Поразмыслил царь-батюшка сколько-то часов над картою с гусиным пером и чернильницею и, в конце концов, кропотливо поделил пределы своего царства на области, приблизительно равные между собой по площади, из тех стратегических соображений, чтобы для несения постоянной караульной службы хватало тысячи человек, и отдал повеление военачальникам с войсками отправляться на места с заданием скакать дозорами, не вытаптывая полей, но зорко в оба глаза стражам глядеть притом в небеса, в особенности за являющейся вдруг как бы ниоткуда и невероятно быстро растущей на горизонте клубящейся дымной угольной чернотой и сполохами тучею, дабы, не дожидаючись, покуда молнии подпалят пшеницу, начать осыпать нависающую темную массу над головами градом стрел, каковыми, понятно, чудища с земли не ранить, ибо удалец в латах перед Змеем Горынычем все одно, что комар ввиду разъяренного быка, но, однако, вот, причинить, пусть подобное же, беспокойство возможно, а когда таковая тактика вынудила бы Змея Горыныча спуститься пониже, чтобы дыхнуть пламенем на как бы опрометчиво дерзнувших воевать с оным, в общем, практически насекомых, то у воинов, как знать, может, получилось бы кинуться в атаку верхом на коне, размахивая мечом, на трехглавого злодея и попробовать отсечь лапу с когтями, если не нанести удар по одной из трех шей.
Но, конечно, таковым образом повсеместно развертываемыми в собственных владениях военными действиями царь не думал ограничиться, ибо ждал, что пока войска будут хоть бы и с переменным успехом отгонять Змея Горыныча от урожая, оный сам полностью исцелится от раны, дабы вызвать чудище на поединок, нимало не сомневаясь, что победа обязательно останется за оным, ибо никакого другого исхода битвы себе никогда не представлял.
В самом деле, примененная тактика рассердила парящего в тучах Змея, но не для того, чтобы чудище начало изливать свой гнев на караульные дозоры, ибо Змей Горыныч переменил настроение оставить подданных царя без пропитания, но решил лететь ко дворцу, дабы похитить царицу с младенчиком на руках, каковая с мамками и няньками вышла погулять под фруктовыми деревьями в великолепный солнечный день, так что когда все вокруг окутало непроглядным мраком и как бы начался сильный ураган, гнущий долу стволы и зашумевшие, как море, ветви, с каковых даже стало срывать плоды, и таковые стремительно понеслись ударяться в руки, спины и лица царицыной свиты, каковые мамки и няньки, крича от страха и боли, попадали на землю, прикрывая головы руками, то царица спряталась за самую большую яблоню, прижав в испуге ребеночка к сердцу, и, вот, младенчик был прикрыт токмо плечами и головкою своей матери, склонившейся на грудь, но тут самая черная ночь, казалось бы, воцарилась, аккурат объяв обоих вместе с яблоней, и к ушам всех подступила как бы совершенная глухота, в связи с чем, всем на ум пришло, что мир провалился в какую-то бездну, а затем неожиданно тьма рассеялась, ибо полыхавшие оранжевыми блесками тучи как пришли, так и ушли, а свита со стонами и кряхтеньем взялась кое-как подниматься на коленки и на ноги, отряхивая одежду, потирая полученные ушибы и аукая друг дружку, и, вот, вскоре на мамок и нянек опять напал ужас, ибо царица не откликнулась, и ни матери, ни крохотного дитяти нигде, вообще, не оказалось.
Царский дворец огласился воплями, а сбежавший по ступеням крыльца царь-батюшка, кусая губы, заметался по саду, держа в одной руке бесполезный меч, а другою хватая себя за грудь, ибо душа государя почуяла, что случилось столь недоброе дело, что лучше б оному и не жить больше на свете, когда бы не капля надежды, что царица с ребеночком могут быть живы, но томятся теперь в плену у Змея Горыныча.
Воротился опечаленный царь в палаты, где лежали оного ратные доспехи, и, кашляя больной грудью, с превеликим трудом нацепил на себя панцирь, надел на голову шлем, накинул на плечи плащ и вышел снова на крыльцо, пошатываясь, но только больше от несогласья с своей слабостью от болезни суровея, зычно веля подвести себе боевого коня, но только молодецки вспрыгнул в седло, как тут же и повалился всем туловищем на шею скакуна, а правая длань оного, ни за что не желавшая выпускать рукояти доброго меча, скатившись вниз по боку коня, упала и бессильно повисла вместе с булатным лезвием вдоль ноги в стремени, и так оный пребывал в молчании несколько времени, крепко уткнувшись в конскую гриву благородным ликом и, видимо, горько рыдая о несчастной судьбе обоих, но когда государь выпрямился в седле и самостоятельно спешился, недовольно отведя локтем спешно бросившихся оному помогать, боявшихся вздохнуть от своего и царского горя слуг, то очи оного сверкали грозным огнем, и, вот, ступивший на крыльцо царь приказал бросить клич по землям царства, может, где отыщется какой могучий и славный богатырь, дабы пуститься в поход отвоевывать у Змея Горыныча государыню-царицу с дитем, за каковой подвиг была посулена богатая награда в виде дубового сундука, полного золота да драгоценных каменьев и поста главнокомандующего войсками, ибо выполнение поставленной царем-батюшкой задачи означало бы, что царство будет защищено в будущем от любого ворога.
Меж тем множество богатырей начало по одному являться во дворец, дабы предстать пред светлые очи государя, каковых подвергали испытанию, предлагая проскакать к плацу, дабы вступить в сражение с двадцатью ратниками разом, ибо царь-батюшка повелел непременно на практике проверять воинское умение каждого прибывшего из ближних или дальних уголков царства воина, не полагаясь просто на внешность и вероятную похвальбу человека, каковой должен будет выдержать как тяготы путешествия в неведомое и незнаемое царство Змея Горыныча, так и бой с трехглавым чудищем. И только малая толика людей не терялась и билась с толком и ловкостью, кто - разбивая бойцов на две части, дабы нанеся удары по половине воинов и сметя ряды таковых, сразу кинуться с отчаянной храбростью рубиться против другой половины, рассеивая и обращая в бегство стремительным натиском, кто - выскакивая из кучи бойцов и лошадей, нападал на потерявших оного из виду из-за устроенного сиим столпотворения с тыла, сбрасывая мощными ударами кулака на землю или выбивая из руки меч, и так далее, и так далее. Но и прохождение испытания, безусловно, не гарантировало, что поход для богатыря сложится удачно, ибо, вот, ежели первые из отважных и сильных людей, каковых царь посылал искать царицу с младенчиком, пропали за рекою Смородиной без вести, так что о таковых уж больше в царстве никогда больше не было ни слуху, ни духу, то последующие возвращались, недоуменно разводя руками, что оных кони напрочь отказываются скакать далее вытоптанных и вывороченных черных каменных земель, на каковых прежде стояло перед сторожевою ратью несметное наемное войско Полянина богатыря, да и самое богатыри чувствовали, что у оных ни с того ни с сего ноги начинали подкашиваться и не шли вперед, когда воины решали, наконец, спешившись идти пешком и тащить за собою в поводу как бы изо всех сил странно упиравшихся всеми копытами в почву заупрямившихся коней.
Так и миновало почти полгода, а царь все не имел никаких известий о том, живы ли царица и престолонаследник, да и выздоровление государя затянулось, не позволяя оному ринуться на розыски любимой супруги и родного сына, и тут бы царю-батюшке начать чахнуть, аки вывороченному с корнями дереву из земли, но спасали молитвы Богу и мудрый совет, каковой дал царю знахарь, ежедневно продолжать упражняться в военном деле, ибо, неровен час, объявится во дворце какой-нибудь иноземец вроде Полянина богатыря, прознав, что государь не может сесть на лошадь, а не токмо лезвием по правилам воинского искусства махать.
А в то время среди тех двадцати ратников, что сражались в испытательных боях с богатырями, каковым надобно было ехать в царство Змея Горыныча, служил славный воин по прозванию Вышата, и, вот, сей-то удалец, видя, что весьма долго уже никакой человек не прибывал во дворец, дабы с решимостью взяться за задание добыть томившихся в плену у чудища царицу и порфироносного младенца, пошел к царю проситься непременно отпустить оного в указанный военный поход, ибо, не будь оный занят службою по проверке силы и ума богатырей на плацу, то давно бы вызвался спасать царского ребеночка и государыню.
- Как же ты, Вышата, собираешься попасть в неведомое и незнаемое царство Змея Горыныча, когда на ту поганую землю ни конь копытом ступить не может, ни человек ногой, каковая у оного там подкашивается? - спросил царь богатыря с сомнением, поскольку день и ночь ломал голову над сиим вопросом, но никакого решения, кроме того, что трехглавый Змей заколдовал границы своего царства не находил.
- Авось не пропаду! - бодро сказал Вышата. - Хоть и силен Змей Горыныч, а Бог чудища все равно будет посильнее. Вот я и думаю путешествовать далеко отсюда за речкою Смородиною с твердой верою, что когда богатырь принялся за доброе дело, то Господь как-нибудь оному поможет.
- Хорошо, - сказал царь-батюшка, приободрившись настроением богатыря. - На тебя теперь, Вышата, вся моя надежда, ибо я опасаюсь, что в неволе у злого Змея долго продержаться тонкому и доброму человеку невозможно, а у государыни как раз такое нежное сердце, и, вот, только бы окаянное чудище измышляемыми зловредными кознями не разделило царицу и младенца, не то царица изведется от горя, что станется с ребеночком.
Побежал бегом Вышата обратно на плац, известил товарищей, что уезжает искать царицу с наследником по разрешению государя, быстро вывел из конюшни своего доброго коня, вскочил в седло и поскакал рысью к речке Смородине. А на половине пути оному встретилась деревня, в каковой проживал знахарь, лечивший царя, и богатырь, только слышавший, как все, что царя после битвы с Полянином богатырем вернул к жизни какой-то старичок, не ведал, какового оный виду и из каких краев, и посему, когда въехал в росший, как стена, за околицею деревни густой и темный лес и двинулся по тропе, проходившей мимо мерцавшего озера, в каковом отразились высоченные сосны и ели, то, вот, Вышате невдомек было, что за сухой, как осенний лист, старец забрел в воду, закольчив ниже колена полотняные штанины, и моет щетками белого, как снег, богатырского коня.
Желая напоить своего измученного скакуна свежей прохладной водой, Вышата направил такового к берегу, где спрыгнул на землю и вежливо поздоровался со старичком, каковой поинтересовался:
- Куда путь держишь, добрый молодец?
- А еду я в неведомое и незнаемое царство Змея Горыныча по велению царя, потому как надобно вызволять из плена государыню и порфироносного младенчика, - сказал Вышата.
- А ведомо ли тебе, удалой богатырь, что, вот, ни конь, ни человек через границу того царства переступить не может, каким бы ни был могучим скакун, и какие бы подвиги ратник на войне ни совершал? - спросил старичок.
Тень пробежала по лицу Вышаты, каковой, хотя и неотступно верил, что найдет выход из положения, когда резвый конь домчит богатыря до того рубежа, за каковым простирались земли чудища, но все же впал в задумчивость, прежде чем ответить старцу, ибо с ужасом вдруг представил себе, каково будет оному огорчить царя-батюшку, коли не удастся преодолеть колдовской силы заклятий, наложенных Змеем на свое царство.
- Да уж как ведомо, добрый человек, - вздохнул богатырь. - Но ведь никак нельзя мне не спасти царицу с ребеночком, иначе все царство наше пропадет, и я так даже думаю, что никогда радости на нашей земле в жизни не может больше быть, ежели во дворце случилась такая беда, с каковою, значит, кому-нибудь надобно обязательно справиться.
- Что же, добрый молодец, по твоему вдумчивому ответу я могу судить, что у тебя чистая душа. Но вот что я тебе скажу: тебе ни по чем не пробраться в царство Змея Горыныча на твоем коне, как бы таковой ни был, по твоему мнению, хорош, - спокойно молвил старик. - А вот сей белоснежный скакун, какового я держу за повод, чудесным образом перенесет богатыря через волшебную черту, каковою злодей огородился от возможных спасителей своих пленников.
- Благодарствую, но мне и мой конь сгодится, - отказался Вышата. - Что-то мне не верится, что твой конь какой-то особенный, а что до моего верного скакуна, то никогда таковой меня не подводил.
- Ну, коли ты хочешь знать, то когда первых богатырей, наезжавших в царство Змея Горыныча, чудище попалило одного за другим огнем из пастей трех голов, то потом оное применило заклинание против всадников и пеших, дабы не караулить, какой еще прибывший воин вздумает искать оного добычу. Но и на сем злодей не остановился, ибо по сему лесу ближе к речке Смородине теперь бродит Горясер богатырь, путая следы путников, наподобие лешего, и оттого ты вместо того, чтобы выйти с своим конем к Смородине, непременно воротишься снова на сие озеро, только меня здесь уже, конечно, не будет, а тогда сразу поезжай в деревню, и я смогу, вероятно, посоветовать, что делать тебе дальше, - молвил старик.
Попрощался Вышата с загадочным старичком, да и поскакал своим путем, как задумал раньше, но, вот, как поведал знахарь богатырю, так и вышло, то бишь, никакой речушки оный по прошествии времени, за каковое должен был одолеть расстояние до границы царства, так и не достиг, но прискакал другою тропою на противоположный берег озера, и, что же, пустив своего коня скакать рысью по краю водоема, богатырь вдругорядь очутился на том же самом месте, где поил животное и беседовал с незнакомцем, откуда Вышата повернул ехать в деревню, решивши, что ежели в чем-то старичок оказался прав, то и совета оного будет послушать не лишним.