Т а м б о в ц е в С е р г е й Ф ё д о р о в и ч, писатель.
Э м м а А р к а д ь е в н а, его жена.
Л е д а, их дочь, школьница.
А к а т о в а Е в д о к и я В а с и л ь е в н а, хозяйка дома.
Я г о д к а А л е к с е й И в а н о в и ч, начальник районного отделения МГБ.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а, его жена, дочь Акатовой.
С у д а р у ш к и н П а в е л Г р и г о р ь е в и ч, учитель.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а, его жена, учитель.
С у щ е в и ч Г е о р г и й А н т о н о в и ч, художник.
З у з е н к о Н и к о л а й И г н а т ь е в и ч, инженер.
П о п е р е ч н ы й П ё т р П е т р о в и ч, учитель.
Н и к и т и н И г о р ь Л е о н и д о в и ч, студент.
П р и ч и н а С т е п а н И л ь и ч, поэт-самоучка, изобретатель - могучее телосложение, громкий голос.
Д е р е б я к и н а И н н а А н д р е е в н а, дальняя родственница Акатовой.
Ф р а г о М о и с е й Б о р и с о в и ч, сосед Акатовой.
Действие происходит в небольшом городке средней России.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
На заднем плане большой старый дом с обширной верандой. Слева от него, в глубине сцены, забор и калитка. Дом обращён на сад, за которым не попадающий в сценическое пространство спуск к роще и реке. Перед домом беседка. Возле беседки Тамбовцев и Зузенко.
Т а м б о в ц е в. Да, места чудесные.
З у з е н к о. Устроились нормально? Не жалеешь?
Т а м б о в ц е в. Вполне. Да. Дом этот мне нравится. Этакая... не то, чтобы старина, но добрая старость. И место замечательное. Ты прав. Мне здесь по душе. Девушкам моим тоже. Дом сухой, чистый, у меня даже кабинет, есть интересные книги, можно сказать, библиотека. Для Леды есть пианино.
З у з е н к о. Ну вот. А сколько пришлось тебя уговаривать?
Т а м б о в ц е в. Каюсь. Боялся, будет какая-нибудь ерунда, но... Здесь я отдыхаю от Москвы, от нашей писательской бучи.
З у з е н к о. А как настрой - творческий? Пишется?
Т а м б о в ц е в. Настроение прекрасное, пишется, но, знаешь - природа, река, лес... Теперь, после военных лет хочется просто радоваться жизни, не усидишь за столом. Погода какая... Так, немного пописываю... А хозяйка действительно приятная дама. И это, пожалуй, самое гланое достоинство сего эдема.
З у з е н к о. Жена доктора,.. вдова, конечно. Я тут кое в чём помог ей - так, небольшой ремонт, крыша у неё протекала... Теперь, можно сказать, у нас приятельские отношения.
Т а м б о в ц е в. Нет, здесь здорово. Мы тебе благодарны. Один воздух чего стоит! Цветочки, птички... Ты здесь сразу после войны?
З у з е н к о. Да, строим, завод расширяется.
Т а м б о в ц е в. А ты так и не женился. Зря. В семейной жизни, конечно, есть и проблемы, но выгоды больше.
З у з е н к о. Ну уж, теперь свой срок пропустил, а жениться в сорок два года - это...
Т а м б о в ц е в. Да ерунда! Брось! Не можешь найти подходящей женщины? Сколько угодно. Женись - будешь иметь здоровый образ жизни, нормально питаться, всё прочее - тоже. Подумай - ничуть не поздно. В семье, конечно, всякое бывает, но, знаешь... дочка, любимое чадо... Нет, как можно без этого? И жена - что ни говори - друг. Бывают минуты, когда ближе человека нет. А ведь бывают такие минуты, ох, как бывают! При всех недостатках женщина имеет одно очень ценное свойство: она способна утешить. Да, иногда мы в этом нуждаемся.
З у з е н к о. Всё понимаю, целиком согласен, но...
Т а м б о в ц е в. А вот и они.
Входят Эмма Аркадьевна и Клавдия Агафоновна.
Т а м б о в ц е в. Погуляли?
Э м м а А р к а д ь е в н а. Погуляли. А почему молодые люди не сошли к лесу, к реке?
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Ух! Тяжело подниматься на гору.
З у з е н к о. Мы воспринимаем отсюда. Всё видно, прекрасная панорама.
Т а м б о в ц е в. Мы как раз собирались искать вас. А где же Павел Григорьевич, Георгий Антонович?
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Где-то потерялись.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Бросили нас.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. День прекрасный. Ну только подниматься снизу тяжело.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Мы грибов нашли. Вот (показывает два-три гриба). Один даже белый.
Т а м б о в ц е в. Грибы? Замечательно! (берёт гриб, рассматривает). Какой красавец (отдаёт назад). Нам бы как-то всем вместе устроить поход куда-нибудь в грибные места.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Здесь, чуть подальше, начинаются такие леса... А ещё лучше на той стороне, за рекой... Там грибов не оберёшься. Там мало кто бывает - места почти нетронутые.
З у з е н к о. А вот как-нибудь закажем на заводе машину да и поедем. Я знаю места. Километров двадцать пять - тридцать.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Места заповедные, древние. Здесь когда-то и разбойники водились.
Т а м б о в ц е в. Затерялась Русь в мордве и чуди...
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Да, в наших местах бывал и Есенин. А вы, Сергей Фёдорович, вас не вдохновляет эта красота? Может, прославите наши палестины?
Э м м а А р к а д ь е в н а. Напишет, уж я знаю.
Т а м б о в ц е в. До Есенина нам далеко. Но, может, соберусь с духом.
З у з е н к о. Сотвори что-нибудь этакое... "Войну и мир", например.
Т а м б о в ц е в. Да кто ж в наше время дерзнёт на такое?
Э м м а А р к а д ь е в н а. Сергей думает, что его читать не будут.
К л а в д и я А г а ф о н в н а. Почему? У нас в школе ваш "Ужин при свечах" в десятом, в девятом классах все, наверное, прочитали. Очень неплохая повесть.
Т а м б о в ц е в. Вы так считаете? А знаете, как меня в "Союзе" долбали? Несоветская вещь, мещанство - вот что.
З у з е н к о. В самом деле?
Э м м а А р к а д ь е в н а. Да, такие нападки были! Как он переживал. Не знали, чем ещё кончится...
К л а в д и я А г о ф о н о в н а. Что вы говорите! До нас это не дошло.
Т а м б о в ц е в. Да уж. Надо было показать всяческую борьбу, а у меня просто человеческие отношения.
Входят Сударушкин и Сущевич.
С у д а р у ш к и н. Фу! Прекрасная прогулка... (Клавдии Агафоновне и Эмме Аркадьевне) Куда же вы подевались? Мы вас искали, искали, всю рощу обошли.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Мы с краю походили, погуляли.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Куда уж нам за вами угнаться?
С у щ е в и ч. Зато мы грибов нашли (держит кулёк из газеты).
Э м м а А р к а д ь е в н а. Мы тоже нашли (показывает).
С у щ е в и ч. Ну, разве это грибы? Посмотрите сюда (показывает).
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. О, сколько! Ну, мы просто гуляли, наслаждались. В лесу такая тишина, птицы.
С у д а р у ш к и н. В лесу хорошо.
С у щ е в и ч. Да, здесь настоящий рай. Я много попутешествовал, поездил. Не знаю, почему, здесь для души очень уж как-то... Вот чувствую, вот здесь я должен жить.
Т а м б о в ц е в. Здесь русский дух, здесь Русью пахнет - вот в чём дело!
С у щ е в и ч. Да, да. Видимо, всё дело в этом.
З у з е н к о. Мы тут недавно выезжали в район... Утром, часов в пять или шесть оказались в лесу. Это действительно что-то,.. сказка... Восход солнца...
С у д а р у ш к и н. Смотрите-ка, кто идёт.
Входит Поперечный с корзинкой.
П о п е р е ч н ы й. День добрый. Вот, грибов набрал.
С у щ е в и ч. О-о! Где это вы так?
П о п е р е ч н ы й. Места надо знать.
С у д а р у ш к и н. Мы тоже набрали, но совсем не столько.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Пётр Петрович у нас первый грибник.
Т а м б о в ц е в. А вот я не умею собирать грибы. Люблю собирать, но не умею. Мне главное - побывать на природе, увидеть всю эту красоту, прочувствовать, проникнуться ею. А когда ищешь грибы, глаза в землю и больше ничего не видишь. Конечно, найти гриб - это удовольствие, но...
П о п е р е ч н ы й. Что ж, так просто гулять? Нет, я этого не понимаю. Не понимаю людей, которые бродят просто так, без всякой цели.
З у з е н к о. Ну, не всё же переводить на пользу.
Т а м б о в ц е в. Кому что.
П о п е р е ч н ы й. Нет, я так не могу. Я вот сейчас готовлю поход со школьниками километров за двадцать, может и дальше, на древнее городище. С ночёвкой в палатках. Не просто так. Будем идти по компасу, по карте. Будем вести наблюдения. Не любоваться природой, а наблюдать. Составим план маршрута, будем вести дневник. На городище сделаем зарисовки, описание. Ребятам, думаю, будет полезно.
С у д а р у ш к и н. Это Мохово городище?
П о п е р е ч н ы й. Да.
С у д а р у ш к и н. Там ведь болота, места глухие, опасные, недолго и заблудиться.
П о п е р ч н ы й. Пройдём!
Э м м а А р к а д ь е в н а. Однако, все устали, нагулялись. Зайдёмте в дом, чайку организуем.
П о п е р е ч н ы й. Ну, я-то - домой. Поднялся на заре, отдыхать буду дома. Так что пойду, извините... (уходит).
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Какой задумал поход. Молодец. Что ж? Учитель географии. Он это знает.
С у д а р у ш к и н. Да ведь куда хочет идти! Места дикие, глухие. Не знаю. Всё-таки не надо бы так. Молодой ещё.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Но учитель неплохой. Энтузиаст.
З у з е н к о. Хороший учитель - это немало.
Т а м б о в ц е в. Нет, он молодец.
С у щ е в и ч. Нужны не просто учителя, а и воспитатели, и даже, прежде всего, воспитатели.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Так что, зайдём?
Т а м б о в ц е в. В самом деле, что это мы здесь застряли?
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Да нам бы тоже надо домой.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну куда вам спешить? День только начался.
С у д а р у ш к и н. Ладно, полчасика отнимем у вас.
Т а м б о в ц е в. Покажу вам издание Пушкина, дореволюционное, юбилейное. Читаю и наслаждаюсь - как будто первый раз.
Тамбовцев, Зузенко, Сударушкин, Сущевич уходят в дом.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Если только не в тягость хозяевам.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну что вы!
Эмма Аркадьевна и Клавдия Агафоновна уходят в дом.
С улицы входят: Акатова, Капитолина Викторовна, Деребякина.
Д е р е б я к и н а. Давно не была у вас.
К а п и т о л и н а В и к т о р в н а. Мама, у тебя неважный вид. Плохо чувствуешь себя?
А к а т о в а. Устала. С огородом, с домом, со всеми делами.
Д е р б я к и н а. Вчера, иду по улице, впереди Колька Абрамов. Думаю: на работу, а он - шасть в общежитие нашей фабрики, женское общежитие. Ну, я за ним. Он на второй этаж. Гляжу - в угловую комнату. Я это быстро к Надьке, всё рассказала. Она прибежала, стучит в дверь, не открывают. Она сильнее, матом. Это ж Нинка рыжая - из подготовительного цеха. Стучит - не открывают. Колька видит такое дело - в окно сиганул, ногу зашиб, теперь шкандыбает. Надька здорово раскарябала ему рожу. А этой рыжей стерве, говорит, морду оболью кислотой.
А к а т о в а. А как твои домашние? Как Мавра Семёновна? А дочка?
Д е р е б я к и н а. Мать ничего - бегает.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Дочка, наверное, уже женихается? Наш Владик уже получает записки, уже чего-то там... какая-то любовь.
Д е р е б я к и н а. Моей ещё рано, двенадцать только.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Сама-то не собираешься замуж?
Д е р е б я к и н а. Куда? За кого? Мужиков-то нет. Всё вижу во сне Ивана. Пять лет после похоронки прошло, а часто снится он мне.
А к а т о в а. Сколько народу полегло на войне...
Д е р е б я к и н а. А на прошлой неделе Ваську Савельева хоронили, соседа. Всю войну прошёл, а тут пьяный на столб полез электричество починять, свалился оттуда - сразу насмерть. Двое детей осталось. На поминках было человек тридцать. Валька, жена, рыбы достала, карпа, свинины пожарила, пирогов с картошкой напекла, самогон был деревенский.
А к а т о в а. Пьют ведь.
Д е р е б я к и н а. А как Алексей Иванович? Видела его тут как-то.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Ничего. Работает.
А к а т о в а. Зайду-ка я на огород, посмотрю огурцы - не перезрели бы.
Д е р е б я к и н а. А ваши дачники? Писатель ведь. Такой интересный мужчина. А дочка, я знаю, дружит с сыном библиотекарши. Мальчик ничего себе, но ей не пара. Она вон какая девочка. Жену тоже на днях видела в раймаге. Купила зеркальце, какую-то книжку. Сразу видно: интеллигентная женщина (вздыхает), не нам чета.
А к а т о в а. Да, люди хорошие. С тех пор, как умер наш отец, я тут концы с концами свожу. А в этом году повезло: платят хорошо. Николай Игнатьевич устроил мне таких дачников. Приехали на целое лето. Непорядка от них никакого, шума никакого. Гости к ним ходят - тоже приличные люди - наши, здешние. Если бы так вот приезжали каждое лето, лучше и не надо.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Дачникам здесь благодать.
А к а т о в а. Ладно, пойду посмотрю, что там на грядках. (Капитолине Викторовне) Ты ж не уходи, я сейчас (уходит).
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. После смерти папы уже не та стала жизнь. Когда он был жив, всё у нас было. Все его знали, все уважали. А теперь что ж? Мама осталась одна, тяжело ей.
Д е р е б я к и н а. Зато у тебя всё есть.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Да, немного помогаю.
Д е р е б я к и н а. Давай сходим как-нибудь в кино.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Ты что! Я хожу только с Алексеем Ивановичем.
Д е р е б я к и н а. Ты так и зовёшь его по имени-отчеству? Он что, ревнивый?
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Да уж, что ревнивый, то да. Я вот стою, а сама, как на иголках. Сейчас приду, будет пытать, где была, с кем. Не поверит, что у матери. Да и не любит, чтобы я куда ходила, да чтобы ни с кем не зналась, чтобы домой никого не водила.
Д е р е б я к и н а. Мой тоже был ревнивый - ужас. За волосы таскал меня.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. То-то... Ну ладно, надо идти, пришла взять кое-что у матери. В дом зайдёшь?
Д е р е б я к и н а. Нет, после зайду. Зойке обещала платье сегодня закончить. Побегу.
Капитолина Викторовна уходит в дом, Деребякина выходит на улицу.
Из огорода выходит Акатова с корзинкой, уходит в дом. Из дома. выходят: Тамбовцев, Эмма Аркадьевна, Сударушкин, Клавдия Агафоновна, Зузенко, Сущевич.
С у д а р у ш к и н. Издание прекрасное. Гравюры какие... Тончайшая работа.
Т а м б о в ц е в. Читаешь в таком издании - и совсем другое впечатление. Другой Пушкин! Лучший!
С у щ е в и ч. Да, гравюры...
З у з е н к о. Девятнадцатый век, а какое качество?
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Ну... Нагулялись, нагостились, надо идти до дому.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Куда уж вам так торопиться? Что, у вас - дети малые?
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Дочка обещала прийти с внуками.
С у д а р у ш к и н. Наверное уже пришли.
Т а м б о в ц е в. Надеюсь, будем ещё встречаться. Поговорим ещё и о Пушкине.
С у д а р у ш к и н. Конечно. Пушкин неисчерпаем.
Т а м б о в ц е в. Ну и прекрасно.
К л а в д и я А г а ф о н о в н а. Хорошо провели время, да надо идти
С у щ е в и ч. Добрая встреча, дружеская беседа - что может быть лучше?
Сударушкин и Клавдия Агафоновна уходят.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну а мне прибраться надо (уходит).
З у з е н к о. Так вот, технический и всякий там другой прогресс ничего не изменили в человеке. Каким он был во времена Адама и Евы, таким он остаётся и сейчас. Мы одинаково чувствуем и одинаково мыслим. Вот немцы - цвет европейской культуры, и вот - новейшие примеры...
С у щ е в и ч. Между прочим, там, где жила наша семья в восемнадцатом, девятнадцатом году, там в то время стояли немцы. В моих детских воспоминаниях это вполне симпатичный народ. Помню, часовой стоял. Наверное склад там какой-то был у них. Мы, дети, набегали целой толпой, дразнили его, корчили рожи, показывали язык, кричали: немец дурак! А он прохаживался со своей винтовкой, улыбался нам и всё повторял: "гут киндер, гут киндер..." Такой добродушный, розовый, упитанный, голубоглазый.
З у з е н к о. Да ведь и в этой войне не все были звери.
Т а м б о в ц е в. Что говорить - немцы великая нация. Гёте, Шиллер, Бетховен, но и Гитлер.
С у щ е в и ч. Вы думаете среди наших не было зверя? Я насмотрелся на фронте.
З у з е н к о. Да, было. Всё было. И всё повторяется. Природа человека остаётся неизменной.
Т а м б о в ц е в. Нет, всё-таки мир меняется. Может это покажется кощунством, но жестокие примеры минувшей войны дадут и положительный результат. Люди осознали, что так нельзя, что этого не должно быть. Потому отныне слово "концлагерь", пытки, понятие массовых расстрелов навсегда останутся в прошедшем времени. В мире накапливается добро, медленно, но всё же... Красота спасёт мир. Достоевский прав. Культура, образование принесут свои плоды, хотя, конечно, не так скоро.
З у з е н к о. А я думаю: новый жестокий опыт научил новой жестокости. И люди остаются те же, что и были, может быть, даже хуже.
С у щ е в и ч. Достоевский, конечно, великий человек, но я сильно сомневаюсь, что красота спасёт мир, хотя я художник, а, лучше сказать - потому, что художник. Красота очень легко уживается с жестокостью.
З у з е н к о. Я тоже сомневаюсь.
Т а м б о в ц е в. Нет, позвольте, красота (духовная) облагораживает человека, смягчает нравы. Разве не так?
С у щ е в и ч. Облагораживает. Но какого человека и много ли таких? Мой опыт говорит, что девяносто девять процентов вообще не понимает, что это такое - красота. Для большинства нет разницы между Аполлоном Бельведерским и печным горшком. Красота им даже не нужна. С печным горшком он знает, что ему делать. А зачем ему Аполлон Бельведерский - этого он не может понять. Да, народ посещает музеи, Третьяковскую галерею. Ну и что? Что он там увидел? В Третьяковской галерее десять тысяч полотен, а наш эстет пробегает её за два часа с высунутым языком, мечтая в это время о туалете, либо о бутерброде с колбасой. А ведь каждое полотно - это произведение, это как книга. А при всех наших феноменальных способностях мы можем прочесть не более чем одну книгу за день, а если не просто получить информацию, а прочувствовать, прикоснуться душой, то не более ста страниц. Чувствуете? Сто страниц за день и десять тысяч полотен за два часа!
Т а м б о в ц е в. Ну, отчасти... Да нет, просто человек хочет за свои деньги получить больше. К тому же - время! Мы не можем прийти в галерею, чтобы посмотреть там две-три картины, или посвятить посещение одному художнику. Темп жизни не позволяет такую роскошь. Так что десять тысяч полотен за два часа - это ещё ни о чём не говорит. Вспомните, в какое время мы живём. Ведь начинается эпоха всеобщей грамотности. Пятьдесят лет назад в России восемьдесят процентов населения было полностью неграмотно. А сейчас? Всё-таки движемся. Внутренний мир человека меняется и конечно в лучшую сторону, медленно, но меняется. (Зузенке) Скажи, что я не прав.
З у з е н к о. Просто грамотность - этого слишком мало. Должно быть ещё что-то.
С у щ е в и ч. Вот именно. А вот это "что-то ещё" - его из учебников не почерпнёшь. Оно либо есть, либо его нет. И вот в подавляющем большинстве его-то и нет. Его нужно долго, старательно, умело взращивать, воспитывать в каждом отдельном человеке.
Т а м б о в ц е в. Так правильно, я об этом и говорю: прогресс, духовный рост человека принесут свои плоды.
С у щ е в и ч. В том-то и дело, что никакого духовного роста человека не наблюдается. Мы только высказываем свои пожелания. Распространение грамотности не означает духовного роста.
Т а м б о в ц е в. Нет ... люди всё-таки стремятся... Уже одно то, что народ посещает Третьяковскую галерею, о чём-то ведь говорит.
С у щ е в и ч. Я думаю, ни о чём.
З у з е н к о. Представьте - я до сих пор не был в Третьяковской галерее.
С у щ е в и ч. Не любите живопись?
З у з е н к о. Не знаю... Видимо, могу обходиться без неё.
С у щ е в и ч. Вот-вот.
З у з е н к о. (смотрит на часы) Время, однако. Надо ещё заскочить в контору.
С у щ е в и ч. Мир мог бы спастись при всеобщем понимнии и всеобщей необходимости красоты, а их нет и никода не будет.
Т а м б о в ц е в. Нет, я верю в прогресс. Примеры неслыханных злодеяний заставят осознать, что так нельзя. Человек преодолеет в себе... Ладно, провожу вас немного.
Тамбовцев, Зузенко, Сущевич уходят через калитку. Из дома выходят Акатова и Капитолина Викторовна.
А к а т о в а. Не знаю, как тебе помочь. Ума не приложу.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Мишу бьёт за всякую мелочь, прямо звереет. Мне нельзя заступиться, слова сказать - набрасывается на меня. А куда я денусь? Куда пойду? Сказал: "Будешь подавать на развод - убью". И он точно убьёт - сумасшедший.
А к а т о в а. Может, начальству пожаловаться?
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Нет-нет. Ни в коем случае!
А к а т о в а. Как же это получилось? Был такой молчаливый, спокойный.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Вот то-то, что молчаливый. Тогда ведь ещё не был начальником, потому и тихий был. Сама дура, да вот детей жалко.
А к а т о в а. Может, у меня поживут? Здесь им будет хорошо.
К а п и т о л и н а В и к т о р в н а. Что ты! Не отпустит, нет.
А к а т о в а. Какой человек! Как мы жили с нашим папкой, царство ему небесное. Горя не знали. От людей какое было уважение. Слова плохого никто не сказал.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. А у нас никто не бывает. Соседи обходят наш дом. Да он никого не терпит, требует, чтобы ко мне никто не ходил. Мне и слова-то не с кем сказать.
А к а т о в а. Душа болит за тебя, за детей.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. При папе он сдерживал себя.
А к а т о в а. Сердце кровью обливается, когда слушаю тебя. Может мне с ним поговорить?
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Ты что?! Совсем взбесится... Нет, бывает и ничего. Так-то он всё старается для семьи. Дома, что надо, сделает. Иногда и поговорит, скажет что-нибудь. Работа у него ещё такая. Но с детьми никогда не поговорит, не приласкает, как чужой. Когда он дома, они не могут пикнуть, в доме тишина. Ну и, конечно, ревнует - просто беда. Где была? С кем была? Почему так долго?.. Ладно, мама, пойду. Поговорили, и вроде легче... Я смотрю на твоих квартирантов - тебе с ними весело, да и с деньжатами будет получше. Тебе пальто надо пошить зимнее.
А к а т о в а. Много чего надо. А с дачниками в этом году повезло. Так ведь это до сентября. Уедут - останусь одна, всю зиму одна. Как подумаешь: топить, воду носить, стирать. Хорошо вот дровами запаслась - добрый человек помог. Иногда думаю продать этот дом, купить где-нибудь маленькую хатку. Так ведь жалко. Здесь же всё наше, родное. Здесь же и родители и мы. Бросить это? Вот и вас жалко.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Да, было бы жалко расстаться с нашим домом. Вся наша жизнь тут. Будем тянуть. Сколько смогу, буду помогать. Уж как-нибудь.
А к а т о в а. Заходи почаще. Приходи с ребятами. Пускай здесь хоть немного на свободе побудут.
К а п и т о л и н а В и к т о р о в н а. Ладно, мама, пойду.
Капитолина Викторовна уходит через калитку.
А к а т о в а. Бедная... Как она с ним?..
Акатова уходит в дом.
С улицы входят Тамбовцев и Причина. Причина курит.
П р и ч и н а. Я же был ещё ребёночек, школьник.
Т а м б о в ц е в. Да-да. Это интересно. Это очень интересно. Эт... Ммм... (хватается за поясницу, делает разные гимнастические движения для разминки поясницы - приседания и прочее)
П р и ч и н а. Первый стих я придумал, когда мне было лет восемь.
Т а м б о в ц е в. Радикулит. Противная штука.
П р и ч и н а. Пушкин начал писать, когда ему было лет двенадцать. Это же что-нибудь значит? Ну как?
Т а м б о в ц е в. Прекрасно (берёт грабли, на один конец цепляет корзинку, на другой - ведро, плюёт на ладони, выжимает "штангу"). Раз... два... три...
П р и ч и н а. Я когда учился в школе, был самый способный ученик.
Т а м б о в ц е в. Так... ещё разок (выжимает и ставит "штангу", кладёт в корзинку полотенце с бельевой верёвки, в ведро - веник, снова выжимает "штангу").
П р и ч и н а. У других хоть и были там пятёрки, четвёрки, зато у меня сочинение - целая тетрадка. Это же не так просто. Как думаете?
Т а м б о в ц е в. Да. Очень помогает... Физиотерапия - великая вещь (ставит "штангу", снимает корзинку, перекладывает туда веник из ведра, выжимает корзинку одной рукой, как гирю).
П р и ч и н а. Другие напишут там три-четыре страницы, а у меня двадцать - не меньше.
Т а м б о в ц е в. Так... (выжимает другой рукой).
П р и ч и н а. У меня же талант. Как думаете? Любое действие могу описать стихами. Всё, что хотите. И притом - в любом стиле. Под Пушкина, под Маяковского, под Есенина. Мне только образец дайте. Ну как?
Т а м б о в ц е в. (оставляет корзинку, прохаживается, играет мускулами). Фу, фу...
П р и ч и н а. Ну, правда, под Маяковского получается лучше.
Т а м б о в ц е в. Дорогой друг, если есть потребность, её надо удовлетворять. Пишите, пишите, пишите! Ну-с, славно мы с вами побеседовали, славно поговорили. Желаю всяческих успехов.
П р и ч и н а. (берёт Тамбовцева за пуговицу, дым папиросы попадает ему в лицо) Так я теперь закончил поэму, куплетов четыреста будет. Как думаете? Ну, так-то, вообще? Я когда работал в институте транспортного машиностроения, изобрёл перпетуум мобиле. Вечный двигатель. Я на учёном совете как дал (скандирует громко): Перпетуум мобиле второго рода будет служить для всего народа! И дальше. Это ж большое дело, когда вы имеете солидную идею и можете изложить её - так сказать, содержание и форма. Ну?
Т а м б о в ц е в. Позвольте...
П р и ч и н а. Сейчас разработал новый вариант - более мощный. Я вам скажу, ничего особенного. Надо было только додумать соотношение длины и диаметра. Труба одна и другая. КПД увеличивается в сто раз. Представляете? Переворот в энергетике. Ну, я представил расчёты, заключение специалистов. Они рты пораскрывали. Ну? Как думаете?
Т а м б о в ц е в. Нет, минуточку...
П р и ч и н а. Ведь это же не просто так. Это вам не филькина грамота. Когда они смотрят: подпися, печати, фамилия одна, другая, расчёт, всё, как надо - тут уж никуда не денешься. Ну? Согласны?
Т а м б о в ц е в. Нет, знаете...
П р и ч и н а. Ну, они туда-сюда. Вижу - хвостом крутят. Я в министерство, в академию. Вы ж понимаете, когда вы используете уголь, нефть в обычных установках, вы имеете восемь - одиннадцать килокалорий, КПД - десять, двадцать, тридцать, сорок вы не получите.
Т а м б о в ц е в. Совершенно с вами согласен...
П р и ч и н а. И уж если вы даёте такой показатель, это, знаете... Это решение топливного вопроса в государственном масштабе. А как вы думаете? Это не просто так. Другие пробовали тоже. У меня получается: одна труба, два с половиной метра, кусок, заменяет электростанцию. Ну как?
Т а м б о в ц е в. Да-да... Но я профан, честное слово...
П р и ч и н а. Ну?
Т а м б о в ц е в. Нет, позвольте... (пытается оторвать руку Причины от пуговицы).
П р и ч и н а. Ну, я дал им жару. Одиннадцать фамилий. Учёные с мировым именем. А как вы думаете? Они говорят: обычные марки стали не выдержат. Ну а я - дурак? У меня полный расчёт, подпися, печати - по всем правилам. Ну как? Сейчас ожидаю ихнее заключение.
Т а м б о в ц е в. Помилуйте, ну я же...
П р и ч и н а. У меня было раз. Я работал на паровозостроительном заводе. Так начальником группы тяги был Прохоров. Инженер был толковый. Он предложил одну вещь. Там, понимаете, движение нагретого пара происходит по трубе, один конец которой имеет меньший диаметр по сравнению с другим. В результате этого КПД увеличивается почти на один процент. Это, я вам скажу, большая величина.
Т а м б о в ц е в. Нет, так я же...
П р и ч и н а. Так когда производили монтаж, трубу эту повернули другим концом. Получилось вместо повышения КПД - снижение. Ну, я посмотрел, вижу сразу в чём дело. Я ему говорю: так и так. Так он потом так благодарил меня. Ну, а как думаете? Это же не просто. Могли к стенке поставить.
Т а м б о в ц е в. Нет, что же это такое? Голубчик... Господи, хоть бы кто-нибудь вышел.
П р и ч и н а. Я вам скажу такую вещь. В двадцать восьмом году Алексеев, это всемирно известный конструктор турбин...
Т а м б о в ц е в. Батенька, голубчик, честное слово, смилуй-тесь. Я же ни в зуб ногой...
П р и ч и н а. Он тогда был ещё молодой инженер. Он работал у Штернера. Был тогда академик Штернер. Тоже голова. Так вы знаете...
Т а м б о в ц е в. Знаю, знаю. Я всё знаю. Был Штернер, был Алексеев. У одного была голова, у другого ноги.
П р и ч и н а. Он произвёл расчёт поверхности лопатки по своей методике. Там же от формы, от материала лопатки зависит мощность турбины.
Т а м б о в ц е в. Правильно. Мощность увеличивается на тысячу процентов, получается переворот в энергетике. Берём трубу полтора метра, подпися, печати, получаем перпетуум мобиле.
П р и ч и н а. Так. Жалко, что я не захватил поэму. Я тут показывал одному. Ну, он сотрудник районной газеты. Говорит, хорошо, пойдёт. Ну, вы всё-таки писатель, мне интересно знать, как вы скажете.
Т а м б о в ц е в. Хорошо, договорились, как-нибудь (пытается вырваться).
П р и ч и н а. У меня под Маяковского, мне это лучше всего получается, более, так сказать... Я излагаю с семнадцатого года, с начала советской власти (читает с подъёмом, громко):
Марксизма-ленинизма святое ученье
Всем народам открыло силу и значенье.
Маркс и Энгельс дали основы теоретически,
Ленин и Сталин решили задачу практически.
Материал богатый, всё развитие государства, с самого начала.
Т а м б о в ц е в. Да, да, я понял.
П р и ч и н а. Ну, а как думаете? Это ж не просто. Война, всё по порядку описано (читает громко):
Страдала родина, плакала мать
От фашистского зверя, туды его мать!..
Должно быть неплохо. Ну, я же не просто так. Я сопоставляю развитие Советского Союза и Германии - с точки зрения диалектического материализма. Это же интересно. Думаю, получилось неплохо.
Т а м б о в ц е в. Да, да, конечно (пытается вырваться).
П р и ч и н а. Четыреста куплетов. Как думаете, на Сталинскую премию потянет?
Т а м б о в ц е в. О! Постойте! Ваша фамилия Причина? Я недавно читал в "Огоньке". Это был революционер, народник что ли? Точно - Причина. У него был, правда, псевдоним, подпольная кличка... Не помню. Удивительный был человек. Там что-то такое... Он эмигрировал из России. Его должны были в Петропавловскую крепость посадить... Объехал весь свет. Был член Парижской Коммуны, потом президентом какой-то там республики... Да, был приговорён к смертной казни... Вот какой был человек. Причина... Да, точно.
П р и ч и н а. В каком, говорите, журнале?
Т а м б о в ц е в. В "Огоньке". Не помню, какой номер... последний. Случайно не родственник ваш?
П р и ч и н а. Значит, "Огонёк"?
Т а м б о в ц е в. Да, наверное, последний номер.
П р и ч и н а. Запишу (садится на скамейку, вынимает из кармана блокнот, карандаш, записывает).
Тамбовцев потихоньку убегает в дом.
П р и ч и н а. (оборачивается) Ага... Так, ладно... последний номер (кладёт в карман блокнот, карандаш, встаёт, уходит).
Наступает вечер, с улицы входят Игорь и Леда, садятся на скамейке.
И г о р ь. Тебе нравится здесь?
Л е д а. Да. Потому что здесь живёшь ты... Я, когда увидела тебя первый раз... Ты был такой гордый - воображала... на меня даже не посмотрел... Ишь какой!
И г о р ь. Когда я узнал, кто ты, подумал: такая девушка не для меня.
Л е д а. Ну и глупо.
И г о р ь. Конечно. Кто я такой?
Л е д а. Не говори глупостей!
И г о р ь. Сегодня уже девятнадцатое...
Л е д а. Не хочу думать об этом. Зачем тебе нужен был этот Саратов? В Москве столько институтов, университет, почему тебе захотелось туда?
И г о р ь. Мой отец родом из Саратова. Там у меня дядя, две тёти, двоюродные сёстры и братья.
Л е д а. А правда,.. как ты любишь меня? Ну, скажи...
И г о р ь. Ну... ну да...
Л е д а. Любишь?
И г о р ь. Ты сомневаешься?
Л е д а. Нет, ты слово скажи.
И г о р ь. Я люблю тебя... Только тебя... Одну тебя - навсегда, на всю жизнь...
Л е д а. Ты самый-самый,.. самый лучший, самый дорогой...
Игорь и Леда обнимаются.
Ж е н с к и й г о л о с (за сценой). Моисей! Моисей! Иди уже домой!.. Где ты?
Л е д а. Ой! Боюсь! Он повсюду бродит, всё молчит, всё будто что-то думает. Может прийти, стать и так простоять целый час. Иногда вдруг видишь - он здесь. Жутко.
И г о р ь. Да он просто немного не в себе. Тут все его знают. Он тихий. Это мать зовёт его.
Л е д а. А! Не будем об этом. Такой вечер! Звёзды...
И г о р ь. У тебя ведь греческое имя.
Л е д а. Тебе нравится всё греческое? Да?
И г о р ь. И римское. Я люблю античную историю. Это был другой мир. Теперь это моя специальность. Какие были люди! Герои! Ганнибал! Величайший полководец, великий человек. Хотя не римлянин и не грек.
Л е д а. Когда мы поженимся, у тебя будет много книг. Ты будешь писать исторический труд про Ганнибала, а я играть для тебя Чайковского, Шопена, "Лунную сонату"... Я не хочу расставаться... Как долго ещё ждать...
Из дома на веранду выходят Тамбовцев и Эмма Аркадьевна.
Т а м б о в ц е в. Что ж, глотнём немного кислорода. Какой воздух! Вечер какой! (замечает Леду и Игоря) А, вот они, голубчики! Сейчас мамочка возьмётся за вас.
И г о р ь. Здравствуйте.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Леда, уже поздно. Вы готовы до утра не расходиться.
И г о р ь. Это я виноват, Эмма Аркадьевна.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Да, Игорь, и ты виноват тоже.
Л е д а. Мама, ну я сейчас.
Леда и Игорь отходят в глубину сцены, к калитке, остаются там.
Т а м б о в ц е в. Мамочка, а вспомни, какие мы были с тобой.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ну что же? Были. Конечно, всё было. Но нельзя же... Тебя вот ничего не беспокоит. Ты, право, удивительный человек.
Т а м б о в ц е в. Нет, что нельзя? Не надо преувеличивать. Игорь отличный парень. Студент, историк, невероятно начитан. Он прочёл больше меня. У него мать библиотекарь. Вполне приличные люди.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ах! Ведь он уже мужчина, молодой мужчина! А она?
Т а м б о в ц е в. Она молодая женщина.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Девушка, девчонка - вот кто она! Понимаешь, что из этого может получиться? Ей только что шестнадцать, она школьница! Ещё ребёнок! А ему? Девятнадцать! У вас, мужчин, всё очень просто. Вы всегда спокойны.
Т а м б о в ц в. Ну, а что же, мама? Вот у вас, женщин, всегда всё сложно. Из самой ерунды вы можете раздуть Бог знает что. Вспомни свою молодость. Это же самое время влюбляться, гулять. Вспомни, как мы с тобой до утра бродили. Куда мы только ни заходили!
Э м м а А р к а д ь е в н а. Да, мы... Потому что я знала тебя, я верила тебе.
Т а м б о в ц е в. Ну, а они? Почему им нельзя верить? Даже неудобно как-то надзирать за ними. У тебя повышенная подозрительность. Я, например, верю, что моя дочь не сделает чего-либо плохого. И потому я спокоен.
Э м м а А р к а д ь е в н а. Ах, конечно, у тебя на всё есть объяснение, ты всегда прав. Но я - мать, я не могу быть спокойна! Я не буду спокойна, пока мы не уедем!
Т а м б о в ц е в. А в Москве, в школе? Там они не влюбляются? Втайне от родительского ока?
Э м м а Ар к а д ь е в н а. В Москве - другое. Там школа, учителя. Здесь это серьёзно... Они опять ушли.
Т а м б о в ц е в. Ну, пусть погуляют. Ведь какой вечер! Если бы нам было столько же, разве бы мы сидели дома?
Э м м а А р к а д ь е в н а. Невозможный человек!
Т а м б о в ц е в. Ах, почему мне не девятнадцать?!
Э м м а А р к а д ь е в н а. Нет, ты не можешь быть серьёзным.
Тамбовцев и Эмма Аркадьевна уходят в дом.
Пауза
Игорь и Леда проходят от калитки к дому.
Л е д а. Мама считает меня ребёнком. Зато папа у меня золотой. Никогда меня не ругал, всё разрешает. Нет, маму я, конечно, люблю. Она любит поворчать, но она тоже добрая.
И г о р ь. У тебя нормальные родители.
Л е д а. Всё-таки... Встретимся ли мы в следующем году?
И г о р ь. Мы должны встретиться... Обязательно... (обнимаются).
Из темноты на свет, падающий из окон дома, выходит Фраго, останавливается, стоит. На нём поверх белой рубашки со смятым воротничком нечто среднее между пальто и халатом, серого цвета. В дальнейшем он одет так же.
Ж е н с к и й г о л о с (за сценой.) Моисей! Я уже закрываю дверь! Иди домой! Где ты?
Л е д а. Он здесь! Смотри!