После того, как государь приметился, копье, казалось, как бы само помчалось добраться до сердца зверя, какового свирепый рык возвестил Лесу о страшной ране, не повлиявшей при сем на неминуемость атаки, последовавшей за полученным медведем трагическим ударом, притом с копьем, торчащим из центральной области груди, громадное чудовище метнулось навстречу врагу с неотвратимостью огненной молнии. Государь, небездейственно ожидавший такового ответа, занимал позицию как бы строптивца, чьи широко расставленные и крепко упертые в землю ноги полуприседом обеспечивали наклон корпуса оного вперед, а поднятая правая длань, сжимающая рукоять кинжала с лезвием в локоть длины, не потеряла намеченной в мозгу государя линии, каковую оный вымаливал как бы назваться путем гибели, дабы сия безличная вещь как бы подобралася к сильномогучему зверю аккурат посредством упомянутой черты, предзнаменовательно в воображении пересекшей границу между бытием и небытием в пространстве, где уже находился лишь медведь-охотник в одиночестве своей индивидуальной Вечности. Дополнительное количество закаленной стали, пронзившей взревевшую плоть разъярившейся врожденной дикостию твари, завершило схватку, как осознавал человек, в пользу арсенала слабейшего, чем медведь, организма, ибо исход таковой мотивировался необходимостью последствий, каковые Его Величество, будь сие в силах оного, чаял бы принять уясненными не к худу, а как нечто неприятное, присутствующее опосля в памяти выцветающим пятном, а объяснялося означенное размышление чувством, посетившим душу государя, убившего чудовище безо всякой радости и не испытавшего даже признака думы о победе или трофее, когда оному пришло спросить самое себя, что же, в конце концов, теперь двигало складом сердца охотника-человека, и подыскать единственную неотметаемую версию, каковая сообразовывалась со вспоминанием, что оный, поразив зверя насмерть, в ужасе содрогнулся. Долго, как будто солнце на небесах было остановлено Господом во второй раз, как во времена далекой иудейской войны, дабы те, на чьей стороне был Бог, восторжествовали надо смертью от рук захватчиков, стоял государь около странной добычи, не желая снять шкуры и восхищаясь не покидавшей останков свирепостью, так что длительность пребывания там омрачала нрав государя, как бы настаивая на склонении головой себе на грудь, сквозь каковую дюжую хмарь оному великим трудом давалось многократно вполпопытки подступление к сосредоточению на том, что пора, пора восвояси во дворцовое благоденствие по отчужденному теперь от некоего равновесия Лесу возвращаться, ибо более легко, более просто было бы сделаться сейчас утесом, не соизмеримым бесконечности, конечно, а, как и сия, не волнуемым происходящим и ныне, и присно, и вовеки веков. И, вот, неизвестно, не высох бы Его величество, как остов древесного великана, горюя о содеянном, если бы не приступил черед откудова-то раскопаться перемытым игральным костям событий, каковых сколько бы ни прозвякнуло сотрясаемых кружкою Провидения в ушах государя, может, оружейным металлом, когда не ручкою ведра, а, как ни то и ни другое, то пускай бы кузнечным молотом или поверяющей вероятие жизни святого Иосифа Аримафейского кованой чашею, а в каждом не довелось бы исполниться толку, каковому сужденность гарантировал замысел Бытия, неведомый человеческим существам без деяний, за каковые ответственность обособливала, что ли, под корзины для кирпичей поощрения и наказания плечи людского рода. Где-то за деревьями, как бы превращенными в поработившие здесь время искривленные корни, по каковым рассеянно блуждал невидящий взор Его Величества, как бы понуренный оного непокрытой главою, богатырский конь государя, очнувшийся от постигнувших и такового сумрачных видений, встряхивал сбруей раз, другой и третий, подбадривая свой норов товарищества с достославным хозяином, ибо оному, чем скорее, тем лучше, пригодилось бы оглянуться на доносящееся брякание серебряных пластин, оснащающих ремни, надетые на умного скакуна, ведь некто приближался к затаенному частоколом стволов и россыпью прозелененных как бы ладоней, притворяющихся листвой, и пышных остей хвойника, вмешавшегося в собрание берез, ристалищу, некто, какового ошибкою было бы упустить не окликнутым, ибо не всегда предоставляется человеку удача такового сорта, притом что старец Маркиан выразился бы, думается, гораздо точнее, рекомендуя "никогда", ибо был несгибаемо строг в выборе слов, предпочитая "Символ Веры" пространным трудам философов, поскольку страниц в таковых насчитывалось больше, чем в "Святом Евангелии", что, по мнению Маркиана, смахивало на узурпацию глаголов, существительных, наречий и прилагательных в мирских целях, проигрывающих святости первой строки Благовествования от Святого Апостола Господа нашего Иисуса Христа Иоанна.
1-14 декабря 2020г.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Примечание:
Все литературные герои моей сказки, как, впрочем, и всех моих художественных произведений, являются именно, что литературными героями, то бишь, никаких прототипов в реальной жизни не имеют.