Он был рачительным, расчетливым и скупым, словно классический рыцарь.
Он был трудолюбивым, грубоватым, насмешливым.
Он был рассеянным и нервным, и потому пил иногда специальные таблетки, от которых становился на несколько часов расслабленным и вальяжным.
Он был, наверное, романтиком, и отчаянно любил женщин, а они - они чаще, чем нет отвечали ему взаимностью, увы, слишком краткой.
Он был поэтом, писателем, учителем.
Он был постоянно в поиске своего невероятного, огромного, всеобъемлющего счастья, и счастье, промедлив несколько десятков лет, все же далось ему в натруженные, загрубевшие руки, и он принял его целиком и без колебаний, и выпил до дна, не морщась от терпкого вкуса.
Он был надежным и нерасторопным - а порой даже смешным, и в этом случае первым смеялся над собой.
Он был шумным, и обаятельным - когда это было выгодно - и хмурым социопатом, точно как я, когда это выгодно не было.
Он был моим лучшим другом.
Теперь его нет, из растерянного сердца словно вырвали кусок, а в опустевшем отверстии волком воет стылый ветер.