Козловский Юрий Николаевич : другие произведения.

Пропавшие без вести

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    книга издана в ЭКСМО

   Юрий Козловский
  
  

ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ

  

Роман

  
  

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ОТДЕЛ АНОМАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ

  
   Глава 1. Неожиданный звонок
  
   В сидевшей напротив Николая женщине было что-то от мелкого хищника. Она не была некрасива, но суетливые движения, визгливый голос и колючий взгляд производили неприятное впечатление. По какой-то странной ассоциации посетительница напоминала капитану подкравшегося к курятнику хорька. Но подчиняясь служебным инструкциям, пришлось спрятать свое негативное отношение в задний карман и терпеливо выслушивать сбивчивую обличительную речь. Заявительница регулярно, раз в два-три месяца, приходила в отдел узнать, как движутся поиски ее пропавшего три года назад мужа, и каждый визит заканчивался истерикой. Вот и сейчас все шло к тому же. Николай незаметно собрал бумаги со стола и положил их в выдвижной ящик - в прошлый раз соломенная вдова, впав в раж, в клочья изодрала многостраничный отчет, над которым он корпел вечерами целую неделю.
   - Три года! - казалось, ее голос разносился по всем этажам. - Три года вы занимаетесь черт знает чем, вместо того, чтобы искать моего Сашеньку! Будь у меня время, я сама бы давно нашла его! Но я, между прочим, работаю! И плачу налоги, из которых вы получаете свое жалованье! Я кормлю вас! Вы едите мой хлеб, жрете водку за мой счет, все, все, начиная с вашего толстопузого начальника и кончая вами! А на то, что я осталась без кормильца, вам всем наплевать! Вот когда вас заставят содержать меня за свои деньги, тогда вы все забегаете! Подождите, напишут такой закон!
   При чем здесь мои деньги? Какой еще закон? - отстраненно подумал Николай. Он с удовольствием заткнул бы уши, чтобы не слышать этого визгливого голоса, но - увы...
   Капитан вовсе не был бессердечным человеком. Ну, не мог он сказать женщине, что дело по розыску без вести пропавшего гражданина Комарова, возбужденное по ее заявлению, закрыто больше двух лет назад. "Сашенька" преспокойно проживал в маленьком городке Московской области с новой супругой, не очень красивой, но милой и доброй, не в пример сидевшей сейчас перед Николаем мегере. Когда Комаров узнал, по какому делу пришел к нему капитан милиции, то упал на колени, умоляя не "находить" его. Перспектива встречи с бывшей женой, от которой он сбежал, не прихватив с собой даже смены белья, ввела "Сашеньку" в состояние такого смертельного ужаса, какой Николаю приходилось видеть разве что на лице человека, к чьему лбу приставили автоматный ствол.
   Сейчас, глядя на упивавшуюся собственным горем гражданку Комарову, Николай радовался про себя тому обстоятельству, что в создавшейся ситуации закон не позволяет ему открыть этой фурии нынешний адрес сбежавшего супружника.
   На этот раз обошлось без уничтожения документов. Накричавшись вдоволь, гражданка Комарова встала и, гордо неся высоко поднятую голову, с выражением полного презрения к бездельникам-ментам, покинула кабинет. Капитан с облегчением вздохнул и взялся за создание очередного отчета, которые отнимали половину рабочего и почти все свободное время.
  
   За все предшествовавшие нынешнему этапу годы жизни у Николая Лесового ни разу даже не мелькнула мысль, что когда-нибудь он будет работать в милиции. Если бы кто-то сказал ему об этом, особенно в юности, он бы долго смеялся. А вот, поди ж ты, пришлось. Годы военной службы оказались насыщены войной без начала и конца, и, проработав несколько лет после увольнения из армии экскаваторщиком, мечталось, получив диплом заочного института, пристроиться на спокойное место юриста в коммерческой фирме или, на худой конец, в коллегию адвокатов. Но все спокойные и теплые места оказались давно и прочно заняты. Пришлось выбирать - или с двумя дипломами о высшем образовании (первый получил в военном училище) продолжать дергать рычаги экскаватора в песчаном карьере, или снова надевать погоны, на этот раз милицейские. Другой работы для свежеиспеченного юриста не нашлось, разве что в службе судебных приставов. Но, представив себя в роли злого цербера, выносящего из квартир отнятые за просроченные кредиты или неоплаченные налоги телевизоры и холодильники, Николай вздрогнул от омерзения и никогда больше не возвращался к этой мысли.
   В милиции он получил звание капитана, то же, в котором ушел из армии, и попал в отдел по розыску без вести пропавших людей. Деньги платили не то чтобы очень, но все же больше, чем получал, глотая пыль в карьере. На жизнь хватало. Главное, что у него была квартира. Вот если платить за съемное жилье, тогда бы действительно пришлось несладко.
   Квартира Николаю досталась ценой собственной крови. В буквальном смысле. Разведывательно-диверсионная группа из пяти человек, в состав которой входил капитан Лесовой, выполняя секретное задание в горах, совершенно случайно напоролась на небольшой караван, сопровождаемый десятком вооруженных до зубов боевиков. Те поднимались в гору, а разведчики наоборот, спускались вниз и потому оказались в выгодном положении. Несколько минут яростной перестрелки, и боевики все до одного навсегда остались в ущелье, слегка присыпанные камнями. В седельных сумках разведчики нашли больше центнера чистейшего героина и крупную сумму в долларах, на удивление оказавшихся настоящими. Героин по прибытию на базу сдали контрразведчикам, но отдавать добытые с кровью деньги (трое из пяти бойцов, в том числе Николай, были ранены в перестрелке) дураков не нашлось. Трофейные доллары честно разделили между собой и, разумеется, никому не пришло в голову болтать о свалившемся на них богатстве.
   Его доли хватило на покупку двухкомнатной квартиры в Москве, и даже осталось на трехлетний "БМВ" в отличном состоянии. Николай ни разу не пожалел, что сделал это, потому что через несколько лет цены на жилье выросли вчетверо. Как не пожалели и остальные ребята, последовавшие его примеру.
   Оформляя его, кадровик управления долго крутил в руках военный билет офицера запаса, потом не выдержал и спросил:
   - Слушай, а что это за ВУС у тебя? (ВУС - военно-учетная специальность). - Никогда раньше такой не видел.
   - Да так, штабная работа, - стемнил связанный кучей подписок о неразглашении Николай. - Бумажка туда, бумажка сюда. Просто любят у нас все секретить...
   - А почему из армии ушел? - не унимался кадровик. - Молодой ведь еще был, когда получил капитана. Сейчас бы уже в майорах ходил, а то и подполковником...
   - Сокращение, - так же коротко ответил Лесовой.
   Тут он не сильно погрешил против истины. Вскоре после того, как он вернулся из госпиталя в родную часть, их десантно-штурмовой батальон расформировали. Кто-то из офицеров ушел в другую часть, кто-то предпочел распрощаться с армией. Николай присоединился ко вторым. Слишком много сослуживцев полегло в горах, и слишком долго ему везло. Ранение он расценил как первый тревожный звонок, и ждать второго как-то не хотелось. Но, главное, он давно разобрался, за что ведутся все эти необъявленные войны, и вовсе не горел желанием сложить голову за чьи-то шкурные интересы, которые очень часто выдавались за интересы государства.
   Окружавшая его армейскую службу секретность сыграла с Николаем не одну злую шутку. Например, ему пришлось идти на курсы механизаторов, чтобы получить удостоверения бульдозериста и экскаваторщика. Это ему-то, обученному управлять самой разнообразной техникой, почти всем, что ездит на колесах или гусеницах, плавает по воде и даже летает! Но все свидетельствующие об этом бумаги хранились в секретном личном деле в здании ГРУ на Хорошевском шоссе, и извлечь их оттуда не было никакой возможности. Проще оказалось отучиться снова.
   Эти мысли нахально лезли в голову и мешали составлению отчета. Николай вздохнул, спрятал бумаги в сейф и посмотрел на часы. Рабочий день скоро кончался, но еще оставалось время, чтобы отработать всплывший по одному из дел адрес. Он уже поднялся со стула, когда в кармане запиликал и завибрировал мобильник. Звонивший представился полковником МЧС Сигизмундовым и предложил встретиться по делу, которое должно было заинтересовать капитана Лесового.
  
   Глава 2. Из графы "Представительские расходы"
  
   Встретились в кавказском ресторанчике рядом с театром на Таганке. Сигизмундов оказался мужчиной среднего роста, одетым в дорогой темно-синий костюм с голубой рубашкой и правильно подобранным галстуком. Зато лицо было таким неприметным, что Николай подумал - даже он со своей тренированной зрительной памятью уже назавтра затруднился бы узнать этого человека. Выглядел полковник довольно молодо для своего звания, примерно лет на тридцать пять.
   Показав удостоверение, в котором он значился старшим офицером управления информации и безопасности спасательных работ МЧС, и представившись Александром Петровичем, Сигизмундов не сразу приступил к делу.
   - Выбирайте, - он придвинул к Николаю обтянутую коричневой кожей папку с тисненой золотой надписью "Меню".
   Николай открыл папку и, глянув на колонку цифр в графе "цена", сразу прикинул, что даже легкий ужин в этом заведении ополовинит оставшуюся у него до получки сумму.
   - Знаете, я не голоден, - сказал он, сглотнув слюну, и подтолкнул меню обратно к полковнику.
   - Не стесняйтесь! - понимающе улыбнулся Сигизмундов. - Платит пригласившая сторона.
   - Тогда заказывайте на свой вкус, - пожал плечами капитан.
   Полковник отдал официанту распоряжения, тот исчез и через несколько минут появился снова, неся на подносе салаты, щедро украшенные зеленью шашлыки, тарелку с лавашем и графинчик водки. Хотел наполнить рюмки, но Сигизмундов жестом отослал его. Николай хмыкнул про себя, но никак не показал своего удивления. Похоже, что-то нужно от него чрезвычайной службе, очень нужно. Встречаясь по обычным служебным вопросам, не угощают на дурняк в ресторане, а приходят в кабинет. Или приглашают к себе. А может быть, это вербовочный подход? Глупости, это ведь МЧС, а не ФСБ. Впрочем, корочки вполне могут оказаться прикрытием. И не обязательно ФСБ. Этих тайных контор развелось нынче не меньше, чем бутиков на Тверской. Не исключено, что и МЧС обзавелось собственной спецслужбой.
   Может быть, промелькнувшие мысли отразились на лице капитана, а может, полковник был хорошим психологом, но он поспешил развеять сомнения Николая.
   - Давай сразу внесем ясность, - сказал он, глядя прямо в глаза. - Кстати, не против перейти на "ты"?
   - Да ради бога! - пожал плечами Николай.
   - Так вот, Коля, не смотри на меня, как на уругвайского шпиона. Я на самом деле из МЧС. К тайным службам не имею ни малейшего отношения. И деньги, которыми буду рассчитываться за ужин, взяты не из вербовочного фонда, а получены мной по графе "представительские расходы".
   - Передо мной, что ли, представляться? - усмехнулся Николай. - Перед простым милицейским капитаном? Не много ли чести?
   - Давай-ка сначала выпьем! - ответил полковник, разливая водку, но не по рюмкам, а по пузатым фужерам. - Знаешь, терпеть не могу эти наперстки. Пить из них - только во рту гадить. Согласен?
   - Как хочешь! - снова пожал плечами Николай. - Можно и так.
   - Вот и отлично! - Сигизмундов чокнулся и одним глотком опорожнил свой фужер.
   Николай отпил немного водки и отрезал кусочек хорошо прожаренного мяса. Полковник в несколько секунд расправился с салатом, вытер рот салфеткой и посмотрел на капитана. Только теперь Николай понял, что неприметность Сигизмундова кажущаяся. Когда поймаешь взгляд его умных проницательных глаз, вся неприметность куда-то пропадает. Такой взгляд не забудешь.
   - Так вот, Николай Васильевич, - произнес полковник, подцепив вилкой кусочек шашлыка. - Твоей персоной заинтересовалось большое начальство из нашего ведомства. Очень большое. Ты даже представить себе не можешь, насколько большое.
   Троекратное повторение должно было придать его словам вес и ввести Лесового в состояние должного почтения. Но он остался спокоен и не опустил взгляда.
   - Вот за это на тебя, наверное, и положили глаз! - Сигизмундов с одобрением улыбнулся, но Николай не понял ни этой его фразы, ни беспричинной радости. - Короче говоря, объясняю. Недавно мы получили доступ к некоторым секретным файлам военного ведомства. Получили вполне легально, по соглашению высоких инстанций. Конечно, не из простого любопытство. Нашему министерству понадобились люди с, так сказать, специфической подготовкой и определенными личностными качествами. Твоя кандидатура подошла, и ей заинтересовались в верхах.
   - Вам стало не хватать пожарных? - улыбнулся Николай. Но на самом деле ему было совсем не до смеха. Зная уровень секретности, окружавший воинскую часть, в которой он служил, и особенно то подразделение, в котором на него были неофициально возложены обязанности аналитика, он понимал, насколько серьезное давление было оказано на военное ведомство. Сам он, когда понадобилось, не сумел добыть даже безобидной бумажки из своего дела. Сохранение военной тайны в кадровом управлении доходило чуть ли не до паранойи...
   - Не иронизируй! - полковник слегка нахмурился. - Ты не представляешь, насколько широкий круг обязанностей возложен на наше министерство. В общем, я уполномочен сделать тебе предложение...
   Он снова наполнил водкой свой фужер. Хотел налить и Николаю, но тот отрицательно покачал головой. Полковник не стал настаивать, влил в себя еще одну порцию, довольно крякнул, закусил с завидным аппетитом, и только после этого продолжил:
   - Если ты пройдешь необходимые тесты, то тебя ожидает хорошее место. С повышением в звании и должности и с хорошим окладом. Очень хорошим. Таким, что не будет никаких соблазнов. И не ершись, я ведь знаю, что ты не берешь...
   Николай действительно не брал, хотя предлагали не раз. Но знал сослуживцев, которые делали это, не стесняясь. У каждого из них в сейфе годами пылился не один десяток розыскных дел, расследовать которые с одинаковым пылом не было никакой возможности. Поэтому приоритетными оказывались те, на которые указывало начальство. Но в самую первую очередь и с особым рвением они расследовали те дела, заявители по которым приходили с пухлыми конвертами непосредственно к ним. Вот только у капитана не поднималась рука брать деньги с обезумевших от горя родственников пропавших людей. Он и без того делал все от него зависящее и показывал результаты не хуже, чем у других. Так уж был приучен.
   Взгляд принявшего приличную дозу алкоголя Сигизмундова оставался холодным, проницательным и абсолютно трезвым. Он смотрел на Николая в ожидании ответа.
   - Твое начальство так уверено, что я соблазнюсь чинами и деньгами? - холодно спросил Лесовой.
   - Нет. Мы знаем, что купить тебя не так-то просто.
   Так. Кидает леща, подумал Николай. Давит на самолюбие. Посмотрим, что будет дальше.
   А дальше произошло неожиданное. Полковник прожевал шашлык, запил глотком сока и добавил, подмигнув заговорщически:
   - Хотя был случай, а? Там, в ущелье? Да ладно, не напрягайся! Никто не узнает. Зато у тебя квартира есть! - и хлопнул Николая по плечу, как доброго приятеля.
   Вот это было уже очень серьезно. В личном деле никак не могло быть таких сведений. Неужели проболтался кто-то из бойцов, с которыми разделили те злополучные доллары? Но спрашивать об этом у полковника Николай, конечно, не собирался. Если тот упомянул о деньгах в качестве шантажа, то с ним такой номер не пройдет. Хотя и расплевываться, даже не узнав, что хотят предложить эти чересчур осведомленные люди, было бы просто глупо.
   - Тогда выкладывай, чего конкретно вы от меня ждете, - лицо Николая оставалось безмятежным, ничем не выдавая внутреннего напряжения. Когда-то его научили сохранять внешнее спокойствие и не в таких ситуациях.
   - Хотим предложить тебе интересную работу, - полковник тоже выглядел, будто ничего не произошло, будто не проскочил только что между ними невидимый разряд. - Как ты на это смотришь?
   Он вылил в свой фужер остатки водки из графина, доел шашлык и выжидательно посмотрел на Николая. Но тот не спешил с ответом.
   - Тогда сделаем так. Если надумаешь, приходи завтра утром по этому адресу, - он достал из кармана и протянул Николаю белый картонный прямоугольник с напечатанным текстом. - Если не придешь, считай, что этого разговора не было. Без всяких, кстати, последствий для тебя.
   - Не приду, - сказал капитан. - Завтра у меня рабочий день.
   - Ошибаешься! - возразил Сигизмундов. - Завтра ты в отгуле.
   В кармане завибрировал телефон.
   - Лесовой? - голос начальника отдела звучал недовольно. - Я тут просматривал рапорта. Сильно много у тебя отгулов накопилось, капитан. Можешь завтра не выходить...
  
   Глава 3. Странный генерал
  
   Лаборатория, в которой Николая чуть ли не вывернули наизнанку, размещалась в здании с вывеской "Научно-исследовательский центр специальных проектов МЧС России". Люди, которые с ним занимались, меньше всего были похожи на служителей науки, какими их представляет привыкшее к штампам сознание. По всем повадкам им скорее подошли бы погоны на плечах. За какие-то два часа Лесового прогнали через несколько медицинских кабинетов, где сделали все мыслимые анализы, просветили внутренние органы и даже сняли томограмму головного мозга. После этого провели добрый десяток тестов, из которых Николаю был известен лишь один - определение значения ай-кью. Потом усадили за стол, облепили весь организм датчиками, и долго задавали всякие дурацкие вопросы.
   Когда запас вопросов иссяк, капитана отвели в спортзал, где задали такую нагрузку, какой он не помнил со времен курсов диверсантской подготовки. Переодев в новенький тренировочный костюм, усадили за силовой тренажер и увеличивали вес до тех пор, пока он не смог сдвинуть рычаги и на миллиметр, как ни упирался. Потом были беговая дорожка и велотренажер, где его тоже гоняли до седьмого пота. И все это время тело опять-таки было облеплено подключенными к компьютеру датчиками.
   К концу последнего теста отвыкшего от таких перегрузок Николая чуть ли не шатало, и мучители в медицинских халатах милостиво отпустили его в душ. А когда вышел оттуда, увидел вчерашнего знакомца. Сегодня Сигизмундов надел военную форму с полковничьими погонами, в которой выглядел гораздо внушительнее и заметнее, чем в гражданском костюме. Перед ним на столе лежал ворох компьютерных распечаток. По тому, как тянулись перед ним пробегавшие мимо работники лаборатории, капитан понял, что Сигизмундов здесь - шишка не из последних.
   Полковник встал из-за стола, прихватив распечатки, улыбнулся Лесовому как старому доброму другу, крепко пожал руку и увлек за собой. Поднявшись на два этажа и пройдя по длинному коридору, они оказались перед металлической дверью с видеоглазком и табличкой: "Отдел исследования аномальных явлений". Николай хмыкнул - от названия слегка попахивало не то чертовщиной, не то мистикой. И вспомнил случайно попавшуюся когда-то газетку, название которой давно вылетело из памяти, где писали о несколько необычных увлечениях главного спасателя страны. Сам капитан считал всех этих охотников за НЛО или снежным человеком чокнутыми и посмеивался, когда по телевизору показывали передачи о всяких сверхъестественных явлениях.
   Сигизмундов нажал кнопку звонка и через секунду щелкнул замок. Дверь открыл невысокий широкоплечий прапорщик с кобурой на поясе. А в медицинской лаборатории не было охраны, подумал Николай. Какие тайны и секреты скрываются за этой дверью?
   Прапорщик внимательно изучил документ Сигизмундова, потом проверил служебное удостоверение Лесового, сличив его с оригиналом и временным пропуском. И только убедившись, что перед ним не самозванцы, вознамерившиеся обманом проникнуть в святая святых службы спасения, отступил в сторону и пропустил их в просторный холл, из которого в две стороны расходился освещенный люминесцентными лампами коридор.
   Полковник свернул налево и, дойдя до середины коридора, открыл одну половину широкой двустворчатой двери с надписью "Приемная".
   - Здравствуйте, Ниночка, - поприветствовал полковник симпатичную молоденькую секретаршу, встретившую его взглядом, выдававшим отсутствие всякого пиетета к высокому званию посетителя. - Доложите, прибыли Сигизмундов и Лесовой.
   Девушка вспорхнула из-за стола и без стука вошла в кабинет, на котором красовалась бордовая табличка "Начальник отдела доктор психологии Георгий Шалвович Кварацхелия". Через несколько секунд появилась обратно и, придерживая дверь, приветливо сказала, глядя на подтянувшегося капитана:
   - Проходите! Георгий Шалвович ждет.
   В строгом, почти аскетическом кабинете перед огромным компьютерным монитором сидел человек, при виде которого Лесовой вздрогнул от неожиданности. Лицо его было белым, как лист мелованной бумаги, а совершенно седые волосы, мрачные черные глаза и хрящеватый нос с горбинкой еще больше усиливали жутковатое впечатление. Такой цвет лица Николай видел однажды у солдата-токсикомана, который, перепутав ацетон с ядовитым дихлорэтаном, нанюхался отравы и едва не протянул ноги. Когда он через несколько месяцев вернулся из госпиталя, у него было точно такое же лицо. А если уж расширять сравнения, доктор наук был похож на киношного вампира. Если бы он сейчас оскалил зубы и показал длинные заостренные клыки, Николай, наверное, ничуть бы не удивился.
   - Товарищ генерал, полковник Сигизмундов по вашему приказанию... - полковник вытянулся перед "вампиром" так же, как совсем недавно перед ним самим тянулись сотрудники медицинской лаборатории.
   - Садитесь, полковник, - перебил, поморщившись, хозяин кабинета. - А вы, как я понимаю, капитан Лесовой?
   - Так точно! - ответил Николай как положено по уставу, но без особого усердия и пожирания начальства глазами. Он навидался в своей жизни достаточно генералов, а этот даже не был пока его непосредственным начальником.
   - И вы присаживайтесь, капитан, - Кварацхелия показал на стулья, приставленные к столу для заседаний. Говорил он по-русски совершенно чисто, но все равно чувствовался едва уловимый, но неистребимый акцент, как у любого человека, который хотя бы в детстве разговаривал по-грузински. - Давайте свои бумаги, полковник.
   Сигизмундов вскочил, как на пружинах, и положил перед доктором распечатки.
   Генерал бегло просмотрел их и сказал Сигизмундову, посмотрев на часы:
   - Можете быть свободным до девятнадцати ноль-ноль, Александр Петрович. У нас с капитаном будет долгий разговор.
  
   Глава 4. "Вы нам подходите, капитан!"
  
   Сигизмундов ушел, а доктор Кварацхелия погрузился в изучение бумаг. На этот раз он не ограничился беглым знакомством, а внимательно вчитывался в каждую строчку, делая иногда пометки цветным маркером и бормоча про себя:
   - М-м-м, хорошо... хорошо... ага! Очень хорошо! То, что нужно!
   Это продолжалось так долго, что капитан заскучал. Он успел, по вбитой в свое время безжалостными инструкторами привычке, рассмотреть и запечатлеть в памяти каждый предмет в кабинете, не говоря уж о самом его хозяине. Если придется, даже через месяц он сможет безошибочно восстановить в памяти картинку и сказать, какого цвета авторучка лежала перед доктором, сколько стульев стояло около стола, и на сколько пуговиц был застегнут его пиджак.
   Теперь он пытался прочесть бумаги, которые рассматривал доктор. Читать перевернутый вверх ногами текст Николай умел так же легко, как обычный, но генерал переворачивал каждый прочитанный лист чистой стороной вверх, а взяв очередной, приподнимал его так, чтобы Николаю не было видно, что там написано. Ничего удивительного в этом не было, капитан обычно поступал так же. Когда в его кабинет кто-то входил, он всегда переворачивал бумаги текстом вниз, даже если вошедший был коллегой-милиционером.
   Ну и ладно, подумал он. Не очень-то и хотелось. Николай и без того знал, о чем говорят результаты тестов. Железобетонная психика, абсолютно здоровый организм, которому даже пуля, прошедшая через мягкие ткани, не причинила никакого ущерба. Может быть, местные эскулапы определяют еще какие-то параметры, до изучения которых не додумались военные врачи? Ладно, нужно будет, ему и так все скажут, а нет - невелика потеря. Жаль только будет пропавшего отгула, который можно было провести с большей пользой...
   Наконец, генерал перевернул последний лист и поднял на Николая мрачные черные глаза, взгляд которых, в сочетании с не совсем, мягко говоря, обычной внешностью, человека послабее мог бы довести до нервных судорог. Ну, вылитый злой колдун из фильма-сказки!
   - Вы нам подходите, капитан! - сказал он с такой уверенностью, будто все было окончательно решено, в том числе самим Лесовым.
   - Зато я не уверен, подходите ли вы мне! - невозмутимо ответил Николай. - Хотя бы потому, что не знаю, что вы хотите мне предложить, товарищ генерал.
   Со стороны могло показаться, что произнес он эти не совсем почтительные слова, почти не задумываясь, но это было не так. В голове почти мгновенно промелькнули несколько вариантов ответа, из которых он выбрал один. Доктор не должен был подумать, что имеет дело с послушным болванчиком, готовым жадно заглотить аппетитно выглядевшую наживку.
   - Подходим, подходим! Можете в этом не сомневаться! - улыбка на лице бледнолицего монстра выглядела совсем уж чудовищно. - Вы быстро в этом убедитесь. И называйте меня просто Георгий Шалвович, или доктор, как вам больше нравится. Никогда не был военным, и не люблю этих званий. И так в министерстве генералов развелось столько, сколько, наверное, не было во всей Советской армии. А из меня какой генерал?
   После этих слов Николай, полностью разделявший его мнение не только об МЧС, но и по отношению ко всем силовым ведомствам вообще, решил, что доктор не так уж несимпатичен и не стоит судить о человеке, руководствуясь первым впечатлением.
   - Вот Сигизмундов - тот настоящий полковник. Даже я не могу отучить его от военных замашек. Надеюсь, с вами будет проще? - не то спросил, не то утвердил доктор. - Судя по тестам, вы хорошо обучаемы...
   - Легко поддаюсь дрессировке? - усмехнулся Николай.
   - Нет, - не принял шутки Григорий Шалвович, и потряс пачкой бумаг. - Здесь написано "легко усваивает новую информацию".
   Во всяком случае, надо выслушать предложения, решил Лесовой. Какими бы они не были. Его от этого не убудет, а польза может получиться. Тем более что, откровенно говоря, он давно уже тяготился милицейской службой. Ну, не создан он был для нее, и все! И с друзьями на новом месте как-то не сложилось. Приятелей полно, а настоящих друзей - ни одного. Так что, из милиции Николай ушел бы без особого сожаления. Но сначала надо узнать, не будет ли это обменом шила на мыло.
   Вообще-то, Николай подготовился к сегодняшнему дню. Вернувшись вчера домой, вошел в Сеть и ввел в поисковую строку короткую аббревиатуру "МЧС". По привычке рассматривать любую проблему со всех сторон, искал не только официальные сайты, но и компромат на министерство и его главу. Грязи на министра-долгожителя, пережившего добрый десяток правительств, вылили в Сети немало, но капитан был убежден, что такие сведения нужно делить примерно на восемь, а после еще раз пропустить через сито здравого смысла. Кое-что он, все-таки, на ус намотал. Например, то, что в министерстве существовал собственный спецназ, костяк которого составили выходцы из "Альфы", "Вымпела" и других спецподразделений, гэбэшных и армейских. Может быть, его хотят пригласить именно туда? Но при чем тогда какой-то научно-исследовательский центр с его исследованиями аномальных явлений?
   - Вы, наверное, думаете, что нас привлекла ваша армейская подготовка, и мы приготовили для вас соответствующее предложение и место в военизированном подразделении? - доктор будто прочитал мысли Николая. - Если так, то ошибаетесь. Конечно, там бы вы оказались на своем месте, но спецподразделение, насколько я знаю, не испытывает недостатка в кадрах, да и проходит оно не по моей епархии. Вы представляете для нас интерес совсем по другой причине. У вас есть некоторые качества, позволяющие использовать вас на другой, куда более ответственной работе.
   Николай, не скрываясь, хмыкнул. Что-то не замечал он за собой чего-то исключительного, такого, что могло заинтересовать высокое начальство. Если только местные экспериментаторы действительно не изобрели новые способы вывернуть душу наизнанку и вытащить оттуда нечто потаенное, о чем сам он никогда не догадывался.
   - Напрасно улыбаетесь, Николай Васильевич! - упрекнул его Кварацхелия. - В вашем личном деле нашлось много интересного, такого, о чем вы и сами не знаете. Наши тесты подтвердили эти сведения, да еще выявили много нового. Таких тестов вы раньше не проходили, потому что они - недавняя разработка нашего Центра. Могу даже похвастать - процент ошибок при их прохождении близок к нулю. Короче говоря, вы идеально нам подходите.
   - Для чего подхожу? - не выдержал Николай. - Может быть, пора и меня посвятить в страшную тайну?
   - Конечно, конечно, - легко согласился доктор. С каждой минутой страхолюдность куда-то уходила, и он начинал казаться Николаю почти нормальным человеком. - Насчет работы... вы ведь занимались в своей конторе поисками пропавших людей?
   Занимаюсь! - поправил Николай.
   - У нас будете делать то же самое, - Кварацхелия сделал вид, будто не услышал его. - Только на другом уровне.
   Лесовой ожидал чего угодно, но не этого.
   - Как? - спросил он растерянно. - Какое отношение имеет спасательная служба...
   - Самое прямое! - ответил доктор. - Вам, разумеется, известно, что в России ежегодно пропадает около семидесяти тысяч человек?
   Конечно, по роду службы Николай отлично знал эту статистику. Знал и то, что, в конце концов, большинство из пропавших отыскивается. Кто-то возвращается домой сам, не понимая даже, из-за чего поднят переполох. Чаще всего, это люди, уехавшие на заработки в другие местности или за границу. Потерпев фиаско, они не желают сообщать об этом родным и подолгу не подают о себе вестей. Кто-то попадает в аварию или их настигают неожиданные приступы болезни, они оказываются без документов на больничных койках и, в силу тяжелого состояния, не могут подать о себе весточку. А кто-то вытаивает весной из-под снега в виде неопознанных трупов. Некоторые пропавшие находятся сами, выходя к людям в самых неожиданных местах, иногда в тысячах километров от того места, где исчезли. Полностью лишенные памяти, они не могут вспомнить не только того, что с ними произошло, но даже своих имен. И, наконец, особняком стояли случаи, примерно десять процентов от общего количества пропаж, не поддающиеся никакому рациональному объяснению. Загадочные бесследные исчезновения...
   - Разве такое положение, когда, по сути, ежегодно пропадает население небольшого города, нельзя назвать чрезвычайной ситуацией? - продолжил доктор. - Когда ни один человек в стране не может чувствовать себя в безопасности?
   - Но для этого существует милиция! - попытался возразить Николай. - Да и частные детективные агентства тоже занимаются розыском.
   - Занимаются! - согласился Георгий Шалвович. - И даже находят большую часть пропавших. Но вы отлично знаете, что от пяти до десяти тысяч человек ежегодно пропадают без всякого следа. В основном это молодые люди в трудоспособном возрасте и дети. Согласитесь, достаточное количество, чтобы бить тревогу?
   - Согласен, - кивнул Николай. - Только "без всякого следа" - слишком сильно сказано. Просто их плохо искали.
   - Ошибаетесь! - возразил доктор. - Может быть, милиция и плохо искала, зато мы провели один эксперимент, и сделали это со всем усердием. Отобрали с десяток самых загадочных случаев и провели по ним тщательное расследование. И в каждом случае с пугающей закономерностью упирались в тупик. Единственная зацепка - все исчезновения имели между собой нечто общее...
   - Что именно? - спросил Николай с профессиональным любопытством.
   - А вот это вы узнаете только когда окажетесь у нас в штате! - отрезал доктор. Не обижайтесь, но информация засекречена, и для ознакомления с ней нужен специальный допуск.
   - Тогда хотя бы скажите, почему вам понадобился именно я? Что за особые качества вы у меня обнаружили?
   - Вот на этот вопрос я могу ответить. Вкратце - при отсутствии каких-либо данных к научной работе, у вас, тем не менее, необычайно сильно развиты интуитивные аналитические способности, позволяющие вам почти мгновенно принимать правильные решения. В самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. В вашем досье имеется немало примеров. Ну, еще отличная реакция и немало других достоинств, присущих большинству ваших коллег по спецназу. Однако, не это самое главное.
   Доктор устремил на Лесового тяжелый взгляд, от которого по коже невольно побежали мурашки, помолчал немного и сказал:
   - Я лично провел подробный анализ всех боевых операций, в которых вы принимали участие, изучил документы, даже опросил свидетелей. И знаете, к какому пришел выводу? У вас практически не было шансов дожить до сегодняшнего дня. То, что вы сейчас сидите передо мной, опровергает теорию вероятности. Попросту, вам все время невероятно, фантастически везло. Даже то, что вы ушли из армии... Разведгруппа, в состав которой вы неминуемо бы вошли, оставшись служить, погибла в горах в полном составе!
   Каждая из мурашек, бегавших по коже, выросла до размера порядочного скорпиона. Николая и раньше называли везунчиком, но чтобы так... Он сам не раз задумывался над этим и сделал для себя определенные выводы, поэтому сейчас у него не было оснований не доверять доктору.
   - Какую должность вы мне предлагаете? - спросил Николай деловым тоном, скрывая дурные мысли. Он был уже почти согласен.
   - Любую, на ваше усмотрение.
   - То есть? - Николай недоуменно посмотрел на доктора. Заметив его взгляд, тот пояснил:
   - Как захотите, так и обзовем. Оперативником, следователем, кем угодно. Хоть начальником розыскной части. Бумага все стерпит. Главное, что заниматься вы будете розыском людей, указанных мной или полковником Сигизмундовым. Я уже приготовил проект приказа о присвоении вам звания майора, и если вы скажете "да", я сегодня же подпишу его у министра. В вашем распоряжении будет служебная машина...
   - Машина у меня есть... - перебил его Николай.
   - Знаю. Но я имею в виду специальную машину, - загадочно улыбнулся Георгий Шалвович, сразу став похожим на развеселившегося вампира. - Ваша пусть пока постоит в гараже. Еще я навел справки о милицейских окладах. У вас он будет в два раза выше, чем на прежнем месте. Оплата командировочных - по фактическим тратам. Особая статья - оперативные расходы. Взятки, расчеты с агентами, покупка информации, да мало ли что еще. Или вы что-то имеете против взяток?
   - Конечно, имею! - ответил Лесовой. - Но и без них никуда не денешься...
   - К сожалению, вы правы, - вздохнул доктор. - Оперативным фондом будете пользоваться по своему усмотрению. Бухгалтерия не будет требовать от вас финансовых отчетов - я привык доверять своим сотрудникам. И еще - мы договорились с вашим прежним начальством, и у вас не будут отбирать служебное удостоверение. "Забудут", так сказать. В случае чего, всегда сумеете им прикрыться.
   По мере перечисления всех чудес глаза у Николая вылезали на лоб выше и выше. О таких условиях в милиции не приходилось и мечтать. На оперативные расходы выделялись сущие копейки, а за каждый рубль командировочных приходилось отписываться кучей бумаг, и все равно начальник финансовой части вынимал душу, стараясь ограничить ненужные, по его мнению, траты, перевалив их на небогатые оклады оперативников. А те, естественно, старались возместить потери, часто не совсем законными способами.
   - Ну что, да или нет? - доктор погасил улыбку и остановил взгляд на переносице Николая.
   - Да! - одним коротким словом капитан отрезал пути отступления. Он никогда не забирал назад сказанного слова.
   - Вот и отлично! - спокойно сказал новый шеф. Без сомнения, он не ожидал другого ответа.
   Николай хотел подняться со стула, но доктор остановил его движением руки.
   - Вы, наверное наслышаны о странных увлечениях нашего министра? - спросил он неожиданно. - Мистика, экстрасенсы, еще что-то? Не может быть, чтобы в Интернет не заглянули!
   Николай неопределенно пожал плечами.
   - Так вот, за семнадцать лет в нашей профессии насмотришься такого, что поневоле поверишь в любую чертовщину! - убежденно сказал доктор. Так что, придется привыкать!
   - Разрешите идти? - спросил по-военному Лесовой.
   - Идите! - кивнул Георгий Шалвович. - Ваш непосредственный начальник, полковник Сигизмундов, ждет в приемной. Он даст вам нужные указания.
   Николай вышел, а генерал еще раз перелистал распечатки, потом набрал номер на многоканальном телефоне и произнес:
   - Сергей Маркович? Еще раз здравствуйте! Он согласился. Что? Да, подходит по всем статьям...
   Выслушав доктора и попрощавшись, его собеседник поднялся из-за огромного стола, открыл замаскированный под деревянной панелью сейф, в котором хранил самые важные бумаги, и достал из него тонкую папку из черной кожи. Внутри лежала стопка бумаги. Он не раз читал этот текст, некоторые отрывки мог бы цитировать наизусть, но всегда после разговора с доктором его неудержимо влекло перечитать его еще раз. Когда он долго не делал этого, чувство опасности притуплялось, и его начинали одолевать сомнения в реальности описанных доктором событий и его же похожих на бред предсказаний, на самом деле подтвержденных неопровержимыми доказательствами. Но стоило снова погрузиться в записи, и он отчетливо понимал, что снова пытается спрятать голову в песок. А делать это он не имел права. Потому что никто, кроме него, не мог предотвратить надвигающуюся катастрофу.
   Министр сел в кресло, раскрыл папку на первой странице, ткнул кнопку селекторного устройства, и сказал:
   - Меня нет ни для кого, кроме президента.
  
   Глава 5. Инструктаж
  
   Полковник сидел в приемной и что-то рассказывал секретарше. Наверное, веселое, потому что она звонко смеялась, прикрывая рот ладошкой. Теперь Николай внимательнее рассмотрел девушку, которую Сигизмундов назвал Ниночкой. С первого взгляда она показалась ему симпатичной, но теперь, со второго... Со второго взгляда от нее трудно было оторвать глаза. Редкое сочетание натуральных черных волос (почему-то он сразу решил, что волосы не крашеные) с ярко-голубыми глазами и чистой, чуть смугловатой кожей лица, придавали ей невероятную привлекательность.
   - Освободился? - повернулся Сигизмундов к Николаю. - Тогда пойдем. Ниночка, до встречи.
   Но Лесовой стоял столбом, восхищенно разглядывая девушку.
   - Пойдем, пойдем! - повторил полковник и взял Николая за рукав.
   Лесовой встрепенулся, опомнившись, сказал Ниночке - "до свидания!" и вслед за Сигизмундовым вышел из приемной. Около двери повернул голову и перехватил взгляд девушки, в котором заметил искорку интереса. Это польстило Николаю, и у него в голове забродили игривые мысли.
   Пройдя по коридору, Сигизмундов отпер дверь с надписью "Отделение информации", и они оказались в большой светлой комнате с семью компьютерными столами.
   - А почему "отделение информации"? - полюбопытствовал Николай?
   - А что ты хотел увидеть? - ответил вопросом полковник. - Придумаешь что-нибудь интереснее, поменяем табличку. Все равно никто не знает, чем мы здесь занимаемся.
   - Да нет, это я так, - смутился Лесовой.
   - Если так, то занимай любое место, - сказал полковник. - Какое понравится.
   - А где остальные? - удивился Николай.
   - Остальные? - Сигизмундов улыбнулся. - А нет остальных! Ты, да я, да мы с тобой, вот и весь наш отдел. И не знаю, появится ли еще кто-нибудь. Это только генерал решает. Так что готовься работать за семерых! Ладно, ладно, не пугайся! А то вижу, думаешь - ну, попал! Шучу я так. Привыкнешь. Присаживайся, дам тебе вступительные инструкции.
   Они уселись за один из столов, и полковник начал свой инструктаж с вопроса:
   - Признавайся, напугал тебя шеф?
   - Есть немного, - признался Николай. - Вид у него, прямо скажем...
   - Ты еще молодцом держался! - похвалил Сигизмундов. - Другие в первый раз вообще заикаться от страха начинают.
   - А отчего это у него? - полюбопытствовал Лесовой.
   - Извини, но тебе рано это знать. Может быть потом, когда получишь допуски... А сейчас это к делу не относится. Слушай дальше. В отделе его зовут Вампиром. Даже если шеф случайно услышит, что ты его так назвал, не пугайся, он на это не обижается. С чувством юмора у него все в порядке, даром, что выглядит букой. Обижается он только в трех случаях. Первый - если ты будешь сачковать. Второй - если вздумаешь его обмануть хотя бы в мелочи. Сразу предупреждаю - обмануть его невозможно, ложь он чувствует за версту.
   - А третий?
   - Третий? Третий - если ты хотя бы взглядом обидишь его секретаршу Ниночку.
   - Что, они...
   - Ничего подобного! - улыбнулся полковник. - Если и есть чувство, то чисто платоническое. Скорее, он относится к ней, как к дочери. Его родная дочь погибла несколько лет назад, попав под машину. Жена доктора умерла, не выдержав удара, и он остался один. Я заметил, как ты смотрел на Ниночку, так что советую - слишком не увлекайся. Правда, на нее все так смотрят...
   Сигизмундов поднялся, достал из стоявшего в углу холодильника две полулитровые бутылочки "кока-колы", одну отдал Николаю, а вторую опорожнил двумя длинными глотками. Ухнул от наслаждения и сказал:
   - Так вот, человеку, на которого обиделся Вампир, очень быстро становится мало места не то, что в отделе, а на всей земле. У него это очень ловко получается. Но если не будешь нарушать правил, убедишься - трудно найти лучшего начальника, чем Георгий Шалвович Кварацхелия. Это я тебе со всей ответственностью говорю. У нас в отделе за него любой готов голову отдать. Короче говоря, завтра прямо с утра пиши заявление в своей конторе. Твой начальник предупрежден и чинить препятствий не будет. Как управишься, сразу сюда. А теперь выметайся, и так я с тобой задержался! У меня, между прочим, семья есть!
   И полковник шутливо вытолкал Лесового из кабинета.
  
   Глава 6. Секретные материалы
  
   Похоже, начальник капитана Лесового на самом деле получил с верха нужные инструкции, и увольнение не заняло много времени. В один день Николай сдал дела и оружие, подписал бегунок, и к вечеру оказался свободен, как ветер. Как и обещал доктор, милицейское удостоверение у него не отобрали, но на всякий случай попросили написать заявление об его утере, не ставя на нем дату.
   Назавтра к восьми утра он подъехал к "Центру специальных проектов" и позвонил от дежурного полковнику Сигизмундову, который спустился за ним через несколько минут. Проведя Николая в рабочее помещение, он без всякой помпы вручил ему новенькое удостоверение, где значилось звание "майор", пропуск в Центр и пистолет вместе с разрешением на ношение оружия. Потом Лесовой ознакомился с бумагой, грозящей самыми страшными карами за разглашение государственной и служебной тайны. Таких документов за время военной службы он подписал множество, поэтому сейчас подмахнул подписку, почти не глядя.
   Быстро покончив с официальной частью, полковник усадил Николая за компьютер, дал флэшку и сказал:
   - Сиди, знакомься с материалами. Когда откроешь, сбрось информацию на жесткий диск и закрой своим паролем. Времени у тебя - сколько понадобится. Но когда закончишь, смотри, чтобы от зубов отскакивало. Я проверю. Ты занимайся тут, а я пошел. Дел у меня выше крыши. Столовая на первом этаже, спросишь - покажут.
   Полковник ушел, а новоиспеченный майор включил компьютер и вставил в него флэшку. Но, прежде чем открыть ее, пробежался по программам. На его удивление, компьютер оказался девственно чист. Не было в нем никакого мусора, даже вездесущих пасьянсов. Тогда Николай вошел в Сеть и был приятно удивлен. Такого скоростного Интернета ему еще не приходилось встречать. Он быстро просмотрел новостную ленту и, вспомнив, что надо работать, с сожалением вышел из сети.
   На флэшке оказалось больше трехсот стандартных страниц текста. Представив, сколько у него уйдет времени, чтобы прочитать все это, Николай тяжело вздохнул. А ведь надо было не только прочитать, но и запомнить. А самое главное - осмыслить.
   Текст оказался разбит на разделы, и первый из них был датирован тысяча восемьсот семьдесят девятым годом. Удивленно хмыкнув, Николай щелкнул мышкой и на мониторе открылся первый документ. Кто-то заботливо убрал все "яти" и привел текст в удобочитаемый вид.
  
   "Его Благородию исправнику Слуцкого уезда Минской губернии Ивану Федоровичу Корбуту от станового пристава Гатальского.
   Довожу до сведения Вашего благородия, что не далее чем позавчера, третьего апреля одна тысяча восемьсот семьдесят девятого года, в селе Малые Сливы произошел случай, о котором я обязан Вам сообщить, дабы выполнить свой долг с усердием, положенным полицейскому чину. Вчера к вечеру ко мне приехал сотский из села Малые Сливы Григорий Пархимович и сообщил, что днем у них таинственно пропал кузнец Казимир Киселев. Сотский говорил такое, во что никак невозможно было поверить, но когда я понюхал его, он оказался трезв. К тому же Пархимович известен, как справный мужик и пользуется доверием у младших полицейских чинов.
   Так как под рукой не оказалось ни одного полицейского урядника, я лично сел с сотским в телегу и отправился в Малые Сливы, чтобы на месте во всем разобраться.
   По дороге указанный сотский Пархимович довел до меня подробности происшествия. По его словам, с утра Киселев вместе с сыном Васькой семнадцати лет от роду работали в кузне, что стоит на околице Малых Слив, вдали от остальных домов. Сколько было времени, когда его приперло, Васька точно не знает, потому что отродясь часов не имел. Он вышел за кузню, чтобы справить малую нужду, а когда вернулся, отца в кузне не было, зато стоял запах, как после грозы, но грозы в тот день тоже никакой не было, а светило солнце. Васька подумал, что отец куда-то вышел, и выглянул из кузни посмотреть на дорогу, но вокруг никого не было, дорога пустая в обе стороны, а вокруг ничего, где можно спрятаться. С того часа Киселев не появился, и Васька, испугавшись за отца, побежал сообщить сотскому. Пархимович заподозрил, что дело нечисто и поехал в уезд.
   Приехавши в Малые Сливы уже в темноте, я не стал устраивать разыскания, отложив их на утро. А утром, взяв Ваську и Григория Пархимовича, пошли в указанную кузню. Сотский с вечера догадался закрыть кузню на замок, и любопытные не смогли порушить место происшествия, только изрядно натоптали вокруг кузни, но с этим сотский не мог ничего сделать. Виновных в том я не мог сыскать и наказать, потому что никто не хотел признаваться.
   Когда открыли кузню, запах еще сохранялся, только не просто, как после грозы, а было что-то еще, какой-то запах, но точно сказать не могу, потому что запах незнакомый и я не знаю ему названия. Это показалось мне странным, потому что после грозы запах так долго не держится. Действуя по инструкции, я в присутствии указанных Васьки Киселева и Григория Пархимовича произвел полный осмотр помещения кузни и нашел на полу следующие предметы:
   1. Железную пряжку от ремня.
   2. Двенадцать медных пуговиц.
   3. Нож без рукоятки.
   4. Два пятиалтынных, один гривенник один пятак и шесть копеек по копейке, всего
   пятьдесят одна копейка. Больше ничего интересного я не нашел.
   В железной пряжке Васька признал пряжку, которую кузнец Киселев собственноручно сделал к своему ремню. Пуговицы, по его словам, были похожи на оные с одежды кузнеца. Нож Киселев тоже собственноручно выковал и всегда носил на поясе в кожаных ножнах. Только почему-то на нем не нашлось костяной ручки. А насчет пятидесяти одной копейки, то, по словам Васьки раньше деньги на полу в кузне никогда не валялись, потому как был его отец не тот человек, чтобы ими раскидываться. По моему предположению, эти деньги могли быть выронены из кармана пропавшего кузнеца.
   С самой пропажи и до сего времени пропавший кузнец Киселев нигде не появлялся, никто его не видел, и посему, сочтя происшествие достойным внимания Вашего благородия, отправляю Вам это донесение.
   К сему с выражением глубочайшего почтения становой пристав отделения полиции Слуцкого уезда Минской губернии Гатальский.
   5 апреля 1879 года по Р.Х."
  
   Николай щелкнул мышкой, выводя на монитор следующий текст, и подумал - эк, хватили! В какую старину занесло! Тут своих пропавших сосчитать не успевают, а они какого-то кузнеца, исчезнувшего в позапрошлом веке, вздумали искать! Но не зря ведь Сигизмундов подсунул этот документ. Наверняка, с подачи доктора.
   Времени до обеда оставался еще вагон, и Лесовой углубился в чтение следующего раздела.
  
   "3 февраля 1919 г.
   Начальнику уездной Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем товарищу Гельфанду от командира Красногвардейского отряда по охране Дома предварительного заключения. Довожу до вашего сведения, что вчера во вверенном под мою охрану учреждении произошел таинственный случай, которому я не могу дать никакого объяснения.
   По причине большого количества ежедневно прибывающих арестованных, камеры в учреждении сильно переполнены и исправить положение не может даже ежедневное исполнение приговоров, каковое лишь отчасти облегчают нагрузку. Так, в камере номер восемнадцать к моменту происшествия, подробности которого привожу ниже, находились сорок четыре арестованных на восемь лежачих мест. Решетки на окнах, часовые вдоль наружной стены и два конвоира в коридоре исключают любую попытку побега. Кроме того, находящееся в камере буржуазное и поповское отребье находится в состоянии, исключающем любую попытку побега, потому что передвигаются с трудом. Потому я называю случай таинственным.
   Проходя мимо восемнадцатой камеры, внутренний караульный почувствовал доносившийся оттуда запах. Пахло, как после грозы, и еще примешивался какой-то запах, но какой именно, караульный затрудняется сказать. Заглянув в глазок, он обнаружил, что камера пуста. Караульный немедленно вызвал начальника смены и меня, мы вместе вошли в камеру, но не обнаружили там ни одного арестованного, ни на нарах, ни под нарами. Запах все еще сохранялся, но мне не удалось определить, что примешивалось к запаху грозовых разрядов. От пропавших арестованных на полу остались только множество металлических пуговиц и других металлических предметов, в том числе два ножа, неизвестно кем пронесенных в камеру, но почему-то одни клинки, без рукояток.
   Не находя разумного объяснения случившемуся, предлагаю создать для расследования специальную комиссию из сотрудников ЧК с привлечением в нее ученых специалистов из числа преданных Советской власти.
   Командир Красногвардейского отряда Павел Ильич Кирсанов, член Партии Большевиков с восемнадцатого года".
  
   Что за чушь? - подумал Николай. Неужели Сигизмундов думает, что он поведется на этот бред? Похоже, что автор донесения или хлебнул лишнего, или нанюхался модного в то время кокаина, упустил арестованных, а когда протрезвел - испугался и принялся строчить оправдательные бумаги.
   Однако на этом раздел еще не кончался.
  
   "4 февраля 1919 г.
   Начальнику уездной Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем товарищу Гельфанду от следователя указанной ЧК с особыми полномочиями Захара Прохоровича Барсукова.
   Рапорт.
   Расследуя дело о бегстве из-под стражи сорока четырех врагов Советской власти, из которых девятнадцать - арестованные белогвардейцы, четырнадцать - представители местной буржуазии и лавочники-спекулянты, а остальные одиннадцать из поповского сословия, я выяснил следующее. Ничего таинственного в случившемся я не усмотрел. По моему убеждению, побег произошел посредством подкупа караульных и самого начальника охраны Кирсанова. Какой-то запах действительно имел место в камере, но при такой скученности заключенных я не усмотрел в том ничего странного. Зато, проверив происхождение самого Кирсанова, обнаружил, что оно совсем не пролетарское. Отец его до революции владел скобяной торговлей в Тамбовской Губернии, а сам он был студентом Московского университета, и неизвестно еще, как ему удалось проникнуть в ряды нашей Партии. Пользуясь данными мне особыми полномочиями, я приказал Кирсанова и всю допустившую побег караульную смену расстрелять, а расследование прекратить. Поиск сбежавших поручен специальному отряду под командованием члена Партии, бывшего балтийского матроса Толстоногова.
   Следователь уездной ЧК с особыми полномочиями Захар Прохорович Барсуков".
  
   Быстро у них дела решались! - подумал Николай и, заперев кабинет, отправился в столовую.
  
   Глава 7. Секретные материалы (продолжение)
  
   Третий раздел, к изучению которого Николай приступил после обеда, относился к тридцатым годам двадцатого века и полностью состоял из донесений сотрудников НКВД и стенограмм совещаний этого же ведомства. Лесовой открыл первую стенограмму, датированную июнем тридцать седьмого года, и начал читать.
  
   "Товарищи! Сейчас перед вами выступит старший майор государственной безопасности Яков Моисеевич Верный. Он доложит об участившихся случаях исчезновения людей, разоблаченных как враги народа. Пожалуйста, товарищ Верный!
   - Здравствуйте, товарищи чекисты! (Аплодисменты). Должен довести до вашего сведения, что только за три последних месяца произошло семь случаев, о которых говорил только что председатель парткома управления товарищ Михайлов. Происходят странные события, товарищи! Наши сотрудники приезжают ночью, чтобы арестовать разоблаченного врага народа, и что вы думаете? В доме переполох, никто не спит, а самого врага народа, как говорят члены его семьи, только что увезли приехавшие на машине неизвестные люди, предъявившие документы сотрудников НКВД и постановление на арест!
   В шести случаях из семи удалось обнаружить следы машины, но саму ее, как и фальшивых сотрудников, увидеть ни разу не получилось. И только один раз, приехали арестовывать главного инженера металлургического завода Кольчугина, который оказался саботажником и агентом финской разведки, так наши сотрудники успели выбежать на улицу и увидели, как за угол свернул черный легковой автомобиль марки "Паккард". За ним погнались, но не догнали.
   Вот тут у меня рапорта сотрудников - лейтенанта государственной безопасности Морозова и сержантов государственной безопасности Прибытько и Рагимова. Все они утверждают, что почти уже догнали автомобиль неизвестных лиц, выдававших себя за сотрудников НКВД, когда машина на улице Свердлова бесследно растаяла в воздухе. На месте, где они потеряли преследуемую машину, стоял сильный запах озона с какой-то непонятной примесью. Будто кто-то ставил там электрические опыты. Кстати, похожий запах отмечали и в других случая.
   Последующая проверка всех троих, лейтенанта и обоих сержантов, показала, что все они были трезвы и не находились в тот момент под воздействием каких-либо препаратов, способных вызвать галлюцинации. На допустивших упущения по службе сотрудников наложены строгие взыскания.
   Но мы с вами коммунисты, товарищи, и не можем уподобляться отдельным несознательным гражданам, распускающим в городе контрреволюционные слухи. (Бурные аплодисменты). Кстати, двое из этих несознательных граждан арестованы и находятся сейчас в следственном изоляторе управления. Они болтали на всех углах, что людей, за которыми приходят сотрудники госбезопасности, выкрадывают черти, оставляя после себя запах серы. Хотя запах, оставленный похитителями, меньше всего похож на запах серы.
   Товарищи, коммунистическая партия большевиков и товарищ Сталин учат нас подходить ко всем непонятным явления с точки зрения марксистко-ленинской науки и, отвергая антинаучные бредни, искать в каждом из этих событий рациональное зерно. Если нужно, мы, большевики самого черта возьмем за хвост! (Бурные аплодисменты, переходящие в овации). Но оставим шутки, товарищи. Есть мнение, что в области существует тщательно законспирированное антисоветское подполье, которое пытается увести своих членов от карающего меча органов защиты социалистической революции. Но это у них не пройдет! Наша задача - найти и обезвредить вражье гнездо и железной революционной метлой..."
  
   На этом стенограмма обрывалась. Наверное, дальше старший майор Верный погнал такую пургу, что Сигизмундов посчитал ненужным включать ее в предложенные для ознакомления материалы. Зато потом в этом разделе шли совсем уже фантастические донесения агентов НКВД, собранные во всех концах СССР, от Киева до Владивостока. Их было много, и сценарий был примерно тот же, что и в докладе старшего майора. Неизвестные люди с документами сотрудников ГУГБ похищали врагов народа из арестных списков и бесследно исчезали, оставляя после себя в девяти случаях из десяти запах озона.
   Чем дальше Николай читал, тем большее сомнение в здравомыслии авторов приведенных исторических документов одолевало его. Он уже заканчивал знакомство с разделом, когда вернулся полковник Сигизмундов.
   - Движутся дела? - спросил он с порога.
   - Движутся, - хмуро ответил Лесовой и показал на экран компьютера с донесением уполномоченного ГУГБ по Балахнинскому району Горьковской области, в котором тот докладывал о таинственном исчезновении начальника железнодорожной станции Газимагомедова, разоблаченного пособника антисоветской националистической организации. По содержанию донесения можно было безошибочно сказать, что писал его человек, трясущийся от страха, и уже по одному этому признаку доверять его объективности было нельзя.
   - И как тебе? - спросил с улыбкой полковник.
   - Знаешь, - заметив улыбку, Николай рассвирепел, но не подал вида, - я не могу понять, за кого вы меня принимаете? Я три с лишним года занимался поиском пропавших без вести и всякого навидался. Но зачем ты подсунул мне эти бредни свихнувшихся от чужой крови энкэвэдэшников?
   Лицо полковника стало серьезным. Он взял стул и сел напротив Николая.
   - А теперь послушай меня, майор. Каждое слово из того, что ты называешь бреднями, задокументировано, десять раз проверено и подтверждено свидетельскими показаниями. Ты на чем остановился?
   - Второй раздел. Тридцатые годы, - ответил Николай, не понимая, куда клонит полковник.
   - И только-то? - усмехнулся Сигизмундов. - Это еще семечки! Дойдешь до военных лет, там такое пойдет - волосы дыбом станут!
   - Вот я и говорю... - попытался вставить Николай, но полковник стукнул кулаком по столу и резко перебил его.
   - Может быть, ты считаешь, что с тобой здесь шутки шутят? Напрасно! Если ты не веришь, что наш отдел занимается серьезными делами, то лучше уж тебе сразу вернуться в милицию. Ты был там на хорошем счету, и тебя с радостью возьмут обратно. Но все-таки, я советую тебе хорошенько подумать. Я знаю, что ты не веришь в то, что называют сверхъестественным, но мир гораздо сложнее, чем нам кажется. А пока даже не советую, приказываю - читай дальше! Поговорим, когда закончишь.
   Полковник неожиданно весело подмигнул Николаю, и сказал совсем другим тоном:
   - Мы здесь все немножко чокнутые! Поработаешь с нами, сам таким станешь! Но зато у нас интересно!
   Сигизмундов снова ушел, а Николай вывел на экран компьютера текст следующего раздела и снова углубился в чтение.
  
   "Народному Комиссару внутренних дел, Генеральному Комиссару государственной безопасности тов. Берия Л.П. от помощника Наркома, старшего майора государственной безопасности Кривулина С.П.
   Совершенно секретно. 21 августа 1941 г.
  
   Довожу до Вашего сведения, что назначенная по Вашему указанию встреча Вашего личного агента Р. с членом германского правительства N. состоялась 19 августа сего года. На поставленный вопрос о судьбе отдельного парашютно-десантного батальона особого назначения, десантировавшегося в районе Домброва Бялостоцка и попавшего в окружение, N. пояснил, что в числе советских воинских частей, взятых в плен германскими войсками, указанный батальон не значится. Высадка парашютистов, бой и окружение в указанном районе советской воинской части действительно имели место. Но когда германские войска замкнули кольцо, парашютисты неожиданно прекратили сопротивление. При последующем осмотре их позиций не было обнаружено ни одного живого советского военнослужащего. Убитых насчитали шестьдесят четыре человека. Таким образом, бесследно исчезли двести двадцать семь советских солдат и офицеров. По категорическому утверждению N. указанные военнослужащие в списках военнопленных не значатся. В рапорте командира полка СС, проводившего указанную операцию, отмечен сильный запах озона с какой-то непонятной примесью, долго стоявший над полем боя Больше никакими сведениями о судьбе специального парашютно-десантного батальона N, по его словам, не располагает.
   Также были обсуждены вопросы..."
  
   Дальше шло такое, от чего у Николая волосы поднялись дыбом. За последние годы открылось немало тайн второй мировой, но о таком плотном сотрудничестве разведок, а значит и руководителей воюющих друг с другом государств Николаю слышать не приходилось. Заканчивался документ припиской, очевидно составленной самим наркомом:
  
   "Кривулину. Ориентировать весь аппарат личных агентов в Германии и союзных ей государствах на разыскание любых следов военнослужащих специального парашютно-десантного батальона, особенно его командира Зверева Ивана Кирилловича. (Последние слова подчеркнуты). Пропавший батальон провести по документам, как погибший в неравном бою с немецко-фашистскими войсками. Обеспечить полную секретность полученной от агента Р. информации, в том числе недопущение ее распространения в аппарате ГУГБ НКВД СССР. За соблюдение тайны отвечаете лично".
  
   Лесовой покачал головой. Он представил, что значили в то время и в тех кругах два коротких слова - "отвечаете лично", и ему стало слегка не по себе...
   После этого документа пошли перечисления достоверно установленных случаев бесследного исчезновения воинских подразделений и целых частей. Не только советских, но и немецких, японских, а также союзнических. Даже если отбросить сомнительные случаи, с тысяча девятьсот тридцать девятого по тысяча девятьсот сорок пятый год при таинственных обстоятельствах пропали не меньше трехсот тысяч военнослужащих. Но на фоне десятков миллионов погибших эти потери остались незамеченными. И, тем более, немногие обратили внимание на запах озона, неотрывно сопровождавший эти странные исчезновения. Одним из этих немногих был нарком внутренних дел Лаврентия Павлович Берия. Но после войны ему пришлось возглавить атомный проект и в круговерти дел стало не до пропавших без вести. А когда в пятьдесят третьем году он снова ненадолго занял пост министра внутренних дел, борьба за власть в советских верхах дошла до такой точки накала, что все второстепенные дела отошли на задний план.
  
   Глава 8. Из разряда чудес...
  
   Сигизмундов вернулся ровно в восемнадцать ноль-ноль.
   - Ну что, до какого года добрался? - спросил он Лесового.
   - Сорок пятый. Манчжурия, - кивнул Николай на монитор.
   - На жесткий диск переписал?
   - Так точно!
   - Вопросы есть?
   - Сколько угодно, - ответил Николай. - Но, думаю, вечер вопросов и ответов лучше устроить, когда я дочитаю все до конца. Может быть, кое-что само прояснится.
   - Не надейся! - усмехнулся полковник. - Ладно, давай сюда флэшку и заканчивай на сегодня, пора отдыхать.
   - Я могу еще поработать, - возразил Николай. Дел на сегодня у меня никаких не запланировано, так что...
   - Нет! - жестко ответил Сигизмундов. - Успеешь еще наработаться. Я сказал - на сегодня все!
   Этой ночью Николаю снились странные сны, в которых шеренги людей в серых шинелях, выставив перед собой винтовки с примкнутыми трехгранными штыками, под раскаты грома и сверкание молний одна за другой исчезали в сплошной пелене дождя.
   На следующий день он снова сидел у экрана компьютера, перемалывая все новые и новые данные. После войны количество пропавших без вести значительно уменьшилось, но число исчезнувших при таинственных обстоятельствах осталось прежним. Пропадали самые разные люди и в самых разных местах. Например, в феврале пятьдесят пятого года на Колыме почти одновременно, с разницей в несколько дней, исчезли вместе с охраной все заключенные трех отдаленных лагпунктов, входивших в систему треста "Дальстрой", оставив после себя запах, совпадающий с описанным в прежних случаях. Отличие было в том, что, начиная с пропавших в сорок первом воинов парашютно-десантного батальона, никто не оставлял после себя металлических предметов. Ни пуговиц, ни оружия - ничего. Следов они тоже не оставляли. Так было и на этот раз. Накануне происшествия на Колыме прошел снег, но бойцы конвоя, доставившего в лагпункт на ключе "Серебристый" очередную партию заключенных, не увидели на нем никаких следов, кроме тех, что оставили сами. То же повторилось и в двух других случаях.
   Поднятые по тревоге подразделения конвойных войск прочесали прилегающую местность на большом расстоянии, но ни один из пропавших заключенных, как и охранников, так никогда и не был обнаружен. Не дали результатов и предпринятые оперативные мероприятия. По указанию начальника "Дальстроя" Митракова, сведения обо всех трех чрезвычайных происшествиях были засекречены, с участвующих в поисках военнослужащих взяты подписки о неразглашении, а сами пропавшие сактированы, как погибшие в результате самых разных несчастных случаев в разных концах огромной территории "Дальстроя".
   Начиная с шестьдесят третьего года, случаи массовых исчезновений почти прекратились. Последним из них была бесследная пропажа населения чукотского стойбища в трехстах километрах от поселка Мыс Шмидта. Зато увеличилось число единичных исчезновений, и общий баланс остался почти неизменным. То есть, каждый год страна недосчитывалась от пяти до десяти тысяч своих граждан, пропавших при недоступных для понимания обстоятельствах. В некоторых случаях очевидцы отмечали на месте происшествия запах озона, смешанный с другим, непонятным запахом. Кое-кто из свидетелей утверждал, что он напоминает запах свежескошенной травы. Вот только, откуда могла взяться свежескошенная трава в феврале, в лагерном бараке, построенном на берегу скованного пятидесятиградусным морозом колымского ручья?
   География исчезновений имела свои особенности. Разбросанные по всей территории России, они группировались в нескольких местах. В Москве, Санкт-Петербурге (тогда Ленинграде) и других крупных городах концентрировались пропажи, в основном не имевшие таинственной подоплеки. А те, которые нельзя было объяснить с точки зрения материализма, наложенные на карту, образовали несколько обширных пятен, самое большое из которых накрывало золотодобывающие районы Магаданской области, захватывая северо-восточную часть Якутии. Второе, поменьше, располагалось на северном Урале и включало немалую территорию, прилегающую к нему с европейской стороны. Остальные были бессистемно разбросаны по территории России, в основном в ее малонаселенных районах.
   Когда щелкнул замок входной двери и в кабинет вошли Сигизмундов и доктор Кварацхелия, Николай сидел, прихлебывая кофе из большой кружки, и переваривал полученную информацию. При виде начальства он поставил кружку на стол, и вскочил с места.
   - Здравствуйте, Николай Васильевич! Сидите! - начальник отдела взял стул и присел рядом. - Кажется, вы уже ознакомились с материалами?
   - Так точно, Георгий Шалвович, - ответил Николай, вспомнив, что доктор не любит, когда его называют генералом.
   - И как впечатление? - ободряюще улыбнулся доктор, снова став похожим на оскалившегося вампира. Но Лесовой уже стал привыкать к необычной внешности начальника.
   - Честно? - спросил он.
   - Разумеется! - ответил тот.
   - Сначала я принял все это за примитивный розыгрыш. Но потом товарищ полковник - Николай бросил ехидный взгляд на Сигизмундова - поправил меня, и я понял, что такое серьезное ведомство не будет заниматься ерундой. Да и приведенные документы изменили мое мнение. Но все равно, должен признаться, я мало что понял. Может быть, после соответствующих объяснений...
   - Для этого я и пришел, - сказал доктор. - Александр Петрович поможет мне в этом деле.
   Сигизмундов кивнул.
   - Кстати, я ценю чувство юмора в своих сотрудниках, - ровным голосом сказал Георгий Шалвович. - Но в данном случае прошу вас отнестись к делу со всей серьезностью.
   - Так я ведь и не собирался... - начал Николай смущенно, но доктор жестом остановил его:
   - Объяснять будете потом. Сейчас задавайте свои вопросы! - он оперся локтями о стол и приготовился слушать.
   - Во-первых, - начал Николай после недолгого раздумья, - кто и с какой целью собирал всю эту информацию?
   - В органах, начиная с ЧК и кончая ФСБ, всегда существовало подразделение, которое занималось систематизацией и расследованием аномальных явлений. Несколько раз его разгоняли, но всегда потом восстанавливали, потому что необъяснимое начинало копиться и перехлестывать через край, как опара из квашни. А это вызывало ненужные толки, публикации в газетах, брожение умов. Кто-то должен был заниматься всем этим на профессиональном уровне, вот чекисты и взяли задачу на себя.
   В числе других необъяснимых с точки зрения современной науки явлений чекисты интересовались и таинственным исчезновением людей. Однако им не удалось даже приблизиться к раскрытию тайны, и все это время они ограничивались лишь регистрацией необъясненных явлений. А после девяносто третьего года подразделение хоть и восстановили, но сильно урезали штаты и бюджет. Так что последние годы даже не все случаи попадают в статистику ФСБ. Новое начальство сочло деятельность подразделение мракобесием, и его удалось сохранить только усилиями старых специалистов, которые понимали, что к чему.
   - А теперь эстафету перехватило ваше министерство? - спросил Николай.
   - Наше, майор, наше! - поправил его Сигизмундов.
   - Виноват! - ответил Лесовой. - Не привык еще... Наше, конечно!
   - Привыкайте! - в присутствии начальника полковник обращался к подчиненному со всей официальностью.
   Доктор подождал, когда они закончат и продолжил:
   - На сегодняшний день наш министр - единственный член правительства, который понимает всю серьезность сложившейся ситуации. Ее в прямом смысле можно назвать чрезвычайной, и кому, как не нам, ее разруливать? Конечно, у Сергея Марковича, как и у любого человека, есть свои недостатки, но за полтора десятка лет, что он руководит столь специфичным ведомством, ему пришлось насмотреться такого, от чего у многих не выдержала бы психика. Обладая такой обширной информацией, поневоле начнешь со всей серьезностью рассматривать явления, относящиеся с общепринятой точки зрения к разряду чудес. А Сергей Маркович, повторяю, сегодня даже не один из самых - самый информированный в стране человек. Даже более информированный, чем глава государства, который постоянно занят более важными делами. Вы удовлетворены ответом?
   - Вполне! - ответил Николай.
   - Тогда давайте следующий вопрос.
   - Хорошо. Значит, чекисты не смогли раскрыть ни причин, ни обстоятельств исчезновений. Во всяком случае, в материалах я не нашел никаких данных, что это за запах преследовал всех свидетелей. И почему сначала на местах оставались металлические предметы, а потом стали исчезать вместе с людьми? Может быть вашему... то есть, нашему отделу удалось получить ответы?
   - Пока нет, - огорченно ответил доктор. - Ведь отдел занимается не только пропавшими без вести. Собственно говоря, расследовать эти дела министр поручил нам сравнительно недавно, поэтому каких-либо значительных успехов ожидать рановато. Что мы успели сделать - это проанализировать документы и вычленить из общей массы наиболее типичные случаи. С ними вы только что познакомились. А настоящий розыск пропавших практически еще и не начинался. Кстати, до вас им занимался хорошо знакомый вам человек. Правда, совсем недолго.
   - Кто? - быстро спросил Лесовой. Похожее на маску лицо доктора оставалось непроницаемым, но Николай почему-то понял, что сейчас услышит нечто важное.
   - Дмитрий Олегович Стрешнев, - ответил Кварацхелия, глядя ему в глаза.
   Николаю с трудом удалось сохранить внешнее спокойствие. Дима Стрешнев был командиром той самой разведывательно-диверсионной группы, в состав которой он входил. Которая в рейде по горам уничтожила перевозивших героин боевиков и утаила найденные при них деньги...
   - Вы сказали, что майор Стрешнев недолго занимался розыском, - произнес он приглушенно. - С ним что-то случилось?
   Доктор отвел глаза и так же тихо ответил:
   - Месяц назад подполковник Стрешнев пропал без вести...
  
   Глава 9. Из пятерых осталось двое
  
   Доктор распрощался и ушел, а полковник с Лесовым остались.
   - Стрешнев вас не сдавал, - сказал Сигизмундов, наливая кофе себе и Николаю. - Ни он, ни остальные твои друзья ни разу не обмолвились, что произошло в том ущелье. Знаешь, я отношусь к тому, что вы сделали, совершенно спокойно. Уверен, сдай вы деньги вместе с наркотиками, они попали бы куда угодно, только не в казну. Скорее всего, контрразведчики с большими звездами на погонах списали бы их, как израсходованные на оперативные нужды, а сами благополучно растащили их по своим карманам. Даже если предположить невероятное, и валюта попала бы в казну, оттуда ее с вероятностью в девяносто девять процентов все равно бы украли. Я говорю не от балды. В верхних этажах власти царят такие нравы, будто они оккупированы клептоманами. А так, те доллары пошли на благое дело. Если бы не они, квартиры от родного министерства обороны ты ждал бы до сих пор. Можешь в этом не сомневаться. Так что считай, что квартира - твой законный трофей.
   Полковник помолчал немного и добавил:
   - Честно говоря, не знаю, как бы я поступил на вашем месте. Скорее всего, так же.
   - Если это не Дима, откуда ты узнал об этой истории? - недоверчиво спросил Николай.
   - Когда началось служебное расследование по факту исчезновения подполковника Стрешнева, - отхлебнув кофе, ответил Сигизмундов, - выяснились интересные вещи. Оказалось, что он, не поставив в известность непосредственное начальство, то есть меня, на свой страх и риск искал убийц своего друга Павла Камкова...
   - Что? - поразился Лесовой. - И Паша?..
   Капитан Камков был еще одним членом злополучной разведгруппы. Непревзойденный снайпер, балагур и весельчак, знавший тысячи анекдотов и сотни песен, любимец всего подразделения. В той стычке ему прострелили бедро, и Стрешнев тащил его до базы на себе. После госпиталя у него навсегда осталась хромота, и Паша списался из армии по состоянию здоровья. И на тебе - уцелев на войне, погиб на гражданке. А следом за ним Дима Стрешнев... Николай шкурой почувствовал, что дело поворачивает в опасную сторону.
   - Да! - подтвердил полковник. - Павла Камкова зарезали в конце прошлого года.
   - Но как? - Николай все не мог поверить. - С его подготовкой он мог отбиться от десятка хулиганов.
   - А десятка и не понадобилось, - грустно сказал Сигизмундов. - Камков поднимался из метро, и в толпе на выходе кто-то всадил ему в спину заточку. Самое обыкновенное длинное шило, вошедшее точно в сердце. Никто ничего не заметил...
   - Но почему? - почти простонал Николай. - Почему Дима не пришел ко мне? У него ведь были мои координаты!
   - Наверное, из-за твоей работы, - предположил полковник. - Он не доверял милиции.
   Лесовой вспомнил непонятный холодок отчуждения, пробежавший между ним и Димой в последнюю встречу, и понял, что Сигизмундов прав.
   - Но Стрешневу удалось узнать, куда направлялся в тот день Камков.
   - ?
   - Утром Павел позвонил на телефон доверия Московского управления ФСБ и сказал, что у него есть важные сведения, которые он может сообщить работниками службы безопасности только при личной встрече. Ему назначили на четырнадцать ноль-ноль, но за полчаса до этого ваш друг был убит
   - Что было дальше? - мрачно спросил Николай.
   - Мы получили расшифровку телефонных переговоров Стрешнева за три последних месяца, и сделали вывод, что подполковник вышел на след убийц, и собрался самостоятельно свершить правосудие. Скорее всего, в день исчезновения он отправился разбираться с исполнителем... Отпросился у меня пораньше и ушел. С тех пор его никто не видел. Боюсь, что нам не удастся отыскать даже его труп...
   - Ты думаешь?..
   - Почти уверен.
   - Да-а-а! - протянул Николай. - Но ты так и не ответил на вопрос - откуда вам стало известно про те деньги? Ведь наверняка мужики погибли из-за них?
   - Это оказалось не слишком сложно, - скромно сказал полковник. - У нас есть доступ к информационным базам Генштаба, есть там и надежные агенты. В общем, хозяева изъятого вами груза сильно на вас обиделись. И не так за деньги - для них это сущая мелочь. Героин стоил несравнимо больше. Но даже эту потерю они могли бы пережить, если бы не одно "но".
   - Какое?
   - Они потеряли лицо перед людьми, которым предназначался груз, и чтобы обелиться перед ними, решили в качестве компенсации предъявить головы виновных. То есть - ваши.
   - Это были люди Исмаил-оглы? - предположил Николай.
   - У тебя устаревшие сведения, - улыбнулся Сигизмундов. - Исмаил-оглы застрелен снайпером в Москве еще в прошлом году и с почетом похоронен на родине. Нет, это совсем другая компания.
   - Значит, мне нужно крепче держаться за свою голову и постоянно оглядываться? - хмуро спросил Лесовой.
   - За кого ты нас принимаешь? - картинно возмутился Сигизмундов. - Разве могли мы бросить на произвол судьбы своего будущего сотрудника? Эти люди живут в Москве, и сидят, точнее - сидели так высоко, что к ним не так-то легко подобраться. Они сумели купить офицера из оперативного отдела ГРУ и выяснить имена разведчиков, задействованных в том рейде. Ваши имена. А когда они узнали, что вы все купили себе квартиры, то окончательно убедились, что именно вы увели их деньги и героин. Но мы тоже не пальцем деланные! Узнав это, мы нашли способ остановить их и восстановить справедливость. Главный из мафиози, обладавший депутатской неприкосновенностью, в назидание остальным случайно отравился несвежим тортиком. Бытовое отравление с летальным исходом, но кому надо, те поняли... А на остальных в МВД поступили такие смачные материалы, что им стало не то, что не до вас, а вообще не до героинового бизнеса. Так что, считай, твою жизнь мы сохранили.
   - Дела! - печально произнес Николай. - Значит, из пятерых нас осталось всего трое?
   - Двое! - осторожно поправил его полковник.
   - Как - двое? - Лесовой уже не удивлялся. - Кто еще?
   - Старший лейтенант Красильников.
   - Что с ним случилось?
   - Его жена вышла на несколько минут в магазин, а когда вернулась, мужа дома не оказалось. В квартире стоял сильный запах озона с примесью запаха свежескошенной травы. Больше Красильникова никто не видел. Расследование причин и обстоятельств его исчезновения и стало первым заданием, которое получил Стрешнев в нашем отделе. Но, сам понимаешь, довести дело до конца он не успел. Да что там, он его практически не начал.
   - А вы не пытались выяснить, не случилось ли чего со старшим лейтенантом Полищуком? - забеспокоился Николай. - Точнее, бывшим старшим лейтенантом.
   Леня Полищук был пятым членом разведгруппы и исполнял в ней обязанности подрывника.
   - Как же! Конечно, выяснили. Он уехал на заработки на Колыму, устроился в старательскую артель недалеко от Сеймчана. Второй сезон работает на бульдозере, неплохо зарабатывает. Мы навели справки - с ним все в порядке, жив и здоров.
   - Слава Богу, хоть с этим ничего не случилось! - обрадовался Николай. - Знаешь, мне кажется, я догадываюсь, какое задание сейчас получу.
   - Дело, в общем-то, нехитрое! - улыбнулся Сигизмундов. - Догадаться нетрудно. Конечно, ты продолжишь расследование Стрешнева. Будешь искать пропавшего Красильникова.
   - А как насчет самого Стрешнева и Камкова?
   - Если ты займешься поисками убийц, я закрою на это глаза. Главное, чтобы это не было в ущерб официальному заданию. Но никакой самодеятельности! Только поиск. Найдешь убийц - докладываешь мне. А то один уже попытался... - Сигизмундов обреченно вздохнул. - Жаль Диму, хороший был мужик. Ладно, проехали. А теперь - о материальном обеспечении.
   Полковник протянул Николаю пластиковую карточку с надписью "Мастер-карт".
   - Карточка открыта на твое имя. На ней полмиллиона рублей.
   - Ого! - округлил глаза Лесовой.
   - Вампир говорил тебе, что не будет требовать отчета о расходовании средств? - спросил полковник.
   Николай кивнул.
   - Да, он привык доверять сотрудникам. Но предупреждаю - он доверяет, а я проверяю. Так что не советую...
   - Тогда забери ее обратно, - спокойно сказал Николай, запустив пластиковый прямоугольник по столу в сторону полковника.
   - Не ломайся! - так же спокойно ответил тот и щелчком отправил карточку обратно. - Без денег в наше рыночное время ты и шагу не ступишь, а нам нужны результаты. Поехали дальше. Внеси в свой телефон вот этот номерок. На постоянной связи с отделом находится группа немедленного реагирования из специального подразделения министерства. Как только почувствуешь, что приходится совсем хреново, позвонишь, назовешь пароль, и группа окажется в твоем распоряжении. Пароль меняется ежедневно, будешь узнавать его каждое утро по другому номеру, вот этому. Спрашиваешь Иван Иваныча и ждешь ответа. Третье слово произнесенной абонентом фразы и будет паролем. Может быть, это будет матерное слово, но ты не обращай внимания.
   - Прямо, как в кино про шпионов! - улыбнулся Лесовой. - А если я нахожусь за пределами Москвы, или нет времени на объяснения по телефону?
   - Для таких случаев предусмотрена вот эта штуковина, - полковник протянул ему пластиковый брелок для ключей. - Раздавишь ее, в эфир пойдет сигнал и через минуту будет объявлена боевая тревога для спецподразделения с указанием твоего пеленга.
   - Нормально! - уважительно сказал Николай. Несомненно, полковник был настоящим профессионалом. Похоже, до прихода в отдел ему пришлось послужить по ведомству рыцарей плаща и кинжала.
   - А теперь пошли в гараж, - сказал Сигизмундов. - Посмотришь свою новую машину.
   "Новая" машина оказалась невзрачной серой "Волгой ГАЗ 24", судя по документам, сошедшей с конвейера двадцать лет назад. Какой-то народный умелец поработал с подвеской, подняв автомобиль над дорогой сантиметров на десять выше положенного, отчего он стал выглядеть сущим уродцем. Увидев помятые пороги, пятна ржавчины на крыльях и трещину, змеящуюся поперек лобового стекла, Николай с сомнением покачал головой и сказал, скрывая обиду:
   - Знаешь, Александр Петрович, уж лучше я на своем бумере покатаюсь.
   - Не спеши! - усмехнулся полковник. - Любишь ты вперед забегать. Это все только камуфляж. На самом деле волжанка - шедевр ручной работы. Даже про кондиционер не забыли!
   Он поднял капот горьковского раритета.
   - Смотри! Мерседесовский шестилитровый дизель. Работает, как швейцарские часы. Подвеска усиленная, изготовлена по новейшей технологии и отрегулирована в мастерской нашего научно-технического отдела так, что ты не убьешь ее даже на наших дорогах.
   Захлопнул капот, Сигизмундов легко заскочил на него, с капота - на крышу машины, попрыгал, отбивая каблуками чечетку.
   - Видишь?
   На кузове автомобиля после такого варварского обращения не осталось ни малейшей вмятинки.
   - Специальная легированная сталь! - похвастался полковник с такой гордостью, будто это он собственноручно изготовил автомобиль. - Броня! Выдерживает очередь из АКМ. То же и стекла.
   Он открыл дверь, нажал кнопку, и стекло поползло вниз. Толщина его оказалась больше сантиметра.
   - Резина тоже специальная. Любой прокол, даже пулевая пробоина, моментально затягивается, и давление в колесе автоматически восстанавливается. Привод на обе оси, есть пониженная передача. Проходимость лучше, чем у УАЗа.
   Полковник протянул Николаю ключи, на одно кольцо с которыми был надет брелок сигнализации.
   - Вскрыть машину будет трудновато даже самому опытному угонщику. Они с такой системой еще не встречались. Ломиком тоже долгонько придется, если только автогеном. А теперь давай внутрь, покажу тебе начинку.
   Сигизмундов сел на переднее пассажирское сиденье, пригласив Николая за руль.
   - Здесь, - полковник откинул крышку бардачка, оказавшуюся с изнанки жидкокристаллическим монитором, - компьютер, с которого ты через встроенный спутниковый телефон сможешь войти в Сеть и связаться с нами из любого уголка страны. Даже из глухой тайги. А еще можно получить картинку любого участка местности с разрешением в один метр. Не гарантирую, что разглядишь звездочки на погонах, но конкретного человека опознать при желании можно. Такой техники нет даже в ФАПСИ, поэтому наши переговоры и компьютерную переписку никто не сможет перехватить. Зато в твоем компьютере есть программа, которая позволит тебе прослушать любой мобильный телефон. Достаточно ввести номер. Кроме того, камера заднего вида - да не крутись, все равно не увидишь, - постоянно фиксирует все машины и в случае необходимости компьютер подаст сигнал тревоги. Такая вот система обнаружения слежки. Срабатывает, когда какая-нибудь машина едет за тобой не меньше пяти минут и повторила хотя бы три твоих поворота. Тебе не придется даже останавливаться, чтобы связаться с базой данных ГИБДД. Компьютер сделает это за тебя и голосом выдаст информацию.
   - Александр, - спросил Николай, покачав головой, - скажи, существует ли в нашей стране хоть малейшая возможность поговорить по телефону, не опасаясь, что тебя слушают несколько пар ушей? И вообще, можно ли человеку остаться одному? Так, чтобы за ним не наблюдали чьи-то глаза?
   - Если честно, - ответил полковник совершенно серьезно, - то абсолютно никакой. Но это в принципе. Пока ты живешь тихо, ходишь на свой завод, а вечером выпиваешь честно заработанную кружку пива и возвращаешься домой, ты нахрен никому не нужен. Но стоит тебе вступить в контакт с подозрительными людьми, пусть даже случайный, или хотя бы произнести в трубку "бомба", "взрывчатка" или любое другое слово из особого списка, как твои переговоры автоматически начнут писать. И не надейся на закон, который требует подписанного прокурором разрешения на прослушку. Этому правилу всерьез подчиняется разве что начинающий следователь районного отделения милиции. А серьезные конторы, в том числе и частные, ни у кого разрешения не спрашивают, потому что располагают собственной техникой, которая позволяет им слушать кого угодно. Нет техники - есть деньги, чтобы обратиться к специалистам. А вот от чужих глаз спрятаться можно. Надо только знать, как. Неужели вас этому не учили?
   В ответ Николай лишь неопределенно пожал плечами. Мол, понимай, как хочешь, а я давал подписку. Конечно, учили! Все, о чем рассказал сейчас Сигизмундов, было ему отлично известно. Провокационный вопрос он задал для того, чтобы проверить полковника на вшивость. К немалому его удовольствию, Сигизмундов прошел проверку без запинки. И все равно, полного доверия еще не было. Пройдя огонь, воду и медные трубы, Николай давно сделал вывод, что доверять можно только тому, с кем побывал в бою и убедился, что этому человеку можно поручить присмотр за своей спиной. Но такой возможности сейчас не было и, к счастью, не предвиделось. Николай, вздохнув, спросил:
   - Когда приступать?
   - Да прямо сейчас, - ответил полковник.
   - Я могу хотя бы ознакомиться с наработками Стрешнева?
   - А нет никаких наработок, - развел руками Сигизмундов. - Не успел подполковник приступить к заданию.
   - Хотя бы расшифровку его последних телефонных переговоров можешь дать? - попросил Николай. - И имена людей, на которых Дима вышел по делу Камкова.
   - Это можно, - ответил Сигизмундов, чуть подумав, сел за свой компьютер и пощелкал клавиатурой. - Даже больше, я дам тебе коды доступа в информационную систему МВД. Скачивай, помни мою доброту!
   Николай записал информацию на флэшку, целая упаковка которых лежала в ящике стола, и спрятал ее в карман.
   - Завтра, майор, я жду от тебя план мероприятий по розыску Красильникова, - сказал полковник таким тоном, что Николай невольно обернулся к входной двери - не появился ли начальник.
   - Все, как положено - усмехнулся Сигизмундов, увидев это движение. - Опрос свидетелей, отработка версий... Думаю, учить тебя не надо. А теперь можешь идти.
   Он пожал Николаю руку. На губах его играла одобрительная улыбка, но взгляд был жесткий и колючий.
  
   Глава 10. Первый бой
  
   Николай ехал по кольцевой дороге, заняв третью полосу и не превышая разрешенную скорость. До Немчиновки, где он жил, можно было добраться и более коротким путем, но, во-первых, ему нужно было поразмыслить, а во-вторых, хотелось испытать ходовые качества чудо-"Волги". Очень быстро он убедился, что Сигизмундов, расписывая достоинства этого неказистого с виду автомобиля, даже приуменьшил их. Несмотря на большой вес, "Волга" с места развивала скорость до ста километров в час за восемь секунд, а управлять ей оказалось даже легче, чем любимым бумером, который пришлось оставить в служебном гараже. Лесовой опасался, что будет сложно остановить такую махину на большой скорости, но тормоза срабатывали легко и четко. На одном участке, где, как он точно знал, не было видеокамер фиксации скорости, он слегка прижал педаль газа, и стрелка на спидометре быстро переместилась в зону ста восьмидесяти километров в час. Давить педаль сильнее он не стал, хотя еще было куда. Он сбросил скорость и дальше поехал не спеша.
   Весна, наконец, стала брать свое. Проглянуло солнце, и задул теплый ветер. Снег, которого навалило в последнее время сверх всякой меры, практически весь растаял, и в воздухе по-настоящему запахло весной. Он опустил стекло, надеясь подышать свежим воздухом, но тот оказался сильно подпорчен бензиновыми выхлопами, и стекло пришлось снова поднять.
   Но Николай был далек от того, чтобы безмятежно наслаждаться весной. Полученная от Сигизмундова информация включила в мозгу сигнал тревоги, и сейчас он перерабатывал бесчисленное количество возможных вариантов развития ситуации. Недаром в подразделении его неофициально числили аналитиком.
   Его совсем не убедили заверения полковника, что хозяева ста с лишним килограммов героина, который они с мужиками увели у них из-под носа, больше не представляют опасности. Николай за время службы успел немало узнать об организации наркобизнеса и о людях, которые им занимались. Как к ним не относись, но среди них не было людей нерешительных, слабовольных, способных при угрозе разоблачения отказаться от задуманной мести. Так что Лесовой не считал, что угроза миновала. Подтверждением тому была судьба трех из пяти членов разведгруппы.
   И еще одна мысль неприятным червячком шевелилась в сознании. Говоря о поисках убийц Павла и Димы, Сигизмундов вроде бы как остерегал его от необдуманных действий, а на самом деле подталкивал его, практически давал установку на то, что поиски убийц Стрешнева и Камкова не менее важны, чем розыск пропавшего Красильникова. Вспоминая выражение лица полковника и случайно перехваченный настороженный взгляд, Николай не испытывал в этом сомнений. Но почему тот не сказал этого прямо? Что еще за интриги в духе специалистов из особого отдела?
   Размышления прервал резкий сигнал клаксона. Николай посмотрел в зеркало заднего вида. Почти к самому бамперу "Волги" прилепился огромный черный "Хаммер" и отчаянно сигналил, требуя уступить дорогу. Но Лесовой не привык уступать дорожным хамам, тем более, он ехал по своей полосе со скоростью ровно девяносто километров в час. Кому надо, тот обгонит, подумал он. Не моя вина, что у них нет возможности вклиниться на соседнюю полосу.
   Но водитель "Хаммера" оказался упрямее и наглее, чем предполагал Николай.
   Взбешенный тем, что какая-то старая развалина не уступает ему дорогу, он придавил педаль газа и умудрился втиснуть своего монстра между "Волгой" и ехавшей по четвертой полосе маленькой красной "Хондой", за рулем которой сидела молодая женщина. Не желая связываться с наглецом, она сразу отстала. Николай же, не моргнув глазом, продолжал движение с прежней скоростью.
   Поравнявшись с "Волгой" "Хаммер", притерся почти вплотную, и в нем опустилось переднее пассажирское стекло. В окошке показалось покрасневшее от злости лицо и бешеные глаза, в которых бесполезно было искать какие-либо признаки интеллекта. Сидевший на пассажирском кресле мордоворот выкрикивал в адрес Николая угрозы и оскорбления, самым безобидным из которых было "чайник задроченый". Сколько еще в машине было народа, рассмотреть через затонированные до полной непрозрачности стекла оказалось невозможно. Лесовой не стал вступать в диалог, а просто высунул в открытое окно руку с вытянутым средним пальцем.
   Этот жест привел водителя "Хаммера" в состояние полного исступления. Он повернул руль вправо, надеясь, что сделанная из прочной трубы подножка его железного коня помнет бок "Волге" и столкнет ее с полосы. Но не тут-то было. Бронированная "Волга" оказалась тяжелее "Хаммера" и он отлетел от нее, едва не врезавшись в злополучную красную "Хонду", которая испуганно шарахнулась в сторону и снова отстала, на этот раз окончательно. Мордоворот заорал еще громче и стал настойчиво махать рукой, требуя, чтобы Николай остановился.
   - Вы захотели приключений на свою жопу? - громко сказал Лесовой через опущенное окошко. - Хорошо! Их у меня найдется для вас!
   Он оставался совершенно спокоен и даже не испытывал особой злости к людям из черного автомобиля. Просто он считал, что наглецов следует учить вежливости. Ловко маневрируя между попутными машинами, он прижался к обочине и заглушил двигатель. "Хаммер" обошел его и с визгом покрышек затормозил перед самым носом, став поперек полосы. Николай включил аварийные сигналы, но выходить из машины не спешил. Боковое стекло он поднял, оставив лишь небольшую щель.
   Как он и предполагал, из "Хаммера" высыпали пять человек, все примерно одинаковых габаритов борцов полутяжелого веса, настолько похожие один на другого, что Николай затруднился опознать того, который вел с ним через окошко "светскую беседу". Они вразвалочку подошли к "Волге" и один дернул за дверную ручку. Но Николай предусмотрительно заблокировал ее. Он вовсе не боялся мордоворотов, просто хотел ввести их в нужное состояние. Инструктор по рукопашному бою учил когда-то, что разъяренный и выведенный из себя противник гораздо безопасней спокойного и собранного. На всякий случай в подмышечной кобуре уютно притаился табельный "ПМ", но Николай надеялся, что доставать его не придется.
   - Выходи, козлик! - ласково пригласил тот, который дергал за ручку. Скорее всего, он был главным в пятерке. - Не бойся, будет не очень больно. Так, чуть-чуть.
   Николай широко улыбнулся в ответ и снова показал средний палец, не произнеся ни слова. Настроение у мордоворота стало портиться. Он изо всех сил грохнул кулаком по стеклу, без всяких, впрочем, последствий.
   - Выходи, козел! - рявкнул он грозно.
   - Ага, уже не козлик, а полный козел! - сказал Лесовой негромко. - Расту на глазах!
   Остальные мордовороты, окружив машину, тоже заколотили кулаками по капоту, крыше и багажнику.
   - Давайте, давайте! - поддержал их через чуть приоткрытое окно Николай. - Сильнее! Авось кулаки порасшибаете!
   - Удав! - крикнул предводитель одному из подчиненных. - Тащи инструмент!
   Удав, которому по габаритам больше подошла бы кличка "Слон", или "Бегемот", нырнул в машину и выскочил оттуда вооруженный бейсбольной битой.
   - Давай!
   Удав размахнулся и со всей дури влупил спортивным снарядом по лобовому стеклу. Конечно, пуленепробиваемое стекло выдержало удар без всяких последствий. Несколько секунд Удав с тупым изумлением переводил обиженный взгляд с биты на автомобиль и обратно, а потом с криком: "...твою мать!" стал без разбора колотить по стеклам и крыше машины. Николаю показалось, что он находится внутри гудящего колокола, но он решил еще немного потерпеть и сидел, с бесстрастной улыбкой глядя на бесновавшихся мордоворотов.
   Наконец, до предводителя дошло, что происходит что-то не то, и он крикнул Удаву:
   - Неси монтировку!
   Через секунду тот появился со стальной монтировкой размером с приличный ломик. Остальные суетились вокруг "Волги", пытаясь извлечь оттуда наглого "чайника", который закрылся в автомобиле, как моллюск в раковине.
   Вот теперь пора! - решил Лесовой. Незаметно разблокировал двери, подождал, когда Удав приблизится вплотную и, резко распахнув тяжелую дверь, сбил с ног вооруженного ломом мордоворота. То, что произошло потом, человеческий глаз мог бы зафиксировать разве что с большим трудом. Между двумя машинами будто пронесся вихрь, и через несколько секунд все пятеро лежали, распластавшись на асфальте. Четверо из них не шевелились, и только предводитель, издавая глухие стоны, полз по направлению к "Хаммеру".
   У них изначально не было шансов справиться с майором. Та совсем не зрелищная, но чрезвычайно эффективная система рукопашного боя, которую преподавал на диверсионных курсах пожилой инструктор, была мало кому известна даже в войсках специального назначения. Освоивший ее боец мог без особого труда противостоять десятку сильных противников. А Николая инструктор в былое время числил своим лучшим учеником...
   Он обошел всех пятерых, проверил у каждого пульс, произнес вполголоса: "ничего, жить будете!". Потом, не желая светить номер своего телефона, вытащил трубку из кармана предводителя и вызвал "скорую". На вопрос - что случилось? - ответил: "небольшая авария, есть пострадавшие...", и направился к "Волге".
   Он уже открывал дверь, когда почувствовал сзади едва уловимое движение. Резко обернулся и увидел, что оживший Удав занес биту, собираясь опустить ее на голову обидчика. Разворачиваться к противнику лицом не было времени, и Лесовой с силой всадил каблук в солнечное сплетение живчика прямо из того положения, в котором стоял. Тот ойкнул, согнулся пополам и уронил биту на асфальт. Николай поднял ее, покрутил в руке и укоризненно сказал:
   - Смотри-ка, спортсмен! Бейсболист-пофигист! Вас уже больше, чем в Штатах стало! И каждый с битой! А я вот городки люблю! И футбол.
   Он дал согнувшемуся в три погибели Удаве пинка, от которого тот упал на колени, и коротким, но сильным движением швырнул "спортивный инвентарь" в сторону "Хаммера". Бита врезалась в лобовое стекло, и оно со звоном рассыпалось на мелкие кусочки.
   - Вот теперь можно и ехать! - удовлетворенно произнес Николай, сел в "Волгу" и повернул ключ зажигания, печально отметив, что за все это время ни одна машина не только не остановилась, но даже не притормозила на поле боя. Объехав изуродованный "Хаммер", он вывел "Волгу" на шоссе и через десять минут свернул с кольцевой на Можайку, откуда до дома оставалось рукой подать.
   Если бы майор знал, как разворачивались события после его отъезда, то стал бы действовать совсем по другому сценарию. Но он этого не видел, и все пошло, как пошло...
   ...Когда приехала "скорая", все пятеро уже очухались и со стонами, поддерживая друг друга, рассаживались в машине. Водитель сметал с сидений рассыпавшееся в мелкую крошку стекло. Врачей мордовороты встретили трехэтажным матом и посоветовали валить туда, откуда приехали.
   - Значит, вы отказываетесь от медицинской помощи? - вежливо спросил привычный ко всему доктор.
   - Ты что, лепила, не понял? - взревел предводитель, и врачи предпочли не задерживаться.
   Когда "скорая" отъехала, предводитель похлопал по карманам и спросил у верного адъютанта:
   - Удав, ты мою трубу не видел?
   Тот, кряхтя, выбрался из машины и вскоре вернулся с телефоном, который Николай аккуратно положил на капот "Хаммера". Предводитель нажал кнопку быстрого вызова, дождался ответа и сказал:
   - Шеф, этот парень нам не по зубам. Примерно, как с дубиной на танк переть. Или голой жопой ежа давить... Что? Нет уж, если не веришь, попробуй сам. А я еще пожить хочу...
   Он со злостью захлопнул трубку, и мрачно приказал водителю:
   - Поехали!
   В отъехавшей "скорой" медики, посовещавшись, единодушно приняли благоразумное решение не сообщать о происшествии в милицию, а вызов оформить как ложный.
  
   Глава 11. Охотники и дичь
  
   Николай вошел в прихожую, привычно, на ощупь, зажег свет и отключил сигнализацию. Поставить ее пришлось после прокатившейся по району волны квартирных краж, благо, как сотруднику милиции, ему были положены кое-какие льготы. Окинул быстрым взглядом помещение - как всегда чисто и прибрано, каждая вещь лежит на своем месте. Приученный раз и навсегда к армейскому порядку, он и дома поддерживал казарменную чистоту. В его доме было все необходимое для жизни и, в то же время, ничего лишнего. Когда ему нужны были, к примеру, свежие носки, он просто открывал шкаф и, не глядя, протягивал руку, не сомневаясь, что они окажутся на своем месте.
   Любой мало-мальски наблюдательный человек сразу заметил бы в квартире отсутствие так называемой "женской руки". На окнах вместо штор - пластиковые жалюзи, нигде никаких занавесочек, безделушек и других женских финтифлюшек. С полузабытой женой Николай расстался еще десять лет назад. Женился он скоропостижно, сразу после училища, и так же скоропостижно развелся, узнав о загуле, в который благоверная пустилась во время его первой, не такой уж и длительной командировки.
   Женской руки не было, но молодые особы женского пола в этой квартире появлялись регулярно. Лицом и статью Николай был мужчина не из последних, к тому же с собственным жильем, машиной, стабильной работой и более-менее приличным заработком. Одним словом, завидный жених. Но редко какая из них задерживалась здесь даже на вторую ночь, не говоря уж о последующих. Уже назавтра после появления в его квартире все они, как правило, начинали с заботливым видом ходить по комнатам, вытирать несуществующую пыль и переставлять с места на место посуду и книги. Но Николай не давал им далеко зайти в реализации коварных замыслов. Представив, что так может быть каждый день, Лесовой приходил в ужас и мягко, но настойчиво, начинал выпроваживать гостью за порог. А когда очередная претендентка на роль укротительницы непокорного холостяка несолоно хлебавши оказывалась за порогом, все вещи немедленно возвращались на свои места.
   Лишь одна из них, насколько помнил Лесовой, провела с ним целую неделю. Именно потому, что ни на что не претендовала. Эта веселая, легкомысленная девица порхала по жизни как мотылек, не задумываясь о таких мелочах, как брак и семья, и упорхнула из его дома так же легко, как и влетела в него. Николай не страдал, когда, вернувшись с работы, не обнаружил ее, но иногда, вспоминая ее улыбку, испытывал щемящее чувство потери.
   Иногда его навещали приезжавшие из Тулы родители. Мать постоянно делала намеки, что ей хочется понянчить внуков и звала Николая в гости, обещая ему десяток молодых и красивых невест на выбор. Отец, отставной полковник, ушедший на пенсию с должности командира воздушно-десантного полка, сначала отнесся к уходу сына из армии неодобрительно, однако потом, когда Николай кое-что рассказал ему, смирился. Хоть и все равно сожалел, что на Николае прервался служивый род Лесовых. И еще он любил рассказывать сыну про своего отца, деда Николая, прошедшего всю войну, побывавшего в таких боях, откуда выходили живыми три человека из ста, но ни разу даже не оцарапанного, за что получил у однополчан прозвище Колдун...
   ...Сегодня Николай был дома один. Поужинал, сварил огромную, чуть ли не литровую кружку крепчайшего кофе, и включил компьютер. Пока грузился "Windows", Николай откинулся в кресле, прикрыл глаза и задумался. Еще когда он подъезжал к дому, в голову пришла неожиданная мысль. Почему до сих пор у него никогда не возникало дорожных конфликтов, хотя за руль он садился почти каждый день? Был ли случайностью сегодняшний наезд пятерки мордоворотов, или они пасли на дороге именно его? Прогнав в памяти обстоятельства происшествия с того самого момента, когда услышал требовательный сигнал идущего сзади "Хаммера", Николай не усмотрел в них ничего, что свидетельствовало бы о запланированном накате именно на него. Но интуиция зудела и не давала покоя - почему это случилось именно сегодня, когда он узнал о печальной судьбе друзей, с которыми несколько лет назад разделил криминальные деньги? Неужели хозяева валюты подбираются уже и к нему?
   На экране давно уже высветился "рабочий стол" с изображением серебристого спортивного "Порше", а Лесовой все не мог принять приемлемого решения. Может быть, он все же преувеличивает угрозу? Систему определения слежки он включил сразу, как только выехал из служебного гаража, и до самого дома она не подала ни одного сигнала. Хотя, если за него взялись всерьез, то специалистам не составило бы труда обмануть безмозглый прибор. Когда нужно, профессионалы не используют одну машину, а водят объект слежки сразу на нескольких. А если объект особо важный, могут использовать и не один десяток машин.
   Решив выехать завтра пораньше и провериться, как учили, он вставил флэшку в компьютер и приступил к изучению скачанных у Сигизмундова материалов.
   По распечатке телефонных переговоров Стрешнева Николай понял, что Дима пошел по простому пути, используя личные связи. Его старый друг, бывший начальник штаба десантно-штурмового батальона подполковник Белов с недавних пор окопался в главном здании ГРУ на Хорошевском шоссе, и оказался весьма информированным человеком. Когда Стрешнев рассказал ему о гибели Павла Камкова, и попросил о содействии, Белов отнесся к просьбе очень серьезно и по неофициальным каналам поднял всех, кто только мог помочь в расследовании. У спецназовцев не принято оставлять безнаказанным убийство товарища по оружию.
   Воспользовавшись служебным положением, Белов дал запрос в Московское управление ФСБ, откуда получил запись разговора Камкова с дежурным на телефоне доверия. Но из записи было совершенно непонятно, о чем он хотел сообщить чекистам.
   Не упоминая, конечно, о деньгах, Дима намекнул Белову, что убийство Павла могло быть местью за партию изъятого героина. Подсказка помогла выйти на наркодельцов, а от них - на исполнителя убийства, которым оказался бывший прапорщик из охранно-конвойной службы УИНа. Похоже, Сигизмундов был прав, и Стрешнев в тот день действительно отправился разобраться с убийцей. Но что произошло дальше, было покрыто тайной. Стрешнева больше никто не видел, как, впрочем, и прапорщика-вертухая. Оба исчезли, не оставив никаких следов. В тот же день майора Белова по дороге со службы сбила грузовая машина. Майор остался жив, но все еще находился в коме. Значащуюся в угоне машину обнаружили через полчаса на соседней улице, а скрывшегося с места происшествия водителя так и не нашли. Даже братство спецназовцев оказалось бессильно.
   Лесовой готов был рвать на себе волосы от досады. Если бы в свое время он внимательнее просматривал сводки, то наверняка бы обнаружил в них фамилию бывшего командира и добился, чтобы розыск Стрешнева поручили ему. Идти по свежему следу всегда легче, чем по старому, затоптанному и, возможно, ему удалось бы что-нибудь накопать.
   Николай вошел в базу данных своего бывшего отдела, чтобы выяснить, кому было отписано дело по розыску Дмитрия Стрешнева. Но оказалось, что оно вообще не попало в милицию. Только перерыв кучу файлов, Лесовой обнаружил коротенькую справку, где говорилось, что дело о пропаже подполковника МЧС "передано по подследственности". И ни слова конкретно - куда, кому? Не в министерство же по чрезвычайным ситуациям, в самом деле! Нет в нем официально никакого следственного подразделения! Может быть в ФСБ? Если так, то дело осложнялось. В отличие от МВД, к чекистам у Николая подходов не было. Оставалось надеяться на содействие Сигизмундова, но обращаться к нему не хотелось, чтобы с первых шагов на новом месте не показать свою профессиональную беспомощность. Кроме того, не следовало забывать, что официальным заданием все-таки был поиск Дениса Красильникова, пропавшего при обстоятельствах, относящихся к компетенции отдела по изучению аномальных явлений.
   Но, главное, Николай по-прежнему не верил в те сверхъестественные явления, информацию по которым он со всем усердием штудировал последние два дня. Не может быть, что все эти таинственные исчезновения нельзя объяснить с точки зрения материализма. А если действительно нельзя, значит, просто не хватает фактов, и нужно глубже копать. По глубокому убеждению Лесового, его новое начальство, доктор Кварацхелия и полковник Сигизмундов, уверявшие, что за всем этим стоят какие-то таинственные силы, просто слегка свихнулись, не выдержав груза "секретных материалов", и по этой причине доверять им до конца никак нельзя. Несмотря даже на то, что тот же Сигизмундов, несомненно, был настоящим профессионалом.
   Кроме распечаток переговоров, на флэшке оказались краткие досье на пять человек. Фамилия одного из них несколько раз попадалась Николаю в ведомственных циркулярах, это был заместитель начальника одного из управлений МВД. Остальные, как значилось в досье, тоже занимали немалые должности: полковник из центрального аппарата управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, генерал таможенной службы, начальник департамента министерства транспорта и даже советник из администрации президента, консультирующий верховную власть о состоянии дел в южных регионах страны.
   Именно эти люди, по данным полковника Сигизмундова, организовали транзит афганского героина через южную границу России, доставку его в Москву и дальше - в страны Европы. Когда они только начинали свой бизнес, им пришлось тесно сотрудничать с верхушкой уголовного мира, без содействия которого в то время было просто не обойтись. Потом авторитеты попытались захватить лидирующие позиции, но преступники в погонах оказались зубастее и организованнее. Несколько самых нахрапистых воров в законе один за другим сошли в могилу, а более понятливые сохранили жизнь, согласившись служить новым хозяевам.
   Эти же люди приговорили пятерых участников разведывательного рейда, умыкнувших у них центнер порошка, и успели расправиться, как минимум, с одним из них, Павлом Камковым. Не исключено, что исчезновение Стрешнева и Красильникова - тоже дело их рук, и обоих давно нет в живых. Если это действительно так, то у высокопоставленных мафиози остались две мишени - бывший непревзойденный ас взрывного дела Леня Полищук, и сам Николай Лесовой. Правда, Сигизмундов уверял, что эти люди больше не представляют опасности, но Николай сильно сомневался, что охота на бывших разведчиков отменена. Вот только он не привык к роли дичи...
   Следующий час майор набирал в поисковой системе фамилии и должности наркобаронов и внимательно просматривал все, что имелось на них в открытом доступе. Судя по найденной информации, все они по-прежнему занимали высокие должности, и положение ни одного из них пока не пошатнулось. Тогда Николай, воспользовавшись полученными от Сигизмундова кодами, вошел в информационную систему МВД. Но и там ему не удалось обнаружить даже следа компромата, который, по словам полковника, слили на этих людей из верхушки наркомафии. Это значило, что или Сигизмундов солгал, или компрометирующие сведения были строго засекречены.
   Все это говорило о том, что надо соблюдать особую осторожность самому и предупредить об опасности Полищука. Николай посмотрел на часы - четверть одиннадцатого, поздновато, конечно, но вряд ли Оксана, жена Лени, уже спит. Они были хорошо знакомы, Николай гулял у них на свадьбе, а после еще несколько раз был в гостях, правда, давно. Но вряд ли Оксана его забыла. Поэтому Николай не стал чиниться, взял трубку и набрал номер.
   - Оксана? Привет! Это Коля Лесовой. Узнала? Ага, давно не виделись! Слушай, что от Лени слышно? Где он пропадает? На Колыме? На родину, что ли, потянуло? (Николай знал, что Полищук родился в одном из приисковых поселков Магаданской области).
   Из трубки вдруг послышались всхлипывания.
   - Что с тобой, Оксана? - спросил он. - Что это ты плакать удумала?
   - Коля! - ответила она сквозь слезы. - С Леней что-то случилось!
   - С чего ты взяла? - удивился Николай.
   - От него уже больше двух недель нет ни письма, ни телеграммы! - жалобно ответила Оксана. - Как с восьмым марта поздравил, так и замолчал.
   - Оксана, успокойся! Ты что, не знаешь, как сейчас работает почта? Бывает, из Подмосковья в Москву письмо идет целый месяц!
   - При чем здесь почта! - снова всхлипнула Оксана. - Раньше он каждый день писал, и ни одно письмо не шло больше двух недель! И звонил каждую неделю! У них в тайге мобильный не работает, но Леня все равно каждое воскресенье в Сеймчан вырывался, чтобы оттуда позвонить. Коля, пожалуйста, помоги! Узнай, что с ним случилось. Ты ведь милиционер, тебе это проще будет сделать! Ну, запрос дай, или как это у вас называется, ты лучше знаешь...
   - Не переживай так, Оксана! - постарался успокоить расстроенную женщину Николай. - Конечно, я все сделаю. Знаешь, давай я завтра к тебе подъеду, и ты расскажешь все подробно.
   Они договорились о месте и времени встречи, и Лесовой положил трубку.
   Кажется, он остался один...
  
   Глава 12. Полищук не выходит на связь
  
   - Как Леню занесло на Колыму? Неужели он не мог найти работу в Москве?
   Николай с утра позвонил Сигизмундову, предупредил, что задержится, и теперь они с Оксаной сидели на скамейке в небольшом скверике рядом с супермаркетом, в котором она работала менеджером. Сегодня первый раз за всю холодную весну по-настоящему пригрело солнце, и Лесовой с удовольствием подставлял лицо под его лучи.
   - В том то и дело, что не мог! - грустно ответила Оксана. - Работы, в общем-то, хватало, но платили такие копейки, что и говорить неприлично. Только-только за квартиру заплатить... Леня переживал сильно, стыдно ему было передо мной. А по специальности нигде не брали. Он и в ФСБ ходил, и в МВД, всюду, где есть бригады по разминированию. Но ему везде отказывали. С таким, говорят, пятном на биографии, нечего и мечтать о работе в органах...
   Николай понял, о чем говорит Оксана. Несколько лет назад, когда они только поженились, Леня пришел встречать жену с работы, и увидел, что около магазина к ней пристают два подвыпивших бугая. Они держали Оксану за руки и настойчиво тянули к машине, где за рулем сидел еще один похожий на них субъект. На предложение оставить девушку в покое и уматывать подобру-поздорову они неосторожно отреагировали фатальным для себя образом, то есть, попытались пустить в ход кулаки. И потому через несколько секунд оба валялись на тротуаре, один с вывихнутым плечом, а второй со сломанной челюстью. Третий дернулся было из машины на помощь приятелям, но Леня грозно посмотрел на него, и бугай умчался с визгом покрышек, оставив друзей на произвол судьбы.
   Уверенный на сто процентов, что его вины в происшедшем нет, Леня вызвал милицию и "скорую". Но дело повернулось совсем не так, как он ожидал. На него завели уголовное дело по признакам превышения пределов необходимой самообороны. Общими усилиями, подняв ветеранов спецназа, кое-как удалось спасти Полищука от зоны, но все равно судья, принимая во внимание его специальную подготовку, делавшую из обвиняемого, по его словам, смертельно опасное оружие, признал Леню виновным и приговорил к трем годам условно. И теперь его золотые руки и уникальные способности сапера оказались никому не нужны. Николай не в первый уже раз с горечью убедился, что страна не ценит и не бережет даже тех специалистов, на подготовку которых сама же потратила кучу денег. Вот если бы эти деньги тратились из карманов принимающих решения чиновников...
   - Понятно! - задумчиво протянул Николай.
   - Ничего тебе не понятно! - вдруг вспыхнула Оксана. - Разве тебе приходилось приносить домой копеечную зарплату и видеть укоризненные взгляды жены? Господи, какая я была дура! Если бы я не пилила его, он никогда бы не поехал на эту проклятую Колыму! Если бы я знала...
   - Оксана, прекрати истерику! - жестко сказал Николай. Он знал, что жена Леонида никогда не была неуравновешенной женщиной, и сейчас ее просто нужно было привести в чувство. - То, что от твоего мужа нет известий, еще не значит, что с ним случилось что-то плохое!
   - Прости. - Оксана промокнула платком глаза, и Лесовой понял, что она взяла себя в руки.
   - Ладно, - кивнул он. - Скажи лучше, Леня ведь не с бухты-барахты уехал? Наверняка, с кем-то списывался, созванивался?
   - Конечно! - ответила Оксана. - У него ведь там друзья остались, одноклассники. Немного, но есть. Один из них заместителем начальника в артели работает... или, кажется, председателя...
   - Да какая разница! - перебил ее Николай. - Ты по существу давай, о главном.
   - Так я и говорю! В общем, пригласил он Леню. В прошлый сезон они хорошо заработал, мы с Леней всю мебель в квартире сменили, еще и осталось. А теперь снова уехал. Сказал, еще два-три сезона, и можно будет несколько лет спокойно жить. А за это время он здесь нормальную работу найдет. И вот... - Оксана снова всхлипнула.
   - Значит, Леня приезжал в отпуск? - спросил Николай.
   - Конечно! Он почти всю зиму провел дома. У них там работа сезонная, промывка идет с мая по сентябрь. Леня мне объяснял: для промывки вода нужна, а на Колыме ручьи тают только в конце мая, а в середине сентября снова замерзают.
   - Но ведь до мая еще далеко. Почему он так рано уехал?
   - Его председатель вызвал, технику к промывке готовить. У Лени ведь руки золотые, и голова светлая, что угодно отремонтирует.
   Это Николаю было известно. Не существовало, наверное, на свете такой неисправной техники, которую старший лейтенант Полищук не смог бы заставить работать.
   - В последних письмах ты не заметила чего-нибудь странного? - спросил он. - Или, может быть, по телефону голос был не такой?
   - Нет, все, как обычно, - ответила, подумав, Оксана. - Леня веселые письма писал, и по телефону всегда смеялся. Он вообще никогда не жаловался, не такой человек.
   - Знаю! - кивнул Николай. - Давай-ка мне фамилии его начальника и того парня, что приглашал его на работу. Если вспомнишь кого-нибудь еще, кого Леня называл, тоже давай до кучи. Совсем хорошо будет, если ты найдешь их телефоны.
   - Ой! - Оксана испуганно округлила глаза. - А я не помню ни одной фамилии!
   - Ну как же так! - укоризненно сказал Лесовой.
   - А вообще-то подожди! - поправилась Оксана. - Кажется, фамилии есть в Ленином блокноте, он его с собой не брал. Точно, есть! Но только блокнот у меня дома...
   - Давай договоримся так, - предложил Николай. - Я позвоню тебе вечером, и ты продиктуешь мне из книжки все записи, которые касаются Колымы.
   На этом они распрощались. Оксана вернулась в магазин, а майор отправился на службу. Сигизмундов оказался на месте, и Лесовой положил перед ним несколько листов бумаги в прозрачной пластиковой папке.
   - Здесь план розыскных мероприятий, - сказал он. - Как и было приказано.
   Вспомнив, каким взглядом проводил его вчера полковник, Николай решил придерживаться официального тона. Все-таки, одно дело сидеть за столом в ресторане, и совсем другое - в служебном кабинете. О вчерашней драке с "мордоворотами" он решил промолчать.
   - Молодец! Потом ознакомлюсь. - Сигизмундов небрежно отодвинул от себя папку, не проявив к ней никакого интереса. Майору стало слегка обидно. Вчера он закончил эту, как теперь оказалось, никому не нужную писанину далеко за полночь.
   - Если вопросов у тебя нет, можешь приступать к реализации, - добавил полковник, давая тем самым понять, что не удерживает подчиненного.
   - Почему нет? - возразил Николай. - Один вопрос имеется.
   Сигизмундов удивленно посмотрел на него.
   - Ну, давай...
   Лесовой не узнавал полковника. Начальника как будто подменили. До сегодняшнего дня он излучал доброжелательность, а тут вдруг как будто охладел к подчиненному и хотел поскорее от него избавиться. Однако сбить Николая с толку было не так-то просто.
   - Товарищ полковник, вчера вы сказали, что справлялись о Леониде Полищуке, и убедились, что с ним все в порядке...
   Заметив перемену в поведении майора, Сигизмундов улыбнулся, но промолчал.
   - ...Я хотел бы узнать, давно ли это было?
   - Недели три назад, - начальник поднял на Николая удивленные глаза. - Где-то в начале марта. Сейчас уточню...
   Он пощелкал клавиатурой компьютера и сказал:
   - Точно, пятого числа. А чего это ты вдруг всполошился?
   - Потому, что сразу после этого Полищук перестал выходить на связь с женой, а до того делал это регулярно.
   - Ну-ка, давай подробнее! - равнодушное выражение с лица полковника сразу исчезло, и в глазах блеснул охотничий азарт...
   - Есть у нас в том регионе кое-какие интересы, - сказал он, внимательно выслушав Лесового. - Есть и специальный человечек. К нашему ведомству он отношения не имеет, служит, так сказать, в конкурирующей структуре, но за дополнительный оклад сотрудничает с нами весьма охотно. Вот через него мы справочки и наводим. Можно, конечно, и официальный запрос организовать через МВД, но это будет долго.
   Он посмотрел на часы.
   - Так, сейчас у нас половина двенадцатого, да плюс восемь часов, значит, у них девятнадцать тридцать. Можно звонить.
   Полковник набрал длинный номер и, после непродолжительного ожидания, сказал, подмигнув Николаю:
   - Капитан Митрохин? Олег Константинович? Здравствуй, дорогой! Полковник Сигизмундов из Москвы беспокоит. Помнишь такого? Вот и отлично! Ну конечно, как обычно. Ты от компьютера далеко? Дома? Ничего себе, в такое-то время! Наверное, собака в лесу издохла! Ладно, ладно, шучу! Ты вот что, открой-ка минут через десять почту, я за это время письмецо настрочу. Когда нужен ответ? Вчера, дорогой, вчера. Так что, сам понимаешь...
   Положив трубку, он быстро набросал текст письма, щелкнул по надписи "отправить", и удовлетворенно сказал:
   - Вот и все. Теперь Константинович в лепешку расшибется, ночи спать не будет, но через день-два вся информация будет у меня.
   - Тогда я дальше действую по плану? - поднялся со стула Николай.
   - Конечно, конечно, - произнес полковник. На его лице снова появилось отсутствующее выражение. На принесенный майором план мероприятий он так и не взглянул.
  
   Глава 13. Он был не похож на человека...
  
   Проверяться Николай начал еще утром. Выехав со стоянки задолго до встречи с Оксаной, он два часа колесил по улицам, пытаясь обнаружить возможную слежку. То резко срывался с места, едва красный сигнал светофора сменялся желтым, то неожиданно перестраивался в крайний левый ряд и разворачивался через две сплошные полосы. Только навыки экстремального вождения позволяли ему избежать столкновения со встречными машинами, водители которых отчаянно сигналили и многозначительно крутили пальцами у виска. Конечно, существовал риск нарваться на автоинспекцию, но Николай был уверен, что, случись такое, удостоверение сотрудника милиции избавит его от неприятностей.
   Но ни разу ни одна машина не рванула за "Волгой", ни один водитель не попытался повторить его хулиганский маневр. Компьютерная система тоже не подавала сигнала тревоги, и теперь Лесовой был почти уверен, что слежки за ним нет.
   Распрощавшись с Сигизмундовым, прежде чем ехать в Люберцы, где в купленной Денисом Красильниковым квартире жила его жена Марина, он еще немного попетлял по улицам. Компьютерный подсказчик молчал, и, не доезжая до Выхино, Николай окончательно успокоился и свернул на Рязанский проспект.
   Мелодичный сигнал зазвучал, когда он подъезжал к МКАД. Вслед за ним компьютер произнес приятным женским голосом:
   - Серый "Фольксваген", номер..., сто пятидесятый регион, пять минут следует за вами на расстоянии сорока метров. Для проверки рекомендуется остановиться. Принадлежность автомобиля устанавливается. Ждите.
   Николай прижался к обочине и остановился, не глуша двигатель. Машина с названным номером проскочила мимо, не сбавляя скорости, и он облегченно вздохнул. Но рано. "Фольксваген" проехал метров сто и тоже остановился. Снова зазвучал сигнал и тот же приятный голос сказал:
   - Указанный номер регистрационными отделами ГИБДД Московской области не выдавался.
   Вот и началось!
   Кем бы ни были преследователи, запугать Лесового им не удалось. Кишка тонка. Но все равно нужно было принять разумные меры предосторожности. Чтобы как-то мотивировать остановку, он вышел из машины, поднял крышку багажника и сделал вид, будто что-то там поправляет, не спуская одновременно глаз с автомобиля преследователей. Оттуда никто не выходил и, захлопнув крышку, Николай отправился дальше.
   В Люберцах он остановил машину в трех кварталах от дома, где жила Марина Красильникова, и зашел в гастроном, расположенный на первом этаже потянувшегося на весь квартал шестнадцатиэтажного дома. В самом конце магазина он увидел около стеллажей хлебного отдела ведущую в подсобное помещение дверь. Уверенно бросив на ходу: "к директору", Николай прошел мимо продавщицы и оказался в длинном коридоре, из которого, как он был уверен, должен быть выход во двор, куда подъезжали машины с товаром. Запасной выход он обнаружил по запаху табачного дыма - около него курила стайка молоденьких продавщиц во главе с дюжим пожилым грузчиком. Когда Николай прошел мимо, никто из них не заинтересовался им, даже не повернул головы в его сторону.
   Майор быстро пересек двор и, миновав проход между домами, оказался на параллельной улице. Перешел через дорогу, снова свернул во двор и направился в сторону, противоположную той, откуда приехал - машину он остановил, проехав три лишних квартала. По дороге он постоянно проверялся, хотя отдавал себе отчет, что если за ним идут настоящие профессионалы, они вряд ли позволят себя обнаружить. А если у них есть возможность проверить его связи, то узнать адрес, куда он направлялся, им было проще простого.
   Наконец, Николай добрался до нужного дома, затерявшегося в типовой застройке московских дворов. Быстро набрал на домофоне номер квартиры и, дождавшись ответа, сказал:
   - Марина, это Николай Лесовой, из милиции, друг Дениса. Я звонил вам недавно.
   Щелкнул замок и дверь открылась. Марина Красильникова жила на четвертом этаже, и Николай не стал вызывать лифт, а взбежал по лестнице. Видно, жильцы пользовались ей нечасто. Скорее всего, опасались тех, кто расписал стены подъезда козлиными мордами, стилизованными свастиками и сплетенными в причудливый вензель тремя шестерками. Эти же завсегдатаи темной лестницы набросали здесь горы мусора - пивные бутылки, окурки, пустые шприцы и использованные презервативы.
   Когда-то давно, когда Лесовой только поселился в купленной квартире, его подъезд выглядел примерно так же, разве что немного отличалась тематика рисунков. Терпеть такое он не захотел, и ему пришлось применить довольно жесткие меры, чтобы убедить непонятливую молодежь поискать другое место для сборищ. Но через неделю по лестнице можно было подняться, не наступив в лужу мочи, а довольные соседи стали приветливо здороваться с ним и уважительно называть Николаем Васильевичем. Глядя на бардак в подъезде Красильникова, Николай недоумевал, как Денис терпел такое рядом со своим жилищем. И решил, что, скорее всего, ему просто до чертиков надоело воевать. Уволившись из армии, Красильников устроился в фирму, занимавшуюся сопровождением и охраной крупных сумм наличных денег, которые их хозяева не хотели светить перед налоговыми органами, и дорогостоящих грузов на любом виде транспорта - самолетах, поездах, автомобилях. Денису приходилось возить набитые валютой чемоданы и коллекции ювелирных украшений ценой в миллионы долларов, и в дороге случалось всякое. Когда он добирался до дома, ему было не до гадящего в подъезде молодняка.
   С женой Дениса Николай был знаком довольно поверхностно. Лет пять назад Красильников позвонил ему и напросился в гости, предупредив, что будет не один. Марина, девушка с внешностью кинозвезды и нутром законченной стервы, сразу не понравилась Лесовому. Особенно его удивляло, как ей удалось взять под каблук сильного и жесткого Дениса, лишенного сантиментов диверсанта, который за несколько минут развязывал язык любому самому отвязанному духу и заставлял его вывернуться до самых печенок. А Марине он с доброй и беспомощной улыбкой спускал любые оскорбления и унижения, которые она не стеснялась произносить при посторонних с ангельским выражением на красивеньком лице. Наводивший ужас на врагов разведчик оказался удивительно робок в отношениях с женщиной, которая не замедлила воспользоваться этим.
   Николай пытался поговорить с другом, но тот не захотел его слушать. Не желая заполучить в лице Дениса врага, Лесовой оставил эту тему, и с тех пор они встречались с Красильниковым все реже. А с Мариной после того злополучного визита он не виделся ни разу.
   Она работала где-то на телевидении. Чем она там занималась, похоже, не знал даже ее муж. Почему сейчас, посреди недели и в разгар рабочего дня, она сидела дома, Николай не стал ее спрашивать. Его больше интересовали обстоятельства исчезновения Дениса.
   Марина встретила его в туго обтягивающих аппетитную попку лосинах и короткой облегающей маечке, из-под которой призывно торчали острые бугорки сосков. Было заметно, что она успела приготовиться к приему гостя. Глаза были умело подведены, и на фарфоровом кукольном личике выделялись ярко накрашенные губы. Впустив Николая, она уселась на маленьком диванчике, поджав одну ногу под себя в позе, явно подсмотренной в каком-то модном журнале, и указала ему место рядом с собой. Места оставалось ровно столько, что сесть можно было, только тесно прижавшись к ней. Но Лесовой не принял приглашения и устроился в кресло напротив.
   - Марина, я пришел к тебе не только как друг Дениса. Ты знаешь, что я работаю в милиции, как раз в том отделе, который занимается поиском пропавших людей. - Он сразу приступил к делу, но не стал говорить, что поменял место службы. - И сейчас ты должна рассказать мне все, что сможешь вспомнить о последних днях, предшествующих его исчезновению. Может быть, какие-то странные телефонные звонки, или встречи с незнакомыми людьми?
   - Как мне все это надоело! - Марина капризно надула губки, забросила за голову руки и сладко потянулась, отчего Николаю показалось, что соски вот-вот проткнут маечку, и выскочат наружу. - Все время одно и то же! В милиции спрашивали, домой приходили, опять спрашивали... Хоть бы ты поинтересовался, как мне без Дениса живется! Друг, называется! А ты, как все - с кем он встречался, да кому звонил! И никто ведь не подумает, как я живу в таком подвешенном состоянии - то ли жена, то ли вдова?
   Лесовой не понимал, к чему клонит Марина, только меньше всего она походила на убитую горем женщину, недавно потерявшую любимого мужа. А когда она заговорила снова, все стало предельно ясно.
   - Я ведь осталась без ничего! - Марина плаксиво наморщилась, но глаза оставались совершенно сухими. - Все имущество записано на Дениса. Квартира, машина, все, все! Я осталась нищей!
   - Погоди! - попытался урезонить ее Николай. - Разве тебя кто-то гонит из квартиры? Или отнимает машину? Насколько мне известно, у Дениса нет близких родственников, которые могли бы претендовать на наследство.
   - Ага! - глаза Марины блеснули. - Еще бы кто-то претендовал! Дело не в этом...
   - А в чем же тогда? - спросил Лесовой, хотя уже догадался, что сейчас услышит.
   - Я ведь не могу распоряжаться имуществом, как ты этого не понимаешь? Не могу даже ничего продать! Доверенность на машину, и та через два года кончается! Адвокат говорит, что вступить в права наследства я смогу только когда Дениса признают умершим. А этого, если не найдут труп, придется ждать целых пятнадцать лет! Да через пятнадцать лет я буду уже никому не нужной старухой!
   Николай чувствовал все большее отвращение к этой красивой кукле с фарфоровым личиком и безупречной фигурой, у которой повернулся язык сказать про исчезнувшего мужа "труп". Но она сама дала ему в руки ключ к дальнейшему разговору и, старательно сохраняя спокойствие, он сказал:
   - А вот в этом я могу тебе помочь. Скажу больше - кроме меня, тебе никто не поможет. Правда, официально делом Дениса занимается другой человек, но я отлично знаю, как это делается. Если поиски по горячим следам ничего не дали, расследование обычно откладывается в долгий ящик, пока пропавший не всплывет где-то сам, живой или мертвый. Слишком много дел висит на шее у каждого работника. А я специально взял отпуск, чтобы развязать себе руки и заниматься только делом Дениса, - для пущей убедительности Лесовой решил слегка приврать. - Все-таки, он был моим другом.
   Произнеся "был моим другом", Николай заметил, что глаза Марины загорелись жадным огнем. Собственно говоря, этого он и добивался, именно поэтому не стал говорить, что надеется найти Дениса живым. По каким-то неуловимым признакам он догадывался, что такая перспектива не очень обрадует Марину, уже видевшую себя полноправной хозяйкой пусть небольшого, но привлекательного наследства.
   - Правда? - спросила она с придыханием, подавшись всем телом к Николаю и еще сильнее выпятив грудь.
   - Правда, - кивнул он. - У меня даже есть кое-какие догадки. Но чтобы подтвердить их фактами, мне нужно, чтобы ты была полностью откровенна со мной.
   - А я ничего и не скрываю! - обиженно надулась Марина. - Спрашивай!
   - Тогда опиши мне тот день, с самого утра и со всеми подробностями.
   Марина задумалась, вспоминая.
   - День, как день... Ничего особенного. Это было воскресенье, и мы оба были дома. Я проснулась поздно, часов в одиннадцать. Во сколько встал Денис, не знаю, но он уже не спал. Я хотела выпить кофе, но он кончился, и я пошла в магазин. А когда вернулась, Дениса дома не было, а в квартире стоял какой-то странный запах. Я даже не знаю, что может так пахнуть.
   Конечно, подумал Николай, где уж тебе знать. Изнеженная городская жительница, во время грозы Марина наверняка спешила спрятаться под крышу, и потому ей незнаком был запах озона. И, тем более, запах свежескошенной травы. Он давно заметил, что трава, скошенная косилками на московских газонах, пахнет совсем не так, как луговая...
   - А почему ты подумала, что Денис именно пропал, а не просто куда-нибудь ушел? - спросил он.
   - В одних спортивных штанах и босиком? - усмехнулась Марина. - Даже тапочки дома остались. Все на месте, документы, ключи, все-все. А он с тех пор так и не появился, не позвонил. Что я должна думать?
   - Погоди! - перебил ее Николай. - Ты сказала, что в магазин пошла сама? А почему не Денис?
   Он кое-что знал о специфике отношений в семье Красильниковых, поэтому и задал такой вопрос.
   - Так мы с ним накануне поругались, и не разговаривали. Он и спал в ту ночь в большой комнате на диване. Я даже сама тогда удивилась - он видел, что я собираюсь в магазин, но даже и не подумал предложить свои услуги. Ждала, думала он воспользуется случаем, чтобы помириться, даже тянула время, но не дождалась. На Дениса это совсем не похоже...
   Действительно, не похоже, подумал Николай. Ведь он с тебя, суки, пылинки сдувал...
   - А из-за чего вы поссорились? - спросил он на всякий случай.
   - Понимаешь, накануне того дня я случайно выглянула в окошко и увидела, что Денис разговаривает около подъезда с каким-то человеком. Мне почему-то показалось, что разговор идет на повышенных тонах. Потом Денис махнул рукой и пошел домой. А тот человек сел в машину, и уехал. Когда Денис пришел, я спросила, кто это был. И знаешь, что он ответил? Для тебя, говорит, будет лучше, если ты никогда этого не узнаешь. Знаешь, как я разозлилась? Как это - жена, и не должна знать, с кем ее муж на улице разговаривает? А может быть, он точно так же и любовницу от меня скрывал? Может, он никуда не пропадал, и сейчас у нее прячется? Если так, то сразу развод, и свою половину я у него отсужу, пусть не надеется!
   Тут Николай не сдержался и брезгливо поморщился. Если даже ему, чужому человеку, Марина несла такую несусветную чушь, лишенную всякой логики (только что она сама говорила, что ее муж пропал в одних спортивных штанах), то можно представить, какой скандал она закатила в тот день мужу! Но Марина ничего не заметила и продолжала гнуть свое:
   - Разве я не права? Ну, скажи!
   - Права, права, - пробормотал он, лишь бы успокоить разбушевавшуюся куклу. - Ты лучше вспомни, были у того человека, с которым разговаривал Денис, какие-нибудь особые приметы?
   - Ой! - Марина округлила глаза и испуганно прижала ладонь к щеке. - Конечно, были! Я хорошо рассмотрела. Он вообще был не похож на человека!
   - Как это? - удивился Лесовой.
   - У него лицо было белое-белое, белее бумаги. У людей таких лиц не бывает.
   - А волосы седые? - спросил Николай, чувствуя, как холодеют кончики пальцев.
   - А вот и нет! Он ведь молодой еще, не старше тридцати. Волосы у него были темные, почти черные...
   - А машина? Не помнишь, на какой он машине уехал?
   - Конечно, помню! Старье какое-то! На таких, наверное, сто лет назад ездили. Я еще в кино такую видела...
   - В каком еще кино? - полюбопытствовал Лесовой.
   - Не помню, что-то про Сталина... - легкомысленно ответила Марина.
  
   Глава 14. Неправильные менты
  
   Выйдя из подъезда, Николай сплюнул в сердцах и громко выругался, чем заслужил неодобрительные взгляды сидевших на скамейке старушек. Но он был настолько взбешен, что не обратил на них внимания. Ему едва удалось вырваться из квартиры. Когда майор собрался уходить, Марина принялась строить ему глазки, приглашать выпить чашечку кофе и даже какого-то особенного коньяка. Одним словом, напрашивалась. Николай, отнекиваясь, направился к двери, но Марина подошла вплотную и, как бы невзначай стала прижиматься грудью к его плечу. Когда она принялась за него совсем уж откровенно, Лесовой взял ее за плечи, развернул спиной к себе, и увесистым шлепком по круглой попке отправил изумленную Марину из прихожей в комнату.
   Николай был не железный. В других обстоятельствах он содрал бы с нее обтягивающие штанишки, разложил на диване и вдул изнывающей от желания сучке по самые помидоры. Трахал бы до тех пор, пока не запросит пощады. Но у него были свои принципы. Он никогда не позволил бы себе тронуть жену друга, даже такую стерву, как Марина. А после разговора, в котором она показала свое гнилое нутро, ему было просто противно даже прикоснуться к ней. Примерно, как улечься в постель с резиновой куклой...
   Вспомнив жену Лени Полищука, Николай сравнил ее со стервой Мариной, и выругался еще громче, подарив старушкам повод обмыть в очередной раз косточки современной молодежи.
   Он был так зол, что даже перестал проверяться на предмет слежки. Хрен с вами, следите, сколько хотите! Ни от кого не скрываясь, Николай дошел до магазина, сел в "Волгу" и поехал в контору, как он стал называть про себя "Центр специальных проектов". Ему надо было задать несколько вопросов полковнику Сигизмундову, а может быть и самому генералу. Даже, если придется затронуть его не совсем ординарную внешность.
   Выехав на Рязанское шоссе, Николай прибавил скорость и, вглядываясь в зеркало заднего вида, убедился, что ни один водитель не поддал газа, чтобы не упустить его из вида. Компьютерный подсказчик тоже молчал. Но вскоре он увидел впереди стоявшую на обочине машину с надписью "ДПС", а около нее человека в форме ГИБДД, который махал ему полосатым жезлом.
   Николай притормозил, опустил стекло, но выходить из машины не спешил. Инспектор с лейтенантскими погонами подошел к нему и сказал:
   - Вы превысили скорость. Пройдите в нашу машину для составления протокола.
   Кажется, попал! - подумал майор. То, что это не случайная встреча, он понял сразу. При обычной проверке документов гибэдэдэшник, особенно офицер, обязательно бы сначала козырнул и представился: "инспектор ГИБДД, лейтенант милиции Пупкин". Это у них въедается в кровь. А у этого даже не было на груди обязательной бляхи с указанием личного номера, а в руке - прибора для измерения скорости.
   Рядом с "Волгой" уже стояли два человека в черной омоновской форме, и стволы их короткоствольных автоматов были направлены прямо на Лесового. Конечно, можно было поднять пуленепробиваемое стекло и рвануть вперед. Ведь Сигизмундов говорил, что броня его машины выдержит автоматную очередь. Но испытывать это на собственной шкуре как-то не хотелось. Майор быстро оценил обстановку и решил выйти из машины. Можно было раздавить спасительный брелок и вызвать подмогу, но Лесовой решил, что справится сам. В милицейском "Форде" больше никого не было, а эти, даже вооруженные автоматами, не выглядели настолько опасными, чтобы он не рискнул вступить с ними в схватку.
   - Я могу попросить ваши документы? - нахально спросил он, подойдя вплотную к автоматчикам, так, что стволы чуть не уперлись ему в живот.
   - Что? - заржал один из омоновцев и, выпустив из рук повисший на ремне автомат, сделал неприличный жест, хлопнув ладонью левой руки по сгибу правой. - А этого не хочешь? Давай быстро в нашу машину!
   Именно этого Лесовой и ждал. Противник, выпустивший из рук оружие, уже не представлял особенной угрозы, и его Николай оставил на потом. Неуловимым движением уйдя с линии прицела, он ткнул указательным пальцем в гортань второму автоматчику. Прием был жестокий, но эффективный, и противник, захрипев, упал на асфальт. Первый омоновец не успел схватиться за автомат, как его постигла та же участь. Автоинспектор трясущимися руками рвал пистолет из кобуры, но почему-то это у него не получалось. А потом и вовсе стало не до того, потому что майор одной рукой взял его за глотку, а второй сжал тянувшуюся за оружием руку так, что тот ойкнул и прекратил всякие попытки к сопротивлению.
   Как, наверное, восхищались шоферы проносившихся мимо машин, видя сюрреалистическую картину - остановленный автоинспектором водитель взял обидчика за горло! Такое увидишь не каждый день!
   - Даже не думай! - произнес Николай голосом полицейского из американского боевика. - Кто вас послал? Говори, быстро!
   И в подтверждение того, что не намерен шутить, сильнее сжал пальцы на горле.
   - Начальник, - прохрипел лейтенант. - Мне приказали, я выполняю...
   - Кто приказал?
   - Я же говорю - начальник!
   - Фамилия, живо!
   Лейтенант назвал, и Лесовой вспомнил, что в одном из районов Москвы отделом ГИБДД действительно руководит полковник с такой фамилией. Но район этот был на другом конце города, и место, где они сейчас стояли, вовсе не входило в зону его ответственности.
   - Врешь! - уверенно сказал Николай и слегка приласкал лейтенанта тычком в солнечное сплетение. - Говори правду, если не хочешь еще.
   - Меня попросили, - ответил тот, корчась от боли. Если бы Николай не держал его за горло, инспектор упал бы на колени.
   - Кто попросил? - майор был неумолим.
   - А я знаю? - огрызнулся лейтенант. - Дали денег, я и согласился... На одну ментовскую зарплату разве проживешь?
   - Не пи...ди! - оборвал его Лесовой. - Я ведь живу! Говори, сколько за меня дали?
   - Пять тысяч, - поняв, что шутки плохи, ответил лейтенант.
   - И всего-то? - презрительно усмехнулся майор.
   - Баксов...
   - Ого! - присвистнул Николай. Это было уже серьезно. - Уважают, однако! Где деньги?
   - Дома, - едва слышно прошептал лейтенант, непроизвольно опустив взгляд в сторону брючного кармана.
   Николай понял, что означает этот взгляд, вытащил у него из форменных брюк пухлую пачку перетянутых резинкой пятидесятидолларовых купюр, и без смущения положил ее в карман своей куртки. Инспектор застонал от бессильной злости, на что Лесовой издевательски сказал ему:
   - А работу ты сделал? Нет? Значит, и вознаграждение не положено. Так кто, говоришь, тебе заплатил? - и он снова придавил горло.
   - Да не знаю я его, честно! - простонал лейтенант. - Я его вчера за превышение скорости остановил, а он дал мне денег и попросил помочь задержать тебя.
   - Попросил! - передразнил его Николай. - Эх ты, страж порядка...
   Поняв, что лейтенант был обыкновенной пешкой, и большего от него не добиться, он похлопал его по карманам куртки и извлек оттуда жетон и служебное удостоверение.
   - А это мы заберем! - сказал, бросив все это на сиденье "Волги". Туда же последовала обойма с патронами, которую он выщелкнул из лейтенантского "Макарова".
   - Что ты делаешь? - взвыл инспектор. - Меня ведь посадят!
   - И правильно сделают, - флегматично ответил ему Николай. - Заслужил. Слушай, а чего это ты так дешево прокололся? Бляху спрятал, не представился! Я сразу понял, что дело нечисто.
   Лейтенант ничего не ответил, только зло сверкал исподлобья глазами. Лесовой нажал ему на плечи и подбил ногой под колени, заставив сесть на асфальт. Потом, заметив, что "омоновцы" стали оживать, он добавил каждому по удару ботинком в нужное место, и они снова затихли. Отстегнул от автоматов рожки, еще по два магазина вытащил из специальных карманов омоновской формы, и присоединил их к лейтенантскому имуществу. Никаких документов при "омоновцах" не оказалось.
   - Эти кто такие? - спросил он у лейтенанта. - Они что, тоже настоящие менты?
   - А я откуда знаю? - обреченно пожал плечами тот. - Все может быть. Мне сказали взять их с собой, я и взял.
   Николай подошел к милицейскому "Форду", вытащил из замка и положил в карман ключ зажигания, рывком выдрал трубку рации и забросил ее в кювет.
   - Вот теперь можно и ехать! - сказал он, завел машину и тронулся, сопровождаемый злобным взглядом продажного лейтенанта...
  
   Глава 15. Странная история странного генерала
  
   - Это еще что? Арсенал, что ли, ограбил?
   Сигизмундов вошел в кабинет, когда Николай складывал в сейф снаряженные магазины.
   - Трофеи! - мрачно ответил майор, и рассказал полковнику о случившемся на дороге.
   Сигизмундов внимательно выслушал его, почесал затылок и протянул:
   - Да-а! Дела! Получается, я ошибся? И мафиози не собираются оставлять тебя в покое? Кто, кроме них, мог устроить на тебя засаду? Не будь ты таким шустрым, завтра оказался бы в списках без вести пропавших. А нам пришлось бы искать нового оперативника.
   - Выходит, так! - по-прежнему мрачно ответил Лесовой.
   - Надо что-то делать! Может быть, тебе стоит несколько дней пожить в отделе? - предложил полковник. У нас здесь есть неплохая комната отдыха. А я за это время, смотришь, и урегулирую ситуацию.
   Сигизмундов оскалил зубы в хищной улыбке, и Николай подумал, что тому, кто попадет под его "урегулирование", не позавидуешь. Но предложение ему не понравилось.
   - Еще чего не хватало! - возмутился он. - В горах не прятался от духов, а тут буду бегать от каких-то бандюг? Нет уж, буду жить, как жил. А если домой придут - им же хуже.
   - Вольному воля! - пожал плечами Сигизмундов. - Только будь осторожен.
   - Постараюсь, - пообещал Николай, и протянул ему удостоверение обиженного им лейтенанта вместе с бляхой. - Можно этого деятеля пробить по базе?
   - Запросто! - ответил полковник и защелкал клавиатурой компьютера. Через пару минут на экране появилось знакомое лицо и колонка текста рядом с ним.
   - Твой? - повернулся он к Николаю.
   - Мой!
   - Лейтенант Мороз из Химкинского райотдела. Так, так... здесь ничего особенного, мент, как мент. Ладно, посмотрим файл службы собственной безопасности... вот! Видишь? "...лейтенант Мороз Григорий Фролович находился в оперативной разработке с... и по... Основание - информация о многочисленных случаях вымогательства, полученная от внештатного осведомителя П. Впоследствии информация не подтвердилась, и дело оперативной разработки лейтенанта Мороза Г.Ф. было прекращено". Понимаешь, что это значит?
   - Чего уж тут непонятного? - усмехнулся майор. - Не жадничал лейтенант, честно делился с начальством. Вот и вывернулся.
   - Знаешь что? - на лице Сигизмундова снова появилась хищная улыбка. - Заберу-ка я ксиву и жетон, и устрою по своим каналам Григорию Фроловичу такую сладкую жизнь, что ему небо с овчинку покажется!
   - Пожалуйста! - Николай протянул ему милицейские аксессуары. - Буду только рад. А с баксами что делать? Может быть, сдать в кассу? Все-таки, сумма немалая.
   - Зачем в кассу? - удивился Сигизмундов. - Трофей твой, деньги заплачены за твою голову, тебе и владеть. Или ты собираешься писать на него рапорт? Чтобы его наказали?
   - Зачем? - усмехнулся Николай. - У тебя это лучше получится.
   - Тогда докладывай, какие успехи по делу Красильникова?
   - Похвастаться пока нечем, - обтекаемо ответил Лесовой. - Но появились кое-какие вопросы. Довольно нескромные.
   - Нескромные? - Сигизмундов поднял на него удивленные глаза. - Ну, что же, задавай.
   - Не так давно ты отказался рассказать мне, отчего у нашего шефа такая странная внешность.
   - Почему тебя это снова заинтересовало? - нахмурился полковник.
   - Потому, что в деле Дениса Красильникова промелькнул похожий на него человек. Точнее, с таким же цветом лица. Свидетель видел, как за день до исчезновения Красильников разговаривал с ним около своего подъезда. Согласись, это достаточно веское основание для моего любопытства.
   - И ты решил, что это был Вампир? - Сигизмундов оставался спокоен, но по некоторым признакам Николай определил наметанным взглядом, что полковник напрягся, как почуявший опасность хищный зверь.
   - Нет, - ответил Лесовой. - Это был не он. У доктора волосы совершенно седые, а по словам свидетеля, у того человека они были темными или черными. И возраст не тот. Этому, на взгляд свидетеля, было не больше тридцати. Но все-таки такое сходство настораживает, не так ли?
   - А из-за недостатка информации ты не можешь сделать нужные выводы? - подхватил полковник. - Ладно, я отвечу на твой вопрос. Но начать придется издалека.
   - Разве у нас мало времени? - деланно удивился Николай и, устроившись удобнее на стуле, приготовился слушать.
   - Но учти, - полковник не поддержал шутливого тона. Мало того, Лесовой чувствовал, что его не оставляет возникшее напряжение. - То, что ты услышишь - не для чужих ушей. Это секретная информация, а ты подписал соответствующую бумагу.
   - Зачем напоминать? - поморщился Николай. - Не маленький...
   - В этой истории много непонятного, - Сигизмундов не обратил внимания на реплику. - Даже таинственного. Ты ведь у нас законченный материалист? Вот и попробуй разыскать рациональное объяснение истории нашего генерала.
   Сейчас ему пятьдесят один год, а докторскую диссертацию по психологии он защитил в двадцать пять. Несмотря на молодость, он уже тогда пользовался авторитетом среди психологов и психиатров. Он часто консультировал КГБ и МВД, разоблачил кучу симулянтов, которые косили под психов, пытаясь таким образом уйти из-под суровой статьи. А однажды к нему пришел чин из специального отдела КГБ и попросил разобраться с интересным случаем потери памяти. Ну, ты знаешь, бывает такое - человек пропал, его ищут, а он вдруг сам выходит к людям, черт знает на каком расстоянии от дома, и при этом не помнит ни своего имени, ни того, где был и что с ним случилось. Георгий Шалвович согласился - и увяз в этом деле с головой. Гэбисты подкидывали ему случаи один интереснее другого, и он занимался этими людьми до девяносто первого года, когда рухнул Комитет, а спецотдел был разогнан, как притон мракобесов. А через пару лет отдел тихо возобновил свою работу, и доктор снова занялся тем же делом.
   - Значит, у него получалось? - предположил Николай. - Он восстанавливал им память?
   - Тут можно судить по-всякому. Они вспоминали свое имя, прежнюю жизнь, но про тот период, когда находились в розыске, рассказывали такое... Память возвращалась к ним урывками, доктору приходилось буквально вытаскивать информацию из подсознания. Почти все утверждали, будто встречались со странными людьми, которые каким-то образом перенесли их в непонятное место, где небо всегда закрыто облаками, где нет дня и ночи, а царят вечные сумерки. Таких, как они, там было много, и все занимались работой, смысла которой никто не понимал. В общем, несли такую чушь, что те, кто по долгу службы знакомился с этими рассказами, считали их бредом, галлюцинациями, навеянными под воздействием каких-то психотропных препаратов. Но с какой целью, ответить никто не мог.
   - А доктор, стало быть, смог? - спросил Николай. Еще в милиции ему приходилось читать справки, в которых говорилось о таких случаях. Врачам удавалось восстановить пациентам память о прошлой жизни, но период отсутствия у всех оставался черным пятном. Во всяком случае, ему не приходилось слышать, чтобы кто-то из них вспомнил все.
   - Доктор, может быть, и смог, - вздохнул полковник, - но мне об этом он не рассказывал.
   - Ты так и не объяснил, что, все-таки, с ним случилось, - напомнил Лесовой.
   - Георгий Шалвович занимался беспамятными потеряшками до две тысячи третьего года, а потом пропал сам. К этому времени он остался без семьи, и хватились его только на третий день. Когда вскрыли квартиру, в ней еще стоял слабый запах озона и скошенной травы...
   - Ничего себе! - не удержался Николай. - А дальше-то что было?
   - Дальше? Дальше он через год вышел к маленькому поселку в Оймяконском районе Якутии, напугав местных жителей своей внешностью. Там вокруг сопки да тайга, и всего одна дорога до районного центра, поэтому никто не мог понять, откуда он взялся. А сам он молчал. Хотя, в отличие от других потеряшек, не лишился памяти. Во всяком случае, он помнил, как его звать. А когда его доставили в Москву и за него взялись бывшие коллеги из спецотдела ФСБ, он заявил, что не помнит, где провел целый год. Ясно было одно - во время отсутствия с ним произошло что-то очень страшное. Те, кто знал его раньше, не узнавали доктора. Они помнили его здоровым мужчиной с нормальным цветом лица и черными волосами, а в кого он превратился, ты сам видел. Ему даже пришлось доказывать, что он - это действительно он, напоминая бывшим знакомым такие факты и подробности их знакомства, которые никто другой знать просто не мог.
   Потом от него отстали, и доктор добился встречи с нашим министром. О чем они разговаривали, не знает никто, кроме них двоих, но результат видишь сам. Был создан наш отдел и доктор уже несколько лет возглавляет его.
   - Выходит, он рассказал министру что-то настолько важное, что тот даже сделал его генералом? - предположил Лесовой. - Но почему тогда он не делится информацией с нами, своими сотрудниками? Может быть, тогда и розыск пошел бы веселее? А он вместо этого заправлял мне, что это направление работы, поиск пропавших, появилось в отделе сравнительно недавно.
   - Он не соврал, - жестко ответил полковник. - Вампир никогда не врет. Если он хочет что-то скрыть, то просто промолчит. И сам решает, какую информацию доводить до подчиненных, а какую придержать.
   - Хорошо! - сказал Николай. - Буду знать свое место.
   - Обидчивый, да?
   - Да нет, просто расслабился в тепличных условиях, нюх потерял, - невесело улыбнулся майор.
   - Вот и хорошо, что ты это понимаешь, - улыбнулся в ответ Сигизмундов. - А теперь иди к Вампиру и расскажи ему во всех подробностях то, что рассказал мне. И не пытайся что-нибудь утаить, все равно не получится. Иди. Пока дойдешь, я ему позвоню.
   - Можно еще один вопрос? - спросил Николай, поднявшись со стула.
   - Давай.
   - Скажи, а тебе откуда это все известно?
   - Что - все? - Сигизмундов сделал вид, что не понял.
   - Ну, про доктора...
   - Много хочешь знать! - полковник улыбнулся и взялся за телефонную трубку...
  
   Глава 16. А меня не бойся!
  
   Бойко отстукивавшая что-то на компьютере Ниночка встретила Николая доброжелательной улыбкой. Он улыбнулся в ответ, заглянул ей в глаза, и вдруг почувствовал, как между ними проскочила невидимая искра. С ним бывало такое - встретишься с женщиной глазами, и сразу понимаешь, что ты ей, по меньшей мере, небезразличен, и одним взглядом дело вряд ли закончится. И всегда оказывался прав. Значит, суждено познакомиться с Ниночкой поближе, подумал он. Правда, Сигизмундов пугал страшными карами, которые Вампир может обрушить на голову обидчика своей любимицы, но ведь Николай вовсе не собирался обижать ее!
   - Георгий Шалвович ждет вас! - сказала девушка и даже вышла из-за стола, чтобы открыть перед Николаем дверь. Сегодня она показалась майору еще привлекательнее, чем в прошлый раз.
   Вампир с насупленным видом сидел за совершенно пустым столом. Жестом указав Лесовому место за столом для совещаний, он коротко приказал:
   - Выкладывайте.
   Майор со всеми подробностями рассказал ему обо всем, что случилось с ним не только сегодня, но и в последние два дня. Следуя совету полковника, он не стал скрывать ни стычки с "мордоворотами", ни встреч с женами своих пропавших друзей. Все это время на белом лице доктора не было заметно никаких эмоций. Он сидел, глядя Николаю в глаза и почти не шевелясь, только тихонько постукивал пальцами по столу, отбивая мерный такт. Его взгляд и ритм постукивания производили какое-то странное впечатление. Николаю даже показалось, что доктор, кроме его слов, прислушивался к чему-то еще. Уж не применял ли он какие-то свои психологические приемчики?
   Когда Лесовой закончил, доктор Кварацхелия помолчал немного, потом спросил:
   - Значит, говорите, тому человеку, которого видели с Денисом Красильниковым, было на вид лет тридцать?
   - Так точно!
   - Бросьте, Николай! - поморщился доктор. - Я вас предупреждал! Мы ведь не в казарме!
   - Больше не буду! - виновато ответил майор.
   - Вы уж постарайтесь! Ладно, перейдем ближе к делу. Что-то мне не нравится вся эта суета вокруг вас. Скажите, Николай, вам не показалось, что дорожная встреча с "мордоворотами" не была случайной?
   - Может быть, и нет, - обтекаемо ответил майор. - Во всяком случае, раньше со мной ничего подобного не случалось. Всегда старался обойтись словами, без рукоприкладства.
   - Раньше... раньше вы не работали в нашем отделе! - парировал доктор. - Придется подумать, как оградить вас от подобных эксцессов. Ладно, что-нибудь придумаем! А теперь перейдем к нашим делам. Скажите, ваша свидетельница хорошо рассмотрела лицо человека, который разговаривал с Красильниковым?
   - Говорит, что да.
   - И оно было такое же, как у меня?
   - По ее словам, белее бумаги.
   - А волосы, говорите, черные?
   - Или очень темные, - поправил его Николай. - Так она сказала.
   Теперь доктор замолчал надолго. Лесовой сидел, глядя на его неподвижное, ничего не выражавшее лицо и терпеливо ждал. А когда Вампир снова заговорил, то произнес слова, которых Николай совсем не ожидал услышать.
   - Кстати, майор, я могу вас поздравить. Вы совершенно не поддаетесь обычному гипнозу. Таких, как вы, не слишком много. В вашей профессии это хорошее качество.
   - Что значит - обычному? - спросил Николай. Все-таки он правильно расценил взгляд Вампира и его постукивания по столу. Это была проверка. - Значит, есть и необычный?
   - Есть, - подтвердил доктор. - Вот ему практически никто не может противостоять. Правда, и владеют им считанные единицы. Но я вижу, вы ждете от меня объяснений?
   Уж ты-то наверняка владеешь! - подумал Николай, а вслух сказал:
   - Если вы не против. Я хотел бы узнать, кем был тот человек. Думаю, вам это известно.
   - Известно, - подтвердил доктор, и неожиданно перешел на "ты". - Я тебе, сынок, скажу одно. Если ты когда-нибудь встретишь человека с такой внешностью, беги от него без оглядки. Если он заинтересуется тобой, или, что еще хуже, узнает, чем ты занимаешься - тебе конец. В лучшем случае, окажешься в списке пропавших без вести.
   Что будет в худшем случае, Николай предпочел не спрашивать.
   - И главное - не вздумай вступать с ним в схватку, - продолжил доктор. - Тебе не поможет никакая специальная подготовка, никакие навыки рукопашного боя. Даже оружие против них бессильно. Ты просто не успеешь его достать. А если успеешь, то никогда в него не попадешь. Нет такого человека, который сможет с ним справиться. Только не спрашивай, кто они такие. Больше я ничего тебе не скажу. А теперь иди.
   Николай чуть помедлил, вставая со стула, и Вампир заметил на его лице незаданный вопрос.
   - А меня не бойся! - сказал он, то ли в шутку, то ли всерьез. - Я хороший.
   Когда за Николаем закрылась дверь, доктор нажал клавишу мини-АТС, дождался ответа и сказал в трубку:
   - Здравствуйте, Сергей Маркович. Я был прав. Началось. Подробности доложу при встрече.
  
   Глава 17. Нина
  
   Когда Лесовой вышел в приемную, там никого не оказалось, кроме, разумеется, Ниночки. Она все так же сосредоточенно отстукивала что-то на компьютере. Николай вспомнил ее взгляд, перехваченный при входе, и остановился около секретарского стола. Девушка подняла глаза и прекратила стучать по клавишам.
   - Скучно одной? - задал он банальный вопрос.
   - Почему скучно? - удивилась Ниночка. - С Георгием Шалвовичем особенно не соскучишься. Вон, завалил работой до самого вечера!
   И она кивнула на компьютер.
   - Какой жестокий начальник! - улыбнулся майор.
   - А вот и неправда! - нахмурилась Ниночка. - Георгий Шалвович очень хороший, но работа есть работа.
   - Тогда простите. Такая красивая девушка, и так серьезно относится к делу - это что-то невероятное.
   - Что тут невероятного? - зарделась она. - Разве можно по-другому?
   - Устаете, наверное? - Николай стал подводить разговор к желательной для него теме.
   - Бывает, - согласилась Ниночка.
   - Тогда знаете что? Я тоже сегодня устал, и предлагаю отдохнуть вечером вместе. Давайте сходим куда нибудь, посидим. Завтра выходной, можно расслабиться. Я знаю один неплохой клуб. Если, конечно, у вас нет на сегодня других планов.
   - Даже не знаю, - смущенно сказала она, и Николай понял, что никаких планов у нее нет.
   - Ну, раз не знаете, значит точно надо сходить! - подбодрил он девушку.
   - У меня еще много работы! - слабо отбивалась Нина, но по ее тону Лесовой понял - она уже согласна.
   - Не до самой же ночи вы будете стучать здесь по клавишам! - возразил он. - Я подожду. Во сколько вы закончите?
   - Часам к шести справлюсь, - сказала Ниночка, взглянув на экран компьютера. - Если, конечно, никто не будет мешать.
   - Понял! - сказал Николай, подняв руки. - Удаляюсь! С шести и до бесконечности буду ждать вас на парковке около входа. Серая "Волга", увидите.
   Сначала он хотел забрать из гаража свой "БМВ", чтобы не позориться перед Ниночкой на ободранной старой "Волге", но благоразумие и осторожность взяли верх. Тем более что девушка не производила впечатления особы, расположения которой можно добиться крутой тачкой и растопыренными пальцами.
   До назначенного времени оставалось еще больше часа, и Лесовой потратил это время с пользой. Вернувшись в кабинет, он вошел в базу данных МВД и занялся сверкой информации из флэшки, переданной ему полковником, с милицейскими розыскными делами. Отыскав несколько совпадений, он убедился, что сопровождавший исчезновения запах озона упоминался только в информации Сигизмундова. Ни в одном милицейском деле по розыску тех же людей про это не было сказано ни слова. Скорее всего, следователи просто не обратили внимания на запах, никак не связывая его с пропажей людей.
   Николай принялся выборочно просматривать старые дела, находя их методом тыка, и только в одном из них, десятилетней давности, упоминался запах озона. Школьный учитель остался после уроков, чтобы привести в порядок учебные пособия в физической лаборатории, и больше никто его не видел. Оставшийся в лаборатории запах озона следователь объяснил тем, что там, среди других учебных пособий, был генератор статического электричества, и учитель перед исчезновением зачем-то крутил его, вызвав электрические разряды. А так как запах никак не связывался с пропажей, больше следователь про него не упоминал.
   Без четверти шесть Николай вышел из здания и сел в оставленную на служебной парковке машину. Ждать пришлось долго. Нина появилась только в пятнадцать минут седьмого и остановилась на крыльце, оглядываясь по сторонам. Лесовой вышел из машины и помахал рукой. Полюбовавшись ее грациозной походкой, галантно распахнул дверцу, и девушка уселась на переднее сиденье.
   - Только мне надо заехать домой, переодеться! - предупредила она.
   - Хоть на край света! - легкомысленно ответил майор. - Все равно ночные заведения так рано не открываются, так что времени у нас вагон.
   Жила Нина довольно далеко, в районе Алтуфьевского шоссе, и всю дорогу они непринужденно болтали на разные темы. Девушка оказалась веселой и совсем не жеманной. Общаться с ней оказалось удивительно легко, несмотря на приличную разницу в возрасте, и через пять минут они перешли на "ты". Правда, говорила больше Нина, а он внимательно слушал. Когда доехали до ее дома, Николай уже знал всю ее нехитрую биографию. Оказалось, что Ниночке недавно исполнилось девятнадцать лет, и она всего два года, как окончила школу в далеком Новосибирске, где жила с родителями. Девушка всю жизнь мечтала жить в столице и, хотя в Новосибирске достаточно своих институтов, поехала поступать в Москву. Но - увы... Тогда, пообещав, что на будущий год обязательно поступит, она уговорила родителей, у которых была единственным ребенком, и они разрешили ей остаться в столице. Чтобы любимое чадо не мыкалось по съемным квартирам, отец, известный в городе кардиолог и, по совместительству, состоятельный владелец частной клиники, купил ей в Москве однокомнатную квартиру. Он же ходатайствовал перед своим старым знакомым, Георгием Шалвовичем, и тот взял Нину на работу.
   В прошлом году она снова пыталась поступить в институт управления, и снова не вышло. Но уж в этом...
   Тут ей пришлось прерваться, потому что они свернули к ней во двор.
   - Придется подождать! - предупредила она, выходя из машины. - Как минимум, час. Быстрее я не соберусь. Извини, домой не приглашаю.
   - Конечно! - понимающе кивнул Николай - Легкомысленно было бы впускать в дом малознакомого человека!
   - Если ты думаешь, что я кого-то боюсь, то ошибаешься! - гордо сказала Нина. - Георгий Шалвович не даст меня в обиду. Ты его еще не знаешь! А не зову потому, что у меня не прибрано.
   Лесовой вышел из машины, чтобы согласно правилам этикета открыть перед ней дверцу, но опоздал. Ее каблучки уже стучали по ступенькам крыльца.
   Нина оказалась точна. Из подъезда она вышла через час и две минуты, и Лесовой снова залюбовался ею. На работе она была в строгом темном брючном костюме, который тоже был ей к лицу. Но теперь она выглядела и вовсе сногсшибательно. Девушка успела сделать прическу, наложить неброский, но очень ей идущий макияж. Николай не очень разбирался в женской одежде, но то, что было на ней сейчас надето, делало из Ниночки настоящую королеву красоты. Хоть сейчас выпускай на подиум.
   ...Повеселились они на славу и уехали из ночного клуба почти в четыре часа утра. Николай давным-давно не проводил время так хорошо, и по поведению Нины видел, что она тоже осталась довольна сегодняшним вечером.
   - Я провожу? - предложил майор, заглушив машину около ее подъезда.
   - А еще ты, как в кино, должен напроситься на чашечку кофе! - засмеялась она. - А я должна для приличия поломаться, а потом согласиться?
   - Если нет кофе, согласен на чай! - ответил он с серьезным видом.
   - Ладно, пошли, коварный соблазнитель!
   Когда за ними защелкнулся замок входной двери, Николай повернулся лицом к Нине, заглянул в ее глаза, и увидел в них тот извечный женский призыв, который ни с чем не мог перепутать. Он мягко взял девушку за плечи и притянул ее к себе. Она на секунду напряглась, обозначая сопротивление, а потом подалась вперед, прижавшись к Николаю всем гибким телом. Поцелуй длился так долго, что оба чуть не задохнулись.
   Куртки они еще как-то повесили на вешалку, а остальные детали одежды оставались на полу в длинном коридоре по мере приближения к комнате. С Николая сначала слетел пиджак, на него упала кобура с пистолетом. Когда они оказались около дивана, Лесовой остался в одних штанах, и восхитительная грудь Нины прижималась к его мускулистой груди. А через несколько секунд на полу оказались и брюки.
   Потом они долго стояли вместе под струями прохладного душа, остужая разгоряченные тела, и Николай с наслаждением чувствовал, как скользит под его намыленной ладонью ее восхитительно гладкая кожа, а сама она тихонько постанывает под его руками. Потом он завернул девушку в огромное полотенце, отнес на диван, и все началось сначала.
   Николай сразу понял, что сексуальный опыт Нины практически равен нулю, а знания приемов обращения с противоположным полом почерпнуты, скорее всего, из разговоров с подругами, и сначала вел себя так, чтобы не обидеть девушку каким-нибудь неосторожным движением. Но она оказалась настолько раскована и непосредственна, что он быстро отдал ей лидирующую роль, чего с ним раньше никогда не случалось в отношениях с женщинами. В своей наивной бесстыдности Нина не оставила, наверное, ни одного сантиметра поверхности его тела, не исследованного ее мягкими губами, горячим язычком и вездесущими пальчиками, отчего огонь желания не угасал в нем до самого рассвета. Только к утру, с трудом оторвавшись друг от друга, они обессилено заснули.
  
   Глава 18. Кошмары ночные и дневные
  
   Лесовому приснился странный сон. Он стоял на берегу неширокой реки или, скорее, канала, наполненного тускло-серой водой. По обоим берегам, насколько хватало взгляда, все было покрыто мелким песком такого же цвета без малейшего признака растительности, даже чахлой травы. Местность была пустынная и до самого горизонта плоская, как стол. Впрочем, горизонт таковым можно было назвать только с большой натяжкой, потому что серая пустыня где-то вдалеке сливалась с таким же серым небом, то ли покрытым однотонными облаками, то ли это был его естественный цвет. И вообще, все вокруг выглядело серым и тусклым, как в старом черно-белом фильме. На небе никаких светил, ни солнца, ни луны, ни звезд, и невозможно было понять, день вокруг, или ночь.
   В этой пустыне он оказался не один. Рядом с ними стояли друзья - Дима Стрешнев, Денис Красильников и Леня Полищук, и показывали пальцами на другой берег, где стоял еще один человек и призывно махал им рукой. Присмотревшись, Николай узнал в нем Пашу Камкова. Только фигура его была размытой, полупрозрачной, и через нее проглядывал все тот же песок.
   Стоявший ближе других к Лесовому Леня Полищук силился что-то ему сказать, открывал рот, но не мог выдавить из себя ни звука. Тогда Леня схватил его левой рукой за плечо, а правой принялся отчаянно жестикулировать, время от времени показывая куда-то назад. Николай обернулся, и увидел, что там, где только что никого не было, стоят четыре человека. Трое - прямо у них за спиной, а четвертый чуть в отдалении. Лица у всех были настолько бледны, что выделялись в окружавшей серости яркими белыми пятнами. Волосы у первых трех оказались жгуче-черными, а у четвертого - совершенно седыми, и Лесовой узнал в нем Вампира. В этом сне ему почему-то не хотелось называть этого человека по-другому.
   Бледнолицые расположились за их спинами так, что Николай понял - он с друзьями - пленники этих людей, и им никогда уже не вырваться из серой пустыни. А Вампир стоял в стороне и смотрел на него укоризненным взглядом, будто Николай не последовал какому-то его совету...
   Лесовой вздрогнул и проснулся, от того, что ему показалось - в комнате есть кто-то кроме него и Нины. Продолжая дышать ровно, как во сне, он чуточку приоткрыл глаза и медленно-медленно обвел взглядом окружающее пространство. В комнате никого не было, только почудилось, что в углу мелькнула замеченная боковым зрением призрачная фигура. Перестав притворяться спящим, Николай поднял голову и увидел, что там просто-напросто сгустилась тень. Да и откуда здесь мог взяться кто-то, кроме барабашки? - подумал он, смеясь про себя над собственным дурацким кошмаром, и посмотрел на безмятежно спящую Нину. Сходил в туалет, посмотрел на часы и, решив, что можно урвать еще часок сна, снова улегся рядом с ней.
   Это надо же было присниться такому! Начитался "секретных материалов", наслушался от Сигизмундова всяких страшилок...
   Теперь Николай спал чутко. Когда Нина поднялась и, стараясь не шуметь, накинула халат и выскользнула из комнаты, он сделал вид, что крепко спит. Как только в ванне зашумела вода, он быстро вскочил с дивана, собрал с пола в комнате и коридоре свои вещи, быстро оделся и аккуратно положил на подоконник брошенную вчера кобуру с пистолетом.
   - Ой, ты уже проснулся? - удивилась Нина, выйдя из ванны. - Я думала, что тебя из пушки не разбудишь, а ты и одеться успел!
   - Я же военный человек, - отшутился майор, - привык собираться за сорок пять секунд!
   Когда он вышел из ванны и зашел на кухню, девушка повернулась к нему от шкафчика, в котором сосредоточенно что-то искала, и смущенно сказала:
   - Знаешь, кажется, кофе у меня на самом деле кончился. Придется пить чай. Только надо еще сахар найти...
   - Заварка тоже куда-то задевалась, и вода холодная! - шутливо подхватил Николай, усаживаясь за стол.
   - Скажешь тоже! - надула губки Нина. - Зачем ты надо мной смеешься? Вот смотри, пожалуюсь Георгию Шалвовичу, он тебе покажет!
   - Только не это! - деланно испугался Лесовой. - Он ведь меня со света сживет! Все, сдаюсь, буду пить то, что дашь, хоть воду из под крана!
   - Ага! Испугался! - торжествующе воскликнула Нина. - Не одному тебе смеяться над бедной девушкой!
   - А если серьезно? - сменил тон Николай. - Что скажет твой опекун, если узнает обо всем?
   И он неопределенным жестом показал в сторону комнаты, где они провели бурную ночь.
   - Ты и правда боишься - Нина испытующе посмотрела на него.
   - Нет. - Лесовой не отвел взгляда. - Если только за тебя.
   - Если так, то можешь успокоиться, - очень серьезно сказала девушка. - Я уже большая девочка и вправе принимать самостоятельные решения. Дядя Георгий понимает это и уважает мои права. Он следит только за тем, чтобы меня никто не обидел. Честно говоря, я не завидую тому человеку, который попробует это сделать. Но ты ведь не собираешься меня обижать?
   И, наклонившись к Николаю, она чмокнула его в щеку.
   - Встретимся вечером? - спросил он, прижав ее к себе.
   - А ты уходишь? - Нина сделала обиженное лицо. - До самого вечера? Ведь сегодня суббота...
   - Прости, родная, слишком много дел, - развел руками Лесовой. - Но вечером буду, как штык, клянусь!
   Он натянул на плечи ремни кобуры, надел куртку, поцеловал девушку в прихожей и открыл дверь.
   ...Увидев стоящих на лестничной площадке людей, по их блуждающим глазам и напряженным позам Николай почувствовал неладное, и моментально приготовился к отражению атаки. Он успел сделать подсечку тому, что стоял ближе, и нанести ему удар в солнечное сплетение. Нога Лесового летела в челюсть второго, но тот уже держал наготове баллончик, из которого в лицо майора ударила удушливая струя...
  
   Глава 19. Злые гости
  
   Сознание вернулось без всяких промежуточных состояний, будто кто-то включил невидимый тумблер и перед глазами вспыхнул яркий свет. В запястьях ощущалась сильная боль. Опустив глаза, Николай увидел, что на них надеты наручники, причем кто-то затянул их так старательно, что кисти рук уже посинели. Кроме этого ничего нигде не болело, что немало его удивило. Все известные майору парализующие средства вызывали у очнувшегося после их применения человека сильную головную боль. Он же не испытывал особого дискомфорта, только слегка шумело в ушах. Значит, против него применили что-то новенькое, такое, что ему не пришлось изучать на спецкурсах.
   Открыв глаза, Николай мгновенно срисовал окружающую картину. Он полулежал на том же диване, на котором провел сегодняшнюю ночь. Кобура была пуста, а пистолет вместе с содержимым его карманов - двумя удостоверениями, старым милицейским и новым, эмчээсовским, телефоном и ключами, лежал на журнальном столике. Над диваном, направив прямо в лоб майору ствол "Макарова", нависал крупный широкоплечий парень в черном джинсовом костюме, тот самый, что угостил его порцией газа из баллончика. Второй, которого Николай успел обидеть ударом в живот, сидел в кресле напротив и, поигрывая пистолетом, злобно смотрел на него. Во втором кресле сидела Нина, испуганная, но явно не потерявшая контроля над собой.
   - Нина, они ничего тебе не сделали? - спросил Лесовой. Язык был, словно чужой и плохо слушался, отчего голос звучал шепеляво, как после стоматологической анестезии.
   - Заткнись, мудило! - посоветовал широкоплечий, а второй подскочил с кресла, но почему то против всякой логики подошел не к Николаю, а к Нине, и хлестко ударил ее по щеке.
   - И ты молчи, сука! - выкрикнул он, хотя девушка не успела ничего сказать. - Вякнешь хоть слово - живого места на тебе не оставлю.
   - Зря ты это сделал, - невыразительным голосом сказал Лесовой. - Этого я тебе не прощу.
   - Что? - обиженный взвился с кресла. - Да я тебе...
   - Сядь! - спокойно приказал ему широкоплечий. - Успеешь еще.
   Он достал трубку, набрал номер и сказал:
   - Евгений Иванович, все в порядке, клиент созрел. Ждем.
   Спрятал трубку в карман и, обращаясь к Николаю, сообщил:
   - Сейчас придет один человек и задаст тебе несколько вопросов. Если ему не понравится, как ты будешь отвечать, мой друг сделает твоей девочке больно. Ты ведь не хочешь, чтобы ей было больно? А, Николай Васильевич? - он отошел от дивана и заглянул в одно из удостоверений.
   Лесовой ничего ему не ответил, но мысленно причислил и этого к своим личным врагам. Одно дело воевать с ним самим, это, по крайней мере, мужское занятие, и не такое уж легкое. И совсем другое - вмешивать в разборки его женщину.
   Похоже, пленившие его люди или мало о нем знали, или легкомысленно недооценивали уровень его подготовки. Иначе застегнули бы браслеты не впереди, а за спиной, да еще связали бы ноги. Николай уже представил во всех подробностях, как он обезвредит обоих, но пока не торопился это делать. Он уже понял, что эти двое не больше чем пешки, и поэтому решил дождаться человека, который будет задавать вопросы. Дальнейшее развитие событий показало, что он был прав. Когда прозвенел дверной звонок и широкоплечий впустил в квартиру невысокого человека с резкими чертами худощавого лица, Николай сразу понял, что где-то уже его видел. Несколько секунд напряжения памяти, и перед глазами всплыла фотография из переданного Сигизмундовым досье. Полковник Жиленков, куратор южного направления из центрального аппарата управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков! И, по совместительству, один из главарей наркосиндиката, приговоривших Николая и четверых его товарищей. Наверняка, двое пленивших его людей имели в карманах удостоверения того же ведомства. Возможно, они даже считали, что принимают участие в задержании опасного преступника. Но это никак не оправдывало хамских действий по отношению к Нине и не спасало их от предстоящего возмездия.
   Сидевший в кресле живо освободил место начальнику и встал около Нины. Жиленков сел, взял с журнального столика оба удостоверения, прочитал, хмыкнул, бросил обратно и спросил у Николая:
   - Не понимаю, как к вам сейчас обращаться, господин Лесовой? Капитан? Или все-таки майор? Разные ведомства, разные звания...
   - Как вам будет угодно, господин полковник, - пожал плечами Николай. - Давайте ближе к делу.
   - Даже так? - Жиленков постарался скрыть удивление, но оно все равно проскользнуло в его голосе. - Вы неплохо информированы. Тем лучше. Вижу, вы человек серьезный, не пытаетесь качать права и, проиграв, не будете запираться, чтобы не доводить дело до ненужных эксцессов. Ваша подруга еще такая юная, не хотелось бы портить ей внешность...
   Еще один напросился! - хладнокровно подумал Лесовой. - Ну, почему они все такие кровожадные и неосторожные? А вслух сказал:
   - Смотря, о чем будете спрашивать.
   - Ничего сложного! - обрадовался полковник. - Вопросов у меня немного. Хотя, по ходу разговора могут возникнуть и дополнительные.
   - Валяйте! - не очень почтительно согласился Николай. - Но обещать ничего не могу. Вдруг я не буду знать ответа?
   - Вопрос первый, - Жиленков проигнорировал его реплику. - Почему вы перешли из милиции в МЧС?
   - Господи! - вздохнул Лесовой. - И для этого нужно было прыскать мне в лицо этой вашей гадостью? Не проще ли было зайти в управление кадров?
   - Я жду от вас не комментариев, а ответа на поставленный вопрос! - нахмурился полковник.
   - Ну, что же. Это совсем просто. Пригласили, предложили хороший оклад, повышение звания и непыльную работу.
   - И вы сразу согласились? - на лице полковника мелькнуло что-то похожее на презрение. - А как же честь мундира?
   Николай бросил на Жиленкова тяжелый взгляд и негромко сказал:
   - Кто бы говорил о чести!
   - Ну, ты! - тот, который ударил Нину, замахнулся на Николая зажатым в руке пистолетом.
   - Стоять! - голос Жиленкова прозвучал негромко, но властно. - Еще раз дернешься без приказа, и завтра отправишься патрулировать улицы.
   Выговор полковника подействовал на его подчиненного как удар плеткой. Он вжал голову в плечи и отступил на два шага.
   - Хорошо, - Жиленков снова обратился к Николаю. - Оставим эмоции. Значит, говорите, предложили непыльную работу? В чем она заключается?
   - Меня пригласили в военизированный отряд.
   - Неправильный ответ. В Центре специальных проектов нет никакого военизированного отряда.
   - Действительно, нет, - не стал спорить Лесовой. - Но мне поручили создать и возглавить службу охраны Центра. Какие-то они ведут там секретные исследования, которые требуют особой охраны.
   Надо было молоть любую чушь, лишь бы она была хоть чуть-чуть похожа на правду. Развязать полковнику язык, узнать от него как можно больше, а потом уже действовать...
   - Ладно. Считайте пока, что я вам поверил, но мы еще вернемся к этому вопросу. А сейчас меня интересует - где прячутся ваши друзья Стрешнев и Красильников? И кто убил Павла Камкова? Кажется, Стрешневу удалось выйти на след его убийцы?
   Николай ожидал чего угодно, но такого... У этого наркобарона, решившего их головами компенсировать пропажу партии героина, хватает наглости задавать такие вопросы? Единственным объяснением могло быть то, что Жиленков пытается отвести от себя подозрения, но зачем ему это нужно? Перед кем он ломает комедию? Перед ним? Или, может быть, перед Ниной, если предположить, что ее отпустят, чтобы она передала весь разговор доктору? Не перед этими же двумя костоломами, в самом деле!
   Все это быстро пролетело в голове Николая, и он решил прозондировать почву. Нахмурившись, он произнес сквозь зубы, глядя полковнику в глаза:
   - Думаю, что об этом лучше спросить вас, полковник.
   - Жалко! - вздохнул Жиленков.
   - Чего вам жалко? - сверкнул глазами Лесовой.
   - Не чего, а кого! - с издевательски-печальным видом ответил полковник. - Мне жалко эту юную девушку. Ведь это из-за вашего дурацкого упрямства ей сейчас будет очень больно. Леша!
   Его подручный, тот, которому досталось от Николая, спрятал пистолет в подмышечную кобуру и, радостно ощерившись, подошел к Нине.
   - Погодите! - испуганно взмолился Лесовой. - Не трогайте ее! Я расскажу вам все, что знаю! Только скажите - вы что, на самом деле не имеете отношения к пропаже Стрешнева и Красильникова?
   - Не прикидывайтесь дурачком, майор! - нахмурился Жиленков. - Даю вам последний шанс. У вас есть три минуты. Если вы за это время не ответите на мой вопрос, Леша приступит к делу. А он у нас специалист.
   Николай сделал вид, что колеблется, но через несколько минут принял решение, вздохнул и сказал, скорчив страдальческую мину:
   - Ладно, согласен. Я все расскажу, только одна просьба - ослабьте наручники! Ваши парни переусердствовали, еще полчаса, и начнется омертвение тканей. Посмотрите! - и он протянул вперед посиневшие кисти.
   - Хорошо, - кивнул полковник. - Валентин, ослабь, только осторожно. Он парень шустрый!
   - Ничего, не таких видали! - ухмыльнулся парень в джинсовом костюме.
   - Если что, - добавил полковник, - не церемонься. Не настолько майор мне дорог, чтобы позволять ему безнаказанно резвиться.
   Наверное, костоломам и в голову не приходило, что человек, оказавшийся в положении Лесового, способен на активное сопротивление, и они потеряли осторожность. Валентин переложил пистолет в левую руку, достал из кармана маленький ключик и склонился над Николаем. Лучшего момента представиться не могло. Полковник сидел в кресле, и скорее всего оружия при нем не было. Кровожадный Леша стоял возле Нины, спрятав пистолет в кобуру. Как только Валентин повернул ключик в замке наручников, Николай правой ногой изо всей силы ударил его в промежность, благо, ноги тот держал широко расставленными. Одновременно, выдернув руку из расстегнувшегося браслета, он вывернул у Валентина пистолет, который тот непроизвольно опустил стволом в пол, а костяшками пальцев другой руки сильно ударил его в ямку чуть ниже затылка. Валентин уткнулся носом в диван и затих.
   Леша попытался сунуть руку под куртку, но Лесовой уже направил ствол прямо ему в лоб.
   - Не пытайся! - предупредил он. - Все равно не успеешь! Лицом к стене, руки на стену, ноги врозь!
   Он подошел к выполнившему приказание Леше, вытащил у него из-под куртки пистолет и, отчасти из предосторожности, отчасти из чувства мести, приложил ему рукояткой по затылку, отправив в глубокий обморок. Потом, не обманываясь кажущимся испугом Жиленкова, защелкнул у него на запястьях снятые с себя наручники и от всей души вкатил ему в лоб хорошего щелбана, так, что тот ойкнул от неожиданности.
   - Вот тебе! - поучительно сказал Николай. - Нельзя вмешивать женщин в мужские разборки! В следующий раз подумаешь! Если, конечно, он будет, этот следующий раз!
   И ухмыльнулся так кровожадно, что полковник испуганно вздрогнул.
   Николай отвернулся от него, подошел к Нине, которая сидела в кресле, раскрыв от удивления рот, так и не поняв, что все кончено - настолько быстро изменилась ситуация.
   - Все, все, моя хорошая! - он поднял ее с кресла, обнял и прижал к себе. - Все кончено! Сейчас я позвоню нашим, они приедут и заберут этих ублюдков!
   - Может быть, не надо? - сказала Нина, дрожа всем телом, начиная отходить от пережитого стресса.
   - Что не надо - звонить? - улыбнулся Николай. А с ними что делать? Нарезать кусками и спустить в унитаз?
   Перехватив злой взгляд полковника, он состроил зверскую рожу и набрал номер Сигизмундова.
   - Здравствуйте, Александр Петрович! Не могли бы вы подъехать к Нине? Как к какой? К Ниночке, секретарше генерала. Тут к ней случайно забрел полковник Жиленков с двумя приятелями, вели себя по-хамски, вот и пришлось объяснить им правила хорошего тона. Они все поняли, но теперь не очень хорошо себя чувствуют. Надо бы прибрать в квартире, а то одному мне не справиться. Больно тяжелые. Хорошо, жду!
   Спрятал трубку в карман и удовлетворенно сказал Жиленкову:
   - Ну, вот и все. Сейчас за вами приедут люди, и что они будут делать с вами, меня уже совершенно не касается. Наверное, спросят, зачем вы сюда пришли со своими злыми приятелями. Но первый вопрос будет мой. Перед кем вы ломали комедию? Или вы на самом деле не знаете, что случилось хотя бы со Стрешневым? Никогда не поверю. Я ведь знаю, что вы со своими подельниками всех нас приговорили. И Паша Камков - тоже ваша работа!
   - Ты идиот, майор! - со злостью ответил полковник. - Если бы это была моя работа, стал бы я, как ты говоришь, ломать комедию? Больно мне нужно хлестаться тут перед тобой! Да и вообще, кто тебе ввел это в уши? Сигизмундов, эта гэбэшная крыса? Или, может быть, сам Кварацхелия? Ты думаешь, что обезвредил страшного злодея, главу наркомафии? Опомнись, майор! Этот старый колдун Кварацхелия намерен твоими руками разделаться с конкурентами и подмять под себя весь рынок! Да он хуже меня в сто раз! Это страшный человек, ты еще убедишься!
   - Коля, что ты молчишь? - вмешалась Нина. - Как он может так говорить про Георгия Шалвовича!
   - Ага! - зло произнес полковник. - Ты ее слушай!.. Эта прошмандовка тебе такого наговорит... Она же его подстилка!
   - Что? Как?... - Нина захлебнулась возмущением, и ничего не могла выговорить.
   - Придержи поганый язык, пока я тебе его не вырвал, - мрачно посоветовал Николай Жиленкову, подошел к нему вплотную и взяв за подбородок. Полковник не подозревал, что Лесовому достаточно одного движения, чтобы свернуть ему шею. А если бы он еще знал, чего стоило майору удежаться от этого движения...
  
   Глава 20. Вести с Колымы
  
   - Все-таки вы не удержались, полковник! - слова доктора падали, как тяжелые капли расплавленного свинца. - А я был уверен, что трех предупреждений вам будет достаточно!
   Совсем еще недавно самоуверенного и властного полковника было не узнать. Стоило ему увидеть вошедших в комнату людей, как лицо его приняло едва ли не такой же цвет, как у Вампира, и Лесовому показалось, что он стал занимать раза в два меньше пространства, чем минуту назад. Наверное, полковник был бы рад, если бы смог спрятаться в складке между подушками кресла.
   Нину доктор Кварацхелия без лишних церемоний выставил на кухню и в комнате они остались вчетвером - он, Сигизмундов, Лесовой, и сжавшийся в кресле Жиленков. Валявшиеся на полу Леш и Валентин были не в счет. Войдя в квартиру и оценив обстановку, Сигизмундов извлек из привезенного с собой кейса упаковку шприцев, коробку с ампулами, и сделал нокаутированным спутникам Жиленкова по уколу. Теперь они лежали в углу и тихо посапывали.
   - Вас, майор, - теперь Кварацхелия обращался к Николаю, - я не буду спрашивать, как вы оказались в выходной день в квартире моей секретарши. Предположу, что вы случайно проходили мимо. Как бы там ни было, вы отлично справились. Вы даже не прибегли к помощи группы немедленного реагирования, и это о многом говорит. И все-таки, несмотря на выходной, попрошу вас к вечеру предоставить мне рапорт с подробным изложением сегодняшних событий.
   По тому, как доктор подчеркнул слово "сегодняшних", Николай понял, что о событиях вчерашних он докладывать не обязан, что его несколько успокоило. И все равно он чувствовал себя слегка неловко, будто школьник, целующийся в подъезде с одноклассницей и застигнутый за этим занятием ее отцом. А доктор, совсем еще недавно старательно выставлявший себя этаким штатским пиджаком, на глазах превратился в настоящего командира, отдающего ясные и четкие приказы.
   - Тревожной группе на санитарной машине прибыть по адресу... - говорил он в трубку, меряя комнату шагами из угла в угол. - Двоим с носилками войти в квартиру, остальным обеспечивать безопасность. Выносить придется двоих, еще одного - выводить.
   Отдав приказания, он остановился напротив Жиленкова и, смерив его таким взглядом, что тот еще сильнее вжался в спинку кресла, произнес голосом, от которого даже у Николая мороз прошел по коже:
   - Знаете, полковник, у меня есть сильное искушение помочь Господу Богу избавить землю от вашего присутствия. Почему-то мне кажется, что если вы вдруг бесследно исчезнете, то сотни молодых людей не попробуют зелья, которое вы гоните в страну, и сохранят свои жизни.
   Кварацхелия говорил настолько убедительно, что Лесовой ничуть не сомневался - этот не задумываясь выполнит свою угрозу! Про полковника Жиленкова и говорить не приходилось, он сидел уже не белый, а почти зеленый от страха.
   - Но, к сожалению, я не могу этого сделать. Я даже не могу упрятать вас в тюрьму, потому что у меня нет доказательств против вас...
   После этих слов в глазах Жиленкова появилось видимое облегчение, а на скулах зарделись два ярко-красных пятна.
   - ...Но вы рано радуетесь, - заметив это, язвительно сказал доктор. Кое-что я все-таки могу. Могу уверенно обещать, что в ближайшие дни земля будет гореть у вас под ногами, потому что ваши подельники получат информацию, что вы сдали их мне с потрохами, а к вашему начальству уйдет очередная порция компромата на вас.
   - Блефуете! - полковник стал приходить в себя и попытался показать зубы. - Нет у вас никакой информации! И не думайте, что вам сойдет с рук мое незаконное задержание!
   - Неужели вы будете жаловаться? - деланно удивился Кварацхелия. - Кому? Генеральному прокурору? И что вы ему скажете? Не смешите меня, полковник. Сейчас вы поедете со мной, и расскажете во всех подробностях все, что знаете.
   - Ничего я вам не скажу, - угрюмо буркнул Жиленков.
   - Скажете, скажете! - заверил его доктор. - Вы даже не представляете, как легко разговорить такого человека, как вы...
   - Вы не сделаете этого! - полковник снова побледнел. - Ваши методы противозаконны!
   - Вам ли говорить о законности! - равнодушно уронил доктор. Казалось, он потерял интерес к Жиленкову.
   Прозвенел звонок, и Сигизмундов впустил в квартиру двух подтянутых молодых людей в форме врачей скорой помощи. В руках они держали складные носилки. Даже если бы Лесовой не знал, что это бойцы эмчээсовского специального подразделения, то все равно наметанным взглядом и развитым чутьем определил бы в них своего брата-спецназовца. Наверное, они хорошо знали доктора, потому что вытянулись перед ним в струнку.
   - Этих двоих, - Кварацхелия показал на сладко сопящих "приятелей", - перенесите по очереди в машину, и без лишнего шума везите к себе на базу. Там заприте, а когда они выспятся, позвоните мне.
   - А этот? - один из "медиков" показал на закованного в наручники Жиленкова.
   - Этого я заберу с собой, - ответил доктор, бросив на полковника взгляд, от которого тот снова вжался в кресло.
   - Сопровождение понадобится?
   - Не надо, - доктор отрицательно мотнул головой. - Со мной полковник Сигизмундов, этого будет достаточно. Кстати, проверьте-ка карманы у этих деятелей.
   Как Николай и предполагал, у обоих нашлись милицейские удостоверения. Один оказался капитаном, а другой старшим лейтенантом службы наркоконтроля. Сигизмундов рачительно прибрал документы в свой кейс, где уже лежали отобранные у них пистолеты.
   Через четверть часа квартира опустела. "Врачи" по очереди унесли на носилках незадачливых милиционеров. Доктор с Сигизмундовым увели с собой Жиленкова, замаскировав наручники наброшенной курткой, которую с него же и сняли. Выходя, Вампир шепнул Николаю:
   - Успокой Нину, только быстро, и приезжай в отдел. Напишешь рапорт и жди меня.
  
   Николай уже давно набрал и распечатал на принтере рапорт на имя начальника отдела, от нечего делать два раза проверил его и не обнаружил ошибок. С Ниной они оговорили версию его появления в ее квартире: он зашел за ней утром, чтобы вместе отправиться на прогулку по городу. Лесовой так и написал. Поверит Кварацхелия, или нет, это уж его дело. В конце концов, оба они взрослые люди.
   - Может быть, отнести рапорт Вампиру? - спросил он у Сигизмундова, который увлеченно играл на компьютере в какие-то стрелялки-догонялки.
   - Сиди, - ответил тот, не отрывая глаз от экрана. - Шеф приказал дождаться его. Сейчас он занят с Жиленковым.
   - Что-то долго он колет этого наркополковника! - Лесовой сладко зевнул. Поспать ночью ему почти не пришлось. - Не поддается, что ли?
   - Наоборот, - уверенно ответил Сигизмундов. - Нет такого человека, которого Вампир не смог бы расколоть. А раз задерживаются, значит, Жиленкову есть, что рассказать. Черт! Никак не могу пройти на четвертый уровень!
   Он в сердцах отбросил мышку и откинулся на стуле.
   - Слушай, а что это за противозаконные методы допроса, на которые намекал полковник? - спросил Николай. - Шеф что, гипноз использует?
   О том, что Жиленков назвал доктора "старым колдуном", Лесовой говорить не стал.
   - Гипноз, не гипноз, но допрашивать он умеет, - туманно ответил Сигизмундов. - Он у нас, как-никак, психолог, доктор наук.
   - Знаешь, Александр Петрович, - сказал Лесовой, - у меня полное впечатление, что Жиленков на самом деле не имеет отношения к пропаже ребят, и Пашу Камкова не по его приказу убили. Уж очень убедительно он меня о них спрашивал, да и ни к чему ему было передо мной комедию ломать. Но если не он, то кто?
   - Он же не самый главный в наркомафии, - пожал плечами полковник. - Кроме него, в их верхушке еще несколько человек состоит. Кто-то из них отдал приказ, а Жиленкова в известность не поставили. Может, у них там свои игры? Ладно, чего гадать! Если он чего-то знает, Вампир у него все выведает. Вот только, расскажет ли он про это нам, большой вопрос.
   - А зачем ему от нас это скрывать? - удивился Николай.
   - У шефа свои резоны, - ответил Сигизмундов, снова взяв мышку. - Ага, письмо пришло. Сейчас посмотрим. Вот! С Колымы, однако, капитан Митрохин пишет. Прочитаем, что он о твоем друге Полищуке сообщает...
   Но узнать о судьбе Леонида майор не успел. Зазвонил внутренний телефон, и он услышал из трубки голос доктора:
   - Майор, вы написали рапорт?
   - Так точно!
   - Тогда несите его ко мне.
   - Ты уж не уходи без меня, - попросил Лесовой Сигизмундова. - Вернусь, почитаю, что там про Леню пишут...
   ...Полковник Жиленков, сидевший за приставным столом, имел вид побитой собаки. Доктор Кварацхелия, напротив, казался весьма довольным, и его вид полностью оправдывал прозвище - сейчас он был похож на напившегося крови улыбающегося вампира.
   - Давайте свой рапорт, - сказал он Николаю, - и проводите господина Жиленкова к выходу. Вот вам на него пропуск.
   У майора крутился на языке вопрос - разве можно отпускать человека, представлявшего несомненную опасность? Но опыт подсказал, что лучше будет промолчать.
   - Вы уж извините, полковник, - обратился доктор к Жиленкову. - Машину я вам предоставить не могу, так что добирайтесь сами. Надеюсь, вы не забыли еще, как пользоваться метро?
   Полковник лишь угрюмо поморщился.
   ...Когда Николай вернулся, Сигизмундова в кабинете не оказалось, но на клавиатуре своего компьютера майор увидел записку: "Письмо от Митрохина я сбросил на твое мыло. Прочитаешь, и можешь быть свободен. Я сегодня уже не вернусь".
   Лесовой открыл почту и принялся за чтение доклада, присланного из Магадана неизвестным ему капитаном Митрохиным.
  
   "Привет, Петрович!
   Задал ты мне задачку! Пришлось по твоему делу съездить не только в Сеймчан, но и дальше, в тайгу. До артели, где этот Полищук работал, от поселка добираться еще полсотни километров. Хорошо, у меня были в том районе кое-какие служебные дела, так что сумел отбрехаться перед начальством и даже взять в конторе уазик. Кстати, заправлять его пришлось за свой счет, так что, за это с тебя отдельный магарыч.
   Короче, твой Полищук действительно пропал, и по этому факту в райотделе милиции даже завели дело. Дело, конечно, тухлое. Сам знаешь, какие у нас тут места, где уж тут пропавшего человека искать. Особенно, если кто-то его надежно спрятал. Если только лет через десять, а может и сто, кто-то случайно ковырнет бульдозером старый отвал, и оттуда твоя пропажа вывалится. Зато будет как новенький, у нас в мерзлоте ничего не гниет и не разлагается. Бывало, при отработках старые зэковские кладбища вскрывали, так они там лежат, как живые, без всяких гробов.
   Но перейдем к подробностям. Конечно, удостоверение моей конторы уже не производит того впечатления, как бывало раньше, но все-таки действует. Председатель артели "Золотинка", в которой работал Полищук, он из бывших ментов, работал раньше по хищениям золота, так что с ним проблем не было. Он очень убедительно посоветовал своим людям ничего от меня не скрывать. Вот что я узнал. На восьмое марта Греков (это фамилия председателя артели) отпустил мужиков в поселок к женам. А Полищуку ехать было не к кому, поэтому он взял ружье и отправился побродить по тайге. Накануне артельский водитель видел на сопке горных баранов, и Полищук захотел побаловать старателей шашлыками. Но, ни шашлыков, ни самого охотника старатели так и не дождались.
   Полищука хватились на следующее утро, и Греков организовал поиски. Это у вас уже весна, а на Колыме по ночам еще прижимает под пятьдесят градусов. Искали два дня, вышли по следам к скальному прижиму на одной маленькой речке, а там следы оборвались. Около прижима целая площадка в снегу утрамбована. Судя по следам, там долго топтались несколько человек, а выходящего следа ни одного, будто все они вместе с твоим Полищуком по воздуху улетели. Насчет запаха, что ты спрашивал, так никакого запаха не было, там вдоль речки постоянно протягивает ветерок.
   После этого Полищука никто больше не видел. Я опросил свидетелей, чем он занимался и как вел себя в последние дни. Все они показали, что всю неделю до восьмого марта Полищук с утра до ночи занимался ремонтом техники, и только седьмого марта после обеда поехал с артельским водителем в Сеймчан, чтобы позвонить оттуда жене и поздравить ее с праздником. Мобильная связь в тех местах работает только в поселке. Я опросил водителя, и он показал, что видел, как около магазина Полищук разговаривал с незнакомым ему человеком. Потом водитель этого человека больше ни разу не встречал, но хорошо запомнил его примечательную внешность - очень бледное лицо, черные волосы и черные глаза. Говорит, что даже испугался, по его словам, человек был похож на колдуна. Как будто он много видел в своей жизни колдунов...
   Тот же свидетель, житель поселка Сеймчан, заверяет, что указанного человека он в поселке раньше никогда не встречал. Я навел справки, кое с кем пообщался, и выяснил, что человек с такой примечательной внешностью в поселке никогда не проживал, и никто из жителей его раньше не видел, ни до, ни после того дня.
   Вот, вкратце, и все, что я сумел выяснить. Теперь выскажу свое мнение. Судя по тому, что ты второй уже раз наводишь справки о Леониде Полищуке, человек он не простой. А дела у нас вокруг золотодобычи запутаны до крайности, и трупов по тайге упрятано немало. Если твой Полищук наступил кому-то на мозоль, то и его, не исключено, где-то надежно прикопали.
   Но мое дело - изложить факты, а выводы делай сам. Если узнаю что-то еще, непременно сообщу. Не забывай. Если что, всегда обращайся, помогу, чем смогу.
   Олег Митрохин".
  
   Капитан из "конкурирующей структуры", как назвал Митрохина полковник Сигизмундов, честно отработал дополнительный оклад. Вот только вывод его Николаю совсем не понравился. И не убедил, потому что Лесовой знал - не так-то легко "прикопать" такого человека, как Леня Полищук. Что бы ни рассказывал Кварацхелия про страшных бледнолицых людей.
  
   Глава 21. Где генерал?
  
   Выйдя из здания исследовательского центра, Лесовой сел в машину и отправился к Нине, где и оставался до воскресного вечера. Почти все это время они провели на диване, делая перерывы только на душ и походы на кухню, когда обоих одолевал совсем уж зверский голод. Николай с удовольствием остался бы и до утра понедельника, но давно уже надо было позвонить в далекий Сеймчан. Из за разницы во времени, это удобнее было делать ночью. А посвящать девушку в свои заботы он не хотел.
   В одиннадцать часов вечера воскресенья он уехал домой, и пожалел об этом, потому что ни с одним из тех, чьи имена были упомянуты в записной книжке Лени Полищука, связаться этой ночью не удалось. Скорее всего, все они находились на стане старательской артели или в каком-то другом месте вне зоны действия сети. Целый час он продолжал набирать номера, а когда надоело раз за разом слышать один и тот же ответ, произнесенный приятным женским голосом: "абонент находится вне зоны действия сети...", плюнул и лег спать. Но перед этим позвонил Оксане Полищук, чтобы подбодрить ее и заверить, что занимается делом ее мужа. Оксана поблагодарила, но в голосе у нее снова звучали слезы. Оказалось, что у них в торговом центре прошло сокращение, и она лишилась работы...
   Сказались две предыдущие бессонные ночи, и Лесовой спал так крепко, что утром не услышал будильника и на целый час опоздал на службу. Встретивший его в коридоре отдела Сигизмундов выглядел хмуро и озабоченно, но вовсе не из-за опоздания подчиненного. Дело оказалось совсем в другом - куда-то запропастился начальник отдела доктор Кварацхелия. На сегодняшнее утро он был приглашен с докладом к министру, но - неслыханное дело! - в назначенное время к нему не явился. Не отвечал он и на телефонные звонки. С пунктуальным доктором такого никогда не случалось, и в отделе царил переполох. Нина не успевала отвечать на звонки - именно сейчас всем вдруг понадобился Георгий Шалвович Кварацхелия.
   - Министр рвет и мечет, - сказал Сигизмундов Николаю. - Какого-то очень уж важного доклада он ждал от доктора, и как назло, именно сегодня... Надо найти Вампира, иначе министр возьмется за нас. Сделаем так...
   Через час Николай с полковником Сигизмундовым на "Волге", в сопровождении семерых спецназовцев на микроавтобусе с зашторенными окнами въехали на территорию коттеджного поселка средней руки, единственным достоинством которого была близость к Москве. Тощий "секьюрити" чахоточного вида сначала не хотел открывать перед ними шлагбаум, но Николай ткнул ему под нос милицейское удостоверение, а спецназовцы предъявили автоматы. Трудно судить, чей аргумент оказался весомее, но страж ворот сразу сник и пропустил их на территорию.
   Коттедж, а точнее обыкновенный одноэтажный кирпичный дом доктора оказался в дальнем углу огороженной высоким деревянным забором территории поселка. По приказу полковника спецназовцы оцепили двор, причем Николай по достоинству оценил то, как грамотно и умело они это сделали. Сигизмундов потянул на себя незапертую калитку, и они с майором зашли во двор, покрытый начинающим зеленеть газоном. Блестящая черная "Волга" шефа стояла у самых ворот, и это могло значить, что он выгнал ее из гаража, собираясь ехать на службу, но что-то ему помешало.
   А вот стальная входная дверь в дом оказалась заперта на довольно сложный внутренний замок. Но это не остановило Сигизмундова. Он достал из своего кейса, в котором, казалось, можно было отыскать все необходимое на любой жизненный случай, набор отмычек, и через несколько секунд дверь распахнулась. Николай на специальных курсах проходил науку взлома замков и неплохо овладел этим хитрым ремеслом, но полковник проделал эту операцию с таким артистизмом, что майор даже мысленно поаплодировал ему.
   Убрав отмычки в кейс и аккуратно поставив его на крыльцо, Сигизмундов достал пистолет, знаком приказал Николаю прикрывать ему спину и, неслышно миновав небольшую прихожую, резко распахнул вторую, деревянную дверь. За ней оказался приличных размеров холл, из которого вели еще несколько дверей.
   Оружие им не понадобилось. В доме никого не оказалось. Во всех помещениях хозяин поддерживал идеальный порядок, и ничего не указывало ни на поспешное бегство доктора, ни на его гипотетическое похищение.
   - Ты ничего не чувствуешь? - спросил полковник Николая, принюхиваясь, как взявшая след собака. Они стояли перед открытой дверью чулана, на стеллажах которого были разложены разные инструменты, которыми старается обзавестись всякий уважающий себя мужчина.
   - Ты имеешь в виду запах? - спросил Лесовой. - Что-то вроде бы есть, но что - никак не пойму. Слишком уж слабый.
   - Вот и я тоже... - пробормотал Сигизмундов, взял лежавшую на стеллаже рулетку и принялся вымерять глубину чулана. Потом открыл соседнюю дверь, за которой оказалась большая ванная комната, по крайней мере, втрое большая в глубину, чем чулан. Это было видно без всяких измерений.
   - Что скажешь? - спросил он, повернувшись к майору.
   - Что за стенкой спрятано еще какое-то помещение, - уверенно ответил Николай. - Но как туда попасть?
   - Попадем! - уверенно заявил полковник, и приступил к изучению задней стены чулана.
   Но найти и открыть замаскированную дверь оказалось не так-то просто. Минут через пятнадцать бесплодных поисков отпирающего устройства уверенность Сигизмундова стала куда-то улетучиваться.
   - Ничего не понимаю! - сказал он сердито. - Попробуй-ка ты, может, тебе повезет.
   Николай пошел по другому пути, стараясь не повторять ошибок полковника. Сигизмундов до миллиметра обследовал заднюю стену чулана, поэтому он не стал тратить на нее время, и занялся осмотром боковых стен. Через несколько минут тщательного осмотра он обнаружил спрятанный под нижней полкой стеллажа выключатель.
   - Попробуем? - спросил он Сигизмундова.
   - А что нам остается? - пожал плечами полковник. - Давай!
   Лесовой щелкнул выключателем. Зажужжал невидимый моторчик, и задняя стена стала медленно отъезжать в сторону, открывая тесное помещение, из которого вниз вела крутая лестница с узкими деревянными ступенями. И сразу стало понятно, что запах им не почудился. Из подземелья тянуло озоном и свежескошенной травой. Запах был не сильный, но почему-то от него приятно закружилась голова...
   - Назад! - Сигизмундов схватил Николая за рукав и выдернул его из чулана.
   - Что это? - спросил тот, мотая головой.
   - А хрен его знает! - ответил полковник. - Может, ничего страшного, а может...
   Он открыл окно в холле и увлек Николая во двор, оставляя за собой открытые настежь двери.
   - Береженого Бог бережет, - сказал он поучительно и негромким свистом подозвал командира спецназовцев.
   - Противогазы есть?
   - В машине, - коротко ответил невысокий подвижный офицер.
   - Давай два, - приказал полковник.
   Тот метнулся за калитку и через минуту вернулся, неся две брезентовые сумки на широких ремнях.
   - Изолирующие? Отлично! - сказал полковник, вешая один из противогазов себе на шею, а второй протягивая Николаю. - Обращаться умеешь?
   - Обижаешь! - усмехнулся Лесовой. - Он не только умел, но и десятки раз пробегал в таком противогазе да еще и герметичном защитном костюме специальную полосу препятствий.
   Преимущество изолирующего противогаза перед обычным фильтрующим в том, что ни одна частичка "забортного" воздуха не попадает в легкие надевшего его человека. А доносившийся из подвала странный запах мог оказаться чем угодно и кто знает, задержал бы обычный противогаз эти летучие соединения. Не зря ведь этот запах сопровождал самые загадочные исчезновения.
   Глаз у командира спецназовцев оказался наметанным, и он точно определил размеры противогазов для полковника и майора. Николай повесил аппарат на грудь и натянул на лицо резиновую маску, заметив, что аппарат уже приведен в боевое положение. Оставалось только раздавить запускающую противогаз в работу стеклянную ампулу, что он и сделал, последовав за Сигизмундовым в дом.
   Спустившись по лестнице, они оказались в маленьком бетонированном коридорчике, с неказистой, но крепкой дверью, изготовленной из толстого стального листа. На ней был установлен крепкий засов из десятимиллиметровой стальной пластины, но сейчас он оказался отодвинут. Сигизмундов потянул за приваренную скобу, дверь легко и бесшумно открылась, и они вошли в большое квадратное помещение, в котором впору было устроить приличных размеров бассейн. Но никакого бассейна тут не было, а вместо него по центру помещения была установлена круглая платформа из какого-то серого металла. Диаметр платформы был около двух метров, и она гудела, подобно большому электрическому трансформатору, хотя к ней не подходило никаких проводов или кабелей. Однако ни доктора, ни кого-либо еще в подвале не оказалось.
   Присмотревшись, Николай заметил, что платформа светится слабым фосфоресцирующим светом. Увидел это и полковник. Щелкнув установленным около двери выключателем, он погасил свет, но темнота в подвале не наступила. Неяркого мертвенно-зеленого света хватало, чтобы видеть, примерно как через прибор ночного видения. Сигизмундов снова включил свет, они подошли к диковинному диску и стали его рассматривать. Лесовой осторожно прикоснулся к платформе, и ничего не произошло. Тогда он попытался сдвинуть ее с места, но не смог. Предмет или был прикреплен к бетонному полу, или же был очень тяжелым и, скорее всего, сплошным. Он хотел ступить на нее, но услышал искаженный переговорным устройством противогаза голос полковника:
   - Не вздумай! Хватит с меня без вести пропавших! И вообще, все, уходим отсюда.
   Они вышли в коридорчик. Сигизмундов закрыл дверь и задвинул засов.
   - Зачем? - спросил Лесовой.
   - На всякий случай, - ответил полковник, и даже через переговорное устройство его голос звучал мрачно.
   Снять противогаз он позволил только во дворе. Щелкнул предохранителем замка входной двери, захлопнул ее и сказал Николаю:
   - О том, что видел здесь - никому! Это приказ.
   Они вышли за ворота, где полковник отпустил спецназовцев. Сами они тоже уселись в машину и отправились в отдел.
   - Петрович, что это было? - спросил Лесовой, когда они выехали из коттеджного городка.
   - Пока не знаю, - ответил Сигизмундов. - Хотя, кажется, начинаю догадываться. И именно поэтому ничего тебе не скажу. Узнаешь позже. А пока помолчи, думать буду.
   Поднявшись в отдел, полковник сразу направился в приемную. Николай последовал за ним - ему очень хотелось увидеть Нину. Как только они вошли, девушка с надеждой спросила:
   - Ну что, нашли?
   Полковник покачал головой и спросил, в свою очередь:
   - У шефа есть прямая линия с министром?
   - Есть, - растерянно ответила Нина. - С многоканального телефона, там написано...
   - Откройте, мне надо позвонить! - непререкаемым тоном приказал Сигизмундов.
   - Но я не могу без Георгия Шалвовича... - попыталась остановить его Нина, но полковник добавил:
   - Вы ведь хотите, чтобы мы нашли доктора? Тогда открывайте!
   Девушка сдалась, достала из ящика стола ключ, и открыла дверь. Полковник тут же вошел и, оттеснив Нину, которая тоже хотела войти в кабинет, сказал:
   - Разговор секретный, оставайтесь в приемной. И проследите, чтобы никто не вошел.
   Поймав его взгляд, Лесовой понял, что последние слова относятся и к нему тоже.
   - Что случилось? - с тревогой в голосе спросила Нина, как только за полковником закрылась дверь.
   - Не переживай, ничего страшного, - постарался успокоить ее Николай. - Дома его не оказалось. А что Сигизмундов хочет сказать министру, я и сам понятия не имею. Он мне ничего не объяснил.
   О том, что они видели в подвале дома доктора, он ничего не сказал, потому что привык исполнять приказы.
   Полковника не было довольно долго, и все это время в приемной висела гнетущая тишина. Время от времени Лесовой задавал Нине малозначительные вопросы и получал на них короткие ответы. Видно было, что девушка сильно переживала за своего шефа, единственного близкого ей человека в огромной Москве.
   Наконец, дверь кабинета открылась, и на пороге появился Сигизмундов. Вид у него был растерянный.
   - Николай, - сказал он едва слышно, - гони срочно обратно и открой подвал. Держи ключ. Справишься?
   И он протянул отмычку.
   - Справлюсь, - коротко ответил майор, взял отмычку и направился к выходу.
   - Да, и противогаз там не нужен! - голос полковника догнал его в самой двери.
   Тощий охранник запомнил Николая и на этот раз поднял шлагбаум без лишних разговоров. Остановив машину у ворот, майор вбежал во двор и, сунув отмычку в замочную скважину, принялся за дело. Получилось не так быстро, как у Сигизмундова, но вскоре замок все-таки поддался. Он щелкнул выключателем в чулане, подождал, пока откроется дверь, откуда пахнуло озоном и свежескошенной травой еще сильнее, чем в прошлый раз, и спустился по деревянным ступенькам вниз, с ужасом слыша, как кто-то стучит изнутри в запертую на засов стальную дверь подвала...
  
   Глава 22. Остерегайся бледнолицых!
  
   - Кто закрыл дверь? - доктор Кварацхелия был так взбешен, что у Лесового пропала всякая охота интересовался, как он оказался в запертом снаружи подвале. - Кто вообще позволил тебе войти в мой дом?
   - Полковник Сигизмундов. - Лесовой не чувствовал за собой никакой вины и поэтому начальственный гнев никак не подействовал на него. - Вас требовал к себе министр, и полковник решил...
   - Он не вправе принимать такие решения! - тон доктора оставался повышенным, но Николай видел, что он постепенно остывает. - Ладно, формально вы действовали правильно. А сейчас, майор, поднимемся наверх. У меня есть для тебя не очень приятные новости.
   Лесовой пропустил шефа вперед, а сам последовал за ним, гадая, какую бяку на этот раз приготовила ему судьба в лице начальника отдела доктора Вампира.
   - Кофе будешь? - спросил Кварацхелия, проведя Николая на кухню.
   - Не откажусь, - он не стал отнекиваться. - Если можно, большую кружку.
   Доктор поставил на плиту вместительную турку и внимательно посмотрел на Лесового. Смотрел долго, пока Николай не стал ерзать под его пронзительным взглядом. Почему-то вспомнилось, что Вампир так же смотрел на него в предутреннем кошмаре, когда ему приснились пропавшие друзья.
   К этому времени над туркой поднялась густая коричневая шапка пены. Кварацхелия перелил кофе в большую фарфоровую кружку, поставил вариться новую порцию, уже для себя, и сказал:
   - Николай, тебе нельзя оставаться в Москве.
   - Это почему? - ошарашено спросил Лесовой.
   - Потому, что в Москве тебя непременно убьют, - жестко ответил шеф, снова став похожим на вампира. - Даже я не смогу этому помешать. Желательно, чтобы ты уехал как можно дальше. Поверь мне, это очень серьезно.
   - Что случилось? - он все еще ничего не понимал. - Вроде бы, я никому на хвост не наступал.
   - Это тебе только кажется, - заверил его Кварацхелия. - Наступил, и очень чувствительно. Если не послушаешься меня - тебе конец. Опасность более чем реальная.
   - Когда ехать? - обреченно вздохнул Николай.
   - Прямо сейчас, - огорошил его доктор. - Причем, до отъезда ни с кем не встречаться, никому не звонить. Никто не должен знать, где ты скрываешься.
   - Даже полковник Сигизмундов?
   - Даже он! - отрезал шеф. - Единственный, кто будет знать, где ты находишься, это я. Ты поедешь на "Волге", а в ее компьютер встроен маячок, подающий сигналы на спутник. Кроме меня, никто о нем не знает, даже Сигизмундов. Но учти, может случиться так, что я передам тебе тревожный сигнал, тогда ты должен будешь выдрать компьютер из машины и разбить его без всякого сожаления. Правда, в этом случае ты останешься без связи, но жизнь дороже. И еще. Сигизмундов дал тебе кредитную карточку?
   - Дал, - подтвердил майор.
   - Сколько на ней?
   - Полмиллиона.
   - Давай ее сюда, - и доктор требовательно протянул руку.
   Николай достал карточку и с сожалением отдал ее шефу, не преминув сказать:
   - Но у меня...
   Он не успел произнести продолжение фразы: "...не хватит денег, чтобы долго прятаться", как доктор перебил его:
   - Знаю. Пяти тысяч долларов действительно будет маловато.
   Кварацхелия знал о деньгах, которые Николай отобрал у продажного мента...
   Доктор достал из кармана пластмассовую штучку, похожую на брелок автомобильной сигнализации и, направив его на покрытую кафельной плиткой стену, нажал кнопку. В стене что-то щелкнуло, и открылась замаскированная плитками дверца, за которой оказался спрятан небольшой сейф. Доктор достал из него пачку купюр по пять тысяч рублей и протянул майору:
   - Держи. Здесь ровно пятьсот тысяч. По карточке тебя легко вычислят, а наличные не оставляют следа, если, конечно, слишком ими не бросаться.
   Чуть поразмыслив, доктор достал еще две пачки, на этот раз зеленых бумажек номиналом по сто долларов, и положил их на стол рядом с родной российской валютой.
   - Держи еще. На всякий случай.
   - Ну, с такими деньгами я могу прятаться до конца жизни, - слегка повеселев, сказал Николай и рассовал пачки по карманам. - Но домой заскочить я могу? Хоть на полчаса? Надо же хотя бы носки запасные захватить.
   - На полчаса можешь, - милостиво согласился шеф. - Но не больше. Кстати, есть у тебя место, где ты сможешь надежно спрятаться? Желательно, чтобы не ближе, чем в трех тысячах километров от Москвы? Если нет, я могу посодействовать...
   - Не надо, - отказался Николай. - Скорее всего, поеду на Колыму, там у меня друг пропал. При непонятных, кстати, обстоятельствах.
   - Это ты про Леонида Полищука говоришь?
   - Да, - ответил Николай. Похоже, доктор знал все о его делах. - Заодно проведу там кое-какие розыскные мероприятия.
   - Вот и отлично! - удовлетворенно кивнул Кварацхелия. - Молодец, что не забываешь про служебные обязанности. Будем считать, что ты находишься в свободном поиске и продолжаешь расследование.
   - Только сомневаюсь, - сказал Николай, - выдержит ли тачка такую дорогу?
   - Это "Волга"-то? улыбнулся доктор. - Да ее ресурса хватит, чтобы несколько раз прокатиться до Магадана и обратно! Можешь не сомневаться. А вот удостоверение МЧС я у тебя заберу. Будешь действовать, как капитан милиции. Случись что, никто не должен связать тебя с нашим ведомством. Не обижайся, и не думай, что я от тебя отказываюсь. Ты остаешься в штате, и тебе по-прежнему будет начисляться зарплата. Бросать тебя на произвол судьбы никто не собирается, мы даже будем оплачивать твои квартирные счета. В крайнем случае, ты можешь рассчитывать на мою помощь. Но только в самом крайнем. Понимаешь, есть кое-какие обстоятельства, которые я пока не могу тебе открыть. Уж извини...
   Николай хотел высказать еще одну просьбу, но шеф и тут продемонстрировал недюжинную проницательность, сказав:
   - Насчет Нины не переживай. Я скажу ей, что отправил тебя в длительную командировку. Мне она поверит. Ведь это не так уж далеко от правды. - Кварацхелия вздохнул. - А теперь езжай. Чем быстрее ты уедешь из Москвы, тем лучше.
   Николай сделал последний глоток кофе, поставил кружку на стол и спросил:
   - Как я узнаю, когда мне можно будет возвращаться?
   - Я найду способ известить тебя, - ответил доктор.
   Лесовой уже открыл входную дверь, когда шеф прокричал из кухни вслед ему:
   - Не забудь, остерегайся бледнолицых!
   ...Выйдя из лифта на своей площадке, Николай почувствовал - что-то не так. То ли половичок у двери оказался слегка сбит, то ли просто сработала интуиция, но он понял - в квартире кто-то есть. Он вытащил из кобуры пистолет, взвел, снял с предохранителя и только после этого открыл замок. Так и есть! Лесовой всегда закрывал его на один оборот, а непрошеные гости переусердствовали и закрыли на два. Он осторожно отворил дверь и быстро осмотрел прихожую. В ней никого не оказалось. За дверью тоже никто не мог прятаться, потому что справа от нее Николай специально установил шкаф-купе, с таким расчетом, чтобы открытая дверь прижималась к нему. Если бы кто-то вздумал там укрыться, дверь просто бы не открылась до конца.
   Делая вид, что не подозревает о засаде, Лесовой вошел в квартиру, закрыл за собой дверь, включил, как обычно свет и выключил сигнализацию. То, что она не сработала, свидетельствовало о высокой квалификации "гостей". При включенном свете Николай заметил еще одно свидетельство, что в квартире кто-то побывал - его домашние тапочки оказались чуть сдвинуты с места, как и зимняя куртка, которую он все собирался убрать с вешалки в шкаф, да так и не собрался. На специальных курсах молодым офицерам накрепко вбивали привычку замечать каждую мелочь, и привычка осталась навсегда.
   Обострившимся, как всегда в минуты опасности слухом, Лесовой уловил едва слышное дыхание притаившихся в комнате людей. Их было, как минимум, двое. Не став переобуваться, - в домашних тапочках сложно было бы вести рукопашный бой - Лесовой, вместо того, чтобы зайти в комнату, вошел в туалет и замер, приложив ухо к двери.
   В прихожей послышались крадущиеся шаги. Теперь Лесовой был уверен, что "гостей" на самом деле двое. Один из них сделал именно то, на что рассчитывал Николай - прильнул ухом к двери туалета с наружной стороны. Николай неслышно отступил на шаг, нажал кнопку на бачке унитаза и, как только зашумела спускаемая вода, мощным ударом ноги распахнул дверь.
   И сразу почувствовал, что попал в самую точку. Тот, что прислонялся к двери, взвыв от боли, упал на пол с разбитым лицом. Второй, притаившийся справа от входа, замахнулся длинной резиновой дубинкой, намереваясь врезать Николаю по черепу, но Лесовой успел раньше. Уклонился от дубинки и без всяких затей врезал ему рукой с зажатым в ней пистолетом. Выбирать место удара особенно не приходилось, на это просто не было времени, и рукоятка попала в переносицу, отчего лицо нападавшего залилось кровью, и он осел на пол, потеряв сознание. Николай мгновенно добавил первому, оборвав его вой. Потом вернулся ко второму, взял его за руку, проверяя пульс, и вгляделся в лицо. Удар был сильный, и он боялся, не отправил ли нападавшего на тот свет, что было бы совершенно ни к чему. Слава Богу, пульс, хоть и слабый, прощупывался, но нос явно был сломан.
   - Оп-паньки! - воскликнул Николай, рассмотрев "гостей". Он узнал их даже с разбитыми физиономиями. Оба были из пятерки мордоворотов, с которыми он совсем недавно столкнулся на кольцевой дороге. Все-таки, тогда интуиция не подвела, встреча была совсем не случайной.
   Лесовой охлопал карманы поверженных противников, но никаких документов, как и ожидал, не обнаружил. Не было при них и огнестрельного оружия, значит, брать его собирались живым, оглушив дубинкой. Достав из ящика стола непочатый рулон скотча, он надежно спеленал обездвиженных мордоворотов, заклеил тем же скотчем рты и на всякий случай отбросил в дальний угол две милицейские дубинки.
   Вряд ли мордовороты пришли по его душу пешком, значит, внизу их должна была ждать машина. Николай вышел из квартиры и спустился во двор, предварительно выглянув через окошко между первым и вторым этажом. Вот она, родимая, стоит совсем рядом с его "Волгой". И как он не заметил ее сразу, как въехал во двор? На этот раз мордовороты приехали не на "Хаммере", (видно, не успели заменить разбитое стекло) а на серебристом "Мицубиси-Паджеро". Стекла машины не были затонированы, и Лесовой убедился, что еще один сидит за рулем, вытянув шею, чтобы видеть его окна. Ни старшего, ни его верного Удава сегодня не было.
   Выйдя из подъезда, Николай быстрым шагом подошел к машине. Сидевший за рулем третий мордоворот засуетился, на лице появилось испуганное выражение. Одной рукой он потянулся под сиденье, а другой хотел заблокировать дверь, но не успел, Лесовой уже распахнул ее. Тогда он рванул руку из-под сиденья. Николай ожидал увидеть зажатый в ней пистолет, но ошибся. Мордоворот тянул такую же дубинку, как и у тех двоих, но она зацепилась боковой рукояткой за рычаг регулировки сиденья, и он никак не мог ее вытащить, вместо этого отъехал с сиденьем назад. Лесовой усмехнулся и ткнул его пальцем чуть ниже уха. Мордоворот уронил голову на руль. Николаю пришлось только чуть подправить его позу, и теперь никто бы не усомнился в том, что водитель просто задремал, кого-то ожидая.
   После такого удара мордовороту было обеспечено не меньше получаса беспамятства, поэтому Николай спокойно поднялся в квартиру. Связанные гости уже пришли в себя и глухо мычали, но Лесовой не стал обращать на них внимания, быстро собрал все, что могло пригодиться в дальней дороге, после чего набрал номер доктора. Когда тот ответил, быстро поведал ему о происшествии и попросил:
   - Вы уж организуйте, пожалуйста, уборку в квартире, а то у меня нет такой возможности. И за квартирой потом присмотрите. Замок я не закрываю, а ключи оставлю в прихожей на столике. До встречи!
   Получив от доктора заверение, что все его пожелания будут исполнены в лучшем виде, Николай взял объемистую сумку и чехол с ружьем, оглянулся в последний раз, вздохнул и притворил за собой дверь квартиры.
   По одному пункту он все-таки нарушил приказ генерала - заехал к Оксане Полищук и отдал ей пять тысяч долларов, плату за его голову, отобранную у дорожного вымогателя, милицейского лейтенанта Мороза. Оксана долго отнекивалась, но он сказал ей:
   - Леня заработает, отдадите.
   Про стерву Марину Лесовой даже не вспомнил.
  
   Глава 23. Тайная встреча
  
   Обычно начальник отдела исследования аномальных явлений Георгий Шалвович Кварацхелия встречался со своим шефом в огромном министерском кабинете, где подслушивание и подглядывание было исключено в принципе - за долгие годы работы на своем посту министр хорошо изучил нравы власть имущих, и придавал особое значение охране конфиденциальности ведущихся в кабинете разговоров. Однако повод для сегодняшней беседы был настолько серьезен и экстраординарен, что доктор попросил принять его в бункере, специально устроенном для самых важных переговоров в подвале под зданием министерства.
   Когда Кварацхелия, миновав два поста охраны, вошел в большой, облицованный дубовыми панелями изолированный бокс, министр уже ждал его, нетерпеливо прохаживаясь вдоль длинного стола с рядами кресел по обеим сторонам. Это был подвижный мужчина среднего роста с ежиком начинающих седеть волос, одетый в тужурку с погонами, на каждом из которых красовалось по четыре расположенных в ряд большие звезды. Несмотря на высокое звание, он принял доктора как равного, первым подойдя к нему и протянув руку для приветствия. Иначе и быть не могло. Их отношения давно уже были отношениями не начальника и подчиненного, а двух единомышленников, владеющих Тайной. Именно так - Тайной с большой буквы. Тайна сближала их сильнее, чем дружественные или даже родственные чувства, потому что оба давно уяснили - ни одному из них не обойтись без другого.
   - Прошу извинить меня, Сергей Маркович, - пожав министру руку, Кварацхелия отодвинул стул и уселся, не дожидаясь приглашения. - У меня не было возможности предупредить вас, что я не успеваю к назначенному сроку. Дела сложились так, что мне непременно надо было быть там.
   - Все настолько серьезно? - озабоченно спросил министр. - Что-то пошло не так?
   - Даже хуже, чем можно представить, - тяжело вздохнул доктор. - Мне едва удалось выправить ситуацию, да и то я полностью не уверен...
   - Объясните! - нахмурился человек со звездами на погонах.
   - Они сделали третью попытку захватить последнего оставшегося на свободе нашего человека, - все так же мрачно ответил Кварацхелия, - и я ничем не мог помешать. Если бы майор не оказался таким прытким, то давно оказался бы у них. И мы остались бы совершенно беспомощны в самый неподходящий момент.
   - Но, помнится, вы говорили, что там должны оказаться все четверо? - Сергей Маркович остановил взгляд на лице доктора. Он был одним из очень немногих людей, способных без содрогания заглянуть в бездну его черных глаз. - Вот пусть бы и брали его.
   - Говорил, - подтвердил доктор. - Говорил, что последний должен оказаться там в нужный момент. Но момент еще не настал. Именно поэтому я был вынужден в срочном порядке вернуться туда, чтобы исправить ситуацию. Простите, я просто не успел предупредить вас...
   - Главное, чтобы был результат, - министр отмахнулся от последних слов. - Вам это удалось?
   - Да, - коротко ответил Кварацхелия. - Но с каждым разом становится все труднее. Чувствую, атмосфера сгущается. Меня пока не подозревают, для них это выглядело бы слишком дико, но долго так продолжаться не может...
   - Нам нужно еще время! - министр произнес эти слова таким тоном, будто извинялся за что-то перед доктором. - Георгий Шалвович, прошу вас, нужно сделать все возможное! Аппаратура еще не готова. Вы ведь отлично понимаете все последствия...
   - Понимаю! - кивнул Кварацхелия. - Неудача означает конец для меня, так же, как и для всех, а это, согласитесь, стимул.
   - Я надеюсь на вас! - сказал Сергей Маркович. - Скажите, доктор, как вы намерены защитить своего майора? Он ведь один из наших главных козырей! Одного из пяти мы уже потеряли, и замены ему, как я вижу, не предвидится?
   - Значит, будут справляться вчетвером, - ответил Георгий Шалвович. - А майора я отправил подальше от Москвы. Сейчас он едет на восток, конечный пункт - Колыма.
   - Что? - удивился министр. - Но там же...
   - Знаю, - улыбнулся доктор. - Именно поэтому его не будут там искать. Если, конечно, он сам не проявит себя. Но думаю, к этому времени как раз и настанет нужный момент. К тому же я могу в любое время определить место его нахождения и выйти с ним на связь.
   - Я очень надеюсь, что вы знаете, что делаете! - министр перестал шагать вдоль стола и присел на стул напротив доктора. - Кстати, как ведет себя полковник Сигизмундов? Не догадывается ни о чем?
   - Он очень проницательный человек, - ответил, подумав, Георгий Шалвович. - Другого бы и не стали ко мне внедрять. Я очень жалею, что он не с нами. Он знает действительно многое, но, разумеется, не главное. А то, что через него узнает его шеф, для нас даже полезно. Согласитесь, сами мы не справились бы с таким потоком золота. Попади оно на рынок, мировая экономика полетит вверх тормашками. Пока что мне удается через Сигизмундова направлять директора службы безопасности в нужном нам направлении. Там не сомневаются, что золото используется по их сценарию. Так что ФСБ выполняет часть нашей задачи. А когда дело дойдет до препаратов, служба безопасности станет и вовсе незаменима. Ни один миллиграмм этой дряни не должен появиться на рынке наркотиков, и тут уж без ФСБ нам не справиться. Для надежности я прокрутил одну комбинацию. Сделал так, что теперь они занимаются организацией канала доставки исключительно через известную нам организацию, одного из руководителей которой, полковника Жиленкова, я уже обработал. Это значит, что поступление первой партии препарата не окажется для нас неожиданностью. А перекрыть один канал гораздо легче, чем несколько.
   Министр помолчал, обдумывая услышанное, потом спросил:
   - Георгий Шалвович, вы подготовили свои рекомендации по охране наиболее значимых объектов?
   - Да, - ответил Кварацхелия и положил на стол несколько скрепленных листов бумаги. - Список краткий, но в обосновании я привожу свои резоны, почему тот или иной объект считаю особо важным в случае нашей неудачи.
   Сергей Маркович быстро пробежал глазами список и горько усмехнулся.
   - Представляю, какой вой подняли бы все наши так называемые ветви власти, попади им в руки этот документ! Как же, в первую очередь вы предлагаете спасать не их драгоценные персоны, а такие второстепенные на их взгляд организации, как Академия наук и тому подобное!
   - Поэтому они ничего и не знают! - в тон ему ответил доктор.
   - Надеюсь, никогда и не узнают! - на лице министра появилось мечтательное выражение. - Честное слово, Георгий Шалвович, если у нас с вами все выгорит, плюну на все и уйду на пенсию. В этом случае у меня будут все основания считать, что я выполнил главное дело своей жизни.
   И он постучал костяшками пальцев по деревянной столешнице.
  
  
  

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

СВОБОДНЫЙ ПОИСК

  
   Глава 1. Это очень далеко...
  
   После Читы заправочные станции стали попадаться все реже, а мощный мотор тяжеленной "Волги" пожирал топливо почти как армейский бронетранспортер. Чтобы не остаться с пустым баком посреди дороги, в каком-нибудь месте, где до ближайшего населенного пункта километров двести в любую сторону, Николай купил пять двадцатилитровых канистр, залил их соляркой и поставил в багажник в качестве неприкосновенного запаса. Предусмотрительность здорово выручила его - по дороге дважды пришлось подливать в бак топливо из канистры, а доехав до заправки, снова пополнять НЗ.
   Немало наслышанный о том, что в Сибири на дорогах пошаливают, Лесовой держал пистолет в подмышечной кобуре, а прихваченное с собой должным образом зарегистрированное пятизарядное ружье двенадцатого калибра вытащил из чехла, зарядил и положил за спинкой сиденья так, чтобы до него легко было дотянуться. Однако то ли слухи о кровожадных сибирских разбойниках оказались преувеличены, то ли его неказистая "Волга" просто не привлекала внимания уважающих себя бандитов, но до сих пор он ехал вполне спокойно. Другое дело - патрули ГИБДД. Встречались они нечасто, но каждый из них, едва завидев номер его машины, считал своим прямым долгом остановить залетного москвича, чтобы содрать с него по полной программе (а нечего по нашей земле бесплатно кататься!). Пока Николаю удавалось отделаться от них без потерь - он просто-напросто показывал им удостоверение капитана милиции. Но после очередной проверки документов стал вполне серьезно подумывать о том, чтобы раздобыть где-то местные номера. Хоть купить, хоть украсть. Вдруг на каком-то этапе пути у коллег иссякнет профессиональная солидарность? Но потом понял, что в таком случае номера придется менять в каждом регионе, и отказался от этой мысли.
   Ночевать он старался в гостиницах, каждый вечер подгадывая так, чтобы оказаться в более-менее крупном населенном пункте. Получалось это не всегда, далеко не в каждом поселке имелась гостиница, а былинные времена, когда проезжего путника могли пустить на ночлег в любую избу, давно канули в Лету. Тогда, загнав машину куда-нибудь в кусты, чтобы не провоцировать ненужного внимания, спал на заднем сиденьи, не забывая запереть двери. Никто ни разу не сделал попытки вскрыть "Волгу", но по въевшейся в кровь привычке Николай не ослаблял бдительности.
   По мере продвижения на восток весна, давно вступившая в свои права в тех краях, которые он оставил позади, постепенно отступала, скукоживалась, и лишь в редких открытых яркому солнцу и защищенных от ветра местах стыдливо проглядывала небольшими проталинами. А когда после Невера дорога повернула на север, в сторону Якутска, и в Тынде Николай пересек знаменитый БАМ, весна и вовсе уступила место самой настоящей зиме. Забортный градусник, которым в числе других излишеств была оборудована чудо-"Волга", даже днем не показывал температуру выше двадцати градусов, а ночами она опускалась и за сорок. Благо еще, что печка в автомобиле оказалась выше всяких похвал.
   Встроенный в машину компьютер, кроме всего прочего, выполнял функции бортового навигатора, и Лесовой каждую минуту мог видеть, где он находится, и какой дорогой ближе проехать в нужное место. Первая функция пришлась Николаю по вкусу, но вторая в здешних местах была нужна примерно как козе баян, потому что дорога была всего одна - федеральная трасса "Лена", ведущая прямехонько на Якутск, и заблудиться на ней мог разве что полный идиот.
   В Якутске он провел три дня. Хорошенько выспался, смыл дорожную грязь, перестирал вещи, погулял по городу. Набрел на музей и провел в нем несколько часов, рассматривая действительно интересные экспонаты. Особенно ему понравилось чучело тигра, невесть как забредшего однажды в Алданский район Якутии и застреленного там ошалевшими при виде такого дива охотниками. Произвел впечатление и огромный сохатый, до холки которого Николай не смог дотянуться рукой. Он и не подозревал, что лось может вырасти до таких размеров.
   Отдохнув и повысив культурный уровень, Николай отправился дальше. Ему повезло - недавно сдали в эксплуатацию федеральную трассу "Колыма", соединившую Якутск с Магаданом и значительно облегчившую жизнь северным водителям. Он долго ехал по плоской равнине, покрытой редким хвойным лесом. Перед Хандыгой без всякого перехода впереди встали угрюмые заснеженные горы, и дорога пошла по речным долинам и перевалам.
   Спустившись по горному серпантину с одного из перевалов, Николай увидел впереди скованную льдом реку с новеньким мостом. На зиму движение по мосту было рачительно перекрыто, а переезд устроили рядом с ним прямо по льду. Посреди реки стояла грузовая машина - мощный "СуперМАЗ" с прицепом-длинномером, под завязку груженым металлопрокатом - трубами, уголками, швеллером и всяким таким прочим.
   Лесовой спустился по пологому склону на лед, подъехал ближе и убедился, что "СуперМАЗ" застрял тут давно и прочно. На льду валялся сброшенный с кузова стальной лист, на котором тлели угли догоревшего костра. Рядом была сложена приличная куча хвороста и дров, натасканных с берега. Он остановил "Волгу" рядом с кабиной грузовика, откуда моментально выпрыгнул чумазый водитель, до самых глаз заросший не меньше, чем недельной щетиной. С другой стороны машины появился и второй, выглядевший примерно так же.
   - Привет, путешественники! - сказал Лесовой, осматривая становище. - Случилось чего!
   - Да вот, - водитель виновато развел руками, будто оправдываясь перед Николаем. - Спуститься - спустились, а подняться - никак. Крутовато оказалось, да и груз слишком тяжелый. Не выбраться нам без буксира, а где его взять? Вторые сутки здесь кукуем.
   - Не мудрено! - Лесовой прикинул вес груза. - Раза в полтора наверняка перегрузили.
   - Больше! - опустил глаза водитель.
   - А зачем? - недоуменно спросил Николай.
   - А кто у нас спрашивал? - пожал плечами тот. - На то старшой есть, он решает.
   - Как же теперь будете выбираться? Разгружать машину, что ли?
   - Ага! - водитель зло плюнул под ноги. - А потом загружать. Загрузим - и умрем прямо на льду... Старшой тоже предлагал такое, да только мы ему сказали: хочешь, сам таскай, а нам убиваться ни к чему. Так он на джипе поехал к дорожникам за помощью. Только до них больше полста километров, пока бульдозер оттуда приковыляет... Веришь, нет, за сутки ни одной машины не прошло, которая бы могла нас вытащить. Да и всего-то их было раз-два, и обчелся. Знаешь, давай-ка лучше чай пить! Вон, Витька уже гоношит...
   Его напарник уже суетился около костра - подкинул в тлеющие угли дров и поставил на них большой закопченный чайник. Когда крышка стала подпрыгивать, он снял чайник с огня и на глазок сыпанул туда полпачки чая.
   Не прошло и десяти минут, как Николай, потягивая из металлической кружки зверски крепкий чай вприкуску с карамельками, уже знал историю приключений экипажа "СуперМАЗа". Оказалось, что "старшой", магаданский предприниматель, занимавшийся торговлей металлом, замыслил сногсшибательный проект. Подкопив денег и взяв еще банковский кредит, он, прихватив с собой двух водителей, отправился на джипе через всю страну в Минск, где купил на автозаводе вот эту машину. На ней выехали в Челябинск, загрузились металлопрокатом, и двинулись в Магадан, чтобы продать там металл, а заодно и грузовик. По дороге натерпелись всякого, а теперь еще это - водитель показал рукой на высокий берег.
   И надо же, именно в это время послышался шум мотора и с берега на лед спустился большой белый "Лендкрузер" давно устаревшей модели. Лесовой видел такие автомобили в кинохронике времен афганской войны. Остановив машину рядом с "Волгой", на лед, осторожно поглядывая на нежданного гостя, вышел невысокий худощавый человек в меховой куртке, примерно одних лет с Николаем. Из-за густой черной щетины он был похож на абрека, но, после короткой процедуры знакомства, оказался вполне русским, тезкой Лесового по фамилии Никитин.
   - Бульдозер уже идет, будет часа через два, - сообщил он водителям. - Бульдозерист, собака паршивая, с места не тронулся, пока бабки не получил.
   Никитин оказался весьма словоохотлив.
   - Раньше разве такое было? - возмущался он, обращаясь больше к Николаю, по номерам машины признав в нем заезжего в северные края человека. - Все друг другу на трассе помогали, никто денег не просил. Да такому раньше морду бы враз начистили! Разве это северянин? Понаехали всякие, устанавливают свои порядки!
   - Не скажи! - возразил один из водителей. - Люди везде стали портиться, и на материке, и здесь. Время такое, каждый под себя гребет.
   - Может быть, ты и прав, - философски заключил "старшой", налил в кружку настоявшегося до дегтярной черноты чая, отхлебнул и сменил тему, снова адресуясь к Николаю: - Знаешь, я много по Колыме да по Якутии поездил, а расстояния здесь - ого-го! Но когда пришлось своим ходом на материк смотаться и обратно... Знал, что это далеко, но чтобы так далеко...
   Лесовой, даже не завершив еще путь, был полностью с ним согласен.
   - И люди везде, - Никитин задумался, подбирая нужное слово, - в общем, скурвился кругом народ. У всех одни только бабки на уме! Прикинь, было по дороге такое, что пистолет ко лбу приставляли! Я не шучу. Правда, у мужиков ружьецо в кабине имеется, да и у меня кое-что...
   Он осекся, почувствовав, что чуть не сболтнув лишнего, но по взгляду и по тому, как он машинально протянул правую руку за отворот куртки, Лесовой понял, что у Никитина там спрятано кое-что огнестрельное.
   - Только не устраивать же войну, когда нас трое против десяти, - грустно продолжил тот. Вот и приходится откупаться. А менты, так те вообще дерут беспредельно, больше даже, чем бандиты! Еще немного, и ездка не то, что не окупится, хотя бы по нулям вышло...
   Но, судя по его плутоватой физиономии и рассказам водителей о магаданских ценах на металл, Николай имел основание сомневаться в искренности железного предпринимателя. На прощание Никитин подарил Лесовому мятую визитку с телефонными номерами.
   - Будешь у нас в Магадане - позвони. Вдруг помощь какая понадобится, - сказал он со значением. - Я в Магадане кое-что могу.
   В Магадан Николай не собирался и, тем более, не мог представить, чем ему может помочь торговец железом. Но на всякий случай визитку взял, поблагодарил, и с пожеланием счастливого пути, пожав всем троим руки, отправился дальше.
  
   Глава 2. Нехорошая машина
  
   Остались позади центр Оймяконского района Усть-Нера, потом граница между Якутией и Магаданской областью, несколько приходящих в запустение небольших поселков с непривычными для слуха названиями и, наконец, Сусуман, гордо носивший звание города. В поселок с романтическим названием Ягодное Лесовой приехал уже в темноте, не без труда отыскал гостиницу, поужинал, напился чая и лег спать.
   Сегодня ему опять привиделся тот же кошмар, что снился той памятной ночью на Нинином диване. Снова он с друзьями стоял на берегу канала, по которому беззвучно текла серая вода, снова у них за спиной маячили наводящие безотчетный ужас бледнолицые чудовища. Но на этот раз картинка была намного отчетливее, почти как в кино, хотя по-прежнему оставалась черно-белой. И еще - действие развивалось. Паша Камков, убитый три месяца назад - Николай хорошо помнил это даже во сне - сделав прощальный жест, уходил вдаль, и скоро его полупрозрачный силуэт стал сливаться с серой мглой, в которую переходил пустыня. Леня Полищук все так же беззвучно открывал рот и дергал Николая за руку. Лесовому стало понятно, что Леня зовет их всех перейти через канал и догнать убитого друга, и почти уже согласился идти за ним. И вдруг сзади раздался остановивший их громкий голос доктора Вампира: "Остановитесь! Туда вам нельзя! Там нет места живым!"
   Как и в прошлый раз, Николай, вздрогнув, проснулся, и снова ему почудилось в углу едва уловимое движение сгустка тьмы. Сон был таким отчетливым и реальным, будто все произошло с ним наяву. Слова доктора все еще продолжали звучать у него в ушах. Чтобы убедиться, что это был не больше, чем ночной кошмар, Лесовой поднялся с кровати, включил свет и внимательно осмотрел двухместный номер, в котором, по причине отсутствия постояльцев, ночевал один. Конечно, он не нашел прячущееся под кроватью привидение, но его не покидало ощущение чьего-то невидимого присутствия, и больше заснуть не удалось.
   Как уже говорилось, Лесовой был сугубым материалистом, твердо уверенным - чудес не бывает! - и поэтому принялся искать рациональное объяснение ночному кошмару. Путало мысли то, что, не веря в чудеса, он, тем не менее, не раз убеждался, что сильно развитое у него и приходящее всегда так вовремя чувство опасности, было более чем реально. По той простой причине, что оно не раз спасало его от смерти. Странное какое-то несоответствие - чудес нет, а шестое чувство работает. Вот и сейчас, путь и не было острого ощущения близкой опасности, но интуиция недвусмысленно предупреждала - жди неприятностей.
   Так ничего и не придумав до самого утра, Лесовой, очень серьезно отнесшийся к своему предчувствию, все-таки решил ехать дальше, но вести себя на дороге с максимальной осторожностью. Позавтракал в буфете и снова отправился в путь, с твердым намерением сегодня полностью покрыть дорогу до Сеймчана, где надеялся отыскать следы пропавшего Лени Полищука. Светило яркое солнце, и из теплого салона казалось, что и на Колыму пришла весна. Но казалось ровно до тех пор, пока взгляд не упал на зеленые цифры электронного термометра, который показывал двадцать градусов ниже нуля. Николай инстинктивно передернулся, как будто наружный холод проник в салон, и переключил печку со второго положения на третье, хотя в этом не было никакой надобности. А через несколько минут понял, что погорячился, и снова переключил печку, теперь уже на первое положение, потому что по спине поползли струйки пота.
   Дорога была хорошо укатана, но ехал Николай не спеша, любуясь окружающим пейзажем. Посмотреть было на что. С правой стороны расстилалась широкая долина реки Дебин, испещренная заснеженными отвалами отработанного грунта, следами деятельности золотодобытчиков. А за ней возвышались ослепительно сверкавшие на солнце сопки. Хорошо, что Лесовой догадался захватить в дорогу темные очки, иначе от этого сияния давно начали бы слезиться глаза. Спустя час он переехал мост через Колыму, а когда до брошенного поселка Стрелка, где от главной трассы ответвлялась дорога на Сеймчан, осталось каких-то пять километров, остановился, чтобы перекусить. Расстелил на пассажирском сиденьи газету, нарезал колбасу, хлеб, выложил из пакета китайские помидоры, которые в изобилии наличествовали в колымских магазинах, и приступил к обеду.
   В этот воскресный день машин на трассе было немного, хорошо, если навстречу проходила одна за полчаса. Поэтому появившийся в зеркале заднего вида автомобиль сразу привлек внимание Лесового. Подъехав к стоящей на обочине "Волге", темно-зеленый микроавтобус "Мицубиси-Делика" остановился совсем рядом. Водитель, который в японских машинах сидит с правой стороны, опустил стекло и в упор уставился на Николая. Взгляд у него был нехороший, опасный, уж это Лесовой всегда чувствовал. За задним стеклом он увидел еще двоих, пялящихся на него такими же дурными глазами.
   Сидя в бронированном автомобиле, Лесовой не боялся нападения. Кроме того, он был неплохо вооружен и подготовлен, как он не без оснований предполагал, лучше любого грабителя. И все равно, взгляды были слишком неприятными. Решив, что сбываются ночные опасения, Николай уже выстраивал план своих дальнейших действий, когда водитель микроавтобуса повернулся к сидевшему слева от него пассажиру, что-то сказал ему, и резко рванувшая с места машина через минуту исчезла за поворотом дороги. Если это были дорожные разбойники, то затрапезный вид "Волги" сыграл на руку Лесовому. Сам не зная зачем, он зафиксировал в памяти номер машины и лица водителя и пассажиров, после чего вернулся к прерванному обеду. Прикончил колбасу и помидоры, запил чаем из термоса. Потом вышел из машины и с полчаса проделывал комплекс специальных упражнений, чтобы размять затекшие мышцы и восстановить должную физическую форму. И только почувствовав готовность свернуть любые горы, вернулся за руль и поехал дальше. До Сеймчана, по данным бортового навигатора, оставалось чуть больше ста пятидесяти километров...
  
   Глава 3. Разбойное нападение
  
   ...Неладное Лесовой почуял издалека. КамАЗ с большой алюминиевой фурой стоял, съехав в кювет, чуть не завалившись на бок, а вокруг него суетились три фигуры. Подъехав ближе, он убедился, что подозрения были не напрасны. Наперерез "Волге" бросился отчаянно машущий руками молодой парень, но Николай и без этого уже нажал на тормоз. Около кабины КамАЗа стояли зареванная молодая женщина и еще один мужчина, зажимавший руками окровавленное лицо. Переднее колесо грузовика было разорвано в клочья, а в водительской двери зияла рваная дыра, в которой Лесовой профессиональным взглядом сразу определил отверстие от дробового выстрела в упор. Открыв дверь, он увидел, что водитель остался в живых каким-то чудом. Весь заряд ушел в бок спинки сиденья, но поверни стрелок ствол чуть левее, дробь разворотила бы водителю печень.
   Отмахнувшись от пытавшегося что-то рассказать парня, Николай заставил мужчину оторвать руки от лица и увидел - дело плохо. Похоже, мужик лишился правого глаза. А если еще нет, то непременно лишится, если срочно не доставить его в больницу. Николай достал из своей аптечки рулончик ваты, раздергал его, обернул слоем марли и велел раненому приложить тампон к лицу. Усадил его на заднее сиденье "Волги" и занялся остальными. Девушка тоже оказалась ранена, но легко. Сначала она не хотела раздеваться, но Лесовой прикрикнул на нее, и она не только сбросила с себя куртку, но и задрала свитер на спине. Каким-то образом дробинки попали ей вскользь выше талии и застряли под кожей. Ранки были не опасны, но кровоточили. Николай достал из своей сумки чистое полотенце и обвязал им туловище девушки. Парню, оказавшемуся ее мужем, повезло больше всех - его совсем не зацепило.
   Лесовой понял, что попасть сегодня в Сеймчан не суждено. Отправить пострадавших на попутке не было возможности - попуток просто не было, вызвать "скорую" тоже не удалось, потому что мобильная связь на этом участке дороги была недоступна даже для экстренных вызовов. Рассадив нежданных пассажиров в своей машине, Лесовой погнал ее в сторону Магадана со скоростью, если не предельной, то на грани того, чтобы справляться с управлением.
   - Вот теперь рассказывай, что стряслось? - приказал Николай парню, которого посадил рядом с собой на переднее сиденье.
   Игорь, так звали парня, уже пришел в себя и излагал все подробно и довольно толково. Они ехали из Усть-Неры в Магадан за товаром для магазина, принадлежавшего родителям его жены Вики, и имели с собой довольно крупную сумму наличных денег, триста тысяч рублей. Молодые только недавно прилетели с материка и ехали по трассе впервые, а водитель Иван мотался по трассе регулярно. Для него рейс в Магадан был обыденным делом, по дороге с ним никогда ничего не случалось, поэтому ехали спокойно, пока их КамАЗ не обогнал микроавтобус.
   - Темно зеленая "Делика", номер...? - не отвлекаясь от дороги спросил Лесовой.
   - Куда там было номер запомнить, - смущенно ответил Игорь. - Слишком быстро все случилось. Темно-зеленая, это точно, больше ничего не заметил. А вы что, тоже их видели?
   - Видел, - ответил Николай, не вдаваясь в подробности. - Что было дальше?
   - Они обогнали нас и стали притормаживать, - продолжил Игорь. - Иван собирался их объехать, но они остановились прямо посреди дороги, и нам тоже пришлось тормозить. А у них открылось окошко и оттуда высунулся человек с ружьем. Я крикнул: "ложись". Вика, - он показал на жену, - с перепугу не успела спрятаться, только пригнулась, и ей попало в спину. Иван стал крутить руль, чтобы сшибить "Делику" с дороги, но тут тот, с ружьем, выстрелил второй раз, и попал ему в лицо. Наша машина съехала в кювет и остановилась...
   Парень замолчал, снова переживая случившееся.
   - Дальше, дальше! - поторопил его Николай.
   - А зачем это вам? - подозрительно спросил Игорь.
   Чтобы успокоить парня и отсечь ненужные вопросы, Лесовой достал из кармана милицейское удостоверение и протянул Игорю.
   - Читай.
   - Так вы из милиции! - обрадовался парень. - Слава Богу! А я-то уж подумал...
   - Что я их сообщник? - усмехнулся Николай.
   - Ну, мало ли...
   - Да, из милиции, только я не местный.
   - Да я понял по номеру, - признался Игорь. - Из Москвы?
   - Из нее, родимой, - подтвердил Николай. - Ладно, рассказывай, что у вас там дальше было.
   - Так мы ведь спрятались и ничего не видели, только слышали. Кто-то два раза выстрелил слева. После первого выстрела машина осела, это когда они колесо прострелили, а второй раз выстрелили в дверь. Вы сами видели, еще бы чуть-чуть... - Игорь зябко поежился. - С моей стороны тоже кто-то подошел, дверь открыл, наставил обрез и кричит - деньги давай! Черт с ними, деньгами, думаю, жизнь дороже! Деньги в дипломате лежали, я его и выкинул на дорогу. Там еще один крутился, подобрал дипломат, открыл и кричит - есть бабло! Я хорошо запомнил, он именно так и сказал. А тому, с обрезом, все мало, выдернул меня из кабины и уложил на снег. Глаза бешеные, похоже, обкуренный, стоит надо мной, обрезом покачивает и говорит, спокойно так - ну, что с тобой делать? Застрелить? Или не надо? Но тут его позвали, он пошел к своей машине, и они уехали. Вот, вроде и все. Плохо, что в дипломате вместе с деньгами все наши документы лежали. Знал бы, в карман положил. Попробуй теперь восстановить!
   - Да-а! - протянул Лесовой. - Понятно, что ничего не понятно. Но думаю, далеко они не уйдут. Номер-то я запомнил!
   - А вы уверены, что видели именно их? - спросил Игорь.
   - Не задавай глупых вопросов, - ответил Николай. - Много зеленых микроавтобусов сегодня мимо тебя проехали?
   - Ни одного, - растерянно сказал парень.
   - Вот то-то же! Ты проверь лучше, не появился ли сигнал?
   Игорь достал телефон и обрадовано сказал:
   - Есть! Есть связь!
   - Давай сюда! - Николай протянул руку.
   Взял трубку, набрал "102" и в нескольких словах изложил дежурному суть дела. Тот внимательно выслушал и пообещал выслать на место происшествия дежурную группу.
   - И свяжитесь с медиками! - попросил Лесовой. - Один из пострадавших серьезно ранен.
   Синие всполохи милицейской машины они увидели уже после поворота на Палатку, так назывался поселок в семидесяти километрах от Магадана. К этому времени Игорь полностью, во всяком случае, внешне, отошел от пережитого стресса и вел по телефону оживленные переговоры с тестем, обсуждая меры по ремонту и сохранению от грабителей пострадавшего КамАЗа. Николай помигал дальним светом, милицейская "Газель" с мигалкой на крыше остановилась. Лесовой показал свое удостоверение, коротко доложил обстановку, и "Газель", взвыв сиреной, рванула дальше. Один из членов дежурной группы, молодой оперативник из уголовного розыска по имени Влад, подвижный, весь как на пружинах, сел в "Волгу", чтобы произвести по дороге, как он сказал, первичный опрос пострадавших и свидетеля.
   - Никуда они не денутся! - уверенно сказал он, выслушав подробный рассказ Игоря и Николая (Ивану было не до разговоров, а расспрашивать Вику было бесполезно, она все еще находилась на грани истерики). - Сразу после вашего звонка объявили план "Перехват", перекрыли дорогу и проверяют каждую машину. Дорога в город у нас одна, другой нету...
   До поста ГИБДД на тринадцатом километре трассы они доехали меньше, чем за час. На освещенном пятаке около стандартного двухэтажного строения суетилось множество людей в форме и штатском, но почему-то идущие впереди машины свободно проехали пост и никто даже не попытался их остановить.
   - Это и есть ваш "Перехват"? - недоуменно спросил Николай.
   - Может быть, их уже взяли? - предположил Влад. - Ну-ка, останови!
   Он шустро выпрыгнул из машины, подбежал к кучке одетых в гражданское людей, поздоровался с каждым за руку и коротко о чем-то переговорил. Вернулся чернее тучи, плюхнулся на сиденье и буркнул:
   - Поехали в больницу. Все время прямо, никуда не сворачивая.
   - Случилось чего? - полюбопытствовал Николай.
   - Случилось, - мрачно сказал Влад, помолчал немного, потом вдруг схватился за голову и закричал так, что сидевшая рядом с ним Вика от неожиданности шарахнулась в сторону: - Твою мать!.. Твою мать нехай!.. Раздолбаи! Салажня гребаная! Упустили! А ведь были уже в руках, оставалось только браслеты надеть!
   Когда опер слегка успокоился, Николаю удалось выведать, что же произошло на тринадцатом километре. Оказалось, что грабители остановились в конце длинного хвоста проверяемых машин, и один из них пошел на разведку. В операции по поимке преступников задействовали все наличные силы управления внутренних дел, пригнали на пост даже курсантов из школы милиции. Именно к одному из них подошел грабитель и невинно спросил, что тут происходит. И этот салажонок (тут Влад снова заскрипел зубами от злости) как ни в чем не бывало, выложил ему все. И про объявленный план "Перехват", и про то, что милиции известен номер машины грабителей и их приметы.
   Услышав такое, тот вернулся к своим и, бросив машину, они растворились в сгустившейся к этому времени темноте. Скорее всего, ушли через расположенное рядом кладбище. Ни оружия, ни денег в машине, конечно, они не оставили.
   - Взять-то мы их все равно возьмем, - уверенно заявил оперативник, все еще кипя злостью, - куда они с подводной лодки денутся? Только придется землю носом рыть, весь город перешерстить, а ведь можно было обойтись без этого. Да и деньги они могут спрятать, ищи потом...
   Николай заметил, что у Игоря после этих слов удрученно вытянулось лицо.
   Через несколько километров, миновав щит с гербом города, на котором был изображен бегущий олень, высекающий копытами золотые искры, они въехали в город. По обеим сторонам дороги тянулись невзрачные производственные и складские строения, не производившие на путешественника особого впечатления, но потом открылась усеянная огнями центральная улица, в которую переходила знаменитая Колымская трасса, и город сразу преобразился. Центральный проспект, застроенный зданиями в стиле сталинского классицизма, напомнил Лесовому улицы старого Питера.
   Сворачивать, действительно, никуда не пришлось. По главной улице так и приехали в областную больницу. В приемном покое пострадавших уже ждали знакомые, поднятые по телефону родителями Вики. Ранеными занялись врачи, а Николай взял у Игоря номер его мобильного, пообещав позвонить сразу, как только купит местную СИМку, и задумался о ночлеге. Но тут к нему подошел оперативник Влад.
   - Ты куда теперь?
   - В гостиницу, наверное. Не посоветуешь, куда лучше?
   - Тут есть рядом хорошая, около автовокзала, мы проезжали. Но смотря, как у тебя с деньгами. Там дороговато. Есть подешевле, но, соответственно, без особого шика. Ты, вообще, по каким делам к нам?
   - По личным, - коротко ответил Николай, не вдаваясь в подробности. - Я, собственно, в Магадан не собирался. Мне нужно было в Сеймчан сворачивать, но тут такое дело... Не бросать же ребят, а ждать попутки некогда было. Водитель и так может без глаза остаться.
   - Тогда зачем тебе в гостиницу? У меня переночуешь! - заметив, что Николай колеблется, Влад добавил: - Я один живу, у меня ребята с трассы всегда останавливаются. Бывает, по несколько человек набивается, и всем места хватает. Так что давай... Успеешь еще в свой Сеймчан.
   - Да я и не против, - согласился Лесовой. - Машину будет где поставить?
   - Стоянка прямо во дворе. Только просьба одна есть. Давай проскочим с тобой в парочку адресов, может, накроем кого из бандитов, пока они в себя не пришли. А то у нас все машины в разгоне, сам понимаешь...
   Так, едва успев приехать в Магадан, Лесовой начал обрастать знакомствами и принял участие в охоте на преступников.
  
   Глава 4. И среди ментов встречаются поэты
  
   Влад оказался из той породы ментов, в ком чувствуется охотничья хватка. Такой, учуяв след преступника, будет гнать его до самого конца, пока не вцепится в горло. И еще про таких говорят, что дай ему палец, так он всю руку откусит. "Парочка адресов" обернулась долгой ездой по ночному городу из конца в конец, с заездами на платные автостоянки, в рестораны и ночные клубы, которых в небольшом, в общем-то, городе оказалось великое множество. Все это время Влад вел оживленные переговоры по телефону, выдергивал из увеселительных заведений каких-то типов самого подозрительного вида и наскоро допрашивал их прямо в "Волге". По поведению допрашиваемых Николай понял, что они, если и не уважают молодого, но настырного мента, то, во всяком случае, побаиваются.
   По дороге Влад успел объяснить Николаю, почему поставлена на уши вся магаданская милиция. Оказалось, что сегодняшнее преступление - первый случай разбойного нападения на дороге за долгие годы, на это не отваживался пока ни один бандит. Поэтому, узнав от Николая номер машины преступников и организовав заслон на посту ГИБДД, некоторые начальники уже мысленно примеряли к своим кителям высокие награды. И вдруг так обмишурились... Тут впору не награды примерять, а крепче держаться за погоны...
   Несмотря на молодость, Влад оказался в своем деле крепким профессионалом. В третьем часу ночи они остановились во дворе длинной пятиэтажки в новом микрорайоне, и опер сказал, показав светившиеся на четвертом этаже окна:
   - Видишь? Это притон, там наркуши собираются. Может быть, и наши орелики здесь, или хотя бы один из них. Ты подожди меня в машине, я схожу, проверю.
   - Ты бы лучше СОБР вызвал, - с сомнением сказал Николай. - У них же оружие...
   - Херня это все! - уверенно заявил Влад. - Увидят меня, без всякого СОБРа обосрутся.
   - Тогда я с тобой! - сказал Лесовой и вышел вслед за опером из машины.
   - Зачем тебе это? - Влад оценивающе посмотрел на Николая. Поняв, что тот не шутит, махнул рукой. - Ладно, пошли, только вперед не лезь. Оружие хоть есть?
   Не желая признаваться, Лесовой то ли кивнул неопределенно, то ли покачал головой. Понятливо усмехнувшись, Влад не стал уточнять, и они вошли в подъезд. Кодовый замок на двери оказался кем-то безжалостно раскурочен. Поднялись на четвертый этаж и остановились перед крепкой металлической дверью.
   - Думаешь, откроют? - с сомнением спросил Лесовой.
   - Посмотрим! Если он здесь, то все равно никуда не денется. Если только сиганет с четвертого этажа, но это вряд ли.
   За дверью раздавался невнятный гомон. Разговаривали несколько человек. Влад позвонил, и разговор сразу прекратился. Но открывать никто не спешил. Влад снова нажал кнопку звонка и держал ее до тех пор, пока не послышались шаги, и кто-то осторожно спросил:
   - Кто там?
   Влад, встав в зоне обзора панорамного глазка, достал из кобуры пистолет, передернул затвор и громко сказал:
   - Боня, открывай, если не хочешь, чтобы мы раскурочили дверь и разнесли к чертям собачьим всю твою хату! Ты меня знаешь!
   Сейчас, сейчас! - послышалось из квартиры, и защелкали открываемые замки, которых оказалось целых три штуки. Дверь приоткрылась, из-за нее выглянул низкорослый субъект с длинным острым носом и маленькими глазками. Оперативник властно отодвинул его в сторону и почти уже сделал шаг вперед, когда Лесовой уловил за дверью какое-то неправильное движение.
   Сильным толчком он отбросил Влада от двери и отпрыгнул в сторону сам. Из квартиры дуплетом хлестнули два выстрела, и одновременно с ними раздался оглушительный грохот - дробь попала в металлическую дверь противоположной квартиры. Отрикошетив от нее, несколько дробинок ударили Николаю по куртке, но на излете, не причинив особого вреда, разве что продырявили одежду. Лесовой не стал оценивать ущерб, а одним прыжком ворвался в квартиру, прежде чем Влад успел сообразить, что же, собственно, произошло.
   За дверью стоял белобрысый парень лет двадцати пяти и трясущимися руками пытался всунуть патрон в переломленный обрез двустволки. Глаза у него были белые и дурные. Взмахом ноги Лесовой выбил у него из рук оружие и слегка приложил по шее, не так, чтобы вырубить, а для острастки. А вот ворвавшийся вслед за ним оперативник Влад не стал жалеть обкурившегося стрелка и сходу заехал ему по физиономии, отчего у того под глазом моментально вздулся огромный фонарь.
   Соседи, в чью дверь попал заряд дроби, открыли только после того, как увидели в глазок толпу милиционеров в форме, которых вызвал Влад. До этого они сидели тихо, как мыши, не решаясь высунуть нос в подъезд, где дерутся и стреляют. Теперь они, проникшись важностью происходящего процессуального действия, исполняли обязанности понятых. При этом взахлеб, перебивая друг друга, жаловались всем, кто их слушал, на зловредных соседей. Оказывается, они давно подозревали, что в квартире за железной дверью сосед организовал притон, вот только руки все не доходили заявить на него в милицию. Зато уж теперь они готовы были рассказать все...
   Влад привычно надиктовал дежурному следователю показания и подошел к смуглому черноволосому мужчине средних лет, который был здесь за старшего.
   - Борисович, ну, мы поехали? Мы свое дело сделали, злодея сдали. Что еще? А гость наш с дороги, ему отдохнуть, поди, надо.
   - Ладно, отдыхайте! Можешь завтра до обеда не появляться. - И ты, капитан, - после того, как Лесовой предъявил свое удостоверение, а Влад поведал о его роли в задержании "злодея", начальник признал его за своего и обращался как к равному. - Ты тоже подходи завтра, надо будет твои показания протоколом оформить.
   - Приду, - понимающе кивнул Николай, и они с Владом вышли из нехорошей квартиры.
   По дороге Влад попросил остановить около ночного магазина, откуда вернулся с бутылкой водки.
   - Снимем стресс? - полуутвердительно спросил он у Лесового.
   В ответ Николай лишь кивнул. Пусть себе снимает, если есть потребность. Сам он никакого стресса не ощутил. Но опрокинуть стаканчик-другой за компанию с дерганым, но симпатичным молодым опером можно...
   ...За то время, что Лесовой выпил одну рюмку, Влад успел пропустить четыре. Напряжение стало отпускать, он быстро захмелел и принялся изливать душу.
   - Ты, Микола, молодец! Вовремя среагировал! Подготовка у тебя классная, сразу видно. Если бы не ты, я точно без башки бы остался! Жизнь, выходит, мне спас! Давай за тебя!
   Он хлопнул еще рюмку, а Николай только пригубил из своей. Заметив это, Влад сказал с обиженным видом:
   - Не хочешь? А, думаешь, я хочу? Я три года назад, когда институт кончил, совсем не пил. А ведь красный диплом получил, один со всего курса! Мне предлагали остаться на кафедре, в аспирантуру поступить. Все прахом пошло... А в ментовке, если не пить, можно совсем умом тронуться. Да что тебе рассказывать, сам, наверное, знаешь.
   - А чего тебя с красным дипломом вдруг в милицию занесло?
   - Дурацкая история, - нахмурился Влад. - Женился я к тому времени, а сколько бы мне на кафедре платили? Копейки... Вот и подался в менты. И зря, с женой все равно разбежались, а я так и остался в милиции.
   - Кто же тебе мешает назад вернуться?
   - Втянулся, наверное. Да какой из меня теперь филолог? Разве что новые знания приобрел, по фене ботать научился! - Влад подрагивающей рукой наполнил рюмки, выпил не чокаясь. - Ты можешь представить: я стою на кафедре и читаю сопливым девчонкам поэзию серебряного века? Вот и я не могу. А ведь было время, сам стихи писал...
   Глаза у Влада затуманились, он оперся подбородком о руку, и, казалось, полностью ушел в воспоминания. Но потом встряхнулся и принялся читать нараспев:
  
   Солнце свирепое, солнце грозящее,
   Бога, в пространствах идущего,
   Лицо сумасшедшее,
  
   Солнце, сожги настоящее
   Во имя грядущего,
   Но помилуй прошедшее!
  
   Он посмотрел на Николая, усмехнулся.
   - Нет, это не мое, конечно. Если бы я мог написать такое, то не пил бы сейчас с тобой водку. Или пил бы не с тобой. Это Гумилев. Слышал про такого?
   - Считай, что в российской милиции кроме тебя есть, по крайней мере, еще один человек, который слышал про Николая Степановича Гумилева, - ответил Николай, не обратив внимания на скрытую издевку. - И даже кое-что читал:
  
   Я конквистадор в панцире железном,
   Я весело преследую звезду,
   Я прохожу по пропастям и безднам
   И отдыхаю в радостном саду.
  
   Как смутно в небе диком и беззвездном!
   Растет туман... но я молчу и жду,
   И верю, я любовь свою найду...
   Я конквистадор в панцире железном.
  
   - Ничего себе! - Влад смотрел так, как будто увидел перед собой спустившуюся с небес крылатую музу с лирой в руках. - Вот это да! Давай я тебя обниму!
   Он потянулся к Николаю, но потерял равновесие и едва не свалился со стула. Правда, в последнее мгновение удержался и взял себя в руки.
   - Что-то я расквасился! Вообще-то, ничего удивительного. Прошлую ночь тоже поспать не пришлось.
   - Так в чем дело? - спросил Николай. - Давай ложиться.
   - Нет уж! - возразил Влад. - Сначала пузырь добьем, иначе я точно не засну.
   Влад выпил еще пару рюмок, и его снова потянуло на откровения.
   - Знаешь, как все обрыдло! Ты вот человек заезжий, приехал и уехал, тебе наши дела побоку. А мы здесь в говне сидим по самые уши, и никому нет до нас дела... Мы, низший состав, быдло, то есть, крутимся, как белки в колесе, а толку чуть. Мелочь всякую берем, бытовуху щелкаем, как орешки, а чтобы влезть чуть повыше - туда только по команде, сам даже не пробуй. Я мог бы такого порассказать, но тебе это не надо. Да и мне жить хочется. А то наболтаю, потом поеду на трассу, и поминай, как звали. Знаешь, сколько народа в тайге пропало? А я не хочу пропадать! Вот брошу все, и пойду преподавать! Буду девчонкам Гумилева и Велимира Хлебникова читать!
   Николай, до сих пор слушавший несвязный разговор охмелевшего Влада вполуха (бутылка уже почти опустела, причем Лесовой выпил едва полторы рюмки, остальное досталось гостеприимному хозяину), услышав последние слова, насторожился.
   - Кто там еще пропал? - спросил он, картинно зевнув. Влад не должен был догадаться о его интересе.
   Но обмануть Влада не удалось. Похоже, интуиция у него была развита не хуже, чем у самого Лесового. Из осоловевших глаз смыло хмельной туман, и он даже слегка протрезвел.
   - Да никто не пропал, - он махнул рукой. - Что-то меня занесло, куда не надо. Ты меня меньше слушай, а то я спьяну такого наболтаю... Давай-ка, в самом деле спать ложиться.
  
   Глава 5. Ты влез не в свое дело...
  
   Процедура снятия показаний под протокол заняла часа три, и к пяти часам дня Лесовой освободился. Теперь можно было уезжать в Сеймчан, но Николай решил иначе. Раз уж оказался в Магадане, то следовало использовать это обстоятельство и встретиться с местным агентом Сигизмундова, капитаном ФСБ Олегом Митрохиным. Номера его телефона у Лесового не было, зато он запомнил адрес электронной почты. Он мог бы воспользоваться встроенным в "Волгу" компьютером, но опасался, что доктор имеет возможность контролировать этот вид связи, и не хотел, чтобы тот узнал о нарушении его приказа.
   От управления внутренних дел до почтамта, где имелся компьютерный зал, оказалось совсем недалеко, и Николай отправился туда. Но сначала заручился согласием Влада потерпеть его еще хотя бы один день. Тот даже обрадовался и вручил Лесовому ключи от квартиры, сказав:
   - Живи, сколько угодно, мне веселее будет.
   В письме Митрохину Николай назвался подчиненным полковника Сигизмундова и предложил встретиться в удобное капитану время. Отправил, и пошел прогуляться по городу. Зашел в центральный универмаг, погулял по городскому парку, сохранившему кусочек нетронутой тайги, поужинал в кафе. К вечеру приморозило, и Лесовой сильно пожалел, что надел на ноги туфли, а не ботинки на меху.
   Почтамт к этому времени уже закрылся, но Николай нашел интернет-кафе, где и проверил почту. На мониторе высветилось: "У вас 1 новое письмо".
   "Я на связи. Сообщите, где находитесь", - прочитал он.
   Николай быстро отстучал адрес интернет-кафе, и через минуту пришел короткий ответ: "Ждите у входа".
   Белая "Тойота" подъехала быстро. Опустилось стекло, и водитель призывно махнул стоявшему на крыльце Лесовому. Николай обошел вокруг машины (как и во всех японских автомобилях, практически вытеснивших из города "Жигули" и "Москвичи", руль у "Тойоты" был с правой стороны), убедился, что Митрохин приехал один, и сел рядом с ним. Капитан оказался крепким лысоватым мужчиной, примерно одного с ним возраста.
   - Документы! - потребовал он не слишком дружелюбно.
   - К сожалению, я не могу подтвердить, что подчиняюсь по службе Александру Петровичу Сигизмундову, - сказал Лесовой, прекрасно поняв причину недовольства капитана. - В этой командировке у меня нет возможности использовать удостоверение своего ведомства. Могу показать только документы прикрытия.
   Он протянул Митрохину красную книжечку. Тот мельком заглянул в нее и проворчал:
   - Тоже мне, Джеймсы Бонды! Я уже наслышан о тебе и твоих похождениях. Лучше скажи, чем можешь доказать, что ты именно тот, за кого себя выдаешь?
   Он уже не скрывал своего раздражения, и Николай тоже не стал церемониться.
   - Пока только тем, что знаю содержание твоего письма, в котором ты писал про Леонида Полищука. Но если не веришь, можешь спросить обо мне Сигизмундова. Он подтвердит.
   - За кого ты меня принимаешь, капитан? - усмехнулся Митрохин. - Я сделал это сразу, как только прочитал твое сообщение.
   - Майор, - машинально сказал Лесовой.
   - Что - майор? - не понял Митрохин.
   - В своей фирме у меня звание майора.
   - Майор, так майор, мне по фигу.
   - Так что Сигизмундов?
   - А ничего! - отрезал Митрохин. - Молчит полковник. Так что, сам понимаешь, доверия к тебе у меня нет. Появился черт знает откуда, тычешь в нос ментовские корочки...
   Лесовой стал злиться. Он и без того нарушил приказ доктора, и теперь Сигизмундову известно, что он приехал в Магадан. Правда, Николай не понимал, к чему такая строгая конспирация, и решил пренебречь ею в интересах дела. А тут этот упрямый и подозрительный эфэсбэшник... Но ссориться с ним нельзя, пока есть надежда получить у него важную информацию.
   - Слушай, Олег! - Николай решил поговорить с ним прямо, по мужски, хоть и понимал, что в общении с людьми этой профессии доверительности ждать вряд ли приходится. - Полищук - мой друг, и я не верю, что его нет в живых. Он не из тех людей, кого легко убить, даже из-за угла. Многие пытались это сделать, но ни у кого не получилось. Мне ничего от тебя не надо, кроме подробностей. Я ведь знаю, что ты не все сообщил Сигизмундову. Думаю, эти сведения не проходят по разряду служебной тайны. А твое начальство все равно не знает о проведенном тобой расследовании. Так что давай, колись!
   Он брал собеседника на пушку, сразу поняв, что тот не из тех людей, что выкладывают все карты на стол, не припрятав в рукаве хотя бы одного туза. Но Митрохин оказался крепким орешком.
   - А я и без тебя знаю, что такое служебная тайна! - недовольно сказал он. - И вообще, не нравится мне твое поведение. Может быть, задержать тебя для выяснения личности? Что-то ты мне подозрение внушаешь...
   - Попробуй! - невозмутимо ответил Николай, на всякий случай сменив позу, чтобы удобнее было обездвижить капитана при первом же признаке агрессии. Но до этого не дошло.
   - А, конечно! - язвительно сказал Митрохин. - Мы же супермены, спецназовцы, врагов штабелями укладываем, пули зубами ловим! Где уж мне тебя задержать! Хорошо, я тебе кое-что скажу, но, боюсь, тебе это не понравится. Для всех, а особенно для тебя, будет лучше, если ты уберешься из области. Не надо влезать в дела, которые тебя не касаются. И совсем хорошо будет, если ты сделаешь это прямо сегодня.
   - Вот так гостеприимство! - Николай сделал удивленное лицо. - Только вчера приехал, а уже гонят взашей!
   - Да пойми ты, - Митрохин неожиданно изменил тон, - я против тебя ничего не имею! Просто ты одним своим присутствием мешаешь очень большим людям. Путаешь карты в игре, которая началась не сегодня, и даже не вчера. Ты даже представить себе не можешь, куда влез! Я тебе не угрожаю. Но предупреждаю, не уедешь - пеняй на себя. Выяснить, кто ты такой, будет нетрудно, стоит дать официальный запрос. А он наверняка покажет, что никакой ты не капитан милиции...
   - Так я и без того собирался из города уехать, - примирительно сказал Лесовой.
   - Я сказал, не из города, а из области! - напомнил капитан.
   - А как быть с Полищуком? - Николай сделал вид, что начинает колебаться. Я должен узнать, что с ним случилось.
   - Не переживай, - смягчился Митрохин. - Если он жив, мы его найдем в любом случае. А если нет, все равно найдем. Я буду держать связь с Сигизмундовым, у него и узнаешь о ходе расследования.
   - Хорошо! - продолжая играть, Лесовой заговорил жестче, подпустив в голос угрожающую нотку. - Я уеду. Буду надеяться на тебя. Но если ты меня обманешь, я тебя достану. В лепешку расшибусь, но достану!
   Не прощаясь, он вышел из машины и захлопнул за собой дверцу с такой силой, что капитан что-то злобно прокричал ему вслед. Лесовой не обратил на это внимания и отправился к стоявшей неподалеку "Волге". На душе было тревожно. Зачем Митрохин намекнул на его спецназовское прошлое? Чтобы показать свою осведомленность?
   Влада все еще не было дома, но Николай решил дождаться его. Было бы некрасиво исчезнуть не попрощавшись. Тут он вспомнил, что еще днем оформил местный телефонный номер, и решил позвонить Игорю.
   - Привет! Это Николай. Как дела?
   - Да так себе, - голос Игоря звучал невесело. - Спасибо, что позвонил. С Иваном неважно, нужна операция. Врачи говорят, спасти глаз вряд ли удастся.
   - Но второй-то останется, - подбодрил его Лесовой. - Не совсем же ослепнет! Я слышал, что злодеев поймали?
   - Поймали, - удрученно ответил Игорь. - Да толку...
   - В чем дело? - удивился Николай.
   - Из трехсот тысяч только сто осталось, да и те неизвестно когда отдадут. Говорят, мы должны подтвердить документами, что деньги принадлежали нам на законных основаниях. Дурдом! С нами разговаривают так, будто это не нас ограбили, а наоборот, мы кого-то...
   - А остальные двести куда девались?
   - Ты не поверишь! Сказали, что деньги при задержании сгорели в печке! Я спрашиваю - как это могло случиться, но мне ничего не стали объяснять. Сгорели, и все. И в протоколе так написали.
   - Да-а! - Николай не сразу нашелся, что сказать. Он никогда не преувеличивал достоинств родной милиции, как, впрочем, и не обвинял ее облыжно во всех смертных грехах. Но сейчас ему было стыдно, что он представился Игорю милиционером. - Ладно, главное, все живы!
   Он попрощался, сказал, что уезжает, и с облегчением выключил трубку.
   Вскоре пришел Влад, и не один, а с двумя коллегами. Глаза у него довольно блестели, с собой он принес три бутылки, на этот раз уже не водки, а семисотрублевого армянского коньяка. От него отчетливо попахивало спиртным.
   - Гуляем! - весело заявил он с порога! - Можешь нас поздравить - всех злодеев взяли!
   - Только без меня! - ответил Николай, почувствовав внезапную неприязнь к гостеприимному хозяину. Но тут же постарался задавить ее, потому что вспомнил о долларах, которые они с друзьями когда-то нашли в сумках с наркотиками. Какое право имеет он обвинять магаданских ментов? И все-таки не удержался, сказал язвительно:
   - А вы не жадные! Целых сто тысяч хозяевам отвалили!
   Улыбка на лице Влада погасла. Он зло посмотрел на Лесового и сказал:
   - Только не надо целку из себя строить! Как будто в Москве в ментовке одни ангелы служат! Бывал я у вас, насмотрелся! А буржуи эти недобитые пусть и на том спасибо скажут. Они эти деньги быстро натянут. На таких, как мы с тобой!
   Николай не стал спорить, наскоро собрал свою сумку, и ушел, не попрощавшись.
  
   Глава 6. Старый знакомый
  
   Как и предписывали знаки, перед постом ГИБДД Николай снизил скорость сначала до сорока, а потом до двадцати километров в час. Около здания поста два милиционера потрошили фуру с продуктами, а еще один стоял с радаром на дороге. Завидев серую "Волгу", он поднял полосатый жезл. Лесовой остановился и, не выходя из машины, приготовил документы. Постовой скользнул по ним глазами, потом, уже гораздо внимательнее, осмотрел салон и, убедившись, что кроме водителя в машине никого нет, спросил:
   - Куда следуем?
   - Скажите, сержант, какое отношение имеет конечный пункт моей поездки к охраняемой вами безопасности дорожного движения? - сохраняя полную серьезность, произнес Лесовой.
   Постовой долго переваривал эту фразу. В его глазах отразилась такая напряженная работа мысли, что Николай едва сдержал улыбку. Решив облегчить милиционеру задачу, он подсказал:
   - Машина не числится в угоне, документы у меня в порядке. Для чего вам знать, куда я еду? Из любопытства? Прискучило стоять на посту? Конечно, если вы настаиваете, отвечу - следую в сторону Якутска. Теперь вы удовлетворены? Безопасность на дороге обеспечена?
   Сержант состроил оскорбленную физиономию, потом что-то решил для себя, плотоядно улыбнулся, отвел руку с документами, которые собирался уже отдать Лесовому, и сказал, демонстрируя власть человека в форме над каким-то водителем задрипанной "Волги":
   - Слишком много разговариваете, гражданин. Пройдемте на пост!
   - Вы настаиваете? - спросил Николай.
   Постовой положил руку на кобуру и грозно прорычал:
   - Пр-р-ройдемте!
   - А если так? - Николай развернул у него перед глазами милицейское удостоверение.
   Красная книжечка подействовала на сержанта как ушат холодной воды. Протянув документы обратно, он обескуражено промямлил:
   - Да я же ничего, товарищ капитан... Это я так... Счастливого вам пути...
   Он был уже не рад, что связался с этим умником, оказавшимся офицером милиции, да еще из Москвы. Мало ли, по каким делам прикатил он с материка? Может, какая инспекция?
   Все это было так ясно написано на лице хранителя дорожной безопасности, что не надо было быть психологом, чтобы прочитать его мысли.
   Отъехав от поста, Лесовой посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как сержант, оживленно жестикулируя, что-то говорит по телефону. Похоже, нежелательного москвича взяли под плотный контроль. Но Николай не собирался плясать под чью-либо дудку, пусть даже эта дудка принадлежит ФСБ. И, тем более, отказываться от своих планов. Лесовой не забывал, что ему самому грозит опасность, - у него не было оснований не доверять словам доктора, особенно после нескольких нападений подряд, - но решил полностью сосредоточиться на поисках пропавшего друга. Удастся выяснить его судьбу - появится возможность выйти на собственных врагов. В том, что враг у всей бывшей группы разведчиков один и тот же, Лесовой давно уже не сомневался. А судьба друзей лишний раз подтверждала, что опасность более чем реальна.
   Трасса от города до аэропорта оказалась новой, по две полосы в каждую сторону, и это расстояние Николай пролетел со скоростью под двести километров в час, представляя себе изумление водителей попутных машин, которые он обходил со свистом. Одна из машин, огромная серебристая "Тойота-Лендкрузер", когда его обогнала допотопная "Волга", попыталась вступить в гонки. Но куда там! Лесовой слегка прижал педаль, и "Тойота" вместе со своим оскорбленным водителем осталась далеко позади. Вскоре ее огни пропали за изгибом дороги.
   За прилегающим к аэропорту поселком Сокол шикарная дорога закончилась. Закончились и гонки. То и дело в бетонном покрытии стали попадаться выбоины, и скорость пришлось сбросить. Хоть подвеска машины сглаживала все неровности, но Лесовой не забывал, что путь предстоит неблизкий, а предприятий автосервиса по дороге как-то не предвидится. Реформы последних двух десятилетий так опустошили золотой Колымский край, что не только брошенные, но и жилые поселки производили впечатление декораций для съемок фильма о постапокалипсисе.
   В поселок дорожников Атку, где компьютерный навигатор обещал заправку, Николай приехал глубокой ночью. Залил бак до самой горловины, наполнил пустую канистру, и отправился дальше. Но, по мере приближения к бывшему, а ныне сметенному реформами с лица земли поселку Стрелка, где начиналось ответвление от Колымской трассы в сторону Сеймчана, его стало одолевать беспокойство. Навигатор указывал, что дорога брошена и не обслуживается дорожной службой. Была еще одна, через строящуюся Усть-Среднеканскую ГЭС, но сворачивала она с трассы гораздо дальше, в поселке Ларюковая.
   В обычных обстоятельствах Николай без колебаний выбрал бы именно ее. Но сейчас он не без оснований предполагал, что по пути возможны любые неожиданности, поэтому именно брошенная дорога может оказаться самой безопасной. Да, она не обслуживается, но значит ли это, что по ней нельзя проехать? В ходовых качествах своей машины Лесовой не сомневался, проверив их на бескрайних просторах страны. "Волга" без особого труда преодолевала участки, на которые другой не сунулся бы и на уазике. Но если на заброшенной дороге паводки размыли хотя бы один мост, а переезд по льду никто не проложил? В таком случае есть риск вернуться обратно с полпути. Можно было, конечно, дождаться утра и, выведя на компьютер спутниковую картинку, рассмотреть дорогу во всех подробностях. Но времени терять не хотелось.
   Николай решил доехать до поворота, проверить, наезжен ли он и, останавливая проезжающие машины, попытаться узнать о состоянии дороги. Но судьба распорядилась
   иначе. Еще не доезжая до Стрелки, он увидел вдали моргающие огни аварийного сигнала. А подъехав ближе, увидел старенький джип и узнал старого знакомого - торговца металлом Николая Никитина, который яростно размахивал руками, пытаясь остановить "Волгу". "МАЗа" с металлом поблизости почему-то не было.
   - Тезка! Привет! - Никитин обрадовался ему, как родному.
   - Загораешь? - спросил Николай, выйдя из машины, и только тут понял, что двигатель джипа заглушен, а у самого Никитина, хоть и одет он был в меховую куртку, зуб на зуб не попадает от холода - как-никак, градусник показывал двадцать семь градусов ниже нуля.
   - Э-э, друг, да ты задубел совсем! Давай-ка быстро ко мне! И куртку сбрось, без нее быстрее согреешься!
   Тезка, не мешкая, последовал его совету. Лесовой налил ему из термоса горячего чая, и Никитин жадно припал к кружке, мелко постукивавая по ней зубами. Подождав, когда он перестанет дрожать, Николай спросил:
   - Что случилось? Где грузовик?
   - Стоит в сорока километрах, - ответил Никитин. - Соляра кончилась.
   - Всю страну проехали, а около самого дома кончилась? - удивился Лесовой. - Чего же не заправили вовремя?
   - Так и деньги тоже кончились, - ответил "стальной король". - Не за что было заправить. Тянули, докуда хватит, а как остановились, я один в Атку погнал. Там у меня друг живет, хочу у него деньжат на соляру перехватить. Канистр вон набрал... Да вот беда, у самого топливо кончилось. Датчик топлива у меня давно полетел, на глазок определяю. Думал, дотяну, но нет, не дотянул. Чуть не замерз тут. Прикинь, три машины мимо прошло, махал, махал, никто не останавливается! Совсем скурвился народ!
   - Есть у народа основания, - сказал Николай и рассказал тезке историю о стрельбе на трассе.
   - Ничего себе! - присвистнул Никитин. - А я-то думал...
   Он хотел сказать что-то еще, но замялся. Поняв причину, Лесовой произнес с улыбкой:
   - Да не стесняйся ты, выручу я тебя. Двадцать литров хватит?
   - Так у меня же дизель, - с сожалением сказал Никитин. - Откуда у тебя солярка?
   - Так, завалялась канистра случайно, - усмехнулся Лесовой, не став объяснять, что на его "Волге" мастерами из МЧС установлен дизельный двигатель. - Так хватит, или нет?
   - Еще и останется! - обрадовался Никитин.
   - Согрелся? - спросил Лесовой. - Тогда одевайся.
   Он вытащил из багажника одну канистру и протянул ее Никитину.
   - Теперь я твой должник! - сказал тот, переливая топливо через воронку в бак своего автомобиля.
   - Ладно, сочтемся! - махнул рукой Николай. - Ты лучше скажи, по старой дороге от Стрелки можно доехать до Сеймчана?
   - Я этой зимой ездил, - ответил Никитин. - Но ты на "Волге" не пройдешь, даже не суйся. У меня-то вездеход!
   И он любовно похлопал ладонью по крылу старенького "Лендкрузера".
   Больше Лесовому ничего от тезки и не требовалось. Попрощавшись, он сел в машину и рванул с места так, чтобы тот не смог его догнать и увидеть, куда он свернул. Никто не должен был знать, что он поехал по старой дороге. А если Никитина даже кто-то спросит, он с полной уверенностью скажет, что направил "Волгу" на новую дорогу...
  
   Глава 7. Черный автомобиль
  
   По этой трассе давно не ездили, и дорога на несколько сантиметром была покрыта недавно выпавшим снегом. Из-за этого она была едва различима посреди окружающей белизны, и приходилось очень внимательно следить за ней, чтобы не свалиться ненароком в кювет. Кроме того, снег замаскировал ухабы и рытвины, которые попадались на дороге в изобилии. Чудесная подвеска машины героически справлялась с ними, но все равно Лесового кидало со стороны в сторону так, что растрясло мочевой пузырь. Он тянул, сколько мог, не желая выходить из теплого салона на мороз, и остановил машину, только когда стало совсем уж невтерпеж.
   ...Черная машина появилась будто бы ниоткуда. Николай уже направлялся к водительской двери, когда взревел мотор и из темноты вырвался яркий свет. Выглядело это так, будто автомобиль до этого ехал накатом с выключенными фарами, и дал о себе знать, только подъехав почти вплотную. Но этого просто не могло быть, потому что в этом месте дорога шла на подъем, а ночь была безлунной и такой темной, что без света машина неминуемо слетела бы с дороги. Не могло быть, однако материализовавшийся из воздуха автомобиль был совершенно реален. Большой, черный, неизвестной Николаю марки, он был похож на "Роллс-ройс" тридцатых-сороковых годов двадцатого века. Это оказалось настолько неожиданно, что Лесовой быстро запрыгнул в свою машину и захлопнул за собой дверь, предпочитая в непонятной ситуации оказаться под защитой брони.
   Автомобиль-призрак остановился рядом, погасив фары. Оттуда никто не вышел. Николай видел лицо водителя, перегнувшегося через пассажирское сиденье и всматривающегося в окно, но из-за темноты не смог различить его черты. Зато ему показалось, что цвет этого лица такой же, как у доктора Кварацхелии. Может быть, это действительно только показалось, но Лесовой вспомнил предупреждение доктора, и ему стало не по себе.
   Но ничего страшного не произошло. Постояв так около двух минут, загадочный автомобиль, подняв тучу снежной пыли, сорвался с места и помчался вперед с такой скоростью, будто ехал не по разбитой дороге, а по взлетной полосе аэродрома. Через снежную пыль были хорошо видны красные габаритные огни и яркие лучи фар, освещавшие подступившие вплотную к дороге сопки. И вдруг вся эта иллюминация погасла, будто и не было. Скорее всего, машина свернула за поворот дороги.
   Почему-то у Лесового не было никакого желания гнаться за странным автомобилем. Он не испугался, просто решил проявить осторожность. Слишком уж нереально все это выглядело. Настолько нереально, что Николаю вспомнились прочитанные в отделе по изучению аномальных объектов документы. Там в одном из докладов тоже фигурировала большая черная машина...
   Однако высиживать у моря погоду было некогда. Лесовой медленно стронулся с места и поехал по следу черной машины, но всего в нескольких сотнях метров снова остановился. Четкий след крупного протектора обрывался посреди дороги так неожиданно, будто автомобиль взлетел и продолжил свой путь по воздуху. Примерно с этого самого места Николай перестал видеть свет фар. И никакого поворота дороги здесь не было...
   Николай по-прежнему не верил в чудеса, но то, что сейчас произошло, трудно было объяснить. Из-за этого его охватило жутковатое чувство нереальности происходящего. Он протер глаза, но след, обрывающийся перед машиной, никуда не исчез. Лесовой чертыхнулся - протирай глаза, не протирай, но ведь был автомобиль! Если, конечно, он не сошел с ума и не видит глюки.
   Он вышел из машины и осмотрел след. Протер лицо снегом, но ничего вокруг не изменилось. Неужели все это произошло на самом деле, и правы были Кварацхелия с Сигизмундовым, когда говорили, что окружающий мир полон необъяснимых явлений? Которые, впрочем, сам Лесовой считал не необъяснимыми, а необъясненными. Пока необъясненными. Но чем можно объяснить отчетливый запах озона и свежескошенной травы, стоявший над заснеженной дорогой? Николай глубоко втянул носом морозный воздух. Нет, ошибки быть не могло. Так пахнет на скошенном лугу после грозы...
   Ему не раз приходилось ходить в двух шагах от смерти, но даже тогда Николай не испытывал такой жути, хотя, казалось бы, сейчас ему не грозила непосредственная опасность. Его не оставляло чувство, что он прикоснулся к чему-то запредельно холодному, не имеющему отношения к человеческому миру и наводящему беспредельный необоримый ужас. Чтобы придти в себя, он еще раз умылся снегом и, усилием воли отбросив колебания, заставил себя поехать дальше.
   В Сеймчан Лесовой въехал, когда совсем рассвело. Окраина поселка своим заброшенным видом наводила уныние. Оставленные жильцами двух, трех и даже пятиэтажные дома зияли выбитыми окнами, с многих из них были сняты даже рамы - рачительный русский человек никогда не преминет утащить что-нибудь, имеющее хоть малейшую ценность. Даже если оно ему совсем не нужно. Потом пошли обжитые кварталы, и вид стал веселее. В разных направлениях сновали "Тойоты", "Нисаны" и "Хонды", создавая видимость бурно текущей, насыщенной событиями жизни. Удивляло обилие магазинов и магазинчиков, которые встречались чуть ли не на каждом углу. И все равно, несмотря на кажущееся оживление, Николая не оставляло ощущение, что поселок не живет, а доживает.
   Наведя справки у маленького узкоглазого туземца, находившегося по случаю воскресного утра в начальной стадии похмеленности, и от того довольного жизнью и словоохотливого, Лесовой без труда разыскал гостиницу. Свободных мест оказалось на удивление мало, но все-таки ему удалось снять одноместный номер с удобствами в коридоре. Расположившись, Николай достал записную книжку, куда переписал телефонные номера, что дала ему еще в Москве Оксана Полищук, и задумался, с кого начать.
   Первым в списке стоял Виктор Завьялов, тот самый одноклассник Полищука, зампредседателя золотодобывающей артели, который пригласил Леню на Колыму. Николай не был уверен, что Завьялов окажется в зоне доступности, но тот ответил сразу, будто держал трубку в руке. Лесовой представился другом пропавшего Полищука и предложил встретиться.
   - Где тебя найти? - спросил Завьялов.
   - В гостинице.
   - Буду через десять минут.
   Виктор оказался крупным, выше Николая, который тоже не жаловался на малый рост, мужчиной, с таким крепким рукопожатием, что у Лесового захрустела ладонь.
   - Завьялов, - представился он. - Виктор. Если услышишь, что называют Сохатым, не удивляйся. Этакое у меня здесь прозвище.
   - Зампредседателя артели "Золотинка"? - уточнил Николай.
   - Бывший! - ответил, помрачнев, Завьялов. - До позавчерашнего дня.
   - Что так? - удивился Лесовой. - Уволился, что ли?
   - Если бы! - криво усмехнулся тот. - Ушли меня из артели. Но ладно, это дела не касается. Ты ведь про Леньку приехал узнать? На машине из самой Москвы прикатил?
   - Откуда знаешь?
   - А чего тут знать, когда "Волжанка" с московскими номерами на улице стоит? Ты мне вот что скажи, ты, случаем, не тот ли мент, Ленькин сослуживец, про которого он мне рассказывал?
   - Тот самый.
   - Вообще-то, ментам у меня веры нет...
   - Знаешь, Витек, - перебил его Николай, - давай определимся сразу. Я приехал сюда не как мент, а как друг Лени, и не уеду, пока не узнаю, что с ним случилось. Мне уже намекали о темных делах, что происходят у вас вокруг добычи золота. И о том, что мое присутствие здесь нежелательно. Но я упрямый. Мне, чем страшнее грозятся, тем интереснее становится. Так что, лучше расскажи, что знаешь! И чем тебе так менты насолили?
   - А я и не собираюсь ничего скрывать! - зло ответил Завьялов. - Места лишился, значит и из поселка придется уезжать. Работы здесь для меня все равно не будет, уж Греков постарается. Это председатель наш. Конечно, уволил он меня совсем по другой причине, но я-то понимаю, ему не понравилось, что я стал слишком усердно Леньку разыскивать. Ему вообще не нравится, когда кто-то по тайге шляется, но тут он совсем взъярился, орал на меня, будто его режут.
   А что он имел против поисков? - удивился Лесовой. - У него ведь человек пропал! Неужели его это не заботило? Почему не походить по тайге, поискать?
   - Он заявил - пусть этим милиция занимается, ей за это деньги платят! - обреченно вздохнул Виктор. А почему Греков не любит, когда кто-то по тайге ходит... - он ненадолго замолчал, испытующе посмотрел на Николая, и перешел на шепот: - Болтать лишнего не будешь?
   - О чем? - Лесовой пожал плечами. - Я, вообще-то, приехал друга искать.
   - Дела у нас, действительно темные творятся! - Завьялов склонился к Николаю и заговорил тихо, как будто их кто-то подслушивал. - Но я тебя прошу, о том, что узнаешь от меня, никому!
   - Падлой буду! Клык даю! Как еще поклясться? - начал злиться Лесовой. - Давай, вываливай все, или уходи. А то ведешь себя, как мальчишка! Я что, для этого всю Россию из конца в конец проехал?
   - Да не кипятись ты, - виновато сказал Виктор. - Мне ведь тоже жить еще хочется!
   Такие же слова Николай слышал от магаданского оперативника Влада.
   - Чем это вы все здесь такие напуганные? - спросил он. - Ты кого-то боишься?
   - Боюсь! - потупился Завьялов. - Будешь тут бояться! Если уж Ленька с ними не справился, то куда мне рыпаться? Ты, если хочешь, попробуй, но я не советую.
   - А яснее никак нельзя? - Лесовой стал терять терпение.
   - Ладно, слушай, - у Виктора был вид человека, приготовившегося прыгнуть в холодную воду. - Короче говоря, началось это давно, когда Греков из милиции ушел. Он ведь у нас в райотделе возглавлял валютный отдел, который занимается хищениями золота. А как уволился, сразу организовал артель "Золотинка". Откуда взял деньги на это дело, никто его, понятно, не спрашивал. Свой ведь человек! Дела у него сразу пошли. А как же! Лучшие участки - Грекову! В кредитах нет отказа, на нарушения правил природопользования все глаза закрывают! Чего ж не работать?
   - Понятно, - Николай прервал Завьялова. - Но где здесь криминал? И при чем здесь Полищук?
   - Погоди, сейчас доберемся до главного. Дело в том, что под прикрытием "Золотинки" металл моет кто-то еще. Я ведь замом у Грекова был, и многое понимал, хотя, конечно, он меня к своим левым делам особо не допускал. Золота у нас в кассе всегда почему-то оказывалось намного больше, чем мыли на самом деле. В мои обязанности входило его взвешивать, и я это не раз замечал. Откуда оно бралось?
   - И что это должно значить?
   - А то, что кто-то организовал в тайге нелегальную промывку, а добытый металл проводят через "Золотинку". Не весь, конечно, часть за наличные через ингушей налево уходит. Работают ребята с размахом, в прошлом году больше ста килограммов через нас прошло.
   - При чем здесь ингуши? - удивился Лесовой.
   - Сразу видно, что ты в наших краях человек новый, - усмехнулся Виктор. - Они тут золотом с самой войны промышляют, с того самого времени, когда Иосиф Виссарионович их с Кавказа выселил. Те, что сюда попали, сразу золотом и занялись. Никто не знает, сколько металла через них налево уходит, но уж точно, немало. Даже выражение есть такое - трест "Ингушзолото". Если захочешь подробнее об этом узнать, я тебя с одним магаданским журналистом сведу. Он уже третий день, как в поселке ошивается. Как раз эту тему копает. С утра ко мне сегодня приперся голову дурить. Хотел со мной к тебе идти, да я не взял. Это уж тебе самому решать, встречаться с ним, или нет. Но знает он, похоже, немало.
   - Ладно, надо будет - встретимся, - махнул рукой Николай. Так ты считаешь, это ингуши нелегальную промывку организовали? Но как им удалось скрыть такую деятельность?
   - Нет, это им не под силу, - ответил Виктор. - Я долго не мог догадаться, кто этим занимается, а потом до меня дошло. Кто, кроме ментов смог бы такое организовать? Думаю, те, кто этим делом руководит, большие звезды на погонах носят. Без такого прикрытия ничего бы не получилось. И все равно, слухов много ходит.
   - А что за слухи? - насторожился Лесовой.
   - Да много чего говорят, - Завьялов почесал затылок. - Будто видели рыбаки летом в тайге, в районе старых отработок, каких-то людей. Вроде они там себе балки срубили, даже баньку поставили. Чем они занимались, черт их знает, но, похоже, в земле ковырялись. И бульдозер тарахтел. Хотели рыбаки ближе подойти, любопытно все-таки, но какие-то парни с оружием шуганули их оттуда. Запретная зона вроде. И вот еще что - с десяток местных бичей где-то пропали. В позапрошлом году вроде как кто-то их на работу сосватал, они и уехали. И больше о них ни слуху, ни духу.
   - Так ты думаешь, это они золото моют?
   - Похоже, отмыли они свое, - мрачно ответил Виктор. - Ленька наткнулся в тайге на те балки, про которые я говорил. Он же, как только свободная минута выдавалась, брал ружье и в тайгу уходил. Вот и набрел. Это не очень далеко от нашего участка, но надо перейти через перевал. Пусто там оказалось, но, говорит, в балках кровищей все залито, будто свиней резали. Ленька не болтливый, только мне рассказал. Но я понял, что он заинтересовался этим делом, стал копать потихоньку. И в последний раз, думаю, не за баранами он ушел. Я вот карту района принес, тут все отмечено. Возьми, может пригодиться.
   - Так ты думаешь, он кому-то дорогу перешел, и его в тайге выследили? - недоверчиво спросил Николай, складывая карту и пряча ее в карман. - Сам знаешь, не так-то просто его врасплох захватить!
   - Из-за угла любого завалить можно, - возразил Завьялов. - Главное, за что. А тут такие ставки! У меня есть приятели среди геологов, так они мне намекнули, что в тех местах золота немеряно, но месторождение законсервировано на черный день. Что-то вроде стратегического запаса. Может, болтают, но если правда? Ты представляешь, какими возможностями надо обладать, чтобы организовать там промывку?
   Николай не успел ничего ответить, потому что дверь распахнулась без стука, и в номер ввалились четыре человека. Двое из них, не произнеся ни слова, ловко защелкнули на руках Завьялова наручники и, пригнув лицом к полу, выволокли в коридор. Другие двое остались. Один из них, круглолицый мужчина маленького роста, молча уселся на стул, который только что занимал Виктор Завьялов, и уставился на Николая немигающим взглядом круглых совиных глаз. Второй, пышущий здоровьем бугай, показал Николаю красную книжечку:
   - Начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями майор Силантьев. Попрошу документы.
   Голос его звучал так громко и басовито, что в буфете зазвенели стаканы.
   Николай, не проявляя эмоций, положил на стол паспорт. Подумав, присоединил к нему милицейское удостоверение.
   - Здорово! - ухмыльнулся майор, внимательно изучив документы. А скажи-ка мне, милый друг, что делает капитан московской милиции за тысячи километров от места своей службы? Да еще в обществе человека, подозреваемого в хищении золота в особо крупных размерах?
  
   Глава 8. Шериф и князек
  
   В свое время Лесовой прошел курс психологической подготовки, где врачи в погонах учили молодых офицеров военной разведки, как по взгляду, по выражению лица, мимике и бессознательным жестам распознать характер человека, и тем самым предвидеть его намерения и последующие действия. Давалась эта наука только тем, кто обладал цепкой наблюдательностью и хорошей памятью. И еще - развитой интуицией. У Николая получалось неплохо, и пройденный курс не раз помогал ему не только на войне, но и в мирной жизни.
   Вот и сейчас, глядя на ввалившихся в гостиничный номер людей, он постарался набросать для себя их психологические портреты. Бугай, назвавшийся майором Силантьевым, был хитер природной мужицкой хитростью, и в то же время прост, как три копейки. По всем признакам это был мент из породы цепных псов. Такой, если нужно, достанет преступника из-под земли и размажет его по асфальту. Или наоборот, пальцем не шевельнет, даже если беззаконие будет твориться прямо у него на глазах. В зависимости от полученного приказа, или просто высказанного в приватной беседе устного пожелания начальства...
   Внешне майор напоминал шерифа из американского боевика, и чувствовалось, что он сам знает об этом, и ему нравится играть такую роль. Весь его вид говорил: "это мой поселок, и в нем было спокойно, пока ты, парень, не появился здесь. А мне не нужны неприятности, поэтому ты не пошевелишь даже пальцем без моего на то разрешения". Но взгляд его при этом слегка бегал, выдавая неуверенность, то и дело вопросительно останавливаясь на круглолицем, который сидел за столом, не принимая участия в беседе.
   Этот второй со своим маленьким росточком едва доставал до плеча грозного "шерифа", но по каким-то неуловимым признакам было видно, что именно он здесь главный. По бесстрастному взгляду и не выражающему никаких чувств лицу невозможно было понять, что у него на уме, но у Лесового сразу сложилось впечатление, что он гораздо опаснее своего крупного и громогласного спутника. Николай вспомнил злой взгляд, который успел бросить на него Виктор Завьялов, и понял, кто этот человек. Несомненно, это был председатель артели "Золотинка" Греков.
   - Так что молчим, капитан? - язвительно спросил "шериф". - Какие общие интересы у тебя с задержанным?
   - У тебя есть что-то против меня? - спокойно спросил Лесовой. - Тогда выдвигай обвинение. А с Виктором я встретился, чтобы узнать о судьбе своего друга, Леонида Полищука. Или я не имел на это права?
   - Не умничай! - загремел майор. - А то закрою на трое суток! У меня-то как раз все права есть!
   - А основания? - деловито спросил Николай.
   - Выяснение личности, - ухмыльнулся Силантьев. - Что-то у меня вызывает сомнение подлинность твоего служебного удостоверения. Может быть, ты тот самый курьер, который должен был за золотишком к Завьялову приехать?
   - А теперь слушай меня, майор! - Николай решил сменить линию поведения, и постарался, чтобы его голос звучал как можно решительнее, с некоторой даже ноткой презрения к собеседнику. - Неужели ты думаешь, что я прикатил сюда сам по себе, не имея никакой поддержки сверху? Хочешь проверить - пожалуйста, можешь закрыть меня в камеру. Только боюсь, что после этого тебе не доверят не то, что отдел, а даже пост у дровяного склада. Ты меня понял?
   Ему удалось произнести все это таким убедительным тоном, что "шериф" сразу сдулся, и даже в совиных глазах второго визитера появилось опасливое выражение.
   - И еще, - Лесовой решил закрепить небольшую победу, - если ты хочешь снять с меня официальные показания, пусть твой товарищ представится. При посторонних ничего говорить не буду.
   - Какой он посторонний? - возмутился майор. - Это свой, начальник ОЭП...
   - Так кто из вас начальник? - Николай все понял, но сделал удивленное лицо.
   - Ну, бывший. Все равно свой!
   - А, господин Греков! - обрадовано сказал Николай, делая вид, что до сих пор не догадывался, кто сидит перед ним. - Вы-то мне и нужны! Надеюсь, вы поможете мне в поисках Полищука?
   - Этим занимаются те, кому положено! - в противоположность "шерифу", голос у Грекова оказался высоким и звучал на самой верхней визгливой ноте. И никаких московских советчиков им не требуется!
   - Это значит, что помочь мне вы отказываетесь? - вкрадчиво спросил Лесовой.
   - Понимай, как хочешь!
   Если у Грекова это обычная манера разговора, подумал Николай, то его бедных подчиненных можно только пожалеть. Сам он, не успев пообщаться с визгливым посетителем, уже готов был выставить его пинком в коридор. Но, конечно, не сделал этого. Николай поступил иначе.
   - В таком случае, - обратился он к Силантьеву, - попросите своего товарища покинуть мой номер. С вами я буду разговаривать как с представителем органов, а его я в гости не приглашал. И находиться в занимаемом мной помещении против моего желания он не имеет никакого законного права! А мои права вы, как представитель местной милиции, обязаны защищать.
   Совиные глаза налились кровью. Греков повернулся к "шерифу" с намерением что-то сказать, но тут в кармане у Николая запиликал брелок автомобильной сигнализации. На маленьком экранчике помигивало изображение левой передней дверцы. Сигнализация была устроена так, что при попытке вскрыть двери машина не поднимала рассерженный вопль, а тихонько передавала на брелок-пейджер информацию о злодействе. Попасть внутрь грабитель все равно не мог, зато хозяин имел полную возможность застать его на месте преступления.
   - Майор, вот это уж точно по вашей части! - сказал Лесовой Силантьеву. - Кажется, мою машину грабят.
   И направился к выходу. Около двери обернулся и увидел, что "шериф" следует за ним, а Греков даже не сделал попытки подняться со стула.
   - Э-э, так не пойдет! - сказал Лесовой. - Я вас здесь одного не оставлю. С чего это ради я должен доверять вам свое имущество? Если у вас средь бела дня машины вскрывают, то вдруг после вас тоже что-то пропадет?
   Греков чуть не задохнулся от ярости, но Николай, не обращая на это внимания, вытеснил его из номера и демонстративно закрыл дверь на два оборота ключа. Все ценное, в том числе деньги, он оставил в машине, и сейчас просто издевался над Грековым. Может быть, не стоило наживать себе врага, но очень уж хотелось проучить этого местного князька. Кажется, у него это получилось. Греков посинел от злости, но не нашелся с ответом.
   "Шериф" ускорил шаг и выбежал на улицу чуть раньше Николая. Какой-то тип в надвинутой на самые глаза черной вязаной шапочке ковырялся в замке "Волги". Лесовому оставалось сделать лишь несколько шагов, чтобы схватить злоумышленника за руку, но ему мешала массивная фигура Силантьева, заступившего дорогу. А тот, вместо того, чтобы молча подойти к грабителю, вдруг гаркнул устрашающим басом:
   - Стоять! Милиция!
   Реакция у злодея оказалась отменная. Как заяц, он метнулся в сторону и в одно мгновение исчез за углом. Майор с топотом, от которого, казалось, содрогались стены домов, побежал за ним. Но быстро вернулся, виновато разводя руками.
   - Ушел! Но ничего, я его все равно вычислю!
   - Ну-ну... - равнодушно сказал Лесовой.
   Он не сомневался, что "грабитель" пытался вскрыть машину по указанию майора, но сделал вид, что ничего не понял. Доказывать что-то было бесполезно, да и не нужно
  
   Глава 9. Журналист
  
   Николай лежал на гостиничной койке, глядя в потрескавшийся потолок, и размышлял, пребывая в расстроенных чувствах. Кажется, он зашел в тупик, из которого было всего два выхода - прошибать лбом стену или поворачивать назад. Второй раз за короткое время ему недвусмысленно дали понять, что его присутствие на Колыме мало того, что нежелательно, но еще и опасно. Эфэсбэшник Митрохин упоминал каких-то "больших людей", интересы которых Лесовой неосторожно затронул, но не сказал, какого уровня были эти люди - местного, или повыше? Впрочем, в сложившейся ситуации особой разницы не было, местные полковники могли оказаться гораздо опаснее московских генералов. Он не вчера появился на свет и понимал, что там, где затронуты шкурные интересы, миндальничать с залетным чужаком, проявляющим излишнее любопытство, никто не будет.
   Прогоняя еще и еще раз в памяти разговор с Завьяловым и конфликт с Грековым, Николай выстроил относительно правдоподобную версию событий, которые привели к исчезновению Полищука. Ничего сверхъестественного он в них не усмотрел. Самая обыкновенная жажда наживы, которой высокопоставленные менты подвержены не в меньшей степени, чем все остальные люди. Организовать незаконную промывку золота им было легче, чем кому-либо другому. Вот только уничтожать рабочую силу, на что намекал Завьялов - на это вряд ли были способны самые отмороженные менты. Но Полищук тоже не стал бы врать. Что-то он увидел такое, чего не должен был видеть...
   Рассудив, что находясь в горизонтальном положении, дело с места не сдвинешь, Лесовой пружинисто спрыгнул с койки, достал из кармана карту, которую передал ему Завьялов, и взялся за ее изучение. Дорог в районе было раз-два, и обчелся, а к нужной точке, которую Виктор обвел кружком, и вовсе вел путь, обозначенный пунктирной линией. Что обозначало - то ли дорога есть, то ли ее нет. И все-таки, надо было попытаться добраться туда, где Полищук обнаружил строения со следами крови. Хотя все могло объясняться гораздо проще, без всяких ужасов - может быть, старатели просто-напросто разделывали там подстреленную крупную живность, например, сохатых или баранов. Версия выглядела правдоподобно, но в таком случае, куда они сами делись после этого?
   Поразмыслив, Лесовой решил начать с поездки на стан артели "Золотинка". Справедливо рассудив, что, пока Греков находится в поселке, его подчиненные могут оказаться словоохотливее, чем при нем, Николай решил ехать туда немедленно. Он быстро собрался, на всякий случай оплатил номер на неделю вперед и вышел на улицу. Снял машину с сигнализации и уже открыл дверь, когда к нему подошел человек среднего роста, на вид лет на пять постарше самого Лесового. Сзади из-под вязаной шапки, называемой в народе неприличным словом, у него торчала перетянутая резинкой жидкая косичка светло-русых волос.
   Подошел - это мягко сказано. Человек буквально бросился на Николая, чуть не вцепившись ему в воротник. В глазах его горел огонек, показавшийся Лесовому нездоровым. Николай мягко, но непреклонно отстранил его от себя. Но тот не дал ему сесть в машину, взмолившись:
   - Подождите! Вы ведь из Москвы? У меня к вам есть важное дело! Это к вам приходил только что Завьялов? Погодите, не уезжайте! У меня разговор всего на пять минут. Я журналист, из Магадана, Виктор должен был сказать вам про меня. Он подтвердил бы, но его почему-то увела милиция. Мы можем быть друг другу полезны!
   Все это он выпалил со скоростью пулемета, успев одновременно рассмотреть с ног до головы самого Николая и заглянуть через открытую дверь в салон машины.
   - Садитесь! - коротко ответил Лесовой, прервав поток слов. - Поговорим по дороге.
   Журналист не стал дожидаться повторного приглашения и моментально оказался на переднем пассажирском сиденьи. Казалось, он передвигался в пространстве со скоростью звука. Николай завел двигатель, но трогаться с места не спешил, потому что, как только они уселись в салон, стекла моментально запотели.
   - У вас есть пять минут, пока прогреется машина, - сообщил он журналисту. - Так что излагайте свое дело побыстрее.
   Оказавшись в машине, журналист сразу изменил поведение. Поерзав, он удобно расположился на сиденьи, будто жил здесь всегда, бросил на Николая хитрый взгляд, и сказал, если не по-хозяйски, то так, будто находился здесь на правах почетного гостя:
   - Меня зовут Аркадий. А тебя?
   - Николай, - ответил с усмешкой Лесовой, сделав вид, что не замечает протянутой руки. Легкомысленный хвостик на затылке журналиста и его настырный стремительный взгляд не произвели на него серьезного впечатления. - Так что у тебя есть сказать, Аркаша?
   - Много чего, - с важным видом ответил тот, ничуть не обидевшись на "Аркашу". - Но пяти минут точно не хватит. Будь уверен, когда я тебе кое-что расскажу, ты сам меня никуда не отпустишь.
   - Давай ближе к делу! - поморщился Николай.
   - Хорошо! - вид у Аркадия был как у фокусника, приготовившегося вытащить из шляпы живого кролика. - Ты ведь приехал из Москвы искать своего друга, Леонида Полищука? А сам служишь в милиции?
   Он сделал паузу, не спуская с Лесового все того же хитрого взгляда, но Николай молчал, сохраняя на лице равнодушное выражение, и Аркадий, не дождавшись ответа, продолжил:
   - Так вот. У меня есть все основания предполагать, что Полищук помешал кому-то воровать золото, и его просто-напросто убрали.
   - А факты есть? - спросил Николай. - Или одни только предположения?
   - Ну, я ведь журналист, а не следователь! - развел руками Аркадий. - Я отслеживаю общие тенденции и делаю выводы. Понимаешь, сейчас я веду журналистское расследование по договору с одной центральной газетой. По поводу утечки колымского золота.
   - Нельзя ли попроще и ближе к теме? - перебил его Лесовой. - Ты мне про Полищука расскажи, а тенденции без меня будешь отслеживать. Меня они не касаются.
   Услышав эти слова, журналист потускнел лицом и даже как-то съежился. Похоже, он был уверен, что московский милиционер приехал в область с заданием разоблачить происки местной милицейской мафии. А тут вдруг такой облом... Но, прокрутив что-то в голове, снова воспрянул духом, и сказал:
   - Давай я расскажу тебе все с самого начала, чтобы было понятнее.
   - Валяй, - ответил Николай. - Только отъедем отсюда, а то торчим здесь, как два яблока на снегу.
   - Думаешь, за нами следят? - Аркадий почему-то обрадовался такой перспективе. Может быть, сознание того, что кто-то всерьез интересуется его персоной, придавало ему ощущение собственной значимости?
   - Не знаю, - ответил Николай, - только незачем без толку глаза мозолить.
   Стекла к этому времени оттаяли и Николай тронулся, высматривая по дороге укромное место, где можно было бы побеседовать вдали от нескромных глаз. Аркадий тем временем выкладывал ему свою историю.
   - Понимаешь, - говорил он, - раньше я работал в областной газете, а потом одно центральное издание предложило мне должность спецкора. Я, конечно, согласился. Вот, кстати, посмотри!
   Он гордо показал Лесовому пухлое удостоверение с надписью "Пресса".
   - Особенно их интересует тема криминального золота, - Аркадий, кажется, слегка обиделся, что Николай не проявил особого почтения к его красной книжице. - А тут как раз намечался суд над одним бывшим ментом, которого взяли в аэропорту с двадцатью пятью килограммами золота. Может быть, свои его бы и отмазали, но брали его люди из ФСБ, и следствие тоже вели они. Его даже держали до суда в следственном изоляторе ФСБ, а не в ментовской крытке.
   Похоже, Аркадий хотел произвести на Николая впечатление знакомством с уголовной феней...
   - Потом, когда суд прошел, мне дали прочитать уголовное дело - продолжил журналист. - В общем-то, ничего особенного. Бывший мент переправлял на материк золото для ингушей. А те скупали его у местного населения. Сейчас ведь его воруют все, кто только может. Это раньше боялись... Но кое-что в деле меня насторожило. Там упоминалось про разработки, на которых менты руками нанятых за водку и харч бичей сами добывали золото. Когда это выплыло наружу, они объяснили, что металл нужен им в оперативных целях. А что это значит - понимай, как хочешь. Во всяком случае, в деле никаких объяснений я не нашел. Ссылка на закон об оперативной деятельности, тайна и так далее... А бичи потом все исчезли, да их и искать никто не собирался. Я у судьи спросил - что, так все и заглохло? Никто этим делом больше не занимается? А он говорит - заявлений на розыск тех бичей никто не писал золото, что они намыли, проведено по документам, и оснований для возбуждения уголовного дела нет. Я потом узнал, золото действительно было оприходовано по всем правилам, но намного позже, уже во время следствия. И, конечно, далеко не все. Но этого уже не доказать.
   - Но какое отношение все это имеет к Полищуку? - Николай стал терять терпение.
   - Сейчас доберемся и до него! - с хитрым видом ответил Аркадий. - Я по своим каналам узнал, что здесь, в районе, тоже что-то подобное твориться, вот и приехал разобраться. Но видишь, не успел с Завьяловым пообщаться, как менты тут же стали концы рубить. Кстати, ты не знаешь, за что они его повязали?
   - За хищение золота в особо крупных размерах, - хмуро ответил Николай. - Только, что-то не верится мне...
   - Вот и я думаю, что он просто чем-то помешал им! - горячо поддержал его Аркадий. - Я с ним долго разговаривал. Понимаешь, я людей чувствую, не может он оказаться вором.
   Лесовой был такого же мнения, потому что сам отличался развитым чутьем на людей. Поэтому он отнесся к словам журналиста без скепсиса. И сам Аркадий сумел переломить первоначальное впечатление, не казался уже таким смешным и назойливым. Наверное, поэтому Николай не отмел сразу предложение, неожиданно высказанное журналистом.
   - Знаешь, Николай, - сказал он, не сводя с Лесового взгляда, - давай-ка объединим усилия! Ведь мы в самом деле можем оказаться друг другу полезны. В поисках своего друга ты неминуемо выйдешь на незаконные разработки золота...
   - Понятно! - усмехнулся Николай. - Хочешь пустить меня паровозом. Но мне-то какая от тебя польза?
   - Зря улыбаешься! - надулся Аркадий. - Знаешь, сколько я по тайге полазил в свое время? Я родился на Колыме, эти места знаю очень даже неплохо, и знакомых у меня кругом хватает. А ты ведь здесь ничего не знаешь.
   - Ладно! - согласился Лесовой. - Только начнем с "Золотинки". Пока Греков в поселке, нужно поговорить с рабочими, может и расскажут чего интересного.
  
   Глава 10. Там очень страшно...
  
   Греков был занят своими делами, его бывшего заместителя Виктора Завьялова арестовали, скорее всего, по его навету, и несколько старателей, которые занимались восстановлением разбитой за прошлогодний промывочный сезон техники, остались предоставлены сами себе. Чем немедленно и воспользовались. Трудно было понять, где в пятидесяти километрах от ближайшего магазина можно раздобыть спиртное, но, когда Лесовой с Аркадием приехали на стан артели, обосновавшейся в заброшенном приисковом поселке, половина домов которого была разобрана на дрова, все его обитатели пребывали в различной степени опьянения.
   С трудом отыскав троих старателей, которые пока еще понимали заданные им вопросы и не потеряли способность членораздельно на них отвечать, Николай приступил к допросу. Журналист постоянно пытался встрять в его ход, но только мешал, и Лесовому пришлось без лишних церемоний послать его куда подальше. Аркадий обиделся и отправился бродить по поселку в надежде обнаружить еще хотя бы одного относительно вменяемого старателя. И, как ни странно, нашел. Пока Лесовой пытался узнать у своей тройки что-нибудь сверх того, о чем ему было уже известно от Завьялова, журналист отловил шатающегося с задумчивым видом между разобранными бульдозерами индивидуума, и за бутылку водки, которой они с Николаем именно для таких целей запаслись в достаточном количестве еще в Сеймчане, сторговал у него интересную информацию.
   Несмотря на нетвердую походку, тот вполне трезвым голосом поведал, что уже после исчезновения Полищука он ходил за перевал ставить петли на соболей, которых немало расплодилось в районе, и видел на ведущей к бывшим шахтам заброшенной дороге автомобильные следы. А когда через несколько дней отправился проверять петли, увидел сами машины - три "Урала" с будками, наподобие военных, и "УАЗ" - "буханку", в котором сидели вооруженные автоматами люди в камуфляже. Его они не заметили, потому что, заслышав гул моторов, старатель спрятался за сугробом - он занимался браконьерским промыслом, и попадаться кому-либо на глаза ему не было никакого резона.
   Когда звук двигателей затих, любопытство погнало его по следу, туда, откуда ехали машины. Через пару километров следы привели к разрытому стволу старой шахты. Похоже было, что после отработки кто-то засыпал, запечатал вход в нее мелкой галькой, только поэтому шахта и сохранилась до наших дней. Иначе ее постигла бы судьба всех других отработанных шахт - ее затопило бы талыми водами, и вход в ствол давно бы рухнул. Вот только, кому и зачем понадобилось сохранить именно эту шахту, было совершенно непонятно.
   Любопытный старатель попытался спуститься вниз, но без фонаря или хотя бы факела далеко не дошел. Он достиг границы скудного света, проникавшего сверху, и темноты, и тут ноги сами понесли его назад, потому что его охватило непередаваемо жуткое чувство, что там, внизу, таится что-то ужасное. До артели старатель добежал вдвое быстрее, чем шел от нее. Больше он туда не совался, и рассказал об этом случае только своему ближайшему другу Гришке. Нет, Гришка не проболтается, потому что Греков позавчера выгнал его за пьянку, и он уже укатил в Магадан.
   Для верности Аркадий незаметно для старателя записал весь рассказ на миниатюрный диктофон и, довольный, отправился к Николаю, который, отчаявшись выжать из своей троицы хоть какую-нибудь каплю информации, плюнул на все и сидел, нахмурившись, в машине.
   - Вот, послушай! - Аркадий с деланно равнодушным видом включил запись.
   - Где раздобыл? - дослушав до конца, спросил обрадовано Лесовой.
   - Места знать надо! - гордо ответил журналист. - Я же говорил тебе, что без меня ты не справишься!
   - Ладно, ладно, согласен! - засмеялся Николай. - Только смотри, не перехвали...
   - Сам себя не похвалишь, кто за тебя это сделает? - развел руками Аркадий. - Что дальше делать будем? Оставаться здесь нам не с руки. В любой момент может Греков нагрянуть вместе со своими друзьями-ментами. Тебе хочется с ними лишний раз встречаться?
   - Нет, конечно! Надо ехать к той шахте. Ты понял, где это?
   - Примерно, - кивнул журналист. - Только вряд ли мы туда проедем. Вот если бы на уазике...
   - Ты что, ничего еще не понял? - удивился Лесовой. - На обычной "Волге" мы бы и сюда не добрались. А на этой пройдем там, где уазику делать нечего.
   - Да? Никогда бы не подумал! - удивленно сказал Аркадий. - Где это такие делают?
   - Места знать надо! - в свою очередь поддел его Николай. - Показывай, как туда проехать.
   Аркадий несколько минут изучал карту, после чего растерянно произнес:
   - Что-то я не вижу здесь нужной дороги. А должна быть примерно вот тут, - и он ткнул в карту, накрыв пальцем участок местности диаметром километров в пять.
   - Поразительная точность! - хмыкнул Николай. - Пол-лаптя от печки. Ладно, воспользуемся достижениями науки.
   Он отбросил крышку бардачка, во внутреннюю поверхность которой был встроен монитор, достал клавиатуру и мышь и запросил у компьютера снимки местности, прилегающей к поселку старательской артели.
   - Ну, ничего себе! - растерянно сказал Аркадий, узрев на мониторе извивающийся автомобильный след, видимый как бы с высоты птичьего полета. - И ты еще будешь говорить, что приехал сюда с частным визитом? Или у московской милиции все машины так оборудованы?
   - Ага, вот и шахта! - удовлетворенно сказал Николай, не обращая внимания на язвительную реплику въедливого журналиста. - Видишь, где след кончается? Туда-то нам и надо.
   Он положил руку на рычаг переключения передач, но тут перед машиной возник пошатывавшийся старатель, широко раскинувший руки.
   - Твой? - спросил Лесовой у журналиста.
   - Мой, - подтвердил тот.
   - Чего он хочет?
   Аркадий опустил стекло со своей стороны и спросил:
   - Еще что-то вспомнил?
   - Вспомнил! Но сначала - пузырь! - губы старателя разъехались в хитрой улыбке.
   - Не жирно ли будет?
   - В самый раз! - решительно заверил тот.
   - Ладно, черт с тобой! - махнул рукой Аркадий, повернулся назад и достал из рюкзака еще одну бутылку. - Держи!
   Старатель выхватил вожделенный пузырь у него из рук, свернул винтовой колпачок и отхлебнул из горлышка приличный глоток.
   - Эй! - сердито воскликнул Аркадий. - Мы так не договаривались! Сначала информация, а потом водка!
   Старатель оторвался от бутылки, шумно выдохнул, понюхал замасленный рукав, и сказал:
   - Лучше бы вы, мужики, не лазили в ту шахту!
   - Это еще почему? - недоуменно спросил Аркадий.
   - Уж очень там страшно! - почти трезвым голосом ответил старатель, закрутил пробку, сунул бутылку в карман и побрел прочь от машины.
  
   Глава 11. Под землей
  
   "Волга" не хотела вписываться в колею, оставленную тяжелыми грузовиками, и приходилось ехать медленно, выбирая дорогу, чтобы не сесть на брюхо в глубокий снег. Аркадий болтал без умолку, вывалив на Николая столько сплетен из закулисной жизни колымского края, что он поневоле задумался, действительно ли шустрый журналист так много знает, или у него просто очень богатая фантазия. Скорее всего, и то, и другое.
   Автоматически фильтруя треп и, по привычке, вычленяя из него полезную информацию, Лесовой внимательно вглядывался в следы на дороге. Старатель не соврал: вот следы "Уралов", а вот на них наложился след уазика. И вдруг он увидел нечто, заставившее его затормозить и выйти из машины. Появившийся на дороге след колес с крупным протектором выглядел так, будто автомобиль, которому он принадлежал, упал с неба и поехал по направлению к шахте. Не вывернул на дорогу откуда-то со стороны, а именно появился ниоткуда. И принадлежал след тому самому загадочному черному автомобилю, который встретился Николаю на ночной дороге. Слишком хорошо запомнилось ему то приключение, чтобы он смог что-то перепутать...
   - Что ты там увидел? - спросил журналист. Его одолевало любопытство, но выходить на мороз не хотелось.
   - Скажи-ка, друг Аркадий, - Николай проигнорировал его вопрос, - не приходилось тебе видеть одну интересную машину?
   И он подробно описал черный автомобиль, не объясняя, где и когда его видел. Журналист почесал голову, копаясь в бездонной свалке своей памяти, и сказал задумчиво:
   - Подробностей не припомню, но о чем-то похожем читал в одном уголовном деле. Что-то связанное то ли с похищением человека, то ли с исчезновением. Свидетель видел, как этот человек сел в автомобиль, похожий на тот, что ты описал, после чего пропал навсегда. Только вот незадача - ни одной такой машины во всей области не зарегистрировано, и никто кроме того свидетеля ее не видел. Такие вот дела.
   Аркадий внимательно посмотрел на Лесового и у глаза у него заблестели тем блеском, который в первую же встречу показался Николаю нездоровым.
   - А что, ты где-то видел такой автомобиль? - спросил он подозрительно, всем своим видом давая понять - меня не проведешь! - Это как-то связано с нашим делом?
   - А что ты называешь "нашим делом"? - усмехнулся Лесовой. - Я, например, ищу своего друга. А что ищешь ты?
   - Я? - переспросил Аркадий удивленно. Он не ожидал такого вопроса. - Неужели непонятно? Правду, конечно! Информацию. Я считаю, люди имеют право знать, что делается за их спинами.
   - А ты не думаешь, что людям эта твоя правда не очень-то и нужна? - жестко спросил Николай. - Ну, почитают, потешат любопытство, и будут жить, как жили. Для них, что информация про оборотней в погонах, что репортаж про очередную свадьбу Пугачевой, все едино. Второе даже интереснее. А вот для тебя эти поиски могут плохо кончиться.
   - Меня никто тронуть не посмеет! - заявил журналист. - Слишком я заметная фигура, чтобы меня могли убрать незаметно. Будет большой общественный резонанс, а они его боятся.
   В голосе Аркадия звучала запальчивая уверенность, вот только Николай все равно понял, что журналист не раз обдумывал такую возможность. Но отдать ему должное, страха в нем не чувствовалось, и за одно это его можно было уважать.
   До цели своего путешествия они добрались уже в полной темноте. В лучах фар разрытый шахтный ствол выглядел входом в преисподнюю. Николай взял мощный фонарь, вышел из машины и осмотрел площадку перед шахтой. Он сразу определил места стоянки всех трех "Уралов" и увидел, что к каждому из них протоптаны хорошо набитые тропинки. Похоже, что из шахты к машинам что-то носили. А след черного автомобиля перекрывал все остальные следы, что говорило о том, что он проезжал здесь последним. И уходил он прямо в наклонный ствол, уходящий вниз под углом в тридцать градусов...
   Вернувшись в машину, он не стал ничего объяснять Аркадию, лишь коротко сказал:
   - Сейчас спим. До утра ничего предпринимать не будем.
   Аркадий пытался еще о чем-то расспрашивать, но Николай уже не слышал его. Журналист обиженно замолчал, перебрался на заднее сиденье и вскоре тихо засопел.
   ...Перед спуском в шахту Лесовой достал из кобуры пистолет и дослал в ствол патрон. Потом зарядил ружье пятью патронами, снаряженными крупной картечью, и повесил его на шею. Аркадий оказался экипирован лучше, чем он предполагал. Во всяком случае, в его рюкзаке нашелся хороший корейский фонарь, лучше, чем у самого Николая, с приспособлением для зарядки от бортовой сети автомобиля. Сейчас они осторожно спускались по сделанной из толстых жердей деревянной лестнице, ведущей вниз по наклонному шахтному стволу, отгороженной от него перилами из таких же жердей и называемой, как объяснил Аркадий, ходком. Журналист вообще неплохо разбирался в шахтерских терминах, и по дороге просвещал Николая. Оказывается, то, что лежало под ногами, было не полом, а подошвой, над головой - кровля. По сторонам - не стены, а борта, левый и правый.
   - А это что такое? - спросил Николай, показав на тянувшийся вдоль ствола деревянный настил шириной в четыре доски.
   - По нему зэка тачки таскали, - объяснил Аркадий. - Вниз пустые, а вверх с грунтом. Представляешь туда - назад, туда - назад, по десять часов в день. Это потом уже стали скреперные лебедки использовать, а тогда все пердячим паром...
   - Откуда ты все это знаешь? - удивился Лесовой.
   - Так я же родился в шахтерском поселке, - вздохнул журналист. - Застал еще тех стариков, которые когда-то эти самые тачки таскали.
   И вдруг вскрикнул:
   - Блин, больно-то как!
   Отвлекшись на разговор, он врезался головой в нависший из кровли камень, и теперь потирал вздувшуюся на макушке шишку.
   - Внимательнее надо быть! - назидательно сказал Николай. - Недаром же шахтеры каски носят!
   Все оказалось так, как и рассказывал выманивший литр водки старатель. Свет с поверхности проникал примерно до середины шахтного ствола, и до этого места с ними не происходило ничего особенного. Но когда перешли границу света и тени, Лесовой почувствовал озноб. Холод шел не снаружи, а возникал где-то внутри, в районе солнечного сплетения. Нахлынул непонятно чем вызванный леденящий страх. Мелькнула неизвестно чем вызванная мысль, что настоящий ад - это не раскаленное пекло, а запредельный холод. Казалось, что там, внизу, таится нечто ужасное, такое, чему нет названия ни в одном человеческом языке. Только теперь Лесовой понял смысл слов, произнесенных побывавшим здесь старателем: "Уж больно там страшно!"
   Николай повернулся к Аркадию, случайно осветив его фонарем, и поразился тому, что увидел. Губы у журналиста посинели, в лице не осталось ни кровинки, а сам он трясся крупной дрожью.
   - Что с тобой? - спросил Лесовой.
   - Н-не з-з-знаю! - с трудом выговорил Аркадий, стуча зубами. - Х-х-холод-дно! И ст-т-трашно!
   - Дальше идти сможешь?
   - Поп-пробую! - отважно ответил журналист, но, сделав несколько шагов вниз, остановился. - Н-нет, н-не м-могу! Кажется, сейчас ум-мру!
   И он обессилено опустился на ступеньки ходка.
   - Не раскисай! - Николай подхватил его под мышки, и почти волоком поднял на несколько ступеней вверх. Кажется, тут стало чуть легче. - Давай-ка наверх, и жди меня в машине. Вот, возьми ружье на всякий случай. Обращаться хоть умеешь?
   - Не смеши! - слабым голосом проговорил журналист, найдя в себе силы изобразить на лице улыбку.
   Лесовой постоял, глядя, как Аркадий поднимается на-гора. С каждым шагом тот двигался все уверенней.
   - Как ты? - крикнул он вслед.
   - Нормально! - ответил журналист. - Здесь уже ничего не чувствуется. Слушай, Николай, не ходил бы ты туда!
   - Жди! - приказал Лесовой, не став вступать в пререкания. Он ни в чем не винил журналиста. Уж если он сам, прошедший специальную подготовку и обладавший несокрушимой тренированной психикой, испытывал такой леденящий страх, то чего можно было ожидать от Аркадия?
   Каждый следующий шаг давался все с большим трудом. Сердце будто сжали ледяные тиски, не давая ему биться, и в какой-то момент Николай понял - еще шаг, и оно остановиться. Но он заставил себя вспомнить методы аутотренинга, которым обучали на специальных курсах, произнес про себя специальную формулу-заклинание для введения организма в боевой режим, глубоко вздохнул и быстро миновал еще несколько ступенек. И вдруг все резко закончилось. Прошел озноб, сердце забилось спокойно и ровно, восстановилось дыхание. Николай посветил наверх, оценил пройденное расстояние и понял, что неприятные, мягко говоря, ощущения навалились на него в полосе около десяти метров. Словно проход в шахту перегораживало кем-то искусственно созданное охранное поле. Кажется, кто-то сильно не хотел допускать в шахту посторонних...
   Дальше спуск проходил беспрепятственно. Сковывающий движения беспричинный страх прошел, и Николай быстро миновал оставшиеся ступени. Ствол шахты заканчивался овальной камерой, от которой отходили в разные стороны четыре штрека. В нескольких местах камера была укреплена толстыми лиственничными бревнами, намертво зажатыми между подошвой и кровлей. Куда идти дальше, Лесовой не имел ни малейшего понятия, поэтому решил начать исследование шахты с крайнего слева штрека. Вырубленный в вечномерзлой породе проход, шириной метра четыре и высотой немного выше его роста, привел его в зал квадратной формы со стороной около двадцати метров, тоже укрепленный несколькими десятками деревянных стоек.
   Из этого зала выходили уже не четыре, а добрый десяток проходов, правда, эти были поуже, не больше трех метров. Шахта оказалась настоящим подземным лабиринтом, и чтобы не заблудиться, Николай решил все время держаться левого борта. Он долго шел, следуя всем левым поворотам, прошел еще два больших зала, но не обнаружил ничего интересного, только три забытых несколько десятилетий назад подневольными шахтерами кайла и один ломик. Никаких следов на грунте под ногами обнаружить не удалось - Аркадий рассказывал, что после полной отработки шахты проводилась так называемая актировка. То есть, подошва по всей шахте выметалась под метелку, чтобы ни одна крупица золота не осталась в забое. А пыли здесь взяться было неоткуда.
   После долгих поисков неизвестно чего впереди забрезжил свет и Лесовой вышел в ту же круглую камеру, откуда начал обход шахты, но уже не из левого, а крайнего справа штрека. Он уже почти отчаялся что-то здесь найти, но нужно было пройти еще второй и третий штреки. Теперь Николай шел, держась правой стороны. После третьего поворота он снова оказался в большом зале, и вдруг луч фонаря что-то выхватил у дальнего борта. Лесовой подошел ближе и оторопел. Вдоль неровной каменной стены в рядок были сложены трупы одетых в рваную рабочую спецовку и поношенные валенки людей. На войне Николай перестал бояться мертвых, но здесь, под землей, они производили жуткое впечатление. В шахте держалась минусовая температура, и трупы, которых он насчитал девять, лежали как живые. Холод задерживал процесс разложения, и от них не исходило ни малейшего запаха гниения. Наверное, в таком состоянии они, подобно ископаемым мамонтам, могли бы пролежать тысячи лет.
   Все они были расстреляны из огнестрельного оружия, скорее всего, из автоматов. Кому-то пуля прилетела в лоб, кому-то в сердце. Без всякого сомнения, это были пропавшие подпольные старатели, которых никто не собирался искать. Следов крови не было. Это значило, что всех их убили в другом месте, и только потом притащили сюда и сложили около каменной стенки. Николаю пришло в голову: то, что убийцы даже не позаботились присыпать трупы, или хотя бы чем-то прикрыть, говорило, что вход в шахту в скором времени будет снова засыпан. А вести раскопки в поисках пропавших бичей никому не придет в голову.
   Страшная находка оказалась не единственным сюрпризом. В следующем зале, немного меньшем по размерам, чем остальные, прямо посередине Лесовой увидел штабель, сложенный из небольших полотняных мешочков. Они были аккуратно складированы на круглой платформе из серебристого металла, точно такой же, как та, что он видел в подвале у доктора, только намного большей. Диаметр этой был около десяти метров. И точно так же, как в том далеком докторском подвале, она тихо гудела.
   Николай взял мешочек из верхнего ряда. На ощупь в нем оказалось что-то вроде крупного песка, но для обычного песка он был слишком тяжелым. При сравнительно небольших размерах мешочек весил не меньше десяти килограммов. Уже зная, что сейчас увидит, Николай проткнул ткань ножом, и на ладонь посыпалась струйка тусклого зеленовато-желтого металлического песка.
   Штабель был сложен настолько аккуратно, что пересчитать мешочки не составило особого труда. Пятьдесят на пятьдесят и десять в высоту. Правда, в верхнем, десятом ряду осталось не больше сотни мешочков, но это говорило, что недостающие как раз и были грузом тех самых трех "Уралов". Лесовой произвел в уме несложные вычисления и ахнул. Двести пятьдесят тонн золота! Когда до его сознания дошло значение этой невероятной цифры, показалось, что от штабеля повеяло леденящим дыханием смерти. Господи, да ведь это сопоставимо с золотым запасом страны! За такое количество драгоценного металла претенденты на обладание им могли не только завалить трупами всю шахту до самой поверхности, но и выстелить ими дорогу от шахты до Магадана...
  
   Глава 12. Неожиданная помощь
  
   Золотые крупинки медленно сыпались с ладони под ноги, и одновременно сознанием Николая овладевала страшная в своей безнадежности мысль - нигде человеческая жизнь, в том числе и его, Николая Лесового, не стоит так дешево, как здесь, рядом с грудой этого холодного и невзрачного на первый взгляд металла. И если он хочет остаться в живых, нужно не только срочно уносить ноги из этого, ставшего вдруг таким опасным места, но и сделать вид, будто его никогда здесь не было. Мало того, надо было еще убедить навязавшегося на его голову Аркадия навсегда забыть про их совместное путешествие, иначе за жизнь журналиста никто тоже не даст ломаного гроша.
   Бросив похудевший мешочек с золотом на штабель и, убедившись, что ни одна песчинка не прилипла к подошвам его обуви, Лесовой поспешил к выходу из шахты.
   До камеры, куда сходились штреки, и откуда был уже виден свет с поверхности, он добрался за несколько минут. Тишина под землей стояла абсолютная, поэтому донесшийся сверху сухой треск выстрела, на самом деле едва слышимый отсюда, показался Николаю оглушительным. Он замер и прислушался, но ни один звук больше не нарушил звенящую тишину. Стрелял не Аркадий, в этом не было никакого сомнения. Лесовой еще не разучился отличать по звуку выстрел из автомата от выстрела из гладкоствольного ружья, которым тот был вооружен. А раз стрелял не журналист, значит, стреляли в него. И это может значить только одно - стоит ему высунуть голову на поверхность, как она немедленно превратиться в мишень.
   Пистолет как будто самостоятельно выпрыгнул из кобуры и оказался в руке. Николай с сомнением посмотрел на него - что можно сделать с этой хлопушкой против автомата, а может быть, и не одного?
   - Капитан! - вдруг раздался сверху голос, в котором он сразу узнал бас местного "шерифа". - Бросай оружие, капитан, и выходи с поднятыми руками!
   - Где Аркадий? - крикнул в ответ Николай. - Пусть он отзовется!
   - А он сейчас не может! - насмешливо ответил "шериф", подтверждая худшие опасения Лесового. - Занят он!
   И тут в светлом проеме устья шахтного ствола появился силуэт человека. Николай отреагировал моментально, отпрянув в выбитую в каменном борту нишу. И вовремя, потому что сверху полоснула длинная автоматная очередь.
   - Ты как там, живой? - послышался тот же бас.
   - А ты спустись, проверь! - ответил Лесовой. Просвистевшие мимо пули окончательно убедили, что оставлять его в живых ссученный мент не собирается.
   - А на хрена мне это надо? - в голосе "шерифа" послышались издевательские нотки. - Сам от голода подохнешь. Только сначала замерзнешь!
   Он гулко захохотал, и выпустил еще одну очередь. Как только автомат замолк, Лесовой высунулся из укрытия и выстрелил по темному силуэту. Шансов попасть в цель было немного, но ему это удалось.
   - Сука! Он меня зацепил! - раздался сверху злобный вопль. - Ну, все! Тебе конец! Сейчас мы пригоним бульдозер и зароем шахту, а откопаем через месяц!
   Тут наверху появились сразу два силуэта и принялись поливать ствол автоматным огнем. Но Николай не собирался подставляться под выстрелы, и пули не причинили ему никакого вреда.
   Положение складывалось патовое. Те, наверху, не могли ничего ему сделать. У Николая было преимущество - он их видел, а они его нет. Но и у него не было никакой возможности выбраться на поверхность. Зато у врагов были все шансы взять его измором. "Шериф" был прав. Холод от промороженных камней стал постепенно проникать под одежду. Конечно, можно было устроиться на деревянных ступеньках ходка, все-таки от дерева не так тянуло холодом, как от камня, но в таком случае он подставлялся под пули. Николай укрылся в центральной камере и сделал несколько разминочных упражнений, от которых по мышцам разлилось тепло. Но не мог же он делать это бесконечно. И неминуемо придет время, когда его свалит сон...
   Складываясь в часы, утекали минута за минутой, но ни одна путная мысль так и не пришла ему в голову. Время от времени противник постреливал в темный зев шахты, несколько раз Лесовой отвечал одиночными выстрелами из пистолета, без особого, впрочем, успеха. Приближался вечер, свет наверху стал медленно тускнеть. И вдруг наверху что-то начало происходить, без всякого участия Николая. Сначала раздались несколько одиночных выстрелов, потом зазвучали громкие голоса, а минут через пять после этого послышался гул автомобильных двигателей.
   - Лесовой, не стреляй! - прозвучал сверху новый голос, показавшийся Николаю знакомым. - Это я, капитан Митрохин! Можешь выходить спокойно, стрелять больше никто не будет! Ты в безопасности!
   - Ну и что с того, что ты Митрохин? - не высовываясь из укрытия, крикнул Лесовой. - Почему я должен тебе верить?
   Он отлично понимал, что у человека, узнавшего тайну этой шахты, мало шансов остаться в живых. Спастись можно было только в одном случае, если его признают за своего.
   - Лесовой, не дури! - крикнул Митрохин. - Я получил сообщение от Сигизмундова, он подтвердил твои полномочия. И еще он велел передать, что Вампир приказывает тебе срочно возвращаться в Москву. Приказ ты найдешь у себя в машине. Я не знаю, что это значит, но Петрович просил сказать именно так.
   То, что Митрохин знает кличку доктора, говорило, что Сигизмундов действительно связывался с ним. Кажется, появился шанс сохранить жизнь. Но насколько он реален? Можно ли доверять эфэсбэшнику? Что, если именно он приставлен охранять тайну спрятанных сокровищ? Узнать это можно было, только выйдя из шахты на поверхность. И Лесовой решил рискнуть.
   - Хорошо! - крикнул он. - Я иду! Ты меня слышишь, Митрохин?
   - Поднимайся! Мы тут уже чайник кипятим! А то ты замерз, наверное?
   Николай поставил пистолет, который все еще держал в руке, на предохранитель, сунул его в кобуру, и стал подниматься по лестнице, с волнением ожидая воздействия невидимого охранного поля. Но, то ли оно действовало только на спускающихся вниз, то ли его кто-то отключил, но при подъеме Лесовой не почувствовал никаких болезненных ощущений.
   Шагая по деревянным ступенькам, Николай запоминал каждый метр пройденного пути, и когда вышел на свет, в голове у него полностью сложился план действий на тот случай, если Митрохин обманывает его. И оказалось, что готовился он не зря.
   - Стоять! - раздался жесткий голос капитана, когда Лесовой, оказавшись на поверхности, сделал несколько шагов влево и оказался спиной по центру входа в шахту, прямо напротив деревянного помоста, по которому подневольные рудокопы катали когда-то свои тачки.
   - Вытащи оружие, только медленно, и брось его перед собой! И не вздумай дурить! Мне приказали взять тебя живым, но не говорили, чтобы здоровым! Так что никто не будет на меня обижаться, если мои ребята прострелят тебе руку или ногу! А стреляют они хорошо!
   Многословие капитана выдавало его неуверенность, и сыграло на руку Лесовому. Ему хватило секунды, чтобы оценить обстановку. Бедный Аркадий лежал около "Волги" в уже застывшей луже крови. В нескольких метрах от Николая, совсем рядом с входом в шахту в разных позах, но без признаков жизни, валялись "шериф", Греков и еще двое мужчин, в которых нетрудно было узнать милиционеров, которые арестовали и увели из гостиницы Виктора Завьялова. Невдалеке, около уазика защитного цвета, стояли несколько человек в зимнем камуфляже и с направленными прямо на Николая стволами автоматов. Рядом с ними он увидел капитана Митрохина, державшего в руке пистолет. По тому, как уверенно автоматчики держали оружие, в них без труда можно было опознать профессионалов.
   - Я долго ждать не буду! - заявил Митрохин и поднял пистолет на уровень груди Лесового. - Или мне сосчитать до трех?
   Николай не стал дожидаться счета, а вместо этого сильно оттолкнулся ногами и, переворачиваясь в воздухе, нырнул на уходящие вниз доски. Упав на них животом, он оттолкнулся руками и быстро заскользил вниз. Еще в прыжке он услышал звук выстрела, отдающийся эхом от каменных стен свист пули и грозный крик Митрохина:
   - Не стрелять! Живым брать будем!
   На этот раз охранное поле он проскочил за доли секунды, и оно отдалось лишь резким уколом в области сердца. Отчаянным усилием, изодрав в клочья кожаные перчатки, Лесовой смог притормозить скольжение по доскам в самом низу, иначе неминуемо переломал бы себе о камни все кости. Потирая ушибленные локоть и колено, он поднялся на ноги. Итак, все повторялось. Он снова оказался в ловушке, и разница лишь в том, что старые противники пытались просто застрелить его, а новым он нужен живым. Но, скорее всего, ненадолго. Попав к ним в руки, жить он будет ровно столько, сколько понадобится им, чтобы вытащить из него интересующую их информацию.
   Лесовой присел на корточки, прислонившись спиной к крепежной стойке, и задумался. Но не о том, как дороже продать свою жизнь, а как ее сохранить. Хотя и понимал, что его шансы почти равны нулю. Другого выхода из шахты не существует. Если бы он был, в подземных коридорах гулял бы сквозняк, а тут воздух оставался совершенно неподвижен и даже отдавал затхлостью. Нет, рассчитывать можно только на этот, единственный выход, но ведь его контролируют люди с автоматами!
   - Плохи твои дела, дружище! - произнес Николай вслух, и вдруг почувствовал, что за его спиной кто-то стоит...
   ...Если бы в этот момент пистолет оказался у Николая в руке, стоявший за ним человек схлопотал бы пулю, не успев даже пошевелиться. Но, готовясь к экстренному спуску по шахтному стволу, Лесовой спрятал его в кобуру и застегнул куртку на все пуговицы, чтобы из-за какой-нибудь дурацкой случайности не остаться безоружным. А скатившись вниз, он никак не предполагал, что кто-то вдруг окажется у него за спиной. Теперь доставать пистолет было уже поздно, потому что он слышал чужое дыхание совсем рядом с собой. Николай напрягся, чтобы при первой же возможности уйти с предполагаемой линии прицела. И тут сзади раздался спокойный и очень знакомый голос:
   - Николай, пожалуйста, не делай резких движений! У меня нет оружия, и я пришел, чтобы вытащить тебя отсюда.
   Тело сработало само собой, чисто рефлекторно. Он резко отпрянул в сторону, одновременно разворачиваясь лицом к неожиданному доброжелателю, и включил фонарь, который держал в руке, но не зажигал без особой необходимости, экономя батареи. Он узнал этот голос, но все равно был поражен, когда луч фонаря выхватил из темноты белое, как гипсовая маска, лицо доктора Кварацхелии.
   - Спокойно, Николай, спокойно! - произнес доктор, разведя руки, чтобы Лесовой убедился - он не вооружен. - Сейчас мы с тобой уйдем отсюда. Надо торопиться. Эти люди боятся лезть вниз, но все равно полезут, потому что своего начальства боятся еще сильнее. Пойдем!
   - Разве здесь есть другой выход? - ошалело спросил Николай. Интересоваться у шефа, откуда тот здесь взялся, он не стал.
   - Ну, Николай! - укоризненно покачал головой доктор. - А как бы я сюда попал?
   Кварацхелия включил мощный галогенный фонарь и, не оборачиваясь, устремился в один из штреков. Лесовой последовал за ним. Не останавливаясь, они миновали подземное помещение, где лежали убитые старатели, и вскоре оказались в зале с золотом. Доктор, не мешкая, запрыгнул на край круглой платформы рядом со штабелем.
   - Скорее! - поторопил он.
   Лесовой ничего не понимал, но, доверяя доктору, послушно встал рядом с ним. Кварацхелия повернулся к нему лицом и приказал:
   - Выключи фонарь!
   Николай подчинился, но полной темноты не наступило. Металлическая платформа светилась призрачным зеленоватым светом, которого хватало, чтобы видеть глаза доктора. На его лице появилось странное выражение, он весь напрягся, будто его мышцы свело судорогой. С трудом шевеля губами, доктор произнес несколько слов на незнакомом языке. Все это как-то странно подействовало на Николая. От кончиков пальцев на ногах до макушки прошла волна онемения, в глазах помутилось, силуэт доктора стал раздваиваться. Лесовой собрал волю в кулак, стряхнул оцепенение и заставил себя отвернуться от шефа.
   - Что с тобой? - с тревогой в голосе спросил Кварацхелия. - Мы ведь не успеем уйти! Посмотри туда, они уже идут!
   Лесовой повернулся к штреку, из которого они только что вышли. Доктор схватил со штабеля десятикилограммовый мешочек с золотом и с силой обрушил его на голову Николаю. Проделал он это с такой нечеловеческой быстротой, что Лесовому не помогла даже его молниеносная реакция на опасность. Он заметил боковым зрением движение доктора, но уклониться не успел...
  
   Глава 13. Удар мешком по голове как способ преодоления недоверия
  
   Сознание возвращалось медленно. Лесовому казалось, что он с трудом выдирается из засасывающей трясины. Он никак не мог сообразить, что с ним случилось, где он оказался и почему не может пошевелить руками и ногами. Преодолевая боль в голове, он открыл глаза и увидел, что лежит на диване, прикрытый коричневым пледом. Под головой чувствовалось что-то холодное, похоже, резиновая грелка со льдом. С правой стороны через окно с открытой форточкой, из которой доносилось чириканье воробьев, сияло яркое солнце, а слева, совсем рядом с диваном, сидел доктор Кварацхелия и участливо смотрел на Николая.
   Увидев его, Лесовой сразу все вспомнил и, застонав от бессильной злости, дернулся, пытаясь разорвать веревки, или чем там его скрутил подлый предатель.
   - Вот-вот! - участливо покивал доктор. - Именно поэтому и пришлось тебя связать! Тяжел же ты оказался, еле я тебя из подвала вытащил. Ты вот что, не надо на меня глазами сверкать, все равно не развяжу, пока все не объясню! А то, неровен час, открутишь мне голову, как цыпленку! С тебя станется!
   - Что вы мне хотите объяснить? - язвительно спросил Николай. - Что из самых лучших побуждений шарахнули мне по башке? Будет теперь, чем перед друзьями похвастать, вряд ли кого из них мешком золота по голове колотили!
   - Можешь мне не верить, но ты попал в самую точку! - улыбнулся доктор. - У меня на самом деле не было другого выхода. Ударил, чтобы вытащить тебя из той ловушки. Я ведь не виноват, что ты не поддался гипнозу! А если бы я попытался переместить тебя в полном сознании, то сейчас здесь лежало бы твое совершенно здоровое тело, но без признаков разума. А твое сознание уже возносилось бы к Господу.
   - Что вы несете? - поморщился Лесовой. - Какой гипноз, какое перемещение? Скажите лучше, где мы?
   - А ты еще не понял? - спросил Кварацхелия. - Ах, да, у тебя, наверное, сотрясение, соображаешь туго! В Москве мы, дорогой, в Москве. Точнее, в Подмосковье. В моем доме. Да ты оглянись по сторонам, неужели не узнаешь?
   Только теперь до Николая дошло, почему обстановка показалась ему знакомой. Конечно, это был дом Георгия Шалвовича, в котором ему пришлось побывать вместе с полковником Сигизмундовым. Но тогда получается, что он оставался без сознания несколько дней? Иначе как бы его успели перевезти из колымской тайги в Подмосковье?
   Нет, этого не могло быть. Лесовой чувствовал, что оставался без памяти недолго, во всяком случае, недостаточно долго для такого путешествия.
   Неожиданно возникло уже знакомое чувство прикосновения к чему-то страшному и запредельно холодному. Ну, почему он в свое время не отказался от предложения доктора, этого змея-искусителя? Продолжал бы служить в милиции, искал бы сбежавших мужей и горя не знал! А то, с чем пришлось столкнуться теперь, выходит за пределы человеческого разума. Это даже хуже войны, потому что там хотя бы понятно, кто противник, и как его уничтожить. А кого считать врагом сейчас? Наркомафию? Охотников за золотом? Таинственных бледнолицых? Или, может быть, весь мир?
   - Ну, давайте, объясняйте! - с вызовом сказал Николай доктору, который внимательно наблюдал за борением чувств его на лице. И попытайтесь, чтобы ваши объяснения выглядели, по крайней мере, правдоподобно!
   - Остыньте, майор! - в голосе доктора зазвучали металлические нотки. - Вы не забыли, что пока еще служите под моим началом? Нет? Тогда прошу запомнить, раз и навсегда - у меня нет привычки лгать подчиненным. Если я захочу скрыть от вас какую-то информацию, то лучше просто промолчу. А если говорю, то правду, и мне вовсе не нужно, чтобы она выглядела правдоподобно. А если подчиненный не верит мне, то ему нечего делать в моем отделе. Уяснили?
   - Так точно!
   Эта произнесенная размеренным голосом отповедь подействовала на привычного к дисциплине Лесового как ушат холодной воды. Не будь он коварно связан по рукам и ногам, то непременно вытянулся бы в струнку. Но сделать это лежа на диване было нелегко, поэтому он только рефлекторно дернулся. Что было неверно истолковано доктором.
   - Не нервничай, майор! - доктор снова перешел с официального тона на "ты". - Поверь, связал я тебя надежно, но вовсе не для того, чтобы причинить вред, а исключительно ради собственной безопасности. Освободи я тебя прямо сейчас, ты ведь разнесешь все здесь вдребезги. Или я неправ?
   Николай зло хмыкнул, но вынужден был согласиться - именно такое желание бродило в его голове. Но сейчас он был беспомощен, чертов Вампир спеленал его надежно, не шевельнешься.
   - Ну что, успокоился? - спросил Кварацхелия. - Голова как? Готов меня выслушать?
   Лесовой прислушался к ощущениям, пришел к выводу, что сотрясения, скорее всего, нет, и молча кивнул.
   - Я буду краток, - пообещал доктор. - Но и ты постарайся отнестись к моим словам серьезно. Ты еще не забыл, что служишь в отделе исследования аномальных явлений? Так вот, то, что с тобой произошло, относится именно к явлениям такого рода. Конечно, всего я тебе объяснить не смогу, это займет слишком много времени, расскажу только основное. А подробности узнаешь немного позже.
   - Нельзя ли ближе к теме? - перебил его Лесовой. - А то руки затекли...
   - Хорошо! - решился Кварацхелия, раскрыл перочинный нож, сбросил с Николая плед и с треском разрезал скотч, которым тот был обмотан. - Надеюсь на твое благоразумие!
   Лесовой с удовольствием врезал бы Вампиру от всей души, но удержался, размял затекшие мышцы и, откинувшись на спинку, уселся на диване, тем самым давая понять, что не собирается набрасываться на хозяина дома.
   - Вот и молодец! - похвалил его доктор. - А то и мне как-то неудобно вести разговоры, когда собеседник находится в таком положении. Но все, хватит отвлекаться. Слушай.
   С того момента, как ты уехал из Москвы, я не упускал тебя из вида, определяя твои координаты по три раза в сутки. Сначала все шло нормально, но потом мне пришлось присматривать за тобой почти круглосуточно, потому что в конце пути ты стал буквально притягивать к себе всякие приключения.
   Николай неопределенно пожал плечами.
   - Я их не искал...
   - Не искал... Зато они тебя находили! А когда ночью на дороге около тебя остановился тот самый черный автомобиль, я решил - ну все, конец майору! Отбегался! Уж они его не упустят!
   - Кто - они? - не понял Лесовой.
   - Те самые люди с бледными лицами. Такими, как у меня.
   - Может быть, вы, в конце концов, объясните мне, кто они? - не выдержал Николай.
   - Мы поступим иначе, - ответил доктор. - Чуть позже я дам тебе почитать один документ, а пока постарайся поверить мне на слово. Существует неизвестный тебе способ перемещения в пространстве, которым я воспользовался, чтобы выдернуть тебя из западни, в которую ты влез по недомыслию. Но вот беда, без специальной подготовки обычный человек не выдерживает такого перемещения. Как я тебе уже говорил, если бы я попытался переправить тебя в полном сознании, то на место прибыло твое пускающее слюни тело. Есть только два способа безопасной переправы. Первый - подвергнуть перемещаемого гипнотическому внушению, второй... Именно вторым мне и пришлось воспользоваться.
   - Но почему? - удивился Лесовой. - Вы ведь как-то говорили мне, что не существует людей, способных противиться вашему внушению!
   - Я и сам так думал, - покачал головой Кварацхелия. - До сегодняшнего дня... Теперь ты понимаешь, почему я, как ты выразился, шарахнул тебя по голове мешком золота?
   - Складно излагаете, - недоверчиво сказал Николай. - Только больно уж неправдоподобно.
   - Я так и знал! - поморщился доктор недовольно. - Нет, это ты больно уж недоверчив! Все! Мне надоело! Пошли, я покажу тебе кое-что!
   Они спустились по уже знакомой Николаю лестнице в подвал. Доктор включил свет, и Лесовой увидел, что все большое помещение завалено знакомыми мешочками. Кварацхелия взял один из них, ткнул ножом, и из мешочка посыпалась струйка золотого песка.
   - Теперь веришь? - спросил он. - Или считаешь, что все это я перетащил с Колымы на собственной спине?
   Лесовой стоял с открытым от изумления ртом.
   - А мне еще предстоит как-то от всего этого избавляться! - добавил доктор угрюмо. - Не могу же я хранить все это в своем подвале! Стоит кое-кому узнать об этой куче, нам с тобой и полчаса не прожить!
  
   ...Кварацхелия велел Николаю оставаться в доме, а сам вышел во двор. Нажал на телефоне кнопку быстрого вызова, подождал, пока абонент включит свою трубку и сказал:
   - Здравствуйте Сергей Маркович! Планы меняются! Наш майор, хоть и доставляет массу хлопот, оказался настоящим самородком. Считаю, что его надо посвятить во все подробности. Как? Очень просто. Дам прочитать мой доклад, который я писал для вас. Не надо, я сохранил копию. Да, именно так, я звоню, чтобы получить ваше согласие. Конечно, конечно, под мою личную ответственность! Я не сомневаюсь в успехе!
  
   Глава 14. Черная папка
  
   Папку из черной кожи доктор принес из подвала и, бережно смахнув с нее несуществующую пыль, протянул Николаю.
   - Читай! - приказал он строго. - Я пока займусь своими делами, чтобы не мешать тебе.
   - Может быть, сначала кофе? - взмолился Николай. - А то голова что-то плохо соображает после золотой примочки.
   - Можно! - милостиво согласился Кварацхелия. - только варить будешь сам. Все, что нужно, найдешь на кухне.
   Николай нашел в подвесном шкафу банку с кофе и сахар. Пренебрежительно отставив в сторону турку, взял вместо нее кастрюльку с длинной ручкой. Когда кофе сварился, перелил его в самую большую кружку, которую нашел в хозяйстве доктора, и только после этого раскрыл папку. На титульном листе красовалась набранная крупным шрифтом надпись:
  

Г.Ш. Кварацхелия.

Аналитический доклад.

  
   Ну что же, будем читать доклад, подумал Николай и перевернул страницу.
  

Раздел 1. Из устных преданий племени дом.

  
   Что это еще за новости? - удивился Лесовой. Он ожидал увидеть что угодно, но эта строчка больше напоминала заголовок из сборника сказок, чем о серьезном аналитическом документе, который он ожидал увидеть. Но делать было нечего, и он принялся за чтение.
  
   "Больше тысячи лет минуло с того времени, когда происходили эти события. В касте людей, называвших себя "домы", маленький род сохани стоял особняком. Так же, как остальные соплеменники, они скитались по всей Индии, веселя народ и князей песнями и плясками, в которых достигли совершенства. Но никто в стране, кроме остальных дома, даже члены верховных каст, которые, казалось, знали о мире все, не догадывались о главной тайне сохани. Правда и домы знали лишь то, что их удивительных соплеменников числит в своих любимцах сам бог Дэвл, создавший небо и землю, творивший людям добро и зло. И мало кто сейчас помнит, что слово "сохани" имело когда-то еще одно значение - вампиры.
   Время от времени сохани куда-то исчезали, а когда возвращались, то приносили с собой таинственное зелье джандрашан, отведав которого человек на несколько дней переселялся в рай. А кроме зелья они приносили золото. Много золота, к которому питали особое пристрастие все домы. Благодаря этому металлу, которым сохани щедро одаривали власть имущих, никто не обижал не только их, но и весь народ домов, и они беспрепятственно перемещались по всей стране.
   Среди домов ходила легенда, что золото и зелье джандрашан, которое ценилось дороже драгоценного металла, сохани получали с помощью самого бога Дэвла, живущего на небе во дворце, сияющем ярче самого солнца. Никто, кроме сохани, не мог попасть в обитель бога. Когда-то, давным-давно, он подарил своим любимцам способность проникать в другие миры, в том числе в небесные сферы. Только сохани были допущены к подошвам обуви Дэвла. Но и они не смели поднять глаз на божество, чтобы не сгореть при виде его солнцеподобного лика. Зато Дэвл показал им дорогу в страну карликов пшувуши, которые все, к чему прикоснутся, превращают в золото.
   Кроме домов, никто из жителей страны не знал этой легенды, никто не выделял сохани из общей массы странствующих музыкантов и танцоров. О том, где они брали золото и джандрашан, по сравнению с которым даже самый чистый гашиш был не больше, чем простой отравой, никто не задумывался. Потому, что кроме других своих умений, сохани могли заставить любого человека думать так, как им это было нужно и забывать то, что было им невыгодно. Особенно, если этот человек хоть раз попробовал волшебного зелья. Вообще-то, отводить глаза и наводить морок умели почти все домы, но лучше всего это выходило у сохани.
   Простые домы, хоть и считали сохани своими сородичами, но опасались их и старались держаться от них подальше. И когда сохани с понятными только им самим целями брали у них детей, тех оплакивали, как покойников, считая, что души их навсегда загублены, как и у самих сохани. Считалось, что после смерти сохани обречены бродить в бесплодной пустыне. Но никому из домов даже в голову не приходило противиться воле сохани.
   Сами сохани не нуждались во власти, почестях и богатстве. Они жили замкнуто, считали себя вполне счастливыми и не желали себе другой доли. Но однажды на землю, по которой они кочевали вместе с другими домами, пришли злые наездники, служившие незнакомому богу. Веселые песни и пляски, которые были главным занятием домов, пришельцы считали греховным занятием, потому секли их мечами и жгли огнем. А домы не умели делать ничего другого, кроме как петь и танцевать, за что завоеватели считали их дьявольским отродьем.
   В отличие от людей других каст, домы не кормились с земли и не держались за нее. Поэтому, погрузившись в свои кибитки, они пустились в бесконечные странствия по миру. Вместе с единоплеменниками отправились и сохани. Даже они оказались не в силах перебороть злую волю завоевателей. Руководимые неведомым чутьем, не зная языка народов, чьи земли пересекали, домы безошибочно находили проходы среди исполинских гор и все дальше продвигались на запад. Не одна сотня лет прошла, пока потомки вышедших из далекой Индии изгнанников достигли Европы. На всем своем долгом пути пляшущие и поющие кочевники возбуждали любопытство оседлого населения, но вместе с тем злобу и неприязнь, которые всегда возникают у людей, увидевших что-то чуждое и непонятное. И, чем сильнее становилось отчуждение и ненависть окружающих, тем больше замыкались домы в своей обособленности. Особенно сильно это касалось сохани, которые, как и встарь, время от времени уходили в другой мир за золотом и зельем джандрашан, нужными им для того, чтобы подчинять своей воле тех, в ком они нуждались.
   Придя в христианские земли, домы приняли веру живущих в них народов, и стали ревностно исполнять христианские обряды, одаряя церковь немалыми приношениями. Но даже это не спасало их от гонений. Слишком они были свободны - не оседали на земле, не признавали границ и не хотели признавать над собой ничьей власти.
   Однажды в своих странствиях род сохани попал в страну, где бывший монах Конрад из Мюльхаузена обвинил церковь в искажении Божьего учения и поднял народ на восстание. По всему княжеству заполыхали пожары - горели дворцы и храмы, в огонь летели кресты и иконы. Священников, обвиненных Конрадом в извращении Божиих заповедей, убивали по всей стране. Опасаясь за свои жизни, сохани поспешили уйти из этой земли, но поздно. Их табор был окружен большим отрядом вооруженных крестьян, и не избежать бы им расправы, если бы в это время не оказался там сам Конрад.
   И тут произошло чудо. Только взглянув друг на друга, сохани и Конрад поняли, что каждый из них нашел то, что искал. У сохани были древние магические знания и так необходимое Конраду золото, а бывший монах обладал такой силой веры, таким неистовым духом, что сохани невольно склонились перед ним, единодушно признав его старшим над собой. Мало того, они даже открыли ему многие свои тайны, чего не бывало с ними с древних времен. За это Конрад отдалил от себя большинство своих прежних последователей, и провозгласил себя новым мессией, а сохани - апостолами новой веры. И те безоглядно пошли за бывшим монахом, поддерживая его во всем и снабжая его золотом.
   Но через год правитель соседней страны с большим и сильным войском пришел на помощь местному князю. Вожака мятежников схватили вместе с сохани, которые неотступно следовали за ним, и всех приговорили к смерти, признав еретиками и злостными колдунами. Конрада собирались сжечь на костре на глазах у бывших приближенных, после чего солдаты должны были посечь всех сохани мечами. Но стоило загореться огню под ногами Конрада, как с ясного неба грянул гром и посыпались ослепительные молнии, от которых у всех присутствующих потемнело в глазах. А когда они пришли в себя, то увидели на столбе, к которому был прикован мятежный монах, одни только железные цепи. Исчезли и все его смуглые черноволосые приспешники. А инквизиторы вынуждены были довольствоваться казнью тех последователей Конрада из Мюльхаузена, которые не принадлежали к роду сохани.
   Видевшие все это священники поспешили объявить, что еретиков унесли черти. Но среди крестьян долго ходили слухи, что это были не черти, а ангелы..."
  
   Услышав в коридоре осторожные шаги доктора, Николай не выдержал и вышел с кухни.
   - Георгий Шалвович! - окликнул он доктора.
   - Что? Уже прочитал? - откликнулся тот.
   - Прочитал! - угрюмо ответил Лесовой. - Первый раздел. Доктор, ну что вы из меня дурака делаете? Зачем вы мне эти цыганские байки подсунули? Или вы хотите убедить меня, что во всех наших бедах виноваты мифические цыганские колдуны? Пардон, колдуны из древней Индии?
   Он заглянул в глаза доктора и был поражен внезапно вспыхнувшим в них бешеным огнем.
   - Майор Лесовой!
   При этих словах Николай непроизвольно вытянулся по стойке "смирно". Ему вдруг показалось, что вместо доктора перед ним стоит командир роты из военного училища, одним своим внешним видом вводивший курсантов в состояние трепета. Да, представившись при знакомстве далеким от армии человеком, Кварацхелия сильно поскромничал. Сейчас он выглядел, как настоящий генерал.
   - Я!
   - Иногда я поражаюсь, как такого разгильдяя терпели в элитном подразделении! - в голосе доктора звучал металл. - А сейчас идите и читайте дальше! И не подходите ко мне до тех пор, пока не прочитаете все до конца!
   Лесовой молча развернулся на каблуках и снова отправился на кухню. Сварил себе еще одну кастрюльку кофе, бесцеремонно соорудил огромный бутерброд из обнаруженной в генеральском холодильнике колбасы и половины разрезанного вдоль батона, и снова углубился в изучение документа из черной папки.
  

Раздел 2. Свидетельские показания

  
   "С 1986 по 2003 год я работал в специальной лаборатории, организованной внутри закрытой психиатрической лечебницы в городе N Московской области. Моими пациентами были люди, обнаруженные в различных местах страны с диагнозом "частичная амнезия". Все они в свое время были заявлены в розыск, как пропавшие без вести. Амнезия считалась частичной потому, что эти люди не теряли дар речи, сохраняли основные социальные навыки, но полностью забывали все связанное с собственной личностью, семьей, прежней жизнью и периодом, когда они числились в розыске.
   Пользуясь разработанной мною методикой, я без особого труда восстанавливал их личности. Они вспоминали родных, прежнюю жизнь, профессиональные навыки. Труднее было с периодом отсутствия. Когда я погружал такого пациента в гипнотический сон и, задавая специально разработанные вопросы, проникал в его подсознание, у пациентов срабатывала внедренная кем-то программа искусственного происхождения, что приводило пациента к полной и необратимой потере памяти и деградации личности. Иными словами, взрослый, физически здоровый человек превращался по уровню умственного развития в новорожденного ребенка. Таких случаев в моей практике было три, и всем троим пациентам пришлось заново проходить процесс становления человеческой личности.
   Зайдя в тупик, я прекратил не оправдавшую себя практику, и несколько лет разрабатывал новую методику. В этом докладе я не буду приводить сугубо медицинские подробности, непонятные непосвященному, потому что передо мной стоит совсем другая задача. Описываю лишь результаты. В начале 1991 года, пользуясь новой методикой, мне удалось частично восстановить память у Викентьева Александра Андреевича, 1957 года рождения, уроженца города Барнаула, геолога, пропавшего в июле 1988 года во время экспедиции в Северо-Казахстанской области, и обнаруженного в декабре 1990 года на станции Кириши Ленинградской области с диагнозом частичная амнезия. Во время эксперимента проводилась аудиозапись беседы с пациентом. Привожу ее расшифровку в части, касающейся темы доклада:
  
   Вопрос:
   - Александр Андреевич, летом 1988 года вы в составе геологической партии работали в Северном Казахстане. Вы помните, чем для вас закончилась та экспедиция?
  
   Ответ:
   - Еще бы мне забыть тот день! Точнее, вечер. Мы готовились перебазировать лагерь на сотню километров от поселка, вблизи которого стояли. У меня там была женщина, поэтому вечером я попросил у начальника партии машину и поехал попрощаться с ней. Не доезжая трех километров, дорогу мне преградила черная легковая машина иностранного производства, около которой стоял человек с совершенно белым лицом. Он пригласил меня в свою машину, и я пошел за ним. Почему-то я совершенно не мог ему ни в чем отказать. Я сел на переднее сиденье рядом с ним, он посмотрел на меня, и я отключился.
  
   Вопрос:
   - Помните ли вы то, что случилось с вами потом?
  
   Ответ:
   - Очень смутно. Там, где я очнулся, было много людей, которые жили в больших примитивных деревянных домах по многу человек в одном помещении. Это было странное место. Небо там постоянно было затянуто плотными облаками, солнце на нем никогда не появлялось, и постоянно царил сумрачный день. Часто шли дожди. И воздух там был совсем другой, не такой, как у нас. Пахло все время, как после грозы на скошенном лугу. А лугов-то и не было! Растительность там, как вам сказать... Бледная какая-то, непохожая на нашу. Не знаю, где может находиться такое место, но только не похоже оно ни на Казахстан, ни на Россию. Вообще ни на что не похоже.
  
   Вопрос:
   - Чем вы там занимались?
  
   Ответ:
   - Почти не помню... Кажется, что-то копали... Ой, голова! Голова...
  
   На этом беседу пришлось прекратить. Сработала внедренная во второй слой подсознание пациента программа, заранее догадаться о наличии которой было совершенно невозможно, и пациент погиб в результате обширного инсульта.
   Еще через год я научился подавлять все заложенные в мозг программы и получать более-менее связные ответы на свои вопросы, касающиеся пребывания пациентов в том странном месте, которое они описывали одинаково, до полного совпадения мелких подробностей. Но установить автора программ в то время не представлялось возможным. На мой запрос представители спецслужб ответили, что, по данным разведки, ни в одной стране, ученые которых вели аналогичные изыскания в области психологии и психиатрии, подобных результатов получено не было. Лишь потом мне удалось самостоятельно определить авторство программ, но это будет изложено ниже.
   А сейчас приведу запись беседы с бывшим кемеровским шахтером Михаилом Кривошеевым. Так же, как и предыдущий пациент, однажды ночью он был остановлен человеком с неестественно бледным лицом, приглашен в черную машину иностранного производства устаревшей модели, и оказался в месте, очень похожем на описанное ранее.
  
   Вопрос:
   - Михаил, вы отсутствовали больше двух лет. Вы помните, чем занимались все это время?
  
   Ответ:
   - Конечно! Разве такое забудешь? Я работал по специальности. Опытных шахтеров там было немного, и меня поставили руководить сотней подземных рабочих. Мы пробивали штольни в большом холме и крепили их деревянными стойками, которые подвозили нам другие рабочие.
  
   Вопрос:
   - На чем подвозили?
  
   Ответ:
   - На деревянных платформах с деревянными же колесами. Ни машин, ни лошадей там и в помине не было. Рабочие сами таскали эти платформы. Народу-то хватало!
  
   Вопрос:
   - Что было дальше? Для чего вы рыли эти штольни?
  
   Ответ:
   - В этом холме было много золота. Очень много. Самородки попадались чуть ли не в каждой лопате грунта. Мы прошивали штольнями в разных направлениях весь холм, а другие люди в это время строили в верховьях реки плотину и отводили туда воду из реки, чтобы получилось большое водохранилище. Потом специально назначенные люди заходили в штольни и обрушивали их, выбивая крепь. Все они гибли под обвалом.
  
   Вопрос:
   - Они безропотно шли на смерть? Неужели никто из них не пытался сопротивляться, бунтовать?
  
   Ответ:
   - Никто не сопротивлялся. Там вообще все как обкуренные ходили, не люди, а зомби какие-то. Скажут ему - ешь говно! - он и будет есть. Зато работали по-ударному. Стахановцы, мать их... Выработку давали такую, что наши кемеровские шахтеры и рядом не стояли. Мне кажется, им в пищу что-то такое подмешивали...
  
   Вопрос:
   - А вы?
  
   Ответ:
   - А на меня почему-то не действовало. Я все соображал, но приходилось притворяться, что такой же, как и все, исполнять приказы...
  
   Вопрос:
   - Кто вами командовал? Это были люди с белыми лицами? (Напомню, в то время сам я выглядел еще совершенно нормально).
  
   Ответ:
   - Нет, этих я видел там нечасто, и то издалека. Один раз, правда, устроили они нам встречу... Лучше бы ее не вспоминать! Собрали нас всех вместе, и шахтеров, и обслугу, пришли трое бледнолицых, и стали что-то такое говорить, что мы все от страха чуть в штаны не наложили. Что говорят - не понимаем, языка их никто из наших не знал, потом, правда, один из тех, кто платформы таскали, сказал, вроде как на цыганский похоже. Но и он только отдельные слова разобрал. В общем, ни черта не понятно, а страшно до жути. Я уже боялся, что сердце вот-вот остановится, а некоторые прямо там в обморок грохались. А потом страх прошел, и один из бледнолицых сказал: так будет всякий раз со всеми вами, если хоть один из вас не выполнит приказа или хотя бы будет плохо работать. Говорил он сначала по-русски, потому что нас было больше всех, а потом повторил и на других языках, чтобы поняли все. Круговая порука, короче...
   А командовали нами другие люди, обыкновенные. Их называли старшими. Тоже зверье еще то! Среди них было много расписных. Ну, этих, с блатными наколками, что на зонах делают. Они тоже были зомбированные, только как-то по-другому. Рабочие исполняли любой приказ, кто бы его ни отдал, а старшим я ничего приказать не мог, не слушались они меня. А кто ими командовал, я не знаю. Может быть, и белолицые...
  
   Вопрос:
   - Чем вас кормили?
  
   Ответ:
   - Какое-то варево из листьев, похожих на водоросли. Безвкусное, но очень питательное. Давали его один раз в день, по утрам, но как поешь, столько сил появлялось, что усталости до самого вечера не было. И, знаете, перерабатывалось в желудке, считай что полностью. Посрать, извините, раз в неделю ходили...
  
   Вопрос:
   - Мы отвлеклись от темы. Вы сказали, что специально назначенные люди обрушивали штольни. Для чего?
  
   Ответ:
   - Что ж тут непонятного? Чтобы измельчить породу, конечно! Я же говорил, что выше холма была уже устроена плотина. Когда все было готово, открывали шлюз, и всю породу смывало вниз. Плотина-то высокая была, вода с таким напором перла, что ой-ей-ей! Внизу были прокопаны специальные канавы, а дно в них устелено связками колючих прутьев. Там на реке таким кустарником все берега заросли. Вот по этим канавам руду и проносило, а золото оседало в колючках. Потом мы его промывали, а прутья, когда высыхали, жгли. По моим прикидкам с одного холма около ста тонн золотишка взяли, а то и больше...
  
   Вопрос:
   - Ваша шахта была не единственной?
  
   Ответ:
   - Куда там! Вниз по реке, сколько взгляда хватало, все в таких отработках было! А как наш холм промыли, то в соседнем, который стоял вверх по течению, сразу стали новые штольни бить... И еще что запомнил - воздух там был какой-то странный. Не плохой, нет, просто непривычный какой-то. Потом привык, перестал замечать, а поначалу даже голова кружилась... "
  
   Глава 15. Черная папка (продолжение)
  
   По крайней мере, с золотом понятно, подумал Лесовой, оторвавшись от записей. Может быть, в процессе чтения станет понятно и все остальное? Кто такие бледнолицые, зачем они похищают людей, куда переправляют? Где, в конце концов, находится то таинственное место, которое описывают люди с восстановленной доктором памятью? И как им удалось вырваться из плена? Вопросов было так много, что Николай очумело помотал головой и перевернул очередную страницу. А когда дошел до третьего раздела, поймал себя на мысли, что уже не сомневается в правдивости записей...
  
  

Раздел 3. Личные наблюдения

  
   "...К началу 2003 года у меня накопилось достаточно много свидетельских показаний, чтобы их количество переросло в качество. Я уже практически не сомневался в реальности местности, описанной несколькими вновь обретшими память свидетелями. Описания совпадали вплоть до подробностей, таких как условия труда и быта и вкус пищи, которой их кормили. Но, ни одно место на Земле не было похоже на то, где они провели кто год, а кто и три. Со временем меня стала посещать крамольная мысль, что на Земле вообще не существует таких погодных условий и стран с таким общественным строем. Скрыть же подобные поселения и тем более такие грандиозные разработки золота в наше время и вовсе нереально.
   Но тогда возникал вопрос - где? На другой планете?
   Такой вывод можно было сделать, если бы свидетели упоминали какие-либо летательные аппараты, или неопознанные летающие объекты. Но ничего подобного ни один из них не наблюдал. Все они непосредственно перед исчезновением из нашего мира (позволю себе использовать это выражение, потому что другого подобрать не смог) встречались с людьми, имеющими неестественно белый цвет кожи. Эти люди обычно появлялись на черном автомобиле, который все свидетели описывали настолько одинаково, что можно предполагать - во всех случаях это была одна и та же машина. Хотя география исчезновений включала практически всю территорию Советского Союза, от Камчатки до Литвы и Калининградской области.
   По моей просьбе специалисты по описаниям восстановили внешний вид этого автомобиля и пришли к выводу, что все свидетели видели машину одной и той же марки, то есть, "Паккард" 1933 года выпуска. Однако, как такая экзотическая машина могла разъезжать незамечено по стране, в которой господствовали всего четыре марки легковых автомобилей - "Волга", "Жигули", "Москвич" и любимец народа "Запорожец"? В стране, где любая появившаяся на улице иностранная машина вызывала всеобщее любопытство, которое никак не могло остаться без внимания соответствующих органов? Во-вторых, автомобиль в таком почтенном возрасте никак не мог преодолевать расстояние от Владивостока до Минска. А он появлялся даже в таких местах, где дорога в центральные районы страны вообще отсутствовала. Например, под Магаданом или в Анадыре!
   Позже мне стали известны единичные случаи, когда люди с белыми лицами появлялись и без автомобиля. Причем они без всякого труда проникали даже в закрытые помещения. Но независимо от обстоятельств похищения (накопленная статистика позволяет говорить именно о похищениях), во время встречи с "бледнолицыми" жертвы теряли сознание и приходили в себя в совершенно незнакомом месте.
   Но пора переходить к описанию событий, непосредственным участником которых был лично я.
   В августе 2003 года я, вопреки обыкновению, взял сразу два выходных дня, субботу и воскресенье. Обычно я проводил выходные в клинике, занимаясь с пациентами, но тут у меня неожиданно образовалось окно и, чувствуя, что падаю с ног от усталости, я решил отоспаться дома. Вечером в пятницу после ужина я сразу лег в постель, и вдруг услышал, что в соседней комнате кто-то есть. Это меня удивило, потому что ключей от квартиры я никому не давал. Мало того, я вообще не слышал, чтобы входная дверь открывалась. Поднявшись, я вышел в гостиную и увидел там двух неизвестных мне людей с совершенно белыми лицами, которые напоминали цветом гипсовые маски. Один из них на вид был примерно моего возраста, второй намного моложе, не старше двадцати - двадцати пяти лет.
   К этому времени я был наслышан от пациентов о таких людях, и потому понял, что на этот раз они пришли за мной. В силу отсутствия должной физической подготовки сопротивляться им я не мог и потому ждал, что будет дальше. Старший сказал что-то младшему на языке, которого я не знал, и сразу после этого я почувствовал попытку применить ко мне гипнотическое воздействие. Но я, отчасти в силу природных способностей, но больше благодаря постоянным психологическим тренировкам, давно уже невосприимчив к любым формам гипноза. Очевидно, старший был сильно удивлен этим обстоятельством, и тоже принялся оказывать на меня гипнотическое воздействие, которое я оценил, как гораздо более сильное, чем у молодого.
   Но и вдвоем они не смогли добиться желаемого, то есть, погрузить меня в гипнотический сон. И меньше всего они ожидали, что на этом уровне я могу не только сопротивляться им, но и перейти в нападение. Молодого мне удалось вывести из строя довольно быстро. Он зашатался и уселся на пуфик. Старший оказался сильнее, но я справился бы и с ним, не примени он нечто неожиданное для меня. Скорость его движений возросла настолько, что я едва заметил мелькнувшую в мою сторону руку. Удара я почувствовать не успел, потому что мгновенно лишился сознания.
   Очнулся я не в своей квартире, и даже, как мне очень скоро стало совершенно ясно, не в нашем мире. И, в отличие от моих бывших пациентов, описывавших свое положение, в сущности, как рабское, все время моего пребывания там меня окружали исключительно бледнолицые люди, составляющие высшую касту тамошнего общества. Относились они ко мне дружелюбно, и даже с немалой долей почтения. Человек, нанесший мне удар в коридоре моей квартиры, долго и церемонно извинялся передо мной. Он же стал моим главным проводником по новому для меня миру. Уже через несколько дней я узнал об этом мире и истории появления в нем нынешних обитателей столько, что пришел в ужас, какого не испытывал ни разу в жизни.
   Мои новые бледнолицые собратья (говорю так потому, что уже на второй день пребывания там моя кожа начала стремительно бледнеть), считали себя потомками и наследниками старинного рода сохани, давно покинувшего "старый мир" и обосновавшегося в мире "новом".
   Ужас заключался в том, что сохани или, как они еще называют себя, "Апостолы Конрада", слишком буквально поняли изуверское учение спятившего от пролитой крови параноика и безоговорочно его приняли. Похоже, этот садист обладал такой феноменальной силой воздействия на умы, что даже свободолюбивых потомков вольных плясунов смог превратить в секту мрачных и жестоких, не знающих пощады к инакомыслящим "апостолов".
   Тут надо внести ясность. К нашему времени в жилах нынешних "апостолов Конрада" практически не осталось крови настоящих сохани, этнических цыган. Дело в том, что рождавшиеся у сохани дети не обязательно наследовали способность родителей проникать в другие миры. Поэтому сохани еще в Индии были вынуждены разыскивать детей, способных к этому от рождения, и отбирать их у родителей. Эту практику они продолжили и после переселения. Или же заставляли других цыган воровать детей, из-за чего окружавшие народы еще сильнее ненавидели это "беззаконное племя".
   Сумев уйти из рук инквизиции и укрыться от нее в "новом мире", сохани не предполагали оставаться там долго. Но Конрад решил иначе. Оценив силы своих "апостолов", он объявил им: приговорив его к сожжению, а всех сохани к обезглавливанию, люди под водительством безбожных попов тем самым убили Христа, второй раз пришедшего к ним в его, Конрада, облике, и навсегда лишились спасения, оставив Землю без Бога. Поэтому, отныне и навеки, единственным божеством остается он, Конрад из Мюльхаузена, воплотив в себе сразу и Отца, и Сына и Святого Духа. И даже древнего цыганского бога Дэвла. А вечному спасению подлежали лишь те, кто, перешагнув вместе с ним через смерть, ушел в "новый мир".
   Надо сказать, новоявленное "божество" оказался вовсе не дурак. Понимая, что от настоящей смерти ему никуда не деться, он объявил, что его бренное тело должно превратиться в то, из чего произошло, то есть в прах земной, а его чистый дух вселится в того, на кого он укажет. Таким образом, до сих пор среди сохани периодически возрождается очередной "Конрад из Мюльхаузена", который и ведет "апостолов" к великой цели. Чтобы эта цель стала понятнее, приведу основные догматы учения, разработанного первым, настоящим Конрадом за долгие годы, прошедшие от переселения в "новый мир" до дня его смерти. Причем, позволю себе снабдить их своими комментариями.
  
   Догмат 1. "Все богослужебные книги, в том числе Библия, теряют со дня написание сего Последнего Завета свою силу, потому что, убив в моем лице старого Бога, воплощавшего в одном лице Отца, Сына, Духа Святого и Великого Дэвла, нового Бога люди не обрели. А Я от них отказываюсь, не желая их знать. Апостолы же должны подчиняться лишь сему Последнему Завету, который оставляю им Я".
   Комментарий. Этот догмат в комментарии не нуждается, потому что и так все понятно.
  
   Догмат 2. "Апостолы не должны заключать брачных союзов, тайных или явных. Слово "любовь" может быть применено лишь к отношениям между Апостолами, либо между Апостолами и Мной".
   Комментарий. Действительно, за все время пребывания в "новом мире" я не наблюдал ни одной семейной пары. Зато гомосексуализм вычеркнут там из списка грехов, о чем прямо говорится в третьем догмате..
  
   Догмат 3. "Но каждый может брать себе столько жен любого пола, сколько требует его плоть и позволяет его страсть, и жить с ними по своему произволу в телесной близости".
   Комментарий. Похоже, бывший монах был большой охотник до плотских, в том числе и содомских утех, если не преминул внести этот догмат в "последний завет" и не запретил эти радости своим "апостолам". Чем те с удовольствием и пользуются, похищая в нашем мире немалое количество девушек и юношей, одурманивая их сознание и делая из них рабов и рабынь для сексуальных забав.
  
   Догмат 4. "У Апостолов все должно быть общим, ибо при Акте Творении Я послал людей в мир равно нагими. И так же равно дал им все то, что есть на земле - рыбу в воде, птицу в воздухе и злаки в почве".
   Комментарий. Соблюдать этот догмат оказалось совсем нетрудно, потому что "новый мир" оказался идеальным местом для прокорма небольшой популяции людей. Практически все произрастающие там растения оказались не только годны в пищу, но и чрезвычайно питательны. Что было особенно важно ввиду скудности животного мира в районе расселения "апостолов". Кроме того, в окружающей среде там оказался какой-то мутагенный фактор, усиливший природную предрасположенность сохани к гипнозу, и способность преодолевать... тут я не знаю, как выразиться - перегородки? Расстояние? В общем, границу между мирами. В физическом плане этот фактор действовал на них, изменяя цвет лица на тот, что вы можете видеть у меня. Этот фактор действовал на всех без исключения этнических сохани мужского пола, а также на некоторых других людей. Таких людей "апостолы" немедленно отделяли от других похищенных и признавали их "своими". В большинстве случаев "обращенные" принимали новую веру, чтобы войти в число избранных. О судьбе тех, кто отказывался менять свои принципы, мне ничего не известно. Знаю лишь то, что среди них было много людей духовного звания.
   На людей, лишенных такой предрасположенности, этот фактор не действует. "Апостолы" постоянно подмешивают им в пищу изготовленный из местного сырья наркотик, который настолько ослабляет их волю, что командовать ими и отдавать приказы может любой человек, обладающий минимальной способностью к гипнозу. Именно на этом держится система рабства с использованием групп назначенных "апостолами" надзирателей. Рабов "апостолы" будто в издевку называют пролетариями.
  
   Догмат 5. "Не должно быть над Апостолами никакой власти, ни светской, ни духовной, кроме власти живого Бога Конрада из Мюльхаузена. Не должно быть для них никаких запретов, за исключением запрета лишать жизни собратьев-Апостолов, предназначенных для жизни вечной в Небесном Иерусалиме. С людьми же, приведенными из погибшего мира, и ставшими пролетариями, вы вольны обращаться по своему усмотрению. Ибо пал на них гнев Мой, и лишил Я их бессмертной человеческой души".
   Комментарий. Надо сказать, что "апостолы" разработали для внутреннего потребления довольно жесткий кодекс взаимоотношений, включавший в себя своеобразные положения о чести и достоинстве. Вот только "пролетариям" не было в нем места, жизнь их ценилась не дороже миски похлебки и полностью зависела от воли хозяев. Недостатка в новых рабах ни разу не возникало. "Апостолы" стали совершать набеги и похищать людей сразу после бегства из "старого мира", и не прекращали заниматься этим никогда. Очень долго им удавалось протаскивать через "границу", вместе с людьми, лишь вещи, сделанные из органических веществ, и ничего металлического, отчего и оставались на месте происшествия монеты, пряжки, ножи и тому подобное. (Тем удивительнее, что в обратную сторону золото из "нового мира" они всегда носили беспрепятственно). Но потом, с развитием "психических техник", они научились преодолевать этот запрет и теперь стараются похищать как можно больше современной техники, носителей новых знаний и технологий, а также оружие и боеприпасы.
  
   Дальше следуют еще несколько догматов, регламентирующих повседневную жизнь "апостолов" и потому не представляющих для нас большого интереса. Приведу последний, тринадцатый догмат, из-за которого я, собственно и пришел в ужас".
  
   Глава 16. Догмат дьявола
  
   За окном стали сгущаться сумерки, и Лесовой оторвался от текста, чтобы включить свет. В доме царила полная тишина, хозяина не было слышно. Все, о чем он только что читал в документе из черной папке, стояло перед глазами так ясно и отчетливо, что у Николая появилась мысль - а не вселил ли доктор дьявола в чернильницу? Иными словами, не научился ли он влиять на сознание через печатный текст? Ведь еще несколько дней назад он ни за что не поверил бы во всю это дьявольщину, а сегодня уже не сомневается, что все, написанное доктором - правда. Но последняя страница еще не была перевернута, и Николай вернулся к чтению. Ему не терпелось узнать, что же так напугало бесстрастного Вампира...
  
   ...Догмат 13. "Когда Апостолы под руководством Моего последнего воплощения накопят достаточную силу, в назначенный Им срок все они должны подняться, вооружиться и напасть на грешный безбожный мир, чтобы по праву занять принадлежащие Нам земли. Предавших Меня людей не следует уничтожать, хоть они и заслуживают того, ибо своими смердящими телами они загадят принадлежащий Нам по праву мир. Их следует переселить в мир, который покинем Мы, навсегда закрыв сообщение с ним. Предоставленные сами себе, они очень быстро кончат свое существование. Те, кто сильнее, вытеснят слабых в мертвые земли. Но Нам неинтересна будет их судьба, и волновать Нас это не должно. Лишь небольшое их количество из числа самых сообразительных следует оставить на прежнем месте, но не больше того, чтобы удовлетворять Наши потребности. Когда же у них родятся дети, они должны уничтожаться без всякого сожаления, потому что главная Наша цель - смерть. Достигнута она будет в тот момент, когда чистый дух последнего из Апостолов покинет бренное тело. Тогда все жившие когда-либо на земле Наши Братья соединятся в Небесном Иерусалиме, и наступит вечное Царство Божие..."
   Комментарий. Над этим бредом спятившего изувера, так напоминающим древние социалистические утопии, можно было бы посмеяться, но весь ужас в том, что описанная апокалипсическая картина не только возможна, но и более чем реальна. За столетия выходящих за пределы человеческого понимания практик "апостолы" добились невероятных результатов. А когда они стали соединять свои наработки с украденными в нашем мире современными технологиями, шансы человечества на выживание стали стремительно приближаться к нулю. Чтобы было понятнее, скажу, что им в некоторой степени удалось подчинить себе даже само время. То есть, они научились замедлять его в небольшом пространстве вокруг себя, и движутся при этом с такой скоростью, что становятся практически невидимы для человеческого глаза. При столкновении человека с владеющим этой техникой "апостолом" у первого нет никаких шансов, будь он даже тренированным бойцом. Научился этому и я. Может быть, получается это у меня хуже, чем у других "апостолов", но ускорять темп своей жизни в несколько раз я могу.
   Проведя определенное время в "новом мире", я узнал достаточно много, чтобы убедиться - "апостолы" готовы к завоеванию нашего мира. И время для подготовки сопротивления практически исчерпано. Однако, практически - не значит совсем.
   Дело в том, что "апостолы" не смогли обратить меня в свою веру. Наверное, потому, что никто из них, даже сам "Конрад", не смог подчинить меня своему гипнотическому влиянию. Я тщательно скрывал от них этот факт и притворялся, что стал полноценным "своим". Мало того, незаметно воздействуя на сознание Конрада, я добился, чтобы меня назначили посредником между мирами, своего рода резидентом, руководящим сетью агентов влияния. Которых, кстати, на Земле больше, чем вы можете себе представить. Теперь почти все они находятся под моим контролем. Обдумав все выгоды этого назначения, я пришел к выводу, что планета имеет еще шанс избежать печальной участи. Главное, чтобы мне поверили те люди, от которых зависит принятие решений. Свои предложения попытаюсь изложить в следующем разделе...
  
   Когда Лесовой перевернул последнюю страницу, за окном совсем стемнело. Доктора он застал в гостиной. Он сидел в кресле и что-то читал.
   - Ну как, прочитал до конца? - спросил он, закрыв лежащую у него на коленях книжку. - И какие впечатления?
   - Честно говоря, не могу поверить, - признался Николай. - Даже после того, что видел сам.
   - Даже золото в моем подвале тебя не убедило? - усмехнулся Кварацхелия. - Хорошо, попробую еще один метод убеждения.
   Сказал - и исчез. Только что сидел в кресле, а теперь там лежала одна только книжка.
   - Я здесь! - голос доктора звучал из-за спины.
   Николай обернулся, но там уже никого не было.
   - Я на кухне! Пойдем ужинать! - услышал он совсем с другой стороны.
   Когда Лесовой зашел на кухню, на столе уже стояла тарелка с горкой неизвестно когда нарезанных бутербродов.
   - Ничего себе! - только и смог сказать он.
   - Теперь ты понял, что значит - они подчинили себе само время?
   - Теперь понял... - растерянно ответил Николай. Скажите, доктор, а я, например, смог бы научиться такому?
   - Судя по тому, что я о тебе узнал, думаю, что да! Но для обучения нужно время, а его у нас так мало...
   - Почему?
   - А вот это я скажу тебе только после того, как мы с тобой избавимся от этого проклятого золота. На моем диске поместилось меньше половины всего количества, а остальное, около ста пятидесяти тонн, нам придется грузить на него вручную. Помощников для такого дела нам брать негде, сам понимаешь. Ладно, ты поешь, и иди отдыхать, а мне за ночь нужно еще найти место, куда все это можно надежно спрятать...
   Утром, прежде чем приняться за работу, доктор протянул Николаю пластиковый пенальчик с таблетками:
   - Выпей одну, будет легче.
   - Что это? - удивленно спросил Лесовой.
   - Стимулятор, - ответил доктор.
   - Да не нужно мне! - возмутился Николай. - Так справлюсь!
   - Не дури! - строго сказал Кварацхелия. - Делай, что говорят! Не забывай, сто пятьдесят тонн на двоих, это не шутка.
   Они спустились в подвал, и Лесовой увидел, что гудящий металлический диск на полу пуст, но окружен высоким барьером из мешочков с золотом.
   - Приступим? - пригласил Кварацхелия, перелез через гору мешочков с золотом и, показывая пример, принялся укладывать их на платформу.
   Николай тоже взялся за работу. Они позволяли себе лишь десятиминутные перерывы в конце каждого часа, да сорокаминутный обед, и в итоге к вечеру количество золота, лежавшего вне платформы, уменьшилось примерно наполовину. В короткие перерывы доктор отвечал на вопросы Николая. Например, вот как он объяснил появление в нашем мире потерявших память людей "оттуда", которых он называл перебежчиками:
   - Этого не понимают даже сами "апостолы". Иногда люди без всяких видимых причин исчезают из их мира и материализуются в нашем. Говоря современным языком, происходит нечто вроде сбоя программы. Заранее предсказать, с кем именно это случится, невозможно, и в целях сохранения тайны они вкладывают в подсознание всех своих рабов блок, стирающий память о "новом мире".
   Внес доктор ясность и в историю с колымскими приключениями. Оказывается, главным действующим лицом там был капитан ФСБ Митрохин, агент влияния "апостолов" в нашем мире. "Апостолам" даже не прикладывали особых усилий для его обработки, потому что он был внутренне полностью готов к принятию их доктрин (кроме, конечно, тринадцатого догмата) и мировоззрения.
   Митрохин был одним из самых доверенных агентов, посвященный во многие тайны, в том числе в тайну передачи золота в одном из самых глухих мест колымской тайги. Митрохин руководил изъятием драгоценного металла из старой шахты, куда он попадал из "нового мира", и организовывал доставку его разными видами транспорта в Москву. Там золото принимали другие агенты, которые наивно считали его платой за свою верную службу. Не зная того, что на самом деле бледнолицые готовили золотой запас для будущей жизни в нашем мире. Золото было для них больше, чем мерилом богатства и благополучия. С давних времен оно стало для них священным металлом, без которого они не мыслили своего существования.
   Митрохин подкармливал малой толикой золота своих людей - председателя артели Грекова и "шерифа" Силантьева, и те следили, чтобы никто посторонний не проник в тайну старой шахты. Кроме тех девяти трупов, что обнаружил Николай под землей, были и другие, разбросанные "блюстителями закона" по бескрайней тайге. Но со временем Грекова, как водится, обуяла жадность. Решив, что лучше владеть всем, чем довольствоваться малым, он подбил Силантьева, и они отважились сами проникнуть в шахту. И надо случиться, что именно в этот момент там оказался Лесовой! Но Митрохин, хорошо знавший натуру Грекова, и потому плотно обложивший его своими агентами, подоспел, как всегда вовремя.
   - А Полищук? - обреченно спросил Николай. - Неужели его тоже убили? Не может быть, чтобы он оказался им по зубам!
   - Жив твой Полищук! - успокоил его доктор. - Хлопот он мне доставил столько, что едва расхлебал! Но об этом поговорим позже.
  
   Глава 17. Две новости
  
   После ужина Лесовой еле тащил ноги, и про себя благодарил доктора за таблетку. И все-таки храбро предложил продолжить работу. Но доктор ответил:
   - На сегодня хватит. Ты мне нужен живой.
   Назавтра, оказавшись в подвале, Николай увидел, что платформа снова пуста. Вчерашняя усталость не прошла до конца, темп погрузки уменьшился, и окончательно они завершили работу только на третий день к обеду. Доктор выгнал Николая из подвала, а сам остался отправлять золото по назначению.
   - Если не секрет, - спросил Николай, когда Кварацхелия появился в гостиной, - куда вы спрятали такую кучу золота?
   - Туда, где его долго не найдут, - уклончиво ответил доктор. - Во всяком случае, я очень на это надеюсь. А сейчас больше никаких разговоров, отдыхаем до завтрашнего дня. Это ты молодой, здоровый, а я просто с ног падаю.
   Но почему-то Николай не усмотрел на нем ни малейшего признака усталости...
   Утром доктор скормил ему еще одну таблетку, сделанную, по его словам, там, и через несколько минут Николай почувствовал необычную ясность и четкость в мыслях.
   - Можно было обойтись и без этого, - пояснил Кварацхелия, заметив немой вопрос, - но так будет быстрее.
   - Что - быстрее? - спросил Лесовой.
   - Твоя подготовка. Эта таблеточка будет действовать примерно в течение месяца. Надеюсь, за это время мы с тобой управимся.
   Николай боялся, что сейчас доктор поставит его на место, но не смог удержаться еще от одного вопроса:
   - К чему вы собираетесь меня готовить?
   Опасения не оправдались. Кварацхелия пропустил мимо ушей эту вольность, усмехнулся и спросил:
   - Ты американское кино смотришь?
   - Раньше смотрел, - с недоумением ответил Лесовой. - А что?
   - А то, - передразнил доктор, - что там очень любят фразу: "у меня есть для тебя две новости, одна хорошая, другая плохая. С какой начать?"
   - К чему вы это? - насупился Николай, чувствуя подвох.
   - Так с какой, все-таки, начать? - не отставал Кварацхелия.
   - С хорошей, конечно!
   - Так и поступим! - и добавил уже серьезным тоном: - Хорошая новость - твои друзья, Стрешнев, Красильников и Полищук живы и здоровы.
   - Слава Богу! - с облегчением вздохнул Лесовой, и тут же, уловив противоречие в словах доктора, спросил: - И давно вы это узнали?
   - С самого начала, - признался Кварацхелия.
   - Тогда зачем... - начал Николай, но доктор, по своему обыкновению, понял вопрос раньше, чем он был задан, и ответил:
   - В то время я еще не определился до конца, как тебя лучше использовать. А если ты хочешь узнать, зачем я отправил тебя на Колыму, поручив искать там Полищука, то скажу - хотел тебя спрятать как можно надежнее. Но вместо того, чтобы зашиться поглубже, ты сам быстро открыл место своего нахождения...
   - Сигизмундов? - догадался Николай. - Неужели и он агент влияния?
   - Нет, - нахмурился доктор. - Сигизмундов честный офицер, но по незнанию служит не тем людям и потому совершает много ошибок. Например, он считает, что держит под контролем Митрохина, но это совсем не так. В общем, если бы не твое везение, ты давно соединился бы со своими друзьями.
   - Они... там? Это и есть ваша плохая новость?
   - Не совсем, - покачал головой Кварацхелия. - Да, они там, и тебе придется отправиться к ним. Другого выхода просто не существует. Плохая новость - у нас почти нет времени на твою подготовку.
   - Георгий Шалвович, - тихо спросил Лесовой. - Почему именно мы? Мы что, самые лучшие?
   - Ну, не то, что самые-самые, - с улыбкой ответил доктор. - А то еще загордишься... Просто так получилось, что четверых из вашей пятерки судьба наделила повышенной везучестью и способностью к выживанию. Не улыбайся, это понятие стало уже практически научной категорией. И всегда помни о том, что твое везение - это результат, как это сейчас называют, невезухи кого-то другого. Просто, если сложить эти две противоположности и разделить надвое, получится среднее арифметическое.
   - Вы хотите сказать, что за мое везение на войне кто-то расплатился собственной жизнью? - недоверчиво спросил Николай?
   - Не исключено, - согласился доктор. - Но ты здесь совершенно не при чем, просто так распорядилась судьба. К примеру, вашему покойному другу Павлу Камкову она отпустила везения меньше, чем вам четверым, но вы ведь не можете винить себя в его смерти!
   - Хорошо, - согласился Лесовой. - Я не буду спрашивать: почему мы? Но может быть вы ответите: что мы должны будем сделать?
   - Кому много дано, с того много и спросится! - сурово сказал Кварацхелия. - Так сложились обстоятельства, что только вы четверо сможете пройти через земли, подконтрольные "апостолам", проникнуть в сердце "нового мира", где сосредоточена аппаратура, с помощью которой они собираются осуществить тринадцатый догмат своего сатанинского завета, и уничтожить ее. Если... прости, когда вы справитесь с этим заданием, вы постараетесь найти того, кто называет себя Конрадом из Мюльхаузена, и обезвредить его. Во главе с ним "апостолы" могут наделать нам много гадостей и без аппаратуры, но обезглавив эту банду фанатиков, мы хотя бы постараемся справиться с каждым поодиночке. Даже если не справимся, то хотя бы выиграем время. Я тоже буду посещать "новый мир", но особой помощи от меня не ждите. Я все время на виду, а вы будете действовать скрытно.
   - Вы сказали про земли, подконтрольные "апостолам". Разве они контролируют не весь свой мир?
   - Разумеется, нет! Их слишком мало, а "новый мир" - планета, судя по силе тяготения, не меньшая, чем наша Земля. "Апостолы" освоили лишь земли, прилегающие к большой реке, на берегах которой они руками рабов добывают золото, и небольшую полосу морского побережья. Они не имеют понятия, насколько велик материк, на котором они основали колонию. Впрочем, я тоже не лучше их знаком с географией "нового мира".
   - Понятно! - кивнул Николай. - Тогда позвольте еще один вопрос.
   - Пожалуйста, - согласился Кварацхелия.
   - Если опасность так реальна, к чему такая секретность? Почему вы предлагаете ограничиться тайной операцией? Неужели мощи нашей армии не хватит, чтобы справиться с горсткой каких-то цыган, пусть даже они обладают сверхъестественным могуществом? Черт возьми, можно ведь доставить к ним на вашей платформе ядерный фугас, и все, никакой опасности больше нет! Или я не прав?
   - Неужели ты думаешь, что мы не рассматривали такую возможность? Или что сами "апостолы" не предусмотрели опасности с этой стороны? Нет, соединив науку и технику с тем, что мы за неимением других терминов называем магией, они получили в руки страшное оружие, которому мы ничего пока не можем противопоставить. Ты говоришь - ядерный фугас! Да любое ядерное устройство при переходе из нашего мира в "новый" сдетонирует и взорвется на нашей стороне! Это мне достоверно известно. Почему нельзя использовать армию? Объясняю. Апостолы узнают о нашем решении раньше, чем войскам будет поставлена боевая задача, и нанесут упреждающий удар, которому мы не в силах ничего противопоставить. Ты можешь спросить: почему именно МЧС? Да потому, что из всех людей, способных организовать оборону, к моему предостережению отнесся серьезно только наш министр. Все остальные оказались неспособны осознать опасность, приняв мою информацию за бредни шизофреника. И вовсе не в силу своей ограниченности, а из-за специфического устройства своего мыслительного аппарата. А если проще, ни один из них просто не может поверить, что на свете существует то, что называется чудом. Слишком уж они оказались приземленными. Но это не их вина, а наша беда.
   - Тогда опять-таки непонятно, почему бы не задействовать силы МЧС? Ведь это служба с огромными возможностями, насколько мне известно.
   - Задействуем! - вздохнул доктор. - Еще как задействуем! Сейчас не только наш Центр, куда собрали лучших ученых со всей страны и создали им условия, о которых не мечтают даже заграничные исследователи, но и все технические и финансовые возможности министерства брошены на создание системы последнего барьера. Что это такое, я не буду тебе объяснять. Ты уж прости, но не исключена возможность, что ты попадешь в плен. Что-что, а развязывать языки они умеют.
   - Спасибо на добром слове! - мрачно усмехнулся Лесовой.
   - И должен тебя предупредить, - добавил Вампир. - В "новом мире" трое твоих друзей стали бледнолицыми. И они, как и ты, не поддаются гипнозу. Я не знаю, почему так получилось, что судьба сработала на нас, но это факт. Совершенно случайно подобралась команда. А вот не превратились ли они в настоящих "апостолов", тебе предстоит узнать на месте.
   - Да никогда! - возмутился Николай. - Чтобы ребята...
   - Рад бы с тобой согласиться, но жизнь часто поворачивается по-разному. Поэтому и говорю - сначала убедишься. Ладно, на этом вступительную часть будем считать законченной, и перейдем к занятиям.
   - Погодите, Георгий Шалвович! - взмолился Николай. - Разрешите еще один вопрос?
   - Можешь его не задавать, - улыбнулся Кварацхелия. - Нина тоже очень переживает за тебя. И что она только в тебе нашла? Ладно, шучу. Через несколько дней вы сможете с ней встретиться...
  
  
  

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

СЕРДЦЕ "НОВОГО МИРА"

  
   Глава 1. Лесовой переходит границу
  
   В той стороне, которую Лесовой и доктор Кварацхелия решили условно считать востоком, возвышалась горная гряда. Глядя на нее, Николаю пришлось задрать голову. Слово "возвышалась" было каким-то неправильным, мелким, применительно к этой исполинской круче. Даже при отсутствии ориентиров, по которым можно было бы определить высоту, она была невообразимо огромной. Николай был уверен, что не ниже десяти километров. В призрачном свете местной луны, про существование которой Кварацхелия ничего ему не говорил, за первой грядой как девятый вал вздымалась вторая, раза в два выше первой, а за ней едва различимая, но вполне реальная третья. Что совсем уже выходило за пределы воображения, потому что таких гор просто не бывает...
   На западе, куда он направлялся, в небе не клубились, а, казалось, навеки застыли сплошные темно-серые облака с чуть светящимся сиреневым отливом. Над головой Николая в этой сплошной пелене образовались разрывы, а дальше, по направлению к горам, облака совсем рассеялись, открыв ночное небо, черное, с непривычным темно-фиолетовым, как школьные чернила, оттенком. Оно было усеяно крупными разноцветными звездами, похожими на лампочки из новогодней гирлянды. Звезды складывались в многочисленные созвездия, но как Лесовой не вглядывался в их феерический узор, так и не смог обнаружить среди них ни одного знакомого очертания. А ведь, когда им вдалбливали в головы основы различных способов ориентирования на местности, карту звездного неба он изучил наизусть, а названия созвездий отскакивали от зубов.
   Такого Лесовой не ожидал. Переход в "новый мир" произошел мгновенно, не заняв никакого времени (на этот раз, после соответствующей подготовки, Николай перемещался в полном сознании). Вот он стоит на диске в подвале докторского дома, и доктор шепчет короткую фразу на невообразимо древнем языке. А вот уже под его ногами скрипит крупный серый песок вперемешку с мелкими округлыми камешками. Куда же его закинуло? Какое расстояние преодолел он за этот нулевой промежуток времени, если даже звезды на небе поменяли свой рисунок?
   С первой же секунды его насторожило отсутствие специфического запаха, о котором его предупреждал Кварацхелия, и который ему уже приходилось обонять в докторском подвале, запаха озона и скошенной луговой травы. Точнее, запах озона был, хотя и едва уловимый, а вот вместо запаха травы в воздухе разливался аромат каких-то экзотических фруктов, а может быть цветов, названия которых Николай не мог вспомнить, как ни пытался. Специфический военный опыт приучил его относить все непонятные факты и явления к разряду сулящих опасность. Незнакомо пахнущий воздух мог быть отравлен. А может, наоборот, целебен. И та и другая гипотезы имели равное право на существование. Так и не придя ни к какому выводу, Николай сделал мысленную зарубку, и отложил этот факт на полку в кладовой памяти, чтобы при первом же случае выяснить истину.
   До самой горной гряды, насколько можно было рассмотреть в свете местной луны (Лесовой решил не заморачиваться изобретением новых названий, и называть вещи по аналогии привычными именами), лежала совершенно плоская местность, кое-где покрытая клочками невысокой травой, цвет которой распознать ночью было затруднительно. Но уж точно, она не была зеленой. Кое-где были разбросаны рощицы ни на что не похожих то ли кустов, то ли деревьев с перепутанными стволами и огромными, размером со спасательный круг листьями идеально круглой формы. Подойдя ближе, Николай увидел, что черешок крепится к ним не с краю, а посередине, а вся поверхности листьев покрыта концентрическими кругами из небольших, размером с крупную сливу, шариков, в свою очередь прикрепленных к листу тоненькими ножками. Вспомнив уверения доктора, что все, произрастающее в этом мире, годится в пищу, оторвал один такой шарик и с некоторой опаской откусил от него кусочек. Вкус оказался великолепным, но совершенно неожиданным. Николай ожидал, что плод окажется сладким или кислым, но его сочная мякоть напоминала нежнейшую говяжью отбивную, приправленную какими-то необычайно вкусными специями.
   Но строить из себя гурмана-первооткрывателя, и предаваться долгим размышлениям было некогда. Путь Николая лежал к морскому побережью. По заверению доктора, если встать так, чтобы горы оказались по правую руку, и идти прямо, никуда не сворачивая, то через какое-то время можно выйти к морю. А вот на вопрос, за какое именно время, Кварацхелия лишь неопределенно пожал плечами. Знания географии "нового мира" оказались у него весьма поверхностными, а точка, в которой должен был "высадиться" Лесовой, могла оказаться как в сотне метров, так и в сотне километров от нужного объекта. Такой вот был разброс вероятностей...
   Объектом, к которому стремился Лесовой, был город апостолов, выстроенный руками рабов на берегу укромной бухты. В бухту впадала золотоносная река, которая незамысловато так и именовалась - река. Если, достигнув морского побережья свернуть влево, то, по словам доктора, неминуемо выйдешь к городу. Конечно, если идти наискосок, отдаляясь от горного массива по гипотенузе воображаемого треугольника, то путь намного сократится, но у Николая не было никакого ориентира, и существовал риск выйти не к городу, а в места, населенные рабами и надсмотрщиками. Поэтому он выбрал золотую середину - идти на условный север, лишь немного забирая к западу, что все-таки сокращало путь.
   Используя в качестве измерительного инструмента собственные пальцы, он привязался к выбранному наугад созвездию и узкому разлому в сплошной горной стене, зафиксировал свое положение как точку отсчета, и тронулся в путь. Ориентироваться в таких условиях без компаса было трудно, но - увы, этот простой прибор содержал в себе металл, и по этой причине перенести его через границу Николай не мог. Несанкционированное попадание в "новый мир" любой частицы металла, даже размером с иголку было бы моментально зарегистрировано магической техникой "апостолов", что в результате влекло за собой всеобщую тревогу. Кроме того, Георгий Шалвович понятия не имел, где находились в "новом мире" магнитные полюса, и существовали ли они вообще.
   По той же причине Лесовой не нес с собой никакого оружия. Впрочем, в этом и не было нужды. Теперь невероятно грозным оружием стал он сам. Вопреки опасениям доктора, ему без особого труда удалось обучить Николая ускоренному движению, и в сочетании с теми приемами рукопашного боя, которыми владел бывший разведчик-диверсант, образовался страшный коктейль. Оба они справедливо полагали, что вряд ли среди апостолов найдутся люди, хотя бы приближавшиеся к нему по уровню боевой подготовки, и в физическом плане с Николаем не справиться никто. Как и на психологическом уровне. Кварацхелия провел с Лесовым множество опытов, но так и не смог подчинить его своей воле. Он, сумевший воздействовать даже на сознание самого "Конрада из Мюльхаузена"! Зато все попытки обучить Николая хотя бы элементарным приемам гипноза потерпели фиаско. По причине полного отсутствия у обучаемого способностей к этому предмету. Что будет, если Николаю придется противостоять сразу нескольким апостолам, приходилось только догадываться.
   План диверсионного рейда Лесового был несложен в описании, но труден в исполнении. Ему предстояло разыскать своих друзей, определить, не превратились ли они в настоящих апостолов. Впрочем, Лесовой отметал это предположение, считая, что этого не может случиться никогда. Не те это люди, считал он, чтобы, находясь в здравом уме, принять порожденную параноидным сознанием людоедскую идеологию. Короче, отыскав друзей, он должен был обучить их всему тому, чему обучил его доктор Кварацхелия. И только потом, выполнив эту программу-минимум, приступить к выполнению программы - максимум...
   ...Доктор был прав, описывая чудесные питательные и тонизирующие свойства местных плодов. Даже один съеденный шарик придал Николаю столько сил, что он не шел а, казалось, летел над нескончаемой равниной. Немного беспокоило то, что никак не наступал рассвет. Правда, Кварацхелия описывал мир, в котором царил вечный сумрачный день, но, может быть, причиной тому было свечение облаков? А тут, где они не покрывали небо сплошной пеленой, существует смена дня и ночи? Но в таком случае, какова продолжительность местных суток? Понятно, что больше, чем на Земле. Лесовой шагал уже не меньше восьми часов, а небо так и не посветлело.
   Это было скучнейшее занятие - шагать по скрипучему песку, минуя неотличимые друг от друга рощицы, не чувствуя ни малейшего признака приближения к цели. Если бы с той стороны, куда он направлялся, дул хоть малейший ветерок, способный донести запах моря! Но в атмосфере, как назло, царил полный штиль.
   И вдруг Николай почувствовал на себе сразу несколько колючих взглядов. Не останавливаясь, незаметно осмотрелся вокруг, и определил, что прятаться наблюдатели могут только в рощице прямо по курсу. В том, что их намерения не сулят ему ничего хорошего, он не сомневался...
  
   Глава 2. Партизаны
  
   Такое с Лесовым в прежней жизни бывало не раз. Бойцы, с которыми он ходил в рейды, не могли понять, как ему удается обнаружить засаду, притаившуюся где-то в зеленке или в камнях над горной тропой. А он и сам не смог бы объяснить этого. Он просто чувствовал, и никогда не ошибался. Поэтому окружающие знали, что если Лесовой дал команду: "ложись", то следует немедленно падать на землю и открывать массированный огонь в указанном им направлении.
   Сейчас отдавать команду было некому, и надеяться оставалось только на себя. Не снижая темпа движения, чтобы не спугнуть противника, Николай приближался к рощице, одновременно со скоростью компьютера просчитывая варианты. Если это апостолы, то ему предстояла серьезная схватка. Если простые люди, справиться с ними будет проще, даже если они вооружены огнестрельным оружием.
   Когда до рощицы оставалось всего несколько метров, Лесовой заметил там движение и инстинктивно отклонился в сторону. И вовремя - тихо щелкнула тетива, и мимо него с противным жужжанием пролетела длинная стрела. Он уже готов был перейти в состояние ускорения, когда вдруг услышал голос:
   - Не стрелять! Не стрелять, мать вашу!
   За возгласом последовал сочный звук оплеухи, после чего кто-то стал громко ругаться на незнакомом Николаю языке, а тот, который приказывал не стрелять, прокричал:
   - Тезка, ты, что ли?
   Из зарослей появился невысокий человек, одетый в невообразимые лохмотья, в которых, присмотревшись, можно было опознать остатки джинсового костюма. Глянув на заросшее бородой лицо, Лесовой понял, почему голос показался ему знакомым. Это был не кто иной, как магаданский торговец металлом Николай Никитин. Лесовой от неожиданности потерял дар речи. Этого не могло быть, но это было - первый человек, встреченный в другом мире, оказался знакомым!
   - Микола, как ты сюда попал? - Никитин с радостью хлопал его по плечам. - Тебя тоже повязали те, с черной машины? Тогда, когда ты меня соляркой выручил?
   - Нет, - Лесовой не стал уточнять обстоятельств своего появления здесь. - Я совсем недавно. А ты какими судьбами?
   - Да я тогда не успел и километра от тебя отъехать, как эти твари бледнолицые дорогу перегородили своим катафалком. Вырубили они меня чем-то, чем - сам не пойму, и не успел я опомниться, как здесь оказался, у вампиров этих, мать их через колено!
   - А потом что было? - спросил Николай, улыбнувшись точной характеристике, данной Никитиным апостолам.
   - По дороге расскажу, - сказал тезка, обеспокоенно подняв глаза к небу, и оттого не заметив его улыбки. - А сейчас, давай-ка сматываться отсюда, пока не началось! Ты куда направляешься?
   - Да я и сам не знаю, - ответил Лесовой.
   - Ты что, с луны свалился? Зачем тогда в солнечную зону вылез? В горы надо бежать, к пещерам!
   - Что ты мелешь? - Лесовой решил изображать полное неведение. - Какая солнечная зона? И что должно начаться?
   - Ты правда ничего не знаешь? Ну, ты и даешь! Скоро взойдет их поганое солнце, и если мы останемся на равнине, то через час все сдохнем. Давай, скорее, если жить хочешь! - и, повернувшись к зарослям, крикнул: - Вперед, заморенная команда!
   Из рощицы вынырнули несколько человек, одетых, как и их предводитель, в живописные лохмотья. У одних это были изорванные остатки вполне современной одежды, другие натянули на себя балахоны в форме обыкновенного мешка с тремя прорезями для рук и головы, подвязав их на поясе обыкновенной веревкой. На ногах у некоторых Николай заметил стоптанную обувь, но те, что были одеты в балахоны, щеголяли босиком. И, видно, давно, потому что подошвы их ног загрубели до подметочной прочности, и отсутствие обуви не доставляло этим людям особых неудобств.
   Вместе с Никитиным Николай насчитал в маленьком отряде девять человек, из которых семеро, в том числе и тезка, были вооружены висящими через плечо примитивными луками с охапками стрел в колчанах, сшитых то ли из древесной коры, то ли из тех огромных листьев, на которых произрастали растительные антрекоты. В руках они держали заостренные деревянные колья, а за поясами были заткнуты смешные деревянные кинжалы, похожие на те, что вырезают дети для игры в войну.
   Вооруженные люди смотрели на Лесового с любопытством, перебрасываясь между собой отрывочными словами на разных, как он понял, языках. Двое оставались безучастными, не отрывали взгляда от земли и были похожи на скот, бездумно бредущий в указанном погонщиками направлении.
   У одного из вооруженных людей была настолько примечательная внешность, что Лесовой инстинктивно сделал на него стойку. Это был здоровенный абрек кавказского вида, до самых глаз заросший густой черной бородой. Таких же, только вооруженных "калашами" и настоящими, а не деревянными кинжалами, Николай немало насмотрелся за годы службы. Пришлось сделать над собой усилие. Не то место, и не то время...
   Никитин, оказавшийся старшим в этой странной компании, короткими командами, наполовину состоящими из понятного всем русского мата, поторапливал свой отряд, то и дело показывая в сторону горного кряжа, небо над которым стало наливаться розовым светом. Впереди, держа курс на разлом в горной стене, бежал рослый молодой негр, одетый в протертые до дыр джинсы, цветастую майку, открывавшую бугрившиеся мышцами плечи, и босой. За ним, подгоняемые кавказским человеком, трусцой тянулись двое, как их про себя обозвал Лесовой, "обкуренных". Никитин замыкал цепочку, и Николай пристроился рядом с ним.
   - Что это у тебя за партизанский отряд? - спросил он, стараясь не сбить дыхание. - Вы что, сбежали от бледнолицых?
   - Кто как, - ответил Никитин. Я, например, почти сразу! Несколько дней повкалывал на них, и ушел в бега. Не по мне занятие оказалось. Слышь, тезка, давай все разговоры потом. Надо вон до того камушка добежать, а там уж и поговорим в безопасности.
   Лесовой посмотрел на "камушек", указанный Никитиным, и улыбнулся. Это была огромная глыба, километра два высотой, отколовшаяся от основного хребта и лежавшая у его подножия. Розовая заря над исполинскими горами занималась все ярче, и в ее свете уже можно было рассмотреть множество дыр, которыми, будто пчелиными сотами, был испещрен "камушек". Конечно, маленькими они казались лишь на расстоянии, а по мере приближения оказались входами в пещеры, от узких, в которые едав бы протиснулся человек, до огромных, в несколько десятков метров.
   Они все еще бежали в тени, отбрасываемой горным кряжем, но, оглядываясь назад, Николай заметил, что граница уже не серого, а ослепительно-белого на солнце песка и тени неуклонно приближается к ним. Тезка тоже видел это, и теперь отдаваемые им команды состояли из одного лишь сплошного мата, из которого ему удавалось выстраивать удивительно связные предложения. Еще удивительнее, что этот состоящий всего из нескольких слов, сочетавшихся в разных вариантах, замысловатый язык понимали все до единого члены его команды, большинство из которых явно ни бельмеса не соображали в литературном русском...
   Когда процессия поравнялась с "камушком", солнце почти наступало им на пятки. Но бегущий впереди негр не стал сворачивать в первый вход в пещеры, расположенный на уровне земли. Он миновал не меньше двух десятков больших и маленьких дыр, и только после этого нырнул в низкий проход, ничем не отличавшийся от других. За ним последовали все остальные и оказались в большом каменном зале, в центре которого был выложен круг из валунов, а вдоль стен разбросаны охапки круглых листьев. Похоже, валуны служили обитателям пещеры стульями, а листья - постелями. Из круглой дыры входа проникало достаточно света, чтобы в зале царил полумрак.
   "Партизаны" расселись на валуны, оказавшиеся пористыми, будто пемза, и такими легкими, что Лесовой без особых усилий подвинул свой ближе к тезке. "Обкуренных" усадили неподалеку, но отдельно от всех. Негр принес из темного угла три круглых листа с "антрекотами". Один отдал "обкуренным", два положил перед остальными. Потом снова сходил в служивший кладовой угол, вернулся с огромным, размером с приличный арбуз плодом, похожим на грушу, и отдал его Никитину. Тот, отдышавшись после бега, достал из-за пояса деревянный кинжал, провертел в толстой шкуре плода отверстие, из которого брызнул темно-красный сок цвета крови, поднял "грушу" над головой, сделал из нее несколько коротких глотков и передал ее сидевшему рядом Николаю.
   - Только чуть-чуть! - предупредил он. - Два-три глотка, не больше. А то с непривычки так торкнет!
   Сочтя неприличным спрашивать хозяина, что это такое, и посчитав сок местным аналогом земных алкогольных напитков (почему бы вину не произрастать на дереве прямо в сосуде рядом с "антрекотами"?), Лесовой принял у тезки из рук братскую чашу и осторожно отхлебнул. Вкус был странный, будто кто-то хорошенько посолил свежий клубничный сок, не забыв при этом еще и круто поперчить. Вроде бы, такое сочетание должно было показаться отвратительным, но не тут-то было! Первый же глоток чудесной освежающей волной пробежал по всему телу, от макушки до пяток. Второй, последовавший сразу вслед за первым, принес состояние полной эйфории и смыл всю усталость. А третий взорвался в голове ледяной бомбой, и тысячи холодных осколков вонзились по одному в каждую клетку организма. Наступила необычайная ясность мыслей, позволяющая чувствовать все свое тело, слышать, как перестраиваются в нем клетки, приводя все органы в идеальное состояние.
   - Э-э, приятель, не увлекайся! - наверное, Никитин что-то заметил в лице тезки, отобрал у него сосуд и передал кавказцу. - Вишь, шибануло! Я ведь предупреждал, так и крышу может сорвать!
   - Что это такое? - спросил Лесовой, вытирая с глаз невольно выступившие слезы. - Наркотик?
   - Какой тебе наркотик? - Никитин даже слегка обиделся. - Наркотики, это не по нашей части. Вот вампиры - это да! У них действительно, наркотики, так наркотики! На этих хотя бы посмотри!
   Он показал на "обкуренных", тупо уставившихся в каменный пол, и Лесовой понял, что был прав, определив для них название.
   - Это, парень, такое средство, без которого нам бы здесь и нескольких дней не прожить! - сказал Никитин с таким видом, будто это он своими руками вырастил на собственном огороде чудо-плод. - Никакая хвороба после него не берет! На вот, съешь отбивную.
   Он оторвал от листа и протянул Лесовому "антрекот".
   Даже эти питательные плоды они называли почти одинаково.
  
   Глава 3. Партизанская база
  
   Когда "партизаны" насытились и разбрелись по импровизированным лежанкам, Никитин сходил в угол, где были сложены припасы, и принес оттуда несколько высушенных листьев, на этот раз не круглых, а маленьких и продолговатых. Ловко скрутил из них что-то вроде толстой сигары, достал из кармана два камня, высек ими искру, от которой затлела разлохмаченная обугленная тряпка, прикурил и с наслаждением затянулся. Лесовой терпеть не мог табачного дыма, но от сигары Никитина в воздухе распространился приятный аромат, лишь отдаленно напоминавший ненавистный запах, и не вызвавший неприятных ощущений.
   - Хочешь? - спросил он Николая.
   - Спасибо, не курю.
   - Тогда рассказывай, что с тобой случилось? Как тебя сюда занесло? Когда?
   - Да я и сам ничего не понимаю!
   Лесовой решил не открывать тезке правду, пока сам не определится в расстановке здешних сил и лично не убедится, кому можно доверять, а кому нельзя. Выложил легенду, придуманную вместе с доктором для таких случаев:
   - Стою возле машины на заправке в Сусумане, вдруг перед глазами что-то сверкнуло, будто по кумполу кто-то стукнул. Я и отключился. Сколько без сознания был, не знаю. Думаю, недолго. А когда пришел в себя, вокруг эта пустыня и звезды на небе незнакомые. Пошел, куда глаза глядят. Когда проголодался, рискнул один шарик съесть, что на листьях растут, сразу легче стало. Потом, слава Богу, вас встретил.
   Он посмотрел на Никитина и заметил в его глазах искорку сомнения. Впрочем, она быстро погасла, и Николай решил, что ему показалось.
   - Смотри-ка! - покачал головой Никитин. - Такого у нас еще не бывало! Нас всех сюда вампиры притащили, и сразу в облачную зону. А такого, чтобы сам по себе... первый раз вижу!
   - А как ты сбежал от них? - спросил Лесовой, стараясь соскочить с неудобной темы.
   - Понимаешь, - на лице тезки появилось злое выражение, - эти твари не церемонятся. В первый же день такую пытку страхом устроили, что до сих пор кричу во сне, как вспомню. Вроде как испытание, кто на что годен. В основном на этой пытке люди сразу ломаются, и идут прямиком в забой. Я до конца выдержал, но как-то догадался, что нельзя этого показывать, и сделал вид, что тоже сломался. Поверили, суки бледнолицые, тоже в забой отправили. А могли бы в охрану определить, но там бы я точно долго не выдержал, сразу бы кого-нибудь из тварей-охранников замочил. Кормили нас какими-то помоями, водорослями, что ли. И что-то туда подмешивали, от чего люди дуриками становятся, вот как эти, - он показал взглядом на "обкуренных". - Зато сил эта баланда дает столько, что работают, как кони. А меня почему-то не берет. Не насчет работы, конечно. Сил и у меня так прибавилось, что в одиночку можно грузовик железа разгрузить. Я, конечно, скрыл, что соображаю все, как и раньше, чтобы не выделяться, а сам приглядываюсь, как тут у них охрана организована. Хреновенько организована, скажу я тебе. Если бы не были работяги оболванены, давно бы уже разбежались. Только сначала всю охрану бы передавили. Они-то, гады, еще хуже своих хозяев, вроде как полицаи у фашистов! В общем, осмотрелся я и через несколько дней сделал ноги. Дошел до пустыни, да там бы и остались мои косточки навсегда, если бы меня добрые люди не встретили, вроде, как мы тебя сегодня.
   - Ну, меня, положим, не слишком по-доброму встретили, - справедливо заметил Лесовой. - чуть стрелу в меня не всадили!
   - Так не всадили же! - смущенно ответил Никитин. - Никто тебя кончать не собирался. Так, для острастки стрельнули. Проверка на вшивость, так сказать.
   - Ладно, проехали! А кто эти люди?
   - Такие же, как и я. Есть и беглые. Но в основном вот такие болванчики, - ответил Никитин, показав на "обкуренных". Мы их с пограничной полосы уводим, из-под носа у охраны. Понимаешь, таких как я, на которых вампирское варево не действует, слишком мало, чтобы за счет нас численность свободных поддерживать. Жизнь у нас неспокойная, а потому и смертность среди нас слишком высокая. Поэтому и уводим торчков. Вампиры их пролетариями называют, представляешь? Скоро они очухаются, через ломку пройдут, и снова нормальными людьми станут. Таких команд, как моя, несколько. С теми, которых в первый день в пустыне встретил, я больше года ходил, а месяц назад свою команду стал сколачивать.
   - Что ты заправляешь! - возмутился Лесовой. - Каких там больше года? Да мы с тобой всего месяц назад на Колымской трассе встречались!
   Поймав тезку на самом нахальном вранье, теперь он усомнился во всем услышанном.
   - Делать мне больше нечего, как байки тебе травить, - зло ответил Никитин, растирая о камень докуренную до самых пальцев самокрутку. - Погоди, еще и не такое увидишь. Здесь все не так, как там, дома. Спросил бы у Саламбека, он бы тебе рассказал, чем в прошлой жизни занимался. Да только по-русски он не хочет разговаривать.
   - Не хочет или не может? - насторожился Лесовой, глянув на кавказского человека, который сидел на своем валуне и пыхтел огромной самокруткой, втрое большей той, которую скрутил Никитин. - Кто он вообще такой?
   - Чеченец, - спокойно ответил тезка.
   - Что? - Лесовой вскочил с валуна, на котором сидел. - Может быть, он...
   - Сядь, и не мельтеши, - не повышая голоса, посоветовал Никитин. - Твой дед еще не родился, когда Саламбек служил в русской армии и воевал с немцами.
   - Что-о? - не поверил своим ушам Лесовой. - Что ты мелешь?
   - Я же тебе говорю, что здесь все не так, - похоже, Никитин стал злиться. - А ты никак не можешь поверить.
   - Говоришь, чеченец? - Николай вдруг понял, что слова тезки можно легко проверить. - Хочешь, я сейчас с ним побеседую?
   - Валяй! - пожал плечами Никитин. Но, если что не так, учти, Бек мой друг, и я за тебя в драку не полезу.
   - Сам справлюсь! - буркнул Лесовой и подошел к Саламбеку, который сидел на своем валуне и продолжал курить, бесстрастно глядя перед собой.
   - Салам алейкум! - произнес он. - Ты нохчи (чеченец)?
   - Алейкум ассалом! - ответил тот, не меняя позы, но в голосе послышалась едва слышная нотка удивления. - Да, я нохчи. Это что-то меняет?
   Разговор шел на чеченском, которым Лесовой неплохо владел.
   - Меня зовут Николай, - сказал он и, чтобы внести ясность, добавил: - Я офицер российской армии.
   - Вижу. Я знаю, вы сейчас воюете с нохчий. Ты тоже?
   - Да, я тоже воевал! - не стал скрывать Лесовой. - Но не мы начали эту войну.
   - Ты не прав. Мне рассказывали.
   - Может быть, тебе рассказали не всю правду?
   Лесовой отметил, что Саламбек произнес: "ты не прав", а не "ты обманываешь", и это о многом говорило.
   Будто не услышав его последних слов, чеченец спросил:
   - Так чего ты хочешь от меня, русский военный?
   - Скажи, Саламбек, ты давно здесь?
   - Я не считаю дни. Несколько лет.
   - А какой шел год, когда ты попал сюда?
   - Двадцать первый.
   - Какой?
   - Я же сказал - тысяча девятьсот двадцать первый! - по слогам повторил чеченец. - Или я тихо говорю?
   - Прости, - растерянно ответил Лесовой. - просто неожиданно все это...
   - Привыкнешь, - равнодушно уронил чеченец. - Я сначала тоже удивлялся, что Николай младше меня на сто лет. Потом привык.
   - Николай сказал, ты не хочешь говорить по-русски, хоть и знаешь наш язык, - произнес Лесовой. - Почему?
   - Мне не нравится этот вопрос, но ты говоришь по нашему, и я отвечу тебе, - ровным голосом ответил Саламбек. - С двенадцатого по четырнадцатый год я и мой двоюродный брат Асланбек служили в личном конвое Его Величества, а когда началась война, мы вместе с ним попросились в действующую армию. Служили в чеченском полку Дикой дивизии. Сам командир дивизии, великий князь Михаил, в шестнадцатом году вручил Георгиевские ленты мне и Асланбеку. А потом вы, русские, позволили слугам шайтана убить своего царя и своими руками сдали победу в войне немцам. Ту победу, за которую погиб мой брат и пролил кровь я. Вы навечно опозорили себя, и с тех пор я поклялся не произносить ни одного русского слова. Раньше я считал вас великим народом...
   Лесовой понимал, что чеченец скорее отрежет себе язык, чем соврет в таком вопросе, но рассказанное им было настолько невероятно, что разум отказывался переваривать эту информацию. И вдруг у него в мозгу, прочищенном чудодейственным соком, всплыли слова доктора: "апостолы" подчинили себе само время!" Так может быть, это умение распространяется не только на скорость перемещения в пространстве? И они могут выбирать не только место, но и время своих набегов за пленными? Выдергивают нужных им людей, откуда захотят?
   Вероятнее всего, так оно и было.
   - Может быть, ты ответишь еще на один мой вопрос? - спросил он Саламбека.
   - Смотря какой, - уронил тот, полузакрыв глаза.
   - Ты здесь давно. Ты опытный воин. Почему отрядом командуешь не ты, а Николай? Он же появился здесь гораздо позже тебя. И он русский...
   - Ты ничего не понял из того, что я хотел сказать, - ответил чеченец.
   - Если так, то ты сам виноват. Значит, плохо объяснил.
   - Может быть. Попробую объяснить лучше. Когда-то я подчинялся русскому генералу, великому князю Михаилу. Теперь я подчиняюсь Николаю, простому русскому мужику, и этому есть причина. Мне было очень страшно, когда я попал сюда, так страшно, как не было ни разу в жизни. Мои мозги сдвинулись, и я оказался в рабстве. Гяуры с белыми лицами называли меня пролетарием. А Николай пересилил страх, не смирился. Не я вывел его из плена, а он меня, значит, он сильнее. И поэтому он стал моим командиром, а не наоборот. Только для него я сделал исключение, разговариваю с ним на вашем языке. У тебя есть еще вопросы? - и Саламбек посмотрел на Лесового тяжелым взглядом, показывая всем видом, что хватит копаться у него в душе.
   - Нет, пожалуй, - ответил Николай. - Спасибо и на этом.
   Он вернулся на свое место рядом с тезкой. Теперь, когда он убедился, что тот говорил чистую правду, у него возникло множество других вопросов.
   - Скажи, Николай, а что это у вас за оружие такое несерьезное? У вас с металлом плохо?
   - Неправильное выражение, - ответил тот. - Не плохо, а совсем никак. В штольнях полно металлических инструментов, но вынести оттуда даже какую-нибудь несчастную лопату нет никакой возможности. У них там металлоискатели на каждом выходе.
   - Из-за этого вы с игрушечным оружием бегаете?
   - А вот это ты зря! - усмехнулся Никитин, вытащил из-за пояса деревянный кинжал и сильным ударом вогнал его в валун, на котором сидел. К удивлению Лесового, острие на несколько сантиметров вошло в камень.
   - Что, глазам своим не веришь? - увидев изумление Лесового, засмеялся Никитин. - Я тебе третий раз повторяю - здесь все не так?
   - Ничего не понимаю! - честно сознался Лесовой.
   - Все очень просто! - сказал Никитин. - И в то же время, ни хрена не понятно. Ночью отламываешь сук от дерева, выстругиваешь из него то, что тебе нужно, хоть нож, хоть копье. Древесина здесь мягкая, податливая. А как выстругал, кладешь на день под солнце, а вечером забираешь готовенькое. Вот как этот кинжал. Его топором не перерубишь, только железо зазубрится. Пробовали.
   - Ничего себе! - воскликнул Лесовой, с трудом, враскачку, выдергивая оружие из валуна.
   Камень был пористый и мягкий, наподобие пемзы, но не настолько же мягкий, чтобы так легко загнать в него деревянный нож! Он попробовал кинжал на изгиб, но, сколько ни пытался, не смог этого сделать. На вид и вес древесина ничем не отличалась от обычной, зато твердость ее была невероятной. В этом он убедился, подняв небольшой камень, уже не пористый, а сплошной, похожий на гранит. Острие кинжала легко оставляло на нем царапины, ничуть не затупившись при этом.
   - Вот такое у нас оружие! - сказал Никитин.
   - И часто применять приходится?
   - Часто, - кивнул с досадой тезка. - Останешься с нами - увидишь. Впрочем, куда тебе деваться? Разве что к вампирам идти...
   Лесовой увидел, что Никитину не слишком хочется распространяться на эту тему, и задал другой вопрос:
   - А почему мы так бежали? На солнце опасно оставаться?
   - Не то слово! От человека, оказавшегося днем в солнечной зоне, к вечеру остается один скелет. И не сказать, чтобы солнце было какое-то слишком жаркое. Нет, вроде обыкновенное солнце, несколько минут ты запросто можешь на нем пробыть, и даже кожа не облезет.
   - А дальше?
   - А дальше никто не пробовал, потому что о последствиях знают. Может, ты хочешь рискнуть?
   - Ну уж нет! - передернулся Лесовой. - Никакого желания!
   Наевшись и напившись, "обкуренные" давно уже посапывали на своих лежанках. Никитин назначил чернокожего в первую смену караула и предложил Лесовому:
   - Давай-ка и мы ложиться. Кто знает, дадут ли нам сегодня отдохнуть?
   Николай не понял этих слов, потому что заботило его совсем другое, и спросил, укладываясь рядом с Никитиным:
   - Скажи, тезка, а чем вы вообще занимаетесь? Ты назвал себя и своих товарищей свободными, но что вы делаете, чтобы вернуть себе настоящую свободу? Угоняете "обкуренных", давите охрану, и все на этом? Есть у вас организация, цели, командиры? Надеетесь ли вернуться домой? Или все ваше сопротивление - это несколько партизанских команд, выживающих каждая сама по себе?
   Никитин как-то странно посмотрел на Николая, и снова у него в глазах вспыхнула подозрительная искорка, которая, правда, быстро погасла.
   - Слишком много ты хочешь узнать с первого раза! - вроде бы пошутил, а в голосе прозвучало недовольство. - Есть у нас и организация, и цель, и командир, по прозвищу Зверь. Вот это, я тебе скажу, всем командирам командир! Его кто ни увидит, сразу по стойке смирно тянутся! Говорят, его в свое время сам Лаврентий Павлович Берия побаивался. А ты говоришь!
   Он потянулся, сладко зевнул, и сказал:
   - А теперь все, спать! Ты возьми вон там, в углу пику и положи рядом с собой. На всякий случай. И вот что я тебе еще скажу: в этом мире главное правило - никого и ничего не бойся, каким бы страшным оно не казалось. Если испугаешься, оно возьмет верх, и тогда тебе кранты.
   Лесовой сходил за пикой, оказавшейся заостренным деревянным колом невероятной твердости, и хотел расспросить тезку подробнее, что это за страшное "оно", которого не следует пугаться, но Никитин уже заливисто храпел, отвернувшись лицом к стене. А Николай еще долго вспоминал, где слышал такое знакомое сочетание слов "Зверь" и "Берия". Воспоминание ускользало от него, будто юркая ящерка, и ухватить ее за хвост удалось только в тот момент, когда сознание стало заволакиваться сном. Лесовой вздрогнул, как часто бывает с засыпающими, и радостно улыбнулся. О пропавшем без вести в августе сорок первого командире парашютно-десантного батальона особого назначения Звереве Иване Кирилловиче и особом интересе, проявленном к его судьбе наркомом внутренних дел Лаврентием Павловичем Берия, он читал в "секретных материалах"...
  
   Глава 4. Сон разума рождает чудовищ
  
   Сонную тишину разорвали злые крики на английском языке и пронзительный визг, переходивший, казалось, в область ультразвука. Кричал и ругался оставленный в карауле негр. Ловко орудуя длиннющей деревянной пикой, он отбивался от какого-то невообразимого чудовища, похожего на увеличенного в тысячи раз таракана со страшными жвалами. Этими жвалами, похожими на две сверкающие сабли, чудовище пыталось ухватиться за пику. Или в неожиданном выпаде отстричь чернокожему кудрявые волосы вместе с головой. Визжало оно при этом так, что ломило в ушах.
   Исхитрившись, негр воткнул свой кол в не защищенное хитиновым слоем брюхо, и оттуда брызнула отвратительная темно-зеленая слизь, залив чернокожего с головы до ног. Чудовище взвизгнуло последний раз и растеклось по полу зловонной лужей. Лесовой помотал головой, чтобы избавиться от ощущения, что все это он уже видел. Конечно же, видел! Картина боя один к одному напоминала голливудские ужастики!
   Он даже засмеялся от такого сравнения, но тут стало не до смеха. Стена рядом с ним зашевелилась, по ней зазмеились трещины, посыпались мелкие камешки, и из камня стало проступать огромное лицо с одним злобно выпученным глазом посреди лба. Вслед за лицом появился чудовищный торс с карикатурно-рельефными каменными мышцами и тянувшиеся к Лесовому руки с растопыренными каменными пальцами, каждый размером с приличный батон докторской колбасы. Все это ему тоже приходилось видеть в каком-то фильме ужасов, но на воспоминания не оставалось времени. Кошмарные каменные руки были совершенно реальны и уже вплотную приблизились к Николаю. Он подхватил копье, отскочил в сторону и силой вонзил свое оружие в центр единственного глаза. Циклоп взревел, заревел басом: "Помогите! Хулиганы зрения лишили!", замахал руками-бревнами, пытаясь поймать ускользающего противника. Но, ничего не видя, сделать этого не смог и через несколько секунд рассыпался в мелкий щебень.
   Лесовой повернул голову и увидел, что рядом с ним сражается Никитин. У него противником оказалась гигантская змея, высунувшая голову с острыми костяными наростами из невесть откуда взявшегося отверстия в стене. Гадина делала стремительные выпады в сторону тезки, и тому пришлось бы туго, не приди Лесовой на помощь. Вдвоем им удалось загнать змею обратно в отверстие, проткнув ей на прощание голову пиками. Змея злобно зашипела и уползла в отверстие, которое следом за ней прямо у них на глазах исчезло, будто затянувшись камнем. Но сразу следом за этим стена снова затрещала, готовясь выпустить на свет очередную химеру. Никитин обернулся назад и крикнул чеченцу, который неподалеку от них только что разделался со своим врагом, совсем уже ни на кого не похожим чудовищем:
   - Бек, разберись с чумовыми!
   Из стены опять лезло что-то омерзительное, и Лесовой мог наблюдать за чеченцем лишь краем глаза. Тот подбежал к "обкуренным", безучастно сидевшим в центре зала, постоял несколько секунд, и вдруг вонзил свой кол прямо в грудь одному из них. Моментально куда-то пропали все чудовища, стены пещеры приняли прежний вид, закрылись отверстия в них и исчезли все следы кошмарного боя. Даже зеленая слизь, которой только что был забрызган с головы до ног чернокожий боец, пропала, не оставив на нем ни единого пятнышка. Единственным свидетельством того, что все это не приснилось, был вздрагивающий в предсмертных конвульсиях "обкуренный".
   Участники битвы облегченно опустили оружие, и Лесовой понял, что опасность миновала. Он подошел к Никитину и спросил, мрачно поглядывая на Саламбека:
   - Что это было? За что он укокошил этого беднягу?
   - Разве ты не понял? - вздохнул тезка. - Реализованные фантазии человека со слишком развитым воображением. Чем мучительнее ломка, тем страшнее фантазии. Никто не знает, существуют ли чудовища на самом деле, или это близкая к реальности наведенная галлюцинация. В любом случае, убивают эти твари вполне убедительно. Ни разу никто не воскрес.
   - Ты хочешь сказать, что мы сражались с тварями, порожденными сознанием этого человека? - изумленно спросил Николай, показав на убитого. - И он поплатился жизнью только за свое слишком развитое воображение?
   - А разве у нас был выбор? - пожал плечами Никитин. - Чем страшнее ему становится, тем ужаснее чудовища, производимые его сознанием. А этот еще насмотрелся американских ужастиков. Ты тоже заметил, да? В общем, если такого фантазера не остановить, тварей будет все больше, и они обязательно сожрут нас. Прекратить это кино можно только одним способом...
   - А если просто отключить его, лишить сознания? - предположил Николай.
   - А потом? - возразил Никитин. - Он же все равно придет в себя и все начнется сначала. Всякие варианты пробовали, и поняли - выход один... Жалко, конечно, человек ведь ни в чем не виноват. Может быть, он даже лучше всех нас вместе взятых, но что поделаешь? Не останови Бек его, мы все были бы уже трупами. Твари сожрали бы нас вместе со своим создателем...
   Не переставая говорить, Никитин обошел вокруг, так, чтобы свет от входа попадал на Николая, всмотрелся, и вдруг на его лице появилось такое выражение, будто перед ним снова возникло одно из чудовищ, с которыми они только что сражались.
   - Ребята, бей его! - в голосе тезки звучало нескрываемое омерзение.
   Лесовой едва успел уклониться от пики, которую бросил в него Никитин, включив одновременно повышенную скорость. Не сделай он этого, то был бы утыкан пиками и ножами, полетевшими в него со всех сторон. Один из партизан успел даже выстрелить из лука, но Николай перехватил летящую стрелу рукой и аккуратно положил ее на камень. При этом он посмотрел на свою ладонь, и сразу стала понятна причина неожиданного нападения. Кисть оказалась совершенно белой, будто вылепленной из гипса. Расстегнул рубашку на груди - все тело было такого же цвета. А значит, и лицо...
   Николай не стал сбрасывать набранного темпа, наоборот, довел скорость до максимальной, на которую был способен, и приступил к делу. Он не хотел причинять этим людям вреда, поэтому обращался с ними со всей деликатностью. Из-за его скорости их тела стали мягкими и податливыми, как желе, и при неосторожном обращении он мог любым резким движением нанести им серьезные раны. Поэтому он очень осторожно снял веревочные пояса с тех, у кого они имелись, и по очереди, бережно заводя партизанам руки за спину, связал их, стараясь не затягивать узлы слишком сильно. После этого занялся ногами. На всех веревок не хватило, и тогда Николай отрезал деревянным ножом полосы от подолов хламид, в которые были одеты трое из них. Ткань оказалась удивительно прочной, и послужила превосходным "перевязочным материалом".
   Он не знал, сколько прошло времени в реальном исчислении, но лица обработанных им партизан даже не успели поменять выражения. Теперь нужно было рассадить или разложить пленных, но Лесовой опасался причинить им вред и предпочел, чтобы они сделали это сами. Он вернулся к нормальной скорости, и сказал:
   - Ну, что, ребятки, попрыгали по местам, каждый к своему стульчику! Давайте, давайте! Тезка, покажи подчиненным пример!
   Никитин сверкнул на него бешеным взглядом, но, рассудив, что лучше сидеть на валуне, чем стоять связанным по рукам и ногам, мелкими прыжками приблизился к камню и сел. Остальные последовали за ним, с ненавистью глядя на Николая. Оставшегося в живых "обкуренного" связывать не пришлось, он сам уселся на свое место и соблюдал полный нейтралитет, безучастно наблюдая за происходящим.
   - Что, тварь? - спросил Никитин, злобно щерясь. - Сделал нас? Радуешься? Давай, убивай, чего ждешь? А я ведь давно тебя заподозрил, как только ты стал свои сказочки рассказывать! Я, мол, не местный, ничего здесь не знаю... А сам ничему не удивлялся! Вопросики задавал! Цели ему наши интересны, организация, командиры... Надо было сразу тебя грохнуть, да пожалел старого знакомого. Земляк ведь, а это считай что родственник... Оказывается, ты там у нас шпионил, а я-то к тебе, как к родному...
   - Выговорился? - спокойно спросил Николай, когда тезка, израсходовав запас воздуха, замолчал на секунду, чтобы сделать вдох и продолжить монолог. - Теперь послушай меня. Все не так, как ты думаешь. Я вам не враг, хоть и рожа у меня побледнела. Но и объясняться с вами не буду. Незачем вам знать, кто я такой. Меньше будете знать, дольше проживете. А пока, уж не обессудьте, посидите до вечера связанными. Ничего плохого я вам не сделаю. Вижу, тезка, ты бы меня с удовольствием под ваше солнышко выбросил прямо сейчас, вот поэтому я вас и спеленал. А вечером я узелки ослаблю, чтобы вы могли сами освободиться, а сам уйду. Преследовать меня не советую, все равно не догоните. И повторяю - я вам не враг, со временем, надеюсь, вы сами в этом убедитесь.
   И тут Николай услышал то, чего меньше всего ожидал:
   - Командир, делай со мной что хочешь, но я ему верю!
   По-русски Саламбек говорил почти без акцента...
  
   Глава 5. Город
  
   Благодаря указанным партизанами ориентирам Николай здорово сократил себе путь. Вышел он из пещеры сразу, как солнце исчезло за горизонтом, и за несколько часов быстрой ходьбы дошел до местности, где облака еще не закрывали все небо, но уже стали появляться, и по мере продвижения вперед становились все гуще. Одновременно рассеивалась темнота, и когда Лесовой оказался под сплошным покровом облаков, их свечение создало иллюзию хмурого пасмурного дня где-нибудь в Подмосковье. Водяные пары не собирались внизу в виде тумана, а поднимались наверх, превращаясь в облака, поэтому местность просматривалась далеко вперед.
   Благодаря заступничеству Саламбека Николаю удалось договориться с партизанами. Он освободил их от веревок, а они, все еще опасливо поглядывая на него, много чего рассказали об устройстве "нового мира". Значительно больше, чем смог поведать ему доктор Кварацхелия.
   Освоенная людьми - апостолами и беглецами - территория состояла из нескольких зон - облачной, полностью контролируемой апостолами, солнечной, куда они даже носа не совали, а партизаны ходили там лишь по ночам, и Камня - той самой глыбы, где они нашли себе пристанище. Бледнолицые знали о существовании партизан, или, как они себя называли, свободных, но ничего не могли с ними поделать. Сами они никогда не покидали своей зоны, а посланная воевать партизан охрана чаще всего позорно бежала, стоило им завидеть передовой отряд свободных. Но иногда принимала бой, и тогда несли немалые потери обе стороны, фанатично ненавидевшие друг друга. Партизаны же уводили с пограничных территорий "обкуренных" и пребывали в постоянном поиске новых способов борьбы с противником. В идеале - освобождения всех пролетариев и полного уничтожения ненавистных бледнолицых вместе с еще более ненавистными охранниками.
   Такой паритет мог продолжаться бесконечно: недостатка в продуктах и питье ни у тех, ни у других не было, и кому-то из свободных даже нравилась такая жизнь. Например, выходцам из тех африканских стран, где люди тысячами умирали от голода.
   Неисследованными оставались горы, хотя расстояние от Камня до них было совсем невелико. Гряда начиналась без всяких предгорий. Она вырастала из равнины почти вертикальной стеной, взять которую даже со специальным альпинистским снаряжением было бы трудновато. Да и зачем, если дальше вздымалась следующая стена, еще более высокая, а за ней еще одна? Единственным местом, где можно было пройти через хребет, оказалась расщелина, достигавшая в ширину полутора километров. Солнце никогда не доставало до ее дна, и когда-то партизаны попытались пройти по ней в глубину горного массива. Прошагав без помех несколько часов, они вышли в широкую долину с исполинскими деревьями, верхушки которых буквально скребли небо, а ствол самого маленького не смогла бы обхватить, взявшись за руки, и сотня человек. А между деревьями бродили такие животные, что исследователи предпочли повернуть назад и сначала тихонько, а потом все быстрее и быстрее ретироваться как можно дальше от этого места. Даже не пытаясь узнать, были те животные травоядными или хищными. Любое из них могло раздавить человека, даже не заметив, как не замечает человек раздавленного им муравья.
   После первой экспедиции группы смельчаков иногда предпринимали новые попытки. Те, кто вовремя заворачивал назад, возвращались. Другие пропали навсегда. Потом таинственный вожак по прозвищу Зверь (воочию его видели считанные люди из числа свободных) запретил соваться в расщелину, и больше в горы никто не ходил.
   Какие местности лежали с другой, западной стороны облачной зоны, никто не знал, но предполагали, что солнечная зона тянется там до бесконечности, то есть, гораздо больше того расстояния, которое может преодолеть беглец за одну ночь. Наверное, именно поэтому никто и никогда не делал попыток бежать в ту сторону. "Заоблачный край" оказался чем-то вроде обратной стороны Луны...
   Море, по вполне понятным причинам, тоже оставалось неисследованным. До каких пределов "апостолы" освоили облачную зону на юг (свободные определяли стороны света так же, как и Николай с доктором), никто из свободных не знал, потому что пройти по солнечной зоне за одну ночь можно было лишь до невидимой точки возврата, то есть столько, чтобы до рассвета можно было вернуться назад. А эта точка лежала гораздо ближе к Камню, чем южная граница освоенных апостолами земель в долине реки.
   Именно реке бледнолицые были обязаны существованию многокилометрового светящегося облачного слоя, защищавшего их от смертельного излучения местного светила. В этом мире практически не было ветра, и поднимающиеся от воды пары висели в воздухе без движения. Иногда, перенасыщаясь влагой, облака разражались ливнями, которые, впрочем, не приносили особых бедствий. Частые паводки несли огромные массы воды, но они давным-давно промыли себе наиболее удобные русла, и, не причиняя никаких разрушений (а какой дурак стал бы что-то строить на их пути?), смертельно напугав ревом и грохотом рабов из числа новичков, безобидно уходили в океан.
   Только тут, под облаками, Николай в полной мере почувствовал тот самый запах - озона на скошенном лугу. Он был не слаб, ни силен, ни надоедлив, но проникал везде и заставлял сладко кружиться голову. Но он быстро привык и головокружение прошло.
   Новая внешность Лесового служила ему самым надежным пропуском. Стражники пограничной службы, главной обязанностью которых было не допустить бегства рабов из облачной зоны, не смели даже взглянуть в его сторону. Любой человек с таким цветом кожи был для них божеством, чьи помыслы неисповедимы, а поступки не поддаются логическому объяснению. При появлении Николая они старались незаметно убраться с его пути. Те нерасторопные, кому это не удавалось, пряча глаза, сгибались до земли в почтительном поклоне и ждали так, пока он не проходил мимо. Бледнолицые братья, насколько ему стало известно от партизан, чрезвычайно редко появлялись на границе обжитой зоны, и с этой стороны не приходилось ждать неожиданностей. Когда же он приблизился к Городу, то уже совсем не опасался встреч с ними. Город был единственным большим поселением апостолов в этом мире (именно поэтому они не видели необходимости как-то именовать его, и называли просто Город) с приличным даже по меркам нашего мира населением. Достаточно большим, чтобы его жители не могли знать всех горожан в лицо, как не знают друг друга жители, к примеру, Твери или Владимира.
   Задачей Николая было найти по описанным доктором ориентирам дом, который апостолы выделили его друзьям после их чудесного приобщения к числу избранных. С этой задачей Кварацхелия справился лучше, чем с описанием маршрута через пустыню. Он не знал даже о смертельной опасности, поджидающей Лесового в солнечной зоне. Не знал ничего, кроме того, что эта зона считалась у апостолов запретной. И, если бы не встреча с отрядом Никитина, его миссия была бы закончена досрочно, ввиду окончательного и необратимого выхода из строя исполнителя. В Городе же доктор прожил достаточно долго, чтобы разобраться в расположении его улиц и кварталов. Он даже изобразил на бумаге некое подобие плана, который, разумеется, Лесовой не стал с собой брать, предпочел изучить наизусть.
   Жили друзья не в центре, а на окраине, противоположной той, со стороны которой Николай заходил в Город. Благоразумие призывало во избежание лишних неприятностей обойти такое скопление бледнолицых и войти в Город с другой стороны, но интуиция подсказала Николаю, что опасаться нечего, и он прислушался к ней, а не к голосу разума. И не прогадал. Никто из спешивших по своим делам апостолов не обратил ни малейшего внимания не только на него самого, но и на его одежду. Что и немудрено, потому что на жителях города можно было увидеть любые наряды, от костюмов с высокими ботфортами и кружевными жабо, как в фильмах про мушкетеров, до вполне современных брюк и пиджаков. Из-за этого Город напоминал огромную декорацию, построенную для съемок какого-то сюрреалистического фильма. А постоянный сумрак и алебастрово - белые лица прохожих оставляли полное ощущение, что фильм этот - из жизни клана вампиров.
   Благодаря интуиции Лесовой не только сократил свой путь вдвое, но и довольно подробно рассмотрел Город. Застроен он был зданиями, не превышавшими в высоту трех этажей, с вычурной отделкой, чем-то напоминавшей стиль современного цыганского ампира. Похожий стиль можно наблюдать в любом населенном пункте страны, где существуют цыганские районы, но здешние здания были на несколько порядков богаче.
   Причудливые башенки, богатая лепнина, золоченые, а скорее цельнозолотые массивные кованые ворота и решетки поражали воображение своим богатством. Сияющие даже без солнца купола из того же металла, мощеные мрамором улицы и дворы - все это должно было подавлять воображение живущих в Городе рабов, прислуги и наложниц и внушать им чувство собственной ничтожности перед сиятельными господами.
   Передвигались бледнолицые по Городу исключительно пешком, поэтому народа на улицах было много. Николай внимательно присматривался к поведению горожан и пришел к выводу, что оно практически не отличается от поведения, к примеру, москвичей. Здоровались друг с другом очень немногие, а в основном проходили, не обращая на встречных внимания. Из рассказов доктора Лесовой знал, что апостолы воплотили для себя в жизнь общественный строй, очень похожий на тот коммунизм, который обещал советским людям Никита Сергеевич Хрущев к тысяча девятьсот восьмидесятому году, то есть "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Причем, сделали это задолго до появления на свет основоположников марксизма, не говоря уж о самом кукурузном вожде. И очень легко решили все противоречия, которыми изобиловал план Никиты Сергеевича. Главным из которых был вопрос, который тот старательно обходил - кто будет убирать дерьмо за счастливыми коммунарами? Апостолы решили его очень легко. Кто, как не рабы-пролетарии?
   Кварацхелия рассказывал о многочисленных пунктах общественного питания, разбросанных по всему Городу, где совершенно бесплатно можно было наестся от пуза, не ограничивая себя в выборе блюд. Готовили и обслуживали в этих заведениях тоже рабы. Для бледнолицых считалось позором самостоятельно обслуживать себя и вообще заниматься "низкой" работой. Дела, которыми не зазорно было заниматься апостолам, регламентировались специальными списками. А если, к примеру, бледнолицый хотел питаться дома, он должен был завести себе повара, но ни в коем случае не прикасаться сам к сковороде или кастрюле. Даже самостоятельно налить суп в тарелку считалось признаком дурного тона и осуждалось вампирской общественностью.
   У Николая давно уже сосало под ложечкой от голода, но он лишь с сожалением поглядывал на открытые двери многочисленных ресторанчиков, откуда на улицу вырывались умопомрачительные запахи. Он опасался сморозить что-нибудь не принятое в этом мире, например, перепутать вилки или очередность блюд, и тем привлечь к себе внимание. Вот и сейчас он с немалым усилием отвернул нос от очередной харчевни и перешел на другую сторону. Сам виноват, нужно было сорвать и прихватить с собой парочку "антрекотов". Теперь оставалось надеяться, что друзья не откажут в куске хлеба. Но сначала надо было найти их в этом проклятом Городе.
  
   Глава 6. Встреча с друзьями
  
   - Господи, какие же у вас отвратительные рожи! - сумел произнести сквозь смех Лесовой, когда трое друзей выпустили его из объятий и перестали колотить по плечам в приступе вызванного встречей восторга.
   - Да ты в зеркало посмотри, красавец! - ответил Леня Полищук, глядя на Николая со смешанным чувством радости и печали. Может быть, оттого что последний член команды оказался вместе с ними черт знает где, без всякой надежды на возвращение домой?
   - Что ты смотришь на меня, как на покойника? - Лесовой перехватил взгляд Лени.
   - А кто мы есть? - ответил вместо него Дима Стрешнев. - Мы и есть живые покойники. Тебе же говорят - посмотри в зеркало! Если уж оказались на том свете... Вот только понять никак не можем, в рай попали или в ад? Если по обстановке судить, да по тому, как с нами обращаются, то похоже на рай. Только народец здешний меньше всего похож на ангелов. По тому судя, что они нам тут на уши вешают - чистые бесы. А нам приходится помалкивать и соглашаться. Иначе давно бы они нас уработали так, что и концов не найдешь. За ними не заржавеет. Эх, как иногда хочется разнести здесь все вдребезги! А потом думаешь - ну, разнесешь, а дальше-то что делать? Как втроем со всей этой сворой сражаться?
   - Вчетвером, - поправил его Николай.
   - Теперь вчетвером, - согласился Стрешнев. - Только что от этого изменится? Знаешь, нам, как новичкам, что-то вроде ликбеза устроили. Специально приставленный человечек языку местному нас учит, а еще политинформации проводит, Эти, как их, догматы в сознание вколачивает. Ну, чисто комиссар, кожана только не хватает, да маузера на поясе! Такое несет! Никакой маньяк того не придумает, что они здесь с людьми вытворяют. Не знаю, как это у них получается, но они из людей в три секунды идиотов делают! Если бы у нас рожи вовремя не побелели, нам бы тоже мозги засрали, как всем, и в шахту отправили. Или здесь, в городе, говно бы за ними выгребали! А комиссар этот еще намекает, что совсем скоро они всех людей оттуда сюда переселят, а сами наше место на Земле займут! Сил моих больше нет кивать, как заводной болванчик, да своим притворяться! Ну, нет, он точно дождется, возьму его как-нибудь за ноги, да разорву пополам, от жопы до головы!
   Лесовой посмотрел на атлетическую фигуру командира - да, этот сможет! Вот только что это даст? А Стрешнев, между тем, продолжал изливать накопившиеся чувства:
   - Мы тут, как вместе собрались, так только и гадаем - что нам делать? Ведь эти твари не шутят! Да так пока ничего и не придумали. Сердце уже болит - живем здесь кум королю, сват министру, а своим ничем помочь не можем. Вот Леня, - он показал на Полищука, - давно говорит - был бы Колька Лесовой с нами, тот бы обязательно чего-нибудь сообразил. Может, говорит, и заявится, раз уж мы все здесь?
   Полищук в подтверждение кивнул.
   - Все верно! - улыбнулся Лесовой. - И я сюда заявился, и мысли кое-какие имеются.
   - Откуда? - в голосе Стрешнева звучало сомнение, но глаза у него загорелись надеждой. - Что ты здесь знаешь? Сам ведь говорил, что второй день всего, как прибыл!
   - Так я ведь сюда проник не случайно, - ответил Николай, - а с особо важным заданием. И имею полномочия привлечь вас к его исполнению. Но только в том случае, если вы согласитесь снова считать себя на службе.
   Николай говорил вроде как с улыбкой, но слова звучали серьезно, и друзья, превратившиеся в прежних бойцов, слушали его подтянувшись, как привыкли выслушивать приказы.
   Лесовой рассказал друзьям обо всем, что произошло с ним с того момента, как он переступил порог научно-исследовательского центра специальных проектов. Об отделе аномальных явлений и его бледнолицем руководителе. О своих приключениях на Колыме и золоте, которое "апостолы" переправляют в наш мир. О попытках главы спасательного ведомства помешать агрессии бледнолицых. И, наконец, о плане действий, предложенном доктором. Промолчал лишь о визите к жене Дениса, стерве Марине, хотя о том, что побывал у Оксаны Полищук и помог ей деньгами, рассказал. Красильников не стал ничего уточнять, но Николай заметил, что по его лицу пробежала хмурая тень.
   - Ну, Кварацхелия, каков гусь! - восхитился Стрешнев. - Там, дома, я думал - ну, болезнь какая-то редкая у человека, спрашивать даже стеснялся. Когда уже здесь увидел этих, с белыми рожами, то решил, что он один из них, что его к нам специально внедрили, резидентом. А оказывается, все наоборот?
   Стрешнев вдруг задумался, потом спросил:
   - А не может он оказаться двойным агентом?
   - Я прокачивал такой вариант, - ответил Лесовой. - Данных нет ни за, ни против, но я уверен, что он наш.
   - Интуиция? - с едва уловимой иронией спросил Красильников.
   - А ты в нее не веришь? - резко повернулся к нему Николай.
   - Почему? - слегка смутился Денис. - Вроде, раньше она тебя не подводила...
   - Тогда решайте! - сказал Николай. - Но учтите - если вы принимаете предложение и возвращаетесь на службу, то назад дороги нет. Не хотел бы говорить громких слов, но напомню - мы все принимали присягу.
   - Все согласны? - Стрешнев посмотрел на Красильникова и Полищука, и констатировал: - Раз молчите, считаю, что возражений нет. Только хочу внести предложение - в сложившихся условиях считаю правильным передать командование группой майору Лесовому. Что скажете, мужики?
   - Согласен! - сразу сказал Полищук. - Тут не до командирских амбиций.
   Красильников чуть помедлил, но тоже согласился, безразлично пожав плечами:
   - Тебе виднее.
   - Я только ума не приложу, - Стрешнев почесал в раздумье начавший лысеть затылок, - как тебя у нас легализовать? Ведь бледнолицые ни за что не поверят, что ты появился здесь случайно, да еще так легко нашел нас. Вряд ли, конечно, у них есть что-то вроде полиции или службы безопасности, но они не дураки и вопросы у них непременно возникнут. Значит, придется тебе прятаться у нас до самого начала операции. Хорошо еще, что здесь не принято без приглашения в гости ходить. Даже если кто и зайдет, всегда найдем, где тебя укрыть. Домина-то, вон какой! Мы сколько времени здесь прожили, а я всех комнат так и не сосчитал.
   - А я и не собираюсь легализовываться! - огорошил Николай бывшего командира. Я вообще долго у вас не задержусь. Вот обсудим все детали, отдохну слегка, и уйду.
   - Но... - попытался вставить что-то Стрешнев.
   - Никаких но! - перебил его Лесовой, и добавил с улыбкой: - Я знаю, что делаю. Сам сказал, что теперь я командир, вот и не возникай теперь!
   - Хорошо, - согласился Дмитрий. Но мы сегодня должны быть у комиссара. Очередная политинформация, мать его...
   - Так можно не ходить! - предложил Полищук. - Один кто-нибудь сходит, скажет, что вчера вина перебрали, идти не можем.
   - Точно! - обрадовался Стрешнев. - Давай, сбегай!
   - Сиди! - остановил Полищука Денис Красильников. - Я схожу.
   Он поднялся с кресла и вышел из комнаты. Николай проводил его взглядом. Вот же приворожила мужика стерва Марина! Похоже, он даже здесь только о ней и думает! Но вникать в лирические чувства бойцов не было времени, и он спросил у Дмитрия:
   - А поверит ваш комиссар?
   - Куда он денется? - ответил Стрешнев. - С тех пор, как у нас побелели рожи и мы поклонились этому их божку, Конраду, мы пользуемся всеми правами и привилегиями. То есть, никто не может заставить нас делать то, чего мы делать не хотим. Так что, будь уверен, комиссар ни за что не заявится сюда разбираться с нами.
   Получается, дисциплина у бледнолицых не на высоте? - улыбнулся Николай.
   - Какая там дисциплина! - поморщился Стрешнев. - Каждый делает, что хочет. Свобода!
   - Ладно, тебе виднее, - согласился Николай. - Давайте-ка теперь по очереди расскажите, как вас сюда занесло. Ты, Дима, первый, и начни с того, что тебе известно об убийстве Паши Камкова.
   - Тяжело вспоминать! - вздохнул Дмитрий. - Может быть, я даже где-то виноват в его смерти. Недоглядел... Он понадеялся на командира, а я подвел. Если бы я тогда связался с вами, вместе, может быть, чего и решили. Ты уж извини, Коля, но когда ты в ментовку пошел, я к тебе даже доверие слегка потерял. Такое уж у меня отношение к вашей конторе.
   - Забудь! - отмахнулся Николай. - Рассказывай дальше.
   - В общем, позвонил он мне как-то. Давно, я еще тогда у доктора не работал. Сказал мне, что хозяева того груза объявились, и готовы выставить счет.
   - Он не говорил, откуда это узнал? - поинтересовался Лесовой.
   - Сказал, но позже, не по телефону, когда мы с ним встретились. Он заметил за собой слежку, и сделал финт ушами. Оторвался от топтуна, но так, чтобы не потерять его из вида. Поменялись ролями, одним словом. Топтун был Паше без надобности, вряд ли он много знал, зато привел его к своему командиру, перед которым отчитывался. А вот этого уже Паша скрутил, вывез в тихое место и выпотрошил до донышка. Не тебе рассказывать, сам знаешь, как это делается. Он тоже знал не слишком много, но основную картину обрисовал. Короче говоря, приговорили нас. Вычислить нас всех к тому времени еще не успели, вышли только на Пашу. Надеялись у него про остальных все выпытать. Смешные! На Пашу где сядешь, там и слезешь.
   - Паша отпустил этого... выпотрошенного? - спросил Лесовой, заранее зная ответ.
   - Ага... отпустил. В речку, где поглубже. В таком виде его только туда и можно было отпустить...
   - Понятно! - кивнул Лесовой. - Еще что-нибудь Паша рассказывал?
   - Рассказывал, - как-то виновато ответил Стрешнев. - За день до нашей встречи в электричке уселся напротив него какой-то чудак со странной внешностью и уставился на него своими глазищами, чисто гипнотизер. Паша хотел его за жабры взять, но у него в глазах помутилось, а когда прояснилось, того уже не было, будто сквозь пол провалился.
   - Странный - значит, бледнолицый? - уточнил Николай.
   - Вот именно! - вздохнул Дмитрий. - Эх, знать бы тогда! А то даже внимания не обратил. Потом ко мне Сигизмундов подъехал с предложением, я закрутился с оформлением, а когда вышел на службу, узнал, что Паши уже нет.
   - А мне никто не позвонил, - с упреком сказал Николай. - Я даже на похоронах не был...
   - Прости! - потупился Стрешнев. - Так уж получилось. Но и ты не делай из себя святого. За два года ни разу не позвонил! Все хороши! Ладно, слушай дальше. Я тогда встретился с Женькой Беловым, ты должен его помнить, он начштаба у нас был, потом в центральной конторе обосновался...
   - Помню, - сухо ответил Лесовой. - В тот день, когда ты пропал, он попал под машину.
   - И - что?... - растерянно посмотрел на него Дмитрий.
   - Жив, - коротко ответил Николай. - Но, кажется, до сих пор в коме.
   - Ну, суки! - скрипнул зубами подполковник. - Они мне за все ответят!
   - Ответят! - согласился Лесовой. - Ты дальше рассказывай.
   - Вычислил Белов убийцу, бывшего прапора из тюремной охраны. Он сошка мелкая, мало чего знал, я хотел поставить перед ним только один вопрос. Кто конкретно сказал ему - ты должен замочить вот этого человека? Потом, конечно, я бы и его придавил, но не сразу. А тогда подкараулил его, только взялся за дело, а тут откуда ни возьмись, целых четыре этих ублюдка бледнолицых нарисовались! И запах... Может быть, я и справился бы со всеми, но не успел, чем-то они меня отключили. Очнулся в какой-то большой комнате, а вокруг уже человек двадцать бледнолицых. И все на нас с прапором пялятся. Ощущение, скажу тебе, жуткое. В груди будто кусок льда, сердце колоколом в ушах отзывается, и страшно почему-то до колик. Это со мной такое было, а прапор совсем с катушек съехал, визжит от ужаса, ну точно кабан, когда его резать собираются, в ноги бледнолицым упал, все пытался их ботинки поцеловать. Кричит: "Хватит! Пощадите! Все, что хотите сделаю, только хватит!". Страх у него был уже не человеческий, а животный. Но мне его все равно жалко не стало. Один бледнолицый что-то скомандовал, прибежали двое, с обычными рожами, подхватили моего прапора под руки и утащили. Больше я его не видел. Надеюсь, его на самую поганую работу определили...
   - А с тобой что? - поинтересовался Николай.
   - Меня еще долго пытали. Потом мы узнали, что так они на устойчивость проверяют. Кого в рабы, кого в охрану. А тех, кто выдерживает до конца, уничтожают, как непригодный материал. И со мной бы такое случилось, но я вовремя побелел, и тут все сразу изменилось. Забегали они вокруг меня, как вокруг желанного гостя, отвели к своему божку. Вот где страшная личность! Страшнее всех, кого я до него видел, вместе взятых. Один раз посмотрел, как будто душу наизнанку вывернул. Но то, что я их обманываю, все равно не определил. Так я и стал для них своим. А потом позволили с Денисом Красильниковым встретиться. Он ведь раньше меня сюда попал. Следом и Леня здесь приземлился.
   Лесовой перевел взгляд на Полищука. В свое время он сошелся с Леней ближе, чем с остальными бойцами разведгруппы. Теперь, несмотря на не самые радостные обстоятельства встречи, он был рад снова увидеть друга.
   - Тебя сюда выдернули потому, что про золото узнал? - предположил Николай.
   - Не совсем, - ответил Леня. - Меня не так золото, как пропажи людей возмутили. Греков совсем обнаглел, даже уже не особенно прятался. Я сам слышал, как он говорил одному старателю: "что, хочешь туда, куда я Гриба отправил?". А Гриб - это один из пропавших бичей, самый колоритный, его весь поселок знал. Я точно узнал, что бичей завалили и спрятали где-то в старых шахтах. Пошел по следу, но тут вдруг черная машина, я даже не понял откуда, там никакой дороги не было, трое бледнолицых - и все. Я, правда, успел еще помахаться, одного, кажется, достал, но тут сам отрубился. Ну, а потом все, как у Димы. Будто под копирку.
   - А Денис? - спросил Лесовой.
   - Да примерно, как и мы, - ответил Стрешнев. - Правда, у него обошлось без мордобоя. К нему около дома бледнолицый подошел и предложил сотрудничество, обещал платить огромные деньги. Денис, вроде того, сказал, что на улице такие вопросы не обсуждаются, вот если тот пригласит его в свой офис и сделает официальное предложение... А если офиса нет, то и разговаривать с ним не о чем. Короче говоря, просто отбрехался от него. Подумал, какой-то придурок, их сейчас много по улицам ходит. Но назавтра они пришли уже втроем, причем Денис им дверь не открывал, и не слышал, чтобы они ее открывали. Просто зашли в комнату из спальни, будто прятались там до того. А остальное - по старой схеме... Ты, конечно, можешь сам его расспросить, как придет, но я не советую.
   - Почему? - удивился Николай.
   - Да он никак в себя придти не может, - махнул рукой Стрешнев. - Все по своей крале убивается. Как же, она там, а он здесь! Мы уж ничего ему не говорим, потому что бесполезно. Но по секрету тебе скажу - неподходящая она жена для офицера!
   - Это точно! - подтвердил Николай, не став вдаваться в известные ему одному подробности. - Ладно, с этим все ясно. Сейчас вернется Денис, и займемся делом. Времени у нас немного.
  
   Глава 7. Визит к Зверю
  
   Обратный маршрут через облачную зону Лесовой постарался проложить так, чтобы избежать встреч с кем бы то ни было, в том числе с охранниками и рабами. Апостолы не только никогда не пересекали границу, но даже избегали к ней приближаться, и если бы кто-то хотя бы увидел, что Николай направляется в ту сторону, то об этом обязательно стало бы известно бледнолицым. Кто знает, что они предприняли бы, получив такую информацию, но ничего хорошего ждать не приходилось.
   Проскользнуть незамеченным получилось. Время он тоже рассчитал точно - Дмитрий дал ему часы, обыкновенную китайскую штамповку, но зато они показывали не только часы, минуты и секунды но, при нажатии кнопки, также число и день недели. Время на них было выставлено московское, потому что местные сутки были почти в два раза длиннее земных. (Сами апостолы жили по среднеевропейскому времени, а смена местных дней и ночей под слоем облаков все равно проходила незамеченной). Но все же по часам можно было хоть как-то ориентироваться, и встреча с друзьями была назначена на определенную дату, которую невозможно было бы определить без этого прибора. Так что, подарок оказался очень кстати.
   Обойдя далеко стороной разбросанные там и сям плантации плодовых деревьев и бараки пролетариев, окруженные домиками охраны, он вышел под звезды, когда местное солнце уже закатилось за облака, и только верхушки их все еще были озарены зловещим кровавым заревом. Уходя, он не стал объяснять друзьям, почему снова отправляется в эти смертельные для человека места. Он доверял им, но всегда оставалась возможность разоблачения их апостолами, и тогда задуманная им операция была бы неминуемо сорвана. А придумал он ее лишь вчера, во время разговора с Никитиным, когда тот упомянул таинственного Зверя.
   Теперь, зная продолжительность местной ночи, и имея на руке часы, Лесовой не слишком спешил. До Камня оставалось не больше километра, а времени до восхода светила было еще хоть отбавляй. На подходе к одной из рощиц "антрекотовых" деревьев он заметил, как несколько теней скользнули в заросли. Чтобы не поймать шальную стрелу, он громко крикнул:
   - Не бойтесь! Свои!
   Конечно, это могла оказаться совсем другая группа "партизан", тогда Лесовому снова пришлось бы доказывать им, что он не представляет для них опасности, или просто исчезнуть для них, включив повышенную скорость. Но, к счастью, он снова вышел на группу Никитина. В эту ночь они не пошли в очередной набег, а занялись заготовкой продовольствия. Николай отвел тезку в сторону, и спросил:
   - Договорился?
   - Договорился! - кивнул Никитин. - Зверь ждет. Когда пойдем?
   - Да прямо сейчас! - ответил Лесовой. - Нечего тянуть.
   ...Перед уходом в Город Лесовой вывел Никитина из пещеры и сказал:
   - Ты упомянул своего командира по прозвищу Зверь. Я хочу с ним встретиться. Пока меня не будет, найди его и передай слово в слово: если он Иван Кириллович Зверев, командир отдельного парашютно-десантного батальона особого назначения, отправленного в сорок первом по личному приказу Лаврентия Павловича в Польшу, у нас есть о чем поговорить.
   - Ты с ума сошел? Самому Зверю приказывать? - удивился Никитин, и с гордостью добавил: - Нет, так не пойдет. Зверь всегда сам решает, с кем ему встречаться!
   - Я не приказываю, а прошу о встрече, - заверил Николай тезку. - Увидишь, если передашь ему мои слова, он не откажется. Скажешь ему, что бледнолицые собираются в ближайшее время переселить сюда все население Земли, а сами занять их место.
   - Что-о? - выпучил глаза Никитин, но Николай строго одернул его:
   - Не перебивай! Добавишь, что имеется возможность не только сорвать их планы, но, может быть, даже вернуться домой. Для этого я сюда и пришел. Понял?
   - Понял! - ошеломленно произнес тезка.
   - Запомни, передать надо слово в слово! - повторил наказ Лесовой и зашагал на запад.
   - Эй, а когда тебя ждать-то? - опомнившись, крикнул вдогонку Никитин.
   - Думаю, к концу следующей ночи вернусь! - ответил, повернувшись, Николай. - И не радуйся раньше времени! Помни, я сказал - может быть!
   ...Сейчас Никитин смотрел на тезку, как на спустившегося с небес мессию. Он повернулся к рощице и крикнул своим "партизанам", которые бросили работу по сбору урожая "антрекотов" и не спускали с них глаз:
   - Заканчивайте тут без меня!
   - Ты им ничего не обещал? - строго спросил его Лесовой, когда они отошли от рощицы.
   - Упаси Бог! - испугался Никитин. - Здесь бы такое началось! Но что-то они все равно заподозрили. Знаешь, здешний воздух вроде как обостряет чутье...
   Они дошли до Камня, но Никитин повернул не в ту сторону, где был вход в его убежище, а в противоположную. Пройдя вдоль скальной стены около километра, полезли вверх, цепляясь за клочья жесткой травы. Минут через пять достигли незаметной снизу щели и, чуть не обдирая бока о камни, протиснулись в маленькую пещеру. Никитин на мгновение скрылся в темном углу и тут же вынырнул с двумя факелами. Ловко, будто делал это всю жизнь, высек камнями огонь, поджег факелы, отдал один Николаю, и они продолжили путь по идущему вглубь Камня коридору, то узкому, то расширявшемуся до размеров автострады. Все тело Камня оказалось прошито ходами, как муравейник.
   Теперь, когда у Лесового были часы, он постоянно засекал время. Шли долго, больше получаса, но Николай заметил, что они уже несколько раз проходят одни и те же места и повороты.
   - Слышишь, конспиратор! - окликнул он Никитина. - Хватит кругами водить! Давай уже, выводи на место!
   Откуда Никитину было знать, что он обладал исключительной от природы, да еще и тренированной зрительной памятью и, пройдя какой-то путь один раз, никогда не забывал его.
   Тезка промолчал, но через полминуты свернул в боковой проход, мимо которого проходили уже минимум три раза. Он вывел их в большой и высокий куполообразный зал. В стене было пробито овальное окно, отчего в зале царил таинственный полумрак.
   Войдя в зал, Лесовой сразу почувствовал в нем чье-то присутствие, поэтому, когда раздался грозный окрик: "стоять на месте!", даже не вздрогнул.
   - Оружие на пол! - раздалась новая команда.
   Никитин послушно положил на каменный пол лук, пику и вытащенный из-за пояса кинжал.
   - Ты тоже! - приказал невидимый страж.
   - Я безоружен! - ответил Николай и, подняв руки, медленно повернулся к голосу спиной.
   - Пять шагов в сторону!
   Они с Никитиным отошли от лежавшего на полу оружия. Только после этого обладатель голоса соизволил появиться на свет, выйдя из почти незаметной в полутьме щели в стене. Это был сухощавый, но крепкий человек средних лет, стриженый наголо. Одет он был в застиранную гимнастерку без погон, но с петлицами, такие же галифе, и стоптанные кирзовые сапоги. По его расчетливым движениям Николай сразу понял, что перед ним хорошо тренированный боец. Но самым удивительным было то, что в руках он держал предмет, который Лесовой меньше всего ожидал увидеть в этом месте. ППШ-41, пистолет-пулемет Шпагина, с дисковым магазином, вмещающим семьдесят один патрон калибра 7,62. Состоял на вооружении с сорок первого по пятьдесят пятый год... Все эти сведения машинально всплыли в памяти Николая, стоило ему увидеть раритетное оружие.
   Оружие было старым, но держал его боец вполне уверенно, направив ствол в сторону Никитина и Лесового.
   - С командиром договорено! - обиженно сказал Никитин. Лесовой заметил, что здесь тезка не осмеливается произносить прозвище "Зверь".
   Ничего не ответив, часовой сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул. Не прошло и минуты, как в дальнем углу зала послышались уверенные шаги, и из темноты вышли трое. Те, что шли по краям, были высокими и широкоплечими, но по сравнению с человеком, которого сопровождали, выглядели просто детьми. Это был настоящий гигант, значительно выше двух метров, с соответствующими росту габаритами. Полевая военная форма с четырьмя шпалами в петлицах, что, насколько помнил Лесовой, соответствовало званию полковника, не могла скрыть игру мышц на этом великолепном теле, а ноги, обутые в хромовые сапоги чудовищного размера, старые, но начищенные до ослепительного блеска, казались двумя массивными колоннами, которые только и могли выдержать этого колосса.
   Но все это Николай разглядел позже. Сейчас он не мог оторвать взгляда от его лица. Оно было белым, словно посмертная гипсовая маска.
  
   Глава 8. Человек, который мог изменить мир
  
   - Так под каким, говоришь, грифом у вас эти документы хранятся? - Зверев говорил негромко, отчего его голос был похож на отдаленные раскаты грома.
   - Совершенно секретно, товарищ полковник! - Николай едва не удержался, чтобы не вскочить с табурета, на котором сидел, и не вытянуться по стойке смирно. От командира парашютно-десантного батальона исходила настолько мощная властная волна, что, казалось, даже воздух вибрировал. Такому не батальоном командовать, а фронтами...
   - А в каком году ты их читал, майор? - Взгляд полковника долго выдержать было невозможно, а отвести глаза - страшно. Но Николай выдержал.
   - В десятом, - и, заметив некоторое недоумение, уточнил: - две тысячи десятом.
   - Шестьдесят девять лет! - быстро подсчитал Зверев. - И до сих пор не рассекретили? Что там у вас делается, черт возьми? Зачем столько лет прятать голову в песок?
   Лесовой развел руками, как бы говоря - разве от меня это зависит?
   - Да-а! - глаза полковника мечтательно затуманились. - Если бы бледнолицые мне тогда не помешали, вся война пошла бы по-другому! И хрена бы шваль эта комиссарская, всякие там Хрущевы да Маленковы власть у Хозяина перехватила! Деятели из главного политуправления и мне в батальон пытались своего комиссара подсунуть, да не на того напали! И Хозяин не позволил. Сказал - к Звереву не суйтесь, и точка! И все равно операцию кто-то сдал. Навели на меня немцев, а когда стало ясно, что им с нами не справиться, бледнолицые вмешались сами.
   Он с силой грохнул кулаком по столу, и только то, что он был сколочен из толстых деревянных плах, "закаленных" на солнце, спасло этот предмет мебели от гибели. Лесовой слушал с замирающим сердцем, понимая, что прикасается сейчас к главным тайнам прошедшего столетия, и не открывал рта, чтобы неуместным вмешательством не оборвать воспоминания полковника. А тот продолжал:
   - Мы еще тогда, в сорок первом, должны были эту поганую компанию прихлопнуть! Вся мировая история могла по-другому пойти. Война бы через месяц кончилась, и не на Америку сейчас весь мир равнялся бы, а на Россию! Это ваши президенты скороспелые не знают ни черта, а Хозяин с Лаврентием смотрели дальше своего носа. Им про эту бледнолицую сволочь было хорошо известно. И про их замыслы тоже. Но предал кто-то, и все прахом пошло! Только черта с два они со мной справятся! Я для них, как заноза в заднице. Они давно бы уже всю Землю захватили, да приходиться на меня постоянно оглядываться!
   Перехватив удивленно-восторженный взгляд Лесового, полковник прервал монолог и насмешливо спросил:
   - Ты, наверное, думаешь, что Америку мне открыл? Что не знает Зверев ничего про их планы? Что одни вы с Кварацхелией и вашим министром судьбами мира озабочены?
   В разговоре с полковником Николай ни разу не упомянул доктора и главу спасательной службы...
   - Удивлен? - голос Зверева был похож уже не на отдаленные раскаты, а на приближающиеся звуки грозы. - Думал, вы одни такие за державу радетели? Ты еще только сюда собирался, а я уже планы обдумывал, какое тебе применение найти.
   - Нашли? - Николай с трудом выдержал взгляд полковника.
   - Разберемся, - ответил Зверев. - Я еще не определился.
   - Не определились? - Николай понял, что пора показать зубы, иначе полковник просто подомнет его под себя и лишит всякой инициативы. - Что же вы, такой информированный, вместе со своим воинством допустили, что бледнолицые вот-вот на Землю полезут?
   Он уже знал, что попав в новый мир, полковник не только ушел от апостолов сам, но и сохранил личный состав батальона, хотя уходить пришлось с боем. Двести двадцать семь вооруженных солдат и офицеров, составляющих сейчас костяк партизанской армии.
   Глаза полковника сверкнули, но он не дал гневу вырваться наружу. Наоборот, гнев уступил место любопытству. Теперь он смотрел на Николая так, будто перед ним оказался мальчишка, предложивший решение задачи, которая оказалась не под силу ему самому.
   - А ты, получается, очень умный, и знаешь, как этого не допустить?
   Он поднялся со стула, сколоченного из толстых чурбаков и покрытого такой же толстой деревянной плахой - только такое сиденье могло выдержать этого гиганта - и стал прохаживаться по пещере, в которой был оборудован его командный пункт. При этом казалось, что под тяжелыми шагами прогибается каменный пол.
   - Может быть, и знаю! - храбро ответил Лесовой.
   - Так чего молчишь? - спросил полковник с деланным удивлением. - Излагай!
   "Излагал" Николай долго. Полковник слушал его внимательно, лишь несколько раз перебив короткими, но точными и дельными вопросами. Когда Лесовой закончил, он надолго задумался, потом спросил:
   - Ты полностью уверен в своих бойцах?
   - Как в самом себе! - ответил Николай, не задумываясь.
   - Если бы я еще был в вас так уверен, как ты сам в себе, - хмыкнул Зверев. - Вы уже сделали две ошибки.
   - Какие?
   - Первая - когда решили, что у бледнолицых нет тайной службы. Есть, да еще какая! Они держат под контролем чуть ли не каждый шаг своих подопечных.
   - Вы думаете, они знают обо мне? О том, что я встречался со своими людьми? - застыл Николай.
   - Нет, это вряд ли. Иначе тебе не удалось бы не то, что сюда дойти, а вообще из Города выбраться. Похоже, тебя они проворонили. А вот когда твои бойцы начнут выдвигаться к Центру, тогда их сразу возьмут на контроль.
   - Так, все-таки, на контроль, или за жопу? - не выдержал Николай.
   - Вообще-то ты прав, - согласился полковник. - Оснований подозревать их у тайной полиции нет. Вряд ли они поймут, что твои бойцы продвигаются именно к Центру. Про само его существование знают считанные люди. А вот когда подойдут вплотную, тогда надо действовать быстро. Говоришь, ты обучил их ускорению?
   - Так точно!
   - А вот у меня плохо получается, - вздохнул полковник. - Только, когда сильно разозлюсь.
   - Все правильно, - сказал Лесовой. - Для входа в ускоренный темп нужно ввести себя в особое эмоциональное состояние. Я могу с вами потренироваться.
   - Не надо, - усмехнулся полковник. - С друзьями это ни к чему, а на врагов у меня всегда злости хватит.
   - Вам виднее, - пожал плечами Лесовой. - А вторая ошибка?
   - У вас неверное представление о внутренней структуре местного общества. На самом деле нет у них никакого равноправия. Конечно, права рядового апостола не сравнить с правами пролетария. Но, видишь ли, общество здесь устроено по принципу партии большевиков. То есть, общая масса рядовых апостолов, состоящая в основном из пришлых, похищенных, превратившихся в бледнолицых. Для пролетариев и охранников они - высшая каста, а для собственной верхушки - серая масса. Их не посвящают ни в какие тайны, они слепо верят, или делают вид, что верят в догматы и не участвуют в принятии важных решений. Выше них стоит что-то вроде центрального комитета, который обладает реальной властью, но они еще не самые главные. Главные - это "политбюро" из девяти апостолов во главе со своим липовым божеством, избранным ими из своей компании, прямые потомки тех сохани, что когда-то покинули наш мир вместе с настоящим Конрадом. Эти самые опасные, потому что в их руках вся сила древних знаний. В том числе тайная магия, а это, не улыбайся, страшная сила. И всего этого вы не учли, вырабатывая тактику борьбы.
   Он замолчал, испытующе глядя на Лесового. В глазах у него уже не было того холода, с которым он встретил неожиданного гостя.
   - Оружием поделитесь? - осторожно спросил Николай, поняв, что Зверев определился с отношением к нему.
   - Оружие - не вопрос, - махнул рукой Зверев. - Но учти, у бледнолицых есть такие средства, против которых наши автоматы, что детские пугачи. Даже тот страх, которым они новичков испытывают, ерунда по сравнению с этим. И это не оружие в нашем понимании, а что-то вроде колдовства. Ты не улыбайся, поживешь здесь немного, не только в колдовство поверишь...
   - Да я уже понял, - не стал спорить Лесовой.
   Они еще долго обсуждали план совместной операции, в которой "партизанам" полковника отводилась роль не менее важная, чем Лесовому и его группе. Зверев внес несколько важных поправок с учетом местных реалий, которые Николай принял без колебаний. Когда совещание подошло к концу, Николай убедился, что полковник признал его за равноправного партнера, и решился задать вопрос:
   - Товарищ полковник, неужели Берия на самом деле знал про бледнолицых?
   Лицо Зверева вдруг посуровело, и он посмотрел на Николая так, будто тот попытался влезть ему в карман. Потом взгляд его постепенно смягчился, и он ответил:
   - Судя по тому, что тебе вообще позволили узнать обо мне и моем батальоне, допуск у тебя высокой категории. Ты не смейся, хоть мы далеко от дома, но дисциплина - везде дисциплина. Ладно, кое-что я тебе расскажу. Если уж ты ввязался в эту войну, то должен знать правду.
   Полковник подошел к отверстию в стене, носящему следы ручной обработки, и крикнул:
   - Филимоненко!
   На его зов словно из-под земли вырос маленький курносый боец в латаной-перелатаной гимнастерке.
   - Я, товарищ полковник!
   - Принеси-ка нам с майором попить, - распорядился Зверев.
   Казалось, только ветер свистнул в пещере, а Филимоненко уже стоял на пороге с грушевидным плодом в руках. Полковник плеснул из него на донышко кружки, сделанной в форме миниатюрного бочонка из деревянной клепки, стянутой деревянными же обручами, и протянул Лесовому.
   - Этого хватит, - сказал он, как бы извиняясь.
   - Знаю, - улыбнулся Николай. - Пробовал уже.
   Опрокинул кружку одним глотком, и сразу появилось уже знакомое ощущение фантастического прилива сил.
   - После этого напитка даже раны вдвое быстрее заживают, - сказал Зверев. - И никакой инфекции...
   Он налил себе, выпил, заткнул отверстие в "груше" деревянной пробкой. Лесовой с ожиданием смотрел на него.
   - Не спеши! - сказал полковник, ставя сосуд на стол. - Раз обещал, значит расскажу.
   Утер рот носовым платком размером с порядочное полотенце, убрал его в карман, помолчал немного, будто испытывая терпение майора и, наконец, продолжил:
   - Твой доктор думает, что узнал про апостолов первым. Но он ошибается. Ты спрашиваешь, откуда Берия про них узнал? От Хозяина. Раньше у бледнолицых была несколько иная тактика. Еще до войны, в начале тридцатых, они попытались втереться в доверие к руководителям некоторых государств, в том числе и к Хозяину. Но он оказался им не по зубам, сам мог любого из них в бараний рог скрутить. А американского президента они просто-напросто купили. Помогли ему преодолеть кризис - слышал про великую депрессию?
   - Приходилось, - кивнул Лесовой.
   - Так вот, они ему еще и золотишка подкинули. Его у них много. Потом еще во время войны помогали. Так Америка и стала самой богатой страной в мире. Больше скажу, америкосы и сейчас с бледнолицыми вовсю сотрудничают. Но это им не поможет. Если новые хозяева и оставят их жить, то только в качестве прислуги. А Хозяин повел себя по-другому. Он понимал - дашь палец, всю руку до плеча оттяпают. От помощи отказался, решил своими силами выгребаться. Чуть позже он раскусил их планы, и погнал бледнолицых так, что у самого Конрада пятки сверкали. Правда, людей в России они похищать не перестали, но на глаза Хозяину и Лаврентию больше не попадались. Они вдвоем такой план придумали, что если бы не предательство, весь мир бледнолицых вверх тормашками полетел бы еще в сорок первом. Суровый, правда, был план. В той мясорубке не только "апостолы" должны были погибнуть, но и все остальные - рабы, охранники, свободные. Я в том числе... Но я на них не в обиде, нет! Иначе не получалось. И на тебе, все сорвалось... Большую ошибку Хозяин допустил, что комиссаров вместе с их партией терпел слишком долго. Предали они его. Не согласился с Лаврентием в свое время, вот и пошло все наперекосяк.
   - Неужели вы и в то время такого же мнения были? - недоверчиво спросил Лесовой. - Как же уцелели тогда?
   - А я никогда в их партию и не вступал! - зло ответил полковник. - Уцелел потому, что Хозяин за меня заступался. Я ему для других дел был нужен.
   - А дальше? - Николай пожалел, что перебил Зверева, опасаясь, что он прервет рассказ. Но ничего, обошлось.
   - То предательство нам дорого обошлось, - вздохнул полковник. - После неудачи с Хозяином, и особенно после того, как Лаврентий испытал бомбу, бледнолицые засуетились, и теперь в этом мире не сможет взорваться ни одно ядерное устройство. Любая бомба здесь теперь не опасней чугунной чушки. А вот с фюрером они по другому работали. Его они растили с самой юности, возлагали на него большие надежды. Может быть, они с его помощью и смогли бы весь наш мир на уши поставить, но они сдуру стравили Шикльгрубера с Хозяином. Из чувства мести, наверное. Вот тут-то Адольф рога и сломал... Эх, долго теперь не будет в России второго Хозяина! Такие раз в тысячу лет родятся. После его смерти кукурузник что-то пронюхал, услышал где-то звон, и давай деньги в космос вбухивать. Решил, недоумок, что бледнолицых на Марсе найдет. Это же придумать только! Да и ладно, нет худа без добра, хоть в космос первыми вышли...
   - Иван Кириллович - спросил осторожно Лесовой. - Что-то я не могу связать концы с концами. Доктор говорил мне, что чекисты занимались делами пропавших без вести, но так ничего и не раскопали. Откуда же Хозяину, как вы говорите, стало обо всем известно. Ладно, пусть апостолы сами вышли на него, но как он узнал об их замыслах?
   - Чекисты не докопались, но у Хозяина была своя секретная служба, о которой даже Лаврентий только догадывался, но толком ничего не знал. Видишь ли, я сам имел к ней отношение, вместе с батальоном только Хозяину и подчинялся. Вот мы и добывали для Хозяина информацию. А он нас берег, не давал комиссарам в обиду. Стоило кому из них что-то про нас пронюхать да лапы свои к нам протянуть - враз обрубал.
   Полковник неожиданно замолчал, потом засмеялся.
   - А министр-то твой не прост, раз во все это поверил! Нужно еще, чтобы правильные выводы сделал...
   Впервые слыша такую интерпретацию истории прошлого века, Лесовой только хлопал глазами. Разум говорил, что все это не может быть правдой, а интуиция подсказывала - не врет полковник! Но его донимало вопиющее несоответствие в рассказе Зверева.
   - Я могу согласиться со всем, - решился он прервать полковника. - Но откуда у вас информация о том, что происходило в нашем мире после сорок первого года, когда вас там уже не было? Да еще такая секретная, что и на Земле никто ей не обладает?
   - Очень просто! - усмехнулся Зверев. - Иногда я умею смотреть очень далеко. Вижу то, чего не видят другие. Именно за это меня и пригрел Хозяин.
   Теперь Лесовой почему-то поверил полковнику безоговорочно...
  
   Глава 9. День гнева
  
   Снова над головой было темно-фиолетовое небо с россыпями разноцветных звезд, складывавшихся в незнакомые созвездия, а под ногами - крупный и скрипучий песок пустыни, которую кое кое-где оживляли небольшие рощицы густо переплетенных деревьев. Но теперь Лесовой точно знал направление. Он тщательно изучил подробную карту, которую дал ему полковник. Потом под его же руководством всю предыдущую ночь изучал местное небо, и к утру уже мог без труда ориентироваться по звездам.
   Идти предстояло всю ночь, местность была однообразной, и от скуки Николай предался размышлениям. Он пытался объяснить себе картину перехода человека из одного мира в другой. Для этого представил два мира, как две огромные комнаты, разделенные тонкой стеной, вдоль которой медленно ползет маленький муравей. В комнатах, в противоположных концах, имеются двери, до которых муравью придется ползти бесконечно долго, и нет никакой гарантии, что они не окажутся закрыты. Но если даже открыты, за ними лежит огромное неизвестное пространство, в котором муравьишке предстоит еще найти дорогу к следующей двери, за которой находится другой мир. Но и дверь, и спрятанный за ней мир могут оказаться совсем не теми, куда стремится бедная букашка. А если и теми, то все равно всей его жизни не хватит, чтобы совершить это путешествие. Обычный муравей никогда туда не попадет.
   Но есть муравей, знающий пути. Он не поползет к двери, а по одному ему известным признакам найдет узкую лазейку в разделяющей комнаты тонкой стене, и через мгновение окажется в другом мире.
   Скорее всего, такое объяснение было полной ерундой, подумал Николай, но ничего другого придумать он не мог. Как не мог объяснить для себя множество других нюансов. Почему, например, только обладая определенной подготовкой, можно проникнуть сквозь стену между мирами в полном сознании, а любой непосвященный пересекает границу только в бессознательном состоянии? Кто наделил маленький род из древнего цыганского племени способностью переходить из мира в мир и уникальным гипнотическим даром? И почему они так легко приняли самоубийственную философию безумного монаха из Мюльхаузена? Или фанатическая сила его убеждения оказалась сильнее древнего цыганского гипноза?
   Ни на один вопрос он не нашел ответа.
   Лесовой шел, не устраивая привалов, лишь три раза остановился, чтобы сорвать "антрекот", и один раз выпил сок из самого маленького плода, размером не больше обычной груши, который сорвал с винного дерева, как называли его партизаны. Еще один плод, покрупнее, он сорвал и нес теперь с собой. Этот допинг придал ему столько сил, что можно было без сна и отдыха прошагать еще столько же, но ночь подошла к концу.
   Когда над хребтом появился рубиновый отблеск, Николай сделал все, как учил полковник. Забрался в самую гущу рощи, нарвал огромных круглых листьев и соорудил себе закрытый со всех сторон шалаш. Потом взял намотанную на поясе тонкую, но крепкую веревку и привязал себя за ногу к стволу дерева, навязав столько узлов, что развязывать их пришлось бы не меньше пятнадцати минут. Вытащил из-за пояса деревянный кинжал и закопал его в песок как можно дальше от себя, куда только смог достать. Пистолет ТТ, подаренный Зверевым, он еще раньше спрятал в ветвях за шалашом, и теперь при всем желании не мог бы до него дотянуться.
   Хотелось спать, но спать было нельзя. Лесовой знал не один способ заставить себя бодрствовать, и сейчас использовал их один за другим. Сначала он долго сидел на корточках, пока не затекли ноги. Потом долго приседал и отжимался. Когда способы кончились, прибегнул к самому действенному, но и самому трудному - усилию воли, которым может воспользоваться только тренированный человек.
   Все было так, как предупреждал полковник. Когда невидимое из шалаша солнце поднялось высоко, кожа на всем теле зазудела, будто его кусали тысячи муравьев. Предупрежденный, что ни в коем случае нельзя чесаться, иначе обдерешь с себя всю шкуры до самого мяса, а облегчение все равно не наступит, Лесовой сделал глоток сока из заранее вскрытого плода, и сел на землю, прислонившись спиной к стволу, к которому был привязан.
   Началось довольно быстро. Все вокруг - земля под ногами, стволы деревьев - зашевелилось, как будто он видел окружающие предметы в поднимавшемся от нагретой земли мареве. Очертания предметов потеряли прежнюю четкость. Стены шалаша стала полупрозрачными, как завеса падающей воды, и сквозь нее Лесовой увидел, что со всех сторон к рощице, где он прятался, идут вооруженные огромными кривыми саблями и острыми кинжалами чеченцы. Один из них, самый страшный, и одновременно карикатурный, ревел во весь голос:
   - Русский свынья! Сейчас мы будэм рэзать тэбэ яйца!
   Не выдержав оскорблений, Лесовой, забыв о веревке, рванулся в бой, но веревка натянулась, и он упал. Тогда он попытался распутать узлы, кляня себя, что затянул их так сильно, но враги были уже совсем рядом, и Николай понял, что не успевает. Оставалось последнее средство - включить ускорение, но почему-то не получилось... Где-то глубоко в сознании мелькнул, вспомнился совет из инструктажа полковника Зверева - Господи, как давно это было! - и Лесовой последовал ему, плотно закрыв глаза и заткнув пальцами уши. Но все равно слышал, как чеченцы приблизились к нему. Сначала они лишь осторожно прикасались к телу руками, но каждое прикосновение вызывало сильную боль, как будто их руки были смочены серной кислотой. Это было больно, но еще терпимо. Настоящая боль началась тогда, когда они принялись резать его своими огромными саблями и протыкать кинжалами. Кому-то понадобилась его печень, кому-то сердце, а кому-то что-то еще...
   Лесовой не представлял, что боль может быть такой. Он кричал, извивался, плакал, но почему-то оставался в сознании, даже после того, как сердце было вырвано из груди. И все-таки у него хватило силы воли не открыть глаз и ушей.
   ...Постепенно злые крики чеченцев стали стихать, резать его тоже вроде как перестали. Наконец наступила тишина и Лесовой открыл глаза. Все было как раньше. Предметы приобрели прежние очертания, стена шалаша снова была непрозрачной. Он опустил глаза на грудь, уверенный, что увидит страшные раны, но даже рубаха на груди не была разрезана. Осторожно прикоснулся к левой стороне груди - сердце оказалось на месте. Как и печень, и все остальные органы, которые только что вытаскивали злые чеченцы.
   Лесовой осмотрел узлы на веревке. Они оказались в порядке, но он на всякий случай подтянул их еще сильнее. Пока занимался всеми этими делами, кожа снова стала невыносимо зудеть. Николай опять прислонился к дереву, отхлебнул из фляжки, врыл ее в песок, чтобы не перевернуть ненароком, и приготовился к очередной атаке.
   Боли на этот раз не было. Был страх. Вокруг ничего не происходило, не шевелились беспричинно деревья, не шли в атаку чеченцы, но каждая ветка, каждый лист внушали иррациональный, всеобъемлющий страх. Бесполезно было закрывать глаза и затыкать уши, страх проникал внутрь через поры кожи, через каждый волосок на голове. Николай посмотрел на свою руку, и она внушила ему страх, какого он не испытывал ни разу в жизни. Все тело била крупная дрожь, которую невозможно было унять. Он попытался бежать, но не пускала веревка. Тогда он лихорадочно принялся развязывать узлы. Может быть, у него что-то и получилось бы, но в спешке он с корнем ободрал ноготь указательного пальца, и вид кровоточащего мяса пробудил приступ страха такой силы, что Николай упал на землю и забился в конвульсиях.
   Прошла вечность, прежде, чем все кончилось. Лесовой поднялся на ноги. Тело ломило, как будто футбольная команда катала его по полю вместо мяча. Невыносимо болел указательный палец, однако ноготь оказался на месте, целый и невредимый. Значит, это ему привиделось. Ну и слава Богу, подумал он. Вот если бы ему удалось отвязаться, то сейчас в пустыне дотлевала бы последняя плоть с его скелета.
   Прежде всего он занялся веревкой. Навязал еще больше узлов и затянул их изо всей силы. Попробовал развязать - бесполезно, только посрываешь ногти, в этот раз на самом деле. Потом сжевал парочку "антрекотов", сорванных прямо со стен шалаша, запил соком, отчего сразу прошла боль в теле и "травмированном" пальце, и приготовился ждать. Третью волну, по словам полковника, пережить было труднее всего...
   Началось незаметно. Сначала возникла тупая ноющая боль в груди. Но это была не физическая боль. Название ей было - тоска. Постепенно тоска усилилась, и стала смертной. Жизнь стала невыносимой. Лесовой сунул руку в карман, где должен был лежать пистолет, и застонал от бессильного горя. Господи, он же сам спрятал его за шалашом! Зачем только он это сделал? Правда, можно откопать нож... Но при этой мысли сознание захлестнула новая волна тоски, еще страшнее прежней. Как это глупо, сгнить в тени шалаша, зарезавшись деревянным кинжалом. Есть прекрасный и сияющий выход из тоски - развязать проклятую веревку, выйти под солнце, и соединиться с ним в вечном блаженстве!
   И он принялся за работу. Получалось очень медленно, но все же один за другим узлы поддавались. А душевная боль становилась с каждой минутой все сильнее, и Николаю было невыносимо жаль, что он все еще жив. Существование в этом мягком теле стало противно до отвращения.
   Тоска схлынула, когда стал поддаваться последний узел на том конце веревки, что был привязан к ноге. Несколько минут Лесовой тупо смотрел на него, не в силах сообразить что и зачем только что делал. А когда наступило некоторое просветление, и он все вспомнил, оказалось, что от дерева он отвязался полностью. Но в помрачении сознания ему почему-то показалось, что узлы должны быть развязаны непременно с обеих сторон, и от дерева, и от ноги. Не случись этого, он давно бы ушел в пески и болтающимся на ноге концом веревки...
   ...Когда полковник рассказывал ему о предстоящем испытании, Николай спросил:
   - Это что, козни апостолов?
   - Нет, - ответ Зверева прозвучал очень туманно. Такое даже им не под силу. Просто этот мир не любит чужаков. Тебе придется тяжело. Я не знаю почти никого, кто может через это пройти. Если честно, то смог пока я один. Теперь должен ты. Я на тебя надеюсь...
   - А как вы проведете батальон? - спросил Лесовой?
   - До точки невозврата мы дойдем пещерами, - ответил полковник. - Но для тебя этот путь не годится, ты не найдешь там дороги. А ты должен быть там на день раньше нас...
   ...Оказалось, что пытки продолжались очень долго, весь день, потому что под сводом шалаша стало стремительно темнеть. Лесовой поднялся на ноги, и тут же непроизвольно подхватил джинсы, соскользнувшие с бедер чуть ли не до колен. Жадное солнце даже в укрытии успело порядком иссушить его тело. Подаренные Стрешневым часы болтались на похудевшем запястье, и страшно было представить, как истаивают ткани организма у оказавшегося на солнце человека, как он медленно превращается в выбеленный скелет. Вдруг Николай почувствовал зверский голод. Он срывал один за другим плоды прямо с листьев, из которых соорудил шалаш, разрывал их зубами и глотал, почти не жуя. Спохватился только когда почувствовал перенасыщение и тяжесть в желудке. Слава Богу, остатки сока сняли все неприятные ощущения, тело снова наполнилось упругой силой.
   И тут он услышал этот... звук? Нет, это не было звуком. Просто в голове с назойливостью голодного комара зазвенела - именно зазвенела! - мысль. Казалось, будто кто-то зовет его, не пользуясь при этом словами. Слов не было совсем, просто было понятно, что зовущий обращается к живому существу, в данном случае к нему, Николаю Лесовому. И еще он пытался показать себя, призывая закрыть глаза. Николай послушался, но вместо лица увидел лишь расплывчатое белое пятно. Решив, что это отголоски недавнего кошмара, он решил выбросить это из головы, и наваждение моментально пропало.
   Лесовой подтянул туже поясной ремень, откопал кинжал, сунул в карман пистолет, предусмотрительно прихватил парочку "антрекотов" - никогда не знаешь, что будет дальше - и тронулся в путь. От цели его отделяло расстояние, которое он обязательно должен был пройти до наступления утра. Если бы он сомневался в этом, то непременно повернул бы назад. Потому что твердо знал - еще одного такого дня ему не выдержать.
  
   Глава 10. Любовь исполинов
  
   Подаренный Стрешневым хронометр показывал, что до рассвета осталось меньше двух часов, а впереди не было видно ни облаков, ни обещанного полковником ориентира, который, по его словам, невозможно было ни с чем перепутать. Это сильно беспокоило Лесового, тем более, что в доступном глазу пространстве перестали попадаться рощицы с мясными и винными деревьями, которых на оставшемся отрезке пути должно было встретиться, опять-таки, по словам полковника, еще четыре. Он не мог ничего перепутать, потому что шел точно по звездам, и был уверен, что ни на метр не отклонился от указанного маршрута.
   И все-таки он не ошибся. Когда маршрут должен был пересечься с четвертой, последней рощицей, на ее месте Николай увидел вместо густо переплетенных деревьев и кустов неглубокую воронку, диаметр которой примерно равнялся диаметру рощицы. Кому понадобилось уничтожать один из многочисленных оазисов, можно было только догадываться. В любом случае, это были не бледнолицые, которые не только никогда не выходили в солнечную зону, но даже избегали приближаться к границе со своей стороны. Тем более, этого не могли сделать партизаны, для которых рощицы служили источником пропитания.
   Размышляя, Лесовой продолжал размеренно шагать и, наконец, впереди появились светящиеся призрачным светом отдельные облака, оторвавшиеся от покрова, укутавшего сплошным слоем страну апостолов. И в этом свете он увидел ориентир, о котором его предупреждал Зверев.
   Первое, что бросалось в глаза - высоченная клетка из изогнутых ребер, в промежутках между которыми проглядывалось свечение облаков. Слева и справа от нее лежали какие-то непонятные предметы, которые Лесовой мог принять за искусственные сооружения, если бы не рассказ полковника. Николай пригляделся, и понял - перед ним действительно был лежавший навзничь скелет огромного существа.
   Лесового охватил трепет - это были останки не просто какого-то абстрактного, невиданного существа, а невообразимо большой, просто гигантский скелет человека. От ступней до макушки черепа которого, по примерным прикидкам было не меньше двухсот метров. Скелет был таким большим, что если бы полковник заранее не предупредил его, то из-за отсутствия зрительной перспективы он вряд ли сообразил, что это такое. Большое видится на расстоянии...
   Но не это невиданное зрелище поразило Лесового. К нему, по крайней мере, он был готов. А вот то, что он увидел неподалеку, заставило его застыть на месте. Про это полковник ничего не говорил.
   Это был еще один человеческий скелет такого же размера, как и первый. Но он не лежал, а стоял перед ним на коленях, будто в момент гибели оплакивал потерянного друга. Да так навсегда и остался в скорбной позе. И произошло это недавно. Если позвоночник первого скелета уже наполовину погрузился в песок, то кости второго полностью оставались на поверхности. Скорбная поза погибшего исполина выдавало глубокое горе. И еще у Николая почему-то не было сомнений, что первый скелет принадлежал мужчине, а второй - женщине.
   Однако самое главное ждало его впереди. Чуть поодаль этой скорбной композиции лежал огромный, не меньше ста метров в диаметре, металлический диск. Точная копия "транспортного устройства" из подвала доктора Кварацхелии, только несопоставимо большая. Но были и отличия. Этот диск не светился и не гудел, будто был выключен или неисправен. И еще он был опутан целой паутиной веревок, к которой было привязано множество постромков с петлями на концах. Диск явно был подготовлен к транспортировке, возможно даже этой ночью. Песок вокруг него был истоптан множеством следов, повсюду валялись обрезанные разлохмаченные концы веревок. Судя по глубокому отпечатку на песке, его даже сдвинули с места и проволокли несколько метров. С приближением рассвета все эти люди, истоптавшие прилегающее в диску пространство, покинули место работ, совсем недавно, потому что издалека еще слышался приглушенный расстоянием гомон множества голосов. Направлялась толпа в ту же сторону, куда шел Лесовой. Туда, где лежал таинственный Центр апостолов, сердце этого проклятого нового мира.
   Лесовой посмотрел на часы и убедился, что его беспокойство было напрасным. Теперь, обнаружив ориентир, он знал оставшееся расстояние. До восхода оставалось достаточно времени, чтобы без лишней спешки дойти до спасительной облачной зоны, и он спокойным шагом пошел по следам убегающей от солнца толпы. По дороге ему попадались страшные находки - десятки человеческих скелетов, на этот раз не гигантских, а обычных человеческих. Большинство были давние, выбеленные солнцем, но от некоторых еще исходил сладковатый запах тления, и на костях кое-где оставались еще кусочки плоти, которую не успело съесть за день жадное солнце. Скорее всего, это были останки рабов, не выдержавших нечеловеческих перегрузок (Лесовой как-то лично убедился, что удельный вес серого металла, из которого был сделан диск, даже больше, чем у золота, значит, диск был очень тяжелым) и брошенных на произвол судьбы и людоедского светила.
   Лесовой поднял глаза к небу, еще раз определил по ярким, как фонарики, звездам направление, и вдруг, будто на этом небе высветились страницы книги прошлого, как наяву увидел происшедшую в пустыне трагедию. Может быть, внезапно вспыхнувшая догадка была лишь навеянной необычной обстановкой фантазией, но в эту минуту он был уверен, что все обстояло именно так.
   Исполин, лежавший навзничь в пустыне, скорее всего не был обитателем "нового мира". Представитель расы гигантов, путешествовавшей по мирам, используя для этого металлические диски, когда-то побывал на Земле, где шустрый род плясунов из племени домов каким-то образом ухитрился перенять у него способ пересечения преграды между мирами. Может быть, просто украли, заворожив исполина своими плясками и гипнотическими песнями, вместе с образцом металла, из которого были изготовлены транспортные средства гигантов. Исполина они произвели в божество и назвали Дэвлом.
   Может быть сто, может быть триста лет назад еще один гигант попал в пустыню "нового мира". Возможно, излучение местного светила вывело из строя его диск, и он погиб, не зная, что спасение совсем рядом, под густым слоем облаков. Апостолы каким-то образом обнаружили скелет и транспортное средство, и утащили диск к себе под облака, не сами конечно, а руками рабов, скелеты которых были разбросаны на всем пути через пустыню. Диск они спрятали в Центре и использовали для осуществления своих изуверских проектов.
   Через какое-то время подруга гиганта (Николай был уверен, что это была именно подруга, а не просто представитель службы спасения) пустилась на поиски и обнаружила останки того, кого искала, в пустыне "нового мира". И осталась с ним навсегда, потому что ее диск тоже вышел из строя под лучами злокозненного светила. Произошло это совсем недавно, потому что апостолы не успели еще утащить очередное транспортное средство. И что-то подсказывало Николаю, что, как только диск окажется в Центре, вселенские часы пробьют последние минуты земной цивилизации. Лесовой не знал, что навеяло ему эти мрачные мысли. Одной из версий было: перед смертью погибшая каким-то образом оставила в окружающем пространстве информацию, которая должна была предупредить ее соплеменников о смертельной опасности, и отголоски этой информации удалось перехватить ему, Николаю Лесовому. Может быть, отсюда же было и ощущение бесконечной любви и смертельного горя?
   ...Однажды доктор Кварацхелия в одной из бесед сказал ему:
   - Кажется, мы с тобой, Николай, не догадываемся даже о половине возможностей, заложенных в твоем мозгу! Дай Бог, чтобы они проявились в нужный момент!
   Кажется, этот момент наступил...
  
   Глава 11. Захват
  
   Опасения полковника насчет тайной полиции апостолов оказались преувеличенными. Больше того, когда после ухода Лесового его друзья встретились со своим "комиссаром", тот сам предложил им совершить паломничество в Центр, которое, как они уже знали, должен совершить хотя бы один раз в жизни каждый апостол. Такой своего рода хадж. Или, как во времена теперь почти былинные, обязательное посещение туристами главной московской святыни - мумии в Мавзолее...
   Сначала они заподозрили подвох, уж слишком вовремя прозвучало такое предложение, но на всем пути к центру не заметили за собой абсолютно никакой слежки. Посчитав, что оперативная подготовка армейских разведчиков вряд ли уступает подготовке агентов тайной службы апостолов, они решили - раз не заметили, значит, никакой слежки и не было, и совпадение не было подставой.
   Когда Лесовой разыскал своих друзей, они готовились к сакральному действу - посещению Центра, назначенному на завтрашний день по земному времени, и это как нельзя лучше соответствовало плану, разработанному с учетом предложений полковника Зверева. Произошло еще одно странное, но опять-таки, играющее на руку диверсантам событие - уже две местные ночи апостолы снимали большую часть охраны центра и отправляли куда-то за пределы облачной зоны. Тут уже настала очередь Лесового объяснять друзьям причины этого явления.
   Николай пересчитал московское время в местное и с радостью убедился, что все складывается просто замечательно. За исключением того, что полковник Зверев со своим батальоном вряд ли появится в назначенном месте встречи, которое будет ночью кишеть рабами и охранниками. Но он не сомневался, что полковник найдет способ встретить в пустыне одиноко идущего путника, особенно, если тот тоже избегает встречи с толпой вокруг диска.
   Узнав, что действовать придется не одним, а при поддержке батальона профессиональных бойцов, друзья облегченно вздохнули. Конечно, им вовсе не улыбалось, хоть они тщательно скрывали это не только от Лесового, но и от самих себя, воевать в одиночку против целой армии зомбированных охранников. А ведь в схватку обязательно вмешаются и апостолы... Поэтому, когда командир сообщил об изменениях в плане, они почувствовали себя гораздо увереннее.
   Незадолго до захода светила Николай уже прятался в сотне метров от границы с солнечной зоной, скрываясь в зарослях высокой густой травы, в изобилии росшей под защитой облаков. Ее толстые стебли оказались покрыты чешуей маленьких плодов, напоминавших формой и размером тыквенные семечки, а вкусом - нежнейшую копченую осетрину, и Лесовой успел очистить от них всю траву в радиусе двух метров от себя. Он хорошо помнил слова доктора, подтвержденные полковником, что в этом мире нет несъедобной растительности. Другое дело, "апостолы" умудрялись добывать из всего, что растет в "новом мире", наркотик, который еще в Индии древние сохани называли джандрашан. Зелье, подавляющее волю и превращавшее человека в безропотную скотинку, послушного исполнителя любых приказов, но зато уносящее его в фантастическую страну райских наслаждений.
   ...Бесконечная нестройная колонна рабов, сопровождаемых огромным количеством стражников, показалась в пределах видимости почти перед самым заходом смертоносного светила. Лесовой намеренно дожидался их. Он хотел убедиться, что стражники действительно покинули контролируемую ими территорию. А потом уже самому тронуться параллельным курсом, уйдя при этом в сторону настолько, чтобы выйти из пределов их видимости. Появление в солнечной зоне бледнолицего господина было бы с его стороны настолько противоестественным поступком, что могло возбудить подозрение даже у зомбированных стражников.
   Потом оказалось, что полковник уже давно увидел в бинокль толпу, в которой насчитывалось не меньше тысячи человек одних только пролетариев, и укрыл батальон в котловине, оставшейся от неизвестно куда пропавшей рощицы. Для встречи Лесового он расставил цепочку бойцов, вооруженных автоматами ППШ и гранатами, а сам занял позицию в наиболее вероятном месте появления Николая. И не ошибся.
   - Как добрался? - спросил Зверев тихо, будто их мог услышать кто-то посторонний.
   - Нормально, - так же тихо ответил Лесовой. - Только не пойму, куда роща делась?
   - Наверное, она есть захотела, - сказал Зверев вполне серьезным тоном, показав в сторону свежего гигантского скелета. - Не о том спрашиваешь, майор! Твои люди готовы?
   Николай кивнул вместо ответа. Он понял, что полковник, как и он сам, готовит себя к вводу в боевое состояние.
   - Тогда пошли! - полковник сделал знак рукой и, не оборачиваясь, двинулся вперед. Пластика у него была, как у скрадывающего добычу тигра. Его команда была передана через несколько постов, и спустя малое время батальон пришел в движение. Шли на достаточном отдалении от места, где вокруг диска копошилась тысяча пролетариев и полтысячи стражников. Растянувшись в длинную цепочку, бойцы полковника Зверева не производили при движении ни малейшего шума. Не было лязга оружия, топота сапог, разговоров и даже тихого шепота. Эта предосторожность выглядела немного излишней, потому что доносившиеся издалека размеренные крики: "Р-раз, два, три-и! Р-раз, два, три-и!" заглушали любые другие звуки. Выбивающимся из сил пролетариям не было никакого дела, что твориться вокруг них, а у охранников, следящих за продвижением огромного диска, не могло возникнуть и мысли о том, что в километре от них скрытно передвигается в сторону облачной зоны целый батальон свободных, которые в их среде назывались дикими. Но десантники полковника Зверева ходить иначе просто не умели.
   Продвигаясь где быстрым шагам, где перебежками, батальон пересек границу и через час достиг условленного места. Стрешнев вместе с Красильниковым и Полищуком заранее разведали маршрут передвижения охраны и засекли время смены караула вокруг Центра. Теперь они ждали тут Николая. Полковник бросил на них быстрый оценивающий взгляд и, видимо, оставшись доволен, пожал каждому руку, прогудев при этом:
   - Полковник Зверев!
   ...Отряд охраны, колонна по шесть в шеренге и пятнадцать в ряду, всего девяноста человек, появился через несколько минут. Во главе строя шел старшина в форме советского образца - темно синие галифе и суконная гимнастерка с перевернутой вверх ногами буквой "Т" на васильковых погонах. Насколько Лесовой разбирался в отличительных знаках военных и послевоенных лет, такие лычки носили старшины милиции и внутренних войск, в которые входила и охрана лагерей. Армейские старшины носили на погонах ту же букву "Т", но повернутую короткой перекладиной в сторону шеи. Потом этот знак заменили одной широкой продольной лычкой...
   Все это мгновенно пронеслось в голове Николая, и он переключил внимание на обмундирование и разнокалиберное вооружение остальных охранников. В большинстве они были одеты в гимнастерки старого образца, но попадались и типы в гражданском явно уголовной наружности, с синими от татуировок руками. Стояла теплая погода, и все охранники шли с расстегнутыми воротниками и закатанными рукавами, что придавало отряду чрезвычайно расхристанный вид. Вооружены они были самым разнокалиберным оружием - от трехлинейной винтовки Мосина до автоматов ППШ. Лесовой заметил даже несколько автоматов Калашникова, АК самой первой модификации.
   Неподалеку, но как бы брезгливо сторонясь этого сброда, шел бледнолицый, одетый в узкие черные брюки, заправленные в высокие мягкие сапоги, и белоснежную широкую рубаху, будто танцор, надевший наряд для исполнения испанского или цыганского танца.
   - Справишься? - еле слышно шепнул Лесовому полковник.
   Николай кивнул и, набрав ускорение, несколькими прыжками оказался около бледнолицего. Осталось неизвестным, мог ли тот набрать такую же скорость, или даже не заметил опасность. После несильного удара он просто мягко улегся на землю, так и не поняв, что с ним случилось. Лесовой вернулся к обычному темпу, и увидел, как бойцы полковника Зверева безжалостным вихрем ворвались в смешавшийся строй колонны охраны. Бой, а точнее, избиение был почти беззвучным. Не прозвучало ни единого выстрела - десантники безжалостно резали финками ошалевших от неожиданности и испуга стражников, ни один из которых даже не успел снять с плеча оружие. Зверев лично прикончил старшину, воткнув нож чудовищных размеров ему между ребер. Избиение заняло не больше трех минут.
   - Не слишком сурово? - с сомнением спросил Лесовой. - Свои все-таки!
   - Свои? - удивленно сказал полковник. - Нет, свои - это вот они! - он указал пальцем на своих бойцов. - А тот, кто перешел на сторону врага, уже не свой, а предатель!
   - Они же просто одурманены! - возразил Николай.
   - Это не оправдание! - полковник был непреклонен. - Попав в плен, советский солдат должен покончить с собой, но не перейти на сторону врага!
   Он подозрительно посмотрел на Николая, и спросил, показав на лежавшего без движения бледнолицего, отправленного Николаем в долгосрочный нокаут:
   - Он что, живой?
   - Да, но придет в себя не раньше, чем через несколько часов! - попытался оправдаться Лесовой.
   - Чистоплюй! - в голосе полковника Зверева прозвучала гневная металлическая нотка. - Диверсант не должен оставлять за собой недобитого врага, потому что он обязательно встанет и выстрелит тебе в спину!
   Он нагнулся к бледнолицему, взял двумя руками за голову, и резким движением сломал ему шею.
   - Вот так будет лучше!
   Лесовой промолчал, но про себя подумал - если бы в современной российской армии были такие командиры, то война в Чечне запросто могла закончиться, даже не начавшись...
   Через несколько минут, когда десантники спрятали трупы в высокой траве, Зверев отдал команду:
   - Первая рота и первый взвод второй роты, строиться в колонну по шесть! Остальные передвигаются скрытно под командованием майора Мовсесяна! Шагом - марш!
   ...Отстоявшая вахту смена охранников выстроилась у входа в огромное куполообразное здание Центра, покрытое сверху устройствами непонятного назначения, слегка напоминавшими антенны. Состояла смена из людей, одетых в форму вермахта, и вооруженных автоматами с прямыми рожками, которые ошибочно называют "шмайсерами". От смены, уничтоженной десантниками, они отличались, как небо от земли - пуговицы на мундирах застегнуты до горла, идеально ровный строй, однотипное оружие.
   - Кто вы такой? - подозрительно спросил Стрешнева, исполняющего роль начальника смены, белобрысый худой "апостол". Говорил он на принятом в "новом мире" языке сохани, на котором подполковник кое-как, через пень-колоду, но все-таки уже мог объясняться. - Где Гимпу?
   - Господин Гимпу уехал в отпуск, - почтительно ответил Стрешнев. - Меня прислали из резерва вместо него...
   И мгновенно, даже не набирая ускорения, убил бледнолицего, костяшками пальцев вбив ему носовую перегородку прямо в мозг.
   Кое-кто из солдат вермахта успел сдернуть с плеча автомат и даже передернуть затвор, но ни один не успел выстрелить. Завершив свое кровавое дело, десантники принялись за уборку трупов, а полковник хлопнул Лесового по плечу огромной, как лопата, ладонью, и спросил с иронией в голосе:
   - Надеюсь, этих тебе не жалко?
   Лесовой промолчал, и Зверев сменил тон:
   - Ладно, не обижайся! Действуй, майор, теперь ваша очередь!
   ...Внутри Центра охраны не было. Во всяком случае, никто из встретившихся на пути апостолов не обратил внимания на четверку уверенно шагавших по длинным и извилистым коридорам бледнолицых во главе с Николаем. А он настолько хорошо запомнил нарисованный доктором на листе бумаги маршрут, что мог бы пройти его с закрытыми глазами.
   Наконец, они дошли до высокой двустворчатой двери из цельнолитого золота, украшенной орнаментами и завитушками. За ней, по словам доктора, билось чудовищное сердце "нового мира", центр управления страшным оружием, направленным против населения земли. Лесовой постоял несколько минут, унимая возникшую в руках дрожь, и толчком распахнул удивительно легко поддавшуюся дверь.
   Он знал, что в большом круглом зале никого не должно было быть. Но между ними и странными, не похожими ни на что земное механизмами, сделанными из уже знакомого серого металла, стояли девять кресел с высокими спинками, на которых восседали девять апостолов, одетых в черные одежды, напоминавшие монашеские рясы с остроконечными капюшонами на головах. Все это, в сочетании с алебастровыми лицами и пронзительными глазами, производило жуткое впечатление. Но когда Николай понял, что все это напоминает сцену из дешевого фильма ужасов, вся жуть моментально прошла.
   - Здравствуйте, господа диверсанты! - громко произнес по-русски человек, сидевший посередине, в кресле с самой высокой спинкой, больше похожем на трон. - Неужели вы думали, что вам удастся обмануть самого Конрада?
   Лесовой попытался набрать темп, но с ужасом понял, что не в состоянии даже просто пошевелиться. Конрад, заметив это, полыхнул зловещим взглядом и добавил:
   - Не надо. Все равно не получится. А ты, Денис, можешь подойти сюда. Тебе незачем больше прятаться.
   Красильников отошел от оцепеневших друзей и встал рядом с Конрадом...
  
   Глава 12. Предательство
  
   Сила, железными обручами сковавшая мышцы, не лишила их дара речи. Застывший рядом с Николаем Стрешнев, выпучив от удивления глаза, прохрипел:
   - Денис, ты что? Что они с тобой сделали?
   Кажется, даже провал операции не ошеломил его так, как поступок друга. Но Лесовой, в отличие от бывшего командира, не питал никаких иллюзий по поводу случившегося.
   - Успокойся, Дима! - сказал он, бросив на Красильникова уничтожающий взгляд. - Ничего они с ним не делали. Он просто предал нас.
   - Молчать! - властно приказал один из апостолов, но его перебил сидевший в центре Конрад.
   - Не надо Михо! - сказал он мягко, но властно. - Пусть говорят. Это даже интересно!
   И, повернувшись к Красильникову, добавил отеческим тоном:
   - Ответь ему, не стесняйся! Ты ведь давно хотел все им высказать.
   На лице Красильникова появилась мучительная гримаса, будто ему свело спазмом горло. Лицо из белого стало пепельно-серым. И вдруг его прорвало:
   - Да, я не хочу больше жить в вашей сраной стране, служить ворам и подчиняться свиньям-начальникам! - он не говорил, а почти кричал. - Хочу жить здесь с женой, жить так, как живут здесь все! Неужели вы не видите, от чего отказываетесь? Здесь мы стали свободны и богаты, а там? Кем мы были там? Да никем! Наши жизни там ничего не стоили! Вспомните, не за вами ли там гонялись бандиты с пистолетами? Нам бы там все равно не жить! Спасибо бы сказали, что они вас оттуда выдернули, - он показал рукой на восседающих в креслах апостолов, - а вы вместо этого заговоры устраиваете! Еще немного, и всякие олигархи сраные за нами говно бы убирали, а вы решили все сорвать!
   Голос Красильникова, и без того довольно высокий, звучал уже почти фальцетом.
   - Дураки! Только жизнь нормальную почувствовали, а вас обратно в это говно потянуло! Да пропади он пропадом, этот ваш любимый старый мир! Что он вам хорошего дал? Неужели вы свободу не цените? Вам приятнее на цепи сидеть? Или вы считаете, что ваше место с пролетариями? Так вы и были там пролетариями! Чернорабочими войны! Вас же здесь оценили, признали за своих. Дали свободу и достойную жизнь!
   - Свобода-то виртуальная, - пробормотал Лесовой, ни к кому не обращаясь. - Да и богатство тоже. В реальности все по-другому...
   - О чем это ты? - услышал его Стрешнев.
   - Просто анекдот вспомнил, - ответил Николай. - Потом расскажу.
   - Хорошо бы! - сказал Полищук, услышавший их разговор.
   - Не сомневайся! - ответил Лесовой с уверенностью, которой сам вовсе не чувствовал.
   После замечания Конрада апостолы молча слушали сумбурную речь Дениса и переговоры пленников. Сам же Красильников, не расслышавший слов Лесового, со злостью обратился к нему:
   - А ты всегда меня не любил! За то, что я лучше тебя, что мне все удавалось, за то, что у меня такая красивая жена, а ты развелся, не успев жениться!
   Услышав это, Лесовой только хмыкнул, а Красильников продолжал:
   - Почему ты Ленькиной Оксане денег дал, а моей Марине зажал? А ведь когда-то назывался другом!
   Николай ничего не ответил на этот дурацкий выпад. Ему было некогда - в голове, работавшей сейчас со скоростью компьютера, проносились варианты действий. Не бывает безвыходных ситуаций. Просто этот выход нужно хорошенько поискать. Он несколько раз пытался войти в ускорение, или хотя бы пошевелиться, но невидимые путы держали крепче стальных. В свое время загипнотизировать его не удалось даже доктору, но сейчас перед ними сидели девять сильнейших колдунов древнего племени сохани, несомненно, то самое "политбюро", о котором говорил Зверев. Вместе им ничего не стоило спеленать всю компанию невидимыми путами. Но каков Димка! Вот тебе и все удачные совпадения, отсутствие слежки и беспрепятственный проход по Центру! Конраду с компанией не надо было следить за ними. Они и без того через Красильникова контролировали каждый их шаг и заранее ждали в этом зале, как удав ожидает кролика, лезущего к нему в открытую пасть.
   Как ни странно, Лесового не слишком удивило предательство Дениса. Другое дело, если бы на его месте оказался Леня Полищук, или Дима Стрешнев. Только сейчас, когда наступил крах, Николай понял, что с недавних пор подспудно чувствовал впереди что-то неприятное, грязное, но никак не связывал это ощущение с предстоящим делом и, тем более, с друзьями. Наверное, у него все-таки был какой-то дар предвидения, но в самой зачаточной форме, который нужно было еще тренировать и тренировать. Если, конечно, этот дар вообще поддается тренировке.
   Лесовой напряг память, вызывая в ней ощущения, испытанные несколько лет назад. Да, впервые странный холодок повеял от Красильникова, когда он знакомил Марину с Николаем. Лесового неприятно удивило то, как яркая красавица Марина, в уголках губ которой таилось что-то змеиное, помыкала несгибаемым Денисом, и как он покорно подчинялся ей, не замечая ее завуалированных насмешек и оскорблений. Сейчас, всматриваясь в вызванный из памяти образ, Николай понял, что боец в Денисе погиб именно тогда.
   Черт, это все не то! - мелькнула мысль. Не об этом сейчас надо думать! Он попытался заглянуть внутрь себя. Вдруг интуиция подскажет что-то стоящее? Нет, ни одним вариантом освобождения она не одарила. Но Николай с удивлением понял, что и ничего особенно страшного интуиция не сулит. Разум говорил - все пропало, все его потуги с первого шага в этом мире были обречены на неудачу, и ничего уже не исправить. А интуиция шептала другое. Да, опасность есть, но не смертельная, бывало и хуже. Думай, разведчик, думай! И не только о том, чтобы выйти отсюда живым и вывести товарищей, но и о том, чтобы довести до конца задуманное дело. Без этого их жизни все равно ничего не стоили. Но и отдавать их не за понюшку табаку он не собирался.
   Красильников, стоя рядом с Конрадом, продолжал учить жизни своих бывших друзей. Собственное предательство и поддержка главы апостолов сорвали с него покров, под которым пряталась копившаяся годами желчь, ненависть, и зависть к более богатым и удачливым. Глядя на него, Лесовой не верил своим глазам - неужели это тот самый Денис, с которым они ходили в атаку? Господи, ведь давно сбились со счета, сколько раз спасали друг другу жизни! Почему так произошло? Неужели все можно объяснить одним только появлением в жизни друга этой женщины, которой удалось сломать его волю и подтолкнуть к предательству?
   Наверное, Конраду тоже надоело переходящее временами в визг словоизвержение Красильникова. Он жестом остановил его, отчего Денис обиженно сверкнул глазами, но моментально заткнулся, и сказал, обращаясь к остальным апостолам:
   - Вы видите, господа, какой длинный путь им надо еще пройти, чтобы превратиться в настоящих людей?
   Говорил он по-русски, чтобы указать пленникам их место. Тот, которого Конрад называл Михо, ответил ему тоже по-русски:
   - Хорошо, что нам не придется утруждаться. Ведь делать человека придется только из одного. Я не ошибаюсь, Господи? Или Ты решил подарить им жизнь?
   Михо улыбнулся, будто отпустил тонкую шутку.
   - Будет видно. Все в Моих руках...
   Если бы кто-то вел запись их разговора, то произнесенное им слово "Моих", как и "Господи" в обращении к нему Михо, непременно были бы записаны именно так, как прозвучали, с большой буквы. Самомнение у Конрада зашкаливало до невиданных высот.
   - Воистину, все в Твоих руках! - Михо послушно повторил за ним ритуальную фразу. Николаю показалось, что произнесена она не слишком искренне. Откуда-то пришла мысль, что с таким выражением на лице лгут на исповеди. Кажется, заметил это и Конрад. Он бросил исподлобья на Михо быстрый злой взгляд, но ничего не сказал. Вместо этого отдал короткий приказ Красильникову:
   - Собери у них оружие и принеси мне.
   Денис поспешил выполнить приказ. Забрав у бывших друзей пистолеты ТТ, которые всего полчаса назад вручил им полковник Зверев, он подошел к Конраду, и с поклоном протянул ему оружие.
   - Свой тоже, - без всяких эмоций проговорил тот.
   А ведь он побаивается нас даже обездвиженных! - отстраненно подумал Николай. - А называет себя божеством!
   Он улыбнулся, и это заметил Конрад.
   - Ты не боишься? - по его губам скользнула тень усмешки, превратившая алебастровое лицо в жуткую маску.
   - Как-то не очень, - ответил Николай, уловив боковым зрением одобрительный взгляд Стрешнева. Он хотел вложить в свои слова максимум презрения к этому бледнолицему клоуну, но мышцы лица были практически обездвижены, и невозможно было придать голосу желаемую окраску.
   Он не соврал. Ему на самом деле не было страшно, в отличие от Красильникова, который был явно не в своей тарелке.
   - А что ты скажешь, когда узнаешь, что скоро на ваших глазах исполнится предначертанное?
   Конрад старался придать голосу как можно больше торжественности, но выглядел при этом, как опереточный злодей.
   - Через три дня сюда доставят последний элемент, и начнется великое переселение, - продолжал он. Николай сразу понял, что речь идет о диске, которые рабы тащат из пустыни. - Вы будете наблюдать гибель вашего погрязшего в грехах мира, а когда все будет кончено, Я лишу вас привилегии, которой вы овладели не по праву. Вы недостойны носить на лице наш цвет! А ваш друг, - он посмотрел на Дениса, - будет вознагражден. Вы - глупцы! У вас тоже был шанс, но вы им не воспользовались...
   - Красиво говоришь, дядя! - сказал Стрешнев. - Но где-то я такое уже слышал. Вроде, в кино. Точно! Какой-то детский фильм про злого колдуна, он даже был похож на тебя слегка, и грозился так же... Тебе не стыдно повторяться? Вроде взрослый человек, серьезный, а все в сказки играешь!
   Как всегда в минуты опасности, на Диму напало удалое веселье.
   У Конрада был такой вид, что казалось - сейчас он вскочит с места и укусит наглеца, посмевшего оскорбить божество. Но каким-то отчаянным усилием воли он сумел подавить вспышку гнева и прорычал:
   - А потом вы трое будете до самой смерти чистить городскую канализацию. Сначала здесь, а потом на своей бывшей родине, куда мы переселимся. Больше вы ни на что не годны. И жить будете там же, в канализационных туннелях, чтобы не оскорблять своим непотребным видом благородные взгляды горожан.
   Стрешнева не смутила такая вонючая перспектива, и он продолжил дерзить:
   - Так до этого, дядя, надо еще дожить! Как бы нам еще ролями не поменяться!
   И посмотрел куда-то за спину Конрада. Купившись на нехитрую уловку, тот вздрогнул и обернулся назад. Стрешнев издал презрительный смешок, и получилось это у него очень обидно. Конрад, всем своим видом показывая, что стоит неизмеримо выше наглого ничтожества, и обращает на его дерзость не больше внимания, чем на жужжание мухи, повернулся обратно и сказал, будто ничего не произошло:
   - Да, больше вы ни на что не годны. Если бы в ваших тупых головах было хоть немного мозгов (а все-таки его зацепило, подумал Лесовой, если перешел к оскорблениям), то Я поступил бы с вами, как поступил с этим человеком.
   Конрад позвонил в прикрепленный к подлокотнику кресла-трона золотой колокольчик, и через несколько секунд бледнолицый в белом костюме ввез в зал блестящую хромированными частями инвалидную коляску. Когда он подвез ее ближе и остановился между пленниками и "апостолами", Николай разглядел сидевшего в ней человека. Это был доктор Кварацхелия.
  
   Глава 13. Настоящий полковник
  
   Вид, с которым Конрад смотрел на своих пленников, был как у хулиганистого мальчишки, который подбросил играющим в песочнице с куклами девчонкам живую лягушку, и теперь наслаждался произведенным впечатлением. Но, даже если бы Николай мог изобразить на онемевшем лице какое-то чувство, чертов божок все равно не дождался бы от него никаких проявлений испуга или удивления. Лесовой умел прятать свои чувства.
   - Вот этот человек нужен Мне! - провозгласил Конрад. - Точнее, его голова. Поэтому Я пощадил его, но лишил возможности двигаться. Всего один укол в позвоночник... Голове это не повредит, зато он будет избавлен от мыслей о побеге. Что, доктор, думаешь, не будешь работать на Меня? Будешь, не сомневайся. Не захочешь - заставим. Мы это хорошо умеем. Ты много про нас узнал, но все равно не представляешь, какой может быть боль!
   Лесовой слушал его, и не слышал, потому что в голове с настойчивостью комариного писка зудели слова:
   - Николай, отзовись! Николай!
   Он сразу узнал этот звенящий голос, который уже звучал один раз у него в голове, когда окончился страшный день испытаний в пустыне.
   Как и тогда, зов не пришел извне, а возник в мозгу. Он понял это сразу. Но, в отличие от прошлого раза, он не был неуловимой мыслью, а оформлялся в слова. Узнать голос Лесовой не мог, потому что говорить так не говорил ни один человек. Голос был похож на шелест листвы, или отдаленное журчание ручья. Неужели поехала крыша? Или это результат гипнотического давления на его психику? В прошлый раз давила сама планета, а сейчас это делает Конрад со своими дьявольскими сподвижниками?
   - Николай, отзовись! Это я! Прикрой глаза!
   Лесовой с огромным трудом опустил веки, ему даже показалось, что это движение вызвало громкий ржавый скрип. И, как в прошлый раз, увидел одно лишь размытое пятно. Попытался сфокусировать зрение - и чуть не вскрикнул от неожиданности. Перед закрытыми глазами стояло бледное лицо доктора. Открыл глаза - то же самое лицо оказалось перед ним наяву. Доктор посмотрел прямо ему в глаза и неожиданно подмигнул.
   - Ты меня услышал? - раздался в голове тот же голос.
   - Да! - мысленный вопль Николая прозвучал с такой силой, что Кварацхелия невольно поморщился.
   - Тише, тише! Так можно и оглохнуть! Ответь, ты меня слышал раньше? Я уже однажды звал тебя.
   - Слышал. Но подумал, что мне почудилось. Перед этим пришлось пережить такое...
   - Знаю. Но теперь ты готов. Это хорошо, теперь у нас будет связь. Они ведь не только обездвижили меня, повредив позвоночник, но и лишили способности говорить. У меня парализована гортань. А мне надо кое-что узнать от тебя.
   - Что именно?
   - Диск еще далеко?
   - Конрад говорит, что ждет его через три дня. Но я видел, как его тащат. Думаю, быстрее, чем за неделю, им не управится.
   - Значит, в любом случае у нас есть не меньше трех дней. Хорошо. За это время я обязан что-нибудь придумать. А сейчас сдерживайте себя и не злите Конрада понапрасну. Если он не выдержит и убьет вас - всему конец!
   - Задумался? - Конрад по-своему понял сосредоточенность Лесового. - Осознал? То ли еще будет, когда вы увидите картины апокалипсиса! А пока смотрите на это!
   Он сдвинул рычажок на подлокотнике кресла, и между ним и пленниками в воздухе повисла полупрозрачная цветная движущаяся картинка, изображая пляж на берегу моря, полный загорелых людей. Картинка сопровождалась соответствующим объемным звуковым оформлением. Морские волны с плеском набегали на берег, где-то вдалеке звучала музыка, а за полосой желтого песка высились изумрудно-зеленые пальмы. Это явно были натурные рекламные кадры, снятые в недавно освоенном киношниками объемном голографическом формате. За кого держал их Конрад, выдавая изобретение земных ученых за проявление собственных магических способностей?
   Николай только подумал об этом, а неугомонный Стрешнев снова начал язвить:
   - Смотрите, люди! Чудо! Чудо!...
   - Дима, молчи, - жестко оборвал его Лесовой.
   Видно, Стрешнев что-то сообразил, потому что не произнес больше ни слова. Конрад понял это по своему, как начало капитуляции. Послышался щелчок рычажка, изображение исчезло, и он произнес с важным видом:
   - Сегодня это выглядит так, а завтра там будем мы!
   Конрад хотел добавить еще что-то, но вдруг его внимание привлек какой-то отдаленный треск, будто кто-то рвал крепкую ткань. С непонимающим взглядом он повернулся к золотой двери и замер, прислушиваясь. Зато Лесовой узнал этот звук гораздо раньше Конрада. Это был треск автоматной очереди.
   - Коля, давай! - прозвучало у него в голове, но Николай уже и без того начал действовать.
   То, что растерявшиеся апостолы упустили контроль над пленниками, и непонятная сила больше не сковывает движений, он понял мгновенно, и сразу рванулся в бой. Стрешнев с Полищуком включились чуть позже. Лесовой выбрал целью Конрада и бросился к нему, но у бледнолицых, составлявших элиту "нового мира", реакция оказалась не хуже. Они набрали ускорение даже быстрее Николая и мгновенно перемешались так, что невозможно стало отличить, какая из этих одинаковых фигур Конрад.
   Может быть, бледнолицые двигались чуть быстрее Николая и его друзей, но это им не помогло. У них не было, да и не могло быть настоящей боевой подготовки, жесткой и безжалостной, когда тренер не обращает внимания не то что на синяки и ссадины, но и на сломанные и выбитые конечности, заставляя довести учебный бой до конца. В реальном бою не будешь хлопать ладонью по полу, показывая, что тебе больно. Единственное, чего опасался Лесовой - что Красильников может вступить в схватку на стороне Конрада. Но, оглядевшись по сторонам, увидел его лежащим на полу, и сразу забыл про него думать.
   Не сказать, чтобы это оказалось легко, но скоро все апостолы оказались повержены, и бойцы вернулись к нормальному темпу. Трое бледнолицых лежали, постанывая, остальные не подавали признаков жизни. Лесовой взял одного из живых, которым оказался не кто иной, как Михо, за шиворот, рывком поставил на ноги и швырнул в кресло.
   - Языком будет! - объяснил он друзьям.
   - А зачем тогда я своего оставлял? - удивленно спросил Стрешнев. - Тоже думал - язык нам пригодится!
   - И я! - Полищук показал на апостола, который лежал у его ног и скулил, как побитая собака.
   Лесовой пожал плечами.
   - Значит, хватит одного языка! - хладнокровно заявил Дмитрий, наклонился к своему пленнику и нанес ему резкий удар в висок. - Отправляйся в свой небесный Иерусалим!
   Полищук немедленно последовал его примеру.
   За этими занятиями они почти забыли про доносившиеся из-за двери звуки. А стрельба тем временем все приближалась, вот уже невдалеке грохнул разрыв гранаты. Такой переполох могла устроить только десантура полковника Зверева. А через минуту золотая дверь распахнулась, и в проеме показался он сам во всем великолепии гигантского роста, разгоряченный боем и с пистолетом в руке. Не маленький, в общем-то, ТТ казался в его огромной руке детской игрушкой, даже палец с трудом влезал в скобу спускового крючка.
   - Помощь нужна? - спросил он густым басом.
   - Да вроде бы сами справились! - ответил Николай.
   - Молодцы! - похвалил полковник и, повернувшись к стоявшим за его спиной бойцам, приказал: - Прочешите все здание! Уничтожайте всех! Стреляйте на звук и на движение! Здесь не должно остаться никого живого, кроме нас!
   Десантники отправились исполнять приказ, а полковник остался в зале.
   - Молодцы! - повторил он. - Но как же вы не рассмотрели у себя предателя?
   - Откуда вы знаете? - подозрительно спросил Стрешнев.
   - Да уж знаю... - уклончиво ответил Зверев и подошел к лежавшему на полу Красильникову.
   Один только Лесовой догадался, откуда полковнику стало известно о происшедшем в зале.
   "Иногда я вижу то, чего не видят другие!" - так, кажется, сказал тогда полковник?
   - Э-э! - послышался бас Зверева. - Так он ведь готов!
   Красильников действительно не подавал признаков жизни. И не мудрено, потому что гортань его была перебита, словно ударом железного лома.
   - Кто его так? - Лесовой с подозрением посмотрел на обоих друзей.
   - Не я, клянусь! - сказал Стрешнев.
   - Не я! - как эхо повторил Полищук.
   - И не я! - заключил Лесовой. - Значит, кто-то из них.
   И он показал на поверженных "апостолов".
   - Ближе всего к нему был Конрад, - мрачно предположил Стрешнев.
   - Но зачем это ему? - удивился Полищук.
   Николай только развел руками.
   - Лихо вы их, - снова похвалил Зверев. - Трое против восьми! А ведь они тоже кое-что умели!
   - Подождите! - перебил его Лесовой. Он вдруг почувствовал в груди противный холодок. - Почему восьми? Их было девять!
   - А ты возьми и посчитай! - обиделся Зверев. - Если мне не доверяешь!
   Николай быстро пересчитал поверженных врагов. Стонущий в кресле "язык", и семь трупов. Сложить было нетрудно. Он пересчитал еще раз, но от этого ничего не изменилось. Тогда он принялся поднимать им капюшоны, рассматривая лица.
   Как Николай и предполагал, среди них не оказалось Конрада...
  
   Глава 14. Осада
  
   - Упустили! - простонал с досадой Лесовой. - Но как он ушел? Ведь никто отсюда не выходил! Если он где-то здесь, мы его найдем. Леня, держи вход, а мы с Димой осмотрим помещение!
   - Не надо! - прозвучало в голове. - Его здесь давно нет. Этот человек потому и был назван Конрадом, что умеет гораздо больше, чем другие. У лисицы в норе всегда есть запасной ход. Когда он понял, что с вами ему не справиться, то сразу ушел.
   - Кто говорит? - закрутил вдруг головой Зверев.
   - Никто! - удивленно посмотрел на него Стрешнев. - Все молчали!
   Полковник не обратил него внимания и обшарил взглядом зал. Инвалидную коляску, в которой сидел Кварацхелия, в суматохе драки кто-то оттолкнул, и она укатилась за кресло, в котором недавно сидел Конрад. Когда взгляд Зверева натолкнулся на доктора, голова Николая чуть не взорвалась от оглушительного мысленного возгласа:
   - Доктор! Так вот вы какой! Много про вас слышал. Но что эти изверги с вами сделали?
   - Я тоже рад знакомству, полковник! Только, пожалуйста, умерьте пыл. Я знаю, что вы очень сильны, но так можно и оглохнуть. И вот что - сейчас не время для взаимных комплиментов. Надо остановить Конрада. У него где-то есть запасной командный пункт, а может быть и не один. Трудно представить, на что он способен в таком состоянии.
   Их безмолвный диалог слышал только Лесовой. Двое его друзей с удивлением смотрели на полковника, который стоял перед инвалидной коляской, и казалось, прислушивался к чему-то внутри себя. Стрешнев хотел о чем-то спросить, но Николай жестом остановил его.
   - Вы не предполагаете, где у него может быть запасная нора?
   - Этого я узнать не смог. Может быть, в этом здании, может где-то рядом. Не знаю. С некоторого времени они перестали мне доверять, а потом, сами видите...
   - Плохо... Ладно, попробую узнать сам. Здесь есть, от чего плясать.
   Зверев отошел от доктора и уселся в кресло-трон, которое недавно занимал Конрад. Его жесткое лицо с рублеными чертами расслабилось, с него куда-то ушло суровое выражение. Крупное, мускулистое тело расплылось и обвисло на сиденьи и подлокотниках. Продолжалось это минут пять, и Стрешнев с Полищуком стали уже недоуменно поглядывать то на полковника, то на Николая.
   Наконец, с полковником произошла разительная перемена. Он спрыгнул с кресла, упругим шагом подошел к Николаю, и заговорил, обращаясь сразу ко всем присутствующим:
   - У нас осталось десять часов! - От густого баса полковника Зверева воздух в зале заколыхался. - Запасная нора у Конрада под памятником Конраду первому, на площади перед зданием центра. Там у него пульт связи с этим аппаратным залом, и он готовит какую-то крупную гадость. Но у него не хватает времени, поэтому он связался с помощниками и потребовал уничтожить нас, или хотя бы десять часов не выпускать из этого здания.
   Входная дверь распахнулась, и в зал вбежал один из десантников и, лихим жестом бросив руку к пилотке, выпалил:
   - Разрешите обратиться, товарищ полковник?
   Давай! - махнул рукой Зверев. Его лицо говорило, что от доклада посыльного он не ждет ничего хорошего.
   - Здание, как вы приказывали, очищено. Живых не осталось. Но само здание заблокировано противником. Против каждого входа заняли позицию до батальона охранников. Подтаскивают пулеметы, но внутрь пока не суются.
   - Вот, значит, как они решили нас задержать! - пророкотал полковник. - Ладно, повоюем!
   И обратился к Лесовому:
   - Майор, ты не против, если я, как старший по званию, возьму командование на себя?
   - Никак нет, товарищ полковник! - Николай понимал, что возражать было бы просто глупо.
   - Отлично! Скажи, твои люди обучены проводить допрос в полевых условиях?
   - Так точно!
   Стрешнев на эти слова лишь криво усмехнулся. Теории экстренного потрошения их обучали опытные специалисты, а практики за несколько проведенных в горячих точках лет хватило с избытком. Правда, сейчас у них не было набора спецсредств, развязывающих самые тугие языки за несколько секунд, но знание психологических приемов раскалывания неразговорчивых пленников с лихвой компенсировало этот недостаток.
   - Тогда ваша задача, - обратился полковник к Стрешневу и Полищуку, - расколоть этого красавца до самой жопы, но выяснить, где у них здесь потайные выходы из здания.
   Он подошел к сжавшемуся в кресле единственному из оставшихся в живых апостолу, и грозно рыкнул:
   - В жизни не поверю, что у вас нет запасного выхода отсюда!
   Потом вернулся к Стрешневу, и добавил:
   - А доктор Кварацхелия проследит, чтобы господин Михо не откалывал своих колдовских штучек. Справитесь, доктор?
   Кварацхелия оживленно закивал и промычал что-то непонятное.
   - Понял! - кивнул ему полковник, и спросил у Стрешнева:
   - Может быть, вам что-то нужно для допроса?
   - Если только этот ваш ножичек, - показал Дмитрий на устрашающего вида тесак, что висел у полковника на поясе. Бросил на Михо кровожадный взгляд, от которого тот еще глубже вжался в кресло, и добавил: - Очень удобная штучка. Ну что, Мишаня, поговорим? Только не притворяйся, что забыл русский язык!
   - А мы, майор, пойдем организовывать оборону объекта, - передав Стрешневу "ножичек", сказал полковник и зашагал к выходу.
   Десантники хорошо знали свое дело. Не дожидаясь указаний командира, они разделились на пять групп, четыре из которых заняли оборону около входов в здание, а пятая, самая большая, рассеялась по коридорам, на тот случай, если противник проникнет через тайные ходы.
   Обойдя вместе с полковником все четыре входа в здание Центра, Лесовой убедился, что им противостоят силы, по меньшей мере, в десять раз превышающие численный состав десантного батальона Зверева. Такого разношерстного войска Николаю еще не приходилось видеть. Здесь были охранники, одетые в форму самых разных стран. Советские гимнастерки перемежались с вермахтовскими мундирами мышиного цвета. Английские и американские мундиры времен первой и второй мировых войн соседствовали с французскими кепи. Попадались даже темнокожие люди в форме цвета хаки и с головами, обмотанными тюрбанами. Таким же разнокалиберным было и вооружение. Лесовой с тревогой заметил даже несколько станковых пулеметов.
   Заместитель Зверева, майор Мовсесян доложил, что организовывали блокаду многочисленные бледнолицые, но после того, как по ним поработали батальонные снайперы, они скрылись за спинами своей армии и теперь командовали оттуда, не подвергая свои драгоценные жизни опасности.
   Десантники грамотно организовали оборону, используя даже мельчайшие преимущества своего положения. Они закрыли и забаррикадировали огромные ворота, к которым нападавшим нужно было подниматься по лестнице с широкими ступенями. Для наблюдения за действиями противника оставили открытыми лишь небольшие двери. Если бы Николай командовал осаждавшей стороной, он приказал бы сначала провести массированную огневую подготовку, обстреляв из пулеметов открытые двери. И только после этого отдал бы приказ об атаке.
   Но командиры из числа апостолов поступили иначе. Или у них было туго с боеприпасами, но скорее они просто имели к военной профессии самое отдаленное отношение. По той или иной причине, они подняли своих бойцов в атаку без всякой пулеметной подготовки. Это была жутковатая картина - войско зомби поднялось в полный рост и двинулось к воротам, поливая их автоматным и винтовочным огнем. Без всякого, впрочем, толка. Среди десантников не нашлось дураков, которые маячили бы за открытыми дверями, поджидая пулю.
   Когда первый атакующий появился в дверном проеме, он был моментально сражен одиночным выстрелом. Это не остановило зомбированных охранников, и они полезли в дверь толпой. Тогда в дело вступил ручной пулемет, моментально выкосивший тех, кто успел проникнуть в здание, и проход оказался плотно закупорен телами.
   Некоторое время было тихо, потом солдаты войска апостолов оттащили трупы и полезли снова. И опять, не успев зацепить никого из десантников, полегли у двери все до единого. Повторялось это с пугающей методичностью. Казалось, что апостолы просто не знали, что им делать, и устранились от командования своим зомбированным войском. А те, не в силах нарушить полученный приказ, лезли и лезли, не обращая внимания на выкашивающий их ряды град пуль.
   Отправленные полковником к другим воротам гонцы вернулись с вестью, что там творится то же самое.
   - Хоть бы у нас хватило патронов! - с тревогой сказал Лесовой полковнику, когда боец рядом с ним вытащил из своего автомата диск и принялся набивать его.
   - Не переживай, хватит! - обнадежил его Зверев. - Мои орлы нашли здесь целый арсенал. Хуже, что прошло уже два часа из десяти, а от твоих ребят нет никаких известий.
   Но беспокоился полковник зря. Стрешнев и Полищук не заставили себя ждать. Дмитрий протянул полковнику тесак и сказал:
   - Жидковат оказался бледнолицый. Только ножичек показали, он сразу и поплыл.
   - А что насчет тайного хода? - нетерпеливо спросил Лесовой.
   - Есть ход. Начинается прямо в зале. Но не знаю, откроется он нам, или нет. Мишаня сказал, что не сможем мы туда пройти, для этого какие-то особые знания нужны.
   - Ну, так он сам нас туда и проведет, - сказал полковник.
   - Не сможет! - огорченно ответил Стрешнев. - Помер Мишаня...
   - Да вы что! - возмутился Николай. - Не могли поаккуратнее?
   - А мы тут и не причем, - невозмутимо произнес Стрешнев. - Когда мы его стали серьезно спрашивать, он задергался, ни с того, ни с сего как эпилептик, и затих. Я проверил, а у него уже и пульса нет.
   - Знаю я, как ты серьезно спрашиваешь, - пробормотал чуть слышно Лесовой, но Зверев все равно услышал его.
   - Дмитрий не виноват, - сказал он. - Апостолы из верхушки это умеют. Даже считают - кто ушел из жизни таким способом, займет лучшее место в небесном Иерусалиме.
   - Да пусть он хоть на параше место займет, - бросил в сердцах Николай. - Нам-то что теперь делать? Как мы теперь доберемся до Конрада? Неужели все насмарку?
   - Эх, молодежь! - по виду полковника нельзя было сказать, чтобы он был сильно расстроен. Что бы вы без старика делали? Раз проход есть, мы сами его найдем. Главное, твердо знать, что он существует...
  
   Глава 15. Конец хозяина "нового мира"
  
   ...Полковник уже минут пятнадцать сидел в кресле Конрада, прикрыв глаза и сосредоточившись на чем-то внутри себя. Николай то и дело тревожно переглядывался с друзьями, и даже на бесстрастном лице доктора можно было заметить выражение нетерпеливого ожидания. Наконец, Зверев открыл глаза и виновато сказал:
   - Чувствую, что где-то здесь, но где именно... Доктор, присоединяйтесь. Может быть, сможем вместе.
   - Тогда уж пусть и они!
   В мозгу Николая, перед его внутренним взглядом одно за другим появились и исчезли три лица - Дмитрия, Леонида и его собственное. Причем, свое лицо он узнал не сразу. Оно выглядело совсем иначе, чем виделось в зеркале - жестче и решительнее.
   И снова из троих разведчиков-диверсантов услышал доктора только он. Услышал, и понял, что от них требуется.
   - Стойте на месте, и осматривайте зал, - обратился он к друзьям. Думайте только о входе в подземный ход и не о чем больше. Отвлекитесь от всех посторонних мыслей, и представьте, что мы думаем все вместе.
   Сказать это было легко, но вот сделать... Посторонние мысли так и лезли в голову, как лезли в уши, независимо от желания шумы извне - отдаленная стрельба, вопли раненых и другие посторонние звуки. И только когда Николай усилием воли заставил себя поверить, что от сосредоточенности зависит спасение, и не только его, он сумел полностью отрешиться от окружающей действительности.
   Лесовой прикрыл глаза и увидел смазанную, туманную картину. Место действия было то же - круглый зал Центра, где он сейчас стоял. Вокруг метались полупрозрачные тени. По каким-то неуловимым признакам он понял, что видит повтор картины рукопашной схватки с "апостолами". Неподвижен был только один силуэт, в котором Николай узнал Дениса Красильникова. Он вертел головой по сторонам, и на его лице отражалась борьба чувств. Будто он выбирал и не мог выбрать, на чьей стороне вступить в схватку. Потом, наконец, выбрал и бросился на одну из темных фигур с капюшоном на голове. Но тот, ожидая нападения, встретил его сокрушительным ударом в горло и мгновенно затерялся между загадочных механизмов самых фантастических форм, занимавших весь центр зала. Вот его смазанная фигура мелькнула у противоположной стены и исчезла окончательно.
   - Стоп! - вдруг крикнул Зверев. - Кто его видел?
   - Я! - отозвался Лесовой.
   - Веди! - полковник, казалось, не говорил, а рычал от нетерпения, как почуявший добычу лев.
   Николай, а следом за ним все остальные, за исключением доктора, бросились на другой конец зала, туда, где исчез призрак Конрада.
   - Вот здесь! - Лесовой недоуменно осмотрелся по сторонам, даже пощупал стену, в которой не было ни одного шва. - Он остановился здесь, и вдруг пропал, будто растворился в воздухе. Хотя... - он зажмурил глаза, восстанавливая в памяти картинку, - нет, не растворился, а как будто спрыгнул куда-то вниз.
   - Вот оно что! - воскликнул, что-то поняв, Зверев. - Ловко!
   Он ничего не отодвигал, не переворачивал, но жилы на его лице вздулись, будто полковнику пришлось поднять огромную тяжесть. И неожиданно квадратный кусок пола рядом с ними стал приобретать прозрачность, поверхность его затрепетала, как желе, и в нем вырисовались ведущие вниз крутые ступеньки.
   - За мной! - уверенно скомандовал полковник, и первым сбежал вниз.
   Лесовой, не раздумывая, шагнул следом. Чувство было, будто он прошел сквозь поверхность мыльного пузыря, стенки которого свободно пропустили его внутрь и сошлись за спиной. Спустившись по лестнице, он оказался в начале длинного коридора, с легким уклоном ведущего куда-то вдаль и освещенного тусклыми флуоресцирующими светильниками. Следом за ним сбежали Стрешнев с Полищуком, и все они быстрым шагом пошли вниз по коридору.
   - А ведь Денис перед смертью опомнился и пытался убить Конрада! - сказал Николай друзьям, чуть приотстав от полковника. - Но не сумел.
   - Раскаялся, что ли? - зло спросил Полищук. - Не верю я в такие перевоплощения!
   - Бог ему судья, - хмуро сказал Стрешнев. - Не согрешишь, не покаешься...
   Ни у кого не нашлось на это возражений, и дальше шли молча. По дороге встретились еще два препятствия в виде глухих стен, сложенных из больших каменных блоков. Неприступные на первый взгляд, они были преодолены с той же легкостью, что и сплошной мраморный пол в зале, откуда начинался подземный ход. Появление в стене полупрозрачной поверхности, шаг вперед, звук, похожий на тот "чпок", который производит пробка, вытаскиваемая из винной бутылки, и каменная стена оставалась позади. Конечно, легкость была кажущейся, и Николай отлично понимал, что без Зверева, проникшего во многие магические тайны "апостолов", они даже не вошли бы в этот коридор. Да и самому полковнику все это стоило огромных усилий.
   Перед третьей стеной они остановились, и Лесовой пал духом - все, приехали! К вбитому в стену огромному железному крюку крепилась толстая стальная цепь, на которой сидел черный пес, поражающий своими размерами. Его туша перекрывала собой почти весь коридор, а в приоткрытой пасти виднелись зубы, способные перекусить человека пополам. И неудивительно, потому что пес был размером с носорога.
   Чудовище оскалило пасть и грозно зарычало.
   Но это не остановило полковника. С возгласом: "Насмотрелся, сука, сказок!", он махнул на пса рукой, и тот моментально уменьшился в размерах, превратившись в обыкновенного ротвейлера. Зверев рыкнул: "лежать!", и пес послушно улегся на пол, повиливая хвостом. А за стеной оказалось помещение с большим пультом по центру, перед которым на крутящемся стуле восседал Конрад.
   Вообще-то, на бледных физиономиях апостолов трудно разглядеть эмоции. Но на лице поднявшего голову Конрада были так ясно написаны два чувства, что не прочитать их мог только слепой. Страх и злорадство. Они светились в угольно-черных глазах императора "нового мира", выражались в каждой черточке крупного породистого лица. Эти чувства были выражены так явно, что у Лесового мелькнула отчаянная мысль - опоздали! Все было напрасно! В том числе и сотни загубленных жизней. Пусть это были жизни врагов, но врагами они стали не по своей воле и могли бы еще вернуться к нормальной человеческой жизни. Вот и сейчас там, наверху автоматные и пулеметные очереди выкашивали все новые и новые ряды несчастных охранников, виноватых лишь в том, что не смогли противостоять гипнотической воле апостолов...
   Так может быть, хватит воевать? Не пора ли остановить эту вакханалию убийств? Что изменится, если он уничтожит этого стоящего перед ним человека? Кто станет от этого счастливее? Да, Конрад настоящее чудовище, он задумал и осуществил невиданное злодейство, но вправе ли он, Николай Лесовой, распоряжаться чужой жизнью? Разве Конрад виноват в том, что вырос в таком мире? В том, что с пеленок впитал людоедскую идеологию? Нет, он просто несчастный, заблудший человек, которого, пожалев, можно еще вернуть к любви и добру. И нужно ли его убивать, когда можно поладить с ним миром?
   - Майор, очнись!
   Голос Зверева доносился откуда-то издалека, и показался Лесовому ничего не значившим громыханием удаляющейся грозы. Николай посмотрел на своих товарищей - они стояли в расслабленных позах и смотрели на Конрада добрыми, участливыми глазами. Но зачем вмешивается полковник? Его рык начал уже действовать на нервы...
   Зверев заглянул Николаю в глаза и отвесил ему оглушительную оплеуху. И сразу все стало на свои места. Перед ним снова оказался не заблудший человек, которого можно и нужно было пожалеть, а злобный и опасный враг. Он сидел на стуле, держась за рычаг, похожий на рукоятку рубильника с эбонитовым шариком на конце, и злобно улыбался. И Лесовой откуда-то знал, что когда Конрад нажмет этот рычаг, то ничего уже не изменишь. Одновременно он видел, что рука злодея уже поползла вниз, и никакое ускорение уже не поможет ему остановить неизбежное.
   И тут показал себя полковник. Кажется, он не ускорился, а просто мгновенно переместился с того места, где стоял, к Конраду, схватил его за горло и одним невероятным рывком вырвал у него гортань. Кровь из страшной раны потоком хлынула на черную монашескую рясу, рука, державшая рычаг, ослабла, и Конрад уткнулся лицом в металлическую панель, на которой перемигивались разноцветные огоньки...
   - ...Что это было? - спросил Николай Зверева. - Что он со мной сделал?
   Они сидели прямо на полу, прислонившись спинами к стене. Казалось, вся усталость последних дней навалилась на Николая. Хотелось просто сидеть и лениво перебрасываться словами.
   - Как что? - удивился полковник. Он сидел рядом на корточках и брезгливо вытирал своим огромным носовым платком кровь с руки. - Он влез в твое сознание.
   - А почему бы ему не сделать этого раньше?
   - Очень просто. Здесь установлена аппаратура, усиливающая гипнотическое влияние. Этакая смесь магии и техники. Отсюда при необходимости Конрад мог давать гипнотические установки для всего населения "нового мира". Я слышал об этом, но встречаться с этой техникой до сегодняшнего дня не приходилось. А уж на вас троих мощности усилителя хватило с лишком.
   - Почему же он не смог повлиять на вас? - удивился Лесовой.
   - Ты не сравнивай свой опыт с моим! - усмехнулся Зверев. - Я слово заветное знаю. Поживи здесь с мое, и ты узнаешь...
   - Нет уж, как-нибудь обойдусь и без слова! Но как вы его! - покачал головой Николай. - Я и не думал, что можно ускориться до такой степени!
   - Я ведь тебе говорил, что мне нужно просто сильно разозлиться! - ответил Зверев. - Но ты тоже силен! Смог найти вход который даже я не унюхал! Способности у тебя - дай Бог каждому! Я тебе точно говорю - поживешь здесь, через год меня за пояс заткнешь!
   - Спасибо, - улыбнулся Николай. - Я уж лучше домой.
   - Слушай, Николай! - сказал Стрешнев, сидевший до того с прикрытыми глазами и отсутствующим видом. - Ты какой-то анекдот хотел рассказать, помнишь? Когда Денис про свободу распинался, а ты сказал, что свобода эта виртуальная...
   - Точно! - вспомнил Лесовой. - Слушайте. Приходит сын из школы, и говорит отцу: сегодня нам на уроке информатики учитель рассказывал про виртуальную реальность. Долго рассказывал, но я так и не понял, чем эта реальность от обычной отличается. Отец подумал, и говорит - попробую показать тебе это на примере. Иди к сестре, и спроси, согласна ли она за миллион долларов выйти на панель. Потом иди к дедушке, и спроси, согласен он за миллион долларов сменить половую ориентацию и отдаться здоровенному негру? Потом все расскажешь мне.
   Сын ушел, возвращается через несколько минут, и говорит отцу - они согласны. Вот, отвечает ему отец, и вся разница между виртуальной реальностью, и обычной. Не понял? - удивился сын. - А что здесь понимать? В виртуальной реальности в нашей семье появились два миллиона долларов. А в обычной - дочь-проститутка, и дед-педераст...
   Несколько секунд все молчали, а потом Леня Полищук потянулся до хруста в мышцах, и очень серьезно сказал:
   - Не люблю педерастов!
   Наверное, их хохот слышен был на поверхности, где все еще гремели выстрелы и падали на мраморные ступени солдаты в форме разных стран, так и не понявшие, за что они идут на убой...
  
   Глава 16. Переселенцы
  
   За несколько дней "новый мир" претерпел настоящую революцию. Потеряв разом всю верхушку, которую полковник называл не иначе, как "политбюро", второй высший слой апостолов, Центральный комитет, по его же словам, растерялся, и эта растерянность стоила им поражения. Перед ними никогда не стоял вопрос о выборе нового руководителя, потому что он назначался уходящим из жизни "Конрадом" из числа своих ближайших сподвижников, членов "политбюро", ротация в котором происходила только по естественным причинам, то есть при выбытии его членов на тот свет. "Центральный комитет" уже несколько дней бушевал в Городском дворце, выдвигая все новые и новые кандидатуры, правда не на роль нового "Конрада" (о таком они не смели и подумать), а хотя бы на роль командующего войсками охраны для отражения наглого нападения "диких".
   Они кое-как успели сформировать чрезвычайную комиссию по сохранению порядка и приступили к голосованию, когда в зале заседаний распахнулась огромная дверь, вкатились два станковых пулемета, и огромный человек в военной форме Красной Армии скомандовал оглушительным басом:
   - Все, господа временные! Кончилось ваше время! Руки за голову, и выходи по одному!
   Если бы великан не был бледнолицым, может быть, кто-то из апостолов и оказал сопротивление. Но его безупречно белое лицо в сочетании с грозными словами окончательно все перепутали, и никто из присутствующих не понял, почему произнеся эти слова гигант ощерился улыбкой, выдавшей отсутствие переднего зуба, что было немыслимо в среде бледнолицых.
   Еще раньше были собраны и вынесены в пустыню все запасы отнимающего волю наркотика, называемого апостолами зельем джандрашан, и в течение одного дня оно благополучно испарилось под лучами светила. Десантники полковника Зверева вместе с подтянувшимися в облачную зону партизанами нашли и разгромили все лаборатории по производству зелья и перебили состоявший исключительно из апостолов персонал.
   Лишившись ежедневной дозы, пролетарии и их надсмотрщики несколько дней пребывали в ступоре, а потом у них наступила ломка, из которой вышли живыми далеко не все. Людям Зверева пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить тех из них, кто оставался на ногах, похоронить погибших.
   Когда ломка закончилась, и бывшие рабы немного окрепли, стали вспоминаться старые обиды и начались конфликты между пролетариями и охранниками. У охранников оставалось еще много оружия, которое не успели отобрать у них десантники и партизаны, зато пролетариев было намного больше, поэтому потери с обеих сторон были огромные. Остановить резню оказалось нелегко, и даже когда она утихла, то и дело в разных местах находили растерзанные тела бывших охранников.
   Во избежание еще большего кровопролития, полковник ненавязчиво порекомендовал всем апостолам укрыться в Городе, предварительно выведя оттуда пролетариев, начавших потихоньку грабить бывших хозяев. Бледнолицые последовали совету, как потом оказалось, очень своевременному. Всего через два дня десантники вместе с партизанами задержали огромную толпу бывших рабов, вооруженных кирками, лопатами и ломами, которые направлялись к Городу с самыми агрессивными намерениями. Пришлось даже слегка пострелять, повредив конечности самым буйным. Но вряд ли таким способом удалось бы развернуть толпу обратно, если бы не обещание в ближайшем будущем отправить всех по домам. Разошлись все, кроме тех, кому новая жизнь в "новом мире" пришлась больше по душе, чем прежняя земная - нищая и голодная. Но и им сказали, что они вольны выбирать между старым и новым миром, с единственным условием - никого больше не убивать. После этого, дав уклончивое обещание вести себя мирно, разошлись и они. А раненых быстро вылечили с помощью чудодейственного сока грушевидных плодов.
   И все равно до наведения полного порядка на этой многострадальной земле было еще далеко. Полковник с доктором проводили целые дни в обсуждении будущего общественного устройства "нового мира" - оказалось что, кроме бледнолицых, далеко не всех его обитателей можно переселить обратно на землю. Пытались они привлечь к обсуждению и Лесового, но он категорически отказался - в его планы никак не входило спасение миров с их дальнейшим облагораживанием, и он каждый день требовал у доктора отправить его домой. Вместе с друзьями, полностью с ним согласными. И каждый раз получал один и тот же ответ - твоя миссия еще не завершена, и надо еще потерпеть.
   Однажды у Лесового состоялся разговор со Зверевым, который многое прояснил.
   - Иван Кириллович, - спросил он у полковника, - объясните мне, почему вы так печетесь о будущем этого никому не нужного мира? Не проще ли перебить всех этих апостолов, чтобы не затевали больше гадостей, а самим вернуться на Землю? Или вам стало их жалко?
   - Дело вовсе не в жалости, Коля, - печально ответил Зверев. - Нельзя убивать всех подряд без крайней на то необходимости. На моей совести и так слишком много грехов, и я не могу множить их до бесконечности. Но это не главное. Дело в том, что я и многие другие просто не можем вернуться домой. Как бы нам этого не хотелось.
   - Почему? - удивился Николай.
   - А ты еще не догадался?
   Лесовой недоуменно пожал плечами.
   - А ведь все очень просто, - сказал Зверев. - Ты здесь совсем недавно. Скажи, какой сейчас на Земле год?
   - Две тысячи десятый.
   - Две тысячи десятый! - повторил полковник, тяжело вздохнув. - А я попал сюда в сорок первом, и мне было тогда тридцать девять лет. Да плюс шестьдесят девять, что прошли дома с того времени. Вот и посчитай, сколько лет мне будет там?
   - Но ведь со временем здесь происходят какие-то чудеса! - возразил Лесовой. - Вам и сейчас на вид не больше сорока пяти!
   - Вот именно, что на вид, - грустно улыбнулся Зверев, и Николай вдруг понял, что он действительно намного старше, чем выглядит. - Чудеса происходят только здесь, мой юный друг. Вернуться на Землю я могу только дряхлым стариком - мои предки отличались долголетием, и я могу оказаться там еще живым, - но скорее всего туда брякнутся только мои истлевшие кости... А здесь мы еще поживем! Именно поэтому я хочу восстановить мир на этой земле. Чтобы прожить остаток жизни, не прячась по пещерам, а так, как должен жить любой человек, в мире с окружающими.
   - Значит, таким, как Саламбек не суждено никогда больше увидеть родину? - спросил Николай.
   - Живым - да! Но Саламбек - особый случай. Он заявил, что все равно отправится домой. Лучше сказал он, вернуться на свою землю в виде кучки костей, чтобы их закопали на родине, чем вечно коптить небо в этом гнусном мире, где нет Аллаха. Кстати, ты знаешь, что многие бледнолицые из числа тех, кто попал сюда сравнительно недавно, тоже хотят вернуться? Несмотря даже на ту роскошь, которая их здесь окружает?
   - Нет, про это я не слышал! - удивленно ответил Николай.
   - Да-а! - задумчиво протянул Зверев. - Далеко не всем удалось заморочить голову! Кстати, насчет того догмата, где говорится о всеобщей смерти, как последнем благе... В него не верил и не собирался исполнять ни один апостол, в том числе "политбюро" и сам Конрад. Такие вот дела!
   Вскоре после этого разговора доктор пообещал Николаю, что завтра он с друзьями отправится домой. Но в тот же день случилось такое, что им пришлось на время отказаться от мысли о возвращении. Оказавшийся ночью в пустыне отряд сборщиков плодов наткнулся на большую группу ошеломленных, ничего не понимающих людей, бредущих в сторону океана. Среди них оказалось много детей, в том числе грудных. Если бы сборщики не наткнулись на них, то назавтра они превратились бы в лишенные плоти скелеты. Людей отвели в облачную зону, где Зверев вместе с доктором, принимавшим участие в разговоре через посредничество Николая, подробно допросили их.
   Все эти люди оказались жителями Сокола, поселка при Магаданском аэропорту, и никто из них не понимал, как попал в это странное место. Люди занимались своими делами, были на работе, женщины возились на кухне. И вдруг неожиданная потеря сознания, после которой все они очнулись уже здесь.
   Пришлось срочно организовывать для них питание и ночлег. С продуктами сложностей не возникло - щедрая планета могла прокормить еще несколько раз по стольку людей, сколько на ней уже жило. Возникшие опасения за грудных детей не оправдались. Груднички жадно сосали мякоть плодов самого разного вкуса, от креветок до апельсина, и ни с одним из них ничего не случилось. Сложнее оказалось с жильем, но в мягком климате облачной зоны никому не грозила опасность замерзнуть, а от возможного дождя для неожиданных гостей выстроили большие шатры, крытые огромными листьями местных растений.
   Сразу после появления первых невольных переселенцев, полковник, взявший на себя всю полноту власти, отправил несколько отрядов патрулировать пустыню по всем направлениям. В течение ночи под укрытие облаков привели еще несколько групп. Среди них, кроме жителей магаданского Сокола, оказались и обитатели расположенных неподалеку от него поселков Стекольный и Уптар. Эти тоже ничего не понимали, и с ужасом рассказывали об исчезающих прямо у них на глазах близких. Теперь они встретились, но в этой встрече было мало радости.
   Объяснение этому странному явлению могло быть только одно - Конрад все-таки успел запустить механизм переселения. Правда, доктор уверял, что по плану апостолов все должно было происходить совсем не так. Переселение планировали провести одновременно по всей Земле, а не маленькими группами. Возможно, Конрад просто не успел привести в действие весь механизм, симбиоз техники и магии, задействовав лишь одну из его составных частей. А может быть, что-то перепутал в спешке, когда в пультовую ворвались полковник и Николай с товарищами.
   Опасались, что группы "переселенцев" будут сваливаться в пустыню и днем, сразу попадая под лучи несущего гибель светила. Но, к счастью этого по каким-то причинам не произошло. Скорее всего, из-за физических особенностей "нового мира". А может быть, и магических. Никому даже в голову не приходило считать это проявлением гуманизма апостолов.
   Следующей ночью переселенцы пошли сплошным потоком. Большинство из них были жителями города Магадана, что и не удивительно, но попадались и жители поселков Ола, Армань, Палатка. Восстановив в памяти карту области, Николай понял, что ареал переселения расширяется концентрическими кругами от центра, находившегося в поселке Сокол.
   Произошли события и вовсе невероятные. Выйдя из своих пещерных убежищ на заготовку плодов, жители Камня услышали страшный скрежет, и увидели, как из ниоткуда появился огромный, выкрашенный в морковный цвет корабль, и, пройдя по инерции несколько метров по песку, остановился. Потом, простояв несколько секунд на узком киле, потерял равновесие, и с оглушительным грохотом завалился на борт. С палубы на песок посыпались контейнеры с грузом и находившиеся на палубе люди. Когда оставшийся в живых капитан подсчитал потери, то обнаружил, что погибло больше половины экипажа...
   За ночь произошли еще две такие же катастрофы. "Сели на мель" сухогруз, шедший в Магадан из порта Ванино, и польский траулер. Поляки погибли все до единого, потому что оказались в пустыне далеко от населенных мест, и патрульные не успели обнаружить их до наступления утра...
   А еще над пустыней заметили летящий в сторону хребта самолет. Свидетели говорили, что увидев возникшие вдруг прямо по курсу невероятные вершины, пилот попытался набрать высоту. Но не успел. Ослепительная огненная вспышка, донесшийся значительно позже звук взрыва, и все было кончено...
   Одна небольшая группа вооруженных людей в камуфляжной форме не вняла убеждениям поисковиков уйти под защиту облачного слоя. Вместо этого, грамотно окопавшись при помощи саперных лопаток, они залегли в песке, и их командир пообещал застрелить любого, кто подойдет к ним ближе, чем на пятьдесят метров. Приближалось утро, поэтому возиться с ними никто не стал - своя жизнь дороже. Следующей ночью под одним из скелетов, в которые превратились проявившие чрезмерную бдительность люди, нашли удостоверение на имя капитана ФСБ Митрохина...
   А когда концентрические круги, вышибающие людей с колымской земли в "новый мир", стали приближаться к Дебину и Синегорью, и число переселенцев превысило сто тысяч человек, доктор, пользуясь все тем же способом мысленного общения, заявил Николаю, что им нужно срочно возвращаться в Москву. Дело было в том, что из Города, прихватив с собой кое-какую аппаратуру, в неизвестном направлении исчезли несколько сотен апостолов...
  
   Глава 17. Возвращение
  
   Уходили из городского особняка доктора, в котором был установлен точно такой же диск, как в подвале его подмосковного дома. Вчетвером, да еще с инвалидной коляской, едва разместились. Хорошо, переход был мгновенным, и то Стрешнев чуть не свалился с диска, когда обстановка неожиданно сменилась. Вместо роскошно обставленной комнаты они вдруг оказались в подвале, едва освещенном тусклой лампочкой - сороковкой. Интересно, подумал Лесовой, а что было бы, если кто-то из них частично оказался за пределами транспортного диска во время перехода? На место прибыла бы только часть перемещаемого? Но, конечно, спрашивать у доктора не стал.
   - Ну, вот мы и дома! - просигналил Кварацхелия Николаю, когда друзья с трудом подняли коляску по узкой лестнице из подвала. Вместе с доктором она никак не проходила, и его пришлось поднимать на руках отдельно. - Скажи товарищам, чтобы вызывали такси и ехали по домам отдыхать. Несколько дней они нам не понадобятся. Для экстренной связи дай им мои визитки. Они лежат на моем рабочем столе. Там же мой телефон, возьми его. Мне он, сам понимаешь, в ближайшее время не понадобится. По дороге пусть купят новые аппараты, и сразу отзвонят. - И, прочитав вспыхнувшую вдруг у Николая догадку, добавил, улыбнувшись: - Не переживай, мысли я не читаю. Слышу тебя только тогда, когда ты сам обращаешься ко мне.
   Николай не был полностью в этом уверен, но на всякий случай сделал вид, что поверил. Все равно сдерживать мысли и пытаться заставить себя не думать о чем-то определенном никому еще не удавалось.
   - А меня вы не отпускаете? - спросил он безнадежно.
   - Нет! - ответил доктор. - Мне надо как можно скорее встретиться с министром, и ты понадобишься мне в качестве переводчика.
   У Николая были совсем другие планы, но отказать доктору он никак не мог. Он в точности передал друзьям приказ доктора, испытывая к ним легкую зависть. Ребята переглянулись, помялись немного, и Стрешнев виновато сказал:
   - Такси, телефоны! - а на какие шиши? У меня, например, ни копейки!
   - У меня тоже! - эхом отозвался Полищук.
   - Ах, да! Об этом-то я и не подумал! Возьми в сейфе деньги, дай ребятам по сто тысяч рублей. Столько же возьмешь себе. На первое время хватит.
   Деньги, полученные от доктора в прошлый раз, остались вместе со всеми вещами в "Волге", канувшей где-то в глубине Колымской тайги. Однако Кварацхелия ни разу не напомнил о той, довольно значительной, сумме. Видно, посчитал, что казна министерства без особого ущерба вынесет такой удар, и давно списал эти деньги на невозвратные потери.
   Доктор объяснил Николаю, как справиться с сейфом, и добавил:
   - И скажи Полищуку - с сегодняшнего дня он тоже числится в штате министерства. Какое, говоришь, у него в армии было звание?
   - Старший лейтенант.
   - Будет капитаном!
   Полищук расплылся в довольной улыбке, а Стрешнев грустно сказал:
   - Оно-то, конечно, хорошо, но только стыдно с такими рожами на людях появляться. А Леньке еще и с женой объясняться...
   - Ничего страшного. Я уже шесть лет такой хожу, и вы не умрете. И с женами как-нибудь поладите. А рожами займемся, когда все кончится.
   Через полчаса довольные разведчики уехали на вызванном такси. Они так спешили домой, что даже не остались на кружку кофе. Николай, следуя инструкциям доктора, набрал на его телефоне нужный номер и, дождавшись короткого "слушаю!", сказал:
   - Здравствуйте, Сергей Маркович!
   - Где Георгий Шалвович? - резко спросил министр. Это был секретный номер, известный очень немногим, и звонок незнакомого человека с телефона доктора не мог не насторожить его.
   - Он рядом со мной, но не может говорить, - ответил Николай. - Генерал настаивает на личной встрече и на моем присутствии на ней.
   - Кто вы? - сухо спросил министр. Может быть, он решил, что имеет дело с похитившим доктора шантажистом?
   - Майор МЧС Лесовой! - представился Николай.
   - А-а, тот самый! - Кажется, он слегка успокоился. Хорошо, приезжайте через час на третий объект. Доктор знает, где это.
   - К сожалению, он не может приехать на легковой машине. Желательно, чтобы вы прислали микроавтобус, пригодный для перевозки инвалидной коляски, и парочку крепких ребят в придачу.
   - Что с ним? - в голосе министра снова зазвучало беспокойство.
   - Он парализован, - Лесовой не стал вдаваться в подробности.
   Министр помолчал немного, потом сказал:
   - Ждите.
   Обещанная машина просигналила из-за забора довольно быстро. Лесовой открыл ворота, и она въехала во двор. Вместо парочки крепких ребят, которых он просил прислать, из микроавтобуса высыпались четыре человека в полном боевом облачении с направленными прямо на Николая стволами.
   - Где доктор?
   Стараясь не делать лишних движений, которые они могли неверно понять, он отвел приехавших в гостиную и показал на коляску с сидящим в ней доктором:
   - Грузите в машину.
   Один перекинул автомат за спину и повез коляску к автомобилю. Остальные все это время держали Николая на мушке, не забывая при этом постоянно контролировать дворовую территорию. Когда коляска была погружена в просторный салон, один из конвоиров пронзительно свистнул, и Лесовой увидел через щели в заборе, как по улице промелькнули вооруженные люди. Потом невдалеке от дома заурчал мотор, и в сторону выезда их поселка проехала машина. Министр действовал по принципу "доверяй, но проверяй" и на всякий случай приказал выставить вокруг дома оцепление. Николай хмыкнул, но подумал, что поступил бы на его месте точно так же.
   На всех окнах микроавтобуса были опущены светонепроницаемые шторки, и Лесовой понятия не имел, куда его везут. Наконец, машина остановилась, коляску с доктором вынесли и покатили внутрь трехэтажного здания, окруженного высоким забором, который венчала спираль блестящей на солнце колючей проволоки. По лестнице дюжие конвоиры несли коляску на руках, почти не напрягаясь. На первом этаже конвоиров в военной форме сменили два молодых человека, одетых в безукоризненно пошитые костюмы. Не говоря ни слова, они подхватили коляску и вкатили ее в просторный лифт, где легко поместились Николай и еще один сопровождающий, человек средних лет в гражданской одежде с оттопыренной кобурой левой полой пиджака. Он нажал нужную кнопку, и лифт поехал вниз.
   Министр ждал их в обитой листовой пробкой подвальной комнате без окон.
   - Что с вами случилось, Георгий Шалвович? - спросил он у доктора.
   - Апостолы! - мысленно произнес Кварацхелия.
   - Апостолы, - "перевел" министру Лесовой.
   - Вы не можете разговаривать? - уточнил тот, глядя на доктора.
   Кварацхелия что-то невнятно замычал и несколько раз кивнул, показывая глазами на Николая.
   - Можете ли вы слышать?
   Доктор снова кивнул.
   - Майор передаст вам все, что я хочу сказать. С ним я могу общаться. И не смотрите на меня с жалостью. Вы тоже изменились с последней нашей встречи. Поседели, осунулись...
   - Тут не только поседеешь, - невесело усмехнулся министр.
   Следующий час Николай "переводил" доклад доктора. Кварацхелия во всех подробностях рассказал о переменах, поставивших "новый мир" с ног на голову. Сначала министр то и дело поглядывал на доктора, как бы запрашивая подтверждения, потом убедился, что Лесовой не говорит отсебятины, и успокоился.
   - ...Я предполагаю, - заключил доктор, - что Конраду все-таки удалось запустить какую-то часть механизма, и началась неуправляемая переброска людей из Магаданской области в "новый мир". Причем район расширяется, и по моим подсчетам, к сегодняшнему дню должен уже поглотить поселок Ягодное. Сергей Маркович, не пора ли задействовать систему последнего барьера?
   - Простите, Георгий Шалвович! - услышав от Николая последнюю фразу, министр жестом остановил доктора. Получилось смешно - он слегка растерялся, не зная, к кому обращаться, и поэтому сделал жест сразу двумя руками, адресуя его обоим. - У майора нет необходимого допуска.
   - Бросьте эту бюрократию! Поздно заботиться о секретности, когда огонь уже пятки подпалил. Смешно скрывать что-то от майора, когда он уже по уши в этом деле. И в разведку идти не секретчикам, а Николаю с товарищами! Сергей Маркович, если даже майор попадет в плен, то не сможет сдать противнику систему, потому что ровным счетом ничего о ней не знает.
   Эту тираду Николай "перевел" с особым удовольствием.
   Министр нахмурился, но возражать не стал. А Лесовой подумал совсем о другом и насторожился - что еще за разведку придумал Кварацхелия?
   - Вы не ответили на мой вопрос! - настойчиво повторил доктор.
   - Ах, да! - Николай понял, что министру редко перечили, и сейчас ему пришлось перешагнуть через самолюбие. - СПБ уже задействована. Хватило одной станции, чтобы остановить расширение зоны. Слава богу, мы успели отстоять ГЭС в Синегорье. Иначе нам просто не хватило бы электроэнергии - даже одна СПБ жрет ее больше, чем промышленность целого района.
   - Как это выглядит? Внешне барьер заметен?
   - Практически нет. Только на закате видна радужная поверхность, как на мыльном пузыре. Это половина сферы диаметром почти пятьсот километров и высотой, соответственно двести пятьдесят. Такой мы увидели ее со спутника, и то лишь потому, что знали, что и где искать. Хорошо, американцы еще ничего не знают, но это, конечно, дело времени...
   - Сфера проницаема?
   - Не знаю, как с той стороны, а с нашей - абсолютно. Один из спасателей не заметил барьера, и перешел на ту сторону. Люди, которые видели это, рассказали - он сделал шаг, и мгновенно пропал. Больше его не видели. А с животными и неодушевленными предметами ничего не случается. Через барьер бросали камни - хоть бы что, спокойно лежат на земле и никуда не пропадают. Загоняли собак - с ними тоже ничего не случилось, побегали и вернулись назад в совершенно нормальном виде. Исчезают только люди, и никто из них еще не вернулся. Я приказал организовать охрану, чтобы никто больше случайно не пересек барьер. Правда, его протяженность огромная, больше семисот пятидесяти километров, и полностью оцепить его своими силами мы, конечно, не можем. Но основные дороги перекрыты плотно. Хуже приходится на воде, ведь половина зоны лежит в Охотском море. Особенно сложно иметь дело с иностранными судами, которые ведут лов в нейтральных водах. Мы не можем запретить иностранцам заходить туда, можем только рекомендовать, и несколько судов уже бесследно пропали. То же с самолетами. Сохранять режим секретности становится все труднее. По телевидению врем, что в области объявлен карантин, совпавший по времени с сильнейшими магнитными бурями, оборвавшими всю связь, и нелетной погодой. Такой вот букет неприятностей. Но журналисты как всегда не верят. Вопят по всем каналам, подняли вселенский хай и требуют правды. Латать дырки становится все труднее.
   - Так зачем нужна вся эта секретность? - не выдержал Николай. - Не пора ли открыть правду?
   Не поняв, что эту фразу майор вставил от себя, министр ответил прежним тоном:
   - Это же элементарно! Если мы расскажем правду, нас моментально объявят шизофрениками и упрячут в сумасшедший дом. Таких, кто в надежде занять мое место, проделает это со мной с большим удовольствием, больше, чем достаточно. Почему-то оно для них будто медом намазано! А сделав это, полезут напролом, направят в зону войска, и наломают таких дров, что вовек не расхлебать. А расчищать завалы будет уже некому.
   В это время раздался телефонный звонок. Министр взял трубку, выслушал, и, обращаясь к доктору, обреченно сказал:
   - Вот, кажется и началось! Звонил президент. У американцев при прохождении над Северо-востоком России пропал метеорологический спутник. Ястребы обвиняют нас в применении секретного космического оружия. Через час я должен быть у него. Вот так-то!
   Он встал из-за стола, походил по кабинету, о чем-то думая. Остановился напротив коляски, в которой сидел доктор, и спросил:
   - Георгий Шалвович, вы изложили все, что хотели?
   Ответ был короток: - Да.
   - Тогда я должен кое-что вам сказать. Но наедине. - И, не оборачиваясь, бросил через плечо: - Майор, подождите доктора в коридоре!
  
   Глава 18. Теория полковника Зверева
  
   Трое охранников, доставивших Николая с доктором к министру, так никуда и не ушли от дверей кабинета. Старший сидел на стуле около двери, а двое молодых прогуливались по короткому коридору. Когда открылась дверь из кабинета, руки у всех троих автоматически потянулись за отвороты пиджаков, но когда увидели Лесового, расслабились, и продолжили свои занятия - молодые ходить, бдительно осматривая коридор, а старший сидеть, не сводя глаз с двери кабинета, откуда только что вышел Николай.
   Вдоль свободной стены коридора был установлен ряд стульев, и он уселся на один из них, постаравшись оказаться как можно дальше от сидящего охранника. Но молодые, маячившие перед носом, действовали на нервы. Туда - сюда, туда - сюда! Чтобы сосредоточиться и отвлечься от мрачных мыслей, Николай стал вспоминать последний, напутственный разговор со Зверевым.
   - Знаешь, - сказал тогда полковник, - если бы у меня даже была возможность вернуться домой и остаться в живых, я тысячу раз подумал бы, прежде чем это сделать.
   - Почему? - удивился Николай.
   - Я вовсе не уверен, как твой доктор, что о существовании этого мира и возможностях, которые он дает тем людям, что держат его под контролем, знают только он и его министр. Доктор даже не подозревает, на что были способны органы госбезопасности в мое время. Сейчас, конечно, они уже не те, но не думаю, что совсем потеряли хватку. Это самовосстанавливающаяся организация, и никакие политические передряги не заставят ее выпустить из рук наиболее важные тайны. Доктор думает, что его допустили в самые секретные архивы, показали все касающиеся этого дела документы. Наивный... Я пытался переубедить его, но он не хочет разговаривать на эту тему. Наверное, упрямство - отличительная черта гениев. Да-да, твой доктор - настоящий гений! Конрад понял это, и потому решил оставить ему жизнь.
   - Вы думаете, что чекисты держат меня под колпаком? - насторожился Николай.
   - Уверен. Конечно, здесь они тебя не достанут, а вот когда вернешься, обложат со всех сторон. И так, что ты никогда этого не заметишь.
   - Но какое это имеет отношение к вашему нежеланию возвращаться?
   - Самое прямое. Мое возвращение никогда бы не осталось незамеченным. Сколько бы ни прошло времени, всегда найдутся осведомленные люди, которые захотят использовать меня в своих интересах. И у меня оставалось бы всего два выхода - или служить им, занимаясь тем, чем заниматься я категорически не желаю, или объявлять им войну с заведомо известным финалом. Запомни навсегда - сколько бы политики не вводили тебе в уши, что пекутся исключительно о благе народа, на самом деле они всегда будут руководствоваться невидимыми подводными течениями, о которых ты никогда не узнаешь. За контроль над человеком, обладающим такой уникальной информацией, будут драться противоборствующие силы, а сам он окажется как зернышко между жерновов. И учти, говоря о себе, я имею в виду и тебя. Все это обязательно случится с тобой, когда ты вернешься, и тебе придется делать выбор. Но, что бы ты ни решил, не забывай - тебе есть, где укрыться. Для тебя всегда найдется место здесь. Даже, если апостолы снова возьмут верх.
   Теперь, сидя у дверей комнаты, откуда министр выставил его без всякого стеснения, Лесовой вспоминал тот разговор и укреплялся в мысли, что Звереву действительно было дано видеть то, что не видят другие. Недаром его пригрел сам вождь народов, никогда не ошибавшийся в людях.
   После общения с полковником Лесовой стал замечать за собой некоторые странности. В беседах с различными людьми он, сам не зная, как это у него получается, безошибочно определял, когда собеседник говорит неправду, или просто что-то недоговаривает. Например, разговаривая с Николаем Никитиным, он понял, что тот тщательно скрывает свое нежелание возвращаться домой. Разгадал и причину - дома тезку ждали крупные неприятности и опасные разборки из-за давних финансовых дел, которые он не успел или не смог уладить до своего похищения. (Этот разговор произошел еще до того, как жители Магадана стали в массовом порядке прибывать в "новый мир"). Когда Лесовой, желая проверить догадку, спросил его напрямик, Никитин сильно смутился, но отпираться не стал, все подтвердил.
   Кроме этого, даже не заговаривая с человеком, по едва уловимому разноцветному свечению вокруг его фигуры, он научился определять то, что назвал для себя соотношением доброго и злого начал, степень надежности этого человека. И в соответствии со сделанными выводами решал, можно ли ему доверять. К его большой радости, ближайшие друзья, Дмитрий и Леня, безукоризненно прошли этот "тест".
   Здесь, дома, Николай с первых же шагов, со встречи с присланными министром конвоирами, почувствовал - это появившееся у него в "новом мире" умение ослабло, но не пропало совсем. Во всяком случае, его хватило, чтобы увидеть исходящую от охранников опасность, понять, что при малейшем неверном шаге они готовы разорвать его в клочья. Это же касалось и трех телохранителей, бдительно следящих сейчас за каждым его движением.
   Сейчас Николай сидел, прикрыв глаза, и делал вид что задремал. На самом деле он сделал это, чтобы не видеть мелькающих перед глазами охранников. Он постарался полностью отрешиться от окружающей обстановки, чтобы проанализировать каждое слово, произнесенное министром во время разговора, каждый его жест, и сравнить их с цветным рисунком, который хоть и с большим трудом, но удалось рассмотреть. В принципе, он не сильно отличался от рисунка, окружающего любого другого человека. В меру добра, в меру зла. Вот только доминирование ярко-малинового цвета выдавало неутолимую тягу, чуть ли не болезненное пристрастие этого человека к неограниченной власти. Участки, окрашенные в такой цвет, ему приходилось видеть в ауре многих людей, но такой большой, подавляющий многие другие цвета, он видел впервые. И еще невероятную внутреннюю силу и собранность, позволяющие ему оказывать влияние на других людей и подчинять их своей воле.
   В разговоре с доктором министр не только многого недосказывал, но и тщательно что-то скрывал. Об этом свидетельствовали выражение его глаз, непроизвольные жесты, которые не в силах сдержать ни один человек, переливы цветных волн в ауре, и что-то еще, чему Лесовой не только не мог дать названия, но даже был не в силах определить, откуда приходит это чувство. Но определить, что именно он скрывал, так и не удалось. Точнее, закаленный ум министра и его невероятная самодисциплина не позволили это сделать. Мелькали лишь какие-то смутные обрывки мыслей о порядке в стране и богатствах "нового мира". Николай пришел к выводу - если министру удастся реализовать свою тягу к власти, намного большей, чем он имел сейчас, и организовать ее согласно своим принципам и убеждениям, из него получится не самый худший диктатор.
   Вот только сможет ли кто-то воспользоваться богатствами и возможностями "нового мира" - большой вопрос. У полковника Зверева насчет этого тоже было свое особое мнение, которое он не скрыл от Николая.
   - Многие хотели бы получить доступ к богатствам этого мира, - сказал полковник, - уж больно он привлекателен, и не только из-за золота. Если местные растения приживутся в земных условиях, можно будет прокормить миллиарды и снять продовольственную проблему. Мощный толчок получит медицина - ты сам видел, как сок местных плодов заживляет раны. Да и вообще, люди здесь почти не болеют. Но это только одна сторона вопроса. Существуют еще магические техники апостолов и этот проклятый наркотик джандрашан, делающий из человека послушную куклу, а заодно во много раз повышающий его работоспособность и продлевающий активную жизнь. Именно они, скорее всего привлекут, а может быть, уже привлекают жадных до власти и до богатства политиков. Может получиться так, что они завершат дело апостолов. Сделают то, что не сумели сделать они.
   Зверев вздохнул.
   - Да Коля, единственный человек, из тех, кого я знал, которому все это не вскружило голову - это Хозяин. Знаешь, что он сказал однажды Лаврентию, когда тот убеждал его все-таки воспользоваться преимуществами единовластного доступа к богатствам "нового мира"? На чужом горбу, говорит, в рай не въедешь. Запомни это, Лаврентий! А ведь у него была реальная возможность полностью контролировать все контакты с апостолами, а их самих держать в кулаке. Но Хозяин заглядывал далеко вперед, и вскоре я получил приказ отправляться с батальоном в занятую фашистами Польшу. На этом все и кончилось. Я до сих пор не знаю, кто сдал нашу миссию. Как ни пытался, но не могу проникнуть взглядом в некоторые места. Наверное, я не один такой, кто-то работал против меня на высоком уровне, но кому он служил, не знаю. Вот и из тебя может получиться классный специалист, задатки у тебя - дай Бог каждому!
   - Не хочу! - сказал тогда полковнику Николай. - В этом случае придется кому-то служить, а я, честно говоря, не вижу во власти тех, кому можно доверять.
   - Может быть, ты и прав, - подумав, ответил Зверев. - Я опрашивал всех, кто прибывал к нам, и имею представление о вашей нынешней жизни. Конечно, то, что знают простые люди, чаще всего сильно отличается от того, что на самом деле происходит во власти. Но кое-какие выводы я все-таки сделал. Раньше ваши правители только распоряжались богатствами страны, а теперь им захотелось владеть ими безраздельно. Их целью стало хапнуть за время правления как можно больше, а уходя на покой вытребовать неприкосновенность не только себе, но чуть ли не внукам. Да, Хозяин тоже был не подарок, но в чем его нельзя обвинить, так это в жадности или стяжательстве. А нынешних, я считаю, нельзя и близко подпускать к "новому миру".
   - Может быть, поэтому вы и остаетесь? - заподозрил Лесовой.
   - Ерунда! Как я смогу воспрепятствовать, если против меня двинется мощь государства? - грустно улыбнулся полковник. - Нет, Коля, я просто остаюсь доживать, и единственная моя забота - сохранить здесь мир. Это будет нелегко. Апостолы-экстремисты что-то готовят, недаром же несколько сотен их ушли в неизвестном направлении. Но если начнется крупная заваруха, или ваши олигархи вместе с политиками разинут рот на местные богатства, нам всем несдобровать. Я долго думал о чудесах, которые здесь происходят, и кое-что понял. Я еще никому этого не говорил, тебе первому. Ты только не смейся...
   Властное лицо Зверева приобрело выражение, которого Николай ни разу на нем не видел.
   - Не знаю, как наша Земля, - продолжил он, - но этот мир, эта планета - живая, и каждую секунду знает, что на ней происходит. Она приняла людей, как берут в семью приемных детей. Или как щенная сука принимает и выкармливает потерявших мать волчат. А ведь на ней наверняка имеется и своя жизнь! Мы же ничего здесь не знаем, кроме небольшого клочка суши. Стоило нам краем глаза увидеть местную жизнь, и то бежали впереди собственной тени, потому что она превысила пределы нашего понимания. Я думаю, что мертвая зона, губительная для чужеродной жизни, создана этой планетой специально, чтобы отделить собственных детей от приемных, которые могут оказать на них дурное влияние. А волчата взрослеют, их аппетиты увеличиваются, и ведут себя все наглее, начиная кусать даже приемную мать. Что ей делать в этом случае? Конечно, стряхнуть с себя обнаглевших приемышей. Вот так-то, Коля!
   - Вы считаете, что все на самом деле так и будет? - с сомнением спросил Николай. Слишком невероятными выглядели домыслы полковника. Может быть, за долгие годы, проведенные им в "новом мире", в его голове перемешались реальность и фантастика? Хотя, с другой стороны, совсем еще недавно Лесовой сам считал фантастикой магию, в существовании которой воочию убедился.
   - Не считаю, а уверен! - отрезал Зверев. - У захватчиков новых территорий нет ни малейшего шанса.
   ...Воспоминания прервал резкий звонок. Услышав его, расхаживающие по коридору телохранители вошли в кабинет, а их старший остался на месте, зорко наблюдая за Николаем. Дверь снова открылась, и один из молодых выкатил коляску с доктором. Подъем на лифте, и телохранитель передал коляску с рук на руки людям в камуфляже, тем же, которые привезли их сюда. Оказавшись в огороженном высоким забором дворе, Лесовой с удивлением увидел припаркованный у крыльца свой БМВ, который он оставил в казавшиеся уже незапамятными времена в гараже Центра специальных исследований.
   - Твой, твой! Не сомневайся! Ты скажи этим громилам, чтобы немного погуляли!
   - Мужики, отойдите-ка ненадолго! - приказал Лесовой спецназовцам. - Нам с генералом нужно посекретничать.
   Когда те послушно отошли, Николай спросил с недоумением:
   - Чем они вам помешали? Все равно ведь ничего не услышат!
   - Береженого Бог бережет! Слушай приказ! Есть сведения, что сбежавшие апостолы находятся сейчас в опустошенных районах Магаданской области. Через три дня ты со своей командой должен быть там и провести скрытую разведку. Думаю, что апостолы надеются взять реванш. Ваша задача - выяснить их намерения и по возможности сорвать их планы. Подробности обсудим позже, а пока даю тебе три дня отпуска. И даже обязуюсь не трогать тебя, пока он не кончится... Эй, постой, ты куда?
   - В контору, конечно! - вслух ответил Лесовой уже от машины.
   - Нечего там делать! Сегодня выходной, - губы доктора растянулись в каком-то подобии улыбки. - Она дома и ждет тебя...
   Через минуту Лесовой уже гнал машину через всю Москву в сторону Алтуфьевского шоссе, где жила Нина. "Новый мир", апостолы и все что с ними связано, остались где-то далеко позади, стали чем-то нереальным. Он знал, что через три дня все это вернется, но сегодняшний день принадлежал только ему. И еще девушке, которая давно его ждала. Николай почему-то был уверен, что даже цвет его лица не оттолкнет и не напугает Нину.
   Оглушительно пахло цветущей акацией.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"