Латентная некрофилия 


Бесспорным симптомом латентной некрофилии
Сладчайшая речь над прожившими жизнь во грехе.
Помпезно и пышно умерших хоронят живые,
Но это не станет помехой уйти налегке.

Грехам - похвалы. Сколько лести - ушедшим до срока.
При жизни не скажут и тысячной доли того,
Что скажут лежащим в гробу и иного порога,
Уйти налегке, мне, наверное, будет легко.

Как любят покойников - за немоту и бессилье
Слащавую речь неприличным словцом оборвать.
Цветы на могилах - латентная некрофилия.
Иначе - зачем бы жилье мертвеца украшать.

И вот я опять выхожу к вековечному кругу,
По черным от крови камням на пути в никуда.
А кто-то любуется храмом, что мною поруган
Так взорванный мост окропляет святая вода.

Я вижу свой путь - от узла до петли и могилы -
Тоска, безысходность, скрещения сотен дорог.
Посмертные песни - латентная некрофилия
В пожизненном кайфе от правильно понятых строк.

А жизнь хороша - если жить, а не вечно ломаться.
И лучше - скользнуть за окно и уйти налегке.
Мне хочется жить - но с живыми нельзя оставаться,
И я уплываю по высохшей мертвой реке.

Когда я умру, в алтарях не заплачут святые.
А ты не забудь позабытую боль этих слов.
Высокое чувство - латентная некрофилия -
Поможет понять безысходность извечных кругов.
 
Мне приснился сон...


Мне приснился сон - надмогильный крест,
Да церковный звон, да пузатый поп.
Всем семи грехам - похвала и лесть,
Да кадильный чад, да дубовый гроб.

На стакане хлеб, на устах слова,
На портрете кант, на кассете рок,
И в толпе вокруг - добрая молва,
Черт сошел с ума, и напился бог.

По куску земли каждый бросить рад,
Закопать навек, да и рот заткнуть,
На билете штамп: "Рейс досрочный в Ад",
Ну а может, в Рай, ну а может в путь.

Мне приснился сон про глухой тупик,
Про чуть слышный стон, про неровный свет,
С образов глядел почерневший лик
На сожженный храм, на последний след.

Завершился гон - и закрылась дверь,
И слетел венец, и настиг аркан,
Значит - вскинь ружье, значит - загнан зверь,
Отмечай успех, наполняй стакан.

А ему теперь - надмогильный крест,
Да церковный звон, да слащавый поп,
Всем семи грехам похвала и лесть,
Да кадильный чад, да дубовый гроб.
 
НЕОБЫЧНЫЙ ЗАКАЗ


Ликует толпа на халяву упившихся франтов,
Повсюду улыбки лоснящихся жиром лиц.
Сегодня - застолье и выдача праздничных грантов
Для всех, поступивших на курсы самоубийц.

Отбор был простым - без экзаменов и предоплаты.
И вывешен список - два слова: "Приняты все".
Особые скидки даются не очень богатым,
Учеба бесплатна для тех, кто беден совсем.

Ножи и веревки - в музее учебных пособий.
Табличка "EXIT" на каждом окне видна.
Старуха-директорша смотрит, наморщив лобик,
Как ленточки режут и пьют бокалы до дна.

-Товарищи, тише! Скорее места занимайте!
В торжественной части - доклад на сорок минут.
Запомните и запишите в своих тетрадях,
Что в области этой дела отлично идут.

-Ты что там невесел? А ну, улыбнись, скорее!
За добровольную смерть подними бокал!
-Я плачу от радости! Я всей душою болею
За счастье любого, кто в наши ряды попал!

-А я так хочу окончить с красным дипломом!
-Для этого, думаю, надо прилежно зубрить.
-Здесь так необычно и так в то же время знакомо...
-Да, здесь-то уж точно не станут нас жизни учить!

-Взгляни в расписание! В первом семестре читают:
"Теория смерти", "Искусство удавок-узлов",
Еще нам расскажут, как правильно все обставляют,
И даже - "Эстетика трупов" - тринадцать часов.

Вот - первая лекция. Радостный преподаватель.
Студенты притихли - ни слова нельзя пропустить.
-Приветствую и поздравляю с началом занятий.
Я буду и лекции, и семинары вести.

Надеюсь, что здесь никому не покажется странным,
Что я очень строг и чрезмерно придирчив порой.
Профессия - врач. Обучался у Кеворкяна.
"Теория смерти"- конечно, предмет непростой.

Я буду учить вас, как вскрыть себе вены научно.
В программе - расчет высоты для прыжка из окна.
Узнаете, как вам повесится проще и лучше
И что принимать для здорового вечного сна.

"Эстетика трупов" научит красиво смотреться.
Ведь надо ж подумать о нервах невинных людей.
И будет на случай, когда просто некуда деться
У вас подготовка за подписью лично моей.

Откройте тетради. И знайте - я очень строгий!
Готовьтесь к экзамену с первых учебных дней.
Вы - взрослые люди и выбрали эту дорогу,
Наверное, зная - не так уж легко на ней...

От постоянной работы компьютер поломан,
Но принтер выводит последние десять страниц.
Сидела всю ночь и печатала бланки дипломов
Успешно окончившим курсы самоубийц.
 
Последний патрон.


Подари мне патрон. Подстрели, подстрели меня влет.
Подари мне петлю. Мы когда-то вязали узлы.
Смело гвозди вбивай. И с креста я увижу восход.
Ты оставь от стихов горстку теплой шуршащей золы.

И когда я пойму - за зовущим окном пустота,
А за ней - только серый асфальт, обрывающий крик,
Ты сними с меня саван, и путь от нуля до креста
По глазам прочитав, не иди вслед за мною в тупик.

Но пока мы вдвоем, почему я о главном молчу?
Почему не решусь попросить, чтобы ты объяснил:
Я, сгорая, свечу, или просто - ломаясь, кричу?
Я иду напролом или где-то валяюсь без сил?

Как достойно уйти, если жизнь недостойна моя?
Перед кем обнажить эти черные раны в душе?
Что такое стихи? - Над могилой святая петля.
Что такое Любовь? - Это липкая боль на ноже.

Подари мне патрон. Подстрели, подстрели меня влет.
Так я на два узла завязала дороги в тупик.
Как увидеть слепому - пусть даже с креста - свой восход?
Шаг в окно - пустота... И асфальт, обрывающий крик.
 
ПРИВЕТ ИЗ ДАУНТАУНА!


Возьму веревку крепкую и в узел затяну,
Повисну украшением на ламповом крюке,
И встречу надоевшую двадцатую весну
С предсмертною записочкой в распухшем кулаке.

А может быть, в окошко без раздумий сигану,
Да красною лепешкою размажусь по камням,
И встречу надоевшую двадцатую весну -
Мозгами на асфальте помогу голодным псам.

Отточенным ножом по тонким венам полосну,
Прольется ручейками проспиртованная кровь,
И встречу надоевшую двадцатую весну
Смещеньем Фредди Крюгера с поста Владельца Снов.

На старой гильотине со спокойствием засну,
Затем, чтобы не видеть блеска радости в глазах.
И встречу надоевшую двадцатую весну
Отрубленной башкою с матерщиной на губах.

Завидуйте мне - грязной, очень пьяной и смурной,
Сегодня я под "мерс" под шестисотый попаду,
И встречусь с надоевшею двадцатою весной
Кишками на колесах и мозгами на виду.

Да только жаль, не вовремя поймали доктора,
Красивый белый узел руки за спиной стянул,
Ищу от двери ручку, без петли и топора
Встречая надоевшую двадцатую весну!
 
*            *             *
Нырнуть из леса да в чисто поле,
Где не успела трава засохнуть.
Да есть ли в мире желанней доля?
Прощайте, люди! Счастливо сдохнуть!

На край обрыва присесть тихонько
И в небо плюнуть протухшей искрой.
От дум последних уйти сторонкой.
Они известны. Чего там рыскать?

В мозгах своих же чего копаться?
Дурак ты, что ли - собрался думать?
На землю мордой - и распластаться.
Послушать небо - оно бесшумно.

И так бы - вечно, перебирая
Осколи боли в траве измятой.
Последний в жизни восход встречая,
Вдруг захлебнуться в крови заката.

Встать, как в тумане... Шальные мысли!
Сухие ветки сложить на камне
И чиркнуть спичкой. Дым коромыслом!
Набросив куртку, глядеть на пламя.

Глядеть и видеть все то, что было,
гнев запоздалый на всех обрушить,
Кто кулаками - в святое рыло,
Паскудной лапой - в живую душу.

Поймали где-то - набили харю.
Пинка под жопу - лети на крыльях!
От смеха слезы - не увидали,
Кого поймали да отпустили.

Иди ты, милый! Катись ты к черту!
Под жарким солнцем к траве присохнуть.
Все вслед махали, орали гордо:
"Да в грязном поле счастливо сдохнуть!"
 
У дворняг не бывает могил...


У дворняг не бывает могил,
Им крестов и надгробий не ставят,
Старый поп под мерцанье кадил
Бога в память о них не восславит.

Не объявит молчанье король,
Не приспустятся гордые флаги...
Лишь, привычно таящие боль,
Выпьют водки другие дворняги.
 
Черная роза.


Черная роза в граненом стакане,
Блеклый туман недосмотренных снов,
Кто-то избранник, кто-то изгнанник,
Бесповоротность решений и слов.

Черная роза в граненом стакане.
Солнце на донце бутылки пустой.
Вечных путей очарованный странник,
Если бы мог ты остаться со мной.
 
 
*             *               *
Расстоянье от угла до угла
Измерять шагами тысячи раз.
Чистым золотом горят купола,
Богу выставив кресты напоказ.

Да куда по бездорожью брести -
Безысходная дорога вперед,
Пробираясь по колено в грязи
И расталкивая тину болот.

Пусть закружится по ветру зола,
Унося остатки жизни с собой -
Расстоянье от угла до угла,
Расставанье с устаревшей мечтой.

Серебристая дорожка луны,
Где кончается она на воде?
Как посмертное начало весны
Вечный сон про словеса в решете.

Как пожизненный обман - пара слов.
Разве надо было их говорить.
Непроверенная вера в любовь
Расплескалась на снегу - пить да жить.

Обесцвечены дождем небеса,
Обезличены иконы водой,
Безобразные в углах образа
Перекрещены кнутом да косой.

Позабудется во веки веков
Да останется на глупую боль.
На веревочке - следы узелков,
На камнях засохла горькая соль.

Так бы мерить неизбежность пути,
Расстоянье от угла до угла.
Так бы выход потерять и найти,
Только где они, мои купола?
 
 
*               *               *
По небу, по облаку да сослепу,
Тропки в божий дом непосредственно,
Чрез жизнь по шаткому мостику,
Душу дележом брали-резали.

Дерни за шнурок - грянет колокол,
Колокольный звон - в небо чистое,
Двери заскрипят ржавым золотом,
Проходи выспрашивать истину.

Входишь в райский сад, крытый бурею,
Был когда-то свет, но уже погас.
Там сидит Господь - лоб нахмуренный,
Видимо, ему не до нас сейчас.

Ты его спроси - может, даст ответ
Отчего ты был взят до времени,
Ты бы мог прожить еще хоть сто лет,
Только свет всегда кроет теменью.

Не успел допеть песню вольную,
Не успел в узлы затянуть слова,
Сослепу, по облаку, по небу
Оступаясь, шел, брел едва-едва.

А что Бог тебе отвечать не стал -
Не считай себя им наказанным -
Ты прижизни с ним запросто болтал,
Все слова тогда были сказаны.

В жизни было все - где там рай и ад,
Не успел всего - много сделано.
Оглянись, очнись. Где там райский сад?
А кругом одни стены белые...
 
 
Американский рай


Запекшаяся кровь на ломаном кресте.
Постыдная любовь распятых на звезде.
Избитые слова - возвышенная ложь.
Последняя глава - на вены ляжет нож.

Одна или с толпой? Дожить или убить?
Узлом или петлей? Запеть или запить?
Роптанье на судьбу. Мерцающий экран.
В украшенном гробу отпетый хулиган.

Безжизненные сны на тающем снегу.
Дожить бы до весны в отомкнутом кругу.
Восторженно зовут в последний переход.
С плакатами идут по трупам на восход.

Проклятием клеймят того, кто не одйдет.
Стреляют наугад - вдогонку или влет.
Оскаленная пасть. Горелые мосты.
Неизбранная власть шаблонной красоты.

Забытая строка писаний о святом.
Дрожащая рука над пересохшим льдом.
Ломаюсь, чтобы жить на избраннном пути.
Уже не подхватить, но надо донести.

Священное вранье - оскалены клыки.
Забитое зверье - цепные мудаки.
Немые небеса. В ночи подлунный лай.
Звезда и полоса. Американский рай.