- Недавно я одно стихотворение прочитала - в Интернете нашла, и признаюсь тебе, Жанночка, целый день ходила сама не своя, - с трудом выговорила фразу Ангелина Михайловна Белова. С трудом - не потому, что приболела или с дикцией были проблемы - дама пребывала в легком подпитии, как и ее проверенная временем подруга Жанна Петровна Рябченко.
Две дамы раннего пенсионного возраста не сказать, чтобы злоупотребляли спиртными напитками, вовсе нет, но иногда позволяли себе рюмочку-другую наливки собственного приготовления, прилагаемые к приятной беседе.
На город давно опустились сумерки, поэтому Жанна сосредоточенно смотрела себе под ноги, да так увлеклась, что не сразу отреагировала на высказывание подруги.
- Жанка, глухая тетеря, ты меня слышишь? - напомнила о себе Ангелина.
- Сама ты глухая тетеря, - парировала та, тоже нечетко выговаривая слова, но нашла в себе силы выдать длинную фразу, - в твоем дворе надо идти как по минному полю, чтобы кое-куда не угодить. - Хмыкнула, вспомнив известное изречение главного героя одной кинокомедии, - кругом капканов понаставили.
- И не говори, душа моя, - с печалью вздохнула Ангелина, - а все почему? Потому что собачники выводят своих питомцев на прогулку не дальше нашего двора и не убирают за ними. Вот сколько раз мы им говорили, говорили... Впрочем, сейчас не об этом, - замахала руками Ангелина, покачнулась, вовремя ухватилась за подругу, которая тверже стояла на ногах по причине избыточного веса.
Жанна Петровна была невысокой, кругленькой, щекастой тетенькой на коротких ножках. Ее закадычная подруга Ангелина - а дружили девчонки еще со школьной скамьи, точнее, с первого класса, получается полвека - была выше почти на голову, с хорошей фигурой, практически не прибавила в весе с выпуска из школы и очень этим гордилась. Жанна любила вкусно поесть и любила готовить. Ангелина относилась к еде безразлично, пусть не была знатной кулинаркой, но не ограничивалась яичницей и жареной картошкой.
- О чем ты хотела со мной поговорить? - деловито поинтересовалась Жанна Петровна, притормаживая.
- О стихотворении из Интернета, - напомнила Михайловна. - Сейчас я тебе процитирую отрывок.
- Давай, - великодушно разрешила подруга, складывая колечком руки на груди.
Ангелина встала в первую позицию, вытянула руки по швам, вздернула подбородок и трагическим голосом начала декламировать:
- Кто силен, тот побеждает, кто упал, не встанет вновь. И дорогу покрывает человеческая кровь.
- Ангел, - обратилась к ней Жанна. Надо признать, что Ангелом Белову нарекли не благодаря производной от имени Ангелина, не за ангельский характер, напротив, характер у нее был шебутной, склонный к проказам - прям, сущий "Ангел". Про кавычки со временем позабыли, прозвище приклеилось. - Ангел, признайся, сама сочинила в редкие минуты печали?
- Чтобы я сочиняла какие-то там лирико-трагические стихи! - с гримасой на лице возмутилась Белова, делая паузы между словами для лучшего усвоения сказанного. - Кто бы спрашивал, только не ты. Нет у меня таких талантов, увы, - и развела руками.
- А кто сочинил сей шедевр? - прицепилась Жанна Петровна.
- Забыла фамилию автора. Но точно помню, что это женщина.
- Кровожадная какая-то женщина.
- У тебя тоже кровь в жилах застыла, когда ты представила...
- Прошу, не продолжай! - взмолилась Жанна, сморщив нос. Кому как ни ей была известна склонность подруга к красочным описаниям. - Такой прекрасный вечер получился, мы так хорошо посидели, а ты взяла и все испортила.
- Ну, прости... Вечер сегодня, действительно, замечательный. И погода хорошая, даже не верится, что сегодня первое апреля, начал отсчет второй месяц весны.
- Сколько лет мы с тобой отмечаем праздник юмора?
- Сколько-сколько, - задумчиво пробормотала Ангелина, - с первого курса института, когда впервые пошли на межвузовскую юморину.
- Не просто пошли, а приняли непосредственное участие, - гордо высказалась Жанна, но не преминула добавить без всякой зависти, - приняли - это громко сказано, я себя имею ввиду, ты-то у нас всегда участвовала в КВН, а я так, на подхвате, пойди-принеси.
- Жанка, какое было веселое время! - с ностальгическими нотками в голосе воскликнула Ангелина Михайловна Белова.
- Будто вчера... Да, жизнь пролетела незаметно, - вставила с печалью в голосе Жанна Петровна Рябченко.
- Что значит - пролетела? Мы с тобой еще ого-го!
- Мы с тобой - охо-хо, так правильнее. Ноги болят? Болят! Спину ломит? Ломит! Голова кружится? Кружится!
- Особенно, когда мы твоей смородиновой наливочки выпьем, - усмехнулась Ангел.
- Имеем право расслабиться.
- Конечно, имеем. А то все дела-заботы, взрослые дети, малые внуки. Совместными посиделками только и живем - как-то себя развлекаем.
- И мужей нет, ни у тебя, ни у меня, - без всякого расстройства проговорила Жанна Петровна.
- Если жить с мужем без любви, согласия и взаимопонимания, то лучше жить одной.
- Да, Лина, не повезло нам с тобой. У меня был муж горький пьяница, а твой ни одной юбки не пропускал. И развелись мы с ними почти одновременно, и больше замуж так и не вышли. А ведь мы с тобой в ту пору были еще молоды и хороши собой, - поиграла бровями Рябченко.
Лина пропустила мимо ушей последнее игривое высказывание Жанны, зациклившись на воспоминании о бывшем муже.
- Ты тоже хороша - знала, что муж мне изменяет, а молчала, - с укором произнесла Ангелина.
- Вспомнила вчерашний день!
- Нет, ты мне скажи - почему скрывала правду? Ведь ты с ним в одном отделе работала! Получается, знала о его похождениях! Спрашивается, почему молчала? Только не говори, что хотела сохранить дружную советскую семью, ячейку общества.
- А ты что - в другом городе в это время обитала? У тебя глаз не было? На том же предприятии ты работала, только в другом корпусе, но не за тридевять земель. И я думала, что ты знаешь о его походах налево, и тебя все устраивает. Ведь ты сама...
- Что я сама? Думай, что говоришь! Я ему ни разу не изменила, хотя, за мной ухаживали мужчины, - ни без гордости произнесла Ангелина Михайловна.
- Ты всегда была видной девушкой, - с восторгом сказала Жанна. - И сейчас на тебя мужчины заглядываются.
- Тоже, скажешь, - отмахнулась Лина, но лесть ей пришлась по вкусу.
Подруги переместились на скамейку, и продолжили беседу.
- Дура я была, надо было отомстить бывшему мужу, пусть бы локти кусал! - опять пустилась в воспоминания Белова. - А я все ждала - вот-вот вернется, одумается и вернется. А он выжидал, наблюдал, потом понял - раз она никому не нужна, то мне тоже не нужна. И укатил неведомо куда.
- Странная логика.
- Ничего странного. Мужики только с виду ревнивцы, а на самом деле им нравится, когда их женщинам оказывают внимание посторонние мужчины, только дозволенных границ переходить нельзя. Я и не переходила, пусть внимание посторонних мужчин мне льстило, но я оставалась верной женой, про разные ухаживания скрывала. Ни тебе рассказывать, как я любила мужа, мне не хотелось, чтобы мой красавец муж услышал из чужих уст разные небылицы обо мне. Это потом до меня дошло, что легкий флирт пошел бы только на пользу нашему браку: пусть бы узнал, пусть бы приревновал, пусть бы до него дошло, кто живет рядом с ним - не какая-то забитая бабенка, которая кроме работы и дома ничего не видит, а симпатичная женщина, которая пользуется успехом у представителей противоположного пола. Стал бы мною дорожить, забыл бы о других женщинах.
- Не думаю, что твой Славик считал тебя забитой бабенкой. Ты всегда выделялась из общей массы, всегда была хорошо и модно одета, участвовала в художественной самодеятельности...
- Жанка, ты сейчас даешь мне комсомольскую характеристику?
- Ты и впрямь дура.
- Спасибо за комплимент.
- Ангел, ты обиделась, что ли?
- Ничего я не обиделась. Просто вспомнила молодость и мне взгрустнулось.
- В каждом возрасте есть свои плюсы.
- Жанна, что я слышу?! Это говоришь мне ты? Впервые не я тебя успокаиваю, уговариваю, а ты меня.
- Когда-нибудь должно что-то измениться.
- Философское замечание с намеком.
- А что? Все может быть! Будет и на нашей улице праздник, - рассудила Жанна Петровна.
- Кто нам устроит праздник, если не мы сами. Тем более сейчас, когда мои дети с внуком уехали в отпуск.
- Раньше твоя Ленка была вся в папочку, а чем старше становится, тем больше похожа на тебя. А внук Пашка - вылитый отец, твой зять Вовка.
- Ленка хорошая мать, я даже не ожидала от нее такой самоотверженности. Я вообще думала, что она замуж никогда не выйдет - слишком была разборчивая.
- Выбор был велик - ухажеров много. В том числе и мой Виктор.
- Они с рождения дружили, выражаясь фигурально. Почти ровесники - всего-то три месяца разницы. Жан, а ведь совсем недавно мы их в колясочках возили. Как быстро время пролетело.
- Незаметно, - согласилась Жанна. - Иной раз я чувствую себя девяносто летней старухой - то одно болит, то другое, а иногда готова горы свернуть, чувствую себя на двадцать пять.
- Так уж и на двадцать пять? - усмехнулась Лина.
- Ну, на тридцать, тридцать пять... У тебя хотя бы дочь пристроена, внук растет, а у меня душа за Виктора болит. Давно пора жениться, а ему все некогда.
- Я так мечтала, что они с моей Ленкой поженятся, мы с тобой породнимся. И будто бы промеж них любовь была.
- Детская любовь, а повзрослели, разошлись по своим компаниям и забыли обо всем.
- Жанна, сегодня первое апреля, праздник юмора, а мы вдруг заговорили на серьезные темы! Забыла установку - первого апреля только шутим и разыгрываем, на один день забываем обо всех проблемах.
- Пойду я, Ангел, поздно уже. Довольно на сегодня шуток, веселья и розыгрышей.
- Теперь давай я тебя провожу, - предложила Ангелина подруге.
- Как в детстве? Помнишь? Мы по часу провожали друг друга. Так и ходили туда-сюда, туда-сюда, как два маятника.
- Жанна, а пойдем ко мне? Посидим, примем капелек на сон грядущий, а то у меня весь хмель выветрился, пора повторить.
- Вот я так и знала!
- И что?
- А то! Прихватила с собой микстуру. - Жанна достала из сумки маленькую пластиковую бутылочку, наполненную фиолетово-красной жидкостью. Покосилась на компанию подростков, что-то бурно обсуждающую неподалеку, сделала вид, что ей все равно, и заговорщицким голосом предложила, - Ангел, давай вспомним студенческую молодость и пригубим прямо здесь, на скамейке?
- Кажется, тебя тянет сегодня на приключения, - без осуждения произнесла Белова, тоже кинула беспечный взгляд на молодежь и напомнила, - ты зачем к мужику пристала? Зачем ему сказала, что у него носки разного цвета?
- Так ведь смешно вышло. Он попытался одновременно оценить цвет носок на обоих ногах, начал задирать брючины и пританцовывать, как на горячих углях.
- Не знаю, чем бы дело закончилось, если бы я ему не напомнила про первое апреля. Еще повезло, что попался понимающий человек, с чувством юмора.
- Вот ты меня осуждаешь, - затянула Жанна, доставая из сумки два пластиковых стаканчика, расставила их на скамейке между ними и разлила в них напиток из бутылочки, - но сама тоже хороша: принялась говорить с высокомерной девицей на тарабарском языке, та попыталась вникнуть в суть, изображая из себя полиглота, ты над ней измывалась десять минут, а потом на ломаном русском спросила: "Как пройти в Ленинскую библиотеку, мы не знаем дороги, мы приезжие, но очень бы хотели туда попасть".
- А девица решила предстать перед заморскими гостями гостеприимной хозяйкой и поинтересовалась, из какой страны мы приехали, - вставила Жанна.
- Но я подумала, что она уже приняла нашу игру, что она в теме, а оказалось, что она не только без чувства юмора, но и незнакома с классикой советского кинематографа и с детской классической литературой и мультипликацией: я ей сказала, что мы приехали из Тилимилитрямдии, и уже приготовилась рассмеяться во все горло, а чуть не рухнула прямо на асфальт, когда та со знанием дела спросила: "Это в Южной Африке?"
Вспомнив свои похождения, выделив "всезнающую" девицу, подруги закатились безудержным хохотом. Чуть успокоились, бесшумно чокнулись пластиковыми стаканами и выпили "за все хорошее". Затем выпили "за умных людей с чувством юмора", что считается связующими понятиями.
Они посидели еще чуть-чуть, потом еще чуть-чуть, пока не опорожнили бутылку, после чего Ангелина Михайловна призналась:
- Хорошо-то как, Жанка!
- Прекрасно! - согласилась подруга. - Однако, мне пора.
- Куда ты пойдешь? Ночь на дворе. Вдруг маньяк...
- Кому я нужна!
- Не скажи, - покачала головой Лина. - Пойдем ко мне, переночуешь, а утром встанем, позавтракаем, пойдем в кино или еще куда-нибудь, просто погуляем в парке.
- Ангел, я пьяная, - огорченно призналась Жанна, - поэтому я принимаю твое приглашение. Но обещай - ты сваришь крепкого кофе, чтобы я немного пришла в себя.
- Как скажешь. Поднимайся и пошли.
Они с трудом оторвались от скамейки и потопали к подъезду, тихо напевая: "А ты такой холодный, как айсберг в океане..."
Дверь подъезда отсекла от женщин уличные звуки, пришлось прервать и песню, рвущуюся из груди. Они ни без труда преодолели несколько ступенек до первого этажа, подобрались к лифту. Ангелина надавила кнопку вызова лифта, кнопка засветилась обнадеживающе-красным цветом, и тут Жанна придушенным шепотом произнесла:
- Больше ни-ни.
- Тебе никто и не предлагает, - шепотом парировала Ангелина, прислушиваясь к звукам в шахте лифта.
- Ангел, мне мерещатся... трупы. А все ты : ...и дорогу покрывает человеческая кровь, - покривлялась Рябченко, округлив глаза до невероятных размеров.
- Просто в голову взбрело. А тебе надо меньше пить, - похихикала бойкая пенсионерка.
- Я больше не буду... Никогда.
- Никогда не говорила никогда, - рассудила Белова. - Сейчас поднимемся ко мне домой, и я... проведу эксперимент.
- Я не хочу экс-пе-ри-мен-тов, - по слогам выговорила Рябченко, иначе выговорить у нее не получилось.
Лифт все шелестел и шелестел где-то наверху. Жанна смотрела куда-то в сторону, потом принялась дергать подругу за рукав куртки.
- Ты чего? - спросила подруга, обратив, наконец, внимание на Жанну.
Та продолжала дергать одной рукой за рукав куртки, а другой указывала на одну из квартир первого этажа, дверь которой пряталась в темноте. На первом этаже горела лишь одна лампочка, и та находилась ближе к двум другим квартирам, расположенным на противоположной стороне площадки. Лампочка Ильича давала скудное освещение, оставляя без заботы две трети части первого этажа.
- Жанна, что ты там увидела? - без всякого любопытства задала вопрос Ангелина, мечтая вновь затянуть песню про айсберг, страстно и с надрывом. Не удосужилась обратить внимание туда, куда указывала подруга, а смотрела на ее цепкий кулачок, скомкавший ткань рукава куртки.
- Ангел, там ноги, - наконец, призналась подруга. - И на этих н...ногах ды... домашние тапки.
Что значит - дыдомашние? - уточнила Лина.
- До-маш-ние, без "ды", я от волнений оговорилась, - пояснила Жанна Петровна и сурово заметила, - прошу не привязываться к словам.
- Значит, ноги. Значит, в тапках дыдомашних, простите, домашних.
- Точно. Только один тапок слегка съехал с ноги. Так мне, по крайней мере, показалось, а зрение у меня, как у кошки...
- В мартовскую ночь, - брякнула Ангелина Михайловна и противненько захихикала.
- Ну, что за женщина! - возмутилась подруга, - я говорю ей о серьезных вещах, а ей бы все хиханьки да хаханьки.
- Еще про возраст напомни, - беззлобно добавила Белова.
- Не хочу! Потому что не люблю вспоминать наши... горькие цифры. Я тебе втолковываю, что тааам ноги в тапках, и один тапок...
- Нужное уточнение, и кажется, я его уже слышала.
- Ангел! Чего ты на меня пялишься, ты вооон туда смотри, - рассердилась Рябченко и указала в темноту.
- Я плохо вижу в темное время суток, - промямлила подруга, прищурившись, все же взглянула в указанном направлении. - И я, вообще, не понимаю, почему так темно? У нас всегда здесь горит три светильника, а сейчас, - она задрала голову, чтобы оценить количество работающих светильников, покачнулась и навалилась на Рябченко, та привычно устояла. - А сейчас дает освещение всего один. Почему?
- Ты у меня спрашиваешь?
- У тебя, у кого же еще?! Могу, конечно, постучать в дверь к Никифоровне и спросить у нее, она-то точно знает, потому что Никифоровна знает всё и обо всех.
- У меня тоже есть версия - злоумышленник специально выкрутил две лампочки, чтобы его не увидели в дверной глазок, когда он позвонил в дверь.
- Жанна Петровна, вы заслуживаете уважения и восхищения - после долгого застолья и продолжения в моем дворе, вы смогли что-то там себе придумать и складно озвучить. Но я, в отличие от вас, ни-че-го не поняла, уж простите тупейку.
- Повторяю для особо бестолковых - злоумышленник выкрутил две лампочки в светильнике и только после этого позвонил в дверь. Хозяин не смог увидеть, кто к нему пришел по причине тусклого освещения первого этажа, распахнул дверь и...
- И?
- И его убили.
- Кого?
- Того, кто живет воон в той квартире.
- Я ничего подозрительного не вижу, - с задором заявила Ангелина Михайловна, словно гордилась данным обстоятельством.
- Но ЭТО ты должна разглядеть. Ну, увидела?
- Мне довольно уже того, что ноги увидела ты. Продолжай описание увиденного, - разрешила Белова.
- Я вижу только ноги в тапках.
- Ноги без человека? Что ж так бывает, - беспечно рассудила Ангелина.
- Ангел, ты еще пьянее, чем я думала, - с легко читаемым восторгом произнесла Рябченко - все-таки она трезвее подруги. Сие обстоятельство позволило на время забыть о находке.
- Обижаешь, - протянула Ангелина. - Я могу пройти по прямой линии, не пошатнувшись, а ты можешь?
- И я могу... Но завтра.
Тут подъехал долгожданный лифт, двери великодушно разъехались.
- Загружайся! - приказала Белова.
- Погоди, мы должны разобраться, чьи это ноги? Кому они принадлежат?
- Это ноги принадлежат тому, кому надо. Так что загружайся.
Жанна не загрузилась в лифт, напротив, потянула подругу в недавно указанном направлении. Сделав всего четыре сложных шага, подруги одновременно согнулись и, наконец, рассмотрели... человека, верхняя часть которого находилась в квартире, нижняя - в подъезде. Дверь квартиры была открыла не настежь, слегка приоткрыта, поэтому сначала зоркая Жанна заметила только ступки в домашних тапках.
Человек лежал на спине, вытянув руки по швам. На нем была белая футболка и серые трикотажные треники. На белой футболке живописно разлилось пятно красного цвета, которое подслеповатая Ангелина приняла за рисунок импрессиониста. Хотела высказать свои соображения - что сие значит, но не успела.
- К... кровь? - заикаясь, спросила Жанна. - У него на груди к...кровь? Он ууубит? - протянула она, как паровозный гудок, позабыв про недавнее предположение.
- Кто? - не сразу сообразила Белова, выпрямляясь, но не сводя озадаченного взгляда с импрессионистского пятна красного цвета.
- Этот парень, - вновь пояснила для особо бестолковых Жанна без всякого пренебрежения или недовольства, тоже выпрямилась и озабоченно взглянула на подругу с туманным взором карих глаз. Поинтересовалась, - ты как?
- Лучше, чем он, - бесчувственно заявила подруга и зачем-то притронулась ладонями к своему лицу. Подержала ладони в одном месте, затем переместилась на другое, как будто проверяла на ощупь, она это или не она. В заключении ощупывания приложила одну ладонь ко лбу, как обычно проверяют повышена ли температура. Другую кисть руки использовала в качестве веера: видимо, стало жарковато.
Жанна Петровна сложила губы трубочкой и подула подруге в лицо - помогла освежиться. После чего вкрадчиво поинтересовалась:
- Ангел, ты думаешь, он уууу...
- Получается - убит, - дала конкретный ответ Ангелина, не дождавшись окончания паровозного гудка.
- Чем же его так?
- Орудия преступления я не вижу, - деловито сообщила Ангелина Михайловна, повертев головой.
- Ангел, ты так спокойно говоришь, как будто каждый день видишь трупы.
- Это от шока, - призналась сообразительная подруга. - Надо проверить, жив он или нет.
- Проверь, - разрешила Петровна.
- Сейчас, соберусь с силами.
- Неужели ты боишься?
- Чтобы я чего-то или кого-то боялась, - передернула плечами Ангелина, выделяя местоимение.
- Ты его, этого убитого, узнаешь?.. Господи, молоденький совсем... Так знаешь или нет? Он здешний или пришелец? Чего молчишь? Воды в рот набрала?
- Размышляю. Думаешь, он прилетел на Землю с другой планеты и именно здесь завершил свою жизнь?
- Не дури, дело принимает серьезный оборот, - с осуждением проговорила Жанна, - я враз отрезвела.
- Сегодня первое апреля, - напомнила Белова, - день смеха.
- Своевременное замечание, - окрысилась подруга.
- Однако, ты плохо соображаешь, - с укоризной произнесла Ангелина Михайловна, - свое первоначальное мнение о тебе я забираю назад.
- Черт побери, ты хочешь сказать, что мальчик решил нас разыграть. Но разве подобным образом шутят, тем более, когда имеют дело с...
- Со старухами? Ты так хотела нас охарактеризовать? И чего ж ты замолчала? Даже в такой ситуации ты не хочешь признать, что нам далеко не тридцать пять.
- Причем здесь наш возраст, - отмахнулась Жанна Петровна. - Просто я опять вспомнила строку из твоего стихотворения, про человеческую кровь.
- Хватит уже, а? Не мое это стихотворение!
- Не кричи, - осадила Рябченко, - разоралась, понимаешь. Перед ней труп, а она орет... Если, конечно, труп, - добавила она с надеждой.
- Если перед нами труп только и остается, что орать - голосить.
- Давай вместе как заорем, - предложила Жанна, - народ сбежится, мы не будем к нему прикасаться, пусть народ сам выясняет - труп или не труп, пусть звонят в полицию, и так далее, и так далее.
- Жанка, ты ведешь себя как... как не знаю кто.
- Спасибо и на этом.
- Всегда пожалуйста.
- Ты боишься к нему прикоснуться? - спросила с хитринкой в голосе Жанна Петровна. - И эта женщина меня уверяла, что ничего и никого не боится! - высказалась она о подруге в третьем лице.
- Не подначивай. Я не боюсь прикасаться к Вадику.
- Его зовут... звали при жизни Вадик?
- Не спеши ты меня хоронить, - шепотом пропела Ангелина, вспомнив известную песню группы "Чайф". И доложила, - Имя Вадим. Фамилия Пушкин.
- Пушкин?
- Пушкин.
- Это его фамилия? На самом деле?
- Нет, имя! - взвилась Белова. - Можно подумать, ты его первый раз видишь! Столько лет ко мне ходишь, и не знаешь, кто это.
- Может быть, и видела, но не знала, что его зовут Вадим Пушкин. Когда ты сказала, я решила, что Пушкин - это его прозвище - он пишет стихи, вот его Пушкиным и прозвали.
- Вадик Пушкин. Живет с матерью, мать работает санитаркой в морге... Ох...
- В морге, - выдохнула Жанна. - А где же она сейчас? На работе? Представляешь, ей на работу сейчас привезут труп ее собственного сына. Бедная женщина.
- Не дай Бог, - пробормотала Ангелина и неожиданно для себя потолкала носком своего ботинка тапок на ноге Вадима.
Нога Вадима поддалась действию раскачивания, сам Вадим никак не отреагировал.
- Ангелина, надо вызвать полицию, пусть полицейские сами во всем разбираются, - завороженно глядя на ноги то ли трупа, то ли не трупа, призвала к действию Рябченко. Для себя женщина решила - труп, потому как на ускорение, которое придала подруга, отреагировала одна нога. Никаких гримас на лице Вадима не появилось. Если в такой полутьме можно что-то разглядеть.
- Смешно же мы будем выглядеть, если это розыгрыш, - пробормотала Ангелина, склоняясь к противоположному мнению.
- Что ты предлагаешь? Так и стоять перед т...телом? Или еще лучше - сесть в лифт, умчаться на твой седьмой этаж и забыть обо всем? - с издевкой прошептала Жанна, не дождалась ответной реакции и заключила в лирическом тоне, - то ли мальчик, то ли виденье. - Собиралась еще раз повторить, но осеклась, обратив взор на мальчика-виденье с красным пятном на груди.
- Можно подняться на мой седьмой этаж пешком, - как ни в чем ни бывало предложила Лина, как будто ее предложение что-то меняло.
- И оставить т...тело? Вдруг труп вовсе не труп, в том смысле, что он жив, но находится в пограничном состоянии, и ему, Вадиму, еще можно помочь, а мы стоим как два тополя на Плющихе, ровным счетом ничего не предпринимаем, и тем самым теряем драгоценное время.
- А ты не теряй время даром, проверь у него пульс, - предложила Белова.
- Я до жути боюсь тру... людей в таких вот состояниях, - выкрутилась Жанна, - и ты знаешь, какая я трусиха, в отличие от тебя.
- А еще мне известно, что ты любишь "делать из мухи слона".
- Ты зачем сейчас это сказала?! - вспыхнула Рябченко. - Из твоих слов можно понять, что он жив, а я представляю его трупом? Так получается?
- Жанна, ты главное не волнуйся, - успокоила ее Ангелина. - А то давление подскочит, сердце заколет во всех местах. Я во всем разберусь, положись на меня. - С этими словами женщина, которую нельзя назвать пожилой, ласково отцепила от себя цепкий кулачок подруги, ни без труда обошла тело Вадима с правой стороны, отпихнув входную дверь, приподнялась на цыпочках и дотянулась до выключателя. В чужой прихожей вспыхнул свет.
Перед подругами предстала еще более ужасающая картина.
- Ой, мамочки, ой, мамочки, - запричитала Жанна, Лина никак не отреагировала, только ожесточенно закусила губы.
Теперь подруги отчетливо увидели белую футболку с пятном красного цвета, безжизненно вытянутые руки, и мертвенно-белое лицо парня. Следов побоев на белом лице не было. Несмотря на безжизненный цвет, лицо оставалось одухотворенным и спокойным, словно его обладатель просто спит и видит хорошие сны, а перед сном решить припудриться.
- Если бы не кровавое пятно на груди, я бы подумала, что он вдребезги пьян, - шепотом сообщила Жанна за спиной Ангелины. - Ангел, может быть, он и вправду перепил? С трудом добрался до дома, открыл дверь, но до кровати не добрался, его сморило на пороге. Лицо белое по причине плохого самочувствия, возможно, он не привык много пить. А пятно на футболке вовсе не кровь, а вино. - Рябченко потянула носом воздух и высказалась, - я чувствую запах спиртного.
- Этот запах идет из твоей сумки, наверное, наливка пролилась из бутылки, - уверенно произнесла Ангелина Белова. Покачала туда-сюда головой, как бы оценивая кляксообразное пятно на белой футболке, и промямлила, - цвет странный, непохож на цвет крови. Может быть, ты и права. Хотя, меня смущают домашние тапки. Что же он в тапках ходил по улице?
- Ангел, да проверь же у него пульс, сколько можно ждать, - прошипела Рябченко.
- Сейчас, - отрубила подруга, пристально вглядываясь в лицо Вадима. - Жанка, мне всё это совсем не нравится.
- Мне тоже.
- Ты же уверяла меня еще полминуты назад, что на футболке не кровь, а вино.
- Ну, уверяла. Я имею право ошибаться, хотя, мне этого совсем не хочется...
- Вадик, Вадик, - пробормотала Ангелина Михайловна, - как же так? Что я твоей матери скажу?
- Можно подумать, ты в чем-то виновата, - брякнула Рябченко. - Лин, а чем его, а? Если выстрелили из пистолета, то должно быть входное отверстие от пули, а если его ударили ножом, холодным оружием, то на футболке должна остаться прорезь, а на футболке только кровавое пятно и никакого сквозного отверстия или прорези.
- Некоторые начитаются детективов, а потом стоят и умничают, - теперь в третьем лице высказалась о подруге Белова.
- А то ты детективы не читаешь, - парировала Жанна Петровна.
- Что ж мне любовные романы читать? - возмутилась подруга, отступила на шаг и уперлась спиной в Жанну, которая успела подобраться к ней с тыла. - Не стой под стрелой, - брякнула Лина и вернулась на прежнее место, ближе к телу.
- Чего ты мечешься, - шикнула на нее Жанна, - делай же что-нибудь. Неужели так сложно приложить палец к сонной артерии на шее или пульс пощупать - проверить, жив Вадим или нет.
- Сейчас.
- Сейчас, сейчас, сколько можно!
В это мгновение запиликала входная подъездная дверь с домофоном, вскоре у лифта притормозила молодая девушка.
- Добрый вечер, - бойко поздоровалась она, не замечая за толстенькой тетечкой лежащего на пороге квартиры парня. И беспечно поинтересовалась, тыкая пальцем в кнопку вызова лифта, - Ангелина Михайловна, Жанна Петровна, а что это вы делаете?
Двери лифта тотчас разъехались. Девушка, не дожидаясь ответа, собралась просочиться в кабину лифта, но напоследок покосила глазом и только сейчас заметила две мужские ноги в домашних тапках. Ойкнула и сдала назад с такой быстротой, словно парень лежит не на пороге квартиры, а в самой кабине лифта. Вжалась в стену и заискивающе спросила:
- Ангелиночка Михайловна, это вы... Вадика... замочили?
- Люся, ты с дуба рухнула?! - возмутилась Белова. - Мы его нашли в таком положении. Еще ничего не успели предпринять, тут ты.
- А что вы хотели... предпринять? - уточнила Люся Яварчук, ближайшая соседка Ангелина.
- Хотели понять, жив Вадик или... Кстати, ты же в медицинском колледже учишься, тебе и карты в руки.
- Какие карты? - не сообразила Люся. - Вы хотите играть в карты?
- Охо-хо, вот тебе и нынешняя молодежь, - осуждающе покачала головой Жанна Петровна, - а еще считают себя умникам, а нас, стариков... ой...
- Жанна, да, ты это сказала. Продолжай.
- А нас, людей старшего поколения, полными дебилами, которые ничего в современной жизни не смыслят.
- Я не поняла, - протянула Люся, переводя взгляд с одной женщины на другую.
- Что ж тут непонятного - ты медик, дай нам профессиональный ответ - жив он или... - не стала продолжать Ангелина Михайловна.
- Я? - удивилась Люся, едва не теряя сознание.
- Так, проехали. Я сделаю всё сама. - Ангелина пристроилась на корточках возле тела Вадима, зачем-то дотронулась пальцами до красного пятна на футболке, поднесла пальцы к носу, принюхалась, скривилась. Держа испачканную руку на весу, другой рукой стала тянуться к сонной артерии, позабыв про другую проверку - пульс на запястье.
Не успела дотронуться, как Вадим распахнул свои очи и гробовым голосом произнес:
- Изыди! - А потом по нарастающей, нараспев, - изыди, изыди!
Присутствующим "девушкам и не очень" хватило и первого изыди: Люся сжалась-согнулась, заткнула уши, как бы предчувствуя, что сейчас будет с ее перепонками от ее же крика; Жанна Петровна начала искать мягким местом несуществующий стул, не нашла, и бухнулась тем самым местом на цементный пол, а затем и вовсе распласталась на полу, приткнув подошвы своих туфелек к подошвам мужских тапок; Ангелина замерла как изваяние скульптора, так простояла пару минут, не сводя взгляда с улыбающегося лица Вадима Пушкина. Опомнилась, наконец, потом прихватила обеими руками концы его футболки, испачканной красной жидкостью, и натянула футболку ему на голову - чтобы не видеть улыбающейся физиономии. После чего отряхнула ладони друг о друга.
Вадим сразу сел, стянул футболку с головы, и недоуменно произнес:
- Первое апрель - никому не верь! Один-один, уважаемая гражданка Белова! Я вам отомстил! Помните, как вы меня разыграли в прошлом году? Небось, не помните, а я весь год готовился. И сегодня несколько часов просидел у окна в ожидании вашего возвращения. А вы вернулись и на скамейку уселись...
Ангелина слушала парня вполуха, она приводила в чувство подругу и успевала прикрикивать на вопящую Люську. Удивительно, но та услышала, или самой надоело верещать. Люська разом смолкла и обвела лестничную площадку напряженным взглядом. Новых персонажей не появилось, она невозмутимо изрекла:
- Во народ - убивать будут, никто не выйдет.
Жанна тоже медленно возвращалась к жизни. Ангелина с трудом поставила ее на ноги, без спроса завела в чужую квартиру, без спроса усадила в кресло.
- Отдыхай, моя милая, - заботливо высказалась Белова. - Я тебе сейчас валидольчику дам, положишь таблеточку под язык, - бормотала она, копаясь в своей сумке, которая все время болталась у нее на плече.
Рядом оказалась Люся со стаканом воды. Она протянула стакан Жанне Петровне. Та сделала несколько глотков и вернула стакан. Люська, недолго думая, выплеснула остатки воды в уже "пострадавшее" лицо Вадима Пушкина, тот отерся все той же футболкой, размазав по лицу красную краску.
- Так тебе и надо, - процедила Люся и расхохоталась гомерическим хохотом.
Вадик решил ее поддержать и тоже расхохотался, только услужливо и заигрывающе.
Пожилые женщины показательно отвернулись от него.
- Чуть не умерла, честное слово, - призналась подруге Жанна Петровна. - Парню как будто не пять лет, должен хотя бы немного соображать. Были бы два трупа на его совести.
- Три, - подсказала Люся, присоединяясь к женской коалиции. - Идиот несчастный, - обозвала она Вадика, не поворачиваясь в его сторону.
- Я не виноват, - спешно проговорил он и указал на Ангелину Михайловну, - это всё она. Это из-за нее я пошел на этот розыгрыш, признаю - жестокий. Но ни я первый начал.
- Ангел, расскажи нам, в конце-то концов, с чего все началось, - попросила Жанна, - я хочу знать, за что я сегодня пострадала.
- Да, Ангелина Михайловна, расскажите нам, - подключилась Люся.
- Я, конечно, могу рассказать, что произошло первого апреля прошлого года, но хочу сначала услышать версию, так сказать, пострадавшего, Вадима Пушкина. А потом уже я подключусь с пояснениями.
- Не хочу я ничего рассказывать, - пробурчал однофамилец известного поэта.
Ангелина Михайловна решила в отместку его позлить.
- Надо признать, что у нашего Вадика совершенно отсутствует чувство юмора, и своими первоапрельскими розыгрышами, а также рассказами анекдотов я стараюсь ему привить это чувство, хотя, уверена, что надежды мало - нет, значит, и не будет.
- Но зачем тогда? - спросила Люся, жалостливо поглядывая на молодого человека с "тяжелым диагнозом", который в данный момент сидел на стуле, зажав между коленями кисти руки, и упорно ни на кого не смотрел.
- Сама не знаю, - передернула плечами Белова. - Возможно, хотела, чтобы он перестал быть букой, научился улыбаться, воспринимал анекдоты так, как их положено воспринимать, без подсказок и пояснений: смеяться после слова лопата, - вспомнила она известное изречение. И обратилась к своей "жертве", - Вадюшка, ну, расскажи, что случилось год назад, тебя народ просит. Раз ты нанес народу моральный урон, то обязан своеобразно извиниться.
Вадик свел брови на переносице и молчал.
В дело вступила еще одна "пострадавшая", Жанна Петровна Рябченко: