Аннотация: "...Многим чужестранцам этот обычай казался и кажется небывалой дикостью и варварством, но сами шадиланцы уверены, что для юной девушки будет намного лучше, если первым мужчиной будет именно отец - тот, кто старше, кто познал тонкости этого искусства, кого она знает и любит, и кто любит её..." ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!!! Инцест!
В Вадорете, столице могущественного Шадилана, да продлятся дни его величия, покуда навечно не погаснет око Огненосного, готовится великий праздник: завтра дочь халида, прекрасная Натрин достигнет шестнадцатилетия. Короли, императоры, цари и князья из разных стран уже давно уговаривали Кадира отдать им Рубин Шадилана, но халид не торопился, предпочитая соблюсти традиции и дождаться, пока Натрин не достигнет подходящего возраста. А покуда этот момент не наступил, девушку тщательно охраняли, дабы никакой мерзавец не сумел сорвать этот нежный цветок.
Янтарноокая, с пышными, отливающими золотом огненно-каштановыми волосами, лилейной кожей и изящным станом, дочь халида жила во дворце отца, все свои дни проводя в подготовке к замужеству, начавшейся едва Натрин научилась ходить и говорить. Заботясь прежде всего о разуме дочери, Кадир приказал, чтобы, помимо пения, игры на музыкальных инструментах, танцев и искусства дарить наслаждение, Натрин постигала ещё и историю, чтение, письмо и прочие науки. Девушке нравилось учиться, она делала это с великим прилежанием и усердием, не переставая радовать наставников и отца. Увы, дела страны отнимали у халида много времени, и он не мог видеться с дочерью так часто, как им обоим бы этого хотелось.
- Натрин! Натрин! Феникс огненосный, что ты здесь делаешь?! Я уже думала поднимать стражу!
Сидя на краю беломраморного фонтана, девушка рассеянно отрывала от ломтя хлеба небольшие кусочки и бросала в воду, где на них тут же набрасывались очень красивые, но вечно голодные огненные рыбки.
Голос наставницы вывел Натрин из оцепенения.
- Прости... - негромко ответила она, глядя в воду. - Я просто хотела немного побыть одна.
- Что-то случилось, моя искорка? - тут же встревожилась Виам, садясь рядом.
Своих детей у женщины не было, поэтому всю любовь своего большого сердца она дарила дочери халида, лишившейся матери ещё в глубоком детстве.
- Я... боюсь.
- Того, что должно произойти? Не нужно. Огнерождённый очень любит тебя, поэтому...
- Вот именно! - не выдержав, воскликнула девушка. - О, Виам! Я ужасная дочь!
Она разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Пересев ближе, женщина привлекла Натрин к себе.
- Неправда, искорка, - мягко сказала Виам, ласково гладя её по голове. - Ты боишься, что не сможешь порадовать Огнерождённого? - Дочь халида судорожно кивнула. Женщина улыбнулась. - Это не так. Всё будет хорошо, моя красавица. Я знаю, у тебя всё получится.
Разрыдавшись ещё пуще, девушка вцепилась в наставницу.
Согласно многовековым традициям, в семье, прежде чем дочь выйдет замуж, должна состояться ритуальная свадьба, в которой роль жениха будет возложена на отца. После церемонии девушка должна будет показать всё, чему научилась, и если он останется доволен, то этой же ночью цветок невинности будет сорван. Многим чужестранцам этот обычай казался и кажется небывалой дикостью и варварством, но сами шадиланцы уверены, что для юной девушки будет намного лучше, если первым мужчиной будет именно отец - тот, кто старше, кто познал тонкости этого искусства, кого она знает и любит, и кто любит её.
Успокоилась Натрин лишь через час, когда огненнокрылый Феникс уже начал закрывать своё око.
- Ты... ты правда думаешь, что я справлюсь?.. - наконец утерев слёзы, спросила девушка, прижимаясь к Виам.
- Ну конечно, моя искорка, - улыбнулась та. - Пойдём. Уже темнеет, а тебе нужно хорошенько выспаться.
Так как церемония должна была произойти на рассвете, Виам подняла девушку, когда Око Феникса ещё оставалось закрытым. Она очень волновалась, из-за чего была страшно рассеяна.
- Подойди ко мне, - сказала женщина, когда служанки, наконец, смогли облачить свою госпожу в уже давно дожидавшееся своего часа платье.
- Иду, - отозвалась Натрин.
Серебристый голос прозвучал надтреснуто и глухо, обычно мягкая и плавная походка сейчас казалась какой-то ломаной, движения - неестественными, прекрасное лицо покрывала пепельная бледность, нежные руки мелко дрожали.
- Вот. Выпей.
- Что это? - спросила Натрин, с удивлением разглядывая протянутый наставницей изящный хрустальный фиал.
Он был заполнен чем-то бордовым, со дна то и дело поднимались золотистые искорки-пузырьки.
- Вино, смешанное с отваром красного женьшеня.
- Но зачем? - недоумевала дочь халида.
- Выпей, моя искорка, - улыбнулась её наставница. - Не бойся. Это снадобье я сделала своими руками и берегла как раз для этого дня. Твой разум успокоится и прояснится, а дух и тело настроятся на нужный лад.
- Хорошо...
На вкус зелье Виам и впрямь было похоже на то вино, что привозили в Шадилан купцы из далёкой западной Алирии. Правда, сейчас оно было куда темнее и гуще, чем обычно, но всё равно оставляло после себя приятно обволакивающее горло послевкусие, сладковатое и чуть терпкое.
- Ох, спасибо тебе! - бросившись в объятья наставницы, воскликнула Натрин, чувствуя, как напряжение и дрожь наконец-то покидают её тело, как согреваются руки, как слабеет тот узел, в который вот уже несколько дней были завязаны все чувства и мысли.
- Моя искорка, - ласково улыбнулась Виам, тоже обнимая девушку. - Какая же ты красивая! Как бы сам Огнекрылый не решил, что ему пора жениться.
- Только не в этот день, - засмеялась Натрин, подходя к зеркалу и любуясь отражением. Янтарные глаза зажглись золотым блеском. - Сегодня я выхожу замуж за Огнерождённого!
- Да, моя искорка. И нам уже пора.
Взяв за руку, женщина вывела Натрин из её покоев. Если бы свадьба была настоящей, то сейчас им нужно было бы отправиться в главный храм Феникса. Но так как она была лишь ритуальной, Виам повела девушку в тронный зал.
Натрин считала мгновения, ей казалось, что ещё чуть-чуть, - и за спиной вырастут крылья. О, это было бы просто великолепно! С их помощью дочь халида, вместо того, чтобы мерить шагами лестницы и коридоры, добралась бы до отца в мгновение ока. Но нет, зачем же торопиться? Лучше смаковать этот путь, наслаждаться каждой минутой, каждым шагом, приближающим к столь долгожданному мигу. Сегодня Натрин станет взрослой, женщиной. Сегодня она докажет халиду, что он может гордиться своей дочерью.
Узорчатые двери распахнулись, и Виам с Натрин вошли в тронный зал. Сегодня в нём было множество богато разодетых гостей, мужчин и женщин, но великолепие дочери халида затмевало их всех. Подол и достающие почти до пола рукава платья белого шёлка были расшиты серебром, пышные огненные локоны перевиты жемчужными нитями, на голове покоился венец из недавно собранных цветов жасмина.
Если взгляды всех присутствующих были прикованы к дочери халида, то сама она видела лишь стоящего перед троном отца. Владыка Шадилана был зрелым мужчиной, уже не молодым, но ещё и далеко не старым. Его спина была по-прежнему прямой, тело - здоровым и крепким, доходившие до плеча мелко вьющиеся волосы - угольно-чёрными, не тронутыми сединой. В агатовых глазах читались спокойствие и мудрость, их взгляд был уверенным и твёрдым.
Сегодня, на церемонии в честь совершеннолетия дочери, Кадир, как и полагалось владыке Огненных земель, был облачён в цвета Феникса. Доходящий до колена алый кафтан был расшит языками пламени, широкий золотой пояс усыпан рубинами, шаровары из тончайшей шерсти заправлены в отороченные красным сапоги со слегка загнутыми кверху носами.
Подведя Натрин к отцу, Виам, как и было положено, вложила чуть трепещущую ладонь девушки в его руку и с поклоном отошла в сторону. Стоявший перед халидом послушник, облачённый в одежды Высшего жреца, начал церемонию.
Кадир смотрел на дочь и не мог сдержать улыбки. Казалось, ещё совсем недавно она была малышкой, которая, сидя на коленях у отца, играла с драгоценными камнями, которые он ей давал. Теперь Натрин сама превратилась в драгоценность, в Рубин Шадилана, в главное сокровище халида.
Девушка тоже улыбалась. В последний год дела страны отбирали у Кадира очень много времени, из-за чего Натрин видела его хорошо если раз в седмицу, а то и реже. Несмотря на это, дочь халида по-прежнему безмерно любила своего отца, но всё же успела отвыкнуть. И теперь, вновь стоя рядом с ним, глядя в агатовые глаза и чувствуя, как пальцы обнимает широкая ладонь, девушка вдруг увидела перед собой не только отца и повелителя Шадилана, но и мужчину. Сильного, который может быть как холодно спокойным и до жестокости разумным, так и нежным, ласковым, заботливым. Того, кому Натрин должна будет отдать самое сокровенное...
От этой внезапной мысли у девушки едва не подкосились колени. Теперь то, что, возможно, произойдёт сегодня ночью, предстало перед дочерью халида в совершенно ином свете. Более не в силах смотреть в агатовые глаза, Натрин потупилась, чувствуя, как обжигающий румянец заливает лицо от шеи и до самых корней волос.
Заметив столь внезапную перемену, Кадир удивлённо вскинул бровь, но тут послушник закончил, и Виам поднесла халиду лежащее на маленькой шёлковой подушечке деревянное кольцо, покрытое прихотливой резьбой. Взяв руку дочери, Кадир надел его на тонкий палец. Тут же послышались восторженные голоса и рукоплескания. Всё, первая часть ритуала окончена. Если Натрин сумеет показать, что халид не зря созвал в Вадорет лучших учителей со всей страны, то уже завтра сможет бросить кольцо в огонь.
После церемонии состоялся пир. Если бы свадьба была настоящей, то он бы проходил во дворце, но сейчас все отправились в сад, где уже ждали уставленные яствами столы, музыканты, танцовщицы и дрессированные животные.
Сидя на узорчатых подушках рядом с отцом, Натрин делала вид, что увлечена зрелищем, а в мыслях уже была в покоях халида. И едва девушка представила, как они останутся наедине, как она будет танцевать для него, как коснётся сильного мужского тела, как почувствует на себе огненный взгляд, в крови словно бы разлился горячий сладкий мёд. Да, пускай халид - её отец, но почему это должно мешать Натрин смотреть на него ещё и как на мужчину? Раньше она была ребёнком, маленькой слепой девочкой, которая просто хотела как можно больше времени проводить с отцом и очень скучала, когда его не было рядом. Теперь, прозрев, Натрин всей своей сутью ощущала непреодолимые влечение и желание. Как знать, возможно, даже хорошо, что подобное озарение пришло лишь сейчас, ибо, возникнув раньше, эти чувства бы просто свели девушку с ума.
- Нет, мой господин... - чуть вздрогнув, пробормотала Натрин, не смея поднять глаза. - Ты... всем доволен?..
Владыка Шадилана улыбнулся.
- Да, рубин моей души. Сегодня твоё сияние затмило даже свет Ока.
Девушка покраснела ещё сильнее.
- Я... я счастлива, повелитель... Нет для меня большей радости, чем служить и угождать величайшему из детей Огненосного...
- Что ж, тогда идём. - Поднявшись, Кадир протянул ей руку. - Пускай остальные пируют, а мы с тобой будем любоваться жасмином.
Натрин лишь кивнула.
Они гуляли по аллеям, вдыхая сладкий аромат уже распустившихся цветов. Девушка была очень рада столь редкой в последнее время возможности снова поговорить с отцом. Кадир рассказывал дочери о далёких странах и народах, об их истории и обычаях, богах и чудесах. Натрин же ловила себя на мысли, что больше просто слушает его голос, нежели пытается вникнуть в смысл слов. Но всё же девушка поддерживала разговор, то и дело цитируя прославленных мыслителей и поэтов, высказывала своё мнение о том или ином их труде, восхищалась каким-нибудь произведением искусства.
Кадир слушал дочь, и на лице его светилась улыбка, а сердце пело от радости. Усилия оказались не напрасны, заботливо взращиваемый цветок, наконец-то полностью раскрыл нежные лепестки, явив халиду всю их нескончаемую прелесть.
В конце прогулки владыка Шадилана завёл Натрин в одну из беседок.
- Дочь моя, - сказал он, глядя в сияющие золотом янтарные глаза. - Сегодня ты сделала меня счастливейшим отцом во всех Огненных землях. Я горжусь тобой.
Переполняемая чувствами, девушка не могла вымолвить ни слова, и лишь низко поклонилась. Кадир подошёл к скамье, на которой лежало что-то, укрытое алым шёлком. Подняв его, халид протянул дочери усыпанные рубинами золотые браслеты, изукрашенные тончайшей гравировкой.
- Поэтому я отдаю тебе вот это, моя звезда. Они принадлежали твоей матери, их блеск ослеплял меня сотни раз.
По-прежнему не в силах произнести и слова, Натрин протянула руки. Застегнув на тонких запястьях браслеты, Кадир прикрепил к венцу дочери покрывавший их шёлк, на самом же деле оказавшийся белой вуалью.
Девушка снова поклонилась, борясь с истовым желанием прямо здесь и сейчас пасть перед халидом на колени. Натрин не разочаровала отца. Он доволен своей дочерью и считает, что она готова.
- Я буду ждать тебя, - улыбнулся владыка Шадилана.
С этими словами он вернулся к гостям.
Натрин же бросилась обратно во дворец, к наставнице, дожидающейся девушку в её покоях.
- Смотри! - едва переступив порог, воскликнула дочь халида, показывая Виам браслеты. - Он сказал, что гордится мной!
- Я знала, моя искорка, - улыбнулась женщина, глядя в искрящиеся счастьем янтарные глаза. - Иного и быть не могло. Но иди же сюда. У нас мало времени, а сделать нужно многое.
Девушка кивнула.
Начались приготовления к последней части ритуала.
Разлитый в воздухе аромат розы и корицы.
Бархатная тьма, обнимающая круг света, что отбрасывало танцующее за кованой решёткой пламя.
Задумавшись о чём-то, владыка Шадилана смотрел в огонь. Но вот медленно открылась резная дверь, и одиночество халида было нарушено. В покои вошла невысокая фигура, с ног до головы скрытая тёмно-синим покрывалом. Видны были лишь сияющие золотом янтарные глаза, чей горяще-томный взгляд тут же устремился к ложу.
Кадир не шевелился. Лишь молча смотрел.
Шаг. Другой.
Тонкие руки, выскользнувшие из-под покрывала.
Одно лёгкое движение, и ткань стекает на пол, обнажая перед халидом стройное девичье тело. Нежные изгибы подчёркивают длинные разрезы юбки алого шёлка и покоящийся на бёдрах тяжёлый пояс, расшитый золотом и усыпанный рубинами. Грудь скрыта увивающими изящную шею многими нитями жемчуга, лицо покрывает та самая вуаль, изящные запястья по-прежнему скованы браслетами. На тонком пальце - единственное деревянное кольцо, пышные огненные локоны свободно разметались по плечам и спине.
Несколько мгновений неподвижности.
Ощущение скользящего по телу взгляда чёрных глаз.
Хлопок в ладоши.
Полившаяся из ниоткуда томная мелодия.
Кадир смотрел, как танцует его дочь, как блики пламени играют на драгоценном поясе, как нити жемчуга то и дело расступаются, на миг обнажая соблазнительные очертания. Натрин же внимательно следила за отцом, как и положено, ловя малейшее изменение, каждый взгляд, каждый жест. Всё существо девушки сжигало острейшее желание, жажда, которую она выплёскивала в движения, отдаваясь халиду прямо в танце.
Снова хлопок.
Мелодия оборвалась.
Натрин замерла.
Кадир смотрел на неё в упор, неспокойно и горячо. Даже не успев осознать, что она делает, девушка подошла к ложу. Опустившись на подушки, взяла руку отца. Приподняв вуаль, коснулась губами пальцев.
Халид продолжал хранить молчаливую неподвижность.
Выпрямившись, Натрин принялась снимать с себя жемчужные нити. Медленно, одну за одной. Больше всего на свете девушка хотела, чтобы отец коснулся её не только взглядом, но Кадир лишь смотрел.
Наконец сбросив жемчуг, Натрин, вся трепеща, положила руку отцу на плечо. Тот не шевельнулся. Осмелев, девушка провела пальцем по налитым силой мышцам, коснулась широкой груди, твёрдого живота. Не в силах совладать с желанием, дочь халида со стоном прильнула к отцу. Зарывшись лицом в жёсткие чёрные волосы, принялась целовать шею, медленно опускаясь всё ниже.
Прикрыв глаза, Кадир гладил девушку по пышным локонам и обнажённой спине, уже одним этим вырывая новые стоны. Почувствовав прикосновения внизу живота, халид сжал руку, невольно схватив Натрин за волосы. Та лишь громче застонала.
Сначала пальцы... а потом и губы... Ласки дочери распаляли Кадира всё сильнее, став ещё более томительными и чувственными, когда девушка избавила его от совершенно не нужной сейчас ткани. Какое-то время халид терпел, позволяя Натрин наслаждаться собой, но потом осторожно потянул её за волосы. Ослеплённая желанием, девушка не сразу поняла, чего хочет отец, но потом таки подняла голову и легла с ним рядом.
Теперь настала очередь Кадира покрывать поцелуями тело дочери. Молодое, горячее, гибкое, трепещущее от желание и такое соблазнительное. Девушка захлёбывалась стонами.
- Молю... молю... повелитель... - не выдержала Натрин, когда губы отца коснулись её груди, а рука скользнула в низ живота. - Пожалуйста...
- О чём ты просишь меня?.. - оторвавшись, хрипло прошептал халид, глядя в затуманенные желанием глаза дочери.
- Сделай своей... - простонала она. - Возьми... умоляю... я больше не могу...
Усмешка.
Огонь чёрных глаз.
Широко разведённые колени.
Горячая тяжесть обнажённого мужского тела.
Ощущение распалённой плоти.
Одно движение, и...
Боль!
Острая, сильная, резкая!
Долгожданная.
Настойчивый поцелуй, в котором утопают стоны.
Движения.
Медленные, болезненные.
Нет.
Уже сладкие.
Всё быстрее, резче.
Кровавые царапины на спине.
Хриплый рык.
Стон.
Всё громче...
Громче...
Крик!..
Проснулась Натрин уже в своих покоях. Не желая разрушать приятную негу, просто лежала, лениво следя за течением мыслей. Которые, разумеется, тут же устремились к окутанным золотым туманом событиям прошлой ночи.
Едва девушка вспомнила жаркие ласки отца, по телу немедленно прошла волна дрожи. В чём же дело? Что это? То снадобье, что дала Виам? Или?..
Взгляд янтарных глаз коснулся по-прежнему надетого на палец деревянного кольца. Теперь, после окончания церемонии, Натрин должна бросить его в огонь. Таки поднявшись, девушка сняла кольцо и... убрала его в шкатулку, подаренную халидом на прошлый День Рождения.