! А не то превращу в лягушку, или во что эта штука может превращать?
   Девушка, потирая ушибленную спину, рассмеялась:
   - Да ты даже пользоваться им не умеешь!
   - А вот и умею! Тебя же превратил!
   Тут девушка, наконец, заметила, как Грешник смотрит на её тело. Она сначала вспыхнула гневом, но, быстро успокоившись, решилась на хитрость. Она встала на ноги, выставила вперед свою грудь и медленно пошла грудью на Грешника, ласково приговаривая:
   - Послушай, ты же наёмник? Зачем тебе эта жалкая награда? За неё ты не купишь и крошки хлеба. Отдай лучше мне это яйцо, а я заплачу тебе золотом, гораздо больше, чем ты сможешь унести!
   Говоря так, она приблизилась в плотную к Грешнику, и пока тот заворожено смотрел на неё, незаметно, протянула свою руку к его, с зажатым в ладони яйцом. Но он вдруг резко отскочил от неё назад, крепче сжав драгоценность в кулаке. Он мысленно вспомнил виденные им мерзости Содома, и страсть сама быстро улеглась в низу его живота. Забыв о влечении плоти, он резко произнес, глядя прямо ей в глаза:
   - И не думай соблазнить меня! Я видал соблазнительниц более искусных и несравненно более подлых. Ты слишком мало прожила в человеческом теле, чтобы понять, как им следует пользоваться.
   А что касается этой реликвии, я отдам её тебе. Но помни, ты моя пленница, и ты должна дать мне честное слово, что останешься ею, пока я не отпущу тебя. Я слышал, что слово дракона крепче стальных цепей, а более мне связать тебя нечем.
   - Я соглашусь, только если ты назначишь мне цену выкупа!
   - Моя жизнь, - произнёс Грешник. И рот девушки так и остался открытым, не найдя что сказать. Наконец она, подумав, что ослышалась, робко переспросила, и Грешник отвечал:
   - Так и есть. Я отпущу тебя и верну вашему народу яйцо, если ты подаришь мне жизнь. Ты видишь эту маску на моем лице? Видишь клетку на моём теле? Видишь шрамы и раны, что покрывают мою кожу? Больше половины этих ран должны были ввергнуть меня в руки Азраеля*, костлявого ангела смерти, но я жив, благодаря этим маске и клетке. Их создали злобная кровожадная дьяволица и колдун, мой тюремщик. Дьяволица, должно быть, решила, что это будет славная бесконечная пытка для меня, как раз в её вкусе, а колдуну нужен был раб, способный вынести любое издевательство и страдание, который не сдохнет раньше, чем он исполнит то, что ему предназначено. Я хочу снять эти чертовы оковы! Я хочу сбежать от своего тюремщика и жить спокойно, без всех этих мерзостей, в которые он тыкает меня носом!
   - Так пойдём со мной к Горе! - тихо произнесла потрясённая девушка, - наши мастера очень искусны, они легко снимут эту клетку с тебя, даже если её сделали боги.
   - Ты не слушала? Это не просто клетка. Это ловушка! А богиня, наградившая меня ею сама Немезида! Они надели на меня маску в самый последний момент, когда я должен был испустить последний вздох, от пыток этой королевы боли. Как только я её сниму, незаживающие раны тут же убьют меня. А это - он протянул ей яйцо, и вложил в её ладони, - это может спасти меня от смерти, также как спасло тебя. Так что скажешь, милая барышня? Посмотрим, чего стоит честь Горного Народа!
   - Идём со мной! - не раздумывая, предложила она и схватила Грешника за руку, потащив его за собой вперёд, - Идём со мной, я отведу тебя к нашим мудрецам, они помогут тебе. Я не знаю, как пользоваться Царским Яйцом, слишком мало живу на этом свете, но они знают! Они всё знают!
   Они тебе помогут, а я сдержу свое слово, и когда ты получишь назад свою жизнь, я получу свою свободу!
   - Отлично! Только давай мы тебя сперва оденем! - весело улыбнулся Грешник.
  

13.

  
   Во время первого сражения между людьми и драконами Запада, драконами была утрачена божественная сущность. Наши аналитики утверждают, что это произошло, оттого что в грязной сваре драконы опустились до уровня людей. Живой бог драконов - Горный Король получил увечье, природу которого тщательно скрывают до сих пор. Но логическим путём достоверно установлено одно: уродство драконов и их Бога связанны с их главной реликвией - Рубиновым Яйцом. Возможно ли, что люди не умеющие пользоваться реликвией поразили магией своих врагов? Или же злоупотребление волшебной силой, и частые превращения в людей оставили гнойные рубцы на душах падших богов? Возможно ли что, обретая человеческое тело, драконы обретали человеческие пороки?
   Было однажды высказано предположение, что Горный Король, прежде чем испытать человека, сам "посмотрел сквозь яйцо", и та скверна, что таилась в его нутре, вырвалась, исказив его облик.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Любопытно, что герой легенд Запада - Охотник на золотую лисицу чрезвычайно похож по описанию на рыцаря Девы, фигурировавшего в конце трехсотлетней войны. Оба характера как будто бы срисованы под копирку. Можно было бы предположить, что это один человек, но всем известно, что Охотник женился на принцессе Драконессе, стал хозяином Кровавой Башни, обзавёлся многочисленным потомством и, в конце концов, умер. Его кости лежат рядом с прахом его возлюбленной в их родовой могиле, и многие видели их лично. Но если в этом был замешан колдун Лицемер, можем ли мы быть уверенны в том, чьи кости лежат в могиле? Ведь материала для сравнительного анализа у нас нет!
   Из анализа проекта "Запад"
  
   Рубиновая кровь, обильно изливаясь от ран падшего ящера, текла по холодной земле застывая, превращаясь в сверкающие на солнце драгоценные камни. Грешник поднимал эти камни и смотрел сквозь них на свет, но они ничего ему не показывали. Он подносил их к уху, но они молчали. Грешник глубоко вздохнул и опустил россыпь камней в свой кошелёк.
   - Интересно, почему во рву Кровавой Башни кровь звероящеров не превращается в самоцветы? Почему она гниет, постепенно становясь едкой ядовитой слизью? - спросил он у спутницы. Но девица только пожала плечами. Она приладила последнюю булавку, скрепляющую на плечах и поясе её новую золотую столу. От прикосновения одежды девушка всё ещё нервно вздрагивала. Ощущения отдавали неприятным тем сильнее, чем больше она думала о том, что некогда это была её собственная кожа. Однако леденящие ветра, срывавшиеся и падавшие с вершин окружающих гор, быстро заставили её преодолеть отвращение.
   - То, что произошло, произошло явно не так, как должно было бы произойти! - заметила она, оглядываясь на труп некогда бывший её телом, - Сколько бы я не слышала древних преданий, там нигде не упоминалось о подобных метаморфозах!
   - Может в те времена ящеры просто не вырастали до таких размеров? - улыбнулся Грешник, поднимая с земли новую горсть драгоценностей, - а может, просто в момент между смертью и жизнью сработал какой-то защитный механизм? Проклятье вроде моего, например? Да ну и чёрт с ним! Мир не рушится, значит всё в пределах нормы. Ты готова? Может ещё одну иголку дать? У меня, их много! - и он пожал плечами, заставив колючие заросли всколыхнуться.
   - Я готова, пошли.
   Девушка быстро и энергично начала спускаться с горы в расселину. Грешник хотел, было взять ещё немного гранатовых самоцветов, но только он обернулся к кровавой луже, как знакомый едкий запах ударил ему в нос. Что-то начало происходить с трупом, и из раны вместо прозрачной рубиновой жидкости потекла серо-жёлтая напоминающая гной жидкость, издающая запахи серы и извести. Оставшиеся на земле самоцветы растворились в ней, превратив жижу в кислоту зеленовато-желтого оттенка, начавшую разъедать камень скал.
   Грешник невольно сглотнул слюну, ещё бы чуть-чуть и он, не глядя, сунул бы руку в эту мерзость. Он помнил как у людей падавших в ров Кровавой башни, моментально мясо отваливалось от костей. Резко замотав головой из стороны в сторону, он прогонял дурные мысли, и быстро последовал за своей проводницей.
   Когда он нагнал её, девушка уже ждала его на дне расселины, по которому пролегла удивительно добротно построенная дорога. Грешник, уставший от узких тропинок, изрытых ямами, и усыпанных острыми камнями, с удовольствием вступил на ровные шероховатые плиты.
   - Кто построил это чудо? - с восхищением спросил он.
   - Мой народ, - ответила девушка и пошла вперёд.
   - Долго ли идти до Горы?
   - Пол дня если мерить моими старыми шагами, а так не знаю. Эта дорога раньше соединяла Кровавую Башню и Гору. Она петляет между старыми башнями людей, некогда живших здесь.
   - Понятно. Следовательно, к сегодняшнему вечеру нам не дойти. Придётся заночевать в каком-нибудь замке по дороге. Как думаешь, люди нас пустят?
   Девушка грустно вздохнула:
   - У них не будет выбора.
   Несколько часов они шли молча. Грешник оглядывался на эту страну лежащую в зеленеющих низинах между горных хребтов, и удивлялся той звенящей тишине, порождаемой запустением. Спускаясь ниже с гор, дорога пролегла через огромное поле, поросшее сочной травой. Напитанные влагой талых снегов, яркими бриллиантами мерцали синие колокольчики, малиновые туфельки дикого гороха, космические лиловые звёзды высокого чертополоха. Луга пестрили сочными красками полевых цветов. В их переливающихся от ветра волнах жужжали мириады насекомых. Грешник был ошарашен, когда путь им преградила огромная толпа зайцев, перебегавших дорогу, их было не меньше тысячи. Когда орда прыгунов исчезла в густых дебрях из высоких трав, Грешник спросил:
   - Почему зайцев так много? Разве люди на них не охотятся? И хотя бы лисы и волки? И вообще! Нигде не видно ни скота, ни злаков, ни садов. Здесь как будто веками не было человека! Чем они там питаются в своих башнях? Или вы и их подсадили на диету из драконьего мяса?
   - Здесь теперь царит тот мир, что был до того, как сюда пришли люди. Таков закон нашего народа. Правда, как ты заметил, утраченное на всегда больше не вернуть. Однажды перебитые волки и лисы больше не вернулись сюда. Есть вещи, которые нельзя исправить, нельзя вернуть.
   - Ничто не бывает вечным, неизменны только перемены... - усмехнулся Грешник.
   - А ты разве не собираешься жить вечно? Твои доспехи вполне могут позволить это.
   - Ты издеваешься? Нет спасибо, я хочу умереть, когда придёт мой срок.
   - А как ты поймёшь, когда он придёт.
   - Не знаю. Но зато я могу понять, что он ещё не пришёл, - он улыбнулся. Вдруг огромная чёрная тень пронеслась над их головами и упала где-то сбоку от них, в следующий миг в небо поднялся крупный коршун, неся в каждой лапе по жирному кролику.
   - На смену старым волкам придут новые, - произнёс Грешник, - И вам на смену придут новые чудовища. Они однажды также как вы смогут летать по воздуху, плеваться огнём, пусть они не будут выглядеть как драконы, пусть они будут мелкими и слабыми. Но их ужас превзойдёт тот, что посеяли вы.
   - Ты говоришь о людях? По-твоему они сменят нас? - она спросила с явной неприязнью.
   - Вы уже перенимаете наши обычаи. Вы уже выглядите как мы! - он злорадно сверкнул глазами из-под маски в сторону девушки, - но самое главное вы уже перенимаете наши пороки, а пороки, это сама наша природа.
   - Что ты несёшь? - она резко остановилась, вспыхнув всем своим существом.
   - А сейчас ты в точности напоминаешь мне девушку из Кровавой Башни. Вы как сёстры однояйцовые. Ну, чего стала, как столб посреди площади, пошли! Я иду взывать к вашим грехам! Да, да! К грехам! При всей вашей неиспорченности, один из древних Тму-Таракских колдунов засел среди вас. Нашёл таки гнильцу и червоточину. Скорее всего, связанную с вашей "греховной девственностью", возможно лицемерие, и фарисейство, а может и чего по хуже. Не даром же от вида праведников тошнит, значит и в самой праведности есть доля гнили. И этот колдун понял что-то, чего ещё не понял я, и нашёл на вашей бронированной шкуре мягкое местечко, куда может присосаться глист-паразит. И я иду его пожрать, сокрушить и пожрать его душу! Ну и попутно исцелить свою плоть, если получится. Даже если бы вы ели своих детей и спали со своими братьями и сёстрами это не повод отказываться от благ вашей загнивающей цивилизации.
   Девушка с ужасом смотрела на него в этот момент, и слушала его речи, пропитанные цинизмом, и ядом. Гнев и ярость вскипели в её крови, и Грешник это видел, но её гнев быстро улёгся, не достигнув той силы, что способна привести к непоправимым последствиям.
   - Значит это не гнев, - прошептал Грешник с интонациями натуралиста разглядывающего под лупой червячка, - Ну и ладно. Тюремщик сказал, местные грехи не входят в общепринятую классификацию. Придётся поскрипеть мозгами больше обычного.
   - Так это что, было испытание?
   - От части, хотя если быть честным, я всегда такой! Тюремщик на меня плохо влияет. Что касаемо испытаний. Их будет ещё не мало...
   - Да кто ты такой, чтобы испытывать других?
   - Я тот, кто познал всю боль Ада, кою по праву заслужил своими грехами, - весело улыбнулся Грешник. Может у меня прав меньше вашего, но меня это не смущает. Я же чёртов колдун, могу же я позволить себе быть бессовестным!
   - А ты знаешь, что такое совесть? И как у тебя язык поворачивается смеяться над такими вещами?
   - Нет, как же. Я должен был скорчить горестную мину и выдать нечто пафосное! Тьфу! И возвращаясь к первому вопросу: Нет! Совести нет, и не было! Страх расплаты - да! Совести - нет. Ты говоришь с человеком, который служит самой беспринципной организации в вашем проклятом мироздании, надо хоть немного работать с логикой! - настроение у Грешника явно приподнялось. Он пошел резвее и даже попытался напеть себе под нос какую-то мелодию. Но фатальное отсутствие слуха, очевидное даже для него самого, вскоре заставило Грешника прекратить эти стоны музыки.
   Космическая чернота постепенно засияла в вышине, распространяясь от зенита к горизонту. И жемчуга звезд рассыпались, скатываясь по полусфере небесной тверди. Чернота коснулась густым облаком земли, окутав всё собою, и заливные луга, и горные склоны и полотно дороги с двумя одинокими путниками. Лишь зелёные и голубые блуждающие огоньки немного разгоняли мрак, и делая его лишь страшней. Грешник зябко поёжился. Ветер, падавший с горных вершин, заметно похолодел. Влага, на травянистых стеблях быстро кристаллизуясь, затвердевала инеевым панцирем, делая гибкие листья ломко хрупкими. Грешник быстро огляделся по сторонам и его глаз зацепился на темнеющем силуэте одинокой башни, окруженной невысокой стеной.
   - Пошли туда, - предложил он девушке, - Там можно будет укрыться от холода и выспаться до утра.
   - Нет! - твёрдо ответила она.
   - Почему? - удивился Грешник, - Вы с ними тоже воюете? Кто там живёт? Люди или драконы?
   - Там никто давно не живет.
   - Тем более! Значит, расположимся с комфортом! - он повернулся к башне и уверенно пошёл вперёд, но вдруг остановился, и указал пальцем на яркий свет, отблески которого поднимались над стеной окружавшей замок, - Ты же сказала, там никто не живёт!
   - Ты не понял! Там кое-кто "не живёт"!
   - Мародёры? Мне казалось они ваши союзники.
   - Так и есть. Но у нашего народа эти твари вызывают отвращение.
   - Так чего же вы с ними якшаетесь?
   - Мы им должны. Народ Горы всегда чтит свой долг. Но нам запрещено с ними общаться без особой подготовки
   - Значит так! Златовласая моя, ты моя рабыня, ты должна мне, они твои союзники! Сейчас мы идём туда, и ты требуешь у них для нас ночлег!
   - Нет. Лучше переночуем в поле.
   - Блин! - Грешник стукнул себя по лицу, - Ты же недавно обрела это тело. Давай-ка я проведу для тебя урок о человеческой физиологии. Если мы заночуем в поле, мы замерзнем, подхватим воспаление легких, горла, мозга, чего только можно, и в результате умрём, на следующее же утро. Точнее ты умрёшь, вместе с моей надеждой на спасение, а мне гарантированны страшные муки! И это ещё мягко выражаясь! Так что идём в этот замок! Тени не такие уж плохие ребята, я то имел удовольствие с ними лично пообщаться, - с этими словами он, уже не слушая возражений, направился прямо к замку, на ходу он обернулся:
   - Кстати, как называется замок?
   - Костяная Башня.
   Путники поспешили в сторону от тракта, туда, где виднелись массивы каменных стен человеческой твердыни. По сравнению с циклопическими массивами Кровавой Башни, эта казалась крошечной. Её явно не перестраивали в течение трёхсот лет непрерывной бойни, поднимая стены всё выше и выше. Твердыня состояла из одной прямоугольной башни замка, без всяких пристроек, башенок и чего бы то ни было. Плоская крыша замка от взоров чужаков закрыта зубчатым парапетом, несколько чернеющих узких окон разбросаны тут и там, без всякого порядка. Старый вал на сухую сложенный из дикого и ломаного камня возвышался всего на два человеческих роста, и не имел даже зачатков рва, его основание было просто утыкано деревянными рогатками и засажено колючим тернием. Вместо ворот с надвратными башнями и подъёмными решётками, посреди стены была просто оставлена брешь закрытая высокой деревянной калиткой.
   Подойдя ближе, Грешник заметил следы старинных надвратных укреплений, остатки основательного фундамента и разбросанные куски стен, из камней, скреплённых известковым раствором. Приглядевшись, Грешник увидел следы копоти на стенах башни, чёрными цветками распустившиеся прямо над окнами.
   - Крепость брали штурмом?
   - И не один раз. Это были отважные воины. Они все пали защищая свой дом от... - она замялась.
   - Надо полагать, от тебе подобных? Не бойся, мне такое не в новинку, - он улыбнулся и, повернувшись к калитке спиной, пару раз ударил об дерево пяткой, - Хозяева! Ау! Есть кто дома?
   На вершине вала тут же вспыхнули несколько ярких факелов. В воздухе распространился запах горящей камфары. Тёмные абрисы человеческих силуэтов, сгрудившись, всматривались в пришельцев, наконец, один из мародёров спросил:
   - Кто вы такие?
   - Эта девушка из народа горы, - крикнул в ответ Грешник, - как союзница она просит ночлега и еды.
   - У нее, что языка нет? - злобно спросила тень.
   - Вы же знаете, какие они белоручки! У самих попросить, точно язык отвалится!
   На стене раздался хриплый смех нескольких глоток. Затем тени исчезли, и калитка с противным скрипом медленно отварилась, показывая ярко освёщённые внутренности двора. Войдя, Грешник и девушка увидели многочисленные прямоугольники каменных стен, лишённых крыш. Когда-то это были дома окружающие подножье крепости, теперь они более походили на трупы домов.
   - Руины! - сладко произнёс Грешник, - удел всех городов!
   На улицах города и посреди площадей жарко пылали высокие костры, далеко освещая всё вокруг, отбрасывая беснующиеся отблески на каменные стены высокой башни, в их свете тени становились пронзительно непроницаемо чёрными. Чёрные люди непрестанно таскали хворост их огромных вязанок, коими доверху были набиты опустевшие развалины домов. Другие призраки плясали вокруг огня, хватая друг друга за руки, и прыгая через огонь. Это были и мужчины, и женщины, и старики, и дети. Все одеты в кожаные доспехи и вооружены оружием превосходного качества. Они пили из глиняных кувшинов и ели из котелков, не переставая, но еда как будто не кончалась. Но когда Грешника и его спутницу провели мимо, они заметили что котелки и кувшины были пусты.
   Когда их усадили около стены, чтобы их тени не падали на обитателей замка, им принесли горячие, прямо из огня, котелки и деревянные ложки. Грешник даже не стал в них заглядывать, но девушка, схватив ложку, наклонилась над черепком и тут же разочарованно и обиженно произнесла:
   - Пустой!
   Призрак, принёсший горшки удивленно произнёс:
   - Это же каша из солнечных зайцев, приправленная пряностью из звездной пыли! Лучшей еды нет во всей башне!
   Грешник улыбнулся, посмотрев на девушку, взял ложку и, помешав ею внутри своего котелка, отправил её в рот. Призрак, наблюдавший за Грешником, поинтересовался:
   - Ну, как на вкус?
   К удивлению девушки, Грешник с выражением наслаждения на лице захлопал в ладоши:
   - Изумительно! - произнёс он жующим ртом, - это просто восхитительно! Передайте моё восхищение повару.
   Призрак расплылся в улыбке и низко поклонился, правда, когда он распрямился, то остался того же роста, что и был, когда касался волосами земли. Наблюдавший за ним Грешник улыбнулся ещё шире, отправив новую ложку себе в рот. Удивленная девушка поскребла ложкой по стенкам своего котелка. Он был определённо пуст. Тогда она запустила ложку в котелок Грешника и... Ничего!
   - Что здесь происходит? - воскликнула она, - Они же оба пустые! Чего ты смакуешь? Это же ложь! Там нет ничего, они играют с тобой, а ты им ещё и подыгрываешь?
   - Отнюдь! Я превращаю ложь в правду! Это великое таинство Тму-Таракского колдовства! - Ответил ей Грешник, - Видишь ли, этим теням нет пользы в плотской пище, но они жаждут того, что было им доступно, только в иной форме. Им не нужно питание едой, довольно её вкуса! Попробуй! Ложь, в которую верят, становится правдой! Чтобы она не вредила тебе, не борись с нею, а прими её и насладись!
   С этими словами, он протянул её пустую ложку.
   - Попытайся представить самый божественный вкус, и попробуй это! Не одно реальное блюдо не сравнится с этим нектаром!
   - Это всё чушь! Я не буду этого пробовать! Ложь - это всегда ложь! - она вскочила на ноги и отшвырнула, пустую посуду.
   - Вы что? Зачем портите еду? - вскричал призрак, - если не хотели, есть, могли бы просто отдать мне!
   - Да там же нет ничего! - переходя на всхлипывание, крикнула девушка, ей уже самой не верилось в то, что она говорила. Она окинула мокрым взглядом теней, бросивших свои занятия, и сбежавшихся посмотреть, на неё. Те плотной стеной окружили девушку и Грешника, они странным образом все перестали, вдруг, сутулится, и стали заметно выше. Это снова не ускользнуло от взгляда Грешника. Он уже понимал суть колдовства, всё было именно так, как и предсказывал Тюремщик. Тут он посмотрел на девушку, и встретился глазами с её, просящим помощи, взглядом. Он вздохнул, напоследок отправил себе в рот ещё одну ложку и спокойным ровным голосом произнёс:
   - Возьмём классический пример. Пусть будут два цвета первый - Чёрный и второй - Белый. Ты привыкла называть каждый соответствующим именем, но тут я называю первый - белым, а второй - черным. Ты кричишь, что это ложь! Но в чём природа лжи? В том, что мы называем один и тот же цвет разными именами и тем вводим друг друга в заблуждение о свойстве предмета. В твоем сознании имя и свойство слишком тесно переплетены, ассоциация крепка. Но ведь от смены имени свойство не меняется! Ведь так? Следовательно, если ты знаешь, что я зову черное белым, и сама зовёшь чёрное белым, я никоем образом не ввожу тебя в заблуждение о свойстве цвета. Мы просто поменяли понятия местами, и ложь как таковая теряет свою природу!
   Я тебе говорю - котелок полон прекрасной еды! Теперь ты меня понимаешь?
   - Но это же чушь!
   - Блин! А я думал все драконы прекрасные учёные. У тебя с логикой проблемы. Я же говорю - ассоциации мешают мыслить абстрактно!
   - Это всё пропитано ложью! И единственное лекарство ото лжи - это правда!
   - Любой пожарный тебе скажет - с огнём лучше всего бороться огнём, с ломом другим ломом, и тут тот же принцип! Победить ложь можно только, сделав её правдой!
   - Замолчи! Ты исчадие испорченной колдовской философии! Логик-извращенец! Софист! Замолчи! От того, что ты скажешь - котелок полон, - он не наполнится!
   - Но именно в этом сущность колдовства!
   - Это порочная сущность! - вскричала девушка, - Вот почему мы пришли сюда, когда эта башня вступила в союз с Кровавой. Вот почему воины моего народа перебили всех жителей! Мы забрали с собой только младенцев, которых ещё не коснулась порча! А всех остальных вплоть до малых детей умертвили! Это было ужасно! Пусть тогда я ещё не родилась на свет, но мне всё равно стыдно за то, что мы совершили, однако у нас не было выбора! Это насилие было нашим долгом!
   - Да! Долгом! - брезгливо произнёс Грешник, - Какую только гадость нельзя было бы оправдать этим волшебным словом? Это был ваш долг, и вы оплатили его сполна!
   Всё это время толпа, собравшаяся вокруг девушки, вела себя странно. Они словно грелись вокруг неё, как до того грелись вокруг костров, и вдруг с воинственными криками, они схватили её и потащили к подножию башни. Не на шутку перепуганный Грешник кинулся за ними, пытаясь отнять у них девушку, но тени стали крепче и сильнее, даже дети выросли вровень с взрослыми. Они остановились у башенной стены прямо у входа, и предводитель призраков, перекинув девушку через плечо, полез на карниз над порталом, украшавшим вход в замок.
   Тут Грешник увидел многочисленные ниши в стене, образующих небольшие полки, и на этих самых полках лежали белые человеческие кости. Так они когда-то хоронили своих мертвецов, пока не кончились живые, понял Грешник, вот откуда название замка. Не уж-то они решили и её похоронить в одной из этих ниш? Но нет, что-то не то!
   Призрак поставил девушку на замковый камень арки портала, а сам полез в одну из тёмных ниш, не опасаясь её мрака. Оттуда он извлёк позвоночник и одним резким движением всадил его себе в спину. Кость из праха совместилась с костью из тени, произведя жуткий хлюпающий щёлкающий звук, от которого Грешнику стало плохо. Затем призрак извлёк другие кости, руки, пальцы, рёбра... Наконец он увенчал свою голову черепом и довольный собой, оглядел своих ратников пустыми глазницами. В следующий миг, он, издав дикий вой, спрыгнул в тёмное окно башни, вызвав вопль ужаса у соплеменников, но спустя какое то время, он вышел из портала башни, сверкая белизной свих костей. Он вышел из тьмы невредимым! Теперь ему не стоило бояться черноты ночи, его кости отражали лунный свет.
   Издав вопль радости, толпа полезла на стену, обретая новую форму, они прыгали в тёмную, пустую, внутренность башни, словно там они окончательно перерождались, и, обретя новое существо, выбегали из главного портала замка. А девушка - драконесса испуганная до смерти, стояла, замерев на выступе карниза, подобно окаменевшей горгульи.
   Поняв, что ей не грозит опасность, Грешник слегка успокоился, и полез на стену, чтобы снять её оттуда. Подобравшись к ней, он бережно обхватил её, и спрыгнул вниз. Когда он упал на землю, то услышал не только хруст собственных вывихнутых костей, но и крик девушки, она очнулась от ступора, очевидно уколовшись одной из иголок Грешника.
   Привычным движением, Грешник вправил суставы ног, разразившись при этом страшными ругательствами, облегчившими ему боль. Приведя себя в порядок, он поспешил с девушкой прочь, с площади, подальше от беснующихся нежитей.
   - Теперь я понимаю, почему вам запрещено было с ними общаться! - произнёс он.
   - Это всё ты виноват! - проворчала девушка. Они зашли в наиболее сохранившийся дом, и большой связкой хвороста закрыли дверной проём, - Натворили мы дел! - вздыхая, произнесла она, выглянув в окошко посмотреть на празднующие скелеты.
   - Ну и чёрт с ними! - равнодушно произнёс Грешник, улёгшись на мягком пучке ивовых веток, - Рано или поздно, это бы случилось. Тени обрели бы плоть, и перестали бы бояться темноты. Теперь, правда, Кровавая Башня обречена, но что поделаешь!
   - Ты же их союзник, как ты можешь так говорить?
   - Знаешь, в Северном Храме поклоняются Прометею - Тому, кто приносит свет. Прометей обладал даром предвидения. Он видел всю свою жизнь от рождения и до смерти, и часто не мог ничего разглядеть прямо сейчас, путаясь в настоящем. Так вот, однажды, он увидел выпавшего из гнезда птенца. Он знал, что птицу ждёт голодная смерть, но сжалился над ней, взял птенца к себе и выкормил его, пока тот не окреп и не подрос. Но когда птица повзрослела, и пришло время выпустить её на волю, она не смогла найти себе еды в лесу, и всё равно умерла от голода. "Такова была его судьба" - сказал Прометей. Такова судьба кровавой башни. Пришло время непрошенному благодетелю отпустить птицу в лес, - с этими словами он достал свою ложку, чтобы облизать её перед сном, и к удивлению девушки на ней были остатки каши.

14.

  
   Наблюдая нежить Запада, находишь удивительным то, что они ценят жизнь гораздо больше, чем мы, раз умерев, и получив второй шанс, они держатся за него обеими руками. При этом не редко отнять жизнь у того, кто ей не дорожит, нами воспринимается как зверская жестокость. Ими - как спасение того, что разбазаривается понапрасну. В этом смысле они живее нас, человечнее... Кстати, а вы знаете, что Грешник тоже считался нежитью? В анналах Горы однажды он упоминался как Тму-Таракский вампир.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Согласно договору, дошедшему до наших дней, колдуны Тму-Тарака не раз призывали на свою службу героев из своего и иных миров. В обязанности героев входило уничтожение носителей паразитов - воплощений грехов. Это было не лучшим решением проблемы заражения. Герои, уничтожавшие монстров, зачастую сами становились носителями паразитов, создавая, таким образом, новых монстров. Хотя, если рассматривать этот процесс с эволюционной точки зрения, он явился значимым селекционным фактором. Чтобы убить сильного монстра, нужен ещё более сильный герой, который в свою очередь породит ещё более могучего демона! И так до бесконечности!
   Из анализа проекта "Грешник"
  
   Утром хозяин Костяной Башни отпустил двух путников, дав им с собой двоих провожатых, на случай если они встретятся с дикими зверями. Он также передал с ними дары для Горного короля и письма для военачальника горного народа. Маленький отряд вышел из крепостных ворот на заре. Небо было уже светлым, но солнце до сих пор не встало над горными хребтами. Растаявший иней покрыл травы алмазными бусинками влаги, сверкающими радужными переливами.
   Грешник видел, как вслед за ними из стен башни вышли с десяток черных людей с топорами, секачами и верёвками, они рассыпались по горному склону, поросшему густым высоким кустарником, и тут же эхо разнесло по округе звуки ломающих и собирающих хворост призраков. А вслед за дровосеками, из ворот твердыни вышли несколько подвод, доверху гружённых вязанками хвороста. Одни направились прямо через поля по едва заметным тропинкам в сторону видневшихся на другой стороне равнины гор, другие поехали по дороге, в сторону Кровавой Башни.
   - Вы теперь будите продавать топливо? - спросил Грешник у одного из провожатых. Тот молча кивнул в ответ.
   - А кому? Другим башням, населенным тенями? - и снова ответом ему был кивок.
   - А что вы будите у них покупать взамен? - Этот вопрос поставил тень в тупик, во-первых, на него нельзя было кивнуть или помотать головой, во-вторых, он похоже не задумывался над этим. И почесав затылок, он просто пожал плечами.
   - Что они будут покупать? - подумал про себя Грешник, - верность, конечно же. Верность призраков из других башен. Может в этом и есть расчёт Тюремщика? Его контр колдовство? Он никогда ничего не делает просто так, что бы он не говорил.
   Я должен был проникнуть в сокровищницу Кровавой Башни, чтобы Глазик, по его приказу, украл Рубиновое Яйцо и спрятал его от меня самого на моей же груди. Я должен был оказаться на той стене в битве, чтобы Драконесса проглотила меня. Наверняка тюремщик считал, что ящер приведёт меня в своё логово, но он не мог забыть о реликвии, превращающей дракона в человека и на оборот. Значит то, что она стала человеком не случайно. Следовательно, Тюремщик для чего-то выбрал её. Для чего?
   В образе человека она беззащитна по сравнению со своим недавним могуществом. Это отрезвляет. Сила делает благородным и великодушным, слабость - мелочным, жестоким и циничным. Может и так. Но драконы раньше добровольно приняли образ людей. Так им было удобнее заниматься ремёслами и искусствами. Так им было удобней общаться с людьми! Тюремщику нужно было, чтобы она не готовая к общению с призраками встретилась с ними, с вытекшими отсюда последствиями.
   Теперь этим нежитям тьма нипочём. Они выглядят как люди днём и как скелеты ночью. Своего рода элита! Элита призраков. И по древнему закону людей, самый сильный их них станет королём.
   Мало было двух враждующих тиранов, спорящих за право на престол единого королевства. Так теперь непременно появится третий. И где гарантия, что, уничтожив всех до единого людей, они не обернуться против драконов?
   - Какая-то жуткая перспектива, - в слух произнёс Грешник, - Впрочем, вполне в духе Тюремщика.
   - О чём ты говоришь? - не поняла девушка.
   - Они знают, - кивнул Грешник в сторону провожатых. Те удивлённо переглянулись, но оставили молчание сохранённым на кончиках своих языков.
   - Я не понимаю тебя, - произнесла девушка, - может я и дура, но это слишком. На чьей ты стороне, колдун?
   - Я на своей, а ты?
   - А, каковы твои мотивы?
   - Богатства, сокровища, вкусная еда и чувственные удовольствия от женщин, а у тебя?
   - Почему ты всё время переспрашиваешь?
   - Хочу знать, знаешь ли ты ответы на свои собственные вопросы.
   - Но почему ты не хочешь нормально на них не отвечать?
   - Потому что ты не умеешь их задавать! - и немного помолчав, Грешник спросил:
   - Ты знаешь, как играют в загадки на севере?
   - В Тму-Тараке? Я слышала, что там это делается по-особому, есть какие-то правила?
   - Есть. Загадку загадывает тот, кто хочет что-то узнать. Он не знает ответа на свой вопрос, поэтому то он и загадывает загадку, разгадка будет ответом.
   - Но как такое возможно? Как же он загадает ее, если не будет знать ответа?
   - В этом и есть весь интерес. Зачем шифровать то, что уже известно? Куда как интересней разгадать картину, сложенную из кусочков рассыпанного витражного стекла, когда эти кусочки прежде никогда и не были уложены в картину. Если хочешь найти ответы на вопросы, загадывай загадки. Разгадки будут содержаться в них самих.
   - Если ответ будет... Тогда загадка... Погоди. То есть, по-твоему, как это? Приведи пример.
   - Скульптор спрашивает у статуи спрятанной в камне: "кто ты?" Что ответит камень?
   - Кажется, начинаю понимать, - произнесла девушка, тихим задумчивым голосом, - Этому ты научился в храме колдунов?
   - В Храме нельзя ничему научится, туда нужно приходить уже обученным. Так, по крайней мере, говорит мой Тюремщик.
   - Это что? Его имя?
   - Да.
   - А как твоё имя?
   - Любопытно, мы знакомы уже несколько дней, а ты спросила только сейчас! - улыбнулся Грешник, - Имена, как ты заметила, у нас говорят о своём хозяине как можно больше. Их дают в зрелом возрасте, когда характер и задатки уже видны. Моё имя - Грешник.
   - А моё...
   - А у тебя ещё нет имени, и поскольку я не расскажу тебе, как меня звали при жизни, я не желаю знать твое нынешнее имя.
   Девушка обиженно замолчала, но она не долго хранила слова за стенами своих зубов, и как только она открыла рот, слова полились вновь:
   - Так чего вы добиваетесь своими действиями? Есть же причина, по которой вы здесь и делаете то, что делаете? Не смотри на меня так. Я не привыкла к разгадыванию колдовских головоломок. У нас знания добываются по-другому. Сделай что-то и посмотри что будет, а если кто-то сделал до тебя, спроси и тебе ответят.
   - Это не работает с теми, кто переполнен завистью и ложью. В Тму-Тараке так не получится. Наверное, потому они и изобрели эти загадки. А может у них просто комплекс Рубика? - Грешник ухмыльнулся.
   - Кто такой Рубик?
   - Я все время забываю, моя родина слишком далека от сюда, вы о наших не слышали.
   - Так значит, ты не родился на севере. Это видно. Ты пришелец.
   - Пришелец? Это верно. Пришелец с другой планеты, где всё так узнаваемо и похоже на этот мир, что я не перестаю пугаться.
   - Ты считаешь, что заслужил свои мучения. И ты страдаешь. Но не плотью. Это не раны тебя мучают, к их боли ты давно привык. Ведь так?
   - Хочешь сказать, у меня есть совесть? Не мели чепухи.
   - У тебя она есть. Иначе вся эта пытка с твоим доспехом-тюрьмой не имела бы смысла. Значит, если есть совесть и она болит, ты сожалеешь о своих грехах. А рас так, наверняка желаешь их исправить.
   - Многие желают исправить последствия своих Грехов, но смертные Грехи тому то и зовутся смертными, что исправить уже нечего. Можно жалеть себя, а можно смириться с греховностью своей природы и отдаться ей всецело. Есть много способов, справится с чувством вины. Оно мешает жить.
   - Оно не дает тебе умереть.
   - Так! - до Грешника дошло, куда клонится эта проповедь, и осознание этого лишь вызвало приступ ярости, которую в отличие от девушки он и не пытался подавить:
   - Замолчи, дрянная девчонка! Посмотрел бы я, послушал бы, какие речи ты произносила бы в борделях Содома, проданная туда как рабыня! Держи свою мораль при себе. Мне не нужны ваши баптистские истины. Это всё фарисейство! Да, вы в это верите искренне, может это даже правда, но это фарисейство!
   Знаешь, как говорили иезуиты? Попытка быть праведным - сама по себе греховна. Если ты пытаешься, значит, надеешься, что в отличие от других ты можешь быть святым, а это уже святотатство! Гордыня! Как у Достоевского, всякая тварь мнит себя право имеющей!
   - Они ошибались. Упустили деталь. Если ты пытаешься, значит НАДЕЕШЬСЯ! Надежда превыше всего, лишь отчаяние равносильно смерти. Отчаяние - оборотная сторона гнева и лени. А у тебя есть надежда. Ты сам мне говорил. Пусть твое тело превращено в маленький кусочек ада, который ты можешь всюду таскать с собой, у тебя есть надежда выбраться из этого ада. А надежда превращает Ад в Чистилище.
   - Чего ты этим добиваешься? Послушай, я знаю, у женщин врожденный инстинкт, исправлять мужчин в лучшую сторону, поэтому они часто выбирают подонков. Но со мной этот номер не пройдёт. Скорее я научу тебя своим премудростям.
   - Я и не собиралась выбирать тебя. Много о себе думаешь. Гордыня! Но я ведь просто обещала тебя исцелить, вот и всё, - улыбнулась девушка, - Извини, ты не тянешь на моего возлюбленного, ничего личного.
   Грешник сурово и слегка разочарованно посмотрел на нее, затем обернулся на сопровождающих их призраков. Те незаметно смеялись. Разумеется над ним! А то, что один другому рассказывает анекдот, это просто маскировка! И всё же мужское самолюбие было уязвлено в самое больное место. Так тонко рассчитать удар мог бы только тюремщик!
   - Браво! - мысленно аплодировал девушке Грешник, - Браво, моя победительница!
   Однако Грешник не долго придавался внутреннему созерцанию в глубине своих мыслей. Что-то начало происходить вокруг. Окружающие их луга словно встрепенулись, и ожили. Многочисленные мелкие твари разом бросились бежать, очевидно, спасаясь от какой-то опасности, от которой нельзя было укрыться, просто притворившись мертвым в траве. Но здесь же не было ни стай волков, ни пещерных медведей, ни охотников. Так от чего они бегут? Оказавшись в миг посреди серого живого потока из зайцев и мышей, Грешник оглянулся в ту сторону, откуда они бежали. Но там не бушевал пожар. Лишь огромная тень пронеслась по земле на несколько секунд загородив собой солнце.
   Призраки побросали свои тюки с дарами, и, оглядываясь вверх, бросились быстро собирать подходящие для пращи камни у дороги. Грешник последовал их примеру и поднял у обочины увесистый булыжник. Он оглянулся на небо, пытаясь рассмотреть угрозу, но слишком яркое солнце слепило глаза. Вдруг он обжёг зрачки о вспыхнувший свет, и резко опустил голову к земле, зажав глаза руками. Даже после этого, ему казалось, что он продолжает видеть сквозь плотно сомкнутые веки.
   - Это что такое? - крикнул он девушке, - У этой твари что? Зеркало на брюхе?
   - Это коршун, у него что-то блестящее в лапах!
   - Дьявол! Я уже заметил!
   Грешник открыл глаза, мир вокруг потерял цвет, все предметы состояли только из света и теней. Он осторожно поднял глаза, прикрывая их ладонью. Птица продолжала кружить над ними, то и дело, пикируя на, отбивающихся от неё, призраков. Размах её крыльев был не меньше трёх метров, однако Грешник знал, что даже такие гиганты не нападают на зверей больше себя, только если их для этого не выдрессировали. Услышав злобный клёкот, он швырнул свой камень вверх на звук, почти не глядя. Ещё два камня взметнулись в том же направлении, пущенные из пращей провожатых.
   Как минимум один из снарядов таки попал в хищника, и тот, жалобно каркнув начал планировать вниз, вращаясь по спирали с подогнутым крылом. Зверь рухнул в мягкую траву довольно мягко. Мародёры поспешили к месту его падения. Грешник и девушка следовали за ними.
   Они остановились у огромной вмятины в песчаной почве, в центре которой лежал коршун. Размеры птицы приводили в восхищение и ужас. В её лапах тускло поблескивал какой-то серебряный предмет размером со столовую тарелку. Но внимание призраков привлекло не сокровище. Один из них указал на странные шматки и жилки сырого мяса, пробивающиеся сквозь перья коршуна.
   - Он, похоже, болен! Какая мерзость! - произнёс мародёр.
   - Чёрт, не трогай его! - предостерёг второй, - Стукни камнем ещё разок и пошли!
   - Да подожди ты! Смотри что у него в лапах! Экое чудо! Я достану его, а если тварь шевельнется, прибей её.
   Второй мародёр вложил камень в мешочек пращи и получившимся кистенем сразу же ударил птицу по голове, не дожидаясь пока она дёрнется, пусть даже в конвульсиях. Первый усмехнулся и осторожно стал высвобождать серебро из лап птицы. Но в этот момент, шматки сырой плоти зашевелились, хотя мёртвый коршун оставался недвижен. В следующую секунду, что-то слизкое молниеносно переползло с трупа на руку сжимавшую сокровище.
   Мародёр отскочил, пытаясь сбросить эту гадость с себя, но тварь оказалась проворнее. Его товарищ не успел подбежать к другу, как паразит уже залез в ухо мародёра и скрылся в нём до последнего кончика. Заражённый мародёр тут же разразился воплем боли. Он схватился за правый глаз рукой и закрыл его ладонью. Сквозь сжатые пальцы потекла чёрная кровь, но призрак больше не кричал. Он спокойно поднялся с колен на ноги, и вытер оставшуюся кровь с практически невредимого лица. К удивлению его товарища, правый глаз мародёра оказался серым, а не чёрным.
   - Ты в порядке? - участливо осведомился товарищ заражённого мародёра.
   - У меня паразит в ухе! Как сам то думаешь? - словно не своим голосом ответил призрак. Услышав этот голос, Грешник встрепенулся, он уловил знакомые лающие нотки. Чувство омерзения охватило его, и он весь затрясся, от мурашек побежавших по его телу.
   - Нужно скорее идти к Горе! - сказала девушка, - там эту тварь из тебя живо вытащат!
   Но Грешник легонько уколол её в бок одной из своих иголок, заставив замолчать и привлекая её внимание, шепотом произнес ей на ухо:
   - Не стоит торопиться с извлечением этой твари. Только тихо! Не выдай меня.
   - Что происходит? - спросила девушка, чувствуя неладное.
   - В голове у этого разноглазого сидит мой хозяин. Молчи и только наблюдай.
   Тем временем мародёры оправились после схватки. Они вернулись на дорогу, и пошли дальше, только теперь мародёры отделились от своих спутников, уйдя немного вперёд. Серый глаз заражённого призрака померк, и мародёр заговорил своим обычным голосом.
   - Дьявол! Как только доберёмся до Горы, я потребую всех врачей себе! Мы проливаем свою кровь за этих чистоплюев, а они от нас нос воротят.
   - Полегче, парень! - предостерёг его товарищ, - как бы тебе голову не сняли, за такие-то слова.
   - На правду не обижаются! - злобно усмехнулся сероглазый. Он поднёс полированную тарелку к лицу и посмотрелся в неё как в зеркало, пристально изучая поменявший цвет глаз.
   - Зараза! Я им ничего не вижу! - прохрипел он, Но тут его взгляд скользнул по самой тарелке и зацепился на чернённой чеканной вязи. Его брови удивлённо поползли вверх. На ходу он стал крутить тарелку в руках, и, наконец, произнёс тихо, в сторону товарища, однако Грешник чутко подслушивавший, различил каждое слово:
   - Это не просто тарелка! Это послание!
   - Чего? Что ты несёшь?
   - Смотри! Вязь как любят делать горные мастера.
   - И что? В стране полно таких предметов.
   - Это буквы, дубина! Смотри внимательно, в вязи спрятано послание. Это какой-то заговор! И паразита они посадили на птицу, чтобы даже после её смерти, никто не смог к ней подобраться!
   - Но мы же подобрались!
   - Мы другое дело! Это послание для командира злобных ящериц! У них в Кровавой Башне шпион!
   - Кто-то из горного народа? Из них не получится шпионов. Они соврать толком не могут! Не то, что шпионить.
   - А если научились врать? Для нас это смерть! Мы потому то и помогаем ящерицам истребить на корню эти "мешки с плотью", оттого, что кроме них больше не останется на Западе никого кто сможет нас уничтожить! Для ящериц мы неуязвимы! А если они научатся врать...
   - Смогут убить нас, одним словом! Слишком долго они жили в человеческих телах, уже родилось пятое поколение горных людей. Людская природа даёт свои всходы.
   - Нужно принести это Рогоносцу, - мародёр потряс тарелкой в руке, и, разглядев в её полированной поверхности отражения следующих позади них Грешника и девушки, сдвинул брови.
   Грешник насторожился. Между ними и им было большое расстояние, мало вероятно, чтобы они догадались, что Грешник может их подслушивать. А может это жест проявившего себя Тюремщика? Послание без сомнений передано Мастером, а идея оставить на птице паразита, естественно принадлежит Тюремщику. Чего только не сделает Глазик по приказу своего хозяина! Но залезать в мозг живого существа подобным образом, это уже слишком даже для него!
   Вдруг сероглазый мародёр остановился. Он посмотрел на своего товарища и молча снял завязанную вокруг запястья пращу. Оба вложили в мешочки своих пращей тяжелые камни и затянули петли, превратив свое оружие в кистени.
   - Она ведёт к Горе этого! - громко произнёс здоровый мародер, - он колдун, это наверняка! Они зарабатывают, обучая людей своей лжи! Зачем она ведёт его к Горе?
   - Чтобы народ Горы смог избавиться от нас, когда последняя человеческая башня будет сожжена, - ответил ему сероглазый.
   - Что вы несёте! - изумилась девушка, - Это же чушь! Это предательство!
   - Предательство - это в нашей натуре! - злобно ухмыльнулся здоровый мародёр, и, раскрутив свой кистень над головой, двинулся на девушку. Грешник испуганно подался назад, схватил за руку и потащил за собой драконессу.
   - Чего ты боишься? - изумилась она, оглядываясь на Грешника, - Ты же бессмертный!
   - "Бессмертный" и "бесстрашный" это разные вещи! - виновато улыбнулся он, - ты быстро бегаешь? - спросил Грешник у девушки.
   - От камня не убежишь! - крикнул сероглазый и, ослабив петлю, хлестнул своей пращёй. Раздался звонкий щелчок жгута о воздух, и брошенный камень гулко звякнул, застряв между прутьев маски Грешника.
   Грешник упал. Он почувствовал, как гвозди вбитые в его череп, на которых держалась маска, со скрипом вышли из кости. Один окровавленный гвоздик упал в пыль дороги прямо перед его глазами. Рядом упала капелька крови и ещё одна. Грешник запаниковал, он почувствовал, что его маску можно запросто сорвать с его лица. И в этот момент с ним произошло нечто странное. Он всегда помнил, как страх заставлял его стоять на месте как вкопанного, лишал возможности пошевелиться, но теперь произошло нечто совсем противоположное. Он вновь почувствовал себя смертным! И страх захватил его полностью.
   Грешник медленно поднялся на ноги, и загородил собою девушку, он осторожно вынул из ножен свой садистский клинок и вытянул его в прямой руке перед собой. В его мозгу не было ни ненависти, ни чего бы то ни было, кроме жажды жизни, и к его удивлению, рукоять клинка осталась гладкой. Он понял от чего. Все просто! Ему совсем не хотелось никого убивать! Осознание того, что ты сам смертен, внезапно заставляет тебя ценить любую жизнь.
   - Почему ты не нападаешь на них? - спросила девушка из-за плеча Грешника.
   - И не стану. Я буду, только оборонятся. Иначе нам конец, мой меч меня убьет.
   - Что за чушь ты несёшь? - вскрикнула она.
   В этот момент мародёр наскочил на Грешника справа, размахивая своим кистенем, направляя груз в голову Грешника. Грешник отступил на шаг, и резанул жгут вражеского оружия. Мародёр отскочил, но в этот самый момент слева налетел второй, он пытался зайти за спину, и его кистень летел Грешнику прямо в ухо. Грешник не успел среагировать, и тяжёлый камень ударил его по голове. В глазах всё поплыло. Он пошатнулся и, не глядя, вскинул меч, лишь бы отмахнуться от нападающего. Сквозь гул внутри своего черепа он услышал сдавленный крик. Борясь с дурнотой, Грешник посмотрел в сторону вопля. Мародёр держался ладонью за ту глазницу, в которой должен был бы быть здоровый чёрный глаз. По его лицу текла кровь. Грешник внезапно испугался того, что он сделал, и поспешил бросить меч. Девушка, у которой трусость Грешника вызвала вспышку праведного гнева, кинулась подобрать клинок, но Грешник крепко схватил её за руку и дёрнул на себя:
   - Не смей! - жестко рявкнул он, - Просто стой и наблюдай, прячься за мной.
   Девушка нехотя повиновалась, она зашла за его спину, а Грешник повернулся к врагам боком, выставив вперёд усеянное бронзовыми шипами плечо. Но мародёры теперь и не думали нападать. Сероглазый упал на колени и орал во всё горло:
   - Твари! Ты выбил мне оставшийся здоровый глаз!
   - Сам напоролся! - крикнул в ответ Грешник.
   - Ублюдок! Я ничего не вижу! Друг, где ты? Убей их!
   Оставшийся мародёр посмотрел на Грешника и девушку. Первый выпятил вперёд свои иглы-копья, ощетинившись ими словно ёж. Девушка же подняла с земли острый осколок камня, и вид у неё был более чем воинственный. Внезапно, призрак ощутил себя в меньшинстве. Его мозг быстро работал минуты две, и, наконец, придя к выводу, он громко крикнул:
   - Это он предложил на вас напасть! Он старший и я ему подчиняюсь! Давайте я уберу оружие, и мы забудем о том, что здесь произошло! Тем более, что виновный все равно уже наказан!
   - Что ты несёшь? - удивился ослепший, - Ты... Ты стой! Не подходи ко мне! Я понял! Хочешь меня убить, чтобы выслужиться перед ними? Не подходи!
   - Успокойся, придурок! - ответил ему товарищ, медленно подходя к другу, и избегая грузила кистеня, которым размахивал в разные стороны слепец, - Пусть драконесса скажет, я без оружия. Я просто заберу тебя, и мы вернёмся в крепость.
   - Это правда! Он безоружен, - подтвердила девушка, - Забирай своего приятеля, и пропустите нас. Телохранители называется! Защитники, блин! Предатели!
   - Предательство у нас в крови, - вдруг спокойно произнёс охрипшим лающим голосом слепец, и его серый глаз внезапно уставился на своего приятеля.
   - Так ты видишь этим глазом? - изумился мародёр, но сероглазый не ответил, он молниеносно взмахнул кистью правой руки, и камень, спрятанный в кожаном мешочке кистеня, с хлюпом раздробил череп призрака.
   - Я вижу без глаз больше чем глазами, - прогавкал призрак голосом Тюремщика, - Они думали, что, обретя хребет, станут сильнее. От части так и есть. Но сила делает их уязвимыми, особенно если переоценить её пределы. Скелет делает мародёров смертными. Их тени окончательно рассеются с гибелью вновь обретённых тел.
   - Чего ты ждал, когда он напал на меня? Он мог меня убить! - заорал Грешник.
   - Ты чего? - удивилась девушка.
   - Позвольте познакомить, - Тюремщик! - он указал в сторону одноглазого, - Точнее он говорит и действует через того самого паразита, что сидит у мародера в черепе. Так чего ты ждал, жирный мопс?
   - Мне было интересно, как ты справишься, - он широко улыбнулся, - ты наконец-то смог нормально воспользоваться мечом! Лишившись иллюзии своей силы, обрёл настоящую мощь. Мне доставляет удовольствие наблюдать подтверждения своих теорий.
   - Зачем ты убил его? - поражённая цинизмом и жестокостью сцены спросила девушка, не в силах оторвать взгляда от трупа мародёра.
   - У него был шанс спастись, - лающим голосом Тюремщика произнёс призрак.
   - Но это означало бы бросить друга в опасности. Он впервые проявил благородство...
   - Таковы наши методы воспитания. Мы ставим людей в условия аморального выбора. Погибший заслуживает почёта и уважения, его семя, если он успел его передать, будет иметь преимущество. Выживший же должен иметь возможность оправдаться.
   - Нельзя оправдывать всё на свете! - воскликнула девушка, - А, если бы они нас убили и остались живы? Тогда они бы тоже заслужили оправдания?
   - А ты спроси об этом своего Грешника! Иначе его бы тут не стояло! Или ты думаешь, что абсолютно невинный, не причастный человек мог попасть на его место? Отнюдь! Задайся вопросом, что такого совершил твой возлюбленный "мученик", что сама Немезида удостоила его личным вниманием?
   Его муки ни черта не очищают его! Он был и остается слабовольным ублюдком и трусом! Ни на что не пригодной ничтожной шкурной тварью.
   - Так чего же ты выбрал себе такого героя в помощники? - с вызовом спросила девушка, встав между Грешником и одержимым Тюремщиком телом.
   - Да потому что эти ваши "Герои" оказались ни на что не способными! - сорвавшись на истерику, проорал ей в лицо Тюремщик, - Для Греха нет смерти, и нет иной тюрьмы, кроме человеческого тела. Не трупа, распавшегося на плоть, призрак и душу, а именно единого дышащего тела. И однажды праведники, и герои последовали нашему призыву и уничтожили плотские воплощения Грехов, и тела героев стали тюрьмами, для невероятных пороков. Но как оказалось, они были праведны лишь по своему неведению. Как только каждый их них вкусил плода познания, пожрав каждый своего Грешника, у них открылись глаза, и червь осознания аскаридой и гельминтом проникал в их сердце и мозг.
   Великие? Ха! Гильгамеш и Осирис, Геракл и Одиссей, Цезарь и Александр, Карл и Салах Аддин, Кортес и Бонапарт, Адольф и Че... Пожалуй на Че они кончились. Гевара был последним, из этого долгого списка "Великих" кто показал миру истинное лицо величия. Лицо, покрытое струпьями, наполненными мучнистой пылью кожного клеща!
   Эти герои и пары дней не продержались! Но самое отвратительное оказалось в том, что у нас не было сил, с ними справится! Дабы разгромить их, мы призывали ещё более могучих героев, а после победы обретали в их лице ещё больший геморрой, и так продолжалось бесконечно! Таков закон, закон баланса. Чем сильнее человек, тем он слабее. И тут одному человеку в нашей организации пришла в голову гениальная мысль! Я не буду называть имя этого человека, просто скажу, что это был Я, заметьте, имени я не назвал!
   Так вот. Идея проста и гениальна, если могучая сильная личность не в состоянии противостоять заразе, и её нельзя, в конце концов, контролировать, то почему бы не использовать в качестве тюрьмы для воплощений грехов абсолютное ничтожество?
   - Так значит, ты выбрал Грешника...
   - За его никчёмность! Ты права, он это знает, поэтому сейчас стоит, понурив голову, и молчит, не вмешиваясь в наш разговор. Была правда одна загвоздка. Ведь едва ли слабак сможет совершить то, что едва удавалось величайшим героям. И тут на помощь мне пришла Немезида! Так колдун Тюремщик создал своё самое главное контр колдовство - Грешника! С его помощью я разрушаю чары моих конкурентов. Верно, Грешник?
   - Иди к Дьяволу мерзкий карлик! - ответил бесцветно Грешник.
   - Ты что? - удивилась девушка, глядя на него, - Ты позволишь ему так с собой обращаться?
   - Это вполне заслуженное обращение, - ответил Грешник и пошёл вперёд.
   - Ни гнева, ни обиды, ни претензий на величие... - прошептал ему в след Тюремщик, - Иногда я думаю, в чем разница между Грешником и святым? Обыватели думают, что между ними пропасть, как между Адом и Раем. Они не знают, что Рай обретается в Аду. Между ними нет разницы, лишь тонкая грань, податливая и прозрачная как полиэтиленовая плёнка.
   Слабость? Да он слаб, гибок... У кого-то это вызывает отвращение, кто-то считает это мерзостью. Они правы, слишком часто это и в правду является юдолью мерзости. Однако, когда дерево растёт, оно мягко, гибко и податливо - оно слабо, сила и жёсткость - это предвестники смерти. Они абсолют, в котором нет развития, движения. Дерево становится камнем.
   - Но он далеко не святой, - произнесла девушка, глядя на уже далеко ушедшего вперёд Грешника, - в нём нет ни капли святости.
   - Так значит, он тебе отвратителен?
   Девушка замялась, углубившись внутрь своих мыслей. Она внимательно посмотрела в серый глаз призрака, через который её видел Тюремщик, словно пытаясь узреть его, на другом конце бездны чёрного зрачка.
   - Да, - произнесла она, как-то механически, с каким-то странным ощущением, будто что-то тонкое рвется внутри.
   - Ах! - только и успел произнести изумлённый призрак, как его тело тут же размякло и потекло, мокрой тёмной жижей, сползая с костей. Обнажившейся скелет рассыпался и опал грудой костей, из-под которой едва успел выползти Глазик. Девушка не успела различить промелькнувшую на распавшемся трупа лице загадочную гримасу удовлетворения. Ей тут же почему-то вспомнилась история о птенце и благодетеле, рассказанная Грешником. Но вслед за ней пришла другая притча, и она тихо произнесла её в слух:
   - Один хороший человек хотел, чтобы на земле не стало плохих людей, и убил одного плохого человека, и как только это сделал, сам стал плохим. Плохих людей осталось столько же, а на одного хорошего стало меньше. Как же сделать, чтобы стало наоборот?
   Она подняла с земли серебряную тарелку с посланием, спрятала её за пазухой, и поспешила за Грешником.
  

15.

  
   Не пытайтесь понять мотивы колдунов, и цели их действий. Они сами их не понимают, зачастую они, говоря глупость, делают умный вид, и к моему удивлению, этого оказывалось достаточно, чтобы из глупости создать пропитанный мудростью афоризм. Их логика сложна, и напичкана многочисленными искусственными или случайными ошибками. Когда логик натыкается на очередную такую ошибку, он словно бьётся лбом о стену. И единственным способом избежать преграды, не нарушая целостности уже построенной конструкции, является совершение ещё одной "поправочной" ошибки. Для этого им нужны мы - иррационалисты или просто дураки!
   Грешник о методах колдунов
  
   Одной из целей проекта "Грешник" была попытка отделить грех от тела. Она успешно провалилась, и в результате колдуны получили нечто не менее интересное - паразитов симбиотов. Или, проще говоря, плотские воплощения греха. Это как отдельный человеческий орган отвечающий, например, за жестокость, жадность, похоть. Эти паразиты фактически бессмертны. Их носителем может быть кто угодно. Они дают своему хозяину невероятные способности, силу и славу. Но цену, которую они за это требуют, способен уплатить не каждый.
   В рассказах о Грешнике часто упоминается паразит по прозвищу Глазик. Будите ли вы удивлены или нет, но Глазик тоже является воплощением Греха а именно - любопытства. Если вы вдруг возмутитесь, и заявите, что любопытство не грех, прочитайте определение на первой странице базового учебника философии Тму-Тарака.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Гора предстала перед Грешником совсем не такой, какой он мог её себе вообразить. Каждый камень являлся элементом сложной, завораживающей композиции, являясь при этом самим по себе диким. Это облагороженное пространство по философии содержания более всего напоминало ему Японский сад камней. Но самое приятное заключалось в том, что склон Горы абсолютно не нёс в себе даже маленькой крохи бутафории или имитации. Всё было живым, настоящим, и в тоже время таким, каким должно было бы выглядеть в мыслях.
   Скала была действительно впечатляющей, а склон почти отвесным, иссеченным узкими вырубленными в нем тропинками ступеней. На уступах и утёсах густо цвели мхи, и белые эдельвейсы. Иногда из щелей меж скал, над пойманной в глубокие колодцы дождевой водой нависали плакучие ивы.
   Тут и там в скалах были прорублены окна-капельки, острым концом смотрящие вниз. Вокруг окон обязательно был вырезан в камне изящный орнамент. Узор тянулся от одного окна к другому, образуя каменные кружева. Они были вырезаны порой настолько далеко, от каких либо опор, что Грешнику это представлялось каким-то чудом.
   Все двери и большие гроты находились довольно высоко и к ним тянулись опасно тонкие ступенчатые тропинки. К самым большим проёмам вообще не вело никаких путей, они были просто пещерами посреди сплошной отвесной скалы. Грешник понял, что эти ворота предназначались для ящеров. Девушка же вела его по крутым бессчетным ступенькам к какому-то крошечному проёму, который и человек вряд ли назвал бы дверью.
   Подъем был крут и тяжёл. Конечно, его нельзя было сравнить с полноценным альпинистским восхождением, но бешено колотившемуся сердцу и сосущей селезёнке Грешника на это было глубоко плевать. Он свалился у первой же лавки, поставленной под ивой у колодца. Сбросил тюк с дарами и заявил девушке, что без привала никуда больше не пойдет. Он припал лицом к водной глади и стал пить как животное, прямо из колодца, чем вызвал ужас у девушки, тут же оттащившей его прочь.
   - Так нельзя делать! - возмутилась она.
   - А мне плевать! Я сейчас сдохну! Пусти, я пить хочу!
   - Да успокойся ты! - она оттолкнула его на лавку. Грешник икнул и плюхнулся на тёплый камень всей тушкой. Девушка покачала головой. За время их совместного подъёма, она всецело ощутила в Грешнике то, о чём говорил Тюремщик. В подобные моменты он был действительно омерзителен. Внезапно она заметила за собой, что ей стыдно находиться рядом с ним, и она боязливо оглянулась вокруг, не видит ли их кто. На её счастье склон был пустынным.
   Она посмотрела на Грешника и встретилась глазами с его колючим взглядом. Он сидел ровно, и ничего в его твердой позе не говорило об усталости. Жестким спокойным голосом он произнёс:
   - Есть простой способ понять кто тебе друг. Нужно взять его с собой в гору. Гора обнажает все пороки и тонкости одну за другой. Но не стоит смотреть на пороки друга. Лучше смотри на то, как он реагирует, узнавая о твоих слабостях, - замолчав, он по-доброму улыбнулся и отвернулся посмотреть на вид, открывшийся с его позиции.
   - Потрясающе красиво! Со стен Кровавой Башни такую панораму не увидишь. Ну что? Я отдохнул. Пошли дальше? - Он резво встал на ноги, подхватил свой тюк, и даже взял груз у девушки, после чего энергично продолжил подниматься по ступеням. Девушка с минуту ошарашено смотрела в след Грешнику, мгновенно испытав сильнейшее чувство вины по отношению к нему, но тут она услышала его громкий смех и поняла. Он издевается! Это же месть за недавнюю её шпильку! Она скорчила гримасу ему в спину, но не смогла обидеться. Уж больно ловко у него получилось уколоть её, её же оружием.
   Грешник уже почти преодолел половину пути, как прямо перед его носом, высекая ярко-оранжевые искры, скрестилась пара лезвий. Он отскочил назад, озирая препятствие. Из замаскированных ниш появились люди, закованные в золотые чешуйчатые панцири. Человек пять преградили пришельцу путь, направив острия своих гладиусов* в его сердце. Не зная, что предпринять, Грешник начал медленно отступать назад, пятясь по предательски скользким ступенькам. Но вдруг он остановился, почувствовав, что уперся во что-то мягкое. На его счастье этим мягким оказалась драконесса. Она вышла вперед, загородив собой Грешника от стражи, и раздраженно произнесла:
   - Какого дьявола вы нападаете на дочь Тиамата? Я урождённая княгиня Дресс!
   Услышав это, стражники повернули друг к другу спрятанные под глухими масками забрала лица, разговаривая между собой одними глазами. Один из них повернулся к девушке и рявкнул на боевом языке запада:
   - Княгиня Дресс - звероящер! Еще одна ложь, и ты полетишь по ступеням вниз.
   - А я тебе говорю, что я княгиня! - не менее грозно зарычала девушка в ответ на том же языке, злобно сверкнув глазами. Грешник, не понимавший разговора, заметно нервничал, по всему было видно, что он готов дать стрекача, и стражники, видя это, оценивали его поведение по-своему. Один из них грубо схватил девушку за волосы и дёрнул вверх. И тут все увидели характерный узор на её висках. Воин, тут же издав вздох ужаса, опустился на колени и принялся молить о прощении за его жестокий поступок.
   - Жестокое время требует жестоких поступков, - примирительно произнесла девушка.
   - Но как же быть с тем, что княгиня... что княгиня ящер? Ложь чужда драконам, но ведь тогда этого не может быть!
   - Встретился с парадоксом и перегорел? - насмешливо крикнул осмелевший Грешник.
   - Кто этот клоун? - недовольно спросил стражник у девушки.
   - Это враг, взявший меня в плен. Он пришел получить обещанный выкуп.
   - Но кто он из себя?
   - Ученик колдуна, - ответила девушка, и пожалела о произнесённом. Глаза стражника в прорезях забрала налились кровью. Он швырнул девушку в руки своих товарищей, а сам приставил острие короткого меча к горлу Грешника, прижав его к каменной стене.
   - Колдун? Это многое объясняет. Мы слышали о том, что люди Кровавой Башни призвали наёмников, и что среди них есть двое колдунов. Колдуны искусны в искусстве обмана, это может объяснить лгущую драконессу.
   - А ты слышал, что среди наёмников в Кровавую Башню пришёл дракон? - прохрипел сдавленным горлом Грешник, - он служит шпионом вашему королю!
   - Это ложь! - яростно взревел стражник и с силой вогнал кинжал в горло Грешника, так что острие чиркнуло по камню, выйдя с другой стороны. Ярко алая кровь брызнула из рассечённой артерии, глаза Грешника закатились под веки.
   - Этого не может быть! - прошептала девушка, - Он же бессмертный!
   Но на Грешника этот аргумент подействовал слабо. Он осел, судорожно хватаясь непослушной рукой за рассечённое горло. Хотел, было что-то произнести, но изо рта донеслись лишь хлюпающее бульканье. Потеряв остатки сил и сознания, Он опал на ступеньки и покатился вниз, провожаемый испуганно горестным криком девушки. Она продолжала стоять, глядя вниз на катящееся по ступеням тело, оставлявшее за собой кровавые пятна на камне. Её мир рухнул вместе с Грешником в пропасть. Она предала его, приведя сюда, она нарушила данное ему обещание, но самое главное, она сказала правду, и правда стала причиной его гибели. Столько ударов за раз её мировоззрение не было способно вынести. И она вновь издала горестный визг, выдавший близость её к грани помешательства.
   Стражники поняли это по-своему. Они решили, что так проявляются чары колдуна, рушащиеся со смертью заклинателя. Они силой поволокли девушку с собой, веря, в то, что несут ей исцеление. Золотые воины утащили её в одну из потайных дверей, и над склоном снова воцарилась тишина. Всё стало также пустынно, как и было несколько минут назад. Через какое-то время на площадке появились двое слуг подростков, вооруженных тряпками и швабрами. Они оглядели замаранные кровью ступени и недовольно покачали головой.
   - Заставить бы их однажды самим убираться за собой! - недовольно произнёс старший, подойдя к колодцу и зачерпнув воды. Младший в это время смотрел на распластанный труп у основания лестницы. Он повернулся к товарищу и спросил:
   - А с этим что делать? Я боюсь его трогать, мне противно!
   Старший посмотрел вниз, и ворчливо буркнул:
   - Вороны растащат. Или коршуны. Вон смотри, его уже кто-то тянет.
   И вправду, какое-то непонятное существо, впившись в ногу Грешника, упорно тащило его прочь от скалы, подальше, пытаясь спрятаться в густой траве. С такого расстояния не было понятно, что эта за тварь, но парням не было до того дела, они спешили смыть кровавые пятна с тропы, пока они ещё не засохли.
   А между тем, таинственное существо, надрывно кряхтя и повизгивая, спрятало тело Грешника в густой полыни, высотой в человеческий рост. Оно взобралось Грешнику на грудь, цепляясь липкими отростками щупальцами, более походившими на ветвистые трубки кровеносных сосудов и пучки нервных волокон. Оно посмотрело в бледное обескровленное лицо Грешника единственным глазом, на мускулистой шейке, и испуганно заверещав, принялось хлестать его по щекам, пытаясь привести его в чувство. Вдруг Глазик остановился, услышав голос хозяина внутри себя. Хозяин заставил глазик внимательно осмотреть рану Грешника, после чего задумчиво произнёс:
   - Он оказался не так хорош, как я о нём думал. Нагрудник заставляет сердце биться, Маска не даёт мозгу омертветь, но, лишившись крови, мозг впал в спячку. Можно сказать, что он мёртв!
   Услышав это, глазик жалобно заскулил, припадая к телу друга. Он затрясся всем тельцем, и на его лишенном ресниц веке заблестела влага.
   - Верный зверёк! - удивлённо произнес голос Тюремщика, - А сейчас прекрати рыдать и сделай то, что каждый раз в таких случаях делает благочестивый раввин, Собери его кровь!
   Зверёк встрепенулся, и, тряхнув каждым членом своего изменчивого тельца, кинулся назад, к каменным ступеням. Он наскочил на ещё мокрые тёмно-красные и бурые лужи и тут же принялся впитывать их в себя как губка, опуская подобно дереву в них свои ножки-корни. Глазик проделывал это с изумительной скоростью, за секунду высасывая кровь с пяти-шести ступеней. Но, дойдя до трети пути, он с ужасом обнаружил, что вместо крови, на ступенях лужи воды. Двое слуг усердно делали свою работу.
   Увидев их, Глазик яростно запищал, и угрожающе зашипел. Мальчики испуганно отскочили, заметив мерзкую тварь, они бросили ведра и выставили вперёд швабры, держа их как копья. Но глазика это не остановило. Он прыгнул на древко ближайшей швабры и, перебежав по нему как по мосту, вцепился в руку прислужника, найдя на предплечье вену, он врос в неё своими отростками, и попробовал кровь на вкус. Тут же выплюнул её. Кровь мальчика не подходила Грешнику. Тогда он прыгнул на второго и впился в него как пиявка, на этот раз кровь подошла, и он жадно начал её сосать прямо из вен, надуваясь при этом, как маленький бурдюк.
   Глазик спрыгнул быстро, впитав в себя ровно столько, сколько было нужно Грешнику. Он тут же побежал вниз, оставив побледневшего мальчика сидеть на ступеньках. Старший товарищ тут же схватил его и потащил в дверь. Вскоре они скрылись, но глазик на бегу успел приметить куда. Теперь он спешил к Грешнику, пока ткани его мозга, отвечающие за память, не начали разрушаться, лишённые доступа свежей крови.
   Найдя его труп, зверёк первым делом пережал его рассечённую артерию, охватив шею кольцом, затем он пророс своими ниточками щупальцами в плоть Грешника, в его вены сердце и артерии, после чего начал осторожно понемногу впрыскивать в них профильтрованную сквозь себя кровь.
   Уже через пару минут глазные яблоки Грешника начали бессмысленно вращаться, как бывает с человеком во сне, а спустя пол часа, зрачки сфокусировались в одной точке, а пальцы правой руки сжались в кулак. Он пришёл в сознание. То в его мозгу, что спало под угнетающим действием кровяного голодания, начало пробуждаться, то, что уже умерло - нарождаться заново. В миг обезличенное сознание проявилось сквозь слои некротирующих тканей, сознание, лишённое воспоминаний, запрятанных в тёмных, всё еще спящих уголках, либо уничтоженных окончательно. Он проснулся, и первой его мыслью была мысль всякого мертвого, пробудившегося к новой жизни:
   - Ещё пара таких переливаний и я смогу ходить, - подумал он, и Глазик через свои нервные нити, услышав его мысли, весело захихикал. Грешник внезапно ощутил у себя в мозгу мысль Глазика:
   - Это можно устроить!
   Тем временем, пятеро стражников тащили девушку по пустым тёмным лабиринтам горы. В свою бытность звероящером, она даже в младенчестве не могла бы протиснуться в такие узкие щели, так что здесь прежде она никогда не была, и теперь понятия не имела, куда её ведут, пока вдруг она не ослепла, оказавшись на ярком свету. Глаза вскоре привыкли к освещению, и девушка с удивлением различила зал ассамблеи. Она находилась в самом центре круглой залы, стены которой были подобны сотам пчелиного улья, они были поделены стрельчатыми арками больших и малых размеров, и под каждой аркой было свое место. Все арки сходились линиями к одной, под которой находилась золотая постель, в которой лежало полумертвое тело тысячелетнего старца - Горного короля.
   Воочию увидев живого бога своего народа, девушка рефлекторно упала не колени и воскликнула на тайном языке Горы:
   - Все мои помыслы проходят через твоё сердце, Владыка! - в ответ та часть тела человека, что была доступна взору, свободная от драпировки, слабо шевельнулась. Стражник позволил девушке приветствовать короля, после чего грубо дёрнув её за плечо вверх, поставил на ноги. Под охраной жестоких стражей девушка осталась стоять в проёме своей арки, дожидаясь очереди доклада. Тогда она стала оглядывать огромную залу и присутствующих в ней.
   Она сразу увидела своего отца Князя Тиамата Дресс - двенадцатиметрового звероящера с чешуёй золотистой и черной окраски, и благородным венцом закрученных рогов над бровями. Он занимал первую арку предводителя звериных родов, еще три ящеровых места заселили малые князья, остальные исполинские арки были пусты, в их пространстве просто толпились простые зрители. Девушка с горечью подумала, о временах, когда каждое место князя драконов занимал древний ящер, не менее двадцати метров, а её отец, будучи младшим вождем, обитал в почётном последнем тринадцатом месте. Эти пустые проёмы были надгробиями величию звериных родов, разбившемуся о проклятые стены Кровавой Башни.
   В центре зала стояли несколько человек, обменивающихся ритуальными приветствиями. Девушка сразу узнала военного вождя людских драконьих родов воеводу. Это был молодой человек, он был молод по всем мерками и человеческим и драконьим. От роду ему было около сорока лет, и выглядел он, как выглядят люди в возрасте двадцати с хвостиком. Воеводу нельзя было ни с кем спутать, благодаря его уродству. Дело в том, что он был представителем шестого поколения младенцев, рожденных в людских обличиях, и драконья природа неожиданно сильно проявилась в его облике. Глаза воеводы были жёлтыми глазами змеи с ромбовидным зрачком, ногти на его руках и ногах были длинными и острыми когтями, посему он был обут в сандалии с открытыми пальцами, в то время как, прочие люди, спасаясь от холода, носили сапожки из козьих шкур. Зубы воеводы выросли под стать клыкам звериных князей, из-за чего он никогда не мог полностью закрыть рот, и всегда как будто немного скалился. Но самым броским в его облике были рога, образовавшиеся в том месте, где у обычных людей-драконов на висках проявлялся кружевной узор. Эти рога росли, словно царский венец, поднимаясь над его лбом, и не давая его ярко-рыжим волосам падать на лицо.
   Воевода стоял напротив посла, и девушка ахнула, узнав в дипломате хозяина Костяной Башни. Вурдалак выбрал для себя особенное место, на стыке яркого света и чёрной темноты подземелья. Он стоял наполовину освещённый яркими лучами солнца, врывавшимися в помещение из щелей-окон под куполом зала, и эта половина выглядела как обычный человек, пусть и с очень смуглой кожей, но там где свет кончался, человеческое существо таяло, как воздух над раскаленным камнем, обнажая белые кости его скелета.
   - Мы видим, вы обрели новую природу! - произнес воевода, обратившись к послу, возвещая об окончании церемоний. Посол улыбнулся половинкой лица и, поклонившись, вежливо ответил:
   - Природа осталось той же, сменилась лишь форма. Мы подобны гусеницам, облекшимся в куколок.
   - От чего же не в бабочек? - грубо фыркнул воевода. Посол улыбнулся и, не принимая вызова, произнёс:
   - Когда мы обернёмся бабочками, это будет заметно даже вам, мой господин.
   Воитель замолчал, обдумывая ответ нежити, он одним глазом покосился на короля, погрузившегося в дрёму, другим на князя звероящёров. Его глаза разошлись как у хамелеона, и это вызвало удивление и страх у посла и его телохранителей, хотя те сами претендовали на право вселять ужас. В следующую секунду оба глаза воеводы сфокусировались на лице Хозяина башни, и воитель задал вопрос:
   - За каким лешим вы пришли сюда и потребовали созвать ассамблею? Чего такого важного, кроме вашего перерождения заслуживает нашего внимания? Или вы прибежали элементарно похвастаться?
   Тут сдержанный хозяин башни не выдержал и выпалил в ответ:
   - Я пришёл заявить о своем суверенитете! Мы больше не нуждаемся в суверенах, которые не могут защитить сами себя! Каждый раз, когда приходит время нового штурма Кровавой Башни, вы посылаете на пролом нас, словно пушечное мясо!
   - Так вы же бессмертны! Вы и есть мясо! - засмеялся воевода, - Вам то, какое дело? Наши алхимики вас тут же воскрешают.
   - Мы тоже чувствуем боль! - крикнул, сорвавшись на фальцет, посол, - у нас тоже есть кровь! А теперь у нас есть и кости, а с костями мы обрели ночь, и не хотим её больше терять! Мы отказываемся быть вашими вассалами, теперь, если хотите и дальше сражаться вместе с нами, подпишите союзный договор!
   Рука воеводы едва заметно легла на рукоять короткого меча, в то время как телохранители посла опустили свинцовые грузила в кожаные кошельки своих кистеней, и затянули петли на запястьях. Но тут голос подал Тиамат, не дав свершится кровопролитию:
   - Без теней нам не победить в этой войне, - прорычал ящер, - это прискорбный факт, который следует признать. В наших пещерах не осталось более звероящеров, достигших возраста, когда можно вступить в битву. Я сам недавно потерял свою дочь! - тут он замолчал, горестно упустив глаза к полу, - Я видел её тело, разбившееся о камни... Моя скорбь распространяется на всякого погибшего зверя! Вынужден заявить о том, что более не осталось драконов-зверей в нашем войске, кроме тех четверых, включая меня, что стоят перед вами. Если мы продолжим битву, так как и начали, род драконов-зверей прервётся!
   - Мы можем вырастить для битвы гомункулов*! - подали голос алхимики со средних рядов ассамблеи, - Они будут подобны слабоумным, но это не должно помешать...
   - К чёрту гомункулов! Это слишком долго! - раздались голоса с противоположной стороны, это кричали мастера, помогая себе заглушить оппонентов, перестуком своих инструментов, когда алхимики всё же умолкли, мастера закричали - Нам нужно больше машин! Более крупных, более мощных, более...
   - Дорогих! - крикнул кто-то из алхимиков.
   - Не дороже ваших монстров из пробирок! Вон, полюбуйтесь на вашу сатанинскую армию! - мастеровой указал рукой в сторону призраков, - Где гарантия что звероящеры, выращенные в ваших колбах, не сокрушат нас самих?
   Над залом ассамблеи поднялся невообразимый гвалт, со всех сторон полетели взаимные обвинения, пока окончательно разозлённый воевода не проорал, перекрывая своим могучим голосом даже рёв князей ящеров:
   - Да мне плевать! - вдруг взорвался воевода, - Мне плевать на ваши проблемы! Там, за стенами, построенными из наших трупов, сидят проклятые людишки! Убийцы, воры и предатели! Вы забыли, что ли, что они, украли нашу честь, вместе с дочерью нашего бога! - тут он указал рукой в сторону Горного Короля, - Но более того! Они украли у нас нашу душу, природу! Нашу плоть, вместе с Рубиновым Яйцом! Посмотрите на меня! Посмотрите, что эти твари сделали со мной! Но если вам этого мало, посмотрите сюда! - тут он сорвался со своего места и, подбежав к постели Горного Короля, сорвал с владыки драпировку. Старец проснулся и завыл нечеловеческим голосом, не умея сказать словами.
   Все ахнули, увидев то, что открылось их взору, ахнули и с ужасом, состраданием и отвращением опустили глаза к полу.
   - Чего же вы отворачиваетесь? - злобно кричал воевода, - Может быть, вы хотите после такого прекратить войну? Может, вы желаете заключить с людьми мир? Чего уж там? Давайте признаем их князя нашим королём! Ведь он законный наследник трона!
   Все присутствующие подавленно молчали. В этот самый момент тишины в зал вбежала молодая женщина, прокричав: Вампир! На наших детей напал вампир!
   - Как? Что происходит? - закричал вопрошающе воевода, накинув покрывало на короля, и поспешив на встречу служанке.
   - Чудовище пробралось в комнаты детей, - задыхаясь, отвечала служанка, - оно высасывало кровь и соки из них, когда одна из девочек, наконец, смога позвать стражу, но стражника он осушил досуха! Все дети остались живы, но стражник мертв!
   - Тревога! - заорал воевода, - Люди атакуют Гору! Найти и убить!
   Сотни копий и клинков разом стукнули в ответ о каменный пол, и тут же стража скрылась в многочисленных пещерных проходах. Многие люди, испугавшись за своих детей, бросились к проходам, расталкивая соседей и мешая стражникам. Над залом поднялся женский крик.
   - Этих, взять под стражу и в темницу их! - приказал воитель, оставшимся стражникам, указав на посла и его телохранителей. Но те вдруг стали кольцом спинами друг к другу, раскручивая над головами тяжёлые кистени.
   - Тогда убить, - вздохнул воевода, - нам нужны слуги, а не друзья.
   Даже те стражники, что охраняли в этот момент девушку, оставили её под охраной только одного своего товарища, и кинулись исполнять приказ вождя. Но как только два десятка закованных в золотую броню воинов накинулись на пятерых призраков, произошло нечто странное. Мародеры одним взмахом кистеня раскидали нападавших, как порыв ветра сдувает пушинки тополя.
   - Неужели не понятно? - злорадно прошипел полу-скелет, - Ни один дракон не сможет причинить нам вреда, убить нас могут только люди!
   Первый же удар мародёрского оружия расколол забрало ближайшего стражника, и тот отлетел в сторону, скользя на гладком полу, оставляя за собой кровавые разводы. Убийство стражника вызвало шок у присутствующих зевак и членов ассамблеи. Они с криком и суетой муравейника кинулись разбегаться и прятаться в многочисленных норах и щелях. Паника нарастала с таким ужасающим размахом, что многие стражники оторопело стояли на месте посреди толпы, не зная, что им делать, даже стражник, охранявший девушку, забыл о своей пленнице, и она воспользовалась этим моментом.
   Драконесса метнулась в сторону пробегавшей мимо толпы, и, прорвавшись сквозь её толщу, побежала прямо к отцу, выходившему из-под своей арки в центр зала, дабы принять участие в битве.
   Она мгновенно оказалась между его исполинских лап и закричала, привлекая к себе внимание:
   - Отец! Отец, это я! Взгляни на меня!
   Дракон изогнул свою шею, и отступил назад, чтобы лучше рассмотреть того, кто говорил.
   - Кто ты, дитя? Я тебя не узнаю.
   - Я твоя дочь, княгиня Дресс! Я приняла человеческий облик! Ты узнаешь меня? Родители-драконы всегда узнают своих детей, не смотря на облик!
   - Это ложь! - взревел Тиамат, - я видел тело своей дочери собственными глазами. Оно было мёртвым!
   - Но ты узнал меня! Меня изменил колдун, превратив в человека, чтобы взять в плен. Он хотел получить за меня выкуп, Ты же узнал меня - в отчаянии крикнула девушка. Ящер молчал, но девушка поняла, что была права. Она вдруг осознала, что его молчание, означает нежелание произносить правду, сращенное с врождённым отвращением ко лжи. "Что бы сказал Грешник, окажись он здесь и жив?" - подумала она.
   - Ты не моя дочь! - вдруг произнёс дракон, - Моя дочь мертва, а ты, всего лишь воскрешённый мертвец! Творение нечестивых колдовских искусств! Твой отец не я, а воскресивший тебя из мёртвых колдун! Моя дочь мертва!
   - Ведь окажись это не так, - вдруг с вызовом произнесла девушка, - это означало бы, что ты врёшь перед всем народом! Что ты лишился чести!
   Глаза дракона вспыхнули от этих слов, а зрачки сузились до размеров песчинки. Он медленно произнёс, выговаривая каждое слово:
   - Честь превыше всего! Дорожишь ли ты ею?
   - Как и всякий дракон! - ответила девушка.
   - Ценишь ли ты правду и честность своего рода и свою, выше своей и моей жизни?
   - Да - вновь ответила девушка, но уже менее уверенно.
   - Тогда ты знаешь, что мы оба должны сделать! - и с этими словами, он занёс над ней свою когтистую лапу. Девушка всё поняла. Её отец стал жертвой парадокса рожденного чрезмерностью. Он настолько верил в святость истинного слова, что даже не оставил себе права ошибаться. Пусть он искренне верил в то, что говорил, но в его понимании, это не избавляло его от того, что он произнёс лож! Более того, он солгал всему народу! Что бы сказал в этом случае Грешник? Какую-нибудь шутку на подобие:
   Пункт N1 - Драконы всегда говорят правду!
   Пункт N2 - Если дракон говорит не правду, смотри пункт N1!
   Ей сразу на ум пришла формула колдуна: Лучший способ победить ложь, это сделать её правдой! Теперь она поняла значение этих слов. К её горькому осознанию своей сути, добавилась горечь новой правды - формула нечестивого колдуна оказалась девизом её народа! Как же она не замечала этого, находясь внутри сообщества? Лишь только Грешник вырвал её из древнего уклада жизни, как она вдруг начала видеть всё со стороны, и то, что она видела, образовывало странный парадокс с той самой моралью, что была порождена этим же самым укладом!
   Не в силах бороться с собой, она зажмурила глаза и замерла, принимая смерть. Вдруг что-то колючее, подхватило её и понесло прочь, а на том самом месте, где она только что стояла, раздался оглушительный удар, подобный разве что грохоту молнии. В удивлении, она открыла глаза, и не увидела перед собой ничего кроме решетчатой бронзовой маски, угластой и шипастой, как скелет вымершей морской твари. Где-то сзади гремела битва, раздался топот многочисленных ног, и в воздухе зазвучали крики: Вампир! Вот он! Чёрт, что здесь твориться?
   - Измена!
   - Убить их всех!
   Она не слышала этих криков, она видела только лицо, спрятанное под маской, не понимая, как это может быть. Но тут до её сознания начал доходить смысл слова: вампир. Она посмотрела в глаза Грешника - сосуды, переполненные кровью, полопались, и яркий красный цвет залил его белки. Тут же девушка почувствовала, как что-то корнями прорастает в её плоть и начинает тянуть соки. Она горестно ахнула, и её сердце упало. Он мёртв. Грешник всего лишь воскресший после смерти упырь! Она заметила паразита, затянувшего своей плотью раны Грешника, и отсутствующее выражение лица воскресшего.
   Он уволок её в какую-то глухую пещерку, и, спрятавшись там, принялся утолять свою бесконечную жажду. Ей больше не хотелось ни бороться, ни сражаться. Всё приобретало, в конце концов, ту или иную форму смерти. Отец был прав, она тоже нежить...
   Но вдруг она ухватилась за эту мысль, ведь она тоже нежить! Грешник воскресил её из мертвых. Он вернул ей прижизненную память, память и сознание. И она вспомнила, как он это сделал. Рука едва заметно скользнула между решётками-рёбрами нагрудника, шаря по горячей раскрасневшейся коже, упыря, пока не нащупала нечто округлое и тёплое, высвободив руку с трофеем, она увидела рубиновую прозрачную грань и бурлящие внутри неё красные соки, движение жидкостей и частиц, пузырьки света.
   Преодолевая слабость, девушка попыталась просунуть яйцо под решётку маски Грешника, чтобы затолкать его ему в рот, но маска сидела слишком плотно, и упырь тут же инстинктивно схватился за неё рукой, прижимая к лицу. Тогда она окончательно лишилась остатков воли, её рука размякла, упала на пол и выпустила кусочек живой вселенной. Яйцо покатилось по ровному каменному полу и гулко стукнулось о скальную стену, взбаламутив свои внутренности и помутнев. Звук яйца привлёк внимание упыря, и он мельком взглянул на него, но раз зацепившись на нем взглядом, больше не мог оторваться. Его присоски сразу же отпали от кожи девушки. Весь его мозг, вся душа внезапно сосредоточились на этом бурлящем кровавом океане, заключённым в грани рубина. Мириады огоньков, сотни течений и потоков, разных оттенков и плотности, разных миров. Казалось, вся кровь мира собрана в этом кусочке. В своё время Грешник смог усилием воли оторвать взгляд от яйца, и не позволил мерзкому чудовищу, спрятавшемуся в глубине себя выйти на поверхность. Но у чудовища не оказалось ни капли воли, лишь страсти и ненасытные желания. Оно вперилось в это гипнотическое мерцание всеми глазами, не отрываясь, пока вдруг какой-то тромб или сразу несколько, засевших в сосудах мозга Грешника не растворились, и свежая кровь не омыла ранее спящие участки и извилины.
   Куски воспоминаний и фрагменты опыта хаотично ворвались в анализирующее их сознание, выстраивая их в хронологический ряд и заполняя недостающее, цементируя промежутки логическими домыслами. Его веки моргнули, и он неожиданно даже для самого себя произнёс:
   - А где тут уборная? До ветру очень надо!
   - Грешник, это ты? - с надеждой в голосе прошептала девушка.
   - Грешник - это я! - прозвучал ответ, - Знаешь, когда я читал сказки о вампирах, то как-то не задумывался о том, сколько на самом деле крови нужно выпить, чтобы наесться, и как часто при этом нужно опорожнять мочевой пузырь! Мамочки, я же сейчас лопну!
   - Это ты! - засмеялась девушка.
   - Что там происходит? - спросил Грешник, занимаясь в уголке своими насущными делами.
   - Мародёры напали на драконов, и, кажется, побеждают, а мой отец...
   - Знаю, пытался тебя убить. Добродетель, возведённая в абсолют, перерождается в порок!
   - Это жестоко, - всхлипнув, прошептала девушка.
   - Ты права, - сказал Грешник, - Жестокость. Не ненависть гнева, не жажда плоти или богатств, не гордыня вседозволенности, нет никакой страсти, кроме самой жестокости порождаемой сочетанием всех добродетелей. Жестокость - это смертный грех, которым поражёны святые и сам бог! Благородный, истинный бог Запада! Вот оно! Эй, ты как? - Грешник испуганно обернулся к девушке, она лежала на полу, потеряв от слабости сознание.
   Он кинулся к ней, ощупал пульс. Её тело стремительно холодело.
   - Черт! Слишком много крови я успел из неё высосать! Глазик! Ты можешь перелить ей мою кровь? - паразит кинул на неё свои щупальца, но они тут же опали, зверёк отрицательно покачал своим глазным яблоком, в мозгу Грешника промелькнула мысль животного - клетка не пускает, она держит кровь внутри тебя!
   - Ну что ж, - подумал Грешник, ощупывая маску больше не прибитую к его черепу гвоздями, - Сегодня я выпил много жизни, на чуть-чуть, должно хватить. Глазик, кинь свои щупальца ещё раз! - и как только зверёк вновь проник в плоть девушки, готовый к переливанию, Грешник резким движением сорвал решетку со своего лица. Кровь хлынула по трубочкам-венам зверька, наполняя сосуды девушки. Её кожа сразу порозовела, она открыла глаза и впервые увидела лицо Грешника без маски, бледное, с набухшими черными прожилками вен и глазами, закатившимися под веки, с ужасом она осознала, что это означает, и без лишних раздумий, выхватив маску из его рук, с размаху насадила её ему на лицо.
   - Ты идиот? - заорала она на него, - тебе мало одной смерти за день? Больше я такого не перенесу!
   - Ты мне чуть нос не сломала! - прикрикнул Грешник.
   - Нос? Нос! Да я тебе твой нос в голову затолкаю, если ещё раз ты меня так напугаешь!
   Её крик иссяк, и она упала головой на его усеянную обмякшими колючками грудь Грешника. Не ожидавший этого он, аккуратно и легко отстранил девушку от себя и сказал:
   - Мне нужно пожрать грешника, кто он?
   - Грешник это ты! - удивилась девушка.
   - Нет, грешник - это колдун, использующий силу греха в своём заклятии. Призраки, убийства ящеров, болезнь вашего короля, это всё последствия заклятия, созданного двумя колдунами. Один сидит в Кровавой башне, а другой здесь среди вас. Так кто он? Кто среди вас является воплощением жестокости? Кто становится сильнее с каждым вашим поражением?
   - Упырь! - вдруг раздался громогласный клич, - Упырь, ты в плену! Выходи и сразись, если хочешь умереть без мучений.
   - Мучения - свидетельства жизни! - насмешливо ответил Грешник, узнав голос воеводы.
   - Не выходи к нему! Он убьёт тебя! - взмолилась девушка.
   - Это я убийца колдунов! - произнёс Грешник, и медленно вытащив свой ужасающий клинок, направился в залу. Рукоять клинка оставалась гладкой, только кое-где вдруг уколет иголочка и сразу же исчезнет. Грешник улыбнулся шире, его самоконтроль достиг определённых результатов. На выходе из пещеры, он поднял левой рукой яйцо и зажал его в кулаке.
   Когда он встал на краю ассамблеи, под одной из арок, ему представилась картина кровавого побоища. Многочисленные трупы людей-драконов, массив издыхающей туши звероящера посреди тающих, обнажающих кости, убитых мародёров. Красная кровь и черная жижа кляксами и лужами были разбрызганы по мозаике пола и колоннам опор, стенам. Горный король был мертв, старик лежал в своей постели, обнажив уродства, не поддающиеся описанию. Он был насквозь вместе с ложем пробит копьём драконьей работы. Грешник окинул взглядом мертвого бога.
   - Так вот что с ним произошло, когда он сам посмотрел сквозь Яйцо! - громко произнёс Грешник, взглянув на труп.
   - Бойся того, что произойдёт с тобой! - раздался голос с вершины громады, драконьего трупа. И обернувшись на голос, увидел воеводу, стоявшего с окровавленным кинжалом на поверженном теле.
   - Это произошло по вашей вине со всеми нами, - произнёс воин, - так ты и есть вампир, посланный людьми? Давно Гора не подвергалась такому масштабному нападению!
   - Ты раздуваешь муху до размеров мамонта!
   - Что у тебя есть сказать перед смертью? - спросил воитель, приближаясь к Грешнику с молочно белым клинком наготове.
   - Я только хочу одного. Закончить бойню. Она началась из-за яйца? Так заберите его обратно! - с этими словами Грешник протянул воителю реликвию, и стал за ним наблюдать. Воитель взял яйцо и внимательно посмотрел на него.
   - С его помощью вы все сможете принять облик ящеров и в миг разгромить Кровавую Башню, - неуверенно произнёс Грешник, не понимая реакции воеводы. Воитель смотрел сквозь Яйцо, держал его в руках, но с ним ничего не происходило. Он не менялся сознанием, значит то, что у него снаружи, то и внутри, он насквозь такой, какой есть. Но почему же он не превращается в звероящера?
   Внезапно раздался хруст и хлюпкий звук. Из сжатого кулака воителя сыпались рубиновые осколки, и сочилась красная жидкость. Грешник остолбенело, стоял, никак не ожидав такого исхода. В следующую секунду их клинки сцепились вместе, высекая искру.
   Грешник не умел фехтовать на мечах, он просто взмахивал рукоятью, но клинок сам извивался и менял форму, подвергаясь какому-то экстазу. А воевода всё наступал и наступал, разя, и справа, и слева, и снизу и прямым тычком прямо в сердце. Вдруг Грешник понял, лезвие реагирует на его противника, оно жаждет его, тянется к нему. Вдруг клинок воеводы треснул и раскололся. Битва сразу же остановилась. И тут Грешнику пришла в голову странная мысль. Он протянул воеводе свой клинок.
   Тот усмехнулся и, приняв оружие, вежливо поклонился:
   - Это рыцарский поступок! - произнёс он.
   - А ты и вправду Рогоносец! - вдруг ни с того ни с сего, ляпнул Грешник, - Я бы держал твою жену на привязи!
   Воитель усмехнулся:
   - Так это клинок Немезиды, я узнал его! Неужели ты думаешь, я не владею своим гневом? - С этими словами, воитель занёс оружие над головой, но вдруг замер. Из его ладони с тыльной стороны вышел шип, и ещё один. В мгновение ока окровавленные острия распространились по его телу, выходя из плоти тут и там.
   - Клинок реагирует не на гнев, и даже не на ненависть, - спокойно произнёс Грешник, - даже если ты бесстрастен, и хладнокровен, он чувствует само желание насилия. Этот клинок нельзя поднимать на живое существо!
   В следующее мгновение тело Рогоносца взорвалось кровавой пеной, и из него выпрыгнуло уродливое существо. Выпрыгнуло и побежало прямо на Грешника. В миг, оно наскочило на голый живот, и, найдя пупок, по нему проникло внутрь. Но только зверь попытался протолкнуться к голове и мозгу, как иглы и копья, торчащие в плечах Грешника, оказались острыми и с внутренней стороны, они образовали колючую ловушку. Зверь попытался вырваться наружу, но решётка клетки не пустила его. С диким отчаянием, зверь осознал себя запертым в тюрьме, и начал бешено колотиться в нутре. Грешник упал на пол и стал дёргаться в судорожных припадках.
   Девушка подбежала к нему, пытаясь помочь, но он сделал ей знак не подходить. Напрягая свою волю и силы плоти, Грешник разверз свои внутренние бездны, и вверг в них уродливую тварь, заперев, за ней дверь, собственными костями. Он вдруг расслабился и развалился на полу.
   - Что это было? - спросила девушка, едва оправившись от шока.
   - Животное? - полюбопытствовал, Грешник, - Это воплощение Жестокости. Рогоносец оказался уродом, не потому, что так сложились его гены, а оттого, что он был носителем этой заразы, и она проявилась в нём от образа мысли до облика. На его беду честность драконьей природы не терпит притворства. Будь он человеком, он мог вполне оказаться приятным красивым парнем. Но...
   - Значит вот, что значит пожрать Грешника?
   - Именно так!
   - Тебе плохо?
   - Кажется, у меня селезёнка лопнула! У тебя есть знакомый доктор, чтобы подлечил без шума? А то они с криками: "Упырь", глядишь, и сожгут меня на костре!
   Девушка ласково улыбнулась и, взяв Грешника за руку, произнесла:
   - Найдём! Мы теперь с тобой родственники одной крови. Я не оставлю тебя умирать! Даже не надейся! - И Грешник усмехнулся в ответ. Он постарался подняться, нужно было спешить и бежать отсюда прочь, пока вооружённые житель Горы не появились на поле боя вновь.
  

16.

  
   Жив ли Грешник? Как известно, вирус проявляет себя как форма жизни, исключительно паразитируя на ДНК и РНК живых клеток. Вне клеточного ядра он не более чем сложная молекула, переходная форма от неживого к живому. А как быть с душой и сознанием? Можно ли назвать душу отнятую от тела живой? Или сознание, извлечённое из сосуда запертого мозга? Чем они являются, будучи оторванными от естественной среды функционирования?
   Всё теми же вирусами! Представьте себе мозг, уязвлённый шизофренией, расщепленный разум, приютивший сотни личностей! Представьте тело, приютившее в себе не одну душу, и даже не две, а десятки метущихся душ! И каждая пытается занять собой все пространство. И что же происходит, когда вдруг часть этого пространства рушится? Когда один из включённых в сеть компьютеров вдруг выходит из строя?
   Я не могу сказать, что он жив. Он заключён в болезнетворную спору, ждущую подходящих для жизни условий.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Они остановились передохнуть у обочины старинной дороги. Грешнику было плохо. По сути, он умирал от многочисленных разрывов внутренних органов, но клетка не позволяла плоти отторгнуть дух, более того, она не давала сознанию покидать тело, заставляя переживать каждый момент боли. Кожа Грешника позеленела, его рвало желчью с кровью, и он не мог идти сам. Комки кровавой рвоты заставали у него в носу, и при дыхании его ноздри издавали противный хлюпающий присвист.
   Не смотря на тяжесть и мерзость его состояния, девушка продолжала, по сути, нести его на себе, всё это время, терпя усталость и отвращение. Это был их пятый или шестой привал, но на этот раз она остановилась не из-за усталости, или оттого, что у Грешника начался новый приступ судорог.
   Проходя на том участке тракта, который огибал Костяную башню, она вдруг увидела труп человека. Он был одет в яркую сутану и кожаный фартук, вокруг него были разбросаны инструменты, свидетельствующие о том, что при жизни он был мастеровым Горы. Недалеко лежало ещё одно тело, облачённое в когда-то белое, а теперь красное и черно-бурое. Рядом с ним находились две разбитые десятилитровые бутыли тонкого стекла. От узких горлышек этих склянок тянулись в высокую траву пуповины, заканчивающиеся недоразвитыми ещё слепыми и полупрозрачными трёхметровыми ящерами-гомункулами.
   Вокруг гомункулов целыми грудами лежали сломанные и разгрызенные кости, клочья разорванной одежды. Один из гомункулов был задушен собственной пуповиной, другой ещё продолжал рефлекторно дышать неразвитыми лёгкими, видимых ран на нём не было, но он всё равно умирал во враждебной среде.
   Девушка оставила Грешника лежать в пыли дороги, а сама пошла через это поле, увлекаемая странным горестно-сладким чувством, природу которого никак не могла понять. Она видела тела, сотни исковерканных тел, растекающихся грязными лужами мародёров, обретших свою плоть в алхимических чанах Горы, голые скелеты в черных пятнах, обгорелые остовы военных машин. Выжженные воронки созданные машинами были заполнены горелым мясом и жирной вонючей сажей. Здесь пахло дохлятиной, но девушка хотя и морщилась, со странным удовольствием вдыхала этот аромат, и с ужасом ловила себя на мысли, что получает удовольствие, глядя на разорванные член от члена тела.
   - Так им всем и надо! - вдруг промелькнула у неё в мозгу, и в туже секунду, она почувствовала невыносимый стыд за эту мысль.
   - Стеклянные глаза! - услышала она у себя за спиной, и обернулась, - кто это дитя со стеклом в глазах, вместо души? Ты призрак или человек?
   - Я человек, наверное - неуверенно произнесла она, ища глазами, источник звука, и, наконец, она увидела пожилого алхимика, полу раздавленного опрокинутой на бок боевой самоходной колесницей. Горючее масло текло из лопнувшего бака выжигателя прямо на белую одежду человека, и резкий запах метана, рапса и камфары, смешанных со спиртом, наполнял воздух.
   - Человек? - хрипло произнёс умирающий, - да, мы действительно стали людьми! Только посмотри вокруг, что мы творим.
   - Это не человеческая природа нас толкает, а наша собственная.
   - А разве человеческая природа не есть наша собственная? Мы уничтожили всё, ради чего так долго трудились и страдали. Уничтожили во имя эфемерной идеи, в которую сами перестали верить. Мир безо лжи! Мир созидания и того, что принято называть добром. Добро не может быть правдивым!
   - Но почему?
   - Потому что правда - это то, что нас сейчас окружает! Посмотри вокруг! Это похоже на добро? Разве когда легенды рассказывают о праведных битвах, они описывают, как твои собственные кишки выпадают из рассечённого живота? В них не слова нет о том, что мы делаем в этих праведных битвах с врагами! А мы с ними делаем такое... Что иной раз задумываешься, а они ли здесь исчадия тьмы? Вот что такое, правда! Правда - это жестокость!
   - Но этого не может быть!
   - Тогда засунь пальцы в мои раны и спроси себя - "они реальны?"
   - Могу ли я тебе помочь?
   - Убей меня так, чтобы я не почувствовал боли.
   - Но я не могу этого сделать!
   - Почему?
   - Мне не хватает, этой вашей жестокости!
   - А по мне, так дело обстоит совсем иначе. Тогда иди вперёд, иди к центру битвы. Там ты встретишь кое-кого.
   Произнеся это, он отвернулся и уткнулся лицом в землю, но по вздымающимся бокам, девушка видела, что он всё ещё тяжело дышит. Она направилась в том направлении, куда указал умирающий, и вскоре увидела то, о чём говорил алхимик. Посреди огромной груды тел лежала туша, покрытая толстой чешуёй костяных пластин. Сквозь просветы доспеха была видна окраска, ящер был той самой масти, что и князь Тиамат. Он был подобен трупу жирной личинки окружённой стаей жадных мелких муравьёв. Муравьи-людишки облупили его со всех сторон, громоздясь, друг на друге, но у них не было ни сил растащить его по кусочку, ни воли бросить добычу, так они и висели на нем мертвыми, вцепившись в мягкие места зубами.
   Девушка тут же бросилась к отцу, она отыскала его голову и хотела было приникнуть к ней, но тут же отскочила. Пасть звероящера была наполнена людьми, и эти люди были ещё живы, в клетке из зубов рептилии. Они шевелились внутри как трупные черви.
   Девушкой овладело отвращение, она упала на колени, и её стошнило. Это было совсем не похоже на то, что сказывалось в легендах о королях и героях, сокрушающих тьму. Горечь, стыд, ощущение того, что уже никогда нельзя будет исправить, никогда нельзя будет вновь коснуться отца, сказать ему что-то, попытаться примириться, что угодно. Ничего уже нельзя будет воплотить. Никогда она не сможет вновь обрести бессмертную оболочку дракона, и будет стареть, теряя красоту и надежду, как стареют и умирают люди. Она будет стареть и умирать! Постепенно умирать! Это же, как болезнь, как рак! И ты знаешь, что рано или поздно конец неизбежен! И ничего уже никогда нельзя будет исправить!
   И к чувствам, разрывавшим её существо, добавилась жалость, жалость к самой себе. И насколько же слабой, почувствовала она себя в этот момент! Как ей хотелось в этот миг, чтобы хоть кто-нибудь, пришёл и укрыл её собой от всего этого. Хотя бы Грешник. О, если бы Грешник сейчас был рядом с ней, и сказал бы, что она не виновата ни в чём, выдал бы какой-нибудь Тму-Таракский оправдательный принцип, или очередной афоризм, освобождающий от ответственности и всего того, что окружало её сейчас!
   Если бы это было так, она бы, не задумываясь, бросилась бы целовать руки Грешника, но он сейчас лежал в пыли ещё более жалкий, ещё одна ноша на её спине. Она подумала про себя, - а что ели его бросить там? Бросить и уйти назад?
   - Так брось и иди! - вдруг раздалось у неё за спиной, только она и успела подумать об этом. Подскочив как ужаленная, словно её застали за постыдным занятием, она резко встала и обернулась. За её спиной стоял, опираясь на подобранное неподалёку копьё, Грешник. Он более походил на разлагающийся живьём труп, но всё же как-то ему удавалось устоять на ногах.
   - Что мы будем теперь делать? - спросила она, утирая грязными руками слёзы на щеках.
   - Мы? Мы ничего! Я отправлюсь к Кровавой Башне, и завершу начатое. А ты вернёшься к Горе, и поскольку там не осталось ни одного взрослого мужчины, соблазнив нескольких подростков, заставишь их работать на себя, и заведёшь от них кучу ребятишек, и лишишь их всех прав, оставив за собой абсолютное право власти. Вполне реалистичный сценарий воцарения матриархата. Защитная реакция на благородную жестокость мужчин, приведшую популяцию на грань вымирания - это подлая прагматичная жестокость женщин.
   - Ты... Что ты будешь делать?
   Грешник окинул взглядом тело дракона. И начал думать в слух:
   - Он был убит последним, и его убийцы скончались вместе с его смертью. Но они погибли не от ран. Словно бы задохнулись, как если бы их лишили чего-то жизненно важного, воды, воздуха, света, еды... Так и есть! Они издохли от голодания. Как только источник их сытости оказался уничтожен. Здесь только один труп дракона, а ящёров оставалось как минимум три, значит, остальных они пленили и держат под особой охраной, ведь в них заключена для мародёров жизнь! Если погибнут драконы, погибнут и они, а, лишившись медиумов, поставляющих силу, этой самой силы лишится колдун.
   - Что это значит?
   - Огонь - можно считать магическим явлением, представь что пламя - колдун. Он преобразует материю, но только до тех пор, пока медиум поставляет ему силы, медиумом огня можно назвать воздух. Пока есть воздух, у огня есть сила, чем больше воздуха, тем яростней огонь. Но если сжечь весь воздух - огонь умрёт, либо ослабеет. Так и с оставшимся колдуном, нужно лишить его медиумов, всех до единого!
   - Но если сжечь весь воздух, чем же тогда дышать?
   - Из огня и воздуха рождается дым, им нельзя дышать, но рано или поздно, растения вновь создадут из дыма воздух, растения тоже колдуны, они тоже преобразуют материю, и у них есть свой медиум. Рано или поздно, они возродят воздух.
   - Но разве так можно делать? Это же убийство! Этого нельзя допустить!
   - Когда врач лечит болезнь, он дает больному яд, который убивает внутри организма, как болезнетворную живность, так и благотворную. Правда - жестока.
   - Но тогда ты ничем не лучше, ты совершаешь наши же грехи!
   - Да, я совершаю их по отношению к вам, поэтому меня и называют Грешник. Хочешь ты этого или нет, но для того, чтобы ослабить колдуна-лжеца по имени Лицемер, я собираюсь убить всех честных людей в округе! Странно, что ты так этому сопротивляешься, обычно молодости свойственна жестокость.
   - А, каков твой медиум? - вдруг спросила девушка.
   - Если хочешь найти ответ на вопрос, загадай загадку! - усмехнулся в ответ Грешник. Его глаза непрестанно смотрели на труп падшего бессметного титана древности. Реликт, сохранившийся с тех времён, когда людей не было и в помине. Непроизвольно он восхищался мертвым созданием, и его сознание задавалось вопросом: Где же найти такую мощь, что будет способна справиться с подобным монстром. И тут в его раскрытый мозг залетела шальная мысль: А что если к силе полубога прибавить силу колдуна, а к ним присовокупить силу нежити? Этот синтез породит поистине демоническое создание!
   - Я колдун или не колдун? - вдруг спросил Грешник, глядя в единственное око глазика. Зверёк неуверенно пискнул в ответ.
   - Ну, так давай, наконец, попробуем сотворить собственное колдовство, для начала не очень большое!
   Девушка заметила, что тело Грешника приобрело странную текучесть, уподобившись его клинку. Сначала едва заметно, а после уже настолько пугающе явно, его формы переходили одна в другую, оставляя неизменным лишь человеческое ядро. Девушка догадалась, что эта метаморфоза принадлежит паразиту, а не Грешнику. Кожа надувалась огромными пузырями, пальцы вытягивались в длинные шевелящиеся на ветру жгуты усики, расходящиеся как ветви деревьев. Его спина покрылась набухающими почками, а затем и грудь, и голова, почки росли, сливались друг с другом, пока не образовали огромную глобулу на ножках, внутри кожистой оболочки которой, что-то пульсировало и шевелилось.
   В это время гибкие усики-щупальца, непрестанно шарившие вокруг, начали цепляться за мёртвые тела, прорастать в них метастазами, и тянуть соки, и даже сокращаться, подтягивая трубы ближе к ядру глобулы.
   Внезапно, тонкая полупрозрачная перепонка лопнула, и её лепестки раскрылись как цветок, обнажив буйную поросль тонких длинных жгутиков, за которыми не было видно Грешника. Каждый жгутик был не менее трёх метров в длину и едва ли толще детского мизинца, они бешено извивались и вибрировали, каждый на своей частоте, создавая невыносимое калейдоскопическое марево.
   Это существо напоминало морскую тварь наподобие анемона или актинии. Медленно оно начало двигаться в сторону драконьего трупа. В этот момент голени девушки пронзила жгущая боль, она упала и закричала, срываясь на визг. Её что-то потащило по изувеченному битвой полю, найдя в себе силы, она взглянула на свои ноги и увидела их опутанными охотничьими жгутиками твари. Стрекательные клетки вонзили в кожу сотни своих гарпунов, накрепко прилипнув к её ступням и лодыжкам, причиняя невыносимую боль.
   Когда цветок из плоти приблизился к брюху дракона, тысячи жгутиков разом устремились к его мягким местам. Они проникали между костяными пластинками чешуек, пробивали кожу и устремлялись внутрь. Через минуту, грудная клетка зверя дёрнулась в судороге, наполнившись свежим воздухом. По полостям жгутиков в кишки ящера устремились крошечные потоки катализатора. И капельки вещества, каждая подведённая к своему органу, начали ускорять естественную реакцию, брюхо дракона стало медленно надуваться как большой воздушный шар, и вскоре раздался громкий хлопок.
   Девушку с ног до головы залило свежим ещё тёплым гноем. Живот звероящера разорвало, и в эту полость устремился паразит. Он занял подходящую нишу, и пустил свои метастазы в каждый нужный ему орган и член. Судорога отпустила лёгкие зверя, и раздался шумный вздох, затем ещё один, и ещё. И, наконец, воздух сотряс первый удар его сердца. Правда, оно было слишком слабо. Паразит не остановился на этом, его метастазы стали проникать в тела, облепившие дракона, и те, что умирали в его пасти. С ужасом, ещё живые мародёры, обнаружили, что начинают врастать в эту мёртвую гальванизированную плоть. Их собственные сердца начинают качать чужую кровь, гоня её по ставшим общими венам и артериям, и даже их мозг, влился в единую систему. Страх и истерика овладевали ими, когда они находили внутри себя сотни чужих опытов и сознаний, путающихся в общем хаосе смятения.
   Между тем, охотничьи жгутики, продолжали подтаскивать к воскрешаемому трупу, мёртвые и живые тела, окружающие их, в том числе и кричащую от боли девушку. Зверь уже открыл глаза и начал вращать зрачками в разные стороны, он перевалился на живот, и оперся о землю четырьмя лапами. Он расправил крылья, но они были слишком слабы, чтобы поднять вес его туши, и малы, чтобы удержать его парящим. Из обглоданных костей, сшиваемых между собой, паразит, формировал дополнительный каркас крыльев, обтягивая его нарастающей прочной кожей, доведя размах крыльев до ста метров.
   Меж тем, щупальца подняли девушку над головой зверя и усадили её точно между его глаз. Она внезапно почувствовала, что кожа под её ногами стала рыхлой, словно зыбучий песок, и она постепенно в него проваливается, растворяясь ногами в этой изменчивой плоти. Постигнув её пупка, погружение прекратилось, она вдруг ощутила, как боль её ног проходит, и на её место проникает новая боль, боль всего этого общего тела. Она почувствовала тело дракона, и тела всех, кто слился с ним. Она увидела окружающий мир тысячами глаз. И в тот же миг, в её мозг ворвались сущности, требующие своего места, каждая стремилась подавить все остальные и заявить о своем главенстве, каждая жаждала вернуть себе власть над своим телом, и объявить себя в этом конгломерате главным органом, каждый хотел быть мозгом. Они давили друг друга, гоняли по закоулкам нервных узлов и ганглий, травили, и растворяли. Там были все, и даже, её собственный отец. Она с ужасом и скорбью ощутила ту неприязнь, с которой её же отец, пытается вырвать её из своего мозга. Но вдруг, что-то стеной отгородило её от этих нападок. В один миг гомон голосов утих, и наступила пронзительно пугающая тишина.
   - Что это? - подумала девушка, - может они изгнали меня куда-то? Может, я уже мертва? - но тут она заметила, что всё ещё может владеть своими руками и глазами, она попробовала пошевелить лапой дракона, и это у неё получилось. Вскоре она убедилась, что всё тело беспрекословно подчиняется ей, и даже ресурсы чужих мозгов, бесконечно ускоряя скорость её мыслей и реакции, давая новую силу её логическим возможностям и чистой ясности ума. Это ощущение было невероятным!
   Мысленно, она коснулась той ментальной оболочки, что защищала её мозг, и с удивлением осознала, что это Грешник. Она удивилась, как эта слабая воля смогла сдержать натиск такой толпы? Но её новый мозг тут же подсказал ответ - в слабости его сила. Он не сдерживает толпу, он отвлекает её на себя, подобно тому, как вакуум засасывает в себя воздушные потоки из области с большой плотностью. Так образуется ураган, которому не в силах противостоять самые сильные ветра.
   Но это может означать только одно - личность Грешника уже мертва! Либо настолько слаба, что все разом, накинулись на неё, всей толпой, и теперь мешают друг другу.
   Но странное дело. Если Грешник как сознание мёртв, если он не в силах навязать, кому бы то ни было свою волю, почему же ей так хочется выполнить его последнее желание и истребить всю эту благочестивую благородную шушеру? Откуда это твердое намерение размазать по камню мозги проклятых честных доверчивых правдолюбов? Правда порождает доверие, доверие одних позволяет другим их обманывать, доверие дает силу подлости, ведь в мире лжи трудно кого-то обмануть! Что проще, чем предать доверившегося тебе? Но и предательство ищет пути, предательство - источник обмана, точнее оно требует создания лжи, для своего существования. Проследив всю цепочку, приходим к выводу: Добро источник зла. Уничтожь добро, и зло, паразитирующее на нём, прекратит своё существование. Ложь потеряет силу и перестанет быть злом, ложь станет правдой!
   - Это бред! - подумала она, - Проклятье, я сошла с ума, но это то, что я сделаю! - наконец она поняла, это не воля Грешника, это её воля. Это её обиженное внутреннее эго взывает о мщении за разрушенные идеалы. Молодость жестока, и глупа, эгоистична до безрассудства, и Грешник этим воспользовался.
   - Сеятель греха! - подумала о нём девушка, - Всего лишь уронил крупинки и тут же получил всходы...
   Она прекрасно управляла телом дракона, просто ещё не успела забыть, как это делается. Мастодонт поднялся на четыре ноги, расправил огромные полупрозрачные крылья, и неторопливо пересекая всё поле, стал подниматься на вершину ближайшей высокой горы, достигнув её вершины, он стал искать крыльями ветер. В этот момент, девушка чувствовала одновременно и свое собственное человеческое тело, и тело этой агломерации, колонии, словно бы была не частью её, а кормчим корабля. Она чувствовала боль каждого входившего в её состав тела, но не испытывала её, могла даже по желанию вовсе отключиться от ощущений. И тогда, она набрала полные легкие свежего воздуха, свои собственные лёгкие, и лишь потом, вслед за ней, сотни лёгких потянули живительный газ в свои утробы, зверь расправил массивную грудную клетку, и разом все на вдохе прекратив дыхание, замерли. Крылья, наконец, уловили восходящий поток, и в следующую секунду, массивное тело падало вниз со скалы, чтобы через минуту воспарить над её вершиной.
  

17.

  
   Фемида и Немезида - сестры близнецы по сути выполняющие одну и туже работу. Смертные, то есть мы, не в состоянии их различить. И в тоже время, их никогда не видели в месте. Обоих различают только по поведению и поступкам. И от того, у меня возникает вопрос: А точно ли это две сестры? И у обоих ли есть собственное тело? Мысль о том, что у бога может быть раздвоение личности возможно дика, но если у бога есть личность, почему бы собственно и нет?
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Холодно. Зябко. Серо. Небо серое. Тучи? Не видно. Ничего не видно. Это всё из-за травы, она закрывает серо-жёлтым веером всё. Над ржавым берегом иссиня зелёная тина, рыхлой мокрой ватой, колышется в слабом течении. Этот поток совсем маленький, по колено в глубину и два шага вширь. В небольшом отдалении растут какие-то деревья, дикие груши - он слышит их кислый запах, приносимый ветром. Лягушки семьями сидят в грязи у кромки воды, слизывают со щёк ветра тяжёлую от влаги мошкару, и о чём-то печально поют.
   Он улыбнулся, глядя на этих красивых созданий. Он знал, когда-то люди приносили к реке соловьев и кенаров, чтобы те учились петь у лягушек. Их гортанные трели успокоили его, это была лучшая музыка, какую он сейчас только мог пожелать.
   Ветер больше не студил его нагое тело, он легко овевал покрытое шрамами немощное тело. Шрамы! Принято считать, что это атрибут атлетичного тела воина со стальными мускулами. Все забывают, о том, что редкий могучий воин позволит нанести себе увечье, то ли дело жалкий раб?
   Вкусно пахло грушами и чем-то пряным от трав, может диким горошком? Он увидел крошечный розовый бутончик цветка прямо перед своим лицом. Скосил глаз в сторону - серая мышка - мягкий комок пушистой шерсти - нагнула стебель с султаном лиловых гроздей, и старательно грызла основание, наверняка намереваясь утащить в норку целую кисть ягод.
   - Это не Тму-Тарак! - подумал он, - Не может им быть, - коснулся рукой лица - маски нет, - только его щёки, нос, рот... С наслаждением провёл рукой от лба до подбородка. Широко улыбнулся, протянул руку к воде, распугав всех лягушек, зачерпнул горсть и напился, остатки размазал по лицу, долго втирая влагу в кожу.
   У воды росла петрушка, он знал, что у водоемов может расти ложная ядовитая петрушка, но он всё равно сорвал её и сунул в рот, наслаждаясь свежим вкусом. Тут же стелились листья щавеля, он выбрал тот, на котором не было следов мышиных зубов, тщательно прополоскал в ручье и уже хотел, было сунуть его в рот, как что-то увиденное на дне потока заставило его остановиться.
   Из тины и ила торчал использованный пластиковый шприц с иглой. Чёрт! Этого здесь не должно было быть! И ещё и ещё! Целое кладбище шприцов, какой-то дряни. Палочки от конфет или мороженного, упаковки презервативов, горлышко разбитой пивной бутылки, всё еще можно прочесть этикетку, ржавый нож, старые покрытые медной зеленью монеты, разбитая голая детская кукла с выдранными волосами, рядом порнографическая карточка... Зачем это здесь? Он закрыл глаза, и слёзы слились с водами потока.
   - А ты думал, это всё останется там? - раздался резкий голос, иглами пронзивший каждую его вену. Он резко поднялся с земли, ища глазами ту, что нарушила его покой.
   - Так вот как выглядит твой Ирий*? - Она сидела на мшистом камне, нагая, скребя птичьими лапами по рыхлой земле, и поводя крыльями на лёгком ветру. Её пустые глазницы никогда не прекращали кровоточить, и маленькие красно бурые капельки забрызгали грязными кляксами девичьи груди с острыми сосками и шею, увитую золотой гривной в виде змеи.
   - Это ты сделала? - закричал он, указывая рукой на реку.
   - Это сделал ты! - злорадно ответила она, - там ты найдёшь всё, что когда-либо делал, однако, я удивлена.
   - Это чем же?
   - Обычно я нахожу ИХ в окружении сотен голых девственниц, лежащих на золотых простынях, или купающихся в ваннах с деньгами и вином, то что здесь выглядит как мусор, там закономерный атрибут... Но тогда у меня возникает тот же вопрос что и у тебя. Если ты не хочешь этого, зачем это тебе?
   - Это грязь других...
   - Не сваливай вину, это твоя грязь. Имей смелость себе в этом признаться.
   - Скажи, я умер? Кто ты? Немезида или Фемида?
   - Если бы ты умер, всё было бы проще. Твоё сознание и опыт растворились бы в эфире, частицы плоти обратились в прах, а душа в небытие. Ты просто перестал бы существовать. Может это плохо, а может хорошо. Но проблема для тебя в том, что смерть нужно заслужить. Тебе не дает умереть не твоя клетка, или маска. Бессмертная душа - это такая же нежить, как и бессмертная плоть. Бессмертной её делают грехи. Это они не пускают тебя, они твоя клетка!
   - А те, кто в Раю?
   - Ты не поверишь, но у них свои грехи, и они тоже смертные!
   - Так в чём же разница? И кто ты, скажи на конец!
   - Ты сам знаешь ответ на оба вопроса. Прощай, и знаешь, даже если ты вытащишь из реки всю эту гадость, куда ты её положишь?
   - Выходит мне от неё всё равно не избавиться?
   - Грехи нельзя искупить. Их можно забыть, их можно простить... Прощай...
   Она вспорхнула совиными крыльями и легко поднялась в небо, вскоре растаяв среди серых облаков.
  

18.

  
   Принимая обучение, колдун отрекается от своего имени, данного ему родителями при рождении. При выходе из утробы человек ещё не родился как личность. Лишь проявив устойчивые черты оформившегося сознания, колдун приобщается к первой ступени обучения. Он получает или сам выбирает себе новое имя, отражающее его сущность. Например: Оборотень, Искатель, Лицемер, Грешник...
   Из кодекса Северного Храма.
  
   - Вы ведь гончие?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Гончие Ада! - Мастер растянул эти слова, - Вас всегда двое Логик и Интуит. Рыщите по миру... Сначала перед вами идут сеятели. Они бросают в землю зерна, и те дают всходы. Затем вы выпускаете в мир свиней. Они пожирают всходы, жиреют, портят землю... А, затем приходите вы. И идёте по следу своих же... своих... я не знаю, как это назвать.
   - Зачем ты об этом меня спрашиваешь, если ответ тебе не нужен? - Тюремщик поднял на него свой колючий взор.
   - У тебя глаза разного оттенка, один темнее другого.
   - Так бывает.
   - Бывает, что глаза разного цвета, но они всегда одного оттенка, если только не вмешается болезнь или травма. А вот у того паразита, что ты посадил на коршуна, у него оттенок глаза точно такой же, как и у твоего правого глаза. Почерк рисунка на радужке... Это твой глаз.
   - Это мой глаз, но он уже не мой, - он машинально коснулся ужасающих шрамов на своем лице, и тут же заметил за собой эту слабость, не осторожное движение.
   - Это как игра в карты, - заметил Мастер, - Как бы хорошо тебя не вымуштровали учителя, во время блефа ты выдаёшь себя. И ещё обрати внимание на свои чётки, когда стучишь ими, твой ученик это тоже заметил, он уже хорошо тебя изучил.
   - Ему потребовалось больше времени, чем тебе.
   - Почему ты не спрашиваешь, зачем мне нужен этот разговор?
   - Потому что я знаю, что тебя интересует...
   - Я хотел поговорить об этом паразите, "Глазике", это гомункул? Для выращивания ты использовал частицу своего мозга?
   - Это не гомункул, это рак. Доброкачественное новообразование нервной ткани, унаследовавшее частицу моего сознания. Он разорвал мою голову, когда вылуплялся из черепа. Это очень интересно, но ты хочешь говорить не об этом. Ты хочешь знать, не как я это сделал, а зачем.
   - Ради результата? Способности этой твари поразительны, она почти разумна, регенерирует, образует симбиотические метастазы...
   - Но тогда можно было бы создать гомункула в пробирке, как это делают алхимики.
   - Он связан с тобой телепатическими нитями, это же часть твоего собственного мозга.
   - Я не могу сжать в кулак отрубленную руку, - Тюремщик провёл пальцами за ушами, нащупывая что-то, он взял руку Мастера и положил её на свой затылок.
   - Это что? Искусственное?
   - Усилитель, золотая нить идёт от виска через затылок к основанию черепа в спинной мозг. Я могу посылать и принимать мысли образы, идеи...
   - Но тогда зачем колдуны делают это? Почему нельзя воспользоваться иными методами.
   - Можно, и другие ими пользуются.
   - Но ведь вы делаете это с какой-то целью? С какой-то целью Грешники пришли сюда, с какой-то целью они научили нас тому, что мы имеем, с какой-то целью сюда пришли вы, чтобы найти их и убить, с какой-то целью ты вырастил симбиота в своей собственной голове и чуть не умер от этого.
   - Цель есть... У меня есть поговорка, я её очень люблю, а Грешника она приводит в ярость: "Отсутствие ответа - это лучший из всех возможных ответов, он заставляет тебя думать самому!"
   Мастер усмехнулся:
   - У меня на этот счет есть своя: " Нет ничего более великого значимого, чем неопределённое. Ведь что может быть больше того, у чего нет пределов?"
   - Ты дракон, - тихо произнёс тюремщик, Мастер при этом не удивился, но настороженно оглянулся вокруг, не слышал ли кто этого, - Ты дракон, но в тебе нет их кредо, ты испорчен.
   - Это было нужно, ради них самих. Я добровольно принял скверну, иначе было нельзя, иначе...
   - Иначе ты не смог бы стать шпионом, - теперь усмехнулся Тюремщик, - Мой ученик решился выполнить трюк, который ему не по зубам. Он мёртв, скорее всего, или скоро умрёт...
   - Ещё бы, его проглотил звероящер! - буркнул Мастер, Тюремщик недовольно поморщился, всё-таки он довольно туп для колдуна, но ничего. Грешник по сравнению с ним король глупости.
   - Ты спрашиваешь зачем? - задумчиво произнёс Тюремщик, - Зачем Иуда предал Христа? Если бы он сохранил верность возлюбленному учителю, тот спокойно продолжил бы свой путь по тому миру, спасал бы страждущих, учил внемлющих. Но тогда мы бы только и знали, что был такой человек, иудейский раввин, пытавшийся сделать мир лучше. Не будь предательства Иуды, над православными храмами не сияли бы золотые кресты, и Папа раз в год не обращался бы к толпе с балкона Ватиканского дворца! Это предательство было необходимым условием, "Священным Долгом Врага". Оно не было случайным, оно должно было свершиться.
   Вот и мы, анализируем то, что должно свершиться, и творим это! Мы источник священного зла, из которого творится то, что вы называете добром. Мы иуды, без которых спасители не смоют своей кровью грехи с жителей сотен миров.
   Мы - священные враги, с которыми вы обязаны сражаться, мы не позволяем вам расслабиться, закостенеть в фарисействе, разрушая все, что стоит на недостаточно прочном фундаменте, и разбиваясь в кровь о монолитные стены. Наша цель - поиск цели. И когда мы её находим, всеми силами стараемся её поразить. Иногда наши действия противоречат друг другу. Это хорошо. Это не позволяет нам разрушить ваши миры, сдерживающий фактор, позволяющий вам нас победить. Наша цель - собственное поражение!
   Великому светлому божеству мы необходимы во всём! Наша Священная Роль Врагов* дала людям искру разума, которую они от чего-то называют божьей искрой. Может, оттого что Прометей украл эту искру у богов?
   - Всегда думал, что дар разума - божий дар.
   - Божий? Да нам настрого было приказано не касаться этого плода! Если бы демон не взбунтовался, мы до сих пор были бы зверьми!
   - Но ведь боги с их пророческими способностями не могли не знать, как всё обернётся?
   - Именно! Это был хладнокровный план! Интрига внутри интриги! Теперь понимаешь у кого мы учимся? И для кого мы учим? Если кто-то должен был быть предан, мы обучаем предателя! Хочешь пройти обучение? - спросил Тюремщик. Наступило молчание, но вдруг за стенами их тесной кельи началось какое-то брожение. И вскоре явственно раздались обрывки слов на военном языке, и лязг оружия.
   - Похоже, я дам вам лучший из ответов, - пошутил Мастер, поднявшись на ноги и открывая дверь перед карликом. То, что они увидели, с высоты своей башни удивило даже Тюремщика. Огромное объединенное войско народа Горы и мародёров. Горные алхимики установили свои чаны и световые ловушки прямо на поле боя, без перерыва вытаскивая из их варева крючьями готовые живые тела мародёров, в колбах с питательным раствором уже набухали споры агрессивных тварей гомункулов.
   Мастера готовили хитроумные машины, Тюремщик различил кислотные прожигатели камня, механические молоты и тараны, сложные, состоящие из сотен аккумулирующих блоков, метательные катапульты, электро-разрядные пробойники, не говоря уже о примитивных штурмовых лестницах.
   Трое пленённых драконов-зверей в цепях и доспехах томились позади многотысячной толпы из мародёров и пленных драконов-людей в чешуйчатых доспехах. Но особое место занимали мародёры из Костяной Башни. Они намеренно сидели на боевых носилках с паланкином, закрывающим их от солнца, чтобы все могли видеть их белеющие в тени кости.
   - Похоже, это не то, чего вы ожидали, - заметил Мастер, - Я подумаю, стоит ли у вас учиться.
   Тут же у их кельи появился хозяин Кровавой Башни, схватил за шкирку обоих и потащил на стены, кляня всё на свете: драконов, колдунов, свою бабушку... Тюремщик не сопротивлялся. Он понял все, что произошло, всё, что привело к такому финалу. Одного понять он не мог, как он сам не сумел учесть глупости Грешника? Один, два заведомо слабых хода могут разрушить стройно выверенную систему контр ходов.
   - Засранец! - думал про себя Тюремщик, наблюдая за военными приготовлениями жителей башни, - Любитель проявлять инициативу! Запорол всё дело! Заклятие завершилось, он не разбил его, а ускорил, более мы не властны что-либо изменить. А! Гори оно огнём! Будь что будет, а там и авось сгодится, как говорил Грешник.
   И была битва. Она началась лихо, и как заправский спортсмен держала темп, не ослабевая ни на миг. Она длилась долго, несколько дней, и от дыма небо заволокло на столько, что неба не стало видно. Осветительные машины горного народа и огни гигантских костров, и особенно приобретённые хребты, позволяли мародёрам сражаться даже ночью. Люди потеряли счёт дням, и никто не мог бы сказать, какая неделя сражения пошла.
   Во время битвы случалось многое, чаще плохое и бесстыдное... Командиры бросали своих воинов в битве, воины закрывались от стрел врагов собственными детьми, прельстившиеся подлецы, или слабовольные трусы, раз за разом они открывали врагам двери новой башни, и раз за разом, те же предатели, предавали вновь, заманивая доверившихся им в ловушки, и обрушивая на их головы камни занятых ими башен.
   Враги всё более ожесточались, преисполняясь благочестивой ярости, и кидались в священном порыве джихада на клинки своих врагов.
   Наверное, день на седьмой, а может восьмой, из стен крепости, прямо из щелей между кладкой потекли тёмно красные струйки-капельки. "Это кровь!" - в изумлении кричали люди, и одни принимали кровоточащие камни за чудо, и с новой силой и бешенством кидались в схватку. Другие считали это дурным знаком, они впадали в апатию, падали голой грудью на мечи, врагов или свой собственный, или просто бросались в пропасть с всё ещё высоких остатков стен.
   Нет смысла долго описывать войну, все и так знают её прелести. Кто-то превозносит героизм павших, а кто-то выживших. Кто-то воспевает славу сильным, а кто-то плачет о слабых. Кто-то думает о прекрасных словах, и высокопарных пафосных эфемериях, патриотизма, чести. А кто-то стирает снятые с мертвых бинты, чтобы перевязать ими живых.
   В описаниях нет смысла. Все эти слова вам ничего не дадут, если вы не видели войны, а если видели, то и тем более...
   Довольно же будет лишь одного дня, дня, когда над руинами Кровавой Башни поднялась тёмная тень парящего чудовища.
  

19.

  
   Я уже упоминал об истории Великого Колдовства. И как всякое малое колдовство, проект "Грешник" являлся частью гораздо большего замысла ещё даже до того, как возникла идея самого проекта. Однако истинная изюминка оказалась в том, что размеры малого колдовства, рассматриваемые с различных позиций, иногда оказываются значительно больше тех, внутри которых они якобы должны были бы существовать.
   Именно это и произошло, когда проекты "Запад" и "Грешник", являясь взаимозависимыми элементами друг друга, оказались в прямой конфронтации.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Гулкие удары таранных молотов раздавались четко с определённым ритмом, по ним можно было бы отмерять время. Вибрация с противоположного конца замка доходила сюда, казалось бы, вовсе не теряя силы, словно бы несколько десятков машин стояли не где-то там, а прямо здесь, у подножия разрушенной внутренней стены.
   Здесь было на удивление пустынно. Камни были навалены пологой кучей плавно спускавшейся к багряному потоку. От ударов камнедробительных машин, поток разливался волнами, то и дело захлёстывал гальку берега, шипя на ней кислотой, и поднимая в воздух желтоватый пахнущий кремнием и известью туман. Метрах в двадцати от потока, сохранился кусок целой стены. За его рваным краем прятались несколько человек. Пара взрослых мужчин, опоясанных кинжалами из драконьего зуба, и кучка подростков с пращами, или просто карманами полными мелких камней. Они жались к стене, сухими потрескавшимися щеками, и, боясь высунуться, прислушивались к окружающим их звукам.
   Вдруг, монотонный грохот прекратился, и наступившая внезапно тишина напугала людей. Они зашевелились, кто-то даже вскочил на ноги, но тут же упал. По верхнему краю стены тут же застучали арбалетные болты, пущенные с противоположного берега. Ржавые железки со звоном бились о камни, кроша их и высекая снопы ярко-оранжевых искр, хорошо видных в наступившем чадном сумраке.
   - Сволочи! - крикнул парень в ответ на выстрелы, не рискуя больше высовываться.
   - Иди сюда! Покажись, храбрый тараканишка! - еле слышно донеслось с противоположного берега.
   Один из взрослых мужчин, осторожно выглянул в щель между камнями. Берега кровавой реки были спокойны. Ещё вчера враги пытались переправиться через неё, тогда их маленький отряд, опрокинул вражеский навесной мост. Берег был заполнен трупами драконов, мародёров и стражников башни. Сегодня берег был чист. Багряные волны растворили мясо, оставив лишь белеющие кости и сверкающие, словно начищенные, металлические предметы.
   Теперь защитников оставалось меньше десятка, но возможно, осаждающие этого не знали, они не могли сосчитать, сколько же стражников прячутся в лабиринтах завалов и руин. Сегодня битва шла в другом месте. Тараны долбили основание последней угловой башни, на которой замыкались остатки внутренних стен, вслед за ней открывается путь прямо к основной твердыне крепости. Центральной огромной башне, сложенной из массивных камней на каркасе из драконьих скелетов. В основании этой башни был колодец, больше в крепости источников воды нет.
   Мужчины облизнули сухие губы, глядя на возвышающуюся в стороне тёмную громаду. Удары молотов утихли, и вскоре над башней поднялся густой столб черного дыма.
   - Жгут деревянные подпорки и соломенный бут, - произнёс мужчина в слух. Все присутствующие уже прекрасно разбирались в премудростях сапёров, понимая, что за этим последует. Боевые машины выдолбили в основании башни углубление. Чтобы оно не обсыпалось раньше времени, погубив машины и не дав разрушиться кладке, его верх подпирали горючими сосновыми брёвнами, а пустоты заполняли сухой и пылкой как порох соломой. Сейчас машины отвели, видимо они вгрызлись в фундамент достаточно глубоко.
   Было отлично видно высокое пламя подкопного костра, его оранжевые языки доходили до середины башни, страстно облизывая камень, и оставляя на нём свою угольно черную слюну. Треск пылающих брёвен стал слышен по всюду, и, наконец, раздался характерный хруст. Часть стены резко просела, роняя горсти камней со своей вершины, и в следующий момент с оглушающим грохотом башня осыпалась, разлетелась как карточный домик.
   Раздались дикие вопли ярости и ужаса. Но потом всё стихло. Теперь всё что осталось от циклопического замка-города это груда древних костей гигантов, лабиринт из рассыпающихся стен и тоннелей, и одна единственная шестигранная башня, облепленная бородавками надстроек, домов и балконов, ощетинившаяся остатками мостов и переходов, некогда связывающих её воздушными переходами с ныне не существующими башнями.
   Из поднявшегося в лабиринте тучей вихря пыли, показалась человеческая фигура. Она шла, согнувшись, пряча голову и грудь за выставленным вперёд круглым щитом. Человек появился из руин со стороны рухнувшей твердыни, и люди настороженно приготовили оружие, но вскоре пыль опала, и они смогли разглядеть нарисованную на щите голову горгоны.
   - Это Гектор! - узнал рыцаря один из парней. Воин приближался к ним быстро. В воздухе раздался характерный свист, и вскоре шит рыцаря запестрил многочисленными всполохами искр.
   Гектор, наконец, добежал до стены и отбросил изувеченный щит. Мальчишки тут же обступили это оружие своего кумира, изучая каждую вмятину и считая многочисленные острия, застрявшие в его металлической толще. Рыцарь же прислонился спиной к камням, дуя на отбитые руки. Отдышавшись, он оглянулся на ждущих его слов мужчин.
   - Я уходил из башни последним, все прячутся в донжоне или подземельях. Когда они её обрушили, она была пуста.
   - Нужно было самим обрушить её на их головы! - прохрипел один из мужчин, выхватив нож, и принявшись нервно точить его о край камня. Гектор ничего не ответил ему, он перевёл взгляд на затянутое серными облаками небо и тихо произнёс:
   - Я пришёл за вами.
   - Мы знали это! - громко крикнул самый младший из пращников, - Мы знали, что Гектор придёт за нами!
   Рыцарь слабо улыбнулся, он со снисходительностью и теплотой посмотрел на юного пращника и ровным вежливым голосом проговорил, слегка поклонившись одной только головой:
   - Рыцарь Святой Девы всегда держит слово чести!
   - И как ты собираешься это делать? - недоверчиво поинтересовался один из мужчин.
   - По одному, я буду прикрывать вас своим щитом
   Но тут их прервала тень, налетевшая откуда-то сверху. Чёрная и огромная, она пронеслась над руинами, выхватив когтистой лапой одного из подростков, и унеся с собой в небо. Гектор, вскочил, размахивая своим коротким мечом, но уже ничего нельзя было сделать. Тварь унесла его ввысь, и через какое-то время, с диким криком, парень упал обратно на камни.
   - Тварь! Она даже не сожрала его! Нужно было самому толкнуть парня ей в пасть, пока была возможность! - прохрипел мужчина.
   - Да как ты можешь так говорить? - взревел рыцарь, - Это же ваши дети! У тебя нет чести, шкура!
   - Может, и нет, но тогда чего же ты сам не лезешь ей в пасть, как это сделал Грешник? Вот уж кто действительно отработал свою награду всю, до последней крупицы золотого песка. Ты знаешь, это единственный способ убить тварь!
   - Скармливать ей своих жён и детей? Напитать зверя человеческой плотью и кровью, чтобы потом самим же ими насытиться? Да вы все здесь мясоеды!
   - Мы не каннибалы, жертвы сами шли на это! Это был их долг! И мы не жрём их крови!
   - Ложь! Никто не хотел умирать! Это вы бросали их перед пастью зверя, предавали их снова и снова! Каждый раз, сговаривались за спинами, кого вытолкнут в этот раз? С каждым куском вкусного мяса, в вас крепла эта гнусная натура! Здесь нет чести! Все пронизано лицемерием, и подлостью, даже Грешник о котором вы говорите, это вы убили его! Не драконы, это вы убили его! - с этими словами, Гектор вытолкнул спорившего с ним мужчину из укрытия, и тот не успел, ни возразить ему, ни просто вернуться под стену. Чёрный чешуйчатый хвост насадил его тушу на один из своих костяных шипов-крюков и утащил за собой в серный туман.
   - Ты убил его? - ошарашено произнёс кто-то из подростков?
   - Эт... это... это случайность! - голосом полным искреннего ужаса, заикаясь произнёс рыцарь, - я не хотел!
   - Смотрите! - крикнул самый младший паренек, указывая рукой вверх, - Смотрите, что это? Это Дьявол?
   Действительно, даже в расплывчатом туманном небе было видно, как малую тень дракона заслонила ещё более зловещая черная клякса. Гигант, извился и ударил зверя хвостом, усеянным костяными шипами. Звероящер издал пронзительный визг, и в следующую секунду набросился на врага, с ужасом узнав в нём дракона, да ещё и своего же князя!
   Сцепившиеся ящеры не могли парить и оба камнем рухнули наземь, каждый, стараясь опрокинуть соперника вниз, и самому приземлиться на его мягкую спину, а не острые камни руин. Гигант всё же перевесил, и всей тушей рухнул на землю, переломав свои крылья и смягчив падение противника. Звероящер впился в оголённый бок зверя-нежити, и тут же с удивлением обнаружил, что бока воскресшего князя драконов вместо чешуи покрыты приросшими к нему людьми, кусок драконьего мяса легко оторвался от рёбер, обнажив омерзительные кишащие внутренности.
   Звероящера от отвращения начало тошнить, он хотел, было выплюнуть кусок, но тут мощная лапа мертвого зверя схватила его за морду, не давая разжать челюсти, а другая ударила по горлу, заставляя проглотить мерзкий кусок.
   Дракон оторвался от противника, схватившись обеими руками за основание шеи и пытаясь отрыгнуть, но кусок только плотнее застрял в его пищеводе, передавив собой трахею и прекратив дыхание. Ящер упал на живот и широко разинутой пастью громко шипел, пытаясь, то ли вдохнуть, то ли выдохнуть.
   Пользуясь моментом, пока туша зверя закрыла их от стрелков с противоположного берега, рыцарь погнал ребят из их укрытия в сторону спасительного лабиринта. Спустя несколько минут наполненных бешеным бегом, они достигли спасительных стен. Теперь можно было свободно добраться до оставшейся целой центральной башни. Мальчишки так и поступили, но рыцарь остался в лабиринте, на случай если кто-то решится их преследовать.
   Как заворожённый он смотрел на мерзкое чудовище, сплетённое из сотен мёртвых тел, пожирающее плоть своего ещё живого собрата. Обострённым чутьём, Гектор ощутил чьё-то присутствие, раньше, чем успел это осознать. Первым взметнулся меч, уперся во что-то твердое, и лишь затем вослед повернулась голова. Острие остановилось неподвижно, будучи зажато на самом кончике между указательным и большим пальцами, короткими и пухлыми. Глаза рыцаря скользнули по руке, остановившей замах меча, до плеча и остановились на расчерченном шрамами полном щекастом лице.
   - Это вы, Тюремщик? Я мог вас убить!
   - Мог, - согласился карлик. Он отпустил кончик клинка, и только тут рыцарь осознал, какая титаническая сила скрывается в недрах этого уродца. Гектор ничего не сказал, он просто молча убрал оружие в ножны за поясом, и мельком бросил взгляд на многострадальный круглый щит.
   - Я могу его починить, - раздался голос Мастера.
   - И вы здесь? Что вы оба тут делаете?
   - Ловушки, - пояснил Мастер, - мы пытаемся сделать эти руины... Превратить их в подобие лабиринта начинённого ловушками. Тараны не пройдут сквозь эти стены, люди тоже...
   - А звероящеры?
   - Это забота жителей Кровавой Башни, - ответил Тюремщик.
   - Башни? - переспросил, рыцарь, - Много ли осталось этой башни?
   - Башня - это не камни, - пояснил Тюремщик, - её целостность нужно считать не по устоявшим стенам.
   - И что же является мерилом?
   - Труп человека, лишённый души не является человеком, - вместо ответа произнёс Тюремщик, - Без людей, населяющих этот организм, у него нет души. Сломай камень, и завтра люди воздвигнут новый, сломай людей, и камни рухнут сами. Иных людей сломать тяжелее, чем монолитную кладку. А впрочем, ты здесь слишком долго задержался. Мастер уже отвёл мальчишек в безопасное место. Тебе тоже пора в крепость.
   - Я останусь здесь! В этих катакомбах ещё можно сражаться! Здесь мы можем одолеть численно превосходящие силы!
   - Эти силы одолеем мы, а ты отправляйся в крепость. Хотя стой! Ещё угодишь в одну из мышеловок, следуй за мной, я проведу тебя по свободной тропе, а Мастер будет идти за нами по следу, оставляя ловушки за нашими спинами.
   Карлик ловко пополз по камням, и рыцарь последовал за ним, постоянно спотыкаясь и падая. Тюремщик вёл его какими-то кружными путями, даже в тех местах, где можно было пойти на прямик, но, памятуя о многочисленных секретах спрятанных тут этими двумя учеными мужами, рыцарь не рисковал отклониться от курса и не спорил с проводником. Спустя долгие часы скитаний и преодоления лазов, узких проходов, и прочих неуютных мест, они всё же очутились у не замурованного жерла колодца. Первым внутрь спрыгнул карлик, рыцарь последовал за ним, но он не ожидал, насколько глубоким окажется колодец, и при падении чуть не сломал себе ногу, хотя и приземлился на мягкую солому.
   - Когда уберём солому, нужно будет ещё и иглы здесь расставить на полу, - подумал в слух Тюремщик.
   - Поставим, - раздался девичий голос из полумрака. Рыцарь узнал в нем голос дочери Хозяина.
   - Мы подождём Мастера и тогда пойдем в крепость. Мы отправимся через Гробницу?
   - Да через неё, - ответила девушка.
   - И вы не боитесь, что мы увидим ваши сокровища? - ехидно заметил карлик.
   - Их скоро увидят враги, чего же бояться союзников?
   Через какое-то время на высокий стог соломы приземлился Мастер. И как только он стал на пол, девушка высекла искру об камень, и швырнула уголёк в копну. Огонь моментально вспыхнул, объяв весь стог.
   - А можно и без шипов обойтись, всё равно поубиваются, - подумав, произнёс карлик. Он первым пошёл вперёд, хорошо ориентируясь в катакомбах, удивив этим даже девушку.
   - Вы уже разве были здесь? - спросила она.
   - Здесь был Грешник, мне этого достаточно.
   Более никто не задавал вопросов. Они шли уже знакомыми путями, через лабиринты подземелий. Рыцарь, видя эти похороненные дома и цитадели, подумал в слух, что даже после того, как падёт центральная башня, люди могут выдержать осаду здесь.
   - Мы будим сражаться до самого порога королевской гробницы! - согласилась с ним девушка. Тюремщик пристально посмотрел на неё, но промолчал. Он продолжал украдкой наблюдать за ней весь путь, поглядывая изредка на Мастера.
   - А вы видели этого демона убивающего драконов? - вдруг спросил рыцарь.
   - Они просто опять что-то не поделили между собой, - подумала девушка.
   - Не знаю, не знаю! Он, казалось, вообще не был похож на обычного звероящера. Одно слово - Демон! Настоящий ужасающий мерзкий дьявол! Это не ваших рук дело? - спросил он, обращаясь к Тюремщику.
   - Тварь убила зверя, позволив откусить от себя кусок? Да, это похоже на то, что делают колдуны. Но это не моя работа.
   - Значит это работа их колдуна! - уверенно заявил рыцарь.
   - Да нет, - тихо произнёс Тюремщик, - Скорее нашего.
   Он увидел то, что хотел! Пусть ни для кого это не прошло замеченным, но мимические мышцы девушки непроизвольно приняли определённую гримасу. Человек не может контролировать такие моменты, эти движения скорее подобны ударам сердца, усилием воли их не исказить. Удивления нет, значит это для неё не сюрприз, зато есть страх и осторожность, смешанная со стыдом или брезгливостью. Выражение подобно тому, какое бывает у человека пойманного с поличным за постыдным занятием. То, что он увидел, вполне удовлетворило его, единственное, о чём он сожалел, так это о том, что не успел заметить выражения лиц Рыцаря и Мастера. Впрочем, для Мастера, у него была припасена ещё одна, более жестокая мина.
   Спустя час, они остановились у двери арки, сложенной из трёх монолитов. Старик Герейне уже поджидал их, оставив узкую щель между камнями, в которую едва-едва можно было протиснуться. Он был недоволен большим количеством людей, за которыми было трудно уследить, но всё же впустил всех, и запер за ними дверь.
   - Так это вы, значит, придумали способ убить дракона оставшегося в облике зверя? - спросил колдун у мудреца, когда тот вёл их между кучами сокровищ.
   - Я, - коротко ответил тот, явно демонстрируя нежелание говорить с уродцем.
   - И как же вы совершили такое открытие? - не унимался Тюремщик, - Знаете, тут объявился новый звероящер. Может, вы найдёте способ, как и с ним, справится?
   Герейне упорно молчал, игнорируя словоохотливого карлика, но это не останавливало болтуна, казалось, чем больше старец молчал, тем больше говорил колдун, вызывая ещё большее раздражение у мудреца. Наконец старик взорвался:
   - Хватит! Чего ты от меня хочешь, исчадие порока?
   - Правды, столь редко звучащей в этих почерневших ото лжи стенах! - как пощёчина раздались слова Тюремщика.
   - Я скажу тебе правду! Спрашивай!
   - Твоё имя?
   - Герейне!
   - Ложь! Твоё имя - Герион! Ты изгнанный змей с раздвоенным языком, колдун-перевёртыш!
   Старик скрипнул зубами, но не стал возражать. Девушка и рыцарь в неподдельном изумлении обступили старца со всех сторон, не произвольно беря его в кольцо. То, что среди них был колдун, да ещё такой могущественный, из самой таинственной секты Северного Храма, этого они не могли принять, это не укладывалось, тем более что девушка знала этого старика с самого детства.
   - Он не может быть колдуном! - заявила она, защищая старца, и даже встала между ним, и Тюремщиком, но Герион к её ещё большему удивлению отодвинул девушку в сторону, оставшись с тюремщиком лицом к лицу.
   - Ты сразу узнал меня?
   - Это ты учил меня первой заповеди лжеца - "верь в то, что говоришь!" - произнёс Тюремщик.
   - Я помню тебя, твои шрамы, ты с честью окончил мою школу, я помню, ты тоже владеешь искусством перевёртышей.
   - Так это правда? - девушка с ужасом выпучила глаза, глядя на своего любимого старика, которого чуть ли не привыкла считать родным дедушкой, - Ты колдун! Ты обманывал всех нас!
   - Обманывал? Нет. Просто не говорил, а вы не спрашивали... Я научил вас выживать, пусть и путём предательства, - оправдался мудрец, - а то что я колдун... Одной мудрости мало, чтобы прожить триста лет.
   - Так значит, это тебе мы обязаны всеми нашими бедами? - с вызовом спросила девушка.
   - Я научил вас, как не чувствовать вины или мук совести, оправдывать необходимостью самые мерзкие деяния, окружая их ореолом благородной жертвенности, - ответил старик, я научил вас как выжить, но не я привёл вас на край бездны. Напротив, я только попытался исправить то, что сделал тот, кто появился тут до меня, я повинен лишь в том, что этот кошмар затянулся на триста с лишним лет. Поверь, не будь меня, ваш конец пришел бы гораздо раньше!
   - Значит, ты, как и я, прибыл сюда в поисках Грешников, чтобы сломать их заклятие? - спросил Тюремщик.
   - Я скажу - да. Но можете ли вы верить словам предателя?
   - Их можно проверить, - злобно ухмыльнулся Тюремщик, с этими словами он дернул за нитку, торчащую из его шва на лице. Нитка лопнула и полезла, как из старого свитера, швы стали расходиться, раздираемые давлением, и вскоре, присутствующие узрели ужасающее зрелище. Тюремщик стал выворачиваться на изнанку, и как ни странно, но внутри он оказался больше чем снаружи. Вскоре он принял новый не менее уродливый облик покрытого голым мясом огромного, размером с лошадь трёх-ротого пса. Из всех трёх пастей, более напоминавших рыла свиней с зубами как у бульдога, свисали длинные шершавые от сотен колючек языки. Его полностью белые глаза вывернулись изнутри зрачками наружу и уставились на старца.
   - Цербером ты мне всегда нравился больше! - усмехнулся Герион, и накинул на свою голову капюшон, тут же обернувшийся головой змеи. Его пестрая покрытая сверкающей вышивкой ряса поползла, растягиваясь, через золотые дюны, и вскоре, кончик змеиного хвоста бешено затрясся, издавая пугающий треск погремушки. Гигантский змей раздувал свой как у кобры капюшон, высовывал наружу раздвоенный язык, и непрестанно шипя, ползал по кругу, водя хоровод, в центре которого стоял рычащий цербер.
   Пестрые узоры змеиной шкуры резали глаз, они переливались, вторя танцу гибкого длинного тела, казалось, эти глифы перетекли на пол, на стены, отделились от тела и опутали собой стоявших поодаль людей.
   - Твой гипноз не действует на меня, - прорычал адский пёс.
   - Я зззззнааааююююю, - прошипел змей, - шшшшштобыыыы не мешшшшшшаааали...
  

20.

  
   В заключение, пожалуй, стоит добавить несколько слов о проекте "Запад". Он, несомненно, является шедевральным построением с точки зрения социальной и политической архитектуры, логических и моралистических конструкций. По ажурности и сложности структуры он превзошёл все известные проекты. И в нем, как ни в каком другом колдовстве, фантастическим образом применён "эффект матрёшки"! то есть "стремления внутри стремлений, и планы внутри планов, одна интрига развиваясь независимо является просчитанной частью другой интриги, и так до бесконечности". Однако эта грандиозность всё же разбилась о простоту и функциональность идеи проекта "Грешник". Пусть колдун Лицемер смог создать настолько чистый образ, в сердце которого он загнал свое я, это его не спасло, ибо он сам стал жертвой своего колдовства. Его ложь была настолько искусна, что он сам поверил в неё без остатка! Можно сказать, что вымышленный персонаж отчасти поглотил Лицемера.
   Он хотел совершить величайший подвиг, самое светлое деяние, какое только возможно. Пожертвовать собой, и кровью своей смыть все грехи мира, и также как тот, кто однажды уже совершил подобное, стать новым богом Запада. В этот раз у колдуна не получилось. Но успешный опыт предшественника заставляет о многом задуматься.
   Аммодей Авалон Цербер Епископ Северного Храма
  
   Муть медленно, словно жидкая сера из ушей, вытекала из головы. Рыцарь коснулся раскалённого красного лба - жилки болезненно вздулись и пульсировали, но мигрень и головокружение понемногу угасали. Он перевернулся на живот, и его стошнило.
   Раздался пронзительный девичий крик, и он как удар хлыста заставил рыцаря вскочить. Он выхватил меч, готовый ринуться в драку, и тут же остолбенел. Кричала дочь хозяина, но никто на неё не нападал. Посреди сокровищницы лежал изувеченный труп старика, и Тюремщик, уже успевший вновь принять облик коротышки-карлика, продолжал усердно его потрошить. Рыцарь отметил, что швы на голове колдуна не сходятся от напряжения, узлы завязаны неровно и наспех, нити натянуты, но между ними зияют края огромных ран.
   Видно было, что цербер обрёл вновь человеческий облик исключительно для того, чтобы ему удобней было производить свои хирургические манипуляции.
   - Что вы там ищите? - поинтересовался рыцарь.
   - Паразита, - коротко ответил колдун, он последний раз что-то надрезал и в разочаровании отбросил в сторону ланцет и нож для ампутаций
   - Паразита, такого же, как ваш "Глазик"?
   - Почти такого же. Проклятье, он чист!
   - Выходит ты убил невиновного? - в ужасе и отвращении прохрипел Гектор.
   - Невиновного? Ну, если в том, в чём его обвинил я, то да! Но не забывай, он был колдуном, как и я. При первой нашей встрече, ты хотел убить меня только за это.
   - Но он был вашим учителем! Как вы можете быть настолько жестоки друг к другу?
   - Эта жестокость - акт милосердия. Не к нему, конечно, и не ко мне, а к вам, к тем, кто нас окружает. Всякий учитель однажды должен убить своего ученика, и в свою очередь, каждый ученик однажды должен убить своего учителя. Можно конечно достигнуть определённых успехов и остановиться на этом, просто прекратить обучение и уйти. Это не возбраняется. Но тогда ты остаёшься всего лишь пешкой, узким неуклюжим специалистом, ключом, который подходит только к одному замку. Убийство это необходимый этап обучения или контроля.
   - Это мерзко! - словно плюнула, с отвращением произнесла девушка.
   - Мерзко то, что сейчас происходит вокруг! - парировал колдун, - А это явилось в свою очередь результатом того, что кто-то однажды распустил слюни и не убил своего ученика!
   - Зачем тогда вообще кого-то учить?
   - Таков путь колдуна...
   - Этот ответ звучит тогда, - заметил Мастер, - когда они сами не знают на него ответа.
   Тюремщик бросил на него уничтожающий взгляд. Он прищурился и с расстановкой медленно и чётко произнёс, выговаривая каждое слово:
   - Концентрация колдунов в этом месте превосходит двоих на один квадратный метр!
   - Что ты хочешь этим сказать.
   - Только то, что уже сказал. Но если вам нужно всё разжевать: я и старик не единственные колдуны в этой могиле. Возьмите, например нашего Мастера! Кстати, а вы знаете, что он дракон? А ну-ка сними свою шляпу, покажи им венец ящера!
   - Он шпион! - девушка отпрянула, ткнув пальцем в его сторону, - предатель!
   - Дважды предатель! - заметил тюремщик, - Сначала предал свой народ, бежал и принял обучение в одном их приходов Северного Храма. Затем решил вернуться, и пошёл сражаться против своих старых друзей, стал одним из защитников башни, но снова предал, теперь уже вас, и посылал донесения с точными описаниями крепости новым хозяевам - призракам Костяной Башни.
   - Я сражался с вами всё это время! - оскорблено заявил Мастер, - Вы знаете - я не колдун!
   - Даже то, что ты зовёшь себя не по имени, а, по сути, говорит о том, что ты уже прошёл обучение, как минимум его часть. Ты колдун!
   - Ну и кому ты будешь верить? - спросил мастер у рыцаря, - Мне? Твоему другу? Или подонку, для которого нет понятие чести, который богохульствует и не стесняется своих преступлений?
   - Кстати, - заметил Тюремщик, - вон там, между двумя телами, находится хранилище великого матаморфозора, знаменитого Рубинового Яйца, некогда отнятого у драконов. Того самого, из-за которого идёт война! Что скажешь, рыцарь? Решишься ли ты теперь повернуться спиной к своему наречённому другу?
   Рыцарь сплюнул на пол и жёстко произнёс:
   - Я доверяю друзьям, и Мастер пойдёт сейчас вместе со мной, в башню, потому что мы поклялись вместе защищать это яйцо! Идёмте! - с этими словами он повернулся спиной к Мастеру и хотел, было идти к выходу, как вдруг остановился и хрипло выдохнул. Из его раскрывшегося рта потекла кровь. От шока он упал на колени и все увидели стамеску, воткнутую под лопатку рыцаря. Это была стамеска Мастера. Девушка тут же бросилась к умирающиму.
   Недолго думая Мастер воспользовался этим и кинулся к могилам древних королей, он сорвал крышку с ящика. Где хранилась золотая лисица, и засунул руку ей в пасть по самый локоть. Тут же раздался его слабый крик боли. Он вытащил руку и оглядел ладонь с воткнутой в неё черной иголкой. Это была одна из тех иголок, что Тюремщик прятал за отворотами своего балахона. Мастер увидел чернеющие вены на руках, и у него более не осталось сомнений насчёт того, чем был смазан кончик острия. Дракон упал на каменные плиты пола.
   - Это тот самый яд, который так страшно на вас действует! Человеческая кровь! Эту иголку втыкал в себя Грешник, чтобы обезболить рану, а я не стал её стерилизовать. И кстати, как ты уже заметил, яйца там нет! Мой ученик украл его уже давно и давно вынес из крепости. Оно уже возвращено драконам.
   - Тогда почему же битва продолжается? - просипел в предсмертных судорогах Мастер.
   - Потому что, к сожалению это не ты тот колдун, что заварил всю кашу, - карлик кинул взгляд на девушку, та хлопотала и то и дело, злобно сверкала на колдуна глазами.
   - Не стоит с ним возиться, он уже мёртв! Мастер прекрасный врачь, он всадил оружие прямо в сердце.
   - Ты так думаешь? - раздался загробный голос, заставивший удивиться даже Тюремщика. Он с изумлением подошёл к рыцарю, живому против всех правил природы, и коснулся его груди.
   - Оно справа! - констатировал колдун, - странно, люди с такими сердцами вообще не живут!
   - А я живу, и этот секрет не раз спасал мне жизнь! - усмехнулся рыцарь, - Признаться, я и вправду не ожидал, что он меня ударит.
   - Впредь будешь слушаться меня!
   - Тебя? - закричала на карлика девушка, - Да ты источник всех наших бед! Ты делаешь только хуже! Да ты самый главный предатель, предатель всех предателей! Ты украл нашу святыню и отдал её нашим врагам! Да ты...
   - Если святыня у драконов, почему они ещё не превратились все разом в звероящеров и не разнесли тут все по камушку? Если вы не заметили, драконы сейчас рабы мародёров Костяной Башни. А яйцо возможно уже уничтожено, так что хоть оно и было возвращено, похоже на то, что никто не сумел им правильно воспользоваться! Чёрт! Только зря погубил Грешника! Ну да ладно, рано или поздно, я всё равно собирался его убить.
   - Я больше не могу его слушать! Ты можешь идти? - спросила девушка рыцаря. На удивление, тот легко поднялся, все, что ему понадобилось, это игла с обезболивающим опиумом и тугая повязка на грудь. Вскоре они поднимались по тайному лазу в сердцевину главной башни.
   В то время как подземелья оглашались воплями боли и гулом тайных сражений, хозяин Кровавой Башни сидел на своем троне, выточенном и сложенном из костей и зубов ящеров. Его меч устало стоял прислонённый рукоятью к желтовато-кремовому подлокотнику. На полу под его остриём запеклось чёрно-бурое пятно, от маленьких ржавых капелек стекающих по отполированной осколками раздробленных доспехов и костей поверхности клинка.
   Лоб хозяина покоился на руке упертой локтём в колено, другая рука безжизненно свисала с подлокотника. И могло показаться, что воин спит в такой неудобной позе, если бы только вместо храпа временами то и дело не раздавались едва различимые всхлипы.
   Тронный зал был заполнен людьми. И среди них не было ни одного из воинов. Их хозяин был единственным опоясанным стражником оставшимся стоять на ногах. Тут были в основном дети, молодые люди, вооружённые пращами и камнями, иногда ножами из острых осколков драконьей кости. Было много женщин и мало мужчин. Женщинам и девушкам приходилось хуже всего. Все обитатели твердыни мужского пола были освобождены от всякой работы, не связанной с ратным делом, и на плечи юных дев легли не женские обязанности.
   Акведуки и водяные вороты не работали, девчонки лет тринадцати непрерывно бегали по лестницам вниз, к роднику в основании фундамента, а затем, с полными кувшинами, преодолевали тысячи ступеней, чтобы напоить часовых и матерей с грудными младенцами. Каждый этаж был полон жаждущих воды людей, забит сотнями жалких существ, оставшимися от многотысячного народа. И эти маленькие хрупкие феи без устали, с надрывом бегали вверх в низ, сновали между измученными людьми, наполняя горьковатой водой пустые чаши. И это бала самая лёгкая из обязанностей легших на женские спины.
   Хозяин не мог смотреть в глаза своим женщинам, и потому он прятал их за слезами. Он даже радовался, когда где-то случалось нечто ужасное, потому что он мог хотя бы туда сбежать от этой невыносимой ответственности, пусть и за правильные решения.
   Но вот башня, в основании которой был колодец, рухнула под напором таранов и сапёров. Источник обнажился, оказавшись на открытом месте. И тогда Хозяин повторно приказал девочкам носить от него воду, не смотря на то, что каждая вторая подбегавшая к роднику за водой, гибла от камней и стрел, пущенных в них мародёрами.
   Сейчас он был окружен ревущими от голода и жажды меленькими детьми, и в его раздираемый мозг пришла мысль избавиться и от них. Они рты, требующие слишком много, если от них избавиться, выжившие мужчины и женщины родят новых детей, а если эта мелюзга будет продолжать потреблять бесценные ограниченные ресурсы... Их можно использовать и с большей пользой! Скормить звероящерам, например! Почему нет? Тогда у осажденных вновь появится еда!
   Но согласятся ли матери отдать своих детей, ради спасения жизней? Согласятся или нет, плевать! Он их хозяин! Он единственный в праве решать, кому тут жить, а кому умирать! Без этих людей он никто! Хозяин груды битых камней! Они обязаны выжить ради него, как же они этого не понимают? Они обязаны выжить, ради своего хозяина! Только хозяин - единственный человек, во всем этом каменном мешке, ради которого стоит жить! Так он думал в этот момент.
   Но в какой-то момент часовой-подросток позвал своего хозяина на балкон, что бы тот увидел странное действие, творящееся на поле битвы. И Хозяин был ему благодарен за то, что мальчишка прервал поток этих мерзких мыслей в его голове.
   Выйдя на парапет, воин тут же увидел демоническое создание, превосходящее собою всякого ящера когда-либо виденного стражником Кровавой Башни. Эта тварь была покрыта чешуей из живых сросшихся человеческих тел, имела в длину не менее ста метров, превосходя в размере самую огромную из ящериц. И к вящему удивлению обитателей башни, демон громил войско осаждающих крепость врагов. Он давил ногами рогатых десятиметровых змей-гомункулов как червей, разбивал в щепу хитроумные машины мастеров и алхимиков, заглатывал их пачками вместе с землей, на которой те стояли.
   Призраки, мародёры и скелеты облепили демона как муравьи, но он даже не замечал их укусов, к ужасу убийц, они тонули в его рыхлой, от переизбытка человеческого мяса, плоти, словно в болоте, захлёбываясь и врастая в него, становясь его частью.
   - Не могу понять, - произнёс Хозяин, - эта тварь наше спасение, или проклятие? Чем бы это ни кончилось, приготовьте камень по больше, нужно затащить его на вершину башни, и когда эта мерзость убьет всех наших врагов, и полезет на нас, мы сбросим камень ей на голову! Это наш последний шанс! - к разочарованию Хозяина, парни и мальчишки, оставшиеся в его войске только недоуменно переглянулись между собой. Воин с сожалением вспомнил своих друзей, которым можно было даже не приказывать, они и так знали, что нужно делать. Вздохнув, он повёл войско за собой, сам отыскал подходящий камень, и сам начал поднимать его на крышу с помощью парней и подростков.
   К тому времени, как снаряд был установлен в удобном месте, на крышу поднялись дочь хозяина, рыцарь и колдун.
   - А, моя последняя гвардия! - приветствовал их Хозяин, - кроме вас, в моём войске более не осталось воинов. А где Мастер? Нам понадобятся его инженерные таланты!
   - Мастер мёртв, - ответила девушка, - Колдун его убил.
   Хозяин злобно посмотрел на карлика, сверкнув на него острыми как иглы зрачками:
   - Назови хоть одну причину не сбрасывать тебя с этой высоты?
   - Я единственный, кто ещё может спасти твой вымирающий народ! - и этот довод, судя по реакции Хозяина, был достаточным.
   - Что ты можешь сказать об этом драконе? - спросил воин указывая в сторону беснующегося демона.
   - Он порождение трехсотлетнего колдовства одного очень старого колдуна. И сейчас этот колдун среди нас!
   - Он лжёт, отец! Он уже убил Мастера и Герейне, а они оказались невиновными! Он сам колдун! Он сам, готова спорить, создал все эти чары! - истерила девушка. Тюремщик бросил в её сторону быстрый взгляд - жест, адресованный Хозяину.
   - Ты уже дважды ошибся, - произнёс воин.
   - Времени мало. Я собрал в кучу всех возможных подозреваемых и решил для верности перебить всех! Но теперь, я знаю точно. Я чувствую своими внутренностями только одного колдуна. И он рядом с нами.
   Хозяин башни колебался, а рыцарь не очень понимая, о чем идет речь, инстинктивно загородил собой девушку. Но тут их внимание отвлек на себя дьявольский рёв. В небо поднялся последний звероящер, чтобы сразиться с драконом-демоном. Люди наблюдали с земли, как эти двое гигантов кружат в воздухе, примеряясь к нападению. Мародёры и скелеты громкими возгласами подбадривали своего синего дракона, и даже оставшиеся в живых немногочисленные алхимики и мастера Горы, пытались всеми силами помочь своему собрату, слепя демона яркими лучами света, пущенными от костров параболическими зеркалами.
   Но яркие вспышки не могли лишить зрения демона, у него были тысячи глаз. Наученный опытом своих пожранных братьев, зверь старался держать свою пасть, полную кинжальных зубов, плотно закрытой. Он изгибал свое гибкое тело, стараясь хлестнуть врага своим хвостом, усеянным шипами-лезвиями. И всякий раз как это ему удавалось, он издавал победный клёкот.
   Раз за разом, острый бич рассекал мягкую, как у слизня плоть огромного неповоротливого демона. Брюхо ящера-нежити, наконец, было распорото и внутренности выпали из него. Синий дракон решил, что этого достаточно для победы, и ещё более ободрённый радостными криками своих болельщиков, вцепившись в демона всеми четырьмя когтистыми лапами, он опрокинул его в воздухе и, придавив собой, сбросил вниз, уложив тварь на лопатки.
   И только синий ящер хотел подняться, как внезапно, торчащие рёбра распоротой грудной клетки демона обернулись гигантскими клыками, впившимися в бока дракона со всех сторон. И минуты не прошло, как один гигант был пожран другим. Как ни в чем не бывало, демон поднялся на ноги, вырвав у врагов вопль ужаса и отчаяния.
   Возможно жители Горы и мародёры, ведомые призраками Костяной Башни, были настолько деморализованы гибелью последнего дракона-ящера, что они просто падали лицами в землю и верещали в истерике. Призраков и скелетов охватила паника, они бежали прочь от этого места, бросая сокровища и оружие, бросая своих друзей и пленных людей-драконов. Драконы же впали в тупую прострацию. Это был их Конец Вечности... Конечно в них теплилась надежда на последнюю кладку яиц в недрах Горы. Но даже если хотя бы два яйца успешно вылупятся? Какова вероятность того, что они будут разнополыми? А! Что до этих вероятностей, когда мир рушится у тебя на глазах. Кто-то остался лежать на земле, а кто-то с головой кинулся в кислотную реку из гнилой драконьей крови, лишь бы не видеть этого, не чувствовать этого.
   - Это миг нашей победы! - радостно вскричал Хозяин Башни, готовьтесь обрушить камень на голову этой твари! Уж мы то точно её убьем! Мы веками убивали их! Уж если не мы, то никто этого не сделает!
   - У вас ничего не выйдет! - возразил Тюремщик.
   - Заткни пасть! - рявкнул хозяин, - Приготовились!
   И, как и предсказывал Хозяин Башни, демон-дракон, расправившись с прочими врагами, направился к Кровавой Башне. Он подошёл к её основанию, и как все драконы, полез на стену, только он не сложил крылья за спиной, а просто отбросил их, как олени сбрасывают рога. Хозяин ликовал, всё шло как по нотам, и в нужный момент огромный булыжник сорвался с высоты, и угодил точно в голову твари, раздробив мягкий череп до основания. Дракону, по сути, срезало камнем голову. Защитники взорвались радостными криками, но в следующую же минуту, они сменились воплем разочарования. Срез драконьей шеи прорезался кольцом зубов, как пасть пиявки, и не долго думая, зверюга продолжила путь к вершине.
   В отчаяние, люди повернулись к колдуну, и ужаснулись его виду, ибо он вновь вывернулся наизнанку, превратившись в уродливого адского пса. Он уже держал одной лапой дочь Хозяина, а второй удерживал, рвавшегося её спасать, рыцаря, придавив его голову к каменной стене.
   - Пусти меня! - верещал рыцарь, - Ты обманул меня!
   - Ты сам обманываться рад! - прорычал цербер, и затем обратился к Хозяину Башни, - Это Она! Она последняя из тех, кто может быть колдуном! Точнее колдуньей!
   - Но она моя дочь! Она никогда не покидала стен крепости!
   - Она потомок того, по чьей вине началась война! Паразит-воплощение греха мог передаться ей по наследству, а обучение она могла пройти у Герейне, тот тоже был колдуном. Она закончила то, что было начато её предком! Он знал, что рано или поздно в вашем роду появится такой же, как он сам, собственная реинкарнация! Вот почему заклятие потребовало столько времени! Вот почему оно длилось триста лет! Одно твоё согласие, Хозяин, и ради твоего спасения, и спасения твоего народа, я задушу твою дочь прямо здесь! Как только это произойдёт, дракон-демон умрёт! Твоё слово?
   - Не слушай его! - кричал рыцарь, - Прикажи ему отпустить меня, и я сам убью демона! Только я смогу его убить! Пустите меня!
   - Пусти, его! - приказал Хозяин, - пусть попробует!
   - Пусть попробует, - согласился цербер. Он ослабил хватку и отодвинул лапу, прекратив прижимать голову рыцаря к стене.
   В этот самый момент грудь дьявола поравнялась с крышей и длинная шея, завершающаяся пастью пиявки, нависла над защитниками башни. Массивная лапа обрушилась на пол, раздавив о камни Хозяина башни. Словно только этой команды и ждал Рыцарь, он выхватил свой сверкающий меч и бросился было на встречу дьяволу, как вдруг, не успел Гектор сделать и шага, с неба, закрытого тушей твари раздался голос:
   - Глупец!
   Все решили, что этот возглас был обращен демоном к крошечному рыцарю, спешащему в неравный бой, но только Тюремщик узнал в нём голос Грешника, узнал, и тут же проанализировал, что он может означать, его размышления заняли меньше сотой доли секунды. Он думал:
   - Почему я глупец? Ведь глупец именно я! Потому что я ошибся, потому что колдун тот, на кого я даже не подумал ни разу. Проклятие! Даже Грешник это заметил, Где можно найти самый тщательно скрываемый, самый гнусный и уродливый из всех грехов? Там, где его следов нет и в помине!
   Я всё понял! Он ждал нас! Он ждал, что однажды за ним придёт Герейне, и устроил ему ловушку, использовал старика, чтобы тот создал за него часть заклятия, теперь он ждал нас, и мы как нельзя лучше подыграли его грандиозному замыслу! Это колдовство было создано для него несколькими самыми могущественными обманутыми им колдунами, и теперь ему остался один взмах меча до бессмертия!
   И в ту же долю мгновения, в какую окончились потоки этих умозаключений колдуна, благородный рыцарь без страха и упрёка вдруг оторвался от земли, на пол пути к сердцу демона, получив сокрушительный удар в спину. Он отлетел к стене, и вокруг его головы по камням растёкся ярко-алый нимб.
   - Я же говорил, что напьюсь твоей крови, царственный ублюдок! Ты ждал, пока мы сделаем за тебя грязную работу, самые сложные узлы заклятия, примем на себя всю вину за них. А потом придёшь ты! Благородный и чистый! Ты сразишь зло, и уподобишься героям древности. Как Геракл, ты сокрушил бы демона, и стал бы новым богом Запада! Из всех лжецов, ты оказался подлейшим! Ну что же, за то, что сотворили со мною твои предки, я отмщён!
   Дочь хозяина с изумлением обнаружила, что она свободна и цербер больше не хочет её убить. И тут же из трупа рыцаря вырвался гадкий зверёныш-паразит.
   - Лицемер! - позвал его цербер, - зверёк лишь жалобно пискнул, и в следующий миг оказался проглочен одной из пастей адского пса. И как только это произошло, демон-дракон сам собой развалился на сотни тел, из которых он прежде состоял. Несколько из них упали и на крышу, и люди с изумлением находили некоторых из них живыми.
   Первой сама поднялась девушка с золотыми волосами. Увидев цербера, она сразу узнала в нём Тюремщика, и бросилась к нему с криком:
   - Где Грешник?
   Вместо ответа цербер кивнул куда-то в сторону. Девушка проследила за его взглядом и увидела Его. Оторвавшись от этого существа, к тюремщику спешил Глазик, опасливо оглядываясь на монстра позади себя, и, наконец, добежав, паразит прыгнул на грудь хозяина, ища защиты.
   Там среди трупов полусидело тело, сотканное из переплетений человека и нескольких мерзких существ, но вместо морды, у этой твари отчётливо проглядывалась маска Грешника. Тварь вскинула кожистые крылья и зашипела угрожающе, на окруживших её людей.
   - Я узнаю эти черты! - крикнула златовласая девушка, это паразиты! Это воплощения грехов, которые Грешник держал в себе как в тюрьме!
   - Ты права, дитя, - ответил цербер, это они, и они по-прежнему не могут покинуть тюрьму его тела. Но теперь они властны, над его плотью, это заключенные, захватившие тюрьму и убившие надзирателей, но из тюрьмы им не удалось бежать.
   - Ты можешь что-нибудь сделать для Грешника? Ты же его учитель! Исцели его!
   - Он мёртв, дитя! Он мертв. Это тело продолжает жить, а он мертв. Его сознание мертво.
   - Но он же сделал это чтобы защитить меня! Он дважды, нет, трижды отдавал свою жизнь, чтобы спасти меня, и каждый раз он снова воскресал!
   - Всему есть предел, - ответил колдун, - он завершил величайшее заклятие, но не смог насладиться его плодами.
   Тем временем горгулья, отогнав от себя людей, взмыла в воздух и улетела прочь, но не в сторону городов, а на запад, в вечные безлюдные пустоши.
   - Он полетел к свободе! - произнесла златовласая девушка, - Он Бог, который пришёл на смену дряхлому Горному Королю! Говори что хочешь, но он не умер!
   - Выходит, ты веришь в старых богов? Несмотря на то, что они мертвы? Как же твоё имя дитя?
   - Язычница, - ответила девушка, - Колдунья, ученица Грешника!
   - Хочешь продолжить обучение у меня? - спросил Тюремщик, принимая человеческий облик.
   - Если я буду у тебя учиться, однажды, я тебя убью!
   - Другого ответа я и не ждал! - затем карлик, закончив выворачиваться на изнанку, затянул потуже нитки на своей голове, заставив шрамы плотнее сойтись, и обернулся к дочери Хозяина Башни. Она встала с колен и подняла меч своего отца.
   - Правильно, девочка, держись за рукоятку крепко! - окрикнул её колдун, и больше не позволяй никому взять себя за горло!
   - Я постараюсь, ответила Хозяйка Башни. Можешь забирать свою новую ученицу, и даже взять свою долю обещанной награды, и даже долю Грешника. Но как только ты соберёшь все, что принадлежит тебе, ты уберешься из моего королевства прочь!
   - Без колебаний, - ответил карлик, - надо полагать, теперь, когда триста лет войны окончены, под твоим руководством, Кровавая башня будет отстроена вновь?
   - Конечно, - ответила девушка, - И как только это случится, я сокрушу все прочие башни, будь они населены людьми, призраками, или драконами! Я королева Запада! Вы все слышали? Я КОРОЛЕВА ЗАПАДА!!!
   И весь народ башни вторил её воинственному кличу. И лишь Тюремщик, криво ухмыльнувшись, произнёс:
   - Кровавая Башня выстояла!
  

Эпилог.

  
   Когда он умолк, она, как и прежде ничего не ответила. Она и не собиралась отвечать. Лучший ответ, это многозначительное молчание! Он создает иллюзию значительности и заставляет тебя додумать самому тысячи его вариантов, которые так и не были произнесены. И все же она заговорила первой:
   - Так что ты будешь делать с этими вещами?
   - Как ни странно, я всё ещё хочу жить! - ответил он.
   - Хочешь переродиться? Тогда тебе придётся расстаться со своими грехами, расстаться с памятью. Многие так делают, начинаю жизнь заново. И это бесконечный цикл.
   - У меня был знакомый программист, знаешь какое определение, он давал любому бесконечному циклу? - Следствие фатальной ошибки!
   - Значит, ты хочешь жить вечно?
   - Нет.
   - Так чего же ты хочешь?
   - Совершить несовершённое. Ты была права, это режет больнее битого стекла!
   - И что же ты всё-таки будешь делать с этим мусором?
   Какое-то время подумав, он сгрёб всё это в кучу и подошёл к ручью. Его пальцы разжались, и весь хлам упал в воду. И к удивлению его, вода растворила часть мусора. Она же совсем не удивилась, и продолжала смотреть на него.
   - Что это значит? - спросил он.
   - Они канули в Лету, - ответила она.
   - А что же мне делать с собой?
   - Ты хотел совершить что-то? Так соверши.
   - Но однажды и я кану в Лету?
   - Однажды.
   - Но почему я этого больше не боюсь?
  

Конец

  
   Примечания:
  
   Бармица - элемент доспеха, гибкая часть шлема, защищающая шею и горло.
   Седельный меч - длинный до полутора метров обоюдоострый кавалерийский клинок, предназначенный для фехтования одной рукой.
   "Дева сменила Льва, а Аврора сама только-только очнулась ото сна" - имеется в виду утро сентября.
   Ветви ивы - прикреплённые над входом фактически являлись вывеской для борделей и подобных заведении.
   Молосский дог - средневековая порода бойцовских собак.
   Трилобит - доисторическое вымершее морское животное родственное ракообразным.
   Волкодлак - оборотень
   Данте - имеется в виду Денте Алегьери, автор Божественной Комедии.
   Требучёт - самое мощное не огнестрельное осадное орудие. Напоминает огромную пращу, одетую на гибкий рычаг, и использует систему блоков и противовесов.
   Гомункул - организм искуственно созданный в пробирке.
   Азраель (также Израель или Азазель) - ангел смерти в мифологии иудаизма. Одно из воплощения дьявола.
   Гладиус - короткий прямой меч, распространённый в античные времена. Обычно используется в паре с большим щитом.
   Ирий (изначально Арий, позже Рай) - в славянской культуре обитель богов, мистический яблоневый сад, где обретаются души добродетельных людей.
   Птицеженщины - в славянской мифологии полубоги, посредники между земным и мистическим миром, вьющие свои гнезда на ветвях райских яблонь.
   Дар Прометея - в данном случае автор смешивает образ семитского демона Аззалела с эллинским титаном Прометеем и библейским змеем искусителем. Все трое украли у богов предметы, олицетворяющие разум, сознание и свободную волю, после чего передали их людям. Согласно различным вариантам легенд, люди не смогли совладать с обретёнными дарами.
   "Священная роль Врагов" - поклонники культов Люцифера утверждали, что дар разума и свободной воли принадлежат не Богу, разгневавшемуся на прозревших людей и именно за обладание разумом, выгнавшего их из Эдема, а мятежному духу, Несущему Свет (знание, разум). По латыни Люцум Феррари. Таким образом, следуя их логике, создателем разумного человека следует считать не бога, а дьявола.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   116
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"