Жили-были могучий в битвах царь с белолицею царицею, и послал им Бог младенчика, наследника царского престола, по которому радостному случаю во дворце устроили праздник с богатым угощением на столах, уставленных золотою посудою, и вокруг каждого гостевого прибора на белоснежных льняных скатертях золотились вышитые цветы, пышные розы да изящные лилеи. Поскольку вместе с приглашенными заморскими послами на торжество явились с различными подарками во множестве и подданные царя, то места в государевых палатах, где было накрыто к обеду, на всех, конечно, не хватило, и столы вынесли в сад, где на плодовых деревьях поспевали фрукты, румянясь бочком, обращенным к солнцу. И пока народ откушивал стерляжьей ушицы, капустных пирогов, блинов с икрою и расстегаев с печенью, поднося к устам кубки с медом да зеленым вином, желая здоровья царице с ребенком, на плацу расставляли пушки, дабы артиллерийскими залпами приветствовать рождение порфироносного царского сына.
Тем временем к границам царства подошло большое войско, впереди которого ехал на вороном коне иноземный богатырь, голова у которого была размером с котел, а руки и ноги как бревна, а от зычного голоса с деревьев слетали стаи ворон, притом половина птиц падала замертво. Сторожевая рать выстроилась с другой стороны границы, неподвижным строем высоких копий давая понять врагу, что будет защищать родную землю несмотря на то, что подошедшее войско было в сравнении с нею несметным. И, вот, когда позади храбрых царских воинов мощно зеленели и шумели дубовые рощи, перемежающиеся ровнехонькими, как по линейке, квадратами и прямоугольниками полей, на которых созревала пшеница, то страна за спинами неприятеля выглядела вовсе разоренной и пустынною, ибо самые черные горы и скалы казались вывороченными из земли, а ежели когда там и росла трава, то и малая пядь всякого луга была вытоптана.
Как только сей Полянин богатырь диким криком обратился к царской рати, вызывая таковую на бой, черное войско хлынуло наподобие густой кофейной гущи на другой берег неглубокой речки Смородины, где начинались владения царя, так что вода поднялась и забурлила, возмущенная топотом перебегавших волны коней, и речка растеклась вправо и влево, достигая даже копыт лошадей ратных людей, которых конница стояла, как вкопанная, но у никакого человека не дрогнул ни один мускул сурового лица, хотя почва под страшной тяжестью задрожала, и по верхушкам дубов, а равно и по желтеющим нивам наклонившихся спеющим зерном колосьев прокатилась волна шевельнувшихся крон листьев и поверхности хлебов, и только один из стражей отделился из заднего ряда, дабы поскакать во дворец с вестью о переступивших рубежи царства захватчиках, притом мысленно прощаясь с боевыми товарищами, ибо, по всему, всю рать ожидала неминучая погибель.
Примчался гонец во дворец и говорит: так, мол, и так, царь-государь, а покуда вы празднуете рождение престолонаследника, Полянин богатырь пошел на нас войною с полчищем черных людей, и к тому моменту, как я добрался досюдова с границы, по всей вероятности, кости храбрецов, на которых завоеватель кинул тысячи тысяч своих бойцов, должно, клюют стервятники, ибо невозможно выйти из настолько неравного сражения живому человеку.
Разгневался великий царь, поднялся на ноги с резного трона из слоновой кости, который прислал оному в подарок богатый султан из далекого индейского королевства, стукнул со всей силушки по скатерти кулаком, на пальцах которого сияли огнем частые перстни, так что пустые кубки опрокинулись и покатились по столу, там и сям звонко сталкиваясь со сверкающими золотом блюдами, а из полных выплеснулось через край и пролилось зеленое вино, и сказал:
- Вы простите меня, гости дорогие и народ честной, а не можно мне сиднем на торжестве благополучно и счастливо сидеть, когда теперь, вот, за наши края смертная битва идет! Посему немедленно седлайте мне быстрого коня, а пушки на плацу пусть прямо сию минуту пальнут залпами числом в двенадцать раз, ибо не с руки мне ждать назначенного по регламенту праздника часа для салюта, когда орудия следует сейчас же повлачить отряженным для сего тяжеловозам вслед за царским войском, дабы воевать мне вместе с ратниками до окончательной победы с черным войском богатыря Полянина!
Во исполнение царского приказу из пушек произвели выстрелы, к государю подвели оседланного богатырского коня, который рыл копытами землю, чуя, что пора отправляться в поход. Царь-батюшка, переодевшийся из горностаевой мантии в доспехи и вооружившийся булатным мечом, попрощался с приблизившейся к оному с младенчиком на руках царицею, вскочил в седло и поехал за ворота, а за оным потянулись конные ратники, позади которых везли при посредстве могучих коней чугунные пушки, следом за которыми задвигались повозки, груженые провиантом и чугунными ядрами, а далее промаршировали пешие воины.
Издалека увидал царь войско Полянина, распространившееся и кипевшее, аки кипящая на болотах жижа, посреди которого изредка только промельками светлых стальных шеломов и чиркающих в воздухе остриями копий прослеживались богатыри сторожевой рати, видимо, до сих пор не вбитых кто по колено, кто по пояс, кто по шею в почву, но все яростно секших чужеземных захватчиков, как по слову из песен народных гусляров, когда дребезжащий голос певца от гордости крепчает, выводя слушателям подвиг: "... а как махнет мечом вправо, так - улица, а как махнет влево - так переулочек..."
Бросились свежие ратники на подмогу славным соотечественникам, а царь на коне меж тем пробивался сквозь толпы сражающихся к Полянину богатырю, благо что богатырский конь своею силою стремился сослужить добрую службу хозяину и уклонялся от ударов, которые обрушивались желающими повергнуть царское войско в рассеяние путем учинения ранения или смерти главнокомандующему, вскользь, ни разу не задев невредимого государя. Но и Полянин, издав клик как бы зверя, ибо нету у человека таких могучих легких, чтобы рычать сходно с невиданным чудовищем, взялся, насупившись мрачно и перекатываясь желваками, пробираться навстречу царю с другого конца бушующей лязгающей битвы, ведая в душе, что за оного черные наемники запросто откажутся наотрез воевать, когда порешат, что Полянин богатырь великий воин токмо по оглушительному гарку, да по виду, но когда понадобится сшибиться на копьях с настоящей силушкою, так оного и след простыл, а другие - как бы сами себя из беды выручай.
Стоило государю преодолеть последнего чужеземного воина, который как бы вырос из-под земли перед конем оного, но, оглянувшись на Полянина, скрежетнул зубами и двинул свою лошадь вбок, ибо очень надеялся насмерть рубануть мечом главного воителя защитников, но сей богатырь с головою, как котел, зыркнул на оного, как бы повелевая отойти с пути, иначе, мол, тебе не поздоровится, как противник, не давая царю и секунды, чтобы сосредоточиться на переменившейся фигуре, когда государь только, вот, приготовился бить наотмашь мечом по плечу того прогнанного огненным взором Полянина бойца и изловчиться кинуться в сторону от жестокого встречного удара, а тут Полянин богатырь вдруг возьми и сразу неожиданно выскочи из-за спины оного, направив копье государю в грудь, притом сей ударил пятками своего коня и с дикостью рванулся вперед так, что вороненое оружие пролетело в промежуток меж ребрами царя и, пройдя туловище насквозь, вышло наружу, но не задело сердца, так что оный удивительно как оставался после полученного удара не токмо жив, но бывши целиком поглощенным движением собственной длани с крепко зажатой в таковой мечом, ибо таковая была уж прежде занесена и направлена в уме и душе таким образом, чтобы отсечь начисто Полянину богатырю главу, и, вот, посему как бы сиим точным намерением руководимое лезвие прошло поперек шеи врага от плеча до плеча, и глава сего после упала на землю.
Постепенно распространилась весть, что царь-батюшка чуть ли не до смерти ранен, и из груди рати вырвалось скорбное стенание, когда защитники осознали отчаянное положение государя, но, вот, к счастью, военные дела благодаря сему описанному подвигу стали складываться в пользу обороняющихся, тогда как враги повернули вспять, рассудив, что без Полянина богатыря царева войска нипочем оным не победить. Для храбро противостоявших нашествию черного полчища воинов как бы судьбою было послано в пути домой благополучие, ибо государя довезли до дворца еще дышавшим, хотя всякий вдох и выдох причинял раненому очевидную боль, и сей никак не мог вымолвить царице ни слова, притом порываясь что-то сказать, так что царица приказала поставить в горнице, где поместили оного, рядом с собою люльку со спавшим в таковой младенчиком, а сама не отходила от постели государя ни на шаг, разве только чтобы покормить крошечного ребенка, дабы самой заботливо во все время ухаживать за своим несчастным супругом, ожидаючи, чтобы государь сумел, наконец, произнести какую просьбу или важное приказание, и потому внезапно прозвучавшая как-то невнятная, прерывающаяся хрипами слабая речь оного, проникнувшая в слух совершенно уже валившейся с ног от усталости, практически не смыкавшей глаз и мало кушающей вследствие отсутствия аппетита царицею, каковая, буквально, денно и нощно просиживала в изголовье кровати, подперев головку ручкою и думая о Божией Матери, каковая перенесла много страданий, спасая младенца Иисуса Христа от воинов злого царя Ирода, убегая от преследования в пустыню, и черпая из указанных размышлений силы, чтобы не умереть от горя, что Полянин богатырь, почитай, почти что убил царя, поспособствовала выздоровлению, по мнению многих, отходившего государя, ибо сей пробормотал как бы сквозь сон, чтобы послали в деревню за знахарем, каковой однажды поправлял царю вывихнутую стопу, каковая напасть приключилась с оным на охоте.
Не успели вылечить царя-батюшку, каковой, едва начав без одышки ходить, приступил к ведению государственных дел, как царство стало претерпевать новое ужасное бедствие в виде налетавшей на нивы черной тучи, громыхавшей громами и сверкавшей молниями, от которых горела неубранная еще в закрома пшеница, так что народ плакал, предполагая наступление голодной зимы. Причиною же пожаров был не каприз погоды, но Змей Горыныч, каковой казнил царя сею казнию за то, что оный поразил до смерти Полянина богатыря, ибо Полянин приходился чудищу родным сыном.