Аннотация: Сборник из 8 рассказов автобиографического характера о детстве Настеньки, познании окружающего мира
Там моя родина...
Шаловливый лучик.
Тоненький лучик солнца пробился сквозь ситцевую занавеску, пощекотал Настеньку по нежному личику, пробежался по изогнутым бровям и полез под сомкнутые ресницы: вставай, мол, подружка, пора играть. Девочка проснулась и сладко потянулась после обеденного сна. Сегодня мама и бабушка разбудили ее очень рано, потому что семья ездила в лес по грибы.
Настенька в первый раз в жизни была в настоящем лесу, там было темно и немножко страшно, но такой мягкий был мох на опушке леса, а бабушка, возле которой держалась Настенька, напевала вполголоса такие чудные прибаутки, что девчушка развеселилась, а после того, как она нашла самый настоящий съедобный гриб, в лесу стало необыкновенно хорошо
И вот теперь мама с бабушкой чистят на улице грибы, которых они насобирали три огромных корзины, а Настенька дома одна.
- Одна! Хозяйка! - напомнил Настеньке лучик солнышка, и девочка вскочила с постели. Ей захотелось сделать что-нибудь хорошее, такое, чтобы мама с бабушкой заохали, заахали, сказали бы ей: "Молодец!", а папа погладил бы по голове и сказал: "Большая ты у меня стала, дочка!"
Первым делом Настенька застелила постель, ровно-ровно разгладила покрывало, взбила подушку и попыталась поставить ее так, как это делала бабушка. Подушка была тяжелая, и у Настеньки не очень-то это получалось. Наконец кое-как удалось выправить угол подушки. Облегченно вздохнув, девочка окинула взглядом комнату. В ней явно требовалось навести порядок. Особенно, по мнению Настеньки, это требовали углы скатерти, на которых сидел солнечный лучик. Почему это они так неровно висят, ниже, чем кромка скатерти? Непорядок. Почему это взрослые не замечают, что это неправильно, некрасиво? На глаза маленькой хозяйке попались ножницы, на которых уже неистово отплясывал шаловливый солнечный лучик. Конечно же, ножницы! Нужно обрезать углы скатерти, и будет ровно и красиво.
Настенька неуклюже взяла ножницы в руки и, закусив нижнюю губу, старательно стала отрезать нарушавший гармонию уголок скатерти. Ткань была плотная, а пальчики маленькой хозяйки слабенькие, и Настенька, отрезая кусочек скатерти, совсем замучилась.
Нет, нужно потренироваться на чем-нибудь менее плотном...
Солнечный лучик скользнул по папиной клетчатой рубашке, висевшей на стуле. Она была совсем новая, зеленая, в мелкую клеточку, и Настеньке очень нравились эти клеточки. А что если вырезать одну клеточку, ведь их так много на папиной рубашке? Папа и не заметит.
И Настенька, снова закусив нижнюю губу, ухитрилась вырезать маленькую клеточку на передней планке папиной рубашки. Это было совсем несложно, Настеньке понравилось. Крохотный зеленый лоскуточек от папиной рубашки станет прекрасным носовым платочком для настенькиной куклы...
А непоседливый солнечный лучик уже прыгал по ширме, прикрывающей бабушкину кровать. Она была очень красива, Настеньке давно нравились яркие маки на розовом поле, поэтому девочке очень захотелось вырезать цветочек из этой ширмы для своей куколки. Цветов ведь на занавеске так много, никто и не заметит, если Настенька вырежет только один цветочек.
Справившись с тонкой тканью ширмы, Настенька стала примерять обновки своей кукле. Девочка построила домик для куклы из стульев, на одном из них посадила любимую куколку и стала играть в дочки-матери.
Кукла просила включить телевизор, но мама Настеньки строго-настрого запретила вставлять вилку телевизора в розетку. Да, неудача...
Но ведь про утюг мама ничего не говорила! Можно его включить в розетку, а телевизор смотреть понарошку.
Лучик солнца тревожно прыгнул по подошве утюга, заблестел огненными бликами. Утюг лежал на плотной войлочной ткани на тумбочке, рядом с телевизором, и когда Настенька его включила, защелкал, нагреваясь. Девочке это щелканье понравилось, как будто работал телевизор.
Лучик бился и бился о подошву утюга, которая подозрительно запахла, но Настенька не обращала на это внимания. Она увидела спавшую на печке любимую трехцветную кошку Мурку и полезла за ней на печь. А потом, глядя вниз с высоты лежанки на прибежавшую вовремя мать, смутно сознавая, что произошло что-то нехорошее, Настенька недоумевала, почему на войлоке, который показывала ей рассерженная мама, чернел отпечаток утюга, а бабушка, показывая маме папину рубашку, скатерть и ширму, хохочет сквозь слезы.
Новое платье.
Майское утро было теплым и солнечным, и Настеньку отпустили погулять во двор. Накануне мама с папой ездили в город, а девочка оставалась дома с бабушкой. Мама обещала купить Настеньке новое платье, и та буквально сгорала от нетерпения. А бабушка подтрунивала над девочкой:
- Купят тебе платье понетовой земли, пустыми травами.
- Как это, бабушка? - недоумевала Настенька.
- А так, значит, что земли-то нет, да и трав тоже, - объясняла бабушка.
Настеньке все равно не было понятно, поэтому она не огорчалась и все поглядывала в окошко: не едут ли родители.
И вот оно, новое платье! Белое, с голубенькими цветочками, с оборочками и рюшечками, как у принцессы!
- Мама, можно мне в новом платье погулять?
- Дочка, платье новое, может, побережем, оставим на праздничный выход?
Но платье было такое красивое, что нельзя было ждать, нужно обязательно было его надеть прямо сейчас и обязательно выйти в нем во двор, чтобы соседская девочка Любка упала от зависти. И мама уступила просьбам Настеньки.
- Только не испачкай его! - наказала мама.
- Нет-нет, не испачкаю, - пообещала Настенька.
И вот Настенька щеголяет по двору в новом платье и гордо поглядывает на соседскую девочку Любку, которая вместе с мальчиком из соседнего двора, Колькой Сидоровым, сидит в песочнице и что-то строит. Кольку девочки уважали: он был на целый год старше их.
Платье Любке действительно понравилось. Но много внимания она уделять ему все-таки не стала, потому что город, который они с Колькой строили в песке, ждал продолжения строительства. Люба предложила Настеньке присоединиться к стройке и даже дала ей лопатку. Ну как тут было отказаться! Настенька забыла про обещание, данное маме, и принялась месить воду с песком для строительства.
Город получился просто замечательный. В центре его находился большой замок с башенками, по краям шла крепостная стена, тоже с башенками и бойницами, а рядом был выкопан небольшой пруд.
Управившись со строительством, Колька предложил:
- Айда в прятки играть! Первый раз я важу.
Девочки бросились искать убежища. В поисках укромного местечка Настенька забралась в дровяной сарай, где хранился уголь, и спряталась там. Но хотя убежище и показалось ей таким надежным, Колька в два счета нашел Настеньку, и следующий раз вадила уже она.
Потом дети побежали кататься на качелях, которые недавно сделал Настенькин папа.
Так весело пролетело время прогулки, пока мама не позвала Настеньку обедать...
Увидев дочку, мама всплеснула руками:
- Настенька, как же ты так умудрилась испачкать новое платье!
И действительно, платье носило явные следы Настенькиных игр: края подола были буквально черные от песка, угля и еще многого другого...
- А это не я, - не задумываясь, соврала девочка, - это Колька Сидоров меня испачкал, специально.
- Да как же это можно так специально пачкать! - воскликнула мама, покачала головой, но Настеньку наказывать не стала, а собралась и ушла куда-то.
Гроза, кажется, миновала, и Настенька, переодев платье, вымылась, вкусно пообедала и стала играть в куклы.
А вечером вернулась мама Настеньки. Вместе с ней пришла мама Кольки Сидорова. Она спросила девочку, показывая на платье, которое все еще висело на стуле, как это ее сын Коля специально пачкал новое платье подружки?
От невыносимого стыда Настенька расплакалась и забилась в угол между шкафом и стеной. Так она и плакала, пока мама извинялась перед мамой Кольки за то, что плохо подумала на ее сына, за то, что дочка у нее такая лгунья. Настенька плакала и думала, что мама ее теперь никогда не простит, плакала, пока не уснула... И во сне она даже не почувствовала, что заботливые руки папы подняли ее и перенесли на постель, а мама раздела дочку, поцеловала ее и сказала папе, что сегодня Настенька получила первый большой урок жизни, который она никогда не забудет.
Войнушка
Алеша, брат Настеньки, играл в войнушку. Алеша был разведчиком, враг, разумеется, был воображаемым: никому не хочется быть вражьей силой. Настенька была еще мала и для игры в войнушку не годилась, но Алеше было нужно присматривать за сестрой, и он милостиво разрешил ей сопровождать его в качестве санитарки.
Играть начали еще в доме, на веранде, где располагался главный штаб. К веранде недавно пристроили чулан с погребом, доски пола были уложены, но еще не прибиты, поэтому мама строго-настрого приказала по чулану не лазить. Это придало чулану необычайную привлекательность, и теперь, при игре в войнушку, там располагалось первое минное поле и, разумеется, нужно было геройски его преодолеть.
Проход в чулан был сквозной: из веранды через пристройку можно было попасть на задний двор и огород, огороженные высоким забором, по которому шли провода к бане. Здесь росли огурцы на грядках, а возле забора стояла огромная кадка с водой для их полива.
Грядки с огурцами были вторыми минными полями, между которыми шли вражеские окопы, поэтому ходить по ним, конечно, было нельзя.
Алеша без труда преодолел первое минное поле в чулане. Настеньке было страшно: доски в чулане опасно шевелились и противно скрипели при каждом шаге, а под ними была такая глубина, что дух захватывало. Настенька представила себе, что там, на дне погреба, притаился огромный страшный паук, который недавно ей приснился. Настенька тогда так кричала и плакала, что пришлось переставлять ее кровать на новое место.
От ужасных воспоминаний Настенька замерла на месте. Алеша нетерпеливо оглянулся на сестру:
- Ну, что ты медлишь, трусиха, иди же!
Настеньке было страшно, но неодобрение брата было еще страшнее и, зажмурившись, она ступила на шаткие доски пола. Половицы угрожающе заскрипели, и девочка застыла на месте.
Алеша, видя неподдельный ужас, отразившийся в глазах сестренки, подошел к ней, ловко ступая по досточке - половице, взял Настеньку за руку и повел к выходу. Чувствуя крепкую руку брата, Настенька успокоилась, и глубина погреба и скрип половиц уже не так пугали ее.
- Вечно с тобой приходится возиться, - ворчал брат, - так мы не сможем пройти вторые минные поля и вовремя соединиться с подкреплением.
Преодолеть вторые минные поля можно было, только ступая по бетонному фундаменту забора, плотно прижимаясь к доскам и цепляясь за каждый выступ.
- Жди меня здесь, - приказал Алеша сестре, а сам полез по забору, держась за провода, проходящие по его верху.
Настенька послушно замерла на крылечке: преодолеть такую преграду ей было не под силу.
Девочка видела, что Алеша показывал чудеса ловкости, цепляясь за каждый выступ забора, осторожно переставляя ноги на краешке фундамента. Он был уже на полпути к противоположной стене, как вдруг яркая вспышка ослепила Настеньку, и она увидела, что Алеша бьется возле стенки забора, держась за провод, который неизвестно каким образом оказался оголенным.
Забыв про минные поля, желая скорее помочь брату, Настенька бросилась к бочке с водой и схватила ковшик, чтобы потушить огонь, вспыхнувший под рукой Алеши.
- Отойди, не смей! - стуча зубами, крикнул сестре Алеша, смутно сознавая, что вода - это опасно, и тут в доме выбило пробки, и Алешу отпустило.
Он упал на грядку с огурцами, подняв кверху обожженную электричеством руку.
Замирая от страха, Настенька подошла к брату. После перенесенного потрясения тот все еще стучал зубами и держался за больную руку.
- Только не говори никому, - попросил Алеша и добавил: - я сам расскажу папе.
Алеша вдруг почувствовал непреодолимый интерес ко всему, что касается электричества, а папа мог объяснить ему все.
Игра в войнушку закончилась.
Купальный сезон
Яркое майское солнце весело светило в окошко. Настенька проснулась в отличном настроении. Накануне папа и ее брат Алеша открыли купальный сезон! Так сказал вчера вечером папа, когда они с Алешей, все мокрые, вернулись с рыбалки. Оказывается, когда папа с Алешей рыбачили с лодки, мальчик случайно вывалился из нее. Папа, конечно, бросился вслед за ним, и оказалось, что вода уже не холодная: за жаркие майские дни Стомять, тихая, спокойная река, прогрелась.
"Если папа и Алеша купались, значит, и мне будет позволено", - мечтала Настенька, и тут её осенило: надо самой проверить, теплая ли в реке вода!
- Иди, - разрешила мама и, словно угадав намерения девочки, добавила: - Только со двора никуда не ходи. Детям нельзя одним уходить далеко от дома.
Дав маме обещание никуда одной не выходить со двора, Настенька выбежала на улицу и сразу же встретила соседскую девочку Любку и закадычного приятеля Кольку Сидорова.
- А папа с Алешей вчера купались! - сообщила им Настенька.
- Да ну! - удивился Колька. - А что, вода уже теплая?
- Теплая, теплая, - подтвердила Настенька и добавила: - Значит, и нам уже можно купаться.
- Пошли проверим! - предложила Любка.
- Нельзя. Мама мне запретила одной выходить со двора, - печально ответила Настенька.
- Так ты ж не одна будешь, а с нами, - резонно возразил Колька, - айда на Стомять!
Предложение Кольки было так созвучно мечтам Настеньки, что она не стала вникать в тонкости запрета матери (детям - нельзя одним уходить со двора!) и с радостью побежала вслед за Колькой и Любкой к реке.
Дорога на Стомять шла через сосновую рощу. Настеньке очень нравились эти деревья-великаны, пахнущие хвоей и смолой, нравились тропинки под ними, широкие, утоптанные, прошитые гигантскими нитями корней, с сосновой хвоей по обочинкам. Весело бывало ехать к речке у папы на плечах, напевая вместе с ним песенку:
Мишка косолапый
По лесу идет...
Тропинка круто сворачивала вниз. Зимой этот склон становился чудесной санной горкой, на которую бегали кататься все окрестные ребята. Сейчас же, в мае, с высоты этой горки открывались заливные луга по берегам Стомяти, покрытые сочной зеленой травой; была видна сама речка, не очень широкая, с темными спокойными водами, заросшими кое-где кувшинками и камышом. У самой воды примостились раскидистые ивы, да кое-где ярко зеленела недавно отцветшая черемуха.
Дети весело сбежали с горки наперегонки и подбежали к песчаному пляжу, на котором каждое лето собиралась куча местных ребятишек. Сейчас пляж был еще неприветлив: за весну он зарос травой, которую еще не примяли купальщики, тонкий слой ила покрывал дно, видневшееся на мелководье.
Колька подошел к самой воде и опустил в воду ладошку.
- Непонятно что-то, вроде не холодная, - сказал он.
Любка и Настенька тоже подошли к кромке воды и заплескали по воде своими ручонками.
- Теплая! Теплая! - воскликнула Настенька. - Можно купаться. Надо за папой бежать.
Настенька еще не умела плавать и купаться всегда ходила с папой. С ним было здорово: папа брал Настеньку на руки, заходил поглубже и делал "вулканчик", крутя дочку в воде из стороны в сторону. Или плескал воду вверх, и получалась радуга брызг.
- Подожди! - остановил Настеньку Колька. - Пошли пока по берегу погуляем, другие пляжи посмотрим.
Любка поддакнула, и Настеньке ничего не оставалось, как согласиться.
Деревня, где жили дети, вытянулась вдоль берега Стомяти, поэтому к реке было несколько подходов. Подойдя к очередному пляжу, дети заметили привязанную к колышку лодку. В голове у Кольки родилась новая идея:
- Айда покатаемся на лодке! - предложил он.
- Ух! - захватило дух у Настеньки. Покататься на лодке было ее тайной мечтой. Папа никогда не брал её с собой в лодку, потому что Настенька не умела плавать, но об этом девочка сейчас забыла, радостно подталкивая вместе с Любкой и Колькой лодку к воде. И только Настенька занесла ногу, чтобы поставить ее на корму лодки, как сильные мамины руки подхватили ее и вынесли на берег.
Мама вовремя заметила отсутствие Настеньки и побежала на берег реки, угадав замыслы дочери.
Ох, и попало же Настеньке за непослушание! На долгие тридцать лет отбила мама охоту у дочки плавать на лодочке. И только когда у Настеньки родились свои дети, она поняла, почему мама так рассердилась.
Сенокос.
Лето началось, как всегда, незаметно. Первым признаком было то, что Алеша, брат Настеньки, не пошел с утра в школу, а продолжал нежиться в кровати. Настеньке очень хотелось с ним поиграть, но брат сердито отмахнулся от нее и сказал:
- Отстань! У меня каникулы!
Значит, в каникулы можно бездельничать? За ответом Настенька побежала к маме.
- Не бездельничать, а отдыхать, - пояснила мама девочке, - к тому же, скоро начнется сенокос, и тогда уж точно отдыхать будет некогда. И тебя в этом году возьмем на луга, - добавила мама, вспомнив, как просилась в прошлом году дочь на покос, - папа тебе маленькие грабли обещал сделать.
Сенокос! Когда он начинался, в деревне был настоящий праздник! Рано-рано утром, как только первые петухи будили разоспавшееся солнце, деревня оглашалась звоном отбиваемых кос. "Тук-тук!" - пели молотки, ударяясь об острый край косы, положенный на наковаленку. "Дзынь-дзынь!" - отзывалась коса на удар молотка. "Бом-бом!" - вторила косе глухим голосом наковаленка. Торопились косари, пока роса не спала, ведь если высохнет трава, жесткой станет, не протянешь по ней косу, а пока трава росяная, ложится она под косой как по маслу.
Мама спешно собирала узелок с едой, ведь покосы всегда были дальние, вдоль речки на заливных лугах, домой не набегаешься. Собрав термосок, мама пошла будить детей.
Не только для Настеньки в этом году был первый "выход" на луга. Для Алеши этот сенокос тоже был "дебютным": папа впервые в жизни разрешил сыну работать косой. До этого дня папа долго учил Алешу нехитрому делу косаря. Нехитрое - то оно нехитрое, да сноровки все же требует. Настенька видела, как сердился Алеша на непослушную косу, которая норовила все время воткнуться в землю, а папа терпеливо поправлял руку Алеше, показывая, как правильно держаться за рукоятку косы. И вот после того как у Алеши стало получаться более или менее ровно, папа сказал, что Алеша будет участвовать в сенокосе наравне со взрослыми. Это сильно подняло Алешу в глазах Настеньки, да и сам он стал важничать, вести себя, как ему казалось, как взрослый.
И вот теперь, как только мама разбудила Алешу, он вскочил, не хныча, хотя было еще очень рано, и побежал умываться и завтракать. Дочку мама тоже разбудила. Девочка до сих пор оставалась дома с бабушкой, но раз уж мама обещала, то пришлось вставать и Настеньке. Глаза после сна никак не хотели открываться, и девочка пожалела, что так просилась на покос.
- А ты выйди во двор, - посоветовала внучке бабушка, - сразу разгуляешься.
Настенька последовала совету бабушки и вышла на крыльцо. Утро было ясное и теплое. Прохладца, которой окутало девочку после теплой постели, быстро уступила место радостному оживлению, принесшему ощущение тепла. Теперь стало ясно, что мама разбудила ее не зря. Девочка вернулась в дом, позавтракала, быстро собралась и снова вышла во двор, где ее уже ждали. Папа протянул Настеньке деревянные грабельки, которые он смастерил накануне. Они были вдвое меньше обычных и смотрелись, как игрушечные, но ими вполне можно было работать. Девочка была в восторге. Еще больший восторг ей принесло известие, что мама разрешает ей ехать в кузове открытого папиного "каблучка", правда, нужно повязать косынку, но уж это-то никак не может испортить радостного впечатления.
И вот все было погружено, все расселись по местам, и папа повез семью на поле. Когда приехали на место, оказалось, что почти вся деревня уже на покосе. Настенька поняла, почему мама сказала ей надеть лучшее ситцевое платье, потому что все были одеты нарядно.
Папа с Алешей взяли косы и пошли "отбивать" делянку, а мама стала выгружать из машины грабли.
- Когда папа и Алеша начнут косить, - стала объяснять Настеньке мама, - мы с тобой будем идти вслед за ними и разбивать валок, чтобы трава легла равномерно и лучше сохла. Чем чаще мы будем ворошить траву, тем быстрее она высохнет. Сено ведь на граблях сохнет, так в народе говорят.
Выгрузив грабли, мама с Настенькой стали наблюдать, как папа с Алешей "отбивали" делянку. Накануне односельчане съездили на луга и разделили их на равные полоски, а если две коровы, то полоса была вдвое шире. Там, где кончалась граница одной делянки, были поставлены колышки. Вот их сейчас Алеша с папой и разыскивали, а найдя, стали протаптывать по росяной траве тропку от колышка к колышку. Вернее, протаптывал папа, а Алеша был ориентиром. Он высоко поднял косу, и папа шел по направлению к нему, а следом за ним оставалась ровная полоска примятой травы.
"Отбив" делянку, папа и Алеша поправили косы бруском и стали косить. Папа шел впереди, а Алеша следом за ним. Захват косы у него был, конечно, меньше, чем у отца, но Алеша изо всех сил старался не отставать.
- Ого, Иваныч, ты нынче с помощником! - удивлялись проходящие мимо мужики, и Алеша, слыша эти комментарии, старался еще больше, а Настенька светилась от гордости за брата.
Подождав, когда папа с Алешей пройдут первый ряд, мама сказала Настеньке:
- Ну, теперь и нам пора за работу приниматься!
Взяв в руки грабли, девочка пошла вслед за мамой и стала разбивать валок, который сделал Алеша, он был поменьше. Через некоторое время Настенька удивилась, что грабли, такие легкие вначале, стали тяжелыми, неповоротливыми.
Видя, что дочка устала, мама сказала:
- Настенька, возьми бидончик, сходи на родник за водой.
- А где родник?
- Во-он видишь, ива стоит, из двух стволов состоит?
- Вижу!
- Вот там, под ивой, родничок сделан. Только будь осторожна, и воду сразу не пей, она очень холодная.
- Хорошо! - развеселилась Настенька и, положив грабельки в кузов машины, взяла бидончик и побежала к родничку.
Родник располагался в бывшей старице реки. Сейчас старица пересохла, но ключ, когда-то питавший ее, остался. Люди углубили его, и образовался небольшой колодец, в котором все брали питьевую воду. К родничку вела узкая влажная тропка, со всех сторон ее обступали заросли высокой осоки. Развесистые ивы не давали солнцу пробиться к земле, поэтому вокруг родника было прохладно и влажно.
С опаской подходила Настенька по качающейся мокрой тропке к родничку.
- Только бы бидончик не уронить! - подумала девочка, тут ее внимание привлекла лягушка, отскочившая в заросли травы, и то, чего Настенька опасалась, случилось. Бидончик медленно пошел ко дну, а девочка стояла и думала, плакать ей и звать на помощь маму или попробовать самой достать бидончик со дна родника.
Решив, что не стоит пока беспокоить маму, Настенька попробовала достать бидончик рукой. Бр-р-р! Вода оказалась ледяной, рука сразу отказалась служить. Родничок не был глубоким, и бидончик хорошо был виден на дне. Что же делать? Звать на помощь взрослых, занятых работой, все равно не хотелось, нужно было вытаскивать бидончик самой, и Настенька огляделась в поисках чего-нибудь подходящего.
Есть! Возле самой ивы валялась большая ветка. Пробравшись сквозь заросли осоки к ней, Настенька взяла тяжелую ветку и стала подцеплять ее кончиком за дужку бидончика. Это было не так-то просто, дужка никак не хотела подцепляться, и Настенька даже вспотела от усилий. И вот наконец-то удалось продеть кончик ветки сквозь дужку бидончика, и девочка потянула его на себя. В воде это было делать очень тяжело, но Настенька старалась изо всех сил. Когда бидончик почти показался из воды, девочка изловчилась и перехватила его рукой. Уф! Достала!
С полным бидончиком родниковой воды Настенька вернулась к делянке, которую уже почти скосили папа с Алешей. Мама, посмотрев на раскрасневшееся лицо дочери, поняла, что у родника что-то случилось, и спросила:
- С тобой все в порядке, Настенька?
- Конечно! - заверила маму дочка. Ей не хотелось раскрывать тайну своей первой победы над собой.
Сколько еще открытий было сделано на сенокосе! И навсегда для Настеньки запах ароматной сохнувшей травы остался ароматом детства, счастья и познания мира и самого себя.
Кабан.
Папа Настеньки и Алеши, инженер в колхозе, получил новую машину. Это был уазик, или, как его называют в народе, "козел". Очень нужная в хозяйстве машина, почти вездеход. Отец целый день проводил в уазике: нужно было проконтролировать работу сельхозтехники на полях. Как истинный крестьянин, папа Настеньки и Алеши знал недостатки каждого трактора, каждого грузовика, как знали раньше крестьяне все хворобы своей лошади. И так же любовно "лечил" Валентин Иванович каждую машину, как лечил бы крестьянин свою лошадку.
Как же не покататься на новом папином уазике! Отец и раньше, когда у него был "каблучок", брал с собой на поля старшего сына, Алешу, а теперь можно было прокатиться и Настеньке, места в уазике было предостаточно. Поэтому после обеда дети забрались в машину (мама сунула в багажник передней дверцы бутылку воды, яйца, хлеб и огурцы) и приготовились к приключению, потому что ездить с папой было всегда интересно.
Сколько нового увидели за этот день Алеша с Настенькой! Папа объездил вместе с детьми почти все поля, на которых шла уборочная, подолгу останавливался возле механизаторов, о чем-то говорил с ними, а дети, чтобы не скучать, бродили по березовым рощицам, коих много было по краям полей, насобирали целый пакет подосиновиков, нашли нору лисицы, а возле нее росли лисички, а в заброшенном колхозном саду наткнулись на яблоню, усыпанную сладкими яблоками. Конечно же, Алеша с Настенькой набили этими яблоками полные карманы и теперь весело хрустели сочными плодами, удобно устроившись на заднем сиденье уазика. От обилия впечатлений дети даже устали, и, наевшись, Настенька заклевала носом.
Вечерело. Папе оставалось посетить еще одно дальнее поле и, чтобы срезать путь, он решил проехать прямо по полю. Но на его краю путешественников ждала неприятность: большая канава. Да - а... Уазик хоть и почти вездеход, да не совсем. Машина повисла на передних колесах прямо над канавой. Нужно было переключиться на переднюю передачу, но для этого нужен особый ключ, которого у папы в бардачке с инструментами не было.
- Придется идти к механизаторам, - сказал папа, повернувшись к детям, - у них все инструменты есть. А вы оставайтесь в машине, идти далековато, на другой край поля, Настенька еще мала, по стерне она не пройдет. Так что, Алеша, ты старший, на тебе и ответственность за сестру.
- Хорошо, - проворчал Алеша, которому вовсе не хотелось сидеть с младшей сестренкой.
- Я постараюсь быстро, - добавил папа, уходя, - а вы постарайтесь не раскачивать машину.
Папа ушел. Алеша проводил его взглядом и обернулся к сестре:
- Вечно из-за тебя приходится сиднем сидеть!
Слезы набежали на глаза Настеньки. Разве она была виновата, что они тут застряли? Разве виновата она, что еще маленькая?
Видимо, эти же мысли пришли в голову и Алеше, и он сказал примирительно:
- Ну, ладно, не распускай нюни, папа скоро придет!
Алеша перебрался на место водителя, а Настенька - на переднее сиденье. Так лучше было видно поле, которое простиралось перед машиной. Недалеко от края поля виднелась рощица, густо заросшая кустарником, а с другой стороны поля виднелся угол, засеянный овсом. Он уже поспел, тяжелые кисточки овсяных колосьев клонились долу. "Скучноватый пейзаж!" - подумал Алеша и уже хотел выйти из машины прогуляться рядом с ней, как вдруг заметил на краю овсяного поля какую-то большую тень. Настенька ее тоже заметила.
- Что это, Алеша? - спросила она дрожащим голосом, указывая на тень, которая двигалась прямо на них.
Алеша не успел ответить, как вдруг понял: это кабан! Огромный! Черный и лохматый. Сытый (он же с овсяного поля), но от этого ничуть не менее опасный. Кабан подошел прямо к закрытой дверце машины. Первобытной силой, звериной мощью веяло от незваного гостя.
- Тс-с! - Алеша приложил палец к губам и покачал головой, чтобы Настенька вела себя тихо, но сестренка и не думала шуметь, она сжалась в комочек от страха, даже ноги под себя подобрала. Нужно было как-то подбодрить ее, и Алеша взял Настеньку за руку.
- Смотри, какие у него клыки! - прошептала Настенька, и Алеша кивнул головой.
А кабан как ни в чем не бывало начал тереться о бампер машины, довольно похрюкивая. Уазик при этом начал раскачиваться, как будто был совсем легким. Еще немного - и кабан опрокинет машину! Алеша начал лихорадочно думать, как спугнуть кабана, не навредив себе, как мощный зверь, решив, что достаточно тереться, еще раз довольно хрюкнул и затрусил в рощу.
Дети сидели ни живы ни мертвы. Потом лихорадочное возбуждение охватило их, и они захохотали.
- Ты видела, как он терся о машину? - хохотал Алеша, - решил, наверное, что это такое дерево!
- А как он хрюкал! - вторила Настенька, - как простая домашняя свинья!
Вскоре вернулся папа. Дети рассказали ему о происшествии. Папа воспринял рассказ спокойно.
- Надеюсь, вам не пришло в голову выйти к нему и почесать бочок? - поинтересовался он.
Дети представили себе такую ситуацию, и смеяться им расхотелось. Но настроение все равно было хорошее. Летний день был очень щедр с ними на свои чудеса.
Ураган
Летний августовский день начался ярким солнечным утром. Алеша и Настенька встали довольно рано: в доме была большая стирка, и дети обещали маме помочь прополоскать и развесить белье.
Дети старались вовсю: Алеша носил воду, наливал ее в большое корыто, поставленное во дворе у бани, потом помогал сестре выкручивать тяжелые вещи и развешивать их на веревки, если Настенька не доставала.
По правде сказать, брат выполнял большую часть работы, но к концу стирки дети оба были мокрые и счастливые: бельем был завешан весь двор, маме и бабушке пришлось даже натягивать дополнительные веревки.
К обеду белье подсохло, и мама, собираясь идти в поле доить корову, сказала детям, беспокойно глядя на небо:
- Что-то парит сегодня, как бы грозы не было. Смотрите за бельем, если что, снимайте.
Мама ушла, звякнув алюминиевым подойником, а дети остались за старших. Оттого, что именно им мама доверила присматривать за бельем, они почувствовали себя очень гордыми и ответственно стали посматривать на небо.
В воздухе действительно творилось что-то зловещее. Замерли и не трепетали листья осины, росшей около бани, лес за огородом с картошкой притих, сморенный тяжелой предгрозовой духотой: не слышно было ни пения птиц, ни шума листвы. Небо было еще светлое, но облака как-то сгустились, посерели и медленно-медленно передвигались по небу, а за лесом, казалось, что-то темнело.
- Давай собирать, что высохло, - предложил Алеша сестре, и та, почувствовав обеспокоенность брата, согласилась.
Настенька подставила руки, а Алеша стал складывать на них высохшие рубашки, платочки и прочую мелочь, успевшую высохнуть за это время. Держать все это становилось все тяжелее, и Настенька попросила брата отнести стопку белья в дом, бабушке, которая стала гладить его большим тяжелым утюгом.
Оставшись одна, Настенька вдруг заметила, как неожиданно потемнело вокруг. Резко похолодало, подул ветер, заколыхал оставшееся белье, потом вдруг стал набирать силу и принялся рвать простыни с веревок. Воздух наполнился зловещим гулом и свистом. Огромная черная туча выползла из-за леса, в ней сверкнула молния. Лес загудел, затрещал, в воздухе понеслись листья, какой-то мусор, поднятый с земли вихрем.
Настенька бросилась собирать вещи, сорванные с веревок неистовым вихрем, а выскочивший из дома Алеша принялся снимать оставшееся недосохшее белье; крупные капли дождя упали на раскаленный асфальт двора, на крыши, затем влага стала ощущаться на плечах и спине детей, которые снимали последние вещи возле бани. Снова сверкнула молния, и вслед за этим через секунду ударил гром. Бежать в дом было уже бессмысленно и страшно, и, крикнув бабушке, которая в испуге выскочила на крыльцо и стала звать детей, что все в порядке, дети забежали в дощатый предбанник и захлопнули за собой дверь.
И вовремя. Вихрь, налетевший вслед за молнией, был такой силы, что легкий дощатый предбанник загудел, застонал, а в крыше что-то стало противно трещать. Дети поняли, что на улице бушует самый настоящий ураган.
Движимые любопытством, Настенька с Алешей подошли к двери и сквозь щели между неплотно пригнанными досками стали смотреть на улицу. Картина разбушевавшейся стихии заворожила их.
Воздух был густым и вязким и дрожал, как натянутая струна. Летели щепки, листья, солома и всякий мусор. Осина, росшая у бани, согнулась почти до земли. Огромный железный чан, в который набирали воду для полива, дребезжал и приподнимался от земли. Ветер, словно сказочный великан, силился поднять двухметровый прямоугольный чан, в котором было немного воды, раскачивал его, отрывал от земли, но, не сумев справиться с непосильной игрушкой, перешел гулять на крыши домов. Игрушечный теремок со стеклянной террасой, который построил во дворе Настенькин папа, заскрипел, с его крыши оторвался кусок шифера, и ветер, словно наигравшись, бросил его где-то в огороде. Потом, словно собравшись с силой, ветер оторвал лист шифера с крыши дома. Стеклянную террасу спасло только то, что она была с подветренной стороны.
Все это произошло за несколько минут, а затем ураган стих, словно его и не было, и уступил место такому густому ливню, что детям стало неинтересно смотреть в щелку двери: все равно ничего не было видно.
Дети отошли вглубь предбанника и, присев на лавки, стали ждать окончания дождя, обсуждая разрушения, какие мог бы принести ураган, продлись он хоть на минуточку дольше.
Через некоторое время дождь притих, и Алеша с Настенькой перебежали в дом. Потолок в двух местах промок: огромные пятна желтели на нем, с них капало. Настенька подумала, что одно из пятен похоже на Австралию, а другое имело форму сапога - точно, Италия (Настенька недавно начала изучать географические карты брата). Вернулась с поля мокрая насквозь мама и рассказала, что коровы перед ураганом сбились в одну кучу, и подоить их не было никакой возможности, пока не закончилась буря. Мама с другими женщинами переждала его в доме, что стоял на краю выгона. Мама видела, как ураган перевернул машину, стоявшую на высокой насыпи дороги.
А вечером вернулся с работы папа и рассказал, что ураган в хозяйстве наделал немало бед: сорвал бункер у комбайна, опрокинул несколько легковых машин, раскрыл крыши у многих домов, а ливень основательно их промочил. А в лесу ураган повалил много деревьев: ровными полосами через равные промежутки лежал бурелом, через который было не проехать не пройти. Дети рассказали, что во время урагана сидели в предбаннике, и папа подивился их бесстрашию, ведь они сильно рисковали. Гордиться дети не стали и признались, что все-таки им было немного страшно. Но ведь это было настоящее приключение!
Последствия урагана люди быстро устранили, хотя пятна на потолке, как их ни закрашивали, через некоторое время вылезали вновь. Настенька, глядя на них, мечтала о дальних странах. А вот природа долго залечивала свои раны: и сейчас в наших лесах можно встретить ровные полоски поваленного леса, заросшие густой малиной и молодой, тянущейся к свету порослью...
Семейная кормушка
Осень в этом году выдалась сухая и жаркая, даже не заметно было, что лето закончилось. Папа Настеньки скосил третий укос на делянке с клевером за баней, и сено - молоденький, ароматный клеверок - успело высохнуть. Папа с Алешей сложили из него на делянке маленькие копёшки. Складывать к общему сену их все равно было нельзя, и папа сказал, что их попросту скормит первыми, как только начнутся морозы.
А осень никак не хотела уходить и щедро одаривала последним теплом, сдобренным молочными утренними туманами. Ярко краснели листья на деревьях, лес за делянкой сыпал шелестящей листвой, остро и горьковато пахло грибами, а от копёшек с клевером тянуло сладостью медового сена. Сладость эта проникала сквозь поредевшие лесные заросли и манила, манила... И приманила.
Они пришли рано утром, когда, туман еще так густ, что кажется, будто в воздухе растворено снятое молоко. От этого уже в трех метрах от тебя силуэты кажутся расплывчатыми и оттого неясными, сказочными. Они тоже казались сказочными великанами или какими-то доисторическими животными, которые заблудились во времени. Длинные сильные ноги, мощные торсы взрослых животных и маленькие ниточки с копытцами, пришитые к темному пятнышку дитеныша...
Первой их заметила бабушка. Она всегда вставала очень рано, чтобы убраться по хозяйству, подоить корову. Сначала она подумала, что чужие коровы забрались на делянку и воруют клевер, но, приглядевшись, поняла, что это не коровы: слишком мощные и длинные ноги, не по-коровьи гармоничное тело, и рога слишком разветвленные... Блеснувший сквозь туман первый луч солнца развеял все сомнения. Это были лоси, семейство лосей: могучий отец, стройная мама-лосиха и молоденький лосенок на тоненьких ножках.
Стараясь не скрипнуть дверью, бабушка осторожно зашла в дом и разбудила Алешу с Настенькой.
- Идите, посмотрите, какие гости к нам пожаловали на завтрак! Только не шумите, дверь открывайте осторожно.
Дети знали, что бабашка из-за пустяка их бы не стала будить, поэтому без возражений вскочили с кровати и, сладко позевывая, выглянули на улицу, не открывая дверь до конца.
То, что они увидели, заставило их забыть про сон. Сквозь полуоткрытую дверь обзор был не очень большой, было видно только узенькое пространство между баней и сараем, но именно на этом пространстве и находилась копёшка, ставшая семейной кормушкой для лосей. Это была самая дальняя копна, она находилась ближе всего к лесу, именно поэтому ее и выбрали лоси. Прекрасная лосиная семья.
От возбуждения дети навалились на дверь, она распахнулась, стукнула о стену, и лось-отец, мгновенно вспрянув, подал своему семейству сигнал к бегству. Первыми помчались лосиха с лосенком, отец бежал сзади, готовый к самому яростному отпору.
- Эх, вы, медвежата, таких гостей спугнули, - посетовала бабушка, - теперь, наверное, вы их больше не увидите. Дети приуныли.
Лоси действительно не появлялись несколько дней. Но медвяный запах свежего сена был так притягателен, а на вкус оно было такое сладкое, что лоси не выдержали и, презрев опасность, снова пришли к заветной копешке. На этот раз они пришли еще раньше, но бабушка их заметила. Будить детей на этот раз она не стала, но, когда они проснулись, сказала им, что лоси снова приходили. Дети обрадовались. Мама сказала:
- Может, стоит убрать сено, а то ведь все съедят!
Дети умоляюще посмотрели на папу, но тот и сам уже улыбался и отрицательно качал головой:
- От одной копёшки мы не обеднеем, пусть перед зимой полакомятся да дитё покормят. Бог знает, что они зимой есть будут.
Все согласились с папой. Семейная кормушка для лосей была сохранена. С этих пор не каждый день, но все-таки с завидным постоянством семейство лосей приходило за сладким клевером. Словно из вежливости, они ели сено только из этой копны, не прикасаясь к другим. До самой зимы, до тех пор, пока от копны не осталась только маленькая кучка сена, можно было увидеть в утреннем тумане мощные лосиные торсы, словно лодки, плавающие в молочной реке.