Козак Елена Александровна. Темные желания. Часть вторая. Глава 21

Глава 21

Сознание я на удивление не потеряла. А потому слышала громоподобную поступь Богов. Чувствовала их обжигающе прикосновения. Даже сквозь плотно закрытые глаза видела высоченные фигуры. Огненный Бог - Ария покровитель, черноволосый Лют* с ясными, не знающими жалости глазами, могучий среброголовый Перун с длинными золотистыми усами. Всю свою жизнь я молила их о милости, о помощи. И вот они пришли. Не деревянные, грубо сколоченные статуи - живые существа. Старые, как мир. Могучие, как сотни тысячь воинов. Справедливые, как никто другой.

*Лют - Бог войны, помощник Перуна.

Последней явилась черноволосая босая Мара с длинным серпом. Шаг за шагом она ходила поляной, выискивая новые жертвы. А, как находила, свой серп ввысь поднимала, чтобы затем нить жизни разрубить. И кричала. Страшным голосом кричала: своих слуг - мертвых духов - в мир живых кликала.

Те и являлись!

Длинные, будто призрачные, безголовые фигуры. Они окружали мертвые тела. Сплетались волкруг них, будто в коконе, и выпивали их. Только одежда и падала на черную землю, когда прислужники Смерти отходили от очередного тела и вновь летели к хозяйке. Она же плакала, звала, выискивая новые жертвы для своего серпа.

И не находила!

Молчали мертвецы, молчала земля, не выдавая все еще живых, молчала я. Молчала, закрыв глаза и сотрясаясь от ужаса.

Молчала...

Не знаю, как долго я так молчала. Не могу знать. Сердце колотилось от ужаса. И хотелось лишь прижаться покрепче к земле славийской - к матери родной, что ни разу еще не подводила, из всех бед выручала. Голубила, баловала. Хотелось... Много чего мне хотелось, да только жизнь зовет. Не пролежишь ведь так ничьком все время, Богами отмерянное.

Я открыла глаза и поглядела вокруг. Солнце уже давно встало, и я могла хорошо увидеть, во что превратлась поляна после прихода Богов. Саженях в четырех от меня в земле была глубокая воронка. Вокруг нее валялись несколько поваленых деревьев и даже человеческая голова. Меня едва не стошнило, когда я ее увидела. Покрытая засохшей кровью с все еще открытыми зелеными глазами. Недурно Мара постаралась. Точно-точно по подбородок отрезала.

Мара...

Я отвернулась, не став и далее рассматривать деяние смерти, которую именно я привела. пусть и не к безневинным людям. Затем перевела взгляд на Франциска. Во ремя взрыва я упала прямо на него. И он, в отличие от меня, до сих пор не пишел в себя. Я отползла в сторону. Покрепче завязала чуть съехавший в сторону плащ и попыталась прослушать его сердце.

Раз... Два...

Оно стучало. Пусть медленно и тихо, но его владелец не достался Маре и ее прислужникам!

Выявив, что Франциск жив, хоть и без сознания, я начала осматривать его повреждения. На плече, кое-как скрытая непонятной темной тряпкой зияла огромная рана. Сейчас, когда я перестала прижимать Нараского к земле, она вновь начала кровить. Зубами я оторвала длинную полосу от рубахи и попыталась перевязать рану. Знаю, надо бы ее промыть сначала, но не ждать же, пока Нараский истечет кровью. Груди и живот Франциска тоже не выглядели невредимыми, покрытые царапинами разной длины и глубины, а также синяками. Но и срочной помощи им не требовалось.

Убедившись, что с самым важным я разобралась, я попыталась разбудить Франциска. Поначалу в треть силы ударила его по лицу. Затем еще раз. Ничего не изменилось. Тогда я зажала пальцами ему нос - снова ничего. Только рот и открыл.

Видя, что ничего не помогает, я провела пальцами по повязке на ране на плече. Придавила ее к коже, зная, что причиняю лежащему человеку сильную боль. Но... Без этого было никак. Я должна была привести Франциска в чувство!

А он все никак не приходил.

Я скрипнула зубами от своего бессилия и попыталась позвать его:

- Франциск! Нараский! - я наклонилась к его уху, вновь и вновь повторяя: - Франциск, да очнись же!

Глаз он так и не открыл.

Я резко выпрямилась, ударив кончиком косы себя по спине.

- Да что же мне делать?!

Внезапно чья-то ладонь коснулась моего плеча. Я резко вздрогнула. Сжала руку в кулак и резко обернулась, целясь в незнакомца.

- Мара! - я выругалась, обнаружив, что едва не заехала ничего не ожидавшему Клементу прямо в глаз.

- Эй! - он резко убрал свою руку. - Я ничего такого не хотел.

- Знаю, - я вымучено улыбнулась. - Прости. Я просто испугалась очень сильно. Думала, это еще кто-то из зеленоглазых. А может... Может кто и похуже.

Уточнять, кого я имею в виду, Клемент не стал. Вместо этого кивнул на Нараского:

- Не жилец?

- Мара пока не явилась. Сердечко стучит. Но что делать ума не приложу!

- Лечить, что ж еще. Ария ты ведь как-то спасла.

- В том-то и дело, что как-то, - я сжала зубы, чтобы не расплакаться. - Повезло мне, и только-то. А сейчас...

- Да ладно, - Клемент потрепал меня по голове, окончательно растрепав косу. - Справишься. Мы, если чего надобно будет, поможем.

- Вы? - удивилась я. - Тут вроде как только ты.

- Ануфрий с Кураном - это тот, что с зеленоглазыми этими в одной упряжке был, неплохой в общем-то мужик - возле ручья остались. Здесь недалеко, - Клемент неопределенно повел рукой куда-то за деревья. - А я вернулся. Ну, чтоб посмотреть, кто, может, выжил.

- И попал в точку, - я улыбнулась и смахнула с глаза слезу: от Клемента веяло уверенностью в то, что все получится. Мы выживем, спасем Франциска, вылечим, а там и до столицы доедем. Пусть дорога эта началась и не с самого лучшего, но закончиться она хорошо. - Донесешь Франциска до вашего привала?

- Справлюсь! - Клемент махнул мне рукой, чтобы я отошла в сторону, а затем наклонился и поднял Нараского. За плечо, как я, признаться, ожидала, перекидывать его тело не стал. В руках понес, как дар какой-то.

Его поведение навевало на определенные мысли, особенно, если вспомнить, как Клемент относиться к Франциску.

- Хорошо, что вы выжить сумели, - внезапно сказал Клемент, еще больше поражая меня. И я не выдержала.

- Ты ведь его ненавидишь, - я кивнула на Франциска, - почему тогда радуешься, так печешься о чужом для тебя человеке?

Спина Клемента окаменела. На мгновение он даже остановился, а затем вновь пошел вперед.

- Франциск Нараский... - Клемент замолчал, видно, не зная, как объяснить. Но почти сразу продолжил. - Я служу этому человеку. Я могу его не любить. Могу сболтнуть чего, перебрав огненной воды. Но, если придет лихая пора, я отдам за него жизнь.

Мы помолчали. Прошли еще несколько саженей. Вовремя заприметив на нашем пути поникшую иву с длинными, до земли, ветвями, я обогнала Клемента и приподняла ветки, чтобы ему было удобнее Франциска нести. Затем так же и с другой стороны от дерева поступила.

Внезапно Клемент вновь заговорил:

- Ты ведь его тоже терпеть не можешь. Неужто, так и оставишь меж тем и этим светом болтаться? Коль да...

- Это мой долг, его спасти, - перебила я воина. - Я сделаю все, что смогу.

- Вот и мой долг такой же.

Больше мы не говорили. За очередным деревом послышался шум от воды, а потом я увидела Ануфрия с Кураном. Я кивнула им, а затем обратила все свое внимание на Франциска. Клемент положил его возле воды. В ответ на мою просьбу дал мне свою фляжку и простецкий кинжал с деревянной ручкой, но остро заточенным лезвием и отошел.

Я же принялась за привычную работу. Сняла с больного самодельную повязку, уже успевшую от крови превратится из белой в темно-бурую. Осторожно, стараясь не причинить боль больному, оторвала часть повязки, намертво прилипшую к коже. Промыла рану на плече водой - ничего другого под рукой просто не было - привычно не обращая внимания на другие повреждения - эти уж точно и без моей помощи заживут. Хотя поначалу болеть будут порядком.

Заметив возле одного из деревьев несколько листьев подорожника, сорвала их. Тщательно промыла в ручье, а затем положила сверху на рану. Оторвала еще одну полосу от рубахи и перевязала поврежденное плечо. Старалась сделать одновременно так, чтобы не зажать кровоток к руке, и чтоб остановить общий кровоток. Теперь оставалось лишь надеется, что Франциск до этого большую часть своей кровушки не потерял.

Управившись с раной, я из веток и сухой травы соорудила нечто вроде лежанки для Нараского, а потом перетащила его на нее. Мужское тело сейчас и так было ослаблено, только простуды какой ему не хватало. Тогда уж точно, на нашей стороне Белобог иль на чьей-то еще, Франциск в лапы к Маре попадет.

Долго я возилась. День уже к вечеру начал клонится. Солнце поначалу зашло за тучу, а там и спряталось за широкими кронами деревьев. В спину ударил холодный пронизывающий ветер, заставив кожу покрыться пупырышками, и перекинул волосы со спины на плечи.

Вновь поглядев на Франциска, я начала молиться Живице о его скорейшем выздоровлении:

В исцелении нуждается он сейчас,

Пусть оно скорей к нему придет,

Изгони болезнь, Живица, в этот час

Марина печать...

Договорить я не смогла, чувствуя, что по щекам катятся слезы, а глубоко внутри возникают рыдания. Я вновь попыталась начать сначала, строка за строкой:

В исцелении нуждается он сейчас,

Пусть оно...

И снова не смогла закончить, на сей раз остановившись почти сразу. Не могла я обращаться к Живице. Не имела права!

Вновь почувствовав ледяной порыв ветра, я подошла к костру, который разожгли мужчины. Присела и подставила свои ладошки к огню. Клемент молча предложил мне кусок прожаренного на вертеле мяса. Но я отказалась. От волнения в горло не лез ни единый кусок.

Посидев возле костра еще немного, я поняла, что сглупила - оставила раненого возле реки. На холоде. Если он умрет все же, точно я буду виновата! Вновь оторвав от рубахи значительное полотно и завязав чуть повыше плащ: чтобы голым телом не светить, я привязала ткань на палку, а затем сунула ее в огонь. Как ткань загорелась, я вытащила палку и поднялась на ноги. Подошла к лежащему на хворосте Франциску, выкопала небольшую ямку в сажени от него и установила в нее горящую палку, затем обратно засыпала ямку землей.

Заранее набрала еще сухих веток и разложила вокруг огня, чтобы, как палка немного прогорит, настоящий костерок загорелся. Затем потрогала лоб Франциска: не опоздала ли я. Не началась ли уже лихорадка. Вроде нет, успела. Смилостивилась над ним Живица. Не осудила нерадивого лекаря, не обрекла Франциска на смерть из-за моей ошибки.

Подумав, стянула с себя рубаху и, обмотавшись плащем, как полотенцем после бани, накинула свою бывшую сорочку на ее настоящего владельца. Нарвала еще несколько листьев подорожника, пока окончательно не стемнело. Вместе с ими случайно обнаружила высокие, мне по колена, кусты золотника* и пару золотистых цветков зверобоя.

*Золотник (Золототысячник обыкновенный, золотуха, семисильник) - двухлетнее или многолетнее растение из семейства горечавковых. Стебли прямостоячие, четырехгранные, высотой до 50 см.

Я вырвала несколько несколько стеблей и тех и тех расстений и вернулась к ручью. Снова сменила повязку, тщетельно выдавив из раны гной. Использованую тряпицу же кинула в огонь и так и смотрела на весело потрескивающий пламя.

- Ну, как здесь? - сзади подошел Клемент и приобнял меня за плечи.

- Да без изменений. Не справляюсь я. Если Мара кого забрать надумала... Это я виновата!

- Чушь-то не пори, - фыркнул Клемент. Затем поглядел на мои обнаженные плечи. - Не замерзла хоть, виновная? Может, тебя мою рубаху дать?

- Справлюсь, - я звучно клацнула зубами. - Я в лес отходила, так замерзла. А здесь, возле костра, вмиг согреюсь.

- Может к нам переберешься? - предложил Клемент, кивая на разгоевшийся во всю огонь, саженях в двух-трех от меня.

- Хочу рядом быть, когда Франциск очнется. Или когда... - я замолчала, не в силах выговорить.

Клемент кивнул.

- Ну, как знаешь.

А затем отошел. Я же все продолжала и продолжала глядеть на огонь. Он уже давно сжег верхнюю часть палки и теперь забавлялся с мелкими ветками. Искрился и отступал, чтобы затем вновь занятся желанной целью. Красивым это было зрелищем. Ярким. Завораживающим.

Клемент с Кураном давно заснули. Лишь только Ануфрий сидел, склонившись ко второму костру. Видно, его на стреме поставили. Да только плохо он вахту нес. Его голова клониась все ниже. Глаза то и дело закрывались.

Я вновь посмотрела на Нараского. В очередной раз потрогала его лоб - без особых изменений. Чело лишь чуть горячее, чем мое. Лицо спокойное, будто спящее. Глаза плотно стиснуты. И никаких следов будущего пробуждения. Ничего!

Склонив голову и сложив в молитвеннов жесте ладони я хотела начать выводить молитву, но не проронила ни слова. Вместо этого уронила голову в ладони и зашептала иные слова:

- Прости, прости меня, Живица, за предательство, за то, что была той, кем не являюся. Прости меня, прости...

Но разве эти слова значут хоть что-то? Я совершила страшные вещи: переврала старые молитвы, прокляла вместо того, чтобы исцелить, призвала на землю темных Богов. Как я могла? Какое право имела?!

Я беззвучно рыдала, сидя возле неподвижного, полумертвого тела.

Колдун и колдунья,

Ведун и ведунья,

Чернец и черница,

Упырь и упырица

Зло задумайте!..

Внезапно пришли мне на ум сказанные вчера от отчаяния, от невероятной злости слова заклинания. И я решилась. Поспешно вытерев слез со щек и высморкавшись, я запрокинула голову и посмотрела в небо. А затем, четко выговаривая слова, проговорила:

- Я виновата. Не буду говорить, что сожалею, что у меня не было выбора. Он был. И я выбрала. Но, Живица, если хочешь отомстить, то мсти мне. Этот мужчина ничем не виноват перед тобой. Так и ты, не предавай его. Спаси его или позволь это сделать мне.

На мгновение я замолчала. Закрыла глаза и сложила руки в молитвенном жесте. А там и заговорила, зная наперед, что в этот раз договорю заклятие до конца.

В исцелении нуждается он сейчас,

Пусть оно скорей к нему придет,

Изгони болезнь, Живица, в этот час

Марина печать пусть спадет.

Пусть будет так, как желаю я,

Не причинив этим никому вреда!

В исцелении нуждается он сейчас,

Пусть оно скорей к нему придет...

Я все сидела и шептала... Шептала... А затем...

- Зарья? - я подумала, мне почудилось. До того мне хотелось, чтобы этот голос не был обманом, иллюзией. До того...

Франциск открыл глаза.

Глава 22

Комментарии: 12, последний от 26/02/2012. © Copyright Козак Елена Александровна (girl13666@bigmir.net) Размещен: 04/09/2011, изменен: 12/03/2012. 16k. Статистика. Глава: Детектив, Фэнтези, Любовный роман Темные желания. Часть вторая по главам		Ваша оценка:
Аннотация: Убить или не убить - вот в чем вопрос

Козак Елена Александровна : другие произведения.

Темные желания. Часть вторая. Глава 21