После того, как Владислава и Капитолина перебрали все бумаги, вырезки и прочую макулатуру в шкатулке тетушки Липы, надеясь найти хотя бы что-нибудь нужное, майор, терпеливо ожидающий результата, прервал затянувшееся молчание и как бы между прочим спросил у Серафимы Игнатьевны, как фамилия Олега, сына ее сестрицы, который неожиданно появился более двух десятков лет назад. Элементарный вопрос вызвал у старушки затруднение. Она сидела с таким ошарашено-озадаченным видом, словно ей предложили немедленно удавиться без чужой помощи и подручных средств. Потом повела себя довольно подозрительно - начала глубоко дышать, задерживать дыхание, можно подумать, собиралась погрузиться в воду без специального снаряжения. После дыхательной гимнастики выпила холодного чая из своей чашки, услужливо придвинутой к ней Шагалем, предпочитавшим по-прежнему оставаться незаменимым и догадливым. Попивая остывший чай, поглядывала из-под кустистых седых бровей на приставучего майора. Пила чай показательно, будто снималась в рекламном ролике, в довершении почмокала губами, выражая удовлетворение, промокнула губы салфеткой и с явным осуждением покряхтела. Рассчитывала на вмешательство племянницы Владиславы, но та помалкивала - тоже было интересно услышать фамилию родственника, о котором она узнала полчаса назад. Сима собралась продолжить чаепитие, но сидящая с ней рядом Капитолина в очередной раз вежливо забрала полупустую чашку из рук.
- Колись тетя, не тяни резину, - в грубой форме приказала Влада, дав понять, что не намерена выступать защитным щитом.
- А фамилии-то я его не помню, - наконец, призналась тетя. - Липа мне... говорила его фамилию... Кажется, говорила... Нет, точно говорила... Точно-точно... Но память совсем плохая стала. Не помню, что за завтраком ела.
- Как обычно, овсянку, - подсказала Капитолина и недоверчиво на нее посмотрела.
- Ей Богу, не вру. Не помню, и все тут.
- А ты попытайся, - посоветовал ей брат. - Мне Липа его фамилию не называла, мне незачем знать его фамилию. Может, и тебе не называла?
- Называла, - кивнула Сима, но без собой уверенности. - У Олега фамилия... холодная. Правда, правда, холодом на меня повеяло, когда услышала.
Капа взглянула на тетку с недоверием: знала, от кого унаследовала Зоя любовь к сочинительству. Не поверила бы и в существование сына, но отец подтвердил. Отец зря языком не трепет, говорит только то, что наверняка знает. Сима прибегала к разным придумкам, когда хотела обратить на себя внимание. В настоящий момент была центром внимания, что ее безумно осчастливило, даже смерть сестры отступила на второй план. Капитолина ни раз замечала необъяснимую особенность у старых людей - они философски принимают уход человека в мир иной. Ушел и ушел, рано или поздно все там будем. И то, что сестра умерла не своей смертью, погибла от руки злодея, Симу, естественно, сильно опечалило, но она как-то быстро пришла в себя: давно не наслаждалась особым вниманием к своей неинтересной персоне.
Губы, слегка синеватые, жили на старческом лице своей бурной жизнью, вылинявшие синие глаза щупали всех поочередно в ожидании следующих вопросов.
- Надо ей таблетку дать, для восстановления памяти, - предложил Петька Шлома и глупо гоготнул.
На удивление ни теща, ни супруга не отреагировали привычно-агрессивно. Теща хмурилась и поглядывала на тетку, как на врага народа. Зою, вообще, все происходящее вокруг почти не занимало. Она нацепила на палец сушку и медленно ее проворачивала. Капитолина сидела столбом и пыталась не переключиться на собственные размышления. А пораскинуть мозгами не терпелось: поведение родственников казалось ей подозрительным. И не родственников тоже. Майор Звонилкин - понятно, ему положено клещами вытаскивать из людей правду. Но Шагаль... Весь собран, как легкоатлет перед забегом на олимпиаде. Еле удерживает себя на месте. Капе показалось, что ему очень хочется подрыгать ногами, как легкоатлет, а потом взять тетю Симу за грудки и хорошенько встряхнуть, чтобы она перестала валять дурака. Спрашивается, ему-то какое дело до всего происходящего?
- Щас будем играть в лошадиную фамилию, - блеснул своей эрудицией словоохотливый Генка. Глядя на зятя, он тоже осмелел. Чеховские рассказы недавно читала Капитолина своему развитому внучатому племяннику Вовочке, а Генка в это время чинил его велосипед и все слышал.
- Овсов! - выразительно высказался Вовка и снова занялся конструктором.
- У наших ушки на макушке, - с веселым азартом заявил Генка, вспомнил, "про момент", и с печалью добавил без всякого перехода, - вот так живешь-живешь и не догадываешься, что завтра будет.
- Голова у тебя будет болеть, я точно знаю, - пробурчала супруга.
- Тестю тоже надо таблетку... - начал было зять, но Зоя его осадила:
- Петя, грызи сушки.
Петя не нашел ничего лучшего, как стянуть кольцо-сушку с ее пальца и засунуть в рот. Зоя прошептала "бестолочь" и нацепила на палец другую сушку.
- Начнем все дружно вспоминать фамилию Олега, - предложил майор с неким подобием улыбки на лице. Впервые за все время пребывания в доме Ложкиных он сбросил с лица маску злодея.
Все поддержали его предложение. Каждую произнесенную "холодную" фамилию Серафима осмысливала, потом говорила "нет". Так продолжалось минут десять, все выдохлись и призадумались. Занятый своими конструкторскими делами Вовочка, обвел хмурым взглядом взрослых, занятых непонятной ему игрой, потом высказал свои умозаключения:
- Очень холодно, когда сидишь в окопе. Мы играли в войнушку, сидели в окопе и сильно замерзли. Я простудился и заболел. Помнишь, Капочка? - спросил он не у своей матери, а у бабушки, которая уделяла ему больше внимания, чем кто-либо.
- Помню, Вовочка. Это прошлой осенью было. Ты еще наотрез отказывался пить микстуру от кашля.
Вальтер посмотрел на нее с обожанием, будто она сказала невесть что, возможно, о присуждении ей нобелевской премии за доброту. Нет такой, а надо бы.
- В окопе, значит, в земле, но без крыши. Еще холоднее - под землей, когда вместо крыши такая же земля, - замысловато высказался Вальтер. Теперь его взгляд был обращен на юного "воина", некогда подхватившего простуду после недолгих боев и сидения в окопах. - Под землей, - внушительно повторил Вальтер.
- Подземельный, - вторил ему мальчуган, впитывающий все взрослые разговоры. - У нас в группе есть один Подземельный. Я с ним не дружу, он задирается.
- Очень умный ребенок! - искренне восхитился Шагаль, подошел и погладил ребенка по голове. Мужчина был так безмерно рад, словно Вовка, в свои четыре года, без проблем напомнил всем присутствующим теорему Пифагора. Капитолина его безмерной радости не разделяла, в подсказке Владимира не видела ничего экстраординарного.
Через Вовку хочет завоевать меня, - решила она. - Старо, как мир. Мог бы придумать что-нибудь более оригинальное.
- Подземельный, Подземельный, - между тем повторяла Сима на разные лады.
- Что-то вспомнила? - строго спросила Владислава.
- Подземельный, - твердо повторил Вальтер, переключаясь с мальчика на старушку. Капа подумала, что он и ее погладит по голове, но он ограничился легким похлопыванием по плечу - мол, вспоминай, вспоминай.
- Подземельный, - как эхо вторила ему старушка. Но вспоминать пока не спешила. Шагаль выразительно хмыкнул, дав понять, что ранее был о ней лучшего мнения.
- Похоже? - спросил он усталым голосом, словно три дня писал старушкин портрет и теперь не может понять, что ее, несведущего в живописи человека, не устраивает. Он ее ТАК видит, и его видение правильное, не ей его учить. - Похоже? - с ноткой недовольства повторил Вальтер и зачастил, - холодная фамилия, все будто бы сходится.
- Кажется, похоже, - не совсем уверенно согласилась Сима.
- Молодец, малыш! - вторично похвалил мальчика Шагаль, тем самым убирая всякие сомнения. Будто бы все выдохнули, успокоились.
- Молодец, Вовик! - поддержала гостя мать догадливого пацаненка.
- Тетя, ты не ошибаешься? Причем здесь холод? - Оказывается, успокоились не все. Влада не разделяла ни гордости за внука, ни общего согласия.
- Как причем?! - возмутилась ее непониманию тетка. - Я представила, как меня закапывают в сырую землю...
- Достаточно, - прервала ее буйную фантазию другая племянница и тоже начала сомневаться. - Ты ничего не путаешь?
- Конечно, я уже старая и дурная, но совсем из ума не выжила.
- Значит, Олег Подземельный. Об отчестве спрашивать бессмысленно, - пробормотал себе под нос полицейский, чей азарт пошел на убыль. - Чужому человеку письма Олега Подземельного не нужны, следовательно, в комнату Олимпиады Игнатьевны проник или ее новоявленный родственник, или человек, которого он на это подбил.
- Неужели из-за каких-то бумажек надо убивать старушку? - удивилась Капитолина. - Он бы попросил у Липы, она бы ему сама все отдала. Более доброго и отзывчивого человека я не встречала.
- Почему вы решили, что в шкатулке были одни, как вы выразились, бумажки? - заинтересовался Звонилкин.
- А что? Деньги? Наверное, были, но это не та сумма, за которую надо лишать жизни. И все-таки, он... ее внук, - без особой уверенности высказалась Капа.
- Убивают за шапку сухарей, - выдала Владислава.
- Я думаю, что это был Игорь, ее внук. Он испугался, что бабушка расскажет... Что-то о нем расскажет, и его посадят, - высказался гость.
- Кто? Липа? - удивилась тетя Сима. - Если бы Липа и знала что-то нехорошее о внуке, она бы никогда... И что она могла знать? Да, говорила, что он непутевый, но могла в сердцах сказать. И Капа права, в шкатулке никаких сокровищ не было, я-то обязательно знала. Откуда сокровищам взяться? Наследства мы не получали, зарплаты были маленькие, пенсия, вообще, одни слезы. Воровством не промышляли. - При этих словах Симы Вальтер удивленно вскинул брови, будто она косвенно призналась в постоянных грабежах в составе преступной банды. Сима под его взглядом окончательно осмелела и уверенно заявила, - не верю я, что это сделал Игорь! Не верю и всё! Как же это можно, чтобы внук родную бабушку...
- Еще скажи, что он ее любил, - обронила Влада.
- Не скажу, потому что не знаю, свидетелем встречи и разговоров не была. Вообще, в глаза никого из них - ни сына, ни внука - не видела, только на фотографии. Знаю одно - так как мы относились к Липе, к ней никто не относился. Она об этом знала и ценила... Но Игорь все равно не мог убить свою бабку.
- Но кому еще могли понадобиться чужие письма и фотографии? - высказал непонимание Вальтер. - И что в них было такого секретного? Неужели преступник полез именно за письмами? - Теперь Влада смотрела на него, как на врага народа. Вальтер пошел на попятный. - Я не утверждаю, что это был внук. Я предполагаю. Сами подумайте, кому, кроме заинтересованного человека, нужна чужая переписка, в которой нет никаких важных сведений?
- Фотографии, - обронила Сима. - В шкатулке были фотографии... Но тогда опять выходит, что это... Игорь? - в вопросительных интонациях рассудила она.
- Может быть, в шкатулке была расписка, он решил ее выкрасть, и тут неожиданно вернулась Олимпиада Игнатьевна. Он запаниковал, схватил первое, что под руку попалось, и ударил по голове. Не рассчитал удар...
- Вам бы надо в руки взять подсвечник, тогда бы не говорили: рассчитал-не рассчитал, - посоветовала Владислава.
- Вальтер Иванович, - обратилась к нему Капитолина, - не пойму, почему вам так хочется, чтобы преступление совершил Игорь?
- Вы ошибаетесь, - поспешно затараторил мужчина. - Зачем мне "переводить стрелки" на парня, о котором я впервые услышал. Я просто пытаюсь разобраться.
- Что там разбираться, - высказался Геннадий Шахворостов. - И так всё ясно...
- Что тебе ясно? - с угрозой спросила супруга, дав понять, что любое высказывание, идущее в разрез в общей стратегией семьи, будет расцениваться, как предательство.
- А то и ясно, что... что следователь прав - тут действовал бродяга. Он залез к Липе в окно, она вернулась, он спросил: "Жизнь или ключ от шкатулки?" Она выбрала ключ. Собралась снять шнурок с ключом с шеи, но бродяга не дождался, рванул шнурок... Чтобы она не закричала, приложил ее подсвечником.
- Одной рукой ключ срывал, другой бил подсвечником, - выдохнула Влада. - Сейчас я тебя чем-нибудь приложу, чтобы ерунду не нес.
- Опять не так, - всплеснул руками Генка.
- Серафима Игнатьевна, вы читали письма? - обратился к старушке майор полиции.
- Я чужих писем не читаю. Липка мне кое-что пересказывала. В основном там были новости о его житье-бытье. Ничего особенного.
- Темный лес! - воскликнул гость. - Как во всем этом разобраться?!
- А вам это и ни к чему, - в сердцах сказала Влада. - Вы... зачем-то приехали в наш город, вот и занимайтесь своими делами, а в нашу семью не лезьте, и Капе... мозги не пудрите. А то понаедут всякие москвичи, забьют женщине голову своими обещаниями, а сами вшик, и нет их.
- Что вы такое говорите, Владислава Сафроновна! Да, я приехал в Лапки по делам...
- По каким таким делам? - ухватилась за фразу Влада.
- Помогаю сторожам, - вырвалось у совсем захмелевшего Генки. Жарко было в кухне, вот его и разморило. - Я капусту охраняю, каждый лист оберегаю. - Процитировал он отрывок из стихотворения Алексея Крылова "Козел Мефодий". Книжку с его стихами внуку читала, естественно, Капитолина, а он, как обычно, стал невольным слушателем.
- Почему капусту вдруг, а не редьку или лук, - продолжил Вовочка, с трудом закручивая винтик в почти законченной конструкции подъемного крана. Потому у него вышло натужно.
- Дурдом "Ромашка", - сконфуженно пробормотала Зоя. В отличие от матери, гость ей понравился. И тетя Капа, несмотря на постигшее горе, поглядывала на мужчину с интересом. Им-то что за дело - на неделю их любовь или навсегда. Пусть почувствует себя женщиной. Зойка впервые взглянула на тетку под другим углом, не как помещица на крепостную. Конечно, она уважала тетку, та была самой умной в их семье. Но "горло не драла", права не качала, тихо и безропотно все исполняла. И с Вовкой проводила больше времени, чем она, родная мать. Но у родной матери куча забот. К тому же она молода, много других интересов кроме семьи. А тетя уже старая, своих детей нет. Вовика очень любит, ей за счастье занятия с ним.
- Отложим разговор до завтра, - предложил догадливый полицейский, отказался от чая, и ушел в дождь.
Ложкины не заметили, как за окном пошел ливень.
Ливень старательно смысл следы злоумышленника на автомобиле Геннадия, стоявшей в аппендиксе, под самым окном комнаты тетушки Липы. Будто он, ливень, был соучастником убийства.
Но ливень-соучастник опоздал, опытный эксперт-криминалист, мужчина в годах, "съевший собаку" в своем деле, успел всё зафиксировать - замерил, сфоткал, соскреб частицы земли.
Когда следователь, наконец, ушел и остались почти все свои, не считая Вальтера Шагаля, Сафрон Ложкин обвел всех внимательным взглядом, словно удостоверился, что все на месте, кроме Липы, и обратился к гостю, прилипшему к стулу.
- А скажи-ка мне, товарищ, чего ты крутишься возле моей дочки? И что тебе понадобилось в нашем городе? Не по ее ли душу прибыл? И не юли, правду говори!
- Что ж вы все такие подозрительные! - пошел в атаку товарищ. - Неужели за Капитолиной нельзя поухаживать? Или она кривая-косая, или старуха с клюкой? Мне она понравилась, я пригласил ее в ресторан, а она затянула меня к себе в гости.
- Я тебя не тянула, пригласила без задней мысли, и ты согласился, - поспешно вставила с обидой "не кривая и не косая", с расстройства переходя на "ты".
- Да, согласился, потому что испугался, что ты выскочишь из машины и убежишь. И я тебя больше не увижу.
- Ты уже переделал все свои дела и возвращаешься домой? - сдержанно спросила она.
- Пока нет, - обреченно произнес Шагаль, будто его насильно удерживают в городе. Понял свою ошибку, попытался улыбнуться, но благодаря "работе над ошибками" окончательно утратил доверие хозяев. Они догадались, что в городе он обосновался давно, город ему порядком надоел, однообразие обрыдло, решил развлечься известным способом - приударить за женщиной. В качестве жертвы выбрал Капитолину, у которой на лбу написано - одинокая и несчастная. Глава семьи хотел что-то сказать, но гость его опередил. - Мне пора... Наверное.
- Давно пора, - пробубнила Владислава. Негромко, но все присутствующие хорошо расслышали.
- Капитолина, я завтра за тобой заеду после работы... Если ты не возражаешь.
- Я завтра на работу не пойду. Позвоню и отпрошусь. Мы будем заниматься похоронами.
- Для начала вам должны дать медицинское заключение о причине смерти. Не факт, что вам выдадут его на руки уже завтра.
- Все равно я не пойду на работу, нам лучше держаться вместе. Вместе легче пережить наше общее горе.
- Я мог бы помочь с оформлением, я же на колесах.
- У нас свои колеса имеются, - поджала губы Владислава.
- Вальтер, спасибо тебе, но мы сами, - по-доброму ответила ее сестра. - Тем более, у нас городок небольшой, за полтора часа можно перейти из одного конца в другой.
- Примите мои соболезнования, - произнес Вальтер на прощание.
С какой целью он приехал в город Лапки, так и не сказал, что послужило поводом для пересудов в семье Ложкиных - не Ложкиных...
Со дня гибели тетушки Липы прошел месяц. Расследование пока топталось на месте. Поиски внука Игоря, увы, не увенчались успехом. Никто из Ложкиных не сомневается, что в Москве людей с фамилией Подземельный, как грибов в лесу в дождливый июль, но очень надеялись на местную полицию, которая обладает достаточными средствами, навыками, связями с коллегами из столицы, вывернутым умом и сообразительностью, поэтому из имеющихся в наличие Подземельных обязательно отыщет нужного Подземельного. Был Олег, теперь остался один Игорь, его сын, он же внук покойной Олимпиады Игнатьевны. Последнее обстоятельство в поисках вряд ли поможет: Игорь Подземельный данную родственную связь не афишировал. Но у Игоря был отец - Олег Подземельный, пусть и почивший пять лет назад.
В конце концов в Москве нашли Олега Подземельного, умершего пять лет назад. Но тот Подземельный скончался в возрасте девяноста лет, под нужного Олега никак не подходил. А жаль: по нему можно было выйти на Игоря, который подозревается в убийстве своей бабки. Как Ложкины не пытались стоять на своем - убийцей является некий бродяга, но постепенно стали приходить к неутешительному выводу - старушку убил собственный внук, который постоянно тянул из нее деньги. Бабуся, возможно, отказалась быть источником финансирования, он занервничал и стукнул бабусю по голове тяжелым предметом - подсвечником каслинского литья. На подсвечнике не нашлось отпечатков пальцев. Вообще не нашлось ничьих отпечатков, что говорит о хладнокровии убийцы: он не сбежал сломя голову через окно, как и пришел, а удалил свои отпечатки с орудия убийства, открыл шкатулку, исследовал ее, что-то прихватил и был таков. Зачем забрал письма и фотографии? Пожелал обрубить все концы, связывающие его с бабкой. Надеялся, что их родственная связь никому неизвестна: старуха не нашла в себе силы открыть правду родным, даже спустя столько лет. Если бы рассказала, то зазвала бы в гости и познакомила со всеми.
Об этом постоянно думала Капитолина Ложкина. Находка в дымоходе отошла на второй план. Женщина решила не спешить. Пролежал клад фашиста более семидесяти лет, полежит еще. Дождется ее. А не дождется, не беда. Жила Капа без кладов, проживет еще. Не в деньгах счастье. Зять Генка добавляет к известному изречению: "..., а в их количестве". Влада всегда обижается и начинает выяснять "любит - не любит". Ох, уж эти родственнички.
Капитолина почти не жила вдали от них, но почему-то думает, что одной ей будет лучше. Давно мечтает избавиться от ига рабовладельцев, всласть налениться. В любой момент оставить все дела, лечь на диван и просто так лежать, без всякого смысла. Лежать можно и со смыслом - читать, мечтать, анализировать, смотреть в окно и любоваться небом. Что еще можно делать в собственной квартире, где ты живешь один? Можно не отчитываться. Можно, и в этом не стыдно признаться, запросто привести в дом мужчину. Чай не девяностолетняя старуха, ничто человеческое ей не чуждо. О мужчинах она думает в последнюю очередь... Да-да, в последнюю... Просто хочется стать свободной. Делать, что левая нога захочет, а не думать, что о тебе подумают родственники, как они воспримут твой отказ. Или что скажут о твоем поведении. Хочу - валяюсь, хочу - полы драю, хочу - пью чай с конфетами, а обертки бросаю на пол, хочу - мою посуду, хочу - не мою. Веду себя безответственно! Плевать, сама себе хозяйка. Именно хозяйка. Не рабыня, не Золушка, не магнит для притяжения недовольства.
Правильно говорит подруга Юлька: она сама посадила всех на шею, никто ее не заставлял, и теперь кипит от возмущения. Пока паром крышку не сорвало. Но когда сорвет, она будет для всех враг номер один. Не хочет быть врагом, потому катает всех на своей шее. Она физически сильная - всех катать силы есть, и она слабая - скинуть сил нет. Им не совестно ею помыкать, ей совестно напомнить, что не одна с ногами и руками, что вокруг не одни беспомощные калеки, вполне здоровые люди, даже те, чей возраст зашкаливает.
Один раз выступила и что случилось в тот же день? Убили тетушку Липу. На первый взгляд, нет никакой взаимосвязи. Но она считает, что взаимосвязь есть. Глупо, конечно, но ничего поделать с таким умозаключением не может. Потому ведет себя тише воды, ниже травы. По-прежнему безропотно исполняет свои обязанности. Но в тайне мечтает о свободе. Свободу ей предоставит новый брак. Или не брак. Пока не брак. Надо вместе пожить, ближе узнать друг друга.
Или узнать, каково оно на воле. Попробовать, посмаковать, понаслаждаться. А потом или вернуться и жить так, как жила все годы, или жить вдали от рабовладельческого ига. Чем дальше, тем лучше - в плен не возьмут.
А будет ли этой свободой? Вдруг она попадет в новое рабство?
У Горького: рожденный ползать - летать не может. К Ложкиной прицепилась фраза: рожденный слугой - властителем стать не способен. Властителем своей жизни. Так и будет пресмыкающейся, беспозвоночной, земноводной. И это не о существах животного мира, о ней, одинокой женщине преклонных лет, которая старается молодиться, старается показать себя независимой, пытается взлететь, оторваться от земли, но сразу приземляется, бухается на мягкое место. Взлетела бы выше - рухнула бы вниз более ощутимо, больше бы не поднялась, не оправилась, превратилась в моральную калеку.
Рожденный ползать - летать не может.
Ползай, старушка, по земле, не пытайся порхать. Даже не пытайся. Будет хуже.
Или попытаться, а там... будь, что будет. Войди еще раз в бурную реку брака, испытай новые ощущения. На первом этапе расставь все точки над "i", не позволяй мешать себя с грязью. Если почувствуешь желание... поугнетать, быстро улепетывай. Будь инициатором расставания, возможно, будет легче пережить разрыв.
И еще один плюс: оторвавшись от Ложкиных - не Ложкиных с помощью мужчины, который для нее пока никем не стал, но станет, если очень захотеть, есть надежда, что после разрыва отношений с ним Капитолину не затянет сильным потоком воздуха обратно в отчий дом. Она останется в Москве. Зацепится за работу, за что-то еще, но останется.
В голову не закралась мысль, что союз с мужчиной - это навсегда, что возвращаться в отчий дом не придется. Почему? Потому что есть привязанность, любви нет. И едва ли будет. Даже если очень-очень захотеть. Где это видано, чтобы любовь рождалась от желания полюбить? Кто у нас на горизонте? Один Вальтер Шагаль? Ладно, сойдет и он, раз других нет. Но для начала надо его полюбить. Надо! Смех, да и только. Понимаю - надо постирать белье, надо погладить, надо обед приготовить, надо гвоздь забить, в конце концов! Но надо полюбить... Это для нормального ума еще та задачка. Срочно нужно накрапать диссертацию на тему... на тему: "Связь острого одиночества с тупым желанием полюбить первого попавшегося мужчину"...
Капитолина не видит Вальтера несколько дней и совершенно не скучает. Не сказать, что не вспоминает, но не мучается от разлуки, в подушку не рыдает, ногти нервно не грызет, локти не кусает, фотографию не целует, мысленно с ним не разговаривает. И не потому что она неэмоциональна: ни рыба, ни мясо, как говорит о ней мать, и напоминает, что мужчинам такие "ни рыбы, ни мясо" не нравятся. Возможно, и так. Но Капа считает иначе: мужчина должен ее заинтересовать, тогда и эмоции появятся.
Не сказать, что Шагаль совсем не тронул ее сердце, слегка задел, но дальше дело не пошло. Капитолина поостереглась прививать себе любовь, пусть мужчина углубляет, расширяет, превращает ее в рыбу и в мясо. Он не торопится, застыл на месте, более-менее дружеские отношения с места не сдвигает. Ложкина решила - он к ней присматривается. Ей показалось, что он устал от прежних взбалмошный отношений, и теперь мечтает о тихой гавани. Тихая гавань это она, Капитолина Ложкина. И он это будто бы понял, будто бы не до конца. Сомневается. А что она, женщина пятидесяти лет, женщина с комплексами, которые тугим узлом стянули душу, сердце? Она ждет, но делает вид, что не ждет ни-че-го, ей все до лампочки. На самом деле, мужчина ей совсем не до лампочки, хочется перемен, движений-перемещений. И свободы. Свободу он ей предоставит, если углубит... и так далее. И если избавит ее от подозрений. Подозрения-недоверия гирями держат на земле, не позволяют улететь.
И хорошо. И правильно. Рожденный ползать...
Сто лет она ему сдалась!
Он преследует свои цели. И это ее бесит. Все бесит: и его скрытность, и его бездействие, и его непунктуальность, и искусственно поджигаемый к ней интерес, который он выдает за натуральный. Скажем прямо - неумело, раз она заметила ненатуральность.
Если бы любил или хотя бы стоял в начале пути к большому чувству, то вел себя, как молодой парень - оббивал бы порог ее дома, таскал охапками цветы, долдонил о чувствах, лез с поцелуями, куда-то приглашал, все равно куда, лишь бы побыть с ней наедине. Из всего вышесказанного к немолодому человеку, увы, необремененному чувствами, можно приложить только обивание порога, да и то нерегулярного. Наедине-то толком не бывают, лишь по дороге от ее работы до ее дома. Сколько времени занимает поездка, она же уединение, если автомобиль едет со скоростью шестьдесят километров в час, а расстояние приблизительно... один километр: он круги наворачивает, будто бы время растягивает. Ответ - шестнадцать минут и шесть в периоде. Если учесть, что совместные поездки случаются пару раз в неделю, то имеем тридцать три минуты с "гаком". Вот тебе и вся любовь, вот тебе и узнавание. Возникает дополнительный вопрос, для понимания: за каким чертом он таскается в наш дом? Что ему он меня (от нас) надо? Уточнение не лишено смысла. Вдруг все гораздо проще: никакого умысла у Вальтера нет, его вниманием завладел кто-то другой. Методом исключения приходим к единственной подходящей кандидатуре - Зоя Шлома, любимая племянница.
Капитолина Ложкина тайно приглядывалась, и ничего подозрительного не заметила. Вальтер Зою не выделял, Зоя смотрела на Вальтера, как на Деда Мороза, задержавшегося в гостях на полгода. Раз целью нерегулярных визитов не является Зойка, но у Шагаля есть другой интерес, не из крови и плоти: ему что-то надо выпытать. Как подступиться, как заслужить безграничное доверие, чтобы Ложкины отвечали правду и только правду на любой вопрос, по всей видимости, Шагаль пока не придумал, потому ведет в их доме ничего не значащие беседы, больше занимается Вовкой.
Пошлю его на небо за звездочкой, - однажды решила Капитолина, устав от предположений. Тут же одумалась и скорректировала решение, - нет, не Вальтера, свои подозрения пошлю на небо за звездочкой. Проявлю инициативу, надеюсь, он не смоется от моего не бешеного напора. Брошусь в реку новых отношений, авось не утону. Надеюсь, на пути появится отмель. Отдышусь, наберусь сил, доберусь до берега. Начну жить дальше, иначе... сойду с ума.
Чтобы начинать, надо что-то прекращать...
Прекращать быть паинькой, прекращать быть ни рыбой, ни мясом.
А если нет желания? Нет желания, медленно сходи с ума. Причина сумасшествия кроется в возрасте. Осталось пять лет, потом наступит конец. Успей вскочить на подножку уходящего поезда, и пусть это поезд мчится в ненужном тебе направлении. Другого-то поезда нет. Или есть?..
Все чаще и чаще и без того расплывчатый образ Шагаля затмевает... майор полиции Звонилкин. Следователь, который ведет дело об убийстве тетушки. Сопливый мальчишка, как его назвал в пылу гнева отец Капитолины.
Сколько ему лет? - в который раз подумала Ложкина. - Зачем мне знать его возраст?! Сто лет он мне сдался! Пусть занимается своими служебными обязанностями, а не... приглашает немолодых женщин в кино. Юлька как узнала, что меня пригласил в кино офицерик, чуть со стула не грохнулась. Я поначалу даже обиделась: можно подумать, меня нельзя никуда пригласить. Очень даже можно. Но не офицерам полиции, у которых молоко на губах не обсохло. Главное - не профессия, главное - его возраст. Сразу прицепилась фраза: не расстанусь с комсомолом, буду вечно с молодым. Юлька ответила туманно:
- Кипит наш разу возмущенный!
Охота петь о комсомоле и молодых сразу отпала. Юлия Бизонова подошла к серьезному вопросу со всей ей присущей серьезностью.
- После работы двигаем к нему!
- К кому?
- К твоему майору. Хочу смотрины ему устроить.
- Станьте в фас, станьте в профиль, разрешите послушать ваш пульс, покажите язык, - с умным видом проговорила Ложкина.
- Всегда бы ты была такой разговорчивой и остроумной. А то язык засунешь в одно место и сидишь "моя твоя не понимай".
- Я только с тобой такая, разговорчивая и остроумная, - согласилась Капитолина. - Не знаю, почему происходят такие метаморфозы. Может, мне к психологу сходить?
- Если денег куры не клюют, то сходи, - язвительно произнесла подруга. - Чего сидишь? Рабочий день окончен, пошли к майору в гости.
- Домой?
- Вот же дал Бог подругу! На работу к нему пошли! Сидит она...
- А что мы ему скажем? - по дороге спросила Ложкина и сама же предложила, - Юль, давай ничего не будем спрашивать, ты в его кабинет заглянешь, рассмотришь, как следует, а потом скажешь - ошиблась дверью.
- Больше мне нечего делать, как заглядывать! Я потребую отчета о ходе расследования. Имею права - я твой ближайший друг... подруга ближайшая.
Капа напомнила:
- Так я была у него накануне, он сам меня вызывал, в очередной раз хотел покопаться в отношениях родственников погибшей Олимпиады Игнатьевны.
- А ты?
- А что я? Ничего нового ему не сказала. Собиралась уходить, а он ляпнул... про кино. Честно говоря, я сразу не поняла, подумала, ослышалась, он повторил. Повторил с наглой улыбкой на устах.
- А ты? - еще раз спросила Бизонова, но о другом.
- Хотела указать неожиданному поклоннику свое место...
- Ты... хотела указать?
- Хотела, но передумала. Сказала, что мне некогда по кино ходить, дел полно. И вообще - в нашей семье горе, нам не до развлечений.
- Ага, будто он не знает о горе, не разобрался, на ком в семье воду возят. У "водовоза" времени нет на личную жизнь, а у всех есть. Угнетенный ты элемент, Ложкина, и слепцу это ясно.
- Думаешь, он меня пожалел? Или проверял реакцию: если не соглашусь, он поймет, что я что-то от него скрываю? Боюсь проводить с ним время, боюсь что-то сболтнуть? Или он нашел родственную душу - сам такой же угнетенный. Был или есть. Скорее, был, но комплекс остался.
- Как всё запущено, - пробормотала Юлия. - Не накачивай себя, не ищи подвоха! Мужик ПРОСТО пригласил тебя в кино. ПРОСТО!
- Просто? - хмуро, переспросила Капа.
- В том смысле, что ты ему понравилась... А я-то всё думаю, зачем он тебя к себе постоянно приглашает? Теперь поняла - использует служебное положение в личных целях.
Что-то с ним не так, - все-таки не изменила своего мнения о майоре Ложкина. Она не призналась подруге, что в конце неслужебного монолога о занятости, несвоевременности, извинительно-намекающе добавила: "Может быть, в другой раз".
В кино сходят в другой раз. Когда-нибудь. После дождичка в четверг. Когда рак на горе свиснет. Больше ему делать нечего, как второй раз закидывать удочку, посговорчивее найдутся. И покрасивше...
Но я его все-таки не отшила, - успокоила себя Капа.- А могла бы вылететь из кабинета, как торпеда из пусковой установки... Договорились созвониться...
Капа вежливо попросила ее звонками не донимать. Сама ему позвонит, как время выберет.
В душе не было ликования - на нее обратил внимание мужчина, симпатичный, молодой, умный, с хитрецой, но это не та хитреца, как у Шагаля. У майора детская лукавость. Молодой мужчина с детской лукавостью... Сопливый мальчишка по сравнению с зрелой женщиной, у которой внутри запущен обратный отсчет времени.
Выходя из кабинета следователя, уже знала, что никогда не перезвонит. С сопливым мальчишкой в кино не пойдет.
Некто умный сказал: надо иметь страшненькую подругу, чтобы на ее фоне выглядеть выигрышно. Надо иметь поклонника, возрастом старше себя, чтобы выглядеть молоденькой девочкой. Пусть не девочкой, молодой женщиной. Рядом с мальчиком Капитолина вернет свои искусно спрятанные годы...
Как Ложкина не уговаривала Бизонову повернуть назад, та настояла на своем. Они уверенно двигались по направлению к следственному управлению города Лапки. Вернее сказать, уверенно двигалась Юлия, Капитолину она тянула за собой. Капа находила любую причину, чтобы отвлечь подругу: то указывала на цветущие первоцветы, то советовалась, надо ли обратиться к отцу, чтобы тот сменил набойки на полусапожках, то предлагала полюбоваться белыми ватными облаками, бегущими по темнеющему небу. Юльке было не до первоцветов, о полусапожках она высказалась жестко - им давно пора в утильсырье, бегущие облака, вообще, оставила без комментариев. До облаков ли, если на кону стоит личное счастье Капитолины Ложкиной. Юлька всегда бежала впереди паровоза: Звонилкин лишь пригласил сходить в кино, а она уже выдает за него замуж свою близкую подругу, которая и в кино-то отказалась с ним идти, мягко отказалась, оставив надежду...
Капе безумно повезло - майор был на выезде. А она боялась, что Юлька с порога заявит, как обычно при сватанье: "У нас - товар, берите, дорогой товарищ купец, не пожалеете. Не смотрите, что товар залежалый, бывает и хуже. Для вас и этот сгодится". Пусть не совсем так скажет, не так жестко и доходчиво, но что-то в этом роде. Шебутная Юля может!
Перед входом Капу начало слегка потрясывать от страха, даже зубы клацнули, чуть язык не прикусила. Юлька психанула, встряхнула ее, как следует, и приказала держать себя в руках. Капу еще сильнее начало трясти, словно она провела целый день на морозе. Расслабилась только тогда, когда дежурный сообщил радостную новость - Звонилкин на выезде, и когда он вернется, никто не знает. Юлька в сердцах заявила:
- Черт знает что у вас творится!
Дежурный одарил ее суровым взглядом. Подруги выкатились на улицу, перебежали на противоположную сторону, собрались расстаться, но тут к зданию следственного управления подкатил знакомый автомобиль. Из него горным козлом выскочил майор, махнул рукой сидящим в салоне, и автомобиль, дребезжа и фыркая, укатил в неизвестном направлении.
Капитолине опять повезло - майор не сразу скрылся в здании, накоротке переговорил с коллегой, что позволило Юлии Бизоновой оценить новоявленного поклонника своей близкой подруги. Она не стала настаивать на возвращении в здание, охраняемое вредным и суровым дежурным. Когда Звонилкин скрылся, Юлька хорошо поставленным голосом произнесла:
- Мне всё понятно.
- Что именно? - расслабленно поинтересовалась Ложкина, в тайне надеясь, что майор не понравился подруге, а она закроет тему сводничества.
- Ему сорок два года! - понизив голосом, сообщила всезнайка.
- Три месяца и два дня, - хмыкнула Капа.
- А ты не смейся, я тебе точно говорю, что ему не меньше сорока.
- Что это меняет? Мне-то...
- Сколько тебе, я знаю. И не смей напоминать мне о возрасте! - театрально вспылила Юлька. Она забыла, что собиралась вернуться в библиотеку, где ее терпеливо поджидал любимый муж Денис. Потуже затянула пояс на плаще, четко обозначив талию, взбила косынку, завязанную кокетливым бантом на шее, и потянула подругу обратно. Успокоенная было Капа обалдела от такого натиска, но быстро пришла в себя. Видеться с майором ей совершенно не хотелось, тем более в таких своднических обстоятельствах, поэтому она уперлась, как осел. Осел значительно превосходил в силе женщину средней упитанности и средних же лет.
- Я... никуда... не пойду, - с паузами, объявила Ложкина-осел. - Ты его увидела? Увидела! Что тебе еще надо? Хочешь напроситься в кино третьей?
- Почему бы нет, - передернула плечами Бизонова. - Кто-то должен ему рассказать о тебе? Ты о себе и слова доброго не скажешь.
- Во-первых, мне рекомендации не нужны, я не работу поступаю. Во-вторых, ни к какое кино я не пойду. Сто лет мне сдался этот... сопливый пацан.
- А чего глаза прячешь? Он тебе понравился? Так и скажи - понравился. Но смущает разница в возрасте. Наплюй и размажь! Давненько не видела у тебя таких горящих глаз. - Юлька изогнулась, чтобы рассмотреть горящие глаза подруги - намек на сердечную влюбленность в майора. - Капа, ты дура или прикидываешься?
- Я дура, - легко призналась Капа. Достала из сумки леденцовую конфету, развернула и отправила в рот - нашла для себя занятие.
Юлька безмолвно протянула вывернутую ладонь - дала понять, что негоже бы и ее угостить. Что Капа незамедлительно и сделала. Сначала они ожесточенно гоняли по рту леденцы, сверля взглядом здание управления. Потом, смакуя конфетку, Юлия спросила без всякой угрозы:
- Значит, ты отказываешься идти к нему?
- Значит, отказываюсь, - также смакуя, и без угрозы, ответила Капитолина.
- Ну-ну.
- Что "ну-ну"?
- Ничего "ну-ну".
- Нет, ты уж договаривай, раз начала.
- Не я начала, он начал, - Бизонова кивнула в сторону места, где недавно стоял майор, испарившийся в недрах здания. - Он начал, когда пригласил тебя в кино. Следующий ход за тобой.
- Я должна согласиться? Ты понимаешь, что мне предлагаешь?
- Я предлагаю тебе принять предложение симпатичного мужчины, который немногим моложе тебя. Немногим. В этом нет ничего предосудительного, тем более учитывая то, что ты выглядишь на сорок. И заметь - пока он пригласил тебя в кино. В кино! Никто тебя в койку не затягивает.
- А он выглядит на сорок два, а на самом деле ему тридцать пять.
- Да хоть, двадцать пять. Что это меняет, если он тебе нравится!
- Кто это сказал? Лично я этого не говорила. Оказывается, не одна племянница Зойка сказочница, ты, Юлечка, тоже.
- Еще скажи, что ты влюблена в своего Шагаля-могаля! - взвилась Бизонова, будто Шагаль был или рецидивистом, или бездомным нищим, или кровным родственником.
- Его зовут Вальтер.
- Да, хоть, пень березовый пусть его зовут. Он мне не нравится. Скользкий тип. А ты, Капка, в людях ни черта не понимаешь. Кто тебя пальчиком поманил, с тем и идешь.
- Это переходит все дозволенные границы! - вспылила Ложкина. - Еще подругой называлась. Не хочу иметь с тобой никаких дел.
С места она не сдвинулась. Не впервой они перебрасывались "любезностями". Пусть инициатором всегда была Юлька, но Капитолина на нее не обижалась, даже благодарила, что та позволила ей выйти из своей раковины отрешенного спокойствия.
- Кипит наш разум возмущенный, - без эмоционально пробормотала Бизонова, второй раз за вечер.
- Ну, что, расходимся, - с лучезарной улыбкой спросила Ложкина. - Мне домой пора. Вовка приболел, надо его полечить, книжку почитать.
- У Вовки родители есть.
- У Зои сейчас много работы, она постоянно задерживается, а Петр... сама всё понимаешь.
- Это подтверждение моих слов о том, что замуж надо выходить по любви, иначе будешь искать приключения на стороне и называть это загруженностью на работе.
- Юль, ты о чем?
- Видела твою Зойку с мужиком. Сидели в трактире "У Миши". За столиком у окна пристроились и мило ворковали, а мы с Денисом мимо проходили. Темно было, она нас не заметила, - опередив вопрос подруги, сказала Бизонова. - Странный ты человек, Капитолина Сафроновна! Тебя больше беспокоит не то, что мы ее заметили, а то, чтобы она нас не увидела. Думаешь, она бы застыдилась? Как бы не так. Ваша Зоя... - Юля попыталась подобрать мягкие слова для характеристики племянницы своей подруги.
- Юлька, не надо. Не суди, да не судим будешь. Значит, у Зои есть веская причина так себя вести.
- Да, в детстве ей не докучали моралью строгой, - Юля вставила в свою фразу пушкинские строки, так ею любимые. - Чего не скажешь о тебе и о Липе. Вы обе - белые вороны в семье Ложкиных. Все-то вам совестно, все-то вы живете с оглядкой на других. А другие живут, как им хочется, чужим мнением не интересуются.
- Только Липу не надо трогать.
- Надо-не надо, а погибла она по своей же...
- Юля!
Юля продолжила, как ни в чем не бывало:
- Призналась бы, может быть, ничего бы и не было. Все Ложкины долгожители, еще бы лет двадцать... носила свои блузы с жабошками.
- Не с жабошками, а с брошками. А у меня не такая уж безупречная репутация, ты знаешь, как никто.
- И слава Богу! Хотя бы какое-то разнообразие в жизни.
- Еще скажи - луч света в темном болоте, непроходимом.
- Не хочу рассуждать о прошлом. Прошлое - это прошлое, оно случилось. Его не изменишь. Личное прошлое, как история целого народа - не терпит сослагательных наклонений.
Бизонова потянула подругу в сторону библиотеки. Капа попыталась снова упереться, как осел, но смирилась - все-таки Юля отказалась от желания познакомиться с майором и стать третьей не лишней. Просто поболтать с Бизоновой - это бальзам на израненную душу. С кем еще, кроме подруги, Капа может на время забыть о своих обязанностях, проблемах, обидах. Юлька тоже не сахар: не упустит случая потерроризировать, потыкать носом, но делает это беззлобно, для Капкиной же пользы. Тем самым закаляет подругу, напоминает, что она женщина, молодая и красивая, что в любом возрасте можно начать новую жизнь, только не надо застревать в зале ожидания. Надо быть наготове, успеть на поезд, идущий в нужном, не абы каком, направлении.
Капа снова напомнила о Вовке. Но сама же себя успокоила: не настолько болен, слегка сопливит. Подождет. Время ожидания займет любимым конструктором, который ему подарил Шагаль в первый день визита в их дом. В тот злополучный день.
Ложкина тотчас перенеслась мыслями к Липе, забыв о кавалерах и грядущих переменах. При условии, что она захочет этих перемен.
- Почему беда пришла в наш дом с появлением Вальтера? - без перехода спросила она у Бизоновой.
- Ты попала под его обаяние, хочешь освободиться, поэтому ищешь у него недостатки, выискиваешь причины для разрыва ваших отношений? Для начала было бы неплохо разобраться в своих чувствах. Сначала он тебе понравился, потом его начал отодвигать более молодой и симпатичный майор, и ты потерялась. Лично мне кажется, что...
- Что Шагаль не мой мужчина, - договорила за подругу Капа. - Ты ошибаешься - я, напротив, ищу в Вальтере положительные черты, которые меня зацепят за живое. Я его полюблю... Я устала быть одна.
- Если устала быть одна, то надо хвать первое, что под руку попало?!
- Я не хватаю. Пока я думаю.
- Думаю и одновременно ищу в нем положительные качества! Найду самое ценное и полюблю это качество, но не мужчину. Оно, качество, будет существовать от мужчины отдельно, потому что все остальное в нем дико раздражает.
- Ты доводишь до абсурда первоначально здравую мысль.
- Какую мысль считаешь здравой? Ту, что хочешь привязать себя к мужчине, которого ты заинтересовала? Или ту, что устала быть одна?
- Одно вытекает из другого.
- Бред сумасшедшего, - поставила диагноз Бизонова. - Я могла бы понять, если бы ты сказала: Вальтер ко мне клеится, но я пока не знаю, как к этому отнестись - сразу послать его подальше или проверить свою нервную систему, заодно разобраться не только в самом мужчине, но и в его истинных намерениях.
- Другие варианты ты не рассматриваешь?
- Какие? Он мерзкий и противный, я его с трудом выношу, но терплю, потому что хочу выйти замуж. И обязательно выйду за него замуж, как только до меня дойдет, какой у него... необыкновенный... нос. Таких носов ни у кого нет...
- Причем здесь его нос?
- Ты права - пример так себе... Будет лучше: никто, как он, не умеет так красиво ухаживать. Этим он меня и подкупил. Неудобно отказывать... Тебе все и всегда неудобно!
- Шагаль хороший человек, он с добротой и любовью относится к Вовке, - монотонно проговорила Капитолина.
- Давай, зомбируй себя. Что только не сделаешь, чтобы убежать из дома, где постоянно кто-то гогочет, ругается, требует.
- А что плохого в том, что я хочу спокойствия, тишины и уюта, созданного своими руками и никем не разрушаемого спустя пять минут. Да, Шагаль - это способ превратить мечту в реальность. Я кардинально изменю свою жизнь, уеду из Липок... Если что-то пойдет не так, вернусь.
- Можно остаться в Липках. Предложи ему такой вариант, - с ехидцей предложила Юлия.
- Что Вальтеру делать в глухой провинции? Все его клиенты живут в столице, - сказала Капитолина, прикинувшись недогадливой дурочкой. Хотелось позлить Юльку. Принялась дальше рассуждать вслух. - Конечно, я привыкла жить здесь. Мы можем купить небольшую квартиру, и жить на два дома - и в Лапках, и в Москве. Как тебе такой вариант? Небольшая квартирка меня вполне устроит: устала от домов со множеством комнат, с чердаками, подвалами, секретами.
Бизонова зацепилась за последнее слово, откинув и вопрос, и рассуждение.
- Еще скажи, что Липу убил ваш предок-привидение. Чем-то она его сильно разозлила.
- Привидений в нашем доме нет. По крайней мере, меня они не беспокоили. Но тайн... Тайн достаточно...
Тайны старого дома Ложкиных Бизонову не трогали. Больше занимала судьба подруги, которая может уехать далеко-далеко. Капа для нее больше, чем подруга, больше, чем сестра. Она - часть ее самой. Конечно, мешать ее счастью никогда не будет. Счастью! Капа правильно предугадала ее мысль: Шагаль - не ее человек. Все понимает, но ведет себя глупо. Искала повод оторваться от корней, нашла его в виде невзрачного мужичка с щекастой физиономией. Такое чувство, что он прячет за щеками съестные запасы. Юльку он сразу начал раздражать, хотя, представлены друг другу не были, она составила о нем мнение со слов подруги, и пару раз видела издали. Особенно бесило его желание казаться секретным агентом, который всё знает, видит всех насквозь. Один плюс - наличие классного автомобиля. Но Капитолину, как и Юлию, никогда не интересовала материальная сторона. За убогого-нищего-безродного замуж бы не пошли: жалость - не способ возгорания любви. Но и деньги, виллы, престижные авто - тоже не толчок в спину перед входом в загс. Так считают обе подруги, в этом их мнение сходится. Расходится в другом: Капа решила, что мужчина обязан быть старше женщины. Поэтому сразу отвергла майора, зомбирует себя частным сыщиком. Пока любви нет, но надо постараться, притянуть любовь за уши, с именем избранника вставать, с его же именем ложиться... Чушь полная.
Как может появиться и вспыхнуть любовь к мужчине, если мужчина с самого начала вызывает вяло текущее отвращение. От него пока не тошнит, и это уже показатель надежды на вспышку. Вальтера рядом нет, Капитолина о нем не вспоминает, возможно, даже радуется в душе, что его нет. Был бы рядом постоянно, точно бы стошнило. А так - дает передышку.
Капитолина сама говорила, что ведет себя частный сыщик подозрительно: когда приезжает в Лапки, околачивается в их доме, вдвоем никуда не ходят. Будто бы он привязался не к Капитолине Ложкиной, а к среде ее обитания. Капа считает, что он проводит собственное расследование убийства Липы, параллельно с официальным расследованием, которым рулит небезызвестный майор, неожиданно пригласивший Ложкину в кино. Может быть, причина не в самой женщине, в том же расследовании. Сообразил, из кого "можно веревки вить", в смысле, понял, что имеет дело с одиноким человеком, который легко откликнется на любой знак внимания. Решил заговорить, притвориться, притупить бдительность, а потом... вытянуть из нее тайны мадридского двора.
У каждого свои цели. Капка с помощью Шагаля мечтает обрести свободу. Цели Шагаля пока не ясны, но его поведение опровергает любовный интерес, отсюда неприязнь к нему Юлии - нельзя использовать беззащитную подругу в корыстных целях. Допустим, майор тоже с хитринкой: с помощью Капки пытается выйти на след преступника. Ложкина сама того не ведает, что много знает. Необходим опытный психолог для "раскрутки"... Но к майору Юлия неприязни не испытывает, верит в искренность желаний. Хватило одного взгляда, чтобы понять - на него можно положиться. Настоящий мужик, надежный... Или она ошибается, потому что хочет, чтобы Капка бросила своего заезжего гастролера и переключилась на майора. Ключевое слово - переключилась на местного жителя. Если ошибается, то получается... майор полиции притупляет бдительность Капитолины Ложкиной ради конкретной цели - найти злодея, который расправился со старушкой. И так выходит, что Капа была его сообщницей. Тогда майору Звонилкину надо провериться у психиатра.
А Юлии надо приложить все силы, чтобы защитить подругу...
Ложкина рассказывала, что следователь с первой минуты невзлюбил Вальтера. Спрашивается, почему? Воспылал с первой минуты чувствами к Капке, увидел в Шагале соперника. Или... заподозрил обоих в соучастии в преступлении. Капитолина рассказала Вальтеру о привычках тетушки Липы, о... ее богатствах. Они сговорились, наняли киллера, который укокошил бабусю, забрал ее богатства. О богатствах мало кто знал. Капа знала. Не будучи сребролюбивой, давно забыла о тайне тетушки. Пока не появился мужчина - способ всё изменить. Чтобы его заинтересовать и привязать, похвасталась, некстати вспомнив о богатствах, не совсем чужих. Что это за богатство? Некакая старинная вещица, которая стоит столько же, сколько весь дом Ложкиных плюс соседний Дом Быта... Этой вещицей могла быть брошь, с которой Олимпиады никогда не расставалась. А шкатулку вскрыли для отвода глаз. Конечно, Капитолина не была соучастницей и наводчицей. Она одинокая женщина, мечтающая о счастье. Шагаль получил информацию и начал действовать. Каким-то образом сошелся с Игорем Подземельным. Он и убил старушку. А Вальтер подстроил всё так, чтобы оказаться в доме Ложкиных сразу после убийства. Во-первых, надо держать руку на пульсе; во-вторых, чтобы продолжить дружбу с Капитолиной, которая знает другие тайны. Опять же следователь не заподозрит: редкий преступник обладает наглой храбростью. Это только в детективах уверяют, что преступника тянет на место преступления. Конечно, Вальтер не убивал, но мог подчистить следы, пока родственники убитой старушки пребывали в смятении. Из чего следует - Игорь в таких делах неопытен. Зато весьма опытен организатор, который расписал всё по нотам.
Собственные предположения Юлии не понравились. Не все, а лишь косвенное участие Капитолины Ложкиной.
Лучше так. В день убийства Шагаль подстроил свою встречу с Ложкиной. Если бы она не пригласила его в дом, он бы сам напросился. Она бы не отказала - лишний повод утереть нос родственникам, которые превратили ее в прислугу без личной жизни.
Надо выяснить, где брошь Липы, - подумала Юлия Бизонова.
Она не собирается становиться сыщиком, искать преступника, пусть этим занимаются профессионалы, но не позволит спихивать убийство на Ложкину, которая не имеет за себя постоять. Пусть все знают, что есть люди, которые горой встанут на ее защиту. Бедная, наивная, ранимая Капа стала пешкой в чужой игре. Сразу в двух чужих играх...
Подруги расстались пять минут назад. За эти пять минут Бизонова сделала ужасающее ее саму открытие: Ложкиной грозит опасность!
Денис давно занял свое водительское место, а его супруга покачивала рукой пассажирскую дверцу и пристально разглядывала молодую пару, стоящую неподалеку на тротуаре. Пара мирно беседовала, лица девушки и парня светились счастьем. Ничего подозрительного, тем более, не вызывающее пристального интереса у постороннего человека. Денис присмотрелся. Молодых людей он по именам не знал, но встречал в городе Лапки.
- Юля, что-то не так? - склонившись в ее сторону, поинтересовался супруг.
- Нормально всё, - буркнула жена, с трудом выкарабкиваясь из своих невеселых дум. На влюбленную парочку она смотрела невидящими глазами. До парочки ли ей было, если жизнь Капитолины под угрозой. Как ей помочь, Юлия пока не придумала, но знала, что начать нужно с броши тетушки Липы.
- Чего ты на них вылупилась? Неудобно, - провел короткую воспитательную работу Денис Бизонов.
- Сам ты... вылупился. Слова подбирай. Я не на них смотрю, просто задумалась... Погоди, сейчас Ложкиной позвоню и поедем.
- Вы же с ней только что расстались. Уже соскучилась?
- Отвяжись.
- Грубо.
- Но справедливо. Не надо мне указывать, что делать, с кем общаться.
- Я и не указываю, - извинительно пробормотал Денис Бизонов и собрал нос в гармошку. Тряхнул рыжими волосами и потер ладонями веснушчатые щеки, словно попытался удалить веснушки "стирательным способом". Юлька в таких случаях всегда начинала веселиться, подтрунивать над рыжиком, предлагать купить стирательную резинку. На этот раз супруга, погруженная в себя, никак не отреагировала, взялась за телефон и начала выяснять у Капитолины, куда делась брошь Олимпиады. Динамики у мобильника подруги были хорошие, супруга не ушла далеко, потому Денис отчетливо слышал ответы, а вопросы - тем более.
Капитолина рассказала, что нашла теткину брошь под пианино. Видимо, она умудрилась туда залететь во время нападения на Липу. Капа обнаружила брошь случайно, во время уборки - вытянуло потоком всасывающего воздуха из пылесоса. Насадка с узкой прорезью не дала броши проскочить в мусоросборник. У броши сломана застежка. Капа не собирается ее носить, потому и чинить не будет. Оставит брошь себе на память.
- Кто-нибудь интересовался пропавшей любимой вещью тетки? - спросила Юля, с трудом справляясь с негодованием: умиротворенно-покладистое спокойствие Ложкиной ее бесило.