Как запотевшая глиняная кринка, до краев наполненная молоком, в верхнем слое какового на два пальца собрались жирные желтовато-розовые сливки, так и пышный каравай были не маленькими, но изрядно проголодавшийся богатырь весьма быстро справился с поданной оному старичком пищею, и ежели знахарь носился по двору, словно медоносная пчела, успевая и корову передать на руки старушке, и молодца накормить, и петуха поймать в курятнике зачем-то, и конягу оседлать, то неловко было бы Вышате заставлять радушного хозяина подождать, чтобы тот, притоптывая ногой да без нужды проверяя ремни, стремена и поправляя веревки заплечной котомки на своей груди, то встряхивая, сняв с макушки шапчонку, из каковой вылетела с липовой тонкой стружкою и несколькими соломинами щебечущая пичужка, придумывал себе из вежливости, чем себя еще занять, дабы не торопить гостя прожевать кусок. Гость же, не совсем понимая, куда это собрался держать путь знахарь, кликнул тут же своего коня, каковой сам себя уже с пользою накормил отборной пшеницею, видимо, предназначавшейся у целителя лошадям для скорейшей поправки здоровья, мудро последовав примеру белоснежного скакуна, отошедшего от колодца к кормушке.
- Поразмыслил я, богатырь, над вестями, каковые ты принес, и решил сам с тобою в царство Змея Горыныча ехать, - сказал старичок с настойчивостью в голосе, против каковой без толку было возражать. - Беспокоюсь я, что Горясер в недалекий день окончательно тропы перепутает, и сомнительно будет отрядам в тысячу человек, разбросанным всюду в караулы по нашему разоряемому царству, что-нибудь важное узнавать в срок друг о друге, как, вот, и в царском дворце батюшка-государь локти будет себе кусать все оттого, что, сколько ни посылай с заданием самых быстрых гонцов на нивы, а военных сведений никакой вовек не привезет, потому как либо туда не найдет дороги, либо обратно не вернется, и подмога никуда не подоспеет, а про то, жив ли царь, никому будет неизвестно, и, в общем, страна разобщится, пойдут тяжелые усобицы, ну, а тогда злому ворогу только и налетай коршуном на народ, как на беззащитных цыпляток, спаси Бог ныне, и присно, и во веки веков от такового безобразия.
Тут поставил знахарь ногу в стремя и уж намеревался перекинуться другою через спину лошаденки, но вдруг заметил, что Вышата, хоть и приподнял брови, но, не говоря ни слова, надевает шлем и вспрыгивает в седло своего старого коня, и повелительно спросил:
- Разве я не втолковал тебе, чтобы ты садился на белого скакуна?
Сию минуту выпроставши ногу из стремени, старик, остававшийся другою на земле, бросил свою конягу, каковая не замерла на месте, но, немедленно ступив копытом в густую траву, из каковой торчали столбы, перемежающие стенки плетня загона, увенчанные перевернутыми вверх дном горшками, ежели где к таковым не притулились вилы с граблями, когда на еще одном висела связка сушеной рыбы на кукане из ивового прута, принялась отыскивать и хрупать закатившиеся яблоки, каковые роняла большая яблоня, выросшая отдельно от кущ сада позади избы на пятачке земли, на каковом толклось кудельным озерцом пять-шесть овец, каковое всякий раз как бы дружно относило с блеянием в сторону на спичечных ножках от алевшего полосатым бочком падающего плода, и, подскочив к коню слезшего на землю богатыря, каковой ослаблял ремни, дабы стащить седло, взял скотину за повод и стремительно повлек к сараям, средь каковых находилась, как догадался богатырь, конюшня, стоило Вышате оказаться со снятым седлом в руках, а между тем старичок позвал громко:
- Снежнозар!
Пропадавший из виду богатыря великолепный конь принесся и, переступая копытами, невесомым шагом прокружил до ворот и обратно до того места, откуда не пришлось стронуться Вышате, сначала думавшему отправляться самому идти за колодец к кормушке, дабы оседлать подходящего для похода скакуна.
Мимо богатыря быстрым-быстрым шажком потрусила отворять ворота старушка, ибо знахарь показался возвращавшимся уже без верного коня Вышаты, притом что богатырь загарцевал верхом на забуянившем, вспрыгнувшем, выгнув хребет, новом коне, каковой почудился как бы диким абсолютно, поскольку два раза встал на дыбы, да оскалив страшно притом зубы, а затем, опустившись передними ногами, резко вскинулся крупом, бешено меча подковами солому и комья глины, заставив собаку рвануть опрометью по-лисьи к своей дощатой конуре, над каковою висел, покачиваясь, обрывок железной цепи, очевидно, защелкивающейся на ночь или, чтобы пес не путался зря под ногами, на ошейнике, каковая, взвенивая, аки колодезная, и волочась по земле, передвигалась по стальной проволоке, кстати, обвязанной одним концом вокруг ствола яблони, где швыряло испугом плотик овец, а другим была прикручена к столбу забора, однако, конечно, собака бы бегала, посаженною на цепь, не через весь двор, дабы проволоке не попадаться поперек груди животным, притом жесткий волос гривы, как бы чудно усыпанной сверкающими на солнце мелкими искорками, и длинного хвоста, рассыпался по дуге шероховатыми проволочными плетями, так что богатырю из опасения, что сие вполне может повредить зрению, предпочел зажмуриться, но далее конь, как бы проверивший, не слаб ли сей человек, какового нужно будет домчать до дальних жутких земель чудища, угомонился и, как ни в чем не бывало, стал слушаться повода и пяток всадника, тогда как старичок, не обращавший внимания на то, что Вышате приходится туго, коли чудесный скакун выделывает таковые коленца, достигнув загона, в каковом спокойно жевала жвачку пятнистая корова мальца, улучив момент, когда оного коняга подняла морду из травы, выбросив ладонь как бы для поимки мухи, захватил в кулак поводья и вывернул животное стать на просторном для маневров участке головой - к воротам, хвостом - к избе, дабы снова предпринять попытку, каковая, по счастью, на сей-то раз без вторжения неожиданных проблем знахарю, к слову сказать, удалась, опершись шатко лаптем на стремя, очутиться верхом на своей как бы, вот, никудышней в сравнении с богатырским конем лошаденке, ну, смех да и только, как будто оному было в точности известно в уме заранее, что взбесившийся могучий Снежнозар, как только придет время путешественникам трогать в путь, тут и поведет себя, как положено верному боевому товарищу.
Выезжая из ворот, богатырь оглянулся на старушку, дабы, прощаясь, заодно поблагодарить сердечно хозяйку за хлеб и молоко, да изумился, что, старичок, кляча какового размеренно зарысила следом за богатырским конем Вышаты, как бы встав в строй по левую руку молодца и несколько поотставши, ибо знахарь что-то говорил ласково своей жене, утирающей слезы уголком платка, завязанным под подбородком, положивши руку хозяйки себе на ладонь и накрыв таковую другою, нагоняет постепенно Снежногрива, скача чуть лишь позади Вышаты, да, вот, не токмо нагрузив свою лошаденку корзиною с сидящим рыжим петухом, но вдобавок еще с лохматым котом, какового глазищи походили на золотисто-зеленые блюдца, устроившимся перед оным на седле, а следом за сиими всадником и конягою бежит прыжками дворовый пес, что уже, вообще, по мнению богатыря, просто никуда не годилось, ведь путники не на ярмарку собрались, а на войну.