[Быстрое; длинное; шерсть; кусать] - объясняла мне девочка с зашитым ртом. Тактильный язык стоило бы переводить не столько словами, сколько картинками и стихограммами... Нас было двенадцать детей, мне одиннадцать, а ей, похоже, лет шесть... Мы сидели здесь, в темноте. Кажется, это подвал. По крайней мере, к двери, что всегда заперта, вели четыре ступеньки вверх.
Здесь нельзя произносить ни слова. Где-то в темноте, среди нас, живёт чудовище, которое охотится на человеческую речь. Наверное, у него нет глаз.
[Кусать] - Повторила девочка, которую звали обхватыванием запястья большим пальцем и мизинцем, и приложила мою ладонь к слегка мокрой лодыжке. Я ощутила маленький крысиный укус, оторван маленький кусочек кожи, мокро. Второй, сухой рукой я "осмотрела" границы кровавого пятна: кровь не успела добраться до ступни, её немного.
[*Девочка с зашитым ртом*; крыса; кусать; *прикосновение к тому же месту на лодыжке*; перевязка; оттенок просьбы] - сообщила я мальчику тоже лет тринадцати, он чуточку крупнее меня, его зовут прикосновением ко лбу, а потом к носу.
Наверное, у чудовища нет не только глаз, но и носа, а уши у него никчёмные. Мы можем шуршать одеждой по кирпичному полу и сдавленно чихать. Этого оно не заметит. Но стоит хоть шепотом заговорить, хоть прямо на ухо, оно появится откуда-то и заберёт, причём даже, может быть, не тебя, а того, кто был рядом с тобой. Поэтому, когда мы спим, мы надеваем повязки себе на лица, завязывая рты.
Мне передали лоскут одежды. Я смочила его кончик слюной, аккуратно протерла им рану девочки и сделала лёгкую повязку. Лоскут вряд ли был чистый, от него пахло затхлостью и пылью...
Строфа 2
Я проснулась рано. Ужасно лежать здесь, в темноте, и ничего не делать. Думать. Меня украл высокий и толстый мужчина, пока я ждала, когда папа выйдет из магазина. Сначала я увидела его на другой стороне улицы, а потом сразу в его карете, когда уже была связана. Очень болела голова и жгло шею сбоку.
Мы спали в нишах вдоль стен. На них лежали ковры, и было не так холодно. Мы договорились, что туалет будет рядом с трубами, в самой низкой части пола. В эти трубы утекала вода.
Я почувствовала легкое дуновение и перестала шевелиться, стараясь не дышать.
Не знаю, как долго я боялась вздохнуть в страхе перед чудовищем, но вдруг чья-то ладонь коснулась моего живота, поползала по мне, пробежалась вверх по груди, по шее и пальчики ткнулись в мои глаза. Я зажмурилась. Ладошка быстро шмыгнула на моё плечо и долетела до моей кисти.
[Спать; вопрос] - спросила она. Вместо ответа я приподнялась и села. Я только что едва не сказала ,,нет" голосом. Сердце потихоньку успокаивалось, я быстро затянула повязку потуже.
[Нет] ответила я девочке, которая не боялась говорить слов. Провела пальцами по её губам. Жёсткие вертикальные нити. Короста вечно сочащегося гноя. [Расскажи; рот/голос; перевязка; вопрос; просьба разрешения]
Она долго молчала, её рука зависла над моей. Потом она хлопнула по моей кисти чуть громче, чем было бы не страшно, и куда-то исчезла. По шорохам я поняла, что она слезла с ниши.
Я бросилась вслед. За всплеском своих шорохов я потеряла девочку, но, опустившись на пол, услышала её тишайшее дыхание. Нашла плечо. Нашла кисть. [Прости]. Я в растерянности и неудобном раскаянии села рядом. Ни у кого из нас не было обуви.
Через какое-то время девочка повернулась и "сказала": [Игры; причина; я тебя; утро]
Я ответила: [Да]
И мы стали играть.
Строфа 3
Лязг, который не спутать ни с чем: железная дверь отворилась. Сдавленные крики, почти что мычание. Я повернулась на свет.
Меня так ослепило, что я не уверена в том, что увидела. Кажется, маленькая фигурка ребёнка метнулась к двери, а другая, побольше, полетела вниз по лестнице. Дверь с лязгом затворилась, и до меня дошло, что нужно делать.
Отвлекаясь на огромное сине-сиреневое пятно в глазах, я метнулась к ступеням. Да, в холодной одежде, перепуганный, лежал нездешний. Мальчик, чуть старше меня. Я, сильно надавливая, начала писать печатные буквы на его животе: ,,Ты меня понимаешь?"
Другой рукой я коснулась его рта. Скотч. Тут же его рта коснулась ещё чья-то рука. Мне показалось, что нас над новым мальчиком трое. Кто-то что-то делал с его руками.
Я повторила надпись, но мальчик всё ещё был в панике.
Я повторила ещё раз. Внезапно он замер. Всё тело было напряжено. Но я поняла, что замер он не от того, что меня понял, а просто резко сменил тактику действий. Воспользовавшись этим, я написала на его животе ещё раз, огромными буквами: ,,Ты меня понимаешь?"
Строфа 4
Он медленно неуверенно кивнул. ,,Молчи". ,,Не произноси слов". Мальчик двинулся, кажется, ему смогли развязать руки, он лёг удобней и убрал их из-за спины, готовый защищаться, но готовый и слушать. ,,Сверху чудовище; Убьёт если услышит; человеческий голос; Тихо; тогда всё обойдётся".
Мальчик, что вместе со мной проверял, связан ли рот, звался чем-то вроде рваного росчерка по правым щеке и уху. Он, кажется, был здесь дольше всех. Он и придумал быстрый тактильный язык. Он был для нас чем-то вроде вожака, но не няньки. Он "сказал" : [Ты; опекун; новый ребёнок]
Я?? Что? Опекунами назначали тех, кто уже давно здесь. Опекун должен научить языку. Мой опекун завершил свои обязанности совсем недавно. Впрочем... Не ясно когда... Нет ничего, чем можно было бы отмечать время, кроме появления новых жертв этого маньяка и появления новых жертв его чудовища. Хотя, я уверена, что это тот человек принадлежит здешнему чудовищу. И что он тоже чудовище. Впрочем, я и вправду уже неплохо знаю язык, чтобы быть опекуном...
Мальчик чуть не вскочил, но я остановила его.
,,Ты понял?; Чудовище охотится на голоса; Даже самые тихие"
Он написал сквозь футболку на моём животе: ,,Да"
,,Можешь снять с лица скотч"
Он так и поступил. Все шорохи и вздохи детей стихли после этого резкого звука. Я тоже не выдержала и бросилась на землю, закрыв голову руками... Но ничего не произошло. Он опустился надо мной, я перевернулась, и он написал: ,,Что здесь происходит?" Некоторые буквы выпадали, он писал слишком быстро, я едва успевала читать. ,,Он скидывает сюда детей"
Строфа 5
Нарисовала три косых штриха на его ладони - это ,,шерсть", пояснила буквами на внутренней стороне руки. Два быстрых прикосновения в центр - [кусать]. Дотронулась до кончика большого пальца - если хочешь передать, что волнуешься, или если хочешь сказать, что это особенно важно. До безымянного - оттенок извинения. Широкий круг по ладони с долгим одновременным прикосновением к началу большого пальца - если ты задал вопрос.
Все слова можно передать одной рукой через одну руку, кроме имён. Прикосновение к подушечке среднего пальца, потом прикосновение-имя, потом снова к подушечке среднего пальца можно объяснить как [он-Имя] (или она, такого разделения в этой формуле нет), когда хочешь сказать о ком-то. Я уже научила его держать ладонь так, чтобы собеседнику было с ним легче говорить. Но в моей голове нет абсолютно никакой системы для этого, и я даю знания почти беспорядочно.
Зато, у меня много сил повторить.
Я заставляла его всё меньше писать на мне и всё больше погружаться в язык пальцев и ладошек. Я просила кого-нибудь "говорить" с ним и докладывать мне, как он, и чего не знает.
Мне рассказали, что когда он пришёл, мальчик по имени длинное прикосновение от стопы и до самого верха левой ноги бросился прямо в открытую дверь, чтобы убежать, но человек так сильно пнул его, что он отлетел очень далеко, и его вырвало. Ему около восьми лет. Он пытался сбежать... Я рассказала об этом своему безымянному новому. Ещё я объяснила, как будет [дверь].
И он ответил: [Нельзя; маньяк; дверь], а потом подумал и спросил: [Ты; хочешь; дверь; вопрос]. Перед словом [дверь] он сильно колебался, а потом написал на мне: ,,Как будет выбраться?"
[Выбраться] - это большое двойное поглаживание всей ладони. От кончиков пальцев к запястью и обратно - так два раза.
И ответила: [Да]. Конечно, мы здесь все хотим выбраться... Рано или поздно всех нас съедает чудовище. Мы все очень тоскуем по дому. Но трубы слишком малы. То, откуда спускается еда, тоже недосягаемо... Когда мы пытались залезть друг на друга, чтобы добраться до потолка, чудовище убило двоих, оно живёт наверху! Очень страшно передвигаться здесь, в темноте. Правда, когда стало окончательно ясно, что без вести никто не пропадает, что чудовище крадёт только тех, кто что-то сказал, или если его дразнить, стало не так страшно ползать по полу. Но оно смотрит за нами: тогда к потолку мы лезли молча, а оно всё равно напало... Но всё-таки каждый, превозмогая страх, ползает вдоль стенок, обшаривает пол в одиночку. Все мы хотим выбраться. Все мы помним своих братьев, сестёр, родителей, друзей. Я в каждом сне вижу, как папа находит меня... И с каждым разом во сне я всё реже вижу глазами.
Я уже не могу знать, открыты сейчас мои глаза, или нет.
Строфа 6
Снова неожиданно раздалось ритмичное приглушённое щелканье с потолка. Это спускалась квадратная металлическая платформа. Дети разбежались из центра комнаты и дождались, когда щёлканье закончится. С каждым щелчком сильнее звучали в каждом голод и жажда. Как только щелчки стихли, все дети бросились обратно к центру.
Девочка - обхватывание кистью предплечья и быстрый недлинный штрих вниз по руке - случайно наступила на того, кого звали прикосновением от стопы вверх по левой ноге, и быстро извинилась. Объединённые горем и усталые, играми пытающиеся спастись от мыслей, мы аккуратно, но очень голодно набросились на спустившуюся с потолка еду. Платформа всегда зависала над полом примерно на уровне моих коленей и слабо качалась. Пара кастрюль, приваренных к металлической сетке, прикованные прочными тонкими цепями двадцать ложек, десять прикованных кружек. Еда имела странный, неприятный вкус. Кто-то когда-то сравнил его с какой-то таблеткой. Но только слегка. Еда часто была разная, но всегда перемолотая в единую кашу. Рыба-картошка-морковь-лук, какое-то мясо-овсянка-привкус молока. Но да, какая-то маленькая деталь вкуса объединяла содержимое кастрюли каждый раз. Привкус кастрюли?
Единственным не прикованным была одежда. Бессистемно, иногда она появлялась, иногда нет. Мы толпились вокруг огромных кастрюль. Когда я зачерпнула воды, в кружке мне попался противный размякающий комочек еды. Вряд ли можно аккуратно есть в таких условиях. Я знала, что у девочки - обхватывание запястья большим пальцем и мизинцем - есть своя вещь - трубочка, через которую она ест...
По шороху ткани я поняла, что на этот раз одежда здесь есть.
Я бы хотела всегда оставаться в одежде из дома и ни за что бы не переоделась, но когда я попала сюда, маньяк уже успел меня переодеть... Он забрал у меня все вещи. Даже цепочку с корром - ромбом внутри ромба - символом Корротора, моего бога... Ничего не осталось у меня от дома. Поэтому не было разницы между этими отвратительными вещами и теми. Я услышала шлёпанье босых ножек, удаляющееся от "стола". Видимо, кто-то нашёл действительно стоящую вещь.
[Еда; путь; побег; движение-вверх; вопрос] - спросил тот самый мальчик, чьим опекуном я недавно была. Он быстро освоил язык. Теперь его звали косым, как знак умножения, крестом, сверху вниз рисующимся на обратной стороне ладони. Но всё ещё не понимал многого из происходящего. Он не понимал, как мы можем есть эту еду, носить предлагающуюся одежду и купаться во внезапной воде. Я старалась объяснять конкретные вещи, объяснять, что мы научены на ошибках, на отнятых жизнях других детей... Но говорить об этом всегда было так сложно. И на этот его вопрос я не смогла сразу ответить.
Девочка немногим старше меня, бывшая моим опекуном, как-то раз начала говорить об этом. Её звали прикосновением к щеке всей ладонью, а потом одним пальцем к носу. Тогда мы уже пытались залезть на потолок, ведь явно, раз маньяк как-то нам доставляет еду, там есть выход. И вот, однажды она залезла на платформу, когда та начала подниматься. До сих пор не могу забыть тот ужасный хруст и её вскрик, после которого, лязгая, её забрало чудовище. Стало понятно, что на потолке выхода нет. Только ужасная смерть. Под платформой тогда скопилась целая лужа её крови... Только после второго раза прихода воды её совсем не осталось, и только после пятого или шестого исчез поднимавшийся запах. После того случая и я, и ещё многие дети не могли есть.
[Выход; нет; . ;там; побег; смерть] - собравшись с духом кратко объяснила я, но не выдержала и добавила: [Там; умер; девочка-ребёнок; опекун; мой]. Он ответил, только коснувшись моего безымянного пальца: [Прости]. Он чувствовал, что мне тяжело, слушая моё дыхание.
Кто-то коснулся моей спины, нашёл руку и "сказал" : [Собрание]. Я передала это своему собеседнику, и мы скользнули за тем, кто передал сообщение мне. Я, да и многие предпочитали ходить, касаясь руками земли. Так верней, аккуратней и устойчивей. [Вещь; не понятно; из места: еда/платформа] - ввели меня в курс дела. Я попыталась передать кому-то, кто оказался рядом, но нашла её ладонь говорящей что-то мальчику, бывшему под моей опекой.
Какое-то время я слышала только шуршание одежды, но потом мне внезапно дали небольшой пластмассовый предмет с чем-то холодным внутри. По форме он очень напоминал баночку. Тут же мне начали сообщать, что уже известно, что там жидкость внутри. Я попробовала открыть, и вскоре получилось отвинтить пластмассовую крышку. Я легонько нажала на баночку, её стенки оказались не жёсткими, а мягко и упруго подались. Через маленький носик я уловила незнакомый водянистый запах. В замешательстве я передала баночку и крышку невидимому ребёнку рядом со мной. Его одежда шуршала несколько иначе, чем у остальных.
Я начала шарить вокруг себя руками, передавая то, что узнала, пока все, до кого дотягивались руки, не ответили двойным резким пожатием моих пальцев, что это уже знают. Тут мне передали, что кто-то попробовал жидкость на вкус, она вряд ли отравлена (оттенок неточности вместе с оттенком неуверенности). Кто-то пролил немного и начал передавать извинение. Всё, что я получала, я тут же сообщала в противоположную сторону от той, с которой сообщение пришло.
Так мы копошились, а сообщения волнами прокатывались по нам, многократно отражаясь. Почти всё я слышала по два раза. Пущенные первыми сообщения приходили ко мне раза четыре, а потом, обойдя всех, исчезали.
Последним было сказано, что мы так и не поняли, что это, и мальчик - росчерк по уху и щеке - закрыл баночку и принял решение оставить её у себя.
Строфа 7
Крысы перестали появляться, но нога девочки - обхватывание запястья мизинцем и большим пальцем - всё ещё болела. Это она убегала тогда от "стола", потому что нашла платье из мягкой костюмной ткани. Она всегда ходила в платьях, а мягкую ткань все любили.
Мальчик - наклонный крест на ладони - рассказывал, что у него дома две младшие сестры. Что родители как-то раз не вернулись. Что он зарабатывал на рынке, помогая одному продавцу, который охотится на животных в Разбитых кварталах, или на верхушках многоэтажек. Что он мечтал стать тридхартом. А теперь мечтает отсюда выбраться и спасти сестёр.
Девочка с вечно сомкнутыми губами заметила, что совсем не хочет домой (По туманным намёкам мы поняли, что это увечие причинили ей там. А нитки в её губах между тем совсем истлели, и осталась только тонкая проволока). Но всё равно очень хочет отсюда выбраться. И вывести всех. Ей жалко чувствовать, как все медленно здесь умирают. Как все боятся произнести хоть слово, как каждому приходится очень пристально за собой следить.
Я спросила его, почему он, просыпаясь, каждый раз ходит к двери. [Дверь; оттенок надежды] - стеснительно дрожащей рукой ответил он. Я не очень поняла, что это значит.
Некоторые дети вокруг нас играли в прятки. Это очень страшная игра, если играть в неё в этом месте. Я играла с ними только два раза, и каждый раз мне наоборот хотелось, чтобы меня нашли. Я предпочитаю такой игре разговор с кем-нибудь. В этом и без того страшном месте мне очень не нравится быть в одиночестве.
Мы продолжили говорить, сочиняя слова о погоде, и доме, и красках, всём том, что вызывало тоску. О том, чего здесь нет. Наш тактильный язык пополнялся в таких разговорах. Непонятное мы писали буквами на руках, и тут же придумывали подходящее прикосновение.
Мы задумались, почему ни у кого здесь нет обуви. Босые ножки иногда пугающе громко шлёпали по кирпичному полу. Стоптанные ковры в нишах приятно шерудили стопы после прохладного камня. Вместе с одеждой никогда не опускалось обуви. У всех нас обувь снимали. Даже у тех, чью одежду оставляли нетронутой.
Говорили о том, как узнаём человека. По характеру прикосновений, иногда по шуршанию одежды, по размеру ручонок. Одну девочку, которую зовут обхватыванием запястья большим и средним пальцами, раньше можно было узнать по запаху. Она (как и я, если б могла) не желала брать здешней одежды, чтобы переодеваться. Сначала она не доверяла здешней воде, но потом начала стирать в ней одежду. Теперь от неё пахло этой водой. Чем-то вроде хлорки и чем-то ещё. Она ещё очень боялась простудиться. Чтобы лучше контролировать голос. И поэтому каждый раз после прихода воды на полу вожак, росчерк по ушной раковине и щеке, укрывал её двумя взятыми со стола платьями. А её одежду он аккуратно раскладывал вдоль самой тёплой стены.
Мальчик, крест на ладони, предложил слово [батарея], а потом предположил, что в стене труба с горячей водой. Я объяснила ему, что для теплой стены есть своё слово. Он сказал, что не замечал эту стену. Это не удивительно, потому что она не была всё время нагрета. А слово [батарея] мы приняли.
Строфа 8
Совсем недавно железная дверь снова открывалась. Появился ещё один ребёнок. Его тоже удалось убедить молчать до того, как было бы уже поздно.
Мальчик, который хранил у себя таинственную баночку, дал посмотреть её новенькому. И тут-то стало известно, что это.
Новый ребёнок сказал, что это для ран. От микробов. Нога моей подруги всё ещё болела. Теперь на неё начали понемногу выливать жидкость с противным вкусом.
Я прокручивала эти события в голове и ждала, когда ещё кто-то проснётся. Я понимала, что легла слишком рано, чтобы не встать слишком рано. Поэтому сначала я не хотела никого в такое время будить. А потом снова начало шелестеть существо... Я пытаюсь перебирать что-нибудь в голове, чтобы не заплакать.
Но тут что-то зашевелилось. Кто-то со странным звуком шагов начал двигаться по коврам ниши. Очень необычный звук шагов. Но я обрадовалась, ведь это явно кто-то из детей, его можно позвать играть, или спросить о чём-нибудь, лишь бы не сидеть в своей голове.
[Кто ты?; просьба]. Прохожий перешёл на другую сторону моей руки и аккуратно представился: лёгкий изометричный крест на обратной стороне ладони.
[Движение-дверь; вопрос]. [Да; . ; Движение-со мной; предложение]. [Да]. И я поднялась, скользнув рукой по его ногам, чтобы понять, что с ними не так.
Ноги были обмотаны тонкой и не очень удобно завязанной тканью.
Мы дошли до самой двери. Он подошёл к ней вплотную. А потом повернулся обратно. [Вопрос] - растеряно спросила я.
,,Он может ошибиться; Забыть закрыть; Отсюда нет других выходов; Вот я и надеюсь" - написал он на мне, взяв мою руку. Надпись двумя строками пробежала от плеча до запястья.
[Утро; вместе; проверять; просьба] - "сказала" я. Он согласился. В нишах поднялось два источника шорохов, а потом они скомкались обратно. Многие боятся в одиночку встать.
[Одежда; перевязка; *прикосновение к тряпкам на его ногах*; вопрос]
,,Я не хочу принимать здешние правила; Маньяк хочет оставить нас без сапог; Это обувь. Хоть какая-то моя обувь" - написал он на моей руке и добавил: ,,И нормальный язык забывать не хочу."
Строфа 9
Я снова проснулась слишком рано. В вышине мне мерещится грозное чудовище. Я не знаю, каков потолок и сколько до него. До него 146 щелчков опускающейся квадратной платформы. Теперь я вижу лицо матери. Вот оно расплылось безумным туманом, улыбка превратилась в оскал. Оскал оказался узором чешуйчатых крыльев, туман взмахнул ими и исчез во мгле нашего чёрного неба. Тихо. Темно. Внезапно я услышала голос, идущий с правой стороны. Голос моего старшего брата, Акара. Он звал меня.
- Сарула! Сарула, где ты? Опять залезла в чью-то нору? Вылазь скорее! Спишь?
,,Акар?" - едва не произнесла я, но совсем другой звук стряхнул тишину. Настоящий звук детского голоса прямо над моим ухом мучительно вскрикнул, и спросил:
- Тётя Трана?
В ужасе я зажала рот спящему рядом мальчику. Я заснула раньше, чем мой сосед, поэтому совершенно не знала, кто он. Не знала, кто выбрал место рядом со мной. Многие дети, как я, не ночевали в одном и том же месте.
Лёгким свистом что-то спикировало на него, вскользь больно задев мою руку. Тяжёлый грохот удара, совсем слегка приглушённый ковром, разбудил всех. Лапа чудовища была холодной и закованной в сталь. По камню прошла сильная вибрация от удара. Всё это заняло не больше времени, чем нужно на короткий вздох.
Когда я поняла, что уже отскочила, крик мальчика вознёся к чёрному небу, и резко стих.
Сарула... Уже целую жизнь никто и не знал этого имени. Меня зовут мягким прикосновением к основанию шеи, адамовой впадине, ямочке между ключиц. Я сидела на тёплом от чьего-то сна ковре, крепко обхватив скрещенные ноги руками. Я сидела и уже не могла думать.
Мимо меня пронеслись звуки бурлящей по полу воды. Шуршали, мирившись с утратой, дети. В темноте так легко остаться незамеченным.
Уже начала спускаться платформа с едой. Это происходило редко, но мне есть не хотелось.
Я легла, распрямив ноги. Сквозь вакуумное безмыслие до меня едва добралась боль затёкших конечностей. Но мне было не до неё. Я легла и уснула.
Меня разбудило присутствие трёх детей. Они что-то выводили на моих руках. Не разбирая, о чём они, я обняла кого-то и вжалась в него. Медленно поняла, что это девочка без рта. И что меня успокаивающе гладят ещё две правых руки. Чувства вернулись ко мне.
Это же не может продолжаться вечно? Безмолвные рыдания превратились в растущий безмолвный смех.
Строфа 10
Мистер Карк только что подъехал к дому. Это не был его дом, это был дом детей. В предутренней мгле улицы были пустынны. Часы показывали 3:34. Он вышел из транспортного устройства, обошёл его и открыл третий пассажирский отсек. Широко связанный мешок со спящим мальчишкой легко взлетел Карку на плечи. Пинком ноги он закрыл дверь и подошёл к дому.
Двери дома не запирались, чтобы никому в голову не пришло, что там что-то есть. Ведь в соседних домах двери не закрыты. Все давно знали, что тридхарты здесь всё растащили, а то, что не растащили тридхарты, разнесли в прах экстремисты последних выступлений.
Мистеру Карку не составляло никакого труда пронести своё тучное тело и маленького мальчишку в потёмках пустых коридоров. Вот он спустился по лестнице на нижний этаж, включив яркий фонарь. И здесь, в тесной каморке, заваленной мусором гнилых досок, он взмахом той же ноги откопал скрытую металлическую дверь. Ребёнок лёг на пол, а мистер Карк подвесил фонарь к потолку. Здесь важно, чтобы руки были свободны. Эти маленькие твари периодически норовят броситься прямо к нему под ноги. Он сдёрнул с мальчонки мешок и повернул на двери таймер. Отодвинул запор.
С шумным лязгом дверь нехотя начала растворяться. Карку показалось, во мгле стихло чьё-то дыхание. Новая жертва полетела вниз. И да, конечно же, ну вот, опять! Какой-то балбес, как мотылёк на свечу, бросился на свет. Думал, я не замечу?
Кажется, слишком резко закрывшаяся дверь что-то ему прищемила. Пухлые пальцы Карка с молниеносной привычностью скользнули по засову.
Карк посмотрел пару секунд, как таймер завершает свой круг. За дверью послышались и стихли крики. Таймер остановился. Гнилые доски были вновь аккуратно уложены: олицетворение хаоса. Вперёд, ещё много работы...
Он взял фонарь и поднялся обратно. И почему электричество проведено только к сложной системе той комнаты? Покинув скудные развалины, мистер Карк сел в устройство и поехал выполнять следующее задание.
Строфа 11
А в доме инфракрасные камеры продолжали фиксировать шевеление детских тел, архивируя увиденное на жёсткий диск.
Девочка Сарула - прикосновение внизу шеи - бросилась на помощь ребёнку, пытавшемуся бежать... Его звали прикосновением ко лбу, а после к носу, его пальцы чуть не защемило, но они были в порядке, однако он с разбега ударился о закрывающуюся железную дверь головой.
Мальчик, окончательно пришедший в себя, ещё когда Карк сдёрнул с него мешок, очень испугался, когда из темноты его начали касаться человеческие ладошки, и закричал. Карк не всем и не всегда связывал рот. Но чудовище - металлическая конструкция, хватающая, сжимающая и переносящая в контейнер мёртвых детей - не спикировало на него. Сарула вместе с неудавшимся беглецом тоже бросились к новенькому. Дети зажали ему рот, дети пытались ему объяснить, спасти, и кто-то - это был Лаур, его зовут наклонённым крестом на наружной стороне ладошки, зажав сонную артерию, лишил новенького сознания.
Дети успели оттащить его на ковры, когда он очнулся. Ему завязали рот и пытались писать слова на его теле, но он в ужасе вскочил. Скотч на его руках уже растянулся и перестал быть липким от пота. Мальчик освободил руки, развязал рот, продолжая отбегать в темноту, и закричал:
- Кто вы? Что вам... - Тут он упал, потому что оступился на краю ниши. Но он не успел продолжить, и ему не смогли ответить. Его жизнь оборвал металлический лязг конструкции.
В маленьком чёрном мирке не было ничего, чем можно было бы достоверно отмерять время. Его создатель специально заботился об аритмичной подаче еды и бессистемной подаче воды по полу. О регулярном, однако, аритмичном проветривании, которое Сарула принимала за дыхание существа. Он даже озаботился тем, чтобы труба с горячей водой в стене не совпадала бы интервалами с истинным временем. Через пару часов после смерти новенького Лаур позвал Сарулу и Рорту - девочку с зашитым ртом - проверить дверь.
Сарула уже успела позаботиться о том, чтобы идеи Лаура разошлись по остальным обитателям безголосого мира. И многие дети даже обменялись настоящими именами, с одной стороны, проявив отвращение к своему миру и сплотившись в желании выбраться, но с другой, позволив кошмару поглотить и другую их жизнь.
Лаур не поверил своей руке, когда дверь подалась. Обе девочки бросились прочь от появляющегося просвета. Все дети испугались мерзкого скрипа. Движение Карка было до того обыденным, он так привык к своей несложной работе, что не заметил, как ошибся. И дверь открылась перед пленниками-детьми.
Уже семь минут спустя по всему тактильному совету пронеслось осмысление. Каждый поминутно оглядывался на тусклый свет и тут же отворачивался, обжигая глаза. Дети поняли, что свет не так ярок, и что там никого нет. Впереди пошёл Лаур.
Понемногу ему, и прошлому новичку, чьего имени он не знал, начинало казаться, что они что-то видят. Они вышли в подвальный коридор со множеством комнат. Впрочем, комнат было не так уж и много.
Дети держались друг за друга и продолжали спрашивать друг друга ладошками, видит ли кто-нибудь что-нибудь. Все старались очень аккуратно ступать и тихо-тихо дышали. Когда Тихана - обхватывание кистью предплечья и быстрый штрих вдоль по руке - наступила босой ногой на острый осколок кирпича, она не проронила ни звука.
Им удалось найти лестницу. Молча сказав об этом всем, они решили, что пойдут по ней. Тихана была опекуном того мальчика, который вместе с Лауром мог немного здесь видеть, и видел гораздо лучше него. Решив, что позже может не представиться случая, она дала ему имя.
Обычно дети сами придумывали себе тактильные имена.
Деревянные ступени оканчивались узорной дверью с забитым фанерой отсутствием витражных стёкол. Как только открыли дверь, способность видеть потеряли совершенно все.
Строфа 12
Мистер Карк ездил в столовую. Там он принимал специальный заказ - еду, перемолотую в единое пюре, которая должна поддерживать строгий баланс детского рациона. Так же в неё дроблёными таблетками добавились необходимые витамины. Таблетки столовой, для выполнения этого заказа, доставлял тоже Мистер Карк. О том, что он делает, он помнил только фразу его нанимателя: ,,Витамин D для нас не проблема". Его наниматель - очень влиятельный и могущественный человек, думал он.
Карк вернулся к дому и за три ходки втащил две большие кастрюли и большую бутылку воды. Теперь дела, которые он должен был провернуть, были на другом этаже. Он находился в комнате, что была прямо над тайником с детьми. Здесь он открыл в стене панель и достал квадратную платформу. Приваренные к платформе кастрюли он заполнил привезённой едой и водой. Задвинул платформу в стену и подумал: ,,Как сыр в масле катаются!".
Застрекотал спусковой механизм. Карк ждал, приготовившись мыть посуду... Система автоматическая. Механизм застрекотал вновь. Дети знали, что в нём 146 щелчков, но мистер Карк не знал.
- Зажрались - чуть удивлённо сказал он, увидев, что ничего не было тронуто. Его одолевало совсем лёгкое волнение. Волнение, которое появляется в результате хоть какого-то разнообразия. Но бойкот дети устраивали и раньше. Нужно просто сообщить начальнику.
Только прибрав платформу после "трапезы", когда тащил пустую посуду обратно, он заметил на полу босые детские следы.
Строфа 13
Сквозняк затворил дверь за выбежавшим и спешно уехавшим человеком. Дом был трёхэтажный, но третий этаж представлял уже гниющий скелет. Крыша сохранилась только у одного угла. В полу второго этажа дыры, и неспешно встающее солнце пыталось в них заглянуть.
На жёстком диске, прячущемся в одной из тайн этого дома, на записи середины предыдущего дня красные пятна разбегались в стороны, оказываясь в параллельных нишах. По полу между ними потоком текла невидимая на видео вода, с трудом успевая всасываться в противоположные трубы. Некоторые красные фигурки напряжённо замерли. Но спустя небольшое время, пока вода вся не ушла, несколько детей вошли в хлорированную речку и начали стирать одежду, мыться, пить, купаться...
Сейчас тринадцать детей находились в нескольких кварталах за домом. Они не могли раскрыть глаз в неярком утреннем свете. По их сознаниям и ладошкам волнами-кругами передавалась информация о том, что каждый из них чувствует вокруг. Они пытались решить, в какую сторону идти. По рукам проносились касания радости или попыток успокоить испуганных. Появлялись новые слова.
К середине перводня острые лучи заглянули в дом.
Они осветили похожий на плесень снег штукатурки на полу.
Высветили беспечный и загадочный танец пылинок.
Ободранные и кричащие надписями революционных призывов стены.