Аленка и чужое кольцо
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Сложные отношения между друзьями детства затягиваются на всю жизнь. А всему виной чужое кольцо, найденное в песочнице.
|
![Аленка [Ковальков]](/img/k/kowalxkow_t_n/alenka/alenka106.jpg)
-1-
Типовая застройка, кварталы серых девятиэтажек. Между домами, под кронами молодых деревьев, сокращая путь к метро, пролегает извилистая дорожка. Справа от дорожки располагаются школа и детская площадка, слева - булочная и винный магазин.
Тихим летним утром на дорожке появился эрдельтерьер пепельного окраса. Хозяйка собаки, пожилая интеллигентная дама, присела на скамейку у песочницы, вынула из кармана бутерброд. Сначала питомец получил кусочек колбасы, потом и сама дама принялась флегматично жевать.
В этот момент на шестом этаже ближайшего дома распахнулось окно. На улицу вырвались голоса. 'Мразь!' - истерично прокричала женщина. 'Стерва!' - прохрипел мужчина. Чуть позже женская рука выбросила из окна какой-то предмет. Предмет этот через мгновение бесшумно упал на влажный песок в песочнице. Эрдельтерьер подошел, обнюхал его, понял, что тот несъедобен, потерял интерес. Вскоре хозяйка увела собаку домой.
Спустя несколько часов двор наполнился людьми. Группа страждущих мужчин в мятых пиджаках опохмелялась портвейном в сторонке, под вязом, прямо у школьного забора. Две молодые мамы прогуливались туда-сюда с колясками. На футбольное поле пронеслась с криками ватага детей постарше. Потом, прихрамывая и опираясь на трость, на детскую площадку выбралась бабуля с двумя детьми: внучкой Аленкой и соседским мальчиком Мишкой. Покачавшись минуту на качелях, дети подошли к песочнице.
- Смотри, кольцо! - закричал зоркий, как орленок, Мишка.
- Не трогай! Чур я первая нашла! - крикнула Аленка, она толкнула мальчика локтем в живот, схватила находку.
- Так нечестно, - обиделся мальчик.
Но спорить с Аленкой, которая выше его на голову и сильнее, себе дороже. К тому же мальчик сообразил, что теперь уже ничего не докажешь. Кто первый встал, того и тапки. Аленка уже хвасталась бабушке.
- Бабушка, смотри, чего мы нашли! Я первая увидела! Мое будет!
- Толстое какое, пудовое, - удивилась бабушка, рассматривая кольцо. - Брось сейчас же! Примета плохая. От чужого кольца несчастье наживешь.
- Фигушки! - сказала Аленка, надула щечки и убежала.
Чуть позже между Аленкой и Мишкой состоялся деловой разговор.
- Ты в бога веришь? - спросила Аленка.
- Какого еще бога? - насупился Миша. Он считал себя серьёзным человеком.
- Который на облаках сидит и за нами наблюдает.
- Не верю. Воспитательница говорила, что космонавты в стратосферу летали - никого там нет.
- Может, не в том месте летали? Хотя я сама не верю. Поклянись тогда землей.
- Это как?
- Нагнись и землю лизни.
- Зачем?
- Поклянись, что на мне женишься, когда вырастем.
- Ну вот, еще!
- Я все решила. Раз мы вместе кольцо нашли, теперь поженимся.
- Посмотрим еще! - сказал Мишка.
- И смотреть ничего будем! Я разве тебе не нравлюсь?
- Нравишься!
- Тогда лижи землю!
Мишка нагнулся, взглянул на землю и нехотя высунул язык. Лизать эту противную грязь - занятие для дебила. Мальчик лег, сделал вид, что прикоснулся языком к поверхности, сразу сплюнул. Потом вскочил и убежал играть мальчишками в 'сифку'. После игры он подошел посоветоваться к Олежке. Олежка уже ходил в школу, дружил с большими ребятами.
- Олежка, слушай, а Аленка мне жениться предложила, когда вырастем.
- Дура она! Надо ее в подвал заманить там..., - послышалось незнакомое Мишке слово.
- Это как? - удивился Мишка.
- Это когда ей больно, а тебе приятно, - Олежка улыбнулся с видом знатока.
- Не хочу! - сказал Мишка и отправился домой обедать.
-2-
Через десять лет, летом, Аленка с Мишкой встретились в центре. Они уже нагулялись, дошли до Кремля. Заходили от нечего делать в ГУМ, съели фирменное мороженое с розочкой наверху. Теперь они оказались на Кузнецком мосту, в магазине меховых изделий. Аленка примеряла уродливую, похожую на ночной горшок, но страшно дорогую шапку. Девушка посмотрела на себя в зеркало и засмеялась. Румяная, кровь с молоком, высокая, стройная - акселератка. Свежий воздух крайнего севера, видимо, пошел ей на пользу. Даже в простом ситцевом платьице она привлекала к себе внимание. До пятого класса Аленка оставалась у бабушки, а когда та умерла, ее оправили к родителям. Отец Аленки работал геологом, забросило его в далекий поселок, а москве он жить не пожелал, а если верить слухам, испугался наказания за кое-какие грехи. В столицу девушка приехала, чтобы поступать в институт. Поселилась временно у тетки.
- Ну как? Идет мне эта шапка? - спросила Аленка.
- Как корове седло, - невольно сказал грубость Мишка.
Мишка походил на хиппи. Худой, как жердь, в очках, волосатый, угрюмый, застенчивый. Он страшно стеснялся свалившейся на его голову подруги детства. Вроде и отшить ее совесть не позволяла, но ходить с ней под ручку целый день стыдно. До восьмого класса от Аленки приходили письма, потом перестали. Из писем Мишка узнал, что бывшая соседка учится на одни пятерки, дружит с каким-то большим Колькой, у которого имеется мотоцикл 'Урал'. Подружки завидуют Аленке и локти кусают, потому что Колька крутой и на танцах троим отморозкам морды набил. Только он частенько садится за руль пьяным, и добром это не кончится. А вокруг у них тайга и глушь. В поселке обитает полным-полно отбывших наказание, гулять небезопасно. Хорошее кино им в клуб привозят редко, зато в сельпо временами выбрасывают такой дефицит, какого и в столице не сыскать.
- А как там наш двор? - спросила Аленка.
Мишка рассказал, как Олежка чуть не втянул его в банду, которую возглавлял Вовка по кличке Ракета. Банда эта обосновалась в подвале соседнего дома. Там у них хранились штанги и гири для накачивания мускулов. Начинали с мелкого хулиганства, дрались с ребятами с соседних кварталов, взрывали банки с магнием. Одному придурку по имени Радик челюсть взрывом оторвало. Тот после больницы бегал счастливый, пугал девчонок обгоревшей рожей и издавал дикие гортанные звуки какой-то трубкой, что торчала у него изо рта.
Потом банда перешла на кражи у железной дроги. Таскали ящики с товарных вагонов прямо на ходу. И могло бы с этой бандой кончится плохо: тюрьма по ним плакала, да и ногу могло запросто кому-то отрезать при прыжке с поезда. Да вот вовремя забрали старших ребят в армию, служат теперь во флоте, в Баренцевом море. Олежка, правда, один еще не остепенился.
Сам же Мишка вовремя из банды свалил, увлекся вдруг философией и рок-музыкой. Существовал в статусе отщепенца, вне традиций района. Отец его недавно помер от рака, а мать развлекала себя выращиванием овощей на шести сотках.
- Ну поехали к тебе, - предложила Аленка с хитрой ухмылкой. - Музыку послушаем.
Приехали домой, мать, к счастью, уехала на дачу. Заварили чай, Мишка выставил клюквенную настойку на спирту. Выпили по рюмке. Послушали что-то забойное из новых записей, Аленке не понравилось. Мишка сидел на кушетке словно деревянный. Ему в голову лезли дурацкие мысли. Аленка не писала два года, свалилась как снег на голову. Чужая, незнакомая. Жить ей в Москве негде - у тетки ее бедлам, а в квартире места даже для кошки нет. А у самого Мишки - жилплощадь, вдвоем с матерью в трешке. Аленка, очевидно, понимает расклад и имеет виды. Да и принято в их районе жениться по соседству, редко кто заходит в своих мечтах дальше соседнего подъезда. Неужели она накинет это кольцо ему на шею?
Как бы в подтверждение его мыслей девушка пересела на кушетку, подвинулась поближе, заглянула Мишке в глаза.
- Что ты все молчишь? - спросила она раздраженно.
- А что говорить-то? - Мишка еще больше смутился. - Хочешь, я тебе книжки свои покажу? - он кивнул на полку с Фейербахом и Гегелем.
- Покажи, - ответила она вяло, с неохотой.
Книжки Аленку совсем не интересовали, как и музыка. Все же она из вежливости взяла в руки одну, открыла, потом положила к себе в сумочку, чтобы после почитать. Повисла неловкая пауза.
- Помнишь наше колечко? - спросила Аленка.
- Помню.
- Вот смотри, я его всегда ношу, - она протянула ему руку.
Мишка от смущения даже вскочил. Налил себе рюмку наливки, выпил. Уткнулся носом в книжную полку.
- Я тебе не нравлюсь? - с обидой в голосе спросила Аленка.
- Нравишься, - Мишка произнёс это с таким унынием в голосе, что подруга его побледнела.
- У тебя есть кто-то? - спросила она почти шепотом.
- В каком смысле? - опешил Мишка.
- Девушка?
У Мишки никого не было. Ни сейчас, ни до этого. Но признаваться в этом ему чертовски не хотелось.
- Есть, - соврал он.
- Врешь, - констатировала Аленка.
- Правда, - вяло возразил Мишка.
- Тогда покажи мне ее!
- Кого?
- Свою девушку. Где она живет?
- Ну пошли, покажу. - Мишка сам удивился своему ответу.
Он повел Аленку к станции метро, сообразив, что, в любом случае, она после 'показа' уедет. В такой же девятиэтажке, как у него, жила одна Мишкина одноклассница. Приятная девушка, она даже нравилась Мишке, но как-то у них не сложилось.
- Вот ее дом, крайний подъезд, пятый этаж, - уверенно сказал Мишка. - Хочешь, зайдем.
Уже темнело, в окнах пятого этажа горел свет.
- Дурак ты! - сказала Алена и побежала к метро.
В метро, в вагоне поезда, Аленка вспомнила про книгу, которую дал ей Мишка - 'Эстетику' Гегеля. Она открыла посередине, начала читать. Не поняла ни слова - написанное показалось полной галиматьей. И снова девушка громко выругалась: 'Какой же он идиот!'. Пожилой мужчина в очках, стоявший рядом, отнес эти слова к Гегелю и подумал, что эта высокая студентка должно быть необыкновенно умна.
-3-
Прошло еще пять лет. Мишка заканчивал учебу на экономическом факультете в МГУ. В армию его не взяли из-за близорукости. Помимо университета Мишка наведывался в любительский театр и секцию восточных единоборств. Даже в церквушку местную захаживал, чтобы лично убедиться, сидит ли Бог в стратосфере. В стране уже повеяло переменами. Мишка сообразил, что социализм дает дуба и вскоре возникнет та самая экономика, которая, согласно Марксу, обречена на вымирание. Он начал учить иностранные языки.
Олежка, его давний приятель, отсидев срок, вернулся домой. Бритый наголо, весь в татуировках, шепелявый, потому что половины зубов у него не хватало. Само собой, началась пьянка-гулянка.
- Фейербах твой хуже сифилиса! - вынес вердикт Олежка. - Ты погоди, я тебя с Наташкой познакомлю, вмиг забудешь свою тухлую философию.
Наташка оказалась выпускницей кулинарного училища, одетой по последней моде:
сетчатые колготки, мини-юбка из 'варенки', разрисованная майка. На ее шее были наверчены бусы и амулеты. Прическа 'ирокез', как у индейца, взбитые кверху лохмы нещадно залиты лаком. Накладные ресницы, черно-зеленые густые тени на веках, яркая помада. Разговаривать, к счастью, почти не пришлось. Наташка всунула ему в руки слащавый коктейль, потом они танцевали без обуви на грязном паркете, потом пили с другими гостями. А под утро Мишка обнаружил себя в спальне, на грязных до черноты простынях с этой самой Наташкой.
Обнаженное женское тело Мишка разглядывал впервые. Игры в докторов с Аленкой, конечно, не в счет. Кожа на бедрах и животе его партнерши оказалась грубой, немного шершавой, колючей от плохо выбритых волосков. Мало того, повсюду на теле выглядывали ядовитые подозрительные прыщики. Мать Мишки работала врачом, и он знал, что причиной прыщей может быть аллергия, авитаминоз, гормональные сбои, а еще инфекции. Подхватить заразу на первом же 'свидании' - охренеть, как глупо. Мишка не решался ни на какие активные действия и продолжал рассматривать кожу партнерши с маниакальным отвращением. Потом он перевел взгляд на лицо девушки. Оно не выражало никаких эмоций, кроме усталости. Помада у нее на губах расползлась, тушь размазалась по щекам, модные космы свалялись в колтун и липли к рукам из-за раскисшего лака. Мишка, красный от стыда, торопливо оделся и выбежал на улицу.
Придя домой, он принял душ, даже хозяйственным мылом намылился. Потом долго отсыпался. А к вечеру сходил в магазин, заглянул в почтовый ящик и обнаружил письмо от Аленки. Подруга детства сообщала, что в институт она не поступила два года подряд. Живет с родителями на крайнем севере. Учится в техникуме на товароведа. Недавно похоронили Кольку - тот разбился на своем 'Урале', да не один, а с их общей школьной подругой. Бог, которого нет, Аленку, дуру, уберег. Еще она сообщала, что ездила отдыхать к Черному морю и там встретила кое-кого, но об этом ей писать не хотелось. В конце письма звучали ностальгические нотки: про детскую дружбу, про верность, про красоту Москвы, про счастье родится в ней и иметь возможность хоть каждый день ходить в театры.
В конверт была вложена фотография. Мишка поначалу и не узнал Аленку. Не скажешь, что взрослая женщина - нет, но и не та девчонка, что примеряла меховую шапку. Лицо его подруги осунулось, как-то чуть искривилось, надтреснуло, словно отражалось в разбитом зеркале. Невесёлые глаза смотрели с вызовом и недовольством. Аленка на фотографии улыбалась, но очень уж натянуто и печально. Что она там пережила за эти годы у себя в поселке, об этом оставалось лишь догадываться. Мишка положил фотографию на письменный стол, под стекло.
-4-
Следующие пять лет буквально фонтанировали событиями. Социализма и след простыл. Повсюду, как грибы после дождя, из-под земли вырастали коммерческие банки. В одном из них протирал штаны Мишка. Если бы его захватили шпионы и пытали в подвале, то и тогда он не смог бы выдать ни одной тайны о работе. Фейербах, безусловно, пригодился, как и диплом. Начальство его ценило. А вот характер собственной работы оставался для него загадкой. Впрочем, платили неплохо. Мишка прикупил по случаю разваливающийся на ходу 'бумер'. Носил модный малиновый пиджак на три размера больше, чем нужно, с ватой в плечах. Оставалось наладить личную жизнь.
Наташкины прыщики дорого обошлись Мишке. Дело было не в инфекции, а в комплексах. С тех пор он избегал как огня ветреных женщин. А что оставалось? Его идеалом стали взрослые, самодостаточные и умудрённые опытом дамы. Ухоженные, обязательно с насмешливым высокомерным взглядом. В большинстве своем замужние и лет на пятнадцать старше Мишки. Он не питал иллюзий - из инфантилизма ищет он не партнершу, а сексапильную мамочку. Промучившись с одной такой, строгой, утонченной и очень нервной дамой, Мишка вынес лишь бездну унижения и стыда. Правда, оставался еще некий эротический 'флер', но старые комплексы только хуже разыгрались.
И тут ему на голову снова свалилась Аленка. Встретились они случайно, буквально столкнувшись нос к носу в буфете театра, в антракте. На фоне разношерстной и безвкусной театральной публики девяностых Аленка смотрелась скандинавской принцессой. Над ее прической и лицом явно потрудились элитные салоны. А покрой платья поражал изяществом, доступным лишь в мире высокой моды. Аленка, ничуть не смущаясь, познакомила Мишку с мужем. Лицо мужа производило неоднозначное впечатление: нервное, красивое, но безвольное и капризное. Аленка представила его как владельца казино. А как только тот отошел в сторонку, она пригласила Мишку на ночь к себе...
И вот он лежит голый на мраморном полу в шахматную клеточку. А рядом Аленка, та самая соседская девчонка, которая играла с ним доктора, задирала майку и заставляла его слушать несуществующие 'хрипы' в легких. Дальше кухни страсть не дала им продвинуться, хотя этот ледяной пол оказался чертовски неудобным для занятий любовью.
- Я что, у тебя первая? - внезапно спросила Аленка.
- Почему ты так подумала?
- Не знаю, ты странный...
- Может, и первая, если не считать... впрочем, неважно.
- Родной мой Мишка. Я давно хотела тебя найти, да все не могла решиться...
Нескоро любовники смогли перевести дух и поговорить. Это случилось уже в спальне, на огромной итальянской кровати, покрытой шелковым покрывалом. Как назло, разговор в который раз у них не клеился.
- Как ты живешь, Аленка? - спросил Мишка.
- Добилась чего хотела! - сказала Аленка, показывая рукой вокруг, и лицо ее на секунду затуманилось грустью.
- Ты не боишься, что муж узнает?
- Он слишком занят по работе, и явится наверняка на рогах.
- На рогах? - Мишка усмехнулся.
- Я имею в виду в стельку. Обычно шофер его заносит словно мешок с картошкой.
- А где наше кольцо?
- Вот оно, - она протянула левую руку. Мишка заметил на правой другое кольцо, с бриллиантом.
С рассветом Мишка вышел из квартиры и уехал к себе домой. Он взял отгул, улегся в кровать и долго пытался уснуть, размышляя о случившимся. Он никак не мог понять, почему осталась неудовлетворенность - словно ледяной мрамор в клеточку отпечатался в душе. Среди прочих мыслей терзало его сомнение. Зачем счастливой замужней Аленке его разыскивать на новой квартире в Медведково, куда он переселился после смерти матери? А если бы они случайно не встретились? Промучившись сомнениями подобного рода до позднего вечера, Мишка набрал ее номер.
- Что так долго? - закричала Аленка, сразу сняв трубку.
- Что долго? - опешил он.
- Долго не звонил.
- Я же только утром уехал...
- Я не могу без тебя... Приезжай сейчас!
-5-
Прошло еще десять лет. Ацтеки из могил упорно пророчили конец света. Но в это никто не верил. Нефть подорожала. Это обстоятельство вызывало радостные, немножко маслянистые, улыбки на лицах. А тут еще потепление климата, Капотня с ее выбросами и магнитные бури. Казалось, картины Босха ожили, а их веселенькие персонажи с лицами насекомых заполнили улицы.
У Мишки появилась невеста, дама из семьи, погревшей руки на приватизации. Ее звали Виктория, филолог по образованию, неуравновешенная, нервная. На Рождество она пригласила жениха на виллу к родственникам. Компания собралась развязная и избалованная: чьи-то сынки и дочки, купавшиеся в чужих деньгах. Девушки в дизайнерских шмотках глотали сладенькие игристые вина. Мальчики в простеньких рубашках по тысяче евро налегали на ром с колой. Пылал огромный камин, звучала музыка такого сорта, от которой соседи обычно лезут в петлю, но тут ближайших соседей отделяли гектары леса.
На этом фоне из ниоткуда возникла Аленка. Она пришла не одна, но Мишка не обратил внимания на ее спутника. После их первой ночи они встречались еще несколько раз, всегда сумбурно. Потом встречи прекратились. Аленка снова колоссально изменилась. Подруга детства превратилась в тот самый идеал, который безжалостно крошил Мишкин мозг. Пронзительный и невозмутимый взгляд, уверенность в собственной неотразимости. Ее ускользающая лукавая насмешка в сочетании с легким налетом беззащитности резали незадачливому банкиру сердце.
Мишка не сводил глаз Аленки. Она отвечала ему тем же. У них началось нечто вроде тайного перемигивания - вечер для двоих в шумной толпе. Виктория поначалу ничего не замечала, скорее из эгоизма, чем по недостатку наблюдательности. По глазам Аленки угадывалось ее настроение. Вероятно, она готовилась совершить нечто дерзкое, разрушающее шаблоны, лишь ждала удобного момента.
- А что все закисли? - крикнула Аленка, голос ее нервно звенел. -Давайте играть в какую-нибудь игру, сегодня ведь рождественская ночь!
- Какую игру? - тут же спросил кто-то из гостей.
- А какую бы вы хотели? Давайте растормошим наших засыпающих мужчин!
- Давайте в картишки на раздевание! - гаркнул черноволосый парень, видимо, перебравший рома.
- Фу, какая пошлость! - сказала Виктория.
По части комплексов Виктория даже превосходила Мишку, но комплексы ее были совсем иного толка. Виктория входила в категорию женщин, упорно делающих вид, что все, связанное с физической близостью, не имеет к ним никакого отношения. Будто они слеплены из другого теста, точнее сотканы из эфира. Конечно же убеждение Виктории в собственной целомудренности не имело никакого отношения к ее реальной биографии. Дама вполне себе нормально развивалась, не хуже любой Наташки из предместья. Тем более пикантными делались ее 'эфирные фанаберии', как любил называть этот недуг Мишка.
- Я хочу предложить очень старую игру, - продолжала нервно Аленка.
- Из детского сада? - пошутил кто-то.
- Да, пожалуй, из детского сада, - Аленка ослепительно улыбнулась.
Публика разочарованно загудела.
- Подождите, дайте мне закончить. - продолжила Аленка. - Суть игры проста. Я не ошиблась, сегодня многие пришли парами? Великолепно!
- Танцевать будем? - закричала девушка в красной шелковой блузке, из-под которой просвечивала неразвитая грудь.
- Правила такие, - продолжала Аленка, - каждая девушка кладет в вазу какую-нибудь принадлежащую ей вещицу - это будет фант. А мужчины с завязанными глазами по одному тянут фанты...
- А трусики можно? - прокричал пьяный женский голос.
- Если вам так будет удобно, - сказала Аленка под общий смех в зале.
- Действительно, детский сад! И что дальше? - выразила недоумение Виктория.
- Все просто! - Аленка снова улыбнулась. - Мужчина увозит ту девушку, чей предмет он вытянул из вазы. Далее он делает ней все, что захочет.
Наступило неловкое молчание. Чуть позже гости в зале оживленно заспорили: некоторые девушки, притворно или искренне, протестовали. Мужчины, все меньше стесняясь, выражали поддержку. Алкоголь в крови и общий развязный тон вечеринки сделал свое дело: игру приняли. Согласилось участвовать около восьми пар.
- Я лучше поеду домой! - сказала громко Виктория. - Ты как хочешь, - бросила она Мишке.
- Я останусь, - тихо произнес Мишка.
До сего дня Мишка проявлял к Виктории редкое для себя великодушие. Оно и довело молодого банкира почти что до брака. Он звал ее в шутку Королева Виктория, подразумевая в слове 'королева' совсем не тот смысл, который вкладывается в любовных романах. Скорее намекая на ее холодность и высокомерие. Сегодня настал день мщения. Виктория интуитивно уловила опасность, витавшую в воздухе. Неожиданно развернувшись уже с порога комнаты, она вернулась и, преодолевая 'эфирную' болезнь, выразила желание участвовать в игре.
Нашли хрустальную вазу и унесли ее в соседнюю комнату. Девушки удалялись по одной и оставляли в вазе предметы: ключи от машин, зажигалки, украшения и тому подобное. После этого участницы игры строились в дальней части залы, у окна, и ждали 'суженого'. Начались оживленные перешептывания, раздавался нервный смех, кое-кто догонялся для храбрости винцом.
В этот момент Мишка засомневался в замысле Аленки. Хочет ли она встречи с ним? Или нет? Конечно, он запросто вытащит ее кольцо, которое она положила в вазу. Но вдруг кто-то опередит его. Виктория повела себя предсказуемо: она сунула в вазу пряжку с пояса платья, слишком заметную, чтобы Мишка прозевал это. Для верности Виктория поймала Мишкин взгляд и показала пальцем на пояс.
Очередность соблюдалась жребием, для чего каждый мужчина вытянул карту из колоды. Вперед шли старшие карты. У Мишки на руках оказался король, он терпеливо выжидал очереди, наблюдая за Аленкой и пытаясь разгадать ее желания... Про Викторию Мишка вообще забыл. Мишкина очередь наступила довольно быстро. Он ушел в комнату, надел повязку на глаза и без труда вытянул то самое кольцо...
- Всем пока, мы уезжаем! - сказала Аленка, когда Мишка вернулся и показал кольцо. Она подошла к Мишке и взяла его за руку.
- Ты все подстроила, стерва! - крикнула Виктория, голос ее сорвался в хрип.
- Как же бы я это сделала? - возразила Аленка и улыбнулась. - Я даже не знала, кто здесь будет сегодня...
Несчастную Викторию уже никто не слушал. Пары одна за другой разъезжались. Аленка и Мишка искали свои пальто, через пять минут они уже ехали в такси.
- Подожди, - сказал Мишка, когда они оказались у него дома.
- Чего я теперь должна ждать! Теперь?! - закричала Аленка и впилась в него жадными губами.
Они рухнули куда-то в темноту квартиры, прямо на ковер, и Мишка ощутил горячее дыхание Аленки у себя в ухе:
- Сделай мне ребенка! Сделай мне ребенка, сволочь, прямо сейчас! Рабой твоей буду до конца дней! Даже Фейербаха вызубрю наизусть. Сделай мне ребенка!
-7-
Эрдельтерьер - умнейшая порода собак. Серый окрас у эрделей - редкость. Именно такая собака гуляла сейчас по извилистой асфальтовой дорожке между домами. За долгие годы деревья вокруг разрослись, превратившись в настоящие рощи. Наступил сентябрь, с деревьев уже падали листья. Детскую площадку в рамках реновации города забетонировали и окружили традиционной оградой. Серые девятиэтажки почти не изменились.
Хозяйка собаки, интеллигентного вида дама, присела на лавочку, извлекла из сумки бутерброд с колбасой, угостила питомца, потом и сама принялась флегматично жевать.
В то же самое время на углу дома, на крошечной стоянке, появился черный автомобиль. Из автомобиля вышел мужчина примерно того же возраста, что и женщина, немного располневший. Мужчина был одет в строгий дорогой костюм и плащ. В его внешности и походке угадывалось нечто иностранное. В руках он держал большой изящный зонт. Медленно продвигаясь по дорожке, мужчина приблизился к лавочке, на которой сидела женщина, присел рядом и вздохнул.
- Привет, Алена, - сказал он после небольшой паузы. - Вот я и нашел тебя.
- Миша? Ты? - отозвалась женщина, повернувшись к нему, все еще прожевывая бутерброд.
- Я, кому же еще быть.
- Ты откуда? По заграницам все таскаешься?
- Да. Я из Вены, там теперь живу.
- Пригодился тебе Фейербах, погляжу?
- Пригодился... Консультирую одну финансовую группу.
- Меня приехал навестить? Где адрес узнал?
- Тебя. Адрес соседи твои бывшие подсказали.
- Ну как ты живешь? Один все, неженат?
- Один. А ты как?
- Как мужа похоронила, квартиру продала, сюда переселилась, в наш старый район.
- Отчего он умер, твой муж?
- Пил много, нервничал в своем казино. Вечно у него бизнес отжимали, да под конец и отжали. Умер нищим, кроме квартиры, ничего не оставил.
- Слушай, Алена, я тут много думал...
- Ты всегда слишком много думал, - засмеялась она.
- Нет, послушай, я ведь понял вдруг... Зря я всю жизнь метался точно полоумный. Сначала избегал женщин, потом гонялся за ними, потом мстил им за сам факт их существования. Это ведь как роль на сцене, причем чужая, навязанная роль. В этом районе уже рождаешься с готовым сценарием судьбы, но я сбежал.
- Чужая роль, говоришь?
- Ну да, счастье оно ведь не в том, чтобы ключик к какой-нибудь Наташке из соседнего подъезда подобрать.
- К Наташке? Это ты о ком?
- Да это я так, образно. Впрочем, помню одну такую... с прыщиками, неважно.
- А что важно?
- К себе надо ключик подобрать, к голове своей! Наваждение это все, игра. А Бог он все-таки есть. Только не в стратосфере.
- А где? Неужто в церкви?