Маета майская
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Бывает, что перебранка заканчивается убийством, а убитый ... бесследно исчезает.
|
В жизни всему удивляться есть место:
Рядом с добром уживается зло,
Если к другому уходит невеста,
То неизвестно - кому повезло!
/ Финская песня "Рулатэ" /
С работы я вернулся под утро. Быстро смыл с себя проблемы бюро судебно-медицинской экспертизы и растянулся на прохладной простыне, не забыв распахнуть окно. Мне нравилось, когда свежий поток майского воздуха, разбавленный цветением акации, врывается в спальню и дурманит забитую невеселыми мыслями голову, медленно вытесняя их. Я начинаю кружиться в хороводе запахов, бессмысленно упираю взгляд в потолок и начинаю медленно погружаться в болото сна. Иногда посторонний звук вырывает меня на середине пути, я оказываюсь на поверхности, делаю глоток упоительного по вкусноте воздуха и снова погружаюсь в трясину. Главное - преодолеть вторую половину погружения, тогда можно палить из пушки и меня уже ни чем не проймешь. Я на дне...
- Ты мне надоела, - отчетливо произнес мужской голос без тени недовольства. Так сообщают о походе в булочную, расположенную за углом, но не об отношении к близкому человеку. Близкий человек не отреагировал, словно готов был к подобному исходу, как студент к оценке за экзамен, результат которого не стал для него неожиданностью: "неуд", если все время для подготовки заняли развлечения, и заслуженное "отл.", если ты корпел над учебниками и не отвлекался.
Я не пересек заветную границу всенаплевательства на окружающий мир, заморгал глазами и уставился на электронные часы, доложившие мне, что мое погружение заняло семь минут.
Голос был такой четкий, что я поискал глазами декламатора, желая высказать ему свое возмущение: человек пришел с дежурства и хочет выспаться, а ты...
Кто был декламатором, я понял сразу, архитектура семидесятых годов прошлого столетия позволяла нам жить с соседями одной недружной семьей. И не потому, что позволяла участвовать в чужой жизни и быть свидетелем любви-нелюбви, а потому, что за стенкой жила моя бывшая пассия Лукерья Смородинова вместе с мужем Игорем Решто. Луша предпочла меня спецназовцу - качку с бычьей шеей, который за год их совместной жизни половину провел в командировках. Остальное время они выясняли отношения. Больше "кипятилась" Лукерья, вспоминая слова своей дорогой мамаши, предупреждавшую дочь о неудачно выбранном времени для брака. Бракосочетание Смородиновой и Решто состоялось в мае: жениться в этом месяце, как гласит народная мудрость, всю жизнь маяться... Всю не всю, а год они уже промаялись. На сколько их еще хватит, я не знал. И подумывал сменить квартиру, не желая быть застенным соучастником и следующей кандидатурой на роль жениха.
Раньше Лушка была тихой и застенчивой. Мне всегда нравились такие - молчаливые собеседницы, отдающие тебе пальму первенства в разговоре. Тогда я мог говорить сколько угодно и на любые темы, не боясь быть прерванным. Смородинова не только ловила каждое мое изречение, даже не самое умное, но и смотрела с благоговением. Мне такая расстановка не надоедала. Я был молод, по-юношески неопытен и расценивал поведение девушки, как безграничную любовь на все годы моей последующей жизни. Но вскоре Лукерья стала отводить глаза, хмуриться и ерзать на скамейке, где она сидела и усиленно пыталась уловить смысл моих речей. Это я сейчас понимаю, что торжественную часть надо сочетать с танцами в ночных клубах и страстными поцелуями в темном подъезде, медленно преодолевая ступеньки и водворяясь в свою квартиру. Но тогда я чувствовал себя главным оратором на земле, а сопутствующие молодости страсти-мордасти мне были ни к чему. В этом отношении я отстал от сверстников лет на пять, а то и более, думал, что Смородиновой тоже наплевать на поцелуйчики в подъезде и слепое препровождение в однокомнатную квартиру, доставшуюся мне от бабули, но ошибался. Моя пламенная речь ее не захватила полностью, осталась лазейка, через которую она смылась к новому ухажеру с бицепсами, а тот сразу перешел к делу, оставив меня за бортом. Я страдал и мучился, мучился и страдал. Лукерья не догадывалась и спокойно являлась ко мне за советом. На носу была свадьба, на которую меня не забыли пригласить, предварительно представив новоявленному кавалеру, обозвав пошлым прозвищем "школьный друг". Оказывается, я был приятелем невесты со школьной скамьи... И не более... Как могли два человека с разницей в возрасте шесть лет быть школьными приятелями, непонятно даже мне, человеку всегда имеющему ответ даже на тупиковые вопросы. Такой возрастной промежуток равен в те годы ширине Волги, ты замечаешь девчушку на том берегу, но не можешь рассмотреть ее лица, поэтому интерес плавно движется к нулю. Ходит - бродит кто-то, ну и пусть ходит!..
Я, естественно, нашел причину для неявки на бракосочетание, и весь день мая прошлого года просидел в четырех стенах, закрыв все окна-двери. Вернее, пролежал, уставившись в любимый потолок. Хотелось забыться на сутки, но сон не шел из-за душевных терзаний. Или по причине отсутствия воздуха с примесью пахучей акации. Но я настойчиво терпел и не открывал окно, перекрывая доступ воздушным потокам. Может, боялся впустить чужое счастье, которое окончательно добьет меня?
Я думал, что старшая Смородинова останется в гордом одиночестве за общей со мной стенкой, а ее дочурка переберется к мужу, который был обладателем собственной квартиры. Но оказалось, что мамаша "положила глаз" на жилье зятя в новом районе, а тот не стал спорить, ему по соседству со мной почему-то жилось лучше. Наверное, решил, что "школьный приятель" с видом ботаника не только неопасен, но и может скрасить одиночество его супруги, когда законный муж убывает в командировку. Своего рода подружка мужского рода, превратившаяся со временем в плакательную жилетку.
Постоянные скандалы за стенкой мне надоели. Одно радовало, что на месте Игоря был не я, лежащий за стеной и мысленно восхваляющий тот день, когда эти мужчина и женщина встретились. Однако замаячила опасность. Решто не выдержал занудства жены и впервые высказался.
Короткая фраза разбудила меня и стала кляпом для жены. Смородинова вмиг заткнулась, хотя, я и раньше ее не слышал, ее монолог был настолько привычен, что я не реагировал на него даже на этапе неполного погружения. До меня доносились всхлипы и странные звуки, походившие на перемещение человека, притаскивающего за собой ногу, или таскающего за собой стул. Я отнес эти звуки к раздумывающему Игорю, который не мог решиться поднять предмет интерьера над головой и стукнуть им об пол. Но и расстаться пока не желал. Или раздумывал, опустить его на голову жены, чтобы избавиться от нее раз и навсегда? Потому она и смолкла, испугавшись непредвиденных последствий...
А что, такой парень может все...
Сон испарился. Мои мысли перенеслись в ближайшую риэлтерскую контору, способную найти достойный обмен в другом районе, подальше от четы Смородинова - Решто.
Лукерья предприняла попытку удалиться, так как раздался бас супруга.
- Беги к своему Забияке, жалуйся! Можешь, там и остаться!
Это мне совсем не понравилось, но следующая фраза из уст Луши немного успокоила.
- Если ты забыл, я напомню: это квартира моей матери, - осторожно прогундосила она.
Хромоногий боец перестал передвигаться по комнате, за недолгой тишиной последовал скрип. Игорь сел на стул, который выполнил привычную для него роль.
- Выгоняешь? - с надеждой спросил муж с годовалым сроком выдержки.
- Нет, не выгоняю, - быстро поправилась Смородинова. - Я не люблю, когда ты начинаешь говорить об Артуре Забияке. Он мой школьный друг, не более... Или ты ревнуешь? - в голосе зазвучали нотки Марша Мендельсона, свидетельствующие, что вся жизнь впереди, надейся и жди.
Мне не нравилось, что камнем преткновения в их разговоре стал я, Артур Иванович Забияка, человек положительный во всех отношениях, не замеченный в порочащих связях ни с кем, тем более, с замужней соседкой, о чувствах к которой успел позабыть.
- К этому хлюпику? - я "увидел" скривившуюся физиономию амбала, пренебрежительно высказывающемуся обо мне. Поискал глазами тяжелый предмет, который я могу запустить в стенку, заявив таким способом о себе. Но предмета не нашлось, но не это стало причиной, я пожалел недавний ремонт, оценил веселые обои и передумал их портить ударом.
Засунул голову под подушку, желая снова начать погружение на дно болота, в тайне надеясь услышать слово в свою защиту. Но Лукерье было не до меня, ее супруг сделал какое - то движение, сподвигнув ее на истерический крик.
- Игореша! Если ты уйдешь, я... я... я не знаю, что я с собой сделаю!
- Ну, реши для начала, а я подумаю, веская это причина или нет, - пробубнил бессердечный муж. По комнате, как набат, раздавались его шаги в сочетании со скрипом.
Собирает свои пожитки, - подумал я и мысленно упаковал собственные вещи в большие коробки, приготовившись к переезду.
Смородинова засеменила по замкнутому пространству. Сначала я решил, что она выбирает место для захвата предателя-супруга, не желая выпускать его из своих цепких рук, но понял, что ошибался. Зазвучал громкий голос драматической актрисы низкопробного театра из Тьмутаракани.
- Если ты сейчас уйдешь, я себя зарежу?
- Не дури! Отдай мне нож! - призвал Игорь. В голосе не было испуга. Только презрительное безразличие.
Последовал шаг-набат и обрушение. Звук был похож на упавший шкаф. Я начал строить догадки: падение малышки Лукерьи больше напомнило бы стук закрытого окна. Может, супруг выбрал, как средство защиты... или нападения стол. Скорее, отвлечения. Это был маневр, он уронил стол, жена отвлеклась, и орудие прощания с жизнью оказалось в руках Игоря. Сейчас он наденет на нее смирительную рубашку, и я смогу спокойно заснуть. Война между супругами закончится, я на это очень надеюсь, и перейдет в фазу перемирия и братания.
Но произошло то, чего я никак не ожидал. Раздался требовательный звонок в дверь. Я неспешно натянул на себя шорты в сопровождении переливчатых аккордов и пошел открывать.
Сначала я увидел глаза. На ее лице были два испуганных глаза невероятных размеров.
- Я его убила! - сообщила Смородинова и закусила нижнюю губу, словно боялась еще одной нелепо вылетевшей фразы. Я сделал шаг назад, женщина переступила порог, быстро захлопнула за собой дверь и навалилась на нее, будто убиенный супруг следовал за ней по пятам, горя мщением.
Я смог оторвать взгляд от безумных глаз Луши и только сейчас заметил в ее руках большой нож. Он был чист и сиял незадействованным в деле смертоубийства лезвием.
- Ножом? - на всякий случай поинтересовался я, присматриваясь к несуществующим каплям крови, которые должны скатываться с ножа, образовывая лужицу на моем новом полу.
- Ножом, - подтвердила она, разомкнув губы. Ноги плохо держали ее, поэтому Лукерья сползла по моей двери, добавив к двум опорам еще одну.
Я схватил Смородинову за локти и поднял, она не сопротивлялась ни сейчас, ни тогда, когда я повел ее на кухню и усадил на стул. Хотел налить ей воды, но передумал, распахнул холодильник, вытащил бутылку водки и капнул в стопку. Она с интересом следила за моими действиями, будто оценивала меня, как начинающего официанта, волею судьбы оказавшегося в приличном заведении. Как только стопка оказалась перед ней, Луша взяла ее двумя пальчиками, заправски выдохнула и опрокинула в себя, не забыв приложить кулак свободной руки, пригрозив таким образом исчезнувшему содержимому стопки, желающему показаться вновь. Я осторожно освободил другую руку соседки от ножа, особо не рассматривая его, и убрал подальше.
- Рассказывай! - приказал я, присев на стул.
- Мы... поссорились, Игорь хотел уйти, а я... вытащила нож и хотела воткнуть себе в грудь... Но там, - Лукерья кивнула в сторону холодного оружия, что -то щелкнуло и... выстрелило, - она сама опешила от заявления.
Я снова взял в руки нож. Уже без осторожности. Я впервые видел воочию НРС-2. Или нож разведчика специальный, в народе прозванный стреляющим, в рукоятке которого расположен ствол с одним патроном. Чтобы произвести беззвучный выстрел, надо снять нож с предохранителя, повернуть острием к себе и нажать специальную кнопку. Как все это проделал неопытный стрелок, желающий покончить с собой, но не с хозяином этого оружия, оставалось загадкой.
- Что было дальше? - спросил я, понимая, что ответ на вопрос уже получил на входе в собственную квартиру.
- Игорь... упал, - разделила короткое предложение одной паузой Лукерья и посмотрела на меня с осуждением, будто я собственноручно укокошил ее муженька. Затем опомнилась, развела в стороны руки и начала заваливаться назад, показывая, как Решто падал сраженный пулей. Я хотел подхватить женщину, но она сама остановилась на граничной точке опрокидывания.
- Та-а-ак, - протянул я, оттягивая момент вынесения приговора, и решил задать еще один вопрос. - И куда ты попала?
Лушка стукнула себя ладонью по левой стороне груди, придержала ее в этом месте и с выдохом сожаления убрала. Оценить точное место попадания я не смог: пуля могла войти в сердце. Или выше, в плечо. Я не знал, что у моей бывшей пассии такие опахальные конечности. Непроизвольно опустив глаза, я уставился на руки Смородиновой, сцепленные в замок на животе. Однако, - подумал я и из меня вырвался следующий вопрос.
- Ты... беременна? - я продолжал сверлить выступающий животик насупленным взглядом.
- Нет, просто аппетит хороший, - недоуменно заметила соседка, отодвинув на незначительное расстояние замок из переплетенных пальцев и, совершив при этом круговые движения большими пальцами.
- Жаль, - насупился я, переварив опровержение, - суд присяжных был бы к тебе более благожелателен.
Лушка представила себя на скамье подсудимых, некрасиво скривила губы и так же некрасиво завыла, как побитая собака. При этом она неэстетично размазывала слезы крупными руками. Меня ее громкие завывания не тронули, я подавил зевок, сделал умное лицо, хотя, мне и делать ничего не надо, я и так не жалуюсь на работу мозга, хлопнул себя по бедрам и поднялся, желая осмотреть место преступления. Или все же вызвать опергруппу?.. А если Игорь жив и уже пришел в себя? В этом случае можно договориться и заключить согласие между сторонами: Лукерья дает ему вольную, а он не пишет заявление.
- Я пошел! - решительно заявил я и направился к выходу.
- А-а-а... я? - протянула Смородинова и в довершения шмыгнула носом.
Я скривился и приказал оставаться на месте.
Приоткрыв дверь, я огляделся: лестничная клетка была пуста. Тишину подъезда разбавляли звуки с нижнего этажа, где жила любительница сериалов и дама с плохой слышимостью в одном лице. Я всегда задумывался: неужели мыльные оперы идут круглосуточно? Возвращаясь домой в разное время суток, я всегда слышал неврастенические диалоги из гнезда киномафии. Сегодняшнее утро не было исключением.
Я занес ногу над порогом и заметил, что забыл обуться, быстро надел шлепки и в этом неудобной обуви преодолел на цыпочках несколько метров до квартиры Смородиновой. Удивился, что дверь прикрыта, а не распахнута настежь. Если бы я застрелил кого-либо, то летел на бреющем, преодолевая земное притяжение, позабыв закрыть не только дверь, а обуться, одеться и взглянуть на себя в зеркало, что было немаловажным и привычным.
Я взялся за ручку, в тайне рассчитывая, что дверь заперта. Из чего следует: муж Игореша жив-здоров и спокойно сидит за стаканом успокоительного, желая снять стресс и готовясь к появлению зарвавшейся супруги. Я замер, представив, какой прием меня ждет, если удар обрушиться сразу, без разбора, но не отступил.
Разогнув напряженную спину, я побарабанил пальцами по ручке двери и подумал о трусливом бегстве, но вспомнив о соседке, с волнением ожидающую результатов осмотра места происшествия, и решился.
Увы, но дверь была не заперта. Ни булканья жидкости из одной посудины в другую, ни шуршания ползущего тела по полу, ни текущей в ванне воды, смывающей кровь с несерьезной раны - ничего этого не было. Одна гробовая тишина... Она давила и пугала... Я зачем-то покряхтел, затем негромко кашлянул, осторожно заявляя о своем приходе, не дождался приветствий и ударов в челюсть и шагнул в пространство, где затаилась смерть. Или не смерть. Я знал, что тело лежит в спальне, в комнате, которая примыкает к моей квартире, но на всякий случай заглянул в кухню, которая располагалась прямо по курсу, облегченно выдохнул - расправа над гостем на время откладывалась, и прошествовал далее. Кишкообразная прихожая упиралась в кладовку, где мать Лукерьи хранила банки с помидорами и огурцами, выстроившимися на многочисленных полках. По левой стороне располагались две двери, меня интересовала вторая. Я скользнул взглядом по залу, не нашел ничего необычного и проследовал в спальню. Удивительно, но и эта дверь была закрыта. Я приложился к ней ухом, улавливая своим локатором возможные звуки.
- Тишь, гладь, неблагодать, - прошептал я, размышляя над следующими действиями.
Для начала надо обзавестись средством самозащиты. Оставалось протянуть руку и проверить содержимое кладовки на предмет таких средств. Запасливая теща спецназовца оказалась неподготовленной к отражению нападения противника: кроме старинной швабры, тоненьких реек и опустошенных банок в небольшом помещении ничего не было. Я проверил рейку на укол подобный шпаге, ткнув ею в стену, та не выдержала и надломилась. Осталось вооружиться шваброй. Я задумался, какой конец станет боевым, остановился на нахлобученной перпендикулярно перекладине для тряпки, посчитав ее достойной для тарана.
Спальня была пуста. Посередине комнаты валялась дорожная сумка, из которой подобно непоместившимся в тарелку макаронам, свисали рукава свитера, камуфляжной куртки, а сверху, как оптический перископ подводной лодки торчало горлышко бутылки водки. Завершали композицию внутреннего убранства просторная кровать и одинокий стул, к которому тянулись рукава свитера зятя хозяйки. Комната была довольно просторной, позволяла крупногабаритному мужчине растянуться во весь свой гигантский рост. Но он не растянулся. И как объяснить поведение бывшей пассии? Лушка развела меня, как последнего лоха? Но с какой целью? Хотела получить плечо для поддержки и безымянный палец для окольцовывания?
Я представил, как она обхватывает меня своими здоровенными ручищами - капканами, и прижимает к своему выступающему животу, и передернулся.
Не выпуская из рук швабру, я быстро вернулся в свою квартиру, где на кухне продолжала терзаться содеянным Смородинова.
Прямо по Ивану Гончарову - "Мильон терзаний", - мысленно выдал я, похвалив себя за начитанность и хорошую память.
- Розыгрыш удался! - голосом дворецкого, объявляющего о визите гостей, заявил я и встал в стойку. Наверное, я походил на обезумевшего Дон Кихота, сражающегося с ветряными мельницами при помощи устройства для мытья полов, поэтому вызвал улыбку на лице Лукерьи.
- Что случилось? - поинтересовалась она, шмыгнув носом и позабыв о существовании платка, заменив его ребром ладони.
Боже мой, где были мои глаза? - взвыл я про себя. - И этой женщине я рассказывал, сидя у подъезда длинными темными ночами, о высоких материях! Чтобы во всем разобраться, нужно было отдать ее в другие руки, год быть слушателем ее монологов и, в довершении, она стала или не стала убийцей своего избранника, которому я так завидовал год назад.
- Там, - я ткнул большим пальцем себе за спину, повторяя один из многочисленных движений танца прошлых лет, - ни - ко - го нет!
- Как... это...нет? А где... Игорь? - Лушка встала с табурета, снова села, снова встала, словно проделывала одной ей понятные гимнастические упражнения. - Но... он упал и больше не вставал. Сначала вскрикнул, приложил руку к сердцу, - женщина живописно повторила сказанное действие, я вздрогнул, а она раскинула руки в стороны подобно раскрывшемуся тюльпану с двумя лепестками и завалилась. Снова не до конца. Поза была отвратительная, живот обозначился еще сильнее, превратившись в горб верблюда.
- Ты проверяла у него пульс? - я понял, что Смородина не врет. Все было, действительно так, как она рассказывает и изображает.
Лушка соизволила вернуться в исходное положение.
- Ничего я не проверяла, я ужас как перепугалась! И сразу помчалась к тебе.
- Если бы ты... ранила мужа, то была бы кровь! Из-под его руки вытекала кровь?
- Да не знаю я! - Лукерья плюхнулась на табурет, сложила на столе руки подобно прилежной школьнице и зарылась в них лицом, не позабыв шмыгнуть носом и судорожно вздохнуть.
- Ну, дела! - осуждающе покачал головой я. - Выстрелила, пусть по-неосторожности, в человека и скрылась, не оказав ему первую помощь?
- Я думала, ему помощь уже не нужна-а-а, - завыла женщина.
- Конечно, не нужна, он спокойно поднялся и ушел.
- Не может быть! - с революционной настойчивостью заявила Смородинова.
- А тебе лучше, чтобы он лежал посередине комнаты и истекал кровью?
- Нет! - испуганно замотала она головой.
- Игорь тебя разыграл! - "убил" я выводом. - Сделал вид, что смертельно ранен, желая напугать тебя, что у него замечательно плучилось.
- Но зачем?
- Чтобы беспрепятственно уйти! - сегодня я был безжалостным правдолюбцем. При этом указал на дверь, - можешь сама убедиться!
- Пошли вместе, - попросила Луша, вскочила с места и подтолкнула меня к выходу, прикрываясь мной, как щитом.
Процессия, состоящая из Дон Кихота в шортах и со шваброй и заплаканной женщины с распухшим носом, проследовала в подъезд.
На лестничной площадке у третьей двери стоял наш сосед, он же секс-символ нашего дома и прилегающих окрестностей - Марат Кнопочкин вместе с очередной пассией. Надо сказать, что жителям нашего этажа не повезло с фамилиями. В том смысле, что унаследованная приставка к имени совершенно не подходила. Например, я... Никакой я ни забияка, ни задира, как Марат совершенно не кнопочка. Парень двухметрового роста с фамилией Кнопочкин вызывает усмешку. Или улыбку. Или громкий смех. Или ржание. У кого, как, в меру своего воспитания.
Марат замер с ключом в руках, не донеся его до замочной скважины. Процессия впечатляла. Я хотел сдать назад, но уперся в Смородинову. Та, недолго думая, отодвинула меня лапой-веслой, преодолевая неводные просторы, и заискивающим тоном поинтересовалась.
- Маратик, ты мужа моего не видел?
- Видел пару раз за весь год, - задумчиво ответил секс-символ, разглядывая швабру в моих руках. - А вы подрядились подъезд мыть?
Мы не удостоили его объяснением. Мысли Лушки были рядом с мужем, в исчезновение которого она никак не могла поверить, а мои блуждали, как хоровод тополиного пуха вокруг девушки, стоящей рядом с соседом. Она была такая... такая особенная. Такая маленькая, складненькая, хорошенькая. И сразу видно, умная. По глазам, которыми она рассматривала нас с Лукерьей. На ней был необычный, а как иначе, комбинезон из легкого шелка, подчеркивающий достоинства. Недостатков у нее не было...
- Я не про вообще, - взвесила рукой это "вообще" Смородинова. - Я про сейчас. Сию минуту ты его не видел? Во дворе или... еще где?
- Ни во дворе, ни еще где я твоего мужа не видел! - без раздумий сказал Марат.
Вот сейчас девушка глупо хихикнет, выказывая свое пренебрежение к чужим проблемам. Или хмыкнет и возьмет Кнопочкина за руку, возвышаясь над дремучими людьми, потерявшими человека и не способными толком объяснить, чего они хотят.
Но она не сделала ни того, ни другого, покопалась в сумочке, выудила из нее носовой платок и протянула Луше без слов. Еще один плюс в ее пользу. Девушка могла заявить при мужчинах, что у женщины испачкано лицо или тушь размазалась, а она снова оказалась на высоте.
- Как Вас зовут? - спросила миловидная красавица приятным ласковым голосом. Мы не поняли, к кому она обращается и хором представились. Я уже хотел заметить, что Забияка - такая фамилия, а не способ выражения агрессии, но она меня опередила, заметив вскользь о ее редкости.
Я уже хотел захватить инициативу, пока не решив, каким образом буду завоевывать внимание красавицы, но вдруг меня ударило молнией: она пришла к Марату. Причем с вещами. У ног соседа стоял дамский саквояж. Теперь мои глаза видели только ненавистную дорожную сумку, заполненную ЕЕ вещами. В этом я был уверен. Увы, обманываться рад, но не вижу смысла. Подумал: что за жизнь такая! Везде опоздал! И что за соседи меня окружают?! Не соседи, а визуальное и хорошо слышимое издевательство!
- Познакомьтесь, - сказал остепенившийся секс-символ, стоящий не только на пороге своей квартиры, но и на пороге создания новой семьи. - Это моя двоюродная сестра - Екатерина. Она приехала из Воронежа...
- И будет у нас жить, - задумчиво продолжил я, опустив начало фразы. Затем встрепенулся, как петух после драки, расправил крылья и полетел. - Сестра! Как мы рады, что у Марата есть такая прелестная сестра. Да еще из Воронежа!
- А это что-то меняет? - напрягся Кнопочкин.
- В корне! - не понял его я, а он меня. - Так вы здесь будете жить? - я кивнул на дверь соседа.
- Всего неделю, - улыбнулась она.
- Это много или мало? - вмешалась Лукерья, обращаясь ко мне, не понимая причины моего парения и наличия глупой улыбки на устах.
- Для кого, как, - заметил я, разминая крылья для полета на запредельную высоту.
- До встречи, - прошелестела Катя, возвращая меня на землю, и скрылась в квартире Марата.
Мы постояли столбом несколько минут.
- Ты ему веришь? - кивнула Смородинова на едва закрывшуюся дверь.
- Почему, нет? - пожал я плечами.
- Как знаешь! - пригрозила она строгим голосом матери, предоставившей полную свободу выбора единственному чаду, и потянула на собственную жилплощадь.
Мы тщательно обследователи квартиру, особенно уделили внимание месту, где якобы пал от пули НРС-2 боец-спецназовец. Женщина даже отыскала лупу, которую вверила мне. Я изучил вооруженным глазом ковровое покрытие на наличие пятен крови и таковых не нашел.
Смородинова набычилась, словно решила забодать невидимку-мужа, вытащила из кармана пестрого халата мобильник, предупредительно усмехнулась и нажала нужную кнопку. Ответный перелив раздался сразу из прихожей со стороны вешалки, где притулилась еще одна камуфляжная куртка Решто.
Интересно, у него есть другая одежда, - не ко времени мелькнула мысль в моей голове.
В это время жена проверила карманы мужа и обнаружила мобильный телефон.
- Вот, - сказала женщина, протянув его мне. Я взял, и стал любоваться фотографией Смородиновой, высветившейся на дисплее. Это была та улыбчивая добродушная девушка из прошлой жизни. Лушка отключила свой мобильник и ее изображение исчезло. Я поднял голову и сверился с существующим образцом. Все нынешние показатели были не в пользу соседки. - Артур, - внушительно начала она, - с Игорем случилось несчастье!
- Его смертельно ранила жена, он обиделся и ушел, - добавил я. Хотел указать место, куда уходят люди после смерти, но передумал. Мое настроение после знакомства с Катюшей было неуместно игривым. Смородина проигнорировала мой словесный выпад и продолжила проникновенным шепотом.
- Он не взял с собой вещи. Даже мобильник. И бутылку водки забыл! - привела она веский аргумент.
- Это заставляет задуматься о его судьбе, - покачал я головой. - Не иначе вмешались потусторонние силы!
Лукерья не уловила в моем голосе юмористических ноток.
- Зачем им нужен Игорь? - насупилась она. - Не самый лучший экземпляр для изучения.
- Для кого, как, - заметил я второй раз за последние пятнадцать минут.
Интересно, влюбленные все любят пофилософствовать или только обладатели редких фамилий?..
Я парил в небе вместе с Катей над небольшим островом, усеянным склеенными домами: настолько они тесно прижались друг другу. С высоты были видны одни крыши, сложенные из красно-коричневой черепицы. Этакое черепичное поле, окруженное бескрайними просторами синей воды и освещаемое ярким солнцем, повисшем на лазурном небе.
- Это Венеция! - с придыханием сообщил я девушке и потянул за руку. Мы сделали виток по спирали и стали с интересом рассматривать узкие улочки - протоки, по которым медленно передвигались гондолы.
Вокруг острова жизнь была стремительнее: моторные лодки с пассажирами курсировали туда - сюда, рассекая водную гладь.
- Хочешь спуститься вниз? - спросил я, ласково сжимая ее ладошку.
- Нет, - покачала она головой и улыбнулась, - здесь так хорошо!
- Потому что никого нет?
- Потому что ты рядом. И потому что мы одни на всем небе!
Неужели ЭТО сказала Катерина? - подумал я. Я стал заполняться счастьем, как воздушный шар гелием, и воспарил еще выше, не выпуская руки девушки. От высоты у меня кружилась голова, и не хватало воздуха, потом зазвучали бубенчики. Я осмотрелся и увидел маленького ангелочка, кружащего рядом с нами.
- Ты кто? - опередила меня Катюша.
- Я ваша дочь...
Я хотел услышать продолжение, но звон заглушил голос ангелочка...
Мой мозг вибрировал от громких звуков. Не открывая глаз, я сжал голову руками и замычал, как рассерженный бык. Музыкальные звуки перешли на топот моих соплеменников из стада. Я с трудом разлепил веки и прислушался. В дверь кто-то отчаянно барабанил. Пришлось зомбированному человеку-быку подняться и, пошатываясь, пойти в прихожую.
- Артур! Ну, ты даешь! - возмутилась Лукерья. - Оставила тебя на пять минут, а ты заснул.
- Как... на пять минут? - удивился я.
- Не мелочись! Может, на десять, какая разница!
- Хочу напомнить тебе, Луша, что я вернулся с дежурства и хочу спать!
- Хочу напомнить тебе, товарищ..., ты же мне товарищ? - насупилась женщина, ожидая немедленного подтверждения. Я склонил голову и замер в полусне. Но ненадолго: Смородинова отпихнула меня с прохода и просочилась в мою квартиру, продолжил речь-воззвание. - А раз ты мне товарищ, то должен помочь отыскать законного супруга!
- Иди в полицию, пиши заявление, - произнес я, захлопывая дверь и направляясь к месту недавней лежки и короткого сна, который мне принес массу положительных впечатлений.
- Ты отлично знаешь, заявление принимают через три дня после пропажи! А у тебя везде связи, поиски начнут уже сегодня, если ты пойдешь со мной...
И я пошел...
- Твой знакомый как-то странно отнеся к моему горю, - расстроено заметила Лукерья, стоя на пороге здания, на котором красовалась новая надпись.
- Нормально он отнесся, - отрезал я и подавил зевок, но вдруг окончательно проснулся. Вдали шествовала Катерина, двоюродная сестра Кнопочкина.
Я выпрямил спину, прибавив пяток сантиметров к своим ста восьмидесяти, пригладил бесцветные русые волосы, которые в этом не нуждались в виду короткой длины, и, позабыв про свою спутницу, припустил за девушкой. Смородинова не желала отпускать помощника по поискам супруга и засеменила следом.
- Катя! - окликнул я двоюродную сестру соседа.
Она оглянулась, непонимающе уставилась на нас, затем ее лицо просветлело. Узнала! - мысленно порадовался я, посчитав это удачей.
- Здравствуйте, Артур! Здравствуйте Лукерья! - чинно поздоровалась девушка.
- Здравствуйте! - поприветствовали мы Катерину. Я покосился на Смородинову и намекающее подмигнул. Та уставилась на меня, как непонятливая объевшаяся корова перед свежескошенной травой.
- Луша, ты иди домой, - внятно произнес я, - может, Игорь вернулся и ждет тебя.
- Думаешь? - озадачилась женщина.
- Все вероятно, я позже зайду...
Смородинова рванула к дому, приободренная моим предположением.
- У Лукерьи проблемы, - объяснил я Кате, не вдаваясь в подробности. Ее порадовала моя сдержанность.
- Вы ей помогаете их разрешить?
- По мере возможностей! - заявил я, не преумножая своих заслуг. Судя по благожелательной улыбке, я получил еще одно очко в свою пользу. Поэтому решил задать чисто дружеский вопрос. - А... Вы куда-то спешите?
- Просто гуляю. Марат занят, а дома сидеть в такую погоду не хочется. Я обожаю весну!
- Я тоже! - подхватил я эстафету, но попридержался с рывком, зная за собой страсть к долгим монологам. В присутствии этой девушки мне захотелось молчать, смотреть на нее, и не просто смотреть, а пожирать ее глазами, чтобы ее прекрасный образ навсегда остался в памяти, и слушать, особо не вникая в слова. Нет, вникать необходимо, чтобы не выглядеть полным идиотом.
- Удивительно, - усмехнулась Катюша, - мне всегда казалось, мужчинам все равно какое время года за окном их кабинета. Они так погружены в работу, что не замечают, как мелькают страницы календаря.
- Не все, - загадочно сказал я.
- Я сразу поняла, вы умеете восхищаться самой простой вещью, несмотря на вашу работу.
- О моей работе Вам Марат рассказал? - девушка кивнула. У нее это получилось так по-особенному, словно и подтвердила, и извинилась за проникновение на чужую территорию. - И она Вас не пугает? - вылетело из меня.
- Ничуть. Мне кажется, вы родились под знаком Близнецов, в Вас уживаются два человека: реалист и лирик.
- Вы угадали, я родился в последний день весны. И на службе я реалист, а дома... - я замялся: ни одна живая душа не знала, что человек с высшим юридическим образованием на досуге пишет...
- Вы пишет стихи! - констатировала Катя.
- Нет, я слагаю философские заметки о жизни.
- Где-то публикуете их?
- В основном они пополняют мой письменный стол.
- А можно мне их прочесть?
- Вы будете первым человеком, после меня конечно, взявшим в руки бредовые мысли одинокого мужчины.
- Я польщена доверием... А где вы берете материал?
- Сталкиваюсь по жизни со многими людьми, фиксирую что-то в памяти, а затем переношу на бумагу.
- То есть все заметки списаны с реальных персонажей?
- В них нет конкретных персонажей. Есть он и она. Или только он...
- Лучше, когда и он, и она.
- Лучше, - согласился я. - Но в жизни не всегда встречаются два пазла, полностью совпадающие друг с другом.
- Вы не сказали две половинки, как это принято. Вы не любите говорить штампами?
- Не люблю. Как не люблю шагать по легкому пути. Пусть это глупо, но я выбираю проблемный путь, для закалки и проверки себя - с преградами и канавами, в которые мне периодически приходится падать. Но я справляюсь! И снова иду дальше. По равнине, а затем опять гора. Или море, которое необходимо преодолеть вплавь или на спасательном плоту.
- А спасательный плот выдержит двоих? - серьезно спросила Катерина.
- Думаю, да, - после раздумий тихо сказал я. - Если эти двое легко соединяться по выступам и впадинам.
Она стушевалась от моего взгляда, который добавил к реплике еще кое-что, понятное только ей.
- Артур, у Вас усталый вид, но я хочу набраться наглости и попросить быть моим гидом. Познакомьте меня с вашим городом...
Я не стал заверять, что бодр и свеж, как ранее утро, не стал шаркать ножкой и благодарить за оказанное доверие, молча, взял ее за руку и повел. Или взлетел ввысь, не отпуская свою вторую половину, которая еще об этом не знала.
Мы парили над городом с разноцветными крышами, с широкими улицами, по которым сновали автомобилями, а мне хотелось туда, где все крыши красно- коричневые, где вместо машин моторные лодки и гондолы.
Я не выдержал и пересказал ее увиденный недавно сон.
- Никогда не была в Венеции, - с чувство произнесла Катя и многозначительно посмотрела на меня.
Я уже открыл рот, чтобы сморозить банальность, типа, обещаю отвезти тебя в Италию, если будешь не против, но вовремя остановился. Наши отношения должны быть особенными. Нельзя торопиться, чтобы не уткнуться носом в грязь, не заметив очередного препятствия. Однако, нельзя отпускать вожжи, давая возможность судьбе везти тебя по своему усмотрению. Она может понести и сбросить одного из седоков...
Мы вернулись домой после долгой прогулки. Подъезд встретил нас прохладой и полутьмой. Я не сдержался. Притянул к себе девушку, и она не оттолкнула меня, лишь внимательно изучила мои глаза, в которых перестало прятаться новое чувство. Сначала ее ладони упирались мне в грудь, но слова, сказанные взглядом, заставили руки обвиться вокруг моей шеи. Катя не выдержала молчаливого напора и закрыла глаза.
Я обожаю целоваться в темных подъездах, - была последняя разумная мысль в моей голове...
Страсть вознесла нас на нужный этаж и приготовилась неласково запихнуть в мою квартиру, чему мы особо не сопротивлялись, но преградой встало одно но. Это "но" не было персонажем мелодрамы, где участвовали двое новичков, оно скорее участвовало с драмкружке, готовящему к выпуску детективную историю, и звалось Лукерьей Смородиновой. Едва мы оказались на этаже, она выплыла из своей квартиры и, скорчив мину расстройства, заявила.
- Артурчик, звонил твой друг и сказал, что к ним в отделение привезли... бугая в невменяемом состоянии, учинившего драку на улице. Этот... человек, - она не решилась повторить определение моего приятеля капитана Сафронова, - похож на Игоря.
- Теперь каждый крупногабаритный мужик, доставленный в полицию, станет причиной нашего мгновенного реагирования? - взвился я.
- Если ты не желаешь поддержать меня в трудную минуту, я пойду одна! - с вызовом сказала Смородинова, вскинув подбородок.
- Да, уж, наподдерживался, - обескуражено прошептал я и извинительно посмотрел на Катерину. Ее припухлые от поцелуев губки заставили меня забыть о Лушке и ее муже. Но на непродолжительное время.
Соседка внушительно прокашлялась, как разумные родители на пороге комнаты их взрослого чада. Напомнила о себе и предупредила о моральности.
- Я подожду... - прочел я по припухшим губам.
- Пошли уже, - рявкнул я и стал спускаться по лестнице, не оглядываясь. Еще один взгляд на Катеньку, и я забуду о Смородиновой навсегда. Как бы я не хотел уединиться с девушкой, но оставить подругу без помощи не имел права...
В отделении нам предъявили для опознания мало подвижное и плохо реагирующее на эмоциональные всплески тело с немигающим взглядом усталых от возлияний глаз.
- Это же Славик Чайка, друг и сослуживец Игореши! - воскликнула Лукерья и попыталась встряхнуть тело на стуле. Тело завалилось и едва не стекло на пол. Я вовремя его поддержал и установил в сидячем положении.
Смородинова не сдавалась, она затеяла допрос, не увенчавшийся успехом, в виду глухоты и слепоты Вячеслава.
- Голый номер, - констатировал капитан Сафронов, с интересом изучая потерявшее все реакции тело. - Завтра приходите, часиков к десяти. Ваш Чайка отоспится, и я Вам передам его из рук в руки.
- А Вы его не задержите? - спросила сердобольная Лукерья.
- Нет, мы своих не обижаем! Побузил парень маленько, с кем не бывает. Тем более потерпевшие не в претензии. - Сафронов уверенно "отпечатал" последнее слово, давая понять, что никто не смеет писать заявление на человека, прошедшего Крым и Рим, огонь, воду и медные трубы...
Ровно в десять мы с жалостью взирали на Славика. При нас он опустошил графин с водой, но все равно голова отказывалась вспоминать прошедший день, а голос продолжал скрипеть несмазанными чем-либо существенным, чем обычная вода, жерновами.
- Славуня! - взывала со слезой покинутая жена. - Вспомни, родной, был вчера с тобой Игорь или нет? - этот вопрос она повторила уже три раза, не получив ответа, но в последний раз проснулась реакция понимания. Затуманенный вчерашними парами взор Чайки остановился на женщине, он попытался сфокусировать зрение, хмыкнул и проскрипел.
- Луша, ты что ли?
- Я, Славик! - радостно закивала она.
- А братан где? - удивленно поинтересовался мужчина, окидывая нас недовольным взглядом, заранее обвиняя нас в отсутствии друга.
- Сама ищу! - развела руки Смородинова. - Думала, Игорь с тобой вчера развлекался. Может, ты забыл? - с надеждой спросила она.
- Не-а! - мотнул тяжелой головой Славик.- Я один был. Сначала дома размышлял о жизни, потом вышел на улицу узнать...
- О чем узнать? - не поняла Лукерья, не дождавшись продолжения.
- Забыл... Как выходил из парадного помню, а больше... - он поскреб рукой-кувалдой свою голову-наковальню.
- А что предшествовало Вашему размышлению? - не выдержал я. Чайка вскинул на меня рассеянный взгляд, не улавливая сути вопроса. - Может, произошло что-то неординарное?
- Не-ор-ди-нар-ное, - выговорил он. - Все ординарное. Был выходной. Я встал, позавтракал, стал смотреть телевизор. Там старый фильм показывали. Про войну. Отличный фильм. Но я концовку прозевал... Хотя, и знаю наизусть, но все равно хотел увидеть...
- А почему прозевали? Вам кто-то помешал? - попытался я настроить на волну воспоминаний брата-близнеца Игоря Решто.
- Помешали, - недовольно заметил Вячеслав.- Позвонил мой друг из Дагестана... Зачем же он позвонил? - задумался мужчина.
Я догадался, что завтрак Чайки включил в себя не только еду и привычные чай-кофе, скорее всего, напитки были заменены на более крепкие. Мы терпеливо ждали продолжения. - Шабан спросил, где живет Игорь, - медленно произнес Славик, делая паузы между словами, словно воспоминания рождались постепенно.
- Мой Игорь? - удивилась Луша.
- Твой, а то еще какой же! - хмыкнул Чайка. - Но зачем Шабану мой дружбан? - снова неприятие перекинулось на нас.
- Ты и спросил бы этого Шабана! - возмутилась Смородинова.
- Я не подумал, - обеспокоенно заметил Вячеслав. - А может, ему был нужен Гарик Зималетов?
- Какая связь? - не проветрил я сумбур в собственных мыслях.
- Вот, именно, связь! - загадочно заявил Чайка, подняв вверх указательный палец.- У Шабана сестра необыкновенной красоты! - мечтательно протянул он, окончательно вырываясь из вчерашних паров. - У Гарика... Это мы зовем его Гариком, чтобы не путать с Игорем Решто, а на самом деле он тоже Игорь... Так вот, у Гарика- Игоря случился роман с сестрой Шабана...
- Давно? - подорвалась Лушка, будто срок имел значение.
- А когда мы были в Дагестане в последний раз?
- Месяца три назад, - подсказала всезнающая жена спецназовца.
- Тогда и случился! - радостно воскликнул Вячеслав.
- Значит, Вам позвонил Шабан и спросил, где живет Игорь, - подытожил я все выше сказанное. - Вы решили, что он интересуется Решто, а на самом деле, ему был нужен Гарик, который тоже зовется в гражданской жизни Игорем. - Мою витиеватую мысль все дружно уловили за хвост, судя по кивкам. Но выводов не сделали, ожидая заключения. - А какова причина любопытства?
Чайка недовольно зыркнул на меня.
- Ты можешь выражаться нормальным языком?! - накинулась на меня Лукерья и, сбавив тон, пояснила, - видишь, человек туго соображает, - и сразу обратилась к туго соображающему субъекту с переводом. - Славик, зачем этому Шабану адрес Гарика?
- Он не сказал.
- А ты не догадываешься? - продолжала упорствовать Смородинова.
- Может, хотел о сестре поговорить? - предположил Вячеслав.
- Но зачем ты дал наш адрес! - взвыла женщина, двинув кулаком в плечо Чайки. Тот даже не шелохнулся.
- Я уже объяснил. Перепутал Гарика с Игорем. Я забыл, что Зималетов тоже Игорь... А почему на меня все набросились? Что-то случилось?
- Наконец! - выдохнула Лукерья. - Наконец, до тебя дошло, что мы не просто так мучаемся с тобой!
- Это неизвестно, кто еще мучается, - обиделся Славик.
- Игорь пропал. Я вчера... вышла к соседу, - она кивнула в мою сторону, - возвращаюсь, а его нет. Вещи на месте, даже бутылка водки.
Мне понравилось, как болтливая Смородинова, у которой изречение опережает мысль, вырулила из запутанной ситуации. Она посчитала, раз нет убиенного стреляющим ножом мужа, то можно опустить рассказ о событии, произошедшем накануне исчезновения.
- Нечего по соседям шастать, тогда и мужья пропадать не будут! - философски заметил Чайка, пронзая меня взглядом-стрелой. Тяжко вздохнул, побарабанил пальцами-сардельками по обтянутым джинсовой тканью бедрам и заметил. - Если водка на месте, то братан ушел не по своей воле... Наверное, ко мне собирался, душу излить, но кто-то помешал.
- Шабан и помешал! - закричала Лушка. - Он не сказал, откуда звонит, вот ты и решил, что из Дагестана, а он мог быть здесь, в нашем городе. Ты назвал ему место жительства моего Игоря, перепутав с Зималетовым. Шабан отправился по указанному адресу и выкрал моего мужа!
- Ты думаешь, что можно справиться с Решто в одиночку? - ехидно спросил я. - К тому же, дагестанский гость не мог перепутать твоего мужа с Зималетовым. Они же не братья-близнецы?
- Почему, нет! - подхватилась Смородинова. Она ухватила Чайку за подбородок и повертела в разные стороны, - я сама их путаю, они все на одно лицо! - выдала Лукерья.
- Ты бредишь! - заявил я. - Если Шабан знает в лицо Гарика, то никогда не спутает его с Игорем Решто!