Записики венеролога
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
На Венеру направляется экипаж случайно подобранных на улице людей. Во главе экспедиции русский раскаявшийся олигарх Абрам Моисеевич. Неудача за неудачей преследует доблестных путешественников. А на Венере их ждет чем-то необычная, но по-своему родная форма жизни...
|
![Венера [Ковальков]](/img/k/kowalxkow_t_n/venus/venus1_fotor.jpg)
- 1-
- Смотри, вон Алена летит! - крикнула Люся и ткнула меня острым локтем в бок.
Я разлепил отекшие веки, пошевелил ватными, чужими руками и ногами. В салоне царил сумрак. Шел третий день полета. Все наши товарищи спали. Я тихо выругался, проклиная невесомость.
Глянул в иллюминатор - и обомлел.
На фоне далеких звезд парила парикмахерша Алена. Точнее, ее изуродованное и замороженное тело. Оно выглядело так, словно маньяк на заброшенном мясокомбинате пытался сделать из нее колбасу. Безжизненная кукла с бледным лицом, покрытым ледяной коркой, сквозь которую проступали уродливые синие и багровые пятна.
- Как шоколадный заяц, - пробормотала Люся. - Мне такого в детстве купили, я его обгрызла прямо через фольгу, обслюнявила. А мама отобрала и в морозилку спрятала. Через год достала - выглядел так же.
Она ткнула пальцем в стекло. В черных глазах Люси застыл испуг, по щеке прокатилась слезинка.
- Смотри, - продолжала Люся, - сейчас она исчезнет в этом окошке, а потом появится с другой стороны. Кружится, как спутник...
Она была права. Алена вращалась по орбите вокруг корабля, подчиняясь неумолимой гравитации.
У меня перехватило дыхание. Тошнота накатила внезапно, густой волной. Ну какого черта я должен все это терпеть? Невесомость, липкий страх космоса... Я же никогда не проходил никакой подготовки. Хотя... Нет, вру.
Однажды, на утреннике ко Дню космонавтики, я стоял у картонной ракеты, сжимал в руке воздушный шарик и пел песню про небо и весну человечества. Слова этой песни я не мог вспомнить.
Зато вчерашний день врезался в память отчетливо.
- 2-
Вчера вечером, после ужина, руководитель полета Абрам Моисеевич обратился к нам с сообщением. Он парил в воздухе, точно израильский святой, облаченный в холщовый подрясник, с массивным золотым крестом на груди. Его выпученные синие глаза светились задорными огоньками, а густая вьющаяся шевелюра свободно развевалась в невесомости.
- Получена свежая депеша из ЦУПа, - торжественно объявил он.
Для связи с Землей нас снабдили двумя приборами.
Первый - так называемая 'малахитовая шкатулка', настоящий ювелирный шедевр. Впрочем, это была лишь малая толика тех богатств, что шеф прихватил с собой. Ведь лондонские хранилища стали ненадежны: 'моль, ржа и санкции истребляют сокровища, а воры подкапывают и крадут'. Абрам Моисеевич, будучи набожным миллиардером, обожал цитировать Евангелие.
Некоторые его любимые изречения красовались на стенах корабля, выгравированные на платиновых пластинах. В главном зале висела надпись: 'Не собирай сокровищ на земле, а собирай их на небе'. Этой истине Абрам Моисеевич следовал неукоснительно - наш корабль, словно пиратский фрегат, был набит золотом и драгоценными камнями.
Что касается самой 'малахитовой шкатулки', она могла передавать сообщения на коротких волнах. Правда, не длиннее трех букв. Принимать сигналы, к сожалению, не умела.
Резервным прибором служил старенький компьютер 'Агат'. Работал он исключительно на прием. Процесс получения сообщений выглядел так: вынимаешь из сейфа конверт с сургучной печатью, вскрываешь - внутри дискета, записанная еще на Земле. Вставляешь ее в 'Агат', раздается характерный скрип, и на экране появляются команды и указания из Центра.
Итак, вчера вечером Абрам Моисеевич вскрыл очередной конверт, извлек из него дискету, вставил в 'Агат' и уставился на допотопный пузатый экран. Машина ожила, тихонько заскрипела, задумалась, а затем выдала сообщение:
'Немедленно провести групповые игры'.
Мы переглянулись, перегорели и поскучнели. Эти 'игры' нам были знакомы - укрепление традиционных ценностей через коллективный страх.
Правила были просты. Каждому раздавали по четыре карты. Тот, кому выпадал бубновый валет, становился 'врагом'. Карты до поры не вскрывали - вместо этого начинался процесс взаимного доносительства. Каждый писал на других анонимные обвинения, а затем, на основе этих излияний, следовало выявить и разоблачить 'врага'. Если удавалось угадать человека с бубновым валетом, финал превращался в спектакль: 'врага' превращали в 'жертву', предъявляя ему все накопленные претензии в лицо.
Абрам Моисеевич напомнил нам о нашей роли.
- Кто вы такие? - голос его звучал как у капризного барина. - Вы не космонавты! Никогда ими не были! Вас, точно подопытных мышей, подобрали на улице по моему приказу. Забросили на Марс. Вы выжили. Доказали работоспособность моего ковчега. За это вам - низкий поклон.
Он приложил руку к груди, изобразив жест благодарности, но тут же его голос снова зазвенел:
- Теперь вы кто? Вы, сукины дети, теперь соль земли! А если соль потеряет силу, чем ее исправить? Она уже ни к чему негодна: ни суп не солит, ни второе. Так разве не выбросить ее вон?
Он замер, хитро прищурился.
- Доносы вас взбодрят, мышата. Приступайте.
Традиции мы уважали. Каждый верил в Бога - это казалось незыблемым. Но вот с трактовкой заповедей возникали нюансы. К примеру, нас учили: 'Возлюбите врагов ваших, благословите проклинающих вас'. Табличка с этой бессмертной цитатой висела прямо у аварийного выхода, что-то вроде напоминания перед прыжком в пустоту.
Но кто такие 'враги наши'? Всех любить - морда треснет. Не лучше ли некоторых либералов посадить, а имущество конфисковать?
'Врагом' сначала чуть не стал стоматолог Зураб - его национальность вызвала вопросы. Однако временно его оставили в покое: у Абрама Моисеевича начинался пульпит верхнего коренного зуба, а пульпит в космосе - дело страшное.
Зато парикмахерше Алене повезло куда меньше. Абрам Моисеевич был фанатично привязан к своей пышной шевелюре и не терпел малейшего вмешательства. К тому же Алене выпал бубновый валет.
В чем можно было обвинить Алену? Обычная женщина средних лет, незамужняя, склонная терять контроль на вечеринках после пары коктейлей. Однажды в прошлом полете она, по пьяной прихоти, перерезала ножницами провода в распределительном щитке. Безобидная, казалось бы, шалость. Но для полноценного разоблачения требовалось нечто более серьезное, нечто, что бы навсегда заклеймило ее в глазах экипажа. Например, прочерк в графе 'отец'.
- Как можно жить без отца? - возмущался Абрам Моисеевич. - Нормальному человеку положено иметь двух родителей. Как в песне: 'Отец мой был птицей, еврейкой мать'. Или в другой: 'Мама - анархия, папа - стакан портвейна'. Это я шучу, конечно. Но если серьезно - куда мы покатимся, если родитель один? Ату ее, мышата!
Сначала мы обвиняли вяло, как из-под палки. Но вскоре вошли во вкус. Разгорячились, ожесточились, слова становились все более колкими, потом в ход пошли удары.
Алена вышла в аварийный шлюз сама. Никто ее не толкал.
Так и запомнилась она: стоящая у люка в простом сером платье, с заплаканными глазами, прямо под табличкой с евангельскими словами о любви к врагам. Теперь она уже не друг.
Ведь без признания коллектива в космосе не выжить.
- 3-
Джакузи из кремового полупрозрачного оникса Абраму Моисеевичу подарил Ватикан. Говорят, как-то раз шеф, будучи навеселе, пожертвовал на благотворительность шубу. Шуба, правда, принадлежала его жене, но детали тут были несущественны. Несмотря на напряженные отношения между Папой Римским и пресс-секретарем нашего МИДа, итальянцы забрать подарок не решились. Правда, после нескольких лет, проведенных в подземном ангаре, оникс покрылся плесенью. Пришлось уборщицам хорошенько поработать, оттирая его 'Белизной'.
После капитального ремонта судно переименовали. К прежнему названию, прославляющему греческого бога красоты и изобилия Адониса, добавили две модные буквы: 'В' и 'З'. Так и получилось новое, многозначительное имя - 'Взадонис'.
- Помните, мышата, - любил повторять Абрам Моисеевич, - нашим полетом мы вставляем горькую, но упругую клизму в зад самому Илону Маску!
Как клизма может быть упругой - еще понятно, но почему она горькая, убейте - не знаю. Может, с шиповником или чем похуже. Впрочем, Илона Маска было не жалко - заслужил.
На двери в зал водных процедур висела табличка, запрещавшая вход в купальниках. В джакузи ходили исключительно голышом, причем строго разнополыми парами, дабы избежать ненужных обвинений. Моей парой стала Люся. Она любила анисовую настойку и философские беседы.
Зал располагался под прозрачным куполом, создавая эффект полного слияния с космосом, словно мы оказались в гигантском планетарии. Джакузи вращалась вокруг своей оси, заменяя нам гравитацию центробежной силой.
- Слушай, - спросила Люся, - я читала, что в советское время прямо крышу у людей сносило на почве космоса. Типа какое-то сексуальное влечение.
- Да, от одной мысли о космосе люди реально кончали. На одну только Венеру до перестройки летали восемнадцать раз!
- Зачем? - удивилась Люся.
- Как зачем? За престижем. А престиж - он как оргазм, его всегда мало.
Люся поднялась за бутылкой анисовой, но её качнуло, и в невесомости повело вверх. Машинально она схватилась за мраморную статую Адониса, что стояла в центре. Её тонкие пальцы случайно угодили прямо на то место, благодаря которому греческий герой вполне мог соперничать с бельгийским писающим мальчиком. Вот за такие моменты я и любил полёты в космос.
- Ты не обиделся, что я после прошлого полёта не звонила? - вдруг спросила Люся. - Прости, на меня депрессия накатила. На Багамах отсиживалась, трубку вообще не брала. Злоба на мужиков скопилась просто адская...
- Ничего, я не обиделся.
- А ты почему снова согласился лететь?
- А что мне на Земле делать? Работы хронически нет, погода - дерьмо. Порой из квартиры выходить страшно. Стремно как-то в последнее время. Нервы ни к черту.
- Вот-вот... У меня тоже нервы...
- Знаешь, эти земляне меня уже задолбали своей непосредственностью. С большинством из них я кардинально расхожусь во взглядах. А еще... - я замялся, - я с тобой хотел увидеться.
Люся промолчала. Мы оба задумались, и я невольно вспомнил наш прошлый полет на Марс. Отзывы мои, надеюсь, все читали? Кстати, если кто-то собирается туда лететь, не рекомендую, особенно с детьми. Учтите, вай-фай не ловит, если от ракеты отойти хотя бы на сто метров. Достопримечательности? Каньоны.
В одном из них, кажется, до сих пор ржавеют две наши стюардессы. У них навигация заглючила. Они андроиды, их не жалко. Еще наклепаем, если надо. Из сувениров - только окаменевшее дерьмо. В общем, скукота, похоже на Египет, только арабов нет, а дубняк адский. Если уж решитесь, берите куртки и шапки с ушами.
Теперь мы летим к Венере. А что мы о ней знаем? Пишут, там жарковато. Даже хуже, чем в Анталье в августе. Давление адское, кислорода нет. Буквально плющит... Впрочем, меня и в Бутово плющит. Если уж суждено сдохнуть в космосе, возражать не стану.
- Как думаешь, жизнь на Венере есть? - спросила Люся.
- Американцы писали, что есть. Вроде нашли там фосфин...
- Это что?
- Газ такой. Встречается в сортирах... Короче, органика.
- Они там совсем двинулись, что ли? Канализация сломалась? - Люся рассмеялась. - Прилетаешь, а там розовые твари шастают. Или голубые с бородками...
- Нет, голубых не надо.
- Ну ладно, пусть будут розовые. Что бы ты у них спросил?
- Верна ли Нормандская теория происхождения славян?
- Дурак! - она хохотнула. - Слушай, а вдруг снова метеориты ракету продырявят? Я в тот раз чуть не задохнулась.
- Не, после ремонта не должны. Говорят, ракету снаружи эпоксидкой обмазали, как раньше 'Жигули', чтобы зимой не ржавели.
- А если форсунки опять рванут? Помнишь, как японские прошлый раз не справились?
- Теперь не рванут. Сейчас отечественные стоят, их в мордовской колонии делают. Отзывы на форумах отличные. Зеки вручную надфилем подпиливают и хлебным мякишем до блеска натирают.
- А если керосин палёный залили?
- И палёный выдержат!
После этих слов мы с Люсей притихли. Вдруг стало грустно. За прозрачным куполом над джакузи, напоминая о вечности, медленно проплыла Алена.
- 4-
Стартовали мы далеко за городом. В этом, конечно, был скрытый политический подтекст - 'смычка села с космосом', старая советская традиция. Пейзаж унылый: гнилые бревна бывшего коровника, кирпичные развалины церквушки, сухой бурьян в человеческий рост, кое-где лежит грязный снег, а по оврагу течет безымянная речушка. Жители словно вымерли - лишь покосившиеся, вросшие в землю избы, некоторые обгорелые, видимо, там ночевали бомжи.
На этом фоне наш гордый 'Взадонис' торчал как бесстыдный, задранный в небо металлический член родины - на зависть американцам, которые, впрочем, ничего о нас не знали. Мы столпились вокруг с рюкзаками за плечами. У каждого - хлеб, консервы, гречка. Словно собрались в поход на байдарках. Небритые кавказцы перегружали ящики с водкой из 'Газели' в грузовой отсек.
И тут, будто из ниоткуда, подкатили двое борзых аборигенов на мотоцикле с коляской. Один спал в люльке. Второй, в камуфляже по самые уши, подошел к нам, держался нагло, смотрел с вызовом.
- Предъявите документы!
- А вы сами кто будете? - Абрам Моисеевич поправил подрясник и покрутил в руках золотой крест.
- Мы народная дружина! - представился тот. - Я лейтенант Прянишников, это мой напарник Демкин.
Подошла Евгения, наш бухгалтер и по совместительству секретарь шефа, протянула папку с документами. Лейтенант с тоской заглянул в бумаги.
- Аптечка у вас в наличии? Раз транспортное средство, значит, обязаны иметь.
- Евгения, - обратился Абрам Моисеевич, - у нас есть аптечка?
Бухгалтерша схватилась за сердце, замерла, а потом вдруг радостно воскликнула:
- Кажется, есть!
Она кинулась к трапу, поднялась на борт и вскоре вернулась, держа в руках обычную автомобильную аптечку, потрепанную, с облезшими краями. Лейтенант принялся копаться в содержимом.
- Пачка с бинтом вскрыта! - возмутился он. - Активированного угля не вижу.
- Зачем? - нахмурился Абрам Моисеевич. - Поносом вроде не страдаем.
- Положено. Йод, корвалол, бинт, перекись водорода и активированный уголь должны быть в наличии.
- Да зачем он нам в космосе, этот ваш уголь? - вмешался стоматолог Зураб. - Вы вообще представляете себе нашу миссию? Хоть отдаленно? Мы, между прочим, на Венеру летим.
- Хоть на Юпитер! - не уступал лейтенант. - Аптечка должна быть укомплектована по инструкции. Кстати, где у вас огнетушитель?
- Просрочен, - честно призналась Евгения.
- Придется составить протокол!
- Может, на месте разберемся? - примирительно улыбнулся Абрам Моисеевич.
Дело быстро решилось с помощью ящика водки. После этого мы выровняли корабль по вертикали - дедовским способом, с помощью отвеса на веревочке. Стоматолог Зураб отвел двух своих корги в специальный отсек. Мы сделали групповое фото на прощание. Алена, тогда еще живая и бодрая, жевала бутерброд и улыбалась.
Оставалось прочитать молитву. Ее сочинил наш штатный религиовед Роман:
'Святая Варвара, покровительница ракет дальнего назначения, помилуй нас, грешных временных пришельцев в сию обитель скорби, лжи, нищеты и коррупции. Приведи нас к звездам и открой наши робкие души пронзительному свету Вселенной. Помоги нам, как ты помогала древним русским богатырям в их битвах с драконами и англосаксами. Все дурные наши деяния прости и забудь, а за добрые награди. Укажи нам путь перстом своим, просвети. Козни лукавых врагов наших отведи. Чтим мы силу власти превыше жизни, а где сила - там и правда. Аминь.'
- 5-
После гибели Алены неприятности посыпались одна за другой. Сначала мы сбились с курса, что само по себе было неприятно, но терпимо. Гораздо хуже оказалось то, что наш древний компьютер 'Агат' имел один милый изъян. Когда-то, еще в восьмидесятых, его использовали в школах для изучения литературы. Поэтому иногда его пробивало на стихи, а иногда - на поучительную прозу дедушки Салтыкова-Щедрина.
Управлять полетом стало пыткой. Вставляешь дискету с координатами - а в ответ: 'Не путайте отечество и его превосходительство, а либерализм с севрюгой под хреном'. Пробуешь настроить антенну - на экране возникает: 'Вести себя умно в наше темное время означает сальных свечей не жрать и стеклом не подтираться'.
- Мышата, мы в заднице! - подвел итог Абрам Моисеевич.
- Да уж, летим вслепую, без инструкций и без надежды, - поддержала его Евгения.
- Давайте попробуем связаться с Землей, - предложила Наталья, детский психолог.
- Связаться-то можно, но чем докладывать? - пробормотал шеф. - Вы же сами видите, что творится...
- Может, попробуем использовать 'малахитовую шкатулку'? - подала идею Наталья.
- Но там же можно вводить только три буквы! - напомнил Зураб.
- Попробую сократить сообщение до трех букв, - задумчиво сказал Роман. - Это как решать кроссворд...
- Ладно, попробуй, - согласился Абрам Моисеевич. - Вот тебе полный текст: 'Сбились с курса, компьютер цитирует классиков, судно движется без управления'.
- Ну, начнем с классического 'SOS', - предложил Роман.
- Нельзя! - встрепенулся Зураб. - Латиницу система не принимает.
Воцарилось тягостное молчание. Все понимали: придумать трехбуквенный сигнал бедствия в пределах русского алфавита - это, конечно, задачка...
- Придумал! - закричал Роман. - Наберем просто 'ЖОП'. Ну, типа 'Жуткое орбитальное положение'.
- Дурак, что ли? А если нас американцы запеленгуют? - обеспокоенно спросила Наталья. - Представляешь, сидят там в спецслужбах, получают наш сигнал: 'ЖОП'. И что они подумают?
- Да они и так давно обо всем догадываются, - хмыкнул шеф.
- Черт! - выругался Роман. - Откуда вообще взялось это идиотское ограничение в три буквы?
- Это все ради экономии энергии, - пояснил Зураб. - Чтобы сигнал мог добить до самого края Вселенной.
- Что нашим трем буквам делать на краю Вселенной? - удивилась Наталья.
- Не скажи, мышка, - усмехнулся Абрам Моисеевич. - Ты знаешь, на чем строится наша военная доктрина? На убеждении, что космос изначально нам враждебен. Раз так, то и диалог с ним должен быть соответствующий. Поэтому система просто не принимает никакие сигналы - мы сразу посылаем противника на три буквы. Вот только сколько денег угрохали на эту 'малахитовую шкатулку'... Лучше бы вы к ней с уважением относились.
- Эврика! - внезапно воскликнул Роман. - Вспомнил, как мы в армии на вертолетах ночью летали, когда приборы отказывали!
- Ну и как? - насторожился Абрам Моисеевич.
- Сажали 'слона', ну, новобранца, к иллюминатору, царапали на стекле риски. Он следил за Полярной звездой, фиксировал угол наклона... А мы вычисляли широту и искали себя на карте.
- Но у нас даже карты нет, - вздохнул Зураб.
- Мальчики, а я вот что в женском туалете нашла, - вдруг сказала Люся, вернувшись из кабинки. В руках у нее была потрепанная книжица - инструкция к 'Агату'.
- Вот тому болвану, кто ее туда унес, я бы руки поотрывал, - раздраженно пробормотал Абрам Моисеевич. - Читайте скорее, что там про неисправности.
- Так... смотрю... - Роман быстро перелистывал страницы. - Вот, похоже, наш случай: 'При подозрении на сбои в отображении текста...'
- Ну еще бы! - взорвался Зураб. - Эта тварь нам стихи пишет!
- Дай дочитать! - одернул его Роман. - Тут сказано: 'Резким движением вниз и вправо загнать шпонку регулятора за торцевой фланец втулки держателя, при необходимости провернув конусный шпиндель на три оборота'.
- Какой, к черту, шпиндель? - недоверчиво спросил Зураб. - Дай сюда!
Дальше началось форменное безумие. Под истошные комментарии девушек мужчины по очереди ковырялись в задней панели 'Агата'. Масло из каких-то рычажков текло рекой, все измазались, вспотели, дошли до полного озверения.
Зураб не выдержал, снял со стены пожарный топор и с яростным криком саданул обухом по злополучному монитору.
И, о чудо, все заработало.
На экране, правда, пошли трещины, но мы их заклеили канцелярским скотчем, зарядили дискету с координатами траектории и спокойно легли спать.
-6-
За два дня до посадки на Венеру мы потеряли Абрама Моисеевича. Никогда себе этого не прощу.
Делов в том, что еще во время полета на Марс у нас случился зловещий инцидент - со стены сорвался портрет маршала Конева. Казалось бы, пустяк, но последствия были катастрофическими. Раму для портрета изготовили на геленджикской фабрике ритуальных изделий, причем довольно халтурно. Ушко для гвоздя отпаялось. Когда мы вешали портрет обратно, случайно просверлили стену и пробили топливный бак. Ковры из соболиного меха пришлось выбросить, а топлива едва хватило на обратный путь. Хорошо, что американцы помогли на Марсе.
С учетом прошлых ошибок, новый портрет в массивной бронзовой раме таджики приварили намертво. Правда, немного наискосок - один угол нависал над проходом. И вот, когда корабль слегка тряхнуло при смене курса на дрейфе Венеры, наш шеф угодил головой прямо в этот угол.
Дальше начался кошмар. Казалось, внутри Абрама Моисеевича пробудились средневековые демоны. С трудом удалось запереть его в мужском туалете. Мы срочно собрали совещание.
- Эх, жаль, что у нас психиатра нет, - вздохнул Роман.
- Ты еще сомневаешься, что шеф свихнулся? - возмутилась Наталья. - Ты помнишь, что он требовал? Сбросить бомбы на Землю!
- А у нас что, бомбы есть? - осторожно уточнила Евгения.
- Всего одна, - пояснил Роман, - но боевой заряд давно скрутили. Осталась только тяжелая болванка.
- И зачем ему понадобилось сбрасывать бомбы? - ахнула Люся. - Вон, у нас на стене табличка висит: 'Всякий, гневающийся на брата напрасно, подлежит небесному суду'.
- Это кто там брат? - усмехнулся Зураб. - Некоторые народы нам уже давно не братские...
- Ребята, хватит нести этот бред! - прервала Наталья. - Нам нужно решить, что делать с шефом.
- А что с ним делать? Пусть в туалете сидит, пока не очухается. Я его боюсь, - призналась Евгения. - Он с тех пор, как ударился головой, несет страшную чушь. Будто мы ему в чай вирусные капсулы подмешиваем. Еще заявил, что поляки тайно передвинули границу в прошлом веке.
- А вдруг он андроид, и у него программу заглючило? - предположил Зураб. - Как в фильме 'Чужой'.
- Надо проверить, - задумчиво сказала Люся.
- И как ты это предлагаешь сделать? - фыркнула Наталья. - Голову открутить и посмотреть, нет ли там белых трубочек?
- Да что тут проверять? Вы видели когда-нибудь еврея-андроида? - усмехнулся Роман.
- Любой начальник рано или поздно сходит с ума, - философски заметил Зураб. - Их менять надо, как потные носки. Власть портит людей!
- Но он же наш родной миллиардер! - не сдавался Роман. - Ему родина половину пенсионного фонда скормилa, а он что?..
- Пусть посидит в сортире! - решительно заявила Люся.
- Давайте заклиним дверь шваброй! - предложила Наталья.
Мы бросились к туалету, но опоздали.
Сначала мы даже не поняли, что произошло. Дверь была заблокирована. Сквозь небольшое окошко в ней виднелось звездное небо.
Туалета за дверью больше не было.
Чуть позже мы заметили кабинку за бортом - она дрейфовала, описывая круги вслед за телом несчастной Алены, словно второй спутник.