Зима-весна 2012 года. Колдунское нефтяное месторождение.
Зовут меня Максим, или просто Макс. Работаю геологом партии ГТИ с августа 2011 года. Моё отношение к работе до этого случая было очень халатным. Можно даже сказать, что я не работал, а смотрел фильмы, играл в игры, много спал или просто лежал и мечтал. И такое отношение к работе, я считаю, сложилось ввиду редкости подобных происшествий. А побывав в такой ситуации, я сразу переосмыслил свой рабочий быт и, возможно, чуток поседел.
Напарником в эту смену был геофизик Ильсур. Чудо-геофизик, вам скажу. У него всё работало идеально - все датчики. Одним словом, золотые руки. Он работал в день, а я в ночь. И занимался я исключительно геологией: описание шлама, отбивка маркирующих горизонтов и продуктивных пластов.
4 часа утра. Бурение идёт полным ходом со скоростью 4-6 метров в час. Не помню точно, какой был забой, но, кажется, не дошли ещё до верейского горизонта. Все показания датчиков в норме, никаких поломок оборудования, суточный рапорт заполнен и отправлен. Меня начинало клонить в сон (рубить). "Всё же хорошо, подремлю-ка часок!" - подумал тогда я и уснул. Спустя полчаса я проснулся, потому что затекла рука, и увидел такую картину: на рабочем мониторе, на который выводились кривые (показания датчиков), выскочила пика газа 9% (допустимые газопоказания в Пермском крае 5%); не смотря на это, бурение продолжалось; я проснулся в тот момент, когда показания газа упали до 1-2%; я подумал, что предупреждать бурильщика о 9% газа уже не имеет смысла, так как газ вышел, а бурение идёт дальше без отклонений; я посмотрел на картинку видеокамеры, которая была направлена на стол ротора - монитор был полностью белым; тогда я стал кричать в переговорку бурильщику (устройство громкоговорящей связи) - в ответ тишина; затем я подошёл к двери, ведущей на улицу, и открыл её, чтобы посмотреть, что же там такое происходит на буровой. Вагон наш стоял примерно в двухстах метрах от буровой вышки, высота вышки 35 метров. Я открыл дверь и увидел огромный столб огня, 35метровый огненный великан. Это горела буровая вышка так, что на расстоянии двухсот метров в минусовую температуру на улице я чувствовал жар от огня, как от огня костра под ногами. Как я открыл дверь, так и закрыл её в ту же секунду. Меня затрясло и всё тогда смешалось у меня в голове: "Что делать? Как быть? Кто виноват?...хрен с этим всем, будить Ильсура, спасаться!" Я разбудил напарника:
- Ильсур, Выброс! Горим! Надо спасаться! Иди, посмотри сам на вышку, скорее! Быстрее же, я не шучу! - запинаясь в словах и захлёбываясь в волнении, говорил я ему.
Ильсур встал и медленно, протирая слипшиеся глаза, пошёл к двери. А я тем временем стал думать, какие вещи собирать. На полном серьёзе я уже собирался эвакуироваться из вагона в безопасное место. Во время учёбы в нефтяном колледже нам показывали фильмы о ГНВП (газонефтеводопроявления). В этих фильмах демонстрировали такие пожарища, как вокруг горящей скважины в радиусе километра находились только трактора и люди в скафандрах, похожие на космонавтов. Буровая вышка горит пять минут, она плавится и падает - чётко помнил я из этих фильмов. "Что взять в первую очередь? Что самое важное? Ноутбук и жёсткий диск! Они куплены совсем недавно! И документы! Остальное не важно!" - сделав такие выводы, я начал собираться, но внезапный, заспанный и равнодушный голос Ильсура остановил меня.
- Макс, вышка не горит! Может тебе показалось?
- Как не горит? - удивился я, выпучил глаза на Ильсура и побежал к двери, чтобы сам всё увидеть. И, действительно, был только маленький огонёк на самом верху буровой вышки.
- Она, точно, горела! Вся была в огне! Я видел, правду говорю, Ильсур! - оправдывался я, а в душе вздохнул с огромным облегчением.
Самое страшное не произошло, всё обошлось. Весь городок проснулся от шума и яркой вспышки "выброса", началось бурное движение в темноте. Ближе всех к буровой вышке был расположен наш вагон и вагон супервайзера. Первым к нам прибежал запыхавшийся долотчик (инженер по долотам) Костя.
- С вами всё в порядке, парни? - спрашивал он.
Тогда я рассказал ему, что увидел. Он кивнул, что тоже видел, как горела вышка. Затем втроём мы стали смотреть диаграммы и пришли к выводу, что всего этого можно было избежать. Если бы я не спал, и на пике газа больше 5% предупредил бурильщика, то бурение бы остановилось до полного вымывания газа. Костян и Ильсур успокаивали меня, что у бурильщика висит "табло", которое отображает все наши показания, что он сам должен был всё видеть или почувствовать запах газа, что у нас нет удостоверений по предупреждению ГНВП (самое главное). Но, не смотря на это успокоение, я внутри считал виноватым себя. "Как там буровики, которые были в огне? Живы ли они? Не ранены? Если кто-то погиб, то буду брать вину на себя, а не то совесть задушит меня, она уже начинает душить..." - думал я. И тут всё обошлось, все были живы и невредимы физически. Но, думаю, адреналину хапнули изрядно те, кто были рядом с "выбросом" и закрывали превентора (противовыбросовая система). Осталось последнее: обеспечить себе алиби. По регламенту, я должен был предупредить о высоких газопоказаниях первого - бурильщика, затем бурового мастера и супервайзера; сделать соответствующую запись в буровом журнале; собрать подписи мастера и супера, подтверждающие их оповещение-предупреждение. Я никого не успел предупредить, потому что проспал. Вот поэтому я не переставал винить себя. Костян и Ильсур поддерживали меня морально. Я подумал так: если я признаюсь в том, что никого не оповещал, то плакала моя премия, зарплата или хуже - увольнение. "Раз все остались живы, то придётся лгать. Ну, а больше никак!" - подумал я. Написав в журнале оповещения предупреждение о газе, я побежал к супервайзеру за подписью. Он, конечно же, не стал ничего подписывать. К мастеру тоже было идти бесполезно. Оставалось ждать приговора.
День недели - воскресенье. В середине дня приехали начальники буровой компании и "Пукойла". Началось расследование. А я тем временем обдумывал, как отвечать на предстоящие вопросы. Меня вызвали в вагон мастера с распечатанной диаграммой на страшный промежуток времени 4 часа 30 минут утра, на страшный суд. Я зашёл в вагон, там сидело человек шесть, хмурые и серьёзные.
- ГТИ? Кто ты по должности? - спросил один из них. Я не знал там никого, кроме мастера и бурильщика.
- Геолог, - тихо ответил я и передал распечатку диаграммы человеку, задавшему вопрос.
- Ну, вот, по диаграмме всё прекрасно видно! Сумма газа 9%, увеличение объёма в ёмкостях и падение давления. Явные признаки ГНВП, как по учебнику. Ты предупреждал бурильщика? - спросил он меня, сверля взглядом. Остальные присутствующие также уставились внимательно на меня в ожидании ответа.
- Да, я говорил в переговорку! - ответил я.
- Ты слышал его предупреждение? - спросил человек бурильщика.
- Нет, никто мне ничего не говорил! - ответил бурильщик.
- Ты, точно, предупреждал? - ещё раз спросили меня, только уже другой человек.
- Да, я говорил! - упёрся я.
- А я ничего не слышал! - говорил бурильщик.
- Ну, всё с ними понятно, никто сейчас не признается! - сделал вывод третий. Буровой мастер всё это время смотрел на меня осуждающим и тяжёлым взглядом, отчего мне становилось стыдно. По диаграмме я стал объяснять "Пукойловцам", что выброс произошёл после того, как сумма газа упала до 1-2%, что "выброса" было не избежать. А увеличение объёма и падение давления произошло во время выброса. Я всячески оправдывался, что виной всему природа, а не человеческий фактор. Меня попросили показать журнал оповещений с подписями, но подписей там не было. Я говорил, что от подписей отказались. И на этом допрос окончился.
Ближе к вечеру акт расследования инцидента был готов. По этому акту виновными были ГТИ и буровики. ГТИ виноваты, потому что вовремя не оповестили всех и плохая видимость значений на "табло". А буровики - потому что вовремя не среагировали, так как не было их на рабочем месте. Я не стал подписывать этот акт, а, первым делом, сразу позвонил нашему ведущему геофизику, чтобы посоветоваться. Он ответил так:
- Правильно! Не подписывай! Пиши "Особое мнение". В нём напиши следующее: устройство громкоговорящей связи находится в исправном состоянии; а также имеются рации, настроенные на одну волну с буровиками; табло в исправном состоянии, видимость значений удовлетворительная.
- И, да! Пишите с Ильсуром "объяснительные" на начальника! - добавил он в конце.
Ильсуру было проще всего, он написал, что спал - отдыхающая смена. А я написал подробно и про огонь, и про испуг. Вот посмеялись тогда в конторе.
В итоге ни буровиков, ни нас не лишили премии, никого не уволили и никого не оштрафовали. Провели этот инцидент, как осложнение по геологическим причинам. И мораль сей басни такова: