Столб напротив другого, против какового скрипуче распахивается калитка, подпирается со стороны садово-огородной стальным рельсом, в выемке коего скапливаются коричневые обломанные веточки, высохшие березовые листочки и летучие семена, всякая труха, свеянная с старых бревен, погнутые иголки сосны, зеленые сморщенные завязи яблок, соломка сорняков с навозной и компостной куч, обкрученные паутиной негодные кисточки невызревшей и рано пропавшей смородины, по каковым ползают червяки, и прочая, и прочая, притом по поверхности сего жухлого разнопробного мусора лазают юрко и хлопотно муравьи, кроме сиих прядают длинноусые жуки, сливающиеся цветовой маскировкой с лопнувшими дощечками штакетника.
За доктором увязывается навестить Хвостова кильдеевский Иван Михалыч, шепча в спину Заречуеву, что может понадобиться дополнительная пара рук переносить раненых и убившихся при падении с деревьев на землю. Гости сквозь проем калитки попадают на тропу, ведущую к сараям, но оставляют таковую, направляя шаг в малинник, коим далее идут на цыпочках в ряды смородиновых кустов. Плодово-ягодная сень простирается по участку вдоль, но не вовсе как бы вплотную, стены дома, как бы оборотной к той, что глядит на улицу. Задержавшись вначале делянки, доктор со Ступицыным, перешептываясь, прикидывают, что засада, должно, устроена примерно напротив деревянной садовой лестницы, приставленной к крыше.
В засаде замечают пришлецов, и оттудова высылается Игнат, пробирающийся на полусогнутых ногах перехватить доктора и Ивана Михалыча, головы коих выступают над волнами зелени фуражкой и картузом. Старичок, высунувшись из куста поцарапанным ветками тощим и конспираторским лицом, призывает новоприбывших всемерно соблюдать молчание и стараться не нарушать гармонии едва трепещущих листьев видимыми снаружи издаля силуэтами. Глядя, как Игнат крадется гусиным шагом назад, Заречуев, у какового с утра болит спина, потому что завтра пойдет дождь, становится на четвереньки и таким образом довольно шустро продирается по следу дедушки в расположение засады Порфирия Несторовича, каковой сидит на половине дубовой колоды, приняв скучающий вид, ибо, как выясняется, оный, проверяя работу, оставил на крыше в желобе водостока свои очки и папиросы. Подоспевший со степенством к обществу Ступицын, несмотря на то, что передвигался на четырех конечностях, как Заречуев, ибо полагал, что таково требование военной атмосферы во дворе помещика, садится, скрестив ноги, на землю и, вытирая себе потное лицо смятым своим картузом, ибо, ежели не высушить себе лба и щек, то насекомые жалят больше и как бы с двойным остервенением, берется осматриваться, но, вообще-то, разглядывать особенно нечего, ибо всюду лезут во взор лохматые смородиновые вышки, загораживая до двух третей высоты снизу лестницу со сломанной ступенькой, над коей на скате пестрящей подсолнухами крыши на самом верху темнеет кирпичами печная труба. Возле ломтя колоды дрыхнет щенок егеря Бравый, перебирая во сне всеми и дергая ухом. Доктор не курит и табаку с собою не носит. Ступицын рассуживает в уме, что чихать в засаде запрещается, потому табакерки, лежащей у оного в телеге под сиденьем, решает барину не предлагать и не подносить. Хвостова, прячущегося с Игнатом с раннего утра в кустах, томит хандра, и Порфирию Несторовичу кажется, что оному с таковой тоской не справиться без очков и без папирос. Заречуев осведомляется у Порфирия Несторовича, что будет, ежели оный слазает по лестнице и поищет в водостоке вещи Хвостова. В разговор осторожно вмешивается Иван Михалыч, желая исполнить миссию, на каковую как бы решается израсходовать силы доктор с больной спиной, ибо, аргументирует кильдеевец, ежели что приключится, то спасти от смерти человека можно будет токмо как бы Заречуеву, а коли что произойдет с Заречуевым, то попытаться вернуть к жизни не лекарю будет сомнительно. В итоге резолюция взвешивается в пользу предложения Ступицына.
Сын кильдеевской деревни короткими перебежками от крайнего растрепанного бризом смородинового куста к двум вздрогнувшим и зашуршавшим вишням, от заболтавших листиками вишневых деревцов к липе, принявшейся ворошить и перекладывать ветки, а оттудова, где заплясали навесы косматых зеленых масс, - к лестнице, прошмыгивает таковою на кровлю и, зачарованный таращившимися отвсюду на оного подсолнухами, не сразу вспоминает, что до водостока добраться можно, перейдя на противоположную сторону крыши, ибо бочка с дождевой водой у Хвостова установлена ближе к улице, ибо давеча егерь предупреждал работника Харитона, чтобы тот не допустил, чтобы порожний короб из-под подсолнухов не утопился в таковой. Найдя, что работники оставили плашмя еще две лестницы, по одной на обоих скатах крыши, проложенные рядом с печной трубой, Иван Михалыч ползет по одной вверх, по второй - вниз и видит, как поблескивают в желобе стекла забытых помещиком очков, притом папирос как бы - ни слуху, ни духу.