Ковальков Тимофей Николаевич : другие произведения.

Записики венеролога

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На Венеру направляется экипаж случайно подобранных на улице людей. Во главе экспедиции русский раскаявшийся олигарх Абрам Моисеевич. Неудача за неудачей преследует доблестных путешественников. А на Венере их ждет чем-то необычная, но по-своему родная форма жизни...

Венера [Ковальков]

  
  
  - 1-
  
  - Смотри, вон Алена летит! - крикнула Люся и ткнула меня острым локтем в бок.
  
  Я разлепил отекшие веки, пошевелил ватными, чужими руками и ногами. В салоне царил сумрак. Шел третий день полета. Все наши товарищи спали. Я тихо выругался, проклиная невесомость.
  
  Глянул в иллюминатор - и обомлел.
  
  На фоне далеких звезд парила парикмахерша Алена. Точнее, ее изуродованное и замороженное тело. Оно выглядело так, словно маньяк на заброшенном мясокомбинате пытался сделать из нее колбасу. Безжизненная кукла с бледным лицом, покрытым ледяной коркой, сквозь которую проступали уродливые синие и багровые пятна.
  
  - Как шоколадный заяц, - пробормотала Люся. - Мне такого в детстве купили, я его обгрызла прямо через фольгу, обслюнявила. А мама отобрала и в морозилку спрятала. Через год достала - выглядел так же.
  
  Она ткнула пальцем в стекло. В черных глазах Люси застыл испуг, по щеке прокатилась слезинка.
  
  - Смотри, - продолжала Люся, - сейчас она исчезнет в этом окошке, а потом появится с другой стороны. Кружится, как спутник...
  
  Она была права. Алена вращалась по орбите вокруг корабля, подчиняясь неумолимой гравитации.
  
  У меня перехватило дыхание. Тошнота накатила внезапно, густой волной. Ну какого черта я должен все это терпеть? Невесомость, липкий страх космоса... Я же никогда не проходил никакой подготовки. Хотя... Нет, вру.
  
  Однажды, на утреннике ко Дню космонавтики, я стоял у картонной ракеты, сжимал в руке воздушный шарик и пел песню про небо и весну человечества. Слова этой песни я не мог вспомнить.
  
  Зато вчерашний день врезался в память отчетливо.
  
  - 2-
  
  Вчера вечером, после ужина, руководитель полета Абрам Моисеевич обратился к нам с сообщением. Он парил в воздухе, точно израильский святой, облаченный в холщовый подрясник, с массивным золотым крестом на груди. Его выпученные синие глаза светились задорными огоньками, а густая вьющаяся шевелюра свободно развевалась в невесомости.
  
  - Получена свежая депеша из ЦУПа, - торжественно объявил он.
  
  Для связи с Землей нас снабдили двумя приборами.
  
  Первый - так называемая 'малахитовая шкатулка', настоящий ювелирный шедевр. Впрочем, это была лишь малая толика тех богатств, что шеф прихватил с собой. Ведь лондонские хранилища стали ненадежны: 'моль, ржа и санкции истребляют сокровища, а воры подкапывают и крадут'. Абрам Моисеевич, будучи набожным миллиардером, обожал цитировать Евангелие.
  
  Некоторые его любимые изречения красовались на стенах корабля, выгравированные на платиновых пластинах. В главном зале висела надпись: 'Не собирай сокровищ на земле, а собирай их на небе'. Этой истине Абрам Моисеевич следовал неукоснительно - наш корабль, словно пиратский фрегат, был набит золотом и драгоценными камнями.
  
  Что касается самой 'малахитовой шкатулки', она могла передавать сообщения на коротких волнах. Правда, не длиннее трех букв. Принимать сигналы, к сожалению, не умела.
  
  Резервным прибором служил старенький компьютер 'Агат'. Работал он исключительно на прием. Процесс получения сообщений выглядел так: вынимаешь из сейфа конверт с сургучной печатью, вскрываешь - внутри дискета, записанная еще на Земле. Вставляешь ее в 'Агат', раздается характерный скрип, и на экране появляются команды и указания из Центра.
  
  Итак, вчера вечером Абрам Моисеевич вскрыл очередной конверт, извлек из него дискету, вставил в 'Агат' и уставился на допотопный пузатый экран. Машина ожила, тихонько заскрипела, задумалась, а затем выдала сообщение:
  
  'Немедленно провести групповые игры'.
  
  Мы переглянулись, перегорели и поскучнели. Эти 'игры' нам были знакомы - укрепление традиционных ценностей через коллективный страх.
  
  Правила были просты. Каждому раздавали по четыре карты. Тот, кому выпадал бубновый валет, становился 'врагом'. Карты до поры не вскрывали - вместо этого начинался процесс взаимного доносительства. Каждый писал на других анонимные обвинения, а затем, на основе этих излияний, следовало выявить и разоблачить 'врага'. Если удавалось угадать человека с бубновым валетом, финал превращался в спектакль: 'врага' превращали в 'жертву', предъявляя ему все накопленные претензии в лицо.
  
  Абрам Моисеевич напомнил нам о нашей роли.
  
  - Кто вы такие? - голос его звучал как у капризного барина. - Вы не космонавты! Никогда ими не были! Вас, точно подопытных мышей, подобрали на улице по моему приказу. Забросили на Марс. Вы выжили. Доказали работоспособность моего ковчега. За это вам - низкий поклон.
  
  Он приложил руку к груди, изобразив жест благодарности, но тут же его голос снова зазвенел:
  
  - Теперь вы кто? Вы, сукины дети, теперь соль земли! А если соль потеряет силу, чем ее исправить? Она уже ни к чему негодна: ни суп не солит, ни второе. Так разве не выбросить ее вон?
  
  Он замер, хитро прищурился.
  
  - Доносы вас взбодрят, мышата. Приступайте.
  
  Традиции мы уважали. Каждый верил в Бога - это казалось незыблемым. Но вот с трактовкой заповедей возникали нюансы. К примеру, нас учили: 'Возлюбите врагов ваших, благословите проклинающих вас'. Табличка с этой бессмертной цитатой висела прямо у аварийного выхода, что-то вроде напоминания перед прыжком в пустоту.
  
  Но кто такие 'враги наши'? Всех любить - морда треснет. Не лучше ли некоторых либералов посадить, а имущество конфисковать?
  
  'Врагом' сначала чуть не стал стоматолог Зураб - его национальность вызвала вопросы. Однако временно его оставили в покое: у Абрама Моисеевича начинался пульпит верхнего коренного зуба, а пульпит в космосе - дело страшное.
  
  Зато парикмахерше Алене повезло куда меньше. Абрам Моисеевич был фанатично привязан к своей пышной шевелюре и не терпел малейшего вмешательства. К тому же Алене выпал бубновый валет.
  
  В чем можно было обвинить Алену? Обычная женщина средних лет, незамужняя, склонная терять контроль на вечеринках после пары коктейлей. Однажды в прошлом полете она, по пьяной прихоти, перерезала ножницами провода в распределительном щитке. Безобидная, казалось бы, шалость. Но для полноценного разоблачения требовалось нечто более серьезное, нечто, что бы навсегда заклеймило ее в глазах экипажа. Например, прочерк в графе 'отец'.
  
  - Как можно жить без отца? - возмущался Абрам Моисеевич. - Нормальному человеку положено иметь двух родителей. Как в песне: 'Отец мой был птицей, еврейкой мать'. Или в другой: 'Мама - анархия, папа - стакан портвейна'. Это я шучу, конечно. Но если серьезно - куда мы покатимся, если родитель один? Ату ее, мышата!
  
  Сначала мы обвиняли вяло, как из-под палки. Но вскоре вошли во вкус. Разгорячились, ожесточились, слова становились все более колкими, потом в ход пошли удары.
  
  Алена вышла в аварийный шлюз сама. Никто ее не толкал.
  
  Так и запомнилась она: стоящая у люка в простом сером платье, с заплаканными глазами, прямо под табличкой с евангельскими словами о любви к врагам. Теперь она уже не друг.
  
  Ведь без признания коллектива в космосе не выжить.
  
  - 3-
  
  Джакузи из кремового полупрозрачного оникса Абраму Моисеевичу подарил Ватикан. Говорят, как-то раз шеф, будучи навеселе, пожертвовал на благотворительность шубу. Шуба, правда, принадлежала его жене, но детали тут были несущественны. Несмотря на напряженные отношения между Папой Римским и пресс-секретарем нашего МИДа, итальянцы забрать подарок не решились. Правда, после нескольких лет, проведенных в подземном ангаре, оникс покрылся плесенью. Пришлось уборщицам хорошенько поработать, оттирая его 'Белизной'.
  
  После капитального ремонта судно переименовали. К прежнему названию, прославляющему греческого бога красоты и изобилия Адониса, добавили две модные буквы: 'В' и 'З'. Так и получилось новое, многозначительное имя - 'Взадонис'.
  
  - Помните, мышата, - любил повторять Абрам Моисеевич, - нашим полетом мы вставляем горькую, но упругую клизму в зад самому Илону Маску!
  
  Как клизма может быть упругой - еще понятно, но почему она горькая, убейте - не знаю. Может, с шиповником или чем похуже. Впрочем, Илона Маска было не жалко - заслужил.
  
  На двери в зал водных процедур висела табличка, запрещавшая вход в купальниках. В джакузи ходили исключительно голышом, причем строго разнополыми парами, дабы избежать ненужных обвинений. Моей парой стала Люся. Она любила анисовую настойку и философские беседы.
  
  Зал располагался под прозрачным куполом, создавая эффект полного слияния с космосом, словно мы оказались в гигантском планетарии. Джакузи вращалась вокруг своей оси, заменяя нам гравитацию центробежной силой.
  
  - Слушай, - спросила Люся, - я читала, что в советское время прямо крышу у людей сносило на почве космоса. Типа какое-то сексуальное влечение.
  - Да, от одной мысли о космосе люди реально кончали. На одну только Венеру до перестройки летали восемнадцать раз!
  - Зачем? - удивилась Люся.
  - Как зачем? За престижем. А престиж - он как оргазм, его всегда мало.
  
  Люся поднялась за бутылкой анисовой, но её качнуло, и в невесомости повело вверх. Машинально она схватилась за мраморную статую Адониса, что стояла в центре. Её тонкие пальцы случайно угодили прямо на то место, благодаря которому греческий герой вполне мог соперничать с бельгийским писающим мальчиком. Вот за такие моменты я и любил полёты в космос.
  
  - Ты не обиделся, что я после прошлого полёта не звонила? - вдруг спросила Люся. - Прости, на меня депрессия накатила. На Багамах отсиживалась, трубку вообще не брала. Злоба на мужиков скопилась просто адская...
  - Ничего, я не обиделся.
  - А ты почему снова согласился лететь?
  - А что мне на Земле делать? Работы хронически нет, погода - дерьмо. Порой из квартиры выходить страшно. Стремно как-то в последнее время. Нервы ни к черту.
  - Вот-вот... У меня тоже нервы...
  - Знаешь, эти земляне меня уже задолбали своей непосредственностью. С большинством из них я кардинально расхожусь во взглядах. А еще... - я замялся, - я с тобой хотел увидеться.
  
  Люся промолчала. Мы оба задумались, и я невольно вспомнил наш прошлый полет на Марс. Отзывы мои, надеюсь, все читали? Кстати, если кто-то собирается туда лететь, не рекомендую, особенно с детьми. Учтите, вай-фай не ловит, если от ракеты отойти хотя бы на сто метров. Достопримечательности? Каньоны.
  
  В одном из них, кажется, до сих пор ржавеют две наши стюардессы. У них навигация заглючила. Они андроиды, их не жалко. Еще наклепаем, если надо. Из сувениров - только окаменевшее дерьмо. В общем, скукота, похоже на Египет, только арабов нет, а дубняк адский. Если уж решитесь, берите куртки и шапки с ушами.
  
  Теперь мы летим к Венере. А что мы о ней знаем? Пишут, там жарковато. Даже хуже, чем в Анталье в августе. Давление адское, кислорода нет. Буквально плющит... Впрочем, меня и в Бутово плющит. Если уж суждено сдохнуть в космосе, возражать не стану.
  
  - Как думаешь, жизнь на Венере есть? - спросила Люся.
  - Американцы писали, что есть. Вроде нашли там фосфин...
  - Это что?
  - Газ такой. Встречается в сортирах... Короче, органика.
  - Они там совсем двинулись, что ли? Канализация сломалась? - Люся рассмеялась. - Прилетаешь, а там розовые твари шастают. Или голубые с бородками...
  - Нет, голубых не надо.
  - Ну ладно, пусть будут розовые. Что бы ты у них спросил?
  - Верна ли Нормандская теория происхождения славян?
  - Дурак! - она хохотнула. - Слушай, а вдруг снова метеориты ракету продырявят? Я в тот раз чуть не задохнулась.
  - Не, после ремонта не должны. Говорят, ракету снаружи эпоксидкой обмазали, как раньше 'Жигули', чтобы зимой не ржавели.
  - А если форсунки опять рванут? Помнишь, как японские прошлый раз не справились?
  - Теперь не рванут. Сейчас отечественные стоят, их в мордовской колонии делают. Отзывы на форумах отличные. Зеки вручную надфилем подпиливают и хлебным мякишем до блеска натирают.
  - А если керосин палёный залили?
  - И палёный выдержат!
  
  После этих слов мы с Люсей притихли. Вдруг стало грустно. За прозрачным куполом над джакузи, напоминая о вечности, медленно проплыла Алена.
  
  - 4-
  
  Стартовали мы далеко за городом. В этом, конечно, был скрытый политический подтекст - 'смычка села с космосом', старая советская традиция. Пейзаж унылый: гнилые бревна бывшего коровника, кирпичные развалины церквушки, сухой бурьян в человеческий рост, кое-где лежит грязный снег, а по оврагу течет безымянная речушка. Жители словно вымерли - лишь покосившиеся, вросшие в землю избы, некоторые обгорелые, видимо, там ночевали бомжи.
  
  На этом фоне наш гордый 'Взадонис' торчал как бесстыдный, задранный в небо металлический член родины - на зависть американцам, которые, впрочем, ничего о нас не знали. Мы столпились вокруг с рюкзаками за плечами. У каждого - хлеб, консервы, гречка. Словно собрались в поход на байдарках. Небритые кавказцы перегружали ящики с водкой из 'Газели' в грузовой отсек.
  
  И тут, будто из ниоткуда, подкатили двое борзых аборигенов на мотоцикле с коляской. Один спал в люльке. Второй, в камуфляже по самые уши, подошел к нам, держался нагло, смотрел с вызовом.
  
  - Предъявите документы!
  - А вы сами кто будете? - Абрам Моисеевич поправил подрясник и покрутил в руках золотой крест.
  - Мы народная дружина! - представился тот. - Я лейтенант Прянишников, это мой напарник Демкин.
  
  Подошла Евгения, наш бухгалтер и по совместительству секретарь шефа, протянула папку с документами. Лейтенант с тоской заглянул в бумаги.
  
  - Аптечка у вас в наличии? Раз транспортное средство, значит, обязаны иметь.
  - Евгения, - обратился Абрам Моисеевич, - у нас есть аптечка?
  
  Бухгалтерша схватилась за сердце, замерла, а потом вдруг радостно воскликнула:
  
  - Кажется, есть!
  
  Она кинулась к трапу, поднялась на борт и вскоре вернулась, держа в руках обычную автомобильную аптечку, потрепанную, с облезшими краями. Лейтенант принялся копаться в содержимом.
  
  - Пачка с бинтом вскрыта! - возмутился он. - Активированного угля не вижу.
  - Зачем? - нахмурился Абрам Моисеевич. - Поносом вроде не страдаем.
  - Положено. Йод, корвалол, бинт, перекись водорода и активированный уголь должны быть в наличии.
  - Да зачем он нам в космосе, этот ваш уголь? - вмешался стоматолог Зураб. - Вы вообще представляете себе нашу миссию? Хоть отдаленно? Мы, между прочим, на Венеру летим.
  - Хоть на Юпитер! - не уступал лейтенант. - Аптечка должна быть укомплектована по инструкции. Кстати, где у вас огнетушитель?
  - Просрочен, - честно призналась Евгения.
  - Придется составить протокол!
  - Может, на месте разберемся? - примирительно улыбнулся Абрам Моисеевич.
  
  Дело быстро решилось с помощью ящика водки. После этого мы выровняли корабль по вертикали - дедовским способом, с помощью отвеса на веревочке. Стоматолог Зураб отвел двух своих корги в специальный отсек. Мы сделали групповое фото на прощание. Алена, тогда еще живая и бодрая, жевала бутерброд и улыбалась.
  
  Оставалось прочитать молитву. Ее сочинил наш штатный религиовед Роман:
  
  'Святая Варвара, покровительница ракет дальнего назначения, помилуй нас, грешных временных пришельцев в сию обитель скорби, лжи, нищеты и коррупции. Приведи нас к звездам и открой наши робкие души пронзительному свету Вселенной. Помоги нам, как ты помогала древним русским богатырям в их битвах с драконами и англосаксами. Все дурные наши деяния прости и забудь, а за добрые награди. Укажи нам путь перстом своим, просвети. Козни лукавых врагов наших отведи. Чтим мы силу власти превыше жизни, а где сила - там и правда. Аминь.'
  
  - 5-
  
  После гибели Алены неприятности посыпались одна за другой. Сначала мы сбились с курса, что само по себе было неприятно, но терпимо. Гораздо хуже оказалось то, что наш древний компьютер 'Агат' имел один милый изъян. Когда-то, еще в восьмидесятых, его использовали в школах для изучения литературы. Поэтому иногда его пробивало на стихи, а иногда - на поучительную прозу дедушки Салтыкова-Щедрина.
  
  Управлять полетом стало пыткой. Вставляешь дискету с координатами - а в ответ: 'Не путайте отечество и его превосходительство, а либерализм с севрюгой под хреном'. Пробуешь настроить антенну - на экране возникает: 'Вести себя умно в наше темное время означает сальных свечей не жрать и стеклом не подтираться'.
  
  - Мышата, мы в заднице! - подвел итог Абрам Моисеевич.
  - Да уж, летим вслепую, без инструкций и без надежды, - поддержала его Евгения.
  - Давайте попробуем связаться с Землей, - предложила Наталья, детский психолог.
  - Связаться-то можно, но чем докладывать? - пробормотал шеф. - Вы же сами видите, что творится...
  - Может, попробуем использовать 'малахитовую шкатулку'? - подала идею Наталья.
  - Но там же можно вводить только три буквы! - напомнил Зураб.
  - Попробую сократить сообщение до трех букв, - задумчиво сказал Роман. - Это как решать кроссворд...
  - Ладно, попробуй, - согласился Абрам Моисеевич. - Вот тебе полный текст: 'Сбились с курса, компьютер цитирует классиков, судно движется без управления'.
  - Ну, начнем с классического 'SOS', - предложил Роман.
  - Нельзя! - встрепенулся Зураб. - Латиницу система не принимает.
  
  Воцарилось тягостное молчание. Все понимали: придумать трехбуквенный сигнал бедствия в пределах русского алфавита - это, конечно, задачка...
  
  - Придумал! - закричал Роман. - Наберем просто 'ЖОП'. Ну, типа 'Жуткое орбитальное положение'.
  - Дурак, что ли? А если нас американцы запеленгуют? - обеспокоенно спросила Наталья. - Представляешь, сидят там в спецслужбах, получают наш сигнал: 'ЖОП'. И что они подумают?
  - Да они и так давно обо всем догадываются, - хмыкнул шеф.
  - Черт! - выругался Роман. - Откуда вообще взялось это идиотское ограничение в три буквы?
  - Это все ради экономии энергии, - пояснил Зураб. - Чтобы сигнал мог добить до самого края Вселенной.
  - Что нашим трем буквам делать на краю Вселенной? - удивилась Наталья.
  - Не скажи, мышка, - усмехнулся Абрам Моисеевич. - Ты знаешь, на чем строится наша военная доктрина? На убеждении, что космос изначально нам враждебен. Раз так, то и диалог с ним должен быть соответствующий. Поэтому система просто не принимает никакие сигналы - мы сразу посылаем противника на три буквы. Вот только сколько денег угрохали на эту 'малахитовую шкатулку'... Лучше бы вы к ней с уважением относились.
  - Эврика! - внезапно воскликнул Роман. - Вспомнил, как мы в армии на вертолетах ночью летали, когда приборы отказывали!
  - Ну и как? - насторожился Абрам Моисеевич.
  - Сажали 'слона', ну, новобранца, к иллюминатору, царапали на стекле риски. Он следил за Полярной звездой, фиксировал угол наклона... А мы вычисляли широту и искали себя на карте.
  - Но у нас даже карты нет, - вздохнул Зураб.
  - Мальчики, а я вот что в женском туалете нашла, - вдруг сказала Люся, вернувшись из кабинки. В руках у нее была потрепанная книжица - инструкция к 'Агату'.
  - Вот тому болвану, кто ее туда унес, я бы руки поотрывал, - раздраженно пробормотал Абрам Моисеевич. - Читайте скорее, что там про неисправности.
  - Так... смотрю... - Роман быстро перелистывал страницы. - Вот, похоже, наш случай: 'При подозрении на сбои в отображении текста...'
  - Ну еще бы! - взорвался Зураб. - Эта тварь нам стихи пишет!
  - Дай дочитать! - одернул его Роман. - Тут сказано: 'Резким движением вниз и вправо загнать шпонку регулятора за торцевой фланец втулки держателя, при необходимости провернув конусный шпиндель на три оборота'.
  - Какой, к черту, шпиндель? - недоверчиво спросил Зураб. - Дай сюда!
  
  Дальше началось форменное безумие. Под истошные комментарии девушек мужчины по очереди ковырялись в задней панели 'Агата'. Масло из каких-то рычажков текло рекой, все измазались, вспотели, дошли до полного озверения.
  
  Зураб не выдержал, снял со стены пожарный топор и с яростным криком саданул обухом по злополучному монитору.
  
  И, о чудо, все заработало.
  
  На экране, правда, пошли трещины, но мы их заклеили канцелярским скотчем, зарядили дискету с координатами траектории и спокойно легли спать.
  
  -6-
  
  За два дня до посадки на Венеру мы потеряли Абрама Моисеевича. Никогда себе этого не прощу.
  
  Делов в том, что еще во время полета на Марс у нас случился зловещий инцидент - со стены сорвался портрет маршала Конева. Казалось бы, пустяк, но последствия были катастрофическими. Раму для портрета изготовили на геленджикской фабрике ритуальных изделий, причем довольно халтурно. Ушко для гвоздя отпаялось. Когда мы вешали портрет обратно, случайно просверлили стену и пробили топливный бак. Ковры из соболиного меха пришлось выбросить, а топлива едва хватило на обратный путь. Хорошо, что американцы помогли на Марсе.
  
  С учетом прошлых ошибок, новый портрет в массивной бронзовой раме таджики приварили намертво. Правда, немного наискосок - один угол нависал над проходом. И вот, когда корабль слегка тряхнуло при смене курса на дрейфе Венеры, наш шеф угодил головой прямо в этот угол.
  
  Дальше начался кошмар. Казалось, внутри Абрама Моисеевича пробудились средневековые демоны. С трудом удалось запереть его в мужском туалете. Мы срочно собрали совещание.
  
  - Эх, жаль, что у нас психиатра нет, - вздохнул Роман.
  - Ты еще сомневаешься, что шеф свихнулся? - возмутилась Наталья. - Ты помнишь, что он требовал? Сбросить бомбы на Землю!
  - А у нас что, бомбы есть? - осторожно уточнила Евгения.
  - Всего одна, - пояснил Роман, - но боевой заряд давно скрутили. Осталась только тяжелая болванка.
  - И зачем ему понадобилось сбрасывать бомбы? - ахнула Люся. - Вон, у нас на стене табличка висит: 'Всякий, гневающийся на брата напрасно, подлежит небесному суду'.
  - Это кто там брат? - усмехнулся Зураб. - Некоторые народы нам уже давно не братские...
  - Ребята, хватит нести этот бред! - прервала Наталья. - Нам нужно решить, что делать с шефом.
  - А что с ним делать? Пусть в туалете сидит, пока не очухается. Я его боюсь, - призналась Евгения. - Он с тех пор, как ударился головой, несет страшную чушь. Будто мы ему в чай вирусные капсулы подмешиваем. Еще заявил, что поляки тайно передвинули границу в прошлом веке.
  - А вдруг он андроид, и у него программу заглючило? - предположил Зураб. - Как в фильме 'Чужой'.
  - Надо проверить, - задумчиво сказала Люся.
  - И как ты это предлагаешь сделать? - фыркнула Наталья. - Голову открутить и посмотреть, нет ли там белых трубочек?
  - Да что тут проверять? Вы видели когда-нибудь еврея-андроида? - усмехнулся Роман.
  - Любой начальник рано или поздно сходит с ума, - философски заметил Зураб. - Их менять надо, как потные носки. Власть портит людей!
  - Но он же наш родной миллиардер! - не сдавался Роман. - Ему родина половину пенсионного фонда скормилa, а он что?..
  - Пусть посидит в сортире! - решительно заявила Люся.
  - Давайте заклиним дверь шваброй! - предложила Наталья.
  
  Мы бросились к туалету, но опоздали.
  
  Сначала мы даже не поняли, что произошло. Дверь была заблокирована. Сквозь небольшое окошко в ней виднелось звездное небо.
  
  Туалета за дверью больше не было.
  
  Чуть позже мы заметили кабинку за бортом - она дрейфовала, описывая круги вслед за телом несчастной Алены, словно второй спутник.
  
  Абрам Моисеевич смотрел на нас оттуда с перекошенным от гнева лицом. Он что-то кричал, размахивая руками, но мы не слышали ни звука. На двери кабинки поблескивала табличка: 'Блаженны алчущие правды, ибо их есть Царствие Небесное!'
  
  Позже, изучив инструкцию, мы наконец поняли, что произошло. Оказалось, что туалетная кабинка - это еще и аварийная капсула. По прихоти конструктора кнопку катапультирования совместили с кнопкой слива бачка, а чтобы избежать случайных нажатий, ее встроили прямо в мыльницу. Теперь стало ясно, почему мужчины никогда не спускали воду - они просто не могли найти эту чертову кнопку. Абрам Моисеевич, видимо, надавил на нее случайно.
  
  Так или иначе, наш олигарх вращался в открытом космосе вместе с Аленой, их траектории складывались в крошечную орбиту. От корабля их оторвет только во время посадки.
  
  Наверное, когда они оба сгорят в атмосфере Венеры, это будет похоже на два падающих метеора... И если там, под густыми облаками, есть живые существа, у них появится шанс загадать сразу два желания.
  
  - 7-
  
  Посадка в этот раз прошла мягко. Как и задумано конструкторами, корабль отстрелил гигантский сноп ваты. Параметры выстрела были заранее заложены в 'Агат', и система сработала безупречно. Вата распушилась, мягко опустилась в лужу жидкого метана, а уже затем мы с грохотом плюхнулись прямо в неё. Напоминало аттракцион с батутом - весело, немного страшно. Единственная проблема заключалась в том, чтобы выбраться наружу. От влаги вата раскисла и стала дико колючей - видимо, в неё добавили стекловолокно.
  
  Вперед мы выпустили Романа с огнемётом. Он прожёг в вате проход, за ним двинулся весь экипаж. На ногах у нас были резиновые сапоги, на лицах - дыхательные маски. В руках мы держали зонтики, удерживающие над головой атмосферный столб. Без них нас бы попросту расплющило. Принцип их действия был прост: на зонт наносилось нанопокрытие с молитвой от сдавливания.
  
  Зураб шагал сразу за Романом, следом катился вездеход 'Горыныч', в котором ехали собаки. Позади вперевалку передвигались Наталья и Евгения, держась за руки. Замыкали шествие мы с Люсей.
  
  Идти по Венере оказалось легко - мы приземлились в обжитой местности. Через каждые двести метров из поверхности торчал огромный красный флаг. Всего их оказалось восемнадцать - по числу достигших планеты спутников. Между флагами, словно трасса слалома, извивалась колея от гусениц советской техники.
  
  Солнце палило изо всех сил, жара давала о себе знать. Далеко идти не хотелось. Впрочем, наша миссия носила чисто духовный характер.
  
  Нам приказали установить ещё один, девятнадцатый по счёту, флаг в почву Венеры. Пусть гордо реет на венерианском ветру! К слову, ветер здесь дул ураганный - если бы не наши замечательные зонты, нас бы давно унесло. Но эти чудо-изделия не только защищали от давления, но и заставляли воздушные потоки обтекать человека под куполом. Всё держалось, как всегда, на силе молитвы.
  
  Оставалось взять пробы грунта и проверить гипотезу о наличии жизни на планете. Как оказалось, жизнь здесь всё-таки была. Причём весьма странная...
  
  - Смотрите, вон будка какая-то стоит! - раздался по рации взволнованный голос Зураба.
  
  Мы повернулись в указанном направлении. Прямо за последним, восемнадцатым флагом, на бетонных блоках стояло покосившееся строение, напоминающее строительный вагончик. Краска облупилась, рядом валялись пустые банки из-под тушёнки вперемешку с бутылками. Кто-то здесь явно жил.
  
  Зураб заглянул в окошко и резко отпрянул.
  
  - Там кто-то есть! - крикнул он.
  
  Не успели мы среагировать, как дверь вагончика распахнулась, и оттуда выскочило огромное мохнатое существо в противогазе. В первую секунду мы подумали, что это собака, и рванули врассыпную. Только отбежав на безопасное расстояние и вооружившись биноклями, мы смогли рассмотреть это создание получше.
  
  Начали всплывать странности. Во-первых, у существа не было хвоста. Во-вторых, на задних лапах (если их можно было так назвать) красовались кирзовые сапоги. В-третьих... Думаю, вы уже догадались. Это был вовсе не пёс, а грязный, заросший человек, передвигавшийся на четвереньках.
  
  Преодолевая страх и внутренний барьер, мы осторожно вступили с ним в контакт. Сразу скажу, чтобы не оставалось сомнений: это был наш человек. Бывший военный, майор. Разговаривать с ним оказалось непросто - он постоянно лаял, бегал на четвереньках, тяжело дышал с открытым ртом и вёл себя, как настоящая собака. Мы решили, что бедняга окончательно лишился рассудка от долгого одиночества. Но всё оказалось куда сложнее...
  
  История нашего космического Робинзона поучительна. Он пожертвовал во имя родины самым дорогим - человеческим достоинством. Вот что он рассказал нам.
  
  - Друзья, гав-гав! Помните космическую гонку с Америкой? Кто первым доберётся до Луны? В спешке тогда наделали немало ошибок. Не все звенья проекта успевали к сроку: двигатели были готовы, отряд космонавтов сформирован - все как на подбор, красавцы! Их же должны были увидеть миллионы зрителей...
  
  Робинзон замолчал, утирая набежавшую слезу.
  
  - Параллельно шла подготовка к полёту на Венеру. Планировали отправить туда собаку. Даже имя заранее придумали - Мухтар. Но животных так и не смогли выдрессировать. Запас собак из питомника уже израсходовали на другие миссии.
  - Разве нельзя было взять обычную дворняжку? - удивилась Люся.
  - Нет, гав-гав... Дворняга не подходила. Тут требовалась особая подготовка: нажимать кнопки, передавать сигналы... В те годы я служил в отряде испытателей. На нас тестировали посадочные модули: запирали в железных капсулах, раскаляя их до бела в доменных печах, сбрасывали с высоты, проверяя ударные нагрузки. Тогда-то я и узнал, что миссия на Венеру под угрозой срыва - собак не хватало.
  - Вы вызвались добровольцем? - ахнула Наталья.
  - Да. Так я и стал Мухтаром. Меня учили лаять, бегать на четвереньках, закапывать экскременты... Обклеили искусственной шерстью, а позже я и сам оброс ею под действием гормонов. Я в совершенстве освоил повадки собаки.
  - Но зачем?! - изумился Зураб.
  - Не думайте, что это было чьей-то прихотью. Мы думали лишь о престиже страны. Легенда о Мухтаре должна была выглядеть убедительно. Но главная сложность оказалась в другом...
  - В чём? - прошептала Люся.
  - Возвращение на Землю оказалось невозможным. Технологии тогда ещё отставали. Я благополучно сел на поверхность, отправил по рации шифрованное сообщение... Затем соорудил себе жилище из обломков разбившихся спутников. Запас консервов и питьё мне сбрасывали с орбиты пролетавшие мимо корабли. Так я и жил, постепенно становясь Мухтаром по-настоящему... Пока вы не прилетели.
  
  При этих словах майор заплакал, никто из нас не посмел осудить его за слёзы.
  
  - 8-
  
  Обратный старт состоялся уже на следующий день, сразу после установки флага. К слову, сам флаг оказался крошечным - на ткани решили сэкономить.
  
  Мухтара, нашего отважного зверя, мы, разумеется, забрали с собой. А вот Роман неожиданно выкинул фортель.
  
  - Задолбала меня матушка Земля! - сказал он с горечью. - Честно говоря, я не вижу в тамошнем жалком существовании никакого просвета. Сказано: 'Не укради' - а там не крадут разве что блаженные в психушке. 'Не убий' - а там брат стреляет в брата и ещё хвастается этим. 'Блаженны изгнанные за правду' - а там лгут и награждают друг друга за ложь.
  - Погоди, Роман, - попыталась его успокоить Евгения. - Хорошие стороны тоже ведь есть...
  - Какие? Назовите хоть одну - тогда я передумаю.
  - Число долларовых миллиардеров значительно выросло в последнее время, - с кривоватой ухмылкой заметил Зураб.
  - Я читала в одной книжке... - наморщила лоб Наталья. - Сейчас вспомню... Ах да! 'Жизнь - это сон, в котором по нашему желанию нам снится дерьмо. Ведь дерьмо - это к деньгам'.
  - Эх, братья, не наводите на меня тоску напоследок! - махнул рукой Роман. - Оставьте побольше консервов и спокойно улетайте. Я не пропаду. А если умру - не всё ли равно? Быстрее попаду в рай, только и всего... И потом...
  - Что потом? - спросил я.
  - За Алёну кто-то должен ответить перед Богом. Её смерть на нашей совести. Не поминайте лихом...
  
  Мы все прослезились после его слов. Особенно долго рыдала Люся. Этот парень сумел тронуть наши души, а ведь поначалу он показался нам формалистом...
  
  Обратный полёт оказался некомфортным. Еды не осталось совсем, анисовой - тем более. Нас трясло и крутило, словно бельё в стиральной машине. Видимо, топливо всё-таки оказалось палёным, а форсунки засорились. Иллюминаторы напрочь залепило размокшей ватой - звёзд не разглядишь.
  
  Воды для джакузи на обратный путь не хватило. На её дне, свернувшись клубком, спал наш неприхотливый человек-собака по имени Мухтар. Компьютер 'Агат' вёл себя просто по-скотски. Казалось, он тащил нас окружным путём через Юпитер или Нептун. При этом он без устали цитировал стихи. Иногда даже сочинял их сам. Вот один из его мерзких опусов...
  
  На восток, где солнце встает, -
  В пол утоплен акселератор, -
  С карго всосанных им нечистот
  Фуру гнал урка-ассенизатор.
  
  Срам, умора, позор, стыдоба,
  Отражение суровых реалий -
  Из ниоткуда прет в никуда
  Фура, полная жидких фекалий...
  
  'Агат', это нелепое антикварное творение человеческой мысли, пал под ударами топора от рук разъярённого Зураба. Экипаж вздохнул с облегчением - к тому моменту корабль уже вошёл в поле притяжения Земли и мог спуститься самостоятельно.
  
  Под конец полёта я наглотался расслабляющих космических леденцов и приземления почти не помню. Знаю только, что товарищи впихнули меня в такси, и оно доставило меня в Бутово.
  
  Как только я оказался в родных местах, меня начало выворачивать наизнанку. Рвало, рвало и ещё раз рвало - неделю, потом месяц... В какой-то момент я заставил себя сходить к врачу. Тот долго слушал мою сбивчивую речь, в которой я невольно повторял некоторые тезисы Романа.
  
  - Это бывает, - кивнул врач. - Один француз тоже страдал от приступов тошноты. Сартр его фамилия, не слыхали? Признаюсь, меня самого тошнит...
  
  После этих слов мне сразу стало легче.
  
  Обиднее всего было то, что с Люсей на Земле произошла очередная метаморфоза. Из загадочного, милого существа она превратилась в обыкновенную земную стерву. Мы перестали общаться. Да и с остальными из экипажа я больше не встречался.
  
  Я сидел в квартире и медленно пропивал щедрый гонорар за Венеру. Так прошло какое-то время, пока однажды в мою дверь не раздался звонок...
  
  На пороге, стоя на четвереньках, улыбался человек-собака Мухтар. Он выглядел уже гораздо опрятнее - не такой лохматый, не такой грязный, как прежде. Только лицо его до неприличия напоминало морду эрдельтерьера.
  
  Он радостно гавкнул пару раз, а потом спросил:
  
  - Пустишь перекантоваться? А то мне жить негде.
   С тех пор мы с Мухтаром живём вдвоём. Он спит на кухне, прямо на полу. По ночам иногда воет на Луну, а днём, во время прогулок, рассказывает мне потрясающие истории - о жизни, космосе, Венере и Земле. В них много горькой правды.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"