Аннотация: предлагаю Вашему вниманию девятую лекцию А.Г.Дугина из цикла Фундаментальная психология
Фундаментальная психология
Лекция 9
Густав Фехнер. Психофизика
Здравствуйте. Это следующая 9-я лекция по фундаментальной психологии. Наконец мы переходим к собственно науке психологии, к ее формированию преимущественно в Германии в 19 веке, когда на основании предшествующих разработок базовой модели понимания отношения субъекта к объекту, человека к природе, человека к миру, сложившейся в философии Нового времени происходит становление науки психологии. Основателями институализации психологии как экспериментальной науки считаются три главные фигуры. Густав Фехнер, Гельмгольц и Вундт. О них мы сегодня и поговорим.
Конечно, нам нужно помнить о значении Гербарта, который в значительной мере описал, предвосхитил, очертил картографию будущей науки психологии, обратив внимание на такие фундаментальные вещи как представление, активное сознание. Все это мы будем встречать в психологических теориях уже в экспериментальной психологии.
Начнем с Фехнера. Он родился в 1801 году, умер в 1887 году. С ним связаны наиболее яркие и принципиальные шаги в сфере институализации психологии как научной дисциплины, и придание психологии экспериментального характера. Сам Фехнер -- фигура крайне сложная. Я хочу напомнить то, что я говорил на прошлой лекции относительно особенностей немецкого просвещения, в котором были связаны как модернистские, так и довольно традиционные, даже архаические элементы. И, конечно, расцветом этого сочетания просвещения было такое явление в немецкой философии, как натурфилософия. Оно включает в себя Гете, Шеллинга, Фихте, романтиков, Шлегеля. И они создали такой специфический контекст, где идеалистические, духовные установки сопровождались большим интересом к эмпирической сфере. Но таким образом, чтобы эмпирическая сфера, область экспериментальной науки не противоречила бы принципиальным духовным установкам, или тезисам априори, этой философии.
Постепенно, в течение 19 века в Германии натурфилософия сдает свои позиции под напором чистого эмпиризма, англосаксонского и французского. Но тем не менее становление психологии как раз и отражает в значительной мере переход от натурфилософских установок к более материалистическим, атеистическим, атомистским. И соответственно эта двойственность как самого немецкого просвещения, так и сложность фазового перехода от преобладания натурфилософии в начале 19 века к преобладанию эмпирического подхода в середине и конце 19 века, с огромным количеством разветвлений, попыток вернуть все назад, это и предопределило некоторую топологию философии как новой науки.
Фехнер, основатель экспериментальной психологии, или того, что он назвал психофизикой, он как раз и является такой переходной фигурой. Т.е. его формирование в значительной мере происходит под влиянием двух все более и более расходящихся составляющих этого немецкого просвещения и анти-просвещения. На Фехнера большое влияние оказали и Кант, и Фихте, он был учеником и другом Фихте, или лучше сказать последователем. Т.е. с одной стороны Фехнер принадлежит традиции натурфилософии, а с другой стороны, на Фехнера оказывает огромное влияние физиология, материализм, и чисто материалистическое мировоззрение.
Будучи сыном пастора, Фехнер впитал в себя и традиции немецкого протестантизма, и натурфилософию романтиков, и интерес к эмпиризму, эмпирическому методу естественных наук.
Поэтому самая первая модель его научной картины мира имеет в себе все эти три элемента, которые причудливым образом сочетаются. Если рассматривать Фехнера с точки зрения истории психологии, предполагая, что становление в науке представляет собой некое поступательное развитие, которое оставляет позади все преодоленные фазы, как взросление человека оставляет позади детство, юность. С точки зрения созревания они представляют собой промежуточные, ранние процессы. В этом смысле Фехнер является современным с точки зрения парадигмы в своем эмпирическом подходе к психологии и устаревшим с точки зрения его связей с натурфилософией и предшествующей традицией.
Мы в Новое время обычно исходим из того, что в науках существует прогресс. Процесс становления наук о человеке и о мире, естественных и духовных наук, представляет собой накопление, и на каждой фазе предшествующая фаза снимается. Предшествующая фаза развития науки видится как детская или юношеская подготовка к более взрослому уровню. Каждый конкретный момент, в котором находится современная наука, например сегодня, можно рассматривать в этой перспективе как взросление, а предшествующая стадия -- как юношество. Эти стадии юношества и детства важны в этой модели только потому, что они предвосхищают будущее, но сами по себе не интересны. Такой прогрессистский взгляд и заставляет нас читать основателей психологии как важных, полезных и осмысленных только в том, что было принято в более поздних версиях становления и развития этой дисциплины. А что было отброшено в ходе становления, то мы рассматриваем как нечто ненужное, как недостаточно современное.
Этот подход объясним, если мы принимаем эпистемологию прогресса. Если же мы ее не принимаем, если мы придерживаемся традиционной модели, что все наоборот ухудшается, тогда все должно быть наоборот. Чем более древним является уровень науки, чем более старой и архаичной является философская и научная система, тем она ближе к истине. Само существование такого подхода резко отменяет очевидность прогрессистского научного мировоззрения.
Но я предлагаю отнестись к этим двум моделям как к двум возможным парадигмам. Тогда наше изучение фундаментальной психологии окажется очень интересным. Потому что мы не только можем обратиться к полноте представлений о душе о появления психологии как науки, как к чему-то преодоленному, детскому, наивному, до-научному, но как к альтернативному взгляду. Это позволяет нам сделать традиционалистская перспектива.
Но с другой стороны, когда мы переходим в эпоху модерна, где уже начинает явно преобладать миф о прогрессе, здесь мы тоже можем его несколько темперировать в эпистемологическом ключе, если не будем просто слепо за ним следовать. А это означает, что у истоков психологии мы можем найти очень много интересных, важных и ценных откровений, представлений, идей, концепций, теорий, терминов, которые при этом были отброшены в ходе становления магистральной линии.
И как показал Томас Кун, многие тупики становления научного мировоззрения и наук как таковых, они решаются обращением к точкам бифуркации, возврата назад и переосмысления того, что наука могла пойти по двум путям. Она один выбрала, другой отбросила, и, дойдя до тупика, чтобы его преодолеть в ходе научной революции, нужно вернуться назад к точке раздвоения и попробовать пойти по тому пути, который был отброшен.
Точно так же с Фехнером и с историей психологии. На мой взгляд, Фехнер является удивительно глубоким мыслителем, как и Гербарт, и если из него дальнейшая эмпирическая психология взяла одно, эмпирический подход к психофизике, постановка экспериментов, стимул-реакция, чтобы отслеживать работу психики, то можно было бы взять и другое, то, что было, наоборот, отброшено. Поэтому я предлагаю отнестись к Фехнеру как к таковому, и не спешить его судить ни с точки зрения теории прогресса, ни с точки зрения теории регресса. И тогда его мировоззрение откроется как нечто очень важное и интересное.
Итак. На Фехнера огромное влияние оказали натурфилософия, Шеллинг, Гербарт, о котором мы уже говорили, так же философия Лейбница и Спинозы. Но одновременно он, так же как и Гербарт, стремится преодолеть те ограничения, которые наложил на изучение психологии в своей теории как некой области, которая может быть подвержена тому же количественному исследованию, как исследование естественных наук, занимающихся миром объектов. И Фехнер, вслед за Гербартом, хочет обосновать некую психологию, науку о душе, как естественную науку. Т.е. он хочет применить к душе принцип естественных наук, возражая Канту, который утверждал, что это невозможно. Это одна из его главных тем.
Фехнер с юности увлекается эмпирическими исследованиями -- физиологией, проводит опыты, читает лекции, включается в научный процесс. Это магистрально для германской действительности -- сочетание натурфилософии с тягой к эмпиризму, особенно к французскому и английскому. Это длится у Фехнера до тех пор, пока с ним не происходит некая катастрофа. У Фехнера случается психическое расстройство. Он не справляется с потоком мыслей, которые его поглощают в сознании. Он описывает это как захват себя потоком мысли, с которым он не справляется и не может больше систематизировать. Это оказывает на него физиологическое воздействие. Он слепнет, не видит свет, любой свет доставляет ему боль. Он слабнет, не может говорить, слушать. И на 5 лет он оказывается выведенным из жизни. Он погружен в темную комнату, в какой-то момент даже не может есть, читать. И он остается как бы в абсолютной пустоте. Его сознание остается в камере обскура, где отрезается от всех своих привычных занятий, даже от обычных человеческих проявлений. И вот оказавшись в такой нулевой точке, где есть только чистое, ничем не заполненное сознание, Фехнер сталкивается с наблюдением механизма порождения желаний, импульсов, ощущений, мыслей. Т.е. в этой пустой черной камере не заполненного ничем сознания ему даже больно думать. И он фактически умирает. Его друзья уже списали его со счетов.
И тем не менее в какой-то момент, в глубине пустого сознания, ничем не заполненного, не способного вынести потока мыслей, которые появляются ни о чем и ниоткуда. У него начинается поворот. Он находит определенную точку, и внезапно, совершенно чудесным образом, как потом он описывал, он начинает выздоравливать. И это выздоровление заставляет его по-новому открыть мир. Т.е. ему кажется, что он проник в тайны души, душевного мира, и отныне, открыв глаза на мир, выйдя из своей темной комнаты, он начинает видеть эту жизнь души повсюду -- в цветах, в саду, в свете. Весь мир кажется ему залитым и наполненным этой чудесной жизнью.
Но поскольку он ученый, эмпирик, он воспринимает эту личную мистерию, напоминающую элевсинскую мистерию, когда посвящаемый спускается в подземелье, в тьму, и там, во тьме, начинает различать фундаментальные черты божества, так же Фехнер проходит эту элевсинскую мистерию в своей собственной судьбе, личной жизни. И из этого заболевания он выходит другим. С одной стороны, весь интеллектуальный аппарат, все его представления о физике, математике, геометрии -- все это сохраняется. Весь научный арсенал знаний мобилизуется, встряхивается и заново проявляется, а с другой стороны, все это накладывается на опыт души.
Этот базовый опыт души, который позволил ему преодолеть болезнь и выйти обновленным из этой точки психологической и физиологической смерти фактически. Фехнер выходит оттуда обновленным. И начинает писать, начинает сочетать свое научное знание с прямым и интенсивным опытом сознания в своих корнях. Так он создает теорию пан-психизма.
С его точки зрения, все в мире наполнено душой, душа есть у растений, у животных, конечно у людей, душа есть у звезд и у земли.
В научном мировоззрении в 19 веке ученый, воспитанный на эмпирических принципах, вдруг открывает себе мир, с которым мы столкнулись, говоря об изначальном представлении человека о душе, как невидимой силе ощутимого могущественного ветра, который изменяет своим присутствием всю структуру и является внутренней силой вещей. Т.е. проходя через разные стадии становления культуры, Фехнер вдруг оказывается свидетелем и носителем пан-психического анимистского сознания, которое было характерно для архаических людей, архаических инициаций. Он проживает эту архаическую инициацию спонтанно в своей личной жизни, в своей личной болезни. И выходит ученым анимистом. Т.е. ученым, полностью овладевшим рациональным аппаратом эмпирической науки, основанном на опыте, на изучении стимулов, способный к наблюдению, к рефлексии. А с другой стороны, носителем такого мировоззрения, которое характерно для людей архаических цивилизаций.
Такое неожиданное перерождение Фехнера и делает возможным его психо-физику или его более широкое мировоззрение, которое он назвал индуктивной метафизикой. Т.е. метафизикой, основанной на опыте, которая постигает божественное, душу не через ее изначальное постулирование, как находящейся по ту сторону, не как априори Канта, как способность к мышлению, - а как душу, открывающуюся в опыте психического бытия сознания, пронизывающую все пласты объективного мира.
При этом для Фехнера важно именно то, что этот мир души, или этот пан-психизм, это психическое измерение не накладывается на какой-то отдельно существующий материальный мир, Он неразрывно с ним связан. Это означает не только, что существует физиология, или физика души с одной стороны, с точки зрения эмпиризма. Но с точки зрения Фехнера, существует так же психика материи. Не только материальность души, но и одушевленность материи.
И материальная вселенная, и психическая вселенная представляют собой, для Фехнера, две стороны одного и того же. Это является совершенно уникальной чертой его индуктивной метафизики, его версии психологии.
Так начинается психология. Уже у Гербарта мы видели значительную степень автономии, которая придавалась сфере психологии. Причем не души в традиционном понимании, а некого аналога души, находящегося между субъектом и объектом. И эта сфера начинает наполняться и приобретать у немецких основателей психологии, у немецких психологов и философов первого поколения, - промежуточный характер между субъектом и объектом, в значительной степени насыщаясь элементами натурфилософии, и одновременно смело бросаясь в эмпирические сферы.
Возвращаясь к жизни, Фехнер пишет книгу, которая называется Нанна, или разум цветов. (психическая или душевная жизнь растений). Нанна -- это богиня скандинавской мифологии, богиня цветов и жена бога света Бальдра. В этой книге Фехнер описывает жизнь растений как проявление растительной души. Снова мы близки к Аристотелю. И задача Фехнера -- объяснить, что не только животные одушевлены, но и растения в полной мере одушевлены, у них есть своя форма внутреннего движения, роста, увеличения размеров, у них есть свои симпатии и антипатии, чувства, коммуникации. Фехнер выстраивает духовную жизнь растений как метафизическую психо-ботанику. И в ходе наблюдения за жизнью цветов, в чем проявляется его выход из камеры обскура, куда он был заключен во время своего недуга -- психического и физического. Он выходит в сад, и первое, что он видит за пределом своей слепоты, своей изоляции, он видит цветущий сад. Этот сад он воспринимает как доказательство голоса жизни. Он начинает исследовать его, и так рождается представление о душе растений, которое включается в его представление о структуре психологии душевной жизни. Под душой Фехнер понимает разумную жизненную стихию, которой наполнено все.
Фехнер идет дальше, чем Аристотель, он говорит, что и у земли, и у камней, и у всего есть душа. Она устроена аналогично душам других существ, только более масштабно. И это представление о душе земли не отрицает представление Фехнера о том, что физические законы справедливы. Только эти физические законы надо толковать одновременно в их связи с психическими законами. Постепенно это становится центром его внимания. Дальше он пишет фундаментальную книгу своей индуктивной метафизики, которая называется О вещах неба и потустороннем ("Зенд-Авеста, или явления небеси будущей жизни"). Теперь нам кажется, что мы имеем дело со спиритуалистом. Но это психолог и эмпирик, основатель эмпирической психологии. Он считает, что Зенд-Авета, зороастрийское священное писание расшифровывается как живой мир, или мир, наполненный душой. Соответственно, здесь он расширяет свое представление о душе цветов на все остальные инстанции. Живой мир, мир, пронизанный душой и позволяет Фехнеру прийти к некой естественной религии. Он не противопоставляет ее христианству, но считает, что помимо трансцендентного понимания Бога-творца, существует еще имманентное божественное начало, которое и является выражением души мира. Его надо изучать. И душа человека -- элемент пан-психической действительности. И как душа человека связана с телом, а через тело -- с внешним миром, так и душа мира, душа звезд, душа растений, животных, земли -- так же они связаны с их собственными полями материальности, с их объектными множествами. Поэтому это делает возможной психо-физику, о которой говорит Фехнер.
При этом Фехнер считает, что данные эмпирических наук, в том числе и атомизм, и учение о стимулах-реакциях при изучении зоологии, - все это имеет значение для изучения души и может быть применено к изучению психо-физики. Иными словами, Фехнер считает, что атомизм как представление о том, что все вещи внешнего мира, объектной реальности состоят из атомов, применим и к душе. И как эти атомы компануются между собой во внешнем мире, для того, чтобы предстать в виде вещи, так же атомы души связываются между собой, базовые элементы душевных процессов тоже сочетаются друг с другом, и выступают как некие ментальные, или душевные объекты.
Так возникает учение о психо-физике. В 1860 году Фехнер пишет свою книгу Элементы психофизики. Там он обосновывает свою индуктивную метафизику уже в прикладном смысле. Он утверждает, что психические и физические миры -- это два аспекта одной и той же реальности, что факты сознания, и факты телесного, материального мира -- это не два факта, которые были в дуализме Декарта, где есть отдельно идея, и та вещь, относительно чего эта идея формируется. Здесь конечно не платоновская идея, а идея в духе Нового времени, просто мысль.
Так вот для Декарта это две разные реальности, а для Фехнера это одна и та же реальность. Есть один и тот же факт, который является одновременно с одной стороны физический, и его надо изучать с помощью естественно-научной дисциплины. А если этот факт рассмотреть с точки зрения сознания, души, психики, тогда тот же самый факт становится психическим. И его надо изучать с помощью психо-физики. Т. е. тоже с помощью строгой науки, имеющей свою собственную логику, свои меры, принципы, правила. Как и явления, факты, процессы, происходящие в физическом мире. Т.е. психо-физика -- это изучение психики с помощью физических законов.
Кажется, что это проекция материализма на мир души. Частично это так. И поэтому физиологическая линия развития психологии, или материализм в психологии из Фехнера берет именно это. Как и от Гербарта. Что если мы можем изучать психические процессы с помощью естественно-научных принципов и формул, тогда речь идет о неком продолжении физического мира в сферу сознания. Так можно прочитать Фехнера. Но сам он так себя не считал. Фехнер -- носитель уникального опыта прохождения индивидуальной элевсинской мистерии и получения посвящения в опыт души мира, который он расшифровывает с помощью научного аппарата своего времени. Для самого Фехнера это было лишь элементом той самой индуктивной метафизики. Он прикладывает к сфере психического принципы естественных наук. Фехнер для самого себя никоим образом не шел путем материализма. Он утверждает некую новую онтологию, психологическую онтологию, возможно еще более решительно, нежели Гербарт. Для Фехнера этот душевный мир, поскольку он же есть и физический мир, они не являются двумя мирами, здесь речь идет о том, что не только человек является носителем души и сознания, но все является носителем души и сознания. И психологическое измерение бытия накладывается на физическое бытие, физическое измерение. И вместе они лишь перспективы. Здесь мы имеем дело с определенным перспективизмом. Для Фехнера есть только один факт. И это факт психо-физический. И он в той же мере может быть рассмотрен как проекция материальных закономерностей на психическую сферу, как и проекция психической сферы на материальную. Это очень тонкий момент.
Мы читаем Фехнера, исходя из той прогрессистской оптики, только как наполовину материалиста, механициста, а с другой стороны можно прочитать Фехнера наоборот, с точки зрения немецкой натурфилософии. И увидеть в нем продолжателя романтика Гете, и наоборот, того мыслителя, который хотел подчинить и преобразовать, трансформировать и преобразить физические науки и само представление о материальных и физических фактах через представление о душе. Т.е. в полном смысле слова представителя совершенно особой пан-психической метафизики. Это было бы корректнее.
Т.е. если мы не будем рассматривать элементы психофизики до конца ни с той, ни с другой стороны, не считать, что это один из этапов деградации полноценного представления о душе... Если бы мы были строгими традиционалистами, и рассматривали Фехнера в строго традиционалистской модели, мы бы сказали, что это представление о самостоятельности и автономии души, довольно традиционное, сакральное. И поэтому это даже всплеск консервативной революции.
А, мол, его эмпирическая сторона -- это дань времени, это второстепенное. И наоборот, он стремится переподчинить в своей психо-физике материальные закономерности психическим.
С другой стороны, если мы будем прогрессистами, мы прочитаем Фехнера в обратной логике. Тогда мы оценим в нем и выдвинем на первый план его эмпирический подход, представление о гомологии между физикой и представлением о душе, и сделаем из этого противоположный вывод. Что значит законы материального мира первичны, а душа является лишь его продолжением. Это доминирующий взгляд на Фехнера.
Но для самого Фехнера ни то, ни другое не было верным. Представление о самом Фехнере. Когда мы его интерпретируем, мы отбрасываем то, что он думал. Мы считаем, что знаем лучше. А почему бы не допустить, что он знал очень хорошо и сам себя читал правильно. Потому что в его жизни, в его книгах складывается представление о полноценной, законченной и цельной картине. И его личный путь сквозь науку, сквозь озарения, сквозь наблюдения... Находясь в этой камере обскура, когда он не мог ни мыслить, ни читать, ни пить, ни есть, ни смотреть, он наблюдал генезис рождения мыслей. Он на самом себе исследовал влияние на него внешних стимулов. Потому что этих стимулов был минимум, и он мог проследить вплоть до атомов. Малейшее шевеление воздуха, изменение температуры в комнате, появление малейшей освещенности, читающий ему голос, когда в начале болезни он мог еще слушать. Книги читала его жена, которая прошла с ним тяжелый путь. Также ему читал Лотце, его ученик, создатель онтологии.
Получив возможность такой изоляции от самого себя, от вовлеченности в поток жизни и поток мыслей, Фехнер пришел к тому опыту, который и стал осью его мировоззрения. На мой взгляд, его индуктивная метафизика вполне может стать стартовой платформой для альтернативной психологии. От него можно было пойти в том направлении, куда пошла психология, и это удостоверено дальнейшими этапами ее становления. Но от Фехнера можно было пойти и в другом направлении, куда наука психология не пошла.
И тем не менее это не значит, что он состоит из двух искусственных вещей, соединенных спорным образом в его личности. Наоборот, из цельной личности Фехнера может выходить два потока. Один поток явный, а другой -- тайный. Тайный Фехнер, или альтернативная психология, принципы которой он сформулировал столь же ясно, как он сформулировал принципы другой психологии, которая была эксплицирована на дальнейших этапах. Это представляет собой, на мой взгляд, некий вызов для психологии. По крайней мере для фундаментальной психологии. А то мы привыкли слишком быстро путем классификаций отбрасывать великих мыслителей, тонких, глубоких и проницательных пророков знания, и слишком легко с ними обходиться. Такой подход обкрадывает не Фехнера или Гербарта, он обкрадывает нас. Мы теряем возможность столкнуться с мыслителем, с источником мысли, в уникальном контексте ее самой, ее генезиса, ее оформления, ее выражения. Мое предложение : надо применить к Фехнеру эмпатический подход новой антропологии. Если мы изучаем индейцев архаических племен, всячески стремясь не навязывать им наши представления о мире, то почему мы так легко навязываем великим мыслителям наши представления, которые сложились там в течение следующих 200 лет? Давайте исследуем Фехнера антропологически. Тогда мы поймем истоки психологии. Тогда психология окажется чем-то совершенно иным, чем принято считать. А тем, чем она действительно является. Неким богатым, сложным, драматичным, парадоксальным, противоречивым, но очень живым явлением мысли и науки.
Т.о. психофизика Фехнера должна быть интерпретирована так, как он сам ее видел. И следуя этому одновременно двойному пути, стремясь удержать обе фактологические реальности внутреннего психического мира сознания и мира внешних феноменов в одном ключе, Фехнер использует классический метод физиологии, для того, чтобы изучать воздействие внешних стимулов на внутреннюю реакцию.
Т.е. казалось бы совершенно материалистическое представление стимул-реакция -- это и есть самый базовый эксперимент ботаников, зоологов, физиологов, которые оказывают воздействие на тело, и это воздействие измеримо. Это тепло, свет, шум, тактильные ощущения, вкус. Это все - измерение массы, длины, - всех характеристик внешнего мира принадлежит внешнему миру, поэтому подлежит эксперименту. Стимул (стимулос - палка для погона скотов) -- это удар палкой по животному, который на этот стимул дает какую-то реакцию. Что это за реакция и как она стимулируется, физиологи давали различный ответ. Но эта реакция находится внутри изучаемого нами предмета. И в случае живого существа это одна реакция, в случае неживого -- другая. В случае неживого -- тело влияет только на тело. А в случае живого -- это приложение силы становится стимулом, который вызывает некое непроизвольное, но в то же время автономное и структурированное сопротивление внутри живого существа. Это называется реакцией.
В живых существах стимул производит ощущение. И это первичное ощущение - регистрация живым существом первичного прикосновения, ударом палкой. В этом -- грань между психикой и физикой. Соответственно психофизика, по Фехнеру, должна начинать с того, чтобы понять как внешнее воздействие понимается, ощущается, переживается, и осмысляется в конечном итоге душой. Как стимул влияет не просто на сознание, или на организм, а на душу. И соответственно, и нервная система, и мышечная система, и сознание -- все это для Фехнера части души, которые имеют свою структуру.
И дальше, вместе с физиологом Вебером, который так же исследовал физиологические закономерности, но в чисто эмпирической оптике, который был чужд индуктивной метафизике, представлений пан-психизма Фехнера, который просто исследовал влияние стимула на вызываемую им реакцию. И Вебер обнаружил, что восприятие живым существом внешнего стимула имеет определенные зоны. Например, в некоторых случаях два стимула сливаются в один, если они слишком близко в какой-то шкале физических явлений находятся друг с другом. Либо, в некоторых случаях, наоборот, какой-то из этих стимулов может вообще не восприниматься, если лежит вне порога восприятия.
Интересно, что Фехнер переосмысливает закон Вебера в ключе собственной индуктивной метафизики, и этот закон сейчас называется закон Фехнера-Вебера. Этот закон звучит так: регистрация психикой внешнего импульса равна константе, которая характеризует каждый конкретный уровень ощущений, умноженный на логарифм стимула.
Это фундаментальная основа психофизики, потому что логарифмичность отношения стимула к реакции (собственно реакция и есть ощущение, потому что если мы что-то регистрируем, то мы уже реагируем на стимул), эта логарифмическая, а не прямая зависимость означает, что спектр стимула и спектр восприятий различны между собой и связаны тем, что если мы увеличиваем количество стимулов в данном регистре, с данной константой, в геометрической прогрессии, путем умножения количества этих стимулов, (стимул -- это элемент внешней среды, который подлежит физико-математическому измерению), то в душе происходит арифметическая прогрессия соответствующего восприятия. То, как геометрическая прогрессия внешнего мира связана с арифметической прогрессией психики, так же сам внешний мир соотносится с миром психическим.
Иными словами, психический мир тяготеет к большей дискретности интервалов, чем физический. Если мы теперь применим это к атомизму, количество атомов души, или их структуры, должно быть меньше, и организованы они должны быть иначе, с гораздо большими расстояниями между ними, нежели в случае физического мира.
Т.е. благодаря этому закону Фехнера-Вебера для Фехнера и утверждается главная структура психофизики. Т.е. психика -- это область более разряженных соответствий и соотношений. Соответственно если это так, то душевный порядок, или душевная геометрия, или душевная математика, или душевный атомизм могут быть соотнесены с помощью логарифмической функции и разных констант -- с физическим миром. Но таким образом, что сфера восприятия, т. е. то, что попадает в регистр ощущений, не совпадет с самими стимулами. Между ними есть корреляция. Но эта корреляция -- логарифмическая, а не прямая. Пусть это будет немного наивно, но если мы представим, что логарифм, и соотношение логарифмической и геометрической прогрессии представляет собой некую закономерность, определяющую ту тончайшую грань, которую Декарт искал в шишковидной железе, где телесное переходит в ментальное, и это есть закон Фехнера-Вебера, то мы получаем возможность использовать его в двух направлениях. Не только как для того, чтобы предвосхитить интерпретацию и считывание сознанием, психикой разные регистры стимулирования, т. е. если душа не считывает два разных, находящихся в разных измерениях стимула как два раздельных, а как один, соответственно, мы добиваемся одного результата. Если мы это учитываем, то мы можем построить некоторую векторную матрицу перевода физических факторов в психические.
Это дает представление о более утонченной физиологической детерминированности психических явлений. Так этот закон Фехнера-Вебера действует. Он до сих пор сохраняет свое значение. Потому что дальше получил свое развитие в тематике порога восприятия, когда некие стимулы, находящиеся за порогом восприятия, вообще нами не воспринимаются и не регистрируются, с одной стороны. С другой стороны, как-то регистрируются.
С этим связана практика гипноза, которая используется в психиатрии. Например, Шарко. Практика гипноза на этом и строится, что работа со стимулами, работа с физическими воздействиями коррелируется не прямым, а логарифмическим образом с провоцируемыми реакциями психики. Это целый мир. Если закон этого перехода есть логарифм, умноженный на константу, связанную с рядом чувственной действительности, например со светом, звуком, тактильными ощущениями, вкусом, и т. д., то мы получаем пусть некоторую очень приблизительную, но формулу программирования психических восприятий извне. Соответственно такое применение со стороны физиологии закона Фехнера-Вебера открывает нам путь в сторону развития ИИ, управления жизнью, управления психологией с точки зрения внешних воздействий.
Если мы берем за основу математическую количественную метафору, мы можем это развивать, уточнять. Но сама идея конструктивная. Но обычно мы читаем ее с этой стороны -- с точки зрения физиологии, эмпиризма. Если мы подберем правильный регистр, частоту, интенсивность импульсов, то мы можем получить по отношению к телесности живого существа осмысление сознания на той стороне. На этом основана практика общения и воздействия коммуникаций. В том числе и невербальных. Да и вербальных, когда слово становится стимулом. Слово -- это семантический стимул, который обернут в звуковую фонетическую форму.
Эти разные формы физиологического воздействия на психику вытекают из формулы Фехнера-Вебера. Этот путь пройден. А другой путь- путь автономии дешифровки стимулов со стороны души, который не всегда является пассивным регистратором, или обреченным на механическую реакцию. Душа может в рамках своей арифметической прогрессии иметь дело с этими психическими атомами, и, разбивая эти атомы, может выстроить собственные ряды, которые могут по-другому расшифровывать стимулы, могут реорганизовать структуры их восприятия. С этим связаны некоторые повышенные качества, когда Фехнер перестал воспринимать свет, любой свет причинял глазам боль, его чувствительность зрения в силу патологической трансформации психики означала, что регистр схватывания такого внешнего физического явления как свет, изменился. Если до болезни его глаз легко выносил свет, то во время заболевания он жил в мире, организованном иначе. Физически это был тот же самый мир, но с психологической точки зрения Фехнер заплыл в какой-то грот этого мира, где были другие законы восприятия.
Сама идея того, что мы можем посмотреть на закон Фехрена-Вебера со стороны автономности психофизики, психического атомизма, это развито намного меньше, об этом обычно никто не говорит. Но это пример того, как можно было бы индуктивную метафизику Фехнера развивать в другом направлении. Но в этом направлении никто не развивал, потому что это считалось ненаучным, как и весь его пан-психизм считался ненаучным. И эта часть была отброшена. А физиологическую часть сохранили.
Мне кажется, что это научный стимул для психологов -- обратиться к Фехнеру и попытаться двинуться в этом направлении. И посмотреть, насколько атомарная структура души, которая управляется этим законом, может воздействовать на физические атомы. Ведь речь идет о стимулах.
Фехнеру было безразлично существование физического мира вне стимулов. Для психологии это не имеет значения является данная вещь стимулом или нет. Только когда вещь становится стимулом для чего-то, тогда эта вещь попадает в сферу внимания души и обнаруживает себя как психический факт.
Это совершенно иной подход к пониманию действительности. Действительность воспринимается как совокупность стимулов, но поскольку эти стимулы тесно связаны с ощущением и сознанием, допустив наличие этого сознания, что и делает Фехнер в своем пан-психизме, утверждая наличие сознания у земли, звезд, цветов, животных, а не только у людей. И в принципе Фехнер превращает мир в стимул. Т.е. весь мир -- это стимул, и его физичность - лишь калибровка этого стимула соотносимого с калибровкой психического мира. Т.е. одна и та же действительность калибруется по-разному, с двух сторон этой границы, которая и есть элемент стимула.
А есть ли этот внешний мир, когда он не является стимулом, и есть ли сознание, когда нечего осмыслять и схватывать -- эти вопросы выпадают за сферу индуктивной метафизики. И поэтому Фехнер не говорит о трансцендентальном я, о субъекте, о трансцендентальном разуме, считаю это абстракциями. Его интересует психофизическая реальность, где закон логарифмического соотношения стимула и реакции и есть главный онтологический закон. Это закон особой психофизической действительности, который Фехнер описывает.
Интересно, что Фехнер развивает такое представление психо-эстетики. Фехнер проводил много экспериментов с пациентами относительно того, как люди реагируют на геометрические фигуры. И в результате экспериментов он обнаружил, что есть некоторые геометрические фигуры, которые вызывают у людей наслаждение, а некоторые наоборот раздражение, агрессию. Действительность, представленная в виде фигур, становясь геометрическим стимулом, порождает со стороны психического самые разнообразные спектры эмоциональных состояний. И Фехнер обратил внимание на существование комфортных и дис-комфортных фигур. Одной из самых комфортных фигур, это еще знал Фидий, фидиево золотое сечение, это соотношение сторон прямоугольного треугольника 21 к 34. Такой прямоугольный треугольник представляет собой наиболее сладострастную геометрическую фигуру, вызывает ощущение сахарного блаженства в душе. Такое золотое сечение, и медиана как таковая, в разного рода пропорциях прежде всего в геометрических пропорциях, является для Фехнера гранью, которая позволяет соотнести физическое, осознанное как стимул, с психической расшифровкой. Как может быть геометрическая фигура красива сама по себе? Фехнер говорит, что на уровне атомизма души существуют такие же блоки фигур наслаждения, созданные из определенного массива атомов, которые соответствуют золотому сечению, медиане или равностороннему треугольнику. Равносторонний тр-к вызывает у человека чувство комфорта. Соответственно фигуры как некие визуальные образы, рассмотренные в контексте психофизики как стимулы, представляют собой триггеры реакций, которые включают в себя и ощущения, и эмоции, и даже мысли. А с другой стороны, если посмотреть на всю полноту индуктивной метафизики Фехнера, то мы увидим наоборот, что прямоугольный тр-к со сторонами 21 и 34 - это и есть проекция атомарного наслаждения души. Т.е. атомы наслаждения выстраиваются в душе таким образом, что конституируют и проецируют именно такой визуальный стимул, как свое наслаждение.
То ли золотое сечение Фидия порождает в нас наслаждение, с точки зрения физиологии, то ли наше наслаждение производит золотое сечение с точки зрения полной автономии психологического.
Интересно, что для самого Фехнера наслаждение и прямоугольный тр-к с такими сторонами -- это две стороны одного процесса. Т.е. реальность -- это логарифмическая граница между двумя рядами, о которой говорит закон Вебера. Что первично: физиология или психология? Психика или физика? Фехнер на это отвечает: ни то, ни другое. Нет физики без психики, и нет психики без физики. И поэтому мы должны изучать психофизику как некое единое явление, а это возможно только если мы имеем дело с определенным образом коррелированными сторонами одной и той же действительности. Т.е. нет субъекта и объекта. Т.е. картезианская топика взрывается. А есть психофизическая структура, дуалистическая, бинарная в каком-то смысле, как бинарен взгляд внутреннее-внешнее, и соотносимая между собой границей сращения физического и психического. Это не два множества пересекаются. Это одно единое явление, один феномен, который раскладывается на две составляющие -- физическую и психическую. И каждая из которых представляет собой сложную систему соотношения стимула и реакции. И стимул и реакцию можно применить как к человек, изучать человека в экспериментальной психологии, исследуя человека как такового, с помощью поиска соотношения между стимулом измеряемых воздействий, и ответов, которые происходят во внутреннем мире, можно этот метод применить и к животным, чем занимается зоопсихология. Дальше можно применить к растениям. Тут Фехнер предвосхищает психоботанику, которой стали заниматься кроме поэтов, например Меттерлинк, совсем недавно.
Но представление о том, что земля -- это то, что обладает душой, что это некое одушевленное начало, это уже некая глубинная экология. Фехнер позволяет рассмотреть даже такие явления как земля, звезды. Он рассматривает их тоже как одушевленные существа. Соответственно и к ним можно применить линейку внутреннего-внешнего. И у земли есть внутреннее. У звезд есть внутреннее. Это внутреннее он называет ангелом. Внешнее ангелов -- звезда, а внутреннее -- сознание, которое воспринимает эту свою звездность. Точно так же и относительно земли. Поэтому мы можем отнестись к земле, к минеральному миру, к телесному миру в широком смысле так же, ставить эксперименты, конечно с учетом автономии восприятия, лежащей по ту сторону. Т.е. у земли, у звезд есть внутреннее измерение. Душа земли -- это естественно-научный элемент индуктивной метафизики Фехнера.
И как раз современная экология подходит к очень сходным представлениям. Из Фехнера поспешили выбрать только эмпирическую часть, и ее положить в основу дальнейшего развития эмпирической психологии, и пришли к тому, что вторая часть, предвосхищающая очень многие подходы в изучении мира, природы, физических явлений, которые сложились в наше время, была утрачена. Вместо того, чтобы изучать это вместе, параллельно с эмпирикой, мы сначала сделали крен в сторону эмпирики, а потом уже, но без Фехнера, как-то само собой, опираясь подчас на очень сомнительные, менее продуманные и цельные, менее философски обоснованные системы, стали наверстывать упущенное. И эта непоследовательность науки Нового времени, которая возможно и приходит к каким-то правильным интуициям, озарениям, но как-то криво. То, что Бруно Латур называет гибридами.
Мы приходим к идеям, которые у того же Фехнера были включены в связный, очень обаятельный контекст цельной философии, цельного научного мировоззрения. Вместо того, чтобы сносить здание натурфилософии, могли бы просто развивать разные стороны. Эта внутренняя нетерпимость западно-европейского научного рассудка, агрессия по отношению к другому, к иному, - это печальная черта. Так мы обедняем и философию, и науку, и мысли, и культуру. Поэтому Пол Фейерабенд в своей эпистемологической модели осмыслил значение этих отброшенных гипотез, отвергнутых теорий, осмеянных открытий. И Томас Кун в структуре научных революций говорит о том же. Он говорит, что это не значит, что отброшенные гипотезы не верны. Просто определенный социологический конценсус научных лабораторий, исторических условий принял решение о нерелевантности того или иного автора, мыслителя, теоретика, или части его наследия. Но это спорная вещь.
И соответственно обращение к истокам психологии, и с чем большим доверием мы отнесемся к Фехнеру, тем больше мы увидим, узнаем нового о психологии, о нас самих, о мире. Это обогащающий взгляд. Психофизика не так проста, как кажется на первый взгляд. Она создает некую онтологию взаимосвязи. И в этой картине Фехнера мы можем увидеть и найти источник вдохновения для дальнейших философских и психологических исследований во всех смыслах.
Тут можно еще сказать несколько слов о Вебере, который является автором этого закона. Он был уже чистым физиологом. И Фехнер, безусловно, берет данные физиологических исследований Вебера и других эмпирически и материалистически ориентированных исследователей, в качестве базы, которую он дальше развивает и включает в свою индуктивную метафизику.
Вебер исследовал такое явление, как интенсивность стимулов и терминальные пороги. Мы здесь имеем дело не с тем порогом, о котором говорил Гербарт, когда одно представление вытесняет противоположное ему, ниже порога осмысления, где оно становится неким стремлением, но это происходит по Гербарту строго внутри сознания. А Вебер как физиолог изучал другой порог, порог восприятия. Его порог находился не внутри психики, как у Гербарта, а на грани между психикой и физикой. И он внимательно изучал порог восприятия. Это и привело его к открытию закона Вебера.
Но любопытно, что благодаря Фехнеру сама физиология, и в частности Вебер, его открытия, его исследования, его эмпирические результаты могут быть переосмыслены. И т.о. порог, который определяет ту зону, в рамках которой стимулы транслируются в психологию, а за пределами которой не транслируются. И существует несколько этих порогов восприятия. Что-то воспринимаем ярко, что-то -- менее ярко, что находится под порогом. И иногда мы думаем, что не воспринимаем вообще, а воспринимаем вне всякой психической деятельности.
Эти представления о порогах восприятия, находящихся на границе между физическим и психическим, в отличие от порога внутри сознания, отделяющего сферу осознанного от сферы бессознательного, эти два порога, порог Гербарта и порог Вебера, быть соотнесены. И фехнеровская модель как раз идеально подходит для этого, расчищает территорию для таких психофизических соответствий.
Обычно Гербарт и его порог, который находится внутри сознания, рассматривается в одном контексте, а порог восприятия и порог чувственного внешнего стимула у Вебера рассматривается отдельно. А если мы их соотнесем, и Фехнер нам это позволяет, то мы сможем говорить о некой магнитуде чувств, или градуальном соотношении физических и психических рядов , что собственно Фехнер и предлагает.
И заканчивая эту лекцию об основателе эмпирической психологии Фехнере, можно сказать о том, на кого он оказал влияние. Его учеником был Лотце, создатель особой онтологической системы в немецкой философии, его учеником был крупный философ Штумпф, который проводил вместе с Фехнером его эксперименты. Фехнер оказал огромное влияние на крупнейшего американского мыслителя Уильяма Джеймса. И соответственно соотношения стимула и реакции станет в центре внимания всей психологической модели Джеймса, о котором мы отдельно поговорим.
Фехнер очень серьезно повлиял на Э. Маха. Это австрийский физик и философ, вместе с Авенариусом разработал эмпириокритицизма. Мах берет психофизический подход Фехнера, который подчеркивает роль автономности психического, не нарушая монизма в соотношении психического и физического в едином акте. Мах придает этому дальнейшее теоретическое развитие. И любопытно, что Фехнер оказал очень серьезное влияние на Фрейда. Фрейд заимствовал один из его концептов о психической локальности. Это атомистское применение принципа локальности классической физики к душе навело Фрейда на автономные и самобытные открытия и представления.
На этом я заканчиваю лекцию о Г. Фехнере. На следующей лекции мы продолжим рассмотрение теорий последовательных физиологов, в частности Германа Гельмгольца. Всего доброго.