Гранитные утёсы полностью оправдывали своё название. Они были гладко срезаны будто гигантским ножом. Скалы нависали справа и слева, в лощине когда-то текла река, сейчас же это был ручей, который не доставил бы никакого дискомфорта паре, идущей по обе стороны от него. Вода была кристальной, и когда солнце в зените, можно запросто промочить ботинки, не заметив ручья вовсе. Донышко, как и узкие ленты берегов, были инкрустированы полупрозрачными окатанными минералами. Полвека назад здесь ещё были рабочие шахты. Палило с самого утра, и нагруженные сумками, вооруженные до зубов люди изнывали от жары, цепляясь за новый шаг.
- Сколько ещё? - выдохнул один.
- Миль пятнадцать, - хрипнул другой.
- Сухопутных? - попробовал пошутить третий.
- Французских морских, - снова буркнул второй.
Ровно через полторы мили, что заняло у нас двадцать с малым минут, мы остановились, взяли пробы воды, украдкой порадовались минутам простоя на проведение ритуала анализа, выдохнули, нахлебались, поменялись ранцами и двинулись снова.
В грудную клетку закралась икота. Товарищи стоически молчали, хотя с оттягом пнули бы как следует. Я представляю, насколько это раздражает. Всё холодная вода. Всё жадность.
Команда отбиралась очень тщательно. Я, в сравнении с основным костяком, был желторотиком. Миссия была почти государственной важности. Почти - потому, что дело было неофициальным.
Пять процентов, три процента... Ну вот. Сели. Переключился на резервный аккумулятор. Совсем батареи устали.
Гамильтон, вот тот седеющий здоровяк в голове - капитан, служил во флоте, ушёл в почётное увольнение, когда стукнул сороковник, после чего не смог сидеть на месте на своей генеральской пенсии, и пошёл в наемники. Там пострелять, тут товар достать. Чуток веселее, всё-таки. На левом локте кожи почти не было, выше от него ущербная трёхглавая. Всё предплечье охватывали весьма интересные ожоги. Он-то и отбирал отряд. Два разномастгых верзилы сразу за его плечами - Кри и Барни. Леди устрашающих габаритов, наш медик, так и зовут Леди. Я в этой экспедиции исполнял роль Бильбо.
Если теперь углубиться в сравнения, Гэндальфом был Гольдоном Викс. За исключением некоторой схожести имён, присуща ему была редкостная хитрожопость и великолепно-философское отношение к мирскому. В какой-то степени он был волшебником - просто сказочная заноза в заднице.
Маленький мальчик, который шёл в хвосте, стоил обоих верзил или меня втроём с Леди и Виксом. Ростом он достигал мне до подмышек, если же эталоном брать Барни - ровно в половину его роста и в четверть веса. Будучи узким, как игла, он отличался поистине невероятным проворством. Хотя и не это обеспечило ему место в команде. Мальчик был полукровкой. Инстинктивно он ощущал местность и был нашим проводником. Потому он был дороже, что не имея оружия, обеспечивал возможность им не воспользоваться. Парень был больше нашим, чем Их, но имя своё он не воспринимал на манер тварей. Потому был "парнем" или "эй, ты, поди сюда". Почему идёт в конце колонны? Потому, что пока не надо. Заплатили ему как следует.
Палит жутко. Пот рекой, майка липнет к телу и не успевает просыхать. Я искренне молился, чтоб всё было спокойно. Не дай Бог шлем придётся надеть. Вот бы побриться. Противно до ужаса. Почесал щёку, вытер пальцы о штанину. Когда уже эти гении выдумают самоохлаждающуюся одежду, ну?! С подогревом-то придумали. От скал исходил жар, и мы меж ними были как в духовке. Сейчас изойдём собственным соком, подсохнем, а потом нас сожжёт солнце. Не хочу умереть пересушенным. Я бы им объяснил, как готовить мясо...
- Эй, ты! - я инстинктивно вскинул голову, но сразу понял, что не мне.
Мальчишка уже был рядом с капитаном. Мы дошли до озера.
- Куда теперь?
- По левую сторону, - мальчуган не понял, зачем его по такой мелочи...
Вода особой прохлады не принесла. А вот неудобство - да. Пока не пришёл зной, здесь было болото, трава - в человеческий рост. Башка капитана торчала как раз над метёлками подсохшего рогоза, идти мешали хреновы сухие колючки. Мы сбились плотнее, чтоб слышать друг -друга. Видеть-то не видели уже давно. Викс закурил мяту и раздражающе свободно шагал. И сумка моей не легче, и идёт столько же, вроде бы. Собака. Сколько ж ещё осталось?
Да вроде миль десять. А может семь. Твари вам в логисты.
Зазвонило далёкое эхо. Долго, тревожно бил колокол.
- Что это? - спросил я, наткнувшись на кого-то из своих.
Ответил Кри:
- Всего лишь одноколейка.
-Тут что-то ходит? - я удивился.
- Да, оно же всё автоматизировано.
Где-то там загрохотало.
- И что, пустые вагоны едут?
- Нет, Твари на них катаются.
Кри был стопроцентным индейцем, хотя твердил, что это не так. Смуглый и темноглазый, он собирал свои чёрные прямые, как проволока, волосы в низкий хвост. Девочки ложились штабелями. Ему до этого дела не было.
- А мы не можем ею воспользоваться?
- Во первых, - флегматично начал Кри, - мы не знаем расписания. Во-вторых, оно всё старое и наверняка ржавое.
Начался тростник и я потихоньку исчез из поля зрения Кри. Вообще-то, это был чудный парень, доброжелательный и скромный, безукоризненно вежливый, но так же безусловно авторитетный. Говоря проще, я стеснялся себя в беседе с ним.
Я запустил энциклопедию на часах и ещё раз перечитал путеводную сводку. Топография, история.
Если я правильно определил наше расположение, уточняя в скобках, что спутниковая и эндогеодезическая навигация тут не работали, в десяти милях к северу находились ещё прикоролевские копальни, прямо по курсу, а шли мы на юго-запад, располагаются шахты конца двадцатого- середины двадцать первого века, а за ними так называемые нео-шахты супернизких уровней. Самая старая носит название Тау-Мену, маленький лев, как дань уважения старой шахте, бывшей наиглубочайшей в мире на протяжении практически века. Тау-мену, глубиной две с половиной мили, ровнёхонько на сто футов глубже Тау-Тоны, большого льва Африки. У маленького льва был большой прайд. Менее разработанные, но всё более и более глубокие шахты россыпью расположились вокруг Тау-Мену, между ними были промывочные, плавильные и очищающие заводы. А вглубь острова - деревня обслуживающего персонала буров, лаборантов и рабочих с фабрик.