Раздается мелодичное свистение как бы в стане рыцарей, источник какового выясняется по тому, что командир, позиция какового по выдвижении англосаксов в лес была и остается впереди, за следующим рядом дубов, какового подчиненные видят со спины, прикладывает ладонь ребром к лицу, как если бы оный направлял звук лететь к цели наподобие камня, зажатого в кулаке и запускаемого от щеки под глазом прищурившимся селянином в лисицу, крадущуюся к подкопу под забором с притулившимся курятником, или от ключицы мальчишкою в рассерженного гуся, шипящего и изгибающего шею, дабы ущипнуть оного, пробегающего по тропе, где застряло стадо сиих водоплавающих. Несколько рыцарей, чье наиболее отдаленное положение в стороне от Икабода заставляет оных смотреть в чащу по оси зрения, минуя фигуру предводителя, с толикою недоумения переглядываются между собой, и крайний в ряду оных, тот, каковому все ясно благодаря тому, что оный стоит ближе и может уже наравне с прочими созерцать деревья и не выпускать из виду командира, осторожно поднимает левую руку к груди с перстами, полусогнутыми в кулак, и полувыпрямленным из сего кулака указательным тычет под подбородком, скрытым в бороде, в лес, примерно в том направлении, куда повернута голова Икабода, а затем - в вождя и в пантомиме согнув обе руки в локтях, притом, что в правой пребывает меч, как бы хлопает крыльями, изображая птицу, и яро артикулируя одними губами "Кей!". Часть тут же понимающе кивает и, переставая глядеть на товарища, как бы подаваясь корпусом вперед, шарит очами в дубовых купах, прядающих и ворошащих темно-зелеными листами, но имеются и такие, кто вытаращивает глаза, то бишь, явно ничегошеньки не могущие сообразить, и тогда тот рыцарь, каковому понадобилось прибегнуть к зачаткам ребячьего артистизма, как бы в какой-то безысходности машет рукой, но аккуратно, дабы ненароком не ударить стальным налокотником по собственному панцирю, устроив лязг из-за чрезмерной эмоциональности, и отворачивается, побуждая сиим жестом отчаяния не понявших ухитриться с трудом подавить свирепое желание треснуть по скуле перчаткою не способного объяснить толком ситуацию "артиста" или, пожалуй, лучше, оторвав оного ноги от земли, потрясти, как следует, схватив за прорези под мышками лат.
Свиристящие на разные лады пернатые, как по команде, перестают петь. Вдали как бы отделяющимся древесным куском серовато-зеленой коры, в каковой обрядился дровосек, дабы применить материал дома для какой-то хозяйственной надобности, плывет навстречу отряду плащ, очевидно, рыцаря Кея, какового меч, вложенный в ножны, и при пасмурном освещении неожиданно посылает с расстояния как бы вращающийся луч, преломившийся в простой огранке камня на рукояти, и, другая знакомая черта, оный, неся снятую перчатку с правой руки в другой, на ходу крутит по привычке в перстах, не боясь пораниться, тускло светящийся серебряный кинжал, каковой производит впечатление оси колеса быстро несущейся по дороге в столицу королевской кареты. На хвосте у дозорного, аки воздушный змей, прибивающийся к земле оттого, что попал под моросящий дождь, дрейфует коричнево-зеленый плащ, каковым окутанный приближается наряду с Кеем к отряду неизвестный, сидящий верхом на лошади гнедого окраса, каковая плетется очень медленною рысью, и, вот, позади всадника движется еще одно пятно, фиолетовое с серебряной вышивкой, явно не могущее быть еще одним новым плащом вследствие малости клочка, и после еще нескольких шагов пришлецов, то бишь, по мере вырастания двух фигур, известного пешего и незнакомого никому, кроме Икабода, конного путников, шагов, постепенно неумолимо сокращающих дистанцию, взоры, устремляемые англосаксами, разгадывают сию загадку, ибо всадник является, как свойственно герольду монарха, с полощущимся над шлемом, отсюда не могло быть больше уж сомнений, что норманна, флагом короля Генриха, поднятым на некоем гибком стержне, ибо металлическая проволока, закрепленная позади седла сего рыцаря, когда оный проезжает под низкою веткою дерева и наклоняется, дабы не быть сшибленным наземь, отклоняется назад и выпрыгивает, скребнув по суку без всякого ущерба, как бы выпрямляемая пружиною.
Когда рыцарь Кей подходит к командиру англосаксов, норманнский всадник, каковому удается умение быть неслышимым и незаметным не хуже, чем пешему, что можно вменить в заслугу лошади не менее, чем человеку, ибо не всякую животину Бог сподобляет умом, воспринимающим как бы не токмо словесные приказы, но и мысли хозяина, и посему оному не приходится тревожиться, что коняга заржет, когда оной взбредет в голову, или ни с того, ни с сего поскачет галопом, не считаясь с волею всадника, промчавшись, скажем, мимо рыцаря Кея и врезавшись в разреженную толпу из двадцати четырех рыцарей, каковые ежели не попадали бы под копыта, то метнувшись бы прочь, загудели бы, словно оркестр пустых железных бочек, сталкиваясь головами и спинами с исполинскими дубами, каковые как бы повыскакивали бы отовсюду, словно бы желая проявить характер леса, на каковой слоняющиеся по чаще люди, дабы подстрелить зверя, птицу или человека, так или иначе, предпочитают вовсе не обращать внимания, спокойно спешивается и стоит на земле, исполненный достоинства, невозмутимо ожидая, чтобы дозорный отрапортовал предводителю.
Кей говорит:
- Сэр Икабод! Я благодарю Господа за честь представить вам в целости и сохранности рыцаря Кламадэ!
- Позвольте мне пожелать вам доброго утра, мсье Кламадэ! - говорит вождь англосаксов.
- Добро пожаловать во Францию, любезный Икабод! - молвит норманнский рыцарь, подходя ближе, да очутиться рядом с рыцарем Кеем, держа за повод свою лошадь, каковая начинает пощипывать траву. - Видите ли, несмотря на то, что вы привезли сюда с собой с острова Англия поистине отвратительную, наводящую грусть, дождливую погоду, я отнюдь не склонен видеть в сем дурного знака, ибо промозглый дуврский туман и слоящиеся, как холодная овсянка, не съеденная на завтрак, тучи, конечно, не вызывают у рыцарей враждебных вам королей Франсуа и Жан-Жака энтузиазма совершать с рассвета объезды рубежей своих владений, а также вылазок на территорию угодий, где установлено правление короля Генриха.