Стася : другие произведения.

Март

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Поэма для тех, кто ждёт весну.

А карманные монетки
Раскатились в столбики - 
Кот наплакал озеро. 
Да крутенечка дорожка,
Снег в дырявой обуви.
Эх, зимушка-матушка! 
Подарю чего-нибудь,
Чего больше хочется:
Спою просто песенку.
На горе стоит фундамент,
На нём растёт дерево,
На дереве гнёздышко,
В гнёздышке воронушка,
На вороне пёрышки,
С горы перья падают, 
А ворона каркает...
Да никто не слушает,
Да никто не ведает. 
А чужую песенку,
Песенку известную,
Вы б подпели горденько. 
	На вороне пёрышки,
	А ворона в гнёздышке,
	Гнёздышко на дереве, 
	Дерево в фундаменте,
	Тот фундамент на горе,
	Та гора на острове,
	Остров в центре реченьки,
	Речка в центре всей земли,
	На земле-то зимушка.
Ой, монетки катятся
По карманам с дырами,
Всё в ботинки падают.
Надымили в волосы,
Прокоптили голосок - 
Подарю чего-нибудь.
Можно прятать под ноги,
Можно в карты проиграть,
Можно просто выкинуть - 
Чего дольше катится?
С горы перья сыплются,
А поднять их некому. 
Дайте лодку-лодочку,
Да весло одно только.
(Кто второе выдюжит,
Чтобы силу выдержать?)
Чу! - ворона каркнула.
	Песенка-то знатная,
	Сказочка невзрослая
	Про Ивашку умного,
	Про ещё пять странников,
	Про их речи долгие,
	Про их силу странную.
На земле снежок лежит
Чтоб скрипеть ботинками,
Присваивать дырками
И терять монетками; 
Притягивать молнии
Капелькою слёзною.
	Эх, глазищи странные,
	Которые слушали
	Всех, что только слышали
	Тех, кто святым числится...
Переплыву реченьку,
Да на остров выберусь,
Тихо подойду к горе. 
Шаг шагну - перо найду,
Два шагну - перо найду,
Три шагну - перо найду. 
До горы идти версту,
Долго подыматься. 
День я по горе иду:
Шаг шагну - перо найду,
	Два шагну - перо найду,
	Три шагну - перо найду.
Второй день горой иду:
Шаг шагну - перо найду,
	Два шагну - перо найду,
	Три шагну - перо найду.
Третий день горой иду:
Шаг шагну - перо найду,
	Два шагну - перо найду,
	Три шагну - перо найду.
На четвёртый только день
Подойду к фундаменту - 
А ворона каркает. 
Теперь вижу дерево,
Дерево огромное,
Дерево гигантское...
Плюнуть только на руки. 
Заберусь на дерево:
Там в вершине гнёздышко,
А в гнёздышке птица-зверь
Голая, беспёрая
Замерзает, каркает. 
Её возьму на руки,
Спрячу вон за пазуху.
Хлюпая ботинками, 
На фундамент спрыгивать. 
Птичка согревается,
Не подаёт голоса,
А живая, дышит вон,
Я дыханье чувствую. 
Возвращаюсь к берегу,
В голос ноя песенку,
Начиная сожалеть. 
Оттолкнуться вёслышком
В речку незамёрзшую,
Побороться с вьюгами,
Добираться до дому. 
День с волнами боремся:
	Раз гребу - шатание,
	Два гребу - шатание,
	Три гребу - шатание. 
Два с волнами боремся:
	Раз гребу - шатание,
	Два гребу - шатание,
	Три гребу - шатание. 
Три с волнами боремся:
	Раз гребу - шатание,
	Два гребу - шатание,
	Три гребу - шатание. 
На четвёртый только день
Приплываю к пристнани - 
Возвратиться всё-таки
Спеть слепую песенку
Про кошачье озеро,
Про любовь да ненависть. 
Только птица тёплая
Отогрелась, видимо,
На свет белый выбралась - 
Не вороной глянулась.
Выбралась и крикнула
Человечьим голосом.
	Сирин, Сирин серенький,
	Спой нам, сирым, песенку
	Про быструю реченьку,
	Остров в середи её,
	Про гору на острове,
	Про фундамент на горе,
	Дерево в фундаменте - 
Дерево огромное,
Дерево гигантское, - 
Гнёздышко на дереве,
Кучу перьев в гнёздышке...
Сирин мне ответствует:
	"Я спою вам песенку,
	Да не эту песенку,
	А совсем инакую.
	Я спою вам песенку,
	Петую Весною мне
	Про её спасителя.
	Ну? Сидите, слушайте..."

	

Забываю весь свет. Берегами.
Закрываюсь, оставшись ни с чем,
От сумы и тюрьмы русским словом
Да славной славою судебных речей. 
А ты мечись по дну, мой ручей!
Ловись-ловись рыбка мал мала меньше!
Нависающий смерч убережёт от побед:
Див, гляди, кличет из смерча,
Свет закрывши крыльями карими.

Да обогрей меня, Мать-Земля,
Да накорми меня досыта из порожних рук,
Да обуй меня хоть солнечным колесом!
Нет тебя со мною, Мать-Земля, и я бос и нагл.
Я побреду искать поляну малины средь зимних полей,
И набреду на поляну малины, посох сотрев.
На поляне малины - изба на курьих ступнях,
В той избе сидит старуха в лаптях,
Да чего-то сквозь зубы шепчет.

Приползу к ней, голову повесив:
Жду, мол, бабушка, твоих песен,
Что певала, мнится мне, с колыбели.
Как от песен тех тепло бежало,
По всем жилочкам струилось-расплёскивалось.
Не открывая глаз, ворожея светлая,
Бабка моя кровная, сестра родная,
Да старуха седая, косматая,
Подняла чуть нос над половицею...
Да завертело меня ступицей в колесе:
"Намой пол тряпкой из шкуры снегов,
Отвори окно, созови гостей,
Найдёшь в доме огня на столько костей?"
Гости мигом примчались: бескровные,
Бледные, все зимой переснятые.
Проводил всех в палаты я.
Речь вела моя Мать Великая,
Речь вела, ой, вела узорчато!
Отворить, что ли, ставни заснеженные?
Своротить, что ли, мох с подоконника?
Да ведь чисто, и без меня чисто...

Прервалась речь стуком чуждым:
      "Открой окно! Открой его мне!"
Зрю отощалые рёбра, глаза полубожии:
Знать, отсиделась Зима в рукаве,
Знать, отсмеялась на Первом Суде.
Див её перья чистит внизу дуба,
Ввиду правых и виноватых пёрышки оправляет.
Не пущу Зиму! И так народу полны палаты.
Кивает мать. Ох, Мать, стара ты!
И голос твой незнаком мне, мать.
Ладно, подпою, а тебе хоть запевать.

Подперла сестра-старуха щёку кулаком,
Да ан белый свет провозгласила клич:
          - Где я могла посеять голос свой?
          Хожу потрёпанной, гляжу потерянной. 
          Мнится мне: пожнут другие,
          Выстроят стога.
          У горы земля изрыта, - видно,
          Там медведи ночью отыскали сон-траву.
          Погнала Зима Осень 
          В шею, берега.
          И прощай, тревога! Нонче 
          Я пойду искать коренья. 
          Сама лизну, сама усну.
          А проснусь весной, пойду на старое жнивьё,
          Да порыщу серым волком,
          Собирая след.
          Отыщу, пока не стаял снег,
          Свой голос.
          Вспорхну на ветку - 
          Славу пропою.
          Да созову, пока не стаял снег,
          Люд полудённый.
          Кто не дойдёт - тех донесут.
          Поползнем-ужом повьюся перед ними
          Вкруг голых я рябин,
          Кладом зёрен золотых 
                                рассыплюся.
          Соберут по капельке, по крошке    
          Голос золотой,
          На своих полях посеют,
          Не жалея сох,
          Соберут меня по колосу, и в колосе
          Да подымуся я быстрее всех.
          Осень-золота меня порадует.
          Да из одного колоса я вышла! Где же все?
          Где посеяли вы, люди, голос мой?
          Обойду весь свет с сумой Микулиной,
          Да со свету соберу я по крупиночке,
          С мира, с делянки по копейке-крошечке.
          Возвращусь домой со грузом зёрен золотых.
          Ан гляди - на том ли старом тополе
          Соловьём мой голос заливается?
          Ястребом кричит, увидя сокола?
          Да не мой ли голос в хлебе запечён?
          Не моим ли голосом поёте вы?
          Не моим ли голосом весну кликали?

Да тут из углышка дольнего,
Из-под холодных половиц поскрипучих,
Нищеночка выбралась, косматая,
Вся в лохмотьях, в заре вечерней умытая,
Да подхватила голосом крепким, удалым:
          "Мать моя, твоим голосом кликали,
          Но верно, не весну - беду на свою голову.
          Собрала беда-Зима твой голос грозовой,
          Свила в ползкую тетиву голос твой,
          Сковала в наконечье лютой молнии,
          Да погнала весну, как осень, стужами.
          И мне, мать, еле дано оправиться".

Мать-Земля! Мать Великая!
Обе в сердце моё впечатались.
Обе урожай души моей пожнут.

Как вскочил я на ноги, оправив на раменах шкуры снегов,
Как раскрыл тогда на боку ножны синего льда,
Как воскликнул среди сборища, руки крыльями раскинув:
        "Почто, родные, сына вы жалеете?
        Почто, родные, в бой не запрягаете?
     	Почто ты, Мать Великая, одну золу - не пламя - мне дала?
        Почто ты, Мать-Земля, не отдаёшь суму Микулину?"

Я смолк. Слова мои во гуле радуги
Тонули - возмущалось всё собрание.
      "Безумец!" - Мать Великая воскликнула.
      "Сыночек..." - Мать-Земля тихонько всхлипнула.
        "Пойду, - ответил я, - Зима проклятая
        Уж отрезвила детские веселия,
     	И снегом забросала струны медные.
     	И струны медные, и очи пламени - 
     	Я отдал ей. Меня признали ли?
     	Нет, не заметила меня ты, Мать Великая.
     	Зима-то ведь твоя красотка-доченька.
     	А Мать-Земля на голос не откликнулась.
     	Один пойду с своим ручьём на подвиги".

И лишь промолвил я, как ножны серебра
Внутри ожили - и ручьём оплавились.
С ручьём вдвоём войдём за Зимушкой-Зимой.
Я повернулся - Мать-Земля оправилась.
   	"Постой, кровинушка, - губами шепчет блёклыми._
     	Пойдём, касатик мой, я всё отдам тебе,
     	Что есть у матери". Зима в окошке стёклами
Кивнула, - знать, давно в боях не билася.

И мы ушли с моей Землёю-Матерью,
Оставив Мать Великую в безмолвии.

Хором царские, палаты княжии - 
Всё было у Земли, у моей Матушки.
Зима её оброком злым обидела,
Зима наслала стужу ненавистную,
Зима её почти ни с чем оставила. 
В хибаре материнской не натоплено.
Коптит одна лучина, а сестра моя, 
Которая слыла первой красавицей,
Заплатам вместо дыр едва нарадуется!
Сестра-Весна! Прости меня, бродячего,
Что в дом я твой пришёл порожний полностью.
С куделью сидит бабушка незрячая,
Да нитку тянет худую да бедную - 
Мне Бабушка-Судьба прядёт-старается.

Один от теремов остался кованый
Сундук, с затёжками-замочками,
Замочки эти не из злата-серебра,
Каменьями замочки не украшены,
Зато все целы досточки морёные,
И не пришлось Зиме открыть его.

Обнял сестру, обнял я бабку старую, 
Да сел в углу хибары сизым голубем.
А Мать моя, и рада и безрадостна,
Уж ключ снимает с шеи, где был спрятан он.

В сундуке там покладены ласковых
Песен голоса, что весной звучат.
В сундуке том запрятаны гладкие
Пёрышки перелётных грачат.
В сундуке материнские праздники,
В сундуке есть полынь-семена.
И пыль из сундука как-то сладостно
Мной вдыхаема...

А со дна его достаёт Мать-Земля
Сапог - солнечное колесо,
Алым маком крашенные,
Водицею залаченные,
С подошвами серебряными
Да с золотыми застёжками.
А ещё из сундука достала Мать-Земля
Мне кафтанишко, на шкуры снегов вздетое.
А ещё, вздохнув, поверх кафтанишка
Мать суму Микулину повесила...
Коли б я той тяжести не чувствовал,
Не спасли б меня слова напрасные.

    	"Ухожу, дорогие мои". - "Сын!"
    	"Не надо, Мать моя Земля".
И тут из уголочка дальнего 
Мне зычно бабушка моя воскликнула:
    	"У входа лежит деда твоего щиток;
    	Коли подымешь, совладаешь с Зимушкой".

Пусть ты немая, бабушка моя Судьба,
А голос слышится, когда без голоса нельзя. 

Ко входу собирался я брести, 
Да по пути споткнулся о серп месяца.
Его поднял, да и заткнул за пояс
Мимодумно. И увидел между лавок,
К полу-земле одним торцом прислонен,
Заткнут из подснежников прозрачных
Круглый щит, щиток невзрачный. 
Это ли щиток от деда?
С ним ли ждёт меня победа?
Его поднял - лёгкий щит
Вмиг к руке моей приник.
И ушёл в пургу, насвистывая
Мелодию хоромов каменных,
Где от давних ли встреч пламенных
Цветы на стенах распускалися?
Пускай! И снова цветы пробиваются,
Да только душит их Зима рукой злодейскую.
    	"Эй, Зима! По твою душу я!
    	Зимушка! Знать, не ждала меня
    	Рано так? Смотри, ещё наплачешься!"
Праху-пуху-земле поклонимся, пояса затянув,
Глубоко в снегу; да долго-коротко ль
Побрести по полю, обрести
Копий ли, 
колчанов ли стянутых.

            ...На три дороги под ноги гляну:
               Не на четвёртую, что позади,
               На три всего, на замёрзшие тропы:
               Что впереди?
               То и не камень развилке привалом,
               То и не птицы: помёрзли давно,
               То и не старец сидел многодумный - 
               Дерево в землю вросло. 
               Слева на нём нарисована стрелка,
               Что указует в лицо. Мне в лицо.
               Значит, я шёл, как всегда, против ветра,
               Значит, дорогой мне просто везло. 
               Справа на дереве срублены ветви
               Тяжким, железным мечом-палачом. 
               Скошены ветви, да всё человеком - 
               Холод при чём, а зима не при чём. 
               Я и ручей бы уж вынул из ножен,
               Только по центру на дереве том
               Изморозью указатель когтями,
               Зимнею жестью - прямо вперёд!
               Перехватил поудобней суму я,
               Щит понадёжней к спине укрепил,
               Ножны с ручьём только тихо погладил...
               Бой будет лих, будет лих...

Да пролить-таки свет на день, выбрав тень, 
разгребя уголья у костра солнечного колеса.
Выходи-выходи, Зима-змея, на лютый бой!
Перебью твои силы платком луны из кафтана матери,
Серпом месяца заплечного головы разбреду,
Снега комом раны свои затяну.

Вот - поляна малины средь зимних полей.
Улетела изба на куриных ступнях.
На дубу сидит Див, ветви в клочья когтями рвёт,
Чуть пониже его - зимни прихвостни,
Черны, синеглазы, - тринадцать братьев-воронцев. 
А посреди поляны тётка родная, 
моя тётка кровная, враг по духу мне,
Зимушка-зола ухмыляется.
    	"Что, пришёл ко мне, друг-племянничек?"
    	"Не к тебе пришёл своею волею, - 
    	отвечаю я, - и не друг тебе.
    	Брань с тобой затею народную".
У Зимы улыбка - жемчужная,
У Зимы улыбка - холодная.
Достаёт она меч свой - синий огнь.
    	"Ну давай, вражина, силой мериться!"

Вынул я из ножен льда свой ручей, 
подержал в руке ручей серебряный, 
а другой рукой из шкуры снегов 
я достал лёгкий щит из подснежников: 
тот, подарок Судьбы, моей бабушки.
А Зима стоит, ухмыляется, 
крепко держит меч свой наточенный, 
цепко взглядом по мне липким ползает.
Мать-Земля! Дай силу не сорваться мне, 
дай мне силы не ударить первому!
Размахнулась Зима мечом точеным, 
опустила его во мгновение.
Да и я ведь не прост: я навстречу ей 
щит свой, что из подснежников, выставил.
Разлетелся мой щит во все стороны, 
да и меч у Зимы не целее стал.
Ухмыляется тётка довольная:
пронзил руку мне синий металл. 
Да уж не боль чую я, только холодно,
Да кафтан материнский жалко мне. 
Замахнулся ручьём я серебряным,
Руку плетью повесив, иду на Зиму. 
Да Зима-лиса не так и проста,
Ведь она - в доспехах из синего льда,
И только-только трещины идут. 
Да Зима-люта, зла, да колюча в ключах.
Холодея, мечется мой ручей без толку:
Скуют и его на броню.
И не выдержал, каплей рассыпался,
Пуху-праху-земле ручей розданный.
Да не плачу я, на ручей смотря:
Меня по Зиме злобе зла взяла.
А как злоба взяла - так горит земля,
Подо мной ногами горит земля,
Подо мной огнями вопит земля.
Сапоги - солнечное колесо! 
Так от вас всему небу так горячо?
А ну вас к лешему! Только леший спит
Непробудным сном, и по всей Руси 
Его слышен храп.
Жмут слегка, горят сапоги мои.
И воскликнул я, отбежав Зимы:
    	"Сапоги мои, солнцем красные!
    	На земле малы вы, а небу как?
    	Уж отзимовал я свою судьбу.
    	Принимай, небо, последний дар!"
Так кричал я, скидывая сапоги,
Да враги мои словно ожили.
Кликнула Зима братцев воронцев,
Знать, нужны Зиме сапоги мои?
Да не ты кроила - не стаптывай.
Мать-Земля кроила - ей велики.
Я разнашивал - стали мне малы.
Жаль, рука одна - на меня стремглав
Мчатся братья - тринадцать воронцев!
Я подкинул выше платок луны,
Засиял волшебный платок луны,
На него маня братьев-воронцев.
Да сама Зима на меня бежит!
Да, сама она битв не брезгует...
Оттолкнув её - силы где ж взялись? - 
Что есть духу, я сапоги метнул
Небу в дар.  

Горит в небе солнечно колесо!
Горячо горит, ох как горячо.
Лютует Зима-звезда,
Потекли доспехи синего льда.
А я, молодец, взял серп месяца,
Да вонзил Зиме в сердце алое.
Кровь её легла на шкуры снегов.
Выпрямился я: умирай, Зима.

Я пойду покличу сестру - Весну,
Метну молнию:
	"Эй, сестра, жив Март!"



Кончил Сирин песенку. 
Выгляну в окошечко - 
Затянуло зимушкой,
Зимушкою-матушкой. 
Жив ли Март теперича,
Богатырь? Зима жива. 
Эх, пустое странствие
К древу в центре озера!
Лишь оттуда помнится
Путь да мой далёкий мне. 
Как зовут - не ведаю,
Роду тоже, племени.
А ботинки сношены,
А кафтан расхлябистый:
Сброшу на пороге всё.
Поклонюся Сирину,
Попрощаюсь вечностью,
Шкуры снегов выберу,
Чтоб носились долго мне.
Ножны вон в сенях стоят - 
Заберу с собою их.
        Я, забвыши весь свет, берегами
        Закрываюсь, оставшись ни с чем,
        От сумы и тюрьмы русским словом,
        Да славной славой тюремных речей...


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"