Аннотация: Предлагаю Вашему вниманию вторую лекцию А.Г.Дугина из цикла Фундаментальная психология
Фундаментальная психология
Лекция 2
Душа /тело / человек в архаических обществах
Здравствуйте. Вы смотрите вторую лекцию о фундаментальной психологии. Я говорил в первой лекции, что психология возникла в Новое время как дисциплина, которая претендует, или декларирует изучение души, но в парадоксальной ситуации, когда сама доминирующая культура и наука Нового времени существование этой души отрицает. Соответственно чтобы нам понять генеалогию психологии, и ее парадоксальное значение, необходимо сделать экскурс, как я говорил, в тот мир, в ту культуру, в ту цивилизацию, которая эту душу, псюхэ, признавала.
Соответственно в первой лекции описывая то, чем являлась душа до того, как возникла психология, до того, как пришла культура модерна, я говорил о невидимой, легкой, и одновременно могущественной силе, подобной ветру, которая составляет одну из сторон мира. Т.е. в мире есть видимая сторона, и невидимая. Душой называется та невидимая сторона, которая дает о себе знать через последствия, через свои влияния. Т.е. это невидимая, и могущественная одновременно сила. Вот приблизительно такое, в самом общем представлении, такое значение имела душа в древности в традиционном обществе. И когда мы стали питаться описать душу более конкретно, и найти ей более точные соответствия, я говорил о том, что душа неразрывно связано с двумя другими представлениями, столь же обобщенными, столь же приблизительными, с представлением о теле, или о неком видимом предметном мире, и с представлением о человеке.
Т.е. собственно говоря, можно сказать, что существует некий структурный комплекс, в котором очень тесно переплетены между собой душа, тело и человек. Как маска, как некое место встречи между душой и телом. И человек может быть сдвинут, как я говорил, у Сократа в сторону души, может в сторону тела, находиться в промежуточном положении. И в принципе, что самое главное, человек, душа и тело представляют собой неразрывный комплекс. Т.е. мы не можем определять одно через другое, в силу того, что все эти три уровня человека, или три уровня реальности, все эти три полюса, все эти три концепта, эти три действительности, они настолько тесно и неразрывно сопряжены друг с другом семантически, что представляют собой некое отношение. Т.е. отношение души к телу и создает человека. И тело соотносится с душой через человека. Или душа оживляет тело через человека.
И как мы говорили, место человека находится между душой и телом. И может быть сдвинуто либо в сторону души, либо в сторону тела.
Сегодня мы будем рассматривать архаические представления о душе. Т.е. представления в тех обществах, которые еще не развили, не сложили, или еще, или вообще никогда не сложили некоторую развернутую философию, развернутую религию, развернутую метафизику, но которые тем не менее имеют вполне конкретное представление о том, что такое человек, душа и тело. Этот комплекс человек, душа и тело. Не обязательно человек состоит из души и тела. Человек, душа и тело -- это три неизвестных, которые переплетены между собой очень сложным образом. И эта комплексная структура должна рассматриваться вся в целом.
Причем мы не должны подходить к этому архаическому обществу так, как будто мы безусловно знаем, что такое душа, что такое тело, что такое человек. Если мы хотим по-настоящему составить себе представление о том, как душа, или дух, каким статусом антропологическим или онтологическим они обладают в архаических обществах, мы должны допустить, что эти комплексные воззрения представляют собой некую цельность, которую нам только предстоит понять путем эмпатии. Соответственно мы не должны выносить заведомо суждения: ага, те или иные народы, те или иные культуры под этим понимают то-то, что нам уже известно. Мы должны вступить в это неизвестное и попытаться разобраться в этом неизвестном, двигаясь внутри его собственных структур. Вот тогда мы составим себе представление о душе, человеке и теле или об их взаимодействии в той или иной архаической культуре.
Например, можно начать с представления о душе или об онтологии духов у народов чукчей, палеоазиатских народов, которые живут на северо-востоке Евразии, которые тесно связаны с одной стороны, с эскимосскими культурами полярной зоны, живущими не только на северо-востоке Евразии, но и на севере Америки, вплоть до Гренландии. А с другой стороны, пересекающиеся с другими палеоазиатскими народами Сибири, вплоть до более широких цивилизаций, построивших крупные развитые культуры, как алтайская цивилизация, тюркско-монгольская цивилизация.
Исследование чукчей и их общества, пожалуй, самое глубокое и интересное предлагает русский этнолог Владимир Тан-Богораз, который участвовал во многих этнологических экспедициях к чукчам, и составил довольно подробные отчеты об их культуре. Так вот Тан-Богораз, описывая статус духов, или то, как чукчи воспринимают мир, как они понимают человека, как они понимают животных, как они понимают тела, как они понимают души, он говорит о том, что для чукчей весь мир представляет собой человеческий мир. Понятие человека для чукчей -- это понятие не так связано с нашим родом исключительно. Т.е. под человеком чукчи понимают совершенно другое, нежели мы. В частности, они считают, что и животные, и предметы -- все они являются человеком, людьми, человечками. И даже в каждой щепке, в каждой пылинке, в каждой ветке живет свой маленький человек. Этот маленький человек, можно сказать, гомункулус, - это особая онтология гомункулуса. По латыни гомункулус -- маленький человечек, и эти человечки населяют весь мир. И вся Вселенная представляет собой ряды разноположеных серий человечков. И человеческие общества, или общества гомункулов представляют некие сети. Причем разномасштабные сети, от самых мелких до самых крупных. Человечество населяет звезды, Солнце, Луну. И этот мир, населенный различными человечками, от крохотных до великанов, проходя через людей и самих чукчей, и представляет собой некую антропологическую сеть.
Но она такая же антропологическая, как и природная, душевная или телесная. Это очень интересный момент, что для чукчей понятие человек совсем не то, что для нас. Это не один вид, а это некоторая структура бытия, которая называется человек. И собственно говоря, такими же людьми являются общества духов, или келет. Вот что пишет Тан-Богораз, как чукчи определяют духов, или души:
"Большинство келет не остается все время в своих убежищах. Они посещают человеческие поселки, и рыщут кругом в поисках добычи. Духи келет вообще живут человеческой жизнью, подобно людям.
( Т.е. в принципе духи (души) и люди -- это одно и то же. Или очень близко.)
Также они разделяются на племена, у них есть сои поселки и стойбища, они тоже ездят на собаках и оленях, они женятся и имеют детей, их молодежь ходит на охоту и рыбную ловлю, а старики сидят дома и ворожат о будущем гадательными камнями. Предмет их охоты (вот здесь разница) всегда люди, которых они называют тюленчиками."
Соответственно если люди охотятся на животных, на тюленей, то духи охотятся на людей. Соответственно между различными типами душ или духов складываются релятивные отношения, отношения жертвы и охотника. Поскольку чукчи живут охотой, соответственно и все остальные человечки живут тоже охотой. Одни человечки охотятся на других, и те человечки, которые являются охотниками, они и есть человечки, а те, на кого они охотятся, и есть животные. Для духов келет сами люди представляют собой животных, жертвы, на которых они охотятся. И вот как описывается бытие духов в сказке:
"Kelet приходит ночью к человеческому жилищу, раскидывают свои сети у входа, просовывают длинные шесты под стенки шатра и выгоняют маленькие души спящих из-под теплою покрова спального полога".
Поймав душу, они рассекают ее на куски, варят в котле, кормят ею своих детей. Мы окружены врагами, говорят чукчи, духи все время рыщут невидимо, рыщут вокруг, разевая свои пасти, мы поклоняемся и даем дары во все стороны,прося защиты у одних, давая выкуп другим, ничего не получая даром. Невидимо летая в пространстве, духи охотятся за человеческими душами и телами.
Соответственно в данном случае мы видим, как люди, люди как жертвы духов, являются в данном случае объектами. Наша индивидуальность, наша человеческая личность оказывается в положении жертв неких развоплощенных инстанций, которые называются келет, душами. То, чем являются для нас развоплощенные , или свободные души, тем же мы являемся сами для животных, для растений, для деревьев, которые мы рубим.
Т.о. здесь существует некая постоянная градуальность в распределении того, что является духом, что является человеком, что является телом. Т.е. по сути дела здесь очень важно, что духи не только охотятся на души людей. Они охотятся и за телами. И более того, принципиально для духа именно захват жертвы как тела. Т.е. сам развоплощенный дух, который находится в состоянии охотника, он своей активной позицией в этом балансе дух-человек-тело сдвигает человека в сторону тела. Он превращает своей активностью человеческую активность в пассивность. И то, что нам представляется нашей свободной волей, нашей собственной душой, для духов не что иное, как тело. Это очень важно.
Но и соответственно точно так же, если животные, собаки, тюлени, медведи, волки считают самих себя людьми, а это очень важно, потому что маленькие человечки и большие человечки -- это и есть звери и растения, то мы их людьми не считаем. Мы сдвигаем их в ту утилитарную подручную сферу, которую Хайдеггер называл тухандензайн, игнорируем их человечность, их свободу, их волю, сознание, и воспринимаем их как материал. Для того, чтобы делать из них юрты, ездить на них, если речь идет о собаках, или есть их мясо.
Т.о. мы видим, как эти три инстанции, которые необходимы для понимания души, душа-человек-тело, как они градуально выстраивают такую ровную сеть, где дух по отношению к телу -- это лишь отношение, реляция. И человек -- это тот, кто в промежутке. Когда мы принимаем кого-то как цельного, нам равного, тогда мы говорим, что это -- человек. Когда мы видим кого-то как более важного чем мы, кого мы считаем нашим хозяином, как мы являемся хозяином собачьей упряжки, тогда мы больше уделяем ему значения как невидимой душе. И мы называем его этим словом -- душа, дух. И соответственно, то, что нам подчинено, что находится в нашем владении, то, над чем мы господствуем и по отношению к чему мы сами являемся хозяевами, мы называем телом, или предметом. Хотя на самом деле и духи имеют свою телесность, и животные имеют свою человечность, свою духовность. Здесь мы видим такую сеть постоянных градуальностей, сотканных из этих трех принципиальных понятий: из понятия дух, или душа, в чистом виде, причем у чукчей этого нет, это в европейских, или более развитых теологиях и метафизиках только появляется представление о душе. Поэтому чукчи не знают душу только, поэтому духи - это тоже люди, в каком-то смысле они еще и тела. Поэтому чукчи не знают только животных, потому что животные -- это тоже и люди, и духи.
Теперь что говорят чукчи о предметах. Предметы, пишет Тан-Богораз, представляются им имеющими двойную сущность: обычный вид, и другой, антропоморфный вид, в котором они живут человекоподобной жизнью.
И вот теперь мы приходим к еще одной стороне. Если мы говорили об обществе духов, которые ловят людей, общество людей нам по умолчанию представляется чем-то знакомым и известным, а вот сообщество людей-предметов, маленьких человечков, которые живут в предметах, вот это нечто новое.
И тогда вступает в силу этот закон градуальной связности всех вещей мира, поскольку обычные предметы являются предметами тогда, когда мы являемся обычными людьми. Т.е. когда мы люди как хозяева, то они для нас предметы. Но стоит нам чуть-чуть вдуматься, чуть-чуть открыться этому миру, который находится под нами, и мы начинаем понимать, что речь идет не о предметах, а о застывших или спрятавшихся человечках. Т.е. этот антропоморфный вид предметов -- это необходимая предпосылка непрерывной континуальности этой душевно-телесно-человеческой сети. И вот как Тан-Богораз описывает жизнь омулетов, например:
"Деревянные омулеты, спокойно лежащие в деревянном ящичке, превращаются ночью в пастухов. И отправляются в оленье стадо охранять его от волков. Рано утром они возвращаются на прежнее место и снова становятся кусочками дерева. Такое превращение все же не меняет основных свойств предметов. Деревянное племя, деревья во множестве являются на зов шаманов. Но входя в юрту, они боятся огня, т. к. он может их сжечь."
Соответственно, все в мире состоит из людей. Но когда мы так говорим, с точки зрения чукчей это значит, что все в мире состоит из душ, людей и тел. Потому что эти серии отношений и место, которое фиксирует наше внимание на непрерывной ткани этой сложной конфигурации, в которой переплетаются душа, о чем мы говорим в психологии, и тело, именно эта непрерывность и составляет специфику восприятия архаического мира человеком.
Здесь можно еще добавить свидетельство Тан-Богораза:
"Звери, представляемые как человеческие существа, могут изменять свой вид так же легко, как это делают духи. Потому что духи есть одновременно и духи сами по себе, и люди, и звери, и предметы. Горностай, например, это стадный воин, одетый в белый панцирь. Ножки убитых им мышей -- это оленьи окорока. Сова -- тоже воин. Мыши -- народ, живущий в подземных жилищах. У них стада, состоящие из корешков сараны и макарши. Это их олени. У них сани из травы. Внезапно превращаясь, они становятся настоящими охотниками. Они выезжают на нартах и охотятся на белых медведей. Когда им надо везти убитого медведя домой, нарта съеживается, а медведь обращается в еврашку."
Поразительная вещь. Что происходит в этом превращении мышей в охотников на медведей? Вот та градуальность, о которой я говорил. Когда мыши являются мышами, они маленькие и живут в своих норках. Но когда их человечность, которая им безусловно присуща, которая присуща людям, духам и тем же медведям, начинает разрастаться, они обретают свойство души, или духа, они масштабируются, они из жертв, или предметов превращаются в хищников. И для того, чтобы подчеркнуть, насколько хищник, т. е. охотник, мышь как дух становится могущественным, чукчи описывают, что они охотятся на медведей. Представляете? - маленькая мышь охотится на большого медведя и тащит его на своих повозках себе в нору.
Это превращение предмета в дух, предмета в человека, в зверя, маленького или большого, это превращение составляет сущность очень тонкого представления об архаической антропологии, но так же и об архаической телесности, и об архаической душе.
Соответственно эту тему сложной антропологии, такой пан-антропологии, антропологии, пронизывающей разные уровни действительности изучают... Если Тан-Богораз жил в 19 веке, и исследовал культуру чукчей 19 -- начала 20 века, то уже в конце 20 -- начале 21 века антропологи, особенно в Латинской Америке, придали этому мировоззрению, аналогичному мировоззрению чукчей, архаических народов, теоретическую основу. Так в частности, Эдуардо Кон, один из современных антропологов, написал блестящую книгу "Как мыслят леса", продолжая "Каннибальские метафизики" Де Кастру. Он изучает народ руна, живущий на границе с лесом, и он изучает мировоззрение этого народа, которое очень напоминает мировоззрения других культур, в частности, градуальную антропологию чукчей. В центре его внимания -- такое явление, как руна-пума. Руна на языке этого народа -- человек. Мы знаем, что очень многие культуры называют человека и свой этноним одним и тем же термином. А пума -- это ягуар. И среди других народов, окружающих это население, считается, что именно в этом селении обитают очень могущественные колдуны. Т.е. люди-ягуары, которые обладают бОльшими способностями, чем обычные люди.
Теперь мы уже более-менее знакомы с этой градуальной антропологией, соответственно мы можем сказать, почему руна-пума выделяется среди других народов, почему эти люди рассматриваются как более сильные, более мудрые, более знающие. Потому что человеческое -- руна, у них смещено в сторону пума. Т.е. они в бОльшей степени души, чем индивидуумы, и смещены в сторону хищника, в сторону хозяина.
Интересно, что Э.Кон говорит, что все типы существ у народа руна делятся на две категории пума и арича. Пума -- это и ягуар, и господин, и хищник, и нападающий, и одновременно властитель. Пума -- это не только ягуар, а это любое существо, которое оказывается в положении господствующего над своей жертвой. А вот жертва -- это арича. Чистое понимание души в данном случае -- это пума. Что такое душа? Это ягуар. Но не как конкретный вид хищника, а как хищное начало вообще.
Но если ягуар сам по себе сильнее других животных леса, и подчас, если человек слаб, сильнее и человека, при этом, продолжая эту линию, народ руна говорит, что сами ягуары -- это лишь дух. Если для нас и для других животных они -- пума, то для еще более душевных существ, для духов в чистом виде они -- арича. Т.е. они либо их инструмент, либо даже их жертва.
И здесь представление о том, что какой-то народ руна являются пума, это значит, что они более духовны, более душевны, более хищны, чем остальные. Т.е. их сдвиг в меж-этнической, меж-племенной картине происходит в сторону души.
Мы разбираем эти архаические представления, для того, чтобы понять специфику рождения концепта души в тех традиционных обществах, которые еще не придали этой душе окончательного метафизического, философского, религиозного выражения.
Конечно, когда я говорю, что еще не придали, я не имею здесь в виду никакой временнОй последовательности. Потому что народ руна-пума живет сегодня в Амазонии Латинской Америке, чукчи имеют те же представления, которые описал Тан-Богораз, сегодня, в наше время. Когда я говорю еще, я имею в виду логическую ступень, а отнюдь не стадию развития общества. И чтобы найти эти основания, эти корни представления о душе, мы должны обратиться к этим фундаментальным представлениям. И Э.Кони так же говорит, что необходимо внимательно изучить перспективизм представлений индейцев Латинской Америки, которые полагают, что все сообщества -- и животных, и предметов, и трав, и стихий, ветров -- они представляют собой человеческие сообщества. И себя видят людьми. Когда свиньи пьют воду из лужи, они видят себя людьми, пьющими пиво маниоко.
Здесь та же самая идея, что животными, инструментами, даже предметами эти народа леса, птиц, животных, становятся для нас, когда мы оказываемся по отношению к ним в положении пумы, в положении хищника, в положении господ. А сами по себе они таковыми не являются.
Интересно, что тематика людей-ягуаров имеет полный аналог у народов банду, в частности у племени бали в Африке, которые образуют тайные общества аниота. Аниота -- это общество, где люди в результате обрядов превращаются в ягуаров. Конечно, здесь вопрос: что значит превращаются в ягуаров? Является ли это результатом психоделических веществ, которые они принимают, или особых плясок, обрядов, либо это некая условность? Чтобы понять онтологию и антропологию людей-леопардов, необходимо просто вспомнить ту картину переменной антропологии, которая и является неким психофизическим комплексом антропологии, где психическое, а точнее душевное, духовное начало проходит через человека как через временную инстанцию. Т.е. они люди, и они же леопарды. Они леопарды-аниота, потому что они более сильны, потому что они более духовны, более душевны, чем обычные люди. Не потому что они более звериные, а потому что они выступают в качестве хозяев.
Вот это представление о хищном хозяине -- это очень важный элемент в представлении о душе. Душа скорее хищник, невидимый и сильный, который владеет и господствует над телом. И этот акт господства одного над другим, невидимого хищника над видимой жертвой, и создает инстанцию человека. Вот почему человек является промежуточным и зависящим от тех полюсов, которые мы обозначаем в этой диалектике как хищник-жертва, или аниота от людей-леопардов.
Соответственно ту же тему развивает Кастру. На тему того, о чем мы говорили, прочитаю его цитату:
"В самом типичном случае люди в нормальных условиях видят людей в качестве людей. А животных -- в качестве животных. Что касается духов, если эти существа, обычно невидимые, становятся видны, это верное указание на то, что условия ненормальны -- болезнь, транс, или какие-то другие изменения состояния. Хищные животные и духи, в свою очередь, видят в людях добычу, айче, тогда как добыча видит в людях духов и хищников. Человек видит самого себя как человека, но луна, ягуар, змея или мать оспы видят его как тапира или свинью, которых они убивают."
Вот тот релятивизм души, человека и тела, о котором мы говорим. Люди видят людьми только равных себе. Высших себе они видят как духов или как души, а низших себе -- как телесных животных, или как инструмент, или как собственность, или как то, чем они владеют. И когда человек начинает видеть невидимое, когда душа становится для него чем-то проявленным, он приходит в статус духа, сходит с ума и теряет свои человеческие качества. Он мигрирует в сферу души.
Но точно так же если человек начнет понимать язык зверей, язык лесов, тогда он опустится в этой иерархии, он станет своим телом. Наше тело понимает лай собак, шепот травы, или свист соловья. Именно тело, а не дух. Это очень интересно. Чем ниже мы спускаемся внутри самих себя, в сторону своей телесности, тем доступней нам язык тех существ, которые живут ниже маленьких человечков, которые населяют талисманы, и начинаем различать мышиный писк. И это тоже ненормально.
Интересно, что Э. Кон описывает ситуацию, когда возникла проблема с собаками у наблюдаемых им людей руна, и они осуществили такой шаманский ритуал, напоив собаку техническими веществами для того, чтобы ей что-то сообщить, чтобы она была аккуратней в лесу с ягуарами, потому что там стали пропадать псы. И собаке, накачанной специфическими психоделиками, перевязали морду. Э.Кон, наблюдая эту сцену, не мог понять, для чего они это сделали. А потом, нехотя, обиняком участники этого обряда рассказали: когда собаку накачивают, она становится собакой-шаманом. И она способна слышать и понимать, что ей говорят. Но если она начнет отвечать, и мы услышим слова этой собаки-шамана, то мы тоже станем псами. Мы сдвинемся по шкале дух-человек-тело слишком в сторону телесности. Поэтому на всякий случай, чтобы не услышать слова собаки-шамана, мы завязываем ей пасть. И здесь очень интересно, что в этом контексте, в этом намеченном нами широком, антропологическом, душевно-телесном контексте, континууме мира, можно все-таки уже на следующем уровне провести еще более точную, прицельную градацию, и спросить у людей руна, что и делает Э. Кон, как они понимают душу уже в смысле более приближенным к западной культуре. Причем частично они говорят на языке руна, частично на испанском, и пользуются таким термином, как анима. Это испанский термин для души.
И вот что в селении индейцев народа руна говорят:
Термин анима обозначает способы взаимного образования семиотических самостей, через взаимодействие друг с другом. Душа возникает реляционно, во взаимодействии с другими одушевленными самостями, раздвигая привычные для нас границы между видами сушеств. В экологии самостей, населяемой рунами, взаимоотношение возможно при наличии души. Поскольку, по мнению людей, животные осознают существование других видов, у них есть душа. Собака и агути (крупный лесной грызун), употребляемый в пищу, обладают душой, в силу своей способности осознавать и замечать существа, являющееся по отношению к ним хищником или добычей.
Что такое в данном случае в этом понимании альма (анима)? Альма -- это способность к горизонтальным коммуникациям, встроенным в систему вертикальных коммуникаций. По сути дела это некий индивид. Но не только человеческий, а всеобщий индивид. Свинья или грызун знает, что кто-то опасен для них,и и поэтому они бегут. Они знают, что на них может напасть ягуар. И вот это осознание друг друга и по горизонтали, и встроенность в вертикаль, в наличие у них господ, и одновременно тех, кем они сами питаются, и за счет кого они живут, это активное горизонтальное нахождение связей с другими существами, и осознание себя в некой упорядоченной вертикали, которая идет по линии хищник-жертва, вот это и есть душа. И это душа бессмертна.
Когда человек умирает, руна говорят: его душа покидает тело. Она может перейти в тело ягуара, или взойти в христианский рай. Или стать хозяином в царстве духов, хозяев зверей. Это -- альма, реляция. Именно потому что эта реляция горизонтальная и вертикальная, она может изменить свой статус. Она отделяется от своей перспективы. То человеческое, что было в человеке, свинье или в духе, оно сохраняется и тогда, когда тело рушится и по решетке вертикально-горизонтальной реляции душа может изменить свой статус. Человеческое может переместиться в свинью, свиное -- в человека, стать духом, или отправиться в те области, которые принесли с собой белые католические священники, в своих рассказах о посмертном существовании.
С душой мы разобрались, это некая живая реляция, некий индивидуум, который на самом деле движется по непрерывному ковру, где существуют вертикальные и горизонтальные нити, переплетенные между собой. Душа двигается, находит свою точку, и там обретает тело, среди духов, душ, животных, даже предметов. И это некая подвижная живая сторона.
Но, говорит Э.Кон, еще что-то остается. Вот душа покинула тело, человек умер. То, что остается, называется ария. Термин ария имеет двойное значение. Во-первых, это неодушевленный труп, мешок кожи. Во-вторых, это блуждающий призрак умершего, утратившего и тело, и душу. В данном случае душа, альма -- это некое высшее начало в этой цепочке. Традиционное начало, которое двигается по собственной траектории. Когда оно покидает тело, тело превращается в нечто, из чего вычли эту душу. Т.е. в абсолютно неподвижное, покорное, холодное, инструментальное нечто. Но этот труп, который покинула душа, все-таки не является еще в полном смысле слова телесным. Потому что такая предельно бесчувственная, абсолютно мертвая телесность вообще не вообразима в этом контексте. Т.е. само тело, сам труп представляет собой в каком-то смысле душу более низкого уровня. Т.е. труп как блуждающий призрак -- это очень тонкое понимание и фиксация того, что ничего по-настоящему мертвым не существует. Человек умер, душа его жива, но тело его еще живо. Кон пишет, что душа вменяет существу сознание и сопутствующую способность к отклику и сопереживанию другим существам. Это то, что мы говорили: альма -- душа. Она вменяет существу сознание и способность к отклику и сопереживанию. Т.е. альма представляет собой точку связи, соотношения горизонтали и вертикали. Отсутствие у айя души делает эти существа особенно вредоносными для людей. Айя становятся существами другого вида, которые больше не способны любить людей. Особенно это касается в отношении членов семьи. Айя больше не видят в родственниках тех, кого они когда-то любили. И хотя у айи нет сознания и души, они бродят по местам, в которых бывали при жизни, безнадежно пытаясь восстановить связь с миром живых. Это не столько тела, сколько жизнь мертвых тел. Это мертвая жизнь теней, которые не могут успокоиться вместе с телами.
Вообще в человеческом сознании не существует ничего мертвого. Даже мертвец не мертв. И эта немертвенность мертвеца, эта бездушность, причем уже вычли альму из этого реляционного соотношения, человека уже нет, и тем не менее ничего из его остатков нельзя приравнять к полностью мертвому, к полностью телесному. Даже тело, лишенное души, движется какой-то мертвой жизнью, холодной, не чувственной. Утратившие остроту горизонтальных и вертикальных связей, тем не менее они живы и способны к передвижению. Здесь такая фраза: айя обитают в неупорядоченном пространстве. Мы знаем, что они мертвы, но сами они думают, что они все еще живы.
Вот пример этого представления о душе, которое никогда не приводит к полной оппозиции. Т.е. вот что важно в архаическом обществе и в представлении о душе. Да, душа сильнее, чем тело, да, душа -- хищник и господин тела, да, душа невидимая и живая, но даже если мы вычтем ее из тела или из человека, все равно и тело, и человек будут, пусть не так ярко и интенсивно, все равно живыми. И эта градуальность прибавления или вычитания души осуществляет процесс некого цикла. Здесь нет ничего полностью живого и полностью мертвого. Здесь нет разрыва непрерывного бытия души. Это можно назвать пан-психизмом, что все живо. Но с таким же успехом это можно назвать пан-телесностью. Потому что все телесно. Все имеет в себе и элемент охотника, и элемент жертвы. От начала до конца. От самой маленькой концентрации, просто бытие трупа, вот это бытие трупа, это желание тени пробиться к коммуникации с людьми, или накормленного наркотиками пса что-то сказать, а ему не дают вступить в эту опасную для живых, пока еще живых, коммуникацию, это означает по большому счету, что в такой культуре мы не можем увидеть тело как только тело.
Точно так же мы не можем получить чистого представления о духе, или о душе, потому что душа и дух как душа и как дух существуют только в привязке к какому-то телу. Раз-воплощенное чистое бытие хищника невозможно. Невидимый мир имеет свою собственную действительность только в обладании видимым миром. Невидимое обнаруживает себя через господство над видимым.
Т.о. эту сложность представления о душе, теле и человеке в архаических обществах мы должны зафиксировать. Это главный вывод нашей сегодняшней лекции.
Теперь перейдем к иллюстрациям в других культурах. Например, об эвенках, которые изучаются русским антропологом Анисимовым, замечательным исследователем архаических культур, народов Сибири, алтайских народов. Он очень подробно изучал структуру души эвенков. Этот архаический народ живет до сих пор, в наше время, в тех же условиях чистого, открытого градуального бытия.
Так вот у эвенков есть учение о существовании трех душ. Одна из них называется ханян, или ханякан, которая находится при человеке во время его жизни, она сопровождает человека и его тело в виде тени или отражения, поэтому иногда называется тенью, и во сне она способна покидать человека. Кажется, что это нечто второстепенное, но на самом деле эта душа ханян, на самом деле это в каком-то смысле и есть оживляющее разумное начало в человеке. Оно тесно связано с человеком, если брать человека как тело.
И здесь опять мы видим смещение, де-центрацию души по отношению к человеку. Т.е. есть человек -- и его душа. Но что такое человек? Это хороший вопрос. Кого эта душа оставляет? Или рядом с кем находится эта душа? С человеком? А что же такое человек? Если душа, - это не он.
У эвенков есть представление о второй душе, которая называется баэн, или телесная душа. Бэен означает душа и тело одновременно, поскольку это душа тела, или тело души. В отличие от души ханян, она всегда находится в теле, и никуда не удаляется, пока человек жив. Она слита с телом, неотделима от него, неуловима для глаза. Бэен -- это душе-тело. Когда умирает тело, умирает бэен. Или когда дух болезни захватывает эту душу, тогда умирает сам человек и тело. Опять же элементы душа-тело-человек связались экзотическим образом.
Важно, что когда тело-душа, бэен, умирает, душа ханян, которая была при этом человеке, она отправляется в мир предков, и превращается в этом мире предков в душу зародыша, оми (олокон). И потом птицей летит в это же самое селение, падает в утробу людей, которые являются мужем и женой. И женщина зачинает эту душу оми (олокон). И появляется новый человек. Это та же самая душа, душа предка.
Т.о. душа ханян, будучи индивидуальной, определяет особенность человека, она может отклоняться, уходить, приходить, и одновременно она же является чем-то постоянным и неизменным, колесом рода.
Индивидуальное и родовое не противоречит представлению о душе ханян эвенков, и отделяется от другой телесной души.
Но у эвенков есть еще и третья душа, маин, которая вообще не входит в человека. Она живет в мире предков, некогда не вступает в человека и определяет его судьбу. Т.о. это трансцендентная душа.
Эти три души по-своему фиксируют, размечают тот континуум между человеком, душой и телом, о котором мы говорим. У эвенков это происходит именно так.
Дальше -- о представлениях эвенков о духах. Они тоже заслуживают особого внимания. Их изучал Широкогоров С.М. основатель этносоциологии. Он тоже говорит о том, что дух в представлении эвенков, мог вселяться и быть вселяемым в любое физическое тело и путем физических и нравственных воздействий, а в некоторых случаях может быть удален из своего вместилища.
Дух, или раз-воплощенная душа -- это некая могущественная невидимая, свободная сила, способная вступить в реляцию с телесным уровнем, в отношение хищника и жертвы, господина и раба, как и в случае всех остальных существ. Т.е. дух, и операции с духом, и шаманские взывания к духу, не являются в этом контексте чем-то чрезвычайным. Все в этом мире градуальных связей настолько переплетено, что профессия шамана, который занимается миром духов, не является чем-то экстра-ординарным. Поскольку весь мир состоит из этих отношений между духами и телами. И эти отношения всегда релятивны. И всегда динамичны. И шаман просто реорганизует какие-то фрагменты этого мира. Шаманскую функцию выполняет и обычный человек, и дух, и предмет. Поэтому шаманы могут быть разных уровней. Могут быть среди духов, среди зверей. Шаманы -- это те, в которых больше активной упорядочивающей деятельности.
Широкогоров пишет, что физические тела дух воспринимает не физически. С этим мы уже сталкивались, когда говорили о культуре чукчей. Дух воспринимает не физически, но духовную сущность этих тел. Т.е. дух воспринимает тело не как совсем тело. Он воспринимает тело как душу тела. Поэтому жертвы, приносимые в виде съестных припасов, особенно крови, красивых вещей и т. д., остаются после жертвоприношения, следовательно, восприятие их духами не уничтоженными.
В Библии такая история, почему идолы не потребляют принесенных им жертв. Потому что сами идолы -- это лишь телесные души тех божеств, которых они представляют. И питаются они особым образом. Они вынимают из приносимых даров некую душу пищи, невидимый аромат, невидимое наличие того человечка, который живет в пище. Духи, которым приносится жертва, захватывают пищу, как пума, и на самом деле они потребляют жертву. Только они потребляют не в телесном, а в антропологическом смысле. Они похищают внутренних людей, которые живут в этих жертвоприношениях.
Широкогоров приводит интересную деталь. Тела, издающие ароматы и запахи, духами усваиваются беспрепятственно и легко. Что такое аромат? Это дух. Это воздух. А мы говорим, что ветер -- это представление о душе. Даже само понятие теос(греч) создано на основании поднимающегося к Богу жертвенного запаха сожженного жертвоприношения. Духи питаются этим запахом. Потому что сами они -- запах, воздух.
И еще одно замечание, тоже замечание для архаического представления о душе и о духах. Широкогоров говорит, что деление духов на злых и добрых у тунгусских народов неправильно. Есть рассуждение по аналогии с религиями древних персов, христианства. Конечно, духи в данном случае в этой картине не могут рассматриваться как добрые и злые. Потому что является ли добрым или злым господин? Или хищник по отношению к жертве. По отношению к жертве он всегда злой.
Это отношение хищник-жертва - очень глубокая структурная пара душа-тело. Человек -- это то, что возникает в диалектике их соотношения. Человек -- это момент между ними, или система правил между ними, причем такая система, которая сама эти полюса и конституирует.
В общем, мы описали принципиальную для нас непрерывную ткань представлений о душе-теле-человеке в архаических обществах. А сейчас приведем несколько примеров других градаций, или очерчиваний этих территорий. Которые свидетельствуют о множественности представлений, множественности душ. Например, в египетской традиции структура человека состояла из тела (джет). Это было тело мумии. Джет -- это труп, который мы носим сами с собой. Человек есть живая мумия. И когда человек умирает, если он заслуженный человек, он подвергается мумификации. В телесном смысле человек -- это временная мумия, неустойчивая, хрупкая. А мумия -- это подлинная телесность. Не человеческое тело -- основа мумии, а мумия является метафизической основой человеческого тела (джет).
Другая часть человеческого существа и человеческой организации -- это шулит, или шоу, тень. Это то, что сопровождает тело, и индивидуума, и в жизни, и в смерти.
Существует имя, рэн, которое представляет собой слово силы. Т.е. человеческое сочетание, в частности, его тело, его тень, они актуализируются за счет имени. Это очень важно. Поэтому в мире все имеет имя. И не только имена есть у людей. Птицы поют, рыбы что-то бормочут, булькают. Они произносят имена, рэн. Т.е. все эти слои реальности, благодаря своим языкам, звукам, благодаря самому звучанию рэн, они произносят имена и взывают к жизни определенные комплексы, состоящие из этих пересечений души и тела.
Еще в человеке есть двойник, ка, который символизируется парой воздетых рук. Есть свободная сила человеческой души, ба, которая изображается в виде сокола с человеческой головой. И есть просветленное начало ах, представляемое в виде ибиса. Это способность к умозрению, платоническая способность к философии, ноэсису. И считается, что просветленное начало ах не дано обычному человеку, и только особым избранным людям после смерти в ходе специального ритуала открывания глаз, это свойство дается. Для египтян философия начинается после смерти. И то не после всякой. А когда правильно забальзамируют. Когда пройдешь все испытания, правильно назовешь имена, отношение к разным божествам, вот тогда в результате дается некий дар умозрения, дар созерцания.
Что мы видим? Мы видим более сложную комплексную, почти метафизически развитую систему картографий душевно-телесного комплекса, весьма дифферецированного и нюансированного.
Мы видим, что у простых архаических народов очень сложны эти комплексы душа-тело-человек. У африканского народа бамбара мы встречаем сакральную антропологию, согласно которой человек состоит из нескольких душ. Одна из них называется ни, т. е. собственно я человека, которая является личностью предка. Здесь как и в случае ханян у эвенков, речь идет о том, что наиболее индивидуальное, личностное в человеке, является наиболее родовым. Т.е. собственно человек является собственно родом, дедом. И вот здесь у бамбара говорится, что личность предка, ни, - это умерший в семье накануне рождения младенца дед или прадед. Вот он кто, этот уникальный, новый, личностный младенец, ни, который станет человеком, индивидуумом. И вот этот "ни" есть он сам в большей степени чем что бы то ни было, но одновременно он есть в меньшей степени он сам, потому что он есть умерший предок.
Дальше есть дья, двойник. Он тоже наследован от предка. Но он представляет собой свободную часть человека. Т.е. предок мало того, что предок награждает человека собственным "я", он награждает его собственной тенью. А вот поведение самого предка и его тени в новых условиях может быть отличным от поведения этого предка. Хотя структурная сущность сохраняется.
Еще у человека есть тер, т. е. сознание, характер, который уже складывается в утробе. И на него могут оказывать влияние воспитание, внешний мир. Но в основном то, что ест и думает беременная женщина, мать, вынашивая плод. Она формирует тер, характер и сознание человека.
И еще существует одно измерение у народа бамбары -- ванза. Ванза -- это темная сила, рок, или безумие, этой силой наделяется человек тоже в момент его появления. Т.е. человек еще обладает таким роковым могуществом, агрессивного и само-разрушительного идиотизма. Это возводится к особому мифу о мусо-короне, восстании Великой Матери, женского начала на отца. Это стремление истерично сучить ножками, орать, визжать, приходить в ярость, в припадочное состояние без всякого на то основание. Это описывается в мифе о мусо-короне, который изучал Кульян Мо,ученик Элиаде.
Так вот ванза -- это тоже некий человек. Это тоже душа, только бешеная, истеричная, само-разрушительная, которая приносит самой себе вред.
Здесь мы немного уходим от понятий хищник-жертва, но многообразие душ бамбар ы показывает, как можно по-другому картографировать пространство этой сложной комплексной территории.
Совершенно поразительное представление о душе у народа юрунгу, тоже в западной Африке. Здесь речь идет о том, что человек состоит из двух душ. Первая душа называется ори-ина, и соответствует приблизительно тому, что называется феноменальное сознание. Т.е. это описание ори-ина можно было бы сопоставить с самыми современными представлениями о человеческом сознании, о субъекте в индуизме в новое время. Об этом мы будем говорить в следующей лекции. И вот это ори-ина -- это наше человеческое я, близкое к западной или классической культуре.
И есть вторая душа, которая называется ори-орон. И если душа ори-ина находится в мире тел, среди людей, погруженной в ткань взаимодействий, то душа ори-орон находится вне мира. Она -- неизменна, постоянна. И задача человека с точки зрения религии, культуры юрунга -- соединить ори-ина с ори-орон. Т.е. соединить имманентное присутствие нас в мире, как людей (пересечение души и тела), с некой душой как таковой, которая неизменна. Если наша феноменальная душа меняется, она подвержена страданиям, боли, то ори-орон это некий глубинный, фундаментальный субъект, неизменно пребывающий в центре вещей. И задача человека -- сомкнуть эти две души.
Фактически это очень напоминает учение упанишад, и учение Плотина о неизменной и вечной душе.
Недалеко от народа юрунгу живет народ иджо, совершенно другой. Казалось бы -- Африка, все должно быть одинаковым. Но там настолько все разное с точки зрения картографирования этого душевно-телесно-человеческого антропологического комплекса, что мы встречаем такие полярные модели. Если у юрунгу такая возвышенная метафизическая картина мира, если у бамбара диалектика многих душ, включая душу ванзу черного истерического безумия, женской истерики, и наряду с этим -- абсолютно патриархальная, солнечная философия души юрумба, а вот у иджо люди считаются душами, которые живут под водой. И их изначальное существование -- это ил и водоросли. Т.е. люди -- это подводные духи. Они иногда выплывают оттуда, проявляются в мире людей и возвращаются в эти подводные заросли, и там строят свои семьи, и там живут постоянно. Поэтому мертвые и еще не родившиеся предки живут в подводных зарослях. Культура иджо совершенно не знает этой сложной градации души, небесных измерений, вечного я. Но тем не менее она так же ставит человеческую жизнь, смерть, тело, душу в этот комплекс передвижений подводных покойников в зарослях из водорослей.
Приблизительно так же строятся и другие культуры. Интересно в этом отношении исследование Темписа, бельгийского проповедника, который очень много жил среди народа банту, самого распространенного народа Африки. И он очень глубоко изучал эту культуру, и написал книгу о философии банту. И в этой философии он выделяет очень важные моменты. Согласно Темпису, бытие для банту -- это сила или могущество. Сила и могущество отличаются двумя вещами. Они невидимы, и они видимы в своих последствиях. Собственно это и есть то изначальное глубинное, корневое представление о душе, которое мы рассматриваем. Сила может быть еще одним важным элементом того, что мы понимаем под душой. Ведь не случайно мы говорим о комплексе хищник-жертва, у народа руна-пума. Ведь хищник -- это тот, кто сильнее. А жертва -- это тот, кто слабее. Вот эта онтология силы, сила как бытие и мир как поле сил, которые влияют на тела и подчиняют их себе, создает постоянное неравенство. И пропорция этого неравенства изменяется. Опять люди оказываются сильнее, духи, души, покойники, могущественные божества оказываются в роли сильных хищников по отношению к людям. И снова мы имеем эту ткань реляций, которая определяет глобальную систему душа-человек-тело.
Т.о. мы имеем дело с архаической тканью прото-представлений, прото-концептов, в основании которых строятся метафизические, философские и религиозные учения, которые мы будем рассматривать в следующей лекции, посвященной фундаментальной психологии.
Вот такое сложное, многомерное, комплексное, градуальное, всегда относительное, реляционное, основанное на соотношениях представлений о душе как непрерывной ткани, которая может подвергаться картографированию, в зависимости от разных культурных особенностей. Но практически во всех этих человеческих обществах душа никогда не рассматривается к нечто, о чем можно было бы сказать: это есть это. Душа всегда открывается в комплексе. Она всегда открывается во взаимосвязи, душа всегда предстает в каком-то смысле через тело. Когда мы говорим, что душа полностью свободна от тела, это на самом деле уже не архаический способ мышления. Если не будет тела, на которое душа будет влиять, не будет и самой души, и не будет человека. Вот откуда этот тотальный антропоцентризм, или тотальная антропологичность архаического мира. Там, где есть нечто, всегда есть нечто видимое и нечто невидимое. Там, где есть нечто видимое и невидимое, душа и тело, всегда есть человек, который находится между ними. И который является организатором соотношения. И дальше уже эта организация, будь то цивилизация мышей, превращающихся в охотников на медведей, цивилизация духов, цивилизация амулетов, цивилизация предметов, инструментов, животных, стихий, огромных космических явлений, солнце, ветра, ураганы, реки, моря, волны, или совсем крошечных событий, происходящих среди муравьев, и неразличимых уже крошечных существ, все это вместе представляет собой тот комплекс, где представление о душе является важнейшим и неразрывно связанным со всеми остальными. Вот что предшествует, вот что является корнем, базой и основание появления более пронзительных, более четких, контрастных теорий развитых метафизик о душе.
Но на самом деле, поскольку наша цель в этом курсе -- изложение фундаментальной психологии, мы должны рассмотреть это представление не только как то, что было раньше, а как некий структурный элемент мировоззрения, культуры, в котором и появляется впервые то представление о душе, историю, приключения, развитие, становление, диалектику которого нам предстоит выяснить в нашем курсе.