Если бы цинику Иванову сунули под нос лист бумаги формата А4 с проколотой карандашом дыркой, он не задумываясь привел бы увиденное к аналогии бытовой дефлорации. Как преддверия цугундера или зарождения жизни.
Белизну бумаги он тут же б сравнил с восковой нежностью кожи. Легко!
А грубую бахрому - с дрожью беззащитных волосков, робко прикрывающих вульву от бесстыдства гинеколога.
Возможно кто-то и начал бы рассуждать о пробое диэлектрика, диссипации энергии или банальной квантовой телепортации, но только не наш герой.
Может быть Байрон? Или другой, ещё неведомый избранник?
Только не Иванов, который томился за решёткой обстоятельств. Что дырка? Что карандаш? Сунь ему под нос простецкий кухонный нож от "Цептер" или фото с рукотворным водопадом Саяно-Шушенской. Да хоть - Мальвийские острова с яхтой Березовского у горизонта, атакуемой сомалийскими пиратами. И всё это вызвало бы близкие ассоциации к тесным контактам второго и третьего вида.
Отражение вытаращенного глаза на лезвии из нержавеющей стали - с резнёй на улицах для последующего совокупления с Кассандрой. Гидроэлектростанция - с бурной эякуляцией, переходящей в эпилептический припадок.
Иванов вероятно и не напрягался бы вовсе, а только ел, пил и испражнялся, но фокус ситуации заключался в том, что от него ни фига не зависело. Никак. Даже предстоящее событие.
Его же грубо придвинули к факту лицом.
Что он Иванов, что сегодня у него день рождения и отныне по жизни он будет законченным и прожжённым циником.
Затем пошёл дождь, упало давление, у Иванова разыгралась мигрень. Таким образом выход на люди начался на час раньше запланированного.
Сошли воды, факт раскрылся и его потащили на свет.
Вынув голову наружу, Иванов обречённо вздохнул и закричал соответствующей случаю дурниной:
- А-а-а-а-а!!! Т-ля... м-ля... б-ля!..
Про себя же цинично рассудил:
- Я раньше начал, кончу ране...
(C) Yeji Kowach 20/02/2011
|